Аннотация: Отрывки из 2 части книги слободского краеведа С. П. Серкина "Тайны земли Вятской". Не разделяя точку зрения этого автора, считаю необходимым познакомить с ней заинтересованных читателей. Здесь же представлены взгляды других историков и краеведов.
Отрывки из книги Слободского краеведа С. Серкина "Тайны земли Вятской".
((Предуведомление Б. У.: под Нукратской провинцией мы с Е. Хариным понимаем Колынскую волость на Вятке с центром в устье Моломы. Находящаяся к востоку от нее выше по реке Никулицкая волость представляла собой отдельный анклав, в ДТ она не упоминается, есть лишь замечания о существовании на Вятке двух-трех отдельных волостей. Непонимание этого обстоятельства привело С. С. к многим неверным выводам. Далее замечания также будут ставится в двойные скобки))
Хронология летописных известий Нукратской провинции
по данным "Джагфар тарихы"
(составлена автором)
1. 80 - 90-е годы XII в. - осада новгородцами г. Колына;
2. 1208 г. - нападение новгородцев на г. Колын;
3. 1220г - осада новгородцами г.Колына;
4. 1374 г. - новгородцы ограбили г.Колын и взяли 20 кораблей;
5. 1378г. - нападение новгородцев на Колын;
6. 1379г. - устюжане и новгородцы захватили в Колыне 120 кораблей;
7. 1391г. - новгородцы и ушкуйники захватили кратковременно г. Колын, но сын ставленника Мамая - правителя Булгарии Мухаммеда - Султана, Бек - Дауд город от новгородцев и ушкуйников освободил;
/ В Вятской истории за 1391год до сих пор фигурировал "царевич Бектут". Фактически "Джагфар тарихы" уточняет эту личность, а события раскрывает совершенно по иному. "Бектут" - это и есть Бек-Дауд, сын правителя Булгарии, ставленника Золотой Орды Мухаммеда-Султана!. Этот факт является так же подтверждением достоверности Свода булгарских летописей /.
8. 1393г. - новгородцы снова напали на г. Колын и взяли в плен Бек -Дауда с тысячью казаками. Сам Мухаммед - Султан пришёл с войском выручать сына. После переговоров в обмен на беспрепятственный выход из города новгородцев, были освобождены Бек - Дауд и казаки.
9. 1445г. - русские войска пытались захватить г.Колын;
10. 1478 - г. Колын, впоследствии переименованный русскими в Хлынов, и вся булгарская провинция Нукрат (Вятская земля) вошли в состав московских земель мирным путём (согласно "Джагфар тарихы" в 1487г. По сведениям М.Г. Худякова, С Алишева и В.В. Похлёбкина в 1478г.).
Вполне возможно, что некоторые даты в "Джагфар тарихы" не точны, в силу причин сохранности текста или его перевода. Тем не менее, общий ход развития исторических событий, происходивших на берегах Нукрата /Вятки/, фиксирование правителей - улугбеков Нукратского иля (Колынского округа) от Бека-Дауда в четырёх поколениях с 1391 года, на фоне массовых искажений в летописной Вятской хронике, отмеченной автором, позволяет исследователям более серьёзно подойти к восстановлению истории Волго-Вятского региона в целом.
Вятка - не Атлантида, чтобы её историю рассматривать в одиночестве, в отрыве от связи с ближайшими народами и землями и трактовать её только под одним однажды установленным углом зрения!
Примечание 2:
"В 1222-1236гг. Волжская Булгария подверглась нападениям монгольских войск(первой на западном направлении их экспансии), закончившимся разгромом государства, разграблением и уничтожением столицы и практически всех крупных городов, истреблением значительной части её населения.
В 1240 году страна вошла в состав Золотой Орды в качестве Булгарского улуса и вассального государства(Кашанского княжества ) по отношению к монголам на территории бывшей Волжской Булгарии после её захвата монголами. Столица - город Кашан, затем (после разрушения Кашана ушкуйниками) - Булгар- аль - Джадид (Иске-Казань)".
"Кашанское княжество - Википедия" с.1.
Так как Вятская земля с IX века находилась в составе Булгарии, то после покорения последней Золотой Ордой, Вятка фактически стала являться составной частью её улуса - Кашанского княжества.
2. До вхождения Вятской земли в состав Московского государства, она находилась под властью Казанского ханства по данным "Джагфар тарихы", работ С.Х. Алишева, М.Г. Худякова, В.В. Похлёбкина, А.И. Лызлова (Джованни Ботеро) и С. Герберштейна.
Да-да! Этой же позиции придерживался и составитель "Истории скифии" (1692) выдающийся историк и писатель Андрей Иванович Лызлов, который, как пишет д.и.н. Е.В.Чистякова в комментариях к его работе, с оружием и пером в своё время сражался на южных рубежах своей Родины.
"Яко пишет Ботер (Джованни Ботеро(1533- 1617) - один из крупнейших писателей Италии XVI-XVIIвв. "Универсальные реляции" впервые изданы были в Риме в 1591-1592гг. А.И.Лызлов пользовался другим изданием - Краков, 1609.ч.1,кн.2, лист 165. Прим. автора по данным А.П. Богданова), глаголя: Великий князь Иоанн Васильевич московской, ведящи о несогласиах татарских, яко между собою кусалися, на крепость же государства своего надежду имущи, не восхоте им дань давати. И в то время, в не же поразили таторове перекопские царя Ахмата, последняго наследника Батыева, иже умре в Вилне. Тогда государь великий князь Иоанн Васильевич московской присовокупи к государству своему Пермь, Вятку, Югру - области, бывшие под властию Ахматовою....
Страны же те, и грады пустые, и прочие места, идеже нечестивыя татарские жилища быша, приидоша под державу великих государей российских самодержцев по взятии града Казани и всего того царства, яко о том Казанском царствии и взятии его и оных вышеречённых стран зде предлежит повесть...
...Иоанн Ботер, италианин, всего света описатель, описуя Тартарию и Скифию, поминает о орде Казанской и повествует град Казань под державою великих государей наших московских быти, идеже, глаголет, великий князь Иоанн Васильевич московский и всея России заведе множество лифлянтов. И под областию Казанскою поведает о людех вятчанех и черемисах, иже вельми суть приклонны к чародейству и волхованию, изводящее чары своими облаки дождевныя, и ветры, и гром".
/Андрей Лызлов. Скифская история. М, издательство "Наука",1990, с.46,47./
Один из первых русских историков, человек всесторонне одарённый В.Н. Татищев (1686- 1750) излагая информацию, касающуюся жизнедеятельности Стефана Епископа Пермского (умер в1394) писал:
"Сей святый Стефан Епископ, новый апостол, живяше в Перми меж погаными, и устрои град Усть-Выма реки деже много Христиане собрав укрепися, и церкви построя по часту в леса и пустыни между Перми ходя, поучая и к себе призывая, всячески лаская и в веру христианскую обращая, не возлагая им никоего бремени по уставом...и сих неведающих Бога истинного...и служаху тем кудесники их и шамины...
Сей Стефан ко свету обрати и на путь спасения настави, а се имена живущим народом Пермским: вылежане, вычожане, зыряне, глияне, вятчане, лоп, угра, печера, вогуличи, самоят, петрасы, а сии зовяхуся Пермь великая"
/Татищев В.Н. История Российская, С-Пб,1784, т.4, с.383/
Фактически выдержка, взятая из труда В.Н.Татищева, подтверждает предыдущие строки из работы Андрея Лызлова в отношении вятчан, "не ведающих Бога истинного".
Эта информация, исходящая от двух разных независимых источников в совокупности с другими выводами, сделанными автором в данной работе, опровергает официальное существующее мнение о том, что вятчане были глубоко набожными христианами.
В тех условиях и обстоятельствах жизни вятчан, ни о каком соблюдении норм христианской жизни даже нечего было помышлять. Можно со значительной долей уверенности сказать, что те условия жизни, при которых вятчанам приходилось постоянно приниматьучастие в сражениях за интересы чужого народа, в обстановке варварства и жестокости к себе подобным, при отсутствии настоящих священников-богословов, никак не могли способствовать рождению в их душах чувств любви к ближнему и высокой христианской нравственности.
Серьёзными аргументами в этом вопросе служат и грамоты митрополитов: Ионы(1448-1462), Филиппа (1464-1471), Геронтия (1473-1489), направленные на Вятку, в надежде на то, что вятчане будут соблюдать христианские законы в своей жизни.
В грамоте митрополита Ионы за 1452 год неслучайно содержатся слова:
"...и издавна, и с поганством съединяющесь".
/ Труды Вятской Учёной Архивной Комиссии 1906г,вып.I-II,отд.III,с.31-33/
Такое напоминание митрополита говорит о том, что великокняжеская Московская власть знала о единении русских с булгарами, живших и воевавших вместе под одними знамёнами.
Журнал "Северный архив" в разделе - Всеобщая история- Первое нашествие монголов на Европу/С-Пб, 1826. ч.24./ сообщал на основании "иностранного повествования ("Histoire des Mongols depuis Tchin- guis- Khan jusgua Timour - Lang". Paris- 1824), почерпнутого из многих восточных источников", следующее:
"Другие племена, населявшие означенную Северную страну, подпали владычеству монголов. В числе их были: буртассы и мокша или мордва, из поколения чудского или финского, коих земли к юго- западу граничили с Булгарией....
В декабре 1237 г. Монголы явились на рубеже Владимирского великого княжества, которое граничило к северу и западу с землями новгородскими и Смоленскими, к востоку за Нижним Новгородом, с Булгарией, и к югу со степями кыпчаков и половцев".
В приведённой выдержке, относящейся к 1237году, нет никаких упоминаний ни о вятчанах, ни о новгородской вольнице.
Все эти приведенные аргументы: сообщение Джованни Ботеро (А.Лызлова); В.Н. Татищева; митрополита Ионы - говорят о том, что вятчане не были глубоко религиозными, и не были "самовласцами".
Вятчане никакого отношения не имели и к ушкуйникам, кроме как вооруженных столкновений с ними при отражении их набегов и походов против них с булгарами и под командованием булгарских беков.
**********************
Выводы В.В. Похлёбкина и М.Г. Худякова и В.Н. Татищева говорят о том, что Вятская земля входила в состав Казанского ханства только в период с 1469-1478 (1489) гг. К таким результатам они пришли по причине отсутствия в архивах достоверных, непереработанных ранних источников.
В сведениях А.И. Лызлова, С.Алишева и "Джагфар тарихы" нет никаких упоминаний о том, что Вятская земля когда-либо являлась новгородской колонией и что русские князья ею когда-то владели или что там существовала новгородская вольница.
Информация, использованная А. Лызловым из труда Ботеро Джованни о присоединении Казанского ханства к Москве, была получена последним вскоре после этого исторического события. Поэтому, можно считать, что она достаточно верна, ей можно верить, так как в Италии эта работа не могла быть подвергнута правке, как и в Польше, где "История Скифии" была издана и переведена на польский язык.
Ботеро Джованни подтверждает фактически ту информацию, которая сообщается в "Джагфар тарихы" относительно вятчан, находившихся в зависимости от булгар (татар) и, кроме того, он разъясняет обстоятельства, которые наблюдались в первое время на вновь присоединённых землях, в том числе и на Вятской земле: "Страны же те, и грады пустые, и прочие места, идеже нечестивыя татарские жилища быша, приидоша под державу великих государей российских самодержцев по взятии града Казани и всего того царства...".
Вполне вероятно, что Вятская земля была присоединена к московским владениям
в 1478 году мирным путём, согласно существовавшей тайной договорённости между Москвой и Казанью, о которой сообщается в "Джагфар тарихы" (т. 1, с. 252).
Несмотря на то, что эта выдержка изложена выше, автор её ещё раз приводит: "В том же 1487 году Мохаммед-Амин привёл к Казани 120 тысячное московское войско, которое Балынец дал в обмен на согласие Бураша уступить Москве Колынский округ Нукрата, прекратить взимание джирской дани и отменить право безпошлинной торговли булгарских купцов в Балыне".
Примечание. В соответствии с предварительной тайной договорённостью великого князя Московского c Мухаммед-Эмином (по сообщению "Джагфар тарихы" за ним стоял эчке-казанский сеид Бураш, о котором Д. Исхаков в своей книге "Сеиды в позднезолотоордынских татарских государствах" пишет, что он будучи "главой духовенства в Казанском ханстве до 1524 г.", в качестве посла хана Мухаммед-Эмина неоднократно посещал Москву и всячески способствовал укреплению союзнических отношений с правительством Ивана III), который был отправлен своими сторонниками в эмиграцию в Россию, и где ему был дан в кормление г. Кашира как личный удел, Иоанн III обязан был предоставить свои войска для воцарения в Казани Мухаммед-Эммина после перехода под его власть Нукратских (Вятских) земель. Часть булгар, подданных Казанского ханства, покинула Вятскую землю, а вятчане (русские) - вошли в состав подданных великого князя. Значительная часть вятчан была выведена в центральные земли Московского княжества, а остальное население Вятской земли было приведено к присяге на верность великому князю Московскому, как писал об этом П.Н. Луппов (История города Вятки. Киров, 1958, с. 69).
А.С. Верещагин сообщал в своей работе, где оказались вятчане после развода Вятки: "...покоритель Вятки знал, где эти "кроволитые" сведенцы пригоднее и нужнее, и разселил их по аванпостам тогдашней оборонительной линии от набегов татар, именно - на реке Луже, впадающей в Протву, - в Кременске (ныне село Калужской губ., в 15 верстах к северу от г. Медыни), на реке Протве, впадающей в Оку - в Олексине..." (Верещагин А. Хлынов старше или Хлыново?// Памятная книжка-календарь на 1904 г. Вятка, 1903, с. 358-359).
Общероссийское Интернет-издание - Информационный портал "Новые хроники" в разделе Россия-Летопись 1500/7008 представил статью "Экспедиция князей Курбского и Ушатова", в которой сообщается следующее:
"Экспедиция 7008 года от Сотворения мира должна была поставить подчинение Югры на прочную основу. С самого начала она была задумана с большим размахом - 4041 воинов, которыми командовали князь Семён Фёдорович Курбский... в его отряде было 1304 вятчанина и 500 вычегжан, князь Пётр Ушатый, принадлежавший к той же группе ярославских князей, что и Курбские (1920 важан и пенежан), и Василий Иванович Гаврилов-Бражник (200 вятчан, 100 арян (татар Арского княжества), татар и "отяков" (удмурты). К экспедиции были приписаны "дети боярские" и вятчане-жильцы (то есть служилые люди, выведеннные из провинциальной области в Московскую землю для службы при государе)".
Автор этой статьи даёт пояснение в том, что "вятчане-жильцы" - это выведенные люди из Вятской земли, после развода жившие в Московских землях. Упоминаемые в этих строках "1304 вятчанина", и "200 вятчан" относятся тоже к тем вятчанам, которые были выведены с Вятской земли и поставлены на государеву военную службу.
Рассматривая первоначальный период после Вхождения Вятской земли в состав Московского великого княжества необходимо помнить, что после развода земли вятские, в числе других вновь пробретённых, какое-то время пустовали. Для их заселения жителями из других мест требовался, вероятно, немалый срок.
В этот период (конец XV - начало XVI вв.) все упоминания в летописях об участии вятчан в боевых действиях, относятся только к тем вятчанам, которые были выведены с Вятской земли.
Таким образом, в один и тот же непродолжительный период в разных местах Московского княжества проживали и разные группы вятчан. Условно их можно разделить на вятчан "ранних" и вятчан "поздних".
Принимая во внимание все вышеизложенные искажения действительных событий, происходивших на Вятской земле, возникает сомнение и в полноте достоверности известных летописных строк.
"И князь великий велел Ивана Оникиева, Пахомья да Полка Богадайщикова кнутьём бити да и повесити..." (Устюжский летописный свод. А.Н СССР, М.-Л., 1950,
с. 98)
Только ли три человека были приговорены к смертной казни, или их было значительно больше?
Ну, и, наконец, о каринских булгарах.
Нукратским, (булгарским) каринским князьям разрешено было остаться в городке Карино. К тому же они получили царские грамоты на право владения землями в бассейне реки Чепцы.
В общепринятой официальной истории Вятской земли такие события не только не упоминаются, но даже вообще в корне отличаются друг от друга.
Однако несмотря на существующие большие различия между повествованием мифа Вятской истории и трактовкой "Джагфар тарихы", их события завершаются и в том и в другом случае без сражения, мирным путём.
Возникает вопрос: "Существовала ли вообще новгородская вольница на Вятке? Если она действительно была, то, в какие конкретно годы"?
При прочтении "Свода булгарских летописей" от самых древнейших времён до XVI века автор в тексте не увидел никаких намёков на то никаких ключевых слов, говорящих о существовании вольницы в бассейне реки Вятки.
О вольнице новгородской, об ушкуйниках упоминается, но её центр находился не на Вятке, а в верховьях реки Камы!
И, тем не менее, кроме этих летописей больше негде искать! Значит, необходимо было еще раз внимательно прочитать и уяснить смысл изложенной информации, понять, что стоит за теми или иными словами текста.
После повторного вдумчивого прочтения автору стало понятно, что раскрывают суть этого вопроса строки из выдержки ? 10 приведённые на стр. 121: "Улугбекскую (губернаторскую) власть в её западной части - с самим Колыном-эмир передал в руки потомков Садыка и его булгарских ульчийцев (славян), иначе бы Манкай силой заставил Державу передать Нукрат русским.
Галиджийцы пожаловались хану на это, утверждая, что эмир надул его. Однако когда ханский посол-христианин приехал в Колын, то город встретил его колокольным звоном и хлебом-солью сына Садыка Ар-Буги - почтенного белобородого старца с крестом на шее, храбро совравшего прямо в лицо татарину о его полной независимости от Булгара...
Правда, посол возложил на Колын дань, как будто на отдельное владение, но она не была очень уж велика и обременительна для нукратцев, ибо эмир уменьшил на её размер дань Колына Булгару. На самом деле тюрэ Колына продолжали подчиняться булгарскому улугбеку Нукрата, сидевшему в Ар-Балике, но назначались самими эмирами".
Из этих строк видно, что эмир Булгара передал власть в бассейне реки Нукрат (Вятки)
"в руки потомков Садыка и его булгарских ульчийцев" (Садык - выходец из Новгорода, принявший ислам. Дед его, купец Чапкин, был обижен новгородскими боярами, а отец Василий участвовал в набеге на замок булгарского царя Ибрагима и попал в плен. За то, что он указал место расположения лагеря своих бывших соратников, позже его отпустили домой. Булгары ему разрешили торговать в булгарских провинциях Бийсу и Ура безпошлинно, в обмен на донесения о готовящихся набегах новгородцев) (т. 1, с. 147).
В ответ на такие действия новгородцы пожаловались кыпчакскому хану Манкаю - "ненавистнику ислама", что эмир Булгара обманул его. Ханский посол-татарин, христианской веры, прибывший в Колын, встреченный колокольным перезвоном и хлебом-солью, поверил седобородому старцу с крестом на шее, совравшему, что славяне-христиане, живущие на Вятке, независимы от Булгарии и Новгорода и властвуют "самовластно".
Эта информация, надо полагать, была передана не только хану Манкаю и, возможно, оглашена на вече Великого Новгорода, а затем и разнеслась по другим смежным славянским землям.
Вот откуда пошла "новгородская вольница на Вятке"! На самом деле, вятчане (славяне) того периода, находились полностью под властью булгар.
Настоящая новгородская вольница находилась рядом, в верховьях Камы. Об этом Мохаммедьяр Бу-Юрган пишет конкретно (повтор из ? 10): "Уч Куй на Верхнем Чулмане (Верховья Камы) - недалеко от места её поворота на юг захватили галиджийцы в 1359 году, после чего укрепили его десятью острогами и превратили в главное разбойничье гнездо".
Куда больше бежало новгородцев? На Камскую вольницу или на Вятку, под власть Булгар?
Вероятнее всего, на Каму. Об этом булгарский летописец сообщает следующее (повтор из выдержки ? 10 с. 121): "...Уч Куй на Верхнем Чулмане - недалеко от места её поворота на юг. Этот округ захватили галиджийцы в 1359 году, после чего укрепили его десятью острогами и превратили в главное разбойничье гнездо. Здесь они строили свои корабли, на которых потом пускались вниз в свои разбойничьи набеги. Говорят, что жило там постоянно около 50 000 галиджийцев, и число это не уменьшалось, ибо туда бежали из Галиджа всё новые люди. У них были свои вожаки, которых они сообща избирали на своих сходах, и эти вожаки не подчинялись Галиджу и связывались с ним лишь в случае обмена добычи на хлеб, соль, одежду, железо и украшения..."
После присоединения Вятской земли и Казанского ханства к великокняжеской Москве перед русскими летописцами стояла задача по созданию летописных хроник в том виде, в каком они соответствовали задуманным мифам. Например, в вопросах, касающихся Вятской истории, во всех русских летописях должны были фигурировать события, близкие к действительным, но действующие силы и лица другими, в отличие от тех, что были на самом деле.
Пример 1.
Летописное известие из "Джагфар тарихы": "В 1409 году Анбал с 8 тысячами ушкуйников вплыл в Агидель с востока, а сговорившиеся с ним 5 тысяч галиджийцев - со стороны Джун-Калы. Когда Анбал завидел 80 кораблей сына Кудаша Субаша, то велел своим выйти на берег у Яр Чаллов, а затем, под видом вылазки, выбрался из разбойничьего лагеря и сдался внуку Алая, сыну Гали-Джуры Еникею и Субашу. Ушкуйники пришли в сильнейшее замешательство; а когда Субаш вытащил из кораблей пушки и сделал по разбойничьему стану несколько залпов, в ужасе сдались. Сдав пленных подоспевшему Буртасу, Субаш стремительно поплыл навстречу галиджийцам. Те успели сжечь Сэбэрче, зато у Чыбык-сар и Биш-Балты не поживились ничем и подплыли к месту слияния Кара-Идели с Агиделью одновременно с Субашем. Салчибашы отправил на дно с треть галиджийцев, а остальные в панике поплыли на Русь. У Сэбэрче они попали в засаду сына Марджана Малмыша и всей толпой отравились в ад.
Анбал принял ислам и поступил на службу Державе. Буртас зимой сходил с ним к Уч Кую и сжёг все тамошние остроги. Людей там оставалось тысяч тридцать, и они все бежали из своих домов и перемерли в лесных чащобах. На следующий год сардар вновь сходил к Уч Кую, но увидел безжизненное пепелище. С разбойничьим гнездом было покончено, и галиджийцы, потеряв лучших своих воинов, также присмирели" (т. 1, с. 231).
Из "Свода летописных известий о Вятском крае" (Киров, 1993):
1. "1409. Анфал Никитыч ходил с вятчаны на Болгары, и там одолеша татарове, и в орду свели (Архангелог. лет.)"
2. "Ходи Анфал на Болгары Камою и Волгою полтораста насадов. И тамо рать около его побиша таторове, а самого поимаше и во орду повели, а волжские насады не поспели (Соф. лет. II)".
3. "Новгородский посадник Анфал ходил на Болгары ратью... и камские насады поперёж поспели, а волжские не поспели, и придоша на них татарове и избиша (Никон. лет.)"
Доверия заслуживает только булгарская летопись. В ней всё обстоятельно расписано, в отличие от последующих трёх летописей. Кратко пишут только тогда, когда нечего писать или боятся сообщить лишнее слово, которое может открыть скрываемую тайну.
Во всех летописных событиях говорится о походе Анфала (Анбала) в 1409 году на Болгар. В булгарской летописи сообщается о том, что в составе участников этого похода были только ушкуйники, плывшие по р. Каме, и новгородцы, спускавшиеся по р. Волге. О вятчанах не сказано ни слова.
Зато в Архангелогородской летописи сделана запись конкретная: "Анфал Никитыч ходил с вятчаны на Болгары".
Пример 2. (о походе вятчан на Сарай).
"Джагфар тарихы" сообщает: "В 1470 году кан решил разгромом Сарая рассчитаться с Ахмад-ханом за его набеги на Булгар. Пользуясь тем, что ногайцы были обозлены на узбеков по причине усиления их господства над ними, Габдель-Мумин направил на столицу Кыпчака Аули и Алиша с 3 тысячами ярчаллынских казаков прямо через ногайские кочевья. Быть их проводником вызвался Сундык-бий, который за этот труд получил в Симбире освобождение и небольшой надел. Кроме этого, кан велел своему нукратскому улугбеку Тахте направить на Сарай по воде колынский флот с хорошими нукратскими стрелками. Флот, в котором была тысяча колынцев и две тысячи стрелков, возглавили потомок Садыка Битька и потомок Анбала Ганикей, а стрелков - потомок Мер-Чуры Бака-Даиш... Они двигались к Сараю рядом, причём до Бел-Имэна конница скакала по правому берегу Идели, а потом переправилась на левый. Салчии первыми ворвались в Сарай, отвлекли на себя главные силы татар и позволили коннице войти в город с другой стороны и занять его. Не ожидавших ничего подобного татар обуяла страшная паника, и они бежали в степь. При этом наши потеряли 200 салчиев (матросов), 500 стрелков и 300 всадников, но зато положили 5 тысяч врагов и захватили невиданное количество товара. Всё это было погружено в корабли, и так как их не хватало, то людей с них пересадили на захваченных татарских лошадей... На обратном пути узбеки и ногайцы сообща попытались у Камыша преградить булгарам путь, но наши пробились. При этом погибло еще 500 наших всадников, 100 салчиев и 400 стрелков, но зато ни один корабль с захваченными товарами не достался татарам..." (т. 1, с. 246).
Из "Свода летописных известий о Вятском крае" составленных А. Спицыным (Киров, 1993):
1. "1471. Идоша вятчане Камою на низ в Волгу с судех и шедшее взяша град царёв Сарай на Волзе, и множество татар изсекоша, жёны их и дети в полон поимаша, и множество полону вземше возвратишася. Татарове же казанские перенявшее их на Волзе; вятчане же бившееся с ними и проидоша здравы со всем полоном, и многие от обоих падоша ту..." (Соф. II, Арханг.).
2. "Вятчане Сарай взяли..." (Новг. IV, Син. хрон).
3. "Того же лета ходиша вятчане ратью на Волгу, воевода у них был Костя Юрьев, да взяли Сарай, и полону бесчисленное множество и княгинь Сарайских" (Арханг. Лет.).
Как видно из представленных автором известий, все они говорят об одном походе, но какая большая несопоставимая разница между описанием событий, связанных с ним, изложенных в "Джагфар тарихы" и крайне скупыми на объяснения вышеприведёнными русскими летописными известиями о Вятском крае.
Во всех этих известиях говорится об участии в этом походе вятчан. Да, действительно это так, но в "Джагфар тарихы" сообщается о вятчанах, служивших булгарскому царю-кану, называются конкретные лица, обстоятельства похода, потери, состав воинских подразделений и т.д.
Вывод можно сделать только один - во всех этих русских известиях за основу были взяты те же события, что и описанные в "Джагфар тарихы", но с целенаправленной корректировкой.
Приведённые примеры говорят о том, что составители новой вятской летописной хроники подбирали те или другие исторические события, которые были близки к данной тематике и обрабатывали их, урезали, или делали краткие вставки.
Вполне вероятно, что Вятская земля была присоединена к московским владениям
в 1478 году мирным путём, согласно существовавшей тайной договорённости между
Москвой и Казанью, о которой сообщается в 'Джагфар тарихы' (т. 1, с. 252).
Несмотря на то, что эта выдержка изложена выше, автор её ещё раз приводит:
'В том же 1487 году Мохаммед-Амин привёл к Казани 120 тысячное московское
войско, которое Балынец дал в обмен на согласие Бураша уступить Москве
Колынский округ Нукрата, прекратить взимание джирской дани и отменить право
безпошлинной торговли булгарских купцов в Балыне'.
Примечание. В соответствии с предварительной тайной договорённостью
великого князя Московского c Мухаммед-Эмином (по сообщению 'Джагфар тарихы'
за ним стоял эчке-казанский сеид Бураш, о котором Д. Исхаков в своей книге 'Сеиды
в позднезолотоордынских татарских государствах' пишет, что он будучи 'главой
духовенства в Казанском ханстве до 1524 г.', в качестве посла хана Мухаммед-Эмина
неоднократно посещал Москву и всячески способствовал укреплению союзнических
отношений с правительством Ивана III), который был отправлен своими сторонниками в
эмиграцию в Россию, и где ему был дан в кормление г. Кашира как личный удел, Иоанн
III обязан был предоставить свои войска для воцарения в Казани Мухаммед-Эммина
после перехода под его власть Нукратских (Вятских) земель. Часть булгар, подданных
Казанского ханства, покинула Вятскую землю, а вятчане (русские) - вошли в состав
подданных великого князя. Значительная часть вятчан была выведена в центральные
земли Московского княжества, а остальное население Вятской земли было приведено
к присяге на верность великому князю Московскому, как писал об этом П.Н. Луппов
(История города Вятки. Киров, 1958, с. 69).
А.С. Верещагин сообщал в своей работе, где оказались вятчане после развода Вятки:
'...покоритель Вятки знал, где эти 'кроволитые' сведенцы пригоднее и нужнее,
и разселил их по аванпостам тогдашней оборонительной линии от набегов татар,
именно - на реке Луже, впадающей в Протву, - в Кременске (ныне село Калужской
губ., в 15 верстах к северу от г. Медыни), на реке Протве, впадающей в Оку - в
Олексине...' (Верещагин А. Хлынов старше или Хлыново?// Памятная книжка-календарь
на 1904 г. Вятка, 1903, с. 358-359).
Общероссийское Интернет-издание - Информационный портал 'Новые хроники' в
разделе Россия-Летопись 1500/7008 представил статью 'Экспедиция князей Курбского и
Ушатова', в которой сообщается следующее:
'Экспедиция 7008 года от Сотворения мира должна была поставить подчинение
Югры на прочную основу. С самого начала она была задумана с большим размахом
- 4041 воинов, которыми командовали князь Семён Фёдорович Курбский... в его
отряде было 1304 вятчанина и 500 вычегжан, князь Пётр Ушатый, принадлежавший
к той же группе ярославских князей, что и Курбские (1920 важан и пенежан),
и Василий Иванович Гаврилов-Бражник (200 вятчан, 100 арян (татар Арского
княжества), татар и 'отяков' (удмурты). К экспедиции были приписаны 'дети
боярские' и вятчане-жильцы (то есть служилые люди, выведеннные из
провинциальной области в Московскую землю для службы при государе)'.
Автор этой статьи даёт пояснение в том, что 'вятчане-жильцы' - это выведенные
люди из Вятской земли, после развода жившие в Московских землях. Упоминаемые в
этих строках '1304 вятчанина', и '200 вятчан' относятся тоже к тем вятчанам, которые
были выведены с Вятской земли и поставлены на государеву военную службу.
Рассматривая первоначальный период после Вхождения Вятской земли в состав
Московского великого княжества необходимо помнить, что после развода земли вятские,
в числе других вновь пробретённых, какое-то время пустовали. Для их заселения
жителями из других мест требовался, вероятно, немалый срок.
В этот период (конец XV - начало XVI вв.) все упоминания в летописях об участии
вятчан в боевых действиях, относятся только к тем вятчанам, которые были выведены с
Вятской земли.
Таким образом, в один и тот же непродолжительный период в разных местах
Московского княжества проживали и разные группы вятчан. Условно их можно разделить
на вятчан 'ранних' и вятчан 'поздних'.
Принимая во внимание все вышеизложенные искажения действительных событий,
происходивших на Вятской земле, возникает сомнение и в полноте достоверности
известных летописных строк.
'И князь великий велел Ивана Оникиева, Пахомья да Полка Богадайщикова
кнутьём бити да и повесити...' (Устюжский летописный свод. А.Н СССР, М.-Л., 1950,
с. 98)
Только ли три человека были приговорены к смертной казни, или их было
значительно больше?
Ну, и, наконец, о каринских булгарах.
Нукратским, (булгарским) каринским князьям разрешено было остаться в городке
Карино. К тому же они получили царские грамоты на право владения землями в бассейне
реки Чепцы.
В общепринятой официальной истории Вятской земли такие события не только не
упоминаются, но даже вообще в корне отличаются друг от друга.
Однако несмотря на существующие большие различия между повествованием мифа
Вятской истории и трактовкой 'Джагфар тарихы', их события завершаются и в том и в
другом случае без сражения, мирным путём.
Автор считает, что приведённых примеров вполне достаточно для внимательного читателя, и он сможет сам понять после суммирования всех несоответствий, связанных с летописной историей Вятского края, изложенных автором в данной работе, чтобы сделать вывод - историки древнюю вятскую историю к сожалению, до сих пор ещё серьёзно не брались изучать.
Д.и.н. Николай Ходаковский в своей работе "О чём молчат архивы" (электронный вариант) пишет: "Хотелось бы обратить внимание читателя и на ещё один, с нашей точки зрения, очень важный вывод. Если средневековая история ранее XV века искажалась в основном в результате естественных непреднамеренных ошибок, то с конца XV до начала XVII века велась, видимо, целенаправленная фальсификация истории, как этой эпохи, так и более раннего периода. В результате сегодня мы рассматриваем всю средневековую историю ранее начала XVII века сквозь призму фальсификаций
XVI-XVII веков. Этот образ, искажающей призмы XVI-XVII веков следует постоянно иметь в виду, если мы хотим разобраться в событиях ранее XVII века".
*******************************
Заметка из газеты "Кировский обозреватель":
Вятка была на месте Слободского?
В то время, как в областном центре ведутся бурные
дебаты по поводу переименования города, слободской
краевед Сергей Серкин написал две книги, в которых
изложил свою точку зрения на тему первоначально-
го местонахождения города Вятки. По его мнению, с
1478-го по 1505 год так называлось поселение, ко-
торое располагалось на месте бывшего булгарского
городка Нукрат и стояло на землях современного го-
рода Слободского.
Больше того, на тот период
поселение было главным
на Вятской земле, точно так
же, как и в период булгарского
владения под наименованием Ко-
лын (Нукрат) с 1150 года оно яв-
лялось центром Нукратской про-
винции. Убедительным подтверж-
дением этого, по мнению Серки-
на, служат средневековые карты
и исследовательские труды ино-
странных путешественников, ко-
торые указывают, что 'главный
город Вятка' находился выше
устья реки Чепцы, то есть там, где
сейчас стоит Слободской.
Книга Сергея Серкина 'Тай-
ны земли Вятской в этнографи-
ческих и географических картах'
содержит комплекс выдержек из
трудов современных историков и
западных средневековых ученых-
исследователей, два десятка карт
XV-XVIII веков, а также подроб-
ные комментарии автора к ним.
Все это делает ее увлекательной
для прочтения, дает пищу для раз-
мышлений, а также позволяет за-
глянуть в те времена, о которых не
упоминается в официальной исто-
рии Слободского.
- Новая книга явилась про-
должением вышедшей в ноябре
2008-го, в которой я в противо-
вес официальной истории поста-
рался доказать, что до 1478 года
на землях около реки располага-
лись поселения булгар с двумя
городами на месте современных
Слободского и Кирова, - расска-
зывает Сергей Павлович. - Когда
Нукратская земля была в первый
раз присоединена мирным путем
к землям Московии в 1478 году,
Нукрат стал именоваться Вяткой.
Карты дают достаточно ясную
информацию в отношении того,
что Вятка и Хлынов - это совер-
шенно разные города, располо-
женные в разных местах. Кроме
того, перечисляя города, находив-
шиеся в начале XVI века на вят-
ской земле, австрийский дипло-
мат Сигизмунд Герберштейн все
их называет крепостями, но особо
выделяет одну 'государеву кре-
пость Вятку'. Вероятно, именно
здесь размещались войска.
В 1505 году булгары снова
завоевали вятские земли, и они
вошли в состав Казанского хан-
ства, а чуть позже, после повтор-
ного присоединения к русской
территории, московская велико-
княжеская власть переименовала
Вятку в Слободской, а центр пере-
местила на место современного
Кирова, назвав город Хлынов.
Что же касается русских по-
селений на Нукратской земле, то
они здесь тоже были, но возника-
ли не самостоятельно. Их созда-
вали булгары из населения, выве-
денного из русских княжеств, ис-
пользуя пленников как вооружен-
ную, обслуживающую и рабочую
силу, а также для проведения тор-
говых операций на русских зем-
лях и за их пределами.
Все вышеизложенное звучит
поразительно и необычно. 'В том-
то и дело, - резюмирует С.П. Сер-
кин, - кому хочется верить в мифы,
пусть верят, а кто хочет знать ре-
альную историю или приблизить-
ся к ее пониманию, пусть почита-
ют мою новую книгу, она есть в го-
родских библиотеках. Время уста-
новит настоящую истину'.
Надежда МОКЕРОВА__
газета Кировский обозреватель
3 июля 2009 года
**************************
Сергей Павлович Серкин родился в 1951 г. в п. Первомайский (ныне микрорайон город Слободской). В 1971 г. окончил Кировский механико-технологический техникум, получил квалификацию техника-электрика на факультете ЭОПП.
С 1992 года сферой его интересов вне основной специальности стала история родного края.
По его инициативе и активном участии созданы: барельеф пионеру меховой промышленности Лесникову Ф.П., установленный на здании меховой фабрики "Белка"; памятный крест с мемориальной плитой и композиция Подчуршинским богатырям на одноименном городище; надгробный памятник герою-слобожанину знаменосцу Победы Григорию Булатову; музей меховой фабрики; возвращены наименования улицам в Городищенском микрорайоне города Слободского, а так же были установлены информационные аншлаги по периметру Городища.
В перечне его изысканий имеются: геолого-минералогическая тема, литературно-краеведческая, история развития меховой и спичечной фабрик с биографией их основателей и др.
На протяжении уже более 16 лет он изучает и исследует все то, что может пролить свет на древность Подчуршинского городища, у подножия которого он родился, вырос и живет и которому посвятил свою работу "Баллада о Чуршинском городище". Им инициированы, подготовлены и изданы два краеведческих сборника. В первый сборник, вышедший в 1995 году, кроме его названной работы вошла монография к.и.н. археолога Л.Д.Макарова "Окрестности п. Первомайского в древности".
Серкин придерживается мнения, что население вятских городов булгарской эпохи было полностью выселено в конце 15 века, в результате чего они пришли в запустение, а потому прибывшее на Вятку спустя какое-то время русское население построило новые города, часто на другом месте. Так появились известные древневятские городища (Чуршинское, Никульчинское, Вятское, Ковровское и др.) и города Котельнич, Хлынов, Слободской и Орлов. При этом он никак не объясняет названия города Слободского (Коллога). Летописи, в которых во второй половине 15 века упомянуты города Хлынов, Котельнич и Орлов он считает недостоверными ввиду позднейшего перепиывания.
Серкин недоверяет многим источникам, в том числе, ПСВ, летописям, летописным сказаниям и устным преданиям. В эту же категорию, как видно, он относит и археологические сведения Советского периода. По его предположению, запустение большинства Вятских городищ (прежде всего, Чуршинского, и, видимо, Ковровского, Вятского) связано с завоеванием края Москвой. Он считает, что всё их население было перебито или выведено за пределы Вятки. Лишь спустя какое-то время началось заселение территории другими людьми, ничего не знавшими о прошлом. Древние предания сохранили только уцелевшие вотяки и Каринцы-бесермене.
Такая радикальная позиция имеет некоторые основания, но вместе с тем слишком упрощает реальность. Под эту схему полностью подходит археологическая судьба Никульчинского городища, жизнь на нём, действительно, прекратилась в конце 15 века. Ковровское городище датируется 13-16 веками, но со второй половины 15 века жизнь на нём уже не столь интенсивна. С Чуршинским городищем дела обстоят примерно так же (о существовании его в 15 веке туманные высказывания). Вообще, в литературе датировка времени прекращения жизни на Вятских городищах очень расплывчата. При некотором желании ее можно трактавать в духе Серкина. Возможно, в частных встречах с историками он получил какие-то сведения на этот счёт.
Начнём стого, что автор книги полностью исключил из своих выкладок и обозрений археологические данные по Вятскому краю накопленные за последнюю сотню лет. Даже находки на Чуршинском городище упомянуты весьма поверхностно и без анализа их происхождения и датировки. Серкин сделал это сознательно, так как, очевидно, полагает, что археологические описания, произведённые в основном в советское время, подстраивались под общепринятые исторические каноны, а необъяснимые, а потому неудобные находки, попросту скрывались. Да, археологи, а более те, кто заказывает 'историческую музыку', в долгу перед Вяткой, раскопки и исследования собранного материала не проведены и наполовину. Но кое-что, все-таки, есть.
Игнорирование археологии привело к досадным ошибкам в трактовке такого сложного и во многом спорного и не введённого еще в научный оборот источника как Джагфар Тарихы (ДТ), в мутных водах которого автор находит истину в последней инстанции. Разрушая одни застарелые мифы он остаётся в плену других. Каждое сообщение ДТ (как и любого другого документа) необходимо проверять, сравнивать с другими данными, в том числе, в первую очередь, с археологическими. Рассмотрм несколько спорных моментов в трактовке булгарских источников.
1. Речь идет, прежде всего, о географической привязке сообщений ДТ о городах и селениях на Вятке. Путаница возникает с автоматическим отождествлением главного по ДТ города на Вятке в 12-14 веках - Колына - с известным по документам 16-17 веков Хлыновым. Автор сам видит возникающие после принятия на веру этого 'пастулата' несообразности, - местоположение 'Колына' неизбежно раздваивается и даже расстроивается. При этом, под Колыном в первом сообщении ДТ Серкин понимает Слободской город, а балик Нукрат - это, по его мнению, Чуршин городок. Вот эта цитата из ДТ, приводимая в книге Серкина.
'В 1150 году сын Джурги Хан-Тюряй (князь Всеволод Юрьевич) осмелился отказаться от выплаты джирской дани. Одновременно галиджийцы (новгородцы) стали тревожить своими набегами области Бийсу: Нукрат... (пропуск в рукописи) и даже окрестности острога Туймас-Артан на реке Бий-су (Печоре), куда заходили из Чулманского моря садумские (скандинавские) корабли и съезжались для торговли охотники, рыбаки и пастухи племен Туная (Севера) - тунайцы...
А Туймас-Артан основал болгарский купец Туймас, торговавший с Артаном (Прибалтикой), в то время, когда Угыр Башту (киевский князь Игорь) закрыл Артанский путь через Галидж (Новгород или Ладога). Охрану острога нес шудский род куян, славившийся торговлей превосходными шкурками зайцев.
А Якуб писал, что при Маре (основатель первого булгарского города Марджан на Волге в 9 веке) эти шкурки служили деньгами и назывались 'бармал' - так, как именовали шудцы Булгар. И первые монеты, чеканенные по настоянию Микаиля при Бат-Угыре Шамси-Малике, тоже назывались 'бармалами'...
Встревоженный поведением ульчийцев Колын вызвал Курная и сказал ему: 'Я помог тебе и твоим людям в трудное время ради благополучия Державы. Теперь приспело время вам расплатиться со мной и совершить большой поход на Тунай'...
Зимой 1150 года они выступили вдвоем во главе курсыбая и ак-чирмышей (постоянного войска и ополченцев-черемисов) на Тунай, где заложили новый центр Бийсу - город Колын возле балика Нукрат на Нукрат-су (реке Вятке), разгромили несколько острогов галиджийцев на реке Тун (Сев. Двина) и в завершение осадили Ар-Аслап (Ярославль, город по археологии с заметным влиянием скандинавов) и ушли из него, получив по шкурке белки с каждого двора'.
Можно видеть, что Булгар потеснили с севера Новгородцы, поэтому им пришлось отступить к югу от Печоры и Сев. Двины, и основать на Вятке новый город-крепость для сохранения контроля за торговым путём со Скандинавией.
До того центром провинции Бийсу был город Гусман на реке Юг, через него проходил важнейший путь из Внутренней Булгарии на север. Путь этот проходил через нижнюю Вятку, Молому и Устюг. Существовал, также, не столь удобный обходной путь по Каме и Печоре. Оба эти маршрута указаны на карте в книге ТЗВ.
Поэтому логично предположить, что булгары, утратившие контроль за западной частью Бийсу, должны отступить, и построить новую крепость расположенную южнее на этом же пути. Таким местом может быть только Ковровское городище в устье Моломы, - входные ворота в провинцию Вятка-Нукрат. Дальнейший анализ рукописи (см. 2 и 3 части ИСВ) подтверждает отождествление Колына с Ковровским городищем.
Под баликом Нукрат С. Серкин видит своё либимое Чуршинское городище, действительно уникальное для Вятки. Правомерно считая его изначальным в регионе укреплённым городком, он полагает, что указанная фраза из ДТ говорит об основании Слободского города, так как это самое близкое к Чурше поселение.
Однако далее он идентифицирует Колын уже с Хлыновым, игнорируя Ковровское городище и его стратегическую роль на главном Вятском (Нукратском) пути с юга на север. На карте-схеме автор указал этот путь, но тут же, увидя, что он минует известные вятские города 12-14 веков (Орлов, Хлынов, Чуршу и Слободской), нарисовал второй (не описанный в ДТ или ещё где-либо) путь по Вятке уже через них к верховьям Камы. Этот сложный с двумя волоками путь возможен, им вероятно, изредка пользовались скандинавские торговцы в трудные времена, но не он был стратегически важным Нукратским (Моломским).
Дословно верить каждому сообщению ДТ нельзя, например,на стр. 68 1 т. ДТ мы встречаем первое упоминание о строительстве крепости Нукрат, отчего-то пропущенное Серкиным: 'при Газане (923-930), были построены крепости Матак между Кичи-Чирмышаном и Сульчей, Нукрат между Ахтаем и Кичи-Чирмышаном...'. Ахтай ныне левый приток нижней Камы, любопытно, что некоторые соотносят эту речку с Цевцой из летописи о походе 1183 года на Серебряных булгар. Малый Черемшан - приток Большого, впадающего в Волгу.
Этот Нукрат располагался между двух указанных рек. Карино также расположено в междуречье Белой Холуницы и Чепцы, названия которых слегка напоминают наши. Известно, что многие свои города внутренние булгары, опиравшиеся в основном на воинов-степняков, располагали на удалении от рек. Тогда как русы, контролировавшие речные пути, предпочитали непосредственно берега рек.
Отождествление 'балика Нукрат' с Чуршинским городищем не вполне соответствует значению этой важнейшей (исходя из археологии и топографии) на Вятке в 12-13 веках крепости.
Балик по словарю публикаторов ДТ:
1) небольшая крепость, острог, форт;
2) небольшой город;
3)укрепленные пригород, посад, район крупного города.
Серкин выбирает из этого списка первое значение.
Чуршинская крепость действительно невелика и вроде бы подходит под описание в словаре (небольшая крепость), но она гораздо более неприступна, чем любой другой город на Вятке в ту пору, включая и Слободское городище в его предполагаемых начальных размерах 12 века.
Ранее мной (во 2 части ИСВ) было высказано мнение, что 'Балик Нукрат' -
это Каринское поселение. Нукратом его зовут до сих пор. 'История
Джагфара' - это, в сущности, учебник, созданный в конце 17 века во время
гражданской войны на восточной окраинах Российской империи,
составленный на основе старых булгарских летописных записей и устных
преданий, со всеми вытекающими из этого факта идеалогическими
нагрузками. Замечание 'возле балика Нукрат' могло быть вставлено для
ориентира. В 12 веке балика Нукрат могло не быть, или звался он иначе. Но
даже если поселение Верхнее Карино уже существовало (здесь видны следы
укреплённого городка), то именно оно подходит на роль балика. В сравнении
с Чуршой, по свидетельству самого автора ТЗВ, предполагаемая Каринская
крепость не столь внушительна, хотя и расположена на более высоком по
абсолютной высоте месте. Балик Нукрат после записи 1150 года в ДТ более
не упоминается, но говорится, что в 13-14 веках Колын был переименован в
Нукрат. Возможно, это свидетельствует об утрате булгарами контроля за
Колыном и переносе центра местной булгарской власти на восток Вятки в
Карино-Нукрат.
Таким образом, если под Баликом Нукрат понимать поселение Карино, то
Колын - это Чуршин городок. Однако, из дальнейшего анализа событий
изложенных в ДТ возникает второй Колын - Ковровское городище.
Ситуация со вторым Колыном напоминает существование двух
близкорасположенных городищ в устье Моломы, одно из которых
вполне могло быть основано Новгородцами (Нукрат), а второе - булгарами
(Колын).
Поэтому после всех размышлений, более предпочтительным отождествить балик Нукрат и город Колын с находящимися в непосредственной близости (несколько сот метров) Шабалинским и Ковровским городищами. В ДТ упомянут острог, расположенный возле города Колына, который был населён новгородцами Садыка. Чем не балик Нукрат? - Это название многие, но не Серкин, переводят ныне как 'Новгород'!
Чуршинское же городище и соседствующий с ним город тут совершенно не причём. У них иная судьба. В ДТ они присутствуют, но скрытно. Речь идёт о другой важнейшей для нас цитате.
'В 1278 году хан Манкай (Мунке) велел галиджийцам захватить северные земли Булгара в обмен на утроение ими кыпчакской дани. Тогда галиджийцы, пользуясь тяжкими бедствиями, обрушившимися на Державу нашу, а также переселением в Галидж с других русских земель 500 тысяч ульчийцев (славян), захватили западную часть провинции Бийсу (вероятно, Сев. Двину) и воздвигли там свои остроги. Опираясь на эти разбойничьи гнезда, галиджийцы стали врываться и в другие области Булгарского Севера. Для лучшего противодействия вражеским захватам эмиру Галимбеку пришлось образовать новую провинцию из южных земель Бийсу - Нукрат с центром в Колын-Кале.
Улугбекскую власть в ее западной части - с самим Колыном - эмир передал в руки потомков Садыка и его булгарских ульчийцев, иначе бы Манкай силой заставил Державу передать Нукрат русским. Галиджийцы пожаловались хану на это, утверждая, что эмир надул его. Однако когда ханский посол-христианин проехал в Колын, то город встретил его колокольным звоном и хлебом-солью сына Садыка Ар-Буги - почтенного белобородого старца с крестом на шее, храбро совравшего прямо в лицо Татарину о его полной независимости от Булгара. Галиджийские доносители были обвинены во лжи и казнены к удовольствию Ар-Буги, ибо они были его личными врагами и в 1278 году отбили у него Джукетун (Устюг), присоединенный к Державе в 1237 году. Правда, посол возложил на Колын дань, как будто на отдельное владение, но она не была очень уж велика и обременительна для нукратцев, ибо эмир уменьшил на ее размер дань Колына Булгару. На самом деле тюрэ Колына продолжали подчиняться булгарскому улугбеку Нукрата, сидевшему в Ар-Балике, но назначались самими эмирами'.
По мнению Е. Харина, в этом отрывке под городом Колын-Кала подразумевается Слободской. Название Колын-Кала похоже на бесерменское название Слободского - Коллога (Калга). Кроме того, в разговорной речи Каринцы часто называют его просто Кала (Город). Таким образом, речь в данном отрывке идёт о разделении Вятской земли на два анклава: западный христианский 'с самим Колыном' (в устье Моломы), управляемый потомками новгородца Садыка (Садко); и восточным - с центром в Слободском - Колын-Кале. По ДТ булгары, якобы, контролировали обе территории, Колынскую через своего представителя в Ар-балике, под которым можно узнать городок Арск, центр Арской даруги. Но в действительности им принадлежала (и то весьма условно и недолго) только языческая славяно-вотская волость с центром в городе Коллоге, опорным военизированным поселением в Карино и княжеским замком на Чуршинском городище.
Серкин ничего этого не видит, и отождествляет Колын-Калу с 'городом Колын' (в данном случае, по его мнению, это уже не Слободской, а Хлынов-Киров); более того, он трактует это сообщение ДТ как источник слуха о существовании независимой Вятской земли. Опровергать это мнение я не стану, так как считаю достаточно обоснованными приведённые в работе Харина факты и размышления. Замечу, что из многостраничных грамот Московских митрополитов 15 века на Вятку он приводит всего одну фразу - с поганством соединяетесь, - опуская все остальные интересные подробности. А ведь это чуть ли не единственный достоверный документ, способный пролить свет на обстоятельства жизни вятчан той поры.
2. С. Серкин широко пользуется цитатами из 2 тома булгарского свода ДТ, где собраны современные комментарии, часто, на мой взгляд, сомнительные. Авторы их явно незнакомы с местными вятскими реалиями, что окончательно запутывает и самого С. С. и его читателей. По этой причине мною при написании ИСВ эти сообщения почти не использовались.
'Подавив в 1172 г. восстание в провин?ции Бийсу (центром ее был город Нукрат, переименованный затем в честь эмира Селима в Колын, а ныне называющийся 'Киров'), вызванное повышением дани Болгару, царь посадил бийсуйского гу?бернатора Мер-Чуру с его биями в булярский зиндан и принялся заменять ополчения окраинных губерний булгарскими гарнизонами. Тяжелая, полная лишений служба на окраинах Булгара - как в пус?тынях юга, так и в северных таежных дебрях Бийсу и Сибири была невыносима даже для суровых, закаленных алпаров. В условиях на?растающего всеобщего ропота Отяк отправился в свой последний поход на Шир (Дон) в 1178 г. и при возвращении из него погиб'.
В основном тексте (1 том, История Гази Бараджа) дата похода на Колын отсутствует (по моим прикидкам получается зима 1175-76 года), а переименование города идёт в обратную сторону - из Колына в Нукрат. Булгарский кан в ходе карательной экспедиции захватил губернатора Колына Мер-Чуру вместе с тысячей его людей и держал в заточении, и лишь в 1182 году уцелевших (300 человек) освободили восставшие жители города. Как видим, Мер-Чура и его воины не были булгарами и мусульманами. Новый кан пожаловал Мер-Чуру и его людей: отпустил домой на Вятку в прежнем качестве управителей края.
'Царь из?влек некоторые уроки из Булярского восстания 1182-83 гг. В частности он несколько ослабил налоги, взимавшиеся с игенчеев-мусульман, а также прекратил посылки алпаров на службу в отдаленные губернии Булгарии и вернул на службу в этих илях местных ополченцев. Удмуртские ополченцы вместе со своим предводителем - Мер-Чурой - были прощены и приняли ислам. Они сильно булгаризировались и консолидировались в особую этно-группу бесермен'.
Последняя реляция про 'удмуртских ополченцев' вызывает улыбку, как ни на чём не основанная выдумка. Как мы видели, на Вятке существоало не менее двух отдельных волостей. Мер-Чура располагался в своём родовом замке на Чуршинской горе и управлял восточной территорией с городом Коллогой. По археологическим данным Чуршинское городище, а гарнизон первого Колына мог располагаться только на нём, было изначально заселено русскими, булгарских находок здесь даже меньше, чем на Моломе и в Кирове. Вотяки проживали в окрестностях Чурши, судя по некоторым преданиям и ПСВ, они оказали упорное сопротивление новгородцам, но вряд ли они были воинами из ближайшего окружения Мер-Чуры.
'Тамгой губернии Бийсу (получившей в XIII - XIV вв. имя своего центра - города Нукрат) был очень похожий на герб Дуло знак f, означавший лук и стрелу и называвшийся 'Балуанская (Богатыр?ская) Тамга'. Этот герб даровал городу Нукрату и Бийсу сам булгарский царь Габдулла Чельбир в 1183 г. в память о метком выстреле губернатора этого иля Мер-Чуры, спасшем Буляр. Как из?вестно, в 1183 г. огромное русское войско пошло на штурм тогдаш?ней столицы Булгарии - Буляра, но Мер-Чура, находившийся тогда в городе, с крепостной стены поразил стрелой руководителя присту?па князя Изяслава Глебовича, и неприятель отступил. Мер-Чура, принявший ислам в булярской мечети Бесермен, велел изобразить Балуанскую Тамгу на стене Бесерменской мечети города Нукрата'.
О принятии ислама Мер-Чурой можно сказать следующее. Сделал он это по принуждению, к тому же, язычество уходило в прошлое. Известно, что булгары стали активно распространять ислам среди своих окраинных подданных только в 14 веке (когда хан Азбяк обесерменился), хотя представители местных правящих кланов могли перейти в государственную веру и ранее. Отсидев несколько лет в зиндане и потеряв две трети своих людей, отчасти случайно получив свободу, уходить снова в подземелье не хотелось.
Обратим внимание, в последней цитате главный город назван (с 13 века) Нукратом. Богатырская-Балуанская тамга была изображена на стене мечети этого города (возможно, это был составной исламо-христианский символ над куполом храма, см. 6 часть ИСВ). Серкин сообщает, что в прошлом Чуршинское городище местным населением именовалось Богатырской горой, а жили на ней самые сильные во всей округе богатыри (сильнее были только победившие их Никулицкие). С другой стороны, согласно ПСВ, новгородцы в 1181 году штурмом взяли Чудской Болванский городок на прекрасной горе. Серкин предположил, что слово 'Болванский' является искажением от 'Балуанский'. Это важный аргумент в доказательстве отождествления городка Мер-Чуры именно с Чуршинским городищем.
3. На основании ДТ Серкин делает неприемлимый для нас вывод о том, что никакой Вятской вольницы не существовало, а была почти мирная передача Вятской провинции из под власти Булгарии (Казанского царства) - Москве. При этом, он считает, что все вятские города пришли в запустение. Разумеется, во все времена сильные мира сего делят между собою шкуру ещё не убитого медведя, но это не означает, что сам Медведь будет спокойно ждать, когда за ним придут и снимут шкуру.
В Архангелогородской летописи фигурируют 700 татар присланных из Казани. В ДТ Колын в ходе его осады покинули 500 казаков Урака и 200 колынцев, всего также 700 человек.
Мер-Чуру и его воинов С. С. (вслед за татарским комментатором ДТ) считает удмуртами, которые после принятия ислама стали зваться бесерменами. Но археологические данные свидетельствуют, что замена угро-финского населения на славяно-русское началось на Вятке в конце 12 века, то есть именно в период первых упоминаний Вятки-Нукрата и Мер-Чуры в ДТ. Другими словами, города на Вятке были построены людьми среди которых, осторожно говоря, был значительный процент русских (по крайней мере, по культуре).
С. С. придерживается устаревшего мнения на происхождение названия 'Нукрат', хотя маловероятно, что он незнаком с предположением, что это слово является булгарским вариантом 'Новгород'. Новгородцы, судя по археологии и сообщениям ДТ, были наиболее частыми из всех русских, посещающих Вятку, несомненно, что они составляли часть местного населения.
4. К сожалению автор ТВЗ поддался обаянию рассказов ДТ и поверил во всё, что там есть. Реальность же такова. После разгрома русами Хазарии в конце 10 века Булгар во многом перехватил её посредническую роль в торговле, булгарские купцы, среди которых было много русов (новгородцев), перекупали восточные товары привозимые на Каспий и транспортировали их в Новгород, Прибалтику и Скандинавию. Разумеется, за проход мимо устья Камы им приходилось не только платить булгарам, но и сотрудничать с ними. С таким положением не могли мириться крепчающие балынцы (суздальцы-владимирцы). С 12 века они стали постоянно нападать на булгарские города, с этого начался упадок Волжской Булгарии. О критической ситуации свидетельствует сама ДТ: сражения в этой войне с 1162 до 1220 года идут в основном на её исконной территории. Нашествие монголов отчасти спасло булгар от полного разгрома русскими. Появилась третья сила, которую каждая из строн попеременно склоняла на свою сторону.
Один из авторов ДТ - Гажи Барадж - в 1232 году ездил в Монголию к великому хану и договорился о сотрудничестве и личной преданности за обещание получить пост правителя Булгарии. По многим признакам, аналогично действовал и русский князь Ярослав Всеволодович. Именно эта 'сладкая парочка', за которой пошла часть их соплеменников, получив от монголов войска татар и китайскую осадную технику, устроила погром городов Булгарии и Руси в 1236-41 годах, а затем вторглась в Западную Европу. Любопытно, что умерли оба в один год, вероятно, были убраны (отравлены) как отработанный материал. На их место заступили другие, более молодые и не столь славные победами, а потому более сговорчивые и не столь опасные для верховной власти великого хана.
Булгария достигла своего расцвета в середине 14 века, но с началом смуты в улусе Джучи подверглась новому и уже окончательному разгрому от ушкуйников (1360-92), московитов (1399?) и Тимура (1391 и 1395-96). После всего этого уцелела только её северная часть с центром в Казани, в которой засели Ордынские (татарские) ханы. Правящий слой Булгарии, собственно булгары, частью был перебит, частью смешался с татарами (тюрками). Само имя 'булгар' постепенно исчезает, уцелевшие булгары 'превращаются' в татар и другие народы. Булгарский суперэтнос рассыпался на составные части. Одна из его частей - Нукратские булгары - стали вятчанами. Впрочем, отпадение северо-западной Вятки произошло ранее других территорий, ещё в середине 13 века. Через сотню лет это произошло и с востоком, Арской землёй.
5. Серкин вслед за ДТ отвергает роль ушкуйников в деле колонизации Вятской земли. Они, якобы, селились лишь в верховьях Камы и оттуда нападали на Булгар (Кашан и Жукотин) и Вятку. При этом к началу 15 века были постепенно полностью уничтожены.
По данным Л. Макарова на Вятской земле в 12-15 веках существовали 4 отдельные территории (волости).
1. Никулинская - 4 селища (Никульчино-2, Родионово, Кривоборье, Вятское), 3 городища (Слободское, Чуршинское и Никульчинское).
3. Пижемская - 8 селищ и городище Подрелье, керамика в основном славянского типа.
4. Лебяжско-Уржумская - 3 селища (Покста-2 и др.), керамика в основном славянского типа.
Городки русских на верхней Каме, судя по археологии, были невелики (от 0,4 до 1,3 га), самые ранние датируются рубежом 14-15 веков, при этом в них заметно сохраняется местный пермский элемент. Среди историков считается, что первым поселением здесь был Анфалов городок (предводитель ушкуйников Анфал Никитин погиб на Вятке в 1421 году).
Поэтому утверждения ДТ о существовании многотысячной колонии ушкуйников на Каме уже в 14 веке никак не подтверждаются. На памятниках Камы обнаружено заметное количество булгарских вещей 10-14 века.
Зато Л. Макаров отмечает значительную перестройку укреплений и планировки Вятских городов произошедшей во второй половине 14 века, вызванную, по его мнению, нападениями ордынцев и ушкуйников. Отметим также заметное усиление Вятки в 15 веке, выход её на политическую арену, что может объяснятся быстрым увеличением её населения. Из сказанного логически возникает мысль о поселении на Вятке в 14 веке ушкуйников.
Ушкуйниками предводительствовали люди опытные и знатные. Это были профессиональные воины и мореходы - ватаманы. Именно они набирали ватаги рядовых ушкуйников, которые под их руководством строили небольшие корабли, ковали оружие. Часть их проживала на Вятке, часть в Новгороде. Скорее всего, с помощью таких набранных ушкуйников вятчане в 1380 году организовали вытеснение вотяков и бесермен из северной части Арской земли (правобережье Вятки от Кирова до Шестаково). С этого началась вторая волна заселения Вятки русскими.
Для начала заметим, что от верховий Камы до верховий Вятки растояние невелико, в весеннее половодье водораздел рек кое-где можно преодолеть на мелководных судах, а зимой на санях за один переход.
Отсутствие чётких сведений о Вятке в русских летописях до конца 14 века говорит о независимости этого региона от русских князей, но это не исключает зависимости от Булгар и Орды. Характерно, что Вятчане упоминаются в сообщении конца 12 века под именем 'Серебрянных булгар'. В конце 13-го - начале 14 веков Вятка была отдельной территорией, платившей дань напрямую Орде. ДТ говорит об этом в отношении западной части Нукрата с центром Колын (Ковровское городище). Есть предания, о том, что Каринские князья имели прямые сношения с ханом Узбеком (по другим сведениям, с Иваном Калитой, что с нашей точки зрения одно и тоже). Это может свидетельствовать о существовании ещё одной (восточной) самостоятельной волости на Вятке с центром на Чуршинском городище и Колын-кале (Коллоге - Слободском городе).
В конце 14 века на Вятку и Булгар обрушились новгородские ушкуйники. С их помощью вятчане-христиане совершили переворот, в результате чего язычники (к тому времени это были в основном финно-угры) и мусульмане (обулгарившиеся Арские князья и их воинское окружение) были потеснены на левый берег Вятки. Так появилась Вятская республика.
В середине 15 века она стала объектом притязаний Казанского и Московского царств, возникших на развалинах Улуса Джучи. Пока эти два монстра боролись между собой, вятчанам удавалось удерживать свои позиции. Но к 70-м годам Москве удалось приструнить Казань. Одновременно с этим был разгромлен Великий Новгород, это вызвало приток сил на Вятку и продлило её независимое существование.
Взгляд на историю Вятки Протоиерея Александра Балыбердина:
Первая глава пока еще не написанной книги "Другая история Вятки".
Слова Н.И.Костомарова о том, что 'нет ничего в русской истории темнее истории Вятки и судьбы ее' известны всем. Наверное, только ленивые историки и журналисты не повторяли их в своих работах. Повторяют и поныне, несмотря на то, что с того момента, как они были произнесены, минуло уже полтора века, и мгла давно рассеялась. Но только не для ленивых, которые по-прежнему продолжают оправдывать словами великого русского историка свое незнание истории Вятской земли и, как правило, свою к ней нелюбовь.
Мы же заметим, что своим выражением Костомаров вовсе не хотел высказать презрение к нашей родине. И, вообще, не всей Вятской земле и не всем вятчанам были адресованы эти слова. Но, прежде всего, профессиональным историкам, которые тогда, в начале 19 века, действительно, мало, что знали о Вятке, а собственная историческая наука делала здесь только первые шаги.
С тех пор не только много воды утекло в Вятке реке, но и многое что изменилось в нашем крае, да и всем нашем Отечестве. Изменилась и историческая наука - возросла, возмужала, в том числе трудами А.А.Спицына, А.С.Верещагина, П.Н.Луппова, А.В.Эммаусского, Л.Д.Макарова, В.В.Низова, В.А.Бердинских и других ученых, проливших свет на прежде темную историю Вятского края. И хотя она еще по-прежнему полна загадок, но приведенные нами слова Н.И.Костомарова уже давно утратили свою актуальность, и от их необдуманного повторения светлее в нашем общем доме не станет.
И вот мы стоим перед закрытой дверью, за которой - неисчислимое богатство повседневной жизни, по крайней мере, тридцати поколений вятчан. Не открыв этой двери, не войти в дом вятской истории. Подобрать к ней ключи не просто. Особенно для вчерашних марксистов и атеистов, живущих совсем в другой системе координат, нежели наши деды и прадеды. 'Отмычка' марксизма здесь не работает. А если ученый и дерзнет написать про историю Вятки с точки зрения 'формационного подхода', то вряд ли у кого-то рука поднимется взять с полки эту книгу, полную гнева на 'проклятое прошлое' и разной социальной зауми, за которой не видно конкретных людей.
Однако есть и другая крайность, отчасти похожая на головокружение, которое испытывает горожанин, проживший день - другой в сосновом лесу. Она свойственна, как правило, добрым и искренним людям, которые хотят гордиться историей своей родины и в этом порыве не замечают ее исторических грехов. В этом случае, слово 'вятский' становится своего рода 'знаком качества' или 'лейблом' всемирно известной фирмы, и все, что произведено под этим названием, несомненно, лучше, краше и 'бащще'. Вот где родина 'Раздерихинских' пельменей, 'Великорецких' котлет и других "творческих изысканий" местных умельцев. Вроде бы марксизм наоборот, а по сути - тот же марксизм, только с заметным привкусом кваса. Надо ли говорить, что такое мышление - тоже не исторично, и дверь вятской истории такой кривой отмычкой не откроешь.
Но как подобрать к ней верный ключ? И, вообще, возможно ли нам, жителям XXI века, понять тех, кто жил столько веков назад? Убежден, что возможно. Просто для этого надо вспомнить, что и мы, и они - люди. Со всеми вытекающими из этого нуждами, радостями и выводами. В том числе о том, что мы способны как подниматься в своей деятельности и творчестве до вершин, так и падать. Но также нам дана возможность вставать, каким бы глубоким и продолжительным не было наше падение. Именно с таких позиций излагает Библия историю еврейского народа, и кто скажет, что этот библейский подход не применим к истории жителей Вятской страны, то есть к нашей истории?
Кроме того, очевидно, что, если мы, действительно, хотим понять историю Вятской страны, то система наших оценок и суждений не может быть чем-то искусственно навязанным извне, но должна быть органично связана с жизнью вятчан. Причем на протяжении многих веков, с самого момента возникновения Вятской страны. Иначе как мы определим начальную 'точку отсчета' и направление 'векторов развития', положенных в основу нашей системы. Вот почему мы не можем не идти от начала. И здесь история не оставляет нам выбора - мы можем долго спорить, были ли наши далекие предки добрыми христианами, беглыми холопами или разбойниками, но, каким бы ни был наш ответ, мы не можем не признать того, что они были православными людьми. Опять же 'православными' не в смысле 'знака качества', а той парадигмы или системы координат, в которой мы вправе говорить об и жизни и трудах, взлетах и падениях. И поэтому должны признать, что ключом к пониманию вятской истории, без сомнения, являются не только профессиональные знания ученого или читателя, но также его опыт 'жизни во Христе', то есть личный опыт жизни в той 'системе координат', в которой жили его деды и прадеды. Как известно, подобное познается только подобным. В противном случае, глядя в книгу или в рукописи, можно увидеть ... сами знаете что.
Яркий пример такого непонимания и связанных с ним домыслов приходится слышать, когда экскурсовод начинает рассказ о битве в Раздерихинском овраге - о том, как вятчане много веков назад темной ночью 'своя своих не познаша и побиша' под городом войско устюжан, которое по ошибке приняли за татарское войско. Каждый раз, когда экскурсовод произносит эту знаменитую фразу, хочется воскликнуть как Станиславский: 'Не верю! Не верю, чтобы русские люди своих же русских людей не узнали во время ... брани!' Ведь не случайно на Руси битву называли именно этим словом. Мечом махать - это вам не 'мышкой' 'кликать' в компьютерных играх. Тут не только хорошие, но все слова вспомнишь. Особенно, когда этим мечом по тебе попадет, пусть даже не острием, а плашмя. Не могли вятчане в ту ночь не знать, что бьются с такими же русскими, православными людьми. Вот где 'своя своих не познаша'! Но что делало под Хлыновым устюжское войско, и почему с ним бились вятчане? Почему спустя годы вятчане и устюжане отметили место той битвы часовней Михаила Архангела, а овраг из Вздерихинского переименовали в Раздерихинский? Эти вопросы, как и подлинное понимание той трагедии, возможны только в контексте православной традиции. В противном случае остается лишь слушать басни и заедать их 'Раздерихинскими' пельменями. Ох, беда, беда... Постараемся ее избежать.
С. Ухов. ИСТОРИЯ ВЯТКИ как часть ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
Выводы в заключении:
1. Миф о дорусском заселении бассейна Вятки предками марийцев и удмуртов не находит подтвер-ждения в топонимии.
2. Среди угрофинского населения края преобладали племена прибалтийскофинской язы-ковой группы, возможно, в культурном и расовом отношении делящиеся на две группы: близкие к вепсам (веси) и близкие к саамам (лопарям).
3. Определяющую роль в истории края играли племена индоевропейской языковой груп-пы, создавшие основной массив гидронимического субстрата (названий рек), вероятно, еще с фатья-новского времени (последние 4 тысячи лет). По всей видимости, они соседствовали с племенами финноугорской группы и/или с другими племенами, возможно, сибирского происхождения. Как можно судить по другим регионам, индоевропейцы при подобном соседстве занимали берега круп-ных и средних рек, а другие племена - мелкие реки и водораздельные пространства. Это соседство находилось в постоянной динамике, как мирной, так и военной. При этом часть генетических индо-европейцев могла принять какой-то финноугорский язык, ассимилироваться или быть вытеснена с определенных территорий (как это произошло, например, на территории Марий Эл), и наоборот.
4. Племена фатьяновской общности считаются предками славян, балтов и германцев. На территориях Среднего Поволжья и бассейна Вятки выявляется мощный пласт балтославянских топо-нимов, - наряду с другими индоевропейскими названиями, относящимися или к древнему праязыку, или к другому индоевропейскому языку (например, иранскому или тохарскому).
5. Кроме несомненно древних балтославянских топонимов, имеются топонимы (как на-звания мелких рек, так и населенных пунктов), которые имеют признаки современных балтийских языков. Это означает историческую молодость этих названий и топонимическую преемственность, т.е. недальние предки создателей этих названий были мирно ассимилированы русскими и вошли в состав русского населения. (То же можно сказать и о прибалтийскофинских и тюркских жителях се-верной половины и центральной части Вятской земли.)
6. С определенной вероятностью можно сказать, что уже с IX-X в. Вятка появляется в географических источниках того времени и на исторической арене как область, населенная славяна-ми (сакалиба) и русами. Еще раньше она считалась населенной венетами, которые дали ей свое имя. При этом надо учитывать многозначность толкования этих этнонимов.
7. Этническая история Вятской земли во многом схожа с этнической историей других ис-конных восточнославянских территорий. Можно сказать, что население Вятки участвовало в этноге-незе русского народа наряду с населением других мест. При этом этническая и культурная история Вятки имела свои особенности, связанные с ее окраинным положением, большей связью с арабским и тюркским Востоком и меньшей - с Византией, поздней христианизацией, поздним включением в со-став Древнерусского государства. Можно предположить на каком-то историческом этапе наличие собственной государственности, а также вхождение, может быть, на федеративной основе, в состав иных государственных или полугосударственных образований.
8. Этническая история Северо-востока Европы, в том числе Вятки, не может игнорироваться при ис-следованиях этногенеза славян, т.к. население указанных территорий также участвовало в этом про-цессе. Учет этого фактора дополнит и уточнит теорию этногенеза.
Переходя от лингвистических реалий к историческим, можно предположить такую схему. Лесная зо-на Европы от Одера и Дуная до Урала (или почти до Урала), начиная с конца III тысячелетия до н.э., была заселена племенами индоевропейцев, со временем образовавшими балтославянский языковый континуум. Где-то в начале нашей эры стали образовываться группы пассионариев ('люди длинной воли', по определению Л.Н. Гумилева), которые захватили основные речные пути, занимались вой-нами и торговлей, собирали дань с оседлых жителей. Первоначальное ядро этих пассионариев было, видимо, пришлое, поэтому они и получали иноязычные прозвания: венеты и русы. В эти группы вли-вались разноязычные герои, но основу ее языка составил один из балтославянских диалектов, кото-рый и стал называться славянским, испытав при этом влияние и других языков (например, иранских). Постепенно этот язык стал языком торговли и управления, поэтому он вытеснил все остальные диа-лекты почти на всем пространстве балтославянского континуума. В эту схему вписывается, по-видимому, и история русского населения Вятки и других коренных русских территорий Северо-востока Европы.
Леонид Дмитриевич Макаров
доктор исторических наук, Удмуртский государственный унивеситет
История Вятской земли XII-XVI вв. на страницах советской исторической литературы 1920-1950 годов
После Октябрьской революции изучение истории Вятской земли было продолжено *. Происшедшие в стране события и последовавшая вслед за этим идеологизация общества не могли не привести к кардинальным переменам в исторической науке, где господствующие позиции заняла марксистская концепция. Относительно же рассматриваемой нами темы каких-то новых и существенных точек зрения не появилось, поскольку источниковую базу исследований по-прежнему составляли практически те же, самые известные с дореволюционных времён, письменные источники.
В этот период преобладал критический подход к известиям 'Повести о стране Вятской'. Авторы 'Очерков по истории колонизации Севера' как о факте доказанном написали о начале освоения русскими Вятского края с конца XIV в. и исключили 'Повесть о стране Вятской' из числа достоверных источников. Так, С.Ф.Платонов, ссылаясь на работы А. А. Спицына, считал, что она 'передаёт простую басню, лишенную всякой фактической основы' и 'что ни в Перми, ни на Вятке сплошных оседлых новгородских поселений не было до самого московского завоевания, а Москва нашла там инородческое 'общежительство', которое новгородцы эксплуатировали наездами'1. По мнению историка, 'первоначальное заселение Вятской земли русскими поселенцами совершалось с севера, но... приходцы с юга играли не меньшую роль, чем колонизовавшие Подвинье новгородцы', причём наиболее доступным путём их на Вятку он считал верховья Северной Двины. Рассматривая роль ушкуйников, Платонов отмечал, что 'нельзя считать разбойничьи шайки за колонизаторов края, как бы часто они ни появлялись на Вятке и как бы долго ни задерживались среди местного вотяцкого населения'. Серьёзной попыткой колонизации края он назвал (вслед за Спицыным) поселение на Вятке в начале XV в. суздальского князя Семёна Дмитриевича. Под вятчанами автор подразумевал смешанное население - и русское, и инородческое2. Главным препятствием освоению вятского бассейна Г. Ф. Чиркин считал невозможность прямого пути через Унжу и Ветлугу начиная с XIV в. из-за заселения Волго-Вятского междуречья воинственными черемисами3.
М.Н.Покровский описывал события на Вятке по 'Повести', но допускал своё толкование: с его точки зрения, новгородцы захватили 'Болванку', где проживали удмурты, и основали здесь в 1181 г. Хлынов4. Доверие к сведениям источника полностью сохранилось в многотомных академических изданиях по истории СССР 1930-1950-х годов, где на картах XII - первой половины XIII вв. обозначены города Хлынов, Никулицын, Котельнич, Орлов и Слободской5. М. Н. Мартынов также относил заселение бассейна р. Вятки к ХII в., излагая его ход по сведениям 'Повести о стране Вятской'6.
м
Крупнейший историк русской колонизации М.К.Любавский, оригинально развивавший идеи своего наставника В.О.Ключевского, ещё в начале XX в. отмечал комплексный характер причин, вызвавших освоение Северо-Восточной Руси. Касаясь самого процесса колонизации, он допускал некоторое сопротивление аборигенов продвижению колонистов и указывал, что 'нередко устанавливалось и мирное сожительство славян с финнами, которое, весьма вероятно, уже в древнейшие времена вело к их смешению'7. В советское время М.К.Любавский развивал эти мысли, рассматривая материалы 'коренной Великороссии'. Так, он утверждал, что 'великорусская народность образовалась из смешения разных славянских племён, расселившихся в Восточной Европе, между собой и инородцами преимущественно финского корня'8. По мнению историка, заселение этих земель в XI-XIII вв. происходило посредством строительства на территории финно-угров 'посёлков-городков' славян в ходе их стихийного переселения на северо-восток, и в итоге 'к XIV в., к моменту зарождения Московского государства, славянорусская стихия, по всем признакам уже возобладала'9. Аналогичные выводы М.К.Любавский дал и в последней своей монографии 'Обзор истории русской колонизации', опубликованной лишь в 1996 г.10
Однако приведённые выше данные касались Вятки лишь косвенно. Нам не известно отношение историка к 'Повести о стране Вятской', однако некоторые данные этого источника им использовались: 'При Василии Дмитриевиче в сферу Московского владычества попала ещё более отдалённая новгородская колония - Вятка. Колония эта была основана новгородской вольницей. По отношению к своей метрополии - Новгороду - Вятка держалась не только самостоятельно, но и подчас враждебно; вятчане предпринимали иногда военные походы в Заволочье и опустошали эту землю. В других случаях они вместе с новгородцами и устюжанами предпринимали походы на казанских татар и грабили их города, грабили купцов, плывших по Волге. Василий Дмитриевич после присоединения Нижнего Новгорода решил овладеть беспокойным гнездом, вызывавшим частые ответные нападения татар. В 1425 г. он отправил войско для занятия Вятки. Великий князь отдал Вятку со слободами и всеми её местами брату Юрию, владевшему Галичем'11. (Происхождение даты 1425 г. неизвестно, возможно, это опечатка; прав, очевидно, В. В. Низов, считающий, что имеется в виду 1458 г., когда действительно состоялся первый поход московского войска на Вятку12. С другой стороны, именно между 1417 и 1425 гг. Василий I пожаловал своего брата Юрия Галицкого 'Вяткою и 3 слободами и со всеми месты'13, но при этом лишь одно событие можно в какой-то мере связать с данным пожалованием - неудачное нападение устюжан на Вятку во главе с Анфалом Никитиным в 1418 г.). Как мы видим, М. К. Любавский по существу признавал фактический суверенитет Вятки в период до 1425 г.
Особость Вятки, по существу, сохранялась и позднее, вплоть до 1489 г., о чём свидетельствовали строки из книги учёного: 'Эту же меру (выселение местной знати и замена ее московскими ставленниками. - Л. М.) великий князь Иван Васильевич употребил и в отношении своевольной Вятки, которая, не считаясь с подчинением Москве, нападала на казанских татар и опустошала Устюг Великий. В 1489 г. 16-тысячная московская рать усмирила вятчан. Лучшие люди, купцы и земские, сведены были с Вятки и поселены - купцы в Дмитрове, а земские люди в Боровске и Кременце; только туземных князьков Арских и Каринских великий князь пожаловал, отпустил в свою землю. В вятских городах Хлынове, Орлове, Слободском и Котельниче были посажены московские наместники'14. (В летописях фигурировали иные цифры численности войска - 64 или 72 тыс., однако подсчёт, проведённый Низовым (13-15 тыс.), практически совпадал с приведённой Любавским цифрой. Кроме упомянутых историком городов, где были помещены вятчане, в летописях указывался и Алексин).
Исследования местных историков и краеведов во многом координировались возникшими в начале 1920-х годов Вятским историческим обществом, НИИ краеведения, кафедрой истории пединститута, Научным обществом по изучению Вотского края, позднее - Удмуртским НИИ. Особенно важным в деле исследования прошлого Вятской земли был вклад П.Н.Луппова16. В 1920-1930-е годы он по-прежнему уверенно писал о начале русской колонизации региона по крайней мере с XIII в. преимущественно из ростово-суздальских, частично - новгородских земель. Помимо исторических данных, Луппов использовал также этнографические и лингвистические источники17. Более того, он предпринимал и архитектурно-археологические наблюдения: в 1926 г. по его инициативе было осмотрено Шестаковское городище, на котором удалось зафиксировать следы укреплений и построек XVII-XVIII вв.18 Значительное место в научном творчестве историка занимал критический анализ письменных источников, касавшийся преимущественно сведений об удмуртах XV-XVII вв.19
В последние годы своей жизни Луппов пришёл к выводу о недостоверности сведений 'Повести о стране Вятской' и отказался от первоначальной точки зрения на раннюю русскую колонизацию Вятского края. В отличие от взглядов А. А. Спицына и А. С. Верещагина, относивших время создания 'Повести' к концу XVII в., он считал, что памятник был написан между 1725 и 1739 гг. по специальному заказу духовенства для оправдания крестных ходов, которые запретил епископ Лаврентий Горка21. Первыми русскими поселенцами на Вятке Луппов считал ушкуйников 1374 г.22, но в то же время оговаривался, что 'эти группы ушкуйников, конечно, нельзя считать настоящими колонистами Вятской земли, это были временные пришельцы, появлявшиеся здесь с хищническими целями... Настоящих колонистов-земледельцев среди них в XIV веке было ещё немного'23.
![[]](/img/u/ustinow_b_g/serkin/kartaluppowa.jpg)