Сначала он катил коляску со своим спящим ребенком по тротуару, а потом взошел на мост, под которым тянулись сверкающие на солнце рельсы, подобно гитарным струнам. Именно на этом мосту он остановился как вкопанный. Дело в том, что навстречу шла его жена. Она была очень далеко. Может, это и не его жена вовсе, а какая-нибудь другая девица, но соображать было некогда. Самое большее, чего он не хотел в этой жизни - это того, чтоб его безмозглой жене достался его ребенок. Пусть он лучше вообще никому не достанется. Он очень много в этой жизни не хотел и проще было перечислить всё то, чего он хотел, но... Но действительно некогда было соображать, потому что та мелкая пигалица, которую он увидел вдалеке, похожей на его тупую жену-дурнушку, ни с того ни с сего вдруг сорвалась и припустила.
"Что это с ней? - хмуро подумал он. - Ведь у нее же мозгов нет. Она что, до чего-то догадалась? Почему эта лузерша с рожицей умственно отсталой бежит мне навстречу?"
Мешкать было некогда, надо было срочно решаться: спрыгнуть с моста самому и вместе с ребенком. Но, поскольку эта тупая поганая сучка до чего-то додумалась и чешет ему навстречу своими кривыми-короткими ножками с такой скоростью, то он не успеет расстегнуть лямки, которыми крепится карапуз, и вытащить ребенка из коляски. Поскольку коляска покупалась на его деньги, то он сейчас просто морально не готов на такое - перекинуть ее через барьер моста. Потом неизвестно, разобьется ли ребенок, пристегнутый внутри люльки или на всю жизнь останется калекой. А так он мог с легкостью вытащить ребенка из коляски и перелезть с ним через ограждение моста. Какое-то время постоять - подразнить гнусную сучку. Пусть хоть раз и у нее тоже будет испорчено настроение, а не только всё время у него одного. А потом перелезть назад, сказать, что это была шутка, сделать радостную рожицу и похлопать в ладоши: "ха-ха-ха, повелась на розыгрыш". Но сейчас подлая сучка была очень близко и он не успеет расстегнуть ремешок на лямках, чтобы тот его не подвел. Как он помнит - ремешки всё время заедают и каждый раз приходится изрядно повозиться, отстегивая коляску.
Пришлось ребенка оставить на тротуаре, на мосту, а самому перелезть через перила в одиночку. Ему до такой степени осточертела эта жизнь, что решение он принял мгновенно. Дело в том, что до этого он часто проходил по одному и тому же месту моста, когда катил впереди себя коляску, и всё время в голове его крутилась одна и та же мыслишка: хватит ли у него духу перескочить через перила и сброситься следом, если он хоть раз увидит, как по мосту идет его жена. Ему же надо перед ней хоть как-то повыпендриваться? А то всё она, да она. Поэтому первой он перебросит коляску с ребенком, а потом перескочит сам. И вот, хватит у него духу на такое? На то, чтобы спрыгнуть с моста самому.
Сейчас, когда его план впервые осуществился и он действительно увидел, что жена шла ему навстречу, то впервые (опять же впервые) он вспомнил о том, что коляска куплена на его деньги. Не хватало еще доставить своей жене почву для злорадства. Мол: "ага, сам же купил коляску и сам же разбил ее вдребезги! Ну, не болван?" Поскольку она напрочь безмозглая, то ее муж в точности уверен, что первое, над чем она будет насмехаться, это - над его бабками, выброшенными на ветер.
Так вот, если он собрался таким образом "дразнить" свою жену, стоя над обрывом моста и держась за перила, то он рискует тем, что она даже не глянет в его сторону. Первое, куда она глянет, это в люльку - проверить, всё ли с ребенком в порядке. Потом, когда она убедится, что в порядке, то посмотрит на мужа как на дубину и еще покрутит у виска указательным пальцем: "Совсем сдурел? - проверещит она. - Собрался прыгать, так прыгай. Но какого ляда ты поволок эту коляску? Не можешь один пойти и без коляски спрыгнуть?! Вот же ж дурачок деревенский!"
К примеру, если сбросить эту коляску пустую, а ребенка отнести своим знакомым, то жена тоже очень сильно огорчится, но не так. Первое, о чем она подумает, когда узнает, что ее надули, это о том, что муж полный дебил - ведь коляску можно было продать; к чему было устраивать весь этот цирк со швырянием с моста пустой коляски. Мол, там внизу река и унесет коляску течением - фиг ее кто-нибудь успеет вытащить.
Тут нужно суметь привлечь ее внимание по максимуму, а не выделывать какие-то неуклюжие трюки, которые закончатся однообразным провалом. Поэтому, когда муж перелез через перила, то какое-то время подождал, пока эта пигалица добежит. У него со зрением было очень плохо, поэтому "пигалица" должна была подбежать очень близко, где-то на расстояние два-три метра от стоящего и держащегося за перила мужа.
Когда она подбежала именно на такое расстояние и он в точности убедился, что это именно она, а не какая-нибудь девка-спортсменка, то он оттолкнулся руками от перил и... полетел вниз. Он не собирался ей говорить совершенно ничего на прощание. Он знал, что она тупая и, либо не расслышит, либо начнет переспрашивать. Просто, чтобы понять, что за белиберду он ей промямлил. Ну, у нее любопытство по этому поводу: когда он ей что-то говорит, то сначала очень долго переспрашивать (нужно же хоть что-то понять из болтовни этого морального урода), а потом, когда надоест, то махнуть рукой и забыть, что он пролепетал ей какую-то очередную свою глупость.
Именно это больше всего привлекло внимание жены: молчаливое и равнодушное отталкивание от перил, совершенно пустые и стеклянные глаза. Такие, какие у него всегда были: он с ними похож на наркомана. Ведь он должен был вступить с ней в очередной длинный диалог! Почему же он бросился именно молча? Повел себя, как настоящий подонок. И начал вопить он только тогда, когда шлепнулся спиной в рыхлую угольную пыль проезжавшего под мостом поезда, везшего уголь. Он, конечно, мог услышать, как этот поезд грохочет по рельсам, но на мосту целый день гремят чудовищно агрессивные и вечно куда-то торопящиеся грузовики, стоит такой жуткий шум, что мало чего услышишь. Просто поезд двигался очень быстро и выехал из-под моста в такой неудачный для мужа момент: увидеть, как испуганное лицо его жены меняется на насмешливую харю тролля. Хихикающую над сыплющим проклятиями мужем, упавшим не под приближающийся поезд (эх, чуть-чуть не подгадал), даже не на локомотив, а в самый первый вагон, в угольную пыль. Мол, хи-хи-хи, да ха-ха-ха, какой ты весь черненький, прямо как слабоумный негритенок... Ну, она считала, что все негритята слабоумные, так как в Африке умирают от голода дети. У нее буквально по каждому поводу было весьма своеобразное мнение, которым она не могла ни с кем не поделиться.
В общем, сейчас всё было в порядке: муж-лузер не разбился, ребенок в руках у мамы, коляска целая... Что еще в порядке?
- Чё встала, лохушка? - услышала она из-за спины чей-то голос и оглянулась, видимо, чтобы смерить взглядом это хамло, но... За ее спиной, оказывается, стоял ее собственный муж. Опять пытался подобрать какое-то слово, чтобы побольнее уколоть. Так ведут себя все неудачники, которые пытаются вызвать взаимное негодование у любого из своих собеседников. Наверно думают, что банально обозвать - верх креатива.
- А это папа пришел, - запикала жена, увидев, что ребенок уже не спит и показывая ему пальчиком на жалкого папашу.
Она не задавалась мыслью, мол, а кто же был тот, который только что спрыгнул, оттолкнувшись от перил, поскольку была тупая и быстро забывала всякие "мелочи". Всё то, что казалось ей какими-нибудь глупостями или недостойными внимания пустяками. Вот если бы упала в ту угольную пыль одинокая пустая коляска, то это были бы совсем не мелочи. Ведь ее же можно было продать! Мол, зачем же так кидать, сломя голову?
- Ты чё, дура? - продолжал зубоскалить папаша. - Чё ты всё время сюсюкаешь! Над детьми нельзя сюсюкать - они засранцами вырастут!
Это еще одна попытка "вызвать у собеседника взаимное негодование" - начинать говорить про ребенка гадости.
- Одного засранца я уже... - попыталась та ответить ему в тон, но муж не дал ей выговориться:
- Я говорю, ты чё, дура? А ты молчишь.
- Чё тебе надо, - буркнула она с вопросительными интонациями.
- Чё это за дебил счас с моста спрыгнул?
- Бли-ин! - неожиданно всплеснула та руками. - Я думала, это ты! Он же ведь вез нашу коляску!
- Чего-чего?
- Это ты... Ты же сейчас спрыгнул?
- Я? Спрыгнул? - У него не было слов.
- Ну, ты так выглядел, словно мечешься в раздумьях, перебросить или не перебросить коляску через перила, а потом махнул рукой и полез туда без коляски. Правильно или неправильно?
Муж ничего на это не ответил, только покрутил у виска указательным пальцем и пошел куда-то в сторону. Видимо, ему тошно было идти рядом, под руку с такой скудоумной девкой, коей являлась его жена.
- Не, ну правильно же я подумала? - семенила она за ним следом. - Лучше же ее продать, чем так по-идиотски с моста сбрасывать!
- У тебя галлюцинации, - старался прибавить он шагу, чтобы хоть как-то от нее оторваться. - Тебе всё время думается или мерещится какая-то белиберда!
- Это у тебя, а не у меня!
Муж резко обернулся и увидел свою жену, постаревшей лет на семьдесят. Впереди себя катила коляску какая-то морщинистая карга с жабьим лицом и длинным-зеленым носом. Он обернулся из-за ее скрипучего голоса, от которого волосы встают дыбом и мурашки пробегают по коже.
- Почему ты не подбросил ребенка? - продолжала сипеть эта ведьма. - Ведь он такой ангелочек! Я так хотела, чтоб ангелочек запорхал и замахал своими милыми крылышками! Я же на это настраивалась всю свою жизнь! А ты так меня подвел, мерзкий выскочка!
- Да как ты смеешь! - потянулся он к шее мерзкой старухи, чтобы сею секунду задушить эту ехидную поганку, которая на каждом своем слове гнусно лжет, но та его перебила:
- За то, что ты не подчинился ведьмовским чарам, ты сгинешь. Как ты думаешь, кто там сейчас едет в вагоне с углем? Ты или твой призрак? Успей над этим подумать, пока исчезаешь. Всё, можешь ничего не гавкать в свое оправдание, я забираю этого ребенка.
- Я всегда в это верил... Я всегда догадывался, что ты ведьма... Гнусная, похабная старуха... - хрипел задыхающийся мужчина, который делался прозрачнее воздуха. Наверно, из-за того, что воздух становился более видимым, чем физически исчезающий человек, ему очень трудно было дышать. А действительно, как можно дышать воздухом самому же воздуху?
И с тех пор он больше ничего не сказал. Так, словно его не существовало, ни в тот момент, когда он оттолкнулся от перил, ни сейчас. Так, будто всё прошлое данного мужчины было полностью стертым из временной памяти и его жена забеременела от святого духа. Так, словно коляску толкало впереди себя привидение.