Вечерело. Сумерки опустились на землю как-то слишком резко и внезапно, что лично я посчитала очередным фокусом острова богов, то ли испытывающего нас на прочность, то ли в открытую над нами издевающегося. Покинув полянку паломников мы углубились в густой лес, с трудом продираясь сквозь чащобу, отводя от лица колючие еловые лапы и подворачивая ноги на заросших мхом кочках. Ладно хоть комары здесь не водились. Интересно, почему?
- Только такие дураки как мы способны залезть в подобную глухомань? - надоедливо ворчал Зорган, прозорливо предвосхитив мой не высказанный вслух вопрос. - А комары, в отличие от нас, отнюдь не...
- Хватит упражняться в остроумии! - сердито перебила я. - Вон неплохая прогалинка между деревьями, остановимся там.
- Грибы пособираем, ягоды! - немедленно возликовала Витка.
- Дурочка! - почти ласково рассмеялся виконт. - Тут только бледные поганки и растут, твои сестры по разуму...
- Наломайте сушняка и разожгите костер, - не обращая внимания на его ехидные комментарии, скомандовала я. - Перекантуемся здесь до утра, а то впотьмах недолго и в болото забрести. Короче, устраивайтесь на ночлег, а я пойду дальше - поищу что-нибудь съедобное.
- Одна пойдешь? - тут же напрягся бдительный виконт.
- Одна! - ультимативно кивнула я. - От Вольдемара и Тая больше шума чем пользы. Витка и Лиззи с ног от усталости валятся. Кайра хоть и храбрится, но... - я с сомнением оглядела осунувшееся лицо подруги, украшенное красными волдырями расчесанных, комаринных укусов, - тоже только на энтузиазме держится. Слепой все возможные шишки собрал, того и гляди - убьется об какую-нибудь корягу. О драконе вообще говорить нечего, он итак уже поллеса переполошил. Придется тебе с Михасем их охранять. А я к нашим красногорским топям привычная, поэтому пойду одна... - и не дожидаясь дальнейших возражений любимого, я беззвучно скользнула за разлапистую елку, растворившись в ночной темноте...
Пройдя несколько десятков шагов я обернулась назад и с удовлетворением различила отблески костра, виднеющиеся среди деревьев. Похоже, мои указания выполнили. Ума не приложу, куда мне теперь идти и что искать, но без пищи мы долго не протянем. А поскольку никакие интересные идеи в мою голову не приходят, то придется положиться на привычное невезение - уже не раз по-своему меня выручавшее, и на закоренелое упрямство. Нет, я конечно понимаю, что упрямство - это то же упорство, хотя и с налетом глупости, но в нынешних условиях сойдет и оно... Так, вполголоса разговаривая сама с собой, я все шагала и шагала вперед, пока неожиданно не вышла из чащи, очутившись на лесной опушке. Немного поморгала, привыкая к рассеянному лунному свету, серебристо подсвечивающему аккуратные рядки можжевеловой поросли, отделяющие ельник от широкого луга, сплошь покрытого желтыми лютиками. А посередине этой романтической желтизны возвышался единственный дуб - необхватный, эффектно подпирающий макушкой черное ночное небо, усеянное алмазной россыпью звезд. Я задрала голову, любуясь представшей передо мной красотой, от которой захватывало дух. Внезапно я заметила нечто странное, призывно белеющее на фоне дубовой коры и невольно ускорила шаг, пытаясь усмирить предвкушающе заколотившееся сердце. Под дубом определенно находилось нечто необычное...
Почти пробежав половину луга, я вступила под сень раскидистой кроны векового гиганта и отропело отвесила нижнюю челюсть, наконец рассмотрев то, что приманило меня сюда. Под дубом, спиной привалившись к его мошным, коряво выпирающим из земли корням, сидела маленькая девочка, облаченная в мешковатую рубашку из беленого полотна. Худое личико малышки пугало неестественной бледностью, черные ресницы лежали на впалых щеках, из-под рубашки выпирали тощие коленки и ключицы. Сложенные крестом руки девочки покоились на груди, собственнически прижимая к себе сплетенную из соломы куклу, жутко разрисованную углем. Кукла смотрела на меня единственным, криво расположенным глазом, и плотоядно щерила сикось-накось перекошенный рот с острыми зубами из сосновых щепочек. В глазу соломенной уродки читался нездоровый, явно гастрономический интерес к моей изрядно зачуханной персоне. Меня передернуло от ужаса, по спине сбежала холодная струйка пота, настолько живой казалась эта безобразная кукла и настолько неживой ее хозяйка.
"Мертва!" - с сочувствием решила я, вглядываясь в бледное до синевые лицо девчушки, ее закрытые глаза, тонкие пересохшие губы и неестественно-спокойную позу сломанной, выкинутой на помойку игрушки. Внезапно девочка распахнула ресницы и уставилась на меня огромными, черными глазищами без зрачков...
- Гоблины треклятые! - шокировано выдохнула я, отшатываясь назад, запинаясь за камушек и плашмя валясь в лютики. - Так ты живая!...
Девочка неловко поднялась на ноги, поражая меня противоестественной неуклюжестью движений и общей разболтанностью всего тела. Малышка прихрамывая подковыляла ко мне, наклонилась и долго рассматривала мое лицо своими неподвижными глазами. Я с трудом вернула на место свою чуть не отпавшую нижнюю челюсть и робко взирала на оскаленные зубы куклы, казавшиеся подозрительно натуральными. Меня не отпускало чувство, будто ужасная кукла все видит и понимает, только и поджидая подходящего момента, чтобы вцепиться мне в горло...
- Тетя, - вдруг хрипло прошептала девочка, прерывая затянувшуюся паузу, - отведи меня домой, я заблудилась! - и ее костлявая, холодная как лед ладошка, настырно уцепилась за рукав моей куртки...
Дальше я шла очень медленно, потому что по непонятной мне причине, девочка абсолютно не могла передвигаться нормально, как все обычные люди. Вместо этого она ковыляла, шаталась из стороны в сторону - невероятно выворачивая суставы в совершенно непредназначенные для того стороны, и умудрялась одновременно хромать на обе ноги. Сначала я хотела взять калечную малышку на руки, но меня остановил жуткий холод - исходящий от ее тщедушного тельца, внушивший мне какой-то мистический трепет. При этом девочка выглядела вполне адекватной - охотно поддерживая беседу, и бойко вертя головой из стороны в сторону.
- А твой дом находится далеко отсюда? - заинтересованно выспрашивала я, ибо внешний облик малышки выдавал в ней обычную деревенскую жительницу, а значит, она вполне способна привести меня туда, где можно разжиться молоком и хлебом. В кармане моей куртки побрякивало несколько серебряных монет, вполне достаточная сумма для покупки провианта.
- Не далеко, - обрадовала меня девчушка, - кажется, вон за тем пригорком... - похожий на косточку пальчик указал нужное направление. - Вроде бы там...
- А как тебя зовут? - не прекращала расспросы я, немного сбитая с толку ее неуверенностью.
Малышка ненадолго задумалась:
- Не помню! - спокойно выдала она. - А зачем мне имя?
- Ну как... - оторопела я. - Чтобы откливаться на зов, например...
- Зов я итак услышу, - без малейших эмоций в голосе сообщила девчушка. - Как только подойду близко к дому.
- Зов мамы и папы? - уточнила я, безмерно заинтригованная нашей странной беседой.
- Сестер и братьев, - отрицательно мотнула головой малышка. - Дома мы все сестры и братья, поэтому имена нам не нужны, - она довольно хмыкнула, словно вспомнила нечто крайне важное, ввергая меня в еще большее недоумение. Проанализировав ее реплики, я тут же решила, что девочка наверняка проживает в каком-то приюте и прониклась к несчастной сиротке еще большим состраданием.
- Имена нужны лишь привязанным к тебе охранителям, - между тем продолжала рассказывать девочка, ничуть не смущенная моим молчанием. - Таким как она! - и девочка выразительно тряхнула своей страшной куклой.
- Она - охранитель? - не поверила я, вздрагивая от отвращения, ибо кукла - даже находясь в руках хозяйки, продолжала неотрывно таращиться на меня. - И от чего же она тебя охраняет?
- От всех! - категорично фыркнула малышка. - У каждого, находящегося вне дома, должен быть охранитель. Такой, как моя Злючка! А ты такая большая и не понимаешь таких простых вещей... - черные глаза девочки взглянули на меня с жалостью, словно на ущербную. - А-а-а... - вдруг дошло до малышки, - у тебя нет своего охранителя. Почему? Ты его потеряла?..
- Хм, - стушевалась я, не находя нужных слов ответа. - Кажется, у меня его никогда и не было!
- Плохо! - вынесла вердикт малышка, дергая меня за рукав. - Тогда тебя могут обидеть...
"Кто?" - хотела спросить я, но промолчала, ощущая себя запутавшейся полностью и окончательно.
Увлеченные беседой, мы преодолели пригорок, оставили позади редкий березовый перелесок, а затем внезапно очутились в какой-то тихой лощинке, перед частично сломанной железной оградой, сплетенной из ржавых, перекошенных прутьев. Девочка насторожилась, словно услышала нечто - недоступное моему уху, а затем облегченно расслабилась и улыбнулась:
- Пришли! - важно изрекла он. - Вот я и дома!
- Как, ты живешь здесь? - недоверчиво рассмеялась я, оглядываясь по сторонам. Везде, куда ни кинь взор - виднелись искореженные надгробные памятники, просевшие могильные холмики, обломки разбитых статуй - обрамленных синими болотными огоньками. - Так ведь это же кладбище! - почти истерично выкрикнула я.
- Это мой дом! - девочка уверенно пробиралась по тропке между могилами, таща меня за собой, пока не остановилась возле одной из них. - Спасибо, тетя! - она отцепилась от моего рукава и шагнула прямо на холмик. - Давай-ка, я подарю тебе свою Злючку, пусть охраняет тебя, пока ты тоже не попадешь домой! - и омерзительная кукла как-то незаметно перекочевала в мои руки, где и угнездилась, для надежности - ухватившись зубами за пуговицу куртки. Я попыталась отбросить соломенное чудище от себя, но у меня ничего не вышло.
- И имечко-то у нее подходящее! - плевалась я, борясь с прилипчивой куклой. - А зачем оно ей вообще?
- Ну как? - удивилась стоящая на могиле девочка. - Демоны без имен не могут. Прощай, тетя! - ее тощее тельце внезапно начало светиться, становясь прозрачным, а затем превратилось в полоску тумана и эффектно втянулось в могильный дерн. А Злючка ужом поползла по моей курте, пока не добралась до груди, где ловко юркнула за пазуху, да там и затаилась, больше ничем о себе не напоминая.
- Вот тебе и на, - ошеломленно бубнила я, осторожно лавируя между плотно натыканных могил, выкопанных впритирку друг к другу, - оказывается, я повстречалась с призраком, - тут я больно ударила ногу об элемент ограды и чуть не упала. - Интересно, кто и зачем вообще придумал огораживать кладбища? Вроде, могильник это то самое место, куда никто не приходит по своей воле и откуда никто не выходит?.. - мои рассуждения прервал вид плывущего в воздухе огонька, возникшего словно бы ниоткуда, но явно движущегося в моем направлении...
- Хм, ошибочка вышла, - усмехнулась я, наблюдая за очертаниями некоей приземистой фигуры, медленно проявляющейся из темноты вслед за огоньком, - была не права, прощу прощения. Похоже, с этого кладбища все уйти норовят... - я подняла лопату, неизвестно что делающую на соседней могиле. - Не порядок, пора исправлять...
В этот самый момент огонек приблизился ко мне вплотную, оказавшись масляной лампой, несомой каким-то низкорослым, плотным стариком, уверенно шествующим среди надгробий.
"Упырь, вурдалак? Добычу ищет?" - еще успела растерянно подумать я, замахиваясь лопатой, а потом с возмущенным воплем: "Внутри ограды так и быть - броди, а наружу соваться не смей!" - резко опустила ее вниз, угодив точно по макушке надвигающегося на меня старика...
Только теперь я осознала истинный смысл совета, данного мне загадочным голосом. Здороваться с людьми нужно, а не по голове их лупасить! С людьми, потому что едва не пришибленный мною старик оказался именно человеком, а не упырем или вурдалаком. Я подобрала валяющуюся на земле лампу, к счастью - не погасшую и не разбившуюся, и внимательно всмотрелась в жертву моей немотивированной агрессии, распростертую на кладбищенском дерне. Обычный сельский житель лет семидесяти на вид, с самой заурядной внешностью - лысоватый, обрюзгший, одетый в вышитую крестиком рубаху, полотняные порты и лапти. Никаких тебе клыков, рогов и когтей... Ох, похоже, взяла я грех на душу - убила ни в чем не повинного деревенского деда...
Но распластавшийся на земле старик вдруг тоненько икнул и раскрыл узкие глазки, окаймленные белесыми ресницами.
- Здрас-сти! - смущенно брякнула я, подавая деду руку и помогая ему сесть.
- И тебе по-добру, дочка! - старик озадачено ошупал здоровенную шишку, вздувшуюся на его лысине и горестно вздохнул: - А не видела ли ты, дочка, чего это такое тяжеленное мне на голову упало?
- Видела! - смущенно кашлянула я. - Лопата...
- Вот ведь чудо-чудное! - пораженно ахнул старик. - А с какой радости ей вдруг летать вздумалось? Я ведь ее давече возле могилки вдовы Авдотьи оставил, кою поправить хотел. Так вот иду я себе и иду, о работе своей скорбной думаю, а тут бац - лопата...
- Ага, бац! - виновато подтвердила я, размышляя, стоит ли уточнять, что в роли этого самого "бац" выступила именно я. И тут меня осенило! - Так вы же кладбищенский смотритель! - обрадовано выпалила я.
- А кем же мне еще быть, дочка? - простодушно удивился старик. - Твоя правда - я здешний смотритель, а заодно и сторож, и гробовшик...
- Значит все-таки не упырь? - на всякий случай переспросила я, мучимая жесточайшим раскаянием.
- Боги с тобой, дочка! - нервно вздрогнул и поспешно отмахнулся сторож. - Хотя не мудрено и ошибиться. Ночью по моему кладбищу кто только не шастает. Вот, уже и лопаты летать начали... - он снова потрогал здоровенную шишку, и набожно вздохнул. - Никакая сила их, супостатов проклятущих, не берет...
- Что, и мертвые из могил поднимаются? - скорее уточнила, чем предположила я.
- Не без того. Озорничают, неслухи, - смущенно вздохнул сторож. - Бардак сплошной в моем хозяйстве творится, дочка. Иногда штук по десять мертвяков за ночь по кладбищу гоняю, да стыжу за поведение непотребное. Да куда мне за всем поспеть, стар я стал, и рук у меня всего две...
- А вы связывайте своих резвых мертвецов и по пояс в землю закапывайте! - в шутку предложила я, но старик отнесся к моему предложению более чем серьезно.
- Дело говоришь, дочка! - согласно кивнул он. - Связанные-то они никуда не денутся.
- Пусть они еще за руки держатся, а вы из краской серой сверху покрасьте, сойду за ограду! - меня несло, и я сама почти не понимала, чего брякнула. Тут же прикусила свой болтливый язык, но было уже поздно.
- Эка ты дочка, боевая! - крякнул старик, с моей помощью выбираясь на тропку между могилами и уводя меня вглубь кладбища. - Погляжу, ничего не боишься? - в голосе сторожа послышались лукавые нотки.
- А чего тут бояться? - совсем расхрабрилась я, довольная тем, что разговор ушел в сторону от треклятой лопаты. - Бояться нужно живых, а не мертвых...
- И это правда! - одобрительно кряхтел старик, не выпуская моих пальцев из своей заскорузлой ладони. - Пойдем, я тебя чайком напою...
Через несколько минут мы очутились в самом центре клабища, возле небольшой сторожки, в окнах которой горел свет. Сторож распахнул скрипучаю дверь и втолкнул меня внутрь хибары, даже не испросив на то моего согласия. Я перешагнула через порог сторожки и очутилась в комнатке, скудно освещенной парой сальных свечей, установленных на грубом, деревянном столе. Подле стола стояла лавка, на которой кто-то сидел...
"Орк! - сразу же решила я, рассматривая худощавого парня, испуганно косящегося на меня поверх здоровенной кружки. - Смуглый, волосы как вороново крыло, собраны в длинный хвост и открывают острые уши. Глаза черные, нос - горбатый, на шее ритуальные татуировки. Как пить дать, орк, хоть и симпатичный"
- Привет! - я непринужденно уселась напротив парня, и с благодарностью приняла чашку с чаем, поданную мне стариком. - А ты откуда здесь взялся?
- Без дела валялся, - шутливо пояснил дед, пихая парня кулаком в бок. - А я нашел, да к себе привел. Чего молчишь, сынок? Говори. Поди, она тебя не укусит...
- А зачем ей обо мне знать? - парень неприязненно зыркнул на меня, прячась за свою кружку. Мне он показался каким-то черезчур робким, даже забитым, что предельно не вязалось со всем тем, что я слышала об его воинственном народе. - Тоже неудачником невезучим дразнить станешь? - он пробовал говорить спокойно, но голос - взбудораженный, ненормально высокий - почти на изломе, выдал его с головой.
- Я? - от негодования я аж подпрыгнула на скамейке, до глубины души возмущенная его нелепым предположением. - Нет, не буду... Сама такая!
- Да ну? - не поверил орк, но радостно заулыбался и за кружкой укрываться перестал. - А не врешь?
- Не вру! - печально вздохнула я. - Сам скоро все поймешь!
- А звать-то тебя как? - совсем расхрабрился парень, придвигая ко мне вазочку яблочного варенья. - Ты тоже собралась судьбу пытать и искать дорогу к Храму смерти?
- А то! - невнятно зачавкала оголодалая я, едва удерживаясь от того, чтобы не заглотить все угощение целиком. - Таксе кык и псе мофи друфья!
- Чего? - не понял парень.
- Говорю, не одна я тут, с друзьями! - пояснила я, с наслаждением вылизавая вмиг опустевшую вазочку.
- Ой, - испугался парень и снова спрятался за кружкой, - так вы из лагеря паломников?
- Нас оттуда выгнали, - успокоила его я, и все поняла. - Так же как и тебя, похоже...
- Точно, - печально кивнул парень. - Меня Бальдуром зовут. И я из местного племени. А невеста моя - Бина, сказала, что я неудачник и отправила меня счастье искать. Избалованная она, то ей синюю птицу удачи подай, то звезду с неба достань... А теперь и вовсе велела не возвращаться, пока не найду... - совсем поскучнел Бальдур.
- А синюю птицу, значит, уже приносил? - удивился старик сторож.
- Пришлось воробья чернилами покрасить, - смущенно признался парень. - Только он Бине на платье нагадил, клюнул ее в руку и улетел...
- Вот дура! - от души приложила я. - Кто же счастье у смерти ищет?
- Не знаю, - парень смущенно втянул голову в плечи. - Бина - она знаешь какая... Вот такая, - он широко развел руки, показывая нечто совершенно необъятное. - С ней не поспоришь!
- Да я тоже, вроде, не худышка, - усмехнулась я.
- И вовсе ты не толстая! - тут же галантно запротестовал Бальдур. - Просто у тебя кость щирокая и... жирная! - попробовал неловко польстить он, понял что сморозил глупость, расстроился и чуть не заплакал.
Я громко расхохоталась, очарованная его неловкостью и забавными манерами. Похоже, он прекрасно впишется в мою команду, ибо даже наперекор его бестолковости, сразу видно - Бальдур неплохой парень, такой же невезучий как и мы.
- Присоединяйся к нам, - радушно предложила я, и слезы на глазах Бальдура сразу же высохли. - Авось, командой-то сподручнее будет судьбу захомутать... Эй, хозяин, - я перевела взягляд на сторожа, невозмутимо сидевшего на другом конце лавки и шумно прихлебывающего чай, - ты недавно на немочь жаловался и неподъемную работу. А если с друзьями наймусь к тебе в помощники по кладбищу? За прокорм и постой, на те дни, что остаются до начала испытаний?
- Ай и спасибо же тебе, дочка! - обрадованно зачастил сторож. - Да токмо я не зверь какой, заставлять вас за хлеб работать. Коли вы за неделю мне все кладбище в порядок приведете, я тебе такую вещицу знатную подарю, какой ни у одного эльфийского короля в сокровищнице нет. Реликвию ценную и старинную, волшебную.
- Ну дед, ты меня совсем заинтриговал! - восхишенно улыбнулась я. - Договорились. Но чур, смотри у меня, по истечению недели - не жмотиться, на маразм не ссылаться и обещанную штуковину - не зажимать!
- Да как можно! - замахал руками сторож. - Мое слово - кремень, не сомневайся, дочка...
Я быстренько сбегала на нашу импровизированную стоянку, откуда только прыть в усталых ногах взялась, разбудила заспанных друзей и привела их на кладбище, попутно - вкратце пересказывая свои приключения. Перспектива ужина и крыши над головой, вызвала столь бурную реакцию с их стороны, что я невольно задумалась, как мало нужно человеку, чтобы почувствовать себя счастливым. И как много, чтобы не чувствовать себя несчастным...
Итак, мы поселились на кладбище, приспособив под временное прситанище выделенный нам сарай, щелястый, но еще крепкий. Кормили нас просто, но сытно - хлебом, молоком, и пшенной кашей с салом. По словам сторожа, провиантом его снабжали в ближайшей деревушке, давно ко всему привычные селяне - любопытством не страдющие и лишние вопросы, не задающие. К тому же, по сравнению с вовсю веселящимися на поляне паломниками - мы выказали себя народом тихим и мирным, никому не надоедающим и нигде набедокурить не успевшим. В соседней деревне кур не воровали, к местным девкам - не приставали, похабных песен по ночам не горланили. В общем, репутацию себе, и людям жизнь - не портили, а поэтому здешние селяне нас привечали, не то что паломников с поляны - уже заслуживших кучу проклятий на свои непутевые головы. Вот уж точно говорят, будто глупые люди быстро находят общий язык, а умные - общие интересы.
Бальдур быстро подружился с моими товарищами, избавившись от части прежней робости, хотя пороть глупости - не перестал.
- Меня невеста бросила! - жаловался он принцу Таю, надеясь на понимание со стороны его романтичной натуры.
- А ты? - усмехался эльф, уже немало наслышанный о неземных прелестях пресловутой девицы Бины.
- А я пролетел десять метров, упал и руку вывихнул! - куксился незадачливый орк. - К тому же я сирота, младшенький в семье, старшие братья меня не понимают, дразнят никчемным последышем...
- Как это? - заинтересованно поднимал голову дракон, в сарае не помещаяющийся, и поэтому обустроивший себе личную спальню в орешнике за сторожкой.
- Было у моего отца три сына, - начинал вдохновенно повествовать Бальдур, польщенный всеобщим вниманием. - Старший умный рос детина, средний был и так и сяк, младший - и вообще дурак...
- Это ты, что ли? - басовито гудел от еле сдерживаемого хохота Трей.
- Я! - самокритично каялся орк. - Все вокруг говорят, будто Пресветлые боги обделили меня и умом, и храбростью, и смекалкой. И зачем я только на свет уродился?
- Погоди, - останавливал его Зорган, - успеешь еще на свою тяжелую долю поплакаться. Ты мне лучше поясни, твой отец - он чем-то болел?
- Почему болел? - недоумевал простодушный Бальдур, постоянно поподающийся на подколки вредного эмпира.
- А чего же тогда у него с каждым разом дети все хуже и хуже получались? - ржал Зорган, доводя до слез доверчивого орка.
Работы на кладбище и впрямь, оказалось невпроворот. Дракон добросовестно выкосил все сорняки, без лишних заморочек выжигая их своим огненным дыханием, а Лиззи успешно успокоила пару десятков бродяжных призраков, к тому времени - частично восстановив свой магический потенциал.
- Как-то вечерком гуляю я, значит, между могил, - рассказывала она Витке и Кайре, - и внезапно слышу за собой шаги... Оборачиваюсь, а это упырище здоровенный!
- А ты? - обмирала чувствительная Витка.
- А я - бежать! - небрежно дергала плечиком волшебница.
- Бежать? - хмурила брови отважная Кайра. - Фи...
- Ага, еле его догнала! - победоносно подбоченилась Лиззи. - Заклинанием долбанула и под камнем закопала!
Вот так мы и жили. Весело и насыщено. К тому же, выяснилось, что Бальдур ведет путевые заметки, и теперь мы наперебой засыпали его историями про эльфийские кланы, Хрустальную долину, Храм Розы, Красногорье, Эйсен, волшебницу Оссу и все прочее, навечно впечатавшееся в нашу память. Орк восхищенно ахал, охал, хватался за щеки и записывал наши истории, едва успевая пополнять запасы чернил, кои собственноручно изготавливал из сажи и буйно произраставшей на кладбище черники. При этом он громко божился, что однажды лично посетит все описанные нами места и прославится как величайший летописец нашего времени. И только Не знающий промаха стрелок не принимал участия в наших забавах. Работать на кладбище он не пожелал, а со стариком сторожем старался не встречаться, шарахаясь от него, словно от прокаженного. Большую часть свободного времени незрячий эльф тратил на изготовление стрел, беспрестанно бубня себе под нос что-то пугающе-мрачное: о грядущих смертях, испытаниях и потерях. Признаюсь, меня в дрожь бросало от его кликушества, поэтому я не очень внимательно прислушивалась к его речам, принимая их за бред сумасшедшего. И как оказалось впоследствии - зря, ибо слепой не приврал ни на йоту, а даже несколько смягчил надвигающиеся на нас беды, ибо на деле все оказалось намного старшнее и опаснее. Впрочем, тогда нам в это не верилось...
Так миновала целая неделя. А вечером последнего дня, Не знающий промаха стрелок отвел меня за сторожку и пасмурно сказал:
- Рогнеда, наше время истекло!
- В смысле? - не поняла я. - Ты о чем?
- Об истинной причине нашего прибытия на остров! - разозлился слепец. - Или ты о ней уже забыла? Или приплала сюда для того, чтобы вечно чистить дорожки на кладбище и мать-и-мачеху на могилках полоть?
- Не забыла! - обижено буркнула я. - Просто... но...
- Ясно, - красноречиво прищелкнул языком стрелок, - мирные денечьки усыпили твою бдительность, княжна. А ведь боги именно этого и добиваются, чтобы ты облегчила им задачу - взять тебя тепленькой, убить ничего не подозревающую девочку и напиться твоей силы... А ты сама им подставляешься, совершая глупость за глупостью! Ну вот зачем ты...
- Брось меня запугивать! - взбешенно рявкнула я, прерывая поток его угроз. - Я с детства запуганная. Говори четко - чего мне ждать?
- Послезавтра, - коротко бросил он и пошел прочь, каким-то неведомым мне способом безошибочно определяя нужное ему направление, - все начнется послезавтра!
- А ты откуда знаешь? - прокричала я ему вслед.
- Чувствую! - мрачно хохотнул слепец. - И я не ошибаюсь, уж поверь мне...
Следующий день прошел сумбурно. Мы словно ощущали витающую в воздухе угрозу, поэтому вели себя соответственно: все, что оказывалось у нас в руках - немедленно из них валилось, работа - не спорилась, а на грабли мы не то, что наступали - напрыгивали с размаху. Но поскольку в нашем мире не существует ничего бесконечного, нынешний день тоже начал клониться к вечеру, подчиняясь всеобщему закону бытия. Предельно вымотанная ожиданием неизбежного, я потихоньку сбежала от всех, и теперь сидела на окраине кладбища - удобно устроившись на обломке давно развалившегося надгробия, да пытаясь проанализировать собственные предчувствия, честно говоря - не обещающие мне ничего хорошего. Небо над моей головой постепенно затягивалось сумеречным крепом, цикады тихонько пиликали в кустах, а в соседнем болоте неторопливо распевались жабы - готовые начать очередную часть своего еженочного квакцерта. Там меня и нашел Зорган, подкравшийся к месту моей отсидки совершенно бесшумно, словно призрак.
Я вздрогнула от неожиданности, когда он приветливо положил руку мне на плечо, а затем невозмутимо уселся рядом, прижавшись боком. Чуть скосив глаза, я с восхищением рассматривала любимого так внимательно, словно увидела его в первый раз. Пресветлые боги, какой мужчина! Именно такой, какие мне нравятся... То есть, он высок - но не каланча, мускулист - но не чрезмерно, и не излучает во все стороны желание немедленно лишить девственности как можно больше девиц на выданье. А так же от души подраться с первым же встречным соперником, не отрываясь от ранее указанного занимательного занятия. Пожалуй. Зорган уступает красотой Таю и Вольдемару, но такая идет от него волна обаяния и расположения к себе, что я аж сомлела. Покачнулась и привалилась к виконту еще плотнее. Эмпир точно расшифровал мое нынешнее состояние, понимающе усмехнулся, и окутал нас своим плащом, отгораживая от всего окружающего мира. Я разнеженно сопела, уткнувшись ему в подмышку. Спрашивается, и за что мне досталось такое счастье? Может, это некоторая компенсация за невезучесть во всем остальном? Я мечтательно вздохнула. Нет, я не из тех, кого называют "слаба на передок", но какая же настоящая девушка пройдет просто так мимо красивого парня? Нет, кидаться на шею, конечно, не стоит, но сделать так, чтобы он сам за тобой побегал, да еще и считал это своей инициативой, это вполне в женских силах. И никакой волшбы в этом нет, хотя глупые мужики постоянно бормочут что-то про "женские чары". Ошибаются они, ибо не существует никаких "женских чар"! Нет, и не было их никогда, а есть умение правильно себя подать. Не умение, даже, а наука целая. И пожалуй, как в любой науке, имеются здесь свои отличники, а есть и неуспевающие. Я на звание отличницы не претендую, но успехи мои, прямо скажем, весьма недурны, хотя особо красотой и не блистаю - пухленькая, курносая, грудь такая, что кажется, будто бы я в детстве капусту не только не ела, но даже и не видала ни разу. Лицо от блужданий по морям, лесам да лугам - загорелое, обветренное, в конопушках, да я, ко всему прочему, еще и брюнетка. И, однако же, редкий мужик меня взглядом не проводит, в то время как наши дебелые грудастые красногорские девки, чтобы привлечь внимание какого заезжего купца, из кожи вон лезут, а ничего им не обламывается. Правда, я дома никогда на купцов-богатеев не засматривалась, ибо фигурка "лысинка, пузико и кошелечек", это отнюдь не то, что мне нравится в мужчинах.
На самом деле, даже и не знаю, что мне в них нравится. Вот меня пару раз спрашивали, какого бы я мужа хотела? Ну не дурацкий ли вопрос? Как любая нормальная женщина, я хочу, чтобы был он таков, дабы ощущать себя за ним как за каменной стеной. Потому что воля, это хорошо, конечно, но как порой завидуешь этим почтенным матерям семейств, у которых в голове всего только три главных жизненных столпа: храм, дети, кухня. Ведь они счастливы. Хотя, может быть, только притворяются... Да нет, вряд ли. Глянешь порой, как идет под ручку прожившая не один год пара пожилых людей, и прямо всей кожей чувствуешь, какое от них исходит спокойствие и умиротворение. И может порой приходит он домой пьяный, возможно и поколачивает временами, а, однако же, жмется она к нему под бочек, а он в это время горделиво оглядывает улицу, мол, смотрите, какую женщину я у вас у всех увел, и до глубокой старости готов перегрызть глотку тому, кто скажет, что его жена - не самая первая в мире раскрасавица...
- Я ведь все равно его сниму, рано или поздно! - виконт покрутил мое волшебное кольцо, пытаясь сдернуть с пальца, и все философские умозаключения разом покинули мою голову, улетучившись в никуда. - Клянусь!
- Палец мне не открути! - усмехнулась я. - О том ли сейчас думать пристало...
- А о чем еще? - брови эмпира удивленно поползли на лоб. - О лишениях, испытаниях, смерти? Так не ради них я на Ледницу приплыл, а ради тебя...
- Я полагала, ты преследовал личную выгоду... - я отстранилась и испытующе всмотрелась в его красивое лицо.
- Преследовал... раньше... - с раскаянием вздохнул Зорган, и его глаза печально затуманились. - А сейчас я очень жалею, что позволил тебе ввязаться в эту сомнительную авантюру, поверив в байки и пророчества. Лучше бы мы с тобой сбежали в красногорские леса, и счастливо жили в маленькой избушке...
- А как же власть, трон Эйсена, титул и богатства? - у меня даже рот округлился от изумления.
- Дурак я был, - самокритично покаялся виконт. - Гонялся за тем, что по сути своей есть прах, тщета и суета. Ибо не в деньгах счастье заключается, не в славе, и не во власти.
- А в чем же? - затаила дыхание я, надеясь услышать великую истину, вот-вот мне откроющуюся.
- Девчонка, - Зорган насмешливо-ласково щелкнул меня по носу, - какая же ты еще девчонка! Счастье нельзя найти, купить или выменять, ибо оно или есть внутри нас, или его нет вовсе... А ради своих прошлых заблуждений я совершенно не готов соваться в лапы к смерти... И ради спасения мира, кстати - тоже. Ведь миру, по большому счету нет до меня никакого дела!
- А если придется сделать это ради нашей любви? - спросила я, требовательно глядя на Зоргана.
- А-а-а, ну тогда да, я - согласен! - наполовину в шутку, наполовину всерьез кивнул виконт. - Ведь настоящий мужчина всегда добивается того, чего хочет женщина.
Больше мы не разговаривали. Сидели молча, взявшись за руки и глядя на звезды, одна за другой зажигающиеся на ночном небосводе. А еще немного позднее, услышали голос Тая, задушевно выводящий новую балладу, сложенную как-будто для нас, и про нас:
В мире нет мерила для любви,
Нет цены ни в жемчуге, ни в злате,
Коль клянешся в страсти на крови,
Речь не заведешь ты об оплате.
Если любишь, то со всей душой,
О любимом вечно думать станешь,
И неважно, если он плохой -
Важно, что его ты не оставишь.
В горести, а может и в беде,
О любимом ты забыть не сможешь,
Если с просьбой он придет к тебе,
Без сомненья - ты ему поможешь.
Без любви и жизнь нам не нужна,
Без нее все в мире нам не мило,
Только смерть стать истиной должна,
Сердцу - что разбилось и остыло.
Потому сказать хочу врагам:
Если нужно, в бой пойду - не струшу,
Без остатка за любовь отдам,
Тело, жизнь, судьбу и даже душу.
- Ты иди, ложись, а-то не выспишься! - предложила я после того, как песня закончилась. - А я еще тут посижу, подумаю...
- Одна, ночью, на кладбище? - почти ужаснулся Зорган.
- И чего в этом такого? - удивилась я. - Кладбище-то нам почти родным стало... - сама не знаю почему, но сейчас я испытывала острую потребность остаться в одиночестве, такую навязчивую, словно она была навязана мне кем-то извне. - Ступай...
- Хорошо! - согласился виконт, угадав, или вернее - интуитивно почувствовав мое необычное состояние. - Но если вдруг испугаешься, то кричи!...
- Зачем? - хмыкнула я, взглядом провожая его стройную фигуру, удаляющуюся по направлению к сараю и красиво выделяющуюся на фоне зеленоватых болотных огоньков. - Ведь покойников я не боюсь...
- Правильно, чего нас бояться? - неожиданно раздалось у меня за спиной...
Я охнула, порывисто оглянулась и шокированно свалилась с обломка надгробного памятника...
На моховой кочке сидела приземистая, полная старушка, по внешнему виду - мертвее некуда! Серая рыхлая кожа покрытая струпьями и отмечена следами разложения, ногти на руках - почернели, глаза - ввалились, а тело покойницы скрывает саван из самого дешевого полотна, испачканный землей и тиной. Зато на голове старушки красуется венок их повядших лютиков, придающий ей облику толику кокетливости.
- Здравствуйте! - довольно бодро выдала я, после того как справилась с изумлением, поднялась с дерна и взгромоздилась обратно, на свое прежнее место. - А вы, случайно, не заблудились?
- Не-а! - довольно невнятно прошамкала покойница, скованно двигая нижней челюстью, аккуратно подвязанной белым платком. - Я дома, почуяла свою и вышла поговорить...
- Меня? - оторопела я. - Я для вас - своя?
- Ага! - согласно кивнула старуха. - У тебя тоже есть охранитель! - и черный палец мертвячки многозначительно поднялся до уровя моей груди.
- Ну-у-у... - растерянно протянула я, но тут же вспомнила о кукле Злючке, прижившейся у меня за пазухой и вовремя захлопнула рот. - Ну, да!
- То-то же! - довольно констатировала старуха. - Ты скоро к реке пойдешь, найди в ней мою дочку, привет ей передай.
- Найти в реке? - осторожно уточнила я, не веря собственным ушам.
- Точно! - хмыкнула старуха. - Невест у нас много, зато река - одна...
- Хм... - задумалась я, абсолютно ничего не понимая. Если оная невеста проживает в реке, то она либо русалка, либо утопленница, что ничуть не лучше. Получается, одна мертвячка просит меня передать привет другой мервячке? Ну и дела!
- Обещаешь? - между тем не отставала покойница.
- Обещаю! - покорно кивнула я, ибо мне не оставалось ничего иного. Меня с детства приучили: стариков нужно уважать, а о мертвых нельзя говорить ничего плохого. И раз уж мне повстречалась старая покойница, то ничего не попишешь - придется исполнять ее указание, каким бы нелепым оно ни казалось...
- А теперь спать ложись, ибо утро вечера мудренее, - напутствовала меня старуха, а я послушно поднялась и поплелась в сарай, весьма уставшая от обильных впечатлений сегодняшнего дня.
Я даже ни разу не оглянулась, а потому не увидела, как покойница довольно рассмеялась, проворно вскочила, обернулась вокруг своей оси и превратилась в статную женщину, облаченную в черный, расшитый серебром плащ...