Уткин Андрей Андреевич : другие произведения.

Чердак

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Первая часть

Писака

  
   За окном дома Юрия Владивостоцкого шёл дождь, но не просто шёл, а лил как из ведра. Это был самый скучный день Юрия. Но он даже и не предполагал, что именно в этот скучный день с ним начнется нечто необыкновенное... Может, ему доведется забрести в ту сторону, где Вселенная теряет свои границы и начинается неизведанное - что-то похожее на фантасмагорию. Но, так или иначе, пока ничего ещё не было известно - не ему, не кому-либо (чему-либо). Пока - он работал над своим новым рассказом, и у него ничего не получалось. Начало вышло неплохое: дорога - маньяк-убийца, по которой с убийственной скоростью носятся иномарки с начинающими водителями за рулем, и дом, стоящий подле этой дороги и взятый за главный персонаж. В дом поселяется семья из пяти человек: муж, жена, дети (две дочери-близняшки и сын, на год младше своих шестилетних сестёр). И единственное, что беспокоило хозяина дома (мужа и главу семейства), это дорога. Ползарплаты он угрохал на металлический забор, чтоб тот огибал дом и позволял детям чувствовать себя за ним как за другим забором... с колючей проволокой. Но в одну из ночей он проснулся от собственного крика, и не обнаружил рядом с собой жены... Не было и детей в их кроватках (двухъярусная кровать в спальне дочерей выглядела так, словно дочерей этих с нее унесли чьи-то огромные и безжалостные руки; в спальне сына на кровати осталось... несколько капель крови... Но когда мужчина подошёл к окну, он остолбенел... Он увидел на дороге собственную жену в ночной рубашке и троих детей; складывалось впечатление, что они вчетвером играли в некую чудовищную игру: перебегали дорогу перед самыми "быстрыми" иномарочками (типа "феррари", "Ситроена" или "Роллс-ройса"), за рулем которых находились любители быстрой - русской (новой-русской) - езды; езды с ветерком и максимально повышенной скоростью. Оказывается, жена этого мужчины и дети страдали лунатизмом... Здесь Юрий Владивостоцкий и остановился; он не мог продолжать, а когда пытался, получалась какая-то ерунда. Много произведений он загубил таким образом: вроде бы, начала получались неплохими (некоторые даже гениальными), но... наступал "стоп" и дальше ничего не клеилось. Для него это было хуже "творческого кризиса" и атомной войны вместе взятых. Но не все рассказы у него получались такими "недоделанными"; бывали моменты, когда он начинал плотно и упорно работать над рассказом и не "останавливался" до тех пор, пока его личное мнение - мнение автора - не подсказывало ему, что всё что он хотел сказать, уже сказано и пора бы уже вводить какой-нибудь эффектный финальный эпизод и потихоньку завершать произведение. Не зря ведь Юрий несколько месяцев назад нанял себе платного литературного агента и напечатал несколько книжек, над которыми он проработал немало лет (несколько лет подряд он писал различные повести, рассказы и четыре романа). Но опубликовались не все его вещи. Не потому, что в некоторых из его вещей было слишком уж много через чур богатой фантазии и мало здравого смысла, а совсем по другой причине. Юрий иногда размышлял над этой причиной, потому что она крылась в нём самом, и скорее всего это было "желание печататься", так можно было бы назвать ему этот "недостаток". Ещё в юности (а писать он начал именно тогда) его очень часто одолевала навязчивая идея, что печатать его не будут, как он ни старайся. Иногда даже хотелось бросить всё к чертовой матери и не заниматься больше этой бестолковостью. Но Юрий не бросил, а начал писать для себя, как бы "на заказ". Когда он хотел почитать какую-нибудь литературу и не находил нигде то что ему было нужно, то он пробовал это сам написать, и иногда у него получалось. Но желание печататься не покидало его никогда. И как только случай свёл его с Союзом писателей, он даже и сам не ожидал, что всё так до идиотизма просто: "плати деньги и нет проблем". Так он начал печататься. И только немного позже его стал мучить новый вопрос: "а много ли у меня читателей?"
      Проблема пришла к нему сразу после того, как он узнал, что читателей у него достаточно. Вот тут и начались эти чёртовы "стопы" ("торможения"). Он уже и не знал, что с ними делать, продолжения не поддавались ни в какую.
      Так Юрий Владивостоцкий и дожил до этого "самого скучного" дождливого дня (много ли таких впереди?), когда в голову вообще ничего не лезло и неплохо было бы уже подумать о самоубийстве... Во всяком случае, Юрий не принадлежал к числу тех людей, которые неудачи и невезения топят в спиртном.
      Именно в этот день Юрий вспомнил о чердаке...
      Давненько он о том чердаке не вспоминал. Ещё в детстве чердак прогонял по его коже мурашки всякий раз, как он туда залезал. В общем-то ничего особенного там не было, кроме кровати, табуретки и многих старых вещей; просто по чердаку витала какая-то дурная энергия, и, когда шестилетний Юрик летом забирался на чердак спать, то, пока он в приятном одиночестве лежал в постели, его начинали охватывать разные мысли; иногда эти мысли казались ему довольно странными; например, когда по шиферной крыше чердака барабанил дождь и Юра не мог уснуть, ему почему-то всё время казалось, что на крыше кто-то сидит (сидит и ждёт, пока все уснут). Или, когда он забирался на чердак, ему начинало казаться, что в доме - под чердаком - не всё ладно: не забрался ли в дом кто посторонний, пока Юрка залазил на чердак. Но больше ему казалось, что если он спустится и вернётся назад - в дом, - то, вместо его дедушки с бабушкой там будут сидеть какие-то другие люди, и они будут очень злыми и выгонят из дома маленького Юрку, если вообще в милицию не сдадут. То ему начинало казаться, что, пока он спит, его дед достал из подполья самогонку и вместе с бабушкой пьет по-страшному, а потом они начинают драться и убивать друг друга. В общем, разные мысли его охватывали; постепенно доходило до того, что он уже начинал бояться чердака и залезать туда только в том случае, когда он "забывался" и о чердаке в голове его оставались только приятные воспоминания. Но, закончилось лето, на чердаке делать было больше нечего. Наступила зима и бабушку шестилетнего Юрия увезли в больницу, со злокачественной опухолью мозга. Скончалась она через три недели. Двумя месяцами позже, деда Юрия - здоровенного широкоплечего старика - лечили от язвенной болезни. Умер он во время операции. Так ему и его родителям достался в наследство этот дом с чердаком. И с наступлением следующего лета, Юра уже и не вспоминал о чердаке, как будто его могли там подкарауливать вдрызг пьяные дедушка с бабушкой, с налитыми убийственной яростью глазами, и косой или топором в руках... Но Юра об этом старался не задумываться, а жить спокойной безмятежной жизнью; жить временами года, выстроившимися в очередь бесконечным конвейером, и с каждым годом всё сильнее и сильнее забывать о существовании чердака. Нечего там делать; там всегда темно, пыльно и скучно (скорее, страшно, чем скучно), и много старых никому ненужных вещей.
      Став старше, Юрий узнал значение слова паранойя, но уже не мог вспомнить, было ли у него когда-нибудь что-то похожее на это слово. Когда же он стал ещё старше, родители его вернулись жить в их старую квартиру, которую до этого сдавали одной тихой семейной парочке, пока те не заработали себе на "гостинку". Оставили родители своего Юрку наедине с самим собой, в расчёте, что он тут же бросит свою писанину, найдёт невесту и женится. Но со столь ответственным поступком в своей жизни двадцатидвухлетний Юрий не спешил. Просто ему приятно было побыть иногда в одиночестве (не в уединении!), занимаясь далеко не тем, чем в подобных ситуациях занимаются многие мужчины; просто, когда рядом никто не маячил, ему было удобнее сосредоточиться и не потерять нужную мысль. Ещё не нравилось ему, когда его отвлекали, потому что возвращаясь назад - к тексту - он думал совсем о другом и получалось нечто похожее на склероз. С годами с памятью у него дела складывались всё хуже и хуже: проходит после "стопа" несколько дней, и он уже не помнит о чём писал - все мысли посеяны. Потому-то Юрий и предпочитал больше времени проводить в одиночестве, запершись в своём уютном домике и... не вспоминая о чердаке...
      Но Юрий даже сам удивился тому, насколько внезапно ему в голову вернулось то лето восемьдесят второго года, когда он ещё не начал бояться чердака. И сейчас, неожиданно вспомнив про чердак, он, возможно, подумал, что не так-то это и плохо "страдать паранойей и навязчивыми мыслями": может быть он ещё мал был для использования собственного воображения в качестве куска хлеба (действительно, что такое маленький ребенок, которому в голову лезут разные мысли о вампирах, летающих тарелках, кровожадных пауках и невиданных чудищах, поджидающих его во всех тёмных углах?.. И что такое взрослый писатель, из головы которого всё вываливается, в то же самое время, как туда ничего не хочет лезть; которому не хватает его - ушедшего в далекую историю - детского, богатого воображения?..). Может быть. Но полез он туда не за этим. Что-то его как будто звало туда.
        
      Ю. В. Владивостоцкий накинул на себя дедов непромокаемый комбинезон - больше накинуть ему нечего было (ни зонта, ничего), - и вышел из дома, позволив ливню облить комбинезон с ног до капюшона, и направился в сторону лестницы на чердак. Неподалёку, по дороге, проехал милицейский "уаз", и Юрий, взбираясь по лестнице, не обратил на этот "уаз" никакого внимания. Но несколько милиционеров, пялившихся из "уаза" во все окна, на него внимание обратили, и уже собрались было подрулить к дому этого молодого писателя, но... Возможно, в глаза им кинулся комбинезон... В этом комбинезоне Василий Владивостоцкий (покойный дед Юрия) однажды попал в отделение милиции, и, благодаря дедовым связям, у всего отделения была потом куча проблем... В общем, "уаз" проехал мимо, прибавив скорость. Странно, почему эти милиционеры не знали о том, что Василий Иванович Владивостоцкий уже давным-давно как "прописан" на Морском кладбище?...
      Может потому, что не милиционеры это вовсе?...
     
      Юрий поднялся на самый верх, дернул за ручку, и дверь нехотя поддалась, протестующе заскрипев каким-то жутким и потусторонним скрипом.
      Вот взору Юрия Владимировича и предстал этот внутренний - пугающе-гипнотезирующий - вид чердака; того самого чердака, 16 лет назад на котором он был последний раз.
      Впрочем, за 16 лет чердак этот не изменился вовсе: никто в него с тех пор не зашёл, так что всё осталось нетронутым; не тронутым ни пылью - ни временем. В прошлый раз, вспоминал Юрий, также барабанил дождь по крыше и ему не переставая казалось, что в запертую дверь чердака всё время кто-то стучится, а дома - откуда он вышел минуту назад - уже никого нет; ни бабушки ни дедушки ни родителей - все пропали без вести. Слава богу, что сейчас (16 лет спустя) ему ничего не казалось. А может он и переживал, что поднялся наверх с тем же успехом, с каким начал писать новый рассказ.
      Простоял Юра в задумчивости несколько минут, но в голову так ничего и не лезло. И собрался было он уже махнуть на всё рукой и спуститься вниз, но... взгляд его случайно упал на пол чердака (почему он сразу не обратил на этот пол внимания?) и увидел большой машинописный лист, испещренный весь самым мелким почерком. Лист этот значительно выделялся среди всех предметов на чердаке. Его как будто уронили на пол всего несколько считанных минут назад. Но кто мог уронить его именно здесь?! От удивления у Юрия глаза чуть не повыпадывали: это значит, что кто-то был на чердаке?.. Но как он мог туда попасть - дом Юрия окаймляет прочный металлический забор (почти такой, каким герой его последнего "недоделанного" рассказа оградил троих своих детей от маньяка-убийцы по названию шоссе); единственное только - собаки нету: мешать будет своим ежеминутным лаем.
      Но когда Юрий поднял этот лист и попробовал почитать, что же там намельтешено, то никакие больше вопросы его не интересовали, потому что он не мог оторваться от чтения. И, так, не выходя из чердака, Юрий и читал весь текст.
      Не названия, не имени автора на листе указано не было, как будто он случайно выпал из общей кипы листов, составляющих частей какого-нибудь романа. А написано на листе было вот что:
  

1

  
      Началось всё с телефонной будки. Она появилась из-за угла настолько неожиданно, что я сначала даже и не понял ничего. Дело в том, что у нас в городе давным-давно не существует телефонных будок; только одни телефонные автоматы (без трубок и разбитые почти все до единого), пользоваться которыми также удобно, как и светофорами, взирающими на всех своими пустыми, безжизненными глазницами; словно они из светофоров уже давно как превратились в надгробные, кладбищенские плиты.
      Но стоило мне завернуть за поворот, как... Совершенно свободная - никем не занятая (а такого в нашем городе не бывает) - телефонная будка... Но больше внимание моё привлёк телефонный аппарат в ней: какой-то необычный, как будто из нефрита сделанный... И хоть мне в тот день звонить никому и не было надо, но я всё равно подошёл к этой телефонной будке...
      - Звонить собрались, товарищ? - услышал я за своей спиной какой-то ехидненький старушечий голосок. - А то я могу и не мешать.
      Я повернулся. О, дьявол! Это была та самая старуха!... Правой ноги у неё не было, но на костылях она передвигалась проворнее, чем обычный человек - на своих двоих, и если ей надо было догнать какую-нибудь кучу детворы, любящую из раза в раз подразнить эту старушенцию, она могла носиться по лестницам и по крышам девятиэтажных "малосемеек". Всегда в лохмотьях, она не столько напоминала собой "бомжовку", сколько - некую загадочную личность.
      Однажды она погналась за двумя подростками, что смотрели на неё косо; погналась, даже несмотря на то что те забежали в подвал... И полчаса её не было. Подростков же с тех пор больше никто не видел. Старуха эта очень легко объяснилась с милицией, так, что на неё просто нечего было "навешать". Весь подвал прочесали насквозь, но никаких следов... словно подростки были всего лишь галлюцинациями. Старуха же, пока прочёсывали подвал, как-то странно ухмылялась. С тех пор её многие стали остерегаться, и дети уже над ней не смеялись. Но немного позже, она куда-то испарилась.
      "Старая ведьма отбросила коньки?", могли бы задуматься многие. Но все знали, что эта "старая ведьма" появляется в городе ещё неожиданнее чем исчезает. И вот её ровно два года никто не видел. Но откуда мне было знать, что появится она настолько неожиданно, не перед кем-нибудь, а именно передо мной, и впервые заговорит... (в районе её знали как "немую": всё она делала молча, гонялась за детворой и объяснялась потом с милицией).
      После того, как она прошамкала мне "а то я могу и не мешать", она быстренько - грациозно - поковыляла куда-то в сторону и исчезла в темноте ближайшего подъезда. И летний вечерний полумрак вокруг вдруг сгустился ещё сильнее.
      Мне хотелось отойти от будки, вернуться домой и включить телевизор (через пять минут начиналась моя любимая телепередача "Добрый вечер" с Игорем Угольниковым), но вместо этого я подошёл к будке и дёрнул за ручку, открыв дверцу... Нехотя вошёл в будку и тут же - вести я себя старался как можно естественнее - наугад набрал номер...
      Мимо проходили трое каких-то юношей, даже не обратив на меня (на эту телефонную будку) внимания; они что-то бурно обсуждали, перебивая друг друга. "И я ей тогда вставил, - донеслись до меня обрывки фраз, пока трубка издавала гудки. - Я сразу кончать не хотел..."; "А я вчера сразу три целки порвал, - перебил его другой. - Кровяки было..." Так они и прошли мимо. И сразу как завернули за угол, гудки в трубке прекратились...
      - Хотите сказать, что вы ничего не видели? - заговорил из трубки мужской голос, вместо обычного "алло", и, по всей видимости, обращался этот голос непосредственно ко мне.
      - Что я не видел? - вырвалось у меня. Вообще, я хотел повесить трубку, но... почему-то мне захотелось пообщаться с этим причудливым голосом, владелец которого наверняка накурился чего-то нехорошего.
      - Ой, не придуривайтесь пожалуйста! - засмеялся мне в ответ этот странный тип.- Вы ведь сделали всё не просто так. Согласитесь со мной!
      - Что я не просто так сделал? - не мог я понять его, вместо того, чтоб подыграть этому типу или начать умничать. - Вы с кем разговариваете, уважаемый?
      - С вами, с кем же ещё! - говорил тот. - Вы являетесь единственным свидетелем. И не думайте, что отвертеться очень легко.
      На такую чушь много чего можно было бы ответить, но я замялся - я не мог подобрать нужную фразу. Но повесить трубку и отправиться домой я не мог ещё сильнее.
      - Многое предопределено, - продолжал голос. - Но всё уже началось. И лучше вам не сопротивляться. Не думайте, что...
      - Слушайте, товарищ, - мягко перебил я его, - вы сумасшедший? Вы наркотики сегодня принимали?- сделал я ударение на слове "наркотики".
      - Не надо иронизировать, - говорило из трубки. - Лучше подумайте хорошенько. Для вашего же блага.
      - Какого, к едрёной воши, блага?- разговаривал я всё также мягко.- И как хорошенько я должен подумать?, я даже не спрашиваю, о чём.
      - Сейчас это неважно,- говорил голос.- Всё будет позже. А сейчас...
      - Что будет позже? - машинально перебил я его, уже собираясь повесить трубку.
      - Нет, я вас совсем не пугаю, - говорил тот, словно отвечал на какой-то другой вопрос. - Мне - конкретно мне - это ни к чему. Возможно, это и кому угодно ни к чему. Так что я советую вам подумать. Для вашего же блага. Мне нет... - Я повесил трубку. Вообще, у меня неплохое чувство юмора и находчивость в любой сложной ситуации связанной с общением, и иногда я запросто могу поддержать любую тему, но здесь на меня что-то нашло, какое-то отупение - я как идиот стоял и мямлил этому шизофренику, когда мог бы на нём так отшутиться, что аж сам бы удивился собственному чувству юмора. Но я стоял и мямлил как будто мне звонил террорист, и моей жизни угрожала серьёзная опасность. Идиотизм какой-то!
      Итак, я повесил трубку, на пару секунд задумался, надо ли мне ещё куда-нибудь позвонить, но вместо этого вышел из новенькой застеклённой, звукоизолированной будки и захлопнул за собой дверь...
      Сумерки сгустились ещё сильнее. И, как мне показалось, темнело этим вечером быстрее чем обычно.
      - Позвонил - поговорил? - прошамкал знакомый голос. И опять за моей спиной... Я резко обернулся. Подле самой телефонной будки стояла эта одноногая старуха с костылями, и, как всегда, на лице её мелькала эта настораживающая ухмылочка. Но как, чёрт возьми, она могла так неожиданно и незаметно подкрасться?
      - Какая разница? - буркнул я ей.
      - Не торопился бы, - заметила старуха. - Дома тебе делать нечего. Лучше позвони ещё куда-нибудь.
      - Что вы такое городите, бабуля? - очень мягко полюбопытствовал я у старухи.
      - Для твоего же блага, - донеслось от старухи.
      - Что для моего же блага? - продолжал я любопытствовать, не придав значения её словам "для вашего же блага".
      - Многое, - шамкала та. - И самое необходимое. То, что нужно.
      - Кому нужно?
      - Не только тебе, - отвечала та. - Так что торопиться сейчас никуда не надо.
      - Ну, может быть и не надо, - сказал я, - я не спорю. - И зашагал в сторону дома.
      - Молодой человек, - остановила меня старуха, исчезающего в подъезде, - Вы что-то уронили.
      - Что я уронил? - задержался я с входом в подъезд (вообще, на улице этим вечером кроме меня и старухи, казалось, больше никого не было. Неподалёку пролегала проезжая часть, по которой машины сновали и днём и ночью. Но этим вечером даже дорога была пуста. Что такое?).
      - По-моему, бумажник, - ответила на мой вопрос старуха.
      Чёрт! как это я сразу не догадался - карман моей куртки стал немного свободнее не просто так. Я пошарил рукой. И, действительно, бумажника в нём не хватало; бумажника с сотней рублей (новых) и тремя сотнями долларов... да ещё и с ключами и паспортом.
      - Вот именно, - подтвердила одноногая старуха. - И не проси меня, чтоб я зашла в телефонную будку, подняла бумажник и принесла его тебе, а ты наградил бы меня за это несколькими десяточками. Бесполезно.
      - Да я и не собираюсь просить, - проговорил я, выходя из подъезда и направляясь в сторону телефонной будки. - Но отблагодарить вас за внимательность и честность не мешало бы...
      - Не за что меня благодарить,- проговорила старуха.- Да и некогда уже. Я думала, можно было бы, но... уже поздно. Я ничего не сказал на эту её странную речь, только открыл телефонную будку, поднял с пола бумажник и решил проверить, всё ли там на месте, мало ли. Хоть старушка и выглядит в некоторой степени честной, но... какая-то она странная.
      Всё было на месте. Но когда я оторвал взгляд от бумажника, никакой старушки вокруг не было. Да и дорога перестала пустовать - на ней показался первый автомобиль. Он двигался несколько быстрее чем положено и на поворотах сопровождал своё движение жутковатым повизгиванием колёс о дорогу. Это был красный "ниссан-патрол". Не сбавляя скорости, он свернул на подъездную дорогу к нашим домам... собрался было пролететь мимо меня и этой телефонной будки, но... прочные покрышки "патролловских" колёс завизжали как резаные - "патрол" проделал десяти-двадцатиметровый тормозной путь, оставляя на изуродованном дождями асфальте чёрные как ночь полосы, и замер у телефонной будки. Тут же все дверцы джипа распахнулись и уже через пару секунд меня окружили пятеро молодых и крепких милиционеров.
      - Документы есть? - спросил меня один из них. Рука же моя в это время машинально залазила в бумажник, извлекая оттуда паспорт.
      - Так, давай его в машину, - проговорил кому-то этот (судя по погонам, лейтенант) милиционер, выхватывая у меня паспорт и, даже не открыв его, засовывая себе в карман, - а я пока осмотрю тут всё.
      Вот это здорово! Ничего не скажешь! Я бы конечно мог мягко - очень мягко - попросить их помочь мне убедиться в том, что они работники милиции а не кто попало, но боялся, что они могут меня неправильно понять. Очень уж круто эти граждане "легавые" были настроены.
      Лейтенант - пока меня сопровождали до "патрола", так, словно я сильно сопротивлялся - в это время быстренько осмотрел телефонную будку и всё вокруг неё, и ещё быстрее залез в машину, захлопнув за собой дверь с такой силой, что у меня аж мурашки по коже пробежались.
      "В чём дело?", хотел было спросить я как можно резче (не для того, чтоб показать им, что если я со стороны и выгляжу не очень сильным в моральном плане, то они в этом глубоко ошибаются, а для того, чтоб они ответили мне "дело у прокурора!"), но подумав пару секунд, спросил совсем другое:
      - Вы, ребята, адресом не ошиблись?
      - Ты сейчас звонил по тому телефону? - спросил меня один из них, тыча пальцем в сторону давным-давно исчезнувшей в дали телефонной будки. А у меня от неожиданности аж в глазах на секунду потемнело, если не от недоедания. Какая-то большая и серьёзная ФИГНЯ начинается, насколько мне показалось, и эти парни, наряженные в милицейские мундиры (на плече одного из этих парней висел хорошенький А. К.), наверняка только маленькая и незначительная часть большого но тоже незначительного НАЧАЛА (в сравнении со всем остальным ОНО - маленькая, растворившаяся в самом слабом потоке воздуха - пылинка).
      - А что? - так ответил я ему на вопрос.
      - Ну а кто же ещё?! - посмотрел лейтенант на своего коллегу, как на психа. - Не глухонемая же та старуха звонила!
      - Может, вы хотя бы намекнёте мне... - решил я всё-таки спросить у них "в чём дело?", но меня перебили:
      - Утром, сегодня, ты чем занимался? - обращались непосредственно ко мне. - Вспомни всё до мелочей. Машина тем временем остановилась и двигатель замолк, всё погрузилось в тишину; за окнами лес и "патрол" замер посреди "пьяной" дороги. Все шесть человек, вместе с водителем, уставились на меня.
      - Утром я находился дома, - ответил я. - У меня прекрасное алиби...
      - Рассказывай всё по порядку, - потребовали они, - начиная с того момента, как проснулся.
   "О, чёрт! Как же я мог забыть то, что мне довелось увидеть этим утром. Именно в этот момент - сидя в "патроле", окружённый шестью "слушателями" - я и вспомнил то, что у меня просто-таки вылетело из головы...
  

2

  
   Обычно, просыпаясь по утрам, я всегда проводил время в туалете (не чистил зубы, не делал физзарядку, не принимал душ или опохмелялся, а прежде всего брёл в туалет), но проснувшись этим утром... Я не знаю, что на меня нашло, но... я, словно сто лет подряд каждый божий день ходил на нелюбимую работу и в одно прекрасное утро я решил всё круто изменить - вроде как сделать небольшое разнообразие. И, вместо того, чтоб зайти в нужное помещение и закрыть за собой на шпингалет дверь (это была старая-дурацкая привычка; даже если дома кроме меня никого не было, я всё равно закрывал за собой туалетную дверь на шпингалет), я почему-то решил вынести мусорное ведро... И, хоть оно и не было полным; и хоть желудок мой настоятельно требовал опорожнения, я поплёлся в конец коридора, в сторону мусоропровода, вовсю стараясь игнорировать, как разрывается мой мочевой пузырь... До сих пор не могу понять, что на меня тогда нашло.
   Подле самого мусоропроводного ствола располагалось небольшое оконце. И, когда я подошёл к мусоропроводу со своим полупустым ведром, внимание моё прежде всего привлекло это оконце... Как всегда заляпанное, покрытое тысячью плевков, несколькими блевотинами и ещё бог знает чем (если оно не было выбито), в этот раз было... полуневидимым... Вымытое до блеска и донельзя прозрачное, оно меня даже изумило. Изумило до такой степени, что мне даже захотелось в него посмотреть, как будто до боли надоевший ландшафт уделанного куриными яйцами, несколькими кучами мусора, выкидываемого из окон и всякой дребеденью, двор, с помощью этого окна предстал перед моим взором в несколько ином ракурсе. Но, несмотря ни на что, я встал на торчащую из стены батарею и поднялся до уровня вылизанного до блеска окна... И кое-что увидел... Кое-что такое, чего видеть мне не стоило... Вообще, не стоило мне выносить этот мусор...
   Вообще, город наш, хоть со стороны и выглядел более-менее спокойным, но не везде - не во всех его районах продолжал оставаться таковым. Другими словами, если общее понятие слова "жизнь" можно было бы сравнить с нашим городом, то, думаю, сравнение вышло бы очень неплохое. Но тот район, где проживал я (где в данный момент разворачивается действие моих "дневниковых заметок", если можно их так назвать) - где в одно прекрасное утро коридорное, вечно заплёванное и уделанное всем на свете окошко, оказалось вычищенным до состояния лесного ручейка; - так вот, этот район всегда отличался таким невозмутимым спокойствием и миролюбием, что про него не поворачивается даже язык сказать "в тихом омуте черти водятся". Но то, что я увидел через это дьявольское, вылизанное до невозможности окошко, не вписывается ни в какие рамки здравомыслия. Именно поэтому, в течение всего дня, я не то что старался не вспоминать всё это; вообще - принял за галлюцинацию (если у кого и начинаются видения, то начинаются в самый неожиданный момент) и... оно само вылетело из моей головы. Итак, судьба моя распорядилась таким образом, что я залез на батарею и сам не знаю, почему - посмотрел в окно...
   Если б окна не было и я высунул бы голову, то, скорее всего, этот вариант оказался бы для меня самым лучшим...
   Поскольку моя квартира находилась на четвёртом этаже, а дом был девятиэтажный, то человек, пролетавший в тот момент как я посмотрел на вздымающееся над горизонтом солнце, по всей видимости летел с крыши, задевая по пути некоторые из частей стен этого дома. Бедром он задел и это вылизанное до блеска окно, разбив его (окно) и пролетая дальше. Завершил свой полёт он глухим ударом о угол подъездной крыши и падением на лобовое стекло стоявшего у подъезда джипа. Джипу хоть бы хны... Только, мне тогда показалось, что удар донёсся не с низу (у подъезда), а откуда-то со стороны дороги. Я тут же, импульсивно, перевёл взгляд на пролегающую неподалёку проезжую часть, и только и увидел, как над "тойотой" взмыло тело какой-то молоденькой девушки (тойота мчалась со скорость 70-80 км/ч., как мне показалось). Следом, с такой же скоростью гнал "ситроен"-вездеход (он как и "тойота" был без номеров), кузов которого чуть ли не на полметра был поднят над колёсами. Под его-то кузов и приземлилось это злосчастное тело... И именно в то, что произошло секундой позже, я не мог поверить и решил принять всё это за галлюцинацию (за название этого слова). Дело в том, что тело девушки (больше она походила всё же на девушку, чем на даму какого-нибудь бальзаковского возраста) не просто приземлилось под ничего не подозревающий, поглощённый всеобщим движением, проезжавший мимо "ситроен", а... исчезло под ним... если у меня действительно не начались "глюки". Ситроен даже скорости не сбавил, а поспешил за "тойотой", словно у этих новых русских вот-вот должна была начаться "разборка" и в данный момент им не всяких там девушек-ротозеек.
      Но, дело в том, что я оказался единственным в своём роде свидетелем того, как исчезла эта девушка под "Ситом", потому что вокруг никого не было, да и вряд ли кто что заметил бы, если б наблюдал из окна или стоял где-то неподалёку.
      Всё произошло так быстро, что даже я (свидетель N 1) ничего не понял. Видел, как взмыла над тойотой девушка; услышал перед этим удар, донёсшийся со стороны дороги; видел, как приземлилась она на асфальт, под подъезжавший ситроен, и... вот и началось невообразимое...: В течение доли секунды из асфальта вылезло десять или двадцать каких-то чёрных рук и - в течение того же самого мгновения, пока этот вездеходик прикрывал собой всё это, мчавшись со скоростью 70-80 км. - эти фантасмагорические руки просеяли это тело сквозь асфальт, и вернулись в исходное положение.
      Вот оно то, что я не рассказал бы никому, рискуя убить много свободного времени в ближайшей психиатрической больнице.
      Дальше я слетел с батареи, опасаясь как бы кто меня ни увидел, и даже не выкинув в мусоропровод свои полведра, на цыпочках - опять же опасаясь случайных свидетелей (ещё тогда я почувствовал, что дело очень неприятным пахнет) - подсеменил к двери, постарался беззвучно её открыть и... Щёлкнул замок соседей - кто-то собирался выйти из квартиры... Но я успел-таки заскочить за дверь и ещё беззвучнее захлопнуть её за собой... И, оказавшись в полной безопасности, ко мне тут же вернулись ощущения раскалывающегося мочевого пузыря и приближающегося поноса.
      Всё, больше я о падающем с крыши (впопыхах я и не разглядел, мужчина этот был или женщина, только увидел трико, футболку и крупное тело) и исчезнувшей под обыкновенным автомобилем девушке не вспоминал.

3

     
   - По порядку? - задумался я вслух, сразу после того, как всё случившееся этим утром пронеслось у меня в голове за какие-то две-три секунды. - Ничего не пропускать?
      - Ни единой секунды, - ответили мне милиционеры.
      - Ну хорошо, - решительно согласился я и начал:
      - Проснувшись утром, я поднялся с койки, сделал... не помню сколько шагов, потом вошёл в помещение уборной, снял...
      - У тебя солнечное сплетение давно не болело? - перебил меня лейтенант.
      - Я не понимаю, что вы от меня хотите, - поинтересовался я очень мягко, чтоб у них не возникло желания "помочь" мне понять.
      - Ты утром сёдня у мусоропровода своего этажа не стоял? - спросил меня один из "мусоров" (неплохое сочетание!), - в окошко не выглядывал?
      У меня сердце и ёкнуло, но подавать сейчас вид хуже самоубийства. И потому я сделал другой вид, что вспоминаю.
      - По-моему, не выглядывал, - изрёк я, отвспоминав сколько положено, - если память мне не изменяет.
      - А если ты сейчас кровью умоешься? - надавливал на меня парень с погонами лейтенанта.
      - Так я должен был выглядывать? - продолжал я незаметно для всех придуриваться.
      - Вообще-то, не должен, - ответили мне нешутя, - но выглянул.
      - И что было дальше? - Я надеялся, что этот вопрос не вызовет ни у кого из сидящих в "патроле" раздражения.
      - Рассказывай, что было, - сказали мне.
      - Я не могу рисковать, - произнёс я. - Вы ведь можете меня побить.
      - Мы можем тебя пытать, - общался со мной всё тот же лейтенант, - если ты в течение следующих сорока пяти секунд будешь продолжать упираться. - Он глянул на свой "ориент". - Я засёк время. - И выжидающе уставился на меня.
      - Ладно, расскажу, - снизошёл я; в конце концов, ничего ведь особенного не произошло. Я оказался всего лишь свидетелем, и мне не очень хотелось из-за этой ерунды вступать в "конфликт" с этими ребятами. Меня ведь видели (только хотелось бы знать, кому удалось меня увидеть), чего отпираться и "идти в несознанку"?
      - Человек с крыши упал, - рассказал я. - Я так перепугался, что сразу же убежал. В это верите?
      - Как ты убежал, это мы знаем. Но больше ты ничего не видел?
      - Да вроде бы ничего.
      - Опять врёшь!
      - Да не вру же! - вскрикнул вдруг я, сам не понимая, почему, словно так прочно вошёл в образ, что почувствовал даже несправедливость: "как это так, я видел только пролетавшего мимо человека, а меня заставляют ещё что-то рассказывать! Это же несправедливо!"
      - А на дорогу ты не смотрел? - спрашивал меня лейтенант. - Не ври лучше. За твоим взглядом следили.
      - Девушку сбили, - проговорил я. - "Тойота-Корона" зелёного цвета, без номеров. Всё, что я видел. И больше никаких убийств, никаких изнасилований и никаких аварий я не видел.
      - Девушка осталась лежать на дороге? - Задал мне лейтенант вопрос на засыпку. Впрочем, этого вопроса мне и следовало ожидать, но я к нему не готов был. Хотя, мог бы конечно и рассказать всё сразу как те затормозили у телефонной будки; и про исчезнувшую под "ситроеном" сбитую девушку и про 10-20 чёрных рук... Но какая-то паранойя на меня налетела: что-то меня во всём этом настораживало. И какое-то внутреннее чувство мне твердило: "не болтай слишком много! Пусть лучше пытают. Но не болтай".
      - Слушайте, ребята, вы не будете возражать, если я выйду отлить? По-моему, у меня энурез. - И, действительно, ни с того - ни с сего у меня вдруг зверски начал раскалываться мочевой пузырь, как будто я только что проснулся. И, возможно, ничего удивительного в этом нет, ведь последний раз я сливал "херши" только утром; мочевые пузыри тоже имеют особенность иногда засыпать и просыпаться в самые неожиданные моменты.
      - Расскажи всё до конца, - тут же отреагировал самый твердолобый из всех шести человек, - и отольёшь.
      - Я не могу рассказывать! - кряхтел я. Я даже не ожидал от своего мочевого пузыря такого: он словно взбесился и как помешанный требовал своего, грозя с секунды на секунду выпустить всё наружу. Такого со мной ещё никогда не было; даже когда мы с какой-то "герлой" часика три рассекали пол-Амурского залива на катамаране и меня приспичило - не успели мы покататься и десяти минут (это было в марте).
      - Да хрен с ним, - махнул кто-то рукой, - пусть ссыт. Если вздумает дернуться куда - пуля в жопе. Всё равно для нас в нём нет необходимости. Выходи, - обратился он ко мне, доставая из кобуры "ПМ", - сопровождать тебя будет гражданим "макаров".
      "Что это значит, - размышлял я, наскоро выскакивая из патрола и расстёгивая на ходу ширинку, - "для нас в нём нет необходимости"?
      Хоть по ногам у меня уже и текло и я мог бы думать о чём-нибудь другом (например, о том, чтоб постараться заставить удачу улыбнуться, и вытащить всё из ширинки вовремя), но меня сильно напугала эта фраза, брошенная владельцем "гражданина макарова". - Если они запросто могут разрядить в меня хоть целую обойму, зачит как "бесценный свидетель N 1" , я им и не нужен?... А что означает всё это дознание?... Чтоб уличить меня в том, что я действительно важный свидетель, и... А кто они вообще такие? То, что они не из милиции, гарантия на всё 97%. А почему тогда... - Но прервал мои размышления приближающийся откуда-то издалека свет фар. Струя, орошающая придорожную траву долго ещё не собиралась во мне успокаиваться, с каждой секундой всё сильнее и сильнее напоминая собой какой-то бездонный источник.
      - Эй ссыкун, - позвали меня из "патрола", - давай в машину.
      - Чёрт, не могу остановиться! - бормотал я, чтоб им было слышно.
      - Залазь в машину! - повысил голос один из милиционеров, открывая дверцу и выходя из "патрола", - а то я тебе мозги сейчас вышибу, тогда-то уж точно остановишься.
      Видимо, они собирались сорваться с места, пока фары очередных "свидетелей" основательно не приблизились. Наверное, им каждого встречного не хотелось привлекать к ответственности за свидетельство.
      - Да пускай мочится, - сказал ему "лейтенант", хотя мог бы и не говорить, и так всё понятно, - поздно уже.
      И действительно было поздно; только поздно не в том смысле, что стрелки лейтенантовского "ориента" указывали на пол-одиннадцатого вечера, а в том, что фары - сами неожиданно для себя - приблизились на опасно-близкое расстояние ("опасно-близкое" для обоих сторон).
      Насколько я мог судить, сразу как нужное количество жидкости из меня вылилось и я уже смог застегнуть молнию на ширинке и заправить рубашку в брюки, фары принадлежали микрогрузовичку, и если воспользоваться дедукцией, то водитель этого м/г никакой опасности для ребят из "патрола" представлять не может, тем более что кузов загружен какими-то мешками с мукой или цементом (не "наркоту" же им в открытую перевозить).
      Тот, что собирался вышибить мне мозги, остановил грузовичок и подошёл к кабине водителя. Водитель же оказался не один, а с какой-то красавицей.
      - Будьте добры ваши документы, - произнёс водителю милиционер, после того как представился как положено.
      - Гаи, что ли? - ласково усмехнулась женщина, надув и лопнув пузырь жвачки. Она была немного навеселе, впрочем как и сам водитель, и из кабины орало "лавэ" Мистера Кредо.
      - Да брось ты, кореш, - улыбнулся весёлый водитель, - какие документы? У нас сегодня праздник...
      - Выйдете из машины, - очень мягко, но не очень приятно потребовал тот.
      Дорога была хоть и "пьяная" (как называют её автолюбители), но даже ночью на ней иногда возникают проезжающие автомобили; за одну минуту, например, на этой заброшенной дороге запросто может "прорычать" сдесяток не соединённых между собой никакими узами автомобилей. Вот и сейчас, приближался третий, а никто наверняка даже и не слышал, как откуда-то издалека доносится рёв мотора (причём, кто-то куда-то торопится, судя по рёву).
      - Нахрена тебе это надо, земеля? - реагировал водитель микрогрузовика на через чур серьёзное поведение этого милиционера. Я уже ширинку застегнул, рубаху заправил и прислушался, показалось ли мне или на самом деле кто-то приближался, потому что находились мы в такой позиции, что по обе стороны дороги любой приближающийся автотранстпорт можно заметить ещё за километр, если... если только тот не выключит фары... А поскольку мотор заревал всё ощутимее, то этот приближающийся автомобиль ехал явно без фар.
      - Вылазь из машины, - произнёс милиционер не в повышенном тоне, а каким-то жутким, ледяным голосом, что трудно было не повиноваться, - третий раз повторять не буду.
      А я понял: "Вылазь из машины и залазь в "патрол", а мы пока с твоей мочалкой покатаемся минут 89..., а тебя двумя-тремя минутами позже закопаем в лесу неподалёку. И делов-то". но не тут-то было. Из темноты что-то выехало и резко тормознуло возле "патрола". Фары грузовика машинально осветили это "что-то". Сразу как это "авто" подъехало, мне показалось, что это не что-нибудь, а... милицейский "уазик". Только мне показалось через чур загадочным это явление: милицейский "уаз", не включающий фары и гонящий с максимальной скоростью среди ночи.
      И тут я увидел, как лейтенант молниеносно суёт руку в свою куртку, извлекая оттуда "ремингтон" с глушителем, и ещё молниеноснее прицеливает его в меня... Но я и сам не ожидал от себя такой реакции: рядом оказалось широкое дерево и ноги меня сами понесли к нему (в трёх-четырёх шагах от меня стояло это дерево), как будто во мне сработал чистый инстинкт самосохранения, который действует абсолютно машинально и иногда способен на чудеса. Я только почувствовал, как у "уаза" включились фары и приказной голос из мегафона потребовал всем оставаться на своих местах. Но ремингтон "пукнул" раньше (у этого "реми" оказался очень хороший глушитель) и за полсекунды до того, как прикреплённый к крыше "уаза" мегафон издал какой-либо звук, я услышал пулю... Она едва не задела моё ухо, просвистев и разнеся в щепки верхушку полутораметрового "пенька", что стоял неподалёку.
      - Убейте его! - умоляюще заорал "лейтенант" своим "напарникам", трое или четверо из которых уже выскакивали из "патрола" и пытались всё закончить до того, как "уазовцы" успеют принять меры. Но дерево, за которое я успел забежать, было довольно прочным и помогало мне укрываться от приближающейся стрельбы.
      Последовало ещё несколько выстрелов: несколько пуль задели моё дерево, но - странно, конечно - ни одна из них не задела меня. Последовала масса выстрелов, "патроловцы" уже орали ребятам из "уаза": "нахрен вы нам сдались! Дайте нам ублюдка этого замочить!" Увидеть я мало что мог, и дабы не быть голословным, не буду описывать события, опираясь на собственные предположения. Скажу только, что закончилось всё быстро: двух человек ("партолловцев") уложили, - о чём я мог судить тремя минутами позже, - остальные послушно сдали оружие, - в то время как подъехало ещё два автомобиля, гружёных хорошим нарядом милиции: "митсубиси-паджеро" и "ленд-краузер", - и разместились в прибывших автомобилях.
      Я же, когда всё уже улеглось, вышел из-за дерева и уселся в "уаз", как посоветовали мне сидящие в нём милиционеры.
      "Уаз" двинулся с места первым ("паджеро", "партол", "краузер" и м/г "ниссан" остались стоять на месте) и сразу же набрал такую скорость, как будто куда-то опаздывал; как будто водитель "уаза" - грузный сержант с вспотевшей головой - подмывал меня задать им какой-нибудь из наводящих вопросов. И я собирался кое-что спросить, если бы меня не опередили:
      - Ну, рассказывай, что там у вас вышло, - попросил меня сидящий рядом со мной капитан.
      - Понятия не имею, - ответил я. - Подобрали ни с того ни с сего меня по дороге. Должно быть, спутали с кем-то. А по-вашему как? - обратился я ко всем.
      - По-нашему, - тут же оживился капитан, не задумываясь, - ты, либо насолил им чем-то, либо где-то оказался лишним. Не зря ведь они с таким отчаянием пытались от тебя избавиться.
      - Ну и что это означает? - спросил я тогда этого "кэпа".
      - А означает это, - отвечал тот с удовольствием, - что ты сейчас же выкладываешь нам всё как на духу. Что, где и когда. И, главное, почему.
      Вот тебе и раз! Из огня да в полымя. Здорово, ничего не скажешь. Как начинающий актёр чувствует "запах кулис", я тогда, сидя в мчащемся с максимальной скоростью "уазе", чувствовал запах "дознания"; скорее - привкус дознания. Подобный привкус напоминал мне о себе всякий раз, как я выходил из стоматологической поликлиники с вырванным зубом (кариес мои зубы всегда любил).
      Всё, больше я им вопросов не задавал. Да и и они у меня ничего не спрашивали, словно этот "уаз" заряжал каждого даром телепатии и мы друг у друга читали мысли: "В отделение приедем, - наверняка размышляли они, - там и побеседуем обо всём. Здесь-то - в машине - чего разбираться?" Может, я их мысли и не читал, но они-то уж точно понимали, насколько хреново я себя чувствую от всей этой заварушки. Может, понимали даже и то, что я во всей этой цепи звено явно лишнее, но больше-то им некого допрашивать. Кто им ещё расскажет что-нибудь о этих "лже-ментах"?
      Через семь-восемь минут, "уазик" въехал в город - дорогу уже начали сопровождать разные ночные киоски, девятиэтажные дома и бензоколонки с автостоянками, попадающие на пути через каждую вторую минуту езды. Потом "уаз" завернул за угол какого-то восемнадцатиэтажного жилого дома и тормознул у подъезда, над которым висела чистенькая свеженькая (такая же новенькая, как та телефонная будка - виновник всей этой безумной передряги, двух убитых "милиционеров" ("патроловцев"), если "уазовцы" их действительно уложили, и всё это не было каким-нибудь цирком: если "уазовцы" и "патроловцы" не были заодно, проходя какие-то сумасбродные "учения") табличка: ОТДЕЛЕНИЕ МИЛИЦИИ N 13 (благо, что хоть в отношении цыфры 13, равно как и в отношении чёрных кошек, разбитых зеркал и многого-многого-многого, я не был суеверен).
      Дознания не было. Если такое и случается, то только раз в жизни: проводить дознание должен был... мой бывший одноклассник, с которым мы проучились и просидели за одной партой (хоть в последних классах меня и подмывало всё время поменять этого соседа по парте на свою любимую девушку; но с девушкой этой у меня тогда была полная конфиденциальность) девять лет и съели вместе - как это называют - ни один пуд сопли. Это был один из моих лучших друзей детства. Я только понятия не имел, как его угораздило пойти работать в милицию, после того как мы исчезли из поля зрения друг друга (он - в армию, я - в командировку), и - что самое главное - какими чертями нам довелось встретиться именно здесь... (в отделение милиции 13) Должно быть, судьба.
      Кабинет-камера, в котором должно было проходить дознание, был звукоизолирован (не знаю, почему), и мой друг детства закрыл этот кабинет на внутренний замок и принялся проводить "дознание". За небольшое время мы успели и наговориться и насмеяться, так что к делу перешли постепенно, выплеснув друг другу всё наболевшее.
      Звали моего друга Олегом Степловым. И, хоть Олег и должен быть профессионально недоверчив, но тому, что я ни к чему происходящему в этом городе не причастен, он не только поверил, но и понял, после того как разъяснил мне обо всём, что в нашем городе последнее время происходит; начиная с тех случаев, свидетелем которых я случайно оказался, и заканчивая деятельностью этих "лже-милиционеров".
      - Понимаешь, - разъяснял мне Олег, - свидетелей этих "причудливых" происшествий с каждым днём становится всё больше и больше, и ОНИ этих свидетелей убивают, многие из которых становятся ИМИ...
      - Так что, и та одноногая "немая" старуха, - вспомнил я "неожиданную встречу у телефонной будки", - тоже стала ИМИ?
      - Не знаю, - откровенничал со мной Олег, - честное слово, не знаю. Ни про старуху, ни про "канолевую" телефонную будку. У нас в городе сейчас столько всего странного происходит, что люди иногда даже с ума сходят. И всё началось буквально на прошлой неделе. И то. что ты видел, - этот пролетающий человек и сбитая и исчезнувшая под машиной девушка, это всего лишь пыль, по сравнению с тем, что происходит.
      - Вот и меня хотели пристрелить, - размышлял я вслух. - А потом превратить в зомби. Так это делается? - обращался я к другу Олегу.
      - Нет, - отвечал мне тот. - Человек увозится под город, в мир канализации, и там начинает мутировать, до тех пор, пока его никто не узнает... Вернее, до тех пор, пока он сам себя не узнает.
      - Серьёзно что ли? - удивлялся я его рассказу.
      - Нет, шутя, - отвечал тот и... ухмыльнулся. Что за чёрт? Насколько я знал своего друга, Олега Степлова, улыбался он очень редко, а ухмыляться... У человека, не умеющего выдавить из себя даже самую жалкую улыбку, ухмылка не должна получиться ни в какую, даже если он сильно этого захочет. Но он ухмылялся; ухмылялся широко - во все свои тридцать зубов, и у меня на сердце похолодело...
      - Не смотри ты на меня как на инопланетянина, дружок, - проговорил тот, не переставая ухмыляться, - это моя работа, понимаешь ли. Мне, а не хрену собачьему поручено проводить дознания. Я из твоей дурьей башки все опилки вышибу. Другими словами, проделаю то, что в школе с тобой проделать не успели. Потому что бить тебя надо было, как Сидорова-козла. И убить тебя мало было, - говорил он, подходя ко мне всё медленнее и медленнее, в руках сжимая чёрную милицейскую резиновую дубинку. В то время, как я был ещё юношей, среди многих сверстников и друзей ходило мнение, что дубинки такие покрыты резиной для жёсткости удара, и что синяки после применения такой дубинки на теле не остаются, как бы сильно ею не били. Но может это и...

***

  
   И на этом лист закончился. Как это обычно называют: "на самом интересном месте!", как будто только-только начали описывать облик гениталий... И огромный типографский лист, испещрённый самым микроскопическим почерком, оказался не настолько огромным, чтоб в него вместилось то, чему вместиться в него не удалось...
      Читал Юрий не отрываясь - он не мог бы остановиться, даже если б очень захотел, потому что... ему показалось, что на этом огромном листе была осуществлена его мечта: давно уже Юрий Владивостоцкий смирился с тем, что у него ни в какую не получалось написать что-нибудь о родном городе; о российской милиции; что-то вроде остросюжетного - немного мистического - триллера, где реализм превосходит собой всю фантазию, и - самое главное - чтоб рассказ этот обязательно выглядел в форме дневниковых заметок какого-нибудь рядового владивостокца (что-то вроде, "Ну и произошло со мной!, щас расскажу..."). Хоть и немного неграмотно написаный, но какое-никакое мастерство изложения в этом отрывочке есть. но всё это не интересовало Юрия, потому что он отправился переворачивать на чердаке этот весь хлам, надеясь найти остальную часть произведения; ему страшно нетерпелось узнать, что же в этом рассказе произошло дальше. Но, спустя 10-15 минут тщетных поисков (вещей на чердаке было не так много), он решил смириться с тем, что продолжения он не найдёт уже никогда.
      Пробыл Юрий у себя на чердаке около полутора часа, и даже не заметил, как дождь перестал барабанить по крыше и заметно потеплело: через чердачные щели и отверстия начали пробиваться солнечные лучи душного июльского дня, который нормальные люди обычно стараются провести на пляже.
      Юрий глянул на свои позолоченные "ориент", стрелки которого указывали на "полпервого", и решил, что и ему этим днём было бы неплохо войти в образ "нормального человека" и слётать на своём кабриалете куда-нибудь на Шамору или на Суходол, если в голову так и продолжает ничего не лезть, а "продолжения" его чудесной находки в реальности не существует; не переделывать же ему прочитанное на свой лад... Только не это!! плагиат ненавидел Юрий больше, чем - например - гомосексуалистов или педофилов; он считал, воровать чьё-то творчество, ниже собственного достоинства: "Это скучно, - мог бы он заметить на сей счёт. - Зачем "унижаться", когда можно написать в тысячу раз лучше и эффективнее?", потому он ненавидел даже повторяться, внося с каждым разом в своё поле деятельности всё новые и более оригинальные вещи чем прежде.
      Но теперь ему не было дела - не до своего таланта, не до "поля деятельности" - ни до чего, после того как он снял с себя дедов комбинезон и бросив его на покрытую вековой пылью голую кровать, распахнул дверь и окунулся в жаркий летний полдень, пожелав этому пыльному, старому, скучному и всегда мрачному чердаку, только лишь не переставать оставаться самим собой. Юрия же ждала одна из двенадцати очаровашек, представленных ему местной службой знакомств.
      Да, довелось ему однажды, от безысходности знакомств на улицах и через объявления, выложить на стол офиса "брачного агентства" сотню рублей и получить телефоны "двенадцати месяцев" (как он - сам не понимая, почему - именовал это "совпадение", отказавшись от тринадцатого телефона, поскольку четырнадцатого в ближайшее время не предвиделось), успев обзвонить все до единого, назначить быстрые встречи и придти в восторг оттого, что со всеми до единой девушками у него "всё совпало" и ни одна из них не предпочла ему продолжение поисков своего "прекрасного принца". Так что теперь ему (Юрию) предстояло бросить жребий и пригласить "выпавшую счастливицу" составить ему компанию для поездки туда, куда она (счастливица) пожелает, завести свою "хонду" и отправиться в путь.
      Так он и поступил, после того как Алла (выпавшая - через жеребьёвку - счастливица) вознамерилась прокатиться с ним на какой-нибудь дикий пляж, где никого нет и запросто можно позволить себе некоторую долю нудизма.
      Но никакого нудизма они себе не позволили, когда "хонда" Юрия въехала на пустынный дикий пляж, Юрий вместе со своей девятнадцатилетней девушкой уже удобно расположился на не тронутых птичьим помётом живописных камнях Уссурийского залива... и тут и появилась на горизонте пляжного берега какая-то тёмная фигурка - издалека ничего нельзя было разглядеть. Но по ходу приближения этой фигурки уже можно было не только определить её (мужской) пол, но и то, что это старик; что выглядел он измученным долгой ходьбой и плёлся очень медленно. Юрия это не столько раздражало, сколько рождало в его голове... новый сюжет... Интересно было бы, - подумалось тут же Юрию, - если б этот старый пердунок, подойдя к нам вплотную, достал бы из-за спины прятавшийся там топор и (теперь это оказался бы уже далеко не измученный старостью дед, как лунатик бредущий по пустынным пляжам; теперь это оказался бы очень энергичный и злобный шизофреник) начал бы гоняться за нами по всему пляжу, разнеся по пути в пух и прах мою хонду и желаю осуществить бесновавшуюся у него в голове - ещё с самого детства - мечту: насладиться бездыханным свежим телом молодой очаровательной девушки. - Идиотская, конечно, мысль навестила Юрия, но... Какого чёрта старику (!) бродить по пустынному пляжу (!)? - кого ему там отыскивать; уж не одиноких ли девушек, решивших провести время наедине с самими собой, почитать под палящим солнцем и кремом от загара какой-нибудь сентиментальный романчик?... Причём, одет этот старик был как нельзя не кстати такому беспощадному солнцепёку: в валенках, чёрных ватных штанах, телогрейке и шапке-ушанке (не иначе, он полчаса назад трудился на лесоповале в середине января), он явно собирался шагать куда-нибудь в Антарктиду. И когда он подошёл ближе, проходя мимо "хонды" и двух этих удивлённых молодых людей, можно было бы уже разглядеть не только его измученное духотой лицо и мокрую (словно полностью состоявшую из пота), текущую и уже наверняка плавящуюся кожу, но и полное безразличие к этим единственным на всём пляже людям: он прошёл мимо, не взглянув в их сторону даже и краем глаза, словно действительно был лунатиком и в данный момент, ошибшись планетами, прогуливался не как обычно по луне, а по - например - Венере (или Солнцу). Но Алла так и не удержалась от этого дурацкого банального вопроса для подобных ситуаций (тепло ли тебе, девица? - тепло ли тебе, красная?):
      - Дедушка, Вам не холодно? - спросила она мягко и ласково, на что дедушка остановился (всё-таки, он не был лунатиком?...) и наконец-таки глянул на этих двух молодых людей...
      - А? - переспросил он, как и положено старику. Взгляд его в это время упал на Юрия, как будто он задал ему вопрос. Хотя старик прекрасно понимал, что никаких вопросов этот Юрий ему не задавал.
      - Я спрашиваю, Вам не холодно? - повторила Алла свой вопрос, тут же почувствовав неловкость ("чё я прикопалась к этому деду?"), отчего и улыбнулась своей "коронной" - кладущей наповал любого "нормального" представителя сильного пола - улыбкой.
      - О! - вдруг воскликнул радостно старик не сводящий с Юрия взгляда. - Наконец-то!
      - Что, на конец то? - полюбопытствовал Юрий. Ситуация обязывала: не полюбопытствовать было нельзя.
      - Ничего особенного, - ответил старик, тут же остепенившись и обратив внимание на свой возбуждённый вид, - молодой человек. Просто необходимо кое-что вам передать.
      Тут же у Юрия (но не у Аллы; та смотрела на старика, как на гуманоида) сложилось впечатление, что проходил старичок по пляжам несколько десятков километров, только для того, чтоб "кое-что" передать этому молодому человеку (прежде, чтоб найти этого молодого человека). И опять Юрию нельзя было промолчать; и опять он нашёлся, что произнести старику на это:
      - А может быть Вы ошиблись, дедушка? - поинтересовался он с некоторой долей иронии в голосе. - Может быть, Вам вовсе не мне надо "кое-что" передать? Может быть, я тут непричём...
      - Кроме Вас и Вашей юной леди, - твердил старик своё, - на пляже никого больше нет. Если б неподалёку стояла ещё одна "Хонда", и подле неё на камнях загорала бы ещё одна парочка, Вы могли бы мне заметить, что я ошибся. Но...
      - Ладно, - мягко прервал Юрий это многословие, - выкладывайте, что там у Вас. - Видимо, вошёл Юра в образ какого-нибудь предпринимателя, которому даже в выходной день на пляже "дела" не дают покоя.
      - Вам, молодой человек, необходимо вернуться домой, - решил старик прямо перейти к делу, - пока Вы ничего не потеряли.
      - Что? - тут же протянул Юра, как и положено не понявшему ни грамма из услышанного.
      - Когда солнце зайдёт за горизонт, - гнул старик своё, - будет уже поздно. Вернитесь домой и поднимитесь туда, откуда Вы так скоропостижно решили ускользнуть...
      - Что Вы городите, дедуля? - реагировал он как и положено.
      - Я посредствующее лицо, - говорил старик, не давая перебить себя. - Моё дело - передать, Ваше дело - действовать. И Вам же будет лучше, если Вы позаботитесь о том, чтоб не потерять бумагу.
      - Какую бумагу? - уже усмехнулся Юрий. И правда, что городил этот старый, выживший из ума человек?...
      - Которую Вы оставили без внимания, - отвечал старик, - только потому, что она оказалась не вся; не полностью.
      - Бумага оказалась не вся - не полностью? - уточнил Юрий, улыбаясь.
      - Вы должны понимать, о чём я говорю, - заметил старик. - О лжемилиционерах, о восемнадцати чёрных "асфальтированных" руках. О одноногой и немой, о пролетающих мимо... Не понимаете?
      - Не понимаю, - ответил Юрий, несмотря на своё сердце, которое заметно ёкнуло... Но он не обратил ни на что внимания.
      - Но вспомните о...
      - Послушайте, старичёк, - перебил его Юрий "очень сдержанным" деланным голосом, - я не желаю ни о чём вспоминать. Поймите Вы, что я не лечащий Ваш врач, если Вы это имеете в виду. И лучше Вам пойти поискать ещё одну "Хонду" и загорающую возле неё парочку, или сходить на Луну пешком, или просто улететь куда-нибудь на упряжке слонов, наглотавшись колёс. Только не мозолить тут нам глаза. В противном случае мне придётся Вам посодействовать. Я надеюсь, Вы меня понимаете, старичок?
      Так старик оставил их в покое, взобравшись на лесистый пригорок и двинувшись в сторону шоссе А-188. И через полминуты, как старик исчез с пляжа, Алла и Юрий пошли купаться, оставив купальники в машине, как и намеревались до появления этого полоумного старика.
      Всё, больше Юрий о старике не вспоминал, пока солнце не зашло за горизонт и не наступил вечер.
      Старик в это время уже нашёл тропинку и быстро шёл к шоссе, что-то бормоча себе под нос всё время:
      - Что-то страшное скоро начнётся, - бормотал он удручённо, пока до шоссе оставалось идти ещё чуть-чуть меньше километра. - Не зря ведь мне этой ночью приснился его пьяный дед. Лучше б я спать не ложился! Вылечил называется бессонницу голоданием и долгими прогулками!
      Надо полагать, к шоссе он так стремился не для того, чтоб добраться до города, поймав какую-нибудь машину, а для того, чтоб под эту машину броситься...
     
      Юрий прекрасно провёл этот день с Аллой. Они всё время пробыли на пляже, и может только потому что день был будничный, на пляже никого не появилось, пока... пока солнце не зашло за горизонт...
      Бесспорно, день Юрию понравился, хоть его всё время и подмывало вернуться домой и написать что-нибудь о этом сумасшедшем старике (в голове у него неожиданно разросся новый СЮЖЕТ, что никакого "стопа" - никакой "недоделки" в этом рассказе даже и намереваться не должно было); он уже хотел достать из бардачка машины блокнот, который он везде возил с собой для "всяких пожарных случаев" (если возникнет какая-нибудь сногсшибательная идея, заставящая его бросить всё на свете и схватить в руки карандаш), и начать делать какие-нибудь наброски, только бы не "закапывать" ничего, но... всячески старался сдерживать себя, только потому что не всем он мог открыться в том, что он писатель.
      Но вот солнце приготовилось к закату, вода нагрелась, и секунду спустя после того как солнце за горизонтом исчезло, Юрий и Алла решили окунуться по последнему разу и одевать уже купальники и всё остальное, чтоб не опоздать к открытию дискотеки на Шаморе. Тут-то и появился тёмно-синий "уазик" с мигалками на крыше. Он неспеша полз по прибрежному песку, пока Юра и Алла целовались в засос и не видели, что вокруг происходит. Это был тот самый "уаз", что дождливым утром - несколько часов назад - проезжал мимо дома Юрия, и приняв его за самоуверенного деда в жёлтом комбинезоне, проехал мимо, прибавив скорость. Но на этот раз он, скорее всего, мимо проезжать не собирался, потому как остановился возле "Хонды" и замер...
      - Юра, - вдруг прошептала Алла, изменив голос, - что это? - Взгляд её был устремлён в сторону берега, где стояла его "Хонда".
      Он повернулся не для того, что посмотреть, "что это?", а, скорее, из-за настороженного тона своей подруги; настолько неожиданным оказался этот тон, что как полоснул его расколённой бритвой: он так повернулся, словно у него начался нервный тик.
      Стоявший возле его "хонды" милицейский уаз выглядел очень неприятно; не потому, что заставил Юрия вспомнить о прочитанном им утром начале того захватывающего рассказа, которое он нашёл на чердаке, а, наверное, потому, что - по мнению Юрия - всякий в подобных ситуациях начинает чувствовать, как сердце постепенно приближается к пяткам, даже если этот "всякий" ни в чём не виноват и переполнен миролюбием и верой в Бога.
      В это время задняя дверца "уаза" открылась и из машины вышел милиционер, следом ещё два.
      - Ну давайте, детки, выходите из воды, - проговорил им один из них, явно не годившийся им в отцы, - разговорчик к вам небольшой есть.
      - Ну вы хоть купальники-то киньте, - крикнул в ответ Юрий, - не будем же мы в таком виде...
      - Выйди и возьми, - сказал ему милиционер. - Нас ты своими "достоинствами" не удивишь.
      - А в чём дело? - поинтересовалась у них Алла (стоя в воде по шею, но прикрывая руками что надо) сильным голосом, пока её друг побрёл к берегу. - Что случилось-то?
      - Что случилось, то случилось, - ответил ей другой милиционер, своим тоном показывая, что, мол, не надо нам задавать такие вопросы, красоточка, ты не в кино, и если будет надо, то в отделение тебя мы в любом виде увезём.
      Юрий же через полминуты выбрался из воды, спокойно - без суеты - подошёл к своей "Хонде", и тут его сшибли с ног: кто-то ударил его так по ногам, что он аж кувыркнулся, приземлившись на песок затылком.
      - Да дай ты ему одеться, - услышал упавший Юрий насмешливый голос милиционера, в то время как его Алла что-то голосила из воды.
      - Вставай! - приказал ему ударивший. - Чё разлёгся, неженка хренова?
      - Васёк, завязывай, - попросил его товарищ. И объяснил кое-что поднимающемуся на ноги обнажённому Юрию: - Он думал, что у тебя в машине оружие.
      - Где купальники? - спрашивал Юрия третий милиционер, не подходя к "Хонде" и глядя Юрию в лицо.
      - На сиденье лежат, - ответил тот, поднявшись на ноги.
      Ударивший его по ногам подошёл к машине, взял с сиденья плавки и лифчик Аллы и кинул ей. - Одевайся и к машине, - заметил он ей в то время, как купальник улетел немного дальше чем она стояла, так, что ей пришлось немного проплыть за своими вещами, пока милиционер кинул её парню плавки прямо в лицо.
      - Залазь, - сказал он одевшемуся Юрию, открыв торцевую дверь "уаза", ведущую в узкую кабинку, в которой обычно "клиентов" доставляют в отделения. И Юрий молча залез. Он, конечно, мог бы задать пару вопросов, но он на пляже был один, если не считать завязывающей сзади лифчик Аллы, и они могли бы применить силу и расценить это потом, как "сопротивление". Он, как художник, имел способность расценивать разные вещи и жизненные ситуации.
      Дверца за ним захлопнулась и всё - летний вечер погрузился во мрак, и Юра уже не слышал, что там происходило между Аллой и милиционерами. С детства он отличался приличной трусостью и слабохарактерностью, так что ему очень часто приходилось "надевать маску". Но сейчас, в кабинке "уаза", он бы наверняка услышал, если б за её пределами начало происходить нечто странное; крики-то Аллы он наверняка услышал бы. Но, судя по доносившимся с пляжа звукам, ничего особенного не происходило: слышался спокойный голос Аллы (она отвечала им на какие-то вопросы), потом задняя дверца "уаза" захлопнулась, и автомобиль тронулся с места, в то время как двигатель его "хонды" заработал... Благо, что эти ублюдки хоть дали ему одеться, а не повезли в одних плавках.
     
      Около получаса УАЗ гнал на повышенных скоростях, пока не остановился у двери отделения милиции и через несколько секунд дверь, отделяющая Юрия от свободы, открылась и выпустила его на свежий воздух.
      - Пошли, - легонько толкнул его в спину сопровождающий милиционер, заводя в дверь отделения.
      "Слава богу, что это не восемнадцати-этажный дом, - подумалось в это время Юрию, едва он вспомнил некоторые детали из прочитанного утром "начала" произведения, и проходя мимо задней дверцы "УАЗа", он увидел сидевшую там между двумя здоровяками Аллу, - и над входом не висит чистенькая-свеженькая табличка (такая же новенькая, как та телефонная будка - мусорное окно...), извещающая, что это ОТДЕЛЕНИЕ МИЛИЦИИ 13..."
      - Ну, рассказывай, - обратился к нему один из сопровождающих, после того как его (Юрия) ввели в помещение отделения и механическая дверь захлопнулась за ещё двумя вошедшими милиционерами, Аллы среди которых не было. - Чувствуй себя как на духу.
      - И что же мне рассказывать? - поинтересовался Юрий.
      - Девчонку где снял? - ответили ему.
      - Это она сказала, что я "снял" её? - опять спросил Юрий.
      - Много вопросов задаёшь, - сказали ему, дожидаясь ответа на свой.
      - Вы выражения-то выбирайте, - отвечал он. - "Снял"! Она моя невеста...
      - Ну, это ты в другом месте будешь на уши вешать, - перебили его. - А здесь ты нам чистосердечно признаешься во всех своих проступках.
      - В каких ещё проступках? - никак не мог уразуметь он.
      - Изнасилование, - медленно, почти по слогам, проговорил ему допрашивающий.
      - Что?! - У него от удивления аж чуть челюсть не отвисла.
      - Сексуальное насилие над несовершеннолетними, - повторили ему как плохо слышащему.
      - Несовершеннолетними?! - теперь он был уже изумлён. - Во-первых, ей 19 лет...
      - Это она тебе сказала, - перебили его. - А по документам ей послезавтра 18 исполняется.
      У Юрия не было слов.
      - Сейчас она напишет заявление, - говорили ему, - мы составим протокольчик, и твоё "чистосердечное" уже припоздает. Так что садись-ка и напиши всё, пока не поздно - пока тебе совсем хреново не стало.
      - Я не знаю, чего вы хотите, - говорил Юрий, не зная, чего другого говорить, - но изнасилования никакого не было.
      - А если тебя побить немного? - поинтересовались у него милиционеры. - А может пару пыток провести, и твой язычок всё-таки развяжется?
      Но тут, через пластиковую стену, Юрий увидел как в открывшуюся дверь вошла Алла в сопровождении милиционера, направляющаяся в сторону входа в помещение, где Юрия допрашивали.
      - Что они у тебя спрашивали? - вошла она как хозяйка, меряя окружающих их милиционеров злобными взглядами. - Эти идиоты решили, что ты изнасиловал меня и заставляли меня написать заявление!
      - На "диких" пляжах очень часто происходят...
      - Разобраться сначала надо! - прокричала она этому встрявшему милиционеру, - а потом уже совать свой нос туда, куда собака не лезет ...
      - Разобрались, - сказал ей дежурный. - Но ещё один вопросик остался. Вы, женщина, насколько я понимаю, отношения к этому не имеете.
      - Да, - сказала она Юре, - про какого-то парня хотят тебя спросить. Расскажи им всё и они от тебя отвяжутся. А я тебе завтра позвоню. - И она удалилась из отделения, попрощавшись с ним (с Юрием).
      - Про какого ещё парня? - нахмурил брови Юра, когда автоматическая дверь за Аллой захлопнулась.
      - Недавно поступили сведения, что у тебя на чердаке...
      - Давай лучше перейдём на "Вы", - перебил его Юрий, заметно побагровев от потери терпения этих фамильярностей, - мне так удобнее разговаривать.
      - Ну хорошо, - согласился с ним допрашивающий. - Итак, нам поступила информация о том, что на чердаке Вашего дома прячется разыскиваемый преступник. И для Вас же лучше рассказать нам всё, что Вам об этом известно.
      - Как это, прячется? - не понял Юра, решив, что его опять разыгрывают. - Это что, новый "прикол"?
      - Не так чтобы, - ответил ему тот. - Но Вам об этом должно быть некоторое известно.
      - Это почему же?
      - Потому что сегодня этот разыскиваемый утерял у Вас на чердаке одну вещь и Вы должны были обязательно её обнаружить.
      - Дорогие мои, - проговорил Юрий с усмешкой в голосе, - я на своём чердаке последний раз был 16 лет назад. Какие вопросы?
      - Да, но сегодня утром был зафиксирован факт того, как Ваш дед, Василий Иванович, взбирался на чердак Вашего дома по лестнице. Это-то Вы не будете отрицать?
      - Мой дед? - переспросил он, ошарашено оглядывая всех до единого милиционеров. - Мой дед шестнадцать лет назад... - вырвалось из его уст не то, что он собирался сказать, но его тут же перебили:
      - Ничего подобного! Три года уже Ваш дед как отмечен в сводках милиции. За ним и убийства и грабежи и чего только нет, - говорил этот милиционер, пока другой вставлял кассету в видеоприёмник и на экране небольшого телевизорика Юрий мог разглядеть себя, обливаемого ливнем, в яркооранжевом комбинезоне, взбирающегося по деревянной лестнице на чердак и закрывающего следом за собой дверь; на этом месте запись и прервалась. - Сейчас очень много людей "умирает", - продолжал тот. - Их хоронят как положено, свидетельства о смерти получают. И всё! После этого за такими людьми тянется очень длинная цепочка преступлений. Но милицию не обманешь. Так что лучше рассказывайте всё как есть.
      - Но это какая-то чудовищная ахинея, - бормотал Юрий, как сам с собой разговаривал. - Мой дед действительно...
      - Да оставьте Вы в покое Вашего деда! - повысил тот голос. - До него мы ещё успеем добраться. Сейчас нас больше интересует тот писака, что живёт у Вас на чердаке. Недавно живёт. Позавчера "поселился".
      - Писака? - переспросил тут же Юрий.
      - Ну да, - отвечал тот. - Он проходил как-то лечение в психиатрической больнице, и врачи поставили ему диагноз под названием "писака". Представляете себе? Но мы-то понимаем, что в комбинезоне этим утром были Вы, а не Ваш дед. Потому что дед Ваш Вас не узнает, если встретит. И может убить.
      - Что Вы такое говорите?!
      - Значит так, - сказал ему тот, - единственная Ваша теперешняя задача, это сказать нам, находили ли вы сегодня на чердаке большой лист, исписанный мелким-мелким почерком.
      Вот тебе и раз! Юрий уже собрался этому милиционеру такого наговорить, но... вовремя одумался. И ответил:
      - Да, по-моему, я этот листок там - на чердаке - и оставил.
      - Едем немедленно, - отдал тот приказ сгрудившимся вокруг милиционерам. - Заодно и гражданина этого домой подкинем.
      На улице тем временем уже здорово стемнело.
      Юра залез в "УАЗ" уже не туда, где в этом уазе находился последний раз, а на мягкое креслице, вместе со всеми четырьмя милиционерами (какого чёрта они всей толпой собрались ехать за долбанным листом бумаги? - хотел бы он себя спросить, но в то же время понимал, что хороший "наряд" нужен везде; в любом деле. Не понимал он только единственного: какого чёрта тот наврал ему про деда?).
      - А почему дед мой может меня убить? - неожиданно спросил Юра того милиционера, с которым он с последним говорил, - если учитывать, что его "похоронили", пытаясь "надуть милицию".
      - Потому что он маньяк-убийца, - ответил тот каким-то хладнокровным-страшным голосом. - Три года назад на Морском кладбище была обнаружена разрытая его могила. Ни тела - ни гроба, даже памятника и того не было. После чего и потянулись друг за другом достоверные факты. Непонятно только, как этот Василий Иванович пролежал под землёй 13 лет!... - И он глубоко задумался, как будто три последние года его зациклило только на этом и он до сих пор не мог прийти в себя, и долго ещё не сможет.
      - Но разве вам не кажется, что это просто ПОЛНАЯ ЧУШЬ? - устало произнёс Юра; не спросил, а произнёс.
      - Нет, не кажется, - ответил за него другой. - Как ни странно, но мы все любому можем признаться в том, что мы крещёные. И я умоляю тебя, парень, не надо так скептически ко всему относиться. Последнее время у нас в городе происходит очень много странного. Причём иногда происходят такие вещи, что у героев твоих "страшных рассказов" повяли бы уши. Так-то. Но, даже если ты сильно нас попросишь, рассказывать ничего из происходящего мы тебе всё равно не будем.
      - Решу, что вы свихнулись? - поинтересовался Юра.
      - Возможно, - ответил тот. - А возможно, что решишь, что - например - ты свихнулся... Если по-настоящему не свихнёшься.
      Всё, больше они не разговаривали, а так и ехали молча, пока не приехали.
      Потом они вчетвером начали переворачивать весь чердак, поскольку того огромного, исписанного мелким почерком листа на чердаке нигде не оказалось, хоть Юра и точно помнил, как свои пять пальцев, что оставлял лист на чердаке и никуда его не девал.
      - Так может всё-таки тот парень его и забрал? - пятый или десятый раз задал им Юрий один и тот же вопрос, пока они тщетно надрывались, перерывая всё вверх дном.
      - Ну мы же его посадили уже! - десятый или двадцатый раз повторяли они ему ответ на вопрос.
      Так милиционеры и уехали ни с чем, оставив Юрия Владивостоцкого наедине с самим собой.
      И Юрий аж подпрыгнул от переполнявшего его счастья: наконец-то!... Наконец-то он смог сесть за свой рабочий стол и начать барабанить по клавишам "Макинтоша", даже и не обращая внимания, на какие клавиши нажимает и что за текст вырисовывается на мониторе. Давным-давно клавиатура его компьютера отлетала у него от зубов и он мог как Моцарт "играть на пианино с завязанными глазами". Пальцы его сами работали как заведённые, и, если внимания на них не обращать, то необходимо было обращать внимание только на то, какие мысли появляются у него в голове, чтоб не дай Бог на дисплей не проскользнуло ничего лишнего. Но в этот раз он смотрел на рядок книг Стивена Кинга, выстроившихся как талисман над столом с компьютером, только потому что знал что писать и мог смотреть куда угодно, только не на вырисовывающийся текст...
      Но... он сам не ожидал, что так неожиданно прервётся: взгляд его случайно упал на монитор... и ВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕМОЁ уже наполняло весь экран трёх минут работы Юрия за клавиатурой.
      "Верни мне моё"... Что это значит?... Совпадение, или... Ведь нельзя же ТАК ошибиться: допустить такую ОПЕЧАТКУ.
      Однако, Юрий в следующий раз уже был повнимательнее и поглядывал на монитор, а не куда попало.
      Вообще, до этого Юра собирался написать о сумасшедшем старике, посланным его (Юры) покойным дедом за героем этого рассказа, и о свихнувшихся милиционерах, которых давно уже пора бы уволить по инвалидности и отправить в профилакторий, на улицу Шепеткова. Но написал он совсем о другом... Сам не понимая, почему, но рассказ изменился ("секрет в рассказе, а не в рассказчике" давно стало для него девизом это знаменитое изречение его кумира и учителя, Стивена Кинга), как будто Юрий во время написания нашёл более интересную тему, чем "свихнувшийся город".
      Всю ночь и всё утро барабанил он по клавишам, так, что те аж нагреваться начали, но не на секунду не оторвался, пока не дописал до конца рассказ "Цирковой медведь" (рабочее название).
      Написал он о Владивостокском цирке; как полгорода собралось туда на супершоу: "На манеже десятиметровый медведь-гигант! Говорящий человеческим голосом медведь! Не пропустите это ЗРЕЛИЩЕ!!!" И зрелище стоило того, когда выкатили повозку со смирным гигантом. Подумать только - гигант добрее дельфина, обрадовавшийся такому неимоверному наплыву народа и заревевший "Привеееет, Владивостооок!!" Так и прошло бы шоу, если б "что-то" не изменилось внутри медведя и он не перестал бы рассказывать Самые Смешные анекдоты. Но... свой последний анекдот ОН закончил словами "... и пошли вы все на х...й!" ...Медведь взбесился и бросился на публику, десятерых или двадцатерых успев уже затолкать в свою полуметровую пасть. Он хватал народ горстями. Началась сильная паника: кучи до смерти перепуганных людей кинулись ко всем выходам. По медведю открыли огонь, но тот был словно каким-то киборгом (биороботом) - на него ничего не действовало. Но что было самое страшное, это что двери цирка не открывались: нельзя было ни войти не выйти. Юрий хотел закончить рассказ тем, что всё-таки с трудом, но двери поддались напору толпы и большая часть "участников шоу" всё же спаслась, но двери так и не поддались, - рассказ писался сам, вне зависимости от воли автора, - и медведь сожрал всех до единого. Потом на секунду остановился, громко рыгнул и разнёс одним ударом стену цирка, чтоб вырваться на улицу, как будто этого медведя одолел приступ клаустрофобии. На этом рассказ и закончился.
      И Юрий тут же включил принтер и отпечатал шесть листов, даже и не став проверять ошибки и проводить работку текста. После чего он, сложив всё в целлофановый мешок, прыгнул в "Хонду", пригнанную прошлым вечером милиционерами раньше чем он вернулся домой на "УАЗе" с "группой захвата". Он мчался в редакцию, ему не терпелось похвастаться своей молниеносной-рекордной работой - широкоформатной новеллой, написанной за одну ночь (!).
      - Вот здорово! - воскликнул редактор, после того как Юра ему всё рассказал о своей последней работе. - Давай, почитаю! - И он бросив все до единого свои дела, уселся в передвижной стул и начал читать. Юрий тем временем двинулся в сторону бильярдной комнаты, чтоб хоть как-то убить эту часть приятного времени.
      - Юран! - остановил его на полпути этот тридцатилетний редактор, - погоди-ка на секунду.
      Юрий остановился перед порогом в бильярдную и вернулся назад. - Ошибок наделал?
      - Каких ошибок?! - слегка повысил тот голос, подёрнутый лёгким удивлением. - Ты чё мне приволок? - сунул он автору в руки его шесть листов.
      - Нормальный рассказ, - пожал тот плечами, ничего не понимая, и читая название... "ДОРОГОЙ КОРЕШ!" и ниже:
      "позволь изложить тебе некоторые детали. Понять тебе это будет также несложно, как понять собственную задницу и собственное дерьмо. Да и вообще, ты вроде не дурак и должен уметь "въезжать". Въезжать, например, что больно, когда бьют; больно, когда тебя разрывают по кусочкам. Понимаешь, о чём я?... Я о... "вернимнемоёвернимнемоёверни... и т. д." Вот об этом я. Постарайся найти то, что ты потерял, пока тебе не стало донельзя хреново; пока я не "пошёл на рывок" (не совершил побег из своего "пионер лагеря") и не вернулся на ЧЕРДАК. Будь так добр. И я не стану ТАК ЗОЛ.
      Верни мне моё!
      До встречи.
      Я". И это всё, что можно было разобрать. Дальше шли сплошные абракадабры из букв, слов, предложений, знаков препинания и... то ли китайских, то ли корейских иероглифов.
      - Что за дерьмо! - размышлял Юрий вслух, перетасовывая всё время свои шесть исписанных этой ночью листов. - Я же рассказ писал! Я текст проверял, я не отводил глаз от дисплея!... Что за хренотень?!
      - Просто вчера ты переутомился сильно из-за этих ментов. И лучше тебе сейчас выспаться хорошенько в течении десяти часов - как минимум, - посоветовал редактор Мишаня уныло убирающемуся восвояси приятелю Юре, хоть тот его и не слышал. - Ёлки, всю ночь не спал!...
      То, что он переутомился, он понял уже в машине, пока возвращался домой и у него начали слипаться глаза. Он чуть не врезался в камаз, одиноко плетущийся по полупустынной дороге, когда выезжал из-за угла и едва не задремал. С трудом ему удалось избежать столкновения, в самый последний момент свернув руль в сторону и заехав на полянку, уступив лыжню этой неповоротливой громадине. Благо, что обочины дороги были выщерблены и по тротуару именно в том месте никто не прогуливался.
      Вернувшись домой, он поставил машину в гараж, закрыл на замок ворота своей высокой металлической ограды и не раздеваясь упал на диван.
      Ему ничего не снилось: ни роющиеся у него на чердаке милиционеры, не обращающие внимания на свои чердаки, которые явно не мешало бы "подремонтировать"; ни сумасшедший старик, вытаскивающий из-за спины свой окровавленный топор (в этот момент Юрий не разобрал бы, старик ли это, одетый по-зимнему, или его дед); ни ВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕ...
      ...Пробудил Юру звонок в ворота; вместе со звонком в дверь, заборный звонок располагался у него в прихожей, и полчаса трезвонить не пришлось, чтоб выкинуть из головы Юрия весь сон, поднять его на ноги и направить к воротам, открывающего по пути дверные замки.
      Интересно, кто бы это мог быть? Алла в гости не ходит; она, обычно, звонит, и кому надо, сами приезжают к ней "в гости". Друзей у Юры не так много, чтоб каждый третий захаживал к нему на "угощения" как Виннипух с Пятачком. Так кто же это тогда, если родители имеют свои ключи от ворот и от Юриного дома?...
      Юра уже хотел было спросить, "кого там приволокло?!", на тот случай, если за воротами опять будут стоять цыгане, чеченцы или ещё какие-нибудь попрошайки, но не стал ничего спрашивать - надо ли?, открыв замок и распахнув дверцу ворот...
      - Вот тебе и "на"! - воскликнул Юра от увиденного за открывшейся дверью. - Лёха! Сто лет тебя... Где ты пропадал?!
      Это был Алексей Динамо (прозвище), друг Юриного детства. Армия унесла Алексея настолько скоропалительно, что Юра даже и заметить ничего не успел; после того как со старых мест переселился с родителями в этот дом, друзья детства стали навещать его всё реже и реже. Пропал Лёха, ну и пропал так пропал. А тут он появился с такой неожиданностью, что у Юры даже не было слов.
      - В армейке, - ответил ему тот, пожимая руку и входя в лоно двора. - А ты всё так и живёшь? Со стариками?
      - С какими стариками! Один живу. Ну чё, за пузырём сгонять?
      - Я за рулём, - объяснил Алексей, кивнув на приникший к самому забору белый "БМВ".
      - Ни хрена себе! - откровенно отреагировал Юра, глянув на машину. - Круто живёшь!
      - Да ну ты брось! - усмехнулся тот. - За одиннадцать-двести купил. Разве это машина?
      Они прошли в дом, поболтали о том о сём, провели безалкогольную встречу и уже не спеша перешли к разговору о женщинах, когда Алексей спросил Юру, нашёл ли тот себе подругу жизни, и Юра, ответив скромным кивком, тут же отпарировал, спросив:
      - Ну а у тебя как делишки в этом плане?
      - Жениться собираюсь, - ответил тот. - Неплохую деваху себе нашёл.
      - О! А как вы познакомились?
      - На дискотеке, - пожал тот плечами, как ни в чём не бывало.
      - Да ну ты брось! - хохотнул Юра. - Ты ж на дискотеки не ходишь.
      - Да шучу я, - согласился он с ним. - Через службу знакомств познакомились. - И уточнил. - Через "Джулию".
      - Чё, правда, что ли?
      - Да, - не врал тот. Хоть он и был изрядным любителем посочинять да приукрасить действительность, но армия в нём многое изменила, и теперь он мог различать, где говорить правду, а где не врать. - Первая оказалась блин-комом, а на второй я собираюсь жениться. Такая вот история.
      - Да чем же тебе первая-то насолила? - огорчился Юрий за судьбину Владивостокских девушек. - У меня их хоть и двенадцать всего, да и то глаза и мозги разбегаются: каждый раз жребий приходится выкидывать, прости меня Господи. Но - что поделаешь - СИТУАЦИЯ. А у тебя-то что так?
      - Да девка ничего так себе была, - охарактеризовал он внешность, духовность и разум своей первой (блинкома) девушки. - И не было между нами тоже ничего. Но... какая-то у неё зацикленность прогрессировала: по ходу разговора я понял, что она мечтает выйти замуж за писателя.
      - За писателя?! - У Юры аж глаза вспыхнули, но вида он старался не подавать: не обязательно Лёхе Динамо знать о том, что его друг преуспевающий писатель (печатающийся, правда, под псевдонимом).
      - Ну! - хохотнул Алексей, решив, что Юру насмешило это. - Но к какой едрёной матери из нас с тобой писатели? Верно?
      - Точно, - согласился с другом Юра. - Пусть идёт, Толстого себе ищет. - Рассмеялся он за компанию с Алексеем.
      Алексей с самого детства ненавидел книжки; смеялся над их толщиной, если кому-то попадались слишком толстые; называл их "библиями", и прогуливал "литературу" (литру). Этот комплекс, надо полагать, сохранился в нём и по сей день. И отношение ко всем до единого писателям, поэтам и вообще художникам, как к "бородатым, четырёхглазым чмырям", меняться у него, если и собиралось, то только в отрицательную сторону.
      - Может мне когда-нибудь и придётся расплатиться за это перед "чистилищем" или хрен его знает, чем, - говорил Алексей, - но читанов я не могу переваривать.
      - А что же она хоть читала? - так просто - как бы к слову - полюбопытствовал Юра. - Небось женские, любовные книжки?
      - Кого там! - усмехнулся он. - Ужасы! Стивена Кинга. И читала и писала. Какую-то там "кладбищенскую эпопею" заканчивала. Вампиры, оборотни... Давай, лучше, о другом говорить, - надоела ему эта тема.
      - Да погоди секунду, - попросил его Юра. - А кто она хоть была-то?
      - Да оно тебе надо? Ты ж в школе на двойки учился и читать не...
      - Ну скажи! - настаивал тот.
      - Что сказать-то?! Мало тебе своих двенадцати? Не рвись, юноша!, эта девочка не для тебя; она не для кого. Она сильно умная...
      - Не скажешь?
      - Ну ладно, - снизошёл тот, пожав плечами. - Джулии стольник заплатишь, она тебя представит этой подружке. Телефон назовёт 457-605. Скажет, что зовут Аллой. Блондинка. Высокая. Девятнадцать... Ты чё, Юрок?
      У Юрия же в глазах потемнело ещё после того, как он услышал телефон... И то, что девушке этой 19 и зовут её Аллой (и, что к нудизму она неравнодушна... но это уже не для эфира), он мог уже и не слушать.
      - Да нет, ничего, - ответил он сразу, как в глазах его прояснилось. - Ты прав, давай лучше о другом поговорим... о другой.
      - Во! - обрадовался тот. - Давай! А то я щас засну здесь.
      И они поговорили и о другом и о всём на свете, не затрагивая одну лишь тему творчества и Аллы... которая ему в течение всего дня так и не позвонила. Но позвонил ей он сам, сразу после того как его друг вспомнил о "делах", наговорившись с - с годами изрядно поскучневшим - Юрком вдоволь, и поспешил к "бимеру", через пару секунд сорвавшись с места и оставляя на грунтовой дороге следом за своим авто шлейф пыли и гравия, корча из себя эдакого делового человечка, везде и всюду не успевая за собственной тенью.
      Юра же вошёл в дом, взял свою "моторолу" и набрал номер Аллы. Гудело минут шесть, после чего трубку кто-то снял и раздалось вялое, сонное "алё" из мужского голоса. Отец Аллы.
      - Аллы нет? - спросил Юрий, надеющийся на обратное.
      - Нет, - безразлично отозвался тот. - И вчера не было и поза-поза-вчера. Так что домой к ней лучше не звонить. Где эта дрянь шляется, хрен её разберёт. У неё... - Юрий выключил свой сотовый. Он, конечно, хотел попросить этого человека выбирать выражения, но вспомнил о том, что в руках у него не трубка телефона-автомата, с которой можно разговаривать хоть целый день, а потом спьяну разбить её о стену, вывернуть телефонный аппарат, упасть рядом и проспать двое суток.
      Давненько уже в Юриной голове сформировалась мечта, жениться на редакторше или писательнице. И он просто-таки лелеял эту мечту; с каждым месяцем всё сильнее и сильнее разрасталось в нём желание найти пару себе-сапогу. Но разве мог он догадываться, что так легко и просто повстречает он "собственное зеркальное отражение" (если пол не принимать во внимание). Но почему она и словом не обмолвилась о своём хобби, ответив только на его вопрос о её увлечениях, что любит делать людям приятное. Стало быть, она любит преподносить людям сюрпризы?... Ну что ж, неплохой она им двоим с Динамой сюрприз преподнесла. Оставалось только, либо дождаться её звонка, либо случайно повстречать её где-нибудь на улице, потому что по себе Юра знал, что если кого-то или что-то специально начнёшь где-нибудь отыскивать (невесть где), то 2-3 процента тебе остаётся для положительных результатов поиска.
      Но пока он решил попробовать написать рассказ про своего бешенного медведя... Другими словами, убить время. И сразу, как на дисплее напечаталось "МЕДВЕДЬ" (так он решил на этот раз назвать свой рассказ), "моторола" запикала.
      - Алла? - тут же подскочил он с места, сам не зная, почему.
      - Дерьмо на лопате! - ответил ему грубый мужской голос. - Надень гандон на свою Аллу.
      Чёрт возьми, кто это ещё?! - Если продравший две минуты назад глаза с бодуна Аллин отчим решил согнать на нём свой психоз, то это просто невозможно: Алла не даст ему ничей номер телефона - не друга не врага (если и даст, то его долго уговаривать придётся). Так кто же это всё-таки?...
      И Юрий не упустил возможность поинтересоваться:
      - Это кто? - спросил он чисто из любопытства.
      - Тупым быть проще, чем догадаться, - ответил ему грубый голос.
      - Это ты о себе? - полюбопытствовал Юрий.
      - Нет, это я о твоей чувихе, Алле, - донёсся ему ответ. - Хотелось бы тебе с ней встретиться ещё раз?... Ещё бы! - Говорил голос, усмехаясь, в то время как у Юрия не всё укладывалось в голове и от этого не хватало запаса речи. - Значит так, слухай сюды, если хочешь повидаться с ней, выйди на улицу, набери на телефонном автомате шесть шестёрок и мы с тобой обсудим детали. А сейчас я вешаю трубку. Добряк?
      - Э! - заорал ему Юрий, - не вешай трубку! Я у телефона. Давай...
      - По сотовому тебе нельзя долго разговаривать, - объяснял ему голос, - очень скоро тебе может потребоваться куча бабок, а уличные автоматы работают на халяву. Всё, отключайся немедленно! - И раздались гудки.
      "Шесть шестёрок, - задумался Юрий, - номер телефона. Надо же! - Ему казалось, что эта цифра в воздухе витала - до неё оставалось только додуматься и позвонить, задав пару каких-нибудь глупых вопросов, осведомившись что это за номер и что он собой может представлять. А уж потом смело вкладывать его в какой-нибудь роман или повесть. Замечательный телефон дьявола города Владивостока; дьявола, который живёт под землёй - чуть-чуть ниже канализационного уровня (уровня, в котором, по мнению Юрия обитают не только крокодилообразные крысы-мутанты, комары-чудовища и тьма-тьмущая всевозможных демонов с привидениями, но и... колодцы миров и измерений; их так много, что лаборатории, расположенные там же, сходят с ума от разрастающегося их количества и творят чёрт знает что) и заведует не только всем сверхъестественным, а много чем ещё... Но в данный момент в голову Юрию все эти ребяческие мысли о "телефоне дьявола" не лезли. Сейчас он задумался о том парне, который по мнению местного ОВД "прятался у него на чердаке", потому что Юрий подумал, что если б этот парень ему и позвонил, то кроме "...вернимнемоё... и т. д. " он от него ничего бы больше не услышал. Но этот человек с низким мужским голосом, явно был не тот парень; в этом Юрий пытался уверять себя с каждым шагом, приближаясь к одному из уличных автоматов, у которого стояла очередь из двух человек и какая-то толстая болтунья никак не могла наговориться. Но Юра не торопился никуда; ему вообще можно было бы никуда не звонить, приняв всё, что пару минут назад услышал по своему сотовому, за чистый блеф. Но что-то заставляло его выстаивать эту очередь и готовиться к долгому - как заметил ему тот - разговору, плюнув на всех, кто будет поёрзывая тщетно дожидаться его (как эту неугомонную толстушку-болтушку, которая возможно и сама не понимала, о чём она тараторит с такой скоростью).
      Она тараторила бы пока телефон не сломался, если бы парень, что нервно выкуривал уже наверно десятую сигарету, пока она общалась через трубки с ещё большей болтушкой, постоянно её перебивая на каждом полуслове; этот парень стоял над её душой и канючил, что ему всего лишь насчёт зарплаты надо узнать, и как она его не игнорировала, но он достал-таки её, что та, недоговорив со своей подругой, швырнула трубку о стену, едва не разбив её (трубку) и матернувшись на этого парня, вошла в подъезд ближайшего дома. Парень узнал насчёт зарплаты, погрустнев, услыша не то на что надеялся; второй, видимо попал на "занято" и прослушав 8-10 нудных коротких гудков, повесил задумчиво трубку на место и счёл свой телефонный разговор оконченным. Тут-то и пришло время набирать Юрию 66-66-66. Так он и сделал. И, прежде чем заговорил всё тот же низкий неприятный (неприятный от того, что по коже во время его звучания невольно пробегают мурашки) голос, не донеслось ни единого гудка, сопровождающегося на противоположном конце провода позваниванием телефона, предлагающего снять трубку и начать разговор со слова "алло".
      - Если ты думаешь, что тебя "прикалывают", то считай, что ты начинаешь тупеть, - говорил голос, обращаясь к Юрию. - Представь себе, что Аллы своей ты никогда не найдёшь.
      - Ну и что ты с ней сделал? - полюбопытствовал Юрий в том тоне, который соглашался с этим голосом в том, что он (Юрий) начинает тупеть.
      - Догадайся, - ответил тот. - Включи в работу воображение. Неужели у тебя нет воображения? - Спросил голос с театральным состраданием.
      - Значит так, - заговорил тот из трубки, выдержав двух-трёхсекундную паузу, - твоя реальная позиция на сегодняшний день: околотить свой дом досками и убраться из него к едрёной матери. Подойдут мои люди и помогут тебе заполнить нужные бумаги. И тогда мы заложницу отпускаем и ты, как помеха, роли никакой для нас уже не играешь. Как тебе такая растасовка?
      - Ты хочешь выгнать меня из дому? - уточнил Юрий то, что уточнять не было необходимости, но сказать ему на это было больше нечего.
      - Не выгнать, дурак!, а предостеречь от серьёзной опасности. Тебе только кажется, что тебе в скором будущем ничего не угрожает. Но я тебе ещё раз повторяю: ты включи в работу своё богатое воображение - свою безграничную фантазию.
      - Знаешь что, - говорил ему Юрий, - вообще-то мне сейчас не о чем с тобой разговаривать, кроме единственного... - и, быстро решившись, спросил: - Ты у меня на чердаке никогда не был?
      - Может быть и никогда, - ответил тот, - а может быть и именно я утерял там большенький листок с началом своего - не самого удачного - романа. А ты, случайно, листок этот не читал? Только честно, потому что врать мне бесполезно.
      - Значит ты и есть тот "писака"? Мне менты мно-ого о тебе рассказывали. И всё это...
      - Всё это не для тебя, - перебил его тот.
      - Вот как? - усмехнулся Юрий. - Чтобы правда не выколола мне глаза? Ну а что же тогда для меня, если не это?
      - Ну, например, продолжение того, что ты не дочитал. И много-много чего ещё. Всё это исключительно для тебя. То, о чём ты мечтал, но на что у тебя не хватало фантазии, мастерства, времени и... Господа Бога, который поставляет многим творцам материал для работы.
      - И всё это вместе с - разумеется - Аллой, которая в данный момент находится в полной неопределённости - наверняка ей понадобилось уехать куда-то, - ты меняешь на мой дом, - сделал Юрий вывод. - Я не спорю, может меня впереди и подстерегают какие-то не приятности, но... тебе не кажется, что с твоей стороны неплохо было доплатить?, ну, хотя бы, какой-то залог для некоторой уверенности.
      - Денег, что ли? - незаметно усмехнулся тот.
      - Денег, родной, денег. Сейчас все только о деньгах и говорят.
      - Не думай о деньгах, - произнёс ему голос. - Сейчас для тебя деньги - это ГЛУПОСТЬ. Подумай лучше о чём-нибудь гораздо большем.
      - Ну и что же ты для меня собираешься сделать?
      - Сделать я могу до хрена чего, - ответил тот. - Вся проблема в том, что ты со мной ещё не встречался и даже не догадываешься, ЧТО я могу собой представлять.
      - И не дай Бог мне догадаться или встретиться с тобой! Да? - усмехнулся Юра.
      - Ну, не так чтобы и "не дай бог", - произнёс тот скромноватым голосом. - Страшного такого для тебя во мне пока нет. А встретиться, мы обязательно с тобой встретимся. Но только после того, как начнётся плохо либо хорошо. Я надеюсь, ты понимаешь, о чём я.
      - Я много чего понимаю, - говорил Юрий, в то время как неподалёку от него уже остановилась какая-то парочка и неподалёку от парочки - невысокий кучерявый старичок с клюкой, очень сильно напоминающий собой Белянчикова из любимого Юриного телесериала "Клубничка", который давным-давно закончился. - Я также не исключаю и то, что это всего лишь...
      - Да-да, - дополнил тот за него, - "блеф". Понимать - это твоё право. Твоё право также искать разницу между хорошим и плохим, в зависимости от того, что тебе придётся выбрать. Но помни, время не стоит на месте. И, даже если ты и примешь какое-нибудь решение к сегодняшнему вечеру, то всё равно можешь опоздать. Понимаешь? Так что позванивай по тому же номеру в течение нескольких минут. Не буду тебя задерживать, а то люди - трое людей - тоже хотят позвонить.
      - Ты что, где-то рядом? - спросил Юрий. - Откуда ты знаешь, сколько здесь кого?
      - Нет, Юраша, - усмехнулся в ответ голос, - я далеко. От твоего телефона я ЧЕРТОВСКИ далеко! Просто я могу многое чувствовать. Спроси, например, у того старичка с клюкой, который час, и он обязательно пошлёт тебя на три буквы, могу спорить.
      - А ты с ним сговорился! - "угадал" Юрий.
      - Нет. Просто... - попытался он объяснить причину, подобрав нужные слова. - Просто во мне всё есть. Понимаешь? Всё, что ни возьми, всё есть. Так-то. А теперь я разъединяюсь. И вот что: сделай хорошее дело, попроси молодых людей, что стоят за тобой следом, уступить место старичку; они, в отличие от него, никуда не торопятся и говорить по телефону собираются долго и о какой-то ерунде. А ты мне ещё позванивай, если что надумаешь, - и раздались гудки.
      Юрий, повесив трубку, посмотрел на старичка и молодых людей; и, действительно, в отличие от молодёжи, старичок как будто дожидался не телефона-автомата, а стоял в очереди в общественный туалет, справить малую нужду. И сразу, как молодёжь двинулась к телефону, готовая оттолкнуть Юрия, если он начнёт загораживать им дорогу, Юра обратился к ним: - Молодые люди, вы не возражаете, если старичок вперёд вас позвонит? Он буквально полсекунды у вас отнимет.
      - Да бога ради, - пожали те плечами, слегка удивившись (им было чему удивляться), и пропустили вперёд себя старичка, который тут же выдохнул с облегчением и бросился набирать номер, не потому, чтоб занять у воспитанных молодых людей как можно меньше времени, а потому что действительно сильно спешил.
      Отойдя от телефонного автомата подальше, Юра не погрузился в размышления, а оглянулся в сторону телефона, у которого парень с девушкой о чём-то постоянно перешёптывались, мельком поглядывая в Юрину сторону, изредка похихикивая; Юра надеялся, что сейчас на противоположном конце провода 66-66-66 тот парень с низким голосом заливисто хохочет, потому что кучерявый старичок будет говорить по телефону до тех пор, пока уступившая ему место молодёжь не выхватит у него клюку и не начнёт ей его бить, пока тот будет прижиматься к трубке как утопающий - к спасательному кругу и орать-орать-орать. Но... старичок уже вешал трубку на место (когда Юра оглянулся) и поспешно куда-то удалился - он спешил чудовищнее Белого Кролика из "Алисы в Стране Чудес".
      И сразу, как Юрий убедился, что всё в порядке, он позволил себе пуститься в размышления.
      Впрочем, в размышления он мог бы и не пускаться, а спокойно вернуться домой, написать своего "МЕДВЕДЯ" и позвонить Юлии-Джулии или её агентам, чтоб помогли ему связаться с Аллой. Но пока ему этого делать не хотелось; во-первых, потому что не очень понравились связи между рассказом ("большеньким листком") и милиционерами, если не обращать внимание на совершенно безобидное явление, под названием "чёрный старик на одиноком пляже, которому в кошмарном сне приснился умерший 16 лет назад дед Юрия", и если не принимать во внимание кучу остальных ситуаций, вроде "рассказа"-письма (вернимнемоёвернимнемоё) и последовавшей за ним куче дьявольских совпадений, закончить которые можно телефонным номером, состоящим из шести шестёрок и этой чёртовой интуицией (если её можно так назвать) "человека, в котором есть всё" (всё, что ни возьми); как он говорил, "от телефона, по которому ты сейчас звонишь, я ЧЕРТОВСКИ далеко! Просто я могу многое чувствовать!..." И, хоть Юрий как художник не относился к тому типу людей, на которых чуть сильнее надави и они начнут верить любому слову (понимать, что это любое слово - чистейшая правда), но, оглядываясь на всю эту дьявольщину, у него оставалось всё меньше и меньше возможностей в чём-либо сомневаться; но в то же самое время он старался многое отрицать (старался понять, что некоторые вещи имеют форму и подобие хорошей фекальной массы), и он был бы очень рад, если б за всё то время, что он размышлял, ему удалось бы хоть что-то отвергнуть.
      Но когда он подходил к телефону-автомату, - у которого баловались какие-то дети на роликовых коньках, звоня, то на радио New Wave, то в какой-то департамент, - и его изнутри грыз бес противоречий, он всё равно продолжал бороться и "двигаться прямым путём нормального и разумного человека".
      И, разогнав детвору от телефона, он набрался духу и уверенно набрал шесть шестёрок...
      - Только не отвечай мне сейчас "догадайся", - предупредил Юрий того, кому позвонил. - Если я получу ответы на ряд своих вопросов, то мне будет проще ориентироваться в некоторых сферах, - пояснил он. - Ты не против этого?
      - Задавай ряд своих вопросов, - разрешил ему всё тот же голос.
      - Первый: что угрожает моему дому? - начал он задавать.
      - Труба, - ответил тот вместо "догадайся".
      - Какая ещё труба? - не понял Юра.
      - Печная, - ответил тот, - дым из которой идёт.
      - Ну и причём здесь труба? - задавал он вопросы только потому, что самому догадываться было неохота или некогда.
      - Если она не удержится, - отвечал тот, - то чердак уедет.
      - Чердак моего дома? - уточнил тот, лишь бы уточнить.
      - Не только твоего дома, - отвечал тот своим спокойным-хладнокровным голосом. - Да и вообще тебе пора бы уже прекращать этот вопросник. Постарайся понять: позвонил я тебе чисто из вежливости.
      - Не, ну это ерунда какая-то! - пытался Юрий выразить своё удивление к серьёзности того, что "кто-то откуда-то" звонит и таким образом пытается выгнать его из дома - выгнать по какой-то там собственной прихоти!". - Я в это не верю! Этого не может быть.
      - Да бога ради, - скучно ответил тот. - Не может - так не может. Моё дело - предложить. Хозяин барин.
      - Не, ну ты поставь себя на моё место...
      - Знаешь, я был бы на 77 небе от счастья, если б ты уговорил меня, чтоб я уступил тебе своё место.
      - А что так?
      - А то, что "хорошо там, где нас нет".
      - Что, тебе очень хреново живётся?
      - Наверное, я не буду обсуждать с тобой хреновость всей своей жизни. Я тебе пообещал и золотые горы и твою Аллу и процветание в твоём творчестве и манду под хреном с маслом. Ты - делай выводы.
      - Ну ты хотя бы возможность мне дай, убедиться в чём-либо.
      - Это само собой! Возможность придёт немного позже. Возможно, сразу, как солнце исчезнет за горизонтом. Придут посредники с оформлением бумаг, либо... приду я сам. Что бы ты предпочёл выбрать? Посоветовал бы я выбрать тебе ребят с бумагами, но, поскольку в советах моих ты не нуждаешься, сам выбирай.
      - Хорошо, тогда приходи, - рискнул сделать Юрий выбор. - Буду ждать.
      - Я бы не желал тебе ждать, - проговорил голос, прежде чем повесить трубку. - Делай лучше ноги, Юра, пока не поздно. И это не шантаж, а всего лишь дерьмовая ситуация, в которую ты попал со своим чердаком; вернее, я в которую попал с твоим чердаком. - И раздались гудки.
      Несколькими секундами позже, Юрий постарался набрать ещё раз эти шесть шестёрок, пока вокруг никого из ожидающих телефона не было, но сразу после первой шестёрки из трубки донеслось монотонное, автоматическое "неправильно набран номер. Неправильно набран номер...", женским голосом.
      "Так, - задумался Юрий, - самый верный для меня сейчас выход, это позвонить в милицию... или сходить... А, может сразу "0-9" и о терроризме заявление сделать?..." Но, пока не наступил вечер, никуда звонить он не мог, потому что многие звонки сейчас "засекаются", а ложный вызов обойтись ему может дороже, чем встреча с этим сумасшедшим владельцем номера шести шестёрок. И потом, он включил в работу воображение: он звонит и сообщает, что тот "писака", из-за которого он вчера вечером попал в неплохую передрягу, только что звонил ему и всячески угрожал, а ему отвечают, "ты с ума слетел, гражданин писатель, "Писака" находится за решёткой, и вряд ли там, где он находится, есть какой-нибудь телефон". А потом его - Юрия - опять начинают допрашивать, выбивая из него новые сведения. Так что сейчас с милицией лучше не связываться. Но и, сидя дома, ничем не занимаясь, дожидаться вечера, тоже не дело.
      "А не позвонить ли мне Галине? - пришла вдруг Юрию в голову неожиданная идея. - Она единственная из всей "двенадцатки" девушка, с которой - если что - не будет никаких проблем: она и на "кнопку" в случае чего нажать успеет и свяжется с кем угодно, даже если ко мне в дом заберётся хоть сам Дьявол; а "связей" у неё хренова туча - больше чем звёзд на небе. Не пригласить ли мне эту девушку сегодня к себе домой до завтрашнего утра (по утрам эта девушка, как и все нормальные люди, спешит на работу)?" Но, опять-таки, не мог он так поступить, вспомнив о Алле; что именно в самый неподходящий момент среди ночи постучится к нему в окно Алла (если обращать внимание на то, что самое невозможное наступает именно в самые неожиданные моменты) и попросит у него приюта. Если звонки через шесть шестёрок принимать за чистое безумие, то Алла может постучать в его дверь в любой момент. А если эта Алла позвонит ему по телефону в присутствии Галины, то Галина наверняка постарается уговорить его первой снять трубку. И тогда не Аллы ни Галины у него может не быть.
      "Боже мой, какие Аллы и Галины! - чуть не вскричал он вслух. - Совсем я забыл про незабвенную "четвёртую власть", власть силы прессы!" Вот куда нужно было обратиться! Забыл он и про Каплева, главного редактора газеты "Восток", которую он - Юрий - спас однажды от смерти, когда у всей редколлегии и у всей газеты наступил творческий кризис... Тут-то и появился Юра Владиков (как он себя тогда называл), ранее нигде не печатавшийся молодой, талантливый писатель, и предложил им пару кучек рассказов. Так литературная газета города и восстановила себя, печатая Юрины произведения под разными псевдонимами; так Юра и побратался с Каплевым, и при возникновении каких-либо проблем запросто мог позвонить ему, и проблемы моментально переставали существовать. Крутоват был Каплев Олег Гогович. Но почему "был"? Наверняка он и сейчас есть, хоть Юра и не встречался с ним уже давно. Но позвонить он всё-таки попробовал. И сразу, как трубку подняли, Юра попросил пригласить к телефону господина Каплева.
      - Каплев слушает, - раздалось через пару длительных секунд. Хриплый, немного гнусавый голос Олега Гоговича нельзя было спутать ни с чьим больше.
      - Привет, Олег, - поздоровался с ним Юра, - это тебе Владик звонит.
      - О, Юрчик! - обрадовался тот. - Как поживаешь, рассказывай!
      - С плохого или с хорошего начинать? - полюбопытствовал у Каплева Юра.
      - Что, проблема беспокоит? - прозвучал участливый ответ. - Рассказывай, не стесняйся. Чем смогу - помогу.
      - Да псих ко мне сегодня какой-то звонит весь день, - начал Юра без обиняков. - Из дома меня выселить собирается, как он говорит.
      - Да? - отвечал Каплев. - Ладно, я ребятам своим позвоню и присылаю к тебе телохранителей. Идёт?
      - Да я и не знаю, - пожал Юра плечами. - Человек это какой-то странный. Мне кажется, он может уделать твоих телохранителей...
      - Не уделает! - уверял его Каплев. - Сам увидишь. После захода солнца они подъедут. У них сила...
      - Что ты сказал? - переспросил его Юра. - После зах... А раньше телохранители подъехать не смогут? Потому что парень этот обещал прийти ко мне в гости после захода, но он может прийти и раньше.
      - Конечно, - соглашался с ним Каплев. - Я тебя понимаю. Но пойми и ты меня: они придут вместе с тем парнем. Понимаешь? И будут помогать ему, а не тебе. Ты тут не причём.
      - Не понял, Олег, - произнёс Юра. - Что ты...
      - Лучше уезжай, Владик, пока не поздно, - перебил его Каплев. - Пока труба ещё в состоянии удержать чердак на месте.
      - Ты не Каплев? - спросил Юрий, хотя собирался задать совсем другой вопрос. - Ты...
      - Возможно, и не Каплев, - отвечал голос Каплева, - а, возможно, и немножко больше и значительней чем Каплев. Покинь лучше, Юра, дом, пока солнце не подкатилось к горизонту.
      - Я думаю, пока оно подкатится, - говорил Юрий, уже уверенный, что разговаривает не с Каплевым, - я успею кое-куда съездить.
      - А ты уверен, что поездка для тебя станет удачной? - полюбопытствовал у него голос Каплева.
      - А ты в этом неуверен? - отпарировал Юра.
      - Я иду по минимуму, - объяснял голос. - Сначала угощаю тебя различными цветочками. После... я дам тебе попробовать ягоды... Но, я думаю, до этого дело не дойдёт. Я думаю, ты...
      Он повесил трубку, не став выслушивать мысли этого голоса - копии голоса Каплева, который Юрий не с каким другим не спутал бы.
      Юра прыгнул в Хонду, придя домой, выгнал её из гаража и двинулся сквозь дворы и переулки, по направлению к главной магистрали. На дороге пробок не было и вообще машин этим днём было значительно меньше чем всегда.
      Когда трассу начали сопровождать горы и кучи сопок и холмов, дорога стала извилистой и неровной. Но Юра в любом случае старался не нарушать ни единого правила, и это у него уже входило в привычку; может быть, срабатывал обыкновенный инстинкт самосохранения полезного обществу (как он сам считал) человека. Но, если бы Юрий мог кому-нибудь открыться, то он бы рассказал сперва о Боге; эта, его излюбленная фраза, "было бы Богу угодно...", стала для него как бы девизом, и этой фразой он мог бы объяснить любое счастливое (для него) совпадение, и иногда обходящие его стороной опасности, он мог бы отнести тоже к этой фразе.
      Но ехал он не к Господу Богу и "девиз" свой пускать в ход, когда солнце исчезнет за горизонтом, он не собирался: шутки - шутками, а жизнь шутя не проживёшь.
      Припаркованную к краю дороги патрульную машину Юрий заметил сразу, как завернул за угол одной крутой лесистой сопочки. Подле машины стоял автоинспектор, имеющий такой вид, словно собрался кого-то останавливать. А кроме Юриной Хонды на дороге больше никого не было. И тогда инспектор подал своим жезлом Юре знак остановиться.
      Юра исполнил указание, притормозив у самого инспектора.
      - Нарушил? - тут же поинтересовался Юра у гаишника.
      - Да нет, ну что ты! - улыбнулся тот. - Просьба к тебе большая, приятель: подбрось лейтенанта, вам по пути. На следующей развилке он сойдёт.
      Юра заметил в патрульной машине покуривающего "астру" сорокалетнего лейтенанта.
      - Ладно, - добродушно пожал Юра плечами, смущённый таким неожиданным обращением, - подброшу, если так надо.
      - Конечно надо! - открыл этот патрульный дверцу, вызволяя лейтенанта из своей машины. - Он заплатит даже.
      Что это он такой счастливый, этот автоинспектор? - хотелось бы Юре знать. Но некогда было узнавать: лейтенант открыл дверцу Юриного кабриолета, со словами "благодарю вас, молодой человек", присаживаясь рядом с Юрой и трогаясь в путь, сразу как Юра выжал сцепление.
      Ехал лейтенант милиции молча. А начал Юра разбираться в сути замысловатости ситуации сразу, как лейтенант перестал молчать:
      - Назад повернуть не желаете, молодой человек? - спокойным голосом поинтересовался этот лейтенант, не прошло и десяти минут езды.
      - Что вы сказали? - сделал Юра вид, что не расслышал.
      - Просто Вам сегодня не нужна помощь, - сказал тот.
      - Какая помощь? - спрашивал Юрий. - Вы о чём?
      - Это не суть, - отвечал тот. - Просто разверните машину, едьте домой и дожидайтесь захода солнца.
      Юра хотел уставиться на него как на шизофреника, но вспомнил, что во время езды нельзя отводить взгляд от дороги.
      - Но лучше всего сейчас свернуть не направо, когда начнётся развилка, а налево. И уезжать - уезжать, куда глаза глядят.
      - Вы, вообще, со мной разговариваете? - уточнил Юрий, чисто для себя, не наступило ли у этого странного лейтенанта милиции раздвоение личности.
      - Вы ведь не сможете найти утерянное, - посмотрел на него лейтенант. - Нашли бы и не было проблем. А теперь, либо "сматывать удочки", либо терпеть. Но что тут ещё терпеть?! Скоро Вам предстоит встреча не из приятных: Вас начнёт ловить ваш дед. Так что лучше удирать прямо сейчас: по развилке - налево.
      - А если я не поеду ни на какое "лево"?
      - Тогда тебя следующий автоинспектор задержит. А он будет зол, учти.
      - В каком смысле, зол? - не понял Юра.
      - В том смысле, - отвечал лейтенант, - что заставит тебя ехать домой. Он на развилке стоит и регулирует движение: кому направо, а кому - налево. Так что лучше едь налево, чтоб не попасться в лапы этому ублюдку.
      - А что там, на леве? - поинтересовался Юрий, остановив машину.
      - Выйду-ка я, - произнёс лейтенант, открывая дверцу и выбираясь из машины. - А платить тебе не буду.
      - Это почему не будешь? - тут же полюбопытствовал Юрий с театральной грозностью в голосе.
      - Потому что тебе сейчас нужно подумать о чём-нибудь гораздо большем, - сказал лейтенант в том самом тоне, в котором несколько минут назад с ним разговаривал по телефону низкий мужской голос. - А деньги для тебя сейчас, это ГЛУПОСТЬ. Езжай дальше один, и, я тебя умоляю, сверни налево и этот идиот к тебе не прикопается. - С такими словами лейтенант милиции отошёл в сторону и присел на корточки.
      Всё это выглядело настолько странным, что Юра уже собрался было разворачиваться и ехать домой, плюнув на всё на свете. Но... он решил принять слова лейтенанта за бред сумасшедшего, и ехать всё же направо, чтоб обеспечить себе сегодняшний вечер.
      Но когда он выехал на обзорную сторону шоссе, с которой была видна и развилка, и... пара патрульных машин, оцепивших эту развилку, Юра без промедления развернул Хонду и отправился назад, даже и не заметив как одна из патрульных машин второпях покинула развилку и юркнула вслед за Юриным кабриолетом. Заметил Юра эту машину ДПС только когда она поравнялась с ним.
      - Домой собрался? - раздался вдруг насмешливый голос из мегафона на крыше.
      - Ага, - этак самодовольно кивнул им в ответ Юра.
      - Ну езжай-езжай, - ответил этот искажённый мегафоном голос. - Удачи тебе. Хотя, какая там удача!
      Путь назад Юра проделал спокойный, ничем - никем не тревожимый. Его не остановил ни один автоинспектор. Гаишников на дороге было много, но все стояли и словно подмигивали ему, предлагая все "дорожные запретные плоды". Но не нарушать правила дорожного движения вошло в Юрину привычку, и он добрался домой почти как сыр в масле. Даже и не заметив, что солнце вот-вот начнёт готовиться к закату, Юра увалился в шезлонг и решил немного вздремнуть, как будто для него был ещё полдень или до сих пор никак не могло закончиться утро...
     
      Юра и сам не заметил, как его дремота переросла в крепкий и прочный сон, позволив солнцу спуститься к горизонту и исчезнуть за ним. Тогда-то Юре и пришло время просыпаться.
      "Что-то мне последнее время сны не снятся, - подумал Юрий, просыпаясь. - А ведь иногда нехреновенькие снились! По некоторым я даже несколько рассказов написал.- Он продрал глаза, даже не обратив внимание на то, что за окном начинало смеркаться, продолжал вспоминать. - Увидел, например, во сне большой красивый город; он как будто там, где я его увидел, всегда и находился: старее мира, старее проституции... (Располагался этот город на месте посёлка, в котором жила его вторая бабушка и где он проводил почти все каникулы). И на следующее утро написал о нём рассказ; о тех милых и добрых людях, что увидел во сне и о всём городе - городе-Боге - городе-любви. Только назвал я этот город очень странно... Но именно этот рассказ и спас единственную литературную газету нашего города ("Восток"), когда весь народ устал от всего - от всех этих ужасов, от чепухи всякой - и ненадолго задумался о Боге, о духовности. - Не о религии, а о вселенной, о любви (под тем, что подразумевает собой понятие этого слова) и о "приближённости к космосу". - Тут-то и появился мой город-Бог; город, олицетворяющий собой этот большой организм, в котором живём не только мы, люди, а живёт в котором ещё и такая важная часть как время...
      Откуда-то с улицы донёсся очень отчётливый звук... Юра тут же выглянул в окно, но ничего существенного не увидел. Пустой двор, не спеша окутывающийся в сумерки, и высокая металлическая ограда, скрываться за которой от глаз хозяина этого дома может хоть целый танк. Но до того, что располагалось за оградой, Юре не было никакого дела; он думал о другом: "Интересно, как выглядит из себя этот тип, если он уже пришёл? - задумался Юра, тупо уставившись в окно. - Возможно, он метра под три будет; в руках его будет огромный топор мясника, которым он уже начнёт кромсать в щепки и пыль стены моего дома, поскольку двери я всегда за собой запираю. - Да, деревянные дедовы двери Юра давно поменял на металлические, укрепил стены дома, во все окна поставил металлические решётки, и даже в свой кабинет сдуру поставил металлическую дверь, за неимением деревянной. И теперь всегда, когда он машинально захлопывал её следом за собой, входя в свою рабочую комнату, дверь эта запиралась на автоматический замок. - А под рукой у меня ничего нет. - Внутренне он заставлял себя поверить, что никто к нему не пришёл - никакой "Писака"; но на самом деле считал он совсем по-другому...
      В металлическую дверь раздался стук...
      Юра так и замер на месте: уж чего-чего, а этого-то он никак ожидать не мог. Единственное, что отделяло Юрия от внешнего мира, это зарешёченное окно и дверь, которая - судя по всему - захлопнулась следом за ним чисто машинально, и теперь всё зависело только от Юрия, открывать ему эту дверь стучащемуся или не открывать, поскольку этот "стучащийся" - каким бы сильным и безумным он ни был - вряд ли сможет вышибить эту стальную дверь.
      Но пугало Юрия совсем другое: чёрт с ней, с дверью, но... кто это?... Он вошёл в его дом, пока тот спал, поднялся по лестнице на второй этаж и решил, что имеет полное право зайти в Юрину рабочую комнату и... И что он, этот "стучащийся", намерен предпринимать дальше?... Ведь - хоть Юра и старался как мог уверять себя в обратном - это тот самый, кому он сегодня звонил по шести шестёркам и из-за кого он не смог обеспечить себе "спокойный вечер"; уж не он ли (нечто вроде сорокалетнего лейтенанта милиции) загипнотизировал Юру, что тому вдруг ни с того ни с сего приспичило вздремнуть, завершив свою неудачную поездку? Хоть Юра и пытался уверять себя в том, что за дверью стоит всего лишь Алла (или не Алла, а ещё какую-то подружку принесло к нему без приглашения), или какой-нибудь приятель-шутничок решил разыграть его, но только не тот ("Писака") тип, из-за которого с самого утра СТОЛЬКО ВСЕГО произошло в этом тихом безобидном городе (или ещё только собирается произойти).
      Медленно и бесшумно Юра подошёл к двери, сразу как стук повторился... Повторился он в настойчивом и упорном темпе, медленно и уверено: бум-бум-бум-бум. У Юрия почему-то ёкнуло сердце.
      - Не стой под дверью, как сирота казанская, - донёсся из-за неё тот самый - низкий и неприятный голос, только теперь этот голос не был искажён телефоном, и в нём чувствовалась изрядная доля издёвки, - к тебе же гости пришли. Открывай.
      Но Юра, хоть сердце его и находилось уже неподалёку от пяток (он не ожидал, что ситуация сложится именно так), испуга решил не выказывать, хоть и понимал, что тот, кто стоит сейчас за дверью, наверняка видит его больше чем насквозь.
      - А почему это я (на "я" ударение; прим. автора) должен открывать? - не выказывал он того, что коленки его сейчас подрагивают.
      - Ты предлагаешь мне это проделать? - осведомился приглушённый закрытой на замок дверью голос.
      - Я думаю, мы могли бы с тобой поспорить, что при всей твоей успешности, у тебя это получилось бы весьма неплохо. - Юра и сам не понимал, чего он добивается: то ли тянет за хвост кота, то ли вполне уверенно пытается не допустить этого субъекта в свою "рабочую комнату" (и по свою душу).
      - У меня весьма неплохо получится отправиться сейчас на чердак. А что будет дальше... решать твоему дому, его чердаку и - разумеется - тебе. Удовлетворит ли тебя подобная растасовка?
      - Слушай, - решил Юра перейти на нормальный диалект, - объясни ты наконец толком, зачем тебе всё это, и что вообще происходит.
      - Отдаймнемоёотдаймнемоёотдаймне... Как думаешь, что сие могло бы означать?
      - Ты тот огромный исписанный лист ищешь? - ответил Юра.
      - Уже нет, - сказал голос. - Понял, что бесполезно это. Но хотелось бы, знаешь ли, вернуть его назад. Однако, с помощью твоего чердака я мог бы написать кое-что новенькое; может быть и восстановить то "начало"... Хотя, я наверняка мог бы восстановить "посеянный" твоим разгильдяйством лист, может даже - улучшить. Если бы ты мне помог.
      - Я не пойму, что тебе мешает, - разговаривал Юра с этим неприятным голосом уже как с человеком. - Залазь себе на чердак, да твори, как ты это делал тайком от меня. Зачем я должен уезжать из своего дома?
      - Я не могу тебе сейчас это объяснить, - отвечал голос. - Ты можешь мне не поверить.
      - Почему я могу тебе не поверить? - полюбопытствовал Юра.
      - Потому, - дал голос полный ответ. - Я хочу околотить дом; так его изуродовать, чтоб даже мухи в него не залетали. Только тогда я смогу спокойно сидеть на чердаке и писать - писать. Ты ведь, я надеюсь, уже понял, что чердак этот непростой?
      - И ты с помощью этого чердака стал непростым? - сказал Юра.
      - Я много каким стал, - ответил голос. - А может и был таким всегда. С моей точки зрения, для тебя это не важно.
      - Ну хорошо, - согласился он с тем, что для него это неважно. - А ты уверен, что после того как ты околотишь мой дом досками, в него ни единая душа не войдёт?
      - Возможно, что и не войдёт, - опять отвечал тот неопределённо. - Возможно, этот дом будет наводить на людей ужас; возможно, кому-нибудь взбредёт в голову его снести, но у него не получится снести этот дом. Возможно. А я буду как ни в чём не бывало сидеть на чердаке и заниматься написанием всё новых и новых рассказов, повестей и романов. А ты будешь первым, кто прочтёт каждый из них. Это такие вещи, на которые не надо ни редактора ни хрена кошачьего; полностью готовые к печати. И, поскольку творить я буду круглосуточно, то писаться большой и толстый роман будет в течении двух-трёх недель, не больше. Многие вещи я если буду выпускать под псевдонимом Юрий Владский, как тебе это понравится?
      - Сначала мне нужно поверить во всё это, - ответил "Юрий Владский".
      - Это твоё личное право, - сказал Юрию голос. - Только заметь, что уже половина одиннадцатого. Полночь нагрянет беспощадно. А во всех твоих мистических сказках полночь - не очень приятное время.
      - А причём здесь сказки? - не понял Юра.
      - Можешь считать, что не причём, - ответил голос. - Но когда эти полтора часа пройдут... - и он недоговорил, словно боялся того ужаса, о котором собрался оповестить Юрия.
      - Логичнее всего мне сейчас открыть дверь, - не поинтересовался Юрий, а просто произнёс.
      - Ты прав, - раздался из-за двери спокойный тон.
      - Только я не знаю, что ты собой представляешь, - откровенничал Юра. - Ты сейчас напоминаешь мне волка, который стоит под дверью и ждёт, когда же семь козлят откроют её ему. Вдруг ты ворвёшься ко мне с топором и утопишь его в моих мозгах. Хрен тебя знает!
      - Слушай, дружок, - устало заговорил голос,- если б мне надо было тебя убить, то ты б давно уже валялся на 14-м километре. Просто, пойми ты меня: всё изменилось после того как ты поднялся на чердак. Не стоило тебе этого делать. 16 лет я творил, никому не мешал, а как ты залез, то всё и изменилось: появились менты какие-то, объявили на меня розыск; вещи странные начали происходить... Я бы даже сказал, ужасные - кошмарные вещи. Но, раз ты залез на этот чердак, то делай лучше как тебе советуют; больше я душе твоей ничего пожелать не могу.
      - Но ведь вещи эти происходили ещё до того как я залез на чердак, - не соглашался с ним Юрий, - мне менты рассказывали...
      - Прими лепет ментов за бред сумасшедшего, - посоветовал ему на это голос, - и считай, что "вещи" начали происходить в тот момент, как ты залез на чердак.
      - Мне было бы проще принять тебя за бред сумасшедшего, - сказал ему Юра.
      - А себя? - отпарировал тот. - Ты уверен, что труба твоего дома способна удержать чердак на месте?... Уверен ли ты, что вообще никогда - в этой жизни - с ума не сойдёшь?
      - Значит так, - пришёл Юра к выводу, - самый для меня реальный сейчас выход, это дождаться двенадцати часов ночи. Если судить по твоим рассуждениям, в полночь начинается новая градация. Правильно?
      - Ты думаешь, что ты дождёшься до полуночи? - полюбопытствовал тот с лёгкой усмешкой в голосе.
      - До вечера же я дождался, постараюсь и до полуночи дотянуть. Во всяком случае, пока ничего не происходит.
      - Ты в этом уверен? Я бы на твоём месте не стал так говорить. Вокруг много чего может происходить, ты ведь не видишь всего этого из своей комнатушки. А "ждать - беду накликать" существовал ли у тебя когда-нибудь такой девиз?
      - Всё равно, дверь я тебе не открою, - заявил ему Юрий.
      - А мне и не надо дверь открывать, - сказал ему голос. - Если вдуматься. Ты вдумайся: может я здесь стою перед твоей дверью как раз для того, чтоб задержать тебя до полуночи. А?
      - Я не думаю, - произнёс Юра.
      - Напрасно не думаешь. Может быть, сегодняшняя полночь способна сыграть какую-нибудь СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННУЮ роль, и я для того - а наверняка я не один - разработал некий грандиозный план. А? Так что сиди, дожидайся. Уже около часа ждать осталось. Не открывай! Не в коем случае не открывай мне дверь. А я пока отправлюсь на чердак, если ты не возражаешь; за час я успею написать пару рассказиков. А тебе я почитать их не дам, хоть ты лопни.
      - А если я тебе открою сейчас эту дверь, - произнёс Юра, - то тогда почитать мне их ты дашь?
      - Нет, Юрок, - начал голос удаляться, - всё уже поздно. На меня налетело вдохновение. А ты воспользуйся лучше телефоном. - Слово "телефоном" он прокричал, поскольку его голос уже не было слышно.
      И Юру словно осенило: телефон!! Единственный телефон располагался не где-нибудь, а именно в Юриной рабочей комнате, если его "моторола" осталась в другой. И как он о нём не вспомнил, пока стоял и болтал с этим "голосом"?
      В мгновение ока он подлетел к телефону... Но трубку поднял очень хладнокровно, уверенный что телефонный кабель (как это показывают по "видику" американские фильмы) перерублен "голосом"... Но едва поднял Юра трубку, как тут же успокоился: с телефоном всё было в порядке и он мог уже смело набирать номер.
      Последовало несколько долгих гудков, после того как Юрий набрал номер редактора Каплева (Юрий надеялся не на то, что его на этот раз не разыграют, посоветовав ему уезжать пока не поздно, "пока труба всё ещё в состоянии удерживать на месте чердак и "Писаку", что расселся там как х...й на именинах", а надеялся на то, что "раз на раз не приходится"), после которых раздался женский механический голос автоответчика: "вы набрали телефон: 666666. Оставьте сообщение после гудка. - И раздался гудок.
      "Опять эти ублюдочные шестёрки!!! - разозлился про себя Юрий. - Я ведь другой номер набрал!"
      - Нет, - раздался из трубки искажённый женский голос, как будто кто-то ещё подключился к этому номеру, - вы, товарищ, набрали номер своего чердака. Говорите с ним.
      Юрий нажал на рычажок, попробовал набрать ещё какой-нибудь первый попавшийся номер людей, с которыми знаком, и на этот раз телефон замолк: ни гудков ни признаков жизни, как будто действительно перерубили кабель. И сразу, как Юра положил трубку на место, глядя на свой телефонный аппарат как на маленькое НЛО, телефон затрезвонил...
      - Не желаешь ли пообщаться со своим чердаком? - раздался из трубки "низкий-неприятный" голос, сразу как Юрий поднял трубку, с которым он пару минут назад закончил болтать ни о чём.
      Тут Юра и бросил трубку на место, отключив свой телефонный аппарат.
      Теперь он твёрдо решил дожидаться двенадцати часов ночи, если - разумеется - ему в этом не помешает ничто.
      Он спокойно включил телевизор и решил убить время "переключением каналов" (именно, когда он начинал переключать каналы, время пролетало для него быстрее, чем когда он по своему телевизору (орудию убийства) смотрел что-то одно - пусть даже интересное, - оставив ПДУ в покое), игнорируя, то рекламы всякие, то шоу двойников, то "порнографический канал", то какой-то там новенький ужастик, иногда останавливаясь на одном из каналов, если показывалось что-то донельзя интересное. Но, чем дальше каналы с помощью Юриного пульта сменяли друг друга, тем сильнее Юру начинал настораживать какой-то монотонный звук... Юра только не мог понять, что это за звук и откуда он раздаётся: то ли с улицы, то ли откуда-то... изнутри стен, но не из головы хозяина этого дома, в этом-то уж Юра был уверен.
      Немного позднее Юрий выключил телевизор и прислушался... Поскольку звук с каждой десятой секундой постоянно усиливался, то теперь уже можно было что-то разобрать: это было какое-то жуткое низкое гудение чего-то электрического, как будто где-то неподалёку (где-то в пределах данного дома) находился электрический стул и его включили несколько минут спустя после того, как Юрию вздумалось убить немного времени при помощи своего - всегда верного в подобных ситуациях - телевизора, и теперь этот стул наколился добела и уже начинал слегка потрескивать (Юре слышались слабые потрескивания, которые наравне с шумом набирали громкость), искря и даже вибрируя (Юра уже чувствовал и лёгкую вибрацию).
      И теперь он уже мог определить, откуда доносился гул; не из какой соседней комнаты, а... именно из чердака этого дома.
      Гул нарастал, и по Юриной коже всё чаще пробегали мурашки, когда раздавался электрический треск, сопровождаемый уже неслабой вибрацией всего дома.
      Юра уже выключил телевизор, и, по всей видимости, приготовился позволить паническому состоянию охватить себя: всё чаще и чаще замирало его сердце во время очередной вибрации, превосходящей своей мощностью каждую слабую-предыдущую. Ему казалось, что скоро рухнет дом; что-то надо было делать, но он не знал, что именно, поэтому стоял на месте и (дожидался полуночи) чего-то ждал, сам не понимая - чего.
      Казалось, что он так будет вечность стоять - вечность полуночей, - а дом будет содрогаться всё сильнее и сильнее, гул - увеличиваться, а Юрий Владский так и не примет решения, с каждой секундой всё больше и больше боясь открыть дверь, выйти из дома, позволив ему рухнуть от усилившейся до невозможности тряски. Тут-то в его металлическую дверь и заколотил кто-то кулаками.
      - Прекрати это сейчас же! - зарычал из-за двери старый знакомый голос, колотящий в дверь. - Открой немедленно! - Голос этот был до чёртиков перепуган чем-то; ужас в нём звучал настолько естественно, что сыграть его было просто-таки невозможно.
      - Ты это мне?! - скорее опешил, чем удивился Юрий. - Ты ж это сам начал! Сам прекр...
      - Открой дверь!! - разрывался тот. - Ты хочешь взлететь на воздух, ты, псих?!
      - Ладно, открываю, - сам неожиданно для себя снизошёл Юрий, видимо решивший, что ровно в полночь его дом всё ж-таки улетит во вселенную.
      И всё замерло. Всё молниеносно затихло, как будто ничего и не происходило. Дверь была открыта и перед Юрием стоял этот владелец низкого-зловещего голоса...
      Надо сказать, выглядел он как человек; одет был обычно; рост не превышал Юриного... вообще, они были одного роста. Всё, как положено, если... если не обращать внимание на лицо... Что-то было у этого парня с лицом, потому что на голове его болталась детская резиновая маска какого-то мертвеца-страшилища, оставляя свободными отверстия для ноздрей, ушей, глаз, прорезь для рта, отчего голос его и не звучал как из-под цинкового ведра.
      - О, блин! - отреагировал Юрий на эту неожиданно наступившую замогильную тишину, настороженно осмотревшись по сторонам; но не на этого человека в маске отреагировал.
      - Давно пора было открыть, - укоризненно произнёс Маска. Хотя, если посмотреть на него сейчас, то не очень-то он и перепугался несколько секунд до этого, если вообще пугался.
      - По-моему, ты меня разыграл, - наконец-то понял Юра, обратив внимание на его ироничный тон.
      - Ты мне пройти позволишь? - мягко оттолкнул он в сторону хозяина дома, заходя в комнату, - раз уж дверь открыл.
      - Как тебе это удалось? - спрашивал его Юрий, как ему удалось устроить весь этот усиливающийся гул с постоянными встрясками.
      - Плохая примета сработала, - ответил он, осматривая через маскины глаза-дырочки Юрин рабочий кабинет, - мы ведь с тобой через порог разговаривали. А этому дому только дай волю.
      - А с лицом у тебя что? - продолжал Юрий задавать свои глупые - детские вопросы.
      - Ничего, - просто ответил ему тот.
      - А чё ты кондом тогда этот натянул? - спрашивал он о маске.
      - Чтоб ты не сошёл с ума, - ответил ему тот. - Если я сниму с себя маску, ты можешь рехнуться. Я в этом уверен.
      - Да? - заинтриговался Юра. - И что ж у тебя там ТАКОЕ?
      - Ты бы, вместо того чтоб задавать вопросы, подумал бы, как жить дальше собираешься, - предложил ему тот.
      - Ну и как же я, по твоему мнению, должен собираться жить?
      - Не знаю, - тихо произнёс тот. Казалось, он говорит всё тише и тише, оттого, что что-то изнутри его давит; как будто это "что-то" пытается вырваться из него (как в каком-нибудь примитивном фантастическом фильме ужасов) и делает ему больно оттого, что он всеми силами не выпускает его из себя. - Но лучше тебе сейчас уехать отсюда, пока ВСЁ не началось. - Говорить ему было всё труднее и труднее. - Пойми, если ты уедешь из города, то ОНО за тобой не погонится, а возьмёт меня. А если... - подавил он с трудом внутреннюю боль, - ...если ты останешься, то не меня ни тебя больше не будет.
      - Сдаётся мне, ты опять меня разыгрываешь, как в прошлый раз; здорово тебе удалось изобразить испуг!
      - Убегай, пока есть время, - уже кряхтел тот. - За десять минут ты далеко уедешь.
      - Да нет уж, - не соглашался с ним Юра, - помирать, так с музыкой.
      - Ну что ж, - удручённо проговорил тот, доставая из кармана... револьвер, - тогда я... не стану себя убивать. - Он швырнул пистолет в окно, пробив им стекло (как-то умудрился пистолет не попасть по прутьям решёток).
      - Какого хрена ты ещё и окна мне разбиваешь! - заорал вдруг на него Юра, до этого обративший внимание на то, что после многочисленных встрясок в доме ничего не пострадало, как будто тряслась всего лишь Юрина голова. - Ты их потом вставлять будешь?!
      - Не нервничай, - с трудом выдавил из себя этот причудливый гость, после того как уселся за юрино рабочее место. - Я тебе тыщу окон вставлю, только заткнись и жди.
      - Чего ждать? - понизил Юра голос. - О! - тут же вспомнил он, - а ты что, выгонял меня из дома, чтоб застрелиться? Для этого тебе необходим был только мой дом и одиночество? Или ты опять дурака валяешь?
      Но спрашивал он у потолка со стенами; человек в маске разговаривать не мог; он сидел, кряхтел и напрягался, будто кишечник его вот-вот готов был опорожниться. Но больше это походило на приступ. И, по всей видимости, приступ этот у "человека в маске" постепенно начал проходить; и началось это сразу, как Юра задал ему последний вопрос.
      - Ну вот и всё, - произнесла маска, "удачно завершив свои роды". - Теперь уже поздно тебе уезжать. Теперь могу ответить на все твои вопросы. Итак, что ты у меня спрашивал? - вспомнил он. - Почему я собирался застрелиться? - И отвечал. - На это подталкивал меня тот, кто сидит у меня внутри; моё "плохое-злое" я. Он, кстати, в полночь появится во мне, познакомишься с этим превосходным человеком...
      - У тебя раздвоение? - наконец-то дошло до Юры.
      - Неправильно сказал, - заметил тот. - Это не раздвоение личности; просто в каждом человеке есть что-то хорошее и что-то плохое, у меня же эти две стороны подразделяются на цвета: светлая-хорошая сторона днём живёт во мне, а вот тёмная, мрачная и отвратительная предпочитает полночь. Конечно, когда она появляется, она, естественно, не соглашается с тем, что она плохая, и будет называть злой ту сторону, что живёт днём. Но, я тебя очень прошу, ты не верь ни единому её слову. Когда солнце заходит за горизонт, то два противоположных оттенка добра и зла сливаются во мне и дожидаясь полуночи, оставляют обе мои стороны в покое. Так длится с часу ночи до рассвета. Так что перед самой полуночью наступает "кризис", сопровождаемый сильными болями. Но не из-за болей я пытаюсь совершить самый страшный грех, убив себя. Просто тёмная моя сторона начинает всячески убеждать меня и настаивать на том, чтоб я отправился на ЧЕРДАК, наложил на себя руки и чтоб никакого Юрия Владивостоцкого в доме не было. Чтоб хоть миллиард тысяч человек находилось рядом, но не в коем случае не Юрия Вла... - Не договорив, он на секунду потерял сознание, шлёпаясь со стула, но тут же вскакивая на ноги.
      - Полночь! - удовлетворённо проговорил человек в маске уже каким-то совсем другим голосом. Хотя, больше этот голос чем-то походил на голос самого Юрия.
      Он выпрямился, осмотрелся по сторонам, как будто впервые родился, и остановил взгляд на Юрие, что-то собравшись произнести; но... по-видимому, прервала его маска, натянутая на его голове.
      - Что за мяч натянул на меня этот идиот?! - тут же начал он стягивать с себя маску.
      - О, да это маска! - удивился он, сняв и посмотрев на неё. Похоже, этой "полуночной стороне" "писаки" (как окрестила его местная милиция) очень нравились такие рожи страшилищ.
      Но Юра не сошёл с ума, когда увидел это долгожданное лицо "писаки"; просто в это время он подумал совсем о другом. Хотя "писака" его и так неплохо подготовил разнообразными намёками, и Юра испытал соответствующее удивление (оно было маленьким, но приличным), увидев под хеловэйновской маской зомби-страшилища своего стопроцентного абсолютного двойника, если этот человек не был Юриным братом близнецом (мало ли).
      - А ты чего так долго смотришь? - перевёл "двойник" взгляд на Юрия. - У меня на лбу написано неприличное слово из трёх букв и ты так долго не можешь его прочитать?
      - Да нет, - ответил ему Юра, - просто у меня складывается такое впечатление, что мы с тобой слегка друг на друга смахиваем.
      - А, - понял тот. - Я ж совсем забыл, что ты впервые в жизни видишь меня живьём. Ну и что ты на это скажешь?
      - А что ты на это скажешь? - отпарировал Юрий.
      - Много чего, - ответил "двойник", - но не во всё ты поверишь. Поверишь, например, что родители твои скрывали от всех и вся второго своего ребёнка, родившегося через пару секунд после тебя? Поверишь? У тебя, соответственно, создастся справедливый вопрос, какого хрена им приспичило этого ребёнка скрывать? Можешь представить себе такую картинку: у ребёнка этого очень быстро прорезались зубки и он искусал множество врачей и санитаров. Но дед твой... после смерти... был очень зол, что его так здорово облапошили, ведь он практически с самого детства мечтал о двойне; сначала о том, чтоб у него был брат-близнец; потом, чтоб два сына близнеца родились у его жены, когда женился. И закончились его мечтания тем, что дети написали ему письмо о рождении одного единственного...
      - Какая чушь!!! - не выдержал-таки Юрий слушать всё это. - Тебе фантазии, наверно, не занимать.
      - Но в то же время ты и не можешь поспорить с неправдой, - заметил ему "близнец" в то время, как через разбитое окно до Юрия доносились какие-то странные шумы, но Юрий их бессознательно пытался игнорировать.
      - Отчего же? - отвечал ему Юрий, подавив в себе желание выглянуть в окно и взглянуть на причину шумов. - Я могу сейчас позвонить своим родителям, неожиданно застать их врасплох и поставить перед фактом. Думаю, они не успеют отвертеться и выложат мне хоть какую-то долю правды.
      - Сейчас тебе делать этого не стоит, - заявил ему "писака", неожиданно изменив тон и сделав его каким-то зловещим и неприятным.
      - Да? - произнёс Юра скорее насторожено, чем величаво.
      - Родители твои сейчас сходят с ума, - объяснил ему тот, - и их лучше сейчас не трогать.
      Юрий уставился на этого парня как на зеркало, увидев в собственном отражении совсем другого человека.
      - Я понимаю, - говорил тот, - тебя это изумляет. Но... Я даже не знаю, как тебя в этом убедить...
      - В чём? - смотрел он на своего двойника как на гуманоида.
      - В том, что весь наш город сходит с ума, - отвечал ему тот, пока глаза Юрия выпучивались и выпучивались. - Ты спросишь "а почему это городу нашему вздумалось сойти с ума?" А я отвечу тебе кое-что про чердак... Да и вообще, что ты думаешь о чердаке своего дома?
      - Ни хрена я не думаю о черпаке своего дома! - устал уже Юрий от этой беспросветной чуши.
      - А что ты думаешь о своей подруге Алле?- неожиданно "огрел его тот током".
      И Юрий словно проснулся от долгого сна: надо же, до этого Алла словно вылетела у него из головы.
      - А что? - тут же спросил его Юрий.
      - Между нами нет понимания, - проговорил ему на это "писака", - и я не могу разговаривать с тобой о важных для тебя вещах.
      - Ты не думаешь, что Алла скоро ко мне вернётся? - попытался Юрий угадать его ехидные мысли.
      - А ты продолжаешь лелеять мечту, что Алла нами не схвачена? - отпарировал тот. - Я не советую тебе находиться в этом городе до завтра. - В это время, откуда ни возьмись, в руках его образовался длинный финский нож с тридцати-сантиметровым лезвием...
      - Ты что, опять собрался накладывать на кого-то руки? - обратил Юрий внимание на длинное лезвие ножа.
      - Нет, - ответил тот, - хочу продемонстрировать тебе невозможное: то, на какие чудеса способна данная полночь. Хочешь, этим вот ножом я отрежу себе голову, а потом поставлю на место и останусь цел и невредим?
      - Ты, лучше, язык себе отрежь и не ставь его потом ни на какие "места", а выбрось в окно, вслед за своим "железом". Да и самому тебе после всего этого не мешало бы выпрыгнуть следом за всем этим, - красноречиво выпалил Юрий, не задумываясь, только лишь в ходе фразы у него в голове промелькнула мысль: "Что?! Что он сказал?..."
      - Сказал, что слышал, - произнёс тот, словно разговаривал сам с собой. Он говорил Юриным голосом, чего Юра не замечал. Он так увлёкся беседой, что уже и не обращал внимания на одежду этого замысловатого типа; и если в то время как долгожданная дверь между ними распахнулась и в комнату вошёл человек в маске зомби, они вдвоём одеждами друг от друга хоть немного да отличались, то сейчас одежда "писаки" уже давным-давно была похожа на Юрину одежду, и теперь между этими двумя людьми явно пролегало какое-то невидимое зеркало. "Писакина" одежда словно использовалась компьютерной графикой, необходимой для современного фантастического кино, и изменилась прямо на глазах.
      - Ну так как? - поинтересовался тот о Юрином мнении на счёт его предложения "продемонстрировать невозможное".
      И пришла Юре очередная возможность посмотреть на этого парня как на лунатика.
      - Чем дальше, тем хуже, - произнёс "писака" Юре девиз, с которым самому Юрию нередко желалось пройти по жизни. - Обрати внимание. Началось всё с чердака и со старика на пляже, не так ли? Продолжилось... чем-то не очень приятным, мягко говоря. Продолжается... вообще какой-то галиматьёй... но, допустим, поверить в то, что мы с тобой действительные братья-близнецы, ещё можно. Но что будет дальше, как думаешь? Чем закончится эта ночь и с чего начнётся следующее утро?... И начнётся ли оно вообще?, для тебя, конкретно. И, насколько мы с тобой понимаем, всё это намекает тебе на то, чтоб ты покинул свой дом. А если я сейчас вот этим длинным ножичком прямо на твоих глазах отрежу себе голову, а потом поставлю её обратно, после того как она озвереет и искусает тебя за...
      - Ладно, - перебил его Юра, пропустивший мимо ушей последние три-четыре слова, - допустим, я сейчас соберусь и уеду из дома, то что тогда: вся эта фигня тут же прекратится и всё станет на свои места?
      - Это зависит от того, куда ты уедешь, - отвечал ему тот, - да и не уедешь ты сейчас. Не на чем тебе сейчас будет уезжать. Попозже спокойно пойдёшь на первую утреннюю электричку и...
      - Какую электричку? - усмехнулся Юрий. - У меня в гараже превосходная...
      - Нету у тебя больше ни гаража, - хладнокровно проговорил тот, - ни Хонды. Всё унесли.
      - Как это, унесли?! - не понял Юра, машинально выглянувший в окно и действительно не увидевший во дворе гаража... На месте гаража осталось лишь пустое место...
      - Не знаю, как, - проговорил на это "писака". - Проболтали с тобой как два дурака и ни хрена не заметили, что вокруг творится. Не надо было терять мой листок, Юра. Теперь сюжет вышел из-под контроля и отправился на прогулку вместе с импровизацией. Городу хана: город сходит с ума...
      - Да заткнись ты наконец! - прикрикнул на него не сводящий глаз с пустующего гаражного места Юрий. Откуда ему было что-либо знать: он же не слышал шумов, шороха и возни со скрежещущим металлом с улицы, пока болтал ни о чём с этим (чёрт бы его трижды подрал!!) типом.
      - А что ты собрался делать?- удивился "писака" на его реакцию. - Милицию попробуешь вызвать? Моя милиция тебя не убережёт, учти. Так что поспеши-ка ты лучше на электричку. С сегодняшнего дня ввели новый ночной маршрут.
      - Какой ещё маршрут? - старался Юра отвлечься от пропажи, понимая, что ничего ему в ближайшие несколько недель предпринять на этот счёт не удастся.
      - Владивосток - Чердак, - как-то величественно произнёс ему тот в ответ.
      - Чердак? - переспросил Юрий как-то странно, решив что ослышался.
      - Не помнишь такой город?
      - Чердак? - повторил тот, уже вспоминая. Что-то знакомое. Но в реальном мире этого города не существовало. Однако, Юрий всё никак не мог вспомнить. - Что за Чердак? - спрашивал он сам себя.
      - Юра, - неожиданно поменял тот тему разговора, - почему в твоих произведениях все в результате сходят с ума?: каждый, то становится психом, то кто-то в конце концов понимает, что он лунатик, шизофреник, то ещё бог знает что происходит. Почему герои твоих рассказов страдают?
      - Какие рассказы, твою мать! - опять заорал на него Юра, - тут происходит хрен знает что! (крича, он, разумеется, никак не мог прийти в себя после пропажи гаража с любимой машиной), а он о...
      - Успокойся, - попытался тот проникнуть его смыслом своей изменённой темы разговора. - Я тебя не просто так спрашиваю, а чтоб ты кое-что уразумел.
      - Ну спрашивай, - безразлично пожал тот плечами, театрально успокаиваясь, - хрен с тобой. Валяй, раз пошла такая пьянка.
      - А я ведь у тебя тоже рассказик украл, - заметил ему "писака". - "ЦИРКОВОЙ МЕДВЕДЬ" называется. Не помнишь такой?
      - Меня щас медведи не интересуют, - пусто ответил ему Юра, занятый совсем другими мыслями.
      - У тебя даже медведь и тот взбесился, - поносил Юрино творчество "писака". - Весёлый, жизнерадостный, добрый медведь. И - на тебе! Произошло всё ни с того ни с сего!... А ведь ты - это я. Я пишу то, что ты, либо "зарыл", либо не смог воспроизвести: вещь показалась тебе интересной, но силы на неё не хватило; ни силы ни воображения с фантазией. Но я-то всё сделаю, ведь у меня при себе ЧЕРДАК, а он думает за нас обоих, и творит ТАКИЕ чудеса!... иногда. Но сейчас тебе надо съездить в единственный город, который...
      - По-моему, я кое-что вспомнил, - неожиданно осенило Юрия. - Давно это было. Я тогда спасал литературную газету "Восток", и помог ей в этом "рассказ на заказ", а поскольку я тогда писал одни ужасы и кошмары и меня попросили сильно измениться, тут я и написал им рассказ "ЧЕРДАК", о городе счастья, добра и любви, в котором якобы живёт Бог. И назывался этот город, соответственно, Чердак. Так вот ты мне и предлагаешь в него отправиться? - Вопрос прозвучал с сильным сарказмом в голосе.
      - Не предлагаю, - поправил его тот, - а советую всего лишь попробовать постараться. Тем более, что поезд скоро отходит и тебе не мешало бы поторопиться. Если успеешь на этот поезд, то тебе я приготовил сюрприз, - улыбнулся "писака" такой добродушной и чистосердечной улыбкой, которую Юра себе никогда позволить не мог - столько в ней было тепла и доброты, что сыграть такую было труднее, чем этому "писаке" разыграть несколько минут назад ужас и страшную панику, когда он молотил во время вибраций кулаками в юрину дверь, умоляя впустить его и прекратить всё немедленно.
      - Надо же! - рассмеялся Юрий, собираясь, - сюрприз он мне приготовил. - Он и сам не понимал, что его так развеселило, но в данный момент он действительно собрался спешить на "ночной маршрут" рейса Владивосток - Чердак, не из-за обещанного сюрприза и не из-за того что ему деваться было некуда, кроме как проверить, правду ли ему сказал этот "писака" о введении ночного электропоезда, и не поджидают ли его на улице разнообразные фортели, и не из-за обещания "писаки", что Юра только в этом городе может найти свою Аллу, а совсем по другому поводу, причину которого Юра и сам не мог понять; оставалось всего лишь одно ощущение - ощущение марионетки, которую за ниточки иногда приходится дёргать самой кукле (вот такой парадокс).
      - Обязательно постараюсь успеть на поезд, - не менял Юра тона, выходя из дома, - просто не терпится получить сюрприз! Ну и развеселил ты меня!
      Дверь захлопнулась, Юра вышел из калитки, покинув навсегда двор и родной дом, шагнув в уличное пространство и позволив ночи окутать своё тело и унести на перрон, располагающийся неподалёку, поскольку что-то там всё-таки стояло, и, хоть и напоминало собой электропоезд, но... имело какие-то необычные формы... И дом тут же изменился, не успел Юра подбежать к электричке и едва не оказаться защемлённым закрывающимися дверьми.
      Наверное всё-таки не просто так решил Юрий покинуть этой ночью родной дом (не из-за влияния извне какого-нибудь сильного гипноза), а... Возможно, ему не хотелось смотреть, как этот странный тип в противном случае начнёт отрезать себе голову своей "финкой", а потом ставить её себе на место (после того как эта отрезанная голова искусает Юру до полусмерти и наполнит всё его тело ядом... или выпьет весь его яд) и продолжать разговор с (искусанным) Юрием. Неужели он поверил в такую чушь?! Скорее всего, в этом одном и заключался весь гипноз, окутавший развесившего уши Юрия.
      Когда Юра подбегал к издающей шипение закрывающихся дверей электричке, ему казалось, что в поезде (конкретно, в том вагоне, в который едва успел заскочить) несколько пассажиров всё же сидят. Но войдя в салон вагона, он обнаружил в нём абсолютную пустоту. Однако, ему не хотелось сейчас бегать по вагонам набирающего скорость поезда, чтоб убедиться, что во всём поезде нет ни единого пассажира (ночь ведь, как никак). Просто, сел на свободное место и расслабился, не опасаясь, что двери тамбура в любую секунду могут распахнуться и в вагон может влететь какая-нибудь шпана с просьбами и закурить и одолжить "капусты" и снять чего-нибудь или сделать кому-нибудь минет или стать раком. В конце концов, Юра не был маленькой девочкой и мог за себя постоять хотя бы морально.
      Электричка была как электричка, ничем особенным не отличалась: деревянные жёлтые сидения, тусклое коричневое освещение, слегка попахивает мочой, даже несмотря на то что это далеко не третий вагон, и стены с многими сидениями исчерчены всевозможной чепухой; привычная обстановка, хоть Юра сто лет уже и не ездил не на электричке не на трамвае не на автобусе с троллейбусом. И наверняка ему почудилось, когда, перед тем как подбежать, он, вместо данной электрички, увидел "электропоезд, имеющий какие-то необычные формы".
      Когда поезд начал набирать скорость, неожиданно для Юрия заговорил динамик автоматическим голосом помощника машиниста, сообщающий, что следующая остановка Луговая (ехал Юра с остановки Мыс Чуркин) и что дальше поезд до Угольной следует без остановок. Надо же, а Юра собирался было подумать, что поезд ведут призраки (молчаливые оттого, что перед смертью попали под этот поезд). Но думать он старался совсем о другом. И так увлёкся, что и не обратил внимание, как электропоезд молчаливо пролетел мимо Луговой, в течение двух-трёх минут пересёк тоннель и мчался навстречу станции Угольная, мимо которой просвистеть наверняка собрался с ещё большей скоростью, чем мимо Луговой. За окнами сплошная мутная тьма, и даже если сильно захочешь что-то разглядеть, зря потратишь время.
      Помощник машиниста, вещавший через динамик во время отправления, ничего не сказал о станции назначения; Чердак она называется или Крыша (с шариками и роликами и кэффри-образная, в любую секунду готовая протечь, сразу как новый русский её соорудит, отшутилась бы Юрина подруга Алла на этот счёт), Юру это в данный момент не интересовало, пока поезд гнал - с невидимым Амурским заливом по одну сторону и лесом - по другую, разрывая грохотом тихую ночь и рассекая заснувший безветренный воздух этого спокойного пригорода. В данный момент Юра вспоминал некоторые из деталей своего полузабытого рассказа "Чердак":
      Огромный город раскинулся на месте обширной лесистой территории посёлков Шкотово, Смоляниново, Новонежино, Петровки и захватив немного части Большого Камня. В фантазии Юры всех этих посёлков не существовало; был один, большой город, площадью своей превосходящий Владивосток, Уссурийск, Находку и Артём вместе взятые, располагающийся на берегу бухт Муравьиная и Суходол, в котором всегда царил мир, любовь и дружелюбие с гостеприимством. Да, "Чердак" был единственным рассказом, круто отличающимся от всех Юриных "кошмаров"; говорил этот рассказ, что во всём этом сумасшедшем-сумасшедшем-сумасшедшем-сумасшедшем мире, в котором мы с вами живём, всё же есть тихий уголок, и уголок этот, соответственно, не отмечен на карте, просто поезди по свету да поищи его. Герою Юриного "Чердака" повезло тем, что далеко ехать было не надо, только сесть на катер и вместо Большого Камня причалить к городу Чердак (откуда этот чёртов город там "нарисовался"? - спрашивал себя всё время тот "герой"). Юра только не мог вспомнить, чем закончился его "Чердак", что там случилось с этим нудным и замученным жизнью главным персонажем, наткнувшимся на Чердак?... Куда-то он пропал? Или где-то потерялся? Не было, к сожалению, у Юры возможности вернуться домой, порыться в ящике черновиков, отыскать там "Чердак" (Юра до сих пор не мог понять, почему именно "чердак", а не какое-нибудь другое слово) и взять его с собой, чтоб в электричке не только почитать окончание рассказа (этакий "мудрый хэппи-энд"), но и сам рассказ успеть перечитать. В данный момент его не столько сам рассказ интересовал, сколько действительность: поезд молча пролетал мимо остановок, станций и всего на свете, с такой скоростью, словно чувствовал себя реактивным самолётом, и чем дальше он уезжал от Владивостока, тем больше Юре чувствовалось, что скоро электропоезд начнёт останавливаться и - может быть - динамик объявит автоматическим голосом конечную остановку (Чердак) и попросит при выходе из поезда не забывать в вагонах свои вещи. Но уж Юрию-то пока забывать нечего. Может быть именно поэтому поезд - опять же молча - начал потихоньку сбавлять скорость, сразу как точные юрины часы (по которым Москва сверяется в обязательном порядке) указали на час ночи, ноль-ноль минут.
      Поскольку за окнами электропоезда разглядеть было всё ещё мало что возможно, то Юра понимал, что заехала эта электричка далеко только благодаря той неимоверной скорости, развить которую не удалось бы даже сверхскоростному "Ягуару" его приятеля, Олега Гоговича Каплева; не прошло и сорока минут, а электричка эта уже преодолела полста километров.
      И наконец-то двери тамбура раздвинулись и по вагону прошла невысокая толстушка средних лет, остановившись перед Юрием.
      - Без билета едем, молодой человек? - произнесла она ему официальным тоном.
      - Контролёр? - уточнил Юра, глядя на неё.
      - Контролёр, - ответила та, достав из перетянутой через плечо сумочки удостоверение.
      - Ксива не липовая? - решил Юра пошутить над ней, крутя в руках документ и рассматривая его со всех сторон.
      - Вы, молодой человек, билетик сначала продемонстрируйте, а потом разговаривать будем.
      "Ладно, - подумал Юра, - эта шуток не понимает. Сейчас ещё, чего доброго, милицию приволочёт сюда". - Какая сейчас станция будет? - спросил он её, пытаясь отвлечь от навязчивой темы о билете и о обязанностях безбилетного пассажира.
      - Конечная, - ответила та. - Но не для вас, молодой человек. Для вас конечная станция, это отделение милиции...
      - Город как называется? - добивался от неё Юрий.
      - Чердак, - пожала та плечами, посмотрев на него как на аборигена. - Вы что, приезжий. Ни разу в Чердаке не были?
      - Чердак, это город так называется? - Юра не мог согласиться с тем, что с ним не шутят (что город, в котором электричка в данный момент сбавляет ход, действительно так называется. Чердак).
      - Слушайте, молодой человек, хватит дурака валять! Нет билета, так и скажите.
      - Почему же нет? - пожал он плечами. - Есть. Всё у меня есть. - И он принялся шариться по карманам, будто бы забыл, куда свой билет положил. Но на самом деле Юрию хотелось потянуть время, пока электричка не остановилась и не распахнула двери, а потом справиться с этой неуклюжей толстуньей сущий пустяк.
      - Ну нет ведь у Вас билета! - стояла на своём толстушка. - Что Вы мне голову морочите - по сто раз карманы перерываете!?
      Но вот поезд остановился и Юра мгновенно прекратил "поиск билета", поднялся и двинулся к выходу, на ходу бросив этой контролёрше, "Можешь идти за милицией".
      - К чему мне милиция? - усмехнулась та. - С тобой, зайцем трусливым, я и без милиции разберусь. Ты только задержись на пару минут, будь так добр.
      Это-то Юру и остановило: не "...будь так добр...", а заяц трусливый. Это что-то особенное; такое без внимания оставить нельзя.
      - Ну разберись, - позволил он ей, задержавшись, - будь так добра.
      - Ты, трусишка-зайка-серенький, не передразнивай меня, - заметила она ему. - Как фамилия?
      - Моя? - усмехнулся Юра. - Чердаков. А что?
      - Лучше не ври, сучара! - судя по её тону, она потихоньку теряла терпение. Но это ведь не значит, что ей теперь всё можно, раз она контролёр, и "сучарами" называть кого попало и "трусливыми зайцами" и много чего ещё.
      - Ну ты, поезд пасажирный! - повысил Юра тон в ответ, - ты базар-то свой фильтруй!
      Но в руке у той уже что-то длинное блестящее и металлическое появилось. Это была "бабочка", но какая-то огромная и тяжёленькая; скобы лязгали по лезвию, создавая звук позвякивания боевой цепи о кастет, когда дамочка эта поигрывала своим ножиком.
      - Я, лучше, тебе горло перережу, - произнесла ему та в ответ на реплику.
      - Э-э! - испугался не на шутку Юра, - ты чё, сдурела?!
      - Ни хрена я не сдурела, - хмыкнула та, - заяц косояйцый. Просто билет надо было покупать и не ездить с ушами.
      Но Юра тут же кинулся к открытым дверям, пока те не закрылись и поезд не отъехал в депо. И услышал, как следом за ним полетела "бабочка", бренча по пути скобами-крыльями, задевая стену, рикошетируя от неё в открытое окно и ныряя под перрон.
      - Стой, заяц членов, - ревела ему вслед эта обезумевшая контролёрша, но Юра успел-таки выскочить за секунду перед тем как двери электропоезда закрылись и из-под перрона раздался чей-то недовольный мужской голос. - Опять эта "бабочка" этой дуры! Ты, шизофреничка хренова!! - Из-под перрона показалась короткостриженая голова. - Ты мне чуть по башке своей "бабочкой" не попала!
      - Пошёл в жопу отсюда, бомж грёбаный! - отозвалась та на возгласы головы из-под перрона, высунувшись по пояс из окна. - Я-то хоть работаю, а ты только хрен по ночам дрочить умеешь.
      - За поклёп "бабочку" твою я конфискую! - самодовольно произнесла голова, прячась под перрон, когда поезд потихоньку тронулся в депо.
      - Да ну и подавись! - кричала ему вслед удаляющаяся контролёрша, - я всё равно завтра же новую себе сворую у китайцев. - Она кричала что-то ещё, но не было слышно - вагон её значительно удалился, и поезд быстро набирал скорость, как будто куда-то спешил.
      Выглядел перрон как обычно, темно только было и слабый ночной туманец окутывал всё вокруг, так что нельзя было где-то вдалеке разглядеть вокзал и прочитать над его парадным входом название города, чтоб достоверно убедиться, что это всё-таки не Чердак.
      Когда электропоезд увёз в сторону депо все свои 9 вагонов, из-под перрона опять высунулась та же голова и вместе с ней всё тело; в старой некрасивой, найденной на многих помойках, одежде из-под перрона выбирался тот бомж.
      - Работает она! - усмехался он, выбираясь на перрон и глядя вслед исчезнувшего во мгле хвоста электропоезда. - Эту дуру (говорил он Юре, имея ввиду "контролёршу") уволили с работы за идиотизм, а она всё равно продолжает заскакивать на поезда.
      - Как, заскакивать на... поезда? - не понял Юра.
      - На ходу, - пояснил тот. - Поезда же только сюда идут; отсюда они уже не уезжают. А эта идиотка как-то умудряется запрыгивать в электрички на ходу. Не может она видите ли без работы!
      - Ну хорошо, - сказал Юра. - А как город-то называется?
      - Да ты чё! - удивился тот, - с луны упал?! Не знаешь, как город называется?!
      - Большой Камень? - понадеялся Юрий, что бомж так ему и ответит, поскольку сам Юра дальше Смоляниново не ездил, поэтому - будь то Находка, Партизанск, хоть Спасск-Дальний или Магадан, ему всё было одно.
      - Какой, нафиг, Большой Камень?! - расхохотался тот. - Ты же приезжий!
      - Приезжий, - пожал Юра плечами. - И что?
      - Оно и видно! - веселился тот от Юриной отсталости. - Большого Камня нет уже давно и в помине! Не Смоляниново нет, ни Шкотово, ни Новонежино. Новый город построили, деревня!!
      - Как называется-то? - допытывался Юрий.
      - Называется он Чердак, - прекратилось неожиданно его веселье, и произнёс он тихо и хладнокровно.
      Юра в это поверить не мог. Но всё может быть; пока он погрузился в свою работу и не признавал никакие средства массовой информации (информацию он считал "сегодняшним днём" - то, что существует только "сегодня" и только один день, если не меньше, что не сравнишь с хорошей картиной, срок действия которой измеряет бесконечность), где-то неподалёку - в пригороде - запросто мог бы выстроиться неплохой городок (не городок, а МЕГАПОЛИС!). Но не могли его Чердаком назвать (!), это же полный абсурд! Это в высшей степени невозможно! Хотя...
      - А какой год-то сегодня? - вдруг вылетело из Юрия само - не хотел он задавать такой вопрос.
      - А ты и год какой - не знаешь?! - посмотрел он на него уже как на "пришельца".
      - Я-то знаю, - попытался Юрий отговориться. - Но по твоему мнению, какой сейчас год?
      - По мнению русского календаря - не моему, - отвечал тот, - год сейчас 1997-й, месяц тоже седьмой. Число и день недели назвать?
      - Спасибо, не надо, - ответил Юра. - Давно город-то построили?
      Но перед тем как тот собрался с удовольствием (с презрительной насмешкой, а не с удовольствием) отвечать на Юрин вопрос, произошло нечто неожиданное; произошло всё настолько молниеносно, что Юрий едва успел что-либо разглядеть: из-под перрона выползло что-то чёрное... Хоть и была ночь, но это ЧЁРНОЕ выделялось на фоне окутанного темнотой перрона, как кусок самой слепой космической бездны. Оно выскользнуло из-под перрона, в мгновение ока удержалось на бомже и тот сам превратился в молнию, со скоростью света упав на рельсы (как отрикошетировал, уподобившись контролёршиной "бабочке") и исчез под перроном. И, хоть всё это происходило со скоростью движения реактивного самолёта (электрички, из которой несколько минут назад выскочил ускользающий от "бабочки" Юрий), но Юрию показалось, что этот кусок слепой бесконечной тьмы выглядел в форме... человеческой руки. Но отвлекало его от всего этого чувство, что кто-то стоял сзади и... тяжело дышал.
      Юра резко повернулся...
      И правда, сзади стояла та самая "контролёрша"...
      - Владивостоцкий, - произнесла она ему, - тебе велено найти в этом городе один старинный, заброшенный особнячок, на чердаке которого располагается то, что ты утерял по своему тупоумию. Найдёшь, получишь взамен свою чувиху, и не только чувиху. Будешь жить, как рокфор в "раме"; как хрен в "огороде". Ты, конечно, можешь и не искать этот листок, но лучше тебе всё-таки его поискать. - И, сказав это, она удалилась в сторону окутанного ночью и туманом города Чердак (если верить ей и какому-то там бомжу, что город называется именно так).
      "Как бы ни так, - размышлял Юра по пути, шагая по перрону, сквозь туман и ночь. - Это наверняка Большой Камень или ещё что-то там, а поезд, дуру-"контролёршу" и бомжа, "писака" мне специально подсунул, чтоб вспудрить мозги и, пока я здесь буду разыскивать какой-то там "особняк", он спокойно сделает у меня дома всё, что ему надо, и всё... - но неожиданно ему припомнилось то, как закончился их разговор с "подставным бомжом"... Юра тут же глянул на рельсы, о которые треснулся исчезающий под перроном бомж... Но никаких следов не обнаружил. Ему даже не верилось, что всё это произошло на его глазах (так неожиданно исчез тот). Но да ладно. - Надо мне всё-таки вернуться назад, во Владивосток", - принял он решение.
      - Эй, парень, - услышал он позади себя чей-то (мужской) голос. Звали, возможно, его, поэтому он и остановился оглянуться.
      Звали его. Какой-то невысокий мужичок не спеша догонял его, чтобы что-то сообщить. Так ВОХРовец в Юрином маленьком рассказе, "Смерть на ТЭЦ", останавливал случайного прохожего, перелезшего через забор и решившего сократить путь (Юра и сам не мог понять, почему этот плюгавенький мужичок ассоциировался у него именно с этим рассказом - весь его облик и спешка в точности совпадали с тем ВОХРовцем, которого Юра вообразил себе ровно неделю назад).
      - Приезжий? - осведомился тот, догнав Юру.
      - Вы что, сговорились все? - усмехнулся Юра в ответ. - Одни и те же вопросы задаёте.
      - Не ходил бы ты, парень, ночью по улицам, - сказал ему тот.
      - А чем мы друг от друга отличаемся? - отпарировал Юрий.
      - Я здесь работаю на вокзале, - объяснил тот, - предупреждаю приезжих. Тебя, должно быть, удивляет многое?
      - Да, - решил Юрий с ним поговорить, поскольку выглядел он нормальным. Но Контролёрша тоже выглядела контролёршей и бомж... Но, похоже, у бомжа тоже "не все были дома". - Название города удивляет.
      - Его новые русские построили, - поведал тот Юре историю города. - Собирались назвать крышей, но у ихнего "авто-архитектора" фамилия была Чердачёв...
      - У кого фамилия была?... - переспросил Юра.
      - Архитектор-авторитет, - пояснил тот. - Практический Папа города. Но всё сделали как полагается: мэрия, гор-дума, администрации и всё такое...
      - Город когда построили? - опять прервал его Юра.
      - Это не оглашается, - ответил ему мужичок. - Автобусы, самолёты, поезда, пароходы съезжаются к нам со всех концов; практически, со всего мира - собираемся даже космодром построить, - но уехать отсюда никто не может, так распорядилась городская администрация. И время потянулось медленно. Не ты первый спрашиваешь о дате закладки фундамента нашего города. Многим любопытно, как это: нет-нет и вдруг город, величиной с Нью-Йорк; как на острове Буяне. Но появился он не неожиданно. И всё благодаря стройкам, которые останавливаются во многих городах; все строительные компании пособрали воедино и... вымахал город. Несколько сопок пришлось срезать.
      - Так в чём всё-таки причина тайны? - спросил Юра, должно быть не придавший должного значения небольшой фразе ("И время потекло медленно"), промелькнувшей во время ответа этого мужичка на последний вопрос Юры, - если не секрет.
      - Эпидемия, - отвечал тот. - Разумнее было бы эвакуировать город, но мэрия против; пускай, говорит, приезжают, но уезжать ни-ни. Они же на этом городе миллиарды делают, как можно: взять да эвакуировать!
      - А что за эпидемия?
      - Душевная болезнь, - ответил тот, - умственный недостаток и всё связанное с головой.
      - С чердаком, - поправил его Юра, не сдержавшись от остроты.
      - Это не смешно, - заметил тот. - Когда весь город с ума сходит... Хотя, изобретены вакцины, так что не всем обеспечена опасность. Но по ночам лучше не гулять.
      - Лунатики? - незаметно ухмыльнулся Юрий.
      - Вообще, в городе нашем последнее время происходят довольно-таки странные вещи, - произнёс он. - Люди пропадают...
      - Бомжа не видел? - спросил его Юра, кивнув в сторону рельс, о которые ударился тот бродяга.
      - А, - махнул тот рукой, - это ерунда. И контролёршу точно также слизали под перрон. Сумасшедших просто отлавливают по городу, затаскивают в подземные лаборатории и исследуют аномалии. Вообще, под перроном укромное местечко. Не мешало бы тебе залезть туда. А то по воздуху иногда летает... - Но он не стал договаривать.
      - НЛО летает по воздуху, - попробовал Юра продолжить за него, - и людей ворует?
      - У нас нету НЛО, - убедительно проговорил тот. - У нас есть... впрочем, это не важно. Главное, на вокзал не ходи. Но сегодня ночью ещё ничего - спокойно. А вот что будет завтра ночью...- и он не решился продолжать развивать мысль. Но немножко позже он всё-таки не сдержится и расскажет Юре кое-что... про грыза, например.
      - А вчера ночью что было? - поинтересовался у него Юрий.
      - Вчера-то я ещё не работал, - отвечал тот. - Всё началось сегодня: только солнце заплыло за горизонт и... началось. А вчера...
      - Ну и что же за люди у вас жили, до сегодняшнего вечера? - продолжал Юра задавать вопросы.
      - Самые отличные люди, - отвечал тот. - Дружелюбные, гостеприимные, добрые. Ничего отрицательного в них не было. Но вечером... сегодня... Даже я и то изменился.
      - Значит, всё это длится в течение одной единственной ночи, - резюмировал Юра, - а ты мне рассказываешь это, как будто по меньшей мере год оно - всё это - шло.
      - А ты думаешь, что за четыре часа мало чего успеет произойти? ("И время потянулось медленно") Залезь, лучше, под перрон, дождись утра; глядишь, всё и поутихнет.
      - Ты предлагаешь мне всю ночь просидеть под этим перроном? - переспросил его Юрий, словно тот ему про перрон ничего не сказал, а всего лишь сделал какой-то витиеватый намёк.
      - Днём светлее чем ночью, - заметил ему тот, - для тебя - не для них. Да и утро всегда наводнено мудростью...
      - Для кого, них? - не понял Юра, в то время, как до него откуда-то издалека донёсся неопределённый шум, как будто по двум линиям две электрички мчатся наперегонки (исключительно в сторону города мчатся, а не уезжают куда-то, если этот тип Юре ничего не наврал).
      - Для "больных", - ответил плюгавый Юре, как бестолковому ребёнку растолковал самые элементарные вещи. - Позже ты узнаешь, как на основе атропина изготовляют глазные капли, с помощью которых ночью можно видеть лучше чем днём, а днём залезать под землю, так как атропин сопротивляется естественному свету вселенной.
      - По землю... - повторял Юра, - ...свету вселенной...
      - В смысле, Солнцу, - пояснил тот. - А грыз просто так не укусит, - опять произнёс он несуразность.
      - ГРЫЗ? - переспросил Юра, - или крыз, не расслышал.
      - Грыз, - внятней произнёс тот. - Он как оса - жалит исключительно в больное место, только в отличие от осы - заражает. Так что, парень, тебе не имеет смысла продолжать бродить среди ночи; залезь под перрон, пока грыз не налетел на тебя, не то тебе здорово повезёт, если укусит он тебя два-три раза и выплюнет, не пожелав погрызть немного.
      - А под перрон твой грыс не залетит! - решил Юра ему как бы подыграть. - Ты в этом на все сто уверен.
      - Педики!! - донеслось откуда-то из тумана, с той стороны, куда ушла "контролёрша". Это были голоса трёх-четырёх явно нетрезвых ребят. - Зарыть педиков! Из-за них человечество вымирает - рождаемость падает!
      - О, брат, пропал ты! - отреагировал на голоса плюгавый. - Они меня сквозь туман увидели. Сейчас и тебе достанется, со мной за пару. Потому что под перрон залезть тебе гордость не позволит.
      - Да что ты заладил со своим перроном! - начало Юру уже раздражать слово "перрон".
      Из тумана в это время вышли двое бритоголовых молодчиков; секунды через три следом выскочил и третий.
      - Вот они, голубые! - раздался от ребят довольный голос. - Медленно режем их, пацаны, пусть повоют, словят кайф от адской боли.
      - Залазь, твою мать, под перрон! - прошипел Юре плюгавый. - Они за тобой не полезут!
      - Чё ты шепчешь, гомосек! - двинулся один из тройки бритоголовых на плюгавого, и в руках у него щёлкнуло выскочившее из рукоятки лезвие. - Щас я тебе нос отрежу!
      Юра машинально отскочил в сторону, собираясь спрыгнуть с перрона, чтоб попробовать воспользоваться советом плюгавого; тут-то до него и дошло, что за шум доносился до него издалека (две электрички мчатся наперегонки)... Это действительно приближались два электропоезда, и ехали они излишне быстро; туман и ночь скрывали, как далеко они находятся от перрона, под который Юра просто-таки стал вынужден залезть.
      - Стоять, гандон, - прорычал второй бритоголовый Юре.
      - Да пусть попробует убежать, - усмехнулся парень, схвативший плюгавого за нос и поднёсший к его лицу свой нож с длинным лезвием.
      - Внатуре! - усмехнулся назвавший Юру "гандоном". - Я догоню его за полсекунды.
      Но Юра не услышал то, что сказал этот парень, потому что плюгавый завизжал, как только бритоголовый на полном серьёзе начал водить лезвием по его переносице, заливая лицо кровью и советуя ему не дёргаться, чтоб "пика" не воткнулась в глаз. Электрички в это время неумолимо приближались...
      "Прыгай, чёрт тебя возьми! - носились мысли по мозгу Юры, словно плюгавый передавал их ему на расстоянии, не обращая внимания на проблемы со своим носом. - Не дожидайся электричек; в конце концов, если поезда сюда примчатся позже чем бритые успеют спрыгнуть следом за тобой, у тебя останется возможность вытолкать их на рельсы из-под перрона... Увенчается ли только успехом вся эта фигня?... Чёртовы электрички!..."
      - ПРЫЫЫГААААЙ НА РЕЕЕЛЬСЫЫЫ!!!! - завывал плюгавый, или Юре это всего-лишь слышалось.
      - Не фига подобного! - отрицал режущий плюгавого. - Поезд его мгновенно зарежет, а мы дадим немного пожить.
      Но Юра опять ничего не услышал, потому что его словно столкнули на рельсы...
      - Куда, падлюга!! - взревели от ярости все трое бритоголовых, в то время как тот уже заползал под перрон; он и не ожидал, что так неудобно будет туда забираться.
      Но поезда ещё не вынырнули из густого ночного тумана, и двое спрыгнули на рельсы следом за Юрием.
      - Чёрт, хрен туда заползёшь, - проворчали оба, заглянув во тьму "подперронья", - вылазием, пока "крутые" электрички не наехали на нас со своей "пальцовкой"...
      Но Юру не интересовало, что там произошло с этими двумя бритоголовыми; да он бы и не увидел ничего, даже если очень бы захотел. Он несколько секунд назад провалился под землю...
      ...Но летел, уподобаясь "Алисе в Стране Чудес", он недолго - 4-5 метров и приземлился на дно ямы, потеряв на некоторое время сознание...
      ...Очнулся он оттого, что кто-то его волок по земле, держа за ноги.
      Сознание (понимание действительности) пришло к Юре очень быстро. И уже через две-три секунды после того как он очнулся, он узнал... бомжа, разговор с которым у него оборвался всего несколько минут назад (ТАК оборвался, что продолжиться он если и мог, то только в следующих жизнях).
      - Сначала поешь, - сказал ему бомж, обратив внимание, как быстро этот парень очнулся, и отпустив его ноги, давая ему возможность подняться с земли, - а потом я всё объясню тебе.
      - Поешь? - переспросил Юра, тут же удивившись. - Ты собрался меня кормить или предложить поискать где-нибудь поблизости кафешку или ресторанчик какой-нибудь?
      - Всё изменилось, - проговорил бомж каким-то счастливым голосом. - Я разбогател! И это только начало. Заходи, угощайся чем Бог послал.
      - Так ты ж, по-моему, о рельсы шарахнулся, - вспомнил Юра. - От этого ты разбогател?
      - Тебя загипнотизировали, - нехотя проговорил ему тот, - и ты увидел несколько галлюцинаций.
      - Ну да, ну да, - сделал Юра вид, что театрально согласился с ним. - А когда залез под перрон, меня поглотила волшебная земля вашего города. И ты тоже галлюцинацией получаешься?
      - Не хочешь - не верь, - завершил тот тему разговора.
      Юра шёл по какому-то тёмному тоннелю, дорогу освещал "бомж" ярким лучом японского фонарика, но когда он предложил ему "заходить и угощаться", луч осветил заросшие землёй и многовековой грязью углы "дверного проёма"; во всяком случае, они так выглядели, как только к ним прикоснулся свет яркого фонарика.
      - Заходи, не бойся, - проговорил "бомж" (если судить по тому, что он себя уже не считал без определённого места жительства), не обращающий внимания, что Юра и так заходил, - я уже всё приготовил.
      - Да я и не боюсь, - пожал Юрий плечами.
      Тот отошёл в угол, подсоединил проводочки и над потолком загорелась слабенькая сороковаттная лампочка, осветившая импровизированный стол и раскрытый ящик красных американских яблок на нём.
      - Яблочки! - воскликнул Юра, тут же налетев на них. Он и сам не понимал, почему из всех видов пищи предпочтение он отдаёт исключительно яблокам; он даже и не стал догадываться, как этот добродушный экс-бомж угадал, что Юра любит именно яблоки, а не - например - бананы или пельмени или вообще водку...
      - Наедайся-наедайся, - бормотал экс-бомж. И голос его стал каким-то другим; каким-то зловещим и неприятным, словно на самом деле этот экс-бомж являлся маньяком-убийцей и яблоки его были отравлены (как в Юриной "Спящей красавице" - банальной фантазии на тему "вампиры").
      - Чё-то у яблок этих вкус какой-то странный, - проговорил Юра с набитым ртом.
      - Вкус как вкус, - пожал тот плечами. - Ты побольше ешь, чтоб спалось как следует.
      - Не понял, - тут же насторожился Юра, почувствовав и изменившийся тон и... "спалось как следует".
      - Что не понял? - ухмыльнулся тот.- Этой ночью надо спать. Этой ночью во сне поступает много информации. Ты должен узнать некоторые вещи о городе, прежде чем уяснить для себя, искать или не искать свою Аллу - искать или не искать "особняк с листом на чердаке".
      - Кого?! - чуть не вылезли у Юры глаза от неожиданности.- Откуда ты про Аллу знаешь?!
      - Жри яблоки, - орал тот ему, - пока они не начали действовать и ты не уснул. Не будь тупорылым; чем больше яблок, тем больше информации во сне! ЖРИ, идиот!
      - Сам ты идиот! - решил Юра принять болтовню этого типа за сумасшествие (а может он просто шутит так над измученным самым сумасшедшим днём Юриком?) и ни к одному из яблок больше не притронуться, хоть их изумительный вкус и действовал на него как наркотик; но силой воли Юра обладал неслабой. - И сам ЖРИ!
      - Ну как знаешь, - пожал тот плечами, - мне, лично, глубоко наплевать на всё, что нас ожидает в будущем. Я не боюсь ни смерти ни того, что страшнее её, как это называет наш автор...
      - Кто? - не понял Юра.
      - Твой Бог, - тихо ответил экс-бомж, - создавший тебя по образу и подобию своему. Если б не твой "подкрышник", то ты б никогда в жизни не приблизился к Богу.
      - Слушай, откуда ты столько всего знаешь? Кто ты?
      - Человек из толпы, - скромно ответил тот. - Или... если точнее выразиться, "писакин сюрприз". Зря ты, всё-таки, от яблок отказался.
      - Писакин! - повторил Юра, чувствуя как глаза потихоньку начинают слипаться. - А я думал, Писакин Сюрприз - "контролёрша".
      - Контролёрша - клетка всего организма, всего ЧЕРДАКА.
      - А сюрприз - ЧЕРДАК.
      - Не ЧЕРДАК, а весь ЧЕРДАК, - гордо объявил экс-бомж о своём городе. - Организм - ЕДИНОЕ-ЦЕЛОЕ, где всё происходит само собой, потому что Писака пишет "от балды", как это называется - наобум: мелет что попало, и потому только получается всё так, как хочет КОСМОС.
      Писака!!! Такой феномен появляется раз в миллиард лет. Но меня всё это мало волнует, потому что ситуация не складывается так, что я могу запихать тебе в глотку весь ящик яблок; яблок, выращенных в заколдованной писакиной ФАНТАЗИЕЙ земле! Почему ты не хочешь их ЖРАТЬ, парень?! Ведь писака создал новую вселенную, окружающую сей ГОРОД! Впрочем, о чём я болтаю? Я же муравей в этом МУРАВЕНИКЕ. Откуда я могу знать, что происходит вокруг?!
      Но Юра всего этого уже не слышал; глаза его слиплись и он уже начинал жалеть, что действительно оказался дураком - отказался от "своих любимых (как он назвал их перед тем, как начал уплетать за обе щёки, пока ситуация его не остановила) яблок", потому что увидел первый из гряды своих снов. Сон о том, как и отчего в Чердаке иногда исчезают люди...
      ...Сны молниеносно выстраивались в очередь, в зависимости от того, который быстрее успеет подлететь к Юриному мозгу, потому порядка не было в этой импровизированной цепочке всевозможных видов информации о городе. Но, в то же самое время, очерёдность снов выглядела донельзя совершенной, ведь сны выстраивались в ряд наобум ("от балды"), как и каждое слово Писакиных произведений, и может только потому и попадали в поле зрения космоса, что не ведали, куда "целятся". Следом за "исчезающими" стояло... "пугало", далее - "переключатели", головоломки, мышиные земли какие-то, замороженные кладбища и чёрте-что ещё. Съел Юра всего три яблока, не доев четвёртое (если б он съел 33 яблока, они переваривались бы быстрее, чем он успевал бы их пережёвывать; такой "сорт" придумал Писака - ничего не поделаешь), так что за сон ему суждено теперь получить так НИЧТОЖНО мало информации: всего 9-10 (если не больше) случаев; потом каждый из них опишут некоторые из писателей Чердака, изобразят в виде больших и небольших новелл. А если б Юра успел затолкать в глотку, не пережёвывая, ещё яблок 10-15, то информация бы, возможно, изменилась - стала более совершенной и касающейся непосредственно Юры... и Аллы... если Алла вообще играет какую-нибудь роль среди всего, что происходит и ещё только собирается происходить.
      - Ты бы, лучше, поблагодарил того мужичка, который через полчаса умрёт от потери крови, - говорил экс-бомж Юре, думая, что он ещё не спит (в данный момент Юра стоял с открытыми глазами, хоть и спал уже давно (кажется, до этого у него слипались глаза?...) и смотрел "исчезающих"), - потому что третий бритоголовый не растерялся, когда друзей его отфутболила вылетевшая из тумана молниеносная электричка, а продолжал и продолжал полосовать ножиком твоего "спасителя"... А, ты спишь, - дошло-таки до него. - Так лёг бы, хотя бы, да глаза закрыл (говорил он в то время, как помогал ему прилечь на заваленную телогрейками дощатую лежанку, и помогал также закрыть глаза). Смотреть кошмары надо закрытыми глазами, чтоб не сойти с ума и не остаться заикой. А тебе сейчас снятся исключительно кошмары! А то, что я разбогател, я тебе, конечно же, наврал. Так-то, парень. Спи.
  

Сентябрь-октябрь 1997 года.

  
  

Вторая часть

Схватка с Писакой

  

Первая глава

  
   Юрий подумал, что, если бы он не выспался и пошёл искать тот особнячок вечером (или ночью, если учесть, что в данном городе кто-то застопорил время в процессе наступления тёмного времени суток), то полностью бы заблудился. Для него не существовало бы утра. Он бродил и блуждал бы по городу, как сотни тысяч лунатиков. "Время для них течёт медленно", как пульс ходячего мертвеца. Ночь продолжается в надцать раз дольше, чем на обратной стороне полной луны. К примеру, если на Луне кто-то живёт, то он может смотреть на "спутник" точно так же, как землянин на Луну. Жителю лунной поверхности будет казаться, что у обратной стороны Земли ночь тянется тридцать лунных суток. Вот так примерно медленно воспринимается блуждающими лунатиками земное ночное время. Пока они колобродят, то им кажется, что Луна где-то тридцать раз успевает превратиться в месяц, в полнолуние, в новолуние, а ночь на Земле всё не завершается, да не завершается.
   Когда он проснулся и увидел дневной свет, то ему тут же начали приходить в голову свежие мысли. Юра вспомнил, что тот чудик, который его вынудил покинуть стены родного дома, имеет точно такое же лицо, как у него. Возможно, и отпечатки пальцев одинаковые. Из этого можно сделать вывод, что город, в который этот тип его перевёз, скорее всего, тоже не сильно отличается от Юриного. Может быть, в нём те же самые улицы и, если Владивостоцкий пойдёт по цепочке нужных названий улиц, то со временем выйдет к собственному дому. Это и будет тот особняк, на чердаке которого можно отыскать рукопись, которая выглядит в форме листа с самым микроскопическим почерком, который только возможно себе вообразить. Такая мысль вселила в Юрия уверенность и он отправился в поиски. Поскольку он редко появляется на улицах, а на машине ездит только при помощи навигатора, то пойди он наугад и без какой-либо уверенности, то очень быстренько мог заблудиться. Ведь не все названия улиц ему известны в его родном городе. А тот маршрут, по которому он ездил до вокзала и обратно, в памяти кое-как отложился. Он, конечно, мог бы пойти по шпалам, дойти до той станции, которая ближе всех к его дому (буквально из окна её видно), но, по железной дороге идти довольно рискованно, поэтому он пошёл через город. Ведь поезда носятся с такой же скоростью, как в Японии. Разве он успеет вовремя соскочить со шпал, подвернись ему электричка? Так, чтобы, отбегая, споткнуться о рельсу и разбить себе нос до того, как поезд подбросит его тело высоко над собой и унесется в тысячу раз раньше, чем Юрий шмякнется о землю.
   Как он успел заметить, в городе никаких психов, вроде тех бесноватых гопников, не было. Должно быть, их время ещё не наступило (луна тридцать раз не обернулась вокруг своей оси) и все психи остались блуждать в той ночи, которая давеча закончилась, поэтому Юрий благополучно минул территорию железнодорожного вокзала и вышел на улицы. Просто, чтобы сверить, похожи или не похожи их названия на улицы в его городе.
   "Ну, как я и полагал, - обрадованно подумал Владивостоцкий, - всё полностью совпадает, улицы - те же самые".
   И дом был тем же самым - совершенно ничем не отличался от того, в котором Юрий прожил шестнадцать с лишним лет. Вернее говоря, шестнадцать лет не взбирался на чердак. То есть, ключ от ворот подошёл идеально, не пришлось карабкаться по забору. Потому что, не подойди ключ, Юрию пришлось бы открывать входную дверь пальцем, поскольку по стенам дома, как по забору, не вскарабкаешься - на всех окнах металлические решётки. То есть, как предположил Юрий, на "писаку" он похож не только лицом, но и наверняка в точности сходятся отпечатки пальцев. Если бы не сходились, то ключ не подошёл бы даже в том случае, если хозяин дома переставил бы все замки с Юриных дверей. Так, чтобы он сумел их открыть, а не топтаться под дверью. Но, конечно, будь на то "писакина" воля, то он не стал бы заниматься этой ерундой и переставлять замки с места на место. По идее Юрик должен всего-лишь на чердак подняться, а не ковыряться в замочных скважинах. Но Владивостоцкому очень сильно не терпелось проверить то, что его не подвела собственная интуиция о схожести отпечатков пальцев. Раз ключ от ворот подошёл, то почему бы не проверить все схожести и остальных его ключей?
   Ребяческая радость Юрия стояла на первом месте, чем необходимость влезть на чердак со скоростью звука, увидеть, что лист валяется именно на том месте, в которое он отбросил его, будучи в своём собственном доме, и успеть схватить ещё до того, как этот лист начнёт превращаться в невидимку. То есть, если бы для него лист с рукописью стоял вышел ребяческой шалости, то он был бы совершенно уверен, что, если не успеет этот лист схватить, то он прямо на его глазах начнёт таять в воздухе, как сигаретный дым. Либо вспыхнет, как вампир, сразу же, как Юрий распахнёт чердачную дверь, увидит злосчастную рукопись и в этот момент на неё упадут лучи утреннего солнечного света. Но по характеру Юрий был не таким деловым человеком. Он был ребёнком, которому нравится пошалить, да посмеяться. Поэтому первым человеком, которого увидел весело влетевший в дом Юрка, была его девушка Алла. В этот момент она совершенно спокойно расхаживала по дому, занималась в нём уборкой (в данный момент протирала пол в прихожей), что, если бы Юрий не появился перед её глазами, а метнулся бы в первую очередь на чердак, то для неё абсолютно ничего в этом мире не поменялось. Так, что Юрий даже собрался развернуться и выйти. Так, как будто бы он чисто случайно ошибся адресом. Может, хоть так ему удастся привлечь внимание своей девушки? И она бросит свою дурацкую уборку, которая наверно кажется ей более важной, чем появление Юры, и кинется за ним следом. С тем, чтобы объяснить, мол, дескать, она перепутала его с тем злодеем. И думала, что сейчас этот злодей вошёл в дом. Мол, откуда она знала, что пришёл Юрий, а не его мистический двойник? Так называемый доппельгангер.
   И он уже вышел из дома и направлялся в сторону лестницы, ведущей на чердак, как вдруг остановился, словно вкопанный. "Чёрт! Мне почудилось или я на самом деле увидел такое?!"
   Он вошёл в дом, буквально на секунду. Только посмотреть и сразу выйти.
   Нет, ему не привиделось то, что он заметил во внешности Аллы. У неё действительно был очень большой горб.
   У него просто в голове помутилось. Ещё двух дней не прошло, как они вдвоём отдыхали на солнечном берегу. Алла была очень стройная девушка с шикарной фигурой. А что с ней сейчас происходит? Она так выглядит, как будто поменялась лицами с какой-то столетней старухой. Откуда у неё такой горб? Неужели, она запихала себе под халат подушку? Но для чего? Для того, чтоб отпугнуть Юрия? А откуда она знала, что он придёт именно сейчас? Конечно, если её заранее не предупредил "писака".
   - Откуда у тебя этот горб? - первое, что спросил Юра, когда увидел Аллу. Вернее, увидел то, как она на него посмотрела: как на простого уличного встречного, мимо которого автоматически проходишь стороной и не тратишь время даже на то, чтоб поприветствовать человека. Так, как будто данный прохожий до этого не рождался и сейчас его совершенно не существует. Она смотрела, как будто сквозь Юрия и видела перед собой только входную дверь, которая открылась, словно при сквозняке. Однако же, заговорила она сразу, как только Юрий позволил себе озвучить возникший у него вопрос.
   - Нет у меня никакого горба... А, под халатом?! Там наверно просто вешалка. Я её наверно не заметила, когда халат этот надевала.
   Она тут же полезла за шиворот, вытащила за крючок бельевую вешалку, отложила в сторону и горба с тех пор больше не было.
   - Он наверно тебя здесь запер?
   - Кто? Твой брат-близнец?
   - А вы давно живёте вдвоём с ним?
   - Если формально, - отставила она в сторону швабру и полезла в карман халата за сигаретной пачкой, - то со вчерашнего дня.
   - Как понять, формально или неформально? - запутался Юрий.
   - Послушай, - прикурила она от камина. - Я понимаю, что ты Юрий, а не этот... И я прекрасно знаю, что между нами происходило, но... Как бы тебе сказать? Он - лучше. Например, он знает, как корректировать прошедшее время. Это значит, что мы с ним со вчерашнего дня вместе, но знаем друг о друге намного раньше. Он там, в прошлом, очень многое изменил.
   Когда Юрий всё это слушал, то ему пришли на память слова, которые он услышал на перроне вчера ночью: "этот город построили только что". Примерно, с такой же скоростью, как в сказках Пушкина - царство на острове Буяне. Такой же "писака" его строил: подкорректировал прошедшее время, а со стороны всё выглядело так, будто бы царство материализовалось - появилось из ниоткуда, как призрак.
   - Что сделал? - машинально переспросил Юрий, словно слышащий это, как человек, не умеющий думать самостоятельно, - прошлое изменил?!
   - Не изменил, а откорректировал.
   - Знаешь? Если честно, то всё равно не понимаю.
   - Ну, тебе наверно нужен какой-нибудь наглядный пример, - недовольно пробурчала Алла. - Ты помнишь? У меня на пляже была шикарная талия.
   - Ну, помню, и что? Какое мне дело до твоей шикарной фигуры, если ты так сильно помешана на этом привидении?
   - Эй, алё! Ты за словами-то следи. Может, тебе доказать, что он не привидение?.. Вот, смотри, - расстегнула она свой халатик, а под ним - округлый такой, красивенький животик. - На шестом месяце!
   - Ого! - округлились глаза у Юрия. - Это что, так быстро?
   - Ты тупой?! Я же говорю: он откорректировал прошлое. Ну, если популярно выразиться, то я забеременела задним числом.
   - А разве так бывает? - Он хотел бы ещё добавить "фарш невозможно провернуть назад", но на такое у него не повернулся бы язык.
   - Слушай, ты! Чё ты ведёшь себя, как легкомысленная, наивная блондинка?
   - А почему ты куришь? Ты ведь не курила! Он что, тоже откорректировал твоё прошлое? И на шесть месяцев назад ввёл в тебя стаж заядлой курильщицы?
   Сначала она смерила его взглядом, потом, должно быть, подумала, что ей надоело выброжать и кривляться, поэтому присела на корточки и зарыдала.
   - Что, - неуклюже пробормотал Юрий, - я тебя так сильно расстроил своей упрямой недоверчивостью? Ну, ты уж извини.
   - Ты знаешь, почему он так быстро всё сделал? Почему я именно на шестом месяце. Потому, что он знает, что я не смогу избавиться от ребёнка. Если я избавлюсь именно на таком огромном сроке, то потом больше никогда не смогу забеременеть. И он это знал, и поэтому всё так гнусно подстроил.
   - Может, это даже от меня ребёнок? - пробормотал Юрий ещё более неуклюже. - Ведь у тебя с ним ничего такого не было, верно?
   - Я его ненавидела, - утирала Алла слёзы краем расстёгнутого халата. - А сейчас, когда ты пришёл, ненавижу ещё больше. Уходи. Пожалуйста, уходи! Я боюсь, что он убьёт нас обоих, если увидит нас вместе.
   - Прям, как в мелодраме по телеку, - пробормотал Юрий перед тем, как выйти.
   Потом он, правда, скорректировал в уме её фразу: "он убьёт нас обеих, если увидит нас вместе". Такое словосочетание не прозвучит, как тавтология, если учесть, что Алла не одна, а с ребёнком, который сладко спит у неё под сердцем.
   Сейчас ему не так остро хотелось оказаться на чердаке. Он был очень сильно разочарован: "Наверно, если бы я притащил этому придурку тот дурацкий листок сразу... Ну, откорректируй он моё прошлое и верни в то время, где мне повстречается старик "зимагор" в телогрейке и валенках, на пляже, то потом бы этот "писака" подвёл ко мне эту Аллу и мысленно бы ей предложил выбирать между мной и ним... В общем, я уверен, что произошла бы точно такая же сцена, как сейчас. "Писака" же ведь не обещал распасться на молекулы, поэтому где гарантия, что эта его дурацкая рукопись сыграет для меня хоть какую-то роль".
   Он взобрался на чердак... Нет, огромный лист с рукописью не вспыхнул как вампир, от попавших на его кожу солнечных лучей. Он всё так же лежал, на всё том же месте, словно дожидаясь Юрия.
   - Ну, - пробормотал Владивостоцкий, поднявший с пола эту, уже слегка запылившуюся, рукопись, - и что дальше?
   - А дальше, - раздался за его спиной голос, - надо будет откорректировать прошедшее время двухминутной давности.
   Он резко обернулся и посмотрел на своё зеркальное отражение. То есть, посмотрел через невидимое и неощутимое зеркальное стекло.
   - Зачем, - уныло буркнул Юрий.
   - Чтобы ты не входил в дом, - ответило Юрино зеркальное отражение, - а лез в первую очередь на чердак. Ну, чтобы при встрече со своей пассией не раскисал, если уж увидел её раньше положенного времени. Раньше того, как выполнишь задание.
   - Ты чё, издеваешься?! - уже закатывал Юра рукава.
   - Не стоило тебе подходить к призу до того, как до финиша осталось всего два шага, - ухмылялся "писака", глядя на разгорячённого Юрия. - Глядишь, и твоя судьба могла сложиться гораздо иначе. Ты уж поверь, я бы тебя не обманул. Но ведь ты сам всё испортил.
   - Не надо лгать...
   - А, так ты хочешь меня поколотить?! - ухмыльнулся "писака" ещё шире. - Но только учти, когда меня бьют по левой щеке, я подставляю правую. Знаешь, на что это похоже?
   И, перед тем, как Юрий размахнулся, чтобы треснуть кулаком по "писакиной" челюсти, "писака" молниеносно перевернулся вверх ногами. Лицо "писаки" всё так же продолжало торчать перед разъярённым Юрием, только челюсть, в которую метился Юрий, неожиданно поменялась местами с "писакиным" лбом. "Писакины" ноги в это время упирались в потолок чердака. И сам он свисал вниз головой, как спящая летучая мышь.
   - Эй, ты что сделал? - вместо того, чтоб врезать этому гаду, глупо спросил у него Юрий.
   - Я ж тебе сказал: вместо левой щеки, подставил правую! Оглох, что ли?
   - Да нет, ты наверно просто вампир! Тот, кто сосёт. Но, только, в данном случае он не кровь сосёт, а что-то другое.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Сам додумайся. Ты же ведь считаешь, что ты не тупой? Но в принципе могу подсказать. Сосёт он то, что пред его пастью неожиданно перевернулось кверху ногами и появилось вместо шеи.
   - Ты хочешь, чтобы я как-то возразил на твою остроту? - ухмыльнулась ехидная "писакина" физия. - Я тебе возражу. Непременно возражу, но только попозже.
   - А почему не сейчас?
   - А потому что я злопамятный. Знаешь же такую пословицу? "Месть - это блюдо, которое подают холодным".
   - А чё ты сразу засцал! Давай просто подерёмся, как нормальные мужики? Чё ты ведёшь себя, как чмо.
   - Как кто?
   - Ну, как будто ты в цирке акробат.
   - Нет, если ты действительно собираешься меня поколотить, - на всякий случай перевернулся "писака" ногами вниз, чтобы полезть в какую-то тумбочку, что стояла на полу чердака, - то, хочу доложить тебе, что я не пробиваемый. Воспользуйся лучше ножом. На, держи.
   И разозлённый Юрий, не думая, хватал нож и вонзал его острие прямо в самое "писакино" сердце. Он не задумывался ни над чем. Например, над тем, что, если убьёт этого пройдоху, то погибнуть может сам, а тот будет стоять, лыбиться и вежливо спрашивать: "а не вытащить ли из вашей грудной клетки нож, молодой человек? Или вам будет очень больно, поэтому пусть торчит? А то вы могли бы попытаться кольнуть меня ещё разок! Так сказать, раз на раз не приходится и при повторной попытке мы с вами, молодой человек, будем зарезаны оба и девушке не достанется ни один из победителей нашей с вами, молодой человек, схватки!"
   Но лезвие вонзилось не в Юру, а непосредственно в "писаку". Он даже полу-присел, сделав такое страдальческое лицо, мол, не ожидал: "ах ты ж, незадача! Я-то думал, что ножик вонзится не в меня, а наоборот - в этого паразита, который похож на моё зеркальное отражение. Иначе я не подсунул бы ему под руку никакого колюще-режущего предмета".
   Но прокряхтел "писака" напоследок совсем не те слова, которых Юрий от него ожидал...
   - Как хорошо, - прокряхтел "писака", - что я успел его откорректировать.
   - Кого - его? - промычал Юра.
   - Твоё прошедшее время двухминутной давности.
   - А, - хмыкнул Юрок, - ну, понятно. То есть, я могу спуститься и, как ты сказал, получить приз.
   - Сейчас - не так, - прошептал "писака", совсем уже осевший на пол и собравшийся даже уже прилечь. - Ты мог бы пойти, если бы...
   - Ну, я понял! - хохотнул Юра, - если бы, да ка-бы! А что мне теперь-то мешает?
   - Сходи, - прилёг он на бок, - и сам узнаешь.
   - А подсказать не хочешь? - насторожился Юра. - А то, видать, не попал тебе в сердчишко-то. Дак я могу вытащить это "пёрышко" и тыкнуть его ещё один разочек.
   - Просто... Ну, как тебе объяснить?.. Если ты спустишься, то может выясниться, что моё тело будет там, а твоей подружки - здесь.
   - Чё "здесь"?! - ещё сильнее тот насторожился.
   - Ну, - пояснил "писака", - в том случае, если я копыта успею отбросить в тот момент, пока ты будешь спускаться с этого чердака и входить в тот дом.
   - Юрка! - послышался снизу (наверное, изнутри дома) визг Аллы. - Сожги этот листок! Сожги его! Он - как кукла-вуду.
   - Понял, да? - ухмыльнулся "писака". - Она всё ещё там. Если спустишься в дом, то я за это время могу окочуриться. И "там" будет уже не она. Она будет лежать здесь... На моём месте. Теперь до тебя хоть что-то дошло, чувачок?
   - Ну-ка, постой... - остановился Юрий и заскрёб затылок. - А если я этим твоим ножичком тыкну в листок с проклятой рукописью, то, хочешь сказать, что ускорю процесс? Ты просто симулируешь! Так?
   - Да ничего я не хочу сказать, - опять появилось на "писакином" лице страдальческое выражение. - Лучше бы ты вообще ничем в меня не тыкал. Вот, что я тебе, дурачку, хочу сказать.
   - Всё равно, - пробормотал Юра, - так или не так, но ты бы нашёл способ, чтоб оставить меня в "дурачках".
   - Не оставить! - принялся "писака" злиться. - Если б ты сделал всё так, как тебе велено, никто тебя не одурачил бы! Ну, уж извини, что я не в состоянии тебе это доказать, а всё, что приходится - это только распинаться.
   - Алла! - нашёлся Юрий с тем, как поступить. - Ты не хочешь подняться наверх? Сюда, на чердак. Мне тут угрожать пытаются...
   - Я уборку пока ещё не доделала, - прокричала в ответ девушка.
   - Ну, ты прервись на какое-то время...
   - То есть, ты настаиваешь?
   - То есть, настаиваю.
   - Лады. Я сейчас.
   - Зря ты помешал ей с уборкой, - язвительно хихикнул "писака". - Это было тоже её заданием. Я её предупреждал: если прервётся даже в двух шагах от финиша, то очень сильно пролетит с призом.
   - Да я тебя понял, - грустно произнёс Юрий, - ты мне просто голову морочишь.
   Он считал, что останавливать сейчас Аллу и возвращать её назад в дом было нелогично: этот гад опять начнёт возмущаться, что, мол, прерываться от мытья полов нельзя было даже ни на секунду.
   - Может, ты хочешь, - заговорил не на шутку посерьёзневший "писака", - чтобы я вернул сейчас вас на тот пляжик? В то время, когда ты услышал самое первое предупреждение. А? Подумай, пока твоя девка ещё не успела сюда подняться!
   - Почему именно в то время?
   - Ну, просто, чтобы вы вдвоём не перепихивались после ухода того "старого маразматика". Ведь ребёнок у неё из-за этого, так? Вы же не могли просто так продолжать заниматься литературным онанизмом! Ты - свои царапать каракули, она - свои. Вам позарез хотелось поподражать этим современным малолеткам, трахающимся в подъездах. И купальники вы с себя сняли в тот момент для того, чтоб подразнить старикашку. Вам наверно подумалось, что он спрятался в кусты, за вами там подглядывает и...
   - Извини, что я прослушал весь этот твой монолог. Ты не мог бы ещё раз повторить всё заново?
   - Я говорю, - принялся повторять "писака", как болван, - что мог бы вернуть вас обоих в то время, когда ты получил от того старика самое первое предупреждение о том, что куда-то пропала моя рукопись. Ну, о том, что её кто-то, скорее всего, слямзил и возвращать ни в какую не хочет. Делает вид, что впервые о ней слышит...
   - Я тебе тоже даю последнее китайское предупреждение! Если не прекратишь молоть языком, то я буду каждый раз, при новой твоей болтовне, затыкать пальцами уши и распевать "ла-ла-ла-ла-ла..."
   - Но ты мог бы попытаться всё исправить!
   Но что-либо пытаться, как подумал Юрий, увидевший вошедшую в помещение чердака свою девушку, было уже слишком поздно. Если бы посоветовался на этот счёт с "писакой", гарантированно, тот не дал бы ему соврать.
   - Нет, ты не думай! - опять затараторил "писака". - Я могу вас двоих вернуть! Ну, туда. На тот пляж, где мимо вас проходил старик. Так и прошёл бы, но вы зачем-то начали к нему цепляться.
   - Ты чё наделал! - вскрикнула увидевшая лежащего "писаку" Алла. - На фиг ты его пырнул! Почему ты не поджёг его рукопись?! Я же тебя просила!
   - Извини, я не курю, как некоторые, и не ношу с собой зажигалки.
   - Нет, а может вернёмся? Давай, он нас на пляж перебросит? Пока он ещё живой. А то подохнет - будет поздно.
   - Мне бы не хотелось слушать, или даже реагировать, хоть на что-то из всего, что произносит этот тип.
   - Но, может, ты, в таком случае, объяснишь, зачем его зарезал? Кажется, я просила тебя уничтожить рукопись. Насколько я понимаю, это всё, зачем ты должен был брать её в руки... Вообще как-либо к ней прикасаться.
   - Но, ты же понимаешь, я зарезал его перед тем, как ты меня о чём-либо попросила!
   - Да ладно! - усмехнулась Алла.
   - Конечно, врёт! - поддакнул "писака". - Слышь, пацанчик? Ты ей скажи ещё, что я сам себя зарезал!
   - Уважаемые! - понял Юрий, в чём здесь фокус-покус. - Не пытайтесь меня динамить! Лады?!
   - В таком случае, - опять завякал "писака", - вернитесь на пляж! Это единственный разумный способ разрулить этот дурацкий конфликт!
   - Ты же мне плёл, что можешь башку себе отрезать и привинтить её потом на место! Давай, вытащи нож и перевоткни его ещё раз!
   - То есть, ты всё-таки настаиваешь на том, что я сам пырнул себя этим ножичком! Да?! Соглашайся, пацан! Видишь, мы никак не можем все трое помириться?
   - Ладно, уболтал! Ты сам себя пырнул. Так и скажу.
   - Ты слышишь, куколка? Я сам себя пырнул! И я это сделал ещё задолго до того, как ты ему крикнула, чтоб он сжёг рукопись! Теперь-то хотя бы ты ему веришь? Ты согласна с тем, что очень сильно опоздала? Ты крикнула и попросила сжечь в тысячу раз позже, чем он меня... Тьфу, то есть, чем я сам пырнул себя в сердце ножом!
   - Хватит ломать эту дурацкую комедию, - взвизгнула она. - Вы, двое!
   - А как, по-твоему, нам всё урегулировать? - никак не успокаивался "писака".
   - Просто, дебил! Очень просто! Перебросить нас в прошлое, на тот пляж! Ты же умеешь возвращать в прошлое! Сам же говорил.
   - Я и этому перцу говорил, что могу отрезать свою бестолковку, а потом прикрутить обратно. Но он же мне не фига не поверил? Значит, получается, я вешал ему лапшу на уши.
   - А ты попробуй! Просто попробуй сделать хоть что-нибудь. А не валяться тут и не тянуть время. Чего ты ждёшь? Пока не скопытишься? Так хотя бы скопыться! Тогда мы будем знать, что...
   - Нет, я говорил, что умею корректировать прошедшее время, а не садить вас, друзья мои, в машинку для перемещения во временном пространстве! Ты опять невнимательно меня слушала?!
   - Кстати, здесь совсем не тот рассказ, - впервые глянул Юрий на рукопись, которую сжимает в пальцах. - Я же точно помню! Та рукопись, про которую ты у меня всё время канючил, была без названия. Эта же наоборот - с названием, но без начала.
   - Откуда в ней нарисовалось название? - ничего не понял "писака".
   - "Мёртвый дед" она называется...
   - "Мёртвый дед"? - недоумённо повёл бровями "писака". - Никогда не слышал о таком заголовке! Аллочка, это случайно не ты его "нарисовала"?
   - Ну, вообще-то, да, - нехотя пожала та плечами. - Это моя рукопись. А что?
   - Но ты же ни разу мне её не показывала!
   - Дак я её только что "нарисовала". Там, в доме, когда должна была делать уборку. Я решила с ней повременить, потому что мне пришёл в голову сюжет про то, как время откорректировалось. Прошлое двух или трёхдневной давности.
   - Дай-ка сюда, паренёк? - протянул "писака" руку. - Я хоть прочитаю перед смертью. Авось успею дочитать до конца и не умереть в это время...
   - Не умереть от скуки? - протянул Юрий ему рукопись. - Ты что, сам не знаешь? Это, как день сурка. Каждый следующий день - как отредактированный вчерашний.
   - То есть, вы с Аллой считаете, что в рассказе банальная тема, которая слишком часто используется? - пытался "писака" как-либо возразить Юрию. - А сами просите, чтобы вас перебросили на день - на два назад. Видите ли, друзья мои? Я не могу физически переносить в будущее, либо в прошлое! Хочу просто, чтобы вы уразумели. Могу только переходить из своего мира (из того, в котором мы с вами сейчас находимся) в ваш мир. Например, в своём мире я бессмертен. - Юрий хотел его перебить, но "писака" сделал ему знак рукой, чтобы не встревал. - А если вы хотите выйти сейчас вдвоём из этого дома... Вернее говоря, спуститься с чердака и осмотреться вокруг, чтобы убедиться в том, что вы не находитесь в моём личном городе, то, если вам вздумается подняться на этот чердак ещё раз, я там буду лежать уже мёртвым. Так что подумайте хорошенько. Может, пока я живой, вам будет житься лучше, чем наоборот?
   - Пока ты живой, - откровенно признался Юрий, - фигня какая-то происходит.
   - Ну что ж... Мне, в принципе, и самому не хотелось гибнуть... Хотелось бы успеть дочитать до конца этот рассказ... Но, так уж и быть, спуститесь из чердака, чтобы осмотреться. Выясните, что там за город вас окружает. А я в это время пока ознакомлюсь с рукописью. Вдруг, случится так, что Юрий окажется неправ и я не засну от жутчайшей скуки... То есть, если уж я и засну, то могу и не проснуться.
  
   Ссылка на "Мёртвого деда" - http://samlib.ru/u/utkin_a_a/nevid-1.shtml

Вторая глава

  
   Потом они спустились с чердака, выяснили, что это их город, а не земля, заколдованная "писакой". И Алла предложила вернуться назад на чердак. Благо, что Юрий не заметил то, что за спиной она прячет какую-то деревяшку.
   Они поднялись на чердак и не просчитались: "писака" действительно выглядел как бездыханное тело. Так что Юрий собирался спускаться уже вниз, если бы Алла его не остановила:
   - А ты не боишься, что он восстанет из мёртвых? Ты ведь видел: ему ткнули ножом в левую половину грудной клетки... Ткнули по самую рукоятку...
   - Да ладно, поверила тоже! Это я специально... То есть, мы с ним. Просто присобачили рукоятку, а лезвие перед этим отломили. Ну, хотели тебя разыграть.
   - А я что-то не разыгралась! - буркнула она и неожиданно вытащила из-за спины осиновый кол. Размахнулась им, как следует...
   - Стой! - прокричал ей Юрий.
   - Ну, что ещё?! - гневно зыркнула на него она.
   - Ведь это же не вампир!
   - А я попробую все средства против нечистой силы. Поверь, у меня есть серебренные пули против оборотней, потом сожжём его на костре, и так далее и тому подобное.
   - Ну, хорошо. Только, знаешь, что?
   - Ну, что! Что ещё! Чё ты тормозишь меня всё время?..
   - Просто я хотел тебя предупредить. Ну, у меня в одном рассказе есть сюжет про убийцу вампиров. Он размахнулся молотком, чтобы ударить по осиновому колу, но врезал себе по пальцу, долго бегал и выл, а вампир в это время успел напасть на него и выпить всю его кровь.
   - Хочешь, чтобы я по пальцу себе не врезала?
   - Ну, да. Соблюдай осторожность.
   - А чего её соблюдать? - усмехнулась девушка. - Уже же всё закончено... Осталось только добить эту мразь. Ну, крест на ней какой-то поставить.
   - Просто я именно сейчас очень сильно опасаюсь, чтобы ничего такого не стряслось... Никакой форсмажорной ситуации. Помнишь, как сказал "писака"? "Два шага всего осталось до финиша... Эх, что ж вы так сплоховали и не дошли?" - Перед тем, как пытаться останавливать замахнувшуюся осиновым колом Аллу, ему резко вспомнилась та "писакина" выходка, когда он обезьянничал, изображая перед ним вампира, который способен упираться ногами в потолок. Он пообещал, что отомстит Юрию и вот, именно сейчас так странно совпало, что Алле взбрело в голову испробовать на бездыханном "писакином" теле все средства против нежити. Однако, начать она решила именно с осинового кола, а не с чего-то ещё. Не с той же серебренной пули.
   - Хорошо. Я буду стараться. Ну, по крайней мере, я тебе обещаю.
   И она действительно постаралась сосредоточиться. Хорошенько прицелилась, чтоб можно было размахнуться ещё сильнее, чем в предыдущий раз. И ударила остриём кола лежащему на полу чердака покойнику прямо в грудь. Но Юрий всего этого не видел, потому что, когда Алла размахивалась, то так заехала ему в лоб тупым концом кола, что Юрий аж отлетел в сторону, и даже перекувыркнулся как тот акробат. Тот, которым он обозвал "писаку".
   Видимо, у неё нечаянно это получилось, но, когда Юрий поднимался на ноги и поворачивался, чтобы её отчитать (мол, видишь, что ты наделала, а я тебя предупреждал об осторожности), то у него чуть глаза на лоб не полезли. Дело в том, что вместо Аллы стоял "писака". Соответственно, Алла лежала на его месте и из левой груди девушки торчала рукоятка ножа, якобы "присобаченная" двумя шутниками. А "писака", только и знай своё дело, как тыкать окровавленным остриём в девушкину грудь, и тыкать. Со стороны этот идиот больше всего был похож на гастарбайтера, орудующего ледорубом и слишком лениво скалывающего с асфальта ледяную корку.
   - Что ты выделываешь, негодяй... - неожиданно провопил Юрий. Он должен был потерять сознание от увиденного, но, дело в том, что этот вопль сам вырвался у него из груди. Вернее говоря, изо рта.
   - Это самозащита! - пытался перекричать его "писака". - Самозащита!
   - Зачем ты... Гадство... - потерял Юрий дар речи, так как не знал, что теперь делать: сбылись самые худшие опасения.
   - Да вот, - тут же принялся "писака" оправдываться, как нашкодивший пацан, - пока ты не видел, я сразу резко подскочил, выхватил у неё кол... Ну, так, чтобы она не успела его в меня воткнуть... Ну, и, короче, воткнул в неё - сначала свой нож, но не фига не помогло, поэтому потом колом её начал тыкать ей в сиську. Ну, короче, не подыхает, всё равно! Надо сгонять за её пушкой! Точняк, да, пацан? Не знаешь, где она пушку с серебренными пулями держит? Сгоняй, будь другом! Принеси? А потом, если не поможет, то мы её с тобой сожжём.
   Но Юрий весь "писакин" монолог не слышал - он грохнулся в обморок.
   - То есть, ты тоже симулируешь, да, как и она? - всё делал вид "писака", что потешается. - Изображаешь из себя умершего! Классно кстати получается. И у тебя в смысле и у неё.
   Потом, когда Юрий пришёл в себя, то он поднялся, чтобы убедиться, дескать безумное видение исчезло и на полу чердака лежит "писака", а не его девушка Алла, но не тут-то было: "писака" уже стоял перед Аллой на коленях и расстёгивал ремень.
   - Что ты делаешь, мерзость!
   - А чё это ты притворяешься! В общем, я решил тебя хоть как-то растормошить.
   Юрий от отчаяния схватился за голову и простонал: "Что же мне делать, Господи? Как избавиться от этого лукавого!"
   - Что тебе и было велено, дубина! - последовал немедленный ответ от "писаки". - Уничтожить рукописи!
   - Что уничтожить, - взглянул Юра на него, как на какое-то ничтожество, которое ещё и открывает рот. - Это же её рассказ...
   - Свои! Свои рукописи уничтожить!
   И Юра, словно его безумно осенило, стремглав понёсся из чердака в дом. Благо, что это был не дом "писаки", а его собственный.
   Когда он ворвался в свою комнату, то тут же принялся всё ломать и крушить. Он обратил внимание на "писаку", который мчался за ним следом, как собачий паршивый хвост, и, когда Юрий разрушал у себя в комнате что-либо, имеющее отношение к творчеству, "писака" всё время стоял у него за спиной и... Так странно выглядит, словно является кукловодом и дёргает Владивостоцкого за ниточки, как марионетку. Первым делом Юрий, конечно, разбил свой компьютер. Потом жёг кипы рукописей. "Писака" скоренько подавал ему, то зажигалку, то цинковое ведро, то канистру с бензинчиком...
   Причём, в следующий раз, когда Юрий обернулся, чтобы ещё что-то взять у этого человека, который напоминает собой Юриного близнеца-брата, то, вместо "писаки" он увидел перед собой Аллу.
   - О, - суетливо обрадовался Юра, - срабатывает! Ну-ка почесали быстро на чердак!
   - Стой, подожди, - кричала едва поспевающая за ним Алла. - Я хочу тебе что-то сказать!
   - Некогда-некогда! Потом скажешь!
   Он пулей взлетел на чердак и... Тело Аллы с растерзанной, превращённой в кровавые лохмотья, левой грудью, лежало всё на том же месте, где до этого лежал "писака". Причём, лежало оно не просто так: домашний халатик, в котором Алла занималась мытьём полов, был не просто расстёгнут, а задран аж до самой головы. То есть, лицо девушки было прикрыто и не было понятно, Алла там или не Алла. Юрий даже хотел поднять полы халата, чтобы самолично убедиться в том, что это какой-то муляж... Ну, вместо бездыханного тела его девушки там лежит манекен. Но произошло что-то, более неожиданное, чем случившееся перед этим.
   Юрий очень резко обернулся, поскольку сзади на него упала тень, из-за лучей солнца, идущих через настежь распахнутую чердачную дверь. Просто он совершенно точно был уверен, что сзади него стоит "писака", потому что, судя по приблизившейся тени за его спиной, кто-то к нему подошёл.
   Дело в том, что за спиной Юры стоял тучный милиционер, который отдал под козырёк сразу, как тот обернулся.
   - Гражданочка, - начал милиционер свою дежурную речь, вытирая со лба рукавом пот, - пройдёмте к машине.
   - Что?! - просипел Юрий. - Какая "гражданочка"?
   - В противном случае, я буду вынужден надеть на вас наручники.
   Юрий недоумённо уставился на Аллу.
   - Я именно это и хотела сказать, - появилась у ней возможность хоть что-то ему объяснить. - То, что ты похож на моего двойника, а "писака" откорректировал наше прошлое.
   - Что-что он сделал?!
   - Ну, так, будто убивал девушку колом не он, а она же сама. Ну, то есть, короче, на тебя всё падает: и изнасилование и убийство и...
   - Что падает?
   - Обвинение. Ну, ты же сам понимаешь: я - настоящая Алла, а ты... Ты - "писака". До этого в тюрьме сидел, а теперь тебя нашли и опять - срок накинули. Тебя, то есть, в мужскую тюрьму отправят. Ну, к мужикам!
   - Что... - запинался Юрий, - что ты несёшь?
   - Гражданочка, ну, вы идёте? - поторапливал его оперативник. Хотя, почему "его"? Юра в это время впервые посмотрел на ноги и увидел, что одет в женский халатик... Потом он маленько полапал себя за груди.
   - Я говорю, - ответила Алла на заданный вопрос, - что он поволок бы тебя силой, если б ты до этого не был превращён в Юрку, в моего чувака. Наверно, "писака" ещё не до конца откорректировал твоё прошлое. Потом в милиции все поймут, что ту бабу убивал не Юрик, а её сестра-близняшка. Ну, в смысле, тройняшка. Третья сестра, если учитывать, что я вторая. Понял, про что я объясняла? И вот, когда они это поймут, ты уж мне поверь, тебе хорошенько поплохеет.
   В то время, пока милиционер сопровождал девушку, идеально похожую на Аллу (прямо с таким же животиком, как у неё), которая всё продолжала стоять на чердаке и провожать уходящих взглядом, ей порою даже казалось, что сзади её "тройняшки" идёт не милиционер, а уже четвертая по счёту Алла. А, когда эти двое подходили к милицейской машине, то из машины выскакивал старик (тот, которого она запомнила, как он выглядел, когда плёлся по морскому берегу, казалось, уже на последнем издыхании; и одет он был в валенки, ватные штаны, телогрейку и шапку-ушанку) и пытался докричаться до Аллы своим визгливым голосом; так, словно ему казалось, что Алла слишком далеко от него стоит и может ни капельки не расслышать.
   - Что ты зенки на меня свои вылупила? Думаешь, что я там не спрятался в кустах и не подсматривал за тем, как вы сбрасываете с себя купальники, а припёрся вместо этого сюда? По-твоему, ту никчемную рукопись стырил именно я? А, может, они? - показывал старик большим пальцем на милицейскую машину. - Ты умишком-то пораскинь! Ведь это они тогда вечером приехали к вам на пляж и начали там беспредельничать! А? А на воре и шапка горит! Так, что зря ты написала эти свои глупости про мёртвого деда... Думала, подменишь рукопись - никто и не заметит?
   Что интересно, одновременно у трёх Алл халатик был расстёгнутый и животик торчал наружу. Если бы это было не так, то наверняка старик, или арестовавший "Юрия" оперативник, кому-либо из Алл не преминули бы сделать замечание. Попросили бы прикрыться. По крайней мере, оперативник точно должен был прикрыть... Вернее говоря, полностью накрыть какой-либо тряпкой обезображенное бездыханное тело, оставшееся на полу чердака. А не только монотонно сопровождать к своей машине задержанную. Так, словно он бесчувственный робот, а не человек в милицейском мундире.
  

Третья глава

   Когда Алла спускалась с чердака, то халатик перед этим, конечно же, застегнула. И получилось так, что именно застёгивание её домашнего халата сыграло с девушкой злую шутку. Или не застёгивание, а то, что она хотела как можно быстрее отсюда улизнуть, пока у неё есть на то хоть какая-либо возможность. Потому что бездыханное тело её стопроцентной копии осталось лежать на полу чердака.
   После того, как уехала милицейская машина, Алла пожала плечами и решила спуститься в дом, чтоб собрать свои вещи, да отчаливать. После всего того, что она увидела (например, Юрия, который прямо на её глазах превратился в её собственное зеркальное отражение), её уже не удивляло это девичье бездыханное тело, оставшееся лежать на полу чердака. Тот милицейский, который только что поднимался на чердак, даже слова ей не сказал. Поэтому, по прикидкам Аллы, тут одно из двух. Либо этот милиционер носит липовое удостоверение сотрудника и "писака" его вызвал сюда специально - чтоб арестовали Юрия, либо он настоящий милиционер и в таком случае сюда скоро приедет какая-нибудь следственная группа. Так что, в любом случае, задерживаться здесь надолго нежелательно.
   В прошлый раз Алла и Юрий спускались с чердака и убедились в том, что находятся во Владивостоке, а не в том пустынном городе, в котором были до этого. Так что, если это Владивосток и сюда в скором времени прибудет следственная группа, то Алла попросту не сумеет никому объяснить, как получилось, что мёртвая девушка и она имеют одно и то же лицо. Что сможет ответить Алла, если ей начнут задавать такие вопросы? Ответ сам собой напрашивается: эта мёртвая девица давеча была сестрой-близняшкой Аллы. Но, поскольку Алла у своих родителей единородный ребёнок, то она не сможет дать внятного ответа ни на единый вопрос. На все те, которые невольно напрашиваются сами. Самый лучший выход из сложившейся ситуации - побыстрее отсюда слинять. Но в первую очередь - застегнуть халатик.
   Мысль о том, чтобы быстрее его застегнуть, пришла к девушке в тот момент, как она услышала приближающийся вой милицейских сирен. Спуститься в дом она уже не успеет. Надо быстрее застёгивать пуговицы, спускаться по лестнице и спрятаться где-нибудь неподалёку. Вдруг, эта машина с включённой милицейской сиреной проедет мимо?
   И девушка так засуетилась, что даже не обратила внимание на то, как вой сирен затих в одно мгновение. То есть, по проезжей части, с краю которой стоял Юрин дом, никакая машина с невыключенной сиреной больше уже не ехала. Алла заметила это только тогда, когда с чердака уже спустилась и принялась осматриваться по сторонам, искать то место, куда она может спрятаться.
   "Он что, прочитал мои мысли? - подумала про себя Алла, с опаской выглядывая из-за угла дома, не едет ли кто по дороге, - и почувствовал страх, поэтому остановился, чтобы притаиться?"
   То, что сирена больше не завывала, позволило девушке выйти на проезжую часть и немножко пройти в ту сторону, в которую должна была направляться машина с сиреной, если учитывать, что машина должна была ехать мимо и не припарковываться перед воротами Юриного дома. Планы у этой девушки, одетой в один домашний халат, были такие: проголосовать и на остановившей машине доехать до своего дома. Там она возьмёт деньги. Столько, сколько нужно для оплаты этой поездки.
   В общем, как только она застегнула свой халат, спустилась с чердака, да вышла на проезжую часть, чтобы проголосовать и доехать на попутке, то ей в голову вдруг пришла одна довольно странная мысль: "Подожди-ка! А сколько примерно часов ты собиралась здесь проторчать да прождать, что, хоть одна машина, да появится?" Она почему-то была уверена, что ни единой машины в полосе дороги просто так не появится. Даже при том необычайном обстоятельстве, что девушка простоит подле этого краю дороги не один год. Дело в том, что город, который сейчас её окружает, совершенно пустынен. Люди-то, конечно, в нём появятся, но не раньше двух с половиной лет. Во всяком случае, именно так ей объяснял "писака". В том времени, в котором в данный момент пребывают горожане, всё ещё тянется ночь.
   То есть, Алла не знала, что ей сейчас делать. Может, продолжать стоять с краю дороги? Нет, необязательно. Наверняка, эта мысль, которая её посетила, уж слишком ошибочна. Поэтому девушка пошла пешком. Она не хотела терять хотя бы самой маленькой надежды на то, что её окружает не пустынный город, и машина рано или поздно появится, и Алла сумеет наконец-то попасть к себе домой.
   Насколько она понимала ситуацию, то люди в такой город (в тот город, о котором она подумала) попадают по ошибке, либо по недоразумению. Это своеобразный город-двойник. Те, кто в нём оказались, тем или иным способом, обычно стараются где-либо схорониться, чтобы переждать до утра. Если головной мозг такого человека имеет какой-то абсолютный иммунитет к охватившей весь город эпидемии бешенства, то он не останется бродить по ночи вместе с себе-подобными инфицированными. А тех, у кого есть иммунитет, как полагала Алла, раз-два и обчёлся.
   "Что же это, - размышляла она по дороге, - я себя как-то ужасно повела с Юрием, раз он превратился в моего двойника? И из-за этого у меня что-то сдвинулось в мозгу и я опять вернулась в эту сумбурную вселенную? В ту, внутри которой мне пришлось пожить какое-то время вместе с этим несносным типом. Вроде, он и похож на Юрку, как две капли воды, но такое... говно говном... И всё эти свои рукописи строчит! Как будто они ему помогают убивать время и отвлекаться от рутины совместной жизни". В то время, пока она с ним жила, она ещё подумала, что наверное этот идиот вообразил себя Адамом, а её - Евой. Почему она подумала именно так, потому что во всём огромном городе, кроме неё и этого зануды, не было больше ни единой живой души.
   "Да нет, - продолжала размышлять Алла, - я просто сама себя накручиваю. Наверняка всё обстоит совсем не так, как я себе это вообразила. Сейчас, ещё пройду два шага, ну, и услышу, как где-то вдалеке гудит мотор приближающегося авто!"
   По крайней мере, Алла была оптимисткой. Наверное, именно из-за этого её "недобитого оптимизма", из головы Аллы вылетела такая простенькая догадка, до которой не представляло великого труда додуматься. Дело в том, что она позабыла, что, перед тем, как спуститься с чердака, то откуда-то издалека до неё донеслись сирены приближающихся милицейских машин. Иначе она так не заторопилась бы покинуть чердак. Может, вернулась бы в дом и пожила какое-то время там. Но сейчас, поскольку она не вспомнила про эти сирены, то продолжала и продолжала себе спокойненько шагать дальше. Надежда на лучшее её голову не покидала слишком далеко.
  

Четвёртая глава

  
   Когда Юрия, неожиданным образом превратившегося в двойника своей девушки, посадили в милицейскую машину, то он очень сильно удивился. Дело в том, что сопровождавший его милиционер в машине был всего один. То есть, Юрий мог бы запросто его обезоружить и в это время из машины не выскочил бы никакой напарник. Конечно, всё это с учётом того, что Юрий должен был заранее предугадать, что данный милиционер арестует его в одиночку. То есть, поведёт себя, как полностью недалёкий человек. Юрий даже сейчас сидит один и в любой момент может выскочить из машины и смыться. Оперативник ведь толстый и за ним не погонится? Даже более того - он стрелять в убегавшего не имеет права! Всё, что сделал этот недалёкий оперативник - посадил задержанного на заднее сиденье в милицейском УАЗе, а сам уселся за руль.
   Но в том, что милиционер "недалёкий", Юрий очень сильно просчитался, потому что в то время, как ему пришла в голову эта наивная мысль о побеге, то сидевший за рулём милиционер начал ему что-то говорить. Поначалу Юрий даже не понял, что за бессмыслицу тот мелет. Дошло до него только чуть позже.
   - Наверно ты подумал, что раз я тут один, то можешь очень просто сделать ноги?
   Юрий абсолютно ничего не ответил на эту абракадабру. Мол, почему этот идиот обращается к нему, как парню, если в УАЗ он усаживал девушку?
   - Смыться именно в этот момент, - продолжал сидевший за рулём человек, - это самое нелепое, что ты можешь когда-либо совершить, во всей своей бестолковой жизни! Понял, паренёк?
   - Послушай! - не выдержал в конце концов Юрий. - Какого дьявола ты меня называешь "паренёк"? Ты действительно уверен, что у меня есть причиндалы?! И по-твоему я действительно "паренёк"?..
   - Просто, - повернулся "оперативник" к Юрию лицом, - я знаю, кто ты такой и знаю, во что конкретно ты вляпался.
   Юрий опешил от увиденного. Ему показалось, что милиционер и "писака" на какое-то время поменялись друг с другом лицами. Это было просто невероятно: поскольку Юрий был худым, то и "писака", соответственно, тоже. А милиционер был наоборот тучным... Либо такой ещё вариант: "Писака" загипнотизировал Юрия и, поэтому, сидящий на заднем сиденье задержанный видит не то, что существует в действительности. Точно так же Алла увидела их старого-знакомого старика, в то время, как Юрий никакого старика не видел.
   - Ну, я надеюсь, ты понял, как далеко всё зашло? - продолжал этот тучный милиционер с "писакиным" лицом разглагольствовать.
   - Послушай! Я не понимаю, чего ты от меня хочешь...
   - Хочу, чтобы ты всё-таки одумался и перенёсся во времени. Туда, куда я тебе предлагал давеча. То есть, я бы конечно сам тебя перенёс, но ты зачем-то позвал Аллу и устроил какой-то никому ненужный концерт. Хотя, глупости ты начал совершать ещё задолго до самого "концерта".
   - Вместо того, чтоб подняться на чердак, - усмехнулся Юрий, - вошёл в свой дом, увидел, что там "заперта" моя девушка и всё испоганил. Так?
   - Просто, - не хотел "писака" продолжать с ним эту занудную пикировку, а побыстрее переходить к делу, - для того, чтобы переместить тебя на тот пляжик, где мимо вас с Аллой проходил старик... Вернее говоря, для того, чтобы вы с ней опять не начали к нему цепляться, а, как ты говорил, "отредактировали минувший день сурка", прожив то мгновение правильно, а не как попало... Так вот, для этого ты должен подписать одну бумагу, что, мол, не имеешь никаких претензий. И я тут же перенесу тебя на день-два назад. Ну, так как? Решайся. Если можно, то побыстрее. Не раздумывай слишком долго. Поверь, сейчас, в твоём идиотском положении, о чём-либо думать или орать в мой адрес что-либо новое, чудовищно бессмысленно.
   - Ладно, чувак, договорились, - сделал Юрий беззаботный вид. - Давай мне эту, свою бумагу.
   "Писака" ему тут же подал. Ну, у милиционеров всегда подмышкой находится какая-нибудь папочка и в ней аккуратно сложены разные там бумажки... Так вот, зря Юрий поддался на "писакину" провокацию... То есть, то, что произошло с Юрием дальше, он расценил именно как провокацию. Дело в том, что Юрий действительно отправился в прошлое... Но отправился он так странно, как будто "писака" невинно перепутал даты и, вместо прошлого двухдневной давности, перенёс Юру аж в самое его детство. В то далёкое время, когда Юрий ещё не успел поменять метрики в паспорте и свою детскую фамилию (Облаков) исправить на "Владивостоцкий". Причём, фамилию он оформил именно через "ц". Ему в тот момент почему-то подумалось, что, если он предложит вариант "Юрий Владивостокский", то в паспортном столе никто не воспримет его всерьёз. Над ним могут посмеяться: "А если бы ты жил на улице Ленинской, то переименовал бы себя в Ленинского, что ли?!"
   Так вот, когда "писака" перенёс Юрия в "безоблачное босоногое детство", то наверное он опять "подкорректировал прошлое". Получилось так, что город Чердак существовал уже тогда - ещё аж в то время, когда Юрик только в школу ходил. Ну, во всяком случае, Юрию зато удалось точно узнать, что это за странная вселенная, в которой находится город Чердак. То есть, такая странная, в которую идут электрички, а назад никакой транспорт не возвращается. Именно это больше всего настораживало Юрика: мол, дескать, что же это за такой сумбур? Разве в объективной реальности такое бывает? Но, как он позже выяснил, такое действительно бывает...
   Почему "действительно", потому что Юрик перенёсся не во Владивосток, а именно во всё тот же Чердак. Юрию даже странным образом показалось, что в его теле находится не он сам, а его будущий ребёнок. Конечно, за той небольшой разницей, что Юрий не мог сказать с полной уверенностью, кем станет его будущий ребёнок - девочкой или мальчиком. А то там, куда попал Юрий, было двое - мальчик и девочка.
  

Февраль 2015 года.

  

Часть третья

Мистический пистолет

1. Высшие зомби

1

  
      Обычно Юриик не любил заходить в старые-нежилые дома, но он подслушал чей-то разговор по телефону и решил, что в том пустынном одноэтажном бараке, про который по телефону разговаривали, можно неплохо поживиться. Конечно, он догадывался, что подслушанный им телефонный разговор, может являться обыкновенным трёпом и не обязательно верить на слово неизвестным ему людям, но решил зайти на всякий случай в этот барак и проверить: а вдруг он действительно сможет в нём найти что-то интересное.
      Как Юриком и ожидалось, здание было наполнено мусором. То есть, специально пытаться в нём что-либо найти - бессмысленное занятие. И он уже собрался выходить из этого старого барака, как случайно наткнулся на этот пистолет. Юрику даже поначалу показалось, что пистолет ненастоящий. Тем более, что он лежал в горах детских игрушек. Наверняка такой же кукольный и сделан для стрельбы из пистонов. Так, что паренёк собрался через него уже перешагивать и выйти на улицу, как, вдруг, в голове что-то у него щёлкнуло. Всё-таки он решил наклониться и поднять.
      По весу пистолет не был похож на игрушку для детей. Юрик даже вытащил из него магазин. Просто, чтобы проверить, есть ли внутри него патроны или нет, будет он стрелять или не будет. Патроны в магазине наличествовали. И Юрик вставил его назад в рукоятку и деланно прицелился. Дескать: не пострелять ли по бутылкам? Но не для этого он входил в дом. Юрику больше желалось бы продать эту "пушку" и получить за неё деньги. То есть, чтобы побыстрее отдать долги.
      Юра, конечно, предполагал, что пистолет может принадлежать преступникам. И он не зря так случайно наткнулся на телефонный разговор (позвонил через уличный автомат и, как будто с телефонной линией что-то случилось, услышал через трубку, как двое мужиков о чём-то беседуют), потому что Юрика постоянно черти куда-то заносят. Но у него в голове не укладывалось: какой дурак будет оставлять оружие на самом видном месте. А что, если в этот барак залезет второй такой же дурак? Например, захочет облегчиться и тут же найдёт эту улику, чтобы сильно обрадоваться: "О, кто-то кого-то замочил и бросил "пушку"? Наконец-то я могу хоть чем-то помочь полицейским. С детства мечтал быть милиционером и ловить бандитов".
      То есть, когда Юра Облаков выходил из здания, то он не задумывался не только над тем, чтобы отнести этот пистолет в полицию, но даже не вспомнил про перчатки. Про то, что, если пистолет может принадлежать преступникам и они работали в перчатках, то он будет первым, кто оставит на нём свои отпечатки пальцев.
      Поскольку Юрик поднял пистолет, находясь за углом, и сейчас огибал этот угол, за поворотом которого находилось крыльцо с болтающейся на одном шарнире входной деревянной дверью, то он совершенно не ожидал, что дверь эта будет закрыта. Наверно кто-то специально её закрыл и задвинул засов, потому что всё, что с Юриком сейчас происходит, чей-то розыгрыш.
      Юра пожал плечами и двинулся в обратную сторону. Он вышел из коридора, ведущего к входной двери, чтобы опять обогнуть этот угол и попытаться вылезти через окно. Если его кто-то и разыгрывает, то, скорее всего, они привидения, обитающие в подобных старых-нежилых домах. Насколько понимал Юрик, то привидения тупые. Например, в данном случае они не понимают, что в окнах выбиты решётки и, чтобы подпереть дверь снаружи дома, нужно успеть так же догадаться заколотить окна досками. То есть заколотить внутри дома; конечно, если "привидения" действительно обитают внутри. Не снаружи, а именно внутри, так как снаружи доски выбить легче. Потому что, чтобы выбраться из дома, придётся гвоздодёром воспользоваться. Ну, не будешь же ты тратить "маслята" на какие-то паршивые доски? А гвоздодёр в этих кучах мусора вряд ли сыщется. Так, что Юрик, пока будет их перерывать, успеет здорово наглотаться пыли.
      Как только Юрик обошёл угол, у него чуть глаза на лоб не повылазили. Дело в том, что он сильно ошибся насчёт выбитых решёток. В оконных проёмах действительно торчали решётки, но не деревянные, как изначально предполагалось, а металлические. То есть простые прутья, сваренные крест-накрест и в клеточку; как в тюрьме. И как это он раньше не обратил внимание на то, что в окнах данного барака металлические решётки?
      Юре ничего не оставалось, кроме как вернуться к той деревянной двери, которая остановила его первая. Не дай бог на этот раз она окажется металлическая? Не делать же подкоп! Это просто какая-то ерунда...
      Покуда длины коридора хватало для того, чтобы разогнаться, то Юрик расчистил дорожку от кирпичей и полиэтиленовых пакетов. Он разбежался и толкнул ногой в ту часть, где, между щёлочек, через доски, просвечивался засов. Естественно, пробить эту деревянную-туалетную дверь Юре удалось не с первого удара, потому что перед тем как начать расчищать коридорчик, он пытался плечом её выдавить.
      Что интересно: когда Юрик занимался всей этой беготнёй и прыжками, он не додумался поставить свой пистолет на предохранитель или хотя бы отложить его в сторонку, чтобы курок не задеть ненароком и тот не "шмальнул" бы Юрику по яйцам. Он ведь проверял уже его на пригодность: выстрелил один раз в стену? Пушка так грохнула, что у пацана едва не заложило уши. И была такая сильная отдача, что Юрик чуть не шлёпнулся на задницу: там как раз лежала доска с торчащими из неё гвоздями. Пистолет он засунул за пояс и, словно забыл про него.
      Когда он вышиб дверь, то первым делом по сторонам осмотрелся. Естественно, вокруг никого не было. Только потом он посмотрел на дверь...
      - Чёрт, - проворчал он. - И как же это я сразу не заметил?
      Дело в том, что на двери чем-то багровым была выведена надпись: "ЭЙ ВАФЛЁР, СТРЕЛЯЙ ОСТОРОЖНЕЕ, ТЫ ЧУТЬ В МЕНЯ НЕ ПОПАЛ! СКАЖИ ЕЩЁ СПАСИБО, ЧТО ЗАДЕЛО РИКОШЕТОМ. Я БЫ ТОГДА ТЕБЕ, НЕДОУМКУ, ЭТОГО БЫ НИ ЗА ЧТО ПРОСТИЛ!" Ниже, видимо, стояла подпись: "Я - ВЫСШИЙ". Судя по всему, написано было кровью. И, судя по всему, надпись была очень давно сделана. Наверное, - подумал про себя Юра, - кровь принадлежала свинье. То есть, он не боялся того, что увидел. Хотя, и понял, что он не ошибся насчёт привидений - завсегдатаев любого дома, в котором вот уже несколько лет не живут. Значит, это привидение Юрику такое написало? Что ж, а оно с юмором.
     

2

     
      Удобная штука - пистолет. Теперь пятнадцатилетний паренёк может ходить по улицам своего города спокойно, и не опасаться, что двое придурков-старшеклассников опять его остановят и начнут по карманам шариться - искать деньги на "травку". Теперь, если отморозки "наедут", он первым же делом вытащит "ствол". С таким видом: попробуй-ка, сперва вот это отбери. Но улицы, каким-то странным образом, были пусты. Даже дети во дворе не игрались. Хотя, уж от кого - от кого, но от детворы Юрку всегда никакого продыха не было. Бывает, пишет в тетрадке черновик какой-нибудь повести, окна распахнуты настежь, потому что пот с юного писателя катится крупными "градинами", но под окнами такой противный писк, как будто чайки дерутся из-за рыбины или (Юрию такое сравнение больше нравилось) повар по двору гоняется с тесаком за свиньями. Видимо, он же на двери и оставил Юрику своё послание.
      Конечно, долги ему никакие отдавать не надо. На самом деле, Юра хотел издать какую-нибудь книжечку небольшим тиражом. Просто ему хотелось издать свою собственную, да пораздать по друзьям. А то часто кто-нибудь недоумевает, зачем молодой парень сидит дома: не играет целый день в футбол (тупо не пинает мяч об стену, как делают многие лоботрясы в его возрасте, у которых с девицами не клеится) или не посещает тренажёрные залы. Про долги он подумал с кондачка, а не после того, как прошёл со своей "пушкой" полкилометра и не обмозговал как следует. Он подумал, что должен деньги тем двум дубинам, которые прошлый раз чуть его не избили и пообещали, что, если в следующий раз "бабок" не будет, то они сделают его калекой. "Тогда-то уж тебе точно достанется", - каждый раз обещали они ему на будущее и так часто повторяли, что Юрок не только начинал их побаиваться, но и реально свыкся с той мыслью, что он им действительно что-то должен. Поэтому первое, о чём он подумал, взявшись за рукоятку пистолета (он даже не знал, как тот называется - не разбирался в марках стрелкового оружия) и ощутив, что тот не по-детски весит, это, что тут же его продаст и сможет откупиться от двух верзил: "После этого они больше уже ко мне не пристанут. Сначала я им пригрожу, потом незаметно для них продам; спрошу "сколько там копеечек я вам должен", отдам все вырученные деньги и кривенько так усмехнусь: "Я разбогател, уроды, и эти копейки для меня - не деньги. Нате и подавитесь".
      После этого он сможет продолжить ухаживать за своей девушкой. Потому что, когда все видят, что два гопника чморят какого-то лоха, то ему (лоху) неудобно продолжать названивать своей знакомой по телефону (всё время, как только Юрик набирается духу и пытается ей позвонить, случаются какие-то подлянки; сегодня например он снова звонил девушке, но попал на двух каких-то ребят - от них он про этот барак и подслушал) и он (лох, которого достают гопники) всеми силами хотел бы отложить свою романтику на потом. Наверно, именно из-за этого его хотения и происходят такие подлянки с телефонной линией. Почему происходят - потому что, если Юрик звонит своей девушке, за которой ему хотелось бы поухаживать, то, чтобы у них начинал правильно клеиться разговор, ему первым делом необходимо ей объяснить ту причину, благодаря которой двое гопников его травят насчёт денег. Вот, чего он меньше всего хотел кому-либо объяснять, это причину. Почему - потому что, чтобы её объяснить, на это и двух слов не потребуется. То есть, если Юрик, при общении с девушками, двух слов связать не может, то, если бы он пытался своей знакомой что-либо таковое объяснить, то он немедленно поборол бы в себе эти комплексы "немногословности". Он бы сказал: "Один из двух уродов уговаривал меня, чтобы я у него отсосал. Ну, тогда бы они больше не клянчили у меня деньги на травку. А я - возьми, да и поведись! Поняла, почему те уроды меня травят? Если поняла, то давай начнём с тобой тусоваться. Тогда все увидят, что я нормальный пацан и уроды со временем про меня забудут".
      Поскольку двое "торчков" Юрику по дороге не встретились и он благополучно добрался до своего района, то теперь у него был превосходный повод: не звонить своей девушке на домашний, а войти прямо к ней в квартиру. Хорошо, если она будет одна. Тогда он покажет ей свой пистолет. Мол: "видела? Я нашёл его на улице, собираюсь отнести в милицию. На улице вообще никого нет. То есть, меня никто не видел. Ты не против, если ты будешь свидетелем, если что?" Если она промолчит на всё то, что он ей сказал, то он так же "немногословно" выйдет из её квартиры, и... Главное он уже сделал: произвёл на девушку впечатление. Нет, он, конечно, может всю эту хрень выдать ей и по телефону, но - поставьте себя на его место: кто поверит вам в то, что у вас боевой пистолет, на который вы не имеете лицензии, так как нашли его, чисто случайно, в каком-нибудь старом сарае? Такую "находку" лучше показывать лично. Ну, конечно, если у вас хватит на это духу и, если вам кажется, что вы поссорились со своей девушкой, так как у неё все возможности подозревать вас в том, что вы, как это сказать, нетрадиционной сексуальной ориентации.
      Он уже подходил к подъезду в многоэтажный дом своей девушки. Он уже настраивался на то, что дверь будет закрыта на кодовый замок и, поскольку на улицах нет никаких людей, то так он часами может простоять под дверью. И то, что он собирался показать ей лично, придётся словесно "разжёвывать" через домофон. А это будет - ох как нелегко. Девушка Юрика ещё более неразговорчива, чем сам Юра во время общения с противоположным полом. Конечно, если есть что-то физическое, то разговаривать совсем уже легко и просто. Если физики нет, то - о чём говорить? О какой-нибудь лирике? О духовном. Или пытаться рассказывать друг другу о своих чувствах? Вот уж, что было бы, ну совсем глупо. Нелепо. - Именно поэтому поговорить им, казалось бы, ну совсем не о чем.
      Итак, он уже подходил к её подъезду. Издалека Юрик не мог определить, закрыта дверь в подъезд или есть какая-то крошечная щёлочка, как в его собственном подъезде, поскольку дверь не всегда закрывается в нём плотно и, если дёрнуть за ручку, то та легко откроется без использования домофонного ключа. Только, подойдя ближе, он очень сильно обрадовался. Потому, что дверь их подъезда была точно такая же, как и в его доме; то есть, плотно не закрывалась и электромагнит не блокировал эту дверь. Он радостно её распахивал, как в этот момент с Юрой опять что-то странное произошло и теперь он стоял перед дверью, прочно закрытой на кодовый замок.
      Если бы то, что произошло с Юриком перед этой дверью, происходило бы с ним впервые, то он бы мог себе что-нибудь вообразить. Например, он мог подумать о том, что сходит с ума, потому что секунду назад ему показалось, что дверь на кодовый замок не закрыта. То есть, это была галлюцинация - так бы он подумал. Но вся разница в том, что это не первый такой случай. Когда он находился внутри старого барака, то у него тоже что-то щёлкнуло в голове. Так же, как сейчас. "Наверно, прошло какое-то время, - подумал Юра, - потому, что в прошлый раз кто-то успел починить деревянную входную дверь (привинтить второй шарнир), задвинуть её на засов и успеть зарешётить окна. Я ведь точно помню, как подходил к тому бараку. Решёток на окнах никаких не было. А сейчас - что произошло за это время? Дай-ка вспомнить". И он начал копаться в своей памяти, потому что чувствовал: что-то такое в его памяти было.
     

3

     
      Юрину девушку звали Людой. Она действительно была одна, но не бодрствовала, а спала. Она часто лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, и пыталась убивать время. Разбудил её звонок домофона, она нехотя встала, подошла и нажала на кнопку, как всегда ничего не говоря.
      - Это я - Юра, - замямлило что-то из динамика. - Ну, мы с тобой как-то давно общались. Ну, по телефону. А потом я... Это... Ну, в общем, затих.
      - А чё ты мне не по телефону... - попыталась та промычать что-то в ответ. - Ну, не позвонил. Или ты перепутал и думаешь, что это типа тоже телефон?
      - Со мной странное что-то случилось, - честно признался Юра. Он так чудно себя чувствовал, что у него даже из головы вылетело то, зачем он хочет напроситься к ней в гости. - Представляешь?! Я сейчас стоял перед дверью в твой подъезд: она была открыта. Я пытаюсь войти, но тут что-то происходит и я опять стою перед той же дверью, но на этот раз она закрыта. Вот. И поэтому я звоню в домофон. А так - я бы и сам легко зашёл.
      - Чего? - совершенно прослушала она всё то, что он ей пролепетал. Жалко; не удалось Юрику произвести положительное впечатление на свою девушку: первый раз произнёс длинную, грамотно построенную фразу, которую специально перед этим не заучивал, проговорил её без запинки; думал, что девушка порадуется... Но он не знал, что перед этим она спала и, видимо, не очень хорошо ещё выспалась. Поэтому всё, что он ей рассказал, ему необходимо повторять заново.
      - Ну, в смысле, тебя два каких-то недоноска всё время унижают, - продолжила Люда. - На тебя уже все пальцем показывают. А ты про какую-то дверь?
      - Ты не понимаешь!
      - Чё?.. Чё я не понимаю? - недоумённо хлопает девушка ресницами.
      - В нашем городе происходит очень много странного. Много непонятного. А ты - про какую-то ерунду! Кстати, на что ты намекаешь?
      - Я? На что намекаю?..
      - Ну, ты начала мне разгонять про каких-то "недоносков". Или отморозков? Или про то, что на меня показывают пальцем. Что они хотят этим сказать? То, что я умалишённый? Они показывают пальцем, как на чудака?
      - Нет. Это значит, что на твоём месте любой мог бы за себя постоять. Ну, ходить на секцию бокса, а не лениво лежать дома и уткнуться мордой в подушку. Ведь именно так ты всегда проводишь своё свободное время?
      - А ничего, если мне сложно их побить? Ничего, если они про меня расскажут что-то такое, чего никто не должен знать?
      Видимо, Люда очень любила долго выяснять с кем-то отношения. Её наверно хлебом не корми - только дай с кем-то погавкаться. Но, вот, Юра был полностью противоположным - гавкаться (особенно, скандалить часами) он не любил, так как считал это ниже собственного достоинства. Он считал так: "если поговорить не о чем, то будет лучше, если двое собеседников будут молчать, а не вести многочасовую пикировку. Может быть, за время молчаливой тишины, они научатся читать мысли друг друга". Но сейчас, после того что он вспомнил, Юра решил: а почему бы и нет? Почему бы не подпеть ей.
      - А чего про тебя никто не должен знать? - тут же напрягла она всё своё внимание, чтобы не прослушать. - Что же такое необычное ты можешь ото всех скрывать?!
      - Думаешь, нечего?
      - Да с такими как ты и так всё давно известно: вы трусы и сявки. Понял, тупица? Только ты одного маленького нюанса не знаешь. Жизнь тебя, видимо, этому ещё не научила!
      - Какого такого нюанса? - невольно повёлся Юрик на её брань по поводу того, что он тупица. То есть, поддался и начал пресмыкаться, как пресмыкаются многие подкаблучники.
      - Жизнь, - начала пытаться эта девица объяснять для него, как для неуча, элементарные истины, - учит простым, казалось бы, для дебилов вещам: жаловаться родителям на цепляющихся к маменькиным сынкам хулиганов! - заверещала совсем уже ошалевшая от Юриного скудоумия, девица. - Потому что, если эти дистрофики не догадаются поплакаться своим маменькам...
      - Ну, вот что, - тоже вышел Юра из себя, - с меня уже хватит!
      - Что, мамочке побежишь жаловаться?! "Ай, плохая тётя обижает маленького мальчика!" Давай-давай, беги, щенок жалкий! Трусливый и...
      - Я не могу на них никому пожаловаться, - решил Юра выдавить всё это из себя, - потому что один из них меня заставил, чтобы я сделал ему минет!
      Он всё это выкрикнул, поскольку был совершенно уверен в том, что его никто не услышит. Даже, может быть, эта разъярённая эгоистка не услышит. Ей, чтобы она успокоилась, надо будет по складам повторять, и потом стараться объяснить; как-то убедить, чтобы не вызвать к себе ещё более сильное недоверие. Но, как назло, она его услышала. То есть, повторять, да разжёвывать - незачем утруждаться. Жалко, не повезло. Так бы он ушёл: самодовольный тем, что взбешённая ляля из-за своих эмоций всё прослушала, но... Не повезло.
      - Ой, подожди, не уходи, - ещё громче завопила та. - Прости, я не хотела в таком тоне. Нет, честно, я не гомофоб.
      - Что ты ещё от меня хочешь?
      - Ну пожалуйста-а... Зайди ко мне... Я думала... Ну, что ты просто трус... Что ты боишься каких-то двух... Ну, я...
      - Я зайду, но только с одним условием. Ты готова?
      - Больше не развивать эту тему?
      - Да!
      - Хорошо. Забей. Ну, короче...
      Она запиналась, как всегда делала, когда ей не о чем было разговаривать с этим парнем. Она назвала его трусом? Она сама была трусихой. То есть, ей было бы неловко начинать ругаться именно с ним. Она бы лучше вела себя тихоней. Поэтому сейчас она сгорала от стыда, даже не понимая, что на неё нашло, какого фига она так развыступалась.
      У всех трусих так: боятся разговаривать со своими парнями, так как уверены в отсутствии какой-либо темы или необходимости развивать дальнейший диалог, но зато сразу, как только назревает скандал, то тут же откуда-то берётся то обетованное многословие, которого не было при мирной (унылой и постылой) обыденности.
     

4

     
      - Я сам не знаю, что было, - пытался объяснить ей Юра, хоть что-то. То, с чего начал. - Долго стоял под дверью, пытался вспомнить. Но так и не смог. Потом вспомнил, что тебе в домофон нужно позвонить.
      - Это всё?
      Она, как и договаривалась, не затрагивала ту тему, которая вызвала в ней такой сильный приступ истерики. То есть, если Юре казалось, что у него что-то щёлкнуло в голове и стёрло память (тот небольшой отрезок, который происходил в тот момент, когда дверь в подъезд была открыта, он заходил в подъезд и - дверь закрыта, а он перед ней стоит и ничего не понимает), то Люда наверно пыталась эту амнезию симулировать. Ей было ужасно неловко, но, если бы она не помнила это своё чувство неловкости, то с удовольствием бы вернулась к прерванной теме. В первую очередь ей хотелось бы как следует перед ним извиниться. А не так, чтобы он сейчас здесь стоял, мычал и пытался её смущать. А потом он скажет: "нет, я ничего не могу вспомнить", и слиняет. Наверно, именно для этого он к ней пришёл: чтобы вывести её из себя, потом придумать какую-то отмазку (например: "меня в детстве изнасиловали, поэтому я такой") и быстренько ретироваться.
      - Ну, я не хотел говорить, - опять замямлил он что-то невнятное. - Ну, про улицы. Про то, что на улицах никого нет. То есть, мне казалось, что я смог выяснить, почему никого нет на улицах. То есть, я куда-то ходил, но не помню.
      - Я говорю: и это всё?!
      - Чё - всё.
      - А теперь послушай-ка меня... - начала она в своём прежнем нравоучительном тоне, возможно, копируя свою маму (или она сама всегда разговаривает с мамой в таком тоне), но Юра её прервал.
      - О, вспомнил! Я же вон, чё нашёл, - полез он под свитер и вытащил пистолет из-за пазухи. - Чёрт. Как же я сразу про него не вспомнил?!
     

5

     
      Сразу после того, как Людмила дослушала до конца рассказ Юры по поводу найденного им пистолета, в её дверь раздались медленные, но очень громкие удары кулаком. Как будто тот, кто стоял за дверью, долго вслушивался в то, о чём они говорят. Словно тому, кто стоял за дверью, хотелось дать этому парню возможность выговориться.
      - И вот теперь я не могу понять, - последнее, что он сказал перед тем, как в дверь забумкало, - что конкретно виновато в этом изменившемся мире. Дом? Может, это тот барак какой-то странный. Ну, он, как коридор в параллельный мир. Или это всё-таки пистолет? Мне всё время кажется, что мир изменился из-за того, что я поднял этот пистолет. Я не должен был его поднимать. Потому что мир бы не изменился так резко. Все люди так быстро бы не исчезли.
      Бум... Бум... Бум... Бум...
      - Ты действительно считаешь, что на улице нет ни одного человека?!
      - О! - обрадовался Юра, - наконец-то хоть кто-то живой!
      Он бросился к двери, а Людка даже не поняла, о чём он. Наверно, она не слышала этого гулкого стука в дверь.
      - Сейчас я спрошу у него, видел он хоть кого-нибудь на улице...
      Дверь открылась, а за ней стоял какой-то голый человек. Весь, с ног до головы, измазанный какой-то болотной грязью. Его лицо было похожим на бомжа, если бы с подбородка не капала кровь. И, если бы этот постучавший не вытянул руки сразу, как только ему открыли дверь. К Юрию подбежала так же и Люда.
      - О, чёрт! - взвизгнула она, отшатнувшись.
      - Что? - пятился и Юра тоже. Ни один из них не догадался закрыть дверь и пытаться сбить ею постучавшего.
      - Я говорю, стреляй ему в голову, тормоз! Ты в фильмах смотрел?!
      Но Юра только сейчас понял, что пистолет он оставил в кресле. Там, где Люде его показывал. И он кинулся вглубь Людиной квартиры за пистолетом.
      - Куда ты побежал, на хрен? Опять что ли сдрейфил?
      Но у Юры не было времени объяснять ей, или пытаться успокаивать. Он только схватил "пушку" и понёсся назад. Оттолкнув Люду в сторону, он дважды нажал на курок. Но оба раза произошла осечка.
      - О проклятие, - прорычал Юрик.
      - Он у тебя, что, не стреляет?! А только пердит?!
      - Ты можешь заткнуться?! Хотя бы одну секунду не психовать!
      - Я и так не психую...
      Но её оглушил выстрел. Юрика отбросило к стене. Сначала он думал, что не попал. То есть, промахнулся мимо головы этого исчадия, от которого смердит мертвечиной, и запах такой вонючий, как от мешка с гнилым картофелем. Но он увидел, что на лбу образовалась мощная пробоина, из которой потекла какая-то черно-зелёная струйка. Но тварь, несмотря на это, продолжала наступать. Юра даже не заметил, как Люда куда-то смылась. Наверно, она сама сдрейфила, но все свои недостатки переводит на Юрика. Понимает, что это гнусно, но из-за своего стервозного характера ничего не может с собой поделать.
      - Отойди, - прокричала Люда из-за спины Юры, - дай, я его столкну.
      Она держала в руках швабру и отбила голого - он отлетел к стене.
      Когда она выскочила в коридор, то увидела, как со стороны лестничной клетки в коридор входят ещё двое или трое подобных мутантов.
      - Чёрт, - проворчала Люда, - откуда они взялись. Ты что, дверь не закрыл в подъезде?
      - Я же говорю: всё это из-за того, что я пистолет поднял.
      - Ты про другое говорил: про то, что из-за пистолета резко исчезли все люди в городе. Но это не так.
      - А как?!
      - Ты же говорил, что у тебя какие-то провалы в памяти? Мол, стоишь в бараке, все окна повыбиты, дверь болтается на одном шарнире. А потом, через секунду, дверь резко починена и на засов заперта. Говорил же ведь?
      - Ну, говорил...
      - Дак вот, за это время, пока варили прутья решёток, могла произойти эвакуация, а ты про то ни сном ни духом. Говорила я тебе такое?
      - Говорила.
      - А чё ты всё время про свой пистолет повторяешь, как попугай?
      - Ну, просто я...
      - Стреляй хоть по кому-нибудь из них и целься в голову! Можешь? Или дай мне пистолетик свой? Только не тормози.
      - Я уже стрелял.
      - Чё?! Ты промахнулся...
      - Я только сейчас вспомнил. Я отстреливался, ещё там, возле подъезда, но это какой-то странный пистолет, потому что он на них никак не действует.
      Она смотрела на него, как баран на новые ворота, изредка отталкивая шваброй голого мужика, если тот поднимался и продолжал атаковать.
      - Хорошо, если ты не веришь, - нервозно заговорил он, - то смотри сама...
      И он двинулся по длинному коридору, в сторону лестничной клетки, паля в голову каждому, кто тянет к Юрику свои руки, пытаясь за него уцепиться. Люда ещё раз оттолкнула шваброй того "ваньку-встаньку", захлопнула дверь в квартиру и пошла вслед за Юрой.
      - Ну вот, видишь? - радостно воскликнула она. - Надо просто делать, а не тупить. Всё же получается!
      По пути она пихнула ножкой голову кого-то из упавших, чтобы проверить: шевелится - не шевелится?
      - Слушай, а ты ключ взяла? - обернулся Юрик и увидел, что она в одном домашнем халатике и в тапочках.
      - Да не по фигу? - пожала та плечами. - Всё равно ведь всех уже давно эвакуировали.
      Юра только хотел бы у неё спросить: а почему в таком случае не "эвакуировали" её саму. Но подумал, что это получится такой же глупый разговор, как и про его уверенность в том, что во всём виноват поднятый им странный-мистический пистолет.
     

6

     
      В доме не было электричества, лифт не работал и девушке с юношей предстояло спускаться самостоятельно, с пятнадцатого этажа, где жила Люда. Юра предпочёл бы лучше забраться в лифт, поехать в нём на первый этаж и по дороге надолго в нём где-нибудь застрять. Была бы прекрасная возможность подольше пообщаться со своей приятельницей. Что, если они сейчас будут спускаться по лестнице, столкнутся с очередной компашкой лунатиков, среди которых попадутся такие мутанты, что против них выстрелы в голову (такие, как показывают в фильмах типа "Обители зла") ни в какую не работают? Поскольку Люда выбросила свою швабру возле двери, то она не сумеет оттолкнуть ни одного из "психов" и они могут на неё напасть, а Юре не удастся её защитить. В крайнем случае, у него патроны могут кончиться. А так бы они вдвоём пересидели спокойненько в лифте, пока бы всё не поутихло и "лунатики" не разошлись. "Эх, - горестно вздохнул Юра, - почему этот трёкнутый свет так не вовремя вырубился? Почему он не подгадал именно тот момент, когда бы мы с ней вошли в лифт? Как только бы лифт поехал, тогда бы и вырубился!" Он помнил, что, когда подошёл к Людиной двери и нажал на кнопку звонка, свет ещё был. Иначе звонок бы не прозвенел.
      Но им странным образом повезло, потому что все пятнадцать этажей они спускались мирно - ни из одного коридора не вылез ни один увалень с разинутой пастью, из которой капает чёрный гной.
      - Надо попробовать рискнуть, - предложил Юрик сразу, как они оказались на улице. - Если нам ещё раз встретятся эти нелюди, то пулей может на всех не хватить...
      - И что ты предлагаешь?
      - Зайти в тот барак, из которого я вышел.
      - В смысле?!
      - А вдруг, если мы повторно в него войдём и выйдем, всё вернётся заново?
      - Ты имеешь в виду, что мы вернёмся в прошлое и, так сказать, отменим зомбиапокалипсис? По ходу, ты дурак.
      - Опять обзываешься...
      - Ты не понял простой вещи!
      - Какой вещи?!
      - То, что в барак, как ты выразился, мы вдвоём не входили. Короче, кончай тупить!
      - Ну, и что, что не вдвоём?! Почему такой пессимизм!
      - Это реализм, мальчик!
      И она попыталась сформулировать более внятно:
      - Ты же сам мне рассказывал про свои провалы в памяти - не я тебе. То есть, ты сам не знаешь, сколько времени прошло с тех пор, пока ты находился в отключке. Проще говоря, стоял в бараке. А за это время могли - и эвакуировать всё население - и всё, что угодно. Так?
      - А почему тебя не эвакуировали?! - всё-таки постарался он свой вопрос озвучить. Тот, который больше всех не давал ему покоя.
      - А тебя?! Тебя тоже не эвакуировали - почему. А знаешь, почему? Да потому что по кочану! Они не обязаны эвакуировать всех и каждого в отдельности.
      - "Они"! Кто - они?
      - Ну, как в фильмах: ребята из войска Национальной гвардии.
      - Ну, допустим. И что?
      - Да то, что, может, мы не одни такие. Надо походить, поискать выживших... Но только не переться в тот дурацкий сарай, где бомжами насрано. Будь чуточку посвободнее - не смотри на этот мир через розовые очки.
      - Кто бы говорил про розовые очки! Ты предлагаешь бегать по всему городу, стучаться во все двери, искать "выживших", а за нами по пятам в это время будут красться людоеды?!
      - А ты! Что ты предлагаешь!
      - Не ходить вокруг да около, а двигаться к чётко намеченной цели. Например, к тому бараку, где я поднял этот пистолет. Если по пути нам не встретятся эти "так называемые выжившие", значит, можешь считать, что они не встретятся нам вообще никогда.
      - Иди к своему "мусорному сараю" сам, а я...
      - Я не могу тебя так оставить. Я должен идти туда, куда Вашему величеству хочется, а не туда, куда правильнее.
      - Ну, хорошо. Пойдём туда, куда хочется Вашему... величеству.
      И они двинулись в сторону барака.
     

7

     
      Пока они шли, Юра всё время опасался, что в любом месте из земли вылезет рука, схватит его подружку за тапочек и ей придётся идти босиком, и тогда она совсем уже взбесится. Или, что их неожиданно начнёт окружать стадо безмозглых людоедов, от которых не спасёт ни пистолет, ни (Юрику подумалось даже и такое) осиновый кол. Поскольку улицы были полностью пусты, то парня это сильно напрягало. Девушку же, Люду, наоборот. Единственная нежить, которая им встретилась, была на Людином пятнадцатом этаже. Сам факт нападения, пока они шли, уже успел выветриться у неё из головы. Если отмотать время назад, вернуться на лестничную клетку пятнадцатого этажа и спросить у неё, что это было, то Люда подумала бы о наркоманах из соседних квартир. Поскольку девушка сутками не вылезала из квартиры, то со временем ей начинало казаться, что её соседи, в большинстве своём, "торчки" или извращенцы. Например, тот полностью голый тип - типичный тому пример. Она была уверена, что, стоило бы ей только выйти в коридор (просто, вынести в мусоропровод полиэтиленовый пакет), как обязательно какая-нибудь сволочь подкрадётся к ней сзади (какой-нибудь обкуренный соседский тинейджер), набросит на шею удавку и попытается придушить. А в это время из другой двери выползет старуха-маразматичка и примется зубоскалить. Так, что факт "нападения отморозков" казался ей обыденным и в порядке вещей. И так, как Юру, внезапно опустевшие улицы её совсем не угнетали. Наоборот, воодушевляли. Ей с детства мечталось походить-погулять, и так, чтобы на улицах никогда никого не было. Чтобы собачка соседской тётки к ней не подбегала, когда Люда выходит из подъезда и противным визгливым лаем не позорила её перед бабками на лавочке. Чтобы, когда она подходит к дороге, её случайно не обрызгал проезжавший мимо "крутой" джип с синей мигалкой. И так далее и так далее. Поэтому Люда сразу намеревалась отдалиться от того парнишки и погулять в одиночку. И она не была уверена, что улицы опустели совсем полностью. Наверняка этому кретину кто-то встретится по дороге и он примет первого же встречного за психа с зелёной пеной, да начнёт ему угрожать "пушкой". Люда должна была контролировать своего "ковбоя", чтобы тот не устроил перестрелку ни с какими гопниками. Может быть, всех эвакуировали, но ведь её и его оставили? И что же, мир тесен? Не факт, что на улице из "выживших" остались только она и её тронутый приятель с "волыной". Если судьба так разложила свои картишки, что у тронутого есть "волына", то и живые мишени тоже находятся где-то рядом. Ну, не в голову же ему себе стрелять?..
      - Я не буду заходить в этот дом, - остановилась Люда сразу, как в её поле зрения попало это безобразное здание.
      - Ну ладно, постоишь в сторонке, я сам зайду.
      - Я хотела сказать: не хочу, чтобы и ты заходил. Думала, может, тебе приснился этот барак и на самом деле его не существует. А сейчас смотрю... И правда, вот же откуда по всем улочкам распространяется такой ужасный запах!
      - Нет, а вдруг, это правда? Мы войдём-выйдем... Я ещё этот пистолет положу на то же место... И после этого на улицах опять появятся люди. А?
      - То есть, ты хочешь сказать, - неожиданно сменился Людмилин тон с высокомерно-презрительного, какой бывает у всех малолеток, на нормальный, - что сейчас мы с тобой невидимки? И, типа, мы попали в призрачный мир. Ну, своего рода, в мир-полтергейст. В такое место, где Земля похожа на чучело - на глобус в полный рост... Ну, короче, вся фишка в том, что не людей не существует, а, что мы превратились в невидимок и поэтому нам кажется такая галлюцинация, что улицы, по которым мы ходим, пустынны. Про это ты, что ли?
      - Ну, наконец-то! - пропел Юра. - Я уже думал, до тебя так никогда и не дойдёт.
      - То есть, чтобы мы опять стали видимыми, нам нужно всего лишь войти в этот трухлявый дом и из него выйти. И проблема немедленно нормализуется.
      - А я тебе про что всё это время говорил?!
      - Вообще, это ты хитренько придумал, - радостно хохотнула Люда. - Реально, я лохушка. Так всё просто, а я бы никогда не додумалась. Даже если бы мне разжевали и в рот положили.
      - Я же говорю, загвоздка вся - в пистолете, - радовался Юра, что хоть как-то его поняли. - Не в какой-то там эфемерной несуществующей эвакуации, а в...
      Они подходили к зданию, Юра видел, что в окнах торчат всё те же решётки, дверь вышиблена, засов выбит. Всё осталось точно таким же, нетронутым, как и в прошлый раз, когда он выходил. Только одно - издалека он не мог разобрать надпись. Если даже и надпись не изменится, а останется в том же виде, в каком Юра в прошлый раз её прочитал, то, всё верно: они находятся не в мире-полтергейсте. Потому, что вселенная-полтергейст быстренько бы её переправила. И вместо того, что парень прочёл в прошлый раз, на двери было бы написано... Нечто, вроде "У ЛУКОМОРЬЯ ДУБ ЗЕЛЁНЫЙ, ЗЛАТАЯ ЦЕПЬ НА ДУБЕ ТОМ..." В общем, новая какая-нибудь бессмыслица.
      - Что ты задумался?
      - Да я пытаюсь прочитать надпись на двери. Ну, вон, видишь? Красной краской.
      - Красной краской? А ты рассказывал, что кровью.
      - Да я не помню все подробности, что я рассказывал.
      Люда, в принципе, согласилась ему подыграть. Дескать: хорошо, давай сыграем в твою игру под названием "сейчас мы невидимки, а, когда войдём в один дом привидений, а потом из него выйдем, то опять станем видимками и все люди на улицах опять появятся". Но ей что-то не понравилось. То, что у неё дома, когда он в своём рассказе упоминал дверь, то говорил, что надпись на ней была сделана кровью (предположительно, свиной), а сейчас говорит, что красной краской.
      В общем-то, Юра ей ничего такого тревожного не сказал, просто она почувствовала какую-то опасность и хотела остановиться, не заходить в этот дом, но с другой стороны ей казалось это глупым: секунду назад сама согласилась, а теперь - опять на попятный. Юра подумает, что у неё семь пятниц на неделе. Тем более, что к дому они подошли уже вплотную.
     

8

     
      Войдя в здание, Юра попытался вспомнить, где, в каком месте находится та гора детских игрушек, с поверхности которой он поднял пистолет. Люда в это время, сначала вышла из здания, чтобы дождаться, пока этот юродивый выйдет из дверного проёма, потом убедится, что у него действительно нет пистолета и потихоньку от него смоется. Очень уж ей не терпелось побродить по полностью пустынным улицам. Проверить: действительно ли нет ни единой живой души? Или ей случайно удастся найти какого-нибудь бомжа, который заснул под забором в собственной блевотине и его, тоже как и её, забыли "эвакуаторы". Но она передумала и решила вернуться. Ей в голову пришла ещё одна шутка.
      - Эй, - подошла она сзади к Юре в то время, как он отыскивал гору с игрушками, - а ты точно уверен, что у тебя всё получится?
      - Ну да, - странно посмотрел он на неё. - А что?
      - Просто я подумала, что, если ты найдёшь то место, из которого его поднял и ровно на то же место положишь, то в нём не будет хватать нескольких пулек. Ведь ты же стрелял из этого пистолета?
      - Ну, стрелял. И что?
      - А то, что ты говоришь, что он какой-то мистический.
      - Ну да, мистический пистолет. Но это просто предположение. Нужно проверить все способы. То есть, "мистический пистолет" - это один из способов, которые я хочу проверить, чтобы выискать выход. Понятно так?
      - Вот я и говорю. Если он "мистический", значит, мистические в нём и пули. Потому что, если стреляешь по мертвецам из "немистического" пистолета и целишься в голову, то они падают и больше не поднимаются. А, если пульки у тебя "мистические", то они должны быть ровно в том же количестве, как и в тот момент, когда ты его поднял.
      - А где же я их возьму? "Мистические пульки". Короче, забей. Всё равно, я уверен, что этот способ не сработает. И не один хрен, полностью все пули в "пушкаре" или не полностью? Я думаю, что, если его вообще бы не поднимал, то всего этого бы и не было. То есть, если бы я мог бы вернуться на машине времени и повторить всё опять, то обошёл бы это здание стороной, и только таким единственным образом мог реализовать свой этот способ. Вот, что я думаю.
      - Может, ты вон из той горы ломаных куколок его поднял?
      - О, точно! - сам поразился Юра, - сколько хожу, её ищу, а она на самом видном месте...
      - Ну что, пора выходить?
      - Ага. Вот сейчас сама увидишь: как только мы выйдем из этого барака, то все люди тут же материализуются. То есть, как сама ты сказала, мы перестанем быть невидимками.
      - Точно?
      - Точнее не придумаешь, - хохотнул Юра. Он действительно верил, что вся проблема в пистолете. Или, может, в этом бараке. Он - как шапка-невидимка: первый раз в него входишь-выходишь и тебя не существует. - То есть, шапку-невидимку ты надеваешь. - Второй раз входишь-выходишь и получается такой эффект, как будто ты снимаешь со своей головы эту шапку; твои мозги принимают ровное положение, а не находятся в том искривлённом виде, какими были до этого, и все, тебе подобные люди делаются видимыми. То есть, проблема всего лишь в том, что у вошедшего в такое здание человека каким-то необычным образом искривляется головной мозг и человек перестаёт видеть окружающих его людей, а не в том, что сами все эти люди становятся невидимыми. Может, Люда тоже входила в это здание, только не хочет признаваться: сначала она не понимала всерьёз придуманную Юрой идею, а теперь, когда поняла, то изображает из себя чистоплюя. Мол, слишком грязный барак - давай не будем в него входить - он похож на мусорный контейнер.
     

9

     
      Когда они вдвоём вышли из здания, то выяснилось, что Юра действительно не обознался: люди материализовались. Только выглядели они со стороны какими-то медлительными и неповоротливыми. И вообще, всё вокруг барака выглядело очень странным. Люди вокруг были, но их было очень много. И стояли они друг от друга примерно на таком расстоянии, на каком в лесу друг от друга стоят деревья. То есть странность заключалась в том, что минуту назад никого не было, все улицы выглядели пустынными, парень с девушкой вошли в этот барак, а в следующую минуту ни с того ни с сего людей стало очень много. И все до единого выглядели примерно так, как выглядел бы тот бомж, которого Люда планировала найти спящим под забором и утонувшим в собственной блевотине. С учётом, что ей удалось бы убежать от Юры. Причём, и сама она тоже выходила из барака, но никакого светопреставления видно не было. А сейчас вышла вместе со Юрой, и все те "лунатики", которые преследовали их в коридоре, тут как тут. Причём, в сильно преувеличенном количестве.
      - Ну, и что теперь делать? - пробормотал Юра. - Опять входить-выходить, и они тогда исчезнут?!
      - Лучше вернись за своей "пушкой".
      Теперь и у Люды, не только у Юры, был взволнованный тон. Не такой игривый, как до этого.
      - Ты думаешь, в ней хватит на всех патронов?
      - А чем ты собираешься от них отбиваться? Выкапывать из земли булыжники и метать в каждого в отдельности?
      Но Юра её не слышал, потому что уже вбежал в здание. Ему было не по себе оттого, что он увидел: медлительные увальни всё приближались и приближались к зданию барака; медленно, но верно.
      После того, как он вбежал, ему опять пришлось выскочить.
      - Слушай, Люда, ты не могла бы мне помочь?
      - Ты что, опять не помнишь, куда его положил?!
      - Серьёзно! Я не знаю, как его найти. Ты как-то быстро указала мне на правильную кучу мусора. А сейчас я в панике растерялся и... Ну, в общем, у меня глаза разбежались, короче.
      - Я вот, что придумала. Может, мы забарикадируем дверь? Не надо не фига его искать. Ты же сам видел, что по зомби он не стреляет. А там на окнах решётки. Стопудово они не смогут сюда пролезть! Чётко я придумала? А ты пока спокойно можешь его поискать. Потом найдёшь и, если кто-нибудь из мертвяков пролезет, то ты по нему выстрелишь и тогда мы точно будем знать, работает этот "мистический" пистолет против них или не работает.
      - Да, может, в нём просто заряды холостые!
      - Да чё ты отмазываешься? Ты же сам видел, там, у нас на этаже. Ранки он на трупах оставляет? Оставляет.
      - Но того-то, первого, он не убил! Значит, одни пули боевые, а другие холостые. Ведь такой же расклад бывает?
      - Ладно, некогда тормозить, прячемся в дом!
      - Но, ведь, это как ловушка! Допустим, дверь мы забарикадируем разным мусором. А дальше? Может, на хрен пистолет? Побежим так.
      Юра действительно боялся к нему ещё раз прикасаться. Если ситуация не разрешилась, а сделалась ещё вдвое хуже, то не хотелось бы, чтоб неприятности ещё больше утроились.
      - Ну, ты бежи, а лично я прячусь.
      "Чёрт, - недовольно подумал Юра, - не потащу же я эту капризную избалованную девку за собой силой?" И он забежал за ней следом.
     

10

     
      Они сделали всё так, как и запланировали. Поскольку дверь открывалась наружу, то они не могли забарикадировать её изнутри. Юра выдрал дверь из шарниров, затащил её по внутреннюю сторону дверных косяков и, вдвоём с Людой, принялся заставлять досками и заваливать сверху кирпичами. На всё про всё времени совсем не было, так как зомби подходили уже почти вплотную и начинали помаленьку окружать дом со всех сторон.
      - Ну что, ты будешь свой пистолет искать?
      - Да сдался он мне! - усмехнулся Юра. - Ты смотри, сколько у нас кирпичей! В случае чего, будем отбиваться от этих придурков кирпичами.
      - Но, может, лучше всё-таки из пистолета?
      - Ты же видела, - устал он ей уже повторять, - в пистолете могут быть холостые патроны.
      - Ну, хорошо. Тогда я сама попробую поискать его...
      - Не надо!
      - Но почему?!
      - Я его боюсь.
      - А мне наплевать на тебя.
      - Наверное, тебе всегда было наплевать. Не только на меня, но и на всех в частности.
      - Ой, какие мы умные! - передразнила его Люда в саркастичном тоне. - А вот ты... Вот лично ты: как ты ко мне относишься? Ну-ка давай, придумай что-нибудь "умненькое"!
      - Это, на самом деле, не выдумка.
      - Ну, пусть не выдумка, по фигу. Но я вся внимание. Очень любопытно, знаешь ли, послушать.
      - Я, на самом деле, не хотел тебе это говорить, но...
      - Но - что? Давай уже, договаривай!
      - Просто, до того, как мы сейчас с тобой встретились... Я сегодня очень многое вспоминал... Короче, раньше со мной постоянно происходили такие провалы в памяти. То есть, представь себе: я нахожусь внутри этого барака, у меня в голове что-то щёлкает и в следующую секунду я нахожусь где-нибудь в сорока километрах отсюда. Там нет зомби, всё тихо, всё спокойно, а ты всё ещё продолжаешь находиться здесь. То есть, ты сама-то, конечно, видишь, как я выхожу из этого дома и начинаю удаляться, но я всего этого не вижу, потому что этот отрезок (в сорок километров) у меня стёрт в памяти. Так вот, сейчас, когда мы вместе с тобой находимся в этом бараке, мне кажется, что, пока мы вместе, то в моей памяти больше уже никогда ничего не сотрётся. Я теперь буду осознавать каждое своё действие, каждый шаг, каждый поступок. Ну, это я просто пытался сегодня вспомнить, что со мной происходило в тот момент, про который я тебе рассказывал (дверь в подъезд - сначала открыта и я в него вхожу, а потом, в следующую секунду - вдруг неожиданно закрыта и я понимаю, что мне придётся звонить тебе через домофон), потому что у меня впервые весь этот "стёртый" отрезок был сохранён в памяти, но, от неожиданности, я не мог, вот так вот сразу и без подготовки, ничего вспомнить. Но, пока я стоял перед закрытой дверью и пытался вспоминать, то мне, плюс ко всему прочему, вспомнилось ещё и это: то, что подобные "провалы" со мной происходили и раньше.
      - А с чего ты решил, что они не будут повторяться в дальнейшем?
      - Потому, что всё, что сейчас происходит, в моей памяти тоже бы само стёрлось. То есть, если бы я был один, то спокойненько вышел из этого барака и пошёл сквозь строй зомби по своим делам, а они бы ничего мне не сделали. Но, поскольку мы вместе, то у меня наверно вырабатываются к тебе какие-то чувства... То есть, я наверно предвижу наше с тобой будущее и, в связи с этим, вынужден оставаться в рассудке и пытаться тебя охранять...
      - Подожди-подожди, не тараторь! Что ты сказал?.. Что ты бы вышел, спокойненько пошёл сквозь строй зомби... И они бы тебя не тронули?
      - Да, я так сказал.
      - А как это понять? Почему именно "не тронули"? То есть, я тоже могу выйти, посмотреть, как ты беззаботно шагаешь, зомби тебя не трогают, и последовать твоему примеру?
      - Нет. Именно ты так не можешь.
      - Но почему? Ты можешь, а я нет. Ты что, какой-то особенный? На тебе оберег?!
      - Я же тебе объяснял: если бы у меня не было памяти... Если бы я не осознавал, что делаю, то да. Я бы вышел и зомби на меня не напали. Потому, что, раз у меня нету памяти, то у меня нету страха. Зомби нападают на человека только тогда, когда он их боится. К примеру, если он не знает, кто такие зомби и как на него подействует малейший их укус или царапина, то он может идти и расталкивать их в стороны, как огромных матрёшек. И они не смогут его укусить, потому что... Но это опять маленькое предположение... Потому, что зомби питаются страхом, а не тупо пожирают чьё-то мясо. Если бы зомби были банальными чревоугодниками, то ели бы, хоть что: фекалии, собственное гниющее тело... Но им нужен именно человеческий страх. Скажем, животных они не едят - живьём. Да и в поджаренном виде - тоже. Они - не стервятники. Иначе, если бы зомби были примитивными обжорами, то, как два пальца об асфальт, они поедали бы друг друга. Или ходили по дорогам, искали бы погибших под колёсами кошечек-собачек и сжирали бы их тушки... Да вообще, пошли бы на болото и поедали бы трясину... Если вся их цель жизни состоит только в том, чтобы набить своё брюхо каким-нибудь, неважно каким, шлаком, то тогда бы и не существовало в природе феномена зомби! Ха-ха...
      - Нет, то, что ты сказал про меня - мне это понравилось. Ну, то, что с тобой теперь не происходят провалы в памяти, потому что ты... Но вот это твоё предположение, что зомби питаются только страхом... Оно какое-то... В общем, на белиберду похоже.
      - Ну, я просто смотрел фильмы про зомби. Может у меня сложиться какое-то убеждение от просмотренного?
      - И что. Я тоже смотрела эти фильмы. Но мне всегда казалось, что в них очень многое скрыто за кадром. Например, то, как голодные зомби нападают на сытых и медлительных, вспарывают им брюхо и выедают ранее сожранное мясо. В этом есть здравый смысл, потому что ни один ходячий мертвец не может бесконечно нападать на живых людей. Он - не бездонная бочка. Кто-то должен утилизировать съеденное им мясо.
      - Ты, что, действительно так считаешь? Но это же просто "сказки"! Фантастические выдумки про несуществующих, бессмертных...
      - А вот эти все, которые сейчас нас окружают, тоже "фантастические видения"?
      Юра не нашёлся, что на это ответить, и только чесал у себя в затылке.
      - Ладно, некогда балаболить. Ты стой здесь и удерживай дверь, а я пошла пистолет искать.
      - Может, не надо пистолет?.. Ну, честь слово, я его боюсь!
      - Я не хочу отчитываться за каждое действие, которое я совершаю! - отчеканила она противным безапелляционным тоном строгой мамаши.
      "А чего её держать, - подумал подошедший к двери Юра, - я же их не боюсь, а удерживаю просто так; чтобы у них не зародилось желание начать пытаться нас с Людой запугивать. К тому же, дверь маленькая-узкая: подвое через неё явно не пролезут".
      И вот, только сейчас Юра обратил внимание на то, что сделанная "красной краской" надпись на двери действительно изменилась. - Он втащил дверь внутрь барака и установил её наружной стороной. - Он точно не помнил, какая именно бессмыслица была "нацарапана" на этой двери, когда он выходил через неё в прошлый раз, но совершенно был уверен, что сейчас надпись совсем другая. Словно кто-то стёр старую надпись и написал новую. Юра знал, что стереть с дерева краску невозможно. Наверное так же, как память, сохранившуюся у него в голове. Краска, равно как и память, стирается в течении нескольких лет, а не в течении одного дня. Её долго и тщательно промывает дождями и обдувает ветром, чтобы отсыревшие да растрескавшиеся кусочки краски сушились, шелушились и по одному отлетали. А тут всё произошло за пару часов. Конечно, если никто не поменял дверь. Но, ради такой дурацкой надписи, так "хитрить" никто не будет.
      "Впусти нас, пожалуйста", - было написано на двери, чего Юра совершенно не понимал. Впустить - зачем? Этот барак простоял здесь наверно со времён Великой-Отечественной. До этого времени он никому не был нужен. И вот, как только в него забежали парень с девушкой, от него (барака) срочно что-то понадобилось. То есть, как считал Юра, надпись, либо глупа как пробка, либо она воистину бессмысленна.
      - Эй, Юра, - прокричала его знакомая из утробы этого одноэтажного здания. - Я нашла твой пистолет. Что мне теперь делать? Стрелять им по головам?
      Юра немедленно побежал в сторону Люды.
      - Но я боюсь в них стрелять, - продолжала объяснять та. - Вдруг они не мертвецы, а просто из психушки сбежали?
      - Ты что, прикалываешься? - выхватил он у неё из рук "ствол", которым она уже прицеливалась в одно из окон. - На фига стрелять! Ты посмотри, их же вон сколько! Сначала нужно надыбать кучу патронов, а уже потом...
      - Но я просто хотела проверить! - захныкала Людмила. - Убивает он или не убивает...
      - Я же объяснял! Пистолет - чисто для обороны. Если к нам кто-то вломится и попытается на нас напасть... Только тогда шмалять можно!
      - А чё ты дверь отпустил?! Ты же должен был её держать!
      - Да если бы я не делал так, как ты хочешь... - захлёбывался Юра от гнева. - Если бы не выдирал эту дверь из шарниров... Они бы так и так к нам не залезли! Ты пойми: они же ведь тупые; они не догадаются, что надо потянуть дверь на себя и тогда она сама откроется! Они будут стоять и биться об неё головой, как об стену.
      Люде неинтересно было слушать те глупости, которые мелет Юра и она пошла, чтобы самолично убедиться в том, что он не прав.
      - Ну, и посмотри теперь сам! - злорадно прокричала девушка, когда увидела, что увальни уже вынесли дверь и потихоньку пробирались вовнутрь. - И кто не пролезет?!
      - А ну пошли прочь отсюда! - обошёл её Юра и наставил пистолет на входящих туловищ. - А то счас выстрелю. Вон! Ушли на улицу.
      И зомби, словно они умели что-то понимать, так же вяло и сонно поворачивались и выходили через выставленную дверь.
      - Не, пусть он лучше у тебя побудет? - протянул он рукояткой свой пистолет в её сторону. - Меня какая-то оторопь берёт, как только я к нему прикасаюсь.
      - А мне наоборот, - пожала та плечами и взяла протянутую "пушку", - прикольно. Когда я его подняла из той кучи, в меня, словно энергия какая-то вселилась. Ну, я как будто всемогущей себя какой-то почувствовала. Не знала, что пистолеты так сильно воздействуют на психику. Я бы тем "торчкам", которые к нам ломятся, посоветовала бы пистолет какой-нибудь в руках подержать. Круто же?
      - В смысле, подержать в руках пистолет?
      - Ну, они наркоту какую-то принимают, чтобы почувствовать себя королями. Но лучше бы взяли в руки такой "ствол" - он тоже изменяет психику, не только их несчастный героин.
     

11

     
      - О, смотри, Юрка, - прокричала она, отойдя от окон и перестав показывать язык и корчить рожицу агрессивным гуманоидам, - кажись, мы спасены!
      - Чё такое? - тоже отошёл тот от двери и какое-то время не сдерживал натиск лунатиков.
      - Чё, выстрелов не слышишь? Кажется, этих зомби кто-то отстреливает. Ну, короче, к нам приближаются военные.
      - О, чёрт! - засуетился паренёк.
      - Чё всполошился?
      - Короче, надо спрятать этот ствол и стереть с него все отпечатки пальцев, пока вояки не подъехали. Поняла?
      - Дак мы же типа оборонялись.
      - Так, на всякий случай. А то потом вопросы начнутся: где нашли, откуда украли, предкам начнут звонить...
      - Не, это уже мой "ствол"! - потянула на себя пистолет Люда. - Тебе на него по фигу, а мне...
      - Некогда-некогда спорить! Давай его сюда...
      - Слушай! Я чё придумала. Давай зароемся в горы мусора, а? Они и нас не повезут на свои идиотские допросы и "пушку" искать не будут.
      - Да никуда они нас не повезут! Они просто отстреливают зомбиков, как в любом боевике про зомбиапокалипсис... Давай пистолет, не наглей!
      - Ты всё время какой-то самоуверенный! Откуда ты знаешь, кто конкретно там стреляет за окнами и, вообще, что происходит? Может, началась третья-мировая!
      - И что?
      - Ну, вдруг там не "наши", а какие-нибудь вражеские оккупанты?
      - То есть, ты предлагаешь "лечь на дно"? И с понтом присыпаться мешками с мусором.
      - А что в этом такого?
      - Да кто-то даже к дому подходить брезговал. Не помнишь, кто? Сетовал, мол, за сорок километров говном воняет.
      В общем, он зарылся. Повёлся на Людину затею.
     

12

     
      Когда выстрелы затихли, снайперы вошли в барак и убедились, что там всё пучком, да отчалили, ребята тут же принялись выбираться из-под завалов.
      - На фиг ты эту ерунду придумала? - наконец-то у Юры появилась возможность как следует покричать на Люду. - Я теперь и за час не отряхнусь от этой пыли!
      - Ты глянь лучше в окна, - усмехнулась та. - Все зомбики полегли, как кегли!
      - Что, всех до единого поперестреляли? - подошёл к окнам и он, словно не решался ей поверить на слово.
      - По-моему, в них стреляли разрывными пулями. Смотри, ни на одном мертвяке нету голов.
      - Да быть такого не может! - двинулся он к выходу из барака, чтобы присмотреться более внимательно. Он, конечно, предполагал, что, раз мертвецов невозможно уложить простыми выстрелами в голову (это только в кино такое возможно), то желательно стрелять по ним "разрывными", но не был уверен, что, если он обойдёт этот барак со всех сторон, то увидит каждого в отдельности мертвяка с "лопнувшей" головой.
      Когда он выбежал из барака, то присматриваться к поваленным туловищам не спешил. Его внимание отвлекла Люда. Насколько помнил Юрий, то перед тем как он кинулся к выходу из здания, Людмила торчала возле окон и всё время возмущалась: "Эх, жалко, что у меня нет мобильника! Вот бы в Ю-Туб всё это зрелище выложить?" Но, каким-то странным образом, она его опередила. И, когда он выскочил на свежий воздух, то она находилась уже на улице. "Со мной, что, опять произошли провалы в памяти? - недовольно зачесал он затылок, - и я не помню, как она выходила на улицу, а я на секунду вернулся в барак, а сейчас ещё раз вышел? Потому, что этот момент опять стёрся у меня в памяти". Он хотел спросить у Люды, но чувствовал себя немножко неловко. Ведь он пообещал ей, что, пока они вместе, то никакой потери памяти с ним больше никогда происходить не будет.
      - Долго ты там нужду свою справлял, - усмехнулась она, обернувшись, - самый кайф пропускаешь.
      - Какую ещё нужду?! - удивлённо спросил Юра, но потом вспомнил про случавшиеся с ним потери памяти и постарался резко сменить тему. - А что случилось?
      - Да вон глянь! Некоторые безголовые шевелиться начинают. Видать, на этих придурков даже разрывные пули не действуют! Вот ржака-то...
      - Ну и что, что не действуют? Главное, что головы им отчекрыжили. Новые-то не вырастут - чай не Змей Горынычи.
      - Ну, и я про то же говорю: кусаться этим уродам больше нечем...
      - Надо пойти, поискать "безлюдное" место. Там, где этими мутантами всё не позавалено.
      - Да подожди ты, дай поприкалываться.
      - А ты пистолет всё-таки в барак на то же место возвращать не будешь?
      - Вот ты тормоз! А на фиг мы с тобой от вояк прятались?
      Она посмотрела на него, как на идиота. Дескать, за кого ты меня принимаешь: "ты заскочил в этот барак на секунду, чтобы отлить, а сам там наверно сидел и кряхтел. А сейчас предлагаешь мне в него войти? И наступить там на какую-нибудь мину", - можно было прочитать в её взгляде.
      - Ладно, - подмигнула Люда левым глазом, - потом положу. Я пошутила. Давай лучше поржём? Посмотрим, что эти чудики будут делать? И как они на нас нападать будут, если им бошки поотстреляли!
      - Да банально: толпой окружат, задушат, а потом при помощи телепатии передадут тем, кому бошки покамест не отстрелили. И они нас сожрут...
      - Вот ты зануда! Ты всегда такой скучный?.. Кстати, какой телепатией? Голов-то у них нет! Чем, интересно, они передавать будут.
      - Задницей, - произнёс Юра по слогам, уставший уже от её легкомысленных насмешек.
      - Ну, я же говорю, что ты зануда! Всё время чем-то недовольный...
      - Ну хорошо, давай постоим...
      Он согласился только потому, что его ещё в школе уже достали все эти легкомысленные дурочки, которые дразнили Юрика "Юриком, витающим в облаках дуриком", согласно его фамилии - Облаков. Сами: наивные, инфантильные, но намеренно переводят собственные недостатки на одиночку. На Юру, который ни с кем в классе не общался. То есть, он не курил, поэтому, как остальные его сверстники, не пользовался ни у кого авторитетом. Ну, и естественно, раз с пацанами не "крутится" (не участвует в потасовках сзади школы), то к нему начинают липнуть девочки. Причём, самые дурнушки. Подтрунивать над ним начинают. Дразнилки какие-нибудь мерзкие придумывают. А потом обзывают обиженкой: "Фи, какой скучный! Постоянно чем-то недоволен".
      Если бы Юра вышел из барака и не отвлекался на Люду, то обошёл бы весь этот барак стороной, осмотрелся вокруг и увидел, что не у всех застреленных туловищ отсутствует голова на плечах. То есть, не все зомби одинаково обезглавлены. Если бы он обратил на это внимание, то ему было бы понятно, почему обезглавленные и поднимавшиеся на ноги "гуманоиды" не направляются в их (Люды с Юрой) сторону и почему не намереваются, как он до этого предполагал, напасть крупной толпой и попытаться этих двоих задушить. Например, он не мог увидеть, как за фасадом задней стороны части здания обезглавленный гуманоид поднимается на ноги, склоняется над тем, который не обезглавлен, но продолжает лежать и не шевелиться, хватает его за голову и дёргает с неистовой силой, вырывает с куском позвоночника и пытается присоединить к своим плечам то, что он вырвал. Поскольку обезглавленный искал эту голову на ощупь, то, после того как он установил её себе на плечи, ему больше не придётся шарить вокруг себя руками и искать на ощупь свою тросточку для слепых или собаку-поводыря. Теперь этот зомби может спокойно ходить и беспрепятственно видеть всё, что ему любопытно.
      Поскольку Юрий выскочил из барака позже Люды, то он не успел принять во внимание все эти странности, наблюдавшиеся за обезглавленными, в их поведении, а она успела. И оттого, что она увидела, ей было довольно весело.
      - Ой, Юрка, - засмеялась она, - у тебя случайно нет нитки и иголки?
      - Чего? - хмуро посмотрел на неё он.
      - Надо срочно пришить им эти головы!
      - Какие ещё головы? - всё не мог он уразуметь причины её странного веселья. - Их же вояки повзрывали своими разрывными... этими. Ты всё прикалываешься?
      - Ну, вон. Смотри, - показала она ему пальцем. - Вон тот мертвяк оторвал чью-то голову и держит её над собой руками! Неужели тебе и это скучно?!
      - Нет, не скучно. Просто я не видел, как он её отрывал. А ты точно видела?
      - Ну да, видела. А что?
      - Да мне кажется, ты всё время врёшь.
      - Почему вру? - погрустнела уже и она.
      - Потому, что тоже не видела.
      - Что я не видела?!
      - Ну, предположим, он мог выкопать эту голову из-под земли. Ведь мог? Почему я предположил именно такое: потому что все эти зомби заранее предвидели, что понаедут вояки, перебьют их разрывными пулями, поэтому заранее закапывали припасённые головы, а потом, когда вояки разъехались, некоторые из зомбиков начали эти головы выкапывать.
      - И что, по-твоему, я не видела, как они выкапывают из-под земли "запасные" головы? Конечно, не видела! Ведь это же бред: как я могу его увидеть?
      - Чего сразу бред?
      - Ну, ты же помнишь, у меня на этаже, несколько мертвяков пыталось на нас напасть, а ты их всех поперестрелял? То есть, пули попали в их головы и на них это сработало.
      - Ну, помню. И что дальше?
      - Это значит, что зомби делятся на первые и вторые уровни, - продолжала она развивать свою мысль. - На "низших" и "высших". Например, "низшие" зомби участвуют в съёмках боевиков про апокалипсис, их можно замочить, как ты уложил тех, в коридоре нашего дома. А "высшие" (зомби второго уровня) восстают из мёртвых даже в том случае, если перед захоронением казнить их с помощью гильотины. И для этого им совсем незачем закапывать припасённую заранее бестолковку. Достаточно просто подойти к "низшему" зомби, оторвать у него голову и прислюнявить её себе на плечики.
      - Как ты смачно их обозвала! - вспомнил он что-то. - Низшие и высшие зомби.
      - Чему ты так обрадовался?
      - Я же их видел, как они подходили к трупам, которые неподвижно лежали на асфальте, били им каблуком по затылку, потом отрывали головы... Ну, это они делали после того, как защищавшиеся от них люди сносили им бошки при помощи топора.
      - Где ты такую хрень видел?! По телеку?
      - Когда стоял перед закрытой дверью в твой подъезд и пытался вспомнить, чем я перед этим занимался.
      - И что, удалось?
      - Сначала я вошёл в подъезд, закрыл за собой дверь, потом в неё кто-то начал ломиться и реветь как бешеная акула. Я испугался и стоял внутри подъезда, не мог двигаться... Короче, час где-то простоял. Какие-то люди хотели выйти из подъезда, но тоже чего-то испугались и не решались открывать дверь перед буянящим и рвущимся в неё демоном.
      - А кто там стоял? Демон или зомби?
      - Зомби-зомби. Ты слушай, что было дальше!
      - Ага, - скучно зевнула та, - любопытно.
      - Потом этот мертвяк, который ломился в дверь, вселился в кого-то из народу, что стоял возле меня внутри подъезда. Он тоже начал звереть и пытаться напасть на кого-нибудь. Короче, кто-то пырнул этого "задиру" ножичком... Я точно не помню; кажись, попал ему в самое сердце. Ведь оно находится слева? Но этот мужик всё равно атаковал. И, короче, пока он повалил этого типа с ножом и ел его живьём, я попытался успеть открыть дверь, чтобы слинять.
      - И чё? Слинял?
      - Ну, там возле подъезда стоял живой труп. У него не было головы. Это он в подъезд так вламывался.
      - Да? - опять зевнула Люда.
      - А у того мужика, в которого он вселился, голова была. Ну, и ему было, чем поедать того паренька, который ножом от него защищался.
      - Дак ты убежал или не убежал?
      - От кого убегать? От обезглавленного? Он же всё равно не догонит.
      - И в чём прикол?
      - В том, что это высший зомби, как ты его обозвала. Если ему двери не открываешь, он может вселиться прямо в тебя, твоим туловищем сожрать всех твоих домашних, вспороть тебе брюхо и выгрызть оттуда всё съеденное тобой мясо. То есть, прикол в том, что, если бы мы не удрали из твоей квартиры, а закрыли бы двери перед "высшим", то он легко мог в кого-нибудь из нас вселиться, и мы могли бы стать инфицированными. То есть, друг с другом реально поцапаться. Ну, в прямом смысле этого слова.
      - Не, подожди. Он что, потом брюхо ему ещё вспорол? Этот "обезглавленный", который вселился в кого-то из чуваков внутри подъезда.
      - Ну да, вспорол. А я чё, не рассказал, что он вспорол ему брюхо?
      - Просто до этого ты говорил, что зомби питаются только страхом, а не поедают других зомби.
      - Значит, ошибался. Просто я не мог доподлинно точно вспомнить всё, свидетелем чего был, пока добирался до твоего дома. Чтобы похвастаться перед тобой этим пистолетом.
      - О, точно, - вспомнила она про пистолет, поскольку тот мертвяк, которого она первым увидела, как он держит над собой голову, отодранную от чьёго-то туловища, подошёл к ней сзади и уже подносил голову, чтобы укусить ей данную девушку.
      Люда резко обернулась и наставила пистолет на туловище этого зомби.
      - Не напрашивайся, - предупредила она его, - а то будет бо-бо.
      Дело в том, что этот зомби, который к ней подошёл, к Люде был повёрнут спиной. Он так всю дорогу шёл, задом наперёд, поэтому двигался ещё медленнее, чем обычные (низшие) зомби. И голову, которую удерживали его руки, подносил тоже издевательски медленно, поэтому Люда выстрелила ему в спину.
      - И чё он не падает? Я же перешибла ему позвоночник! По идее, должен упасть.
      - Может, для них голова, как поплавок или как воздушный шар, наполненный гелием, - предположил Юра. - Не можешь понять, что на них не действует вся эта... твоя наивная стрельба!
      - Да, не обращай внимание, - вырвала она из рук мертвяка его голову, как мячик из рук баскетболиста-неумёхи, и отшвырнула куда подальше. - И что ты ещё там видел?
      - Да долго рассказывать. Слишком много подробностей. Если коротко, то эти "высшие" зомби могут вселяться в низших, какое-то время в них жить, а потом резко исчезать, если низшему зомби кто-то стреляет в голову.
      - Это как понять?
      - Ну, если в голову выстрелят, а "высший" не успеет вылететь, то ему самому эту голову повредят и он должен будет отдирать её от собственного туловища.
      - А на фига? Вселился (влетел) бы обратно, и всё.
      - Но ты же не забывай, что по природе все зомби тупые. А тут ему ещё и бошку повредили! Вот он и не догадается. Не сумеет отличить сложное от простого и начнёт сам у себя отпиливать голову, чтобы насадить её на плечи того, которому снесли её топором.
      - А, понятно! То есть, именно поэтому они не могут догадаться отломать от дерева ветку, всунуть её в шею и надеть свою голову на оставшийся конец, и вместо этого тащат её в руках. То есть, высшие - высшими, какими-то экстрасенсорными талантами нечистая сила их наделила, но элементарное - ума и простейшей техники - не додала.
      - Или отняла, - поддакнул Юра. - Может, до этого у них был ум. До того, как "высший" не успел вовремя вылететь перед выстрелами "низшему" в череп, и ему повредило мозги, ум у него был.
      - Да?.. Понятно, - проговорила Люда. - И это всё, что ты вспомнил?
      - В смысле? А что ещё я должен был вспомнить?
      - Ну, я думала, ты вспомнишь, что тебя укусили.
      - Меня?!
      - И от этого ты всё время теряешь память.
      - Ты чё, опять прикалываешься?
      - Нет, я серьёзно.
      - Слушай, отдай лучше "пушку"! Я её реально боюсь.
      - На фига?
      - Ну, ты же видишь, как легко с ними бороться: отобрал у каждого из них голову, как мячик, и откинул её подальше. Потому что они тупые, все до единого. А?.. Дай, я её положу туда же, откуда взял и мы слиняем отсюда по-тихому.
      - Нет.
      - Что значит, нет!
      - Ну... Видишь ли... Я не хотела тебе это говорить, но меня тоже укусили.
      - Чё? - испуганно посмотрел на неё Юра. Но тут же решил, что это шутка. - Высшие или низшие укусили тебя?
      - Не разобралась.
      - И что ты собираешься делать? - тихо проговорил Юра.
      - Да я долго решаюсь. Сначала думала, что объясню тебе эту тему. Но потом увидела, что ты какое-то сцекло: всё время норовишь положить эту пушку туда, - кивнула она в сторону одного из окон в бараке. - Ну, я рассчитывала, что ты меня убьёшь. То есть, выстрелишь в голову. Но после передумала.
      - Чё?.. - ещё испуганнее произнёс Юра.
      - Ну, я инфицирована и придётся мне выстрелить в себя самой.
      - Фу-у, - выдохнул Юра. - А я думал, ты собираешься сказать: "но теперь я от тебя вынуждена защищаться и поэтому застрелю, чтобы ты...". - Юре очень серьёзно не нравилась эта девица. И всё, что она говорит, он понимал, как розыгрыш, но какой-то безумный розыгрыш.
      - Нет, не про это.
      - А что же тебя всё время тревожит.
      - То, что я в халатике, - произнесла Люда через несколько минут нерешительного молчания. - Ну, в смысле, если я сейчас выстрелю себе в голову, ты не захочешь посмотреть, что там у меня под халатиком?
      - Ты за кого меня принимаешь?! - проблеял Юрий: голос как всегда был предательски-трусоватый.
      - Между прочим, я видела, как у тебя топорщится брючина. Там, между ног.
      - Ты серьёзно считаешь, что... - опять пытался он сказать нечто в своё оправдание, с вопросительными интонациями.
      - Да ладно, не обращай внимание, я пошутила.
      - Просто мне не нравятся твои шутки.
      - Ну, я имела в виду, что ты захочешь снять с меня халатик и... И поискать то место, в которое меня укусили. Ну, чтобы определить, правду ли тебе я сказала или наврала.
      - Просто: он не мог тебя укусить, - старался Юра отшутиться. - Ведь ты же отбросила голову этого зомби до того, как он её к тебе прислонил?.. Ну, я хотел сказать, зубы: до того, как он прислонил зубы "своей" головы к твоей шее.
      - Нет. Я имела в виду, укусил ещё задолго до этого: до того, как ты меня сюда привёл.
      - Я не понимаю... Ты что, всё время разыгрываешь?.. Ну, в смысле, ты не хочешь показывать место укуса. Думаешь, что, если пустишь себе пулю в лоб, то я начну... ну, это самое: задирать тебе твою юбку... То есть, чтобы убедиться, якобы ты не гонишь, а тебя реально цапнули. В смысле, инфицировали. Получается, что ты симулируешь безвыходное положение.
      - Ну, то есть, ты не будешь лезть мне под платье.
      Юра был настолько напряжённым и настолько напуганным, что не заметил, как сзади к Люде подкрадывался всё тот же увалень. Тот, чью голову она отбросила, а он за ней вернулся и поднял? Нет, вернуться и найти эту голову он не мог, поскольку при нём не было тросточки для слепых и собаки-поводыря. Наверное, это какой-то другой, который незаметно обошёл весь барак и тихо подкрался. Дело в том, что его голова (та, которую он оторвал от кого-то из низших; от кого-то из порабощённых "высшими") болталась на ветке, которую тот отломал от дерева. Значит, это был тот же, "высший", кто первым пытался напасть на Люду? Он подслушал её разглагольствование про ветку и решил взять на вооружение?.. Неважно. Главное, что он подкрался и выхватил у девушки пистолет.
      Люда резко обернулась, - возможно, чтобы смерить этого наглеца взглядом, - но было уже слишком поздно: "наглец" успел вскинуть пистолет и нажать на курок. Прогремел выстрел, но Люда даже не пошевельнулась. Она стояла к Юре затылком и он не мог видеть всего того, что заметил за мертвяком. Не успел разглядеть, в кого конкретно был направлен ствол перед тем, как прогремел выстрел - в неё или в стрелявшего. В общем, то, что он заметил, выглядело примерно так же, как в коридоре, на пятнадцатом этаже, где он выстрелил в голого мужчину, изо лба которого потёк чёрно-зелёный гной. И только сейчас Юра понял, что это было: почему этот голый не упал после его стрельбы в голову. Просто пуля сделала рикошет и попала куда-нибудь, в стену. Потому, что сейчас она сделала двойной рикошет: задела кожу этой головы (висящей на палке, отломанной от дерева), изо лба которой потёк гной, скопившийся под кожей. И задела так же лоб Люды. Это увидел перепуганный Юра, когда повернул её лицом к себе.
      - Знаешь, откуда взялись эти не обезглавленные зомби? - заговорила Люда нечто бессмысленное (то, чего Юра совершенно не понимал). - Это, как ты выразился, "низшие". Их поработили "высшие": заставляли нападать на прохожих, обгладывать, а потом вспарывали им брюхо. Ты всё правильно вспомнил. Но почему-то не сказал самое главное: то, что низшие зомби лежали ещё задолго до того, как приехали военные и положили всех без разницы, приняв наверное их за "высших". А потом они начали подниматься и отрывать им головы. Понял, как было дело? Не выкапывали эти головы из-под земли, а...
      - Что ты такое говоришь?! - прервал Юра её скороговорочную речь. - Он в тебя попал?! Или задел чирком?!
      - Я говорю, что проблема всех привидений, которых мы с тобой видели, не в пистолете. Не в том, что у тебя какой-то магический пистолет. Проблема наверное всё-таки в доме. Он, как ловушка: один раз в него вошёл и уже не выйдешь, если не хочешь потягаться с привидениями.
      - Ты не ответила на...
      - Да мне начхать на то, что ты спрашиваешь. Сейчас я говорю, а не ты. Приколись, что это за любопытный дом? Первый раз в него входишь - становишься невидимым. Потом заходишь во второй раз - материализуются все эти барабашки, но не внутри дома, а вокруг дома. Заходишь третий раз - материализуются "низшие-зомби". Те, которые лежат, даже несмотря на то, что у них есть голова на плечах. То есть, их использовали в качестве мясорубки, но они всё равно такие же невидимые для невооружённого глаза, как и все остальные "высшие зомби". Кстати, и военные - тоже барабашки из этого хренова дома!
      Должно быть, Люда пыталась успеть протараторить всё это до того, как "Высший" повторит свой неудавшийся выстрел и пробьёт ей череп. То есть, навылет. Но она не ожидала, что "двойной рикошет" повторится, опять, во второй раз. Зомби опять в неё выстрелил. Только в следующий раз, когда пуля срикошетила, она не улетела в воздух, а попала в голову Юрику. И для кого она всё это рассказывала? Перед кем распиналась - неизвестно.
      Юра рухнул замертво, на траву, которая оросилась кровью, потёкшей изо рта парня, а зомби, который в неё целился, хотел не промахнуться - не произвести ещё один рикошет уже в третий раз. Но, видать, поговорка "бог любит троицу" в отношении "высших" зомби не работает точно так же, как стрельба из пистолета по их головам. Потому что на этот раз, либо произошла осечка, либо в пистолете банально кончились заряды.
      Зомби нервно отбросил пистолет в сторону и пошёл. Кстати, в этот раз он шёл правильно, а не так, как прежде - задом наперёд. То есть, уходил более шустрым шагом.
      И, как Люда ни стреляла ему в спину, не помогло, только расстреляла все гильзы. Правильно Юра ей объяснял, что на "высших" зомби не действует стрельба по позвоночникам?
     

13

     
      Она вошла в барак, чтобы покопаться там, внутри. Может, удастся найти коробки с патронами? Ведь как-то же ей удаётся случайно (наобум) находить в нём предметы, которые Юра, без её помощи, искал бы в нём наверно сутками, но так ничего бы и не нашёл. Просто, перед тем, как последний раз выйти из барака, она прочла на двери послание. То самое, которое в прошлый раз Юрику оставил некий "барабашка". Тогда, когда паренёк в самый первый раз вышел из этого барака. Люда только сейчас поняла смысл этого послания и смогла связать его с последующим развитием событий: барабашка всячески норовил ему отомстить.
      Она настраивалась найти коробку с патронами как можно быстрее. Чтобы не дать этому гаду с чьей-то чужой головой, болтающейся на отодранной от дерева ветке, уйти слишком далеко. И там вдали раствориться, или растаять в какой-нибудь вечерней предзакатной тени. Слиться с темнотой.
      И, когда она расхаживала по бараку, занимавшись своими поисками, её неожиданно отвлёк какой-то подозрительный шум, донёсшийся со стороны входа. Такой звук, будто бы кто-то пытается переломить пополам ветку, чтобы, возможно, насадить на неё чью-то голову.
      Люда очень сильно испугалась того, что один из "обезглавленных" уже успел отодрать от лежащего в траве Юрика его череп и сейчас уже приделывает к своему поганому туловищу...
      Она, сначала подбежала к зарешёченному стальными прутьями окну, но ничего не могла в нём разглядеть, поэтому бросилась в сторону коридора, который ведёт к выходу из всего этого ужасного барака, но, опять-таки, не увидела ничего подозрительного. Конечно, кроме того, что оставленная на двери надпись неожиданно изменилась.
      Как оказывается, на двери можно не только писать прозу, но и "нацарапать" целое стихотворение. Дверь - прямоугольная, как доска в Людмилином классе, если, конечно, данный прямоугольник перестановить из горизонтального в вертикальное положение. И - можно запросто творить на нём свои самодовольные, графоманские стишки.
     
      ЭТОТ ДОМ - ПОЖИРАТЕЛЬ СЕРДЕЦ.
      КТО В НЕГО ВОЙДЁТ - ТОТ УЖЕ НЕ ВЫЙДЕТ:
      ЕГО СЕРДЦЕ ПРЕВРАТИТСЯ В ПРЕДМЕТ,
      ТАКОЙ ЖЕ МИСТИЧЕСКИЙ КАК ВАШ ПИСТОЛЕТ.
      И ПУЛЬКИ ТЫ ЗДЕСЬ НЕ ИЩИ - НИЧЕГО НЕ ВЫЙДЕТ.
      И МЕНЯ - ФИГ ТЫ УБЬЁШЬ, ТАК КАК Я УЖЕ ПРИЗРАК.
      ТРАХНИ ЛУЧШЕ СВОЕГО ПАРНЯ, ПОКА ОН ТЁПЛЕНЬКИЙ.
      ГЛЯДИШЬ, ОЖИВЁТ - И БУДЕТ ТЕБЯ ТРАХАТЬ ПЛЁТКОЮ.
      ЗА ТО, ЧТО ТЫ ДУРА ТАКАЯ - ЕГО НАПУГАЛА
      И ОН НЕ ЗАМЕТИЛ, КАК СЗАДИ К ТЕБЕ Я ПОДКРАЛСЯ
      И ПИСТОЛЕТ ВАШ ТАИНСТВЕННЫЙ ОТОБРАЛ.
      Я ГОРЖУСЬ ЭТИМ ДОМОМ ТАК СИЛЬНО,
      КАК НЕ ГОРДИТЕСЬ СВОИМИ ВЫ, СМЕРТНЫЕ.
      И КРОВЬ ДАЮТ МНЕ ВОВСЕ НЕ СВИНЬИ,
      А ВАШИ СЕРДЦА, СДЕЛАВШИЕСЯ ПРЕДМЕТАМИ.
     

Приложение. "Под куполом", из записок неизвестного.

      В будущем наверно должны производить роботов-экзорцистов, которые будут заходить в дома и изгонять из них злых духов. То есть, это такие особенные роботы-священники, после прихода которых полтергейсты навсегда изгнаны и никогда не войдут ни в чей дом. А где же в таком случае им жить? На улице, что ли?
      Такая мысль пришла мне в голову, когда я увидел один необычный дом. Старый и разрушенный. В нём сформировалась какой-то небывалой силы аномальная активность, но исключительно вокруг дома. В самом доме никаких аномалий я не обнаружил. Такого совершенно не бывает, потому что любая аномальная активность (условно называя: полтергейст) формируется внутри жилых зданий. Особенно, если здание находится в аварийном состоянии и брошено жильцами. Такое здание необходимо разрушить срочным образом. Если это деревянная постройка, то сжечь: сжигается вся негативная информация. Так, что на месте бывшего здания можно возводить новые постройки.
      Этот же дом, который я увидел, был крайне необычен: как его ни уничтожай, как его ни пали - бесполезно: аномальная активность всё равно никуда не денется. И дом будет выглядеть так, как будто в нём "шаманил" этот самый - робот-священник. То есть, такой механизм, который изгоняет нечистую силу раз и навсегда. И всё зло обитает снаружи, как будто это здание находится под каким-то невидимым куполом, и зло очень далеко улетучиться не может.
        

2. Мистический пистолет

     

1

     
      Люду окружали всё те же грязные стены. И в окнах - всё те же решётки. Она пыталась понять, что происходит, но не могла сосредоточиться. Она начала вспоминать, потому что ей казалось, что у неё стёрта память о последних минутах, но, если быстро начать вспоминать, то можно создать иллюзию памяти. Саму память восстановить невозможно, но всё, что она успеет вспомнить за эти короткие секунды, ей будет казаться, что это и есть та реальность, которая с ней происходила.
      Она вспомнила, что бежала следом за каким-то чудовищем в человеческом обличии. В руках у неё был пистолет, поэтому чудовище от неё уходило. Она хотела его застрелить, поэтому за ним гналась. - Это всё, что ей удалось вспомнить.
      "Но почему же я здесь? - не могла она понять. - И из-за чего я гналась за этим чудовищем? И вообще, как получилось так, что я опять вернулась? Может, это не тот дом? Меня сзади кто-то тюкнул по голове и затащил в другой, такой же, похожий сарай..."
      Она решила обойти все окна, чтобы всмотреться в решётки. Почему-то ей казалось, что дом она сможет узнать именно по этим металлическим прутьям на окнах, сваренным в решётки.
      - Лучше сравни его по наваленным кучам мусора, - донёсся до Люды голос откуда-то со стороны. Она резко повернулась и увидела Юрика за своей спиной.
      - Ты про что? - машинально спросила она. - Кстати, а как ты здесь очутился?
      - Да у меня такое странное ощущение, словно в меня кто-то стрелял и теперь меня поменяли со стрелявшим телами.
      - Стрелял?.. В тебя?.. КТО?
      Она так испугалась, словно Юрик укажет сейчас на неё. Как раз подходящий случай к тому, что она ничего не помнит.
      - Точно не помню. Но зато я определённо понял, почему я так боялся этот пистолет. ... Потому, что рано или поздно этот мерзавец обязательно должен был выстрелить. Ну, и как правило, подбить своего хозяина. ... Что ты так удивлённо на меня смотришь? Это же мистический пистолет - не забывай.
      - Да я просто не поняла. Ну, запуталась.
      - Почему не поняла?
      - Ну, наверно потому что переволновалась... Про какого мерзавца ты говоришь?
      - Да про того самого же: про пистолет.
      - О, чёрт! - прокричала она. - Кажется, я всё вспомнила!
      - Да неужели? - усмехнулся он.
      - У меня отшибло память, но сейчас я на тебя посмотрела и точно всё вспомнила, - кричала она как скороговорку. - Ты упал, потому что тебя застрелили. А вот сейчас ты снова живой! И у меня это ещё больше не укладывается в голове: как такое возможно? Ведь я видела кровь... Я...
      - Постой. Кажется, я понял, что происходит. - Юрика тоже, словно осенило. - Я всё время думал, что у меня воруют память и таким образом перебрасывают меня в будущее. А сейчас неожиданно понял: меня не в будущее перебрасывают, а в прошлое. Только поэтому я ничего не помню. Но что, в таком случае, они забирают у меня взамен? "Память" - такой ответ не годится.
      - Почему ты именно так решил? - округлились у Люды глаза. - Почему они не могут менять направления: сначала перебрасывать в будущее, а потом в прошлое. Не всегда в одну и ту же сторону.
      - Ну, ты же сама сказала, что меня застрелили. Не мистический же этот пистолет подлетел в воздух и выстрелил мне в голову? И я поверил тебе в то, что в меня стреляли. Как видишь, логика сама напрашивается.
      - Я говорю, что в прошлое тебя перебросили только в этот раз. А до этого всё время перебрасывали в будущее.
      - Я спрашиваю: что вместо этого они берут взамен, а не пытаюсь выяснить, в какую из двух сторон меня перебросили.
      - А что, они обязательно что-то должны брать? А просто так за бесплатно перебрасывать не могут?
      - Ты опять произносишь свои остроты?
      - Почему остроты?
      - Ну, потому что это такой же глупый вопрос, как и предыдущий: "почему именно в прошлое, а не в будущее?"
      - Ладно, - иронически согласилась она с тем, что вопрос дурацкий, - по фигу.
      - И ещё одно, - решил Юра продолжить её критиковать. - Почему ты решила проверить именно по решёткам?
      - Что - по решёткам? - пыталась Люда сделать вид, что совершенно не понимает, о чём он её спрашивает.
      - Проверить, тот дом или не тот.
      - Не по решёткам, а по окнам... Ну, в общем, тебе очень непросто будет это понять, так как ты тугодум. Ну, в смысле, человек с пулькой в мозгу. Я просто хотела посмотреть, лежат ли за окнами те обезглавленные или не лежат. А ты меня отвлёк. Ведь, если за окном никого нет, то это будет означать, что дом не тот. Согласитесь Шерлок, ведь это элементарно?
      - Дак они могут лежать и вокруг другого такого же барака! Элементарно, Ватсон, не правда ли? - передразнил он её самонадеянный тон. - Просто я подумал, что, раз ты так быстро находишь пистолет, то, значит, могла запомнить... этот самый... Мусор. И по мусору определить, тот или не тот.
      - О, пистолет! - осенило её. - Если мы находимся в том же бараке и, по твоим словам, нас перебросило в прошлое, то пистолет должен лежать в той же куче мусора? Вот, как мы определим, тот или не тот!
      И она кинулась в сторону запомненной кучи мусора. Но пистолета там не было. То есть, Люда точно была уверена, что искать его на поверхностях каких-то других куч совершенно незачем, поскольку она точно запомнила именно эту.
      - И что? - ухмыльнулся Юра, - пистолет исчез?
      - Да нет же! Просто нужно обойти весь этот барак и поискать его там. Стопудово, что я его оставила где-то снаружи.
      - И так мы выясним, что это тот же дом, а не какой-то другой?
      Но она не слушала его "эгоистических насмешек", а побежала в сторону двери выхода.
      Юраа же никуда не бежал. Он продолжал стоять и пялиться на свои ботинки.
      - Нашла-нашла! - прохихикала Люда, подбежав к окну. - Трататушечки-та-та.
      Юрик тоже направился к выходу: "Но, может, это не тот пистолет, - продолжал он над ней потешаться. - Может, его специально подбросили, чтобы свести тебя с панталыку?.. Чтобы ты запуталась в правильности домов".
      - Какая блин разница! Главное, что у нас есть орудие для защиты!
      - Ага, только пулек в нём не фига нет! - хохотнул Юрик.
      - О, точно, - спохватилась и Люда, - я же их все поперестреляла. И откуда ты всё это знаешь?
      - Что знаю?
      - Что я расстреляла все гильзы.
      - Да, как-то так. Интуитивно, что ли.
      - Как можно интуитивно определить, есть в пистолете пули или нет, - усмехнулась Люда.
      - Ну, пистолет же мистический! И, как ты говоришь, у меня в мозгу застряла его пуля. Может, этот пистолет передаёт в неё какую-то информацию. Мало ли? Только вот что мы теперь будем делать, без патронов.
      - Пойдём и поищем какой-нибудь оружейный магазин.
      - А если в нём будет пусто?.. Ну, я имею в виду, что, если людей нет на улице, кроме конечно тебя и меня, то и в магазинах может наблюдаться точно такая же картина: голые стены и полное отсутствие товаров. Ну, нет даже прилавков.
      - Скажи честно: "я не хочу никуда отсюда уходить, потому что мне здесь понравилось в этом бараке"! Ты что, всех этих мутантов боишься? Они же безобидны. Единственное, чего от них можно ожидать, это, как от того, который у меня пистолет выхватил и начал палить... по нам. Но, поскольку в пистолете нету пулек, то чего-то более изощрённого они с нами не сделают.
      - С чего ты взяла, что я чего-то боюсь?
      - А почему тогда не идёшь?
      - Да иду я, иду!
     

2

     
      Оружейный магазин эти двое нашли очень быстро. Предположения Юрика насчёт отсутствующих прилавков не оправдались. Людей всё так же не было, но боеприпасов - хоть отбавляй. Просто Юра не решался впускать Люду в этот магазин, чтобы та не поддалась соблазну. Ей тут же захочется выбрать себе какое-то ружьишко посолиднее. Поэтому он соврал про то, что в магазине нет прилавков и, если они в него попадут, то их будут окружать одни сплошные голые стены. Но Люда, как будто прочла его насмешливые мысли и не поддалась ожиданиям. То есть, она не стала кидаться на лежащие в витринах ружья, как сорока на блестящие украшения. Она выбрала только то, что изначально планировала выбрать. Просто Люда совершенно не разбиралась в калибрах и брала каждый отдельный патрончик из каждой отдельной коробочки, пыталась вставить его в пистолет и выстрелить: стреляют эти патроны или не стреляют; может, они холостые. Ей было ужасно неловко от своей нерасторопности, поэтому к каким-то другим ружьям девушка прикасаться не стала. Это, опять же, столько же долго придётся примерять и выстреливать. А у неё уже уши заложило от первого выстрела. Так можно и совсем оглохнуть.
      Когда они вышли из барака и двигались в сторону магазина, то нигде не видели ни одного зомби. Все, медленно шевелящиеся туловища, скопились только вокруг барака. Поэтому парень с девушкой зашли заодно и в спортивный магазин, взяли себе по велосипеду, чтобы поездить по всему городу и точно убедиться, что их предположения не обманные: нигде в городе больше нет ходячих мертвецов, а только в одном месте - возле барака. На то, что им удастся найти кого-либо из "выживших" или попытаться разобраться в том, что здесь происходит, об этом даже и мысли быть не могло. Покамест обоих интересовало только наличие зомби. Мол, почему все ходячие мертвецы скопились только возле одного конкретного барака. И, если в городе действительно больше нет ни одного трупа (неважно, живого или застреленного), то ребятам это может показаться очень странным. По крайней мере, оно заставит их задуматься.
      Как Юриком и ожидалось, весь город был совершенно пустынным. Они исколесили по несколько раз его окрестности, но никого - как не было, так и нет. Юра даже невольно начал волноваться: уж не прячутся ли мутанты, каким-то шестым чувством унюхавшие приближение малолетних разведчиков?
      - Что, - спросила его Люда, - предлагаешь останавливаться возле каждого дома, да проверять подвалы - не забежали ли они в них?
      - Нет, я просто так предположил.
      - А вообще, это прикольно, - пустилась она в рассуждения.
      - Что - прикольно?
      - Да то, что сбылась мечта идиотки! Может, я с самого детства хоть раз мечтала погулять по полностью пустому городу. Сам понимаешь: ночью бродить опасно - могут подъехать патрульные и принять меня за бомжовку. Ну, подумают, что я из дома сбежала. А днём - даже выходить тошно. Идёшь по улице и, такое ощущение, словно все на тебя пялятся. Ну, как будто бы у меня ширинка расстёгнута, а то и вовсе: штаны где-то потеряла.
      - И тебе хотелось бы ездить на велосипеде, да? Да посильнее нажимать на педали, чтобы никто из прохожих не успел к тебе "присмотреться".
      - А почему с такой иронией?
      - Да потому, что не на тебя все смотрят, а наоборот: ты смотришь на каждого в отдельности, да ещё и этак подозрительно смотришь, словно хочешь у него спросить: "у меня что, на лбу что-то написано?"
      Вместо того, чтобы сказать ему "кончай вышучивать", она сказала следующее:
      - Просто я хотела тебя о чём-то попросить, да всё было неудобно, а сейчас самый подходящий случай.
      - О чём?
      - Ну, чтобы ты не ехал за мной следом, как маленький мальчик за своей мамой. Куда я сверну, туда и ты сзади едешь.
      - Я в курсе, что тебя смущаю. Что ты хотела бы одна покататься. Но я еду только потому, что у меня нету сотовой связи. Ну, ты же видела, как неожиданно материализовались все эти туловища? А что, если они могут, как исчезать, так и материализовываться и, как только мы разъедемся, да друг от дружки удалимся на такое расстояние, чтобы нельзя было докричаться, и вокруг каждого из нас материализуются целые толпы, то что тогда? Тут уж никакая сотовая связь не спасёт!
      - Это всё твои фантазии. Ты просто так, без отговорок, не можешь оставить меня в покое? Ехать своей дорогой - а я своей.
      - А ты представь себе, что я - не я, а твоя тень? И тебе сразу же полегчает, вот увидишь!
      - Нормальная - говорящая тень, - усмехнулась та и они поехали дальше. Решили двигаться в сторону барака. Потому, что Люда предположила, что она в этом бараке потеряла что-то очень важное. И ещё ей вот что подумалось: если во всём городе нет никаких туловищ, то, может, они рассосутся и вокруг барака? Не "рассосутся", а исчезнут. Конечно, если этот "тень" прав в том, что "высшие" зомби умеют, как появляться, так и исчезать.
      Однако, когда они приехали, то "зомби" не "поисчезали", не "сгинули", а, как продолжали лежать, так и лежат.
      - Ну, и как я теперь в этот барак войду? - запричитала девушка. - Всё-таки надо было в том магазине захватить побольше винтовок! Но - мне просто лень было возиться. Я такая капуша...
      - Чтобы в каждой руке держать по ружью? Да не надо в него входить, вот и всё.
      - А что я теперь делать буду?! Я по карманам пошарилась, раз такая, а мобильника нет! Значит, пока мы прятались от тех якобы вояк, он у меня из кармана незаметно выскользнул.
      - Дак ты чё, хочешь найти свой мобильник?! - округлил он глаза.
      - А чё? Я не имею на это права, что ли?
      - Да я просто не представляю, куда бы ты его засунула в этом своём домашнем халатике!..
      - Да какая на фиг разница? Главно, что я потеряла!..
      - Я предлагаю не перекапывать все горы мусора, а...
      - Да чё их перекапывать! Я точно запомнила то место, в котором мы прятались!
      - ...а поехать в соседний город, - продолжил Юра. - Если зомбей не будет даже и там, то только тогда мы вернёмся к этому бараку.
      - А чё тебе приспичило - найти хоть одного зомби за пределами этого барака?
      - Потому, что, если мы найдём хоть одного, то перед нами может раскрыться хоть какая-то тайна. То есть, мы точно будем знать, что ходячие мертвецы только на одном этом бараке зациклены.
      - Про какую тайну ты говоришь?!
      - Я говорю про то, что, если не найдём ни единого (если соседние города будут такими же пустынными как и этот), то это и будет та главная тайна: тайна этого хренова барака.
      И Люде как-то уже расхотелось отдаляться от Юры и гулять в одиночку по улочкам своего родного города. Это такая же странная перемена настроения, как и её страх приблизиться к бараку после "шопинга" по оружейному магазину. То есть, получается, пока у неё пулек не было, она ничего не боялась, но сразу как зарядила пистолет, тут же откуда-то взялся этот странный страх.
     

3

     
      Доехали они, странным образом, очень быстро. Юра даже удивился: быстрее, чем он ездил в этот город на автобусе. У велосипеда-то скорость в пять раз медленнее, чем у автобуса. Даже несмотря на то, что автобус делает кучу остановок.
      Естественно, город был таким же пустынным, как и родной - Юрика и Люды. Пока они по нему ехали, Юра ничего подозрительного не замечал. Позже он удивится, почему не только он, но и Люда не заметила. Ну, как будто бы они сговорились: "едем молча и ни на что не обращаем внимание, конечно, если нам покажется что-то совсем уже странное". Но причина, почему этого не заметила Люда, была очень доступная для понимания.
      - О, смотри! - заорала она. - А ты говорил, что, если покататься по всему шарику, то не встретим ни одного зомби? То, что они зациклены только возле твоего барака, где ты свой пистолет подобрал?
      Юра увидел это ещё раньше, но не мог озвучить. Что-то ему казалось каким-то тревожным в том, что он увидел. Хотя, с другой стороны, он должен был сильно обрадоваться и никакой тревоги не ощущать. Ведь, если в этом соседнем городе он увидел толпу зомби, значит, тайна барака раскрыта. То есть, как таковой, этой тайны не существует. Но Юрий любил так выражаться, что, если тайны не существует и он самолично в этом убедился, то это одно и то же, что "раскрыта".
      - О, чёрт, - проворчал Юра. Наконец-то до него дошло, что содержит в себе эту тревогу.
      - Что? - посмотрела на него Люда.
      - Поворачиваем назад!
      - А что случилось?! Чё, трудно объехать этих мертвяков стороной?
      - Мне нужно кое-что проверить, - ответил тот. Он не хотел ей озвучивать причину, потому что эта Люда наверно никогда не выбиралась из своей квартиры. И город, в котором она живёт, видится ей совершенно незнакомым. Поэтому - что толку говорить?
      Юра вёл Люду в сторону одного здания. Он примерно знал, где оно находится, и хотел проверить, так это или не так.
      - О, ну точно! - воскликнул он сразу, как корпус заданного здания попал в его поле зрения.
      - Да что ты всё время окаешь? Толком сказать можешь?!
      - Пока нет.
      Подъехав к зданию, они слезли с велосипедов и подошли к подъезду. Юра очень быстро набрал код - и дверь тут же открылась. Они зашли во тьму, потому что лампочки в подъезде, то ли были выбиты, то ли проблема всего лишь в электричестве.
      - Куда мы идём? - спрашивала она не про направление, а про то, чтобы не заблудиться в темноте или, чтобы не врезаться в стену.
      - Хочу проверить, - ответил парень, - подойдёт ключ или не подойдёт.
      Когда он подвёл подругу к заданной двери и сунул руку в карман, то ключа не обнаружилось.
      - Чё такое? - посмотрела на него Люда.
      - Ключа нет. Но это точно моя дверь. Веришь или не веришь?
      - А на фиг ты меня привёл к своей двери? - на секунду запуталась та или не хотела пошевелить извилиной. - Позвони, может, дома кто-то есть...
      - Да ты не поняла! Я тебе говорю, что это мой дом. Врубайся...
      - Ты чё, за лохушку меня держишь? Я не тупая - сама поняла, что ты привёл меня в гости, но, ах-ах-ах, ключи потерялись!
      - Я говорю, что это тот же город!
      - И чё?
      - Ты чё, действительно тупая?! Мы ехали в соседний город, а попали в наш, - устал он уже перед ней распинаться.
      - Ну и что здесь странного? Просто дорога шла кругом. Только ты не заметил. Ты же сам сказал, что слишком быстро приехали. Значит, просто вернулся обратно в тот же город! Вот ты дебил!
      - А кучка зомби?!
      - Что - кучка зомби?
      - Они ведь не должны бродить по всему городу, а чётко сконцентрироваться вокруг барака!
      - Дак, может, там и есть тот же самый барак. Ты же точно не видел, что они топчутся вокруг какого-то дома?
      - Ты хочешь сказать, что там находится этот барак и вокруг него толпится стадо зомби?
      - Ну да! - странно проговорила та. Она всё ещё понять не могла, чего он так завёлся. Главное, из-за какой-то ерунды: из-за дурацкой уверенности, что он попал в город-призрак. Вернее говоря, в клонированный город.
      - Тогда нам надо поехать и собственно во всём убедиться.
      - Блин, вот ты недоверчивый!
      Она ещё раз надавила пальцем на несколько звонков. Всё это время, пока они торчали в Юркином коридоре, Люда звонила, то в ту, то в эту дверь. Ей почему-то не верилось, что ни в одной квартире нет никаких хозяев. Потом они вдвоём выскочили из подъезда, оседлали велики и погнали в ту сторону, где Юрик увидел толпу зомби. Он правда не понял, что толпа пасётся вокруг какого-то одноэтажного здания. Самого здания он не разглядел, увидел только толпу, и вспомнил, что такое странное он не мог понять на протяжении всего того времени, пока они вдвоём ехали по городу. Но сразу, как этих зомби увидел, то неожиданно понял: "Да это же копия нашего города! Вот, чего я понять не мог?" Теперь ему ещё сильнее хотелось убедиться в том, что в середине зомбированной толпы торчит этот самый барак. Он почему-то был уверен, что, если барак увидит, то окна в нём будут без решёток, и входная дверь будет болтаться на одном шарнире. Тут-то он Люде и докажет свою правоту: "Видишь?! Я в этом бараке находился! Ну, до того, как мы сегодня с тобой встретились. И знаешь, что это означает? То, что меня перебросили не в будущее, не в прошлое, а в город - точную копию нашего! Ну, теперь-то ты веришь, что это другой город?! Если ты всё ещё продолжаешь наивно думать, что это тот же самый, то мы легко можем съездить в тот, из которого приехали и ты самолично убедишься в том, что на окнах тамошнего барака есть решётки! Ты же сама видишь, что здесь их нет!"
     

4

     
      Когда они приехали, разогнали зомби, чтобы проделать между ними хотя бы узенький коридорчик, то там действительно был барак. И, как успел разглядеть сквозь зомби Юра, окна были зарешёчены. Ходячие мертвецы особой опасности не представляли, потому что каждый из них поменялся местами с лежачими мертвяками-невидимками (поскольку парень с девушкой несколько раз вошли-вышли из данного барака, то персонально для них лежащие и обезглавленные "низшие" зомби казались видимыми) и удерживал над плечиками отодранную у тех голову, при помощи рук. В случае чего, её можно было выхватить и отшвырнуть.
      У Юры уже начиналось сильное негодование, но, как только он подошёл вплотную к одному из окон, на сердце сразу же полегчало.
      - Вот видишь? - заорал он, показывая пальцем на металлические прутья решёток. - Что я тебе говорил!
      - Чё ты вопишь, как резаный?! На фига ты меня сюда привёз, к этому дурацкому бараку? Чтобы наорать?
      - Ты всмотрись в решётки, - так и этак распинался он перед ней. - В них более толстые прутья, чем в том городе!
      - В каком "том" городе?! Это один и тот же город! Чё ты такой упёртый? Элементарных вещей не понимаешь. Доказываешь мне как дальтонику, что красное - это зелёное!
      Юра маленько сник. Он чувствовал себя тупицей. Ему действительно очень трудно сейчас было доказать, что "красное - это зелёное".
      - Я просто хотел сказать, что решётки... то есть, прутья более толстые.
      - Не глухая - слышала! Но я что-то не заметила никакой разницы: были решётки и никуда не делись.
      - Но ты же сама начала с того, что это не тот барак!.. Мол, что его кто-то подменил.
      - Ну и что? А чё ты за мной повторять начал? Вот это меня больше всего бесит: когда люди сами ничего придумать не могут... Всё, что они умеют - только за другими повторять!
      Юра так про себя подумал, что спорить с ней сейчас бесполезно, ибо она упёрлась. Нужно просто попытаться сменить пластинку.
      - Может, рискнём? - решил он ей предложить.
      - Чё - рискнём?
      - Зайдём в этот барак и выйдем, авось всё вернётся. То есть, пропадут зомби и на улицах появятся люди.
      - Это всё, для чего мы приехали сейчас с тобой к этому дерьмовому бараку?!
      - Ну, я не знаю, как до тебя достучаться! Как сделать так, чтобы ты поверила, что это другой город, а не тот же самый!
      - Вот ты задолбал: повторяешь, как попугай!
      - О, придумал, как! Можно вернуться к тому бараку, от которого мы приехали, а здесь снять замеры толщины решётки. Там сравнить и ты точно убедишься, что барак не один и тот же. Ведь ты же поверишь, что, если это какой-то другой барак, то и город совсем другой?!
      - Да я как-то уже устала: доказывать, блин, и проверять! У меня такое к тебе предложение: если ты говоришь, что это не твой город, то тебе не в лом будет выбить дверь своей квартиры? Просто я зверски устала туда-сюда мотаться и дико хочу спать!.. Ну, хотя бы часик перекемарить.
      - То есть, если я выломаю дверь, то ты поверишь, что это не тот город, в котором я живу? Потому, что всё может вернуться в любую секунду (это видение, в которое я тебя втянул неожиданно сгинет и на улицах "материализуются" люди и вездесущие машины), а дверь у меня будет сломана и мне, как полному лошаре, придётся вызывать мастера, чтобы тот её починил.
      - А пожрать у тебя чё-нибудь есть? - игнорировала она его вопрос.
      - Да должно быть, - пожал он плечами. - Ведь в том магазине, в который мы заходили, товары не исчезли? Ну, и прилавки... В общем, всё убранство на месте.
      - О, придумала! Это же гениальная идея... Можно зайти в любой магаз и набрать хавчика полную тележку! Ну, если там всё протухнет, так как хрен знает сколько времени прошло, то нагрести каких-нибудь консервов... Во! И бухло! Самое главное - чуть не забыла: бухло-то не портится?.. В общем, бухла побольше!
      - Будем заливать своё горе?
      - Какое горе? Наоборот радость! Это же впервые можно, на халяву! У меня такого никогда в жизни не было...
      - Ну-ну, - невесело хмыкнул Юрик, - ты живёшь сегодняшним днём.
      - Просто на сытый желудок лучше думается, - показала она ему язык на его кислый тон.
      - Горе, - вспомнил он о том, что не ответил на её вопрос, - состоит в том, что апокалипсис только начинается. И, когда он прекратится, неизвестно.
      - Как так?! - сделала она деланное недоумение. - Ты же сам сказал, что он в любую секунду может прекратиться!
      - Ну-ну, - опять Юра вздохнул печально.
      - Чё ты разнукался!
      - Просто представь себе, что мы покончим жизнь самоубийством... Представила?
      - Ну, допустим. Просто я не понимаю, к чему ты клонишь.
      - И вот, сразу, как мы покончили, апокалипсис резко прекратился. Вот, про что я говорил: "оно может прекратиться в любую секунду". Ведь если бы мы эту секунду переждали, то мир мог бы неожиданно поменяться местами. Ну, в смысле, я имею в виду города, - говорил он всё это в то время, пока они катили в сторону ближайшего супермаркета. - Этот город перестанет быть копией того, в котором мы живём. То есть, он резко поменяется и сделается соседним. Поняла теперь? Я говорю о том, что, в какой бы другой город мы с тобой ни поехали, везде будет одна и та же картина: в глуби города будет стоять барак, а вокруг него - пастись прежнее зомбированное стадо.
     

5

     
      Конечно, они натаскали много еды из супермаркета. Конечно, еда протухнуть ещё не успела. Тем более, что Юра с лёгкостью высадил дверь в своей квартире и можно было носиться туда-сюда (из Юркиного дома в супермаркет и обратно) и таскать-таскать-таскать. А вся причина в том, что Люде те "скучные салатики", что "хныкали" в его холодильничке, показались неприлично пресными; хоть она не испробовала ни один продуктик (всякие там кашки-малашки и тому подобное "детское питание"), но была уверена, что они не шли ни в какое сравнение с настоящими деликатесами. "Ну, не будем же мы жрать кисляк, - оправдывалась она, - когда рядом целая харчевня? И всё на шару!"
      Если бы дверь была закрыта как в прошлый раз, в квартире Люды, то мутант опять принялся бы в неё ломиться. Как и в прошлый раз, на стук бы ему не открыли, и ожидалось бы нечто нелицеприятное; например, какая-нибудь кровавая баня. То есть, кровь так сильно бы лилась даже через верхние прощёлочки закрытой двери (те, которые под потолком), а туловище, которое стучится, стояло бы и жадно всё слизывало, потому что кровь текла бы по наружной стороне двери. Но, поскольку дверь была высажена, то вошедший стучаться не стал, ибо некуда: дверь лежала на полу. Ну, не будет же он садиться на корточки и стучаться в эту лежащую дверь?
      - Так, - произнесло туловище своим утробным голосом. - Вы должны расплатиться за приобретённые покупки. Любые товары в магазинах есть частная собственность нашей новой цивилизации.
      - Чего? - едва не полезли на лоб глаза у Люды. - Какой на фиг "цивилизации"! Вселенной ходячих мертвяков?.. Эй, приятель! У вас что, зомбимоб в вашем супермаркете?..
      - Девушка, - терпеливо проговорило туловище, - у меня нет времени Вам объяснять. Отвечать на Ваши вопросы - это слишком многословно получится. Просто молча оплатите и не задавайте никаких вопросов.
      Люда была очень сильно подвыпившей, поэтому вела себя развязно. Если бы она не залила в себя всё, что у неё хватило сил приволокти из супермаркета, то, несомненно, бросилась бы в окно. Тем более, что Юра жил на первом этаже. Но сейчас у неё в голове всё перемешалось, её сильно клонило в сон, а тут ещё этот (непонятно кто) припёрся. Поэтому Люда, пока перегавкивалась с ходячим мертвецом, считала, что данная квартира - её собственная. И, поскольку проживает она на пятнадцатом, а не на первом, то визжать и пробивать стекло своим туловищем она явно не собиралась. Только покосилась на Юру: он уже спал, повесив голову до колен и ничего не слышал.
      - А, извините, за что я должна оплатить?! Тут, ик, кажется, уже всё съедено. Ну, я хотела сказать, ик, что вы не докажете. Правда, что ли, я таскала разную хрень из вашего супермаркета?! - весело хихикнула она. - А то я что-то не припомню: память слабая после вылитого. Ну, я хотела сказать, что в унитаз всё... ик... вылила. Ой, выблевала.
      - Я не владелец супермаркета, - ещё более терпеливо объяснил субъект. - Я работаю продавцом в магазине оружейных товаров.
      - Ой, ик! А я тебя там что-то не видела. Ты под прилавок спрятался? Наверно шнурок в это время завязывал. Вы же всё делаете, как эти... ик... черепашки.
      - Дело в том, - начал пытаться объяснять он ей, - что мы, создатели этой удивительной цивилизации, не сразу приходим за деньгами. Потому, что деньги для нас - это не самое главное. Самое для нас главное - это...
      - Приходите так же медленно, как черепашки?! - перебила она говорящего. - Ой, простите. А чем вы хотите, чтобы мы с ним заплатили?
      - Своими снами.
      - Чем?..
      - Отдайте несколько часов или несколько суток своего сна. Если расплачиваетесь вдвоём, то оптом дешевле - несколько часов. Если одна, то оплачивать придётся сутками.
      - Ой, а можно я подумаю? А то я... ик... ничего не поняла.
      - Конечно-конечно! У Вас есть время. Я зайду как-нибудь попозже.
      Конечно, всё она поняла. В смысле, услышала каждое слово в отдельности. Она уже потянулась к Юрику, чтобы начать его будить...
      - Вы ещё не готовы, - вернулся он на секунду, - поэтому я потом... как-нибудь попозже зайду.
      - Как? - раздражённо прокричала она, - ты ещё не ушёл?
      Ей показалось, что он уже вернулся и сейчас начнёт продолжать канючить: "Ну, так что? Вы уже успели подумать?"
      - Всё, ухожу-ухожу-ухожу... Вы, главное, ни о чём не волнуйтесь! Если будете часто пользоваться услугами нашего оружейного магазина и платить за это своим сном, то Вас никто в этом городе не тронет. Все сразу будут принимать Вас за своего. А если не будут, то Вы им покажете оружие с маркой нашего магазина - они тут же его узнают, и немедленно от Вас отстанут!.. Потому, что сон для нас - это самое дорогое. Ну, я имею в виду, Ваш сон.
      Сказав это, он окончательно удалился.
      - Эй, Юра, - принялась она расталкивать спящего в плечо. - А ну просыпайся!
     

6

     
      - Понимаешь, - пытался ей объяснить проснувшийся Юрик, чтобы ответить на всё то, что она ему рассказала, - я сплю всегда очень чутко и просыпаюсь от малейшего шороха. Скажи честно: тебе всё это приснилось! Хрень с мертвяком, который стоит и что-то тебе болтает. Какую-то белиберду про сон. Ты напилась и - такое бывает.
      - Говорю же тебе - нет! - распиналась перед ним она. - Ты тоже напился - я еле тебя разбудила. И это называется "я очень чутко сплю"?
      - Я правда бы проснулся, если бы вы разговаривали, - тоже распинался он перед ней.
      - В общем, надо отсюда сматываться, из этого города. Поверь, мне он очень сильно не понравился! Вроде такой вежливый, весь из себя галантный, но внутри... что-то дьявольское. Оттого, что он говорил, у меня мурашки бежали по коже. Я даже не знаю, что, но кровь в жилах так и леденела.
      - И как, по-твоему, мы отсюда удерём? Сядем на велики и уедем?! Если то, что ты мне здесь рассказала, была правда, то представь себе: эти типы на машине нас догонят. И что ты тогда будешь делать? Простреливать им колесо?!
      - Да просто: убраться в другой город. Если всех действительно эвакуировали, то надо поехать и посмотреть: наверняка в других городах есть люди. А в эвакуированном - всякие галлюцинации являются. Особенно, на нетрезвую голову.
      - Но я же тебе объяснял сто раз: ничего не получится. Почему мне ты не веришь, а я должен тебя слушаться? И верить во всяких лунатиков, которые приходят и требуют "денег" за сон... То есть, за патроны, которые ты якобы украла из их магазина. Ведь он даже документов тебе не показал, что он действительно в нём работает.
      - А почему ТЫ мне не веришь? А? Может быть, я тоже сто раз тебе повторяла - устала уже повторять, что в нашем городе банальная эвакуация. Себе самому веришь в те глупости, которые ты говоришь, а мне... А меня за последнюю дуру считаешь.
      - Опять "в нашем городе"?! - начал он выходить из себя. - Ты же сама была уверена, что барак подменили!
      - Ну и что?! Я же тебе, тугодуму, говорила, что подменили только барак, а не весь наш город!
      - О! - неожиданно Юрку осенило. - Я знаю, как тебе доказать.
      - Что доказать?!
      - То, что болтовня про эвакуацию - это детский лепет!
      - Ну давай, попытайся...
      - В этом городе никогда не вечереет. Небо всё время застлано облаками, так что не видно, двигается ли солнце вообще или стоит на одном и том же месте.
      - То есть, ты хочешь сказать, что здесь не бывает ночей? - произнесла Люда язвительно, словно услышала очередную нелепость.
      - По времени мы находимся в этом городе уже двое или трое суток. И ни разу не настал вечер. Не кажется ли тебе это странным?.. Разве в эвакуированных городах такое бывает?
      - Может, время замедлилось, - брякнула Люда. - И из-за этого произошла эвакуация. Тебе кажется, что прошло двое суток, а на самом деле солнце на два часа сдвинулось.
      Это была такая нелепость, что Юрик не хотел её даже слушать. Не то, что продолжать её обсуждать.
      - Ну, хорошо, - согласилась Люда с его кислой недовольной физиономией, - если сейчас сюда припрётся второй "лунатик" и потребует "плату" за ту гору фигни, которую мы вывезли из супермаркета, тогда-то хоть поверишь в то, что мне всё это не приснилось?
      - Я же с тобой не спорю! - сделался его тон более умиротворённым. - Просто я взять в толк не могу: если мы поедем, то на чём! Через леса, пешком будем убегать? Потому что велик через лес не проходит, а на дороге нас, скорее всего, поймают.
      Он не просто так не продолжал с ней спорить. Он говорил, что спит очень чутко и просыпается из-за каждого шороха? Что ж, он не слукавил. Потому что действительно проснулся, но не подавал виду. Он сидел с закрытыми глазами, изображал из себя спящего, а сам подслушивал. Только поверить не мог в то, что "лунатик" ей говорит правду, а не несёт какую-нибудь околёсицу. Ведь, как она сама же сказала, никаких документов, удостоверяющих личность "оружейного продавца", он ей не показывал.
      - Но, хотя бы попробовать можно! А вдруг не поймают?
      - А если поймают! То тогда нам "припаяют" за побег.
      - То есть, ты всё-таки поверил, - радостно вздохнула Люда.
      - Я не поверил, а допустил такую возможность, что к тебе кто-то приходил и что-то с тебя требовал. Только мне одно непонятно: если бы он (этот таинственный пришелец) обратился бы к нам на месте, ещё там, в оружейном магазине, то он с нас потребовал меньше, чем сейчас? Получается, мы у него украли! Понимаешь, про что я говорю? И теперь он приходит за взяткой! Мы должны дать ему на лапу - тогда он отстанет. А если не дадим слишком много, то он будет приходить ещё, ещё и ещё.
      - Почему ты так в этом уверен?!
      - Ты же сама рассказывала: он тебе пообещал, что ещё вернётся. И где гарантия, что он не увлечётся этим? Про себя думает: "а потом я ещё, а потом ещё пару раз вернусь..." И за каждый визит ты должна отстёгивать ему всё больше и больше.
      - Чё ты паникуешь?
      - Я просто предполагаю. Вернее, даже уверен, что если нас поймают, то за побег мы должны заплатить ещё большее количество штрафа, чем за то "воровство" из магазина. Неужели ты не понимаешь, куда мы попали? Вернее, во что вляпались. Тебе те "зомби" возле барака ни о чём не говорят?
      - Не слышала, чтобы они умели разговаривать, - пожала плечами Люда с серьёзной миной на лице. - А ты чё, слышал, что те идиоты говорят?!
      - Я - в переносном смысле.
     

7

     
      В общем, бежать они решили через лес. Юра всячески старался уговорить её на то, чтобы она поверила: по дороге очень опасно ехать на великах, ведь, если она не фантазирует про визит того "оружейного продавца", то их очень легко могут поймать: на дороге за ними организуют погоню. Ещё Юрке подумалось о том, что это чужой город. Может, если он вернётся в свой собственный, то там будет всё спокойно? И причина визита "оружейника" состоит не в том, что они с Людой унесли из какого-то магазина несколько паршивых патронов, а в том, что они находятся в чужом городе, взломали дверь в чужую квартиру (не в Юркину собственную) и им предстоит оплатить деньги за ремонт. Либо виноваты они во всех трёх эпизодах: в том числе и в "ограблении" супермаркета. Может быть, если бы Юра не высадил эту дверь, то их поступки не казались бы этим "белым и пушистым неженкам" столь грубыми и беспринципными.
      "А вообще, - подумал про себя Юра, - если всё действительно так, как я про них (белых и пушистых) думаю, то в "грубости и беспринципности" они обвинили меня ещё раньше. В тот момент, когда я высадил дверь в их "любимом" бараке. Ведь они же тупые и не понимают, что, не высади я её, то навечно бы там остался. Наверно, именно с того момента, как я первую эту дверь высадил, вся эта бодяга и понеслась. Может, если бы я не высадил, то мир бы не опустел? Ну, по крайней мере, зомби никакие взятки бы с нас не требовали. То есть, продолжали бы оставаться невидимыми".
      Из-за деревьев не было видно, что там находится впереди и с чем они столкнутся, когда до этого добегут. Дело в том, что за деревьями лежала огромная поляна и, если бы Люда или Юра могли разглядеть тот огромный овальный предмет, который лежит посреди этой поляны, они обязательно бы подумали, что там находится ловушка и постарались бы обойти эту поляну стороной. Но они неслись сломя голову и, когда на эту поляну выбежали, то остановились как вкопанные. Если посредине неё действительно лежит ловушка, то отступать назад было уже поздно: "лунатики" их заметили и, если беглецы вздумают вернуться в лес, чтобы скрыться за стволами деревьев, то заметившие их "туловища" возьмут след. Обходить эту ловушку стороной надо было раньше. Поэтому Люда и Юра решили принять самый невозмутимый вид и идти через поляну так, словно они банально гуляют по лесу и на разные "предметы" никакого внимания не обращают. Не обращают только потому, что давно живут в этой "новой цивилизации", как обозвал её тот "продавец оружия", и ко всяким изобретениям, да новинкам им не привыкать. Сейчас втихомолку обойдут мимо этого НЛО (стоявший посреди поляны гладкий и серебристый предмет овальной формы, как две капли воды походил на типичную летающую тарелку, либо на её пародию, если учесть, что очередной "лунатик", с которым в дальнейшем им предстоит встретиться, это ещё одно видение; такой же фантом, как и тот продавец оружия), сделают вид, что летающая тарелка их обоих совершенно не удивила и, глядишь, ловушка не сработает. То есть, если ты находишься в зомбиленде, - как понимал для себя Юрик, - то нужно вести себя как все его жители. Тогда тебя никто не заподозрит в том, что ты представляешь для всей их цивилизации хоть какую-то опасность.
      - Молодые люди! - неожиданно вышел из-за поворота лежащей на траве овальной "тарелки" тип с пробитым насквозь глазом и оторванной рукой по плечо (ещё у него, кажется, было прострелено колено, поэтому тип слегка прихрамывал; то есть, волочил за собой ногу). - Судя по вашему виду, вы направляетесь в город. Вы не гуляете по лесу, так как при вас нет корзинки с грибами, а движетесь в соседний город. Я правильно понял? Вот! Замечательное средство передвижения, - повёл он той рукой, которая не отодрана (или не отгрызена никаким лесным медведем) в сторону НЛО. - На нём вы долетите не только в соседний, а в какой угодно другой... Не морщите нос - не отказывайтесь!
      Юра решил изображать из себя постоянного аборигена, который давно уже живёт в этой цивилизации. И, раз начал, то решил идти до конца.
      - Не хотите же вы сказать, что за бесплатно нам её отдаёте! - усмехнулся он с деланным видом. - Вам нужен мой сон. Так? Сколько часов или суток вы предложите за тарелк... Ой, за своё "замечательное средство передвижения"!
      - Ну что вы, что вы! - засмеялся тот. - Речь идёт не о часах или о сутках! За несколько суток сна вы можете купить разве что пачку чая. А, чтобы приобрести такой замечательный товар, вам необходимо заплатить... э-э... - зачесал он в затылке, вспоминая, - двести тысяч пятьсот сорок семь жизней сна.
      - Мда, сумма серьёзная, - деланно хмыкнула Люда. Она тоже решила подыграть, поскольку узнала тот язык, на котором можно общаться с этими зомби. - Можно, мы пока полетаем на вашей тарелке и подумаем?
      - Дак это же мелочи! - ещё больше развеселился однорукий. - Подумаешь, две с половиной тысячи? Но зато смотрите, какой это замечательный звездолёт! Какой он чистый и вылизанный...
      - А внутри, - вставил свою реплику Юрок, - наверняка что-нибудь, да неисправно?
      - Да быть такого не может! - закудахтал однорукий. - Это же новая модель! Сейчас такие нигде не делают. Я сам её изобрёл: специально летал для этого на другие планеты - подсматривал как там делают.
      - Ну, - произнесла Люда, - доверяй, но проверяй... Если вы покажете, что она действительно работает... А на "нет" и суда нет - мы и пешком дойдём быстрее, чем через каждые четыре метра по полчаса будем её ремонтировать.
      - Всё-таки зря вы отказываетесь! - с сожалением вздохнул Однорукий. - Вы такие же, как наши политики! Они тоже очень уж консервативные. Привыкли к местной рухляди, а НЛО им как будто бы и не надо! Лучше на своих склянках будут добираться. А мне что теперь? Вот, стой, да продавай её. А, ведь, если бы пустили НЛО в оборот производства, на нём... - говорил он мечтательно, - можно было бы летать в космос! Ведь оно целиком и полностью подчиняется любым вашим мыслям: может отапливать помещение, если вы вышли в открытый космос... Вы только захотите! И оно мигом сделает.
      - Я всё понял, - проговорил Юрка, - вы перекупщик краденого, а не изобретатель! Кто-то из ваших стырил или отвоевал эту тарелку у инопланетян, а Вы её сбываете.
      - Ну и что? А хоть бы и так. Я-то здесь причём? Не я же её крал! А тех, кто украл, я сдавать не собираюсь - поищите другого дурака, юные мои стукачи.
      - Мы вынуждены конфисковать вашу тарелку, - неожиданно выхватил Юрка пистолет из-под свитера, а однорукий, словно не ожидал подобной выходки, пятился от тарелки в сторону леса и пятился.
      - Дяденька, - успокаивала его Люда. - Мы правда заплатим! Вот проверим только как она работает, полетаем на ней немного и, если всё в порядке, то вернёмся и заплатим.
      - Вы главно отсюда никуда не уходите, - дополнил Юрка. - Дождитесь и мы обязательно вернёмся.
      - Не забудьте - две с половиной тысячи! - напоминал тот указанную цену.
      Угадав мысли Юрика и Люды, что они хотят забраться вовнутрь, серебристо-серая окраска НЛО сделалась прозрачной в том месте, к которому эти двое подошли. А, когда Юра прикоснулся к борту этой "тарелки", попразрачневшая часть корпуса и вовсе исчезла. Когда Люда вошла вслед за Юрой, то корпус перестал быть прозрачным. То есть, можно сказать, дверца закрылась. "А как же я буду видеть то, что находится внизу? - подумал Юра. - Тут только внутри освещение. А, что находится снаружи, совершенно не видно. Я не буду знать, куда лечу". После того, как он это подумал, НЛО сделалось полностью невидимым и начало медленно подниматься в воздух. Когда "тарелка" набрала высоту (примерно такую, на которой летают птицы), то неожиданно ускорилась. Юра подумал, что Однорукий не пошутил, когда хвастался по поводу "тарелки"; мол, она полностью подчиняется любым командам того, кто в неё залез, поскольку читает его мысли. И он подумал ещё раз: "Послушай, Тарелка, а ты не можешь сбавлять скорость, когда пролетаешь над каждым в отдельности городом? Мне кое-что нужно рассмотреть". И та, как он командовал, так и делала.
      - Вот смотри, - показывал Юрок пальцем всякий раз, как "тарелка-невидимка" пролетала над тем или иным городом. - В каждом городе стоит этот барак и вокруг него толпятся зомби! Теперь поверила? В каждом городе всё одинаково.
      - То есть, ты хочешь сказать, что каждый город, над которым мы пролетаем, скопирован с твоего?
      - Да, - сказал он, сам поражаясь её недоверчивости: пока полностью не покажешь ей, на слово никогда не поверит.
      - А давай проверим? - ухмыльнулась Люда. - Спустимся к любому бараку, я в него войду, вытащу свой мобильник из мусора...
      - То есть, ты хочешь сказать, что, если мы к каждому бараку будем подлетать и ты в каждом из мусора будешь откапывать телефоны, то телефон всё равно останется один?
      - Ух ты! - обрадовалась Люда, - а это кстати хорошая идея. Давай попробуем? Если вся "тарелка" набьётся телефонами...
      - Да не набьётся! Если тебе так сильно нужны телефоны, то подлети к любому салону сотовой связи и набери, сколько хочешь. Если выползет какой-нибудь продавец с пробитой головой, то наобещай ему воз и маленькую тележку. Ты же видишь: они тут все доверчивы и наивны... Как бабочки, в сам деле!
      - Но мне нужен именно мой! В нём очень важные фотографии.
      - Если тебя свой интересует, то нам надо возвращаться в наш город. То есть, к нашему бараку. Хочешь, я спущусь, а ты в нём пороешься?
      - Ну да, - согласилась с ним она, - было бы неплохо...
      - Но постой!
      - Что такое?
      - Мы пролетели... сорок наверно городов.
      - И что?
      - Как же я среди них свой узнаю? Ведь они все друг на друга так сильно похожие!
      Только сейчас до Юрика дошло, что он реально заблудился. И ему не до её телефона. Потому, что в любую секунду этот фантомный апокалипсис может прекратиться. Может исчезнуть его "тарелка" и Юрик с Людой полетят вниз, разобьются об асфальт, либо об уголок крыши любой многоэтажки. То есть, чтобы этого не случилось, он должен бросить свою тарелку и идти пешком.
      - Дак ты же говоришь, что твоя тарелка мысли читает. Попроси её мысленно и она найдёт тот город, из которого мы вылетели. Ну, хозяина-то своего найдёт, который нам её продавал?
      - Ты не забывай, что она читает мысли, а не исполняет желания. Этот город мы сами должны найти, а потом управлять "тарелкой", в какую сторону ей лететь.
      - Ну, это понятно, - говорила Люда. - А сама она мысли может передавать? Например, если её реально отобрали у каких-нибудь гуманоидов, совершив разбойное нападение... Она может подсказать тебе планету, на которой её сделали?
      - Для чего?
      - Мы должны на эту планету слетать и там подзаправиться.
      - Если ты хочешь сказать, что нам не хватит топлива и "тарелка" может упасть, то упасть мы можем в любой момент. Так сказать, потерпеть "авиакатастрофу".
      - И что же нам теперь делать?
      - Нет, если ты хочешь найти наш город, то нам можно подняться вверх, до космоса, оттуда Землю будет видно, как на географической карте, и примерно сориентироваться, где, в каком месте, на этом "глобусе" расположен наш город.
      - А вдруг бензин кончится? - с тревогой пролепетала Люда.
      - Тогда я предлагаю здесь совершить посадку, над этим бараком. Такое тебя устроит? Ты в него войдёшь и пороешься в мусорных кучах, чтобы найти свой телефон.
      - Но ты же говорил, что искать нужно строго в нашем городе, а не в любом из его зеркальных отражений!
      - А ты тоже говорила: "бензина" может не хватить. Или на чём она, эта "тарелка", на керосине летает?
      - Ладно, как скажешь. Сади здесь.
     

8

     
      После того, как они вышли из "звездолётика", он наконец-то вспомнил тот знак отличия, про который никак не мог догадаться.
      - И чё ты, будешь сейчас рыться в этих дурацких кучах мусора? - спросил её Юра сразу, как он убедился, что это тот же самый барак, ничем не отличающийся от того, в котором он нашёл свой пистолет. Только сейчас он вспомнил про отличительный признак, о котором не мог рассказать Люде, когда перед ней распинался, пытаясь доказать, что все города совершенно одинаковы, словно клонированы. На стенах барака были нарисованы граффити, поэтому, если она всё ещё не верит в идеальную схожесть многочисленных окружающих населённых пунктов, то она может сфотографировать все четыре стены на свой телефон, а потом они вернутся в "звездолёт", сядут, полетают и посравнивают с другими городами. Юра совершенно уверен в том, что изображённые на стенах каракули ничем не будут отличаться от этих.
      - А что ты предлагаешь взамен? Позвонить на мой телефон с пальца и по звонку определить, где он и в каком месте потерялся?
      - Да без проблем: пошёл в любой салон сотовой связи, разбил витрину и набрал на нём твой номер. Хочешь, сгоняю?
      - Да ты не торопись, - остепенила его Люда.
      - Что случилось? Опять испортилось настроение?
      - Просто, если в нашем городе произошла эвакуация, то отключили вышки сотовой связи.
      - Опять "в нашем городе"! - вышел из себя Юра. - Что же ты такая непонятливая? Или тебя нужно в каждом городе высаживать из тарелки и подводить к этому бараку, чтобы ты убедилась, что на нём одни и те же каракули нарисованы?! Ведь на тарелке мы летели? В это ты хотя бы веришь?
      - А что ты на меня орёшь?! Я, между прочим, эти же фотографии стен сверить и хотела!
      - Да я не ору! Просто ты так странно на это реагируешь, как будто сидишь перед телевизором, переключаешь разные телеканалы, а тебе всё время кажется, что это один и тот же телеканал. И хрен тебе докажешь, что телеканалы на самом деле разные!
      - Ну да, если в одно и то же время по всем каналам показывают рекламу, то кажется, что один и тот же!
      Юра сначала хотел расхохотаться её тупости и непробиваемости, как вдруг его что-то замкнуло:
      - Подожди-подожди! Что ты мне перед этим сказала? Что сфотографировала стены? И хотела убедиться, что на обоих бараках одни и те же каракули?
      - Но да, - нехотя пожала она плечами.
      - Дак что же ты сразу мне это не сказала?!
      - А почему я должна что-то тебе говорить?
      - Да потому, что в то время, когда мы прятались от военных, мы ничего не знали про то, что все города одинаковые.
      - Послушай, ты! Я не знаю, почему и зачем фоткала стены! Чё ты прикопался? Совершала простые бессмысленные действия. А сейчас хотела бы его найти и убедиться, что граффити друг от друга ничем не отличаются. Тогда я точно буду знать, что город один и тот же. Понял, идиот?! Это эмпирически невозможно, чтобы города были разными, но внутри них всё одинаково, как в фильме "Ирония судьбы или с лёгким паром"! - подразумевала она наверно тот момент, что идеально одинаковые не только Москва с Ленинградом, но и даже ключи от квартир, расположенных в двух, разных городах. - И не фиг на меня орать, урод. Сначала поумней.
      Юра не выдержал и замахнулся на Люду, чтобы её ударить. В самый последний момент удержал руку, подумав: "Я веду себя, как пьяница с двумя своими собутыльниками. Они втроём обычно долго и изнурительно спорят, как правило, о какой-то белиберде. А под конец начинают бить друг другу морды".
      - Что, ударить меня собрался? - усмехнулась Люда. - Это всё потому, что ты драчливый петух! Понял, кто ты? Петя-петушок. Кудах-тах-тах, кудах-тах-тах... Петрушка снесла яичко: кукареку.
      - Лучше не выводи меня, - повернулся Юра к ней спиной.
      - Эй, а чего отвернулся? Слёзоньки вытираем? Лучше бы ты тех двух "петушков" подтёр! Ну, не помнишь, про что ты мне лепетал через домофон? Жаловался, как своей маме, что они у тебя забирают мелочь, а ты за это им отсасываешь, если пять или шесть копеек им не хватает на презики!
      - Ты же обещала, что не будешь поднимать эту тему.
      - Думаешь, я дура? Не понимаю, что ты наврал?
      - Это твоя благодарность за то, что я покатал тебя на настоящей летающей тарелке? - повернулся он к ней. Просто, чтобы она видела, что никакие слёзы из глаз у Юры не текут.
      - Ну давай, смелее, ковбой! Выхвати свой пистолет и пристрели меня! Ведь я же кажусь тебе конченной стервой? Вот только мне на тебя наплевать, потому что МНЕ ты кажешься конченным нытиком.
      Она хотела бы ещё сказать ему пару ласковых, но её отвлёк подозрительно знакомый рингтон сотового телефона, слышащийся изнутри барака. Когда она это услышала, то совсем уже взбесилась. Мол, какое эти зомби имеют право подслушивать её разговор с Гражданином Нытиком, а потом вытаскивать из карманов свои телефоны и начинать нажимать на клавиши, чтобы вызвонить её телефон. Чтобы ещё больше вывести её из себя? Что ж, у них это неплохо получается. Кстати, как им удаётся узнать нужный номер? Так ведь просто не позвонишь, наобум. Или они это так делают?: их (ходячих обезглавленных) сто штук, у каждого есть телефон - он его вытащил из салона сотовой связи. И вот, поскольку у зомби коллективный разум, то все они стараются делать так, чтобы одновременно не набирать одинаковые номера. И, если им везёт, то одно совпадение получается. То есть, за всё то время, пока они скопились вокруг этого барака, все эти зомби пытаются подобрать на своих сотовых точный номер, чтобы вызвонить её телефон. И вот, именно сейчас одному из них несказанно повезло - он попал в яблочко и сорвал джек-пот. А иначе непонятна логика, ради чего они все скопились именно здесь, возле конкретного барака.
      Люда стремглав подбежала к окну и заорала на склоняющееся внутри барака туловище, у которого на голове своеобразная "плешь". То есть, с черепа содрана кожа, кости уже успели хорошенько подсохнуть и в том месте, где у страдающих от облысения проглядывает плешь, у этого проглядывал белёсый череп.
      - Эй ты, лысый! - заверещала на него разъярённая Люда. - Это мой телефон! Не трожь, козёл!
      Но увалень уже поднимал её смартфон, медленно выпрямлялся, поворачивался в её сторону провалами глазниц и гнусно скалился.
      - Слушай сюда, дебил! Если ты сейчас же не отдашь мне мой телефон, я тебе оторву голову, выкину её в жопу, а тебя запру в этом бараке! Понял меня, ты, хренов экстрасенс? А потом я затащу к тебе парочку головастых - они тебя расчленят и сожрут! Отдай лучше по-хорошему!
      На что зомби отвечал ей своим медленным, сиплым и скрипящим, как издевательский пенопласт, голосом.
      - У тебя звездолёт угнали... глупая сучка.
      - Да мне насрать! Отдал сюда! Кому сказала?
      - Что тебе с этой мыльницы? Вы и так уже слишком много успели наворовать в нашей цивилизации.
      - Чё ты мне буровишь, кретин? Заткнулся и отдал! Последний раз повторяю.
      - Ты же сама только что подумала, что у нас коллективный разум? Дак вот, мне тот паренёк, из лесу, с поляны, передал в мозг, что ты ему две с половиной штуки должна за эту "тарелку". Ну, за ту, которую у тебя только что угнали, пока ты здесь стояла и клювиком щёлкала, - пытался он войти с ней хоть в какой-то контакт. Просто сделать так, чтобы она заткнулась и не истерила, как ребёнок в песочнице: "вы у меня совочек украли - я папеньке расскажу". - Так или не так?
      - Ну, допустим. И что, ты за это мой айфон в заложники забираешь?
      - Ты не понимаешь, кисочка. Нам действительно нужны все ваши детские сны, иначе ты и твой бойфренд не сможете выбраться из нашего общего, взрослого, сновидения. Теперь поняла? Или ты ещё не задумывалась над тем, где, в какой странной хрени вы с ним находитесь?
      Впервые до Юры хоть что-то дошло. И он подлетел к окну и оттолкнул Люду в сторону.
      - Дак мы что, спим?! Всё это дерьмо, которое происходит, нам снится?! Чувак, ты рехнулся!
      - Мы питаемся вашими снами, - устал уже зомби разжёвывать этим двум скудоумным элементарные вещи.
      - А чем ты докажешь, что все эти одинаковые города находятся в одном общем сновидении? - нужны были Юре не просто пустые слова, а подкреплённые хоть какими-то доказательствами. - Может, всё это мистика. Какое мне дело до твоих дурацких личных комментариев происходящего?
      - А пусть твоя подружка тебе доказывает. Она видела, как в тебя выстрелили, ты упал, всю траву под собой изгадил, а потом опять произошла какая-то странная мистика. Да? И тебя перебросило в прошлое, чтобы ты мог повторить заново весь этот свой отрезок жизни. Дак вот, запомни, щенок: больше тебя в прошлое не перебросят, если ты не вернёшь две с половиной штуки, которые ты нам должен! Спасать тебя больше никто не будет.
      - И ты хочешь, чтоб мы отдали те полторы тысячи в обмен на то, чтобы мы проснулись? - произнесла Люда.
      Юра чуть не офонарел от увиденного! Буквально секунду назад Людмила стояла рядом с ним, но сейчас она находилась внутри барака, стояла напротив этого зомби и так разъярённо требовала, чтобы он вернул ей её телефон, словно не замечала, что с этим зверем она разговаривает больше уже не через клетку. Больше всего Юру беспокоило, что этот тип может оказаться насильником: из-за какого-нибудь незначительно пустячка выйдет из себя и в один момент раздерёт на Люде её хлипкий домашний халатик.
      - Ну, а я про что талдычу тебе целый час, как попугай? - загорелись у зомби белки глаз (даже несмотря на то, что вместо глаз у него чёрные дыры). - То есть, ты согласна, да?! То есть, гипотетически я могу съесть весь твой мозг? И закусить черепушкой! Вот, это классно... прямо пальчики облизываю...
      - Я говорю, что ты хочешь выжрать из меня весь мой дар засыпания, а перед этим не хочешь вернуть мой телефон, чтобы я убедилась в... Впрочем, неважно, в чём. Походу, ты никогда не идёшь на компромисс, да? Правильно я угадала?
      - Слушай, паренёк, - посмотрел мертвец на Юрика, - я вообще понять не могу, про какой патефон она всё время говорит! Может, уймёшь её?
      - Про то, что ты держишь в руках. При помощи этой штуки она хочет убедиться, что мы находимся в мире сновидений, а не в реальности.
      - Ты чё, опух?! - опять заголосила она на Юру. - Ещё раз вякнешь, что мы находимся в загробном мире, по яйцам получишь! Я говорила, что хочу убедиться, что мы в реальности. Хотя, про тебя такого никогда не скажешь, потому что ты по жизни в соплях. Розовые сопли... тьфу... очки сними?!
      - Кажется, я что-то понял, - перевёл он свой взгляд с Людмилы на мертвяка. - Значит, ты говоришь, что ни меня, ни её больше никто не будет спасать? А как насчёт вот этого? - вытащил он пистолет из-под свитера. - Сколько снов тебе надо отдать за этот вот пистолет?
      - Нисколько, - пожал мертвец плечами. - Этот пестик ты поднял ещё до того, как провалился в бараке, и он не наш. Ну, не из того оружейного магазина, в котором ты...
      - Дак вот, слушай, что я тебе говорю. Сначала я выстрелю в неё, потом в себя... Как ты думаешь, тебе вменят в вину то, что застрелил нас ты?
      - О ком ты говоришь? - просипел мертвец дрожащим от перепуга голосом. - Кто вменит мне в вину?
      - Ты знаешь, о ком я говорю...
      - Эй, перестань! Слышишь? - зароптал он взволнованно. - Не надо стрелять себе в лоб! Оттуда вытечет... жидкость, очень важная для нашей цивилизации! Я должен выпить её! А так она впитается в землю... Мне опять придётся слизывать всё с травы.
      - Ты хочешь сказать, - подала голос Люда, - что, когда её выпьешь, то мы проснёмся? То есть, покинем пределы вашего коллективного сновидения, в котором вы сейчас находитесь.
      - Ну, конечно! Ведь вы столько здесь у нас набедокурили...
      - Ты, болван! Ты веришь в существование "того света"?! То есть, ты хотел сказать, что мы проснёмся на том свету?
      - Конечно, проснётесь! А кто не верит в то, что мир смерти существует?
      - Да ты охренел... - собралась было Люда обматерить этого зомби за его сверхъестественную наивность, но Юра её перебил:
      - Постой, не верещи... Эй, ты! Какие выходы ещё есть, кроме этого? Только не надо мне мямлить, что выход всего один и он гиблый, как твоя зловонная шкура!
      - Я не зловонный! - заоправдывался зомби обиженным голосом. - Я не мертвец, а просто спящий. Идиот, если ты не фига не понял, то мы все здесь спим, потому что это мир нашего сновидения.
      - Я спрашиваю: какие выходы, а не... про твоё возмущённое блеяние!
      - Ты чё, действительно тормоз?.. Блин! На твоём месте я бы с полпинка сам догадался...
      - Ну, представь себе, что ты на моём месте - и болтай. Давай, я тебя внимательно слушаю.
      - Если ты на моём месте, то это вообще бесполезняк. Нужно надеяться, что тем учёным, которые тебя усыпили и зомбировали, захочется тебя разбудить. Вот на твоём месте - куда лучше! Прикинь? Зомби сожрут твой мозг и ты резко проснёшься.
      - В загробном мире, - уныло дополнила Люда.
      - А с чего ты взял, что какие-то "учёные" тебя усыпили? Ты какой-то легкомысленный, который вообразил себя подопытной белой мышью... Нда.
      - Ну, потому что это экспериментальная вселенная. Потому что так и есть - поэтому так и решил. Я тебе чё, фантаст, чтоб придумывать небылицы?!
      - Что ты сказал? - скривился Юра от нелепости того, что мелет этот недоумок. - Какая ещё Селена?
      - В неё загоняют разных там жертв поодиночке, а мы устраиваем на них охоту... Ну, это конечно не наша инициатива. Не подумай, что мы последние говнюки. Нас заставляют питаться вашими снами. Почему - потому что, если в вас не останется ни одного сна, то вы сами сможете попасть в наше общее сновидение и вести здесь охоту. Вот только не говори, что это очередная моя белиберда, хорошо? Мол, мы охотимся друг на друга: играем в высших/низших. Потому, что, когда случится какая-нибудь катастрофа (ну, скажем, столкновение с астероидом), то перед этим исчезнет всё человечество. Точно так же, как сейчас исчезли вы двое. Естественно, военные всех зомбиков поперешмаляют, потому что мы не нужны там внутри, когда учёных нет снаружи. Ну что, теперь хотя бы поверил? Ты не думай! Эта операция готовилась уже очень давно...
      - Постой, - перебила его Люда. - Если ты говоришь, что перед концом света все резко исчезнут... Если ты говоришь, что военный проект очень давно готовился... То скажи, пожалуйста, почему двадцать первого, двенадцатого-двенадцатого никто не исчез?
      - Ты чё, дубина?! Не было реальной угрозы. Если бы из космоса падала какая-то хрень, то не сомневайся - исчезли бы как миленькие. И так много снов нам нужно не потому, что мы тупые роботы, которые подчиняются только чьим-то паршивым инструкциям. А потому, чтобы укрепить эту хрупкую вселенную. Сделать её прочнее... Ну, чтобы была более сильной, чем тот устаревший... тьфу... глобус.
      Юре уже надоело слушать его самоуверенный тон. Да, говорит этот зомби грамотно, ничего не путает. Но ничего не поделаешь: все дьяволы грамотные. И их профессиональным, ораторским способностям можно только позавидовать. Особенно шокируют их способности лукавить.
      - В общем, я не верю тебе, паренёк, - наставил он ствол на этого зомби. - Наплевать, почему, но ты банально заговариваешь зубы. Вешаешь лапшу на уши. Или ещё какое-нибудь сравнение.
      - Ты чё, придурок? - смотрел на него зомби всё с той же миной кролика, напуганного удавом. - Я тебе сказал: не стреляй в себя!
      - Ты что-то перепутал. Дуло сейчас не на меня, а на тебя направлено...
      - А что с этого толку? - усмехнулся мертвец. - Нас ведь целый легион! Ну, к примеру, твоя подруга мне сейчас отчленит голову, потом все остальные конечности закатаете в асфальт. И чего ты этим добьёшься?
      - Да не собираюсь я тебя ни во что закатывать! Просто хочу проверить, высший ты или низший.
      - Вот ты дебил... Ты МНЕ скажи, я тебе отвечу. Объясню как недалёкому, что, если разговаривать не умею, то не высший.
      - Я же внятно, кажется, предупредил? Я не верю - ни единому слову. Так, что зря можешь не напрягаться.
      - А почему НЕ веришь?! Потому, что ты не только тугодум, но ещё и упёртый?!
      - Потому, что слишком складно всё излагаешь. Можно излагать "просто складно", но "слишком" - нельзя.
      - Ты хочешь сказать, что я лукавлю?!
      - Неважно, что я хочу сказать...
      - Вот урод! Ты не только упёртый, но ещё и забывчивый...
      - Что ты имеешь в виду?
      - А ты попробуй: нажми на курок - и сразу узнаешь.
      - Ты щебечешь всю эту свою байду, потому что боишься, что я нажму или тебе наоборот неймётся?
      - Кончай сопли пережёвывать - жми.
      - Ну ладно, сам напросился...
      И вот, ровно перед тем, как Юра исполнил его "требование", этот, запертый в клетку увалень, сначала рухнул как подкошенный (то есть, пуля пролетела совершенно зря), потом, странным образом оказался внутри Людмилы. То есть не сам он оказался, а наверно тот демон, который в нём сидит. Если, конечно, этот демон там всего один.
      В общем, все бесы, которые были внутри этого запертого лунатика-людоеда, переметнулись в Люду, она порвала решётку, словно паутину и набросилась на Юру.
      Юрий, конечно, должен был выстрелить теперь уже в неё, но... Откуда он мог знать, что Люда действительно инфицирована? Да, она ему про это говорила, но он думал, что она его разыгрывает.
     

9

     
      После того, как всё закончилось (Люда сидела на карачках и выблёвывала из себя всю эту гадость, Юра - лежал с прокусанным горлом), зомби медленно поднимался на ноги и чертыхался: "Не понимает, болван, что я уже съел все его сны, сейчас нахожусь от этого под кайфом... И какая на хрен разница, высший я или низший?! Если сны все его грёбаные сожрать, то, чтобы заговорить как попугайчик, необязательно быть самым высшим".
      - Почему ты не на меня напал, а именно на него?.. - кряхтела Люда, едва ей хватало сил между сблёвываниями.
      - Ты же сама ему сказала, что ты инфицированная, - пожал тот плечами, подойдя к окну.
      - И что, ты поверил? Ты сам болван... Чёртова, идиотская дубина...
      - Ну, я же не могу тебя проверить? На это нужно время. Если со временем ты умрёшь, а потом "воскреснешь", то всё правильно: ты зомби. На тебя нападут "высшие", которых положили ментяры, вызванные твоим дурацким смартфоном, они оторвут твою бестолковку...
      - Дай мой смартфон немедленно... - хотела она влезть в окно, но, странным образом, решётка была восстановлена, да и дверь в барак - деревянная заменена на металлическую.
      - Да плюнь ты на свой никчёмный совочек из песочницы! Если ты не зомби, то живи и наслаждайся: ты будешь первая в нашей новой зарождающейся вселенной! Неужели тебе это не вставляет? Ведь ты же хотела погулять по пустынным улочкам?.. А знаешь, что? Попробуй, залезь на какую-нибудь высотку, спрыгни... И ты узнаешь, что это не лажа: ты полетишь. Не упадёшь и разобьёшься, а так прекрасно полетишь, как во сне ты всегда парила. А я буду снимать тебя на смартфон, как ты витаешь в облаках! То есть, тебе уже не понадобится эта никчёмная летающая тарелка - ты сама сможешь летать... Да вы и вдвоём запросто бы покуролесили, если бы не были такими злобными хапугами. Вы могли бы полетать, взявшись за руки. Ведь от вас - что требовалось? Самая малость: рассчитаться за те идиотские жалкие пульки перед оружейником. Отдать ему несколько часов вашего сна. Вернее, не "вашего", а твоего. Потому, что он у тебя требовал.
      - Достал, гад! - через силу поднялась она на ноги, подошла к Юре и разжала его пальцы, сжимавшие рукоять. - Сейчас ты у меня сам полетаешь...
      - Ну, я же говорю, что она злобная и наглая... Эй, вы! - запищал он, глядя куда-то в потолок. - А ну-ка немедленно её разбудите! Я сожрал все сны этой потаскушки и её сопляка! В меня нельзя шмалять.
     

10

     
      Теперь Люда стояла не возле барака, окружённого ходячими обезглавленными трупами, которые поотрывали головы от "низших", не могущих подняться на ноги, так как "высшие" выпили все их сны, подобно пауку, который выпивает муху, а где-то посреди пяти- или десятиполосной автострады, и нажимала на курок. Она точно не могла определить количество дорожных полос, так как вокруг было темно и мимо проносились только фары.
      Хорошо, что дуло её пистолета не было направлено ни на что конкретное, а куда-то в воздух; как у тренера на соревнованиях по бегу. Хорошо, что никто не пострадал и Люда не устроила какой-нибудь мощной аварии. Автомобили так и продолжали пролетать мимо неё, взад-вперёд, - обдавая прохладным ночным ветерком, пришедшим на смену полуденной жаре, - и никакой из них не перевернулся. Не взлетел на воздух, как ровно секунду назад тот зомби предлагал ей подлететь.
      - Эй, мент, - завизжали чьи-то шины у неё за спиной, - ты видел?! Эта "зомби"* появилась здесь, как привидение!
      - Ну да, - отвечали ему. - Как человек-невидимка, снявший свою волшебную шапку. Жалко, что я не успел заснять эту хрень на свой смартфон!
      - Мой смартфон! - машинально повернулась Люда и бросилась в ту сторону, откуда донеслись голоса.
     

11

     
      Как выяснилось, в халатике у Людмилы мог быть припасён не только смартфон, но и более любопытные вещицы!
     

12

     
      Поскольку в Людином домашнем халатике, в очень маленьком и неудобном кармашке, был скомкан её паспорт, то при проверке документов выяснилось, что ей далеко не пятнадцать или четырнадцать годиков. На самом деле ей стукнул уже целый тридцатник.
     
      * "Зомби" - таким словом автомобилисты обзывают многочисленных пешеходов, блуждающих по проезжей части или переходящих дорогу в неположенном месте, воспользовавшись тем, что на дороге затор.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"