Уткин Андрей Андреевич : другие произведения.

Сын милицейского из библиотеки. Главы 8 и 9

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Восьмая глава.
  
  Носитель тела Светы Пархоменко был вне себя от злости. Он не мог понять, как этому жалкому недоноску-заложнику удалось вырваться. Ведь он запросто мог напороться на нож. Зачем же он начал так сильно рисковать? Тут одно из двух: либо маленький недоносок-заложник такой же псих, как его папаша-Бондаренко, либо он знает, что шкет, из-за которого он рисковал жизнью, является владельцем тела, которое готово было в любой момент выпустить ему кишки и намотать их на подбородок. Неужели недоносок поверил, что такое возможно? Он не должен был поверить, так как это невероятно. Он просто назло это сделал - вырвался из-под ножа. Может быть, хотел себе доказать, что он супергерой. И вот это больше всего злило младшего Бондаренко: "Супергерой - мой отец, а этот недоносок своей выходкой пытался с ним соперничать. Показать, что он тоже супермен. Да у него просто дешёвая, никчёмная мания величия! Да как он смел?"
  Младший Бондаренко не знал, что ему делать от охватившей его ярости и поэтому начал метаться. Сначала он кинулся за этими двумя следом. Потом он вспомнил, что оставил открытую входную дверь, поэтому побежал назад, чтобы её закрыть. Ведь в квартире, в любой момент, может материализоваться его отец. И как же он будет зол, когда увидит, что "эти сопляки" (друзья его сынишки) опять убежали, дверь не заперли, поэтому любой может войти и попасть в "Полую Милицию"... Может даже разнюхать то, что никому не положено. Не говоря уже о том, как зол будет его отец, узнавший, что его сын разнюхал секреты и превратился в девушку (а назад вернуться - кишка тонка), чтобы посмотреть, как она выглядит голая, а потом ждёт своего отца, который превратит его обратно в мальчика.
  Когда младший Бондаренко побежал к двери, чтобы её закрыть, то до двери не добежал, потому что вспомнил, что эти двое уродов её вышибли. И он опять кинулся следом за ними, но потом остановился и опять назад побежал. Сам не знал, почему, но, может, подумал, что в это время материализовался его папаша и увидел, что дверь не заперта... Но Бондаренко опять не добежал. На этот раз он услышал, что один из двух беглецов провалился в подъезде. Поэтому теперь уже Джуниор не останавливался, чтобы опять побежать к "незакрытой двери".
  Бондаренко-младший так сильно торопился, что споткнулся о лестницы и пересчитал носом ступени. Халат был порван, при падении у него поотлетали все пуговицы, так что, если бы кто поднимался пешком по лестнице и разговаривал по сотовому, то с радостью бы заснял на мобильную видеокамеру полностью голую девицу, чешую вниз по лестнице, с развевающимся халатом (чем-то похожую на маньяка-эксгибициониста). Слава богу, что в этом доме никто не жил, иначе на Ю-Тюбе ещё одно видео бы появилось с голенькой милашкой-Пархоменко.
  Когда Лерик Бондаренко "дохромал" до подъезда, было уже поздно: негодяи успели не просто смыться, но и шустро вылезти из проруби. Наверняка оба негодяя провалилось! Так что Лерику самое время было пуститься за ними следом, но, как назло, на халате были порваны все пуговицы, а вернуться назад и переодеться он уже не успеет (судя по тому, как шустро эти наглецы "вынырнули" из проруби). Вот это злило Лерика по-настоящему - его собственная трусость. Он боялся побежать босиком по ледяному или снежному асфальту, чтобы успеть догнать этих поганцев... Но, с другой стороны, что он этим докажет? Допустим, он их догонит... Нож-то остался в коридоре, возле распахнутой настежь входной двери с выбитым мерзавцами дверным замком! Поэтому, всё, что ему хотелось, тупо их догнать. Неважно, какой в этом смысл, но догнать... Хотя бы, дать сдачи тому говнюку в милицейской форме, которого Лерик впопыхах спутал с носительницей своего "колдовского тела".
  Так что, придётся глупо возвращаться домой и сидеть, ждать отца, так как сам Джуниор замок не отремонтирует. - То, что младший Бондаренко больше всего ненавидел. Он ведь совсем не это планировал. Ему нужно было разминуться со своим папашей - удрать из дома, но эти подлецы испохабили все его планы.
  Перед тем, как войти в подъезд и перейти через сугроб (Лерик умеет ходить по глубоководной поверхности морской глади так, чтобы ни разу не провалиться), младший Бондаренко монотонно уставился на проделанную этими недоносками пробоину (вернее говоря, прорубь). Он так смотрел, словно пытался понять или, может быть, спросить у воды, поняли эти двое или не поняли, что это прорубь в морскую воду, а не в пресную (в какую-нибудь канализацию). Но, вместе с тем, Лерик старался заговаривать прорубь. Вернее, заговаривать воду. Пытался внушить воде, чтобы она не дала этим двоим догадаться о солёности. Дескать, пусть думают, что она пресная. И, чем дольше (и глубже) всматривался Джуниор в плоскую поверхность воды, тем лучше ему удавалось успокаиваться от своей истерики. Бондаренко-младший чувствовал, как вода ему подчиняется, устраняет память о своей солёности из голов тех двух беглецов, и это его очень хорошо успокаивало. Как будто, чтобы вылечиться от бытового бешенства, нужно всего лишь посмотреть на воду, как носитель тела Светы Пархоменко.
  - Главное, чтобы кретины забыли про эту воду, в которую они провалились и, конечно же, были очень сильно удивлены тому, что у неё вкус морской воды, - бормотал младший Бондаренко, медленно и угрюмо поднимающийся по лестницам. - Для них это будет крайне неслыханно - откуда взялась прорубь с морской водой в середине крупного города.
  
  ***
  
  Мать Коленкина приютила в своей квартире Свету Пархоменко. Вернее говоря, носителя телесной оболочки сына Бондаренко. К вечеру все улеглись спать, только Коленкину что-то не спалось, он долго ворочался в своей постели, пока не поднялся, не оделся и не вышел на улицу. Как ему казалось, подышать свежим воздухом.
  На самом же деле, Виктор прекрасно осознавал, зачем и почему он покинул родной дом именно среди ночи. Ему было слегка досадно, что этот любопытный человек, которого он встретил (девочка в мальчиковом теле, которое можно вернуть в прежний облик, если поддержать в борьбе с тем псевдо-милиционером, якобы работающим в библиотеке), не обратил совершенно никакого внимания на его слова, что под той "эвакуированной" многоэтажкой, где живёт этот псевдо-милиционер, никакой подземной реки нет, а там реальная морская вода. Даже вечером, перед сном, когда Коленкин ему (ей) пытался ещё раз всё доходчиво объяснить, "Света" только сильнее протестовала. По её мнению, это полная чушь, что под городом течёт море. Коленкин даже сам невольно засомневался в сказанном. Но, ведь, она (он) не проваливалась в том подъезде под воду и не нахлебалась едкой солёной воды - как же она может утверждать обратное.
  Когда Коленкин подошёл к подъезду, в котором он прошлый раз провалился, то всё выглядело так, словно в подъезд никто не заходил: наметённый снежный сугроб находился ровно на том же месте и не имел никаких следов... По мнению Коленкина, следы нетрудно "замести": походить, пособирать снежок вокруг дома и сверху присыпать на сугробе. Виктор даже догадывался, кто этот умелец, собиравший снег вокруг дома... Он даже хотел походить, посветить своим фонариком там да сям, чтобы убедиться, но передумал. Определённо точно: лже-милиционер вернулся в своё жилище и сейчас он находится у себя дома: спит в кроватке, как тот слюнявящий соску младенчик... Когда Витя попытался нарисовать в своём воображении этого спящего Бондаренку, его чуть не пробрал смех. "Наверняка этот гад лежит в детской коляске, - подумал Коленкин про себя. - Только не в маленькой, а в огромной - под его двухметровый рост... Интересно было бы посмотреть, так это или не так? неужели этот козёл спит в детских пелёнках и распашонках? И сосёт сосочку! Вот была бы умора..." - Коленкину просто не терпелось побыстрее подняться на нужный этаж, вскрыть дверь этих Бондаренок (наверняка оба придурка уже успели вызвать мастера и впилить новый замок), да заснять на сотовый, как старший ублюдок-Бондаренко сопит в своей колыбельке... Он такой лапочка, что просто рука не поднимается протыкать эту "детку" осиновым колом и вбивать молотком деревяшку в его гнилое сердце... И тут же передать Свете Пархоменко: "Смотри-ка, какую чудную картинку мне удалось заснять! Да из меня получился бы гениальный папарацый..."
  Как предполагал Коленкин, замок вмонтировать не удалось. Дверь Бондаренок была не закрыта, а, так сказать, легонько прихлопнута. Это даже лучше - не надо возиться с отмычкой. Просто толкни её - она и сама откроется...
  Поначалу Коленкину стало немножко боязно. А что, если Бондаренко засел там, за дверью, и уже изготовился к захвату? Что, если Витёк попадёт сейчас в ловушку, а не наделает кучу забавных фотографий? Что, если получится всё наоборот? Не младенец-Бондаренко, дивно сосущий сосочку в своей колыбельке, а Витя Коленкин, которого странным-мистическим образом превратят в девочку... Таким же "мистическим", как сугроб в подъезде, принявший первоначальный-нетронутый облик.
  В то время, когда Коленкин стоял перед "легонько прихлопнутой" дверью, вокруг него была полная темнота, изредка скромно прорезаемая лучом Коленкиного фонарика (дешёвого, китайского производства), но, стоило ему дверь эту толкнуть, как фонарик перестал совершенно быть нужен, поскольку коридор "эвакуированного" дома озарило ярким светом... Ну, не столько похожим на флуоресцентную лампу или какой-нибудь слабенький пульсирующий газовый рожок, а, можно сказать, свет был настоящим и дневным. Только... прямо за распахнувшейся дверью всю видимость преграждала вертикальная ледяная стена... Конечно, Коленкину хотелось бы посмотреть, в какую "безумную реальность" аномальная квартира открылась на этот раз, но, как назло, ледяная стена (или ледяной куб?) всему на свете мешала. И ещё было - более безумное препятствие - прорубь с чёрно-синей ледяной водой, которая плескалась ровно в шаге от застывшего в шоке Коленкина. Хорошо, что он не шагнул и не кувыркнулся, опять, как в прошлый раз, по выходе из подъезда. А то, ведь, дверь, с той стороны, может закрыться... Вернее говоря, может перестать существовать, как таковая. Что, если дверь "работает" только в одну сторону? И Коленкин, который провалится в эту воду-ловушку, больше уже не сможет вернуться домой, как в прошлый раз, когда его тело странным образом уменьшилось в размерах и превратилось в ворону. Потому что подобного вида вертикальная льдина находится, не иначе, как в самой середине Северного полюса...
  - Что-что?! - неожиданно осенило Витька Коленкина. - Превратилось в ворону?!
  Тут же ему всё и вспомнилось: бесконечная ледяная равнина... Педофил-Бондаренко... Стопка книжек, на которой сидит и рыбачит этот верзила в милицейской форме, с выдранными погонами... Сон, который перед этим приснился Коленкину... Долго перечислять все подробности. Одно Коленкин понял точно: надо немедленно связаться со Светой. Вернее, с пареньком, который считает, что он всегда, сколько себя помнит, был девушкой по имени Пархоменко Светлана.
  А за эту дверь не заходить. Пусть лучше зайдёт тот "паренёк", если "ему" так уж невтерпёж. Если "он" исчезнет (то есть, дверь не будет открываться по ту сторону реальности), то это будет даже лучше. А то - как он объяснит своим домашним, что "его" поменяли телами с каким-то придурком? И что, если "ему" не удастся вернуть своё девичье тело назад? Мать-то у Коленкина шибко сердобольная - ни в какие органы опеки или попечительские советы она звонить не будет, а тупо усыновит этого "Витиного знакомого", и так и будет жить в их семье, как обуза.
  
  ***
  
  Коленкин помнил, что оставил "Свете" свой старый телефон, на случай, если ему захочется с "ней" связаться. Перед тем, как выйти из своей спальни, он положил этот сотовый рядом со спящим мальчиком. И теперь, когда звонил, то долго не мог понять, почему телефонный автоответчик сообщает ему, что абонент недоступен. Неужели, пока Коленкин шёл к Бондаренкиной аномальной квартире, тот успел проснуться и выключить телефон, чтобы не трезвонил среди ночи? Только сейчас кое-как дошло до Витька, в чём дело. Просто он тут стоит, перед открытой дверью, на него светит дневное солнце, поэтому Витёк машинально решил, что за пределами этой "эвакуированной" многоэтажки тоже такой же ясный и солнечный день. Иначе бы он не звонил, а вспомнил, что проблема в аномальности Бондаренкиной квартиры. То есть, если квартира до такой степени аномальная, что может перенести не только в рабочий кабинет того "милицейского" психа-одиночки, но и вывести в самую середину северного полюса, то и телефон тоже начинает лукавить, как эта "квартира". На самом деле "Света" не просыпалась среди ночи и не отключала Витин сотовый, а, просто, Коленкин попал в такую странную зону доступа, где телефон, как наверно и компьютер, начинает "глючить". Например, сообщать ложную информацию об "абоненте", который находится "вне зоны доступа". Кроме того, Коленкину также удалось узнать и то, что библиотечный милицейский изнасиловал его не в центре северного полюса, а где-то, совсем в другом континенте. Потому, что на северных или южных полюсах "ясного и солнечного дня" не бывает - "летнее" солнце там ходит по кругу, очень низко над горизонтом, ходит несколько суток подряд, после чего опять зима начинается. И свет в тех краях издаётся при помощи северного сияния.
  - Надо попробовать выйти на улицу или отойти от этой квартиры хоть на какое-то расстояние, - бормотал Коленкин, стоя перед открытой дверью. - Может, там заработает связь? А то эта квартира действительно какая-то ненормальная; как говорят про такого человека - у него чердак без верху. Тут ведь и привидения могут быть и вообще невесть что.
  Но Коленкину не хотелось уходить от этой двери, которую он толкнул вовнутрь. Если реальность, которая прячется за дверью, так быстро изменяется, что в прошлый раз она была пустынным "милицейским" отделением, а в этот - "северо-ледовитым океаном", нужно держать её на прицеле и не удаляться. Не отходить от двери даже на три или четыре шага: дверь может в любой момент перекрасить свою вселенную в совершенно другие, и не самые узнаваемые цвета...
  - А, я понял, что со мной происходит! - опять заговорил Коленкин с невидимым (или несуществующим) собеседником. - Эта дверь заманивает меня себе вовнутрь. Хочет, чтобы я в неё вошёл, а Свете Пархоменко ни шиша не досталось.
  
  Коленкин уже спустился к выходу из подъезда и так обрадовался тому, что увидел, что, чуть не сорвался... Он хотел уже побежать, но забыл, что в подъезде лежит сугроб-ловушка, по которому он прыжками выскочит из подъезда и тут же провалится... Оказывается, светлый и ясный день был не только за дверью "милицейской" Бондаренкиной квартиры, но и за "дверью" подъезда тоже. Хорошо, что Коленкин успел резко затормозить, как та кошка, дующая на холодное.
  Но как такое могло быть, что четверть часа назад была ночь, а сейчас - полдень? Не очередные ли это проделки мистической, аномальной квартиры, возле которой телефон так странно работает, словно Коленкин находится безумно далеко на льду? Так далеко от берегов, что антенна не принимает вышки сотовой связи. Если это опять "квартирные галлюцинации", то у Коленкина опять ничего не получится? Он так и не сможет установить связь со своим старым сотовым, который он оставил возле спящего двойника младшего Бондаренки и проверил, что телефон исправно работает?.. Нет, надо всё-таки выйти из этого "эвакуированного" дома и убедиться, что причина именно в стенах здания. Наверняка, как только он выйдет, телефон немедленно заработает.
  
  ***
  
  Двойник младшего Бондаренко, очень чудесным образом, в полдень сидел дома у Коленкиных и ждал, пока кто-либо из двоих не вернётся домой и не откроет входную дверь. Потому что, пока мать Коленкина утром собиралась на работу, то была уверена, что мальчики спят у себя в спальне. Она не собиралась их будить, поскольку был выходной и Вите в школу идти не надо; в то время, как она работает посменно. Дверь внутри квартиры не открывалась и снаружи на "замок-защёлку" не захлопывалась (вместо замка - банальная скважина для ключа), поэтому Света была заперта в этой квартире, как птичка в клетке. И только один зазвонивший мобильник вывел её из недоумения. Поскольку телефончик лежал возле Светиной постели, она быстренько догадалась, что Витёк специально оставил его для связи, поскольку ушёл вместе со своей матерью... Нет, не должен был уйти и не разбудить этого незнакомого пацана, которого он вчера притащил "с улицы": что о нём подумает его мама, если этот "незнакомый" созвонится через оставленный "сотик" со старшим Бондаренко (своим папашей), чтобы тот отомстил Коленкину за выбитый замок - открыл Коленкину квартиру отмычкой (а лучше - коленкой), разворовал её всю вместе с сынком, который давеча придуривался Светой Пархоменко, у которой украли её тело... Нет, скорее всего, если быть совершенно точным, то Коленкина среди ночи похитили инопланетяне, а мать хватится его только вечером, когда вернётся очень поздно со смены... И именно это ей ответит двойник сына Бондаренко: "скорее всего, Витю похитили среди ночи пришельцы с летающей тарелки". Но это шутка. Потому что, если этот мобильник, который сейчас звонит, оставил не Витёк, то неизвестно, чего и ожидать. Так что, нужно принять звонок, либо позвонить Коленкину чуть позже, сперва пошарившись по квартире и найдя записную книжку, где должен быть помечен и телефон того сотового, который сейчас у Витька. То есть, если этот мобильник оставили "похитившие" Коленкина "инопланетяне", то именно по нему можно будет попробовать созвониться с Витьком: авось повезёт и "инопланетяне" его не похитили. Но, в самый последний момент, с риском для себя, Света Пархоменко подняла эту пиликающую трубку и нажала на зелёную кнопку.
  - Это я - Витёк! - запищало из трубки. - Срочно приезжай в тот дом, где мы с тобой надыбали квартиру Бондаренко!
  Коленкин ещё что-то ей говорил. Кажется, что квартирная дверь теперь "проводит" не в Полую Милицию, а на ту ледовую равнину (ледовое поле, у которого не существует бортиков), где его изнасиловал Бондаренко (с понтом, наказал за утерянные книжки), но Света ему коротко объяснила, что с ней случилось... Понятное дело, что кричать возбуждённым (вернее, возмущённым) голосом должна была Света, а не Коленкин, но, поскольку кричал он, то Свете пришлось обойтись спокойным тоном. То есть, не вопить: "Ты чё? Ты куда удрал? Меня тут заперли на фиг! Немедленно приезжай и открой замок! Я же тебе не домашний арестант? В смысле, не под домашним арестом. Правильно?"
  - Ну ладно, - ответил Коленкин, - я всё равно уже ушёл от той открытой Бондаренкиной двери, поэтому не отвечаю, если "ледовое поле" изменится на что-нибудь другое... Например, превратится в библиотеку, или... Ну, в общем, жди... Так уж и быть, сейчас подъеду и помогу тебе открыться...
  
  Девятая глава.
  
  Милицейский Бондаренко совершенно точно был уверен, что эти подлые пришельцы из будущего (из полиции, в которой он странным образом работает; вернее, числится как сотрудник) пытаются его подставить перед библиотекаршей. Не подставить, а опозорить, унизить. Им совершенно нет никакого дела до маленького пацана (Хрюши или Степашки), которого Бондаренко про себя называет безбилетным пассажиром - кроликом Степашкой. Они даже не видят, что в Полой Милиции Бондаренко не один, а вместе с этим зайкой-попрыгайкой, которого он заманил. Если бы хоть раз увидели или разнюхали о том, кто такой на самом деле Бондаренко, его давно попёрли бы из органов. Но, вот, заставлять Бондаренку размахивать кулаками во все стороны (заставить избить витающую в воздухе пыль) - для них это милое дело. Наверняка они знают, что в любой момент из-за угла может выйти библиотекарша и так посмотреть на своего "верного, преданного пса" Бондаренко, что заставить покраснеть его чуть ли не до самых шнурков. И наверняка догадываются, сколько долго этот Бондаренко ухлёстывал за библиотекаршей, но всё безрезультатно. И это ли не повод над ним поиздеваться? У них-то, у самих, прекрасные семьи. А что у Бондаренко? Безмозглый сынишка, которого где-то нагуляла библиотекарша, но обвиняла Бондаренко, что это его щенок и пусть забирает, хотя, как прекрасно знает библиотечный милицейский, ему ни разу не повезло подсмотреть через щёлочку, как библиотекарша выглядит голой, не то что перепихнуться. И вот, сейчас этот Заяц Степашка так быстро убежал, что Бондаренко не успел его даже превратить в девочку (если библиотекарша увидит, как милицейский насилует маленького ребёнка, - а она уже не первый раз это видела, - то покраснеет до самых шнурков библиотекарша, а не её верный-преданный пёс; "пёс", наоборот, будет скулить от злорадного удовольствия и наслаждаться тем, как здорово ему удалось отомстить этой стерве; может, хоть сейчас до неё дойдёт, какая она стерва, или эта пигалица опять "протормозит" и не поймёт ни шиша). Но то, что Пёс-Бондаренко сделает дальше, для него это не впервой. Потому, что не первый раз жертва ускользает из его рук. И последнее время он уже не опасается, что библиотекарша увидит "милицейского", который лапает своими грязными пальцами её милые и прелестные книжечки. Если до неё до сих пор не может дойти то, что она гадкая стерва, то маловероятно, что она заподозрит его в том, что он портит её книги. Иначе она давно бы перед ним извинилась. То есть, призналась, что сын ему не родной, а она наивно его нагуляла. И подтвердила бы этим то, что она стерва. Не просто стерва, а ведьма окаянная и подколодная змея. То есть, хоть раз признала бы вину за собой, а не только за ним одним.
  Всегда, когда жертва ускользала из рук Бондаренко, он делал почти то же самое, что и в том случае, если хотел стереть маленький отрезок памяти у подростка. То есть, хотел сделать так, чтобы подросток не помнил, какой штраф с него взяли за якобы утерянные книги. При этом подросток очень прекрасно помнил то, что книги он не терял, а на него напали сверстники, неумело изображающие из себя "отморозков", и отняли какие-то личные вещи. Например, сорвали шапку, если дело происходило зимой, или заставили снять куртку, если летом. То есть, чтобы подросток не думал, будто "уличные хулиганы" пытаются отобрать у него только книги, так как это будет очень подозрительно. Но всё то, что с ним происходило дальше (например, приезд милицейского на мотоцикле, который точно так же неумело делает вид, что он старается разогнать подростков, как подростки делают вид, что они задиристые петухи), напрочь стёрто в памяти. То есть, вырезаны конкретно встречи с данным "милиционером". И вот, как оно выглядело со стороны, всё это вырезание. Или стирание памяти.
  Милицейский бесцельно бродит вдоль бесконечно длинных стеллажей с книгами. Со стороны он напоминает собой лунатика, потому что глаза скрыты под чёрными (космически чёрными) кругляшами очков и непонятно, открыты они или закрыты. Обычно, Бондаренко старается прикрыть ими неестественно тёмные синяки под глазами. Но, судя по его "зомбированной" походке, больше похоже на то, что он спит во время этого блуждания по Полой Милиции, которая вдруг перестаёт быть "полой" и наполняется ненормальным количеством книг. Точнее, книжных стеллажей, которые, при особом желании, могут растянуться хоть на километр в длину.
  Поскольку библиотечный милиционер умственно неполноценный, то ему необязательно впадать в лунатизм (или вызывать в себе лунатические хождения), так как он и без этого читать не умеет. Он не будет стоять и долго вчитываться в каждый отдельный заголовок на корешке книги. Вместо этого он шагает, как слепой, который постоянно натыкается на стеллажи с книгами или врезается в них лбом, как в столб. В общем, так Бондаренко может бродить целыми часами, если бы не одно "но". неожиданно его двухметровый рост уменьшается до невообразимых размеров... Бондаренко становится таким маленьким, что толщина обычной-стандартной книги (четыреста страниц) кажется ему трёхметровой или четырёхметровой. Ему даже лестницу приходится подставлять, забираться верхом на книгу и начинать с огромным трудом разворачивать обложку, а потом переворачивать страницы, выискивая те, которые он должен вырезать.
  Всё это происходит с милицейским не просто так, а, чтобы библиотекарша случайно подошла к нему и не увидела, как этот гад вырезает страницы. Так что, если уменьшенный в размерах Бондаренко услышит шаги этой стервы, то немедленно спрячется под корешок и, поскольку она тупая, то совершенно ничего не поймёт.
  Когда Бондаренко уменьшается в размерах, то сразу останавливается и долго стоит на одном месте, неподвижно смотрит себе под ноги. Может быть, он пытается запомнить, где стоял, потому что позже он приносит свою "волшебную лестницу". Она чем-то похожа на пожарный кран, так как умеет сама вытягиваться до нужной интуитивному мозгу (одержимым безумным или гениальным библиотечным демоном) длины, чтобы опереться на ту высоту, с которой "милицейский" демон сбросит вниз книгу.
  Как только слышатся шаги гигантской библиотекарши (раскатистые цоканья каблуков, разносящиеся по кафельному полу, словно горное эхо) или, если она ходит босиком и шаги не слышатся, всё равно, по любому, лестница Бондаренко резко складывается. То есть, она уменьшается в длине примерно с такой же скоростью, с какой уменьшается гигантский детина-Бондаренко. И это служит милицейскому сигналом - немедленно забираться под корешок и сидеть там до тех пор, пока библиотекарша не втулит эту книгу, случайно упавшую на пол (или уроненную кем-то из маленьких мерзавцев), в ту выщербину, из которой гаденький мальчишка её вытащил... Вытащил специально, чтобы уронить...
  Библиотечному Бондаренко не приходилось впадать в лунатизм и превращаться в гнома, если он хотел вырезать одну или две страницы из этой книги Памяти. Такое он легко мог сделать и в состоянии бодрствования. Но совсем другое, если потом придётся бродить по гигантской библиотеке и вырезать страницы из очень многих книг, чтобы вклеивать их в эту. Тогда он может забыться и не услышать библиотекарши. Если в книгу Памяти вклеить вырезанные из других книг страницы, то пройдёт очень много времени и на страницах не только не останется шрамов, но и, даже, может измениться общий текст, слившись в единое целое со всеми остальными словами этой книги, которая отвечает за память трусливого зайца типа Степашки, которому удалось улизнуть от библиотечного Бондаренко. Это очень редкий случай, поэтому книге хватит времени на то, чтобы восстановиться: выздороветь после проделанного над ней хирургического вмешательства сэра Бондаренко.
  Поэтому сейчас, когда этот сэр-гном переворачивал ворох страниц, бессознательно выискивая нужные листы, чтобы стереть как можно больше памяти в Степашкиной заячьей бестолковке, ему всё время вспоминался тот первый раз, когда двухметровый Бондаренко в отчаянии бродил по библиотеке, пока случайно не уменьшился в размерах. Бондаренко вспоминал этот случай каждый раз, когда из его рук ускользала жертва и ему становилось непереносимо плохо - душа разрывалась на части, как множество вырезанных страниц из книги Памяти. Первый раз, когда с ним это произошло, гном-Бондаренко не мог влезть под книжный корешок, потому что ему мешали погоны. Проклятые погоны не уменьшились в размерах и чуть не придавили бедного гномика. Ему нужно было успеть не только вылезти из-под огромных и тяжёлых корочек погон (цоканья каблучков библиотекарши в это время приближались и приближались неумолимо - интуиция её вела именно в ту сторону, где с полки упала случайная книга), но и успеть распороть швы до тех пор, пока его крошечное тельце не попалось на глаза библиотекарше и она не заверещала и не принялась ожесточённо топать ножкой; вопить на всю библиотеку "мышь" и пытаться размазать этого гномика по полу, как вредное насекомое, распугивая тем самым малышей, читающих свои глупые детские книжки. Швы Бондаренко распарывал тем же самым инструментом, которым вырезал книжные странички.
  Но сейчас ему было не до воспоминаний. Если стерва-библиотекарша опять снимет свои туфельки и начнёт красться босиком, чтобы не спугнуть эту мышь, которая ворует из очень многих книжек страницы, то Бондаренко ей устроит. Он "вымахает" в свой прежний двухметровый рост и устроит разборку. Вернее говоря, очередную словесную перепалку. Ведь Бондаренко только сейчас понял, из-за чего у них конфликт с этой библиотекаршей, который тянется уже долгие и долгие годы. Она ревнует его к пустому месту: она постоянно жаловалась, что Бондаренке нет никакого дела до того, есть она рядом или её нет. Она могла на это жаловаться только в самом крайнем случае, если подозревает Бондаренку в грехе прелюбодеяния. Но она прекрасно знает, что у Бондаренки совершенно никого нет и никогда не было. Тем не менее, она продолжает его к кому-то ревновать. То есть, всё до безобразия просто. Если хочешь разгадать логику (женскую логику) этого паршивого конфликта, как загадку, то это не займёт большего труда, чем "два пальца об асфальт" - любимое Бондаренкино выражение. И вот именно это больше всего злило библиотечного милицейского: "Какого хрена я так долго не мог угадать это до омерзения простое решение? То, что эта стерва знает, что она не выдумывала объекта для ревности (не рисовала его в своих фантазиях так же аутично и бессознательно, как я принимаю размеры собственного пениса, если хочу поискать нужные мне книжки, чтобы полностью стереть всю эту никому ненужную трусливую заячью память у очередного Степашки), но всё равно продолжала ревновать. Ей, просто, ревновать очень нравится. Даже, если совершенно не к кому. Что за вредная стерва?"
  Он, конечно, понимал, что вредной стерве необязательно ревновать его к несуществующим объектам (как то книжным персонажам, о которых она могла начитаться в "несуществующих" же художественных опусах, чего не скажешь о не умеющем читать библиотечном милиционере) или субъектах, которые приснились в её глупых женских эротических снах. То есть, понимал, что библиотекарша может ревновать его к детям, но ни за что бы не согласился. Дети - не считаются. Дети - это и есть то самое пустое место, о котором он говорит. Милицейский считал: детей надо любить, а не выбирать объектами ревности. Поэтому он категорически не верил, что библиотекарше вздумается выбирать детей, как объект для соперничества, а полигоном для беспричинной бабьей ревности - милиционера Бондаренко. Нет-нет, эта стерва его ревнует именно к тому, кого нет и быть не может. Ну, не настолько же она одурела? Совсем нет - обычная, беспричинная бабья ревность.
  И, вот, он собирался использовать эту книгу Памяти, как манок, на который приползёт библиотекарша, чтобы Бондаренко перестал претворяться собственным пенисом, мгновенно вырос до своего обычного-двухметрового роста, и высказал этому синему чулку всё то, что он о ней думает. То есть, озвучил мысль, которая только сейчас его осенила. И, конечно, в такой момент ему было не до глупого зайчишки-трусишки-степашки. Правда, при этом Бондаренко так же не учёл, что Степашка был не просто Степашкой, а ещё и Хрюшей. И вот, эта стычка с Хрюшей может подложить ему очень неплохую свинью. Потому что механизм превращений уже заработал и его теперь не остановишь. Началось всё с того, что Бондаренко уменьшился до своего гномикового размера пениса, а закончилось тем, что квартира, которая превратилась сначала в Полую Милицию, а потом в библиотеку с бесконечно длинными стеллажами, между которыми можно гонять на байке, приняла совершенно непривычный облик - ледяной пустыни.
  Бондаренко знал, что библиотечная стерва не синий чулок, а байкерша, поскольку гоняет на его мотоцикле между стеллажами, но, если библиотеку превратить в пустыню, где каждая песчинка покрыта инеем, то байк на катке - совершенно бесполезен, поскольку он ездит по льду (по гаревым дорожкам), как по вертикали, потому что байкер при своей скоростной езде передвигается исключительно лёжа на левом боку... Конечно, в зависимости оттого, правша он или левша... Всех левшей нужно переключить на левостороннее движение. То есть, Бондаренко был уверен, что библиотекарша, даже если возьмёт его байк, всё равно не сможет перемещаться на нём по льду. По льду может перемещаться только он - Бондаренко. Вернее, не по льду, а подо льдом.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"