Усовский Александр Валерьевич : другие произведения.

Неоконченные хроники третьей мировой. Часть 3. Переход хода. Глава третья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Но даже если ты откажешься от продолжения операции - мы всё равно найдем дорогу в Ирак - потому что на земле должна быть справедливость. Когда практически безоружных людей убивают с вертолётов и расстреливают из танковых орудий - кто-то же должен дать им возможность ответить ударом на удар, кто-то должен дать им в руки оружие. У меня это оружие есть - и я сделаю всё, чтобы доставить их в Ирак. С тобой или без тебя - не важно. Но сделать это я обязан - и как солдат, и как мужчина. Сарыгюль молча допил свой чай, закурил, полюбовался кольцом выпущенного дыма - и, взглянув в глаза Одиссею, проронил негромко: - Я помогу тебе, брат.
  
  Глава третья
  
  ***
   - Ну, что там у тебя? Срослось? Докладывай! - Голос генерала был что-то уж совсем сух и по-старчески немощен; у Левченко создалось впечатление, что говорил Калюжный через силу, думая о чём-то совсем другом. Сдаёт старик.... Или что-то случилось?
   - Так точно, Максим Владимирович, вариант есть.
   - Твои поляки смогут без тебя провернуть это дело?
   Подполковник слегка опешил.
   - Но.... Максим Владимирович, вы ж мне поручили его до конца довести?
   С той стороны трубки повисло какое-то тягучее, непонятное молчание - а затем Калюжный, прокашлявшись, проговорил вполголоса:
   - Приезжай. Гончаров заболел... тяжко. Надежды нет.
   Левченко от неожиданности выпустил из рук трубку. Затем, подняв её со столика - спросил, страшась услышать самое непоправимое и зная, что ничего другого услышать ему не доведётся:
   - Совсем?
   С той стороны послышался тяжкий вздох.
   - Да. - А затем, после непродолжительной паузы, генерал добавил уже немного другим, командирским, тоном: - Завтра у меня, в девять. - И положил трубку.
   Левченко вышел из безлюдного (если не считать огороженного угла с десятком компьютеров, на которых молодёжь играла по сети в "Контрол Страйк" или лазила по сайтам знакомств) переговорного пункта на улице Эмилии Платер, чувствуя, как по спине стекает холодный пот. Гончаров погиб! Как? Отчего? Неужели операция под угрозой срыва? Протечка? Или всё же случайность? С ума можно сойти.... Гончаров.... В Боснии остался жив - хотя в таких передрягах побывал! А в мирном и тихом Стамбуле погиб.... Чёрт, как мучительна неизвестность!
  Левченко прошёл метров двести пешком, стараясь привести в порядок мысли. Ладно, чего тут гадать на кофейной гуще, надо ехать в Москву! Завтра в девять.... Тогда - самолетом. Поездом не успеть!
   Сев в мгновенно остановившееся по взмаху его руки такси, он попросил водителя:
   - Прошам до Жолибожа. Плац Грунвальдски.
   Через двадцать минут он был на площади, и, набрав номер Анджея Скирмунта, на его жизнерадостное "слухам!" сказал вполголоса:
   - Давай через пятнадцать минут в нашем кафе на Войска Польского. Жду!
   Ждать ему долго не пришлось - пока он дошёл до кафе "Пан Заглоба" (как успел убедиться Левченко, фигуранты трилогии Сенкевича продолжали пользоваться и в новой Польше неизменным успехом у публики), пока заказывал кофе с пирожными - в дверях кафе появился запыхавшийся Скирмунт.
   Левченко кивком пригласил его за только что занятый столик в глубине полутёмной ниши - и, как только Анджей сел, подвинул ему чашку кофе.
   - Как ты любишь, с сахаром и сливками.
   Скирмунт кивнул.
   - Дзенькуе. Але я тут не для кофе, пан Эугениуш?
   Левченко вздохнул.
   - Так точно. Я сегодня улетаю в Москву. Срочные дела. Расскажи, в каком состоянии наша операция - и я решу, нужно ли мне возвращаться, или ты справишься сам.
   Скирмунт улыбнулся иронично.
   - А для чего вертаться? Труп мы юж знайшли - полицейский патруль нашел, в Рембертове, а там у меня естем колега. Он мне зазвонил - и праца зроблена! Кобета без документов, бродяга, може, с Украины, може, с Мазовии - юж не можно сказать. Сумочку мой коллега ей подложил - тераз она у полицейского комиссара с Рембертова; естем рапорт, что труп быв в посадке у Огрода Зоологичнего. Отпечатки рончиков тего трупа в управе полиции Праги1, и отпечатки спанявы2. Бумагу от родных я Збышку отдал. Тераз тшеба труп спалить, а сумочку, вшистки документы, оттиски рончиков и кусок скуры с косами тей пани полиция зоставит, и для экспертув вшистко бендзе в пожонтку - сгинела пани Бондаренко! - И Анджей плутовато улыбнулся.
   Левченко кивнул.
   - Ясно. С экспертами ты решил не рисковать, а использовал своих знакомых в полиции. Думаешь, это лучший вариант?
   Анджей опять улыбнулся.
   - Так! Бо то танней!
   - Значит, безымянный труп какой-то бродяги, найденный вчера у Зоосада, польской полицией идентифицирован как труп Герды Францевны Бондаренко? Правильно я понимаю?
   - Так. Документы в сумочке, паспорт - всё тей пани.
   - И часть кожи и волос взята для экспертизы ДНК. Как ты объяснил своему полицейскому коллеге этот свой криминальный интерес?
   Скирмунт пожал плечами.
   - Сказал Збышку, что пани Бондаренко тераз в Италии, а моим коллегам в России потшебно забрать у неё бизнес. Для того потшебно зробить её мертвой. Пенч тысёнц долярув - и пани Бондаренко гине у Огрода Зооологичнего!
   Левченко кивнул.
   - Хорошо. Отказ родственников от перевозки тела, заверенный нотариусом, у полиции есть - значит, налицо все посылки для его кремации. Как только труп будет сожжен, как невостребованный родственниками - но ни секундой раньше! - твои полицейские друзья должны известить немецких коллег о том, что на территории Польши тридцатого декабря две тысячи третьего года погибла бывшая гражданка Германии - надеюсь, они это в состоянии сделать. И когда немцы пришлют своих экспертов - а они их пришлют, и очень срочно, можешь не сомневаться - у них не должно возникнуть ни тени сомнений в том, что и отпечатки пальцев, и образцы для получения анализа ДНК принадлежат госпоже Бондаренко, и никому другому. Заплатишь своим полицаям столько, сколько они скажут - но немцы должны быть извещены обязательно, без этого шага вся наша операция насмарку. Кстати, когда кремация тела?
   Скирмунт беззаботно пожал плечами.
   - Хиба я вем? После Нового року. Може, пшез два тыгодня3, може, пшез тши.
   Левченко тяжело вздохнул.
   - Анджей, ты что, не контролируешь этот момент? Ты разве не понимаешь, что от того, как быстро её кремируют, зависит успех или провал нашей операции?
   Скирмунт смущённо улыбнулся.
   - Але... Але я подумав, что вшистко зроблено... Оттиски рончиков, сумочка, документы, скура, косы, бумага од нотариуса - вшистко тераз в полиции....
   Левченко подавил в себе желание заорать на своего агента - вместо этого он одним махом выпил чашку кофе и, посчитав про себя до десяти - проговорил вполголоса:
   - Анджей, немедленно дуй в морг, узнай, когда кремация, заплати там денег всем, кому считаешь нужным - но труп должен быть сожжён гарантированно, и ты об этом должен знать тотчас же! Ты мне за это отвечаешь! Как только труп будет сожжён - твой Збышек должен будет подложить в дело бумагу от родственников. Вообще, в идеале ты должен присутствовать при сем событии, забрать урну с прахом и развеять его над Вислой - для надежности!
   Пожалуй, про урну он погорячился, подумал Левченко. Хотя... Лишнего в этом деле не бывает!
   Скирмунт оторопело захлопал ресницами.
   - Але для чего над Вислой?
   - Хорошо, над Вислой можешь не распылять, оставь его у себя дома. Но труп должен быть сожжен в ближайшее время!
   Скирмунт смущённо закивал.
   - Так. Добже. Зробим.
   Левченко чуть заметно улыбнулся.
   - Анджей, ты настоящий поляк - никогда ничего не доводишь до конца!
   Скирмунт скептически посмотрел на подполковника.
   - Але можно подумать, что русские всё доводят до конца. Ты уезжаешь тераз - а говорил, что бендзешь тутей до коньца! И тысёнцу доллярув Тыхульскому ты для чего дал?
   Уел. Ладно, сейчас не до пикировок!
   - Хорошо, свернули дискуссию, не старайся искать в моих словах подтекст. Я тебя прошу, прямо сейчас едь в морг и сделай всё, что нужно. Добже?
   Скирмунт кивнул.
   - Зробим, не тшеба повтору. Куда тебе зазвонить?
   - Я сам тебе позвоню завтра вечером. Ну, всё, давай, мне ещё в гостиницу надо успеть, а рейс через три часа.
   Анджей молча кивнул и, пожав Левченко руку, покинул кафе. Подполковник вышел вслед за ним, махнул проезжавшему "ситроену" с табличкой "тахi", и, сообщив водителю адрес своего отеля, откинулся на заднем сиденье.
   Ладно, в Польше всё вроде бы складывается нормально. Но что же, черт возьми, произошло в Стамбуле?
  
  
  
  
  ***
   Ну, вот и Сливен! Все же нужно на дальние расстояния ездить с напарником - шанс прощёлкать нужный поворот гораздо меньше. Да ещё чёрт его дёрнул ломануться на Шумен - вместо того, чтобы, как порядочный, от Русе двинуть на Велико-Тырново. Как результат - два лишних часа в пути и ужин из унылой яичницы, маринованные помидоры и стакан "механджийского" - это в самом лучшем случае. Ничего другого, как говорил Васил, в дежурном баре гостиницы "Национал Палас" ему не предложат - а ведь были надежды, после двадцатичасовой езды, забуриться в тамошний ресторан, который очень хвалил его коммерческий партнер господин Бенчев, и, не торопясь, вдумчиво и серьезно, пробежаться по меню. Шопский салат, конечно, с деревенской брынзой, штучек шесть кюфте или кебабче из баранинки, прижиных4 на рашпере, кусок сыра со слезой на деревянной доске, бутылочку хорошего красного вина - эх, красота! Вот только на часах - начало второго, и вожделенный ресторан ему теперь только улыбнулся. Ладно, сейчас хотя бы яичницы навернуть - и то было бы дело...
   Одиссей подъехал к гостинице, которую ему порекомендовали Бенчевы, вышел из машины, потянулся, расправил плечи. Хорошо! Завтра Новый год - а на улицах этого провинциального Сливена людей почти что и не видно; хотя сейчас уже второй час ночи, порядочные и законопослушные горожане спят уже давно. Только напротив его отеля, через площадь, возле советского типа гостиницы в шестнадцать этажей, с одноименным с городом названием, клубиться народ - там, видимо, центр здешней ночной жизни, клуб "Белый медведь" и прочие злачные места для невзыскательной здешней публики. Хотя Васил Бенчев о тутошней ночной жизни отзывался весьма положительно.... Ладно, сейчас не до этого!
  Одиссей вошел в гостиницу, заплатил за заказанный ещё из Мукачево номер (за трое суток вперед - по ходу, придется ему Новый год в этом Сливене встречать...), и поинтересовался у рецепторши, есть ли шанс у него что-нибудь съесть в дежурном баре.
   Девица равнодушно пожала плечами.
   - Повар пиян, като мотика5. Ходьте до отеля "Империа", там ресторан.
   Одиссей присвистнул от расстройства. Хотя.... Ладно, "Империа" так "Империа". Всё же не скоро ещё болгарцы, с таким отношением к своей работе, заделаются европейцами!
   - Благодаря много! - Одиссей кивнул откровенно зевающей девице и, выйдя из гостиницы, сразу поморщился. Когда выходил из машины, не заметил промозглого ветра - упрел в уютной мгле "шкодувки", освещаемой загадочными синенькими огоньками приборной панели. А сейчас, пройдясь и малость отойдя от дорожного напряжения - почувствовал, что на улице совсем не май месяц. Ни фига себе юга! Морозец не шибко крутой, градусов пять - но влажность стопроцентная, отчего стылая сырость немедля пробрала его до белья. Бр-р-р-р! Погода была откровенно мерзкой, "клинч"6, как здесь говорят - и, хотя до четырехзвёдочного "Империа", где, по сведениям полусонной рецепторши, ещё работает ресторан, ему надо было пройти всего двести метров - идти ужасно не хотелось. Может, лечь спать, не ужинав? И для здоровья это полезней...
   И тут у него в кармане зазвонил телефон.
   Однако! Два часа ночи.... Звонок с закрытого номера, поди, угадай, кто это тебе наяривает в ночной тиши! Ладно, не будем томить неизвестного телефониста.
   - Да!
   - Александр? Это я. Узнал? - Вот это да, генерал лично! У Одиссея ёкнуло под сердцем - впервые начальник Управления Н звонит ему лично, стало быть - случилось нечто экстраординарное. И вряд ли что-нибудь хорошее. Герда? Дети? Господи, пронеси...
   - Да, Максим Владимирович. Я вас узнал. Слушаю внимательно.
   - Ты в Сливене?
   - Да. В гостинице "Национал Палас".
   - Груз растаможен?
   - Ещё нет, фура пока не пришла - я звонил Павлу четыре часа назад, с болгаро-румынской границы, она была ещё в Фокшанах. Придёт или завтра к вечеру, или уже первого утром. Так что оформлять её будут только после нового года, числа второго или третьего.
   - Ясно. Куда складировать свои запчасти, ты нашёл?
   - Да, мой коллега в Варне предоставит свой гараж. Транспортную фирму для дальнейшей перевозки я тоже нашел.
   - Всё это хорошо. Но груз пока НЕ ПОЛУЧАЙ. Ты понял?
   Одиссей опешил.
   - То есть.... То есть, как не получать?
   - Просто. Жди дополнительных распоряжений. Всё, конец связи.
   Телефон умолк. Одиссей стоял у подъезда отеля, донельзя ошарашенный полученным известием. Груз не получать? В чём дело? Что-то случилось в Стамбуле? Груз засветился при погрузке - и его ведут? Тогда ребятишки генерала Третьякова фуру свалили бы в какое-нибудь ущелье и сожгли к чёртовой матери - концы рубить они наверняка обучены. Значит, участок от Свалявы до Сливена чист. Пасут лично его? Вряд ли. Если бы его идентифицировали - зацапали бы без церемоний, он в международном розыске, с такими в шпионов не играют. Значит, всё же что-то произошло в Стамбуле. Знать бы, что именно?
  
  ***
  
  - Случайность. Нелепая и злая случайность. - Левченко говорил это, а внутри, в глубине души, продолжал не верить в то, что подполковника Гончарова, его старого товарища, одного из ветеранов Управления - уже нет в живых. Умереть от пули сошедшего с ума наркомана! Какая нелепая смерть для разведчика!
  Генерал кивнул.
  - Третьяков такого же мнения. Его люди, что работают в консульстве, побывали в полицейском управлении, присутствовали при допросе убийцы - они также считают, что смерть сотрудника "Спецметаллснабэкспорта" - случайность. Этот Исмаил Туналыгиль, стрелявший в Гончарова - обычный наркоман, провинциал, неудачник. Родом из Трабзона, в Стамбуле подрабатывал сначала официантом в кафе, потом подался в наркоторговлю, потом подсел на героин сам. Ну а дальше - дело известное. Передозировка, сумеречное состояние психики.... Плюс к этому - убийца служил в турецком спецназе, шестнадцать боевых выходов на Курдском фронте, так что боевого опыта у него с избытком. Автомат, кстати, трофейный, его мать подтвердила - привёз из армии на память о службе.
  - Тело Гончарова уже отправлено?
  Генерал вздохнул.
  - Завтра. Кстати, поедешь встречать - вместе с капитаном Гонтом. К жене Гончарова мне придется самому ехать. Повезу ей злую весть... - Калюжный вздохнул. А затем, помолчав, спросил вполголоса: - Знаешь, Левченко, что самое трудное в нашей с тобой службе?
  Подполковник пожал плечами.
  - Не засветиться?
  Генерал махнул рукой.
  - Ничего ты не понимаешь. Самое трудное - в живых оставаться, стоя перед лицом родственников павших. Ведь когда ты людям тяжкую весть в дом приносишь - то видишь их глаза. А в них немой укор написал и вопрос - "Если мой сын погиб, то почему ж ты жив?" - поневоле светится. Потому как ты жив - а тот, кто ещё вчера разговаривал, смеялся и шутил вот в этой самой квартире - уже нет. И ты эту тяжкую весть в дом приносишь... Тяжко это Левченко, тяжко.... У Гончарова вон трое по лавкам. Как им дальше жить, без отца? С деньгами, положим, проблем у них особых не будет - но ведь отца на сумму прописью не заменишь! Старшему его сколько?
  Подполковник задумался на секунду - а затем, вздохнув, ответил:
  - Шестнадцать. Самый тяжелый возраст.
  - Ну вот, и я о том же. Будь жив наш с тобой товарищ, Серёга Гончаров, мальцы б с него пример брали, каким мужчина должен быть, как себя в трудную минуту вести. А мы их этого счастья с тобой лишили, вот какая петрушка, Дмитрий свет Евгеньевич...
  - Ну, положим, не мы.
  - Физически, конечно, не мы, а, ежели брать философски - то кто за его смерть ответственность несет? Кто его на неё послал. А раз я послал - мне и отвечать. Вот такие вот пироги, дорогой товарищ подполковник, и никуда нам с тобой от них не деться... - Генерал вздохнул, закурил и, присев на край стула для посетителей, замолчал, погрузившись в свои думы.
  Левченко не стал тревожить Калюжного своими вопросами - коих, между прочим, поднакопилось изрядно. Можно помолчать и на пару - благо, есть о чём подумать.
  Операция "Полонез", со смертью Гончарова, оказывается в опасно подвешенном состоянии - в каком её оставлять ни в коем случае нельзя. Либо сворачивать шарманку и ликвидировать складированное в Болгарии имущество - либо искать пути решения проблемы. Засылать ещё одного резидента? Или.... Хм, а неплохая мысль!
  Или засылать нового резидента, или использовать, как это принято говорить, внутренние ресурсы. Да, Гончаров знал турецкий - и весьма неплохо. Был специалистом по Балканам. В оперативной работе был не последним человеком - заменить такого равноценным вряд ли удастся, да и нет под рукой никого, кто бы походил на павшего подполковника в плане профессионального мастерства. Так, может быть, не стоит изобретать велосипед?
  - О чём задумался, Дмитрий Евгеньевич? - размышления Левченко прервал генерал, докуривший свой "Честерфилд".
  - О том, как дальше проводить "Полонез".
  Генерал удивленно поднял брови.
  - А ты что ж, думаешь его всё же доводить до конца? Не лучше ли свернуть его по-тихому? Железо передадим ребятам Третьякова - после смерти Гончарова нам это в укор никто не поставит. А, подполковник? Пущай официальные ребятишки поработают за нас? - И в глазах Калюжного заплясали озорные искры.
  Левченко отрицательно качнул головой.
  - Свернуть операцию - значит, признать, что Серега Гончаров погиб зазря. Из уважения к его памяти мы обязаны довести её до конца. Если надо - я сам в Стамбул поеду!
  - Ладно, ладно, развоевался, Аника-воин.... У тебя какие есть предложения по "Полонезу"? Обоснованные?
  - Поручить решение вопроса по доставке железа, от Сливена и до места, Одиссею. Переключив на него Немезиду.
  Генерал почесал затылок.
  - Думаешь, справится? Это ведь не просто организовать доставку груза - от точки А до точки Б, пусть даже груза ... хм, не совсем обычного. Тут ему придется с курдским бандитом в сговор вступать, а потом через всю Турцию проехать, имея на горбу сотню ящиков с таким содержимым, за какое его на первом же блокпосту расстреляют, без суда и следствия - как только он за линию Эльбистан-Дивриги заберётся. Ты ж знаешь, в Курдистане у них не церемонятся, это тебе не туристическая Анталья.
  - Знаю. Тем не менее - это единственный вариант. К тому же, я думаю, он найдет вариант минимизации рисков - удлинив цепочку исполнителей, например...
  Калюжный кивнул.
  - Хорошо, предположим. Как наш парень обоснует для курда этого, Сарыгюля, цель доставки нашего железа?
  Подполковник пожал плечами.
  - Помощь Курдской рабочей партии. Какая ж ещё?
  - Это понятно. А... дальше?
  Левченко нахмурил брови.
  - Всё зависит от того, где именно будет передача груза. Если на территории Турции - это подозрений у нашего курда не вызовет. Если... если дальше, - Подполковник поджал губы, - То будут проблемы. И опять же - зависит от того, кто именно примет груз. Если действительно люди Оджалана или Барзани - всё будет нормально; если... если другие - то пока не представляю, как Одиссей сможет этот кунштюк объяснить своему курду.
  Калюжный вздохнул.
  - Здесь и мы ничего планировать не можем. Когда груз будет в Силопи - нас известят, куда его следует доставить, а мы, в свою очередь, сможем сообщить конечную точку маршруту нашему парню, или же получатель как-то сможет известить Одиссея сам - это ещё надо будет обмозговать. Но всё равно, это произойдет только тогда, когда груз достигнет рубежа, не раньше. Значит, Одиссея хочешь загрузить по полной?
  Левченко развёл руками.
  - Так ведь нет никого больше! Специального человека готовить - это опять две-три недели уйдет, и не факт, что этот человек будет лучше, чем Одиссей. А он уже там, на месте...
  Генерал задумчиво почесал подбородок.
  - Ладно, пусть смотается в Стамбул, поговорит с господином Сарыгюлем. Сговорится - что ж, стало быть, ему этот крест нести. Нет - значит, нет, будем искать другие варианты. Договорились?
  Подполковник кивнул.
  - Договорились!
  Калюжный налил себе минеральной воды, выпил полстакана - и, с удовольствием крякнув, продолжил:
  - Ежели этот Сарыгюль зачнет нашего парня пытать, что да как - твоё дело настроить Одиссея на то, что ему самому придется выкручиваться. В меру его компетенции, конечно.
  Подполковник кивнул.
  - Это понятно.
  - О конечной точке доставки наш парень не в курсе. Поэтому пусть продолжает быть уверенным в курдской версии. Если что... ну, ты сам понимаешь, ЧТО - то в тамошней охранке ему будет проще на допросах.
  - Понимаю. Если человек чего-то не знает - невозможно даже пытками это у него узнать. Ясно.
  - В общем, на кандидатуру Одиссея я даю предварительное добро. Завтра отзвонись ему, сообщи вкратце, что мы тут надумали - а подробные инструкции ему Кулешов отвезёт. Во сколько самолет до Софии?
  - В два. Прибывает в половину третьего, по-местному - на два часа они от нас отстают.
  - А ехать от Софии до Сливена где-то часа четыре. Ну вот, стало быть, завтра, четвертого января, в семь пополудни, мы и начнём второй этап "Полонеза" - и вся тяжесть операции ложится на плечи Одиссея. Если, конечно, он уговорит курда. Будем надеяться, что уговорит.
  Подполковник кивнул.
  - Будем надеяться. Хотя я уверен, что наш парень справится.
  Генерал недоверчиво покачал головой.
  - Ну-ну.... Ладно, это хорошо, что ты уверен. - А затем, почесав подбородок, он спросил: - Герде и детишкам новые документы делаются?
  Левченко улыбнулся.
  - Уже сделаны!
  - Гут. Куда ты её планируешь отправить?
  - В Минск.
  - В Белоруссию? Почему?
  - Там тише, спокойнее. Плюс к этому - коллеги наши тамошние готовы посодействовать по мере сил. Я им, конечно, подробностей не разъяснял, так, известил, что нам надо важного свидетеля сховать - но им подробности без надобности. Помогут. Да и искать супругу террориста Леваневского, гражданина Белоруссии, в этой республике будут в последнюю очередь.
  Генерал кивнул.
  - Хорошо. Отправляй. Когда думаешь?
  - Анджей обещал, что в течении двух, максимум трех недель тело псевдо-Герды будет сожжено. Сразу же после этого польская полиция известит немецкое консульство о смерти их бывшей гражданки - я Скирмунту подкинул несколько документов, удостоверяющих её немецкое происхождение, он их пристроит куда надо. Немцы же, в свою очередь, оповестят... заинтересованных лиц. Эти лица пришлют своих спецов, и те убедятся, что погибшая - именно Герда Кригер, она же - Шуман. Поскольку и дактилоскопия, и экспертиза ДНК сей факт подтвердят со стопроцентной гарантией. Плюс документы...
  Калюжный покачал головой.
  - Ну-ну.... Дай Бог, как говорится, нашему теляти волка зьисты. Ладно, будем надеяться, что после смерти гражданки Бондаренко ребятишки с того берега утрутся, не солоно хлебавши. Когда провернешь это дело - не забудь Одиссея известить, а то он, как я понимаю, в этой ситуации места себе не находит, о семье тревожится.
  - Извещу. О конечной цели маршрута ему по-прежнему не сообщать?
  Генерал вздохнул.
  - Нет. Думаю, он кое о чём догадается - всё ж не мальчик - и какие-то предположения строить начнет - но подлинного получателя груза ты ему всё равно пока не открывай. Об этом по-прежнему должны знать только три человека - ты, я и генерал Третьяков. И пока - никто больше. Слишком многое, ты понимаешь, стоит сегодня на кону...
  
  
  
  ***
  
   Далеко, среди белого снега и льда,
  Там где ветры несут наши помыслы ввысь,
  Там сегодня рождается наша мечта,
  Там начинается новая жизнь7...
  Хорошие стихи, и песня такая... жизнеутверждающая. Что это за группа, интересно? И почему он её в России не слышал?
  Одиссей выключил магнитолу, достал диск, купленный сегодня утром на сливенском базаре, рассмотрел его внимательно. Хм, странно. Когда он попросил продавца что-нибудь русское - тот, хитро ухмыльнувшись, достал откуда-то из глубины своих ящиков именно этот диск - абсолютно игнорируя полтора десятка ярко расцвеченных коробок с русскоязычной попсой. По ходу, ушлый продавец вкладывал в слово "русская музыка" какое-то свое, одному ему ведомое значение. Ладно, продолжим музыкальное самообразование - вечереет, скоро уже восемь, а капитан Кулешов что-то задерживается.... Ему уже минут двадцать, как пора бы прибыть на привокзальную площадь Сливена, где его последние полчаса караулил Одиссей.
  Он опять вставил диск, выбрал другую песню - теперь из динамиков рвануло:
  Отбрось же сомненья, приветствуй войну -
  Только в борьбе мы живём.
  И каждый свой день мы новый барьер
  Обходим иль с боем берём!8
  Ого! Однако... "Приветствуй войну". Сильно! Интересно, эта группа вообще где-нибудь выступает - на больших площадках? По ходу, вряд ли - не зря этот торгаш так хитро ухмылялся, когда брал с него двадцать левов за один диск - когда сдвоенный лицензионный сольник Каррераса отдавал за десять.
  - А кто это тут фашистскую музыку слушает?
  Одиссей от неожиданности едва не поперхнулся. Капитан Кулешов, собственной персоной! Вот чёрт, сумел же незаметно подобраться!
  Одиссей вышел из машины, обнял своего коллегу.
  - Ну, здорово, чёртушка! Полчаса лишних тебя дожидаюсь! Садись, поехали, прокатимся за город - заодно и поболтаем. - И, уже садясь в свою "шкоду", спросил удивлённо: - А почему ты решил, что музыка фашистская?
  Капитан повернул к нему хитро улыбающуюся физиономию.
  - Ну, ты одичал здесь! Это ж группа "Русский стяг", национал-социалисты! Вообще-то их у нас негласно запрещают, а их диски и в Москве-то, на Горбушке, из-под полы продают. Я так вообще диву даюсь, откуда ты этот диск в Сливен мог приволочь?
  - А ниоткуда, здесь, на базаре купил. Ладно, не важно, какая это группа, главное - музыка бодрящая, военная.... Поехали!
  Они выехали на шоссе на Ямбол, проехали по мосту через реку - и тут же, на домовито обустроенной стоянке у круглосуточно работающего кафе, остановились и вышли из машины. Вокруг была угольно-чёрная южная ночь, озаряемая яркой небесной россыпью тысяч звёзд, делающей её по-настоящему волшебно-сказочной; на севере, в густом мраке, едва угадывались пики Стара-Планины, а огни Сливена расцвечивали небо над городом магическими разноцветными бликами. Отличное время и место для романтического свидания, подумал Одиссей. Жаль, что на месте московского гостя не его сероглазая фройляйн...
  - Ну, рассказывай, какие каверзы там отцы-командиры для меня измыслили? - Одиссей решил сразу брать быка за рога - чего время зря терять?
  Кулешов вздохнул.
  - Каверз - вагон и маленькая тележка. Бери блокнот, записывай ключевые моменты - потом, сам понимаешь, выучишь наизусть. Завтра тебе надо выехать в Стамбул. Там, в центре, на улице Сакызагаджи - пятая улица справа по проспекту Истикляль, если идти по нему вниз от площади Таксим - есть гостиница "Галата Хаус". Там заправляет некая Оксана Осадчая, в замужестве - Сарыгюль. Позывной - Немезида. Пароль для неё - вот эта бумажка. - И капитан Кулешов, достав из бумажника какую-то квитанцию, по виду - багажную, украинской залызныцы9 - протянул её Одиссею. - Станция Житомир. На этом квитке в качестве номера указана дата рождения Немезиды. Когда она тебя по этой бумаге признает - скажешь ей, что тебя прислало руководство для налаживания отношений с её мужем, Туфаном Сарыгюлем. Этот Туфан - бандит, курд, тип мутный. Но тебе выбирать не приходится. Когда Немезида тебя с ним познакомит - ты должен будешь уговорить его помочь тебе доставить тот груз, что у тебя здесь, в Сливене лежит, до городка Силопи, в турецком Курдистане. Держи контракты. - Капитан, достав из папки кипу бумаг, передал их Одиссею. - Тут договор твоей "Олены Трейдинг" с его фирмой "Битлис Иншаат" на поставку оборудования для очистки воды, польского производства, общим количеством в двести мест. Здесь, в Болгарии, ты его частично и прикупишь, кстати. Вот здесь указано, где. Как видишь, бумаги не подписаны. Твое дело - курда уговорить и бумаги подписать.
  - Если уговорю?
  - Если уговоришь - когда приедешь в Силопи, отзвонишся по телефону 445-223, скажешь, что Скандербег вернулся и ждёт приказаний - и сообщишь, где именно находишься вместе с грузом. Тебе скажут, что делать дальше.
  - Если нет?
  Капитан пожал плечами.
  - Велено передать, чтоб сильно не рвал жилы. Получится - хорошо. Не получится - что ж, так тому и быть, передашь железо соседям прямо здесь, в Сливене, и те сами попробуют продолжить операцию. После Гончарова с нас взятки гладки...
  Одиссей удивлённо посмотрел на своего товарища.
  - После Гончарова? А что с ним? Когда я уезжал в командировку - из которой Гонт меня сюда и вытурил - он был жив-здоров, в офисе бумажками занимался. Что с ним случилось?
  Кулешов вздохнул.
  - Больше не занимается. Отзанимался. Теперь его фотография - на мраморной доске на втором этаже, напротив кабинета шефа, там, где все наши.... Каких с нами больше нет. Вот такие вот дела, Саня...
  Одиссей почувствовал, как похолодело у него в груди.
  - Гончаров... погиб?
  Капитан молча кивнул.
  - Где?
  - А куда ты завтра поедешь. Аккурат у дверей той самой гостиницы.
  Ого! Мало того, что придется вести переговоры с курдским бандитом - так ещё и под огнём! Круто...
  - А кто его? Вычислили?
  Кулешов отрицательно покачал головой.
  - Нет. Случайность. Наркоман какой-то, ветеран ихней курдской войны, принял дозу - и башню у него снесло. А Гончаров ему первым попался - вот он в него весь магазин и всадил...
  Вот это да! Интересная ему предстоит командировочка...
  Кулешов расценил его молчание по-своему.
  - Да ты не менжуйся, если будешь чувствовать засаду - вали оттуда по-быстрому. Тебя никто ни в чём не упрекнет!
  Одиссей покачал головой.
  - Нет, Андрюха! Раз такой расклад - я, пожалуй, наизнанку вывернусь, а турка этого заставлю наше железо на свою родину доставить.
  Капитан скептически покачал головой.
  - Левченко велел передать, чтоб ты с этим Туфаном шибко не напрягался. Не пойдет нам навстречу - хрен с ним. Будем искать другие варианты.
  - Ладно, посмотрим. Сколько ему надо предложить?
  - Тебе переведут сто тысяч для этого курда, двадцать тысяч - на доставку, и двадцать - на оперативные. Если договоришься - сообщи немедленно, мы начнем готовить операцию прикрытия, на всякий случай.
  Одиссей кивнул.
  - Ясно. Если что - как связь держать?
  - По электронной почте - но без лишних подробностей. Вот, держи список адресов - тут тебе их Ведрич по датам разбил, чтобы ты не путался. Процедура известная?
  Одиссей молча кивнул. Кулешов, передав ему бумажку, продолжил:
   - В экстренном случае звони на оперативный в Бухаресте, но, опять же, без подробностей. Если что-то сверхсрочное, или тебе там пятки будут поджаривать - набери атташе по культуре нашего посольства, его телефон в бумажке Ведрича указан, и где-нибудь с ним пересекись; это человек соседей, вот для него пароль. - И с этими словами Кулешов вручил Одиссею кубинскую монету в пять песо. - Он поможет тебе мгновенно, а главное - тихо и незаметно слиться, если там станет вдруг горячо.
  Одиссей кивнул.
  - Гут. Записал. Всё запомню, бумажку потом сожгу. Ты как, заночуешь?
  Капитан отрицательно покачал головой.
  - Нет, у меня уже водила подряжен, через час с мелочью я уезжаю в Софию, а рано утром "Люфтганзой" во Франкфурт. В обед буду в Москве.
  - Ясно. Да, ещё...
  Посланец из Москвы улыбнулся и потрепал Одиссея по плечу.
  - Работаем! Подробностей, сам понимаешь, я не знаю - "в части, его касаемой" - но Левченко велел передать, что интенсивно отрабатывает вариант ухода твоей семьи из зоны досягаемости... любопытных. Так что, максимум, через две недели, твоя Герда с малыми будет, как у Христа за пазухой! Не дрейфь, майор!
  - Ладно. Тогда вроде всё?
  - Да, всё. Как доставить груз отсюда и до Варны - ты придумал?
  - Конечно. А от Варны до Стамбула я повезу оборудование для очистки воды. Если, конечно, уломаю курда.
  - Так точно. Ну ладно, давай по машинам - и в город. Я ещё хочу на дорожку какую-нибудь мусаку10 сожрать по-быстрому, да "людогорского" бутылочку задушить. Зря, что ли, я в Сливен твой припёрся?
  Одиссей улыбнулся.
  - Хорошо, я знаю, где тут можно поесть отличной каурмы кебаб11, в горшочках.
  - Ну? Тогда чего мы ждём?
  Они сели в "шкоду" и, с места взяв в карьер, рванули в город. Кулешову предстоял неблизкий путь до Софии, а Одиссею предстояло подумать над выполнением задания; он не видел, при первоначальном рассмотрении, каких-то особых трудностей - но вот необходимость задействовать в операции курдского бандита внушала ему определенные сомнения. Сможет ли он уговорить этого Туфана помочь перебросить в Курдистан сотню ящиков с взрывоопасным содержимым? Не приведет ли привлечение господина Сарыгюля к их делу к лавинообразному росту рисков?
  Ладно, будем посмотреть. А пока надо покормить капитана - после въезда в город хищно зарыскавшего голодными глазами по ярким витринам сливенских ресторанов, кафе и забегаловок. Капитану Кулешову нужно плотно поесть - у него впереди дальняя дорога на север, туда, где сейчас морозный ветер пробирает до костей, где искрящийся под скудным неярким солнцем снег укутывает всё вокруг в гигантское белое одеяло; в общем, туда, где был его дом...
  
  
  ***
  
   - Ничуть не бывало! Если бы им нужно было авторитетное правительство, контролирующее страну - в Багдаде сидел бы Саддам. А вместо этого парни с того берега оптом прикупили иракских генералов и развалили Ирак так, что вряд ли у этой страны будет хоть какое-нибудь самостоятельное будущее. Ты, Левченко, выдаёшь желаемое за действительное - впрочем, как и большинство наших политиков. Устойчивое иракское правительство Штатам вообще не нужно! В принципе! И чем больше стрельбы и крови сегодня будет в Ираке - тем лучше!
   Подполковник удивлённо посмотрел на Калюжного.
   - Но, Максим Владимирович, ведь американцы сами стращают свое население "вторым Вьетнамом"? Дескать, вляпались, караул, ай-я-яй?
   - Это они не своё население, это они доверчивых простаков, типа тебя, дурачат. Эти ребята целенаправленно и вдумчиво создают в Ираке обстановку хаоса - но контролируемого ими хаоса! Сейчас там разворачивается война всех против всех - и усилия тех же шиитов в ближайшем будущем переключатся с оккупационных патрулей на суннитских боевиков; равно это касается и суннитов. Всякие подпольные организации, рано или поздно, будут разгромлены - если не поймут, что необходимо делать - или взяты под контроль. Страна с третьим в мире нефтяным полем, находящаяся в ситуации перманентного кризиса, с правительством, во всем зависящим от штатовского прокуратора - это ж, как тот Жеглов говорил, Клондайк! Эльдорадо! Кто сейчас контролирует иракскую нефтедобычу? Можешь не напрягать мозги, я тебе сам скажу - компания "Экссон Мобил". Её частная армия - заметь, даже не американские войска! - контролирует нефтепромыслы и трубопроводы, а также терминал в Басре. Багдадское правительство имеет возможность контроля - я уж не говорю о рычагах влияния - на процесс нефтедобычи? Никак нет. Сколько главный управляющий "Экссона" напишет в ежедневной ведомости на отгрузку - столько и будет. Напишет - сто тысяч бочек - значит, американцы вычтут стоимость этих бочек из иракского долга, исходя из стоимости барреля в девять долларов. А сколько этих бочек на самом деле качалки выкачали - никто и никогда не проверит! Сегодня ещё случаются обстрелы нефтепроводов - завтра о них забудут. Завтра арабы начнут резать друг друга - а американцы будут только посмеиваться! Вот что такое - грамотно контролируемый хаос! А ты мне тут рассказываешь о кризисе политики американцев в Ираке.... Это, перефразируя незабвенного Ильича Первого, не кризис, а блестяще организованный кризис, и Бушу-юниору за эту операцию можно поставить твердую четверку с плюсом!
   Левченко почесал затылок.
   - Ясно. Значит, мы хотим внести в деятельность этих ребятишек некий дополнительный элемент, ими не учитываемый? И чуток испортить им расклады?
   Генерал кивнул.
   - Так точно. Они сегодня более-менее контролируют только часть мятежных формирований, и то - очень условно. Мы же работаем с неподконтрольными им структурами - и имеем гарантии того, что эта неподконтрольность будет продолжаться и дальше. Откуда такая уверенность, ты хочешь спросить?
   Левченко молча кивнул.
   - Всё очень просто. У этих парней, какие сейчас по морпехам постреливают, и которых курирует контора нашего общего друга Третьякова - свои собственные источники доходов, которые в данный момент находятся вне зоны американского контроля. Более того, им будет крайне выгодно, если анти-штатовская гверилья на юге и в районе Багдада полыхнет в полную силу - ибо для них важна не Басра, а Дамаск. И именно для этого они подряжаются нам содействовать по мере сил.
   - То есть мы можем быть уверенными, что отправляемое имущество будет задействовано именно для того, для чего предназначено?
   Генерал развёл руками.
   - Ну, это гарантировать не сможет и сам господь Бог! Восток - сам понимаешь, дело тонкое.... Но определенная уверенность все же есть. Хотя жаль, что Ирак - не Вьетнам. Там мы действовали куда свободней...
   Левченко улыбнулся.
   - Тогда времена были другие!
   Калюжный поморщился.
   - Не сыпь мне соль на раны.... Тогда мы вооружение гнали в Хайфон пароходами, по десять тысяч тонн каждый - и знали, что всё, до последнего патрона к ДШК12, будет использовано против нашего врага. А сейчас.... Впрочем, на Ближнем Востоке вообще никому нельзя верить на слово. Там в ходу другие верительные грамоты - интерес, прежде всего.
   Подполковник покачал головой.
   - Ладно, интерес этих... ребят Барзани мне понятен. А интерес адресатов? Будут ли они всерьез проверять американцев на излом? Или зазря на нас люди сверху рассчитывают?
   Генерал улыбнулся едва заметно.
   - Помнишь, я тебе как-то рассказывал про адъютанта своего йеменского, Хаджефа?
   Левченко кивнул.
   - Было дело.
   - Так вот, парень этот сейчас в Эн-Наджафе, и, сам понимаешь, не семечками там на базаре торгует. Когда мне Третьяков предложил ту операцию, что мы с тобой замыслили, на чуток другом уровне провести - я тогда Омара бен-Талала и принялся искать.
   - Кого?
   - Хаджефа. Зовут его так - Омар Хаджеф бен-Талал. Знакомцев старых поднял, кое-каких законсервированных агентов потревожил - и выяснил, что после краха советского Йемена подался мой бывший адъютант к палестинцам, тамошних бойцов обучать. А потом следы его в Ираке обнаружились. В ноябре прошлого года один хороший человек из Дамаска привет ему от меня передал - и Хаджеф велел кланяться и сказать, что флаг над фортом по-прежнему не спущен.
   - А почему в Эн-Наджафе?
   Генерал снисходительно посмотрел на своего заместителя.
   - А потому, друг мой любезный Дмитрий Евгеньевич, что Эн-Наджаф - один из основных городов шиитов в Ираке. Омар бен-Талал мой родом из Йемена, а в Йемене живут шииты - братья по вере иракских шиитов. Ты вообще во всей этой петрушке, в мусульманских конфессиях, понимаешь чего-нибудь?
   Левченко пожал плечами.
   - Ну, только то, что есть сунниты и шииты.... Вы ж знаете, я больше по Европе специалист.
   Калюжный кивнул.
   - Знаю. Так вот, что б ты знал - в мире существуют, как ты правильно отметил, две основные ветви ислама: суннизм и шиизм. Турки, например, относятся к суннитам. Сунниты считают, что решать вопрос об имаме, в том числе, имам-халифе - дело общины. Шииты, которые населяют в основном Иран, Йемен, Сирию, Азербайджан и разбросаны там-сям по остальным мусульманским странам - признают исключительное право Али, мужа дочери пророка Мохаммеда Фатимы, и его прямых потомков от этого брака, на духовное и светское руководство жизнью мусульман, то бишь имамами могут быть только люди, имеющие в своей крови часть крови пророка. Есть ещё в исламе всякие суфии и прочие йезиды, но их негусто и серьезной силы они не имеют.
   Левченко вздохнул.
   - Несладко придется Одиссею в этом походе...
   Генерал кивнул.
   - Ты ещё учти, что курды, какие у Третьякова на связи - дьяволопоклонники, йезиды.
   - Час от часу не легче! Мы хоть можем быть уверены, что эти курды, какие по линии генерала Третьякова, передадут наш груз тому, кому надо? Или стоит подстраховаться и подготовить варианты передачи груза каким-нибудь третьим лицам? Тому же вашему Хаджефу, например?
   - Посмотрим. Я, ты знаешь, этим курдам ни на понюх табаку не верю - а вот адъютанту своему доверяю, как самому себе. Я тебе рассказывал, как он меня одиннадцать суток через зону мятежных племен к морю выводил - выдавая за свою сестру?
   Левченко улыбнулся.
   - Рассказывали!
   - Попали мы тогда с ним, как кур во щи. В Адене мятеж, крушение власти - а мы во глубине аравийских песков... в общем, по специальности работаем. Работаем себе, в ус не дуем - а тут здрасьте вам, пожалуйста, революция! И надобность в нашей работе враз отпала - зато появилась другая, в бегстве. Причём, заметь, бечь нам надобно было вёрст триста - но никак не на машине или там, на бронетранспортере, потому как эти средства транспорта в нас сразу же приспешников прежнего режима выдали бы. С соответствующими результатами. Стало быть - бечь надо пешим порядком, или, в крайнем случае, на осликах. Ну вот, а северные йеменцы, чтоб ты знал, за голову каждого нашего военспеца по весу золотом готовы были платить. Знаешь, сколько голова весит? Килограмма три! И для того, чтобы три кило золота получить, нужно было моему Омару просто достать пистолет и шмальнуть мне в спину - и всех делов. Не шмальнул. Хотя знал, что в Адене я его брошу на берегу - не возьмут его наши доблестные морячки на борт, такой приказ у командира крейсера "Адмирал Ушаков" был. И он об этом приказе знал - потому как сам для меня его принимал. Знал, что придется остаться и новых властей дожидаться - какие ох как не любили таких, как мой парень! Я, правда, когда уже в Массауа оказался, в гостях у известного тебе каперанга Ворожейкина, попросил там одного хорошего человечка помочь моему бывшему адъютанту свинтить из Адена - но это было уже потом, как говориться, на том берегу.
   - А что значит - флаг не спущен?
   Калюжный едва заметно улыбнулся.
   - А то и значит, что, помимо разных сомнительных курдов, можем мы на Хаджефа моего рассчитывать - и вот этот вариант я и думаю сделать основным.
   Подполковник удивлённо спросил:
   - А Третьяков?
   Генерал пожал плечами.
   - А что Третьяков? Он и сам относительно людей Барзани в сурьезных сомнениях. Могут они наш груз по назначению отправить, а могут и заиграть - всяко может быть. Хорошо хоть, если американцам не передадут...
   - То есть будем дублировать вариант получения груза на границе?
   Калюжный кивнул.
   - Так точно. Ежели какая непонятка с этими курдами выйдет - мы сразу на людей Хаджефа переключимся. Благо, уж неделю у меня есть с ним канал связи.
   - Хорошо. Значит, теперь всё зависит от Одиссея?
   Генерал достал сигарету, закурил, выпустил колечко дыма - и проговорил:
   - Да. Теперь, после Гончарова, наша операция ложится целиком на его плечи. Когда он должен с этим Туфаном разговаривать?
   - Послезавтра. Завтра он должен прибыть в Стамбул, и вечером его должна будет ждать наша хохлуха, чтобы со своим мужем познакомить.
   Калюжный вздохнул.
   - Ну, дай ему, как говорится, Боже, в час добрый. Нехай ему повезёт...
  
  
  ***
  
   Одиссей выехал из Сливена на рассвете - во-первых, хотелось за недлинный световой день добраться до Стамбула, а во-вторых - движение по трассе на Бургас в это время было весьма незначительным. На Бургас же он поехал, потому что так ему посоветовал Васил, ибо, по словам многомудрого господина Бенчева, дорога через Царево, хоть и считается международной трассой E87, гораздо хуже и длиннее дороги вдоль черноморского побережья - по которой и движение куда как менее напряженное, и покрытие не в пример лучше. Поэтому промежуточной целью Одиссея на пути в Цареград должен был стать погранпереход Малко-Тырново - Дерекёй, на котором, по словам все того же Васила, ему будут несказанно рады и всенепременно пропустят без очереди - ежели та вдруг и случится. Главное - от Бургаса надо не прозевать указатель на Малко-Тырново, поскольку тамошняя дорога нанесена на карты как "дорога местного значения" и, соответственно не так щедро снабжена указателями, как международная трасса Е87.
   За два часа пролетев по трассе от Сливена до Бургаса, Одиссей свернул на шоссе, идущее не юг - немало умилившись названию населенного пункта, лежащего между Бургасом и Малко-Тырново. Надпись на дорожном указателе "Мичурин - 70" вызвала у него немного грустную улыбку - чёрт возьми, ведь когда-то Болгария устами её лидера Георгия Димитрова просилась в состав Советского Союза.... Дурак Хрущёв зарубил это дело - а ведь, реши он по-другому, ещё неизвестно, как сейчас бы карта легла...
   Ладно, мировая политика - дело сложное. А вот переход границы всегда вызывал у него некоторый трепет - ибо, числясь в международном розыске, лишний раз мелькать перед официальными лицами, призванными этот розыск осуществлять, было крайне неприятно. Какой-то противный липкий холодок пробегал у него каждый раз по спине, когда очередной пограничник (вне зависимости от его национальной принадлежности) дежурным движением принимал у него паспорт - и, даже зная, что опознать его практически невозможно ни в анфас, ни в профиль, ни по отпечаткам пальцев - справиться с этим предательским холодком он не мог.
   Правда, турецкая граница приятно удивила его полным отсутствием каких бы то ни было излишних формальностей. Подтянутый пограничник, несмотря на лёгкий морозец, в одном тонком мундирчике, профессиональным взглядом отсканировал фотографию в паспорте, сличил с оригиналом - и отдал своему коллеге, который, зайдя в свою будку - через три минуты вышел из неё, держа в руках паспорт с уже вклеенной визой. Всё же приятно, подумал Одиссей, что не обременяют турки путешественников разными глупостями, типа стояния в очередях у консульств за вожделенной визой - а доверчиво шлёпают разрешение на въезд в свою страну любому, у кого есть двадцать долларов на визу и по сотке на каждый день пребывания в стране Кемаля Ататюрка...
   Тут же, на погранпереходе, Одиссей поменял на турецкие лиры бумажку в сто долларов - в одночасье став мультимиллионером, ибо взамен одного жалкого портрета Бенджамина Франклина получил едва ли не сто сорок бумажек по миллиону лир - на которых печальный пожилой Ататюрк в смокинге и галстуке-бабочке (почему-то изображенный в красноватых тонах) устало-равнодушно взирал на столь плачевное состояние нынешних турецких финансов.
   Выехав на стамбульскую трассу, Одиссей остановился у очередного шлагбаума - хм, оказывается, дорога-то платная.... Ладно, не беда; не такие это уж и большие деньги, четыре миллиона лир - за удовольствие с комфортом промчаться оставшиеся сто восемьдесят километров до вожделённого Царьграда. Коего вожделели, если ему память не изменяет, все русские владыки, начиная, кажется, едва ли не со Святослава, и заканчивая светлой памяти Иосифом Виссарионычем, владетелем и правителем половины мира. И каковой Царьград, в принципе, имеет смысл всё же под нужный флаг когда-нибудь привесть - для восстановления исторической справедливости, в конце концов. Не зря ж монах Филофей13 во времена оны изгалялся в геополитических философствованиях... Что он там писал Ивану III? На третьем курсе наизусть, помниться, заучил - дабы профессора Оржеховского поразить наповал - "Церковь древнего Рима пала вследствие принятия аполлинариевой ереси. Двери Церкви Второго Рима - Константинополя - рассекли агаряне. Сия же Соборная и Апостольская Церковь Нового Рима - державного твоего Царства, своею христианскою верою, во всех концах вселенной, во всей поднебесной, паче солнца светится. И да знает твоя держава, благочестивый Царь, что все царства православной христианской веры сошлись в одном твоем Царстве, един ты во всей поднебесной христианский Царь". Сильны были в прежние времена монахи - эвон как умели пафосно облекать в слова простые мысли!
   Уже изрядно вечерело, когда на горизонте показались огни большого города - причём, что характерно, Стамбул начался задолго до официальной шильды, и к началу собственно городской территории уже успел изумить Одиссея своей величиной. Вот это городишко! Население, наверное, миллионов десять, никак не меньше!
   Заехав совсем чуток в глубину городских кварталов, он понял, что парковаться в этом городе практически негде. На широких автострадах парковка запрещена, а все переулки были под завязку забиты машинами. Ладно, доедем до первой станции метрополитена там определимся. Не может быть, чтобы где-нибудь в районе оной станции не было стоянок - пусть даже платных, не важно. В конце концов, он же не месяц тут будет жить...
   Карта, купленная ещё в Сливене, ни черта не помогала - сам чёрт, наверное, составлял здешний генплан, или, что, скорее всего, никакого генплана здесь вообще отродясь не было, строил, кто что хотел и как аллах на душу положит, не иначе. Господи, да ещё эти бесконечные вывески всевозможных магазинчиков, забегаловок и отелей! Одиссей готов был взвыть от тоски - где ж обещанная картой станция метро?
  Но всё же терпение и труд всё перетрут - среди разноцветья вечерних реклам Одиссей, наконец-то, обнаружил вожделенный знак метрополитена - какой в Стамбуле был весьма невелик, по сравнению с московским - просто карлик. Единственный подземный участок метрополитена между районами Таксим и Левент был открыт в сентябре двухтысячного года, а общая протяжённость линии, как помнил Одиссей из путеводителя, не достигала и восьми километров. Негусто для почти десятимиллионного города!
  Ему, правда, не удалось оставить машину прямо у входа на станцию метро - пришлось минут двадцать крутиться вокруг знака с буквой "М", очерченной синим кругом с красной стрелкой, в поисках стоянки - но, обнаружив, наконец, вожделенный знак "паркинг", он уткнул свою "шкоду" между двумя турецкой сборки "рено", захлопнул дверь и направился к метрополитену. Теперь ещё предстоит найти таинственную улицу Сакызагаджи, а там - принадлежащий чете Сарыгюлей отель "Галата Хаус", у дверей которого погиб подполковник Гончаров. Ну что ж, вперед, навстречу прекраснейшей Оксане Сарыгюль - и её криминальному супругу. От которого в ближайшие две недели будет очень многое зависеть...
  
  ***
  - Нет, что в ящиках - не знаю даже я. Догадываюсь - но не знаю точно. - И Одиссей отрицательно покачал головой.
  - И ты хочешь, чтобы эти ящики я здесь, в Стамбуле, в грузовик загрузил, через Турцию протащил и на иракской границе каким-то твоим знакомым передал? И что внутри у ящиков не спрашивал? - Взгляд курдского бандита стал колючим и подозрительным.
  - Да, я хочу, чтобы ты именно в этом нам помог. Не просто так - мы готовы тебе заплатить за работу. И за риск.
  Туфан пренебрежительно махнул рукой.
  - Я о деньгах или риске не говорю. Я о грузе говорю. Или ты мне что внутри говоришь - или разговора нет.
  Одиссей вздохнул. Переговоры с курдом, начавшиеся полчаса назад, никак не вытанцовывались - курд гнул свою линию, и непонятно было - из пустого ли любопытства, или же в его интересе было второе дно...
  Когда этот Туфан час назад вошёл в гостиную - ему показалось, что вошедший хозяин заведения заполнил собой весь свободный объем помещения. Господин Сарыгюль не был высок ростом, плотноват, насторожен - но во всех его движениях сквозила такая сила и уверенность в себе, что и Одиссей понял, что разговор с ним не будет ни лёгким, ни простым. Но не до такой же степени!
  Ладно, хрен с ним. В конце концов, Левченко ничего по этому поводу не говорил - стало быть, он имеет право действовать в пределах своей компетенции. Раз о сохранении абсолютной секретности груза ничего не говорилось - стало быть, он может сообщить этому бандиту, что именно надо будет перевезти из Стамбула в Силопи и дальше, за реку...
  Одиссей отхлебнул яблочного чаю - и проронил негромко:
  - Я думаю, что в этих ящиках - ракетные установки. Противотанковые и зенитные. Может быть, запчасти к ним. Но в любом случае - оружие. Если его обнаружат - всем, кто участвует в операции, конец. И мне очень надо доставить этот груз ... туда, куда его мне надо доставить.
  Туфан едва заметно кивнул. А затем, неторопливо закурив - спросил так же вполголоса:
  - Кому ты их хочешь передать?
  Одиссей пожал плечами. А чёрт его знает, в чей адрес на самом деле пойдет этот груз! Но, пожалуй, в данном случае лучше предположить, что оружие предназначено для мятежных турецких курдов - глядишь, сработает племенной инстинкт.... И Одиссей бросил равнодушно:
  - Вашим. Кому ж ещё?
  Господин Сарыгюль после нескольких минут раздумий отрицательно покачал головой.
  - Я таких наших не знаю, которым ракеты нужны.
  Одиссей пожал плечами. Он что, за дурака его держит?
  - Курдской рабочей партии.
  Хозяин гостиницы поднял на Одиссея тяжелый взгляд.
  - Они не наши.
  Одиссей даже немного растерялся. Не их? А чьи? Вот чёрт...
  Сарыгюль продолжил, и в его голосе зазвучала сталь:
  - Они в свои игры играют. Им независимость нужна - мне нормальная жизнь. При моём земляке Тургуте Озале14 президент, премьер-министр и министр внутренних дел Турции - были курды. Оджалан тоже хочет президентом быть - в своём Курдистане. В этом его независимом Курдистане можно будет только контрабандистам жить. Я к Истанбулу привык, я что-то менять не хочу. Я КРП не помогаю. Я с ними в армии воевал; я не хочу и сейчас им помогать. Я твои ракеты не повезу. - Затем, сделав глоток чаю, хозяин заведения продолжил чуть мягче: - Я знаю, с моим домом рядом твой друг погиб. У меня тебе долг есть. Я твои бумаги подпишу и твой груз приму - только приму. Дальше не повезу. Мне война в моей стране не нужна.
  - Тебе не нужны деньги?
  Сарыгюль отрицательно покачал головой.
  - Такой ценой - нет.
  Одиссей промолчал, неторопливо налил в чашку свежего чаю, выбрал на блюде кусочек пахлавы поаппетитней, с удовольствием положил его в рот - и, не спеша разжевав и запив сладость, спросил:
  - А если не для КРП?
  - А для кого?
  Одиссей про себя улыбнулся. Ни Левченко, ни Кулешов - не проронили о цели операции ни слова; конспираторы, блин. Как будто неясно, кому сейчас на Среднем Востоке остро нужны противотанковые и зенитные ракеты! Наш курд не желает, чтобы эти весьма грозные средства ведения боя оказались в руках сепаратистов Оджалана - что ж, тогда, пожалуй, Одиссею стоит огласить свои собственные мысли по поводу пункта назначения - по ходу, это будет только для пользы дела...
  Он допил чай, довольно вздохнул - и бросил коротко:
  - Для иракского сопротивления. - А затем добавил: - Курды только примут груз и передадут его дальше, под Багдад.
  Сарыгюль кивнул.
  - Я так и думал. Значит, груз для Ирака.
  Одиссей, впервые за время разговора, чуть заметно улыбнулся.
  - Да.
  - Ты хочешь американцам проблем? - На лице курдского бандита вдруг появилась совершенно неожиданная, почти детская улыбка, такая, какая появляется у ребенка, увидевшего конфету.
  - Да. И ещё - мы хотим помочь людям, которые воюют за свою свободу, за право самим решать свою судьбу. Воюют против тех, кто вломился в их дом и решил установить в нем свой порядок. - И, посмотрев в глаза хозяину гостиницы, Одиссей добавил: - Если ты не захочешь нам помочь в этом деле - что ж, твое право, и я не стану упорствовать. В конце концов, если ты поможешь доставить мой груз до Стамбула - ты уже окажешь мне серьезную помощь. Но даже если ты откажешься от продолжения операции - мы всё равно найдем дорогу в Ирак - потому что на земле должна быть справедливость. Когда практически безоружных людей убивают с вертолётов и расстреливают из танковых орудий - кто-то же должен дать им возможность ответить ударом на удар, кто-то должен дать им в руки оружие. У меня это оружие есть - и я сделаю всё, чтобы доставить их в Ирак. С тобой или без тебя - не важно. Но сделать это я обязан - и как солдат, и как мужчина.
  Сарыгюль молча допил свой чай, закурил, полюбовался кольцом выпущенного дыма - и, взглянув в глаза Одиссею, проронил негромко:
  - Я помогу тебе, брат.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"