После полуночи мороз усилился, бесцеремонно проникая сквозь толстые бревенчатые стены и заставляя меня зябко поеживаться. Сидя в пронзительной тишине я, обострившимся от волнения слухом, подмечала малейший редкий шорох - раздающийся в уснувшем доме. Вот ветер неловко царапнул по наличнику окна, а вот стрельнуло в камине насквозь прогоревшее полено... Впрочем, вскоре оное погребальное безмолвие нарушилось, сменившись целой симфонией разнообразных звуков, заставляющих меня нервно вздрагивать и напряженно таращиться в темноту, ожидая чего-то неминуемого. С нижнего этажа до меня начали доноситься заливистые рулады двухголосого храпа, свидетельствующего о том, что мои друзья погрузились в глубокий и продолжительный сон. Сухо потрескивали стены домика, скованные царящим снаружи холодом, и вот эти-то резкие щелчки и отвлекли мое внимание, чуть не обернувшись огромной бедой, способной враз оборвать мое длительное путешествие...
Мысль обожгла словно вспышка, заставив меня испуганно прикрыть себе рукой рот, сдерживая едва не вырвавшийся крик: "Это не скрип стен! - запоздало дошло до меня. - Это половые доски негодующе прогибаются под чьей-то тяжелой поступью, предупреждая о надвигающейся опасности!". Шаги приблизились к двери в комнату и замерли, а затем моего слуха достигла сбивчивая, едва слышная перебранка двух голосов:
- Пора! - категорично заявили более грубым тембром, и я без труда опознала Найли, с ее запоминающейся манерой выражаться прямолинейно и немногословно.
- Тише! - опасливо шикнула Марэна, как обычно, беспрекословно верховодящая в их семейном дуэте. - Говори тише! А то вдруг она нас услышит?
- Невозможно, - равнодушно опровергла младшая. - Она же человек, всего лишь человек.
- И все же она наполовину эльф, - резонно поправила Марэна. - А я слишком хорошо помню, на что способен их проклятый род. Не забывай наших сестер, погибших от их мечей...
- Мы убили их больше! - мстительно фыркнула Найли. - И убьем еще. - А поскольку Марэна промолчала, то младшая добавила сердито и нетерпеливо: - Давай закончим все побыстрее, ибо мне уже надоела эта неудобная оболочка...
- Не торопись, а то все испортишь, - мудро посоветовала Марэна, видимо - более благоразумная и сдержанная. - Давай позволим лайил и ниуэ уснуть покрепче, ведь отвар белоцвета действует хоть и верно, но медленно. Тогда они точно не смогут помочь эльфийке и ничем нам не помешают. Вернемся сюда через полчаса и покончим с молодой чародейкой. А пока...- до меня донесся скрежет поворачиваемого в замке ключа, после чего шепот стал тише, похоже, собеседницы отходили от моей двери, удаляясь прочь по коридору.
Я растерянно схватилась за голову, терзаясь смутными догадками. О чем они говорили? Сестры - погибшие от эльфийских клинков, неудобная оболочка... Прозрение, кажется, находилось где-то совсем рядом, но все никак не торопилось снизойти на глупую меня. Кстати, если уж Марэна и Найли оказались совсем не теми, за кого еще совсем недавно выдавали себя достаточно успешно, то спрашивается - какие враги могли опередить меня столь сильно, чтобы успеть организовать эдакую искусную ловушку? Определенно, я еще не встречала других, до такой же степени изворотливых и коварных существ, подобных этим двум лже-охотницам!
Но, как бы там ни было, а у меня уже не оставалось времени, достаточного для мозгового штурма, способного разрешить оную невообразимую загадку. И невольно я вновь вспомнила пророческую фразу своего приютского наставника брата Флавиана, рекомендующую мне не думать, а действовать. Вобщем, следовало наиболее продуктивно использовать эти полчаса форы, отведенные мне охотницами, чтобы из преследуемой ими жертвы превратиться в затаившегося в засаде охотника, способного обвести вокруг пальца своих чрезвычайно опасных врагов. Но что бы такое спасительное мне придумать? Я растеряно огляделась по сторонам, силясь разыскать нечто, пригодное для реализации моего плана.
Увы, ничего обнадеживающего я не обнаружила. Сейчас я находилась в крохотной комнатушке с одним окном, кроватью и маленьким столиком, вмещающим лишь свечу в подсвечнике и какой-то пухлый сверток. Подергав дверную ручку, я убедилась в том, что мои худшие подозрения подтвердились - меня заперли снаружи, лишив шанса на побег. Итак, единственный путь к отступлению был отрезан, а какими-либо заклинаниями - способными переместить меня за стену дома, я еще не владела. Следовательно, придется импровизировать на ходу, но как на зло, в голову не приходит ничего подходящего. Утверждают, будто в каждом из нас спит гений... М-да, похоже, у меня он в коме!
Мои размышления нарушила Мифрил, взобравшаяся на прикроватный столик и теперь с тихим попискиванием клевавшая угнездившийся на нем сверток. Голосок крохи-мантикоры носил оттенок сердитого недовольства, а ее крылышки наставительно трепыхались, словно малышка сетовала на мою непростительную бестолковость. Руководствуясь столь очевидной подсказкой, я развернула сверток, в коем обнаружила еще одно одеяло, толстое и большое. Искомое мною решение тут же сформировалось само собой... Я свернуло второе одеяло в рулон, уложила вместо себя в кровать и прикрыла его покрывалом, имитируя фигуру беспробудно спящего человека. Получилось вполне убедительно, а в темноте оную "куклу" и вовсе не отличишь от настоящей меня. После чего я благодарно расцеловала торжествующе курлыкающую Мифрил и спрятала ее под кровать, убеждая сидеть тихо, да дожидаться моего возвращения. Моя сообразительная питомица сразу же свернулась в клубочек, заговорщицки поблескивая круглыми бусинками глаз. Следующим моим намерением стало кратковременное желание взломать запертую дверь, но мысленно поругивая себя за идиотизм, я отказалась от оного соблазна, понимая, что неизбежно наделаю много шума и лишу себя эффекта неожиданности. Я подошла к окну и внимательно оглядела плотно прилегающие друг к другу створки раскрывающейся внутрь рамы. К счастью, их запирал всего лишь маленький и хиленький замочек, вставленный в деревянные ушки. Создав крохотный язычок магического огня, я выжгла нехитрое крепление, проделав это почти беззвучно. По комнате поплыл слабый запах горелого дерева. Я распахнула тяжелые оконные створки, и в спальню немедленно ворвался поток морозного воздуха, несущего с собой клубы мелких, колючих словно иголки, снежинок. Ветер завывал на тысячи голосов, умоляя меня не выходить из домика и не отдавать свое тепло кровожадному холоду, безраздельно царящему над Белыми горами. Да, нынешняя ночка явно не располагала к романтическим прогулкам. Но, не послушавшись здравого совета северного ветра, я перегнулась через подоконник и глянула вниз. Наметенные за вечер сугробы поднялись вровень с окнами первого этажа, но я не рискнула спрыгнуть на снег, понимая - что отпечатавшиеся на них следы сразу же меня выдадут, указав лже-охотницам направление моего перемещения. Вместо этого я вылезла из комнаты, и встала на узкий выступ - образованный торцами балок, опоясывающих дом на уровне разделения этажей. Довольно ухмыльнувшись, я закрыла за собой рамы и создала иллюзию запертого на створках замка, вводя в заблуждение моих ожидаемых преследователей. Правда, такой оптический фокус не продержится долго, но думаю - мне хватит и нескольких минут. Осторожно переступая и шатко балансируя на обледеневших бревнах, я прошла до середины стены и спрыгнула вниз, приземлившись точно на небольшой козырек, расположенный над крыльцом. После этих приготовлений я туже завернулась в свой тонкий, насквозь продуваемый ветром плащ, коротко помолилась Неназываемым - испрашивая их поддержки, и приготовилась ждать, сама не зная чего...
Мое ожидание оказалось не долгим. По моим подсчетам, минуло не более десяти минут с момента побега, как вдруг из отведенной мне спальни донеслись разочарованные вопли обманутых сестер, очевидно, обнаруживших, что клетка опустела, а птичка каким-то образом выпорхнула на волю. По дому будто прошелся гневный ураган, сопровождающийся неистовой руганью и грохотом расшвыриваемой мебели, хотя даже этот - производимый лже-охотницами шум, и тот не нарушил мерного храпа моих друзей, слышимого даже на улице.
- Ищи ее, эту мерзавку! - разъяренно визжала Марэна, и ее крики приводили меня в содрогание, потому что в голосе женщины уже не было ничего человеческого. - Она где-то здесь, близко, я ее чую!
- Посмотрю во дворе, - коротко откликнулась Найли, а потом входная дверь громко хлопнула, выпуская наружу младшую из сестер.
Сверху, с козырька над крыльцом, я увидела темную тень - кубарем скатившуюся со ступенек, и, не раздумывая - соскочила прямо на нее, пытаясь ошеломить женщину, явно не ожидавшую такого неожиданного нападения...
Мне повезло в очередной раз: всем весом своего тела я довольно скоординировано обрушилась на плечи Найли, при этом - случайно приложившись к ее затылку массивным медальоном "Ловец ветра", который теперь постоянно носила на шее. Раздался звук удара, а тело женщины мягко осело в снег, распластавшись в позе выброшенной на берег морской звезды. Похоже, моя противница кратковременно лишилась сознания. Я радостно ухмыльнулась, ибо давно уже подозревала, что лучший способ защиты - это нападение. Увязая в глубоком сугробе, я неловко откатилась в сторону, пытаясь одновременно выполнить два взаимно исключающихся действия - подняться на ноги и извлечь из ножен тяжелый Лед. И мне почти уже удалось встать, но тут случилось непредвиденное... Пробив тонкую корочку наста, моя левая нога практически по колено провалилась в кучу снега, а я начала неуклюже заваливаться на бок, потому что громоздкий меч тянул меня вниз, будто якорь. Наверное, со стороны мое беспомощное барахтанье выглядело нелепым и хуже того - забавным, но именно оно и спасло мне жизнь, уведя с линии направленного на меня удара...
Раздалось громкое хаканье, и в снег - именно в том самом месте, где еще секунду назад находился мой торс - впилось лезвие здоровенного топора-колуна. Взвизгнув от ужаса, я юркой змейкой вывернулась из цепких объятий сугроба, и буквально отпорхнула на пару шагов влево, ибо ужас и желание жить придали мне недостающие силы, необходимые для оного маневра. Я обернулась... Напротив меня, по щиколотку увязнув в снегу - стояла покачивающаяся Найли, пытаясь сфокусировать свой дезориентировано блуждающий по сторонам взор. Из уголка ее рта стекала тонкая струйка крови, наглядно подтверждающая действенность доставшегося женщине удара. Похоже, сама на то не надеясь, я все-таки сумела нанести Найли довольно ощутимый урон, ведь недаром говорят, будто дуракам везет, но увы - такое чудо происходит только единожды. Не сомневаюсь, что в дальнейшем мне придется рассчитывать уже отнюдь не на промысел небес, а на нечто более прозаичное - свою реакцию, смекалку и храбрость. Намереваясь добить свою противницу еще до того, как она полностью придет в себя, я занесла Лед над головой - целясь в середину груди Найли. Шумно выдохнув, я обрушила смертоносное лезвие клинка на пьяно покачивающуюся женщину, придав ему все возможное ускорение. Мои мышцы загудели, будто до предела натянутые струны, а в плече что-то противно хрупнуло, обжигая резкой вспышкой боли...
Увы, мои усилия пропали втуне! В воздухе сверкнуло что-то узкое и короткое, вскользь чиркнувшее по моей правой кисти. Порез оказался небольшим, но кровь липким ручейком побежала по предплечью, скапливаясь в рукаве. Я громко вскрикнула от неожиданности, руки дрогнули и меч - нарушив приданную ему траекторию, ушел в бок, пропахав снег и не причинив ни малейшего вреда мало что осознающей Найли. Громко выругавшись от разочарования, я взглянула на крыльцо... На его ступеньках обнаружилась откровенно торжествующая Марэна, а в ее отведенной для повторного броска руке сверкал тонкий кинжал.
- Ну вот, и конец спектаклю! - злорадно усмехнулась она, показывая огромные, желтые клыки. - Теперь ты знаешь, девочка, с кем имеешь дело!
- С кем? - все еще не понимала я, пряча за спину сжатый кулак и поспешно творя заклинание огня. Странно, но я почти не чувствовала боли в поврежденной руке, словно ее проявление облегчало воздействие какого-то защитного снадобья. Память услужливо воскресила в моем мозгу воспоминание о поединке с Нагом, и я тут же осознала, что действие его яда еще не закончилось, продолжая вызывать частичное онемение моих конечностей. Вот уж точно - нет худа без добра! Ах, если бы только моя врагиня проболтала еще минутку, ну хотя бы полминутки... - Кто вы такие и что я вам сделала? - продолжила выспрашивать я, отвлекая охотницу.
- Мы? - Марэна громко и презрительно расхохоталась, утрачивая бдительность, а ее рука замерла, не закончив начатого движения. - Ты и правда не знаешь этого, девочка?
- Правда! - почти честно ответила я, не собираясь озвучивать свои смутные догадки. Огненный шар в моем кулаке разгорался - наливаясь мощью и жаром. - Что вам нужно от меня? Как вы меня выследили?
- Твою жизнь! - громовым раскатом пророкотала женщина. - Узнаешь? - она предъявила мне черный локон. - Твои волосы, а дала нам их богиня Банрах, ибо мы - гхалии и... - она так и не завершила фразу - перейдя от слов к поступкам, а два наших действия слились воедино, став одним. Гхалия метнула кинжал, а я - полностью сформировав заклинание, выплеснула накопленный огонь - уже обжигающий мне пальцы. Да, гхалия была невероятно хитрой и быстрой, но я все-таки опередила ее на какую-то крошечную долю мгновения, выиграв этот поединок даже не у нее, а у самой смерти. Огненный сгусток сорвался с моей ладони, вспорол ночную тьму и врезался в грудь гхалии - отшвыривая ее обратно, в призывно распахнутые двери "Приюта странников". Испустив отчаянный вопль, тварь канула в темноту, а я присела - пропустив над головой летящий в меня кинжал, срезавший пару волосинок с моей макушки. А затем, подчинившись собственной интуиции - уже не раз спасавшей мне жизнь, я плашмя рухнула в снег - лицом вниз... Мою спину словно обдало ветром... Издав разочарованное шипенье, не удержавшая равновесие Найли грузно свалилась рядом со мной, а все тот же злополучный топор - не оправдавши себя и во второй раз, вылетел у нее из рук и провалился в снег, на сей раз уже окончательно. Очевидно, что эта короткая передышка - выпавшая на долю младшей гхалии, бесспорно пошла той на пользу. Теперь Найли уже куда лучше владела своими руками и ногами, а полубезумное выражение исчезло с ее лица - свидетельствуя об улучшившемся самочувствии. Кажется, мне предстоит снова бороться за свою жизнь! Понимая, что вязкий снег в некоторой мере уравнивает наши возможности - я с диким ведьминым визгом прыгнула на свою противницу, и мы покатились по сугробам, скручиваясь в один тугой клубок. Мой меч остался где-то в стороне, а для плетения чар требовалось хотя бы несколько секунд - которых у меня, к сожалению, не имелось. Схватив гхалию за запястья, а ногами обвив ее бедра, я пыталась отстраниться от оскаленных клыков твари, щелкающих в опасной близости от моего горла. Но к несчастью, даже не вполне оправившаяся от контузии, тварь все равно была намного сильнее меня. Мои руки дрожали, по вискам струился холодный пот, и я прекрасно понимала то, что жить мне остается всего лишь какие-то считанные секунды. Ну, или что-то около того...
Мы часто говорим о том, что любовь обитает в наших сердцах, голод - в желудке, страх - во встающих дыбом волосах, а злость - под языком, в виде колких слов. Но вот где же живет наша душа? Лично я думаю, что в глазах... Ощутив на себе пристальный, не мигающий взгляд гхалии, я уже не могла отвести своего загипнотизированного взора от ее неестественно расширенных зрачков, напоминающих два черных, бездонных колодца... И эти колодцы начали засасывать меня в свои порочные глубины, через глаза вырывая мои мысли, забирая мои воспоминания, истребляя мои желания. О да, я уже не сомневалась - не сумев уничтожить меня физически, гхалия принялась вытягивать из меня душу, обрекая на еще более мучительную и ужасную смерть. Она забирала у меня все: тепло моего тела, стремления моей души, а так же мои магические способности. Мое сопротивление становилось все слабее, а надежды на спасение уже не оставалась...
Но вдруг я заметила какую-то светлую тень - мелькнувшую над плечом твари, а затем услышала звонкий звук одиночного, но сильного удара. Глаза твари тут же потухли, словно два разбитых фонаря, ее руки повисли подрубленными плетями, а голова этой беспощадной убийцы бессильно свесилась ко мне на грудь. Осознав, что подобный благоприятный шанс уже не повторится - я мгновенно перевалила на спину неподвижное тело своей противницы, и схватилось за первое, что подвернулось мне под руку. Оным подвернувшимся предметом стала рукоять моего стилета. Я вытянула клинок из ножен и, недолго думая, вонзила его лезвие в центр лба своей ненавистной врагини. Золотые песчинки, заключенные в алом рубине - венчающем рукоять стилета, неожиданно закружились, будто подхваченные невидимым потоком, а гхалия испустила оглушительный предсмертный вой, полный животного ужаса. Ее тело забилось в бурных конвульсиях, а потом замертво вытянулось на снегу и начало усыхать и съеживаться так, словно медленно лишалось своего содержимого.
Устало пошатываясь, я поднялась на ноги, с уважением рассматривая сидящую чуть поодаль Мифрил - чистящую об снег свой окровавленный клювик. Интересно, и как это она умудрилась подоспеть вовремя, дабы клюнуть гхалию в ее многострадальный затылок и, тем самым, спасти мне жизнь?
- А ведь я велела тебе затаиться под кроватью и дожидаться моего возвращения! - со смесью укоризны и восхищения напомнила я. - Почему же ты меня ослушалась? Разве ты забыла о том, что являешься единственной мантикорой нашего гибнущего мира?
Мифрил наклонила голову на бок и насмешливо чирикнула, намекая - мол, ты тоже единственная! К тому же, я прекрасно понимала, что если бы не Мифрил, то вероятнее всего наша следующая встреча состоялась бы весьма не скоро, и надо полагать - в каком-то ином мире! Но к чему думать о плохом? Мы снова победили, снова выжили, а значит - не имеем права грустить. Помнится, брат Флавиан как-то процитировал мне одну мудрую фразу, звучащую так: "По-настоящему наслаждаться жизнь умеет лишь тот, кто воспринимает каждый прожитый им день как подарок!" Вот только почему-то, сегодня мне жутко захотелось дополнить какой-нибудь хулиганской отсебятиной его актуальное изречение, подсказав о том, что эти негаданные подарки судьбы бывают очень и очень разными!..
Первые проблески приближающегося рассвета окрасили небо в нежнейший розовый цвет. Запрокинув голову, я любовалась слоистыми облаками, невесомо парящими над верхушками Белых гор. Сверху эти пухлые туманные подушки выглядели безупречно серебристыми, зато их рыхлое подбрюшье отливало всеми оттенками кораллового и опалового, щедро подсвеченное лучами пробуждающегося от ночного сна Сола. Красота утреннего пейзажа радовала взор, заставляя забыть об ужасах истекшей ночи. Но к несчастью, мои мысли были отнюдь не такими радужными, ибо я размышляла о перевале Косолапого медведя, простирающемся где-то впереди, и о том - сумеем ли мы перебраться через оное опасное место. Попутно я также гадала о том, куда же конкретно завело меня это сильно затянувшееся путешествие, понимая - отступать уже поздно. Теперь мне по-любому придется упрямо идти вперед, стараясь не вспоминать о преодоленных до сего дня опасностях, и не страшиться грядущих испытаний. Кто же знает, что ожидает меня там - за Белыми горами? Да пожалуй, никто! Ни я, ни Ребекка с Беониром, ни сам бог Шарро. Кстати, это даже не плохо, а скорее хорошо, ведь все великое в нашем мире совершают люди двух типов. Гениальные - объективно понимающие, какие из их задумок могут стать выполнимыми, но еще чаще, абсолютно тупые храбрецы - которые совершенно не разбираются в адекватности своих целей и желаний. И лишь сущий пустяк оставался неразрешенным для меня на текущий момент, а именно - потребность поскорее определиться с тем, к которой из двух вышеперечисленных категорий отношусь я сама...
Наше с Мифрил уединение нарушила донельзя заспанная Ребекка, которая - сладко зевая и потягиваясь, буквально выползла на крылечко, неуверенно переставляя ноги и хватаясь за резные столбики, поддерживающие тот самый козырек, с коего я и прыгнула на спину Найли. Воительница зачерпнула горсть снега с перил и приложила его к своему виску, а на ее лице нарисовалось самое страдальческое выражение:
- Это что же такое забористое мы вчера пили, а? - хрипло простонала она. - Вот Тьма, голова болит, просто спасу никакого нет...
- Отвар белоцвета, - любезно пояснила я, с интересом наблюдая за подругой, - очень сильное снотворное средство.
- Зачем? - не поняла лайил, расслабленно приваливаясь к стене домика и обтирая лицо остатками растаявшего снега. - Я итак вроде никогда на бессонницу не жаловалась...
Я скупо усмехнулась, решив не форсировать события и позволить своей охраннице самостоятельно разобраться в сути пропущенных ею эпизодов. Как говориться, предоставленные сами себе, события нашей жизни имеют забавную тенденцию развиваться от плохого к хорошему. Но однако, на сей раз я просчиталась...
Ленивым взглядом обводя дворик, Ребекка вдруг наткнулась глазами на распростертое прямо перед крыльцом тело мертвой Найли, возле которого спокойненько прохаживалась я и весело прыгала мантикора, помахивая уже заметно окрепшими крылышками. Похоже, наша веселая парочка настолько сильно контрастировала с одеревенело вытянувшимся трупом, что Ребекка тут же впала в продолжительный ступор. Глаза воительницы медленно расширялись до тех пор, пока не достигли совершенно немыслимого размера, грозя вывалиться из орбит. Впрочем, в последнем явлении как раз не было ничего удивительного, ибо только слепой мог не заметить стилета, торчащего изо лба убиенной мною гхалии. Воительница явно силилась что-то сказать, но из пережатого нервным спазмом горла вырывалось лишь какое-то неразборчивое сипение, безусловно эффектное, но совершенно не информативное.
- Дыши глубже, - искренне посоветовала я. - Ну и конечно соблюдай спокойствие, ибо повода для паники нет.
Подруга незамедлительно последовала моей рекомендации, хотя ее выпученные глаза никак не желали принимать нормальный вид.
- Это ты ее убила? - наконец деловито осведомилась Ребекка, снова обретя дар речи. Уголки ее ярких губ осуждающе опустились вниз. - Зачем, почему? Ведь сестры-охотницы приняли нас так гостеприимно...
"Да уж, гостеприимнее некуда! - мысленно усмехнулась я, невольно вспомнив страшную сказку про кровожадную и двуличную лесную ведьму, столь любимую детишками из нашего сиротского приюта. - Накормили, напоили, причем еще как напоили, спать уложили... А ночью, в лучших традициях жанра, намеревались нас скушать..."
- Во-первых не я, а мы, - я улыбнулась благодарно пискнувшей Мифрил. - А во-вторых, может у меня привычка такая симпатичная образовалась: никогда не оставляй в живых того - кто сделал тебе добро, чтобы ни у кого не быть в долгу! - тут я с театральным злодейством расхохоталась в лицо совершенно опешившей лайил.
- Ты это всерьез говоришь? - удивленно промямлила подруга, кажется, враз позабывшая про свое плохое самочувствие. - Или издеваешься?
- Абсолютно! - солидно кивнула я, не уточняя, впрочем, к которому из ее вопросов следует отнести мою уклончивую реплику. - Мнимую охотницу убили мы с Мифрил, а подобного "добра" нам и бесплатно не надо, и за риели не надо...
- Да-а-а? - Ребекка бочком сползла с крылечка, подковыляла к мертвому телу и с неподдельным интересом уставилась на странно раскисшую оболочку, ранее являвшуюся человеком, а теперь - опустошенную ударом моего стилета. - Что это? - спросила она с содроганием в голосе, пальцем указывая на омерзительные останки.
- Гхалия! - стараясь казаться равнодушной, спокойно ответила я.
- А-а-а! - непонятно отреагировала лайил, сделала шокированный шаг назад и шлепнулась на ягодицы, очевидно - потрясенная до глубины души столь неожиданной новостью. - И ты ее убила? - кричащим шепотом уточнила она с непередаваемыми интонациями. - И ты ее убила!
- Мы с Мифрил, - терпеливо поправила я. - Пока вы с Беониром спали, опоенные снотворным питьем, гхалии договорились сначала уничтожить меня, а затем - угробить ничего не подозревающих вас. Но к счастью, я оказалась проворнее...
- Чтоб их мантикора три раза переварила! - перебила воительница, не дослушав моего лаконичного доклада. - А лохматый-то ни о чем и не веда...
Но тут, заглушая ее неоконченную фразу, из домика донесся дикий, полный неконтролируемого ужаса вопль - перешедший в сбивчивый собачий лай, настолько нехарактерный для человека, что автор подобных звуков определился сразу. Им мог быть только Беонир!.. Не сговариваясь, мы с лайил повернулись на каблуках и со всей мочи ломанулись обратно в домик.
"Только бы не опоздать! - на бегу вертелось у меня в голове. - Только бы Беонир не пострадал! И как же я могла забыть про Марэну, возможно тяжело раненую, но конечно же не убитую моим огненным шаром?.."
Мы отыскали Беонира в столовой. Полускрытый столом - частично заслоняющим его от нас, юноша нагнулся над чем-то бесформенным - похоже, лежащим на полу, и шумно принюхивался, иногда резко пофыркивая от отвращения. Слава Неназываемым, но к тому моменту ниуэ уже перестал кричать или лаять, а значит - с ним не приключилось ничего плохого. Застав своего возлюбленного в этой задумчивой позе, Ребекка облегченно вздохнула и присела на лавку, судорожно хватаясь за бурно вздымающуюся грудь:
- Когда-нибудь ты меня уморишь! - с укоризной произнесла она, обращаясь к юноше. - Вот погоди, однажды я возьмусь за твое воспитание, и тогда...
- Йона, ты можешь мне объяснить, что с ней произошло? - попросил Беонир, пальцем указывая на распростертый на полу объект и не обращая ни малейшего внимания на гневную отповедь своей возмущенной невесты. - Почему-то она выглядит, - он замялся, - не совсем живой...
- Могу! - ответила я, уже догадавшись о том, что именно вызвало сначала столь бурную реакцию со стороны полупроснувшегося юноши, а затем - всплеск не менее неуемного любопытства. Я обошла вокруг стола и присела на корточки, небрежно склонившись над останками той, которая совсем недавно называлась Марэной. Принятая мною поза была весьма далека от почтительной, что конечно же не укрылось от наблюдательного ниуэ, лишь усилив владеющее им недоумение.
- Понимаешь, я наступил на нее в утреннем полумраке и немного не сдержал эмоции, - между тем растерянно оправдывался юноша. - Ах, это так не вежливо...
- Ничего себе, немного! - язвительно фыркнула Ребекка, как обычно - ни в чем не дающая спуску своему вечному оппоненту. - Да ты орал так, будто тебя кто-то насилует! Причем этот кто-то - не я...
Беонир терпеливо вздохнул, давая мне понять о том, что он отлично осведомлен: есть тысяча рецептов - как заставить женщину говорить, но не существует ни одного по-настоящему действенного способа, способного заставить ее замолчать.
- Забудь о вежливости, - успокаивающе улыбнулась я. - Марэна в ней уже не нуждается, ибо она мертва.
- Мертва! - аж подпрыгнул Беонир. - Но кто ее убил и за что?
- Я! - монотонно пояснила я, мучаясь ощущением нудной затянутости этой сцены, состоящей из однообразных вопросов и ответов. - Кстати, там - во дворе, лежит ее сестра, такая же холодная и неживая...
Беонир изумленно охнул, отшатнулся, с размаху плюхнулся рядом с Ребеккой, предательски подбитый под колени краем лавки и потребовал немедленных объяснений. Стремясь прояснить сложившуюся ситуацию, я красочно живописала события минувшей ночи, не скупясь на комплименты в адрес своей крылатой спасительницы, подоспевшей весьма вовремя. Друзья выслушали меня молчком, затаив дыхание и восхищенно приоткрыв рты. И я их понимала, ведь никакая - даже самая замысловатая выдумка, никогда не сравнится с обычной правдой, намного превосходящей все сказки и легенды нашего мира, сколько бы их ни было.
Последовательно излагая факты, я попутно проанализировала всю доступную мне информацию и пришла к интересным выводам. Оказалось, что душа Пустоши - заключенная в стилете и подчиняющаяся отныне только мне, способна убить гхалию, в свою очередь - вытянув из этой кровососки и жизнь, и силы. Интересно, а что произойдет - если я ударю этим клинком кого-то другого?.. Жаль, но пока я имею возможность только теоретизировать. А если сравнить останки Найли и Марэны, то можно с уверенностью заявить - я бесспорно убила первую из них, но вот от второй осталась лишь лишенная плоти кожа, изуродованная огромным ожогом, растекшимся по груди оной лже-охотницы. Полагаю, раненая мною гхалия сумела благополучно покинуть присвоенное ею тело, и сбежала в неизвестном направлении, вынашивая планы мести. А значит, наши с ней дела еще не закончены, мы встретимся опять, и этот заранее предсказуемый поединок произойдет в самом ближайшем времени. Я не постеснялась озвучить свои мрачные мысли, изрядно напугав Ребекку и Беонира, итак чувствующих себя виноватыми неизвестно почему и не понятно за что. Возможно, я просто оказалась чуть более наблюдательной или удачливой, чем они - заметив мелькнувшее в зеркале отражение. А ведь в противном случае я бы тоже выпила то вино, и тогда с нами произошло бы такое, о чем даже подумать страшно... Я мотнула головой, отгоняя навязчивые домыслы. Видимо, придется смириться с очевидным - вторая гхалия спаслась, и теперь мне предстоит постоянно держать ухо востро, ожидая грядущих несчастий. Что же, в этом тоже нет ничего удивительного, ведь кому как не мне доведется подтверждать очевидную истину: трое друзей способны сделать мою жизнь намного приятнее и комфортнее, а один враг - намного опаснее и интереснее. И да будет так!
Мы собрали оставшуюся от ужина еду, заботливо упаковав ее в мешок, а так же - к нашей огромной радости, нашли в домике немало разнообразной теплой одежды, пришедшейся нам совершенно впору. Надежно экипировавшись, мы решили, что уже вполне готовы к штурму перевала Косолапого медведя, ведущего через Белые горы. Но, перед тем как навсегда покинуть "Приют странников", нам пришлось выполнить одну скорбную обязанность...
Обернув одеялами останки лже-охотниц, мы вынесли их на задний дворик, оттащив к тому самому холмику, который заинтересовал меня еще вчера вечером. Как я и ожидала, под покровом свежевыпавшего снега мы и в самом деле обнаружили трофеи, но отнюдь не охотничьи. Лишь мельком взглянув на обескровленную плоть, лохмотьями свисающую с костей - я сразу же поняла: здесь покоятся тела настоящих хозяек "Приюта странников", ставших добычей голодных гхалий, в последствие принявших образ убитых ими женщин. Прочитав короткую погребальную молитву, мы похоронили несчастных близняшек, ставших невольным источником наших очередных злоключений.
Попрощавшись с охотницами-отшельницами, мы без зазрения совести прикарманили себе снегоступы, развешенные на задней стене домика. Разбирая прилагающиеся к ним ремешки, я нагнулась и случайно наткнулась взглядом на какие-то странные значки, начертанные на нижнем звене бревен, образующих сруб охотничьего домика. Сначала я попросту не поверила собственным глазам, а затем мое сердце восторженно забилось, наполняя душу надеждой и верой в благополучный исход нашего трудного похода. Да, лже-охотницы мне соврали, теперь я знала это наверняка, ибо только что отыскала нечто достоверное - полностью подтвердившее правильность моих прежних догадок. Да, мы бесспорно находимся на верном пути, и оный путь по-прежнему ведет нас только вперед, туда - за перевал Косолапого медведя...
Полностью вступившее в свои права утро встретило нас хмурым, сплошь затянутым серыми облаками небом, пронизывающим ветром и мелкой противной, чередующейся со снегом, моросью. В такую погоду нам меньше всего на свете хотелось покидать теплый домик, но я как никогда ждала этой дороги, стремясь навстречу своей судьбе. Когда Ребекка и Беонир выходили со двора - уверенно ступая привязанными к ногам снегоступами, то они вслух поразились тому, какой нескрываемой радостью горят мои глаза. Но друзья тщетно донимали меня вопросами - я только интригующе улыбалась и отрицательно качала головой, показывая: время, подходящее для раскрытия всех тайн, еще не наступило.
- Человек может вынести все, - самокритично хихикнула я, - если его не остановить. Прошу вас, не останавливайте меня!
- Нам еще сильно повезло, что мы попали в горы ранней осенью, - с умным видом сообщил ниуэ, пристально вглядываясь в карту, найденную им в одной из книг города Ил-Кардинена. - Снега пока выпало мало, перевал открыт, а угроза схода лавин - незначительная.
- Не каркай! - сердито хмыкнула лайил, предупреждающе хлопая юношу по плечу. - Не забывай: бедствия бывают двух видов - когда не везет тебе, и когда везет другим. Помни о благополучно сбежавшей от нас гхалии...
Беонир предпочел промолчать, не желая связываться со своей бойкой на язык подругой и понимая, что любое его замечание приведет к очередной перебранке, никак не способствующей укреплению отношений между будущими супругами. "М-да, холостые мужчины не понимают, какое это счастье - быть женатым! - красноречиво нарисовалось у него на лице. - Женатые, впрочем, этого тоже этого не понимают..."
Когда "Приют странников" остался позади, Ребекка властным жестом положила руку мне на плечо, затормозив тем самым мою поступь, сильно напоминающую полубег.
- А теперь, малышка, давай-ка выкладывай, куда ты так несешься? И глазищи у тебя горят, словно факелы!
- Они существуют! - с торжественными интонациями сообщила я, не скрывая переполняющей меня радости. - Крылатые эльфы действительно существуют, и к тому же - они тоже проходили через этот перевал!
- Можно подумать, ты их своими глазами увидела! - опешила воительница.
- Увидела! - подтверждающе кивнула я. - Наклонившись к завязкам снегоступов, я случайно приметила какие-то полустершиеся от старости значки, нанесенные на нижнее звено сруба...
- Да ну? - не поверил Беонир. - А почему ты не показала их нам?
- Они пропали сразу же после того, как я сумела их разглядеть, - честно призналась я, вспоминая, что нечто подобное уже происходило: с запиской, выпавшей из переплета Первой книги. - Видимо, там не обошлось без чар, ибо этот путеводный знак включал в себя начальную руну имени "Эврелика" и стрелку, указывающую в сторону перевала Косолапого медведя. Догадываетесь теперь, кто мог его оставить?
- Чародей Лаллэдрин, кто же еще! - категорично сообщила Ребекка. - Причем оставил именно для тебя и только для тебя. Возможно, никто другой эти руны просто не увидел бы, - она довольно ухмыльнулась, бравируя своей прозорливостью. - Такие секретные штучки-дрючки как раз по части эльфийских магов.
- Я с тобой согласен, - вдумчиво кивнул Беонир. - Остается надеяться на то, что этот знак не заведет нас в какую-нибудь ловушку...
- Не каркай! - проворчала Ребекка, в точности повторяя свое недавнее предупреждение. - Не приманивай беду. А то с тебя, с дурака, станется...
Я молчала, думая о чем-то своем, и предоставив друзьям возможность препираться до бесконечности, изливая накопившееся нервное возбуждение. Мой магический потенциал еще не восстановился, изрядно подточенный ментальной атакой гхалии. Впрочем, не нужно быть чародейкой, чтобы с уверенностью предсказать: самые серьезные испытания еще поджидают нас впереди. Тем более, что каркай - не каркай, а беда не спрашивает - когда ей придти...