|
|
||
Андрей Уваров
НОЧЬ МЕРТВОЙ ЛУНЫ
Женщина падала плавно, словно скользя по невидимой нити.
Когда я подошел, она была мертва.
Несколько секунд я разглядывал миловидное молодое лицо, искаженное предсмертной судорогой. Мне приходилось видеть не раз эту отвратительную маску; и можете верить - полностью к ней невозможно привыкнуть.
В этот вечерний час бульвар был почти безлюден. Сизый туман сумерек окутывал тополя и припаркованные на ночь машины; где-то вдали, за пару кварталов, раздался вдруг приглушенный вопль сирены. Звук ее нарастал - и быстро растаял, растворившись в каменных кишках улиц.
В конце боковой дорожки, отходившей под прямым углом от центральной аллеи, я увидел коляску. Светлые ободья колес отчетливо выделялись на фоне антрацитово-черной травы. Коляска была неподвижна; и от нее неторопливо удалялась невысокая фигура в длинном, почти до земли, плаще. Свободные складки одежды скрывали очертания и делали неразличимой походку, но тем не менее я был уверен, что передо мной - женщина.
Она замедлила шаг и оглянулась.
Лицо ее было скрыто низко надвинутым капюшоном, и глаз я не видел - но ощутил пристальный взгляд. В галогеновом автомобильном свете было видно, что женщина держит на руках младенца. Крошечное существо - вряд ли более трех месяцев от роду - не издавало ни звука.
Я сделал пару шагов - и затем быстро, почти бегом подошел к коляске. Она была прикрыта легким кисейным пологом. Почти не сомневаясь, что коляска пуста, я отдернул ткань и отшатнулся.
То было зрелище, от которого мне не избавиться до конца дней.
Внутри, наполовину укрытый сбившимся, скомканным одеяльцем, лежал младенец. Одна крошечная рука тянулась вперед, другая была неестественно вывернута в плече и торчала, будто обгорелый сучок
Ребенок мертв.
Он выглядел, словно картофелина, позабытая в микроволновке. Кожа потемнела и покрылась морщинами, меж которых даже в сумерках можно разглядеть сочащуюся мутноватую жидкость. Глаза превратились в неподвижные белковые сгустки. Нос - два маленьких лунных кратера, припорошенных пеплом.
Из коляски тянуло сладковатым тягостным запахом.
Ночью шел дождь, а утром поднялся туман, который истаял только к полудню. Мне снились сны, похожие на кошмары.
С тех пор, как я вернулся сюда с юга, в эти болота под хилым солнцем, я верю лишь в деньги. Только в деньги - и еще в ствол, который постоянно со мной. Только в это - и ни во что более. Я очень бы не хотел, чтоб вера моя пошатнулась.
В перерыв я вышел из склада, где три часа кряду отпускал упаковки неразговорчивым ребятам без документов - только за наличные. Всегда только за наличные. Те, кто владел этой фирмой, делали большие деньги. Быстрые.
Быстрые деньги - быстрая смерть.
Но это не мое дело.
Я присел на скамейку у самых ворот и закурил. Было жарко, рубаха пропиталась потом, серебряный нательный крестик прилип к груди.
Шаркая форменными ботинками по асфальту, подошел сержант из охраны.
Он проводил глазами очередную отъезжавшую фуру.
- Лекарств - мертвого воскресить можно, - проговорил он мрачно.
- ...Я могу вас спасти, - прошептал старик. - Но при одном условии: вы тоже должны этого хотеть. Очень хотеть. Иначе все будет бессмысленно.
Никто не знал, откуда он появился.
Группа вооруженных людей слушала молча.
Вчера, после заката, когда шквал огня стал утихать, они один за другим приползли в ложбину, вспаханную двумя танковыми фугасами.
Тогда их было семнадцать. Через сутки осталось лишь пятеро.
Следующие сутки они провели без воды.
От реки их отделяло не более ста метров. Пространство между водной поверхностью и последним приютом - ложбиной - представляло собой россыпи грязно-коричневой гальки, которая разлеталась фонтанами каменных брызг под пулями снайперов.
Полдюжины трупов дополняли ландшафт. Подобраться к воде было невозможно.
- Я помогу, - терпеливо повторил старик. - Но и вы помогите себе.
Вокруг ночь опускалась на горы. Ночь, которая не принесла прохлады. Безумный глаз полной почти луны выплыл на затянутый темным маревом небосвод. Ее ртутный неживой свет вызывал отчаяние.
Выжидающе старик оглядел всех.
Наконец кто-то спросил, что требуется.
Старик объяснил.
- Уходи, - проговорил вдруг тот, что был ранен в руку. - От тебя смердит, старик.
Но остальные молчали.
- Вы не хотите жить, - ровно произнес старик. - Таркалак. Скох равлы меннденн паарит. Я говорю - ночь мертвой луны. Раз в году. Все спят. Кроме меннденн - демона. Паарит. Можно получить все, что захочешь. Нужно как следует просить.
Снова молчание. Потом - сдавленный кашель; и еле уловимое облачко табачного дыма поплыло в воздухе. Куривший старательно прятал в кулаке тлеющий огонек.
- По мне, - раздался его хрипловатый голос, - все одно нам звиздец здесь. Так почему бы и нет? Пускай сей плоскорожий попробует. Если выгорит, все будет забыто. Все спишется. А нет - так этот шаман отправится в ад впереди всех. Эй, старче, ты знаешь об этом?
На азиатском лице старика не дрогнул ни один мускул.
- Старик, почему назад, в горы? Почему б тебе не провести нас через реку?
- Быстрая вода, - терпеливо ответил тот. - Меннденн не любит быструю воду.
Потом он задал короткий вопрос - так, словно все было уже решено.
КТО?
...И выполнил обещание. Они прошли через вражеские позиции, как призраки. Прошли все четверо - следом за стариком. Тело пятого осталось в ложбине, и повязка, которой он замотал руку, некоторое время еще различалась в стылом свете луны.
Потом все исчезло.
И вот долина лежала внизу перед ними - погруженная во мрак, таящая то ли смерть, то ли спасение.
- Ваши там. До рассвета успеете, - старик отвернулся и шагнул в сторону.
Еще секунда - и мгла поглотит его.
Один из четверки, в бандане, скрученной из широкого зеленого платка, тронул его за рукав.
- Все кончено, да? - произнес он тихо. - Мы сумели как следует захотеть? А скажи, чего пожелал ТЫ? Ведь был во всем этом какой-то твой интерес?
- Тамун ал ратхад! Твое будет с тобой. Всегда. Даже если ты позабудешь. Думай об этом, когда глупый вопрос снова повиснет на кончике языка.
Он поднял голову, и человек в бандане невольно проследил его взгляд.
Луна истекала потоками лживого света, и огромный диск ее висел над черной землею, как знак беды, которой еще предстояло случиться.
Когда он вновь посмотрел вокруг, рядом никого не было - только вдали раздавались шаги начавшей спуск группы.
- ...Тебе кто-то из наших сказал. Так ведь? - Сержант выжидающе смотрел на меня.
- Нет, - я щелчком отшвырнул окурок. - Все правда. Я сам видел там детский труп в коляске. Почерневший, точно поджаренный.
Сержант подтянул ремень, зачем-то открыл и вновь застегнул кобуру.
- Есть ориентировка, - сказал он, понижая голос. - Уже несколько случаев в городе. Мертвые дети. Только никаких свидетелей. Лишь заявители - простые прохожие.
- Мне все равно. - Я поднялся. - Это ваши игры. А я только выдаю пилюли.
- Подожди!... - Но я уже не слушал его. Я вернулся в огромный ангар, где было прохладно и тихо, и ртутные лампы светили с потолка в полумраке, как маленькие фальшивые луны.
Вернувшись домой, я прилег - ненадолго, как полагал, - но проснулся уже в ночи. Ночные тени сгустились в углах комнаты. В воздухе повисла вязкая тишина, в которой судорожно, словно надорванное, больное сердце, колотились настенные часы. Они стучали так, будто отсчитывали последние секунды мира.
Я подошел к окну.
Разглядеть фигуру, более черную, чем подступившая тьма, было трудно. Но я все-таки заметил ее.
Она медленно двигалась вдоль стен домов, будто перетекая от одного подъезда к другому, и останавливаясь у освещенных окон. В этом движении была какая-то неумолимая предрешенность.
Я извлек пистолет, выщелкнул обойму - патроны влажно блеснули - вогнал обратно и снова глянул на улицу.
Черный силуэт замер возле подъезда напротив. Одно из окон на первом этаже ярко светилось; прошло несколько секунд - и внезапно свет в комнате погас.
И тут же тень внизу стала расплываться, теряя очертания, превращаясь в клубящийся сгусток - и потянулась к потемневшему окну.
Торопливо я выбежал из квартиры и пересек мостовую и шагнул в темный подъезд.
Слабый зеленый отсвет на двери одной из квартир.
И запах.
Ощутимо пахло плесенью - будто сдобная булка провалялась в пакете пару недель. Да, плесенью, и еще влажной землей.
Я справился с замком при помощи пистолета. Многовато шума; но это сейчас не имело значения.
Внутри зеленоватый туман был ярче. Он стелился понизу - словно струи цветного дыма на каком-нибудь концерте со спецэффектами. Только здешнее шоу не рассчитывалось на зрителей.
Комната справа.
Много вещей, сваленных бестолково по углам - так бывает на первых порах, когда появляется в доме младенец. Родители, совсем еще молодые ребята, спали на широкой низкой тахте. Рядом - кроватка; скомканные пеленки и несколько погремушек.
Я повернулся. В центре комнаты возвышалась неподвижная фигура в зеленом плаще. Она молча разглядывала спящую новорожденную.
Попятившись, я щелкнул выключателем на стене. Однако вспыхнувший свет не имел ничего общего с теплым сиянием электрической лампы. Он был словно болотный огонь - мерцающе-зеленый, тусклый и призрачный.
Руки женщины, державшие ЕЕ ребенка, пришли в движение. Она медленно протянула их - и я отчетливо увидел, что это руки трупа. Кожа вокруг запястий почернела и вздулась, сквозь трещины сочился гной, в котором копошились белые головки червей.
НЕЖИТЬ
Она положила своего младенца рядом с девочкой. Он был совершенно голый. Сморщенное желтоватое тельце; тонкие короткие ножки могли принадлежать разве что крупной крысе. Голова похожа на сплюснутую дыню, гладкая кожа, словно потемневшая кость, в которой высверлены два отверстия - глаза. Они... Это было нечто особенное.
Пара красных огней, мерцавших в зеленом тумане. Адский багровый отсвет. Я не видел зрачков, но тем не менее ощущал безошибочно, что кошмарный младенец уставился как раз на меня.
Внезапно новорожденная девочка проснулась. Она слабо захныкала, и тогда нежить придвинула демона к ней вплотную. Плач ребенка сделался на миг громче - и почти сразу перешел в едва различимый плач, похожий на стон.
Это было ужасно.
Я не шевелился; и дело заключалось вовсе не в том, что на меня нашел ступор, либо что-то еще в таком роде. Ничего подобного.
Попросту мне было страшно. Настолько, что я и вообразить не мог. Именно потому несколько минут я вздохнуть не решался как следует.
Да, это правда. Как и то, что случилось следом.
Детский плач становился все тише и вскоре прекратился вовсе. Новорожденная будто опять уснула - только я полагал, что сон этот называется совсем иначе.
Нежить наклонилась и вновь взяла проклятого младенца на руки. Он издал при этом булькающий неприятный звук - но готов поклясться, что в нем явственно слышалось удовольствие.
Женщина провела ладонью по своему темно-зеленому плащу.
Плащ распахнулся спереди, и в прорехе я увидел ее грудь - бледный, источенный тлением комок плоти. Разлагающаяся кожа свисала безжизненными лоскутами.
Все так же безмолвно она прижала демона к груди и дала ему в рот сосок, похожий на увядающую поганку.
чамп-чамп
Оживленный чмокающий звук. Рот у младенца стал постепенно наливаться красным. Несколько крупных капель сорвались с его подбородка и упали на пол.
Густые алые брызги.
И я сообразил тогда, ЧТО ИМЕННО он сосет.
...Признаться, это было не так уж трудно сообразить. Особенно если учесть, что ты сам испробовал нечто подобное. Тот парень с пробитой рукой - вы ведь выпили его тогда до донышка, не так ли? Может, ты собирался позабыть все - но память не слишком послушна человеческой воле. Остаются пятна, которые нельзя вывести - как кровь на зеленой бандане, которую ты измарал той ночью...
По мере того, как демон насыщался, менялся его облик. Кожа на теле разгладилась, голова стала более пропорциональной. Ноги вытянулись и сделались почти человеческими. Он взрослел на глазах. Через четверть часа на руках женщины сидел ребенок примерно лет четырех-пяти.
Я перевел взгляд на детскую кроватку. Новорожденной девочки больше не было. Она превратилась в головешку, обугленный прах.
КАК ВЧЕРА НА БУЛЬВАРЕ. ТОЛЬКО НЫНЧЕ ТЫ НАБЛЮДАЛ ВСЕ ДО КОНЦА
-Убью тебя, - раздельно произнес вдруг демон.
Голос его был тонкий, надтреснутый - как фальшивая флейта.
Он протянул ко мне руки.
послушный мальчик, давно не видевший своего папочку
Я отшатнулся. Что-то определенно знакомое просвечивало теперь в его облике. Глаза... голос...
Внезапно я понял. Я узнал его. Это казалось невероятным - и вместе с тем это было абсолютно реально.
ТОТ СТАРИК В ГОРАХ!
Он замер. На миг злобные искры сверкнули в его глубоко сидящих глазах.
- А, так ты догадался? Но это уже ничего не изменит! Я знал, что в городе есть человек, способный увидеть меня. Увидеть ночью. И я тебя нашел. Теперь ты не опасен. Ты...
"Дал мне возможность", - закончил я мысленно.
Он вдруг резко повернулся к нежити и вскрикнул, указывая на меня:
- Возьми его! Возьми сейчас же!
Она мерно двинулась вперед. На мертвом лице блуждала улыбка - бессмысленная и пустая.
Я дважды выстрелил ей в голову. С расстояния в пять метров промахнуться нельзя. Пули вдребезги разнесли стекло секретера, стоявшего позади. Но ожидаемого действия не возымели. Они прошли сквозь мертвую, как через студень - и повторять попытки было бессмысленно.
Пятясь, я отступал. Мне не хотелось поворачиваться к этой твари спиной. На лестничной клетке я ударился боком об острый угол - оглянувшись, я увидел шкаф со свернутым внутри пожарным рукавом.
И тут дверь парадной захлопнулось с глухим звуком, напоминавшем стук земли о гробовую доску.
ПРОКЛЯТЬЕ!
Оставался черный ход - он вывел меня во внутренний двор. Но это стало ловушкой. Выхода не было. Двор оказался закрытым; с аркой, перегороженной чугунными воротами.
С воротами на замке.
Я затравленно оглянулся, сжимая в руке бесполезный сейчас ствол.
Асфальтовое покрытие двора было взломано. Дугой его пересекала траншея глубиной в полметра, которая упиралась в шахту канализационного люка. На дне ее чуть слышно журчал ручеек сточной воды.
Сзади послышался шорох. Нежить приближалась, двигаясь с неумолимой размеренностью. У меня оставалось не более минуты.
- Попробуй останови ее! - вопил демон. - В старой Шотландии пытались это сделать на протяжении ста двадцати лет, и ...
Мгновенная ассоциация пронеслась в моем сознании.
Я сдернул с груди крест. Торопливо убрал его, а серебряную цепочку разорвал пополам. Подняв пистолет стволом вверх, опустил в него одну из половинок - и тут же навел на мертвую.
Эффект от выстрела был впечатляющим.
Ей оторвало плечо и часть груди. Плоть разлетелась по двору сотней ошметков, голые кости скелета выпирали наружу сквозь огромную рану.
И тем не менее она продолжала двигаться. Более того, она была совсем рядом! Ее кошмарная рука, состоявшая теперь из одних костей, с хрустом протянулась и ухватила за локоть. Невыносимая боль пронзила меня насквозь - там, где сомкнулись ее жуткие пальцы, кожа лопнула и брызнула кровь. Отчаянным судорожным движением мне удалось освободиться - но это была только отсрочка.
Второй выстрел решит дело.
Однако его не произошло вовсе. Спусковой механизм щелкнул, и вдруг пистолет стал крошится у меня в руке, на глазах превращаясь в ржавую пыль, в ничто - словно жестянка в кислоте.
Я перешагнул траншею и прижался спиной к стене. Поднял голову - сверху на меня смотрела луна; безумный ее свет словно пронзал насквозь.
Прошло не менее минуты. Я медленно опустил взгляд.
Нежить стояла в трех шагах передо мной. Подле нее - демон. Его взгляд излучал такое бешенство, что хотелось зажмуриться.
ЕЩЕ МГНОВЕНИЕ - И КОНЕЦ
Но они медлили. Более того - обе твари определенно не могли двигаться дальше. Что это значит? Нас разделяла канава, перебраться через которую сумел бы и одноногий.
Быстрая вода. Меннденн не любит быструю воду.
Создания тьмы не выносят речной воды. Вообще проточной. Настолько, что даже этот грязный едва живой ручеек стал для них преградой.
НАДОЛГО ЛИ?
Я не слишком-то верил в это.
Демон хрипло вздохнул и пошевелился. Глянул направо-налево; змеиные желтоватые глаза его внезапно расширились. Похоже, он принял решение.
Времени у меня уже практически не было.
Вытащив из кармана оставшийся без цепочки крестик, я швырнул его в сторону тварей. Они слегка отшатнулись.
Возможно, это задержит их ненадолго.
Опрометью я бросился обратно в подъезд. Парадная дверь была по-прежнему заперта, и возле ручки я заметил слабый, словно истаявший зеленоватый отпечаток - то ли руки, то ли лапы.
Вряд ли удастся ее отворить. Лучше и не пытаться.
Распахнув пожарный шкаф, я увидел уложенный аккуратной "змейкой" рукав.
В один страшный момент мне показалось, что отвернуть вентиль не удастся. Но тут старая краска под ним не выдержала, и мне удалось сдвинуть его на пол-оборота.
Дальше пошло быстрее. В брезентовой кишке ощутилось мощное биение воды.
Я снова ринулся во двор. Здесь ситуация успела уже измениться.
Вместо мальчика рядом с нежитью стоял молодой мужчина. Его одежда соответствовала фигуре, нос украшала пара очков в деревянной оправе, и выдавали только глаза - холодные глаза рептилии.
Их в самом деле задержал крест. Но сейчас эта преграда почти исчезла - я увидел, что мой нательный крестик, лежавший на асфальте, светился ровным вишневого цвета огнем. Металл его истончался, и серебряная вещица будто таяла в холодных лучах луны.
Через секунду было бы уже поздно.
Я швырнул рукав на асфальт, уложив таким образом, чтобы вместе с траншеей он образовал замкнутую фигуру, внутри которой заключались бы ночные твари. Целый водопад хлынул из брандспойта в брошенную траншею.
Теперь оставалось лишь ждать.
...Их убил рассвет. Нежить до самого конца не проронила ни слова, и даже и даже убийственные лучи солнца не согнали с лица ее ту бессмысленную, тупую улыбку.
Демон уходил не так. Он умирал трудно. Я не могу повторить все проклятия, что он насылал на меня; и не потому что забыл. Я помню все - или почти все, но вот произнести вслух не получается.
Впрочем, это не важно.
...Сна не было. Я пролежал с открытыми глазами около часа, затем поднялся и принялся одеваться. Ночные события начали слегка затушевываться в сознании, но я понимал - за целостность психики уже нельзя поручиться. Поэтому стоит отвлечься. Хотя бы на первых порах.
Я отправился на работу.
Когда троллейбус вывернул с проспекта на площадь возле моста, я почувствовал себя плохо И с этого мгновения каждый метр словно приближал меня к могиле.
Я не могу объяснить своего состояния. В какой-то степени это было сродни резкому приступу тошноты. И головной боли, - но природа, разумеется, совершенно другая.
Возле самого моста меня вырвало с кровью - и я потерял сознание. Пассажиры остановили машину и помогли мне эвакуироваться. Подозреваю, более всего им хотелось продолжать путь, избавившись от неприятного соседства.
С трудом удерживаясь на ногах, я побрел прочь. И чем далее уходил от Невы, тем более сносным становилось мое состояние. Когда же позади осталось несколько кварталов, я стал совершенно здоров.
Не слишком-то приятное открытие.
Но я не отчаиваюсь. Хочу попробовать преодолеть реку на метро. Это кажется удачной идеей, тем более, что под землей темно.
Я заметил, что мне стал неприятен солнечный свет.
8
|