Аннотация: *** Глава 5 Роман выходит в продажу 14 мая
Глава 5
К полудню небо немного прояснилось. Снегопад прекратился, позволив нам откинуть надоевшие, щекочущие лица капюшоны и чуть-чуть осмотреться. Видимость оставляла желать лучшего, ибо лучи Сола - отражающиеся от девственного белого снега, слепили глаза - вызывая обильное слезотечение. По-прежнему дул холодный северный ветер, заставляя нас ежиться и плотнее кутаться в плащи и меховые куртки, найденные в "Приюте странников". Стараясь не сбавлять темпа, мы ровным шагом пересекали лежащую у подножия Белых гор долину, да то и дело поглядывали на хорошо различимый в дневном свете перевал. Надписи на карте и слова лже-Марэны морально подготовили нас к тому, что подъем на него станет нелегким.
Тропа, ведущая нас вверх, вилась вдоль больших валунов, которые волей-неволей заставляли задуматься об обвалах, столь нередких в горах. Наши ноги постоянно ушибались о мелкие камушки, совершенно невидимые под тонким слоем снега, а пальцами рук - замерзшими даже под перчатками, нам приходилось цепляться за скальные выступы. К тому же, ниуэ и лайил постоянно поддерживали меня, несущую завернутую в одеяла мантикору. Поэтому двигались мы весьма медленно и с натугой, что идеально соответствовало нашему подавленному состоянию.
- Я все время думаю о тех адептах, кто проходил все эти испытания до меня, - я решила подбить своих друзей на болтовню, ибо не любила молчать в те моменты, когда от разговора явно было больше пользы. - Как им все это удавалось?
- А я, если честно, не представляю: каким это героем нужно родиться, дабы выдержать подобное! - пожала плечами Ребекка. - Кстати, вас - чародеев, в Блентайре не так уж и много... Видимо, стать магом куда труднее, чем к примеру воином или охотником...
- А из чего складывается процесс обучения у воинов? - заинтересовалась я, стремясь хоть как-то отвлечься от терзающего меня холода. - Расскажи нам об этом, пожалуйста.
- Расскажи! - тут же поддержал меня ниуэ. - А то ты вся такая загадочная...
- Загадочные женщины - это те, которые выходят замуж за гадов! - во все горло расхохоталась воительница, заставив своего нареченного обиженно надуть губы и отвернуться. Словно извиняясь за грубую шутку, она снисходительно похлопала его по плечу и ударилась в откровения:
- Ну, конечно никто не посылает нас первым делом на полосу препятствий, - усмехнулась лайил, польщенная нашим пристальным вниманием к своей неотразимой персоне. - Да у нас все обычно проходит: тренировки по десять часов в день, однообразная еда, наряды по казарме, так что пора ученичество пролетает чрезвычайно стремительно, словно один быстротечный кошмарный сон. Ну, сами понимаете: бег, стрельба из лука, верховая езда, рукопашный бой, снова бег и так по кругу... Вобщем, ничего особо приятного.
- Зато ты такая сильная и смелая! - поощрительно улыбнулась я.
- Ах ты подлиза! - воительница польщено щелкнула меня по носу, за что немедленно получила увесистый клевок от Мифрил.
- Эй, а твоя крошка-летунья становится все сильнее! - Ребекка с притворным возмущением воззрилась на задиристую мантикору. - Глядишь, не успеешь оглянуться, как она совсем богатыршей станет!
- Растет... - одобрительно улыбнулся Беонир. - Вот спустимся с гор, и пусть она идет сам, ладно, Йона? Ей уже пора учиться твердо стоять на ногах.
- Договорились, - кивнула я, ощущая, как изматывающе оттягивает мне руки изрядно потяжелевшая Мифрил.
Заночевать решили у самого подножия Белых гор. Еда, припасенная в наших мешках, оказалась питательной и вместе с тем невероятно вкусной, хотя подозреваю - настолько голодный и усталый путник как мы, способен с аппетитом съесть все, что угодно, даже жаркое из подошвы собственного сапога. Оставив меня обустраивать лагерь, Беонир вместе с Ребеккой отправился на поиски дров - ведь ночи в горах не в пример холоднее, чем внизу - в долине. Они вскоре вернулись, неся в руках полные охапки прутьев и веток, предусмотрительно связали их в вязанки и только после этого, наскоро поужинав, легли спать. Утром нам предстояло начать покорение перевала Косолапого медведя.
Следующий день подарил нам зрелище дивных, словно сделанных из розового пуха облаков и отсутствие снегопада. Дорога с самого начала забирала круто вверх, так что мы шли медленно, со страхом ожидая - еще немного и нам придется карабкаться на четвереньках. К полудню все трое взмокли и тяжело дышали, но перевал не собирался сдаваться так просто, и казалось, не приблизился ни на йоту.
- Да-а-а... - ниуэ с сочувствием смотрел, как я - захлебываясь и обливаясь, жадно пью воду из фляжки, и разочарованно качал головой. - Таким вялым темпом, раньше чем за два дня, мы наверх не поднимемся.
- Ты куда-то спешишь? - сердито буркнула воительница, которую собственная усталость только раздражала. - Торопятся только диарейные больные, в сортир...
- Не я, - хладнокровно парировал юноша, - а Йона...
- Два дня - это ничтожно мало по сравнению со всей моей жизнью, - успокаивающе сообщила я. - Просто продолжим идти вперед, а там - будь, что будет...
- Мой отец всегда именно так и говорит, - уважительно кивнул Беонир. - Делай что должно, и будь, что будет. Пожалуй, ничего лучшего в такой ситуации и не придумать.
- Фаталисты, - угрюмо буркнула лайил, недовольно морща свой обветренный нос. - Все здравомыслящие люди заботятся не о том - правильно ли живут, а о том - долго ли проживут. Между тем жить правильно - это всем доступно, а вот жить долго - мало кому...
- Не бойся, мы не умрем! - безмятежно улыбнулся Беонир. - Я это чувствую...
- А я чувствую только жуткий холод, - отрезала несговорчивая воительница, со вздохом сожаления поднимаясь на ноги. Она засыпала во фляжку свежую порцию чистого снега и убрала посудину в нагрудный карман. - Ладно, пошли уж...
Так мы и сделали, хотя дорога с каждым часом становилась все хуже. Кажется, надвигалась буря. Сильный пронизывающий ветер дул навстречу, что опасно замедлило наш и без того не быстрый шаг. С двух сторон над нами возвышались горные пики, и казалось - они неодобрительно следят за наглецами, осмелившимися проскочить точно у них под носом. Ребекка и Беонир шли медленно, согнувшись под неимоверным грузом собранных ими дров. Из-за своих хрупких крыльев я могла нести сумку только на плече, другой рукой прижимала Мифрил к себе, тщетно стараясь не думать о том, что становится все холоднее. Все мы ужасно замерзли, несмотря на то, что по нашим телам струился пот, вызванный труднопроходимой, каменистой тропой, похоже - доступной лишь ловким горным козам. Ноги постоянно подворачивались, скользя на неровностях сего бездорожья. Да, теперь-то мы прекрасно понимали, почему эту узенькую тропку назвали перевалом Косолапого медведя!
Ближе к вечеру мы начали оглядываться в поисках подходящего для ночлега места, но наши поиски обещали затянуться. Дорога все еще резко поднималась вверх, а по обеим сторонам от нее были разбросаны громадные валуны, темные от моросящего дождя, смешанного с крупными хлопьями липкого снега. Понимая, что через час на землю опустится непроглядная темень и станет совсем ничего не видно, Ребекка решительно остановила нас с Беониром, все еще высматривавших свободную от камней площадку, и начала двигать валуны, освобождая необходимое нам пространство. Под этими камнями не росла трава, а лишь чавкала не промерзшая грязь но, за неимением чего-то лучшего, выбирать нам не приходилось. Избавившись от камней, мы расчистили небольшой пятачок земли и разожгли костер, используя драгоценное, с таким трудом принесенное сюда топливо.
Ночью мы все трое по очереди вставали, дабы подбросить в огонь сучьев, потому что темное время суток оказалось чрезвычайно холодным, и тепла наших плащей было недостаточно даже для крошки Мифрил, клубочком свернувшейся под ворохом наваленных на нее одежек. Ветер выл и свистел на все лады, выкрикивая что-то неразборчивое, сильно смахивающее на угрозы. Судя по всему, он всерьез вознамерился не пустить нас на перевал, навечно похоронив среди камней и снега. Но в ответ я лишь упрямо стискивала челюсти, готовая бороться со всем и чем угодно: с ветром, холодом, мраком. Я не собиралась сдаваться!
Утро не принесло с собой никаких улучшений. Небо постепенно наливалось тревожным красным светом - предвещающим приближение бурана, но мы не могли судить об этом точно из-за низко висящих облаков, беспрестанно изливавших на головы не выспавшихся и продрогших путников все новые порции смешанной со снегом влаги. Завтракали молча, ибо резкий переход из теплой ранней осени в горный холод остудил наш пыл и не способствовал созданию хорошего настроения. Вскинув на плечи свои изрядно отощавшие мешки, мы продолжили восхождение.
Уже во второй половине дня обнаружилось, что тропа впереди завалена огромными базальтовыми обломками, а менее крутым подъем так и не становился. Тоскливо оглядев ожидавший нас путь, мы начали упрямо карабкаться на горную кручу, верхушка которой, кажется - упиралась в самые облака.
Мне все-таки пришлось пересадить Мифрил к себе за спину, дабы освободить руки - коими я хваталась за обледенелые, скользкие камни. Но при этом я с затаенной гордостью ощущала, что маленькая мантикора не испытывает никакого страха, доверяя мне всецело и безоговорочно. Крепко вцепившись когтями в мою сумку и плащ, Мифрил не издавала ни одного протестующего звука, хотя испытываемая тряска вряд ли пришлась ей по душе. Каюсь, карабкаясь через перевал - я опять углубилась в отвлеченные размышления о жизни, мало обращая внимания на то, куда и как я ставлю руки и ноги, вдруг ставшие по чужому неловкими и ненадежными. И вот, в какой-то момент я оказалась наказана за допущенную мною неосторожность, чуть не погубив себя и Мифрил...
Увлеченная своими мыслями, я слишком поздно осознала произошедшее со мной и поняла, что падаю. Терзаемая вполне обоснованными сомнениями относительно дальнейших намерений упущенной мною гхалии, я не заметила, что громадный валун, на который мы сейчас взбирались, порос старым мхом, ставшим размокшим и осклизлым от дождя и снега. Я тщетно попыталась удержать равновесие, но ноги соскользнули вниз, отбрасывая меня назад - к предыдущим, уже преодоленным нами камням. Чисто инстинктивно я специально завалилась на бок, спасая крылья (да и позвоночник) от удара. При этом моя левая нога как-то странно, неестественно выгнулась, но я не услышала хруста кости - упав головой на самый нижний из камней, я ощутила острую вспышку боли и потеряла сознание...
Мой разум порхал на границе бытия и небытия, уподобившись легкокрылому мотыльку - летящему туда, куда подует ветер. Уподобившись бестелесному духу, летящему на свет надежды, на зов любви, в погоню за верой. Не знаю - впала ли я в бред... Но возможно, это был один из тех снов, опасаться коих мне как настоятельно советовала принцесса Лорейна, тоже понимавшая, что именно через сны к нам и приходит то жестокое прошлое - которого уже не изменить, и коварное будущее - требующее от нас слишком многого. Требующего всего: жертв, уступок, подвигов, отрешенности от личного счастья во имя коллективного блага...
Итак, в оном сне я увидела улицы прекрасного города, словно волшебный цветок расцветшего под лучами животворящего Сола. Я узнавала и не узнавала Блентайр - утопающий в ликовании зимних праздников, окутанный пушистой снеговой шубой. Да, это точно был он - на фоне густо-синего неба и розоватых снегов, в сплетении заиндевевших ветвей встающий передо мной во всей своей прелести. А-то ведь где еще можно найти такое же бесподобное смешение самых причудливых декоративных элементов, самых несовместимых архитектурных стилей? Рыже-коричневатые сухари островерхих храмов соседствуют здесь с белотелыми и пышноколонными дворянскими особняками; чугунные, все в завитушках барочные балконы - с хрустальной гладью бездонных полукруглых окон. Тут царят тишина, умиротворение и благодать. Да, этот сказочный мир был чист, как его собственное отражение в замерзшей озерной воде...
Картинка приблизилась и обрела четкость, являя мне фигурку девочки лет двенадцати от роду - вприпрыжку бегущую по одной из улиц столицы. Хороша та девчушка оказалась необыкновенно и являла собой тип классически эльфийский. Тонкая в кости, покатая в плечах и гибкая в стане: поступь одновременно легка и тверда; на бледно-смуглом лице с густыми бровями изящной формы светились ярко-сиреневые глаза, а круто вьющиеся волосы имели цвет черного меда. Когда она шла по улицам города, одетая в щегольскую шубку из белого меха, то все встречные юноши прямо шеи себе сворачивали, стараясь подольше глядеть ей вслед.
Девочка росла вольно, подобно дикой траве, но уже в четыре года всем стало видно, с какой удивительной гармоничностью сплелись в ней редкостная утонченность и отчаянное, граничащее с дерзостью, свободолюбие. Кожа ее, несмотря на постоянную беготню под открытым небом, стала матовой словно атлас; вьющиеся локоны - спадали ниже пояса; брови, как в песне - "темны соболя", носик прямой, а глаза - как грозовое небо, и в точности как у неба, трудно уловить их оттенок в каждую из минут и настроений. А еще, росла она тонкой без хрупкости, гибкой без слабости, все же ее движения отличались отточенной плавность, будто танцевальные па. Голос, чересчур выразительный для такой крохи, был звучен, как маленький серебряный колокольчик. И петь она научилась едва ли не раньше, чем говорить...
На мгновение мне показалось, будто я вижу себя в детстве, но ошибка развеялась быстро, ибо я никак не могла носить ни таких шелков и мехов, ни золотую - изукрашенную алмазами диадему. Нет, та девочка явно принадлежала к королевскому роду, хоть и походили мы с ней друг на друга как две капли воды.
Тут мое сердце забилось еще сильнее, потому что из переулка вдруг вывернул высокий, окутанный в черный плащ мужчина и подошел к малютке, старательно закрывая капюшоном свое лицо так, словно стремился оставаться неузнанным. На секунду я заподозрила не ладное, но мужчина заговорил, и я тут же узнала его голос. Это был сьерр Никто.
- Здравствуй, принцесса! - он ласково поприветствовал темнокудрую малышку. - Сегодня праздник, и намереваюсь выполнить одно твое желание. Выбирай, чего ты хочешь: самого прекрасного воина вашего королевства, или счастье для всего Лаганахара?
- Я хочу и то, и другое! - с ребячливым эгоизмом захлопала в ладони прелестная девчушка.
- Нет, милая Эврелика, это невозможно, - грустно пожурил принцессу сьерр Никто. - Ты должна выбрать что-то одно...
Девочка несколько минут стояла молча, размышляя, а затем ее алый ротик приоткрылся - собираясь изречь какие-то слова...
Я судорожно напрягла слух, желая узнать выбор девочки. Так что же выберет Эврелика: любовь Арцисса или счастье Блентайра? Какой-то частицей своей замирающей от любопытства души я была уверена - ее выбор повлиял на будущее всего мира, связав наши судьбы в единый тугой узел, сотканный из испытаний и страданий. Но вдруг мое сознание начало отрываться от чудесной картинки, проваливаясь в темный омут боли. Я что-то кричала и размахивала руками, умоляя жестокий фатум подождать и даровать мне еще минутку, ведь я так и не услышала самых важных слов, сорвавшихся с губ Эврелики, но тут водоворот неясных образов закружил меня, словно плывущую по волнам щепку, и бросил куда-то далеко, возвращая к свету и жизни...
Я медленно приходила в себя. Очень болела голова, особенно затылок - казалось, что кто-то без устали колотит по нему множеством маленьких молоточков, стремясь добраться до мозга. Разобравшись в своих ощущениях, я поняла, что лежу на боку, а под меня подстелено что-то мягкое и теплое. Перед глазами серело нечто бесформенное, расплывчатое, и сколько бы я не моргала, оно не желало исчезать. Неужели я ослепла?.. Я в ужасе дернулась - силясь подняться, и тут же чьи-то заботливые руки осторожно поддержали меня, а затем уложили обратно на расстеленное среди камней одеяло.
- Как ты? - надо мной склонилось встревоженное лицо Ребекки, и я с радостью поняла, что ранее перед моими глазами маячил всего лишь валун, столь сильно переполошивший все мои помыслы.
- Голова болит! - честно призналась я. - Все мутится и плывет. Тошнит, а во рту чувствуется привкус крови.
- Так ты еще и головой ударилась?! - с отчаянием воскликнула лайил. - Лохматый, нам срочно нужен холод.
- Ну, здесь и так не жарко, - до меня донесся ровный голос Беонира, но за его внешним спокойствием я почувствовала с трудом сдерживаемую тревогу.
А вот Ребекка ее не заметила.
- Я понимаю, что тебе плевать на наши жалобы, ведь мужчины списывают такое на обычные женские капризы! Но Йона не обычная женщина, а поэтому не стой пнем, помоги! Чурбан! - голосила излишне возбудимая воительница, драматично заламывая руки.
- В первую очередь нужно зафиксировать ее поврежденную ногу, - чуть повысил голос юноша. - Пока я делаю лубки, ты можешь смочить любую тряпку в воде и приложить к ушибу на голове.
- Что с моей ногой? - внутренне похолодев, спросила я.
Красное от волнения лицо Ребекки исчезло, сменившись контрастно бледными щеками Беонира, который осторожно отвел растрепавшиеся волосы, упавшие мне на глаза, и тихонько пояснил:
- Мы не уверены, что это перелом... Может быть, всего лишь трещина в кости твоей правой лодыжки...
- Я не смогу идти?
- Только не сейчас, - дипломатично уклонился от точного ответа он. А потом ниуэ собрался с силами и ободряюще улыбнулся: - Не волнуйся, все будет хорошо.
Я почувствовала, как Ребекка положила мне на затылок холодную мокрую тряпицу и невольно поежилась. Пока воительница прилаживала компресс к моей голове, я попыталась определить, не повреждены ли крылья, но спина не болела, и мне даже удалось немного ими пошевелить. "Значит с крыльями все в порядке! - обрадовано поняла я. - Но вот моя нога..."
Услышав треск ткани, я слегка приподнялась на локте и увидела, что Беонир разрывает один из плащей на полосы и связывает их между собой. В этот момент рядом со мной снова очутилась лайил, которая дрожащими от волнения руками поправила повязку на моей голове и вдруг жарко зашептала на ухо:
- Ты ведь умеешь лечить... А саму себя ты можешь вылечить? - я почувствовала, что подруга чуть не плачет.
- Кажется, нет... Извини, но у меня совершенно нет сил, - я едва не разрыдалась от острого чувства вины, затмевающего любую физическую боль, но вытянутая гхалией энергия еще не восстановилась. - Я сейчас не чародейка. И глаза все время закрываются...
- Не смей засыпать! - я вздрогнула, услышав неприкрытый страх в окрике Беонира. - Тут слишком холодно. Ты можешь потерять сознание и даже умереть во время сна. Ребекка, ни в коем случае не разрешай Йоне засыпать!
Воительница сначала протестующе вскинулась, но быстро поняла, что он прав и принялась тихонько обсуждать со мной мои ощущения - стараясь отвлечь меня от мыслей о сне, но тут меня словно кольнуло.
- Мифрил! Что с ней сталось? Она же сидела у меня за спиной... Что с ней? Надеюсь, я ее не придавила?
- Не волнуйся, - как-то облегченно выдохнула Ребекка и на ее губах появилась горделивая улыбка. - Она - молодец. Ты знаешь, она полетела...
- Прости, но что она сделала? - недоуменно моргнула я.
- По-ле-те-ла! - внятно, по слогам повторила подруга, для наглядности - комично махая предельно растопыренными пальцами. - То есть, она не упала вместе с тобой, а поднялась в воздух, и кричала - подзывая нас. И честное слово, у нее это так здорово получилось...
Я озадаченно нахмурилась. Странно, но ведь раньше наша маленькая мантикора не летала. Она просто неловко перепархивала с места на место, как например тогда - во время моего поединка с Найли. Так неужели моя малышка выросла?
- Мифрил взлетела... - задумчиво повторила я, услышала какой-то загадочный шум и подняла глаза: на валуне сидела моя белая мантикора и с важным видом расправляла крылышки, что-то самозабвенно курлыкая, словно пела победную песню.
- Она - молодец! - похвалил Беонир, заговорщицки мне подмигивая. - К тому же она не мешала нам, пока мы тебя поднимали и осматривали, а только кружила рядом в воздухе и ждала, пока ты очнешься.
- Мифрил... - я вытянула руку вверх и маленькая голова тут же сама нагнулась ко мне навстречу, дабы мне было удобнее ее гладить. - Хорошая ты моя, взрослая ты моя...
- Ребекка, мне нужна твоя помощь, - ничего не выражающим голосом произнес Беонир, и я поняла, что своим обвинением в равнодушии воительница очень сильно его обидела. - Держи ногу и прижимай к ней лубок так плотно, как сможешь. Йона, я буду бинтовать туго, и возможно причиню тебе значительную боль. Прости меня заранее, ладно?
- Нашел, за что извиняться! - я почувствовала, как лайил крепко обхватила мою ногу и прижала в ней что-то длинное и выгнутое, кажется, кусок коры с дерева. Беонир без промедления начал обматывать тканью мою травмированную конечность - привязывая к ней фиксирующий лубок, и я невольно закусила губу от боли, стараясь не стонать - он действительно бинтовал туго. Закончив, юноша помог мне сесть и протянул фляжку с водой. Я же ощущала себя деревянной куклой - неповоротливой и беспомощной. На глаза навернулись слезы обиды: ничего себе - Наследница трех кланов! Никчемная обуза, да и только...
- Что предпримем дальше? - будничным тоном осведомился ниуэ, тактично делая вид, будто не замечает моих слез.
- Ты о чем? - Ребекка, судя по ее интонациям, уже жалела о неосторожно брошенных словах, но гордость не позволяла ей взять их обратно. Мда, слова - это ключи! Правильно их подобрав - можно открыть любую душу и закрыть любой рот. И когда только Ребекка это поймет?
- Мы сейчас находимся в двух днях пути от "Приюта странников", где есть очаг и кровати, и где мы сумеем позаботиться о Йоне гораздо лучше, нежели тут. Да в такие жгучие холода уже одна крыша над головой дорогого стоит. С другой стороны, если ориентироваться по нашей карте, то от выхода с территории Белых гор нас отделяет всего лишь один дневной переход. Так что же мы предпримем: вернемся назад или пойдем вперед? Предлагаю голосовать. Я - за то, чтобы спуститься и повторить подъем после полного выздоровления Йоны.
- А что скажет наша отважная воительница? - спросила я, скрывая печаль, вызванную словами юноши.
- Вот Тьма! - в сердцах буркнула Ребекка. - Ну и выбор, чтоб его мантикора три раза переварила! Хорошо, Йона, я поддержу тебя, чтобы ты ни выбрала. Но, между прочим, блохастый все говорит правильно...
- Сколько срастается сломанная кость? - я задала этот вопрос в пустоту и сама же на него ответила. - Процесс заживления может длиться больше месяца. А затем еще несколько дней мне будет дико больно ступать на нее, я буду хромать и передвигаться крайне медленно, словно черепаха. Но что значит боль, если у нас итак уже почти не осталось времени? - я прислушалась, физически ощущая, как где-то там - уже не очень далеко впереди нас затухают удары Колокола судьбы, отмеряя последние дни жизни всего Лаганахара. - Нет, я не могу останавливаться и тем более, поворачивать назад! У меня просто нет на это права. А значит, мы идем вперед. Ну пожалуйста! - я жалобно посмотрела на своих друзей. - Как вы этого не понимаете? - я почти кричала от отчаяния.
- Да все мы понимаем! - проворчала Ребекка и слезливо скуксилась, то ли от жалости ко мне, то ли от жалости ко всему миру. - Но мы так же понимаем, как героически ты жертвуешь собой ради всех нас...
- Кажется, я еще не говорил тебе, что ты очень смелая девушка? - уважительно улыбнулся Беонир. - Но помни, что обратная сторона смелости - это вовсе не трусость, как полагают некоторые, а безрассудство. Ну, например в той ситуации, когда человек лезет в реку в двух шагах от моста. Я верю, что ты смелая, но не безрассудная, Йона. Будем считать, что ты меня уговорила: заночуем здесь и утром продолжим восхождение.
С этими словами он поднялся, высмотрел подходящее для ночлега место - относительно сухое и чистое, завернулся в плащ и лег, повернувшись к нам спиной. Через несколько секунд до нас донеслись размеренные звуки его глубокого дыхания, свидетельствующие о том, что Беонир погрузился в сон. Его самообладание просто восхищало.
Мы с Ребеккой продолжали сидеть возле слабого костерка, подбрасывая в него скудные порции топлива, достаточные ровно для того, чтобы огонь не потух.
- Ну и чего, спрашивается, он надулся? - недоуменно вздохнула Ребекка, устраиваясь неподалеку от меня и прикорнувшей рядом Мифрил. - Я же не хотела его обижать...
Я молчала, размышляя о природе женской мудрости, столь редкой в нашем мире, а потому - чрезвычайно ценной. Мудрая женщина не опускается до склок, ибо понимает, что самое дорогое ее достояние - это чувство собственного достоинства. Она избегает знакомств - ведущих к беде, и держится подальше от мужчин, которые пытаются подчинить ее своему влиянию или причинить боль. Мудрая женщина умеет отличать потенциального партнера от потенциального разрушителя своей жизни. Она понимает и чувствует разницу между проявлением мужской и женской инициативы. Знает, что любовь и страдания - не одно и тоже. Не делает упреков слезным тоном, не стремится показать мужчине, как она несчастна из-за него. Мудрая женщина знает, что мученица не привлекательна, от нее хочется избавиться. Она не считает любимого своей собственностью. Возлюбленные, которые вольны уйти, когда им захочется - всегда возвращаются. Возлюбленные, которые свободны в своих чувствах - всегда остаются и остаются интересными. Мудрая женщина помнит: достойного ее мужчину не придется спасать. Ему не нужно помогать найти самого себя, у него нет незаживающих сердечных ран, которые ей предстоит залечить. Такая женщина не бывает подозрительной, ведь это надоедает и отталкивает. Она не ревнива, ибо ревность возникает лишь там, где чего-то не достает. Она умеет дарить себя и делает это бескорыстно, не навязываясь и не играя чувствами. И мне очень хотелось верить в то, что со временем Ребекка поймет оные элементарные истины и станет по-настоящему мудрой женщиной!
Вскоре непроницаемое покрывало ночи полностью укрыло Белые горы, и я очутилась в царстве сонного сопения. Доверчиво привалившаяся к моему боку мантикора грела похлеще раскаленной печки. А между тем мое сердце буквально разрывалось от недобрых предчувствий, прогоняя прочь сон - так необходимый мне сейчас, способный оказать оздоровительный эффект на мою травмированную ногу. Замерзнуть я уже не боялась, согретая исходящим от Мифрил теплом. Над перевалом вовсю свирепствовал все-таки нагнавший нас буран, засыпая снегом растянутый между камнями плащ, выполняющий роль импровизированного укрытия. Зафиксированная в лубок нога мешала мне устроиться поудобнее, голова болела, а мысли путались. Эта вьюжная ночь показалась мне очень долгой, став еще одним незапланированным испытанием - истомившим душу и истерзавшим тело. Очень хотелось хотя бы на часик забыться, отвлечься и плюнуть на все проблемы. Да, но вот где бы взять столько слюны?..
Утро наступило тогда, когда я уже совсем отчаялась уснуть. Завтракали в молчании, после чего Беонир нагнулся и, легко подняв меня на руки, зашагал в сторону каменного завала - преграждающего спуск с перевала, оставив растерянную Ребекку в окружении сумок, дров и Мифрил, которая, впрочем, мгновенно взмыла в воздух и на бреющем полете последовала за ниуэ.
Меня еще никто в жизни не носил на руках, причем вот так - удивительно бережно и заботливо, а поэтому я очень быстро закрыла глаза и задремала, думая о том, что никогда не сумею отыскать подходящие слов, дабы отблагодарить искренне пекущегося о моем благополучии юношу. Ребекка, нагруженная вещами словно ломовая лошадь, плелась позади нас, разрываясь между переживаниями за мое здоровье и неким подобием раскаяния перед Беониром. Но когда после торопливого обеда юноша собрался снова подхватить меня на руки, она строптиво уперла руки в бока и решительно преградила ему дорогу.
- Теперь настала моя очередь нести Йону, - категорично заявила лайил, коротким жестом отметая все мои возражения. - И хватит делать вид, будто меня тут нет, а вместо этого у вас появилась безмозглая тягловая ослица! - услышав последние слова своей предельно прямолинейной возлюбленной, ниуэ не смог сдержать улыбки.
- Никогда не думал, что ты настолько самокритична, - хмыкнул он, собирая мешки и оставшиеся после ночевки дров. - Но в тот раз...
Лайил уже ловко подхватила меня за талию и под коленки, но обернулась и, бросив на жениха быстрый раскаивающийся взгляд, виновато потупила глаза.
- Я была неправа, Беонир. Прости меня. Идем! - и воительница тронулась в путь, не заметив, что юноша последовал за ней только через некоторое время, в течение которого он стоял и улыбался счастливой улыбкой, блаженно таращась ей вослед. Я же прикусила губу и постаралась ничем не выдать владеющего мной восторга и изумления. Подумать только, за все время их знакомства воительница впервые назвала его по имени!
- Как твоя голова? - поинтересовалась Ребекка у меня.
- Почти прошла. Думаю, можно убрать эту противную мокрую тряпицу с моего затылка. Меня больше волнует нога...
- Болит?
- В том то и дело, что нет. Я не могу понять, сломана ли она.
- Йона, послушай... - нас нагнал торопливо бегущий вприпрыжку Беонир. - Может быть, можно приготовить какое-нибудь снадобье?
- Нет, для сращивания костей даже самой себе у меня пока еще недостаточно опыта. Это очень сложно... Вот если бы нашелся еще один чародей, то... - я поспешно оборвала незаконченную фразу и примолкла, понимая всю несостоятельность своего нынешнего, совершенно абсурдного желания.
- Значит, придется нам не вешать нос и верить в лучшее! - бодро кивнул ниуэ. - Если не снизим темп, то к ночи покинем перевал и...
- И прикуси свой болтливый язык, - с угрозой в голосе посоветовала лайил, перебивая увлекшегося оптимистичными прогнозами юношу. - А то ты вечно хочешь как лучше, а получается как всегда...
- Откуда знаешь? - недоверчиво покосился юноша, не склонный сразу же соглашаться с резонными доводами своей подруги.
- Женская интуиция! - многозначительно хмыкнула та и выразительно пошевелила пальцами, давая ему понять: "не болтай лишнего, а топай побыстрее".
Я тихонько хмыкнула, забавляясь смятением, мгновенно нарисовавшимся на загорелом лице нашего легкомысленного проводника. Да, Беонир часто ошибается, но если не ошибки молодости, то о чем тогда мы будем вспоминать в старости? К тому же, пресловутая женская интуиция - это поразительное чутье, которое подсказывает женщине, что она права всегда - независимо от того, права ли она на самом деле... И поэтому без нее, сами понимаете, никуда!
Над моей головой кружила Мифрил, а я испытующе вгляделась в лица своих друзей: Беонир казался почти счастливым, если не считать вполне очевидного беспокойства за меня, а Ребекка выглядела сосредоточенной. Но теперь в этом неприкрытом самокопании присутствовала и какая-то умиротворенность, словно некие потайные частицы ее души в итоге обрели давно искомую гармонию, и пришли к согласию друг с другом. Похоже, все мы наконец-то сумели создать целостный мир внутри себя. Пожалуй все, кроме меня...
В течение этих дней окружающий нас пейзаж не изменился ни на йоту. Снегопад приобрел затяжной характер, а мы имели сомнительное удовольствие наблюдать все те же вздымающиеся над нашими головами горные пики, да базальтовые валуны всех видов и размеров, между которыми каким-то чудом сумела прорасти редкая, жухлая трава. Небо превратилось в сплошное туманное марево - но я так и не смогла найти объективное объяснение столь странному природному явлению. Грузные, уродующие небо облака в значительной мере скрывали это безрадостное зрелище от наших глаз, являя взгляду только грязно-бурую массу, постоянно извергающуюся дождем со снегом. Единственно, что нас радовало, так это отсутствие сильного ветра, но теперь, со сломанной ногой, я уже не была способна получать от нашего путешествия хоть какое-то, пусть даже самое минимальное удовольствие. Я постоянно думала о том, что еще весьма нескоро смогу ходить с прежней скоростью, а ведь где-то там, впереди, меня ждало четвертое испытание. Я напрасно мучилась догадками, пытаясь понять - в чем оно может заключаться, и поэтому каждая новая идея казалась мне еще менее реальной, чем все предыдущие. А если это завал окажется непреодолимым и нам придется карабкаться еще выше? Искать обходной путь высоко в горах? Я ведь понимала, что при отсутствии хотя бы мало-мальски проходимой тропы никто из друзей не сможет передвигаться по склону горы, неся на руках мое беспомощное тело. Ох, боюсь, что мы слишком рано привыкли к своему сомнительному таланту разумного пофигизма, до сих пор не подводившему нас ни разу, и помогавшему благополучно выпутываться из всех встречных передряг. Как говорится: если "хорошее" длится слишком долго, то оно скоро приедается и переходит в разряд "обычное". Похоже, все хорошее уже закончилось, ибо Беонир и Ребекка почти окончательно выдохлись, растратив свои последние силы, оказавшиеся далеко не безграничными.
- Смотрите, вот отличное место для небольшой остановки, - Беонир, не сводивший с Ребекки озабоченного взгляда, вовремя подметил очевидные признаки усталости, проявившиеся на лице девушки. - Присядем, отдохнем, да глотнем воды.
Мы немного передохнули и снова пустились в путь, практически наощупь бредя в сгустившемся тумане, плотном и белом, будто парное молоко. Мы осторожно продвигались в медленно наползающих сумерках, и лайил спросила у меня, разговаривая едва слышным, интимным шепотом:
- Я была с ним не слишком любезна все это время, да?
- Ага, - признала я. - Но он такой милый, что спускает тебе это с рук.
- Это-то меня и пугает, - призналась девушка. - А если он считает меня... Считает меня просто ворчливой дурой, на придирки которой и обижаться смешно? Тогда он, наверное, передумает на мне жениться?
- Я уверена, он не считает тебя дурой, Ребекка, - с жаром принялась доказывать я. - А вот на счет придирок... Люди зачастую одиноки лишь потому, что строят стены вместо наведения мостов...
- Я понимаю. Я постараюсь поменьше язвить и огрызаться, - пообещала Ребекка, обращаясь больше к самой себе, чем ко мне. - Попробую.
А я, в свою очередь, подумала, что если бы ниуэ услышал наш диалог, то он почувствовал бы себя еще счастливее.
В сумерках идти стало труднее, но когда Беонир предложил сменить Ребекку, девушка твердо покачала головой - отметая его идею, и выдавила некое подобие вымученной улыбки.
- Я попробую идти сама, - решительно заявила я и потребовала у воительницы поставить меня на землю. Этот край манил и звал меня к себе, обещая явить нечто странное, пока скрытое в пелене тумана... Нога немедленно отозвалась глухой, но вполне терпимой болью. Я вытянула из несомой Беониром вязанки дров тонкую, но прочную палку, и неловко заковыляла, опираясь на этот импровизированный костыль. Я затруднялась точно описать свои ощущения, но магия будто бы витала вокруг нас, подпитывая меня свежими силами. Мы явно приближались к чему-то чрезвычайно необычному...
- Но как же это возможно? - изумилась лайил, а ее густые брови недоуменно изогнулись, образовав забавный домик.
Я неопределенно пожала плечами, не находя нужных слов. Внутри меня словно затаилась напряженная, до предела взведенная пружина, только и ждущая подходящего момента, чтобы высвободить нечто важное, жизненно-необходимое, легкокрылое - схожее с потребностью в полете...
- Чудеса! - развел руками потрясенный Беонир, обрадовано взирая на мои шажки вприскочьку и неописуемо гримасничающее лицо. - Наша Наследница опять живее всех живых!
- Не мели чепуху, лучше ищи выход с перевала, будь он неладен. Мне надоело спать и чувствовать, как небеса все время испражняются на мое лицо, - фыркнула Ребекка, исподтишка показывая ему кулак.
Мы прыснули со смеху, юноша свернул с тропы и принялся внимательно оглядывать скалы, ища выход из тесного горного ущелья. Мы с Ребеккой, сидя на небольших камнях, очень скоро потеряли его из виду. Продержавшись практически весь день на лету, совершенно вымотавшаяся Мифрил спустилась с небес, заползла под предложенное ей одеяло и теперь сладко посапывала у меня на коленях. Все мы уже утратили прежнее неистовое желание идти вперед, а ощущали всего лишь пустоту - какую-то отупляющую, безысходную усталость, граничащую с отчаянием, подспудно просыпающимся у нас в сердцах. Кажется, мы заблудились в этом треклятом тумане - противоестественно теплом и душном, неизвестно откуда появившемся посреди засыпанных снегом Белых гор. В этом колдовском тумане, выхода из которого мы, наверное, уже не найдем никогда...
Но неожиданно все изменилось, потому что до нас донесся громкий крик Беонира:
- Скорее идите сюда, я его нашел!
Я вскочила, подхватила сердито пискнувшую Мифрил, и мы с Ребеккой как смогли - побежали-поковыляли на этот зов, совершенно не ориентируясь в непроглядном тумане. Нас вел голос юноши, продолжающий выкрикивать какие-то бессвязные, лишенные смысла эпитеты, наиболее часто повторяющимися среди которых стали: "умопомрачительно" и "невероятно". В какой-то момент мы внезапно вынырнули из туманной пелены - закончившейся слишком резко, и увидели то, что заставило нас оторопело замереть на месте, боясь поверить собственным глазам...
Выяснилось, что мы стоим на небольшом утесе, являющимся конечной точкой перевала Косолапого медведя. Этот выход из Белых гор можно было обнаружить только совершенно случайно, в том случае - если тебе повезет, ибо он надежно скрывался среди тумана и снега, оставаясь величайшей тайной узкого, ведущего к нему ущелья, имевшего множество заканчивающихся тупиками ответвлений. Наверное, многие путники, побывавшие здесь до нас, тоже его искали - безуспешно блуждая в густом тумане, но в итоге возвращались ни с чем, так и не обнаружив чудесный край - расстилающийся сейчас перед нами. Возможно, они превосходили нас умом и смелостью, но капризная удача улыбнулась именно нам - четверым измученным долгим походом путникам, предоставив еще один шанс выжить и совершить нечто значимое, ставшее целью нашего долгого пути. Случайно ли это произошло? Полагаю, что нет... А догадывались ли мы тогда о том, что когда сбываются самые заветные твои мечты, то следует ожидать, что рано или поздно судьба предъявит тебе счет? Полагаю, что да...
Ночь неслышно спустилась на землю, принеся с собой тишину и бархатистые синие сумерки, а в свете неярких лучей Уны склоны Белых гор казались дивно хрупкими и серебристо-белыми, словно бесценный эльфийский шелк. Внизу, под нашими ногами, расстилалась обширная долина, по дну коей протекала небольшая речка, берущая начало между скал высокой горной гряды, виднеющейся впереди.
- Запретные горы! - уверенно произнес Беонир, даже не заглядывая в карту.
Я согласно кивнула, понимая, что ошибиться тут невозможно. Мифрил возбужденно закопошилась у меня на руках, вывернулась из опутывающего ее одеяла и поднялась на крыло, скрывшись в туманной дымке, курящейся невысоко над долиной. Я одобрительно усмехнулась, догадавшись, что любопытство мантикоры превысило ее усталость, подталкивая малышку к новым приключениям. Кажется, в этом наши характеры совпадали.
Русло низвергающейся с Запретных гор реки сдавливали две скалы, формируя узкую горловину, и вода с ревом рушилась вниз - образуя красивый водопад, окруженный клочьями белой пены, летающей в воздухе. А выше, над ним, свет Уны разбивался о камни, дробясь на поверхности скал и рассыпаясь мириадами ярких блесток, потому что горы изобиловали вкраплениями розового кварца, придающими им облик стройных стеклянных колонн...
- Как красиво! - восторженно ахнула Ребекка, любуясь этим нереальным зрелищем. - Воистину сказочный край. Кто же здесь живет?
- Эльфы! - без малейшего сомнения определила я, и начала неловко спускаться по едва заметной тропке, змеящейся между камней. Шокированные оной версией друзья последовали за мной, не выразив ни малейшего протеста. Да, сейчас мы явно не нуждались в словах - способных передать силу обуревающих нас эмоций, ибо это очень страшно и вместе с тем чрезвычайно волнительно - осознавать тот факт, что ты наконец-то достиг земли обетованной и вновь обрел свою детскую, давно утраченную сказку...