Песок пересыпался с неумолкающим, сухим шорохом, беспрестанно скребя по кожаному боку повозки. Этот монотонный звук постепенно сводил Ардена с ума, ввергая в тихое, бессильное бешенство, увы - не способное вылиться во что-либо более действенное. Юноша лежал на полу просторной, тщательно затемненной кибитки, излюбленного средства передвижения всех лайил, совершенно не переносящих открытого дневного света. Ночью его охранницы выбирались из-под спасительного полога - изготовленного из отлично выдубленной кожи и, взнуздав двух крепких вороных жеребцов, упоенно скакали по пустыне - оглашая гортанными криками ее безлюдные, равнодушные барханы. Высоко запрокинув свои узкие подбородки и жадно дергая заметно выступающими кадыками - твари пили кровь, залитую в небольшие, сшитые из телячьих кишок бурдюки - надежно запечатанные магией, надолго сохраняющей их любимый напиток безупречно свежим и теплым. Но утром, с восходом солнца, они торопливо укладывались по обе стороны от пленника, по-кошачьи сворачивались в клубки и засыпали глубоким сном, более похожим на затяжной обморок. Обе воительницы-лайил вызывали у Ардена лишь отвращение и неприязнь, не взирая на то, что он по достоинству оценил короткие, слегка изогнутые сабли-кастане, привешенные к поясам тварей. Он так же имел возможность понаблюдать за тем, как ловко управляется первая жрица со своим экзотическим клинком, с одного взмаха срубив голову здоровенному, отчаянно мекающему барану. Его завяленным на костре мясом и кормили Ардена на протяжении всего однообразного, ввергающего в ступор путешествия, затянувшегося так надолго - что юноша уже потерял счет дням, прошедшим с момента его пленения. А дни и правда - неотличимо походили друг на друга, размеренно пересыпаясь словно песок пустыни, ибо все доступное ему разнообразие заключалось лишь в том, что иногда ему давали пригоршню янтарно-желтого, сладкого будто мед винограда или ломоть испеченной на углях лепешки, чья душистая мякоть всегда оказывалась изрядно сдобренной кусочками примешанного к тесту сала и продолговатыми семечками тмина. Немудреными кухонными заботами ведал четвертый участник их небольшого отряда - дюжий смуглокожий парень, обладатель низенького выпуклого лба - уродливо нависающего над маленькими, глубоко посаженными глазками и сломанного, плебейски приплюснутого носа, с вывернутыми наружу ноздрями. Первые несколько дней Арденн не оставлял попыток разговорить этого человека, которого обе лайил называли непривычным для слуха юноши именем Гамаль. Но однако, он вскоре отказался от идеи склонить на свою сторону их вечно нахмуренного возницу, днем - занимавшего место на козлах повозки, а ночью - спавшего между ее колес, подстелив под себя обрывок кошмы. А все потому, что в какой-то из вечеров, одна из лайил - иронично следящая за напропалую острящим Арденом, вдруг не вытерпела и сделала повелительный жест хлыстом - приказывая Гамалю открыть рот. Юноша заинтересованно заглянув в разверзшееся перед ним зловонное отверстие, и кроме гнилых зубов обнаружил там кривой обрубок обрезанного почти под корень языка - видимо, грубо зарубцевавшийся уже много лет назад. Итак, Ардену сразу стала понятна причина постоянного молчания Гамаля, даже на самые пикантные шутки отвечающего только неразборчивым хмыканьем и безучастным пожиманием громоздких будто мельничные жернова плеч. Арденн понял, он всецело находится во власти своих тюремщиков - двух не знающих пощады тварей и туповатого немого здоровяка, беззаветно преданного богине Банрах. Очевидно, змееликая не имела неосторожной привычки раскрывать свои тайны кому попало, и отнюдь не собиралась выпускать из своих цепких пальцев столь завидную жертву, коей и являлся сам Арден. Участь его была предрешена, и надежды на спасение не осталось. Юноша впал в ленивое, безразличное оцепенение, послушно глотая подносимую к его рту пищу и воду, а большую часть суток проводил во сне, оставаясь связанным по рукам и ногам, да к тому же - уложенным на ковер, расстеленный на полу кибитки. Он знал - его везут в отдаленный храм богини, расположенный в самом сердце Пустоши, но ничего не мог с этим поделать и не имел возможности сбежать. Он спал и копил силы, изредка мысленно возвращаясь в день Церемонии выбора учеников и вспоминая обещание Йоны, ныне - все больше кажущееся ему всего лишь невинным обманом и жестом сострадания, призванным смягчить отчаяние обреченного на смерть юноши. На протяжении многих лет Арден увлеченно следил за тем, как растет и изменяется эта удивительная девочка - превращаясь в прекрасную девушку, маленькую и тоненькую как тростинка. Казалось - сожми ее покрепче, двумя пальцами, и она тут же согнется или сломается, уступив напору грубой силы... Но, к огромному изумлению Ардена, с Йоной не происходило ничего подобного. Мужественно снося все обиды и насмешки, она умудрялась в любой ситуации сохранять чувство собственного достоинства и настолько разительно отличалась от прочих приютских девчонок, что юноша только диву давался, испытывая странную, непонятную робость от ее мимолетного взгляда, слова или просто присутствия. О да, остальные монастырские воспитанницы (конечно только те, которые чем-то привлекли внимание Ардена), оказывались совершенно бессильны перед его обаянием и самоуверенностью, послушно опрокидываясь на спину - стоило лишь ему этого пожелать. Но Йона была не такой... Арденн безмерно восхищался ее чудными глазами, точеной фигурной - уже начавшей соблазнительно округляться, добрым нравом, уживчивым характером и живым, острым умом. Очутившись рядом с девочкой, он непременно сердился на самого себя - осознавая: желание защищать и беречь это волшебное создание захлестывая его с головой, лишая воли и здравомыслия. Нередко, спрятавшись за колонной, он восторженно следил за проходящей мимо Йоной, а затем - опустившись на колени, страстно целовал следы ее крохотных ступней - отпечатавшиеся на пыльном полу монастырских коридоров... И теперь, трясясь в шаткой кибитке, он более всего скучал из-за ее отсутствия, а еще - отчаянно переживал, гадая о том, какая судьба постигла ту девушку, которая так и не дождалась слов его любви, возможно - даже не догадываясь об испытываемых им чувствах. Подменяя нежность - грубостью, а ласку - оскорблениями, Арден наказывал себя за нерешительность, изнемогая под грузом своей тайной любви. А что тут поделаешь, если в оном противоречии и состоит сущность человеческого мышления: женщины часто произносят всяческие глупости, тогда как мужчины - совершают их еще чаще.
Огонь прожорливо истреблял сухие ветки колючего кустарника, собранные Гамалем. Арден сосредоточенно всматривался в танцующие язычки пламени, напоминающие ему кроваво-красные глаза его охранниц. Первая лайил, затаившая на него злобу за полученный в обители удар, уже проснулась, легко спрыгнула с бортика кибитки и тоже подсела к костру.
- Наслаждаешься? - в ее мяукающем голосе слышались издевательские нотки. - Что ж, я не против, успевай - пользуйся последними мгновениями своей относительной свободы, ибо завтра к вечеру мы прибудем в Храм песка, после чего ты уже никогда более не увидишь это небо, звезды и траву...
Арден вздрогнул всем телом и непонимающе уставился на воительницу:
- Почему не увижу?
- Перестань запугивать мальчишку, Каадсур! - посоветовала вторая лайил, выбираясь из кибитки и сочувственно косясь на юношу. - Он итак уже выглядит излишне вялым и заторможенным, а повелительница желает получить своего нового жениха свежим, бодрым и готовым к исполнению супружеских обязанностей.
- Ну еще бы не желать! - похотливо осклабилась тварь, носящая имя Каадсур. - Признайся честно, Веершир, ты бы и сама не отказалась от столь аппетитной плоти и молодой крови, струящейся в его венах!
- Возможно! - сухо ответила Веершир. - Но подобные мечты лишены смысла, ведь Арден предназначается для нашей богини...
- Заклинаю вас, - судорожно выдохнул Арден, пытаясь совладать с тошнотой, подкатившей к его горлу, - объясните, что именно вы имеете в виду?
- А ты разве не понял? - мурлыкнула пребывающая в веселом настроении Каадсур, рукоятью сабли приподнимая его склоненный на грудь подбородок. - Ты - сладкий! - она с вожделением облизнулась. - Ты обречен служить нашей госпоже, и уж быть уверен - она знает толк в плотских утехах с красивыми молодыми мужчинами! - ее черный коготь медленно скользнул по щеке юноши, спускаясь все дальше и дальше, пока не замер ниже пояса штанов Ардена, насмешливо надавив на самую чувствительную часть его тела. - Признайся, вкусненький, что перепортил немало приютских девчонок и уж точно сумеешь доставить удовольствие нашей госпоже...
Арден безуспешно задергался, пытаясь освободиться от неприятного прикосновения, но обвивающие его путы держали крепко, не позволяя даже отклониться. Лайил запрокинула свою зубастую морду и глумливо расхохоталась:
- Раз в несколько лет богиня избирает себе очередного жениха, обычно - самого красивого и сильного мужчину из расы людей. Супруг богини дарит ей свои ласки и кровь, до той самой поры, пока..., - она замолчала, наслаждаясь затравленным видом Ардена, - пока она не опустошит его досуха!
- Досуха? - недоуменно переспросил изрядно напуганный, уже не способный связно мыслить юноша. - Как это?
- А вот так, дурень! - обутая в высокий сапог нога Каадсур с размаху опустилась на пробегающего подле костра жука. Послышался негромкий треск... Лайил снова подняла ступню и насмешливо продемонстрировала юноше мокрые желтые ошметки - пятном расплывшиеся по подошве ее сапога. - Ясно!?
Вместо ответа Арденн судорожно сглотнул, отказываясь верить в столь очевидное объяснение.
- Но почему женихом богини должен стать именно я? Я не хочу, я буду сопротивляться...
- Как, ты намереваешься выступит против воли богини? - непритворно удивилась Веершир, не веря собственным ушам. - Я не ослышалась, ты осмелишься противостоять ее решению?
- Глупец! - убежденно заявила Каадсур, кинжалом счищая со своего сапога остатки раздавленного ею жука и бросая их в костер. Над огнем поднялся гадкий, едкий запах. Гамаль пошевелил носом и флегматично отодвинулся, не осмелившись выразить ни малейшего неудовольствия.
- Бесполезно! - резонно подвела итог мудрая Веершир, с состраданием взирая на юношу. - Такова твоя судьба...
- Мне обещали помощь! - дерзко выкрикнул Арденн, с вызовом глядя на лайил.
- Кто, неужели бог Шарро? - недоверчиво спросила та, небрежно отмахнувшись от его слов, так словно услышала некое совершенно беспочвенное, да к тому же еще и наивное, детское хвастовство. - Учти, он нынче стал совсем слаб, поэтому не рекомендую тебе излишне на него полагаться...
- Девушка, - гордо пояснил Арден, - одна умная и сметливая девушка!
- Ага, - Каадсур иронично сплюнула в костер, наглядно выражая свое отношение к словам Ардена, - девка, значит! И ты, дурак, поверил какой-то обычной человеческой девке? - она грубо расхохоталась. - Идиот! Можно подумать ты не знал, что ваши тупые самки только и умеют - как ноги раздвигать!
Арден гневно скрипнул зубами, совершенно не воспринимая эту низменную характеристику, примененную к Йоне. И нечто неведомое, скрытое в самой глубине его мечущейся в поисках выхода души подсказало - верь в нее, ибо она не такая и способна на многое!..
Каадсур продолжала хохотать во все горло, Гамаль отстраненно жарил лепешки и даже обычно спокойная, удивительно невозмутимая Веершир осуждающе покачала головой, на сей раз совершенно не разделяя ложных иллюзий своего пленника. Но ни один из них не знал о том, что весь этот устрашающий разговор стал достоянием еще неких условных ушей, ибо Голос пустоши - неотступно сопровождающий кибитку лайил, конечно же не имел фактических органов слуха - хотя видел, слышал и знал обо всем, происходящем в Лаганахаре. А теперь Голос насмешливо взвихрил желтый песок пустыни и одобрительно засвистел, намекая: чем сильнее мы пытаемся избежать чего-то предсказанного, тем быстрее оно сбывается...
Мысленно, я уже настроилась на различные каверзные ловушки, непременно должные поджидать нас в заброшенном эльфийском подземелье и поэтому была безмерно удивлена, в противовес своим мрачным предчувствиям очутившись в высоком, сводчатом туннеле, чистом и опрятном куда поболее, чем некоторые, загаженные всевозможными отбросами улицы Блентайра. Пес, видимо - ведомый своим собачьим чутьем, уверенно бежал в авангарде, весело помахивая пушистым хвостом. Он его недавней слабости не осталось и следа. Я недоуменно пожала плечами и заторопилась следом за своим новоприобретенным другом, решив всецело положиться на его инстинкт. Через несколько мгновений мы подошли к площадке, имеющей форму развилки - от которой отходили сразу три коридора. Над каждым проходом висела небольшая табличка с начертанными по-эльфийски указаниями. Я уже смирилась с тем необъяснимым фактом, что почему-то вдруг начала разбираться в прежде абсолютно незнакомом мне языке, поэтому не заморачивалась на лишних самокопаниях, а просто прочитала короткие и идеально красноречивые инструкции:
- Выход к Алларике, - гласила табличка над крайним правым коридором. - Серая долина, - над левым, - Переулок кинжалов, - над средним. Я растеряно потеребила отделку капюшона, по-прежнему покрывающего мою голову. - Вот Тьма! - сердито хмыкнула я, поочередно переводя исполненный сомнения взгляд с прохода на проход. - Откуда же я знаю, куда нужно идти дальше? - соблазн выбрать правый коридор и покинуть город был очень велик, тем более что я никогда не слышала этого странного названия - Серая долина, а неприятное словосочетание - Переулок кинжалов, внушало мне вполне понятные опасения. - Мне приказали искать первое испытание, а отнюдь не неприятности на свои ягодицы, любопытный нос и прочие жизненно-важные органы... Ты, случайно, не в курсе - какой путь нам следует выбрать? - я перевела глаза на пса, постаравшись придать им жалобно-вопрошающее выражение, но при том весьма мало уповая на то, что собака хоть сколько-нибудь разбирается в столь важных для меня вопросах. Но, к моему бесконечному удивлению, собаченция басовито гавкнула и без колебания потрусила в сторону среднего прохода. А я так и продолжала стоять на месте, не испытывая ни малейшего желания снова углубляться в замысловатые, чуждые для меня переплетения городских улиц. Тогда пес опять ухватил меня за рукав и настойчиво потянул за собой...
- Э-э-э, мы так не договаривались, - возмутилась я, упираясь и отбрыкиваясь. Каблуки моих сапог глубоко пропахали песок, устилающий пол туннеля, а рукав камзола угрожающе затрещал. - Возможно, в благодарность за спасение твоей жизни ты вознамерился довести меня до своей самой излюбленной помойки, но я, знаешь ли, все-таки предпочитаю отправиться за пределы городских стен...
Не разжимая плотно стиснутых клыков, пес протестующе зарычал, красноречиво демонстрируя свое неодобрительно отношение к моим планам на будущее. Я задумчиво прикусила изнутри левую щеку, понимая, что изрядно проигрываю своему спутнику как в силе аргументов, так и по форме их применения. - Ну ладно, - нехотя согласилась я, - придется мне стать смелой, раз уж взападлу быть трусливой! - тут пес согласно мотнул головой, чуть не повалив меня на пол. Я осторожно погладила его по уху, выказывая добровольность своих последующих действий, после чего собака сразу же отпустила мой многострадальный рукав и размеренно затрусила рядом. "Уж слишком он умный, почти как человек! - мельком подумала я, положив ладонь на холку пса и меланхолично шагая рядом. - У меня создается впечатление, будто эта собака нарочно ведет мен в нужную ей сторону..." Впрочем, сия здравая мысль тут же испарилась из моей головы, потому как впереди я неожиданно увидела нечто уж совсем невероятное...
Странно, но спустившись в пресловутый подземный ход, мы вовсе не угодили в какую-то непроницаемую темноту, а попали во вполне прилично освещенное место, залитое приглушенным сиянием, испускаемым крупными голубоватыми кристаллами, неравномерно вкрапленными в стены туннеля. И вот сейчас, прищурив глаза и стараясь приспособиться к сему скудному освещению, я потрясенно рассматривала густую, толстую паутину - затянувшую каменный коридор. Каждая нить этого чудовищного кружева превосходила по толщине мой палец, и не трудно было предположить - какими гигантскими размерами должен обладать паук, сумевший сплести столь колоссальную паутину. Я затравленно ойкнула и сделала шаг назад.
- Я же тебе говорила, - сдавленно прошипела я, предпочитая не создавать излишнего шума, - нужно идти по правому проходу...
Пес виновато заскулил, поджимая хвост. Я беззвучно развернулась на каблуках, собираясь вернуться обратно к развилке но, с паникой обнаружила - проход исчез, а за моей спиной располагается абсолютно гладкая, монолитная каменная стена.
"Тьма забери этот Купол, вместе с его секретами! - импульсивно пожелала я, недоверчиво ощупывая камень и убеждаясь в его стопроцентной реальности. - Здесь двери и проходы закрываются сами собой, без предупреждений и извинений..." - но я не успела закончить свои запоздалые разглагольствования, потому что пес вдруг вздрогнул всем телом, истерично взвыл и прижался к моему боку. Покачнувшись от его толчка, я случайно подняла голову и тут же заголосила в унисон собаке, потому что обнаружила над своей головой огромного паука, лапами прицепившегося к шероховатому своду туннеля и разглядывающего меня с явным гастрономическим интересом. Не теряя времени на размышления, я вихрем дунула вперед по коридору - устремляясь точнехонько в поджидающую меня паутину...
Нет, я всеже оказалась права - каждый подземный ход непременно таит в себе нечто опасное! Я на бегу корила себя за доверчивость, клянясь: если выживу сегодня - то уже никогда, ни за что и ни с кем не полезу ни в какие подвалы, Тьма их забери! Пес не отставал ни на шаг, почти наступая на пятки и жарко дыша мне в спину. Перед самой паутиной я чуть притормозила, успев прочитать, но почти не осознав фразу - написанную на стене, над переплетением белых, липких нитей:
Как нити - спутаны пути,
Сумей одну из них найти,
Твой выбор - судеб круговерть,
Кому-то жизнь, кому-то смерть.
"Всеблагой бог Шарро, помоги!" - подсознательно взмолилась я, понимая - я могу выбрать только одну нить паутины и порвать ее - пробивая себе выход на свободу. И если мой выбор окажется правильным - то я останусь жива, а если нет - то стану пищей для паука, чьи огромные жвала уже щелкают у меня за плечом... Положившись на волю провидения, я зажмурила глаза и вытянув перед собой руки - последним отчаянным усилием рванулась в центр паутины, чувствуя омерзительное прикосновение липких тенет - обволакивающих все мое тело. Видимо, эта паутина висела тут уже далеко не первый год, потому что ее белесое полотнище несло на себе кучу всякого мусора: чьи-то начисто обглоданные кости, ржавый кинжал, обрывки золотисто-алой ткани, пух, перья и лишь Тьма знает что еще. Наверное, я стала отнюдь не первым и уж определенно не последним живым существом, пытающимся прорваться через этот занавес смерти, ноя суд по виду паутины - мне всеже повезло значительно больше, чем многим из тех, кто проходил через нее до меня. Нить, случайно попавшая мне под руку - растянулась и лопнула с разочарованным треском, оставляя в моей ладони коричневый пергаментный обрывок - до сего момента висевший в паутине. Я рыбкой проскользнула в образовавшееся отверстие, и быстрее ветра помчалась дальше, провожаемая злобным бурчанием неповоротливого, оставшегося без пиши паука. Пес преданно последовал за мной, успев приподнять заднюю лапу и наградить поруганную ловушку презрительной струйкой некоей не очень-то ароматной жидкости.
Несколько мгновений спустя я заметила неровный круг желтоватого внешнего света, спасительно замаячившего впереди нас. Я остановилась, ладонями отряхнула запылившуюся одежду - стараясь придать себе опрятный вид, и внимательно всмотрелась в свою негаданную добычу. Ею оказался неровно оборванный кусок пергаментного свитка, темный и помятый, уляпанный несколькими подозрительно смахивающими на кровь пятнами. Я недоуменно повертела его в пальцах, размышляя - не выбросить ли, но потом все-таки передумала и сунула в карман, решив отложить разгадку этого очередного ребуса (буквально свалившегося мне на голову, словно снег - зимой), до других, более спокойных времен. А вскоре выяснилось, что струящийся в подземный ход свет попадает туда через обычную канализационную решетку, старую и никак не закрепленную - да в добавку к тому еще и предусмотрительно расположенную на задворках какого-то обветшалого, никому не нужного домишки. Я легко сдвинула сию проржавевшую конструкцию, выполненную из нескольких железных прутьев, кое-как подтянулась - уцепившись за опорные скобы и натужно напрягая свои хилые бицепсы, но вылезла таки из подвала. Пес выпрыгнул из туннеля намного резвее меня и радостно облизал мое вспотевшее лицо. Я настороженно выпрямилась, но к счастью мои опасения не оправдались - хибара пустовала, зияя выбитыми окнами и жалобно хлопая раскачивающейся на ветру, полуоторванной дверью. Все вокруг: стены домов, погнутые трубы водостоков, выщербленный деревянный настил - заменяющий мостовую, развешенное на веревках тряпье, выглядело донельзя нищенским и убогим. Сам воздух здесь буквально пах бедностью, продажностью и опасностью, вызывая подспудное желание поскорее убраться из сих негостеприимных мест. Судя по всему, я попала именно туда, куда и намеревалась попасть с подачи белого пса и неисправимой выдумщицы судьбы - в Переулок кинжалов...
Ночь закончилась. По небу расплывались неровные световые блики, порожденные скупыми солнечными лучами - с трудом пробивающимися сквозь рыхлые облака грязно-серого цвета. Да уж, ну и погодка сегодня - просто на загляденье! Но, рассуждая по справедливости, требовалось признать - на идеально сочетается с моим отвратительным настроением и самочувствием. На душе было пасмурно, точно так же как и в небе у меня над головой. Облака выглядели весьма обнадеживающими, но я подозревала - нам нечего даже и надеяться, будто эти ноздреватые комки сырой ваты прольются вдруг благодатной дождевой водой - нет, этого мы не дождемся... Я сердито шмыгнула и утерла нос кулаком. М-да, все-таки правду говорил Брат Флавиан, утверждая: наш мир окрашен в предсмертный, последний доступный ему тон - в серый. Серым стало все: небо, земля, жидкие куртинки травы, дома и... А люди, они тоже стали серыми? Я с сомнением покрутила головой, взглядом выискивая кого-нибудь живого. Но конечно же - не увидела никого, кроме белого пса - потерянно жмущегося к моим коленям. Похоже, ему тоже не очень-то нравился этот треклятый Переулок кинжалов... Интересно, почему собака так стремилась в него попасть? Я потратила несколько драгоценных мгновений, сосредоточенно размышляя над оным нелегким вопросом, но так и не пришла ни к какому выводу. Очевидно, пес знал об этих местах куда побольше моего, нечто этакое, специфическое - остающееся пока совершенно недоступным моему разуму. А для того, чтобы прояснить сложившуюся ситуацию требовалось сделать сущую мелочь - выбраться из-за развалин заброшенной халупы и выйти в переулок. Я набрала полную грудь воздуха, мысленно приказав себе не дрейфить, поправила немного сбившийся капюшон - прикрывая свои эльфийские уши и волосы, а затем вальяжной походкой направилась вниз по улице, старясь выглядеть самоуверенной и беззаботной. Я миновала первый дом, потом второй, благоразумно обогнула кучкующихся на углу мужчин - не взирая на свой воинственный вид, не обративших на меня ни какого внимания, и позволила себе расслабиться, решив - все нормально, мне ни грозят никакие неприятности. Но, как это выяснилось на мгновение позже, радовалась я рано...
Меня пошатывало от слабости, голода и жажды. Глаза застилал туман, я постоянно спотыкалась, а в желудке словно поселился колючий, живой клубок боли, сотканный из огня и жутких, тягучих ощущений. Именно про такие и говорят - "сосет под ложечкой" Проходя мимо лотка уличной торговки, я незаметно стянула первый же съестной товар, случайно подвернувшееся мне под руку - здоровенную черную редьку, кривую, будто ноги икры Брата Настоятеля и твердую, как моя вера в бога Шарро. Торопливо завернув в ближайший дворик, я взглядом поискала какой-нибудь резервуар с водой но, не обнаружив ничего похожего на бочку или лохань, обреченно махнула рукой и прожорливо вгрызлась в немытый, жутко грязный корнеплод. Редька оказалась безумно жесткой и невыносимо горькой... Я едва сумела проглотить пару кусков ее совершенно несъедобной сердцевины, как меня бурно вывернуло прямо в растущий поблизости чертополох. Я вытерла рот рукавом и еще немного постояла, покачиваясь и мечтая лишь об одном - как бы избавиться от этого гадкого вкуса, буквально впитавшегося в мои десны, и вызывающего у меня обильное слезотечение. Пес сочувственно поскуливал, улегшись чуть поодаль и не сводя с меня своих проницательных, черных глаз.
"Что ему нужно? - я в очередной раз задалась этим вполне очевидным вопросом, озадаченная столь пристальным вниманием умного животного. - Он ведет себя очень странно и как-то не по-собачьи!" - и действительно, поведение пса не имело ничего общего с важными манерами монастырского сторожевого волкодава Туки, или с заискивающим подхалимажем нашей дворовой шавки Бубы. Однако, даже ломая голову над необычным поведением собаки - я все равно не могла отсиживаться здесь вечно, а поэтому мне пришлось снова выйти в переулок, автоматически сжимая в руке немного погрызенную редьку.
Если бы у меня имелась возможность хоть немного пожить в Блентайре то, скорее всего - я бы точно не отказалась от предложения отдать пару лет своей жизни, лишь бы только поскорее выбраться из оного злачного места. Переулок кинжалов, пусть и получивший свое устрашающее прозвище в некие незапамятные времена, старательно оправдывал его и по сей день. Далеко не всем путникам удавалось бестрепетно пройти по этой грязной улочке от начала до ее конца, сохранив ровный шаг и с высоко поднятой головой. Многие начинали бежать без оглядки уже на середине, а наиболее осмотрительные возвращались и благоразумно шли другой дорогой. Но увы, я впервые бродила по городу, ища сама не зная что, и поэтому ничего не знала о той своеобразной, отнюдь не хорошей репутации, которой обладал выбранный мною путь.
Конечно, меня немало удивило почти полное отсутствие людей, но время стояло еще раннее, такое - когда многие зажиточные горожане еще не проснулись, а те, кто победнее, уж трудились в поте лица - и им было не до прогулок. Но не трудно представить, какой огромный шок я испытала - увидев богато наряженного юношу, внезапно вывернувшего из темной, ничем не примечательной подворотни. Голову красавчика венчала шапка золотистых, тщательно уложенный кудрей, а его одежду явно сшили на заказ, причем - у отличного портного. Я оторопело застыла на месте - с отвисшей челюстью и выпученными глазами шокировано рассматривая этакое несусветное чудо, резко диссонирующее с убогостью сего задрипанного переулка, служившего прибежищем различному подозрительному сброду. Юноша польщено улыбнулся - наслаждаясь произведенным им эффектом, и вместе с тем, ответно - брезгливо рассматривая мое бледное, усталое лицо и неряшливо измазанный желчью камзол.
"Что понадобилось этому красавчику в Переулке кинжалов? - пыталась понять я, пребывая в весьма плачевном состоянии, заключающемся в неспособности сконцентрироваться и рассуждать логично. - Ему здесь не место..."
- Тебя зовут Йоханой?! - то ли спрашивая, то ли утверждая, тягуче произнес юноша, сладко присюсюкивая и манерничая. - А знаешь, ты выглядишь еще непрезентабельнее, чем мне тебя описывали...
Я гневно засопела и без того заложенным носом, похоже - не выдержавшим удара об пол Купели и ночного холода.
- А не пойти ли тебе во Тьму? Кому какое дело до того, как я выгляжу?
- Фу! - юноша кисло ухмыльнулся, старательно изображая огромное моральное и физическое превосходство надо мной. - Ну и манеры же у тебя, подруга. Подозреваю, мастеру Леонидасу придется немало потрудиться - обучая тебя изящному поведению и...
- Кому, кому потрудиться? - потрясенно перебила я, ощущая, как мое насмерть перепуганное сердце гулко бухнуло и провалилось куда-то в пятки. - Подобные слащавые имена возможны лишь в...
- Точно, в квартале Гильдии Порхающих, ты не ошиблась! - юноша злорадно хихикнул. - Поздравляю, ты прибыла домой, сестра!
Я обреченно застонала, осознав, что попала в очередную ловушку. Но сдаваться без боя я не собиралась!
- Как вы узнали, где именно меня следует искать? - спросила я, горя желаем выпытать у своего собеседника имя поганого предателя.
- О, - высокомерно хмыкнул красавец, - ты настолько глупа, подруга, что нам не составило особого труда подослать некоего умного человека, сумевшего втереться к тебе в доверие. К тому же, нам помогли чародеи. А как же иначе, ведь мы всегда делимся с ними частью нашего дохода... Запомни, в этом мире продается и покупается все: услуги, обман, предательство!
"Подослать? - отупевший от голода мозг метался, словно попавшая в западню мышка, тщетно перебирая всех немногих моих знакомых. - Меня предал тот - кому я доверяла? Кто же это может быть: Брат Флавиан, Иоганн, Милн, Джайлз!" - самым горьким потрясением стало осознание того, что я оказалась обманутой столь подло именно в тот миг, когда едва начала доверять людям...
- Кто он, говори, или выцарапаю тебе глаза? - хрипло рыкнула я, испугав красавца. Юноша побледнел как полотно и слегка приоткрыл свои пухлые, щедро накрашенные губы, видимо, собираясь удовлетворить мое любопытство:
- Он...
- Розариан, молчи! - требовательный, гневный окрик прилетел с другой стороны переулка, уподобившись наказующему удару бича. Юноша испуганно сгорбился и поспешно захлопнул рот.
Я оглянулась. В нескольких шагах от меня стояли сьерра Каталина собственной персоной и тот самый представитель ее Гильдии, который участвовал давеча в Церемонии выбора учеников и увел с собой Элали. Дама попечительница довольно потерла ладони и расплылась в обманчиво-приветливой улыбке.
- Ну, вот мы и встретились снова, моя милая девочка! Теперь ты непременно отправишься с нами и станешь наложницей князя!
Я затравленно вздрогнула всем телом. Ловушка захлопнулась...
Ошибаются все, да вот только одни делают это часто, а другие - постоянно. Боюсь, я принадлежу именно ко второй, хронически невезучей категории дураков...
Красавец Розариан обидно заржал, сразу утрачивая добрую половину своей привлекательности.
- Не гогочи, - насмешливо посоветовала я, - ибо когда ты смеешься, то твой нос безобразно заостряется, а два передних зуба выступают вперед, делая тебя похожим на крысу!
- Что? - юноша немедленно подавился хохотом и угрожающе сжал кулаки. - Дрянь, ты еще и огрызаешься? - он не верил собственным ушам. - Да как ты смеешь?
- Как это мило! - сьерра Каталина патетично всплеснула своими полными, увешанными серебряными браслетами запястьями. Чеканные кольца мелодично зазвенели. - Полюбуйся, Леонидас, она ведет себя словно загнанная в угол кошка...Ты умница, дорогая, ибо мужчины обожают усмирять непокорных красавиц! Строптивые девушки стоят намного дороже, потому что они пробуждает в мужчинах страсть...
- Что? - в свою очередь завопила я. - Да как вы смеете торговать мною, словно я не человек, а всего лишь бездушный рыночный товар? - я нисколько не разбираюсь в реакции мужчин, но во мне неосторожные слова этой алчной сводни точно разбудили шквал неуправляемой страсти. - Я с вами не пойду и не желаю видеть никакого князя!
- А твоего согласия никто и не спрашивает, радость моя! - воркующее пропела сьерра Каталина, крадущимися шажками подступая ко мне, и плотоядно шевеля жадно растопыренными пальцами. - Успокойся и смирись! Не станешь же ты с нами драться?..
- Драться? - растеряно переспросила я, только сейчас вспоминая о зажатой в руке редьке. - Драться! А-а-а...
Кто сказал, будто единственным овощем, способным вызывать у человека слезы, является лук? А вы когда-нибудь увесистой редькой по репе получали?..
Обкусанный мною корнеплод смачно обрушился точно на темечко достопочтенной сьерры Каталины. Раздалось оглушительное кряканье. Сводня закатила глаза под лоб и плавно осела в серую уличную пыль, а я расстроено стояла над ней, разглядывая тощий хвостик - оставшийся от разломившейся редьки.
- Мастер Леонидас, ну сделайте же что-нибудь с этой бешеной девчонкой! - истошно запричитал красавец Розариан, на всякий случай - отпрыгивая подальше от меня. - Вы только посмотрите, что сотворила эта дикая тварь с нашей любимой сьеррой Каталиной...
- Не голоси, мальчик! - брезгливо поморщился Порхающий. - Сейчас мы ее утихомирим. Эй, охрана, - он начальственно повысил голос, - все сюда, быстро! Повелеваю схватить девчонку и препроводить ее ко мне домой!
Повинуясь его приказу, из соседнего двора тут же выскочила пара вооруженных до зубов мужчин, а еще трое картинно нарисовались на противоположной стороне улицы. Я отчаянно вскрикнула, понимая - мой путь к отступлению отрезан окончательно, отбросила ставший бесполезным обломок редьки и умоляюще обхватила шею белого пса, до сего момента безучастно сидевшего у дощатого бордюра пешеходной части тротуара.
- Друг, помоги мне! - но пес лишь виновато отвернул морду и малодушно отвел глаза, видимо - не желая впутываться в мои проблемы.
- Помогите мне люди! - взывала я, но никто не отозвался.
- Помоги мне, бог Шарро! - обреченно прорыдала я, мысленно прощаясь со свободой, счастьем и едва обретенной мечтой.
- Тише, девочка, все будет хорошо! - внезапно над моим ухом прозвучал ласковый мужской голос и высокая, закутанная в черный плащ фигура стремительно материализовалась у меня за плечом. Затянутой в перчатку рукой незнакомец нежно погладил меня по голове, а затем решительно задвинул к себе за спину.
"Откуда он взялся? - недоумевала я, с облегчением утыкаясь носом в складки его плаща, полностью закрывшему мне весь обзор. - Не с неба же спустился, в самом-то деле?"
- Ну как, уважаемые сьерры, - насмешливо произнес мужчина, и я услышала лязг вынимаемого из ножен клинка, - погремим мечами? - в его голосе сквозило ленивое пренебрежение, такое, какое могут позволить себе лишь самые непобедимые бойцы. - Или вы только с беззащитными девушками воевать и умеете? - вопрос повис над переулком.
- Кто ты такой, Тьма тебя забери? - растеряно вопросил сьерр Леонидас, пытаясь спрятаться за свою охрану, которая в свою очередь растерянно обшаривала глазами пустынный переулок, ища - куда бы затихариться от греха подальше.
- Ну, Тьма не Тьма,..., - незнакомец небрежно смахнул капюшон, прикрывающие его голову и оборотил к моим обидчикам свое лицо, - но все же нечто типа этого...
По переулку прокатился всеобщий вопль ужаса, вырвавшийся из семи здоровых мужских глоток...
Заинтересовавшись, чем вызвана столь бурная реакция, я просительно постучала кулачком в широкую, безопасную спину, отгородившую меня от всего мира с его неисчерпаемыми бедами и проблемами. Мой защитник немедленно обернулся...
Возможно, причиной моего последующего обморока стали голод и усталость. Но, вероятнее всего, я просто не сумела совладать с обуявшим меня ужасом, ибо у отважного незнакомца... не было лица! На его месте располагалось мертвенное, идеально круглое, белое пятно, абсолютно лишенное глаз, рта и носа...
Помню еще, что я успела тоненько вскрикнуть, падая на его заботливо подхватившие меня руки, и временно утрачивая всякую связь с реальным миром...