"Я иду по вольному полю и вдыхаю ночной ветер. Надо мной, в кристально чистой синеве, распростерлась Бесконечность. На вершине могучего дерева, устремившего ветви туда, откуда смотрит на нас великое Нечто, сидит вещая птица. Она поет. Ветер доносит до меня пророчество и спешит дальше - в Вечность. Я слушаю, слушаю... Опускаюсь на колени и, утопая в безвременье, приближаюсь к чему-то очень далекому. Со мной Сила. Я черпаю ее здесь, в великих и безбрежных полях..."
Сколько себя помню, я всегда мечтал стать магом. Это была неистовая жажда. От такого желания сходят с ума! Я прочитал и изучил все, что можно было найти на книжных развалах и просторах интернета. Я переписывался с людьми, которые именовали себя магами, я просил их подсказки, совета, - наконец, слова! - но получал в ответ лишь бесплодные рассуждение и ссылки на древние трактаты. Я щелкал эти ссылки и штудировал трактаты от корки до корки, я знал наизусть сотни заклятий на многих языках человечества, мой мир был наполнен травами, камнями, амулетами... Иногда мне казалось, что до исполнения мечты оставались мгновения, и я наконец-то обрету силу и смогу повелевать стихиями.
Все, все, все напрасно!
Почему? Ведь я хотел быть белым магом. Я творил бы добро для всей округи... Да что там - лучше для всего мира! Я бы смог сделать так, чтобы всем стало легче жить.
Я разочарован...
Весь магический мир не больше чем выдумка. Иначе просто не может быть. По-другому не произойдет. Может, у кого-то и есть способности - скажем, к телекинезу или целительству, - но ведь это не магия. Магии нет! А потому и магов быть не может. Все до безобразия и бессмысленности просто. В двадцать два года я осознал данный факт со всей очевидностью. Я не сошел с ума - я стал обычным человеком, который знает законы Ньютона и что-то помнит о правиле буравчика. Я, Павел Севастьянов, в далеком прошлом мечтатель, а ныне технолог хлопчатобумажного комбината.
На обеденный перерыв Павел остался в конторе. Идти в заводскую столовую не хотелось: там шум, гам. Неизменные вопросы, когда ожидать повышения зарплаты и действительно ли закрывают третий цех? Здесь в конторе, по крайней мере, можно в тишине вскипятить воды и спокойно попить кофе с бутербродами. А еще открывается прекрасная возможность почитать... в одиночестве. На работе это дорогого стоит. Павел достал из стола цветной журнал "ЭКО", чуть съехал со стула и вытянул ноги. Перелистнув несколько страниц, он едва удержался от того, чтобы не швырнуть журнал прочь - в мусорную корзину. Остановило лишь то, что он был чужой, а иначе точно улетел бы!
Павел разочарованно вздохнул. В последнее время все журналы превратились в какие-то дайджесты с куцыми популистскими текстами: ни глубины, ни объема информации - ничего. Правда, вот тут что-то, кажется, есть... Пожалуй, стоит посмотреть внимательнее. Ага, именитый экстрасенс, и фамилия знакома. Павел углубился в чтение:
Корр.: Меня с детских лет интересует вопрос: почему шаманы, экстрасенсы, маги - называйте, как хотите! - произносят свои заклинания по-разному? Что, в этом деле нет общих, как бы это сказать, правил?
Экстр.: Вы знаете, в этом, как вы выразились, "деле" действуют такие законы, которые неподвластны нашему с вами пониманию и восприятию. Многие начинающие придают большое значение словам заговора или заклятия, полагая, что вся сила заключена именно в них. Они не правы. Вся сила в нас и вокруг нас. Надо научиться черпать ее извне и концентрировать в своем сознании и только потом облекать в СЛОВА. Суть такова: вы можете шептать или распевать заговор или заклятье, кружась в танце или сидя истуканом, но все это все будет абсолютно бессмысленной тратой времени, если вы не сможете вложить в свои слова веру и силу. Это главный постулат. Вы вкладываете всю мощь себя, своего желания, своей силы, своего бесконечного Я в слова - они могут быть любыми, поверьте мне! - и только тогда получаете результат!
Павел поднялся из-за стола. Отставив чашку с кофе, он подошел к окну и посмотрел на улицу. Лето в самом разгаре. Зеленые деревья стояли в пыли, и проходящие под их кронами прохожие, выглядели измученными. Как нарочно, на людях были надеты яркие разноцветные майки, которые одним своим видом служили рекламой отдыха и легкости.
"Сейчас бы взять да обрушить на город дождь! - подумал Павел. - Как там говорит экстрасенс: нужно поверить и вложить в слова всего себя... Может, он и прав. Ведь я всегда пытался постичь суть заклинания через закономерность слов и звуков. Впрочем, чепуха все это. Да и обед уже заканчивается. Хорошо, что завтра суббота".
В коридорах редакции журнала "ЭКО" было беспокойно. Сергей Павлов вошел в кабинет главного редактора именно тогда, когда тот собирался отключить телефон и спокойно передохнуть минут десять-двадцать.
- Что тебе, Сережа? - обреченным голосом осведомился главный.
- Тему бы мне... Надоели эти поп-звезды да экстрасенсы! Я понимаю, это интересно и поднимает рейтинг, но...- Сергей вздохнул и немного помолчал. - Хочется писать о чем-нибудь из настоящей жизни...
- Тему тебе. - Главный пригладил волосы и повторил: - Стало быть, тему... Что ж, будет, Сережа, тебе тема. - Он явно закипал, и голос его становился все суше и четче. - Лосев уволился, вот и возьми-ка его тему - сельское хозяйство! Вот так. Быть в городе и беседовать с более-менее просвещенными и интересными людьми ему, видите ли, не по нраву... Хорошо, Сережа. Пиши про сельское хозяйство. Дерзай!
Сергей молча развернулся. "Вот гад! Чтоб тебе слететь с этого места..." - злобно думал он, шагая по коридору.
- Эй, Павлов! Зайди! - окликнул заместитель главного из двести восемнадцатого кабинета.
- Что такое?
- Тебя на сельское определили, сейчас шеф звонил...
- Да знаю я! - Сергей не удержался и нервно саданул кулаком по двери. - Могли бы и не напоминать!
- А здесь такой отдел, где напомнят, - строго произнес заместитель. - Так, вот, дружище, шеф приказал, чтобы ты в понедельник собирался в командировку. В Светлоярский район. Командировочные я тебе сейчас выпишу, получи перед выходными. Что описать и с кем встретиться, тебе сам шеф на планерке сообщит. Вот, собственно, и все.
Сергей вздохнул и опустился на стул. День был явно черным, хоть завтра и начинались выходные.
По субботам Павел Севастьянов спал до обеда. Это как минимум. В принципе, он мог проспать и дольше, но его все время будил звонок телефона. Хорошо, если по делу, но чаще - именно в субботу утром! - ошибались номером. И сегодня в очередной раз Павел выслушал бессмысленный лепет. Он тихо ответил в трубку: "Вы ошиблись номером" - и вышел на балкон.
Жара. Со вчерашнего дня ничего не изменилось: ни капля влаги не оросила эту землю. С восьмого этажа видно, что над городом висит пелена поднятой пыли.
"Хорошо бы посыпал сейчас снег", - подумал Павел.
Он прикрыл глаза и вскинул вверх руки. Несмотря на то, что он давно поставил крест на своей мечте, ему доставляло удовольствие иногда представить себя всемогущим магом, призывающим силы природы.
Он нахмурился. Нещадно палило солнце. Взглянув на выцветшее небо, Павел остро почувствовал, как внутри сначала что-то сжалось, заворочалось, а потом начало расти. Ему стало не по себе.
"Сейчас посыпал бы снег... А почему бы нет?! Даже снегопад, стеной, как в январский день. - Павел ощутил, как разгорелось его лицо. - Пусть будет так! Ведь я чувствую ее - СИЛУ. Она как река, а я как остров в ее течении. Надо лишь протянуть руки и зачерпнуть.
У Павла закружилась голова. Он направил ладони к далекому горизонту. С его губ сами собой стали слетать слова древнего заклинания:
- Выйду я в вольное поле, во безбрежные луга, ко дремучему лесу, ко древу вековому, которое ветвями своими упирает небосвод великий, а корнями держит землю вечную. Поклонюсь я старцу седобородому, думу думающему. Подними, старец, руку свою, суть творящую, да открой, старец, сундук свой кованый, печать-словом закрытый! Выпусти по великому заклятию моему мурию белую. Пусть мурия белая закрутит метели дикие, заверит вьюги шумные да поднимет снег белый, который принесет в эту сторонушку, где стою на слове своем, ибо есть во мне сила и вера в слово свое!"
Павла пробрал пот. Ему стало плохо, - весь мир закачался перед глазами на невидимых качелях, - и он, шагнув вперед, вцепился в балконные перила. Ноги стали ватными, а в голове зашумело, будто в ней разом загромыхали сотни рук по кожаным бокам барабанов. Где-то внизу раздался женский крик:
- Смотрите!
Павел открыл глаза.
- Да это же снег! - громко произнес мужской бас. - Снег среди лета!
Павел остолбенел. Он бессмысленно смотрел на кружащиеся хлопья снега и не мог ничего понять...
Между тем с небес валил уже снегопад. Мальчишки в красных футболках собирали снег в ладони и бросали друг в друга мокрые комки. Мужчина в детском мягком кепи, задрав голову, смотрел куда-то вверх и тихо бормотал: "Снег ведь это, снег ведь это...". Бабушка-соседка на лавке поднялась и перекрестились. Белый, легкий и пушистый снег одеялом укрывал зеленые ветки деревьев, шапками ложился на фонари и устилал асфальт. Где-то в глубине квартала раздался резкий звук клаксона и скрип тормозов. Следом послышался глухой удар. Донесся раздраженный крик:
- Ну, ты че не тормозил!
- Да снег стеной, не видно ни черта!
- Скользко, блин...
- Боже, что же происходит с этим миром...
Павел взъерошил волосы и замер в изумлении. Он смотрел на кружащиеся перед лицом снежинки и чувствовал, как глубоко в груди громко стучит сердце. Вихрь мыслей молниеносно пронесся в его голове. "Это сделал я!" - стучало в мозгу. - Что же я натворил?! Надо немедленно возвратить все обратно!" Необходимо было действовать. Павел резко отступил назад и, выставив вперед дрожащую ладонь, заговорил:
- Выйду я в вольное поле, во безбрежные луга, ко дремучему лесу, ко древу вековому, которое ветвями своими упирает небосвод великий, а корнями держит землю вечную. Поклонюсь я старцу седобородому, думу думающему. Подними, старец, руку свою, суть творящую, да открой, старец, сундук свой кованый, печать-словом закрытый! Возверни обратно по великому заклятию моему мурию белую. Пусть мурия белая вернется вспять по слову моему, ибо есть во мне сила и вера в слово свое!"
Снегопад закончился. Ошарашенный Павел выскочил на улицу. У подъездов и на улицах толпился народ, автомобили ехали едва-едва, словно в замедленной съемке. Снег таял. Вскоре на улицах остались одни лужи... Будто пьяный шагал Павел по любимому городу, рассматривал людей и прислушивался к их разговорам. Последствия его магии получились ужасающими. Во дворе, прямо у детской площадки, автомобильная авария, на углу Гоголя и Садовой - авария...
- На Пролетарской человека сбили, - громко вещала бабка у хлебного киоска. - Он, родимый, мужичок - молодой еще! - поскользнулся на снегу-то. Тут его машина и переехала. Говорят, жив, но все равно... Где ж это кто видел, чтобы снег шел в июле-месяце?!
"А я мечтал быть добрым магом. - Павел сокрушенно покачал головой. - Сотворил... Не сотворил, а натворил! Да еще бед. Что же теперь делать-то?"
Все выходные Павел провел в размышлениях. Он бродил по квартире из угла в угол, вздыхал и иногда разговаривал сам с собой вслух. То ему казалось, что он способен творить лишь беды, а потому стоит забыть обо всем. Часом позже он отметал сомнения и ругал себя за малодушие. Ночью в тишине Павел не находил себе места. В начале рабочей недели он позвонил на работу и сказался больным.
"Я буду добрым магом! - окончательно решил он в среду. - Я все могу исправить! Это ведь очень просто".
Павел шел по улице. Продавщица в газетном киоске вручила ему свежую газету. Пробежав взглядом по колонке новостей, Павел наше то, что искал. Хроника гласила: "Такого жаркого июля в Дубовском районе не было за последние тридцать лет. Еще неделя без дождя, говорят земледельцы, и о каком бы то ни было урожае можно будет забыть окончательно".
- Я им помогу! - пообещал Павел, обращаясь к продавщице в киоске.
- Кому? - удивилась женщина.
- Людям, району...
Павел радостно развернулся и побежал домой. Через полчаса в Дубовском районе начался ливень. На следующий день ливень пришел в гости к их соседям. Люди радовались: вода несла жизнь сельскому хозяйству. Павел был счастлив, метеорологи недоумевали. К субботе он решил, что настала пора расширить границы своей деятельности.
Сергей был разочарован своей поездкой. Пословицу "Летний день год кормит" он прочувствовал в полной мере, как только прибыл в фермерское хозяйство. Взять интервью за один день не удалось: лето требовало людей, средств и прочего-прочего. Глава фермерского хозяйства - дородный, усатый дядька с серьезным лицом - лишь устало поздоровался с корреспондентом, повелел стелить ему в доме и умчался в поля. Гостеприимные и услужливые женщины показывали гостю сады и фермы и тыкали в лицо молочных поросят. Все это раздражало Сергея, и к концу дня он был готов сорваться на первом встречном. О прекрасных поросятах и дойных коровах он мог написать и без посещения ферм и хлевов. Но без интервью главы хозяйства материала не было. Вскоре все почувствовали настроение гостя и оставили его в покое.
- Да не с интересом он к нам приехал! - услышал Сергей, закрываясь в своей комнате. - Заставили его!
Дмитрий Иванович, глава фермерского хозяйства, появился только под вечер. Он легко, по-молодецки, выпрыгнул из машины и повелел накрывать на стол. За едой он долго и обстоятельно рассказывал о своем хозяйстве. Спиртного на столе не было. Сергей думал, что после интервью оно все-таки появится, но желанию его не суждено было исполниться: хозяин, как выяснилось позже, не пил. Ужин закончили поздно. Когда все было сказано и съедено, Сергей попросил:
- Дмитрий Иванович, вы завтра спозаранку меня до станции не доставите?
- Вы уж извините, но нет у меня сейчас ни одной машины. Свою машину - и ту агроному отдал, завтра сам на тракторе в поле с мужиками поеду.
- Ладно, я автобусом.
- Вы простите уж, Бога ради.
- Ничего, Дмитрий Иванович, ничего...
Автобус сломался, едва отъехав пять километров от деревни. Примостившись на краю продавленного сидения, Сергей от всей души пожелал окрестным полям вековой засухи. От этого в автобусе как будто стало жарче. Язык Сергея словно зажгло огнем, а на память пришли слова проклятья, которые бабка его, умирая, передала ему как наследство. Он и произнес их, словно сплюнул. Ему стало легче.
- Выйду я в вольное поле, во безбрежные луга, ко дремучему лесу, к древу вековому, которое ветвями своими упирает небосвод великий, а корнями держит землю вечную. Поклонюсь я старцу седобородому, думу думающему. Подними, старец, руку свою, суть творящую, да открой, старец, сундук свой кованый, печать-словом закрытый! Выпусти по великому заклятию моему мурию белую. Пусть мурия белая закружит тучи хмурые, раскует молнии огненные да поднимет ливни мокрые, которые принесет в сторонушку дальнюю, что укажу я. Стою на слове своем, ибо есть во мне сила и вера в слово свое!"
Павел произнес заклинание и отнял палец от карты. Он чувствовал себя как выжатый лимон. Что ж, что хотел, то и получил: добрый маг он и не должен прохлаждаться, ему до всего есть забота. Если вдруг зимой какой край замерзает или весной селение паводком затопит, кроме него помочь некому. А уж сколько раз он в засушливую погоду дожди призывал и не сосчитать. Все во благо. Чтобы мир был и процветание.
Павел вздрогнул, когда внезапно прямо над головой раздался гром. Над домом в одно мгновение образовалась темная хмурая туча. Сгущавшуюся темноту пронзили молнии. Павел не успел ничего подумать, когда с неба обрушился ливень. В тот же миг прямо перед ним из воды появилось женское лицо. Павел отшатнулся.
- Кто ты? - испуганно спросил он.
- Мурия.
- Я не призывал тебя на этот город! - произнес дрожащим голосом Павел.
- Я уйду туда, куда указал ты мне своим повелением. - Лицо Белой мурии приблизилось, и на Павла полились потоки дождевой воды. - Но сначала послушай, ибо есть сила, которая направила меня к тебе, чтобы ты услышал слово древнее от старца седобородого, думу думающего, там, где древо вековое, которое ветвями своими упирает небосвод великий, а корнями держит землю вечную. Слушай же: в мире во всем похожем на твой, что рядом лежит, через тьму тонкую и невидимую творится беда великая. Разорви, маг, тьму эту и перейди в тот мир, увидь все сам!"
Белая мурия исчезла. Гром затих, а через мгновение рассеялась сумеречная, дождливая тьма. Вновь стало ясно, будто и не было его, - этого грозового сумасшедшего дождя, внезапно обрушившегося и так же внезапно прекратившегося.
Павел стоял на балконе, мокрый с головы до пят. Неожиданный поворот. И что же теперь делать? Он уже привык чувствовать СИЛУ, привык управлять ею. А тут вдруг СИЛА обрела лицо и пытается управлять им. Остаться здесь или идти туда, куда его призывают? Павел принял единственно верное решение для белого мага. По-другому он поступить не мог.
В жаркий полдень в городском парке было безлюдно. Павел в раздумьях бродил по зеленым аллеям. Наконец он решился:
- Выйду я в вольное поле, во безбрежные луга, ко дремучему лесу, к древу вековому, которое ветвями своими упирает небосвод великий, а корнями держит землю вечную. Поклонюсь я старцу седобородому, думу думающему. Подними, старец, руку свою, суть творящую, да приоткрой, старец, мне тьму тонкую и невидимую, которая скрывает мир, что лежит рядом. Стою на слове своем, ибо есть во мне сила и вера в слово свое!"
Сознание Павла на миг помутилось. Ему показалось, что он бестелесной пушинкой вихрем пронесся по необыкновенно длинному тоннелю, вокруг которого светились мириады звезд.
Павел отрыл глаза и огляделся. Ничего вокруг не изменилось. В том, что заклинание подействовало, он не сомневался. "Мурия сказала, что мир во всем похож на мой", - подумал он. Конечно, так оно и есть, ведь как стоял он, скрытый сиренью в тени берез, так и остался стоять. Правда, самая высокая береза сохла с солнечной стороны, но, может, так оно и было. Павел задумался, припоминая, изменилось ли что-нибудь, но вспомнить ничего не смог и раздосадовано махнул рукой. Он вышел на аллею и направился прочь из парка.
"Пройдусь пешком к центру города, - решил он. - Там видно будет".
Павел не успел выйти из парка, как на обочине рядом с ним затормозила машина. Из нее грузно вышел дородный, усатый дядька с серьезным лицом. Он заковылял за Павлом, держась рукой за поясницу, как человек разбитый болезнями.
- Эй, стой! - окликнул он.
Павел остановился.
- Вы меня? - недоуменно переспросил он.
- А кого же, проклятье ходячье! Или ты не узнаешь Дмитрия Ивановича - бывшего главу процветающего хозяйства! Что же ты творишь-то?!
- Вы путаете меня с кем-то... - Павел начал отступать.
- Нет, молодец, кто же тебя спутает - Сергей Павлов - репортер! Все ты виноват. Три года засухи! Люди мрут, как мухи!- Лицо Дмитрия Ивановича исказила судорога. - С нашего района все и началось. Зина - учительница наша, с тобой в автобусе ехала. Слышала она, как ты поля наши проклял. Правильно старуха-доярка говорила, которая тебе, гаду, ферму показывала: "Кол тебе осиновый в спину загнать, чтобы не мог ты проклинать больше и не приносил горя!"
- Да что вы... Да я...
- Стой!
Павел развернулся и бегом бросился прочь. Пробежав два квартала, он нырнул в знакомую подворотню бывшего купеческого особняка, в котором когда-то жил его школьный друг. Мало кто из взрослых, живущих не в этом районе, даже сейчас знал, что через подворотню и проходной подъезд можно пройти на соседнюю улицу. Павел остановился в тени и отдышался.
"Куда же мне идти? - подумал он и после короткого раздумья сам ответил: - Меня приняли за меня же, только того, который живет в этом мире. И он, судя по всему, творит зло. - Павел глубоко вздохнул. - Его надо остановить!"
- Из недр черных, из сырых теснин, из бурьяна дикого, где Мерзь кричит, приди тьма непроглядная и накрой крылом. Повинуйся, тьма, слову моему, силу имеющему! Перенеси меня, тьма, в исход миров!"
Сергей произнес заклятье и шагнул во тьму.
Павел, услышав слова, обернулся: стены вокруг него вытянулись в бесконечность и стали зыбкими. Солнце и мириады планет светились за белесой дымкой, ограничивающей тоннель. Два мира остались по другие стороны сущего. Здесь было так тихо, что казалось, упади волос - и было бы слышно, как он рассекает воздух. Время остановилось. Перед Павлом, в другом конце тоннеля, стоял его двойник Сергей.
- Совсем скоро я покончу с этим миром, - спокойно произнес Сергей.
Павел вздрогнул. Облизав сухие губы, он крикнул:
- Зачем, в чем причина твоего зла?
- А в чем причина твоего добра? Ведь тебе никто даже спасибо не скажет!
- Добро абсолютно, его творят без причины. Это состояние.
- А про абсолютное зло ты разве не слышал?
- Ты уничтожишь свой мир, кроме зла и тьмы у тебя не останется ничего.
- Есть еще миры, много миров, и один очень похожий на этот...
Павел решительно пошел навстречу. Он и сам толком не знал, зачем он хочет приблизиться к Сергею: ему почему-то казалось, что стоит ему подойти ближе и ткнуть пальцем в двойника, как тот исчезнет, будто видение из снов. Он шел, он уже бежал, но не мог приблизиться ни на шаг. Тоннель удлинялся, разворачивался в измерениях, и как бы не старался Павел подойди ближе, этого ему не удавалась. Поняв бесполезность своих попыток, он замер на месте. Сергей стоял в другом конце и улыбался одними губами.
- Ладно, хватит о добре и зле, - в конце концов бросил он. - Просто я предупредил тебя. Иди к себе, здесь тебе делать нечего. - И, пробормотав заклинание, он исчез.
Павел уселся прямо на мерцающую поверхность тоннеля и задумался. Что он мог предпринять? Сергей будет продолжать разрушать свой мир, который, как сказала Белая мурия, "во всем похож на твой...". Можно, конечно, остаться в этом мире и попытаться его спасти, исправляя причиненное двойником зло, но ведь тогда он проникнет в мой мир и разрушит его. Что же делать?.. Стоять здесь, как страж, и не пускать своего двойника на эту сторону? Разве это выход... Павел поднял руку и прошептал:
- Выйду я в вольное поле, во безбрежные луга, ко дремучему лесу, к древу вековому, которое ветвями своими упирает небосвод великий, а корнями держит землю вечную. Поклонюсь я старцу седобородому, думу думающему. Подними, старец, руку свою, суть творящую, да явись, старец, ко мне, ибо не могу познать я то, что выше моего понимания. Отдаюсь на волю твою! Стою на слове своем, ибо есть во мне сила и вера в слово свое!"
По тоннелю пробежали всполохи. Мириады звезд стали блекнуть и вскоре растворились в белесой дымке. Тоннель стал раскачиваться, будто бросаемая волнами шлюпка, и казалось, само мироздание сошло с ума. Павел упал, всем телом вжавшись во что-то гладкое и холодное, как лед. Он замерзал. Он едва не терял сознание. Когда тоннель замер, зависнув в полнейшей тьме, ему показалось, что он умер.
Неимоверным усилием Павел поднял голову. Перед ним никого не было. И только где-то глубоко в мозгу колокольчиком зазвучал голос:
- Ты, маг, нарушил великое равновесие. Ты творил добро в своем мире, не ведая, что в вечной борьбе добра и зла их становится поровну и чаши весов приходят в равновесие, и в этом есть суть. Во всем есть сторона светлая и сторона темная. Ты притянул силы добра в свой мир, изгоняя тьму, и она нашла приют в другом мире, где будет творить зло, ибо в этом есть суть.
- Что же мне делать, седобородый старец, думающий думу? - прошептал Павел.
- Ты можешь произнести слово, и в этом слове сотвориться великий обмен мирами. Ты войдешь в мир, гибнущий от зла, и сможешь воскресить его добром.
- А мой двойник заменит меня в моем мире, чтобы вновь творить зло...
- После ночи грядет день, а после дня - ночь, ибо в этом есть суть...
Павел едва слышно прошептал:
- Что ж, я согласен... Пройдет время, и обмен мирами повториться. Получается, что я уже никогда не буду зависеть от себя и буду идти по пятам своего двойника до нашей смерти...