Усова Татьяна Васильевна : другие произведения.

Огонь и березы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пятая книга об Эрсирен.

  Огонь и березы
  Роман Татьяны Усовой
  Часть Первая. Коровы семьи Анвиаро.
  1.
  День выдался переменчивый; солнце то скрывалось за облаками, то выходило и вновь принималось греть. Мы, кажется, немного отклонились от обычного пути, я не припоминала здешних мест. Впрочем, мой муж Айлм по-прежнему невозмутимо вглядывался вперед, и я подумала, что, наверное, он знает, где мы. И даже на всякий случай не стала ничего спрашивать. Внезапно его конь побежал быстрее. Айлм скрылся за поворотом тропинки. Тут же раздался его голос:
  - Ноарль, где ты? Давай-ка сюда.
  Голос звучал приветливо и слегка лукаво, без малейшей тревоги. Я поспешила вдогонку за мужем и вскоре поравнялась с ним. Впереди лес расступался, но вместо свежей травянистой поляны или вырубки с пнями и кустарником мы увидели пожарище. Пространство перед нами усыпали угли: крупные, помельче и вконец искрошившиеся в пыль. По краям гари торчало несколько редких почерневших стволов с острыми сучками, кое-где черные стволы и ветви валялись на земле. Но там и сям сквозь гарь пробивались молодые высокие травы, прежде всего, конечно же, кипрей. Он не цвел, время для этого еще не наступило, но был свежим и чистым. А посреди особенно густых его зарослей тягулись к небу две молоденькие стройные березки, зазеленевшие нынче весной, как и положено. Одна была чуть выше другой. Росли они совсем рядышком, возможно, из одного корня.
  - Видишь? - Спросил меня Айлм. - Это добрый знак. Жизнь побеждает. - Он обернулся, глядя на меня с той же улыбкой, что и на березы, и поправил прямые, длинные, очень светлые волосы. - Теперь помню, я здесь раньше был. - Добавил он. - Мы взяли слишком к востоку. А ну-ка... - Опять вгляделся вперед. - Да, понятно, как отсюда ехать. Трогаемся.
  И мы пустили коней неторопливой рысцой. Лес на дальней стороне тоже немного обгорел и заметно увял, но еще чуть впереди деревья стояли совершенно нетронутые, по-весеннему нарядные. Я обернулась на две юные березки, прежде чем они пропали из виду.
  - Тут стоял чей-то дом? - Спросила я.
  - Не думаю. - Ответил мой муж.
  - Обычно, если сгорает жилье, какая-то часть его остается, пусть даже вконец обугленная. И камни, где прежде был очаг. - Заметила я. - Но, когда чье-то пристанище сжигают враги, они иногда могут все разметать и сровнять с землей, чтобы ничего не осталось, и никто не узнал, кто здесь жил и что произошло. Конечно, в таком случае надо нажить редкостно упорных врагов. Но бывает.Ты точно думаешь, что это не следы людсикх счетов?
  - Вряд ли. Скорее, память о чьей-то небрежности. Путники не погасили костер. Но это тоже скверно, лес ведь ни в чем не виновен. Разве позволяет по себе всяким-разным шастать. Но, поверь мне, жена, не безнаказанно. Каждый рано или поздно отвечает за то, что творит. Плохо вот, что нечасто понимает, почему и за что. А лес пока в состоянии заживлять раны, которые наносят ему люди. Все хороши, и раунги, и гуайхи, и южане. Порой трудно оправдать существование человека, но мне почему-то кажется, что оно оправдано. Хотя нелегко сказать, чем. А эти два деревца станут расит и крепнуть, и через несколько лет мы их не узнаем, если... - И вдруг он нахмурился. Огляделся. И произнес спокойно и четко. - Как я сказал, мы забрали слишком к востоку. Сейчас следует ехать осторожно. И чуть что, в укрытие.
  Я кивнула. У нас были знаки на самые разные случаи, и я привыкла, что если Айлм подает любой из них, надо действовать, как уговорились, не задавая лишних вопросов. Мы въехали в Раунгар через Таэвиос, северо-западную приморскую область, но теперь наша дорога пролегала по восточным землям этого края, близ границ северо-восточной области Доэлиос. Правда, доэлиосские Кумреа себя давно никак особенно не проявляли, но опасность сохранялась. В семействах, вроде этого, память о минувшем не просто берегут, но всегда готовы напомнить любому, что у него есть безжалостный враг. Даже когда заключен прочный и верный мир.
  Вот уже двенадцать лет, как мы с Айлмом были женаты. Многое изменилось за годы нашего странного брака. Моя дочь от короля Дау, воспитывавшаяся у Рэомали выросла и стала невестой, осенью ей должно было исполниться пятнадцать лет. Еше трое моих детей, общие у нас с Айлмом, росли во владениях Гибаоренов, родичей Айлма, и мы намеревались повидаться с ними до прибытия в Лоэ к королевскому двору. Отношения Пяти Королевств, особенно, Дарфилира, с Раунгаром, стали прочнее, торговля надежднее, меньше случалось грабежей и ссор, а если что не ладилось, короли успешно разрешали дело. Раунгов чем дальше тем меньше боялись у нас на севере. Но все-таки побаивались. И от мысли, что все они безумцы и чародеи, отказываться не спешили. Даже те, у кого были среди них друзья. Раунги же считали нас, жителей пяти Королевств, не столько беззаконными дикарями, сколько неотесанными чурбанами, заслуживающими снисхождения. И большей частью северяне с этим мирились. Впрочем, меня и при дворе и по всему Раунгару считали женщиной особой судьбы. Предполагалось, что когда-то у меня, безусловно, очутились в роду раунги, безвестно пропавшие и угодившие на Журавлиные Острова. Иначе, откуда все это во мне. Я ничего такого не знала наверняка, но почему-то хотела верить. Не потому, безусловно, что недооценивала земляков. Просто при мысли о Раунгаре щемило в груди. И тянуло туда неодолимо, а покидать Раунгар, чтобы вернуться к королю Орбальду, отчаянно не хотелось. С Дарфилиром я всякий раз расставалась легче, хотя, и не без печали. Домой, на остров Кальм, удавалось выбираться совсем ненадолго. Таких кратких поездок не хватило бы, чтобы управляться с хозяйством, унаследованным мной от родителей. И я радовалась, что из Кларма получился такой дельный глава семьи. И что у меня хватило ума объявить его своим наследником тогда, во время Хлимовой смуты, расколовшей островитян, и побудившей каждого выбирать между правителем Хлимом и королем Орбальдом. На островах были иной раз печальные новости, но больше хороших. И все-таки даже в отцовском доме на Кальме я чувствовала себя гостьей. Пусть почетной.
  Как стихотворец я год от года совершенствовалась. Я по-прежнему слагала и старинные гуайхские вирнс-гриулы, и дальфи-стихи на раунгийский лад по-гуайхски, и стихи по-раунгийски. А также перелагала на наш язык стихи раунгов: обычно то были либо стихи моего мужа, либо сочинения, вошедшие в сборник "Жемчужины Раунгара. Айлм после нескольких нелегких попыток получил восьмой разряд и стал Иароским Мастером. Как и предполагалось, он выбрал жизнь Странствующего Мастера, что позволяло ему и утолять страсть к путешествиям, и оставаться на службе у королей из Дома Ласточки, и каждый год проводить со мной не менее трех месяцев в Землях Гуайхов. Он отличался чуткостью к новизне и вводил в свое стихотворство все то живое и свежее, чему учился у диких буйных гуайхов. И время от времени слагал гриулы по-гуайхски не хуже тех, что спасли его от расправы, которой жаждали семь лучших семейств Тимбрунга. А уж о переводах и подражаниях гуайхам по-раунгийски и говорить не приходится. И кое- кого в Раунгаре это увлекло. А моему примеру последовало изрядное число стихотворцев Севера. Впрочем, никто из них не потерял осторожность настолько, чтобы королю Орбальду пришлось хоть раз применить новый закон о стихах. Никто не отворачивался от наследия предков, сочинители лишь прибавляли к нему, умножая отцовские богатства. Увы,к уда больше моих земляков по-прежнему влеклось к поиску иных богатств и иной славы: тех, что добывают оружием на чужих берегах, не жалея ни чужой, ни своей крови, которая потом пропитает даже золото, взятое одними у других, и запах которой потом никогда не выветрится. Сама я, помимо того, что была отличена за гуайхское сочинительство властителями всех Пяти Королевств, уже три года как имела четвертый Ираоский разряд в раунгийском стихотворстве. И все три года медленно, но верно готовилась на пятый. Один раз потерпела неудачу, другой не решилась выйти на состязания, но в этом году все же собиралась добиваться новой степени. Нынешней весной мы выехали в Раунгар значительно позднее обычного: задержали разные дела. Но мы должны были успеть в Ирао к началу состязаний. О них мы теперь больше всего и думали. И как раз поэтому нам так не хотелось нарваться на неприятность, будь то столкновение с Кумреа или что угодно еще.
  От корабля мы на этот раз отказались, очень уж непредсказуемой была нынче погода на море. Причем, мы боялись не столько утонуть, сколько быть унесенными неведомо куда или вынужденными ждать день за днем в какой-нибудь неприметной гавани. И вот мы тихо и осторожно спешили по весенним лесам всего-навсего вдвоем, оставив далеко позади выехавших с нами спутников: Коу, слугу Айлма, Виртис, мою служанку, раунга Эйлга, служившего Дому Ласточки, как и Айлм, двоих, что были при нем, и четверых воинов-дарфилирцев. Мы покинули их рано утром в одном гостеприимном доме, простившись только с Эйлгом, поспешно и шепотом. Он понял нас и не препятствовал нашему отъезду. И обещал успокоить других. Он достаточно давно дружил с Айлмом, чтобы не сомневаться: оутэ Дома Ласточки знает что делает. Для меня решение Айлма было такой же неожиданностью, что и для Эйлга. И я, как и Эйлг, не задавала вопросов и не спорила. А просто следовала по тропинкам, которые выбирал мой муж, то беззаботно-лукавый, то настороженный и хмурый.
  Тропинка влилась в более широкую, делающую большие плавные изгибы. Лес стал реже. Крутые склоны, показавшиеся было за деревьями слева на востоке, вдруг отступили в глубину. Местность плавно понижалась к югу. Мы проскакали вброд через бурную и порожистую речку, гремевшую по камням. Айлм опять развеселился и повернул ко мне улыбчивое, все в мелких брызгах разрумянившееся лицо. Он что-то сказал, но совсем тихо, рев воды заглушил его слова, впрочем, это не имело значения. Выбравшись на берег, мы поехали по лужайкам, разделенным редкими, насквозь просматривавшимися перелесками. Впреди и справа от дороги виднелось несколько беленых домишек за каменной оградой. Похоже, не отдельная усадьба, а селение. Слева, еще дальше вперед, угадывалась основательная постройка вроде тех, что здесь называют замками.
  - Мы на землях Анвиаро. - Сказал Айлм. - Это пастушеское селение, а вон там замок их руэма. Будь внимательна, скоро нам могут встретиться его люди, и потребуется ответить, кто мы и куда едем. Так, чтобы вызвать доверие. Конечно, вряд ли они примут нас за... - Внезапно он умолк на полуслове. Потому что со стороны деревни послышались топот, мычание и резкие мужские крики. И крики эти испускали явно не Анвиаро и не их друзья. Айлм подал мне знак и огляделся в поисках укрытия. Ничего подходящего. А между тем недобрый шум приближался. Те, кто его издавал, спешили нам наперерез, я еще не видела их, но угадывала бурное, пусть не вполне направленное движение. Кричавшие явно были поглощены чем-то своим и не могли себе позволить бдительно оглядывать все вокруг, но вот-вот могли нас заметить. А нам это было совершенно ни к чему. Тут Айлм, с каждый мигом все мрачневший, указал мне на ближайшее дерево и поднял глаза. Я покосилась на лошадей. Он махнул рукой на юго-восток. Я кивнула, и в следующий миг мы уже спешивались. Все наше добро было в седельных сумах, разве что арфы висели на спинах под плащами. Ну и, конечно, то, что обычно носишь на поясе. Не теряя времени, мы повернули скакунов мордами к юго-востоку и подтолкнули. Они послушно помчались вперед. А мы полезли на дерево, помогая друг другу.
  И как раз вовремя успели устроиться на крепкой ветке среди нежной молодой листвы. С запада показалось несущееся в клубах пыли обезумевшее стадо коров эдак в двадцать. За коровами мчалось несколько всадников, свирепых на вид и вооруженных. Рассыпавшись полукольцом, они погоняли коров и отчаянно ругались. Время от времени тот, что скакал посередине, пытался отдавать приказы. Но, кажется, его плохо слушались. Когда стадо и всадники были уже совсем близко, я, наконец, разобрала:
  - С таким шумом! Стыд и позор!
  - А попробуй управься с этой треклятой Пеструхой!
  - Да-да! Хорош бы ты был без нас!
  - Сдурели вы что ли? Сейчас все Анвиаро сбегутся.
  - Пускай сбегутся! - Отозвался звонкий, совсем юношеский голосок, - мы покажем им, что такое Кумреа!
  - Правее, вон туда. - Распорядился предводитель. - Так быстрее доберемся до гор и вернее скроемся. Да, ты прав, мальчик, Кумреа всегда умели себя показать. Но при этом знали, когда уместно поменьше мозолить глаза другим. Если кто встанет у нас на пути, он пропал, а самим искать встреч нынче не стоит.
  Услышав имя Кумреа, я похолодела и обернулась на Айлма. Он уютно расположился на соседней ветке и пристально наблюдал за скотокрадами. В нашм нынешнем положении он не мог позволить себе протянуть руку и коснуться меня хотя бы кончиками пальцев. Но он участливо подмигнул. Кумреа гнали захваченный скот по тропе шагах в пятидесяти к югу от нашего дерева. И вполне могли нас не заметить. Тем более, что наши кони, спешившие прочь, побудили их всех повернуть головы в ту сторону. Двое даже попытались поймать коней, но вернулись к остальным ни с чем, за что старший без промедления рявкнул на них:
  - Болваны! Нечего было и пытаться. У нас с этими коровами забот по горло!
  А сам с тоской глядел вслед великолепным скакунам в отличной, пусть не роскошной, сбруе. И тут одна из коров, белая, в больших рыжих пятнах, с ясными и невинными голубыми глазами, покиула стадо и украдкой засеменила по траве, круто повернув. Скотокрады заметили это лишь миг-другой спустя.
  - Опять Пеструха. - Проворчал старший. - За ней! Не упускать.
  И, как нарочно, непослушная корова подавшись туда и сюда, вдруг с уверенностью поспешила к нашему дереву. А за ней заторопились четверо из угонщиков, самые молодые. Тут все стадо покинуло тропу, по которой его гнали в Доэлиос, и тоже двинулось за Пеструхой. Старший и те, кто остался при нем, рассыпались вокруг и принялись наводить порядок, рыча до хрипоты и неистово хлопая бичами. Айлм нахмурился и, обернувшись ко мне, подал знал держаться крепче. А у меня вдруг затекли руки. Особенно правая. И сидела я как-то неловко. Пеструха приближалась. Шаг ее делался все проворней. Преследователи понемногу настигали ее и что-то кричали. А она вдруг словно забыла о них. Ей чем-то приглянулось то самое дерево, где мы сидели. Она подошла и стала его обнюхивать, точно собака. И оказалась при этом точнехонько под моей веткой. Тут я решила, что надо все же устроиться поудобнее, и осторожно освободила правую руку. Один из преследователей резко крикнул. Я вздрогнула и потеряла равновесие. И в следующий миг уже летела вниз. Я знала, как упасть, чтобы не слишком расшибиться и, свались на траву, тут же вскочила бы и припустила прочь. Но рухнула я с моей ветки не на траву, а прямехонько на спину непослушной корове. И тут же непроизвольно ухваилась рукой за рог. Корова, гулко протрубив, рванула прочь со скоростью боевого коня. Я подтялулась, поймала второй рог и уселась верхом. Те четверо, что ловили Пеструху, загорланили и заулюлюкали. Миг спустя раздались и дружные возгласы всех остальных Кумреа. Покинув стадо, они рванули за мной. Я на миг обернулась, прикинула, кто как будет двигаться и шпепнула Пеструху босыми пятками. Накануне мы с Айлмом разулись и убрали обувь в сумы, что оказалось весьма кстати и для того, чтобы взобраться на дерево, и для поездки на Пеструхе. Прикосновение босых ног успокоило ее и сделало сравнительно управляемой. А свалиться ей под копыта было бы мало радости. Мы отчаянно петляли меж деревьями, но оторваться от погони не могли. Пеструха скакала быстро, но кони еще быстрее. Я только и могла, что надеяться на появление хозяев стада. А до того требовалось потянуть время. Но, кажется, его оставалось немного. Если поймают, ни в коем случае не следовало открывать, кто я, и я стала обдумывать, как лучше назваться. Я заметила у двоих из преследователей луки, но они не стреляли. И ни один дротик в меня не полетел, хотя раунги в их метании отменные мастера. Наверное, боялись задеть корову.
  - Не уйдет! Рассыпаться! Окружить! - распоряжался старший. Мы с Пеструхой едва не налетели на какие-то кустраники и, огибая их, потеряли несколько драгоценных мгновений. Один из всадников почти поравнялся со мной, скача в нескольких шагах слева. Сейчас он заедет вперед и перережет нам путь. Я решила, что направлю Пеструху прямо на него и попробую напугать коня. Но в этот миг сзади послышался пронзительный вопль. Подобный звук мог испустить только один человек на свете, мой муж. И, обернувшись, я удостоверилась, что это действительно он. Он покинул дерево и стоял на траве, держа в руке перед собой крепкий сук. Все Кумреа тут же оглянулись на него, забыв обо мне.
  - Это Всепринокающий! - Крикнул старший угонщик. - Айлм Гибаорен, тебя ничто не спасет, ты нам за все ответишь!
  Между тем Пеструха резво спешила дальше. Расстояние между мной и Кумреа начало увеличиваться. Только тот всадник слева, на один миг отвлекшись на Айлма, решил все-таки не упускать меня с Пеструхой. Он пошел на сближение. Я развернула Пеструху, и мы промчались перед самым носом оторопевшего коня. Опять развернулись. Он повернул коня и стал все больше разгонять, мчась в нашу сторону. Мы изменили направление и благополучно с ним разминулись. И еще какое-то время продолжались состязания в ловкости, в которых Пеструха проявила себя не хуже обученного.раунгийского жеребца.
  - Я узнал тебя! - Крикнул мне противник во время одного из сравнительных сближений. - Ты жена Айлма, Ноарль Островитянка! Только ты способна так чудить. Но эта твоя проделка будет последней!
  2.
  Я не могла следить за тем, что происходит с Айлмом. Но у меня не было причин за него беспокоиться. Он никогда ничего не делал напрасно, ибо умел верно оценить свои силы. К тому же, по крикам доэлиосцев я догадывалась, что им не везет. Между тем корова начала уставать. Я решила покинуть ее и позаботиться о себе сама. Всадник, увидав, как я соскакиваю наземь, расхохотался и полетел ко мне, занося и раскручивая длинный и крепкий кнут. Я отскочила за ближайший ствол и подобрала с земли палку. Не самую лучшую, но такую, что вполне сгодилась бы. Противник собирался, размахнувшись кнутом, охватить им то ли мою шею, то ли ноги; здесь у каждого свои любимые способы. И я надеялась поймать кнут и попробовать вырвать. Или хотя бы отбить палкой и выиграть несколько мгновений.
  Тут раздался громкий крик:
  - Пастухи!
  Затем кто-то прокричал: "Анвиаро!". И кто-то другой: "Их больше чем нас!"
  - Разве мы трусы? - Спросил у своих старщий. - Тут кто-то говорил, что Кумреа всегда умели себя показать. Все ко мне!
  Всадник с кнутом покинул меня и подчинился приказу. Я всмотрелась. Со стороны замка спешил вооруженный отряд человек в двадцать. И, похоже, возглавлял его сам руэм. Еще несколько человек твердо и уверенно шагало пешком от селения. Вооружены они были, главным образом, посохами и кнутами, но решимостью не уступали воинам руэма. Отдышавшись, я принялась искать взглядом Айлма. И не нашла. И вдруг кто-то тронул меня за плечо. Айлм стоял сзади и по-детски невинно улыбался.
  - Я с тобой. - Сказал он. И тут же улыбка пропала. Муж притянул меня к себе и озабоченно спросил. - Ты цела?
  - Да. Все благополучно. - Ответила я.
  - Благополучно, - вздохнул он. - Нечего сказать.
  - Послушай, - предложила я, - если тебе хочется меня отругать за то, что я так некстати свалилась на корову, не стесняйся.
  - Это было больше, чем некстати, - ответил Айлм. - Но с судьбой не спорят. - И тут же поглядел в сторону Кумреа. Они все сплотились вокруг предводителя. Отряд Анвиаро был уже совсем близко. Пастухи же, продолжая шагать дружным строем, принялись окликать брошенных коров. И те радостно затопали ним навстречу. Включая и вымотануню военными играми Пеструху. Старший угонщик приказал своим людям:
  - Отсутпаем. Твердо и с достоинством.
  И тут они его послушались. Айлм опять обернулся ко мне.
  - Здесь справятся и без нас, - сказал он. - Давай пока поищем коней.
  И мы зашагали как бы сами по себе между пастухами и отступающими Кумреа. Руэмский отряд поехал за Кумреа, не навязывая боя, а лишь вежливо выпроваживая незванных гостей. Когда мы с ним поравнялись, Айлм поклоном приветствовал руэма, крепкого и краснолицего мужчиу лет тридцати в полном боевом доспехе и с обнаженным мечом в руке. Поклонилась и я. Руэм ответил на приветствие учтиво, как равным и опять стал глядеть на отходящих доэлиосцев. Мы с Айлмом некоторое время шли молча. Затем он посвистел, подзывая коней. Я тоже. Пройдя еще немного мы снова посвистели. И тут Айлм сказал:
  - Говорить с руэмом о том, что произошло, предоставь мне. Мы сможем лишь недолго передохнуть у него, а затем поспешим в столицу. Надо как можно скорее доложить королю о том, что случилось.
  - В чем дело? - Спросила я.
  - Да так. - Он вздохнул. - Потом скажу. Тебя винить не за что. Это судьба.
  - Что такое? Айлм! Это дурацкое происшествие, и... Оно что, связано с какими-то древними пророчестивами, - догадалась я вдруг, вспомнив, что таким вещам в Раунгаре придают значение не меньше, чем у нас. Но только у нас пророчества не записаны в книгах, ибо читать и писать не умеет никто, кроме меня и обученного мной синкредельского короля Клестарда. А в Раунгаре каких только книг не водится. И перед ними трепещут даже неграмотные, знающие их содержание с чужих слов.
  - Да, есть одна древняя книга, - нехотя признался Айлм. - Ее считают творением мудреца Гоартра из Миойи. Того самого, что разъяснил явление Хромой Волчицы на перекрестке. Там говорится кое-что, о чем мне напомнило происшедшее. Но ты знаешь лучше моего: древние пророчества туманны, и толковать их можно по-разному. Наше дело сообщить королю. И пусть придворные мудрецы ломают головы. Так что постарайся ни о чем не думать. И повторяю: если даже настала пора сбыться назначенному, твоей вины здесь нет. - Он вскинул голову и в третий раз посвистел. На этот раз кони откликнулись. Вскоре они уже скакали к нам. Мы осмотрели их. Все было в порядке и с конями и со снаряжением, ни одна мелочь не пропала. Садиться верхом мы не стали, напротив, расседлали коней и пустили пастись. Тут к нам подошли двое из пастухов.
  - Приветствуем вас, - сказал один. - Благодаря вам, мы не лишились ни одной коровы.
  - А ведь в самом деле. - Рассмеялся Айлм.
  - Это вышло ненамеренно, - вставила я. - Я свалилась с дерева, а корова как раз оказалась под ним. Не думайте, что я всегда такая неловкая.
  - Мы не думаем, - отозвался второй пастух. - Но ничто не происходит случайно.
  - Знаю. - Ответила я. - Руэму известно, кто мы?
  - Теперь да. Твоего мужа опознали Кумреа и очень громко об этом кричали. А после этого нетрудно было догадаться и кто ты сама. Руэм скоро вернется и предложит вам гостеприимство.
  - Мы будем рады. - Ответил Айлм. - Но лишь ненадолго сможем посетить его. Как только кони отдохнут мы поспешим дальше к Лоэ. У меня важные вести для короля.
  - Ну что же, счастливо вам добраться и все передать, - сказал старший из пастухов. - Если хотите, мой товарищ прямо сейчас проводит вас к замку, а за вашими конями я сам присмотрю. Равно как и за всем этим. - Он указал на седла и сумы. - К вашему отъезду кони будут у ворот, готовые к пути.
  Мы выразили согласие и вместе со вторым пастухом двинулись к замку. У ворот нас встретил шустрый парнишка, тут же предложивший пройти в дом, где нас уже ждала жена руэма. Обменявшись приветствиями, мы ни словом не обмолвились о недавнем приключении, а вели себя как обычные гости и хозяева и обменивались обычными нехитрыми новостями. В скором времени возвратился руэм.
  - Они уехали домой и, надеюсь, больше сюда не заявятся, - сообщил он с порога. - А нам самое время пообедать.
  - Все готово, - сказала жена и сделала знак подавать кушанья.
  Подкрепившись, руэм стал рассказывать о поездке. Она не была примечательной, если не считать, что Анвиаро и Кумреа щедро выкладывали друг другу кто и что о ком думает. И выяснилось, что главу скотокрадов зовут Муо и что он родной брат нынешнего Кумреа-уэма, Твиуру. Затем Айлм коротко сообщил, что мы видели в землях к северу отсюда и как очутились на дереве.
  - Ты, конечно, слышал о Книге Миойца? - Добавил он.
  - Я даже читал ее, - похвастал руэм, покосившись на меня. - Правда, многого не понял. - Он с простодушным видом развел руками. - Я ведь все-таки не ученый, просто любознателен. Но надеюсь, что время исполнения того пророчества еще не приблизилось.
  - Я тоже надеюсь. - Ответил Айлм. - Но должен спешить к королю. Она еще ничего не знает, - он кивнул на меня. - И лучше пока об этом говорить не будем.
  - Ты прав, - согласился руэм. И предложил немного нас проводить.
  С конями и впрямь не вышло ни малейшей задержки. Вскоре они, свежие и бодрые, уже несли нас вперед на юг. Руэм расстался с нами у границы своих владений и пожелал удачи и новых песен. Мы поблагодарили и поехали дальше вдвоем. И дальше, до самого Лоэ, в пути не случилось никаких задержек. Нам встретилось множество знакомых, с которыми мы, по обычаю путников, обменивались говостями. Но коротко, ибо мы спешили по важному делу. В нескольких часах пути от цели нас разыскали трое Гибаоренов, родичей Айлма, спустившихся ради этого с нимариосских гор. И мы поехали дальше вместе. Судя по разговорам, все у Гибаоренов шло хорошо, мои дети тоже были благополучны, здоровы и сильно выросли.
  - Мы надеемся, что они еще увидят свою мать в этот ее приезд, - сказали Гибаорены.
  - Мы тоже, - ответил Айлм.
  А когда Лоэская гавань и белые стены столицы уже показалось впереди, на дорогу из-за кустов внезапно вылетел одинокий всадник, совсем юный. Мы придержали коней, вглядываясь. И, прежде, чем хоть кто-то, даже я, успели его узнать, всадник громко и ликующе закричал:
  - Мама! Ну наконец-то! - И, не сбавляя шагу, припустил ко мне. Едва кони поравнялись, Гриэн, склонившись с седла, обвила руками мою шею.
  - Это и есть Гриэн дочь Дау? - Спросили Гибаорены.
  - А как же. - Ответил Айлм. - Какая еще из раунгийских девушек так дурно воспитана?
  - Айлм Гибаорен. - Гриэн надменно выпрямилась и заговорила по-королевски, -я не так часто вижу мать, чтобы делать вид, будто в ее приезде нет ничего особенного. И, быть может, здесь обо мне заботятся лучше, чем в ее краях, но она моя мать, и ее мне никто не заменит. Равно как и отца, который скончался до моего рождения, и о котором я много знаю, как о великом короле, но ничего как об отце.
  - Ты сбежала, не отпросившись? - Догадалась я.
  - Конечно. Как и вы. Я хотела, чтобы нам никто не мешал, когда встретимся.
  - Я понимаю. И понимаю, как ты скучаешь без меня. И все же Айлм прав: королевской дочери следует вести себя благоразумней.
  - Так. - Она вздохнула. - Ну теперь ты скажешь, что сама неблагоразумна, потому что не королевская дочь. И вообще у стихотворцев свои правила, нам, простым смертным, непонятные, будь мы хоть короли, хоть кто.
  - А ты не забросила музыку? - Спросила я.
  - Забросишь тут. - Дочь снова вздохнула. - Но вообще-то мне нравится играть и петь. Просто я не из больших музыкантов, а всего-навсего достаточно хороша для своего положения. Учителя говорят, что я достигла бы большего, если бы не ленилась. Но я не все время ленюсь, а только иногда надоедают нудные упражнения.
  - Без нудных упражнений нельзя выучиться ничему, - заметил Айлм. Гриэн фыркнула. Он ухмыльнулся. Гибаорены держались скромно и почтительно. Им не так уж часто доводилось встречать кого-то из королевской семьи. Мы все вместе продолжили путь к Лоэ. И первому же встречному Айлм крикнул с седла:
  - Важные новости для короля. И, боюсь, недобрые.
  Тот ответил:
  - Это неудивительно. Не стану тебя задерживать, в Доме Ласточки тебе расскажут о последних происшествиях. Там нынче все вверх дном.
  Еще несколько человек сказали нечто подобное, когда мы проезжали мимо. Один, как и мы ехавший верхом, повернул обратно, хотя большинство полагало, что все равно узнают новости в положенный срок. У городских ворот оказалось многолюдно, но нас пропустили. И мы во весь опор проскакали по улицам мимо расступающихся и галдящиих прохожих к Дому Ласточки. Уже год с небольшим, как короля И сменил на престоле король Рео, бойкий и словоохотливый мужчина под тридцать. Он отнюдь не был однолюбом, как его предшественник, до странного привязанный к жене, но в его увлечении женщинами не проявлялось ни той глубокой страстности, ни того мудрого понимания жизни, которые отличали Веселого Старого Дау, отца моей Гриэн. Он ценил их, прежде всего, за возможность развеяться. Но умел получать от жизни все. что она дает, и чтобы не в ущерб другим. Стихотворцем он был никудышним, но знал это и не огорчался. Увлекался всеми искусствами и премудростями понемногу, но ни в чем не разбирался как следует. И в целом его считали недурным правителем. Ведь, в сущности, Старый Дау был один, и второго такого не будет. Рео совершал недавно поездку по стране. И в ходе ее смело заглянул даже к грозным Кумреа, которым всячески выказывал доверие, оставаясь, допустим, с кем-нибудь из них один. Словно дразнил их. А своим приближенным отвечал, что желает укрепить мир. Но в землях Кумреа все обошлось благополучно. А вот на последнем ночлеге короля случилось нечто странное и тревожное. По вековому обычаю, королям Раунгара дозволено ночевать только в круглом доме. Дома с углами они могут лишь посещать. И если где-то, где король останавливается в пути, нет круглого строения, то во дворе или где-либо под крышей разбивают круглый королевский шатер. Так поступили и на этот раз в неприметной маленькой усадьбе. Среди ночи король внезапно проснулся и обнаружил, что лежит не в шатре, а в старом четырехугольном доме с полусгнившими балками. Подняв голову и оглядевшись, он увидел, что кругом никого нет, и не видно никаких вещей, никакого добра и утвари, только голые глиняные стены, грязные, покосившиеся, некрашенные, все в трещинах, да рассохшаяся и осевшая с одного краю длинная скамья. И неровный земляной пол. А постель короля, та самая, в которую он лег в шатре, оказалась на деревянных носилках, брошенных посреди пола. Король встал и позвал людей. Вбежал один из его спутников и в ужасе всплеснул руками. Все проснулись и засуетились: и люди короля, и жители усадьбы. Никто не понимал, как это произошло, никто ничего не видел и не слышал. Ясно было одно: кто-то неизвестный во время сна перенес короля в это строение, и он провел там не менее трех часов. Но, скорее, и не более. Означало ли это ночлег в доме с углами, никто толком не знал. И по приезде короля в Лоэ было немедленно созвано совещание. Когда мы прискакали, оно было в самом разгаре. Слуги приняли у нас коней и предложили отдохнуть с дороги. Один юный королевский родич подсел к нам и рассказал о таинственном ночлеге Рео. Вскоре явился другой и сказал, что король нас ждет. Нас провели в давно знакомый мне Большой Круглый Зал, где я когда-то впервые увидела Старого Дау. Теперь на том же месте сидел озабоченный, впервые забывший от улыбки Рео, его правнук, а вокруг расположились опытнейшие из родни и приближенных короля и мудрецы из Трех Орденов: белого, зеленого и синего. Больше никого. Даже слуг. Если что требовалось, выглядывали наружу и кричали. Когда мы обменялись приветствиями, король сказал:
  - Прошу простить за такой холодный прием, но вы уже слышали, что тут у нас.
  Мы с Айлмом кивнули.
  - Мы решили, что ваша новость может иметь какую-то всязь с моей, - продолжал король, - и поэтому сочли уместным пригласить вас сюда, не откладывая..Говорите.
  Айлм рассказал обо всем по порядку, без лишних полдробностей, но не спеша.И лица вокруг стали еще мрачнее.
  - Выходит, я не ошибся, - вздохнул король. - Сперва сон в доме с углами, затем женщина, проехвашаяся на корове. И все же неизвестно, впрямь ли близятся лихие дни. Даже Величашие из мудрецов не всегда могут определить точный смвсл знамения или отличить знамение от случайного, пусть странного, события. И притом, их только два, третьего не было.
  - В книге говорится о трех знамениях? - Не удержалась я.
  - Только об одном, о женщине, которая проедется на корове. Просто принято считать, что большим бедам предшествуют три знамения. А неположенный ночлег короля это предвестие любой великой напасти в Раунгаре. Третьего знака мы еще вполне можем дождаться. Но как бы то ни было, а нелишне начать действовать. Вы согласны, мои мудрые советники?
  - Но мы еще ничего не решили, - откликнулось несколько голосов.
  - Это не имеет значения. Все само собой разъяснится. Скажи-ка мне, мудрейший Веор, какова главная опасность для нашей страны?
  - Кумреа из Доэлиоса, -ответил седобородый старец в белом облачении ксаэлига, мудреца первого из Трех Орденов. И не выказал досады, что ему задают детский вопрос.
  - И что они сейчас делают? Что сообщают соглядатаи? - Спросил король. Несмотря на продолжительный мир, Дети Ласточки по-прежнему держали в Доэлиосе соглядатаев. И все об этом знали. Включая и Кумреа, которые их пусть редко, но ловили.
  - Сообщают, что у них все по-прежнему, - откликнулся начальник тайной службы, грузный темноволосый с проседью мужчина лет пятидесяти пяти.
  - А о том, что они замышляли угнать скот у Анвиаро, ты знал? - Спросил король.
  - Угон скота обычное дело по всему Раунгару, - так же спокойно произнес тот. - Кумреа в этом, лишь немногим наглее других. И. похоже, то предприятие замышлялось не самим руэмом и не загодя. Брату руэма могло что-нибудь взбрести в голову на весенней пирушке на траве, или кто-то подначил, вскочили, собрались и поехали. Айлм говорит, что их было не больше десяти, пусть отменно вооруженных и умелых. И стадо они гнали без особой ловкости и рассчета. Не такое уж это деяние, чтобы его как-то отличать среди прочих.
  - Да, пожалуй. - Согласился король. - Но Кумреа-уэм уже обо всем услышал от брата. И наверняка решил, что настал его час.
  - Значит, мы скоро услышим, что они собираются в поход, - откликнулся начальник тайной службы.
  - Так давайте и мы будем собираться. - Предложил король, оглядывая присутствующих. И сперва самые молодый и горячие, а там и люди все более почтенные, стали кивать и говорить: "Да, ты прав, король Рео. В поход. Выступаем на север. Не стоит ждать гонцов".
  - Я так и знал, что вы не оплошаете, - заметил король и вдруг улыбнулся. Правда, не с прежней беспечностью.
  На этом совещание закончилось. Нас король тоже отпустил, сказав, что мы будем сопровождать его, и поэтому до самого похода нам надлежит постоянно быть в Лоэ или поблизости.
  - Значит, женщина верхом на корове это знамение? - Спросила я Айлма, едва мы вышли во двор. - И что же о ней написано в Книге Миойца? Теперь можешь сказать?
  - Да только и написано, что когда женщина, одетая, как мужчина, проедется верхом на корове, страну ждут великие бедствия. - Неохотно ответил муж.
  - И все?
  - И все. Надо же было, чтобы это оказалась ты. - Он вздохнул.
  - Да, мама, - послышался вдруг рядом насмешливый голос Гриэн. - Тебя никто не предупредил, и ты с этой коровы вовремя не спрыгнула. А между прочим, женщинам в Раунгаре строго-настрого запрещают ездить на коровах. Так, на всякий случай. Ведь вряд ли кому-нибудь такое пришло бы в голову.
  - Гриэн! - Раздался тут же суровый оклик Рэомали, воспитательницы моей дочери. - Сейчас не время шутить.
  - А что? Я принесу много пользы если буду ходить с каменным лицом, немая как рыба? - Съязвила неугомонная Гриэн.
  - Перестань! - Приказала ей Рэомаль. И пожаловалась нам с Айлмом. - Совсем от рук отбилась.
  - Да что там. - сказала я. Рэомаль покачала головой.
  - Ноарль, ведь ты ей мать.Ты почему позволяешь длчери так с собой разговаривать?
  - Я ничего не могу ей позволять или запрещать. Мы слишком мало видимся, - ответила я.
  Рэомаль велела двум служанкам проводить юную Гриэн домой, и тут же заметила:
   - Я как раз хотела поговорить с вами обоими о девочке. Но не сейчас. А когда придете в себя с дороги.
  - Мы еще долго не придем в себя, - ухмыльнулся Айлм. И мы с хозяйкой направилиссь следом за Гриэн в их гостеприимный дом, где нас ждали вода для мытья, чистая одежда и вкусный ужин. Гриэн за ужином держалась спокойно, но еще до его конца попросила разрешения удалиться и покинула зал почти бегом.
  - Совсем взрослая. - вздохнула Рэомаль, глядя ей вслед. - Я знаю, ты не виновата. Ты не могла покинуть службу у короля Дарфилира и поселиться здесь. А Гриэн нельзя было воспитывать на чужбине. И мы оступили единственно верным образом. Да и, наверное, ее поведение не столь уж необычно для юной девушки, которая еще не знает жизни, но уже куда-то рвется. К чему-то новому и неведомому. Когда у них просто любовь на уме, это еще ничего. Но бывают и такие, которые сами не знают, чего хотят. Взять, к примеру, меня в ее годы.
  - Ну, я знала, чего хотела, - откликнулась я. - Стать Большим Мастером Слова и объездить весь свет.
  Рэомаль рассмеялась.
  - Так я и думала. Но у нее нет никаких великих даров и связанных с ними мечтаний. Она разумна, красива и наделена всем, что требуется благородной женщине. И неудивительно, что в последнее время на нее стали заглядываться мужчины. Кое у кого уже вышли ссоры. Правда, пока, ни одной смерти. Но, боюсь, это еще предстоит. А сама она задирает нос и считает, что никто ее не достоин. Но нельзя сказать, что ей так уж не нравится их внимание. И очень похоже на то, что скоро она войдет во вкус и примется нарочно их стравливать, для потехи.
  - Пожалуй, она из таких. - Согласился Айлм.
  - Но откуда это в ней? - Поразилась я. - Ни у меня, ни у ее отца...
  - Как раз от Веселого Старого Дау что-то такое и могло перепасть, - уверила меня Рэомаль. - Видишь ли, у мужчин такое иначе. Дау с ранних лет легко чувствовал себя с женщинами. И ни одна не могла перед ним устоять. А Гриэн словно втайне страдает, что она не мужчина, что не может кого-то выбрать и предложить ему себя напрямик. И поэтому утешает себя тем. что она особенная, и должна ждать какого-то особенного возлюбленного. А обычные мужчины, будь то самый цвет раунгийской молодежи, ей не годятся. Помню, меня как раз нечто подобное одолевало до самого моего замужества. Я со всеми держалась холодно, а сама украдкой следила, как они ко мне. И если из-за меня дрались, была счастлива, но даже лучшей подруге не признавалась. И до самой свадьбы у меня не было возлюбленного. А, узнав, что меня просватали, я чуть не сбежала из дому. Меня остановили и отговорили. Я уступила родным и пошла замуж. А потом привыкла.
  - И ты была счастлива? - Спросила я.
  - Пожалуй что так. - Ответила она. - Гриэн нужен хороший жених. Надежный и сильный. Чтобы защитил ее не только от бед извне, но и от ее самой.
  - Мне нечего возразить, - призналась я, немного подумав.
  - А что тут возразишь? - Усмехнулась Рэомаль. - Найти такого непросто. Нужно время. А пока следует глядеть за девушкой в оба. Так что не обижайся, если тебе покажется, что я с ней строга.
  - Хорошо. - Ответила я. И спросила. - А король о ней что думает?
  - Да то же, что и другие. Что хороша собой, но своевольна, и надо разумней просватать. Они, кстати, достаточно в дальнем родстве, чтобы он к ней приглядывался. Но он побаивается ее.
  - Такую юную? - Удивился Айлм.
  - Ну да. Она юная и неопытная, но уж больно страстная. И нашему королю не подойдет. Хотя, хорошо было бы сделать ее его младшей женой. Да ведь не справится. И не потому что плох.
  - Мы знаем. - Ответил Айлм.
  3.
  Через несколько дней все было готово к походу. Из-за него были отложены прославленные состязания стихотворцев в Ирао. Ираосские Мастера решили, что в случае поражения Детей Ласточки, их верных почитателей и друзей, сообщество либо окажется сокрушено, либо выразит свою безмерную скорбь, замолкнув на целый год. А в случае их победы отложенные состязания станут частью торжеств по ее поводу. Хотя, как и прежде, король не сможет на них присутствовать.
  Войска, выступавшие на север, строились на той самой лужайке, где когда-то по смерти Веселого Старого Дау определяли, кому быть новым королем, и священный ястреб сел на руку И, внука Дау, которого теперь тож нет в живых. Мы с Айлмом стояли близ самого короля Рео и не очень-то могли даже переговариваться меж собой, а не то что перекидываться словечком-другим с бесчисленными знакомыми. Один за другим подходили эары, предводительствуемые руэмами, руэмы произносили положенные слова и получали положенные ответы. Каждый эар был снаряжен по-своему, в соответствии с обычаями своей семьи и местности. С каждым эаром шел их оутэ. Короля сопровождало несколько оутэ, помимо нас. И я не без удивления увидела среди них тонкую и белокурую Эолиль Ваусо, ставшую старше и печальнее, но и только. Я знала от людей, что она достигла немалых успехов в стихотворстве, но что жизнь ее сложилась нелегко. В Раунгаре отвеку родные стихотворцев имеют куда меньше власти при поиске брачной пары для них, чем у обычных женихов и невест. Ведь если правильно подобрать пару, у нее родятся одаренные дети, которые принесут великое благо стране. И поэтому для оутэ и оуталей важнее всего советы мудрецов и гадателей, и предпочтительнее советчики своего сообщества. Но окончательно решают сами вступающие в брак. Безусловно, не всем родичам сочинителей такое по душе. Чудесная Эолиль Ваусо, которую все быстро узнали и полюбили после того, как она получила в Ирао первый разряд, происходила из маленькой и безвестной семьи. Ее родные жили недалеко от Лоэ под покровительством короля. А Тоу Дариант относился к ближней родне одого из лучших семейств Бегридиоса. Никто и никогда не сосватал бы их, не слагай оба прекрасных стихов. Но Ираоские Мастера объявили их хорошей парой, потомство которой превзойдет родителей. И Дарианты придержали недовольство, не желая навлекать на себя гнев Ираосцев, а заодно и короля, которым тогда был И. Эолиль и Тоу поженились в Ирао, робкие и неуверенные в своих чувствах. Родился сын. А чуть погодя Дарианты перестали мириться с этим браком. И чем дальше, тем настойчивей требовали, чтобы Тоу расстался с женой. В конце концов он вынужден был уступить.Иначе ему пришлось бы порвать с семьей. Конечно, он, оутэ из славного Ираоского сообщества, не остался бы одиноким, лишенным поддержки. Но он не мог пойти на то, чтобы утратить право называться Дариантом. И тогда Дариант-уэм со своей девяткой явился в Лоэриос и положенным порядком расторг так славно складывавшийся брак. А малыша Дарианты, конечно же, забрали себе. Закон не запрещал матери с ним видеться, но Дарианты этому не содействовали. Правда Тоу иногда украдкой приводил сына в какое-нибудь уединенное место и давал знать бывшей жене, где их искать. То были печальные встречи. Эолиль только что вернулась с одной из них. И все еще думала о муже и сыне, не замечая ничего вокруг. Меж тем король закончил смотр и провозгласил начало похода. Протрубили рога. Эолиль вдруг встрепнулась и, оглядываясь, как спросонья, растерянно проговорила:
  - Что? Уже выступаем?
  - Да. - Ответил ей кто-то из воинов короля. А мы с Айлмом дружески улыбнулись. Она ответила отрешенной улыбкой. У нее были глаза человека, решившегося умереть. Мы поняли, что она вызвалась в этот поход добровольно, и вскоре один сведущий лоэсец это подтвредил. Саму ее мы ни о чем спрашивать не стали. Мы ехали рядом среди спутников короля и беседовали о пустяках. Эолиль лишь вскользь и как о чем-то вплоне обычном для нее упомянула, что перед самым походом видела сына, и что он теперь такое большой, разумный и бойкий, что даже странно. А я, конечно, рассказала ей о Гриэн. И добавила, что еще не видела младших детей, но надеюсь повидаться с ними, если уцелеем.
  - Вы двое уцелеете, - обнадежила нас вдруг Эолиль. - Я точно знаю.
  Мы пожали плечами и поблагодарили.
  Войско двиалось быстро, устраивая нечастые и короткие привалы в заранее намеченных местах. Набеги и стычки внутри страны или у ее границ для раунгов обычны. Но настоящей большой войны не случалось давно, еще с юных дней короля Дау. И многие сочли поразительным, что король Рео, слывший легкомысленным искателем радостей жизни, так скоро и умело собрал войска и продумал их продвижение. Бывалые воители с каждым часом похода проникались все большим уважением к королю. И боевой дух войска был теперь таков, что дело не казалось безнадежным. Жители мест, через которые мы продвигались, выходили навстечу войску и охотно предоставляли ему все, что требовалось. Но не было ни бурного веселья, ни громких пожеланий, до которые издревле охочи задириттые раунги. Все лица были суровыми и торжественными. Даже у малышей. Но не скорбными. И ни одна невеста, мать или жена не уронила ни слезинки. Время от времени над головами воинов принимались кружить птицы, выкрикивавшие предсказания. Лучшие знатоки утверждали, что истолковать их, равно как и другие предвестия, много труднее обычного, но победа не столь уж невозможна.
  То и дело выезжали и возвращались конные разведчики. Мы узнали со временем, что воинство Кумреа численностью не уступает нашему и даже слегка превосходит, идет столь же быстро, но много шумит и хвастается, не сомневаясь в победе и жаждет встречи. И вот, прискакав в очередной раз, дозорные сообщили, что оба войска разделает лишь три часа пути.
  - Между ними и нами есть одно удобное поле. Вы его, конечно, видели. Но им туда меньше идти, чем нам. Не послать ли вестников и не прдложить ли, чтобы они нас подождали?
  - Конечно, - откликнулись королевские приближенные. - Мало выйдет пользы и тем и другим, если мы столкнемся где-нибудь, где не развернуться.
  И тут же были отправлены два вестника: старый и молодой. Вскоре они вернулись, и старый сказал:
  - Кумреа согласны. Хотя и осыпали их насмешками. Но передавать все слово в слово мы не станем.
  И король избавил их от этого. Мы несколько замедилил ход, стараясь глубже вдыхать чистый воздух и внимательней вслушиваться в голоса птиц. Все разговоры прекратились.Перед самым полем войско сделало небольшую остановку, и все в нем ще раз проверили исправность снаряжения. После этого мечи возвратились в ножны, а копья вздымались почти так же, лишь чуть удобней перехваченные, но на все луки была надета тетива, и они упруго выгнулись, готовые к стрельбе. А затем еще не более четверти часа, и заросли, покрывавшие кочки да пригорки, расступились. Дальше дорога плавно шла под уклон к широкому и ровному полю. Дальний край его был занят грозным войском в сияющих на солнце доспехах. Посередине стояли конные, по краям пешие. У нас в Пяти Королевствах воины, прибывшие к месту сражения, перывм делом сходят с коней и привязывают их. Я, конечно, еще во время Тимбрунгской битвы видела, как ловки раунги в неизвестном у нас конном бою. Но чтобы так много боевых всадников сразу, да еще и с обеих сторон, мне нынче довелось видеть впервые. И нам, оутэ, не полагалось спешиваться, а полагалось оставаться в седле. Сперва по-прежнему подле короля. А затем, когда начнется схватка, держась поодаль всем вместе и не сводя глаз с поля сражения, готовым отступить, но не уходящим с поля, пока это возможно У нас-то я, если оказывалась при войске, стояла и присматривала за покинутыми конями, невозмутимо поджидавшими хозяев и не больно-то озабоченными ходом битвы. Так их приучили. Но, как и здесь, я должна была следить за происходящим, чтобы потом сложить песню. Только здесь песни совсем другие. И не только складом. Здесь не столько рассказывают стихами о самом сражении, сколько размышляют по его поводу. И нередко даже в победных песнях много печали. Ведь даже бой, завериившийся победой, что-то безвовзратно уносит, помимо жизней. А кроме того, победа одних это поражение других, но и другие, даже самые опасные и злобные враги, тоже потеря для мира. Так с древности учили мудрецы Раунгара. Когда я пыталась рассказывать об этом у нас, даже самые неглупые люди отвечали насмешками. Король Орбальд, и тот меня не понял. Но неправда, будто такая печаль ослабляет дух. Для нее есть положенная мера. И если излить ее вовремя, потом она утихнет и вернется спокойствие. А мысль, что все преходяще лишь прибавит воителю твердости. Воитель становится сильней, если, насколько для него возможно, приближается к мудрецам. Я-то за много лет знакомства с жизнью раунгов привыкла к их понятиям, и они давно не казались мне безумными. И те странные чувства, которые я испытала на поле под Тимбрунгом в конце Войны за Прекрасную Вириайн, давно не казались чем-то постыдным, что надлежало таить.
  Наше войско деловито строилось. Воинство Кумреа, и сами они и их союзники, не сводили с него глаз, но помалкивали. Кумреа-уэм покинул место в строю и принялся разъезжать перед своими эарами, поглядывая в нашу сторону не без самодовольной ухмылки. То был могучий великан в доспехах несравненного великолепия и роскошном огненном плаще. Его шлем украшали пестрые перья. Конь под ним был вороной, огромный, как гора, в дорогой сбруе. После каждого поворота глава семьи Кумреа все дальше и дальше отъезжал от своих, приближаясь к нашему войску. Наконец наше войско построилось, так же, как и вражеское. И король выехал вперед.
  - Кумреа-уэм, - крикнул он, - мы оба понимаем, что сражения не миновать. Нужно ли нам о чем-то говорить перед ним.
  - Не знаю, как тебе, Рео из Дома Ласточки, а мне сказать нечего. Разве могу предложить, чтобы ты добровольно оотдал престол.
  - Этого не будет. - Заверил его король.
  - Так я и думал. Я, ксати, ничего тебе не пообещал бы, если бы ты уступил. Что же, коли ты не слаб и не труслив, давай начнем.
  Они разъехались, и протрубили рога.
  Испустив громкий боевой клич, всадники устремились вперед. Пешие пока оставались на месте. Развае продвинулись на шаг-другой, глядя на середину поля. А там схлестнулось два конных потока. Лязгнуло оружие. Попадали на траву первые убитые и раненые. В следующий миг все так перемешалось, что я уже не различала где кто. А, когда я спросила Айлма, видит ли он короля, он лишь пожал плечами. Взгляд Эолили не перемещался по полю сражения, а остановился на чем-то одном. Она была спокойна. И ее спокойствие передалось мне. Я не решилась ни о чем ее спрашивать.В схватку меж собой вступили и пешие воины. Затем кое-где оказались друг другу противниками даже пешие и конные. И пешие отнюдь не всегда уступали. Кони, лишившиеся седоков, носились среди общей сумятицы, и никому не удавалось их поймать.Нашелся лишь один пеший сподвижник Детей Ласточки, изловивший коня, на котором недавно разъезжал один из приверженцев Кумреа, очень важный, наверное, глава союзного семейства. И вот скромный пехотинец забрался в дорогое седло, натянул левой рукой поводья и, подняв в правой копье, с громким воплем ринулся в гущу сражения. Толпа сражающихся откатывалась то к одному, то к другому краю поля, словно колыхались взбаламученные воды, делавшиеся все грязнее и все больше вспенивавшиеся и шипевшие. Какой-то раненый полз в нашу сторону и волочил за собой другого, раненого много тяжелей. Я невольно подалась вперед.
  - Оставайся на месте, - велел Айлм.
  - На месте? Но ведь их же сейчас затопчут. Или зарубят. Они беззащитны. Нет! - И вдруг решительно поскакала навстречу несчастным. Миг-другой спустя я заметила, что Айлм едет рядом со мной, безмолвный и невозмутимый. Доехав до раненых, я склонилась с седла и сказала тому, что тащил друга:
  - Давай его сюда.
  - Оуталь? - В изумлении воскликнул он, подняв глаза.
  - Не теряй времени, - обронил Айлм. - Делай, как она велит. Я помогу. - Он объехал раненых с другой стороны, поспешно огляделся и спрыгнул на траву. А затем, не мешкая, подхватил тяжелораненого. Я взяла бедолагу за плечи, и миг спустя он лежал у меня на седле.
  - Езжай обратно, - приказал мне Айлм, и я послушалась. Оглянувшись через плечо, я увидела, как Айлм подсаживает первого раненого на своего коня. И, едва тот очутился в седле, пустил коня, а сам побежал рядом. Другие раненые шевелились на траве близ нашего края. Доехав до Эолили, я сказала ей: "Помоги". И отъехала еще немного в поломанные заросли. Она последовала за мной. Мы вместе сняли раненого с седла, и Эолиль заботливо склонилась над ним. А я вернулась на поле и вывезла еще одного. В третью поездку я повстречалась с одним старым знакомым, Ойром.
  - Ты что делаешь?! - Крикнул он. - Тебе положено наблюдать, а они пусть сами о себе заботятся!
  - Знаю! Не учи. - И я двинулась своим путем. А затем опять вернулась еще за одним. Но после четвертого выезда толпа сражающихся откатилась в сторону Кумреа и больше не возвращалсь. Так что отныне раненым ничто не угрожало. И тогда я оставила их и выбрала место, откуда лучше всего был виден бой. И больше с него не сходила.
  Кумреа бились отчаянно, но люди короля их упорно теснили. Между тем солнце клонилось к закату. Когда заалел западный край неба, королевские воины с трех сторон плотно обступили немногих оставшихся в живых сподвижников Кумреа. И хотели замкнуть кольцо. Но тут король приказал:
  - Не замыкать! Оставим им путь к отступлению! Пусть уйдут на северо-восток!
  - Ты насмехаешься над нами, потомок бесстыжего молокососа? - Прорычал Кумреа-уэм.
  - Ничуть. Я не хочу лишней крови.
  - А мне безразлично, сколько ее прольется. Попробуй, сразись со мной, никчемный Рео из гнезда писклявой Ласточки!
  - Согласен! Давай сразимся.
  Воины заколыхались, пропуская противников друг к дружке. Над головами сверкнули в последних лучах солнца два клинка. Король и Кумреа-уэм рубились минуты две, затем раздался крик:
  - Руэм убит!
  - Убит! - Подхватили равно враги и друзья погибшего.
  - Вашего предводителя больше нет. Сдавайтесь. - Предложил король спокойным, разве что усталым голосом. И люди Кумреа принялись бросать оружие. Воины короля встали просторней. Рядом со мной очутился Айлм. И предложил:
  - Подъедем поближе.
  Мы так и поступили. Чуть позже в толпу въехала Эолиль и еще два оутэ, не участвовавших в сражении: один пожилой, другой глубокий старец. Менее трети оставшихся в живых противников короля до конца схватки сидели в седле. Теперь они спешились и стояли рядом со своими измученными скакунами. Остальные частью потеряли коней, частью были из пеших ополченцев, из младшей родни в своих руэмских семьях. Среди них не оказалось ни одного, кто уберегся от ран. Все они опустили головы и угрюмо молчали. Двое склонились над телом павшего руэма. Одного из двоих я узнала. Это был Муо, глава скотокрадов, из за которых я упала на спину непокорной Пеструхе.
  - Кто теперь старший над вами? - Спросил их король Рео.
  - Очвидно, я. - Буркнул Муо, не поднимая всклокоченной обнаженной головы.
  -Послушай меня, Муо Кумреа, - обратился король. - И вы все послушайте. Я не хочу лишать вас жизни, но в Раунгаре для вам места нет. Идите куда хотите. Спешить не обязательно. Каждый изгнаник может вернуться домой и взять все, что сочтет нужным. Но чтобы вы не засели в вашем замке, за ним присмотрят. Клаэл, поручаю это тебе.
  - Я готов исполнить приказ, - бодро отозвался еще один мой старый знакомый. И кликнул своих воинов, чтобы посмотреть, сколько их осталось. Тут послышался голос:
  - Король, дозволь и мне присоединиться к людям Клаэла.
  - Скиталец из Доэлиоса! - Вырвалось у меня. Айлм кивнул, он тоже узнал этот слегка надтреснутый голос, не высокий и не низкий.
  - Я самый. - Ответил Скиталец, дружелюбно поглядев в мою сторону. - Привет тебе, Маленькая Медведица. - Он был одет и снаряжен как простой пехотинец, его правую щеку рассекал свежий шрам, а жесткие, изрядней прежнего побитые сединой пряди налипли на потный лоб. Свою кожаную шапку он держал в руке. Другой рукой опирался на копье. Нехитрый деревнный щит был закинут за спину.
  - Хорошо, Скиталец, я уважу твою просьбу. - Произнес король Рео. - Клаэл, ты примешь его?
  - Как не принять. - Откликнулся тот. - Я ведь знаю о его жизни.
  И все знали, что этот человек много лет назад единственный уцелел при истреблении его семьи воинством Кумреа. И, как ни отчаянно положение одиночки, не пожелал войти ни в какую новую семью и нигде не задерживался надолго. А все ходил по стране и своими горестными песнями напоминал о семье, которая сгинула. И называл себя Скиталец Ориэмтон.
  - Твоим людям надлежит выступить в земли Кумреа завтра с утра, - сказал Клаэлу король. - Мы задержимся здесь, чтобы похоронить мертвых, а потом разойдемся по домам, и каждый эар направится в свою сторону. Ну, а сейчас всем нам имеет смысл отдохнуть и подкрепиться. Становище устроим там. - Король указал на запад, где уже не осталось ни одного рыжего отблеска, и холмы расплылись в сизых сумерках. - А ты, Муо Кумреа, и те кто с тобой, располагайтесь на ночь где хотите. Только не рядом с нами. И когда хотите двинетесь в горы.
  - Благодарю тебя, Сын Ласточки, - мрачно ответил Муо. - Вряд ли мои люди в силах выступить домой на ночь глядя и идти до утра. Мы постараемся хорошо выспаться, завтра похороним мертвых, а там видно будет. - И. не прощаясь ни с королем, ни с кем другим, дал своим знак. Затем вместе с ближайшим родичем поднял тело брата и положил на сооруженные кем-то непрочные носилки. Носилки качнулись и двинулись вперед, на северо-запад. За ними потянулись остальные побежденные.
  4.
  Место для становща оказалось выбрано на редкость удачно. С двух сторон его огибал ручей, с третьей крутой склон защищал от холодного ночного ветра. Лес в лощине у ручья изобиловал буреломом и сухостоем. И вскоре у только что разбитых шатров, больших и малых, запылали костерочки. Как ни устали защитники Дома Ласточки, но кое-кто подстрелил в лесу дичь, а кое-кто наловил рыбы. Хлеба у всех оказалось достаточно. А тут еще люди из семьи, на земле которой случился бой, и их соседи доставили нам самых разных своих припасов. К ужину был даже свежий сыр, что большая редкость в таких походах.
  - Что, - спросил меня Айлм, видя, как я уплетаю сыр из молока, надоенного теми самыми Анвиаро, которым принадлежала бойкая Пеструха. - Здешний народ варит сыр не хуже, чем Старый Марулг?
  - Ничуть. - Ответила я с набитым ртом. - Только это не роняет честь Марулга. Сыр моего деда по матери не единственный отменный сыр на свете, но его ни с каким другим не сравнишь. Как и этот.
  - Согласен. - Улыбнулся Айлм. - Вкусные сыр, как и прекрасные стихи, везде есть и везде особый.
  - Я тоже с детства люблю сыр, - призналась Эолиль. - И мой малыш. Он мне сам сказал.
  Тут кто-то позвал из темноты:
  - Эолиль.
  - Тоу. - Она встрепенулась.
  Тоу Дариант, закутанный в темный плащ, вышел на свет костра и сходу предупредил:
  - Я один.
  - Это не беда. - Ответила не без грусти Эолиль и указала на свободное место у огня. - Садись.
  Тоу присел рядом с молчаливым Скитальцем, присоединившимся к нам чуть раньше.
  - С победой всех вас. - Сказал Тоу, принимая угощение из рук бывшей жены. - Сегодня Раунгар надолго избавился от страшной напасти. Конечно, скверные пророчества рано или поздно сбываются, и мы лишь вправе надеяться, что все обернется не полным крушением.
  - Не забывай, что ничто не вечно, - ответил Айлм. - Ни Дом Ласточки, ни сам Раунгар. И все же мне не хотелось бы, чтобы королей Дома Ласточки сменили однажды потомки Кумреа. Впрочем, о них нигде не говорится даже сколь угодно косвенно.
  - Это верно. - Согласился Скиталец. - Кумреа поспешили отнести вещие слова к себе. И только потому, что когда-то некий сын дочери сына Ласточки решил, что престол должен достаться ему и только ему, и что священный ястреб способен ошибиться.
  - Что же, это не единственный образец нелепого людского тщеславия, - усмехнулась Эолиль. - Трудно изменить к лучшему людскую природу. И не столь важно, объявятся однажды вновь Кумреа или нет. Главное, что пока этот мир прочен, и для нас в нем есть место. Не бывает безупречных королей, и даже Старый Дау таким не был, но Дети Ласточки несколько веков недурно справляись с верховенством в Раунгаре. И хорошо, что удалось отстоять их права и наше благополучие и сохранить тот Раунгар, который мы знаем, не безмятежно-светлый, но такой дорогой нам всем.
  - Согласен. - Сказал Айлм. - А теперь стихи. По кругу. Начнем с тебя,жена.
  Я не стала отказываться и прочла, глядя в пламя:
  Мой дом везде. Все для меня свои. Мне дорог дым любого очага.
  Так суждено. Я дочь людской семьи. Хоть друг всегда отличен от врага.
  Но где ко мне добры иль не добры, род-племя не подскажет. Что ж тогда?
  И крепкий ствол в одежде из коры, и морем отраженная звезда,
  И свежий хлеб, и тонкое шитье, и корабли, и песни, все кругом
  Готово вплыть в мое житье-бытье, чтоб каждый миг я обретала дом.
  И если нет спасенья от беды, не я ли оплошала, проглядев,
  Источник чудодейственной воды, что гасит скорбь и усмиряет гнев?
  - Ты верна себе, отуаль Ноарль, - заметил Скиталец. - Я тоже. И прочел:
  Потери жгут измученную душу.
  Простите, если ваш покой нарушу.
  Что делать? Суждено мне год за годом
  Скитаясь, песни петь перед народом,
  И в них упорно ворошить былое,
  А не шептать у речки под ветлою
  Слова любви красваице румяной,
  Забывшей гордость и словами пьяной.
  Добра я нажил в странствиях немного,
  Меня за это не судите строго,
  Когда-нибудь любому станет ясно,
  Что жизнь свою я прожил не напрасно.
  - Конечно, не напрасно, - поддержал Скитальца Айлм. А Эолиль спросила:
  - Где ты был, Скиталец? Откуда пришел сюда?
  - А где я только не был. - Пробормотал он, следя за языками нашего огня. - Я провел зиму на юге в Гурве, а с первым весенним теплом вернулся в Раунгар и обошел всю страну ко времени, когда вновь зашевелились Кумреа, решив, что им дан добрый знак. Я в ту пору был к ним куда ближе, чем они думали. Ибо умею прятаться не хуже тебя, Айлм Всепроникающий.
  - Знаю. - Ответил тот.
  - Ну, и я следил за их приготовлениями, как сделал бы ты. А перед самым их выступлением, поспешил в Таэвиос к Анвиаро и примкнул к их ополчению. Они взяли меня без спора.
  - Выходит, не так уж все тебя корят и отвергают, как ты сетуешь в песнях. - Заметил Айлм.
  - А я нигде не говорю, что всеми гоним. - Спокойно возразил Скиталец. - Мои песни, прежде всего, о том, что не должно забывать прошлое, и что любое дело следует своевременно завершить, если не желаешь, чтобы все пропало. И я, конечно, досадую, что не всем это ясно до конца. К примеру, давно можно было сплотиться и дать отпор Кумреа, а не терпеть их, втайне дрожа из-за каких-то темных предсказаний.
  - Здесь я с тобой согласен, - заметил Айлм.
  - И я. - Присоединился к нему Тоу Дариант. - Но когда я услышу, наконец, песню Эолили?
  И все погледели на нее, стройную, белокурую, обхватившую выдвинутое колено сплетенными ладонями. Она с робкой нежностью улыбнулась бывшему мужу и негромко завела песню:
  И в разлуке можно жить, можно ждать и можно верить,
  Горьких слез весь день не лить, скорбь жестокую умерить.
  Я ведь згаю: не забыл он оставленной подруги
  И дождаться хватит сил. Вновь услышу шаг упругий
  Вновь усвижу ясный взгляд. Вновь рука в руке утонет.
  И со всплеском темный сад влагу чистую уронит.
  Благодатная вода нам на головы прольется.
  В срок положенный звезда на небесный свод вернется.
  Тоу улыбнулся и коснулся рукой ее сплетенных ладоней.
  - Тебя недаром все больше хвалят с каждым годом, - сказал он. - Боюсь, мне с тобой трудно будет тягаться. Но, впрочем, слушайте:
  На вершинах и летом не тает снег,
  Не под всякой кровлей сладок ночлег,
  Не на всяких губах улыбка тепла,
  Не всегда крепка крутая скала.
  Тот, кто к морю спустится с древних гор,
  Ошалеет, видя синий простор.
  Кто взберегтся в горы, покинув корабль,
  Оробеет, крутые тропы поправ.
  Но не все довольны тем, что дано,
  В погребах прохладных бродит вино,
  В доме дети растут, в них играет кровь,
  И в дорогу пустится кто-то вновь.
  И полюбит кто-то в чужом краю,
  И поймет, что встретил судьбу свою.
  Но увы, недолги блаженства дни,
  И, кк меч безжалостна воля родни.
  Но любая власть имеет предел,
  В сердце хлынула скорбь, и голос взлетел,
  И моя любимая в дальнем краю
  Непременно услышит песню мою.
  - А заодно и весь свет, - произнес Айлм. И тут же озабоченно взглянул на Тоу: не обиделся ли. Но Тоу и не думал обижаться. Более того, он гордо улыбнулся и сказал:
  - И пускай целый свет слышит. Разве мне есть чего стыдиться? Я не запятнал себя недостойным поступком. Равно как и она. Просто закон руэмских семей оказался в противоречии с правом сообществ. И, боюсь, это противоречие не скоро удастся разрешить. Пока что бессильны даже короли с их мудрыми советниками. А мы живем сейчас.
  - Да, вам повезло меньше, чем нам с Ноарлью, - сказал Айлм. - Перед нами чуждая воля отступила. Мы не можем быть вместе всегда, но нам достаточно того времени, которое мы проводим друг с другом с дозволения наших королей.
  - Да. - Отозвался Скиталец. - Кто бы мог подумать, что однажды раунг и гуайхиль заключат такой странный брак. И ведь этот брак не просто радость для вас двоих. Вы надежда для многих и многих в самых разных краях, самого разного положения и звания, самых разных устремлений. Что до вас, - он поглядел на Тоу и Эолиль, - то я думаю, что рано или поздно либо Дарианты смирятся с вашей стойкой привязанностью, либо что-то еще изменится, но вы воссоединитесь.
  - Благодарю, Скиталец. - Еле слышно сказал Тоу. А тот участливо улыбнулся ему и Эолили. Затем произнес, как ни в чем ни бывало:
  - У нас еще ничего не пел Айлм. Мы услышим тебя, Всепроникающий?
  - Услышите. - Великодушно ответил Айлм и начал:
  Нам мало солнечного дня, но к счастью, есть и свет луны,
  Опять покинул сон меня, а рощи пением полны.
  Ведет знакомая тропа к знакомой круче у ручья
  Но вот беда: кругом толпа, а где же милая моя?
   Неужто с ней в такую ночь друг друга потеряем мы?
  Она обидится, и прочь уйдет за дальние холмы.
  Как добивался я ее, я прямо вон из кожи лез,
  С чего вдруг это дурачье заполонило наш с ней лес?
  Да, знаю, мы с ней не одни так безрассудно влбюблены.
  И будут солнечные дни, и ночи всеребре луны,
  Я объяснсь, она простит. Мы все препятствия снесем.
  Но как сейчас ее найти? Но как теперь побыть вдвоем?
  Жлелаю счастья вам, друзья, но расступитесь, или вдруг
  О том, как страшен в гневе я, узнает даже лучший друг.
  - Айлм, но ведь ты совсем не такой. - Покачала головой Эолиль.
  - Я всякий. - Ответил он. - И мог бы упрекнуть вас, что вы меня не знаете, только я и сам себя не знаю.
  - Но сейчас узнал хоть чуточку больше, чем двадцать дет назад? - Спросил Скиталец.
  - Разве что чуточку. - Не без лукавства вздохнул Айлм.
  - Не так уж мало. - Проговорил Скиталец. - Иные всю жизнь не видят ни себя, ни людей. Но для стихотворца это недопустимо. Он ничего не сможет сложить, если не будет видеть мир своими глазами. Что до тебя, то твой взгляд достаточно зорок, и ты недаром получил звание Ираоского Мастера. Просто такова особенность твоего взгляда, что он меняется едва ли не поминутно. Ты словно следуешь странной прихотливой тропе. Но это дает тебе иные возможности. Вспомнив все, что ты видел с каждого места, ты составишь себе более полную картину.
  - К счатсью, я в состоянии все помнить, друг. - Ответил Айлм. - Иначе я был бы просто беспечным мотыльком. А я не такой. Уж точно не такой.
  Мы с Эолилью пылко кивнули. Тоу и Скиталец тоже наклонили головы. Затем Тоу вздохнул и сказал:
  - С вами было хорошо, но пора мне вас покинуть. А не то еще хватятся Дарианты. - Он встал и поправил плащ. - Прощайте, друзья. Прощай, милая. - Повернулся и пропал в темноте.
  У костра наступило молчание, которое грозило затянуться, но Айлм мягко предложил:
  - Эолиль, что-нибудь еще.
  Эолиль слегка наморщила лоб, припоминая, но вскоре уже завела новую песню. Оставшись вчетвером, мы прошли два полных круга и начали третий, когда явился посланец от короля Рео. Король требовал к себе нас с Айлмом и Эолиль. Мы поднялись, оставив Скитальца у костра. Ни у кого из нас не возникло и вопроса, почему наш гость примкнул к походу как простой неприметный воин, а не как оутэ. Тех, кто шел как стихотворец, и при короле и при каждом из руэмов и так было достаточно. А превосходных сочинителей стихов, по правде говоря, много больше, чем тех, кто может занять почетное место при могучем покровителе. Скиталец же всегда пренебрегал тем, от чего не решились бы отказаться даже такие свободные люди, как мы с Айлмом. И в любом случае, раз уж он открылся и узнан, король непременно что-то сделает для него. Главное предложить Скитальцу что-нибудь такое, что ему позволит принять его гордость. Я твердо решила упомянуть об этом в беседе с королем, как только выдастся случай. Идти далеко не пришлось. Большой королевский костер горел в двух шагах от нашего. И все это время мы видели его, и даже различали в гуле становища голос короля и кое-кого из его собеседников. Оба пожилых оутэ подошли туда почти одновременно с нами. Король сидел у костра на на самом обыкновенном походном седле, развернув его так. чтобы пламя оказалось чуть сбоку. Ибо Рео Сын Ласточки разулся и вытянул ноги, чтобы они отдохнули. И медленно шевелил гибкими и крепкими пальцами ног. В правой руке он держал кубок, из которого медленно потягивал питье. А левой оперся о край седла, слегка откинувшись назад. Увидев нас пятерых, он подобрал ноги, приподнялся на миг и, ответив на приветствие, предложил садиться. Мы устроились вокруг костра, и нам подали кубки.
  - Вы все видели бой, все понимаете, какая то была славная победа и все превосходные оутэ, - заговорил король о том, что я и предполагала. - И я хотел бы в скором времени услышать ваши песни о том, что произошло. А сегодня, если вы еще в силах, попрошу исполнить что-нибудь из старого, сколько-нибудь приличествующее случаю.
  Первым откликнулся на королевскую просьбу самый старший из нас. И дальше по возрасту. То есть, я была предпоследней, а последней Эолиль. Каждому из нас король сказал доброе слово и что-нибудь преподнес. Затем склонил голову набок, подпер рукой щеку и с улыбкой заметил:
  - Думаю, теперь ничто не помешает провести в Ирао ежегодные состязания. И, возможно, они состоятся довольно скоро. Увы, мне, как всегда, придется удовольствоваться рассказами об их ходе. Но я желаю успеха и тебе, Нораль, и тебе, Эолиль. А вот чего пожелать тебе, Айлм, если ты уже Мастер, и нового разряда не получишь?
  - Мастера тоже должны непрерывно совершенствоваться, - заметил мой муж. -Иначе они начинают утрачивать мастерство, и все их звания лишаются смысла. Пожелай мне не останавливаться на достигнутом и до конца своих дней находить своему дару достойное применение.
  - Да будет так, - провозгласил король и обернулся к двум другим оутэ. - Надеюсь, вы двое не в обиде за то, что я, по примеру моих предшественников, пристрастен к Ираоскому сообществу. Сообщество Стихотворцев в Гуэрви является древним, почтенным, славным своими установлениями, и поклонников у него немало в стране, в том числе, и высокопоставленных. А, главное, я смогу присутствовать на празднике, который состоится у вас ближе к осени. Верно?
  - Верно. - Хором ответили оба. - Мы будем тебе рады, король Рео.
  - Насколько я помню, я могу явиться, не извещая о себе предварительно, но обязан держаться скромно и не привлекать внимания? - Уточнил король.
  - Это так, - подтвердили оба.
  - Ну, тогда ждите. - И король поднял кубок. - За процветание славного ремесла стихотворцев, в какие бы сообщества они ни входили.
  - И тех, что не входят ни в какие. - Добавила я.
  - Ты о Скитальце? - Догадался король. Я кивнула. И он произнес. - Ну что же, мы нынче пьем и за Скитальца, и других, быть может, безвестных пока, но достойных.
  Айлм с Эолилью переглянулись и с улыбкой посмотрели на гуэрвийцев. Те плавно кивнули. И мы выпили все вместе к явному удовольствию короля.
  - Да, кстати, Скиталец сидит у нашего костра, - вставила я, ибо король молчал, задумчиво глядя на нас с Айлмом.
  - И как он? - Спросил король.
  - Как и мы все. Устал, но доволен.
  - Анвиаро-уэм уже сказал мне, что Скиталец Ориэмтон храбро бился. - Заметил король, слегка сощурившись. - Иного я и не ожидал.
  - Еще бы. - Подхватила я. - Кто знает, может, он еще возродит сгинувшую семью Ориэмтон.
  - Вполне возможно. Надо только дать ему положение и посватать хорошую невесту. - Сказал король. - А это в моей власти. И он примет от меня заслуженную награду. Я поговорю с ним завтра, перед тем, как отряд Клаэла выступит в земли Кумреа.
  Вскоре король отпустил нас, пожелав спокойной ночи. Вернувшись к своему костру, мы увидели, что он почти догорел, а Скиталец крепко спит. Мы осторожно обошли нашего гостя, заглянули в свой шатер, выбрали место для Скитальца и осторожно перенесли его внутрь, стараясь не разбудить. А после этого погасили костер и улеглись сами.
  5.
  Утром, когда мы умывались у ручья, к становищу явились Коу, Виртис, Эйлг и шестеро остальных, покинутых нами в пути. Эйлг, улыбаясь, первым спустился к ручью и, полуобернувшись, сказал по-гуайхски:
  - Вот они. Я же говорил, что у них все благополучно.
  - И все-таки мы лишь теперь окончательно тебе поверили, - ответил старший из четверых дарфилирских воинов, Эрбальд. - Приветствуем вас, госпожа Эррен и Айлм Всепроникающий. Мы выехали из того дома на четыре часа позже вас, если верить Эйлгу. Он сказал, что не имеет смысла ехать в точности по вашему следу, и даже если бы это потребовалось, мог бы сбиться.
  - Это верно, - вставил Айлм, и они с Эйлгом обменялись дружелюбными ухмылками.
  - Я посоветовал им двинуться по приморской дороге. - Сказал Эйлг, опять по-гуайхски. - Но доехали мы только до замка Нвиниарау. Там нас застигла весть о попытке угона скота у Анвиаро, и о... гм... о происшествии, из-за которого кража сорвалась. - Он лукаво покосился на меня. - Нвиниарау встревожились и задержали нас. Я мог бы уйти не спросясь сам или даже тайно увести остальных. Но не счел нужным.
  - Ты правильно поступил. - Ответил Айлм.
  - А мы были вне себя от досады. - Признался дарфилирец. - Да они еще и ничего толком объяснять не хотят, а отделываются туманными намеками. Но Эйлг все же убедил нас, что хозяева желают нам лишь добра.
  - Так и было, мало ли на что могли наткнуться и наши друзья, и мы сами, вздумай ехать по Раунгару в такое тревожное время. - Заметил Эйлг. - Мы вовремя получали все вести. И знали, где и когда состоится битва. И весь день вчера, пока она шла, ни о чем другом не могли думать. Мы с Нвиниарау-уэмом не сомневались, что к закату дело решится. И, понятно, до полуночи, никто в замке не мог сомкнуть глаз, все ждали вестей. В полночь стало известно, что победил Рео Сын Ласточки. Нвиниарау тут же, среди ночи, устроили веселье, оно шло не только в замке, но и во всех окрестных поселениях. Во втором часу пополуночи, старший из гуайхов спросил: "Теперь нам можно ехать?" Руэм ответил: "А что, не терпится?" Н терпелось не только гуайхам, но и нам троим, - он указал на двух других раунгов. - И мы выехали сюда еще до рассвета. Руэм провожал нас.
  - Вообще он все это время был с нами очень любезен, и много чего пожелал на прощание, - добавил Эрбальд. - Мы вполне искренне поблагодарили его за гостеприимство, и я признал, что он верно поступил, задержав нас. Хотя, окончательно понял, насколько это было мудро, лишь по дороге сюда. Ох уж эти мне раунги. - Он вздохнул.
  - Ох уж эти мне гуайхи! - Весело откликнулся Эйлг. - Но с ними можно водить дружбу. Еще как.
  Умывшись, мы вернулись к своему шатру и принялись собираться в путь. В скором времени все шатры кругом исчезли, а воины построились по эарам. Мы опять заняли место среди людей короля. Наши вновь найденные спутники держались поодаль. Король поблагодарил руэмов-союзников за помощь и объявил о роспуске войска. Эары стали разъезжаться. Последними покинули место становища мы. На всем пути на юг королевский отряд приветствовали окрестные жители. Король охотно останавливался и подерживал разговор. То и дело кто-нибудь глядел на меня и весело провозглашал: "Значит, Ноарль вовсе не та женщина верхом на корове. Это просто совпадение" "Совпадение! Совпадение!" - Дружно кричали остальные. Кто-нибудь добавлял, что злополучное падение повлекло лишь совпадение и желал мне больше не падать куда не надо. На что я отвечала, что корова не самое удобное из ездовых животных, и ее достоинства в другом и знакомы мне с детства. Все смеялись.Даже Виртис не могла удержаться от улыбки. В первый вечер пути она украдкой призналась мне, что все это время боялась за меня так, как еще не боялась ни за кого в жизни.
  - Что поделаешь, со мной вечно что-то случается. И всем, кто ко мне привяжется, я приношу немало тревог. - Ответила я ей.
  - А не привязаться к тебе невозможно, госпожа. - Сказала она. - Вот потом и мучайся.
  - Знаю. Ко мне все привязываются. Хотя я для этого ничего не делаю. Мне жаль, что я доставляю людям хлопоты, но что же? Привыкай.
  Она порывисто вздохнула. Она служила мне третий год и была еще совсем молоденькой. Моя первая служанка Орси давно вышла замуж и мирно жила на севере Дарфилира. Другая, тоже Орси, сменившая ее, была сперва рабыней, затем служила мне как свободная, и в конце концов уехала в Шингрис, где отыскались ее родные. Виртис была свободной девушкой из окрестностей Ларига. Она рано потеряла родителей и подалась в Лариг наниматься в услужение. Я как раз выехала прогуляться верхом и повстречала ее на дороге. Так она попала ко мне. Я не прогадала, эта полудевочка превосходно справлялась со всеми своими обязанностями и отличалась большим здравым смыслом. В стихах она, быть может, понимала не все, но страстно любила их и слушала, затаив дыхание. Все вокруг: и дарфилирский двор, и Лариг с его обилием товаров, кораблей и всякого-разного народу, и пути дороги, и даже таинственные раунги, которые побаиваются и менее простодушные из нас, северян, вызывало у нее жадное любопытство. Она быстро осваивалась в любой обстановке и с радостью училась.Она уже довольно бойко могла объясняться по-раунгийски. Правда, с немыслимым выговором и грубыми ошибками. И только насчет чего попроще. Но я лишний раз смогла убедиться, насколько иные простолюдины ни в чем не уступают знати. Короче, мне послала ее сама судьба. Как и многих других до нее, покровительствовавших и покровительствуемых, друзей, помощников и любимых. Это была ее вторая поездка в Раунгар, и она уже держалась среди раунгов, как среди знакомых.
  Наш последний ночлег в той поездке был близ Ирао. И еще вечером явился вестник от главы ираоских мастеров. Он назвал точный срок нынешних состязаний и добавил, что нас с Айлмом и Эолиль будут с нетерпением ждать все: и судьи, и оутэ всех разрядов, и постоянные гости. Мы поблагодарили и пообещали, что непременно будем. А уже в Лоэ гонец из Доэлиоса сообщил, что воинам Клаэла удалось беспрепятственно занять замок Кумреа и проследить, чтобы Кумреа не злоупотребили снисходительностью короля, собираясь в изгнание. Часть Кумреа во главе с Муо двинулась на север в Бельту, чтобы оттуда идти на восток вглубь суши, а куда, они еще сами не знали. Остальные разделились и кто какой дорогой направились к морю, дабы сесть на корабли и плыть на юг. Клаэл собирался оставаться в замке, пока не будет решено, кому тот достанется. Но половину людей отпустил. Включая и Скитальца. Скиталец сказал ему, что хочет пойти в Ирао взглянуть на состязания, а по дороге наведаться в кое-какие места.
  - Значит, мы с ним скоро встретимся, - обрадовалась я.
  Мы с Айлмом опять остановились у Рэомали, и опять немало времени с нами проводила Гриэн. Встретила она меня в тот приезд чинно и благородно, в сопроврждении служанок и вместе со своей воспитательницей Рэомалью, но почти сразу заметила в ее глазах озорные искорки. И была готова, что она сейчас что-нибудь выкинет. И вот, когда, наконец, я сказала: "Ну здравствуй, дочь", она, стройная темноволосая девушка, чуть выше меня ростом, вдруг плавно повела шеей и нежно проворковала:
  - Я рада тебя видеть, мама, и рада, что Дети Ласточки победили, но скажи мне, как дела у той коровы, из-за которой чуть не ывшло беды? Надеюсь, ее не зарезали?
  - Ну, видишь ли, - невозмутимо ответила я, положив руку на плечо дочери, - если так, то раунгам пришлось бы перерезать всех своих коров. И как бы они без них обходились?
  - Наверное, ты права. - Согласилась дочь. - А если бы Раунгар и остался совсем без коров, забрела бы какая-нибудь чужая. Было бы предсказание, а корова найдется - Она прикрыла рот краем шалкового узорчатого покрывала и потупила взгляд.
  - Но теперь-то мы знаем, что твоя мать не имеет отношения к древнему предсказанию, - заметила Рэомаль. - И что оно сбудется не в наше время. И довольно об этом.
  Прогуливаясь с Гриэн по окрестностям Лоэ, я удостоверилась, что у нее действительно уйма поклонников. Немногие приветствовали ее, и приветствия были вполне подобающие, но взгляды говорили сами за себя. Гриэн дочь Дау, едва развившуюся, настигла нелегкая участь первой красавицы своих мест. Неудивительно то бурное смешение детского тщеславия, неловкости и досады, которое переполняло это юное существо. А хуже всего, я не знал, как ей помочь. Вряд ли что-то дали бы нравоучительные рассказы о Вириайн и об Эрджиат-Фарузель. Гриэн обиделась бы на меня, и все лишь усложнилось бы. Со временем мне вспомнилась еще одна красавица: Кораблестроительница из Чужемирья, о которой так тепло рассказывают раунги. Но ей было уже двадцать восемь, когда она явилась в эту страну. А до того у себя она прозябала в безвестности и нужде. Она была не просто красавицей, а мастером в непривычном для женщины деле, ее не растили, как дочь короля. И ее еще труднее было бы сопоставить с посмертной дочерью Дау, чем кого-либо еще. Но я, изгнав из мыслей нескольких избалованных, знатных и юных красавиц из преданий о больших кровопролитиях, все же спросила дочь, слыхала ли она о Кораблестроительнице.
  - Ну еще бы. - Ответила та. - Даже ты слыхала. Она была самая необыкновенная из всех красивых женщин, о которых рассказывают. Такая смелая, решительная, всегда знала, что ей делать. О таких людях говорят, что они сами помогают своей судьбе. И ей совсем не мешало жить, что она красивая, но вовсе не потому, что она этого не знала или делала вид, будто не знает. Я никогда не смогла бы стать такой, как она. - Гриэн вздохнула.
  - Почему же?
  - А потому что, пока я доживу до двадцати восьми лет, меня двадцать восемь раз успеют выдать замуж.
  - Разве это мешает?
  - Конечно. - Она тряхнула головой. - Мне и так шагу не дают ступить спокойно, а если я стану чьей-то женой, что будет? Да еще и достанется в мужья полное ничтожество.
  - Непременно ничтожество?
  - Да! Да! - Пылко ответила она. - Ты что их не видела? Нет, я не хочу замуж. Я хочу уехать далеко-далеко, где никто не будет знать, что я королевская дочь. И увидеть мир. И узнать разные народы и их обычаи.
  - Увидеть мир это хорошо, - сказала я. - Но одинокому путнику всегда легко пропасть. Даже если это сильный мужчина. Ты не представляешь себе, что такое странствия по большому миру.
  Ощутив силу моих слов, она угрюмо замолчала.
  Накануне нашего с Айлмом отъезда в Ирао произошел поединок двух безусых юнцов, увлеченных красотой Гриэн дочери Дау. Оба приехали в Лоэ из горных краев поглядеть на столицу и море. Оба состояли в близком родстве с могучими руэмами. Оба дрались лихо, но бестолково. В ходе схватки один был ранен, правда, неопасно. Другой, увидев, что к месту боя спешат люди, попытался удрать, но его возвратили. Дело в ближайшее время должен был рассмотреть король, а пока что мальчишек отдали под присмотр их лоэских гостеприимцев. Я решила ничего не обсуждать ни с Гриэн, ни при ней. И все в доме Рэомали сделали такой же выбор. Сама Гриэн тоже ни о чем не заговаривала. Сопровождать нас в Ирао она сперва не собиралась и твердила, что ей там будет скучно. Я лишь усмехалась и отвечала: "Ну, как знаешь", хотя, втайне жалела, что дочь не тянет в место, столь важное для меня. И вдруг в последний миг моя дочь решительно объявила:
  - Я поеду.
  Рэомаль предупредила ее:
  - Смотри, в Ирао особые правила для гостей. Там нельзя делать все что угодно, не всюду можно хдить и не на все смотреть. Нарушителей выдворяют и больше не дозволяют им вступать в пределы Ирао.
  - Знаю. Слышала. Я не собираюсь нарушать их глупые правила. Мне просто нужно куда-то податься, а заодно и отвлечься. - И Гриэн вздохнула.
  - Вообще-то это разумное решение, - заметил Айлм. - Только прошу тебя, дочь Дау, слушайся нас двоих. А в Ирао тебе понравится. Ручаюсь.
  6.
  Как и в первый раз, мы выехали, примерно, в полдень, и к вечеру были на месте: в доме старого друга, предоставившего нам ночлег. Как и тогда, одиннадцать лет назад, мы с Айлмом поднялись затемно, чтобы взглянуть на самое начало: вызовы новичков, желающих бороться за первый разряд и вступить в Сообщество. Будить Гриэн нам не хотелось. Но она проснулась сама и совершенно неожиданно присоединилась к нам во дворе.
  - Ты хочешь видеть Первые Вызовы? - Спросила я. - Что же, это вообще-то не возбраняется и гостям. Просто они редко в силах встать достаточно рано. Правила здесь те же, что и для нас, оутэ: наблюдать тайно, не выдавая своего присутствия.
  Девушка молча кивнула. Мы двинулись через рощу и успели вовремя, Затавишись в кустах, мы смотрели, как первые лучи солнца озаряют зеленую лужайку с белой каменной спиралью, и как юноша, почти подросток, с арфой за спиной бежит, прыгая с камня на камень на середину. И вот звонкий срывающийся голос нарушил рассветную тишину:
  - Я, Эур Алуэсог...
  А затем выбегали другие, и было их не менее двадцати. Двадцать два, как выяснилось впоследствии, из них семь женщин. Когда Мастера приняли все двадцать два вызова, и последний соискатель удалился, Лужайка наполнилась народом, и Старший Мастер предложил объявиться членам сообщества, взыскующим нового разряда. Заняли свои места соискатели на второй и третий, а там и я, покинув мужа и дочь, присоединилась к соискателям четвертого. Затем Пятеро Судей, ударив оземь жезлами, объявили о начале состязаний новичков. Те вышли вновь, робкие и притихшие, и стали выходить на спираль в том же порядке, в каком бросали вызов. Первое состязание всегда проходит жестче, чем последующие, но в этом году новичкам пришлось особено тяжело. Мы, у которых все это позади, не решались перешептываться даже в промежутках и почти не дышали. Правда, когда спираль вновь опустела, и Пятеро Судей во главе со Старым Лещом удалились в свой шатер на совещание, на словно прорвало, и мы загалдели, точно стая ворон, вновь смешавшись с гостями и с ираосцами, не участвовавшими в состязаниях. И, когда судьи вышли, Старый Лещ вынужден был весьма свирепо прикрикнуть на собравшихся, дабы навести порядок. Лишь девятеро из двадцати двух были сочтены достойными: пятеро оутэ и четыре оутали. Их облачили в золотистые одеяния и повесили каждому на грудь знак первого разряда. Остальные тринадцать прошли через гнетущий обряд Лишения Имени и были уведены с черными повязками на глазах посреди гробового молчания, вынужденные отныне найти для себя новые имена и все в жизни начать заново. Но тягостное состояние, в которое нас повергло это зрелище, быстро развеялось. Еще прежде чем мы добрались до Таверны Хройда, с нами столкнулся один бывший безымянный. Ему н еповезло в тот самый год, когда я стала перворазрядницей. Теперь его ввали Оуви Тень Стрекозы, и он был приветлив и беспечен. Мы обрадовались встрече и разговорились. Тогда, одиннадцать лет назад, он вернулся к родным и, пройдя обряд усыновления, опять воссоединился с ними. Три года он жил дома, а на четвертый все же решился вновь пойти в Ирао как Оуви. И добился принятия в сообщество. Теперь у него был третий разряд, но он не хотел пока добиваться более высокого. Во время беседы он нет-нет да поглядывал на Гриэн. Он явно догадался, кто она, хотя, мы ее не назвали, и немало перед нею робел. Вообще проще чем с другими нашими спутниками, ему было со мной. Наверное, имело значение, что я чужестранка, пусть прекрасно освоившаяся в Раунгаре за стоьлко лет и столько приездов.
  А в таверне Хройда заправлял теперь новый Хройд, сын прежнего. Его отец скончался нынче зимой. Но при сыне стало ничуть не хуже. Еда и питье были великолепны, слуги расторопны, тридцатилетний хозяин боек и находчив. Посетители теснились за столами и у скатертей, разостланных на траве, пристраивались на пеньках и лежачих бревнах, разгуливали туда-сюда прямо с кушаньями и напитками. И голоса то мерно жужжали, то раздавались бурными веселыми всплесками. И так, пока рожок не возвестил, что пора возвращаться на лужайку.
  Состязания на второй и третий разряд заняли время, оставшееся до вечера. Ночевали мы там же, где и накануне. А на другое утро начались мои состязания. И я, третья по счету, вновь вышла на белую каменную спираль со своей арфой. Все здесь, в Ирао, прекрасно знали меня, и с самого первого моего появления на Лужайке никто не желал мне ничего, кроме успеха. Но приличия требовали не подавать виду. И, пока я пела свои стихи и отвечала на вопросы, на меня глядели суровые лица бестрепетных вершителей судеб, для которых нет ничего, кроме строгих правил, по которым они оценивают достоинства стихов и верность их сочинителя духу Ираоского Сообщества. Но зато, когда я вернулась к своим товарищам по борьбе за четвертый разряд, меня встретили теплые и добрые взгляды, и один из соискателей проговорил:
  - Ну, если ты не пройдешь, я, право, не знаю, что им от нас нужно.
  Я прошла. А всего нас, новых четвероразрядников, оказалось шестеро из одиннадцати.
  Все остальные состязания я смотрела в обществе Айлма, Гриэн и наших ираоских знакомых, старых и новых. Была среди них и Мастер Илгерсейль. Она совсем поседела, но оставалась статной, и глаза ее все также светились. Она сообщила, помимо прочего, что на будущий год ей предложено войти в число Пятерых Судей, и она склонна принять предложение. Во время беседы к нам с разных сторон подошли Эолиль и Тоу. Он только что получил пятый разряд, ей на другой день с утра предстояло бороться за шестой. Среди такого множества народу они не решались в открытую разговаривать друг с другом, как любящие и разлученные. И держались как просто случайные знакомые. А с какими-либо словами обращались, по возможности, к кому-либо из нас.
  Последние состязания на восьмой, Мастерский разряд, завершились только на четвертый день, но еще до обеда. И всю оставшуюся часть дня шумел заключительный праздник. Мастера не просто объявили, что праздник нынче особенный, и посвящен не только окончанию состязаний, но и славной победе Детей Ласточки над грозными Кумреа. Они сделали все возможное, чтобы торжестваоказались достойны повода. Гремела музыка, сияли цветные огни, люди танцевали и пели, затевали озорные игры. Старшие смешались с молодежью, а золотистые одеяния ираоских оутэ мелькали среди пестрого платья прочего народа, побогаче и победнее. Я решила спросить Гриэн, как ей здесь нравится. Рядом с нами ее не оказалось.
  - Ты не видел Гриэн? - Спросила я Айлма.
  - Пошли поищем, - откликнулся он.
  Мы принялись расхаживать туда-сюда в толпе, оглядываясь и спрашивая. Гриэн нигде не было.
  - Уж нешушукается ли она с кем-нибудь в кустах? - Вздохнула я.
  - Вполне возможно, - согласился мой муж. И мы принялись обшаривать кусты, вспугивая беспечные парочки. Если они не успевали удрать, я просила прощения за беспокойство и спрашивала, не видел ли кто стройной темноволосой девушки лет четырнадцати-пятнадцати, одетой в бледно-голубое шелковое платье с тисненым узором, темно-синюю тонкой шерти накидку с золотым шитьем и скрепленное золотой головной повязкой тонкое кариффийское покрывало, светлое, с черно-красным рисунком. Люди только пожимаи плечами. Наконец, один юноша лет двадцати двух, бренчавший на видавшей виды гиаме, сообщил, что видел, как такая девушка промелькнула мимо него с друзьями. А другой указал, куда она, примерно, двигалась. Мы поспешили туда. По дороге в темноте я вдруг услышала слева:
  - Тоу опять виделся с этой женщиной.
  И, прежде чем как следует подумала, резко обернулась. Под деревом, шагах в трех от нас, разговаривали друг с дружкой двое угрюмых мужчин, одетых так же, как большинство гостей: в обычных раунгийских дилях по колено, светлых чулках и кожаных туфлях, но с большими темными капюшонами на головах. Поняв, что я их услышала, оба внезапно умолкли. Я шагнула в их сторону, отклонив руку Айлма, пытавшегося меня удержать. Поглядела на них в упор. Они недовольно молчали, не трогаясь с места. И тогда я сказала:
  - Я Ноарль Островитянка. Я знаю и Тоу, и эту женщину.
  - Если так, - заметил, сдерживая досаду, один из мужчин, - ты знаешь и то, что они разведены. И что в семье Дариант считают, что Тоу следует забыть о прежней жене и взять новую.
  - Это все знают. - Подтвердила я. - Но Тоу и Эолиль не только не вступили тайно в повторный брак, но и не совершают ничего, что не пристало мужчине и женщине, если они не пара. Конечно, они видятся, у них одно ремесло, они состоят в одном сообществе. Не притворяться же им, будто не знакомы.
  - Да. Но руэм недоволен их встречами. - Ответил второй.
  - Единственное, что может сделать руэм - это не выпускать Тоу из владений Дариантов. - Обронил Айлм, встав справа от меня. - Я Айлм Всепроникающий.
  - Мы поняли. - Ответил первый. - Мы Дарианты. Нам велено следить за Тоу.
  - И больше ничего? - Недоверчиво спросил Айлм.
  - Больше ничего. - Сказал первый, но ответ не показался нам искренним.
  - А по-моему, вы что-то задумали, - усмехнулся Айлм. - Говорите, не стесняйтесь.
  Тут, словно сгустившись из воздуха, рядом с нами встала величавая женщина в одежде и головной повязки ираоской оутали и с жезлом мастера в руке.
  - Я мастер Илгерсейль. - Представилась она. - Я тоже хочу послушать. Мне показалось, что кто-то из Дариантов грозит омрачить великий праздник. Это так? Говорите!
  Оба молчали. Илгерсейль вновь потребовала: "Говорите!". И приложила свободную руку к губам, словно, готовясь испустить ираоский клич. Тогда первый произнес:
  - Мы не собирались делать ничего такого, что нанесло бы ущерб чести Ирао или Дома Ласточки. Мастера не вправе на нас гневаться.
  - Дарианты нанесли достаточный ущерб чести Ирао, расторгнув счастливый брак двух ираоских оутэ. - Отрезала Илгерсейль. - И лишь несовершенство законов вынудило нас смириться с этим разводом. Но мы не покровительствуем ничему недозволенному. Бывшие супруги такие же Дети Ирао, как и все остальные. Дариант-уэм здесь, в пределах Ирао, имеет не больше прав, чем короли из Дома Ласточки. Здесь хозяева мы, Мастера. И лучше признайтесь, какой приказ вам дан.
  - Следить. - Вновь пробурчал первый.
  - А еще? В случае важных перемен? Просто при любой возможности? - Илгерсейль смотрела на них в упор, и ее глаза блестели в темньте, должно быть, в них падали отсветы праздничных огней с лужайки. - Мне лгать нельзя. Отвечайте.
  - Действовать как сочтем нужным. - Выдавил из себя первый. И весь сжался под ее взглядом. - Госпожа Илгерсейль, речь не идет о пролитии крови. Ручаюсь. Мы бы не осквернили Ирао.
  - Возможно. - Она вздохнула. - Но за пределами Ирао много удобных мест для убийства. Или для похищения. - Седая оуталь плавно подняла руку с жезлом и начертила им в сумеречном воздухе правильный овал. - Запомните вы оба и передайте остальным: если хоть что-то случится с Эолилью Ваусо, нашей оуталью, будут улики против Дариантов или нет, каждый из Мастеров сложит стихи, в которых предста вечному проклятию семью Дариант. А сейчас убирайтесь и передайте предупреждение своему руэму. - Она резко взмахнула жезлом и опустила его.
  Оба соглядатая неловко поклонились, и в слежующий миг их спины уже мелькали, удаляясь, меж крепких стволов.
  - Будем надеяться, с этим покончено, - Илгерсейль вздохнула и участливо обняла нас обоих. Затем спросила. - Куда вы шли?
  - Искать Гриэн. - Ответила я.
  - Гриэн? Она вас покинула? - Илгерсейль отпустила нас и задумалась, приложив ко лбу конец жезла. - Я не видела ее. Не знаю, где она может быть.
  - Ее непременно нужно найти, пока она что-нибудь не учудила, - заметила я. - Нам сказали, что она пошла куда-то в эту сторону.
  - Позвольте к вам присоединиться, - предложила Илгерсейль. И мы зашагали дальше втроем. Вскоре еще один встречный, мелкий и щуплый, похоже, оутэ из Гуэрви, подтвердил, что видел красивую, хорошо одетую юную девушку дальше в лесу, и добавил, что она следила за кем-то или кого-то искала. Мы пошли вдвое быстрее. Шум праздника за спиной стал мерным неясным гулом, когда впереди открылась прогалина, залитая лунным светом. И оттуда до нас донесся знакомый голос:
  - Если ты меня не уведешь, то пожалеешь об этом. - Требовательно сказал он. - И пожалеешь, что родился на свет.
  - И все-таки я не стану оскорблять Дом Ласточки, Гриэн дочь Дау, - твердо ответил голос Скитальца. Илгерсель сделала нам знак, и мы стали ступать неслышно, точно звери, подбирающиеся к добыче.
  - Ты предпочитаешь оскорбить меня?
  - Чем тебе здесь плохо? Тебя все любят. О тебе заботятся. Ты живешь среди родных и друзей.
  - Я не хочу быть королевской дочерью. Не хочу, чтобы со мной обращались, как с ребенком. Я хочу странствовать, и чтобы рядом со мной был надежный сильный человек, который все понимает. Я выбрала тебя.
  - Одумайся, дочь великого короля. Тебе нет пятнадцати, а мне за пятьдесят. Разве мы пара?
  - Годы имеют не больше значения, чем богатство и родовитость, - усмехнулась Гриэн. - Я хочу быть с тобой. Ты покажешь мне мир.
  - Нет. - Ответил тот. - Идем, я отведу тебя к матери. Тебя уже, наверное, ищут.
  - К матери? Вот ты как? Если ты думаешь, что твоя жизнь будет чего-то стоить после того, как ты меня отверг, ты ошибаешься. Ты утратишь все, что у тебя еще осталось: и честь, и доброе имя...
  - Замолчи! - Вдруг сурово оборвал ее Скиталец. Мы подошли уже совсем близко,.И я увидела, как посреди небольшого пространства, освещенного луной, он, прямой и мрачный, отступает, воздев руку. А тоненькая нарядная девушка стоит с обнаженной головой, ее темные волосы рассыпаются по поечам, и легкое покрывало с золотой лентой лежит перед ней на росистой траве.
  - Гриэн! - В гневе крикнула я. Мой голос прозвучал, словно боевая труба, немало удивив меня саму. Она вздрогнула и обернулась. Мы вышли на прогалину: первая я, за мной Айлм и последняя Илгерсейль. Гриэн метнулась было прочь, в темноту, но Илгерсейль воздела свой жезл и приказала:
  - Стоять!
  Гриэн покачнулась и замерла, обретя равновесие. Скиталец стоял, скрестив руки на груди, и спокойно глядел на нас.
  - Гриэн из Дома Ласточки, - бесстрасстно произнесла Илгерсейль. - Ты гостья в Ирао. Мы дозволяем самым разным людям посещать наши состязания. Всем, кроме королей Раунгара. И все они перемешиваются в толпе. А в этом году у нас особый праздник. И ты знала об этом. Как же ты могла решиться злоупотребить нашим гостеприимством?
  - Разве я им злоупотребила? - Спросила девушка. - Разве не мое дело, с кем и о чем я здесь разговариваю?
  - Ты не просто разговаривала. Ты подбивала достойного человека бежать с тобой. Уступи он, это задело бы честь Дома Ласточки, бросило бы тень на Ирао, а этого человека, одинокого и бесприютного, погубило бы. А вместе с ним и слабую надежду возродить его истребленную семью. О вас бы сложили предание, тебе по душе эта мысль, но о нем ты подумала? А о нас? Он оказался тверд. И ты, поставив выше всего свою прихоть, вздумала угрожать ему. Да, тебе ничего не стоило бы его оговорить. Кто-нибудь бы поверил. И он пропал бы без тебя, как пропал бы с тобой. И ни Ирао, ни Дом Ласточки долго не очистились бы от скверны. А теперь слушай: если не хочешь быть с позором изгнанной из Ирао раз и навсегда, ни на шаг не отходи от матери или отчима, пока ты здесь. Поняла?
  - Поняла. - Робко ответила Гриэн. Оуталь опустила жезл, и моя дочь, потупив голову, подошла ко мне. Скиталец молча указал на влажное от росы покрывало. Илгерсейль дала знак Айлму, тот шагнул вперед и поднял его. Илгерсейль сказала:
  - Скиталец, тебе не грозит ни смерть, ни бесчестье. В случае чего, мы защитим тебя перед королем. Прошу тебя, не уходи до конца праздника. Мастера с удовольствием поговорят с тобой.
  - Я не стану вступать в сообщество, - обронил он.
  - Не хочешь, твоя воля. Хотя, спору нет, ты бы его украсил. Но все же мастерам есть, о чем с тобой говорить. Останься.
  - Благодарю, Госпожа Илгерсейль. - С поклоном ответил Скиталец.
  7.
  Праздник продолжался до полуночи. И конец его был великолепен. Ираоские Мастера договорились с Детьми Огня, и те ыделили для них несколько десятков своих огненных палочек. У палочек были тонкие стержни, сплетенные из проволоки, а верхняя часть, деревянная, была пропитана смолами с добавлением веществ, которые, если поджечь палочку, давали пламя разных цветов. И вот, держа зажженные палочки в руках, Мастера и оутэ седьмого и шестого разряда, стали рисовать в небе цветные огненные узоры. И при этом слаженно пели песню Старшего Мастера "Ночь не вечна". Здесь, в Раунгаре, в отличие от моих краев, в начале лета не бывает таких светлых ночей, похожих просто на сумрачный день. Над лужайкой раскинулось темное небо со звездами. И танец цветных огней предстал нам во всей своей красе. Гриэн, как ей было приказано, послушно держалась рядом со мной. Я ни слова не сказала ей о случившемся на прогалине. И лишь, когда мы возвращались на ночлег в дом нашего друга, негромко предложила:
  - Давай договоримся. Я не буду ничего рассказывать ни королю, ни Рэомали. Но ты больше себе такого не позволишь.
  Она шумно вздохнула.
  - Мама, ты здесь не живешь. Тебе трудно понять. Ладно. Но только пусть меня не сватают завтра же неведомо за кого.
  - Хорошо. Я поговорю с королем, - пообещала я. И поговорила с ним при первой же возможности. Он доброжелательно выслушал меня и согласился подождать с устройством брака Гриэн и никого ей не навязывать. Одновременно мы решили, что ее учителям стоит занимать ее своими заданиями больше, чем прежде. Это касалось и музыки, и словесных премудростей, и тонких рукоделий. А еще мы решили добавить то, чему девушек обычно не учат: науку о числах, об устройстве мира, и о звездах. Кто знает, вдруг у нее дары к этому? И раскрытие их поможет ей. Ну и, конечно, надлежало позаботиться, чтобы она больше плавала и ездила верхом. Кстати, оба эти занятия моя дочь страстно любила. Года четыре, а то и пять как-нибудь пройдет, а там видно будет.
  Потекли мирные, спокойные дни. Мы с Айлмом ездили в Нимариос к Гибаоренам. Нас тепло принимали, все родичи Айлма были рады нам не меньше, чем наши дети. Одиннадцатилетний Эанд уэе недурно стрелял из детского лука и больше всего на свете любил бродить в горах и лазать на скалы. Семилетний Нгиор ловко лепил из глины забавных зверушек и при случае охотно что-то мастерил. А еще он любил торчать в кузнице. Ему по малолетству не позволяли помогать, но и не гнали, ибо он не хватался за что не надо и не причинял ущерба ни себе ни другим. А трехлетний Дау пускал в ручье кораблики. Сам он их еще делать не умел, ему их изготовллял брат. Как и Гриэн, мои сыновья ничего не знали по-гуайхски. Но, когда я произносила при них гуайхские гриулы по просьбе их любознательных дядьев, малыши слушали как завороженные. Здесь, в землях Гибаоренов, я сложила вирнс-гриулы по-раунгийски:
  Обошлось. И большую
  Беду бдительные
  Отстранили стражи
  И страх отступил, а сон
  Рассеял усталость.
  За грань любую
  Людям заглядывать
  Порой опасно,
  Иные вопросы их
  Как в бурю парус.
  Лучше будем рады
  Доброму миру,
  Теплому лету
  И полету ласточек
  Над платком полей.
  - Ух как, - сказал один шустрый Гибаорен, - прямо как вязание моей матушки: красная нитка сплелась с синей, а та с зеленой, а та с золотой.
  - Так принято слагать стихи у гуайхов, - ответила я.
  - А почему не так, как у нас? - Спросил он.
  - Потому что у гауйхов вообще жизнь другая. - Ответила я.
  - А у тебя какая жизнь? - Спросил он.
  - У меня своя. - Ответила я. - И у меня что-то есть и здесь, и там. И поэтому выходят стихи и на том и на другом языке и на тот и на другой лад. Но думаю, в целом, гуайхи будут оставаться гуайхами, а раунги раунгами.
  - А Гибаорены Гибаоренами, - с гордостью заметил руэм.
  Я улыбнулась и кивнула. Руэм продолжал:
  - Гибаорены не так уж часто втягиваются в ссоры с соседями. Жен себе берут откуда угодно. И охотно учатся у всех чему могут. Но из-за всего этого не теряют себя. Многие в стране могли бы посмотреть, как мы живем и подумать, а не полезен ли им наш опыт. Неудивительно, что среди нас вырос твой муж Айлм, который так отличился на службе королей Дома Ласточки и привел к нам тебя. Не забывай нас там, на севере.
  - Не забуду, - пообещала я.
  Еще до возвращения в Лоэ мы узнали, что король Рео решил отдать земли изгнанных Кумреа Скитальцу с тем, чтобы он, обосновавшись в замке, взял себе жену и возродил, как мечтал, семью Ориэмтон. Скиталец смутился, но, помолчав немного, ответил, не поднимая головы:
  - Я бы отказался, но долг перед погибшими родными превыше всего. - И поблагодарил короля за великую честь. Соседи Кумреа были не очень довольны. Они надеялись, что опустевшие земли будут разделены между ними. Но, скорее всего, о временем они привыкнут к переменам. И. возможно, кто-то из них выдаст за Скитальца одну из своих невест. Когда мы приехали в Лоэ, Скитальца там уже не было: он подался на север в Доэлиос. Зато в Лоэ мы встретили Эолиль и Мастера Илгерсейль. Они почти все время ходили вдвоем и часто навещали дом Рэомали. В Доме Ласточки я тоже их видела. Как-то мы с Айлмом явились к королю и еще издали услышали голос Эолили, произносящий стихи. Все общество, как почти всегда летом в ясную погоду, собралось во дворе. Мы тихо вошли и сели сзади. Эолиль стояла перед королем с арфой в обычной одежде, вся, словно в полете вместе со своими звучными строками. Илгерсейль в полном облачении Мастера и с жезлом, оплетенным зеленью, неподвижгно возвышалась за ее спиной. Когда Эолиль умолкла, король сказал:
  - Ты заслужила награду. Подойди.
  И, как только она подошла, вручил ей крохотный ларчик из золотой скани, умещавшийся на ладони. Эолиль открыла его. Внутри оказалась большая выпуклая брошь в виде кораблика с наполненным ветром парусом.
  - Пусть этот кораблик пинесет тебе счастье, - пожелал король. Эолиль поблагодарила и вернулась к Илгерсейли. Позднее в тот день говорили свои стихи и Илгерсейль, и мы с Айлмом и два знакомых нам по походу гуэрвийца. В ккой-то миг мы с Эолилью очутились рядом. Она спросила меня:
  - Ты не откажешься принять мое приглашение? Мои родные будут рады тебя видеть.
  Я не отказалась. И дня через два посетила ее скромный дом недалеко от гавани. Глава семейства Ваусо, небогатого и захудалого, не имел права на звание руэма и назывался Старший или Большой. Он обрадовался мне и встретил меня так же непринужденно, как земледельцы и скотоводы из глухих уголков Пяти Королевств.
  - А ну-ка скажи, оуталь с Севера, чем от меня крепче пахнет: рыбой или смолой? - Бойко спросил он, едва Эолиль нас друг другу представила.
  - Я как-то не имею обыкновения нюхать тех, к кому прихожу в гости. - Ответила я. Он густо расхохотался.
  - Это разумно. Но дело в том, что одни Дарианты утверждают, что рыбой, а другие что смолой. Вот мне и захотелось узнать, кто прав.
  - Должно быть, они встречали тебя в разное время: одни, когда ты смолил лодки, другие, когда разбирал улов. - Предположила я.
  - Пожалуй. - Крякнул тот. - Я-то их вообще не различаю. Они все для меня на одно лицо. Это потому что слишком задирают нос. А чем мы их хуже? Я так и знал, что ничего хорошего не выйдет из этого брака...
  - Отец, - взмолилась Эолиль.
  - Да-да. - Он тряхнул головой. - Ничего хорошего. И не могу я смотреть, как ты мучаешься.
  Эолиль с досадой поглядела на него и вдруг сухо спросила:
  - Ну так подавать на стол?
  - Конечно. Ты недовольна, что я опять об этом? Но я думал, Ноарль тебе своя, при ней можно.
  - Можно, но сейчас никчему. - Сказала я. - Кажется, никого из Дариантов сейчас здесь нет?
  - Вроде, нет. Наведывались, пока у вас шли состязания. Выспрашивали. Нет, не то слово. Допрашивали. Как будто имеют какое-то право здесь, на земле короля. Я старался не грубить. Мои ответы им не понравились. Но они ничего не сказали. Просто ушли. А потом люди передавали, что едва их Тоу, покинув Ирао, подъехал к Лоэ, его перехватили на дороге и велели немедленно скакать домой в Бегридиос. И никого из знакомых навестить не дозволили. А еще столько хорошего о них рассказывают. Ну, это, наверное, из пржних времен.
  - Кто знает, - заметила я.
  - Думаешь, они не так плохи? И что-то переменится? Эолиль вон тоже. - Он усмехнулся, бросив взгляд на хлопочущую с другими женщинами Эолиль. - Но если даже и нет, невелика беда. Все равно она лучше их хваленого Тоу. Она его обскакала. У нее уже шестой разряд, а у него только пятый. И опять я был прав, что не испугался, когда тот старик сказал, что у девчонки большой дар, и что ей нужно учиться стихотворству и в свой час пойти в Ирао. Не больно я понимаю в стихах, но уж вряд ли эта сила опасней чем море.
  - Они равно опасны. - Подтвердила я. - Но люди не могут держаться подальше от моря.
  - Верно. - Тряхнул головой Большой Ваусо.
  За обеденным столом в тот день собралась вся семья Ваусо, ничтожно малая по раунгийским меркам, всего двадцать пять человек. Из них около пятнадцати жили в доме Ваусо, прочие же кто где по соседству. Но в положенные сроки собирались, как и в больших руэмских семьях. Все они были люди простые, и у всех ремесло было как-то связано с морем. Но кое-кто все-таки напоминал утонченную Эолиль, и видно было, что она, образованная оуталь, повидавшая страну и много где получавшая награды, здесь среди своих. Родные робели, если разговор невольно заходил о чем-то для них непривычном, но в целом чувствовали себя с ней легко. Да и со мной, которую видели впервые. После обеда мы обе вдоволь напели им своих песен, а потом они затянули все вместе нехитрый рыбацкий напев. Выйдя меня провожать, хозяин вдруг поглядел мне в глаза и спросил:
  - Ответь мне прямо, Ноарль: нам можно не опасаться Дариантов? Они ничего не затевают? Эолиль в безопасности?
  - Мне кажется, что да. - Ответила я. - А ты боишься за нее.
  - Побаиваюсь. - Признался он. - Хоть король и за нее, но мало ли что там эти руэмы о себе думают. Они и короля могут побоку, если что. Даже те, кто ему верен. Ладно, будем жить. Ну, в случае чего, Эолиль может переселиться в Ирао под крылышко своих мастеров. Мы без нее тут как-нибудь управимся. - Он вздохнул. - Ну что делать, раз мне досталась такая дочь.
  Думая о судьбе Эолили и Тоу, я сочинила стихи:
  Как же так, не упустив руку верную в печали,
  Вы, весь день вдвоем в пути грозных птиц не замечали?
  Как же так вы не смогли вовремя уйти в укрытье
  И приходится вдали друг от друга ныне жить вам?
  День за днем проходит врозь, коротки и редки встречи,
  Душу скорбь прожгла насквозь, и помочь покуда нечем.
  Утомленная душа ждет иных времен. Кто знает?
  Неприметный верный шаг все порою изменяет.
  В конце лета в Лоэ явился корабль из Дарфилира, присланный королем Орбальдом. Старшим на нем был никто иной как Линвид с лестрандовой протоки. Он передал мне, что король призывает меня обратно в Дарфилир. И я стала прощаться. Айлм ехал со мной. Ему надлежало вернуться в Лоэ поздней осенью, но в случае чего, за ним могли прислать и много раньше. Гриэн, наблюдая за нашими приготовлениями к отъезду, не скрывала досады:
  - Ну вот опять. Ты исчезнешь, и жди тебя целый год. Почему мне нельхя с тобой? Ну. понимаю, я была маленькая, и важно было, чтобы я выросла настоящей раунгийкой. Но что мне сейчас мешает посетить земли гуайхов, если у меня там есть родня? Ведь гуайхи нам нынче не враги. Особенно дарфилирские. И на твои острова я бы посмотрела. Нельзя, да?
  - Решает король, а не я. - Ответила я дочери. - Возможно, когда-нибудь он и впрямь дозволит тебе такую поездку, Гриэн дочь Дау. Наберись терпения.
  - Ох. - Вздохнула она. И, как положено хорошей дочери, пожелала нам с Айлмом счастливого пути. Она, конечно, явилась в гавань нас провожать. А еще туда явился сам король и множество самого разного народу: знать и простолюдины, лоэриосцы и приезжие из горных областей, мудрецы Трех Орденов, рыбаки и мореходы, стихотворцы, и воины, пастухи, кузнецы и плотники. Эолиль стояла рядом со своим отцом. Близ них я заметила Илгерсейльь. Она забирала Эолиль в свой ираоский дом. Дарианты никак не проявляли себя, но Большой Ваусо с Илгерсейлью решили сообща, что осторожность не помешает.
  Вот шум на берегу затих, и Линвид спокойно спросил меня:
  - Ничего не забыла?
  Я перебрала в мыслях все, что требовалось взять и уверенно ответила: "Нет". Линвид подал знак гребцам. Весла взлетели над водой, погрузились в нее, корабль оттолкнулся от берега и пошелел прочь. Сперва за запад в открытое море, а затем на север. И вот Лоэская гавань скрылась, и к востоку от нас потянулись синей неровной полосой холмистый берега, а с трех других сторон были только вода и чайки.
  До встречи, страна,
  Куда устремлюсь
  С новой весной,
  Где столько постигнуто
  Где снова на пристань
  Друзья пришли
  Проводить в дорогу.
  Сказала я, обернувшись через плечо в последний раз и принялась глядеть вперед.
  Часть Вторая. Проклятье Близнецов.
  1.
  На пути в Лариг нам выпало несколько приятных встреч, но не случилось ничего скверного или тревожного. Как обычно, я прямо из гавани явилась к королю, поручив другим свои пожитки и зная, что дома к моему приходу все будет налажено. Айлм сразу пошел домой, король предпочитал вызывать его к себе немного позднее. Всякий раз по моем возвращении Орбальду хотелось сразу же видеть меня одну. Нынче он оказался ничем особенным не занят, и вышел ко мне во двор, едва я миновала ворота.
  - Ну наконец-то, - сказал он, чуть я его приветствовала. - А я уже опасался, что ты решила остаться там среди этих чудаков.
  - Ты знаешь, что я не посмею нарушить твою волю. - Ответила я ему.
  - Прежде такое случалось. - Усмехнулся он. И знаком предложил мне пройти под крышу. Мы вступили в знакомый деревянный зал, покрытый прихотливой резьбой. Все сиденья устилали кариффийские ковры. Очаг был пуст и темен по случаю теплой погоды, и светилильники по случаю дневного времени не горели, но были начищены до зеркального блеска и готовы служить королю не хуже исправных воинов. Народу в зале было немного. Когда мы входили, все обернулись, и даже слуги на миг перестали заниматься положенными делами. Но тут же вернулись к ним с просветлевшими лицами и задвигались ловчее и проворнее. И я с удивлением призналась себе, что здесь, в Дарфилире, меня любят даже те, кого я не больно-то замечаю. Просто потому что привыкли, что я есть. Такая, какой стала. В дальнем конце беседовало о чем-то трое юношей. Увидев нас, один из них подал знак двум другим, что покидает их и направился к нам. Это был шестнадцатилетний Орринд, старший из детей Орбальда, его сын от Прекрасной Вириайн.
  - Я рад тебя видеть, гриулари. - Сказал он. - Отец, ты разрешишь мне присоединиться к вам?
  - Да. Я не против. - Ответил король. Мы прошли и сели. Орбальд спросил:
  - Благополучно доехала?
  - Прекрасно. И в Раунгаре все прекрасно.
  - Прекрасно? А что за слухи ходили о войне, которая могла обернуться падением королевского дома?
  - Да. Была война. Король Рео победил. Я многое видела и охотно все расскажу. Но не сразу. Теперь враги сокрушены, и в стране надолго мир. Скажи, король Орбальд, а не было ли слухов о моей причастности к той войне?
  - Говорили, что ты сопровождала Рео в походе. Чего я тебя не дозволял. Ты должга была скахзать ему, что как моя гриулари, не вправе сопровождать на войну другого властителя, если я не дал согласия.
  - Я не могла отказаться. Хотя, знала, что ты будешь недоволен. Ты готов меня выслушать, король Орбальд?
  - Говори. - Велел он.
  - Как ты знаешь, у раунгов принято верить в туманные древние пророчества, - начала я. - И в одной их старинной книге была записана вот такая нелепая вещь...
  Я изложила пророчество Миойца, а затем рассказала о неудачной встрече со скотокрадами. И преподнесла ее как, прежде всего, забавное происшествие, которое и в Раунгаре вывало бы только веселье, если бы не пророчество. Орринд звонко расмеялся, как только речь зашла о поадении с ветки, его отец сдержал смех, но не мог подавить улыбку. А к концу рассказа дал волю чувствам, и смеялись оба. Никто в зале особенно не прислушивался к нам. Но, как я поняла, кто-то что-то услышал.
  - Ну, и само собой, разразилась война, и мне тоже пришлось ехать. - Закончила я. - Хотя я не оуталь Дома Ласточки, а твоя гриулари. И теперь дожна молить тебя о прощении.
  - Можешь не молить. Я не гневаюсь. - Ответил он. И вздохнул. - Ох, приемная дочь, шагу не можешь без происшествий.
  - Да, приемный отец. Достаточно вспомнить, как мы познакомились.
  - Кажется, плыть по морю в бочке тебе было не очень весело, - заметил он. - Да и у нас твой вид не вызвал веселья. Тощая, замерзшая, скорчившаяся, вся синяя. Да еще и с арфой.
  - Да еще и с арфой. - Повторила я и перекинула свою арфу со спины на грудь, а затем сняла чехол и провела рукой по струнам. - Это совсем не та арфа, да и я давно не такая. Но что-то во мне сохранилось от прежней девочки с Журавлиных островов, а на любой арфе можно сыграть знакомые напевы. Не желаешь ли услышать песню, сложенную мной в дороге?
  - Пой. - Кивнул мне король Орбальд. Те, кто был в зале, включая и слуг, занятых работой, подошли поближе. Орбальд не выказал неудовольсвтия, и они остались. Я запела:
  
  Всегда радость
  Вернуться домой,
  И вдруг вздрогнешь:
  Как больной, что с постели
  Встал и стопы
  На месте переставляет,
  Растерянно топчешься,
  Расточая улыбки
  Пустые и глупые
  Но дом нам дан
  Не на день, не на два
  И дорог нам он.
  Поможет и примет
  И полной мерой
  Напомнит о прожитом.
  
  - Да, это неплохие гриулы, - произнес в наступившей тишине король. - Хотя, я все слушал и думал, вроде, по-нашему, а вроде, и непривычно как-то. Хотя, что в тебе привычно? Главное, что гриулы не стали тебе в тягость после того, как ты пристрастилсь к раунгийским стихам в рифму. Ну, ладно приемная дочь, можешь пойти отдохнуть с дороги. За Айлмом Всепроникающим я пришлю позже. А вечером прошу за мой стол.
  И я покинула зал, обмениваясь бессчетными приветствиями со старыми знакомыми. Они подходили ко мне от королевского сиденья и до самых моих ворот.
  Прошло несколько дней, и я опять привыкла к своему старому ларигскому дому. Жизнь шла размеренно. То и дело лили дожди, но начало осени было теплым. Как-то Айлм с утра унесся один в леса, а я подалась в Летнюю Гавань: взглянуть, что продают и узнать новости. Торговцы бурно приветствовали меня, выкрикивая свои ягоды, мед, полотно и шерстяные ткани. Те, кто продавал украшения, держались тихо: привыкли уже, что я их не ношу, и разве что порой выберу кому в подарок. Рассматривая корабли, я приметила один знакомый. На нем ходил веселый смуглый эрпиадиец по имени Дрикансор, возивший в Лариг шелка и дорогую посуду, а обратно в Эрпиаду меха и соль. Самого хозяина на корабле не было, уже отлучился туда и сюда по делам. Я потолковала немного с его помощником, но тот охотнее прочих новостей, как всегда, вкладывал сомнительные сплетни о важных людях. Я не больно-то жаждала их выслушивать и вклинилась в их поток с вопросом, не слышал ли он, как я упала с дерева на корову.
  - На корову? - Оживился он. - В самом деле?
  - Да. - И я постаралась описать это как можно короче, а затем простилась и пошла дальше. Вскоре дорогу мне преградила плотная толпа. Одни молчали, вытянув шеи, другие полушепотом переговаривались.
  "Отменная кобыла", - услышаал я. - "За такую и три меры золота не жаль"... "Да только вряд ли найдется тот, кто с ней управится"...
  - Ну что, есть еще кто-то смелый? - Спросил из-за крепких спин по-старчески дребезжащий, но четкий и насмешиливый голос. - Или никто больше не выйдет? Может, ты? Или ты?
  - Эх, будь я на двадцать лет моложе. - Вздохнул обладатель ближайшей ко мне спины. Тут я произнесла:
  - Что там за кобыла? Позвольте взглянуть.
  - Пожалуйста, - откликнулся вздыхавший. Обернулся, посторонился и крикнул. - Эй, пропустите королевскую гриулари. Пускай посмотрит.
  И люди тут же пропустили меня, дружелюбно гудя.
  - Это кто здесь королевская гриулаири? - Спросил дребезжащий голос. - А, это ты?
  - Я самая. - Ответила я. Голос принадлежал маленькому сухонькому старичку с длинной , ниже колен, белоснежной бородой. На его седой голове была шапка, твердая и круглая, точно ровный срез дерева, да еще и темнобурая и бугристая в складках, будто кора, с гладким желтым верхом. Худое подвижное тельце облекал темнозеленый, словно хвоя, пдащ, из-под которого виднелись лишь крепкие, облепленные грязью сапоги. Старичок стоял посреди круга, образованного любопытными, и держал под уздцы невиданной красоты кобылу. Она была крупная, превосходно сложенная. Крепкие мышцы плавно, точно волны, играли под упругой шкурой. Шерсть у нее была белая с сизым отливом, но грива и хвост совсем черные, а глаза карие, гордые, с огненными искрами. У меня перехватило дыхание.
  - Что, нравится? - Спросил старичок.
  - Да кому такая не понравится. - Сказала я. - Она, случаем, не из Раунгара?
  - Угадала, гриулари. - Старичок рассмеялся. - Там она мне и досталась. Еще сосунком. Матка у нее умерла, сам выпоил и вырастил. И сюда не продавать привел. А подарить тому, кто достоин. Они вот слышали. - И старичок обвел зевак.
  - И кто же достоин? - Спросила я.
  - А тот, кого она не сбросит. - И старичок рассмеялся. - Эй, кто смелый? Выходи!
  Но люди молчали и хоронились друг за дружку.
  - Она уже троих скинула. - Пробормотал мне кто-то в ухо.
  - Что, неужели никто больше не вызовется? Или у вас в Лариге одни трусы живут? - Подзуживал людей старичок. Они лишь вздыхали и что-то бубнили. - Ну-ну. - не унимался старичок. - Стыд и срам! Видно, придется вести мою Белую Молнию дальше на север.
  И вдруг неожиданно для себя самой я вышла вперед и сняла с плеча арфу.
  - А мне дозволишь попробовать силы?
  В толпе ахнули.
  - Отчего бы и нет? - Усмехнулся старичок. - Подходи.
  Кто-то взял у меня арфу. Я скорым шагом приблизилась к Белой Молнии. Она и ухом не повела. Словно не замеила. Я подняла ладонь и погладила ее по морде. Потрепла по щекам. Провела ладонью по шее и по груди. Затем по хребту. Кобыла скосила на меня карий глаз. Искорка в нем светилась, но малость спокойнеей прежнего.
  - Без седла влезешь? - Спросил хозяин.
  - Влезу. - Ответила я. Я еще с детства у себя на Кальме запросто ездила без седла, а позже, после знакомства с раунгами, чему только у них не выучилась. - Если ты раунгийка, мы с тобой друг друга поймем, - сказала я ей на языке ее родины. И обхватила ее рукой. Старичок крепко держал узду. Я толкунлась, подпрыгнула и оказалась н спине у кобылы. А в следующий миг села прямо, обхватив ее бока коленями и прижав к ним пятки. Кобыла не шевелилась и не выказывала никаких признаков недовольства. Толпа снова ахнула.
  - Ого. - Сказал старичок. - Ну что? Дать узду? Или самому поводить?
  - Давай узду.
  Он передал мне поводья. Я тронула их, и кобыла пошла шагом. Кругом стало тихо. Кобыла пошла быстрее. Еще быстрее. Люди раздвинулись, сделав круг шире. И вдруг Белая Молния взбрыкнула. Я удержалась. Она опять взбрыкнула. Затем еще сильнее. А затем взвилась на дыбы. Толпа ахнула в третий раз. Я усидела. Кобыла с досадой опустила передние копыта наземь. Метнулась. Прыгнула. Я пригнулась к самой ее шее и, выбрав миг, шепнула в ухо: "Ну что ты? Чем я тебя обидела, Белая Молния?" Она фыркнула и побежала скоро, но ровно, описывая правильный круг. "Белая Молния, я Ноарль, Медвежья Внучка. Меня любят и знают в твоей стране", - шептала ей я.- "Вряд ли тебе здесь, на севере, повезет где-то больше чем со мной. Не упрямься. Давай станем друзьями". И она поняла. Я переводила ее на медленный шаг, поворачивала, останавливала, пускала галопом. И она слушалась. Люди глядели на нас во все глаза. Сперва изумленно. Затем с улыбками. Наконец, кто-то воскликнул:
  - Ай да гриулари!
  И кругом радостно загалдели. Я подъехала к старичку и спешилась.
  - Молодец! - Сказал он. - Ну что ж, я своему слову хозяин. Белая Молния твоя. Желаю удачи. - И мне показалось, что он как-то странно усмехается. Белая Молния шумно дыхнула мне в ухо. Я обернулась к ней погладила и шепнула: "Вот и хорошо". Затем хотела что-то еще спросить у старичка. Хотя бы, узнать, кто да откуда. Но он уже исчез в толпе. Я пыталась расспрашивать о нем зевак и торговцев. Но те лишь плечами пожимали. Никто этого старичака никогда прежде не видел, и он никому себя не назвал. И людей это, похоже, мало заботило. Они вовсю отдались радости по поводу того, что видели, и того, что Эррен дочь Тинда, всем известная гриулари короля Орбальда, не посрамила чести Ларига. Тогда я прекратила расспросы, села верхом на Белую Молнию и поскакала на ней прогуляться по окрестностям. Во время этой поездки я сложила гриулу:
  Когда б ты моя не была,
  Белая Молния,
  Разве сплона
  Я испила бы радость,
  В леса вступив?
  2.
  Мы вдоволь наездились. Айлма я нигде не нашла. И в конце концов под моросящим дождичком, усталые и довольные, мы вернулись в Лариг. Я решила заехать сперва на королевский двор, показать неожиданное приобретение, а затем отвести Белую Молнию к себе и устроить в своем стойле рядом с соловым Кузнечиком. Чуть только мы подъехали к королевским воротам, кто-то громко крикнул:
  - Вот она!
  - Нашлась! Приехала! Ой, смотрите, какая кобыла! Вот это да! - Наперебой восклицали челядь и воины.
  - Гриулари, откуда она? - Прозвенел голос юного Орринда.
  - Не все сразу. - Сказала я, соскакивая с Молнии. - Вот досталась в подарок, хочу, чтобы все посмотрели. А где король?
  - Сейчас выйдет. - Ответила горбоносая Тавенут. - И королеву я сейчас позову.
  Тавенут все эти годы так и прожила при Харвирен и была ей близкой подругой и неоценимой помощницей. Ее двенадцатилетняя дочь от Орбальда, Вириайн, была столь же неразлучна с дочерью Харвирен, Урсори. И с ними неплохо ладил их старший единокровный брат Орринд. Хотя, разумеется, большую часть времени он проводил среди воинов и уже немало разъезжал по стране, выполняя поручения отца. Другой их брат, Тиринд, сын Эрджиат-Фарузели, рос замкнутым и застенчиывм, но отнюдь не слабым и не трусливым. Он держался в стороне от сестры и брата, но не враждовал с ними. Король Орбальд лишь недавно забрал его из дома, где он воспитывался, и мальчик еще не привык в Лариге. А Ормар сын Зартенар жил то в доме приемного отца и мужа своей матери, как прежде, то у родного отца, короля Орбальда. И мечтал о морских странствиях. С воинскими искусствами у него более-менее ладилось, но дела государства его совсем не занимали. А плавал он лучше любого другого мальчишки в Лариге. Теперь во дворе собрались все пятеро. И, пока они восторженно любовались на кобылу, я рассматривала их. И думала, что каждую из пятерых женщин, их матерей, Орбальд любил по-своему. И что упрекать Орбальда за такое любвеобилие не стоит не только потому, что оно дозволено королям и вообще мужчинам, которые что-то собой представляют. Орбальд был больше чем просто король, как и Веселый Старый Дау Раунгарский, от которого я родила Гриэн. Как и Дау, он полагался на больше на себя, чем на свое звание, когда хотел от кого-то чего-то добиться, будь то женщина, воин, слуга или гордый владелец обширных угодий в его стране. Ведь не случайно кариффийская музыкантша Тавенут так прижилась при ларигском дворе, что не пожелала идти замуж ни за кого из лучших людей Дарфилира. Она жадно ловила каждую весть из Кариффи. Но в страну, где она была рабыней и где ее бродячее племя странствовало неведомо где среди песков, ее не тянуло.
  Харвирен и Орбальд появились с разных сторон почти одновременно. Королева была еще довольно хороша, хотя, конечно, начинала увядать. Она держалась прямо, не хуже чем Тавенут, только движения у нее были не такими плавными, и лицо много переменчивей, подвластней всевозможным настроениям. Ну и, конечно, в ее светлых волосах менее заметно серебрилась нечастая проседь. К бронзе кудрей Орбальда тоже добавилось немного серебра, но настолько равномерно, что это его не портило. Кожа его огрубела, лицо стало обветренней и сильней поддавалось загару. Он казался теперь несколько ниже ростом и шире не только в плечах, но и в поясе. И все же его нетрудно было бы узнать тем, кто не видел его лет десять или больше. Как и обеих женщин.
  Все не сводили глаз с кобылы. Я стала рассказывать Орбальду, как она мне досталась. И тут сзади подошел Дрикансор, худой, смуглый, курчаывй, в просторных эрпиадийских одеждах, но поддетой под шелковый плащ для тепла шерстяной дарфилирской верхней рубахе. Его, как обычно, сопровождал слуга со свертками. Эрпиадиец остановился позади короля и тоже стал слушать. Я закончила рассказ. Орбальд снова окинул взглядом кобылу и сказал:
  - Странное происшествие. Но кобыла хороша. А из загадочных дел ты, похоже, до конца жизни не выберешься. Ну что же, разъезжай на своей Белой Молнии, она, безусловно, лучше подходит тебе, чем пестрая корова. - Он усмехнулся. - Но только будь осмотрительней. И если что с лошадью окажется не так, дай знать людям и пересядь на своего Кузнечика.
  - Обязательно. - Пообещала я. Тут заговорил Дрикансор.
  - Король Орбальд, разреши мне кое-что сказать.
  Орбальд разрешил.
  - Пока вы все получали от меня подарки, король Дарфилира, твоей приемной дочери с нами не было. Теперь она явилась, и оказалось, дело в том, что она получила подарок от незнакомца и отправилась его испытывать. Думаю, она не откажется принять и другой подарок. От старого знакомого. Да, гриулари Эррен?
  - Подарки от тебя всегда большая радость, Дрикансор. - Ответила я.
  Дрикансор сделал знак слуге, и тот передал ему сверток. Торговец с поклоном протянул сверток мне.
  - Прошу тебя, не откажись принять мое скромное подношение, Эррен с Кальма.
  Я развернула сверток и обнаружила в нем плащ из багряного шелка с серебряным шитьем по краю. Великолепная вещь,но но очень-то полезная в наших краях: не согреет и от дождя и снега не защитит. Так, для красоты надеть, когда тепло. И цвет для меня не самый подходящий. Мне куда больше к лицу синее и зеленое, чем красное. И все же я вполне искренне поблагодарила эрпиадийца: ведь плащ был такой нарядный, и ткань так приятна наощупь.
  - Примерь. - Предложил он. Я примерила. Чуждый плащ оказался не велик и не мал, а как раз впору. И ничто не мешало при движении. Со всех сторон послышались возгласы одобрения. - Я рад, что подошло. Так и ходи сегодня. - Широко улыбнулся Дрикансор.
  - Но мне еще надо лошадь в стойле устраивать, - растерянно сказала я. Купец расмеялся.
  - Так ведь есть кому?
  - Она пока к другим не привыкла. - Ответила я. Глядя на лошадь, вяло и отрешенно переминавшуюся на месте. Затем расстегнула пряжку, сбросила плащ на руки подошедшей служанке и повела Белую Молнию в свой маленький дворик. Кобыле понравилось новое пристанище. Вскоре она с упоением жевала овес, а конюх, не сводя с нее восхищенного взгляда, заверил меня, что все указания будет выполнять в точности. То был конюх с королевского двора, он постоянно наведывался ко мне, по соседству, чтобы помочь ухаживать за моим Кузнечиком, которого я не всегда оставляла в больших конюшнях у короля. Покинув стойло, я умыла руки и переоделась, после чего вернулась к королю. Служанка с алым плащом ждала меня во дворе и помогла снова надеть его, прежде чем я вступила в зал.
  На другой день дожди прекратились, и дни стали по-летнему теплыми. Между тем опять пошли толки, что на землях в верховьях Пограничной возобновились споры между соседствовавшими там синкредельцами и дарфилирцами. В одном месте дошло до драки и, похоже, назревали убийства. Король Ордальд спешно послал туда своего верного Линвида, а Клестард Синкредельский известного повсюду Виргринда сына Вирлима. Но жители по обе стороны границы, столь неверной и условной в верховьях, где плодородные земли лежали клиньями меж нескольких речушек и ручейков, были слишком возбуждены, и утихомирить их не удалось. Мало того, Линвид с Виргриндом сами припомнили друг другу какие-то взаимные обиды и расстались в большой досаде. Тогда король Орбальд решил ехать туда сам. Тут к нему явились посланцы от короля Клестрада. Орбальд обрадовался и велел их немедленно принять. Я находилась при короле. Посланцев ввели в зал. Они держались приветливо и доброжелательно, как в лучшие времена. Король усадил их на почетные места, угостил вином и спросил, как поживает его названный брат король Клестард.
  - И в доме у короля Клестарда, и в стране все хорошо. - Отвечали они. - Но короля огорчает то, что творится нынче в верховьях реки Пограничной.
  - Меня тоже. - Сказал Орбальд. - Быть может, мы сообща решим, как это уладить? Ведь не впервые у нас такая беда.
  - Такие нелады случаются непрерывно много веков с тех пор как Близнецы разделили мжду собой земли вдоль Побережья. - Произнес старший посланец. - Раздоры вновь и вновь приводили к войнам, лишь иногда дело решалось мирно. Не мне напоминать тебе о Проклятии Близнецов, король Орбальд.
  - Да, увы, над народами Синкределя и Дарфилира довлеет древнее Проклятие Близнецов. - Вздохнул король. - Но мы с королем Клестардом еще до того, как оба получили власть в своих странах, таердо решили, что не допустим, чтобы это Проклятие нас разделило.
  - Отрадно слышать. - Сказал старший посланец. - Король Клестард хочет того же. Он велел спросить тебя, предпочтешь ты, чтобы он сюда приехал, или сам поедешь к нему.
  - Я собирался прямо сегодня выехать в Верховья. Думаю, там нам с Клестардом лучше всего встретиться. Чтобы показать неразумным людям, насколько мы по-прежнему дружны и не потерпим нарушения мира между королевствами.
  - Мы непременно ему это передадим. - Отвечал тот. - А теперь скажи, как дела у тебя дома? Как твои жена и дети, приближенные и подданные?
  - Все благополучны. - С улыбкой сказал король Орбальд.
  - Я вижу здесь твою гриулари и приемную дочь, Эррен с Кальма, - и старший посланец столь же щедро улыбнулся мне. - Тебя словно щадит время, славная Эррен, года не властны над тобой.
  - Благодарю. - Ответила я. Тут все пятеро посланцев пристально поглядели на меня. Один из них ухмыльнулся и что-то шепнул другому.
  - Мои спутники видят тебя впервые, - объяснил глава посольства. - Но, конечно, много слышали о тебе и знают твои песни.
  - Еще бы, - подал голос ухмылявшийся. - Но в последнее время у нас в Тимбрунге особенно много говорят о том, как нынче весной в Раунгаре ты проехалась верхом на корове! - Он хохотнул. - Я все гляжу на тебя и пытаюсь представить себе подобное зрелище.
  Двое других сдавленно прыснули, третий отвернулся, и лишь глава посольства хранил подобающий вид. Внезапно король Орбальд помрачнел и встал, обводя глазами посланцев.
  - Твои люди никак забыли, где они, - сказал он главе посольства.
  - Ты неловолен нами, король Орбальд? - Спросил тот.
  - Насколько я помню, вы здесь не для того, чтобы насмехатся над моей гриулари. - Холодно произнес король.
  - Значит, это пустые слухи? - Спросил глава посольства.
  - Почему же? Это чистая правда. - Вставил ухмылявшийся. - Эррен, разве не так?
  - Не вам обсуждать, что слухи, а что правда. - Уже не скрывая раздражения проговорил Орбальд. - Я у себя такого в доме не потерплю.
  - Король Орбальд! - Воскликнула я, вскакивая и устремляясь вперед.
  - Молчи! - Оборвал меня он.
  - Да что с тобой, приемный отец? - Я выбежала на середину. - И что с вами? Да, это правда, я свалилась с дерева на корову и проехалась на ней. И зрелище действительно было забавное. Со всяким случается. Так давайте посмеемся над этим вместе. У меня, кстати, есть песня...
  Тут король Орбальд схватил меня за плечи и зашипел:
  - Кто здесь король: ты или я? - Он оттащил меня к скамье, притиснул к ней и зажал мне рот рукой. - Сюда, ко мне!
  Подошли два воина и схватили меня за руки. Оба совсем молодые. Один предостерегающе зашептал мне: "Тише, тише, он не в себе!" А король Орбальд вернулся на середину зала и повелел, указывая на посланцев:
  - Вывести их. И провожать до самой границы!
  Воины не замедлили исполнить приказ. Те двое молодых отпустили меня. Орбвальд устало опустился на сиденье и мрачно обвел глазами все вокруг, стараясь не встретиться взглядом со мной.
  - Ты хоть понимаешь, что наделал? - Спросила я.
  - Нечего было валиться на корову. - Процедил он сквозь зубы. - Выставила меня на посмешище.
  Тогда я попросила разрешения идти домой, и Обральд вялым кивком выразил согласие.
  Айлм был дома. Он сидел у пустого очага и что-то насвистывал. Увидев меня, он встал, подошел ко мне и тронул меня за плечи. Затем нежно провел кончиками пальцев по моим волосам. И еещ раз по вискам и шекам к подбородку. Участливо поглядел мне в глаза. Я уронила голову ему на грудь и застонала.
  - Поплачь. - Предложил он.
  - Попробую. - Сказала я. Мы уселись рядышком, и какое-то время я действительно тихо всхлипывала. Когда я умолкла, Айлм подозвал Виртис, и она тут же поднесла мне воды. Я выпила. Затем умылась и рассказала, что случилось у короля.
  - Да, скверно. - Согласился Айлм. - Вот уж не думал. Но пока что давай подождем. И не стоит обсуждать это ни с королем Орбальдом, ни с кем-то другим.
  Я не спорила.
  В тот день королевский выезд в верховья, разумеется, не состоялся. Тем временем страсти накалялись все больше. В верховьях один могучий синкредельский поселенец вооруженной силой захватил имение дарфилирского соседа, изгнав его семью и домочадцев и нескольких из них ранив. Другой дарфилирец устроил на дороге засаду и убил сына того синкредельца. Обитатели верховий не расставались с оружием и прекратили всякие отношения с чужими подданными. По всему Дарфилиру люди начали вооружаться и требовать похода на верховья. Король угрюмо молчал. Втайне ото всех он отправил к королю Клестарду в Тимбрунг одного малого, сына синкределки и дарфилирца, росшего сперва у родных матери, а позже явившегося к отцу, который служил Орбальду, и принятого недавно на королевскую службу. Но тот пропал по дороге через Синкредель. Поговаривали, его схватили какие-то люди из местных, но толком это так и не выяснилось. Тогда я, набравшись смелости, заговорила с королем о происходящем.
  - Король Орбальд. - Сказала я ему. - Раз уж вышло так, что я невольно послужила поводом для твоей ссоры с посланцами, позволь мне попробовать все исправить. У меня выйдет. Я знаю. Король Клестард привязан ко мне и непременно выслушает. И никто в Синкределе не посмеет чинить мне препятствий на пути. А если нельзя ехать в открытую, кто проберется в Тимбрунг к Клестарду лучше меня? Особенно, если мне поможет Айлм?
  - Этого еще не хватало, - пробурчал он.
  - Король Орбвльд, я справлюсь. Пошли меня.
  - Нет. - Властно отчеканил он. И, помолчав, добавил. - Если не хочешь навлечь на себя мой гнев, приемная дочь,не вздумай никуда отлучаться. Свою новую кобылу, чтобы не застоялась, можешь выводить и ездить на ней вдоль рки на восток и вдоль моря на юг. Не больше, чем на час пути. Но ни в какую другую сторону, ни далее ни шагу. - И подозвал к себе Линвида, чтобы отдать распоряжения.
  Я в крайней досаде вернулась домой. Прошла в стойло. С Белой Молнией все было в порядке. Я стала жаловаться ей на неблагоразумие короля. Она дружелюбно скосила на меня карий глаз. И вдруг я предложила ей:
  - А знаешь что, Молния? Мы поедем с тобой в Синкредель без спросу. Ведь ты меня быстро домчишь?
  Она фыркнула.
  - Сделаем так, - сказала я. -Я сейчас все приготовлю. Затем пойду к королю на ужин. А, как вернусь, сяду на тебя и поедем. Да?
  Она опять фыркнула и потерлась сбоку о мою шею.
  - Что, решила ослушаться короля? - Спросил у меня за спиной Айлм. Я обернулась. Он явно только что откуда-то вернулся, на нем был неприметный плащ, в котором он бродил и ездил по лесу, в руке какие-то травы.
  - А что мне еще остается? - Спросила я.
  - Вообще-то на твоем месте я поступил бы так же. - Признался мой муж. - Хотя, боюсь, это не самое мудрое решение, и делу ты не поможешь. - Он подошел к нам и погладил Молнию. - Вот что, Ноарль. Отговаривать тебя я не буду. Вместе с тобой мне ехать не следует. Заниматься же чем-то своим как ни в чем ни бывало я не смогу. Поэтому я двинусь по твоему следу, дабы в случае чего помочь. Но ты будешь как бы одна. И будешь поступать как знаешь.
  - Согласна. - Ответила я. - Спасибо тебе. - И поцеловала его.
  Все прошло как было задумано.. Я снарядилась в путь, затем сидела за королевским столом, где нынче было совсем не весело, отвечала, когда ко мне обращались, и даже спела. А как только смогла, удалилась. Белая Молния, оседланная и взнузданная, ждала меня во дворе. Все нужное в пути было в седельных сумах. Я переменила плащ на более теплый и неприметный, забралась в седло и тихо выехала на улицу. Айлм затворил за мной ворота..
  3.
  Никто не встретился мне на темных улицах Ларига. Реку Лару мы одолели вплавь. И затем скакали торными дорогами на север до смаого рассвета. А, как заалела заря, я завела кобылу в рощицу и немного поспала в зарослях с седлом под головой. И вновь выехала на север еще до полудня. Пограничной мы достигли в сумерках. Так как времена были тревожные, по обе стороны реки горели костры и ходили дозоры. Время от времени стражи-дарфилирцы перебранивались через реку с синкредельцами, подчас, недавними друзьями. Не доезжая до брода, мы скользнули прочь с дороги во тьму. У дороги, спускавшейся к броду, костры горели по обочинам. А дальше на запад и на восток светились с промежутками шагов в сто. Мы тихо подъехали к реке по самой середине ближайшего темного промежутка. Берег здесь был крутой, поросший кустами. В воду свешивались корни деревьев. Были и деревья, что поднимались прямо из воды. Я сошла с кобылы и осторожно пошла впереди, нащупывая дорогу. К счастью, нам попалась крохотная рыбачья тропинка. И по ней я свела Молнию к воде. Правда, конец тропинки оказался крутым, но Молния справилась. Мы бесшумно вступили в воду и поплыли. Бороться с течением нам было ни к чему, не имело значения, что отнесет к западу, главное было сберечь силы, не шуметь и не попасться никому на глаза. И это удалось. Вскоре мы выбрались на северный берег, опять посередине меж двумя кострами. И опять дозорные, один из которых держал факел, прошли мимо, ничего не заметив. Уйдя за деревья к северу шагов на тридцать, я принялась искать тропу. Она долго не попадалась мне. Но затем мы внезапно выбрались на хорошую дорогу. Не иначе как на ту, по которой все мы обычно ездили сушей из Ларига в Тимбрунг. И снова Молния понесла меня вперед во весь опор. Из осторожности я ни к кому не заезжала: ни к старым друзьям, ни к безвестным и неприметным людям. На отдых останавливалась в зарослях и в оврагах. Травы для Молнии всюду было достаточно. Да и мне моих припасов хватило.. И вот передо мной на немного пожухлых, но вполне еще зеленых кручах, раскинулся Тимбрунг: высокие крепкие частоколы и крутые кровли, где соломенные да камышовые, а где и черепичные, цветные и блестящие. Солнце садилось, и все вокруг заливал золотой свет. С минуту мы полюбовались этой красотой, а затем двинулись в обход Тимбрунга сырым низинным леском. Когда мы очутились точнехонько на западе, стало слышно, как за деревьями ропщет море. Кобыла услышала его и порывисто вскинула голову. Я похлопала ее по шее.
  - Нет, нет. Нам сейчас не туда. Потерпи. Мы еще побываем у моря в самых разных краях, - уверила я ее и повернула к оврагу, что лежал позади королевской усадьбы, Приюта Четырех Ветров. Здесь, в овраге, я сняла с кобылы седло и избавила ее от уздечки. Спрятала и то и другое вместе с седельными сумами под приметным кустом. Молния тут же начала пастись. Я сказала ей:
  - Мнен нужно уйти. Позаботишься о себе сама. А, как понадобишься, я тебе свистну.
  Она подняла голову, покосилась на меня и фыркнула. Кругом уже смерклось. Я уверенно двинулась по склону оврага к задворкам Приюта Четырех Ветров. Пошла вдоль ограды, ощупывая ее. И наконец, нашла местно, где было удобно перелезть. На заднем дворе среди хлевов да амбаров суетились слуги. Один остановился перед тем самым строеньицем, над которым я высунулась из-за верха ограды. Завозился, отпирая дверь. Скрылся внутри. Больше никого поблизости не было. Я, не теряя времени, соскочила на крышу строеньица, а оттуда скользнула наземь. Вновь огляделась и перебежала через закоулок. Затем спокойно пошла вдоль стены. В распахнутых дверях бокового входа переругивались две женщины.
  - А ну-ка дайте пройти, - сказала я грубоватым голосом, каким говорят служанки и, потеснив их, нырнула в дом. Миновала знакомый длинный переход, куда сверху спускались многочисленные лесенки и замерла на миг у входа в зал.Там ярко горел огонь и шумело застолье. Послышался громкий голос Виргринда: "И все-таки жаль, что так обернулось". Ему ответил Марринд Злоязычный, тот самый, что много лет назад болтал про меня и короля Улгвира Ренунтирского: "Но раз уж обернулось, мы покажем этим нахальным дарфилирцам!" Я набрала полную грудь воздуху и стремительно шагнула вперед в зал. Разговоры оборвались. Все взгляды устремились на меня.
  - Эррен. - В полной тишине произнес король Клестард. Его все такие же густые вьющиеся волосы до плеч из черных стали сивыми. Яркие и скорбные темные глаза запали еще глубже. Лицо еще сильнее осунулось. Но он настолько заворожил меня своим немигающим взглядом, что я испугалась на миг, что не найду нужных слов. И все-таки, слова нашлись.
  - Да, это я, король Клестард. Ты давно знаешь меня и догадываешься, что если мне нужно куда-то попасть, путь всегда найдется. Прости, что пришлось пробираться в твой дом тайком. Такое уж нынче время. Только что я слышала, как Марринд сын Маргуда хвалился, что покажет нахальным дарфилирцам. Не знаю, что он им покажет, но мне есть, что показать всем вам. Верно?
  - Верно. - Ответил король Клестард. - Надеюсь, ты явилась с миром.
  - Да. - Ответила я. - Именно с миром.
  - Тогда садись к столу и будь гостьей, - произнес король. И тут же служанка проводила меня к месту, которое для меня поспешно освободили. Все вокруг начали перешептываться, поглядывая в мою сторону. Знакомые, а их было большинство, хитро улыбались. Незнакомые, как правило, моложежь, ошалело хлопали глазами. Мне стали накладывать самой разной снеди, и я только теперь поняла, насколько проголодалась. Первый кусок словно еще сильней возбудил голод, и я резво заработала челюстями.
  - Да, это Эррен дочь Тинда с острова Кальм. - Негромко, но с торжеством произнес король Клестард. - И я счастлив, что она посетила нас. Хотя, конечно, внезапность ее появления в моем зале поразила даже меня, который так давно е знает. Сколько лет мы знкомы, Эррен?
  Прожевывая кусок, я подсчитала и, когда рот освободился, ответила:
  - Шестнадцать.
  - Неужели? - Спросил король. И тут же задумался. - Да, все сходится, мне сорок восемь. А тебе... Неужели тридцать пять?
  - Да, и скоро исполнится тридцать шесть, - ответила я.
  - Подумать только. Трудно передать, как я рад. Признаюсь, я боялся, что мы можем больше не увидеться. - Он помрачнел. Затем лицо его разгладилось и стало по-королевски бесстрастным. - Когда насытишься, будь готова спеть.
  Я ем быстро и прекращаю есть точно в самый миг насыщения. Довольно скоро я исполнила просьбу короля. И песня была такая:
  
  Река бушует,
  Мосты обрушены,
  Родные места.
  Как чужие. Отчаянно,
  Качает на кручах
  Деревья ветер
  И в двери рвется.
  Но вернутся вскорости
  Воды в русло
  И получит плотник
  Сполна свою плату,
  Переправу наладив
  И ветер вновь ласково
  Нас овеет в пути.
  И в душе бушевать
  Буря вечно не будет,
  Но все ли вернем
  Даже со временем,
  Что сокрушили,
  Кружа ккк ошпаренные,
  Шипя и воя?
  Ненадежные руки
  Не удержать ли
  Загодя? Завтра
  Звать будет поздно
  Из миров запредельных
  Друзей потерянных,
  Ни один не придет.
  
  Тишина по окончании песни была угрюмой и напряженой. Наконец, Клестард сказал:
  - Я понял, о чем ты просишь. И просьба напрасна. Король Орбальд мне друг и брат. Но Проклятие Близнецов сильнее нас.
  - Неправда! - Вскричала я. - Оно сильнее нас, когда мы сами придаем ему силу. Разве не хотели вы с Орбальдом всей душой разорвать порочный круг?
  - Хотели, - вздохнул Клестард. - Но у нас ничего не вышло.
  - Еще можно попробовать. - Не уступала я. - Еще не поздно.
  - Поздно. Слишком поздно. - Вздохнул король Синкределя. За столом загудели. Но если Виргринд сын Вирлима и Линтиг Хвощ были печальны, то Мрринд не скрывал радости. А женщины точно пташки поклевывали еду и бросали лукаво-настороженные взгляды на мужчин. Одна только Клессори посмотрела на меня с открытым сочувствием. И тут же повернулась к двоюродному брату:
  - Король Клестард, - заговорила она. - Ты мне обещал, ты всем нам обещал, что будешь править мудро и хранить мир с соседями.
  - Я обещал сделать все, что от меня зависит. - Ответил ей Клестард. - Но не обещал одолеть судьбу.
  - Король Клестард. - Клессори поднялась величественно и плавно, прошелестев одеждой. - Ты завтра же чуть свет выедешь в Дарфилир просить у короля Орбальда прощения за глупость, которую сболтнули твои посланцы. Я поеду с тобой. И Виргринд, и Линтиг. И, конечно, Эррен. И мы все это прекратим.
  - Нет. - И Клестард знаком велел ей сесть. - Одумайся? Что ты несешь? Ну как мы это прекратим? То, что я лишусь жизни еще до похода на Дарфилир, делу не поможет. Поход состоится. И найдется, кому его возглавить. Но без меня обернется куда страшнее. Для обеих стран. - И взмахом руки пресек ее новую попытку что-то сказать. Затем обратился ко мне. - И все-таки, спасибо за песню, гриулари. Мне понятны твои чувства, меня трогает твое желание помирить нас. Прими награду. - Он взял со стола маленькую золотую чашечку и наполнил вином. Затем спросил. - Клессори, ты согласишься ее приютить?
  - С радостью. - Ответила та. - Мой дом ее дом.
  - Это хорошо. - Улыбнулся Клестард. - Она остается здесь надолго.
  - Только до утра. - Решительно ответила я. Я уже осушила чашечку и кинула в кошель.
  - Ну уж нет. -Сказал король Синкределя. - Я как раз тревожился за твою безопасность. Думал, как бы тебя уберечь от превратностей войны. И тут все решилось само собой. Ты явилась в Тимбрунг, и здесь ты останешься.
  - Нет! - Твердо произнесла я и начала убирать в чехол арфу. Чьи-то руки остановили меня, обхватив запястья. То была крепкая служанка. А за спиной у меня возвышался здоровенный раб из северных дикарей. Я оставила арфу как была и позволила проводить себя на прежнее место. Клессори была отделена от меня двумя женщинами. Она не стесняясь отклонила их локтем от стола, перегнулась ко мне и громко шепнула:
  - Не спорь с ним. Потом поговорим. А сейчас сиди спокойно и не думай ни о чем.
  Я вняла ее совету.
  - Если ты подумываешь тайно отпустить ее, сестрица Клессори, - обронил вздруг Клестард, с усмешкой покосившись в нашу сторону, - то впустую. Твою усадьбу будут стеречь и ночью и днем. А чуть что не так, я предложу Эррен другой приют.
  - Клестард, я все поняла. - Кивнула ему Клессори. - И завтра утром кое-что тебе скажу. А пока забудем о наших бедах.
  Клестрад тряхнул головой, улыбнулся и затянул застольную песню. Его воины подхватили. И пошло веселье как ни в чем ни бывало.. Марринд в какой-то миг предложил выпить за победу над дарфилирцами, но Виргринд оборвал его. И тут же дал знак служанке. Та наполнила не знаю уж каким питьем большой, оправленный в серебро рог, и поднесла Марринду. Он выпил одним духом, и вскоре уронил голову на стол и захрапел. Клестард попросил меня спеть еще, и я не отказалась. Я выбирала добрые песни из старых времен, когда войны между Дарфилиром и Синкределем казались навеки погребенными в прошлом. Наконец, Клессори сказала:
  - Я пойду. Эррен, ты со мной?
  - Да. - Радостно ответила я. Мы выбрались из-за стла. Нас тут же обступили воины, подвыпившие, но еще вполне державшиеся на ногах.
  - Спокойной ночи, Клессори. - Сказал Клестард. - И тебе, Эррен. Приятных снов.
  Во дворе мое лицо овеял благодатный ветер. Я малость захмелела, но не так, чтобы это мешало думать и двигаться. Шагая к воротам, я сделала несколько медленных глубоких вдохов. Ночная темнота была полна шорохов и скрипов. Кое-где светились огни. Кто-то где-то дальше по дороге горланил песню. Мы вышли на середину дороги. Приют Четырех Ветров стоял на самой вершине холма, а ворота Клессори были сотни на две шагов дальше вниз по склону на юго-восток с другой стороны улицы. Воины: два спереди и три сзади, молчали, гордо выпрямившись под звездами и опираясь о копья. Клессори, перехватив мой взгляд, одобряюще улыбнулась и пожала мне руку, не сказав ни слова. Я взглядом дала ей понять, чтоб сохраняла спокоствие: предостоит кое-что неожиданное. Похоже, она поняла. Ровно на полпути от ворот до ворот я пронзительно свистнула. В ответ раздалось гулкой ржание.
  - Что такое? - Спросил один из воинов.
  - Лошадь. - Ответил другой.
  - Что за лошадь? - Пробубнил третий.
  - А сейчас увидим, - Весело проговорила Клессори, поглядывая на меня. Ржание повторилось заметно ближе. Я опять повсистела. И вскоре вновь получила ответ.
  - Вы слышите? - Сказала Клессори. - Она бежит сюда. Смотрите. Ой, вон она... Какая красивая!
  Белая Молния стремительно неслась к нам с вершины холма из-за наших спин. Воины оторопело затоптались. Клессори крикнула:
  - Прочь с дороги! - И потянула двоих за руки. Они сообразили, наконец, что могут пострадать, и, рванув к обочине, рухнули в канаву. Трое остальных отскочили к оград на той стороне. Клессори лишь несколько отступила с прежнего места. В следующий миг кобыла поравнялась со мной и остановилась, нетерпеливо дрожа. Я взлетела ей на спину и громко шепнула: "Но!". И она пустилась в галоп, унося меня прочь из Тимбрунга. Седло, уздечку и сумы пришлось бросить в овраге. Но я не сомневалась, что мы без них обойдемся. Главное, моя арфа была со мной, и я вырвалась на свободу.
  4.
  За час бешеной скачки я окончательно протрезвела. Мы ехали лесом. Я перевела Молнию на легкую рысь и стала высматривать, куда бы свернуть с главной дороги. Кто-то ехал за нами сзади шагах в ста. Один. Тут слева попался просвет в кустах. Я направила туда Молнию, остановила ее за кустом и спешилась. Всадник приближался. И, очутившись уже совсем рядом, сказал знакомым голосом:
  - Шагом, Озорник. Помедленней. Эта чудачка на белой кобыле где-то здесь. Спряталась и думает нас одурачить.
  - Айлм! - Радостно воскликнула я.
  - Ну да, это я. Выходи. Поехали дальше.
  Я вывела Молнию на дорогу, и мы продолжили путь.
  - Так ты был в Тимбрунге? - Спросила я.
  - Я же говорил, что поеду по твоим следам и чуть что, буду готов помочь. - Ответил он. - Но ты отлично справилась сама.
  - Ничего себе, справилась. - Вздохнула я. И вдруг разолилась. - Почему ты не предупредил меня, что ехать не стоит?
  - Ну вот, я еще и виноват. - Он присвистнул. - Я намекал, что это может оказаться бесполезным. Но какая-то надежда была.
  - Да, в самом деле...
  - Тебе еще предстоит оправдываться перед королем. - Напомнил Айлм. - Но если очень не хочется, мы можем не возвращаться в Лариг.
  - Нет. - Решительно заявила я. - Я там нужна, и я вернусь.
  На этот раз мы не поехали к броду, а выбрались на морской берег недалеко от устья Пограничной. Там нам без труда удалось добыть лодку, достаточно вместительную, чтобы погрузиться в нее вместе с конями. И мы обошли границу с моря. А затем прибрежной дорогой поскакали к Ларигу. Внезапно из-за крутой гряды нам наперерез выехало несколько всадников. То были люди короля Орбальда, и возглавлял их Виртинд. Мы остановились. Они обступили нас полукругом.
  - А, старые знакомые. - Сказал он. - Ну-ка сойдите с коней.
  Мы подчинились. Виртинд тут же послал одного юнца с вестью к королю и, когда тот умчался, бросил нам:
  - Подождем немного. Король Орбальд недалеко и скоро будет.
  Я пристроилась на хребте опрокинутой лодки. Айлм предложил мне подкрепиться. Я сперва отказалась было, но увидев снедь, которую он выложил на чистый холст, передумала и принялась вовсю уплетать. Воины тоже принялись за еду. Порой они переговаривались меж собой, но к нам не обращались. Орбальд действительно приехал скоро. И, разумеется, рассерженный. Но я, поднявшись с лодки, приветствовала его, как обычно.
  - Явилась? - Сурово обратился он ко мне с седла. - Тебе есть что сказать?
  - Король Орбальд, - тщательно произнесла я. - Я прошу простить меня за самовольную отлучку. Тем более, что от нее вышло мало проку.
  - Простить? - Он усмехнулся. - Опять простить. Скажи, король Клестард пытался тебя удерживать?
  - Пытался.
  - Ну что же, хорошо, конечно, что ты опять здесь. Я, к твоему сведению, стою у Пограничной и жду, когда явится для разговора король Клестард или хотя бы пришлет кого-то с вестями. В том числе, и о тебе. Дозорные у брода ничего о тебе не знали, ты ловко проскочила мимо них. А теперь слушай. - Он помедлил и взглянул на меня с еще большей суровостью. - Я запрещаю тебе покидать твой двор. И никто не должен посещать тебя без моего дозволения. Мои люди будут следить.
  Айлма он в упор не замечал. Тот сидел на краю лодки и глядел в сторону, словно его это не касалось. Я сказала:
  - Я все поняла.
  - Я возвращаюсь к броду, - объявил Орбальд. - А вы проводите гриулари домой. - Повернулся и ускакал. Я вздохнула, глядя ему вслед, затем подозвала Молнию. Когда она встала рядом со мной, готовая меня везти, я сказала Айлму:
  - Вот только с ней как быть. Ей нужны выездки, а она никого, кроме меня, не слушается.
  - Меня подпускает, - заметил Айлм. - А ну-ка, посмотрим, понесет ли. - Он отстранил меня и вскочил на спину неоседланной Молнии. И тут же, слившись с ней воедино, помчался вперед вдоль моря, взмахнул рукой и крикнул, делая поворот вдалеке, и вернулся. - Как видишь, все в порядке. - Сказал он, спешиваясь. Затем сел на своего гнедого Озорника, а я взобралась на Молнию, и мы поехали дальше, окруженные стражей.
  Прошло несколько тревожных, как и прежде, по-летнему сухих и теплых дней. Я маялась в своем тесном дворике, почти никого не видя, и питаясь слухами, которые приносили Виртис и Айлм. Король Орбальд явился с переговоров у брода еще более разгневанным и объявил сбор войск. Все кругом готовились к походу. Как-то, вернувшись из лесу с Молнией, Айлм сказал:
  - Мое присутствие здесь теперь нежелательно, и я поудмывал об отъезде. А сегодня в гавань явился корабль из Лоэ. Король Рео призывает меня к себе. Если хочешь, я тебя возьму. Им тебя не устеречь, сама знаешь.
  - Знаю. - Ответила я. - Спасибо, Айлм, но я не могу бежать в Раунгар. Мне не нравится, что здесь творится, я с удовольствием бы оказалась теперь там, увидела бы детей и всех остальных. Но я не могу бросить Орбальда. Хотя, понимаю, что все это бессмысленно, и я здесь никого не спасу. Мой дар бесполезен. Стихи так мало могут. Так мало.
  - Жаль. - Сказал он. - Но я предчувствовал твой ответ. Что же, прощай. Кто знает, может, еще и увидимся.
  Мы обнялись в последний раз в тот же вечер посреди двора. Корабль отчаливал на ночь глядя. Виртис ходила провожать его. А я сидела одна у очага и, глядя в огонь, бормотала:
  
  Как смола на коре
  Слезы укора
  Застыли. Тебя
  Забыть не заставят
  Ни даль, ни года.
  Сойду ли вновь
  Со скорого судна
  На берег, к которому
  Звал мой избранник,
  Сбросив тяжкое бремя?
  Огонь в оччаге
  Не прогонит отчаяния:
  Ведь он предвестник
  Свирепых пожаров,
  Повсюду ревущих.
  
  А еще через два дня состоялся сбор войск, и меня впервые выпустили со двора с тем, чтобы я заняла место близ своего приемного отца и повелителя короля Орбальда на поле за рекой. Когда нас с Молнией переправляли через Лару. Орбальд уже стоял там. Он обернулся ненадолго и увидел нас, затем опять повернулся спиной к реке, глядя, как выстраиваются на положенных местах ларигские ополченцы.. Гривурнд, постоянный отряд воинов Орбальда, который возглавлял Линвид сын Ларпи, уже занял свое место. С разных концов подходили другие отряды из разных уголков страны. Некоторые уже несколько дней как расположились неподалеку. Другие дошли до поля только сегодня.
  Король Орбальд как ни в чем ни бывало ответил на мое приветствие и добавил:
  - Я бы не брал тебя в этот поход, приемная дочь, но раз уж такое происходит, лучше тебе быть со мной. Что же, твои песни не будут для нас лишними.
  - Они оказались бесполезны, когда я хотела сохранить мир. - Вздохнула я.
  - И все-таки, они могут помочь нам на войне. - Ответил Орбальд. И вновь стал оглядывать собиравшихся. Тут мы заметили всадника, скачущего с севера во весь опор. Всадник еще издали поднял руку. На копье его трепетала, сияя на солнце, багряная ленточка.
  - Вестник, - произнес Орбальд. - И вести у него недобрые.
  Воины а дальнем конце поля подъехали ко всаднику, окликнули его и, получив ответ, указали, как проехать к королю. Вскоре гонец осадил коня перед Орбальдом. Он был утомлен, весь в пыли, глаза красны от недосыпания. Соскочив с коня, он отдал честь копьем, склонился и заговорил:
  - Король Орбальд, дурные вести. Войска синкредельцев перешли Пограничную у брода и смяли дозоры, не дожидаясь, пока ты окажешься у реки. Они идут на юг, нигде не задерживаясь. Вполне возможно, они будут здесь уже зватра.
  - Неслыханно! - Воскликнул Линвид.
  - И, тем не менее, похоже на правду. - Ответил король. - Гонец, переправься на тот берег и отдыхай. Силы еще понадобятся тебе.
  И тот покинул нас. Весть тут же разлетелась по всему полю. Войска продолжали строиться с новым мрачным ожесточением. Я вспомнила, как они строились здесь же много лет назад во время войны за Прекрасную Вириайн. Тогда воины шутили, смеялись, тепло прощались с родными, особенно, с женами и невестами. Хотя, все понимали, какое нелегкое предстоит время. Теперь ничего похожего. Все выглядели так, словно уже потеряли Дарфилир. Еще один гонец показался с востока. Доскакав до Орбальда, он объявил, что уже идут бои в Верховьях Пограничной, и через Восточный брод тоже переправились какие-то синкредельские отряды, явно, не королевские, но собранные кем-то из больших людей с востока Синкределя.
  Король Орбальд мрачно вздохнул и заметил:
  - Теперь следует ожидать боевых кораблей с моря.
  Между тем все построились. Король обратился к войскам.
  - Дарфилирцы, - сказал он. - Вам случалось воевать и прежде. Но теперь на страну обрушились неслыханные доселе бедствия. Я созвал вас сюда, чтобы вступить с вами к Пограничной и там хотел сперва в последний раз поговорить с королем Синкределя в надежде избежать сражения. Ведь мы с ним все-таки друзья и братья. Но, вопреки обычаям Пяти Королевств, войска Синкределя не стали ждать нас на той стороне. Они ступили на нашу землю. Да еще и вторглись с разных концов. Ларигу также может угрожать опасность с моря, хотя весть об этом еще не пришла. Поэтому мы не пойдем на север, а будем ждать врага здесь. И даже теперь, в столь отчаянном положении, встретим его достойно.
  Воины ответили ответили шумными криками, взметнули копья и звонко ударили по шитам.
  Затем все стали располагаться для ожидания с тем, чтобы по зову рога быть готовыми вновь построиться для схватки. Часть войск Орбальд выделил для защиты Ларига, и они начали переправляться обратно. Как раз в это время по приморской дороге прискакал гонец, сообщивший, что дозорные заметили одиннадцать кораблей, полных воинов, идущих с севера. Никто не сомневался, что целью морского похода является Лариг. Орбальд велел перегородить реку. Теперь корабли могли войти только в Зимнюю гавань на самом побережьи к западу от Ларига, но не подступить к нему с двух сторон. Обе гавани опустели. Все кто мог двинулись на юг морем на кораблях и лодках, вплоть до самых утлых челноков. И немало жителей Ларига покинуло его сушей. Я не видела, как они уходят, все это время я находилась при короле на поле, но нам весь день сообщали, что происходит вокруг.
  Впервые, находясь так близко от дома, мы поужинали у костров и заночевали в походных шатрах, выставив часовых. Уже поздно вечером, полусонная, я слышала, как слуга, переправившийся через Лару, сообщает королю Орбальду, что королева Харвирен с младшими детьми и Тавенут благополучно отбыла в Шингрис, хотя пришлось довольно долго ее уговаривать. Я устроилась поудобней в шатре и крепко уснула. И еще до рассвета нас разбудил рожок. Сухопутные войска синкредельцев пока что не подошли, но их корабли уже вступили в Зимнюю гавань. Когда войска построились, король Орбальд сказал:
  - Те, кто угрожает Ларигу, явились сюда первыми. Но скоро доберутся и другие. Там, в Лариге, сейчас достаточно сил, и корабли не застигли их врасплох, дозорные не дремали. Так что все мы остаемся здесь, ждать войска с севера. Но мы будем следить за тем, что происходит за рекой, и в случае чего, вышлем подмогу. Жаль одного: у нас не оказались готовы корабли, которые встретили бы вражеские суда еще в море. Но врагу все равно придется непросто. Мы умеем драться.
  - Умеем! Умеем! - Послышалось со всех сторон.
  Ближе к полудню дозорные сообщили, что войско Клестарда вот-вот подойдет. А вскоре показалось и оно само. Клестард ехал впереди на буланом скакуне. Плащ на короле Синкределя был темно-синий, расшииый звездами. Клестард еще не осатновился, когда Орбальд вдруг сорвался с места и поскакал к нему.
  5.
  За королем последовали Линвид и еще человека четыре. Орбальд обернулся на скаку и махнул рукой, требуя, чтобы они его оставили. Они встали на полпути, с недоумением глядя на Орбальда. А тот на всем скаку подлетел к Клестарду и закричал:
  - Это неслыханно! Неслыханно! Я требую поединка! Я вызываю тебя, король Клестард!
  - Ты хочешь поединка? - Спросил тот. - Что же, я не против. - Он обернулся к своим. - Эй, вы...
  Но его воины возмущенно завопили и стали спешиваться для боя. Клестард поскакал к ним, пытаясь их унять, но не смог с ними управиться. Между тем вперед уже бежали спешившиеся дарфилирцы, бросив без присмотра своих коней. А те, у кого коней не было, двинулись в наступление сомкнутым строем. Миг спустя вокруг кипел бой. Никто никого не слушал, никто не знал, что творится с ним рядом, все словно потеряли рассудок. Внезапно в нескольких шагах от себя я увидела Виртинда. Он тоже увидел меня и крикнул, выпрямившись:
  - Отоходи к шатру и стой там! Поняла?
  - Да. - Ответила я. Развернула Молнию и поехала медленным шагом. А он крикнул кому-то: "Ко мне!", и тут же несколько человек выстроились, чтобы меня прикрывать. Добравшись до шатра, я осталась в седле и некоторое время наблюдала за яростной схваткой. Подбежал какой-то человек, переправившийся из Ларига, и спросил меня:
  - Где король?
  - Там. - Ответила я, указывая в гущу сражающихся.
  - Ты здесь одна, гриулари?
  -Одна.
  - У меня вести из Ларига. Мы сдерживаем их. Но кто-то из них пробрался к домам и поджег.
  Эргуд сын Хара, он у нас старший, выделил нескольких человек для тушения огня. Им помогают женщины, те, что остались. Не знаю, удастся ли потушить. А здесь, я вижу, все заняты. Как бы мне к королю подобраться.
  Я кликнула Виртинда и передала ему вести.. И Виртинд еще с двоими пошел искать короля. Наконец, он вернулся.
  - Я все передал. - Сообщил он. - Король жалеет, что не в состоянии отрядить подмогу, и просит вас держаться.
  - Будем держаться. - Ответил гонец и пустился в обратный путь через реку.
  Еще час спустя появился новый гонец из Ларига. Пожар распространялся, а в гавани шел упорный бой. Чтобы не оказаться прижатыми к горящим домам, дарфилирские бойцы обошли нападающих и встали с юга. Кое-кто оказался оттесненным на север, к реке. Передо мной же, на вытоптанном и обагренном кровью поле, падали один за другим убитые и раненые, дарфилирцы и синкредельцы. Я объехала шатер и стала смотреть за реку. Огонь и дым стояли над западной частью Ларига и мало-помалу двигались на восток. На том берегу измученные женщины то и дело склонялись к воде, поднимали полные ведра и передавали другим. Они уже не надеялись потушить пожар, но лишь пытались отстоять хотя бы часть поселения. Я поехала на запад, к устью. И вот открылся вид на Зимнюю Гавань. Бой там шел не менее яростный, чем здесь, на поле. За причалами, позади сражающихся, зловеще чернело одиннадцать кораблей с высокими резными носами. Я вспомнила, как подожгла два разбоничьих корабля в бельтианской деревне. Тут какой-то человек приблизился через реку вплавь. Когда он стал выбиратьбся из воды, я подъехала и спросила с седла:
  - Ты кто?
  - Я Мар с вестями из Ларига. Дома горят, но мы держимся. Король жив, гриулари?
  - Пока не слышно, чтобы был убит. Послушай, Мар, а почему бы не поджечь их корабли?
  - А ведь верно! - Он рассмеялся. - Только ты оставаяйся здесь, Эррен дочь Тинда. Мы без тебя управимся.
  - Конечно, я помню, что мое место здесь. - Со вздохом сказала я. Развернулась и опять подъехала к краю поля. Убитых стало еще больше, синкредельцы теснили дарфилирцев и начали понемногу заходить справа и слева. Через какое-то время опять объявился Мар.
  - Гриулаир, корабли занялись. - Сообщил он с гордостью. И стал в тревоге вглядываться в схватку на поле. Дарфилирцам приходилось все хуже. Подбежал еще один житель Ларига, пожилой и тучный.
  - Гриулари? - Спросил он.
  - Да, это я.
  - Я Тиндвир, кожевенник. А, вот ты где, Мар? Обратно не хочешь?
  - А как там? - Спросил Мар.
  - Весело. - Онветил Тиндвир. - Корабли горят. Лариг тоже. Но не весь. Ту часть, которую женщины поливают из ведер, огонь не берет. А синкредельцы отступают. Как их посудины запылали, дрогнули, и пришло наше время. И ты там лишним не будешь.
  - Если так, то идем. - Ответил Мар.
  - Гриулари, расскажешь обо всем тем, кто уцелеет. - Сказал мне Тиндвир, и они опять пустились к реке.
  Между тем синкредельцы почти что взяли дарфилирцев в кольцо.. Хрипло затрубил дарфилирский рог. Затем раздался голос короля Орбальда:
  - Ко мне! Сюда! Сохранять спокойствие!
  И тут же я заметила уверенное движение в толпе сражающихся. Воины обступили короля и плотно сомкнули щиты. Синкредельцы наскакивали, но не могли прорвать их оборону. А Орбальд и те, что при нем, стали, отбиваясь, отступать туда, где синкредельцам не удалось сомкнуть кольцо. Орбальд отдавал распоряжения четко и коротко. Один за другими попадали несколько шатров, оставленных на берегу Лары. Оттуда в мою сторону бежал испуганный гнедой конь. Совсем молоденький юноша в кожаном с бляхами панцире попытался поймать его, но не смог. Я примерилась, и как только конь подбежал к Молнии, схватила поводья. И голосом успокоила гнедого. Юноша на бегу вскинул голову, сощурился, и вдруг крикнул:
  - Гриулари, это ты? - Подбежал совсем близко и взял у меня поводья. - Слушай приказ короля: тебе велено переправиться на ту сторону и спешить на восток.
  - Куда на восток? - Не поняла я. - Зачем н восток?
  - Не теряй времени. - Он вскочил в седло и тут же исчез.
  Дарфилирцы с боем отступали к реке. Их была жалкая горстка. Синкредельцы снова и снова пытались их окружить, но мой недавний знакомец на гнедом и еще несколько ему подобных наскакивали на них, удирали и снова наскакивали, мешая им действовать согласованно. Кто-то что-то прокричал в сторону реки. На реке покачивалось несколько лодок и три-четыре больших плота. Ими правили ларигцы. Среди них преобладали стариики и подростки. Я разглядела даже двух женщин. Несколько ларигцев, покинув свои суденышки, выскочили на берег и принялись валить шатры. Я снова бросила взгляд на отступающих и увидела, что они по-прежнему не смяты. И тогда, развернув Молнию, погнала ее в воду. Мы переплыли реку, и на том берегу я, спешившись взвела ее на кручу. Женщины по-прежнему поливали из ведер, лоханей и кувшинов ограды и строения. Им удавалось пока беречь от огня приречные усадьбы, но дым стоял в воздухе и здесь. Внезапный порыв ветра отнес дым на юго-запад, и я с наслаждением вдохнула как можно глубже. Молния коротко заржала.
  - Не медли, Эррен, скачи. - Сказала одна из женщин, передавая другой полную лохань. - Туда, вон туда. - Она указала на восток. Цепочка женщин впереди расступилась. И, чтобы их не задерживать, я поехала. Но остановилась, миновав последнюю цепочку. И увидела, как через реку идет переправа. Одни в полном вооружении попрыгали на лодки и плоты ларигцев. Другие, как и я, вошли в реку на конях, которых удалось поймать, или которые, по счастью, оказались привязаны до начала боя. Наконец, третьи пустились вплавь, но им пришлось побросать снаряжение. Вот последний отступающий, юноша на гнедом, огрел синкредельца по шее крепкой палкой и въехал в воду, с шумом разбрызгавшуюся под копытами. Несколько синкредельских воинов ирнулось было следом. Другие остановили их. Из толпы спешащих к реке раздались зычные крики: кто-то передавал приказы Клестарда. Синкредельцы стояли, попирая втоптанные в землю жерди и обрывки грязных полотнищ: то, что осталось от шатров. Передние потрясали оружием и осыпали насмешками переправляющихся дарфилирцев. Тем врменем первые из дарфилирцев достигли южного берега. Женщины тут же стали что-то говорить им, указывая на восток, а затем на юг. Дарфилирцы рассыпались по берегу и тоже стали передавать ведра и кувшины, пока все не собрались. Король Орбальд присоединился к своим одним из последних. За ним реку покинули лишь три-четыре юнца. Король был изрядно потрепан, но, похоже, не получил ни одной опасной раны. Он окинул взглядом воинов и что-то сказал. Затем поглядел вдоль берега. И увидел меня.
  - Эррен! - Заорал он, сложив ладони у рта. - Ты что стоишь! Вперед! В лес!
  Я поехала, но не спеша. Немногочисленные дарфилирцы, пешие и конные, рассыпались, и одни стали просачиваться в проулки, а другие побежали и поскакали на восток. При этом все глядели на меня и громко кричали, чтобы не задерживалась. Я доехала до последнего дома в Лариге и свернула на ту самую дорогу, по которой покидали его много лет назад мы с беременной Вириайн.
  - Смотри, Молния, не сломай ногу и не потеряй подкову. - Сказала я кобыле и вздохнула, вспомнив о злоключениях того бегства. - Впрочем, мы сперва подождем своих. - И остановила Молнию под деревом у поворота. И вот показались воины Орбальда. Больше никто не стал ничего кричать. Поравнявшись со мной, они останавливались и прислонялись к деревьям. Верхом больше никто не ехал. На конях везли раненых. Одного из коней вел в поводу сам король Орбальд. Я тоже спешилась и встала рядом с Молнией. Мы осмотрели друг-друга: все грязные, закопченные, запятннанные кровью, своей и чужой, усталые до предела. Стали вспоминать, кто наверняка пал. Орбальд спросил о сыне. Виртинд ответил, что в последний раз видел Орринда во время отступления к реке, целого и невредимого, но среди тех, кто покинул Лариг, его не оказалось. Тогда король спросил
  - Сколько нас?.
  Несколко человек принялись считать. Я сосчитала быстрее других и ответила:
  - Сорок семь.
  Тут же кто-то подтвердил, что я не ошиблась
  .- А коней?
  - Двенадцать. - Ответил кто-то.
  - Тринадцать. - Поправила я. - Есть еще Молния. Она тоже возьмет раненого, если я попрошу.
  - Не нужно. - Ответил король. - Вот что. Сейчас нам надо поспешить в какие-нибудь места, где мы сможем отдохнуть и собрать новое войско. Я думаю, лучше всего подходит Лестрандова Протока. Как, Линвид?
  - Согласен. - Ответил тот. И мы немедленно тронулись в путь. Двое были высланы вперед с приказом спрашивать во всех хозяйствах свободных коней. И до вечера удалось раздобыть нескольких, так что теперь кони были у двадцати пяти из сорока семи. Нас приняли на ночлег в одном хорошем крепком доме. Воинам представилась возможность помыться и перевязать раны. Ну и, конечно, нас накормили обильным ужином. Утром мы вышли в путь чуть свет, не дожидаясь завтрака, но взяв с собой припасов. В тот день отряд раздобыл недостающих коней. Нескольких из них воины просто увели с луга, где те паслись без присмотра. И тогда я оставила на траве взамен кое-что из бывших при мне наград за пасни, включая и золотую чашечку,полученную в Тимбрунге от Клестарда. Орбальд увидел, как я выкладываю свои сокровища на траву и сухо усмехнулся.
  Недалеко от цели пути нам повстречался всадник. То был старый слуга Линвида по имени Урб. Подъехав, он поздоровался и спросил, откуда мы.
  - Из Ларига. - Ответил Орбальд. Тут Линвид сказал:
  - Урб, да ты не меня ли ищешь? Что-то случилось.
  - Хозяин, ты здесь? - Обрадовался Урб. - Вовремя приехал. Тут у нас мятеж.
  Воины озабоченно переглянулись.
  - Говори. - Велел слуге Линвид.
  - Улгтиг сын Улгмара вернулся из Шингриса. Он все эти годы следил за тем, что у нас происходит. И решил, что пора посчитаться. За отца и все прочее. Главные зачинщики явились с ним оттуда, но и здесь он всяких-разных поднял. К твоему дому мы их пока не подпустили, хотя, уже совались. А вот усадьбу Сирнта и твоей дочери Линрис они захватили сналету. Как только появились. И там дело плохо.
  - Сколько мятежников? - Спросил Линвид.
  - Да несколько сотен. Они рассеялись, тыркаются туда и сюда, одних грабят, других подзуживают. При самом Улгтиге человек тридцать. Дочка твоя, врое, жива еще, но у них. Ее один на веревке таскает. А Сирнта они замучили и убили, а потом кинули его голову перед нашими воротами. Это когда мы от них отбивались.
  - Так. - Вздохнул Линвид. - Хороши дела. - И повернулся к королю. - Ну что же, король Орбальд, милости прошу ко мне домой, только с гостеприимством нынче неважно.
  - Поехали. - Сказал Орбальд.
  6.
  Когда мы приблизились к воротам усадьбы на Лестрандовой Протоке, солнце садилось. Над воротами показались головы дозорных. "Это я!" - Крикнул им Линвид. - "И со мной король". Ворота открылись, и мы въехали во двор. Крингрис, жена Линвида, вышла нам навстречу и спросила:
  - Вы уже знаете?
  - Самое главное да. - Ответил ей муж. Тогда она сказала:
  - Идите мыться с дороги. Все готово.
  И началась обычная по приезде в дом новых людей суета, только без смеха и шуток. За столом Линвид коротко рассказал домашним о Ларигской битве. Затем Крингрис стала рассказывать, как утром перед воротами словно из-под земли возник отряд мятежников во главе с Улгтигом. Предводитель заносчиво потребовал, чтобы его впустили по-хорошему. Ему отказались открыть. Все, кто мог, поспешно вооружились. Двое мальчишек выбрались с заднего двора и побежали за помощью к соседям. Улгтиг между тем стал хвастаться и угрожать. Ему не отвечали. Тогда он извлек из-под плаща голову Сирнта и, держа ее за волосы, высоко поднял. "Узнаете?" - Спросил он. - "Да, вижу узнали. Ваш зятек уже поплатился за то, что присвоил чужое добро. И с вами то же будет". И швырнул голову наземь. Ему ответили, чтобы уходил. Он дал знак своим, и те задвигались. Вперед вышел человек, которого все называли Мочало, в руке он крепко держал конец веревки. А в следующи миг разбойники вытолкнули вперед Линрис, вокруг шеи которой веревка была обвязана другим концом. Линрис была в одной рубашке, рваной и грязной, растрепанная, вся в синяках и кровоподтеках. Но молчала, когда Улгтиг стал требовать, чтобы она обратилась к матери. Крингрис сказала из-за ворот: "Улгтиг, она-то в чем провнилась? Ты любил ее когда-то. Вспомни!" "Помню", - ответил он. - "Но что-то быстро она меня разлюбила. Пошла вот за этого", - он указал кончиком носка на мертвую голову, - "и поселилась с ним в моем доме. Теперь дом опять мой, ваша дочь вдова, а что с ней делать, я скоро решу". Видя, что ворота не открывают, мятежники попытались поджечь дом. Но защитники дома бросали в них все, что попадалось под руку, и сорвали одну за другой несколько попыток. А там подоспели вооруженные соседи. Домашние Линвида вышли за ворота и вступили в бой. Мятежники сперва дрались, но затем отступили. Отбить у них Линрис не удалось. Они укрылись в усадьбе на Торфяниках. Их пытались преследовать, но к ним на помощь пришли их сторонники, рыскавшие днем в других местах. Несколько дворов разграблено. Сейчас везде тихо. От дома к дому ездят вооруженные всадники человек по пять с той и с другой стороны. Защитники порядка ждут утра. Мятежники могут что-то совершить и ночью, но им будет дан отпор.
  - Спасибо, Крингрис. Ты все сделала, как надо. - Сказал король Орбальд. И обернулся к своим воинам. - Вот что. Сейчас спать всем, кроме часовых. А как рассветет, выступаем к Торфяникам.
  Вскоре все в усадьбе затихло. Устроившись поудобней, я провалилась в сон и также внезапно пробудилась, когда светало. Вскочила, отряхнулась и кинулась на конюшню к Молнии. Кругом, переговариваясь вполголоса, возились воины Орбальда и домашние Линвида. И как раз, едва занялась заря, все были готовы в путь, и слуги распахнули ворота. Крингрис молча стояла у створки и глядела воинам вслед.
  Я знала здешние места не хуже самого Линвида. С ними, конечно, неплохо был знаком еще кое-кто из воинов и слуг, но, выбирая нынче неприметные тропы, Линвид чаще, чем с другими, советовался со мной. Значит, пирзнавал все-таки науку раунгов. Мы ехали рядом и переговаривались вполголоса. По пути нам встретился чей-то разъезд. Увидев нас, всадники пустились наутек. Несколько человек бросились в погоню. И без труда их настигли. Двоих убили, а одного привели. Это был человек, года два как прибившийся к одному из окрестных хозяйств, пустой обидчивый малый и дрянной работник. Мятежники легко привлекли его на свою сторону, едва объявились. Теперь он так же легко выложил Орбальду все, что тот желал знать. У главный ворот усадьбы на Торфяниках на ночь выставили двух часовых. По окрестностям пущено два разъезда из усдьбы, и еще передвигается несколько из других мест, где приютились сподвижники Улгтига. Сам Улгтиг ночует в доме, и почти весь его отряд при нем, лишь двое предпочли сеновал и трое амбар. Во дворе все как было, задняя калитка заперта изнутри, но не завалена. Выслушав этого бедолагу, мы тронулись гуськом по тропе, подходившей к усадьбе сзади. Шагах в ста от ограды наш осведомитель был оставлен связанным в укстах под присмотром Урба. Еще чуть ближе воины привязали коней то там то тут на поросшем кустарником невысоком склоне. А затем, рассыпавшись, тихо пошли сквозь заросли к заднему двору усадьбы. Линвид с одним из молодых воинов встали у калитки и прислушались. Тихо. Тогда Линвид подсадил напарника, тот перелез во вдор и отворил засов. Воины один за другим стали пробираться внутрь. Минут пять спустя в проеме калитки появился Виртинд и сказал:
  - Часовых сняли. Дом окружен. Сейчас взломаем дверь.
  Те, кто оставался снаружи, поспешили за ограду. Я шла последней, чтобы не мешать воинам. И еще не прошла в калитку, как из-за дома послышался тяжелый удар, а затем более звонкий и дробный стук. И тут же торопливый топот. Это люди короля высадили дверь и ворвались в дом. В доме началась возня, что-то опрокидывалось и катилось, раздавались невнятные короткие возгласы. Я между тем обошла дом и очутилась против главного входа. В доме голос Линвида громко и свирепо прорычал: "Где она? Где?". В ответ раздалось сбивчивое бормотанье. Опять что-то полетело и посыпалось. Воины стали выгонять во двор растрепанных и связаных мятежников. И, хотя прошло пятнадцать лет, я узнала Улгтига в дико озирающемс светлобородом, неуклюже ковыляющем мужчине тридцати с чем-то лет, которого вывел сам король Орбальд. Увидев меня, король сказал:
  - Иди. Тебя Линвид зовет. - И указал взглядом на дверь. Но, прежде чем войти, мне пршлось посторониться, так как изнутри выволокли три трупа. Тут же кто-то крикнул с сеновала: "Они не ушли!". И от амбара послышалось: "От нас тоже!". Я перешагнула порог. На скамье среди полного разорения полулежала женщина в том, что было когда-то вышитой белой рубахой из тонкого полотна. Распущенные пепельные волосы падали ей на лицо. Она содрогалась и глухо всхлипывала. Рядом сидел Линвид, одной рукой поддерживая ее за плечи и повторял:
  - Ну-ну, все кончилось. Все позади. И больше не повторится.
  - И я молга его любить, - простонала она.
  - Ты была молода и неопытна. - Спокойно ответил ей отец. - Такое случается. - Тут он заметил меня. - Смотри, кто пришел. Узнаешь? - И отвел с ее лица волосы. Линрис настороженно вгляделась. Затем не очень уверенно спросила:
  - Эррен?
  - Да, это я.
  - Ты приехала с королем? А я слышала, что у нас война с Синкределем. Он собирает войско?
  - Да. Собирает. - Ответила я. Линвид вышел, оставив нас вдвоем. Некоторое время мы болтали о всякой чепухе. Я дала ей свой гребень и убедилась, чтобы она причесалась. Робко вошел один из воинов и сказал:
  - Вот, мы нашли кое-какую одежду.
  Я приняла у него то, что он принес и помогла дочери Линвида одеться. Затем мы вышли во двор. Там было тихо и пусто. Лишь один юнец сидел у воротного столба, а другой подпирал спиной открытую створку. Увидев нас, сидящий обронил:
  Они сейчас вернутся. Только покончат с этими.
  Кто-то вел во двор коней. Моя Молния вошла сама, скользнула меж других скакунов и приблизилась нам вплотную.
  - Это Молния. - Сказала я Линрис. - Мне ее подарил один загадочный старик в Лариге. Нравится?
  - Еще бы. - Ответила она. Молния склонила к ней голову, и Линрис пиржалась щекой к щеке кобылы. Снаружи послышались шаги и гомон. Первым показался Линвид, державший на пике окровавленную голову Улгтига.
  - Вот. Смотрите. - Сказал он нам. Линрис подняла лицо и жестко усмехнулась. Ее отец продолжал. - Мы поедем с ней по окрестностям, пусть все, и мирные люди, и смутьяны удостоверятся, что Улгтига больше нет. А вы обе отправляйтесь на Лестрандову Протоку. Вас проводят Виртинд и эти двое.
  Мы не спорили. Виртинд подсадил Линрис в седло гнедого в белых чулочках. Я вскочила на Молнию. И мы тут же припустили со двора, предоставив трем спутникам нас догонять. В чистом утреннем небе сияло солнце, повсюду в траве ослепительно сверкала роса, в низинах развеивались туманы. Раза два на пути за кустами мелькнули какие-то подозрительные лица, но никто не решился ни окликать нас, ни останавливать. Видимо, узнав нас, таившиеся в кустах поняли, что их дело плохо. И мы без происшествий достигли двора Линвида, где Линрис тут же попала в объятия матери, а я занялась Молнией. Король и хозяин вернулись в усадьбу к полудню.
  - Мы отлично проехались. - Объявил Орбальд, садясь за стол, обильно уставленный кушаньями. - Добрые люди выходили из домов и ликовали, а мятежники попрятались. Но, думаю, их нетрудно будет выловить.
  - Нетрудно. - Подтвердил Линвид. - Тех, кто уже сегоднгя не ударится в бега, мы отыщем. Вот только потребуется несколько дней, чтобы здесь стало по-настоящему безопасно. - Он помрачнел. - И я здесь нужен.
  - Я понимаю, - столь же хмуро ответил Орбальд. - Я разрешаю тебе остаться и отобрать несколько человек на свое усмотрение. И оставлю тех троих тяжелораненых, которые не могут продолжать путь. А сам отправлюсь в Горелые Леса к Харту. Завтра с утра. Ну, а сегодня похороним Сирнта и его людей. Точнее, то что нам удалось найти.
  Погребение состоялось в пять часов пополудни. Я к этому времени даже успела сочинить небольшую погребальную песнь. Правда, вышла она довольно нескладной, и мне было за нее неловко. Но друзья утешали меня и говорили, что знают мои возможности. За ужином Линвид сказал:
  - Я хочу отправить своих женщин к друзьям в Зеран. Здесь им оставаться не стоит.
  - Я никуда не еду. - Решительно объявила Линрис. Из разговоров она уже начала себе представлять, что происходит в Дарфилире. - Пусть мать со служанками переждет это скверное время в Зеране. А я хочу быть с тобой, отец. И, если потребуется, мы вместе уйдем в леса.
  - Спасибо, дочка. - Отец взглянул на нее с улыбкой. - Но мне будет много спокойней, если я буду знать, что ты в безопасности.
  Линрис нахмурилась и покачала головой. Но утром все же противилась, когда служанки стали собирать ее в путь. До Горелых Лесов ей, ее матери и служанкам предстояло ехать вместе с нами. А там мы надеялись найти для них провожатых из людей Харта. Всего нас, не считая женщин из дома Линвида, было теперь тридцать четыре: Мы спокойно ехали на юг по хорошо известным нам лесным дорогам. Разговоров в пути было мало. Погода по-прежнему стояла сухая и теплая, точно летом. Я глядела на деревья вдоль обочины и складывала новые стихи:
  Вот и дожили мв до неверных времен. Все в гневе, словно ослепли
  Рвутся враги со всех сторон. А осень схватилась с летом.
  Судьбу выбирать не дано никому, нас она одолеет вскоре.
  И всеж перед тем, как уйти во тьму, то сетуем мы, то спорим.
  И кажутся краше чужие края, отсюда, из чащ и урочищ,
  Где сдабривать нечем ни горечь питья, ни терпкую мудрость пророчеств.
  А мы ведь бывали в землях иных, мы знаем: там не иначе,
  Но трепет упрямый еще не затих в крови живой и горячей.
  Эти стихи раунгийского склада сочинились на нашем языке. Я никому не стала их рассказывать, опасаясь, что чуждый склад покажется неуместным людям, на которые обрушились дома такие испытания. И я поделилась ими только с Молнией, ведь она и саа была раунгийкой. Мне показалось, она все поняла. А королю на привале я спела песню, где говорилось о Ларигской битве и нашем горьком поражении. Там были такие строчки:
  
  Пожар врагу
  Помог, прожорливо
  На наше добро
  В час боя набросившись
  У нас за спиной.
  Немного тех,
  Что в горе немом
  Поле покинули,
  Придет ли пора
  Отплатить сполна?
  Не раны и кровь
  Нашу радость украли,
  А вероломство
  Того, кто ворвался,
  Войска возглавляя.
  
  - Вероломство. - Повторил король Орбальд. - Даже вероломному соседу, движимому Проклятием Близнецов, полагалось бы соблюсти приличия и поговорить со мной перд боем.
  - Ты требовал поединка, а не разговора. - Уточнила я.
  - Поединок тоже разговор. - Заметил король. - Я тогда ошалел не меньше, чем другие. И все же, кто знает, убей мы друг друга на поединке, как те Древние Близнецы, основатели двух наших королевств, быть может, Проклятие иссякло бы, и все прекратилось.
  - Быть может. - Вздохнула я. - Но ни в одном предании не сказано, как уничтожить Проклятие. Так что этого могло не оказаться достаточно.
  И все согласились со мной. А. засыпая в тот вечер, я вспомнила вдруг предсказание Гоартра из Миойи: когда женщина, одетая, как мужчина, проедется верхом на корове, страну ждут великие бедствия. Но ведь здесь не сказано, какую страну! Вот оно что. Пророчество касалось вовсе не Раунгара. Но этого почему-то никто не понял. И вечно так с этими пророчествами: они сбываются самым невероятным образом, уж лучше бы их совсем не было.
  7.
  Харт встречал нас на подходе к Горелым Лесам вместе с Тигом и Дугом, своими названными братьями. Его только что известили о нашем приезде. Он был добродушен и пирветлив, как всегда. Коротко промычав, он поклонился королю Орбальду и указал рукой на дорогу у себя за спиной.
  - Наш старший брат Харт рад встрече и просит тебя пожаловать к нему. - Произнес Дуг. - Мы знаем о войне, мятеже и прочих бедах. Здесь у нас спокойно, и вы сможете отдохнуть. А вот собрать войско будет нелегко. Мы уже начали говорить с людьми. Они пока плохо нас понимают. Но, может быть, когда ты, король Орбальд, поговоришь с ними сам, дело пойдет лучше. А сейчас поехали.
  И мы поскакали за тремя всадниками мимо рощ, полей и людского жилья. В доме Харта нас ждал такой же теплый прием, как и всегда. Всех нас устроили насколько можно удобно. Вот только разговоры за столом шли не такие, как прежде. Пока Орбальд и Линвид рассказывали обо всем подробно, Дуг или Тиг делали знаки глухонемому хозяину, и тот хмуро кивал: мол понял, и это понял. Затем сам Харт стал делать знаки, и Тиг с Дугом объяснили, что Харт готов оказать нам всяческое содействие, хотя и считает, что дела из рук вон плохи. И в любом случае, домом Харта и всем, что в нем Орбальд вправе распоряжаться как своим. Затем Дуг добавил, что пришла весть от королевы Харвирен. Она со своими спутниками благополучно доехала до Винга Шингрисийца, и там о них должным образом позаботились. В самый день нашего приезда люди Харта разнесли по окрестностям весть, что прибыл король Орбальд, и все кто может должны откликнуться и явиться к нему с оружием. На следующее утро мы проводили немного по южной дороге Крингрис, Линрис и их служанок, которых теперь сопровождали четверо из людей Харта. А затем Орбальд сам поехал по соседям. И взял меня. Нас принимали доброжелательно, но, чуть заходила речь о войне, разводили руками и ссылались на самые разные семейные трудности. Нескольких добровольцев мы, впрочем, нашли. И так мы ездили день за днем, порой где-то ночуя, всякий раз возвращаясь к Харту усталые и раздосадованные. Гонцы короля разъехались по всему югу Дарфилира, но надежды таяли с каждым днем. Одно хорошо: раны мало-помалу заживали, и воины короля набирались сил. Как-то в пути нам встретился вестник с севера. Он узнал короля, хотя был не из его людей, и толково изложил все свои новости. Пожары в Лариге продолжались до глубокой ночи. Ближайшие к гавани дворы сгорели полностью. Немало пострадали и те, что посередине. Но те на востоке, которые отстаивали жители, огонь не тронул. Часть тех, кто еще оставался, ночью ушли в лес, но кое-кто вернулся домой или попросился к друзьям. Горстка, не более. Воины Клестарда разбили на ночь шатры на берегу, а утром переправились и вступили в Лариг. Клестард провел там день, оставил отряд человек в тридцать и пошел на юг. Он идет не спеша, объявляет о своей власти, оставляет по пути все новые отряды или отправляет их в разные уголки страны. Первое время он не знал, где король Орбальд, но недавно это стало ему известно. И он намерен повернуть к Горелым Лесам. Возможно, уже повернул. Орбальд спросил об Орринде. Вестник ответил, что юношу, вроде бы, где-то видели, но это лишь слухи. Король поблагодарил вестника и спросил, не хочет ли тот ему служить. Тот ответил, что с радостью. И тогда король велел ему явиться на двор Харта и поступить в распоряжение Виртинда, заменившего тепеь Линвида. Едва тот покинул нас, Орбальд стиснул ладонями виски и процедил сквозь зубы: "Не успели!". Затем мрачно огляделся и, наконец, решил возвращаться к Харту. Там нас ждала еще одна новость: Линрис в дороге покинула мать и вернулась к отцу. И он без особой радости, но согласился принять ее помощь. Правда, там теперь тихо. Но неспокойно. И туда продвигаются синкредельцы, что вторглись в Дарфилир через Верховья. А в Шингрисе близ дарфилирской границы тоже собираются какие-то ватаги. Люди Винга охотятся за ними, но не всегда успешно.
  Поздно вечером в онве Харта собрался военный совет. И все были за то, чтобы выступить сколько нас есть и погибнуть с честью.
  - Я другого и не ожидал. - Сказал король Орбальд. - Утром начинаем поход.
  Харт вскочил с места и взволнованно замычал, указав на себя, а затем начав делать движения рукой, в которой словно держал то невидимый меч, то незримое копье. Орбальд улыбнулся, покачал головой и сказал:
  - Нет, Харт. Спасибо, но оставайся дома. Я знаю, что ты боец не хуже других, но в Поход Обреченных тебя не возьму. Лучше постарайся уцелеть, сберечь свое добро и направлять ко мне всех, кого сможешь.
  Харт разочарованно промычал, сел и низко опустил косматую голову. Тига и Дуга Орбальд тоже не брал. Хотя, не отказался от услуг кое-кого изд здешней молодежи. Этих новобранцев было пятеро. Кроме них с королем шло еще девятнадцать человек: вестник и добровольцы из окрестностей. Подсчитав свои скромные силы, Орбальд пристально поглядел на меня.
  - Право, не знаю, гриулари. - Сказал он анконец. - Благоразумие требует оставить тебя здесь. Но ведь и сюда могут прийти враги. И, может статься, более опасные для тебя, чем те, что при Клестарде. Да и подумать не могу о том, чтобы не увидеть тебя в последний миг. Нет, решено. Ты едешь с нами.
  - Я готова последовать за тобой, приемный отец. - Ответила я и ушла спать.
  Теперь светало уже достаточно поздно, и мы снаряжались в дорогу в потемках при свете масляных плошек. Все двигались спокойно и деловито, почти не разговаривая между собой. Когда я седлала Молнию, король вдруг подошел ко мне и спросил:
  - Тот багряный шелковый плащ при тебе?
  - Да, в суме. - Я указала.
  - Надень его.
  - Он не годится для похода, - возразила я. - Ехать надо в этом. - И указала на свой зеленовато-серый суконный.
  - Нет. - Твердо сказал король. - Надень тот. Я хочу, чтобы ты была нарядной.
  - Зачем? - Спрсила я.
  - Такова моя воля. - Ответил он. Я кивнула, а сама и не подумала менять плащ.
  И вот мы, пятьдесят восемь человек, выехали со двора, обменявшись прощанием с тремя названными братьями. И направились на северо-запад. Я ехала в середине, подбирая слова для Песни Обреченных. Когда стало уже светло, взяла арфу и попробовала найти нужный перебор. Совсем тихо. Но король Орбальд обернулся на звук.
  - Приемная дочь, ты никак ослушалась меня? - Сурово спрсил он. Немедленно надень шелковый плащ. Не замерзнешь.
  Пришлось повиноваться. И в эрпиадийском плаще действительно ехалось неплохо. Вот только я знала, что мне не подходить этот цвет, да и видно меня будет издалека. Но я постаралась смотреть не на плащ, края которого вдобавок откинула за спину, а на арфу, кобылу и дорогу, по которой мы ехали. А Песня Обреченный вышла такая:
  
  Словно лопасти весел,
  По солненым водам
  Безжалостно бьющие,
  Бьет по нам, обреченным
  Бед череда.
  С места на место
  Нас гонят приметы,
  Лишь об утраченном
  С утра и до вечера
  Речи краткие.
  Уже и не молим
  О мимолетном
  Дивном видении
  Давних дней,
  Как в воду канувших.
  С мыслью о смерти
  Каждый смирился
  Каждый готов
  Явить отвагу
  В неравной битве.
  
  Мы уже покинули пределы местности, называвшейся Горелые Леса, как вдруг повеяло гарью и впереди показался дым.
  - Поезжай вперед и узнай, что там. - Велел Орбальд вестнику, которого звали Эрвир. Тот умчался. Вскоре он вернулся и сообщил:
  - Лесной пожар. Очень большой. Оттуда идут люди. Не советуют нам ехать прямо. Думаю, лучше его объехать слева, с юго-запада. Там есть болото и множество ручейков да канав. Возможно, и в эту сухую и теплую осень не все высохло. Так что вряд ли огонь туда пойдет.
  И мы повернули на узкую, то и дело терявшуюся в траве извилистую тропу, по которой можно было двигаться только гуськом. Мы сильно растянулись в пути. Внезапно впереди остановились. Послышался громкий крик Орбальда:
  - Ты куда нас завел, негодяй?
  - Я? Завел? Одумайся, король Орбальд...
  Я спешилась и побежала вперед меж деревьями.
  - Это что такое? Вот это? Впереди!
  - Болото. Я же говорил, тут есть болото... В чем же дело... А, надо было взять еще левее. Но я проглядел поворот.
  - Я тебе покажу левее!
  Раздался резкий свистящий удар поводьев.
  - Король Орбальд! - Крикнула я. - Прекрати немедленно!
  - Эррен? Это еще что? А ну вернись на место!
  - Ну уж нет. - Ответила я, не сбавляя шагу. И вскоре оказалась у кромки болота, где стояли кони короля и Эрвира. У Эрвира на щеке пылал свежий рубец.
  - Стыдись, король Орбальд. - Сказала я. - Человек хотел тебе помочь, а ты его награждаешь побоями. Или вероломство Клестарда настолько лишило тебя ума, что ты уже подозреваешь в измене всех без разбору? И меня? И Виртинда? И Линвида?
  Король посмотрел на меня мутными оторопелыми глазами. Открыл рот. Эрвир спешился, присел на корточки и стал мыть окровавленную щеку болотной водой. Болото раскинулось шагов на двести на север, на пятьдесят на восток и не менее пятисот на запад. В месте, где исчезала наша тропа, твердая земля вдавалась в него клином. Дальше налево край его был неровный, болото то наступало на лес, то отступало. Впереди и справа над лесом стоял дым, особенно густой наискось от тропы, на севере.
  - Он действительно мог сбиться. - Сказала я, оглядывая местность. - Я знаю эти места. Здесь не так-то просто не заплутать в стороне от торных путей.
  Король угюмо молчал. Тут сзади зачавкал мох и затрещали ветки. Молния прбиралась меж деревьями, переступая через пни, коряги и кочки.
  - Молния, ты что? - Спросила я. - Заждалась?
  Она невозмктимо и уверенно приближалась. Выйдя на мыс, где деревья не росли, она небрежно потеснила королевского коня и остановилась на краю. Огляделась. Мы трое не сводили с нее глаз. А кобыла вдруг опять повернула в лес и пошла меж деревьями куда-то в сторону.
  - Молния, вернись! - Крикнула я ей и побежала вдогонку. Она не обращала внимания, но шла неторопливо, так что я не теряла ее из виду. Затем остановилась, повернула голову и призывно заржала. Я догадалась.
  - Король Орбальд! - Крикнула я. - Молния хочет указать нам дорогу. Пошли за ней.
  Кобыла опять заржала.
  - За ней? - Переспросил Орбальд. - Ну что же, другого нам не остается. Едем за ней. - И повернул своего коня в лес.
  Меньше чем через час мы вышли на хорошую тропу к западу от болота.. Она повела нас круто на север, затем на северо-восток. И вот мы оказались на проезжей дороге, ведущей в те самые места, где расположился король Клестард. Но при расспросах в первом же доме по этой дороге ывяснилось, что Клестард поутру снялся с места и пошел на Горелые Леса.
  - Вот так новости! - Пробурчал Орбальд. И мы заспешили по следу синкредельского войска. В пути нас застигла темнота, и мы все-таки ехали дальше под звездами. Стало холодно, и я надела суконный плащ поверх шелкового. Люди, которых Орбальд высылал вперед на разведку, сообщали, что Клестард здесь проходил, но не задерживался. Жители разбежались, дома стояли пустые. Около полуночи мы подъехали к усадьбе Харта. Там было темно и тихо. Разведчик из местнывх юношей, вернувшись, сообщил:
  - Я встретил старого Урдрима, пастуха. Он говорит, что днем нагрянули синкредельцы. Король Клестард сам спрашивал, где мы. Дуг и Тиг ему рассказали, что мы пошли на него. Тогда он рассмеялся и сказал: "Значит, им помешал тот самый лесной пожар. Мы потеряли друг друга. Хорошо, я пойду на запад их искать. Он приказал схватить трех братьев. Но те, а с ними и остальные оказали сопротивление. И все ушли в лес. Клестард получил от Харта отметину. Синкредельцы все разграбили и перерезали скот, но жечь ничего не стали. Теперь их там нет. Урдрим вернулся, чтобы разузнать, что и как, и рад, что мы так близко.
  - Ну что же, - вздохнул король Орбальд. - Идемте в усадьбу, поговорим с Урдримом, и, видимо, здесь придется ночевать. А утром на запад за синкредельцами.
  Урдрим оказался совсем немощным стариком, которого я хорошо помнила. Говорил он слабым голосом, запинаясь, но подробно и обстоятельно. Подкрепляясь из своих припасов, мы кое-что уделили и ему, за что он нас пылко благодарил. А затем простился и поспешил обратно в лес: рассказать Харту, что застал в усадьбе. Пока мы спали, приткнувшись кто где, вернулись Харт и другие. Утром они вновь проводили нам в путь, вот только с собой дать ничего не могли. Оглядывая разоренный дом, Дуг заметил, что сейчас неплохо с дичью и рыбой, да и поздних ягод, брусники да клюквы, кругом много. И заверил, что они не пропадут. Жить они будут осторожно, и чуть что - опять в лес, где им знаком каждый пень. Мы простились и поскакали на запад.
  Час за часом мы ехали, не встречая ни души. Одни дома были разорены, другие просто покинуты. Кое-где мы нашли и убитых, но немного. И не все они были местными жителями, среди них оказались и воины короля Клестарда. Расспросить о Клестарде и его войске было некого, нас вел лишь его след. А что хуже, так это то, что мы не только в усадьбах не могли найти ничего съестного, но из здешних лесов разбежалась вся дичь. Поэтому на второй день Орбальд решил отклониться к югу. Довольно скоро мы попали в нетронутые места, равно обильные лесной добычей и домашними припасами. Люди зесь не могли рассказать о Клестарде со всеми подробностями, но мы теперь хотя бы, примерно, представляли себе, где он. Идя на запад, он достиг в конце концов морского побережья и остановился у Последнего Залива, того, к югу от которого начинается Зеран. И объявил во всеуслышание, что если Орбальд сын Орринда еще не оставил мысль о сражении, пусть пирходит к заливу. Клестард будет его ждать.
  - Отлично! - Сказал Орбальд. - Ему мало всего, что он натворил, он решил биться со мной на Берегу Повешенных. Что же, я постараюсь, как могу, отплатить его синкредельцам за моего друга Тиринда.
  Воины тут же ответили криками одобрения. Мало кто из служивших ныне Орбальду знал Тиринда Кормчего, моего жениха, лучшего друга Орбальда в его юные дни. Еще меньше знали они остальных, тех, кто ушел под лед и тех, кого повесил на прибрежных соснах Хмар. Для большинства все это было преданием. Но и предание питало страсти, которые теперь, при упоминании о Последнем Заливе, рвались наружу. Места, которыми мы теперь двигались, Орбальд знал не хуже меня. И мы уже прикидывали, когда выберемся к заливу и как станем действовать. И тут оказалось, что впереди опять горят леса. Орбальд поглядел вперед, привстав на стременах и коротко выругался. Затем сказал воинам:
  - Если двигаться в объезд, нам придется пересечь границу и вступить на земли Зерана. И тогда Клестард, чего доброго, примется утверждать, будто я сбежал из страны, а потом одумался и повернул. Нельзя дать ему повод для насмешек. Поскачем вперед и попробуем прорваться.
  - Вперед! - Подхватили воины.
  И мы поскакали во весь опор навтсречу горькому сизому дыму. Он становился все гуще. Воины накрыли головы плащами. Затем смочили края плащей водой, которая у всех была, к счастью, припасена. Ноздри коней тоже пришлось закрыть мокрыми тряпицами. В одном месте в глубине чащи было видно пламя и слышен треск. Но на дорогу только валил дым, до нас не долетело ни одной искры или головни. Понемногу дым начал редеть. И вот мы вновь открыли наши лица и ноздри коней, и все вздохнули свободно. Пожар остался позади. Но теперь все мы были такими чумазыми, что всех, включая и короля Орбальда разобрал смех.
  - Мы бы еще успели сегодня к месту встречи, - заметил король. - Но немыслимо предстать перед врагом в таком виде. Надо найти пристанище и привести себя в порядок. А заодно подождать отставших.
  Ибо недоставало восьмерых. Но мы надеялись, что они еще нагонят нас и оставяли для них приметы.
  Вскоре подвернулся подходящий дом. Он стоял не особенно далеко от Берега Повешенных, но не на пути синкредельского войска, поэтому там нашлоь все, что нам требовалось. Увидев нас, хозйяка тут же распорядилась, чтобы топили баню. А баня в этой усадьбе была не хуже зеранских. Вместить всех сразу она, конечно, не могла, и воины распределились. Меня запустили в баню первой, хотя, я согласна была подождать. Пока они мылись, женщины стирали их одежду. Мою тоже хотели постирать, но я занялась ею сама. И почему-то это всех в доме удивило. А еще больше удивило, что я отстирала все дочиста. Но хозяйка настояла на том, чтобы зашить там и сям, как высохнет, я все-таки предоставила ей.. И я не спорила. У меня было при седле чистое, чтобы переодеться, так что я вышла из бани в своем. А воины разгуливали кто в чем, хотя, некоторые тоже смогли надеть хотя бы свою запасную рубашку. За столом все смеялись и болтали, как в мирные времена. Даже о синкредельцах и предстоящем бое говорили шутя. У хозяев были две дочери, юные и свежие. На одну из их Орбальд стал многозначительно поглядывать. Затем принялся с ней перешучиваться и перемигиваться. И ближе к концу ужина они вышли вместе. Хозяйка покачала головой, но ничего не сказала, а хозяин глухо кашлянул, глядя на закрывшуюся дверь. Тут же Виртинд подобрался ко второй дочери и ушел с ней. Затем воины одну за другой разобрали пятерых служанок. Пришла очередь моложавой, хотя, давно не юной тетушки. Когда, не считая ветхой старухи, из женщин осталась одна хозяйка, трое или четверо из воинов покосились в ее сторону, но хозяин нахмурился и пригрозил пальцем. Те вздохнули и вышли поодиночке. Понемногу онва опустела. Хозяева сидел мрачные, опустив головы и не разговаривая друг с другом. Я сказала им:
  - Мне неловко за тех, кто злоупотребил сегодня вашим гостеприимством. Если можете, простите их.
  - Да мы все понимаем, - н поднимая глаз, обронил хозяин. - Он наш король. Он идет на смерть. И если бы пришли не свои, а враги, обернулось бы куда хуже.
  - Это верно. - Сказала я. И предложила им спеть. Они согласились. Затем я пела на дворе воинам. Все то, что напоминало о мирных и добрых временах. И сон мне выпал спокойный и мирный. А утром, собравшись и подготовив к пути Молнию, я приняла у хозяйки свой багряный шелковый плащ, которые теперь был как новый, и, держа его перед собой, стояла, задумчиво всматриваясь в переливчатую ткань.
  - Не хуже чем был. - Сказал, подходя, король Орбальд. - Надевай! И смотри, чтоб до конца была в нем!
  Я вздохнула и накрыла шелковой тканью плечи.
  Хозяева простились с нами сдержанно, но все же простились и проводили. Обе дочери были грустны, одна даже всхлипывала, а служанки и тетушка хлопотали как ни в чем ни бывало. Отставшие вечра не объявились, со двора выехало пятьдесят всадников. Король Орбальд уверенно поскакал впереди и велел мне держаться рядом.
  - Попробуем появиться перед синкредельцами неожиданно. - Сказал он мне, всматриваясь в легкий туман, поднимавшийся от земли в первых лучах солнца. - Обойдем их и примчимся берегом с юга. Мимо той скалы.
  Я кивнула. И Орбальд принялся высылать разведчиков. Он отобрал тех, кто давно служил ему и уже бывал в здешних местах. Я в шутку вызвалась, но он тут же зашипел на меня с перекосившимся лицом. Вскоре вернулся первый разведичк и доложил, что обнаружил затаившихся синкредельцев. Похоже, троих. Орбальд велел своим людям незаметно подобратьяс к ним и захватить. И они проделали это поразительно ловко, синкредельцы не смогли оказать ни малейшего сопротивления. Их привели к Орбальду. Одного из троих я узнала. Я не раз встречала его прежде и видела в Тимбрунге в свой последний самовольный приезд туда. Когда Орбальд заговорил с ним, синкределец держался насмешливо и надменно. Он назвал себя Кукушкин Лен, и на вопрос о короле Клестарде ответил:
  - Он ждет тебя и будет рад встрече. Но постарайся вести себя с ним полюбезней, ведь хозяин в этой стране теперь он.
  И не дал никаких сведений как расположилось войско и какова охрана. Его спутники тоже ничего не сообщили. Тогда Орбальд приказал:
  - Зарубить. - И дал мне знак ехать дальше. Те, кто их захватил, потащили их за деревья к большому пню. Я не стала оборачиваться даже, когда услышала удары.
  Вскоре разведчики вновь подъехали к королю и доложили, что приказ выполнен. Он снова выслал их вперед. Они обнаружили еще одну синкредельскую засаду, на этот раз, двоих. Одного схватили, другой убежал. Орбальд не стал тратить много времени на пленного, лишь убедился, что тот не желает говорить и велел прикончить. Затем сказал:
  - Нам нужно поторопиться. Клестард вот-вот узнает, что мы здесь.
  8.
  И вот деревья поредели, а тропа разделилась: левая тропка пошла низиной, а правая по плавно поднимающемуся на запад и чуть на юг каменистому кряжу с пятнами редкой травы. За кряжем, как я хорошо помнила, стояли вразброс крепкие сосны, а дальше начиналось то самое открытое место, откуда мы пытались уйти по льду, и куда потом приволокли для расправы люди Хмара тех, кто не утонул. Мы, конечно, поехали низиной под прикрытием кряжа. Он завершался скалой, круто обрывавшейся со стороны моря. Иногда между морем и скалой оказывалась неширокая полоса песка. Иногда до самого обрыва докатывали волны, но здесь не бывало и по щиколотку. Придержав коня, король всмотрелся вперед. Вслушался в плеск волн. Подозвал Виртинда.
  - А ну-ка подойди туда тихо и выгляни, что там дальше. - Велел он.
  - Зачем, король Орбальд? - Послышалось впереди. И тут же из-за скалы выехал король Клестард на блестящем, точно омытый дождем камень, вороном скакуне, в богатом синем плаще.На левой щеке Клестарда красовался свежий шрам. - Я сам могу тебе рассказать, что там. Там стоят мои люди. И их много больше, чем у тебя. - Он дал знак, и несколько всадников, проехав по прибою, встали на грани суши и моря, гордо взирая на нас. - А теперь обернись. - Велел он.
  Наш отряд держался теперь достаточно тесно, чтобы мы с королем могли увидеть: дорогу назад тоже отрезают чужие всадники. Тут же еще несколько воинов, пеших, показалось за деревьями на пологом склоне со стороны Зерана. И наконец, головы в шлемах высунулись из-за кряжа. А заодно и натянутые луки со стрелами.
  - Как видишь, мы хорошо подготовились. - Продолжал король Клестард. - И могли бы без труда перебить вас на месте. Но я все-таки хочу дать тебе возможность сразиться со мной, как положено. В память о нашей дружбе.
  - Ты только пропусти нас на поляну, - бесстрасстно произнес король Орбальд, глядя ему в глаза. - Об остальном мы сами позаботимся.
  - Охотно. - Отвечал Клестард и дал знак всадникам, что встали с ним рядом. Те отъехали по воде чуть дальше на юг и повернули обочиной нам навстречу.
  - И еще одна просьба, король Клестард. - Сказал Орбальд. - Она касается моей приемной дочери.
  - Гриулари Эррен вне опасности. - Ответил Клестард. - Я разрешаю ей встать за хребтом под соснами, откуда она сможет видеть бой. Если она не вмешается, никто ее не тронет.
  - А потом? - Спросил Орбальд.
  - А потом она поедет со мной.
  Орбальд нахмурился и с яростью сказал: "Нет!".
  - Если ты не согласен, умрешь здесь, в моей западне. Решай.
  Орбальд помолчал немного, вздохнул и ответил: "Хорошо". Тогда Клестард велел:
  - Поезжай вперед, гриулари. - Повернул и скрылся за скалой.
  Я поехала под пристальными взглядами со всех сторон. Когда я огибвала скалу, Клестард стоял шагов на тридцать впереди. Увидев меня, он кивнул и указал рукой на небольшой пригорок среди редких сосен. Я без возражений повернула туда.
  Впереди, на поляне, выстроились главные силы Клестарда. Воины стояли, грозно сомкнув щиты, овеваемые свежим ветерком с моря. Ни их становища, ни коней не было видно, ибо войско их закрывало. Клестард проехал на середину поляны, приветствовал войско взмахом руки и развернулся лицом к скале. Из-за скалы выехал король Орбальд, а за ним остальные сорок восемь дарфилирцев. Король Клестард сошел с коня, передал его слуге и стал наблюдать, как дарфилирцы спешиваются и строятся с южного края поляны. Затем дал знак, и стрелки спустились с хребта. Одновременно, обойдя хребет кто с моря, кто с суши, на поляну вернулись прочие синкредельцы.
  - Король Орбальд, ты готов? - Спросил Клестард.
  - Готов.
  Тут позади синкредельского строя послышался шум. Воины, по-прежнему держа строй, принялись оборачиваться.
  - Эй, пропустите, а ну, пропустите! - Рычала чья-то мощная глотка.
  - Дайте ему пройти. - Велел несколько озадаченный король Клстард. И, расталкивая воинов, перед двумя королями предстал Варф Носатый, низенький, но мощный, с большим тяжелым копьем и несоразмерно маленьким щитом.
  - Я не опоздал? - Спросил Варф, пыхтя и озираясь. И тут же ответил сам себе. - Нет, не опоздал. Успел вовремя.
  - Рад тебя видеть, Варф Носатый. - Сказал король Клестард. - Почему ты здесь? Разве ты больше не служишь Улгвиру Реннунтирскому?
  - Он меня отпустил. - Объявил Варф. - Как я узнал, что такое дело, стал проситься. Только непонятно, почему ты мне рад, король Клестард. Я не тебя пришел поддержать, а твоего противника. - И Варф указал головой в мелком, не по размеру, шишаке без назатыльника и нащечников, кое-как прилаженном, на короля Орбальда. Затем не без робости посмотерл на властителя Синкределя.
  - Ну что ж, - усмехнулся тот. - Займи свое место.
  И Варф, обрадованный, побежал к воинам Орбальда.Орбальд сказал ему:
  - Спасибо, Варф. Ты здесь лишним не будешь.
  - Теперь вот что. - Сказал Орбальду Клестард. - Нас много больше, чем вас, Орбальд сын Орринла.. Но я обещал, что будет честный бой, а не резня. Скажи, сколько вас, чтобы я выставил равное вашему число бойцов.
  - Довольно насмехаться надо мной. - Резко произнес Орбальд, - Нас мало, но мы никому не уступим доблестью. И дорого заплатим за каждого из нас.
  - Король Орбальд, не безумствуй. - Скахзал Клестард. - Сколько вас?
  - Неважно. Давай начинать. - И Орбальд спешился. Тут все увидели, что король Клестард шевелит губами, оглядывая дарфилирцев, и перемещает с одного на другого вытянутую руку.
  - Что такое, король Клестард? - Спросил король Орбальд. И дарфилирцы загудели меж собой: "Что такое? Что он делает?". Тут Виртинд догадался и объявил:
  - Он нас считает!
  - Ах так? Сейчас мы их по-своему сосчитаем! - Король Орбальд выхватил меч и бросился вперед. Остальные последовали за ним. Несколько синкредельцев покинули строй, но Клестард окриком вернул их на место. Тут же сходу он отбил первый удар Орбальда и, полуобернувшись, принялся выкликать своих воинов. Тот, кто услышал свое имя, выбегал и ввязывался в схватку с кем-либо из дарфилирцев. Когда на поляне билось восемь или девять пар, остальные дарфилирцы вломились в синкредельский строй, и Клестард властно крикнул своим людям:
  - Один на один! Помните! Один на один! Остальным только смотреть!
  И воины повиновались ему.
  Едва прозвенел первый удар, моя Белая Молния забеспокоилась и стала рвать привязь. Время от времени я оборачивалась к ней и говорила что-то успокаивающее, но без толку. И вот, когда все дарфилирцы нашли себе соперников, Белая Молния сорвалась и побежала вперед.
  - Молния, стой! - Закричала я. Она замедлила шаг, недовольно оглядываясь. Но чуть только я добежала до нее и поймала оборванные поводья, она опять побежала, таща меня с собой и словно не слыша моих: "Стой! Стой!". Ждать помощи было неоткуда. Тут Молния слегка замедлила шаг. Я решила, что она останавливается, но нет, ничего подобного, того гляди, и она пустилась бы галопом. И тогда, не желая ее отпускать, я на бегу вскочила в седло. Молния торжествующе заржала и понеслась вперед. Я пытаалсь ее повернуть. Но она не слушалась меня, и неслась в самую схватку. Воины повернули головы.
  - Глядите, глядите!
  - Ну и кобыла!
  - Затопчет! В сторону! В сторону!
  И принялись отскакивать кто вправо, кто влево, продолжая бой. Молния пронеслась через поляну, и, не добежав шагов десяти до вражеских шатров, опиала полукруг. И поскакала обратно.так же лихо и стремительно. Первое время я еще кричала: "Молния, тпру!" Затем это мне надоело. И вдруг трубное ржание белой кобылы наполнило меня трепетом, и мой голос произнес слова, которые только что пришли мне в голову:
  Ни земля ни небо
  Этот бой не забудут.
  Молния опять прорезала гущу боя, а у меня с языка рвались новые строчки, завершающие гриулу:
  Вышла горстка отважных
  На незванных гостей,
  На морском берегу.
  Воины оборачивались, смотрели, вслушивались, переспрашивали друг друга, но бой шел с прежний ожесточением. Белая Молния опять развернулась, но на этот раз все же проехала краем сражения, на миг отрезав его от части наблюдателей. Над полем сражения прозвучала моя новая гриула:
  Король Орбальд
  Не оробел,
  Счел он бесчестьем
  Точный счет,
  Ибо меч был наточен.
  Молния заржала, одобряя гриулу. Миг спустя, летя мимо сражающихся с другого края, я выдохнула следующую:
  Знаю, вправе враги
  Все переврать
  Друзьям и родным,
  Но дорогу сама себе
  Правда прорубит.
  Несколько воинов уже лежали на траве. Бьющиеся парами обходили их. Молния перскакивала. Тут я увидела, как одного синкредельца, убитого Эрвиром Вестником, сменил новый, свежий и бодрый. И Эрвир с криком торжества принял вызов. Клестард в этот миг был слишком поглощен схваткой с названным братом, чтобы заметить.
  Сколько бы вас
  Ни искало соперника,
  На последней поляне...
  Пали новые бойцы. Я не заметила, сколько. Но три синкредельца устремились в схватку. Клестард увидел и крикнул:
  - Прекратить! - Но его не послушали. Тогда он объявил, яростно рубясь. - Ладно. Но помните: один на один! Не больше.
  Я закончила гриулу:
  Все пылкие просьбы
  Исполнены будут.
  Варф Носатый схлестнулся с Мурсом Пушистиком.
  - Это Ты. Мурс?
  - Это я, Варф! Рад встрече!
  - Нам не повезло!
  - Почему не повезло? Кто-то из нас погибнет от руки достойного!
  - И все же на одной стороне нам было лучше!
  - Еще бы. Держись, Варф! - И Мурс перерубил копье старого друга. Тот ударил его обрубком копья по руке и выбил меч. Подхватил. И кинулся на Мурса с этим мечом. Мурс закрылся щитом. Меч застрял. Мурс резко подал щит вперед. Варф удержался на ногах, но не смог вытащить меч. А Мурс внезапно выпустил щит, в который вошло лезвие, и отскочил. И тут же не медля подхватил с земли чье-то брошенное копье. Варф тряхнул мечом, и щит Мурса на нем закачался. Затем, сообразив, Варф стремительно опустил щит наземь и наступил на него ногой. Но в тот самый миг, когда клинок высвободился, Мурс бросился вперед и что есть силы ударил Варфа подобранным копьем. Оно глубоко вошло в верхнюю часть живота. Мурс гордо завопил и поднял копье с корчащимся на нем крепко сбитым телом, широкоголовым, широкоплечим и широколапым. Варф заревел по-бычьи, и вдруг, содрогнувшись еще сильнее, поехал вниз по древку и последним усилием всадил меч острием в запрокинутое горло Мурса. Тут же оба рухнули. А мой голос выкрикнул:
  И те, кого столько
  Связало, исторгли
  Жизнь друг из друга.
  Совершили, не дрогнув,
  Жестокую мену.
  Бьющихся пар становилось все меньше, а мертвых все больше. Внезапно кто-то из синкредельцев закричал:
  - Нет, так нельзя! Они как железные! Эта жалкая кучка измученных бродяг нас всех перебьет.!
  И кинулся на помощь одному из своих, сражавщемуся с дарфилирцем. Клестард что-то крикнул ему, но тут Орбальд с новым ожесточением насел на своего противника, и тот не смог добиться, чтобы синкредельцы не нарушали его королевской воли. Они по трое, а то и по пятеро набросились на дарфилирцев, которых теперь было около тридцати, и которые держались, как один. Включая и теж, кто получил тяжелые раны.
  В бой вы бросились, зная:
  Не будет победы...
  В двух шагах от летящей по полю Белой Молнии застыл, выпрямившись во весь рост, Виртинд. Темная кровь лилась у него изо рта. Но его глаза просияли мне, прежде чем он неловко переступил на месте, повалился лицом вниз и затих с копьем меж лопаток.
  Но никто и в мыслях
  Прочь от этого места
  Умчаться не смел.
  Кроме короля Орбальда, осталось в живых лишь трое дарфилирцев. Но они бились исступленно, и все новые и новые враги падали вокруг них,
  Ни один не надеялся
  Пережить этот день
  Теперь их было только двое. И у обоих множество ран. У Орбальда не меньше.
  Но король Дарфилира
  Называл их недаром
  Верной опорой.
  - Я сказал: один на один! - Проревел Клестард.
  - Один на один? С этими бешеными? - Отозвались дикие и хриплые голоса. И другие подхватили. - Да кончать с ними пора! И побыстрее!
  - Обезоружьте их! - Потребовал Клестард. Но оба дарфилирца уже пали. Синкредельцы, которые их оставили, принялись с двух сторон подступаться к израненому королю Орбальду. Клестард окинул их гневным взглядом и крикнул:
  - Не трогать!
  И они остановились, готовые в любой миг возобновить движение. Тогда Клестард обратился к Орбальду.
  - Король Орбальд, ты остался один. Все кончено. Бросай оружие.
  - Нет. - Сказал Орбальд.
  - Король Орбальд, я не хочу тебя убивать..
  - Зато я не прочь с тобой покончить
  - Ты лишился разума?
  - А ты? - И Орбальд ринулся на противника. Они встретились в середине кольца, образованного синкредельскими воинами. Но кольцо было не сплошным, за спиами двух королей воины стояли много теснее. Другие синкредельцы замерли небольшими кучками там и сям на поле возле трупов. И все глядели в одну сторону. Туда же, куда и я. Я стояла на седле. А Белая Молния теперь неслась по совсем небольшому кругу.
  Клестард чудом избежал смертолносного удара и ударил сам. Орбальд упал. И тогда Клестард отбросил меч и кинулся к нему:
  - Я не хотел! Не хотел! - Кричал он. - Что я сделал? Что мы все сделали? Орбальд, брат мой!
  Белая Молния побежала прочь. Тут же раздались крики:
  - Ловите кобылу! Не упускайте!
  - Уйдет!
  Кто-то попытался преградить нам дорогу, и Белая Молния сбила кого-то копытами. Затем мимо просвистели дротики. Один задел шею кобылы, но совсем легко. Сзади послышалась дробь копыт. За нами гнались три всадника. Я стянула с ноги сапог и запустила в лицо переднему. Сапог попал в цель, я выиграла несколько мгновений, и разрыв увеличился. Еще один всадник летел к нам справа. Когда он очутился рядом, я метнула в него второй сапог. И рассмеялась, подпрыгнув на седле.
  Привержденцы пали,
  Последним повержен
  Король, что вверг
  Дорогого врага
  В великое горе.
  Такова была последняя гриула. Как только она отзвучала, мой взгляд затуманился, и накатила великая усталось. Держа арфу одной рукой, я потянулась другой к шее своей кобылы, дабы, оперевшись, сесть как поолжено.Тут что-то хлестнуло меня сзади по ногам. Я покачнулась и стала падать, покрепче прижав к себе арфу. Чьи-то руки подхватили меня в воздухе, когда я теряла сознание.
  9.
  Я очнулась почти сразу же. Я лежала на траве, а кругом слышались гул и возня. Кто-то приподнял мою голову за виски. Кто-то другой склонился, заглянул мне в лицо и спросил:
  - Эй, гриулари, ты жива?
  - Жива. - Ответила я. Тут же кто-то стал приближаться бегом, громко крича:
  - Где второй сапог? Второй сапог?
  И я увидела синкредельца, размахивающего моим сапожком.
  - Понятия не имею. - Ответила я. - Где-то там. Найдется.
  - Да на что они тебе? Ведь не налезут! - Расмеялся кто-то из сидевших рядом.
  - У меня дочь подрастает. Ей такие в самый раз, - ответил вояка с сапогом.
  Чей-то голос протрубил:
  - Нет, если уж плащ твой, пряжка моя. А ну давай!
  - Не ссорьтесь. - Вмешался новый голос, волне добродушный. - Добычи на всех хватит. Дарфилир теперь наш.
  - Ты не понимаешь. - Ответил трубивший. - Это имущество гриулари. В нем особая сила. Они тут все расхватали, а вон тот даже не участвовал. Подскочил сбоку, когда она уже сомлела у нас на руках. А мне по праву хоть что-то причитается. Все видели.
  - А кобыла убежала? - Спросил кто-то.
  - Убежала.
  Я приподнялась и села. И сразу увидела синкредельца в моем багряном плаще. Плащ более чем нелепо смотрелся поверх замараных грязью и кровью старых доспехов на крупном и плотном теле. Только тут я заметила, что на мне нет ничего, кроме нижней рубашки и штанов. И стала озираться, ища арфу.
  - Вот твоя арфа, - сказал тот, что смотрел мне в лицо и показал ее мне. - Она цела. А ты как ? Встать можешь?
  - Конечно. - Ответила я. И принялась подниматься на ноги. Это оказалось невероятно тяжело, и он мне помог. Синкредельцы тоже стали подниматьяс. Один сказал другому:
  - Помнится, у тебя был красный шнур.
  - Был и есть. Но не дам.
  - Так ведь не для себя прошу. - Обиделся тот. - Колдовство всем опасно. Или ты не боишься?
  - Красный шнур против колдовства? - Насмешливо спросил подошедший Виргринд. - Пустое. Если он и помогает, то не от ее гриул. Стихи это высокое волшебство, его можно одолеть только, сложив стихи не слабее. - Он поглядел на меня. - Идем, гриулари.
  Человек с моей арфой двинулся рядом. Виргринду пришлось меня поддерживать, я спотыкалась на каждом шагу. В конце концов он просто подхватил меня на руки и понес, не слушая моих возражений.
  Король Клестард сидел рядом с поверженным Орбальдом и не сводил с него глаз. Застучали, приближаясь, копыта. Всадник крикнул с седла:
  - Знахарку уже везут. Сейчас будет.
  - Хорошо. - Сказал Клестард. - У нас много раненых?
  - Порядочно. Да и убитых тоже. - Сказал ему Виргринд.
  Клестард поднял голову:
  - А, это ты, Виргринд? И ты... Значит, жива. Твой король тоже пока еще дышит. И сердце бьется. Еле-еле. - Он указал на Орбальда. Орбальд уже лежал без кольчуги и шлема. Я села, склонилась и послушала сердце. Да, оно билось. Слабо и неровно.
  - А кроме нас никого нет? - Спросила я.
  - Из ваших никого. Но, если это тебя утешит, моих полегло раз в десять больше.
  Я выпрямилась. У него были красные, точно после бессонницы, глаза и плотно сжатый рот.
  - Король Клсстард, как же это вышло? - Произесла я. - Ведь никто не хотел.
  - Проклятие близнецов. - Мрачно ответил он.
  - Женщина на корове. - Сказала вдруг я. - Раунгийское пророчество.
  Тут, глядя на меня, он вздрогнул от изумления.
  - Это еще что такое? В какокм ты виде! Ах, мерзавцы! - И крикнул своим. - Эй, ко мне этих! Тех, кто ее обобрал.
  - Да не надо. - Вздохнула я. - Перестань.
  Те уже приближались под жесткими насмешливыми взглядами товарищей. Первым шел воин в моем шелковом плаще.
  - Хороши! - Язвительно отчеканил Клестард. - Вам кто-нибкудь разрешал ее грабить? Все вернуть.
  - Нет, король Клестард, - поспешила вмешаться я. - Из того, что при мне было, мне дорога только моя арфа. И я не могу ничего принять из рук недостойных.
  Клестард мрачно рассмеялся и произнес:
  - Если так, то разрешаю вам оставить себе кому что досталось. Но помните, другой награды вы не получите.
  Те стали кланяться, благодарить и торопливо отступили. Около меня встали Виргринд, Линтиг и человек с моей арфой, которого все называли Урмаром.
  - Виргринд, поручаю ее тебе. - Сказал король Клестард. Тут подъехало три всадника. Вместе с одним ехала сурового вида старуха. Синкределец опустил ее наземь, и она быстро пошла к лежащему на истоптанной траве Орбальду. Клестард почтительно отодвинулся. Старуха склонилась над королем Орбальдом и принялась что-то невнятно бормотать в полной тишине. Наконец подняла голову и сказала:
  - Он близок к смерти, но его можно выходить.
  Король Клестард шумно вздохнул.
  - Ты возьмешься за это?
  - Возьмусь. Доставьте его ко мне.
  По знаку Клестарда, воины подняли Орбальда с земли и положили на носилки. Старуха пристально наблюдала за ними. А Клестард глядел то на Орбальда, то на старуху. Кругом синкредельцы подбирали своих раненых. Другие искали кого-то среди убитых. Носилки с Орбальдом уже присоединили к седлам двух коней. И всадники тронулись, стараясь ехать как можно ровнее, избегая толчков. Следом поскакал всадник со старухой. Линтиг подвел мне неведомо чьего серого коня:
  - Садись.
  Урмар помог мне взобраться в седло и тодал арфу. И мы тоже поскакали к дому знахарки: король Клестард, я, Виргринд, Линтиг и Урмар. Ехать оказалось не так уж и далеко. Дом стоял в лесу и был совсем небольшим. Но во дворе имелся обширный навес, под которым лежала солома. Сойдя с коня, я подошла к этому навесу и прислонилась к столбу. Носилки с Орбальдом внесли в дом. Старуха тоже скрылась там. Вскоре я услышала, как она велит одному из воинов развести огонь, а другого посылает за водой. Затем что-то зашуршало: наверное, знахарка искала нужные травы.
  Оттолкнувшись от столба, я подошла к дверям и заглянула внутрь. Знахарка поглядела на меня с безмолвным вопросом.
  - Я могу чем-то помочь? - Спросила я.
  - Тебе самой нужна помощь. - Усмехнулась она.
  - Но ведь я даже не ранена. - Удивилась я.
  - Ты изнурена. Чуть позже я дам тебе кое-чего выпить, ты успокоишься, выспишься, и проснешься здоровой. А пока лучше сразу ложись. Вон там. - И она указала мне на постель.
  - Нет. - Сказала я и повернула во двор. Но тут же пошатнулась. Виргринд поддержал меня.
  - Что-то я все время падаю. - Я попыталась расмеяться. - Как будто пьяная.
  Я наотрез отказалась ложиться в доме, и он устроил меня на соломе под навесом. Урмар тут же принес что-то из теплой одежды и одеяло из шкур. Только теперь я заметила, что стало гораздо прохладней, чем еще недавно. Хотя, до вечера было еще далеко. Я решила сперва, что просто посижу, укутанная, но голова стала клониться, и я легла. Спать я не могла, то и дело вертелась, и то и дело требовалось сходить помочиться. И всякий раз вытекала лишь самая малость. Я добиралась туда и обратно сама, держась за ограду. Между тем во двор приносили все новых раненых. Появилось еще две старухи, которые стали ими заниматься вместе с воинами, ранеными легко. Знахарка все время что-то коротко кричала из дома. Наконец, она вышла. В одной руке она держала дымящуюся кружку.
  - Ты что ходишь? - Сказала она мне. - Ложись.
  Я вернулась на свое место, и она поднесла кружку к моим губам. Я отпила. Затем она передала мне кружку, встала и принялась осматривать синкредельцев. Я медленно осушила кружку, завернулась поудобнее и уснула.
  И действительно проспала до самого утра. Утро было солнечным и прохладным. Кругом шевелились и разговаривали вполголоса. Где-то рядом послышалось знакомое фырканье, и как-то по-особому переступили копыта. Я вскинула голову и огляделась. Позвала:
  - Молния?
  Она ответила. Кто-то рядом сказал:
  - Она вернулась, когда ты уже спала. И позволила старухе себя расседлать и почистить. А нас не подпускала... Ну и кобылка!
  Тут я увидела, как Молния поднимает голову над оградой. Ее теплые карие глаза поглядели на меня.
  - Молния, ну хоть с тобой-то все в порядке, - сказала я и встала. Теперь ноги держали меня как следует, и силы были почти прежними. Молния прошла вдоль ограды и толкнула грудью калитку. Та угрожающе пошатнулась. Я босиком, как была, направилась к калитке, чтобы открыть засов. Тут рядом послышалось: "Стой!", и Линтиг с рукой на перевязи подбежал ко мне и удержал на полдороге. А снаружи какие-то голоса прокричали: "Эй ты, не ломись!", и застучали скорые шаги. Молния в стремительном прыжке метнулась от калитки и поскакала. "Ну и ну!" - Сказали снаружи. Кто-то насмешливо спросил: "Ну что, упустили?", на что получил ответ: "А мы и не ловили ее. Мы поумнее тех, вчерашних на поле. Только спугнули". Второй голос добавил: "Чтобы гриулари не ускакала в Раунгар".
  - Не ускачет. - Сказал Виргринд. Он стоял во дворе на скамейке, придвинутой к ограде и смотрел наружу. Затем, обернулся и посмотрел на меня.
  - Выспалась, гриулари? Как себя чувствуешь?
  - Прекрасно. - Ответила я.
  - Ну, вряд ли так уж и прекрасно. - Покачал он головой, спустился со скмьи, подошел, окинул меня придирчивым взглядом, вроде того, что был вчера у знахарки. - Но видно, что лучше. - Голос его изменился и зазвучал строже. - Король Клестард уже встал и ушел на поле. Сегодня будут похороны. Король велел тебя на них не брать, чтобы отдохнула. А потом, когда начнут поминать убитых, тебя позовут. - Он опять вернулся к скамье у ограды и сел, слегка расставив колени и уперев в них руки. Линтиг тоже отошел от меня и стал разговаривать с тяжелоранеными. Тут же из дома появилась знахарка с моими гребнем и полотенцем.
  - Твое седло и все, что было при нем у меня. - Объявила она, передавая их мне. - Если любишь умываться во дворе, то это вон там. А потом зайдешь и поглядишь, все ли на месте, и во что переодеться, чтобы пристойно выглядеть вечером на поминках.
  - А как мой приемный отец? - Спросила я.
  - Отец! - Фыркнула она. - Придумают тоже: морское родство... Жив твой Орбальд, и ночью меня почти не беспокоил. Но в себя придет еще нескоро. И везти его отсюда никуда нельзя. Я так этому долговязому синкредельцу и сказала. Но он не сильно огорчился, ему главное, что не убил до смерти названного братца. Ох, люди. Сами не знают, чего хотят. - И она стала осматривать раненых. А я пошла умываться. Линтиг крутился поблизости, словно ждал, когда освободится умывальник, но я подозревала, что он уже умылся, и просто наблюдает за мной. И поэтому, вытеревшись, нарочно не ушла, а лишь отступила. Он действительно направился к умывальнику. Тогда я шагнула в сторону ограды. Он тут же развернулся и метнулся ко мне:
  - Ты куда?
  - Хочу причесаться, чтобы на меня никто не пялился. - Ответила я.
  - Тогда иди в дом. - Ответил он. И я пошла в дом.
  Король Орбальд лежал неподвижно. Одеяло было откинуто. Знахарка меняла ему повязки и обтирала его тело мокрой тряпкой, а раны чем-то самзывала. И при этом бормотала свои заклинания.
  - Там стоит кружка, выпьешь. - Велела она мне, не повернув головы.
  Я склонилась к лицу Орбальда и уловила его слабое дыхание.
  - Жив, жив. - Уверила меня старуха. И опять повторила. - Не знают, чего хотят.
  Я заметила в углу свое седло, сбрую и сумы. Прошла туда, уселась ии стала причесываться. Затем послушно выпила снадобье из кружки. А после того, как поставила пустую кружку на место, принялась перебирать свои нехитрые пожитки. Особенно обрадовала меня встреча с моим зеленовато-серым суконным плащом. Повезло все-таки, что, когда меня обирали, на мне был не он, а тот багряный эрпиадийский. В одежде, которую вчера нашел для меня Урмар, мне было вполне удобно, но я решила, что так и быть, уважу приличия и переоденусь к поминкам в то, что выстирала на последнем привале перед боем. А пока так похожу. Обуви у меня не было. Но чуть позже одна из двух старухпомощниц знахарки, принесла мне башмаки, которые пришлись впору. Так как мало было радости болтаться во дворе под взглядами синкредельцев, я почти не высовывала носа наружу, пока не явился Виртинд и не объявил, что король Клестард ждет меня.
  Я повесила арфу через плечо и двинулась за ним. Сегодня впервые выдался по-настоящему осенний день, и я прихватила с собой суконный плащ. Но сперва просто несла его свернутым подмышкой, а затем все-таки накинула.
  Поляна среди сосен сильно изменилась за эти сутки. Трава на ней была потоптана, земля местами изрыта, но нигде не виднелось ни обрывка ткани, ни стального обломка. Синкредельские шатры смотрелись иначе. Многие из них были перенесены ближе к дому знахарки, и я видела их по пути. А те, что я видела здесь, переставили на восток. С южного края, у самых сосен, высились свежие холмы. А около них, подостлав войлок, сидели король Клестард и его воины. Увидев меня, Клестард сказал:
  - Иди сюда. - И уаазал место рядом с собой. Я села. Он подал мне кубок. Огляделся.
  - У всех налито? Все готовы пить? - Воины загудели в ответ. - Тогда выпьем за павших. И пожелаем им благой посмертной участи. Всем. Кто бы и за кого ни сражался здесь вчера.
  Мы выпили. Клстард поглядел в сторону моря и сказал:
  - Не поймешь, где они, эти Темные воды. То ли вон за этими. - Он указал на запад. - То ли здесь, совсем рядом, незримые. То ли там. - Указал вниз. - А может и там, - поднял руку к небу. - Ты как думаешь, гриулари?
  - Да везде. - Ответила я. - Когда придет наш черед, тогда и узнаем.
  - Я думал, мой придет сегодня. - Вздохнул король Синкределя. - Но почему-то я жив и почти невредим. И не знаю, что мне делать с этой страшной победой.
  Я промолчала. Никто другой тоже не осмелился говорить.
  - Да. Страшной. - Вновь заговорил Клестард. - Марринд сын Маргуда, ты где?
  - Здесь. - Ответил тот и встал. Клестард повернулся к нему.
  - Ты как немногие желал этого похода. Скажи мне, ты рад? Счастлив?
  - Король Клестард, я всегда верно служил Синкределю. Величие Синкределя для меня превыше всего. Но я, коненчно, помню о цене победы.
  - А ты что скажешь, Крингуд? А ты, Харблар?
  Оба растерянно промолчали.
  -Нечего сказать? Разве не вы с Марриндом особенно усердно подстркеали меня к войне? Вы уже получили то, что хотели?
  - Скоро получат. - Ответил за них Виргринд. - Да и мы от своей доли не откажемся: те, кто не рвался на войну.
  - Это верно. - Подтвердил король Клестард. - Эй, Марринд, раз уж у тебя в отличие от твоих подпевал, язык не отсох, скажи что-нибудь в честь мертвых. Ведь ты умеешь не только злословить, а?
  - Конечно, король Клестард. - Ответил Марринд, наливая себе в кубок. Затем встал и поднял его. - Какой бы ни была победа, легкой или тяжелой, и что бы ни несла с собой победителям, но везде и всегда прежде всего положено отдавать дань мертвым. И лишь потом наступает время иных торжеств. Пока что я не могу сказать тебе, король Клестард, какими будут грядущие торжества для меня, и будут ли. Да, я желал этой войны. И я понимал, как все непросто, я знаю, что у многих из нас, синкредельцев, есть в Дарфилире друзья и родные. Но доблесть остается доблестью, честь честью, а победа победой.
  - А проклятие проклятием. - Добавил Виргринд.
  - Вот именно. - Подхватил Клестард. - Выпьем за дружбу и любовь, которые оборвала война.
  И мы снова выпили. После этого король обратился ко мне.
  - Гриулари Эррен. Настало время для твоей песни. Пой что сочтешь нужным и не опасайся не угодить мне. От тебя я готов выслушать все.
  Я взялась за арфу. Песня была такая:
  
  Слушая море
  В печали безмерной,
  Все вспоминаю
  Дни веселья
  И добрых вестей.
  Одно ли проклятье
  К кровопролитью
  Ведет? Едва ли.
  Или власть над собой
  Нам не дана?
  Но разве разум
  Лишь груз и обуза?
  Или он для забав,
  И о нем забыв
  Внемлем зову из тьмы?
  Пусть море мертвым
  Поет о мире,
  И пусть всякий в пути
  По его просторам
  Их вспоминает.
  
  - О, их будут помнить. - Вздохнул король Клестард. - Во всех Пяти Королевствах долго и много будут рассказывать об этом дне. И те, кто неколебимо верит в Проклятите Близнецов, и те, кто в нем сомневается. Я давно знаю, что ты принадлежишь ко вторым, Эррен. Тебя склонили к этому раунги, которые, кстати, сами во что только не верят. Я тоже много лет сомневался. И король Орбальд. Нынче осенью наши сомнения развеялись, и мы ощутили на себе силу проклятия. Но теперь к кому к кому, а ко мне они вернулись... Когда мы с Орбальдом побратались в Зеране, мы еще не были королями, а я и не помышлял им стать. И о Проклятии Близнецов мы в тот миг не думали. Хотя, получается, что вроде как вернее его навлекли, назвав друг друга братьями. - Он рассмеялся. - Вздор какой. - И тут же лицо его стало торжественным. - Гриулари Эррен. Вчера, когда я велел вернуть тебе отнятое, ты сказала, что не можешь ничего принять из рук недостойных. А каким ты теерь считаешь меня, достойным или недостойным?
  Я вздохнула, глядя на него.
  - Должна признать, что как бы страшны ни были твои дела этой осенью, ты не запятнал себя ничем постыдным, король Клестард.
  - Ну, если так, - сказал он, - то встанем, и ты примешь мой подарок.
  Мы встали, и он снял с себя синий, расшити\ый золотом плащ, взял его в одну руку, другой сбросил с меня серый, и затем обеими облачил меня в свой синий. - Такой тебе куда больше пристал, чем этот серый. Раз ты носишь мужскую одежду, пусть она хоть будет достойна такой гриулари, как ты.
  - Благодарю тебя, король Синкределя. - Сказала я.
  И вновь все кубки были наполнены. Король сказал:
  - Пусть мертвые не держат гнева на живых. Ведь однажды все мы к ним присоединимся.
  И мы выпили в третий раз. Мне стало тепло. Я села, глядя на свежие могилы и сосны, на одной из которых когда-то повесили Тиринда. Кости его и наших тогдашних спутников теперь неведомо где. Но если бы мертвые способны были держать гнев на живых и вмешиваться в их дела, Тиринд и другие, и не только повешенные, но и ушедшие под лед, не дали бы победить синкредельцам. Даже такую жалкую горстку противников.И вдруг мне показалось, что Тиринд рядом. Или это был не Тиринд, а мой муж Айлм? Где-то вдалеке заржала Белая Молния. Я вскочила, но не удержалась на ногах. Король Клестард подхватил меня. Усадил.
  - Осторожней, гриулари.
  - Сейчас прибежит Белая Молния. - Сказала я ему. - Пусть ее не трогают. Пусть не трогают.
  - Никто ее не тронет. - Уверил меня он. - Мы будем пить еще. Тебе больше нельзя.
  - Я и не хочу больше. - Ответила я.
  - Но ты просто посиди рядом. - Сказал он. - Без тебя мне станет совсем тошно. - И опрокинул себе в глотку еще один кубок вина.
  Часть Третья. Дорога домой.
  1.
  Когда я проснулась, я увидела над собой полог шатра. И это удивило меня, как будто я ожидала чего-то другого. Шатер был большой и очень удобный, превосходно установленный. Но дорогая посуда у дальней его стены была кинута как попало, а чуть ближе валялась конская сбруя и что-то, похожее на перевязь для меча. Я лежала с седлом под головой поверх теплых шкур, образовывавших постель, полностью одетая и накрытая синим плащом короля Клестарда. Как только кромка плаща попалась мне на глаза, я вспомнила вчерашние поминки и то, как я уснула прямо среди пьющих синкредельцев, не дождавшись конца. Меня обожгло точно крапивой. Я приподнялась. Вроде, голова в порядке. Встала, положив синий плащ на постель. Отряхнулась и поправила одежду. Провела рукой по волосам. А где гребень? Ах да, он остался у знахарки. Кое-как пригладив волосы, я шагнула к выходу. И тут же на кого-то наткнулась. Снаружи у входа в шатер лежал король Клестард. Он привалился к шатру левым боком. А близ его правой руки сиял в траве обнаженный меч. Чуть я задела его ногой, он беспокойно зашевелился и забормотал.
  - Прости меня, король Клестард, но я пройду. - Тихо сказала я и перешагнула через него. Он еще более шумно завозился у меня за спиной. Затем явно окончательно проснулся и вскочил:
  - А ну стой? Ты куда?
  Я обернулась. Он хлопал глазами, вытянувшись во весь свой немалый рост. Оджда на нем была сбита и помята.
  - Как куда? Утро. Вставать пора.
  - Погоди. - Произнес он уже тверже. - Не ходи никуда одна.
  - Даже по нужде? - Спросила я.
  - Ну у тебя и шуточки! - Фыркнул он, озираясь. Я поняла, что он ищет меч и сказала:
  - Да вот же он.
  - А, в самом деле. - Король наклонился, поднял меч и принялся его осматривать. Затем подобрал ножны, брошеные неподалеку. Чуть впереди лежали прямо на траве два синкредельских воина. Они проснулись и вскочили следом за Клестардом и глядели на нее, ожидая приказаний.
  - Хороши часовые! - Сказал им Клестард.
  - Король Клестард, - со смущением ответил один из них. - Мы до рассвета глаз не смыкали. А потом сморило. Но если что, мы не проспали бы.
  - Кто знает. - Пробурчал он. - Ладно, прощаю.
  В других шатрах, стоявших поблизости, тоже уже щевелились. Вот выбрался наружу Виргринд, затем Линтиг и Урмар. Я обогнула шатер Клестарда и стала искать подходящие кусты. Тут Урмар вознник рядом и тихо подсказал мне, какие выбрать. Я побежала туда. Куст рос на пригорке, и его окружали пожухлые стебли высоких трав, а позади оказалась впадина. Лучшего места для отправления надобности не найдешь. Я облегчилась весьма обильно. А затем направилась к морю. За спиной у меня звучали мерные шаги, но я и не подумала оборачиваться. А, дойдя до кромки прибоя, сложила на камне все, кроме нижней рубахи, и как следует, не спеша, умылась морской водой. И стала спокойной и бодрой, как будто не было ни этой скверной войны, ни вчерашних похорон. Пока я одевалась, двое стражей тоже плеснули себе в лицо морской воды. Подошел король Клестард. Теперь меч был убран в ножны, но король держал его в руке.
  - Хорошо. - Сказал он, полной грудью вдыхая морской воздух. - Умоюсь-ка и я тут. - Встал босой в прибое, наклонил лицо к волнам и с удовольсвтеим заплескал и зафыркал. Я, опять полностью одевшись, спросила:
  - Ты дозволяешь мне вернуться к знахарке, король Синкределя?
  - Подожди немного, сейчас вместе пойдем. - Ответил он.
  Минуты через две он был готов, и мы двинулсиь туда. Стражи шли чуть поодаль. Свежий ветер унес туман, утро было чистым и ясным. Клестард пристально взглянул на меня и сказал:
  - Ты пробудешь там до полудня. У тебя достаточно времени, чтобы проведать Орбальда и собраться в путь. Я сегодня же отсылаю тебя в Тимбрунг.
  - В Тимбрунг? - Зачем-то переспросила я.
  - Да. А куда же еще? Чем скорее ты будешь на месте, тем мне спокойнее. - Он огляделся. Кругом стояли мирные осенние деревья, и было тихо. Никаких следов войны. - У меня еще много дел в Дарфилире, и я прибуду нескоро. Орбальда привезут, как только ему станет лучше. Если выживет... - Он нахмурился.
  - И что с ним будет?
  - А ничего. Мы проведем переговоры. И в конце концов я верну ему королевство. Не знаю только, когда и на каких условиях. А если... - Клестард осекся и упер взгляд в землю. - Если мы его потеряем, то либо объявится Орринд, либо я буду говорить с младшим сыном и королевой Харвирен. Но я не хочу присоединять Дарфилир к Синкределю. Мне это не нужно.
  - Хотя, конечно, ты себе что-то возьмешь. - Заметила я.
  - Да. Возьму. По праву победителя. - Он горько усмехнулся. - А сейчас для меня главное, чтобы мои люди знали меру и не упободились бродягам, которых вынесло к чужой изобильной земле, и они, одурев, хватают что попалось под руку, а остальное, до чего дотянутся, но что не унести, жгут и губят. Я позабочусь, чтобы они вели себя разумно. В Дарфилире много можно взять. И спешить некуда. И нет надобности бесчинствовать и громить. Я им уже говорил и снова повторю: они должны помнить, что они здесь теперь хозяева, а не воры. И знаю, как их разослать и кого где назначить старшим. И еще, конечно, надо быть готовыми дать отпор любому сброду из других земель: мало ли кто сейчас захочет поживиться в Дарфилире. - Внезапно он схватил меня за плечи и задержал, глядя глаза в глаза. - Но ведь ты понимаешь, гриулари, что я не могу никому запретить что-либо здесь трогать? И сам не вправе отказаться от своей доли? Понимаешь?
  - Понимаю. - Мрачно ответила я.
  - Тогда не смотри на меня так.
  - Да я вообще на тебя не смотрю.
  - Неправда. Все время смотришь. Да я презираю богатство, презираю, и никчему мне чужое добро! - Исступленно заорал он. - Просто я король. И так положено. - Голос его опять стал тихим, и он вздохнул.
  Ну, конечно. Если он не воспользуется положением и не оберет сейчас покоренную страну, чем он будет вознаграждать своих сподвижников, а без щедрых даров им как сохранит свое королевство? Так было и будет всегда. Даже если короли любят друг друга, как братья.
  Мы были уже рядом. Клестард, помолчав немного, вдруг скзал:
  - Вчера все перепились до безобразия. И я не лучше других.
  - А я? - Спросила я.
  - Ты? - Его взгляд стал насмешливым. - Ты блюла меру. Но я тебе кое-чего подсыпал. Думал, что станешь послушной... - Он жестко усмехнулся. - Сама знаешь: я никогда не признавал твоего брака. И вот вчера мне подумалось: плевать на гриуларскую неприкосневенность, плевать на черные гриулы, которые она сложит. Ведь я и так проклят хуже некуда. Но я промахнулся. Так набрался, что никуда не годился. И между нами ничего не было. - И он опять сделался спокойным, грустным и даже немного робким.
  - Конечно, не было. - Ответила я. - Я бы почувствовала, когда проснулась, что что-то не так.
  - А! - Воскликнул он, взмахнув рукой.- Наслушаюсь еще, что обо мне будут говорить мои люди. Я, кажется, орал на них. Эй! - Крикнул он стражам, шедшим за нами. - Давайте-ка сюда. - Те приблизились. - Что я нес вчера, когда напился? Помните? Только правду.
  - Да ничего особенного. - Ответил первый. - Ты говорил, что победа у нас прочная, и ничто не уйдет, что нужно примериться, прежде чем отхватить кусок. И про нее. - Он указал на меня. - Чтобы помнили, кто она такая. Что ты никому не позволишь ее тронуть. Что мы все пьяны и готовы забыться, а она не просто женщина, а великая гриулари. И ты сам будешь всю ночь ее охранять. А потом ты унес ее к себе в шатер и лег снаружи с мечом. И уснул. И все.
  - И только. - Король вздохнул. - Ну, это еще ничего. - Мы меж тем поравнялись с калиткой знахарки. Клестард постучал. Ему открыли. Он поздоровался с воином, который встретил нас во дворе, и задержался, чтобы взглянуть на раненых под навесом, которых поила из кружки одна из старух-помощниц. Я тем временем поспешила в дом. Орбальд по-прежнему лежал в забтьи. Знахарка, оторвавшись от него, приветливо кивнула мне и скаала:
  - Похоже, и впрямь не умрет. Хотя, кто знает.
  Я подошла и посмотрела в лицо Орбальду. Мне не показалось, что произошли какие-то перемены. На всякий случай я шепнула ему что-то вроде: "все будет хорошо, король Орбальд". И, отыскав свой гребень, стала причесываться. Затем зашел Клестард, тоже склонился над Орбальдом и тоже что-то ему шептал. Время до полудня пролетело незаметно. Но когда вошел Виргринд и сообщил, что мы выезжаем, у меня все было готово. Оседланный конь ждал во дворе. Неприметный и спокойный красногнедой. Я осмотрела его, и вдруг закричала:
  - Так он же холощеный! Вы что, жеребца найти не могли? Я на такого не сяду!
  - Сядешь. - Ответил Виртинд. - Мы нарочно для тебя такого выбрали, чтобы в дороге не задурил, как твоя Молния. Нам надо доставить тебя на место. Без ненужных сложностей.
  - Нет, давайте другого. Любого. - Потребовала я, глядя на него.
  - Помогите-ка ей. - велел он.
  Их было семеро: Виргринд, Линтиг, Урмар и четверо других. И вот двое двинулись ко мне.
  - Хорошо. - Сказала я. - Я сама. - И взобралась на красногнедого.
  Сперва мы поехали к шатру короля Клестарда. Он стоял перед шатром и давал указания тем, кто должен был вести отряды в разные концы Дарфилира. Увидев нас, он прервал разговор и подошел проститься.
  - Ну что же, гриулари. Удачно тебе доехать. До встречи в Тимбрунге. Передай от меня привет Клессори. - Он усмехнулся. - Хоть ее я обрадую, прислав к ней тебя. Прощай.
  Проехав мимо шатров, мы пересекли поляну и поскакали вдоль моря на север, Я была в синем плаще, подарке Клестарда. Но свой зеленоватый суконный тоже везла с собой. Только Виргринд не разрешал мне его одевать. Даже, когда синий плащ пачкался, кто-нибудь из стрежей его чистил и тут же возвращал мне. Люди Виргринда старались избегать любых встреч. Если встреча все же происходила, обменивались новостями, не болтая лишнего, и обо мне коротко сообщали, что жива-здорова и попала в руки Клестарда, но не указывали, что я здесь, среди них, под синим плащом. А никто в меня особенно не всматривался, да и встречные не были знакомыми. Ночлеги Вигринд выбирал в лесу или в небогатых домах на задворках. И не позволял никому со мной разговаривать. Браться за арфу я могла , но, по возможности, на лесных привалах. А если на чьих-то задворках, то очень тихо. Раза два на пути до Ларига мы видели то справа, то впереди белую кобылу. Но она уносилась, едва воины замечали ее и указывали на нее друг другу.
  В Лариге было спокойно. Мало жителей, много чужих. В обеих гаванях суетелись синкредельцы, чем-то друг с другом обмениваясь, что-то друг другу проигрывая, а порой продавая. Среди пленных я вдруг увидела одну из хозяйских дочек со двора, где мы ночевали перед боем. Она сидела на туго набитом мешке, опустив глаза, а два синкредельца никак не могли решить, кто из них увезет ее к себе. Но ей, похоже, было все равно, как и многим другим. У причалов стояли корабли. Крепкие и добротные. Несколько пришло из Синкредельских гаваней, остальные с юга. Вглядываясь, Виргринд вдруг воскликнул:
  - Если меня не обманывают глаза, это Дрикансор!
  Я тоже всмотрелась. Да, это он спускался по сходням, лукаво улыбаясь кому-то на причале. Сойдя на причал, он тут же раскланялся с важного вида пожилым мужчиной и начал разговор. Виргрирнд сошел с коня и велел Линтигу:
  - Не двигаться с места, и за ней смотреть в оба. А ты, гриулари, не шевелись и не дыши. Я сейчас вернусь.
  Мы видели, как он приближается к эрпиадийцу, вклинивается в разговор, и как эрпиадиец что-то оживленно объясняет ему, то так то эдак поводя в воздухе ладонями. Немного спустя, оба двинулись в нашу сторону. Когда они подошли, Виргринд сказал:
  - Этот хитрец угадал, что Эррен здесь. Его не проведешь.
  - Ну а как же, - щедро улыбнулся Дрикансор. - Это я тебя могу провести. Но не ты меня. Ну-ка... - Он вгляделся. - Да вот, в синем плаще. - И поклонился мне. - Привет тебе, Эррен дочь Тинда.
  - Будь здоров, Дрикансор.
  - Спасибо. Как ты? Вам трудно пришлось?
  - Да. Скверно. - Призналась я. - Но я легко отделалась. Как всегда.
  - Да, я слышал, что ты родилась под счастливой звездой. Желаю, чтобы она и дальше тебе покровительствовала. Все это. - он указал в сторону Ларига, выгоревшая часть поселения была занята палатками, большими и маленькими, и между палатками виднелись почерневшие доски и бревна, отсавшиеся от оград и стен. - Все это лишь один миг. Он пройдет. И будут жить другие люди, хорошо и худо, а это исчезнет. Дома отстроят, раны заживут. А искусство вечно. И твое счастье в том, что ты избрана жить ради вечности. Здесь или в Тимбрунге. Ведь так?
  - Так. - Вздохнула я. - А у тебя что, Дрикансор?
  - А у меня хорошо. - Он опять улыбнулся. - Когда здесь стало опасно, я вовремя отплыл и распродал шелка, что оставались, в Зеране. И вот, вернулся. Скоро здесь будет товар на любой вкус. Я неплохо заработаю, когда нагружу корабль и доставлю его в Антрому. Еще лучше, чем в мирное время. Соль это хорошо и шкуры хорошо. Но рабы куда лучше. В Эрпиаде и Верантуре ценят рабов из Пяти Королевств. Я, правда, никогда рабами не торговал, но друг, который подал эту мысль, обещал помочь. И убедил меня. Мы поспешили сюда. И прибыли одними из первых. А что ты так приуныла? - Вдруг с удивлением спросил он.
  - Как что? Дрикансор, ну неужели тебе недостаточно прибыли за твой прежний товар? Как ты мог? Вот уж никогда не думала, что ты докатишься до торговли рабами.
  - Ну почему докатишься? - Он мягко покачал головой. Развел руками. - Подвернулась возможность, и я ею пользуюсь. Я и сам не очень люблю это дело. Хлопотно. Но решился все-таки. Да ты не думай, что невольники для меня вроде вон тех деревяшек. Я понимаю: недавно они были свободны, пережили страшное, дома больше нет. А там, куда я их привезу может попасться добрый хозяин. Там тепло, там растет виноград, там дворцы из белого камня. Многие все забудут. Почти все забывают. Все проходит. А кое-кто потом освободится. Или даже станет большим человеком. Это уже кто на что годен. - Дрикансор бойко подмигнул мне. - О красивых женщинах я и не говорю. Ты не хуже меня знаешь, как это для них оборачивается. -Он повернул голову, и на глаза ему попалась хозяйская дочка с юга Дарфилира. Она покорно шла за одним из тех двоих. Разобрались все-таки. - Извини. Эй, друг! Эта красавица твоя, да?
  - Моя. - Ответил тот, останавливаясь. Девушка, взметнув ресницы, быстро взглянула на Дрикансора и тут же со смущением опустила взгляд. Торговец глядел на нее как лис на куропатку.
  - Можно посмотреть? - Спросил он у синкредельца, подходя.
  - Я ее не продаю. - Буркнул тот.
  - Не продаешь? - Дрикансор покачал головой. - А жаль. Я бы дал хорошую цену. - Он вдруг погладил девушку по спине. Та выгнула спину и фыркнула, отскочив в сторону. Рядом засмеялись. Синкределец сказал:
  - Не пугай ее. Она дикая. А ко мне уже привыкает. Со мной ей будет хорошо.
  - Послушай, - Дрикансор убрал руку. - Зачем тебе везти ее домой, все равно ведь скоро надоест, ты присмотришь себе другую, а эту кому-нибудь сбудешь. И не так выгодно, как мне. Может, продашь прямо сейчас, а себе найдешь новую? В Дарфилире много хороших девушек.
  - Много. - Согласился тот. - Но лучше отстань. - Он взял за руку свою пленницу. - А ну идем отсюда. - И быстро потащил ее через толпу.
  - Ох, - сказал Дрикансор, вернувшись к нам. - Не уговорил. А жаль. Ну, подождем, когда побольше приведут. Не будь такая грустная, Эррен. В рабство могут продать кого угодно, но не тебя. Ты большой поэт, и в почете у всех королей, которые говорят на вашем языке. А в чужих краях за тебя слишком мало дали бы, чтобы везти. - Он усмехнулся. - Я бы не купил. И не потому, что ты плоха, а потому что люди ничего не понимают. Они только и увидят, что ты не красавица и не первой молодости. А на самом деле ты стоишь столько, что ни у кого не хватило бы сокровищ, чтобы заплатить за тебя по справедливости. Поэтому ты всегда будешь свободной. - Он выпрямился, и теперь глядел на меня без прежнего лукавства с гордостью и бесхитростной теплотой. - Будь счастлива и не думай обо мне дурно. Ну, я пошел.
  И он вернулся к своему кораблю.
  Мы не задерживались здесь дольше, чем потребовалось, чтобы купить кое-чего в дорогу. Для нового ночлега Виргринд опять выбрал дикое и пустынное место. В пути Виргринд время от времени что-то обсуждал с Линтигом, а остальные между собой почти не разговаривали и ко мне без надобности не обращались. Перед сном я, по обыкновению, взяла арфу и почувствовала, что не могу петь. Голос был сдавлен, и пальцы не слушались. И все-таки я попыталась для упражнения вывести три своих старых песни. Кое-как закончив третью, опустила арфу.
  - Все. Скоро я совсем разучусь петь.
  - Не разучишься. - Уверил меня Виргринд. - Все минет, Дрикансор прав. Он, конечно, пройдоха, каких мало. Но неглуп. И в торговых делах честен.
  - Знаю. - Ответила я. - И все же... Все же как-то я этого не ожидала.
  - Скоро придут другие, - уверил меня Виргринд. - Такие, что Дрикансор рядом с ними птенчик.
  - И это знаю.
  - Вот и хорошо. Спокойной ночи.
  Теперь в пути нередко встречались синкредельцы, явившиеся в Дарфилир поживиться. Некоторых мои спутники узнавали, а кое-кого узнала и я. И была благодарна Виргринду за то, что скрывает мое присутствие. Иначе о чем бы я с ними говорила?
  У брода нас встретило скопление всадников и повозок: почти пустых на синкредельском берегу и груженых на дарфилирском. Виргринд покосился на раздраженную толпу и спросил Линтига:
  - Может, с моря обойдем?
  - Не думаю, что мы легко найдем лодку. - Мрачно ответил тот.
  - А на конях вплавь?
  - Не стоит. Давай уж здесь.
  Виргринд вздохнул и совсем другим голосом крикнул:
  - Эй, дорогу! Я Виргринд сын Вирлима и служу королю. У меня спешное дело.
  На него стали оборачиваться. Многие заворчали:
  - У нас у всех спешное дело. Еще чего, пропускай тут всяких. - Но все же расступались, когда Линтиг и Урмар стали теснить их, прокладывая дорогу. Среди ждавших на нашем берегу был какой-то мрачный верховой лет сорока. К его седлу была приторочена веревка, а другой ее конец охватывал запястья стройного ясноглазого юноши, почти мальчишки, пообносившегося, но явно из хорошей семьи. Пробиваясь вперед, люди Виргринда не заметили эту веревку, и конь Урмара налетел на нее недалеко от седельного конца и тут же запутался в ней ногами. Урмар выругался, наклонился и стремительно перерубил веревку в нескольких местах, освободив коня. Мрачный незнакомец тут же заорал, весь побагровев:
  - Эй ты! Ты что делаешь?! Совсем ополоумел? А ну стой! - И схватил Урмара за шиворот. Виргринд, ехавший следом, тут же спешился и, вцепившись в руку незнакомца, прогудел:
  - Спокойней. Мы люди короля.
  - Мы все люди короля. - Огрызнулся тот. И поспешно бросил взгляд через плечо. А в следующий миг уже вопил что есть мочи. - Он удирает! Удирает! Держите паршивца!
  Юноша со связанными руками проворно бежал прочь. Люди у брода глядели на него и смеялись. И дарфилирские пленники, и синкредельцы. Тут Виргринд сказал сварливому всаднику:
  - Не вопи. Сейчас мы его поймаем. - И выехал из толпы вместе с Урмаром. Другие остались со мной. Расстояние между беглецом и преследователями быстро сокращалось. Беглец остановился, подобрал камень одной из связанных рук, вскинул их над головой и замер, полуприсев. И тут с запада с громким ржанием вылетела из-за деревьев белая кобыла с темной гривой. Виргринд с Урмаром поехали быстрей. Юноща бросил камень и побежал навстречу кобыле. Она пролетела мимо него и ударила грудью коня Виргринда. Тот попятился. Кобыла укусила коня и грозно повела мордой в сторону второго. И второй не посмел двинуться дальше. А кобыла, громко трубя, подлетела к юноше и замерла. Он вцепился связанными руками в гриву, подпрыгнул, и миг спустя был у нее на спине. Она звонко заржала и понеслась прочь.
  Виргринд с Урмаром не спеша вернулись к броду.
  - Прости, - сказал угрюмцу Виргринд. - Ты сам видел, как вышло. Мы готовы возместить тебе убыток.
  - Убыток. - Проворчал тот. - Этот юнец единственный, кто остался из семьи, которая истребила моих друзей. И он сам прикончил моего брата, подкараулив его в засаде. Я вел его к отцу, чтобы отец сам решил, чего этот щенок заслужвает. Как я теперь посмотрю ему в глаза. А соседям? - И вдруг с подозрением оглядел всех нас. - Значит, ты Виргринд, да? А не подстроено ли это? Что за кобыла прибежала за паршивцем, и кто ее выучил... Она здорово похожа на Белую Молнию, которую получила от какого-то старика Эррен с Кальма. Мне об этом все уши прожужжали перед самой войной. Среди вас, случайно, нет Кальмийского Цыпленка? А?
  - Не задавай лишних вопросов. - Ответил ему Виргринд. - Нам пора.
  - Ну уж нет. - Угрюмец вцепился в него и закричал. - Эй, люди, не пускайте их, пока за все не ответят!
  Тут кто-то сказал:
  - Это действительно Виргринд сын Вирлима. И среди них есть кто-то, похожий на Эррен дочь Тинда. В синем королевском плаще.
  Тут все уставились на меня, да так, что я сжалась.
  - Эррен дочь Тинда? - Спросил угрюмец. - Так вы это подстроили?
  - Нет. - Ответила я. - Это вышло случайно. А Белая Молния давно убежала от меня, и сейчас все совершила сама. Она очень странная лошадь.
  - Как и ты. - Сказал он. - Сейчас тебе достанется. - И, замахнувшись плетью, подался в мою сторону. Его тут же остановили и схватили за руки. Кругом поднялся галдеж, каждый твердил свое. Наконец, Виргринд перекричал толпу, приказав:
  - Стащить его с коня.
  Никто не решился помешать исполнению приказа.
  - Хорошо. - Сказал Виргринд. - Вот это отдадите ему за убытки. - И вручил кому-то свое кошелек. - Но сперва окуните его как следует в реку где поглубже, пусть охладится. А потом, если все еще будет недоволен, пусть обращается к королю. Эй, дорогу!
  Нас пропустили, и мы помчались через брод. Со всех сторон слышалось.
  - Да здравствует Эррен с Кальма!
  - Эррен теперь наша! Синкредельская! Навсегда!
  И я не знала, радоваться мне или печалиться.
  2.
  Дальше мы ехали без особых происшествий. И вот вступили в Тимбрунг со стороны того поля, где потерял свое королевство и голову король Рибальд. Еще было светло, хотя дело шло к вечеру. По широкой улице сновал народ. Виргринд то и дело махал кому-то рукой или небрежно кланялся. Но вдруг поклонился с особой учтивостью и произнес:
  - Приветствую тебя, несравненная Клессори.
  - Да будет тебе, несравненная. - Ответила та. Она все еще хранила суровый вид, какой впервые обрела после того, как потеряла третьего мужа, единственного, которого любила. - Рада тебя видеть, Виргринд. Как там мой двоюродный брат? Чем занят? Скоро ли будет?
  - Твой двоюродный брат одержал победу. - Ответил Виргринд, спешиваясь и сдеав знак спешиваться остальным. - Она нелегко ему досталась. И теперь ему надлежит упрочить ее, так что дел у него немало, и его нескоро дождутся в Тимбрунге. Война закончилась горькой битвой на Поляне Повешенных у Последнего Залива. Дарфилирцев было мало, но защищались отчаянно. Король Орбальд был смертельно ранен в схватке, но есть надежда, что он оправится. И тогда твой родич заключит с ним мир. И еще кое-кто, бывший при Орбальде, остался жив. Узнаешь? - И он указал на меня.
  - Эррен! - Всплеснула руками Клессори.
  - Да, это я. Здравствуй, Клессори. - Сказала я.
  - Здравствуй, как я рада, я так за тебя боялась. - Она покосилась на Виргринда. - Виргринд, я хочу поселить ее у себя.
  - Таково и желание короля Клестарда. - Ответил он. - Передаю ее тебе. Нам велено ее охранять, но король разрешил, чтобы его воины оставались только снаружи, а за твои ворота без надобности не заходили. А передвигаться по Тимбрунгу она будет в нашем сопровождении. Даже если при ней ты и твои. Надеюсь, это тебя устраивает.
  - Устраивает. Виргринд, благодарю тебя за труды. У меня нет причин оспаривать волю короля. Идем, Эррен. - Она обхватила меня за плечи и пошла справа от меня. А слева шел конь. До ее ворот было рукой подать. Нам тут же отворили, и мы простились с Виргриндом.
  Я сама разместила на конюшне красногнедого, на которого в дороге уже перестала досадовать. Хотя знала, что по своей воле никогда не сяду на холощеного коня. И дело здесь не только в чести гриулара. Я как-то всегда любила, чтобы у животных имелось все, что им положено, даже если это осложняет жизнь людям. Незаметно я провозилась на конюшне до тех пор, пока за мной не прибежала сама хозяйка.
  - Ты еще здесь? Все готово. Идем в дом.
  Угощение было легким, так как время ужина не подошло. Клессори вообще ела мало еще с тех времен, когда ее звали Толстушкой, и она все никак не могла похудеть. После еды она вдруг простодушно шепнула:
  - Ну, рассказывай.
  И я начала длинно-длинно рассказывать ей о событиях этой войны. Время от времени к нам подсаживался кто-то из ее служанок, родственниц или воспитанниц. Потом они уходили, и их сменяли другие. Иногда хозяйка отдавала распоряжения, но тут же опять поворачивала лицо ко мне. Наконец, я вздохнула и произнесла:
  - И это все.
  - Ох. - Сказала она. Оглянулась. - Который час?
  - Время ужинать. - Ответила пожилая домоправительница. - Подавать ужин?
  - Ну что, идем за стол? - Спросила меня Клессори.
  - По-моему, мы только что поели. Во всяком случае, я не голодна.
  - И я. Знаешь что, Марси? Ужинайте без нас. На всякий случай, что-нибудь потом оставьте на полке. Идем во двор.
  Мы вышли и ходили туда-сюда под звездами, осматривая добротное хозяйство двоюродной сестры короля.
  - Ну что, хорошо у меня? Пока ты здесь, на моем дворе, можешь не думать ни о войне, ни о потерях. Здесь вс как раньше, верно? И ты здесь свободна, хотя, конечно, понимаю, это странная свобода. Но я сделаю для тебя все, что могу.
  Я поблагодарила ее. Когда мы вернулись домой, я обнаружила, что проголодалась, и порадовалась, что предусмотрительная хозяйка велела оставить на полке еды после того, как был убран стол. В скром времени нас начало клонить в сон, и мы легли.
  Теперь что ни день становилось холоднее, и все ближе подступала зима. Я, как привыкла, вставала рано и полностью мылась холодной водой, чем могла участвовала в хозяйственных делах, но когда женщины сидели за прялакми и ткацкими станами, все же предпочитала им петь или рассказывать. Они не только не были против, но и поощряли. За ворота меня не особенно тянуло: хоть мои стражи и были учтивы, но само их присутствие напоминало о том, что Дарфилир сокрушен, и я в плену. Да еще и бесконечные взгляды со всех сторон: украдкой и откровенные. И приветствия знакомых и поолузнакомых, не поймешь, когда сердечные, а когда насмешливые. И все же я бывала и в гавани, и на королевском дворе. До Тимбрунгской гавани уже успели добраться первые продавцы дарфилирской добычи. Они самодовольно выпячивали грудь и торговались кто горячо, а кто спокойно, но упорно. Особенно заметно выросло число выставленных на продажу рабов. И в них, даже, когда они молчали, можно было безошибочно угадать дарфилирцев. В основном, они держались довольно безучастно. Первое потрясение давно прошло. Лишь изредка мне случалось встретить подростка или девушку, яростно сверкавших глазами на всех, кто ни подойдет. Один такой парнишка укусил за нос покупателя, который принялся его щупать, за что тут же схлопотал оплеуху от хозяина.. Юнец вскочил с бревна, на котором сидел, развернулся и крепко сжал острые кулаки. Покупатель рассмеялся, взял его за правое запястье и разжал кулак. Хозяин между тем разжал второй. Они усадили парня на место, и покупатель стал присматриваться к другим.
  Появились новые рабы и на улицах Тимбрунга. Мужчины сутулились и старались скорей пройти мимо. А женщины по всякому. Одни шли, словно никого и ничего вокруг не видели, прямые с отрешенными лицами. Другие, часто молодые и красивые, улыбались, смеялись и полнимали галдеж на всю окрестность, увидев, что кто-то на них смотрит, лукаво подмигивали, а тем, кто заговаривал, бойко и охотно отвечали. Если же хозяин оказывался поблизости и хмурил брови, такая милашка делала покаянное личико и, услыхав приказ, шла прочь: по делу или на двор. Одной из этих бойких милашек оказалась знакомая мне хозяйская дочка, которую, как выяснилось, звали Хартис. У нее быстро завелась подружка, Линори с Верховьев Пограничной. Их хозяева жили по соседству, и девушки часто ходили вместе за водой. Когда я попадалась им навстречу, Хартис задорно приветствовала меня. Я сдержанно отвечала, и обе смеялись как безумные. Однажды меня это особенно разозлило и я просила Виргринда:
  - Ты не знаешь, что с ними? Что им от меня надо?
  - Ничего. - Усмехнувшись ответил он. - Девчонки. Что с них взять?
  - Я тоже когда-то была девчонкой. - Ответила я.
  - Ты? - Он тщательно оглядел меня. - Тебе с детства твердили, что ты гриулари и должна быть достойна своего дара.
  - Так ведь всех наставляют. Не только гриуларов. Я знаю, что Хартис из хорошей семьи.
  - А где теперь ее хорошая семья. - Виргринд насмешливо сощурился и рубанул по воздуху ребром ладони. - Все рухнуло. Она старается привыкнуть к другой жизни. Для тебя все рушилось много раз, ты знаешь, как с этим совладать. А у нее впервые. И ее к этому не готовили. Она думала, что выйдет замуж и будет жить вблизи от родителей среди своих под крылышком суровой, но мудрой свекрови. И вдруг такое. - Он обвел рукой окрестность. Затем указал еще на нескольких женщин с кувшинами и корзинками, нарядных, разукрашенных, громко и неприятно грубо смеющихся. - Посмотри на них. Они хотят все забыть. Кто-то их отличил, ласкает, наряжает. Это не навсегда. А потом одни из них обретут положение, о каком не мечтали, а другие состарятся за жерновами на заднем дворе. Но и тем, и друим сейчас важно не упустить то, что им дано. Ведь те, для кого подобная участь страшна, уже укрылись от нее за Темными Водами. А для живых пришел праздник.
  - Выходит, что гриулар не жив и не мертв. - Вздохнула я.
  - Он иначе жив. - Сказал Виргринд. И вдруг резко спросил. - Айлм не объявлялся?
  - Тебе-то что? - Ответила вопросом я, вся оцепенев.
  - А то что он должен однажды объявиться. Знаем мы этих раунгов. И уж постараемся не оплошать. Так что не очень-то надейся, что он тебя уведет.
  Я не ответила. Разумеется, я ждала какого-то знака от Айлма. И тревожилась, что его все нет. Но в то же время понимала: как бы ловко раунги ни устроили для меня побег, но я не вправе бежать сейчас, пока не определилась судьба Дарфилира. Так что терпения нам всем понадобится еще немало. Заметив, что я задумлась, Виргринд сказал:
  - Поверь, гриулари, никто из нас не держит зла ни на твоего мужа, ни на других раунгов. Но мы исполним любой приказ короля.
  - Знаю. - Ответила я.
  Тут три разбитные дарфилирки с хохотом пробежали мимо нас, задев моих стражей юбками и, оглядев нас, закричали друг дружке, а заодно и всей улице:
  - Ой, гриулари! Это гриулари! Смотрите, Кальмийская Эррен! И вправду Цыпленок! Ой, не могу!
  Я стала глядеть в другую сторону. Неподалеку строили новый дом. Работа спорилась, плотники коротко и оживленно переговаривались. Какой-то мужчина, здоровый и крепкий, вез на тачке камни и чуть не наткнулся на нас. Мы отскочили кто куда. И тут же Виргринд огрел его что есть мочи и заорал:
  - Смотри куда идешь! Где были твои глаза?
  - Прости, - вяло проговорил тот, выпрямившись и подняв взгляд. Лицо у него было знакомое. Не так давно он успешно торговал в Лариге стеклянной посудой. и украшениями.
  - Риндлим! - Воскликнула я.
  - Гриулари Эррен? - Он споткнулся и задел бедром рукоять своей тачки. Та накренилась, и ннесколько камней высыпались, прежде, чем он успел ее выправить. Держа тачку одной рукой, он присел и стал собирать камни. Я подняла тот, что упал у самых моих ног. Урмар тут же выхватил его, крикнув: "Не смей!" и бросил в тачку. Затем с опаской придержал меня за плечо.
  - Простите, воины короля, - Глухо сказал Риндлим. - Это так неожиданно. Я помню свое место. - Затем добавил другим голосом. - Рад встрече, гриулари. И рад, что ты жива. - И покатил тачку дальше. Я пошла с ним рядом.
  - А из твоих кто-нибудь жив, Риндлим? - Спросила я.
  - Вряд ли. И вряд ли остался хоть кто-нибудь, кто меня выкупит. И лавка сгорела дотла. Она была у самой Зимней гавани, если помнишь. Я давно уже здесь. Синкредельцы настигли нас, меня и нескольких соседей, когда мы пытались покинуть Лариг. Даже вспоминать странно, что был когда-то процветающим торговцем, что сам король в мою лавку заглядывал, что года через два подумывал сына женить. Но, ты знаешь, уже не болит. Работа тяжелая. Но хозяин зря не обижает. Жить можно. А ты как? Что с тобой? И что с королем Орбальдом?
  Я коротко сказала ему самое главное. Слушал не только он, но еще несколько мужчин, рывших яму близ возводившегося сруба и месивших глину. Высыпав близ ямы свои камни, Риндлим покатил обратно пустую тачку.
  - Значит, не так все плохо. - Сказал он. - И Дарфилиру еще не конец. А я думал: уже все. Последние дни наступили. Но будут другие дни. Только без меня. Мое время вышло. А как зовут этого важного господина с железной лапой?
  - Виргринд сын Вирлима. - Ответила я.
  - Так это он и есть? Слышал. Ну он и дерется.
  - В другой раз, если забудешься, мозги выбью. - Дружелюбно предупредил Виргринд.
  - Буду знать. - Учтиво ответил Риндлим. - Ну что же, прощай, гриулари. И вы прощайте. - Отвернулся и быстро покатил свою тачку прочь. Мы молча пошли дальше. Ни Клессори, ни кому другому я об этой встрече не рассказывала.
  За делами в стране в отсутствии Клестарда присматривал его сын Эрнир. Мать Эрнира была родом из безвестной семьи, жившей рядом с имением покойных родителей Клестарда. Он сблизился с ней еще совсем мололдым и, как говорили, не на шутку увлекся. Но потом все-таки охладел. Их сына сперва воспитывали родные Клестарда, но потом, вернувшись из изгнания и заняв престол, он взял Эрнира к себе. Тот вырос на редкость смышленным, как никто другой разбирался в государственных делах и умел расположить к себе людей. В Синкределе не сомневались, что лучшего преемника королю Клестарду не найти. Он был женат на ренунтирке из хорошего дома, и у них подрастало двое малышей. Он охотно вызывал меня к себе,слушал мои песни и расспрашивал меня о Дарфилире и других краях, где я бывала. Как-то я вспомнила о затее короля Клестарда с Собранием Сведений. Эрнир тут же провел меня в амбар-мастерскую, которому Клестард дал эрпиадийское название библиотека. Листов арибиса, исписанных рукой короля Синкределя, стало теперь много больше. За исключением последних, листы были собраны по порядку в большие стопки и сшиты с краю. А некоторые стопки даже переплетены в кожу, почти как южные книги. Книги, привезенные из южных стран, тоже здесь теперь стояли. И трубочки со свитками. Клестард уже несколько лет как собирал их. Хотя, кроме короля Синкределя, вряд ли кто решился учиться чтению и письму, а на чужих языках и сам он ничего не умел прочесть. Эрнир относился к странному увлечению отца как к безобидному чудачеству и говорил о нем, добродушно посмеивась. Отец пытался учить его буквам, но сын отбился. Теперь он стоял в сторонке, кое-что мен порой объясняя, а я разглядывала книги, спрашивая себя, вспоминает ли о них Клестард теперь, пожиная в соседней стране плоды победы. Неожиданно на глаза мне попался знакомый переплет. Я потянулась к нему и взяла книгу. Открыла. Это были "Жемчужины Раунгара". Тот самый список, что когда-то прислал мне с Айлмом король И.
  - Эрнир, а ведь это моя книга. Я думала, она пропала в Лариге. - Сказала я.
  - Она и есть. - Ответил сын короля. - Ее нашли, когда брали Лариг. Твой дом горел, но одна служанка вынесла ее. Что со служанкой, я не знаю, но книгу Клестард взял и сказал, что однажды вернет тебе. Думаю, пока пусть она лучше стоит здесь, а ты сможешь приходить сюда и читать, когда захочешь.
  Поскольку я не представляла себе, где поместить книгу в доме Клессори, я с ним согласилась. В тот день я долго сидела в амбаре, листала страницы и вчитывалась в знакомые раунгийские стихи, вспоминая Веселого Старого Дау и многое, что было потом. Но за порогом меня ждало безотрадное настоящее, и мне пришлось, в конце концов, к нему вернуться.
  3.
  Как я и полагала, Айлм объявился ночью, когда я вышла во двор и заговорил со мной шепотом из темного закоулка. Я поспешила туда.
  - Не приближайся. - Шепнул он. - Ох, и непросто же было сюда попасть. Тебя отменно охраняют. Мне здесь долго оставаться опасно. Наконец-то я смог прийти. Я не один. Слухи ходили всякие, сперва мы даже не знали, что ты жива. Как ты здесь? Скучаешь?
  - Еще бы. - Ответила я.
  - Хочешь в Раунгар?
  - Хочу. Только пока нельзя. Они должны заключить мир.
  - Как тогда в Ренунтире? - Он вздохнул. - Ну вот, теперь будем мучиться неизвестно сколько и я, и ты. А как здорово было бы бежать.
  - Нельзя.
  - Этого-то я и боялся. Что же, если так, буду скрываться в лесу и постараюсь помочь, чем получится. Только пиши мне. Но не кидай за ограду, не то стража заметиит и подберет. А клади вон на ту крышу в уголочек. И я там же буду оставлять свои послания. Так, вроде тихо. - Он подошел ко мне, едва различимый в темноте, но такой узнаваемый, нежно обнял и поцеловал.
  - Ну прощай. - Влез на крышу строения у ограды, выглянул наружу, помедлил, прислушиваясь, и миг спустя пропал.
  Утром Клессори вгляделась в меня и сказала:
  - Тебе приснилось что-то хорошее.
  - Да.
  - Не расскажешь?
  - Не могу.
  - Ох, ну ладно. - Вдруг она оживилась. - А, может, это был не сон?
  - Может и нет. - Ответила я.
  - Излишее любопытство вредно. Я помню. - Она опустила глаза. - И надеюь, что другие не заметят.
  Довольно долго они и впрямь не замечали. Наши с Айлмом послания на коре были небольшими, только о самом главном. Его письма я складывала у себя в изголовье. Следовало бы их сразу сжигать, но я не могла. В день, когла выпал первый снег, мы вместе с Клессори ездили в гавань. По возвращении воины, как всегда остались снаружи, слуга принялся запирать ворота, а Клессори поспешила в дом греться. Я же повела на конюшню лошадь. Не того красногнедого, а небольшого сивого конька, которого мне предложила для поездок Клессори, игривого и дружелюбного. И решила, что самое время проверить, нет ли письма. Так и есть. Оно лежало на крыше у ограды. Оставив конька, я тут же залезла, подобрала письмо и спустилась. Затем, кинув письмо за пазуху, занялась сивкой. Конюх предлагал мне идти, но мне хотелось все сделать самой. Освободившись, я направилась к дверям. Тут снаружи раздались властные мужские голоса. Голос конюха ответил:
  - Да там она.
  Я вышла. Снаружи стояли Эрнир и еще двое. Я приветствовала его. Он начал обычный разговор, и мы двинулись к дому. Тут послание под рубашкой неловко перекатилось. Я вздрогнула, вспомнив о нем. Только что я его не ощущала. Теперь оно стало мешать. Эрнир заметил, что я плохо слушаю, и озабоченно спросил: "Что такое?"
  - Ничего. - Ответила я. Его взгляд был настороженным, и я добавила. - Я сейчас. - И кинулась прочь, к нужнику.
  - Нет, погоди! - Сурово произнес он. Его двое спутников остановили меня. Послание опять перекатилось. Один из воинов провел рукой и нащупал его. Сказал Эрниру:
  - Она что-то прячет.
  - Давай сюда. - Приказал Эрнир. - Сама давай.
  Пришлось достать послание и протянуть ему. Он развернул.
  - Это письмо. - Сказал он. Всмотрелся, растерянно и неловко, как все, кто не умеет читать. Спросил, погляделв на меня в упор. - Что за письмо? От кого?
  - Отдай. - Потребовала я.
  - Отдать? - Усмехнулся он, не на шутку рассерженный. - Ну уж нет. Значит, Айлм здесь? Отвечай!
  - Где бы он ни был, вам его не поймать. - Сказала я. - А письмо лучше верни. Ведь не прочтешь.
  - Король Клестард вернется и прочитает. - Ответил Эрнир. - А пока я его заберу.
  - Хорошо. Но дай сперва хотя бы взглянуть.
  - Нет. - Он передал письмо спутнику, и тот убрал его. А Эрнир заметил. - Как я догадываюсь, это послание не первое? Где остальные?
  Я пожала плечами.
  - Обыскать дом. - Приказал он.
  Клесори вознегодавала, и ее слуги попытались оказать сопротивление. Тогда Эрнир призвал других воинов снаружи. Домочадцы Клессори попятились, а сама она затихла. Люди Эрнира легко и быстро нашли все письма Айлма и унесли их с собой. Я, конечно, опечалилась, но тут же напомнила себе, что король Клестард все равно не понимает по-раунгийски. Ведь я обучила его только письменам. Он, как и я, применял их к нашему языку, но с иной целью: излагал день за днем все сведения о мире, которые казались ему важными. Вечером я нацарапала для Айлма сообщение об отнятых письмах и понесла в условленное место. Тут же заскрипела дверь, и за порог вышла Клессори:
  - Ты куда? -Спросила она с тревогой.
  - Не бойся, Клессори, я не собираюсь бежать. - Бодро ответила я. - Сейчас вернусь.
  Она скорым шагом двинулась ко мне.
  - Знаю, что не собираешься. Но вот еще одно письмо написать вполне могла. И это после того, как ответы на старые письма попали к Эрниру! Сейчас надо быть осторожной. - Она обняла меня и умоляюще заглянула в глаза.
  - Думаешь, они следят?
  Клессори решительно кивнула.
  - Но так ведь снаружи не видно, как я их кладу...
  - А кто знает? Может, они на деревья залезли? Или еще что придумали. И, хоть теперь и темно, а заметят. И хуже всего, что они могут не забрать сразу твое послание, а ждать в засаде, пока за ним не придет Айлм.
  - Ну так он все равно придет. И будет осторожен, убедится сперва, что никто не видит.
  - Да как он узнает? Может, у раунгов и есть чутье, но ведь у короля на службе тоже не дураки. А ну как застигнут и не ускользнет... А ведь все равно явится, ты права... Погоди. А что если мне взять твое письмо и сходить на минутку к подруге. А по пути может, встретится кто и спросит... Ты мне доверяешь, Эррен?
  - Конечно. - Ответила я и передала ей письмо. Она спрятала его, кликнула служанку и вышла со двора. Я вернулась в дом и села у огня с арфой. Вскоре вернулась Клессори. Лицо у нее было радостным.
  - Передала. - Шепнула она мне, беря прялку. - Не ему, но явно его другу. Сам подошел, как я и догадывалась. Они уже знают, что те письма у Эрнира. И что Эрнир объявил, чтобы ловили раунгов. Так что пока придется жить без писем. Потерпи. - Она погладила мои волосы.
  Ничего не оставалось, как смириться.
  Вскоре пришли вести из Дарфилира. Орбальд пришел в себя и медленно, но верно поправляется, хотя, еще очень слаб. Королева Харвирен тайно покинула свое убежище в Шингрисе и пробралась югом Дарфилира к дому знахарки, где лежит ее муж. Синкредельцы схватили ее. Она стала просить позволить ей остаться с Орбальдом или хотя бы увидеть его, но начальник стражи вежливо отказал и объявил, что отсылает ее к королю Клестарду, который теперь в Лестрандовых краях. По дороге на привале она вдруг бросилась в лес. Синкредельцы гнались за ней, но внезапно у них на пути возникло нечто жуткое и косматое и зарычало. Один попытался сразиться с чудовищем, но оно отшвырнуло его, и он ударился головой о дерево. А чудовище поспешило за Харвирен, и та ему вроде как обрадовалась. И одни решили, что это лесная тварь, посланная Хартом, братом королевы, а другие, что это сам Глухонемой Харт. Он все это время скрывался в лесу. Тига убили, а Дуг должен быть с ним. То и дело они подстерегают в лесу синкредельцев, и тем приходится худо. Но где они никто наверняка не знает, являются то там, то тут. Клестард, конечно, не обрадовался вестям и велел еще лучше стеречь Орбальда, и новых посетителей не упускать. Самому ему удалось навести порядок на востоке Дарфилира. Как только туда пришел слух о битве на Поляне Повешенных, мятежники оживились, и Линвид бросил против них ополчение. Линрис была рядом с отцом и вела себя на редкость отважно. Ни одна сторона не могла одолеть, и обе были измотаны, когда явился король Клестард. Новый глава мятежников, некто Кринг сын Куба, доселе никому не известный, приветствовал короля Синкределя и предложил ему союз. Тот в гневе отверг предложение, добавив, что не станет позорить себя союзом со всяким отребьем. Он велел мятежникам разоружиться, отдать синкредельцам всю добычу и ждать решения своей участи. Те, поняв, что Клестард и Линвид могут тут же против них объединиться, ушли с оружием в руках. Воины Линвида не стали их преследовать, они ждали, как дальше поступит Клестард. Он обратился к Линвиду и предложил перейти к нему на службу. Линвид отказался. Тогда Клестард предложил ему распустить ополчение и больше не воевать, уверив, что никто не пострадает. Линвид опять отказался и объявил, что они будут биться до конца. Его ополченцы храбро сражались, но были разгромлены, а сам он убит. Тех, кто уцелел, сплотила Линрис, и они с боем отступили. Теперь они скрываются в лесах. Клестард велел объявить, что если Линрис выйдет, ее ждет большой почет, а когда установится прочный мир, ей возвратят земли ее отца и мужа. И сам король Синкределя устроит ее новый брак. Но она не выходит. Она дала клятву не щадить врагов, пока жива.
  - Кто бы мог подумать. - Сказала я. - Я помню ее тоненькой девочкой пятнадцати лет, и в голове одна необыкновенная любовь.
  - Так ведь и я изменилась, - отозвалась Клессори. - И ты. Жаль будет, если ее убьют. Но она решила правильно.
  4.
  Вскоре окончательно установилась зима, мягкая и сумрачная. Однажды нас разбудил громкий стук в ворота в самую рань. Старый слуга с кем-то препирался через ворота, не желая открывать. Вскоре сама хозяйка, заспанная и растрепанная, накинувшая на себя что подвернулось, вышла во двор с юной служаночкой. Что-то спросив, она тоже вступила в препирательство, и одновременно сделала девушке знак. Та припустила ко мне. Я уже стояла на пороге, как и они, полуодетая.
  - Там от короля... - Выдохнула она, хлопая глазами. - Король приехал. Требует тебя. Немедленно. Ты оденься. Пока она тянет.
  Я вернулась в дом, и она стала помогать мне одеваться. Между тем ворота открыли, и Клессори бранилась с воинами уже во дворе. Они сдержанно отвечали, что им приказано и что они просят прощения. Клессори не желала пускать их в дом, и они согласились подождать во дворе. Тут же она влетела в дверь и взбежала по лесенке. В испуге взглянула на меня.
  - Ты готова?
  - Почти.
  - Не спеши. - Насмешливо и твердо сказала она, присаживаясь. - Подождут.
  - Арфу брать? - Спросила я.
  - А почему бы и нет? Понятно, конечно, что он не ради песен тебя завет в такой час. Но раз ты гриулари, иди с арфой. Тебе же легче будет.
  Я согласилась. Больше я ничего брать не стала. Вскоре, тепло и тщательно одетая, я вышла во двор. Четверо воинов, явно новых в Тимбрунге, поглядели на меня, и старший сказал:
  - Ты готова? Идем?
  И молча, ровным и скорым шагом, повели меня в Приют Четырех Ветров.
  Во дворе у Серого Камня я увидела Виргринда.
  - Когда приехал король? - Спросила я его.
  - Поздно ночью. - Ответил он.
  - А Орбальда привезли?
  - Пока нет. Прости, не время разговаривать, король Клестард тебя ждет.
  Виргринд прошел в зал вместе со мной. Клестард, великолепно одетый, сидел на своем престоле. У его локтя на маленьком столике эрпиадийской работы лежало несколько невзрачных трубочек. Письма Айлма. По телу, от груди до пят пробежал холодок. Но я собралась и, подойдя, приветствовала властителя Синкределя как ни в чем ни бывало. Он коротко ответил и указал на письма.
  - Что это такое?
  - Это письма.
  - И кто их писал?
  - Сам знаешь.
  - О чем они?
  - Тебе-то что...
  Он протянул мне одно и велел:
  - Читай.
  Я отказалась.
  - Хорошо. - Сказал он. - Попробую сам. Хотя я и слебее тебя в раунгийском. - Он развернул письмо и принялся медленно, по складам, разбирать его, смешно перевирая раунгийские слова. Закончив, опять свернул письмо и положил.
  - Ты знаешь раунгийский? - Поразилась я.
  - Да вот выучил. И намерен совершенствоваться. Иначе как мне с тобой управиться, подружка Всепроникающего.
  - Со мной не надо управляться. Я сама с собой управлюсь.
  - Ой, не скажи. - Он присвистнул. - Думаешь уехать с ним в Раунгар? Думаешь, я уступлю? Или побег удастся?
  - Конечно, удастся. - Ответила я. - Я могу бежать, как только сочту нужным. Если меня что-то здесь и держит, то не твои воины и не запоры, а желание дождаться мира.
  - А, ну да. - Он вздохнул. - Ты всегда себя ставила выше королей. Но меня осрамить как мальчишук тебе не удастся. Ты моя навсегда. И как гриулари и как женщина. - Он встал.
  - Одумайся, король Клестард. Я столько лет замужем. У меня дочь невеста. Я теперь как поношенный башмак. Ты себе что, лучше не найдешь?
  - Башмак. - Он рассмеялся. - Скажешь тоже. - И крепко обхватил меня руками. Я больно ударила его и вырвалась. Он охнул, согнувшись. Между тем меня схватили сзади. Клестард отдышался, выпрямиолся и дал знак меня отпустить.
  - Поношенные башмаки не дерутся. - Заметил он. - А женщина чем своенравней, тем желанней. Хотя, всем нам старики советуют искать покладистых. Да вот не все могут следовать их советам. - Он грустно улыбнулся. - Значит, мира хочешь? Боишься повредить дарфилирцам? А потом намерена гордо удалиться со своим раунгом? Может, у тебя и дочь невеста, а сама ты не больно похожа на мудрую мать. - Он взял другое письмо и развернул. Забормотал на ломаном раунгийском. Бросил письмо на столик, не дочитав. - Значит, ты теперь любишь только его и другого любить не желаешь? Хорошо, не буду спешить. Идем.
  И мы вышли во двор. Он подвел меня к Серому Камню.
  - Помнишь, - спросил он, - как ты стояла здесь, ожидая, что вот-вот отсекут твою светлую голову? Помнишь Рибальда? А плавание в бочке? А чем обернулось похищение Вириайн? Тогда ты смеялась над разговорами о любви. А мне не смешно. Все эти годы я мучаюсь и на что-то надеюсь. А ну-ка встань, как тогда. Встань!
  Под взглядами его воинов, я опустилась на колени и положила голову на камень, прижав шею к выемке и убрав руки за спину. Глаза сами собой закрылись.
  - Будешь так стоять, пока я не разрешу подняться. - Сказал Клестард. - Стража, смотреть в оба. А теперь слушайте все: десять золотых браслетов тому, кто доставит мне раунга Айлма живого или мертвого. И по браслету за каждого его сообщника. Но голову его не трогать. Он лишится ее на этом камне. Я буду терпелив, я буду очень долго ждать. Настанет мир, Орбальд вернется в свое королевство, Дарфилир оправится от поражения. А ты будешь здесь, при мне, Эррен дочь Тинда. И рано или поздно соскучишься по мужчине. И тогда в день нашей свадьбы я выпью из его черепа.
  Воины криком выразили одобрение. Многие забряцали оружием.
  - Ты слышишь, Кальмийская Эррен? - Спросил меня король Клестард. - Все будет, как я сказал.
  И удалился. Остальные тоже стали помненогу разбредатсья. Кроме часовых.
  Рассвело. Пошел пушистый снег. Время от времени я поднимала руку и отряхивала его с капюшона и плаща. Порой открывала глаза. Кругом было все то же: заснеженный королевский двор, воины на часах, высокие резные ворота. Изредка кто-нибудь входил или выходил, кто-то с кем-то переговаривался. Проводили коня. Холодно не было. Постепенно я задремала.
  И вдруг проснулась и услыхала бодрый и свежий голос:
  - Эй, что такое? Почему он спит здесь? Ведь ему неудобно.
  Открыв глаза, я увидела рослого обветренного человека в видавшем виды плаще. Мы виделись раньше. И он был мне не чужой.
  - Кто ты? - Спросил один из стражи.
  - Я Эрхарт сын Эрклесса с острова Тидис. Только что вернулся из долгого и трудного плавания. Непогода пронесла нас мимо моих островов, и мы бросили якорь в Тимбрунге. Король Клестард меня знает. И я пришел к нему.
  Я невольно вскинула голову. Страж тут же пригнул ее обратно.
  - Эрхарт! - Воскликнула я, подчинившись без сопротивления. - Это я, Эррен. Ты меня узнаешь?
  - Эррен? - Он вгляделся. Хотел откинуть мой капюшон, но воины не позволили. - Что ты здесь делаешь?
  - Вспоминаю прошлое. Это приказ короля Клестарда.
  - Приказ короля Клестарда? - Поразился он. - Что за нелепость.
  - Король действительно приказал стеречь ее здесь. - Ответил старший. - Можешь сам у него спросить. - И крикнул в сторону дома. - Эй, скажите королю, что здесь Эрхарт Морской Волк!
  - Эрхарт Морской Волк! - Подхватило несколько голосов в разных уголках двора. Вскоре отворились двари, и старческий голос сказал:
  - Добро пожаловать, Эрхарт Тидисиец. Король рад твоему приезду.
  Шаги Эрхарта проскрипели по свежему снегу. Затем раздалось притоптывание. Это тидисиец стряхивал снег с сапог. И наконец, он вошел. В скором времени дверь опять открылась, и во двор вышел король Клестард.
  - Эррен дочь Тинда, разрешаю тебе встать. - Объявил он. Я поднялась, и он указал на двери. - Идем.
  В зале было тепло и уютно. Весело пылал огонь. Его золотые отблески плясали по стенам. Письма убрали. На эрпиадийском столике стояло вино и легкая закуска. Против королевского престола виднелось нарядное кресло, тоже привезенное откуда-то с юга. Эрхарт возвышался сбоку от него, опираясь рукой о спинку и полуобернувшись к дверям.
  - Да садись ты, Старый Бродяга. - Улыбнулся ему король Клестард. - Она сейчас тоже сядет с нами. - И указал мне на скамью рядом с престолом. Я села первая, не дожидаясь, пока устроится на престоле король. Он усмехнулся, подмигнув моряку. Оба опустились на сиденья, и король заметил. - Завтрак уже прошел, а ты проголодалась, Эррен. Вот, возьми. Сейчас еще чего-нибудь принесут. - И сам пододвинул ко мне поднос. Я не глядя взяла кусок ветчины и ломоть лепешки. И тут же набила себе рот так, что трудно стало жевать. И молча сама над собой засмеялась.
  - Ну, рассказывай. - Сказал король Эрхарту.
  - Охотно, король Клкстард. - Но сначала объясни мне в чем дело? Почему я застал ее во дворе на коленях с головой на Сером Камне?
  - Эрхарт с Тидиса, скажи мне, ты много слышал о последних событиях с тех пор, как ступил на берег?
  - Немного. - Признался тот. - И довольно отрывочно. Но кое-что понял. Была война? У Синкределя с Дарфилиром? Неужели.
  - Да. - Покачад головой Клестард. - Была война. И я победил. - Он тяжело вздохнул.
  - Но как ты мог решиться пойти против короля Орбальда, если теперь сам не рад? - Поразился гость.
  - А так. Судьба. Дренвнее Проклятие. Обычные дела. Орбальд жив, Морской Волк. И опять будет королем в Дарфилире. Но пока что все у меня в руках. И Дарфилир разорен. Сам понимаешь, моим людям нужна добыча. Если бы я отказался добиваться престола. Тогда, в Зеране... Ладно, поздно жалеть, надо властвовать. - Он указал взглядом на меня. - Гриулари своевольничает, как всегда. Я пытаюсь ее образумить.
  Эрхарт помрачнел и покачал головой.
  - Ты ничего от нее не добьешься. Даже если она целый век простоит у Серого Камня.
  - Больше я ее туда не поставлю. Она прощена. - Уверил его Клестард. - Но я оставлю ее себе.
  - Попробуй. - С сомнением произнес моряк.
  - Ну вот что: об этой войне можно говорить долго. И со временем ты все узнаешь. А сейчас я хочу послушать о твоем плавании. Рассказывай.
  Тут принесли еще еды. Король, наложив на маленький подносик того да этого, поставил его мне на колени. Между тем, Эрхарт накладывал себе сам. И одноврменнно начал рассказ.
  Странно было вспомнить, что, помимо королевских распрей, крови и пожаров, есть еще великое море и неведомые земли где-то на западе. И дерзкие упорные люди, которые мечтают открыть эти земли. И привезти домой не только их богатства, но также долгие увлекательные рассказы и мудрые уроки. Эрхарт, кстати, особых сокровищ не обрел. Ему удалось отыскать в безбрежной дали клочки суши, скалистые и бесплодные. На одних жили только морские птицы, да выбирались во время отлива на прибрежную полосу тюлени. На других, чуть крупнее и дальше с корявым лесочком на холмах, обитали невзрачные дикари, охотники и рыболовы, бедные, трудолюбивые, добрые и гостеприимные. Эрхарт рассказывал об их установлениях и обычаях, нехитрых протяжных песнях, отваге и нелегком повседневном труде, праздничных обрядах, способах предсказывать погоду и некрасивых, но ласковых женщинах. Ему не удалось узнать, лежат ли еще какие-то земли к западу от них, до прибытия его корабля они вообще ведать не ведали, что кроме них есть другие земли и другие люди. Мореходы Эрхарта подумали и решили, что время плыть дальше на запад еще не пришло. Они пополнили запасы, нагрузили корабль шкурами и бивнями морского зверя и повернули обратно.
  - Значит ни обильной добычи, ни хороших мест для поселений там нет? - Уточнил король.
  - Нет. - Покачал головой тидисиец. - И путь туда опасен и труден для людских судов. Разве что Дети Тумана добрались бы туда шутя.
  - Но для лиэров там еще меньше привлекательного, чем для людей. - Вздохнул Клестард. - Хотя, кто поймет лиэров. Мы и раунгов-то не понимаем, а они люди. А вот ее, - он указал на меня, - женщину из наших земель и нашу гуайхскую гриулари, многие ли поймут? А меня, своего короля, разве понимают подданные?
  - Мы с дикарями поняли друг друга. - Улыбнулся Эрхарт. - Впрочем, там требовалось иное понимание.
  - Большое спасибо за рассказ, Эрхарт. - Сказал король. - Я что-то могу для тебя сделать?
  - Дать приют и отдых моим людям в твоих владениях. - Ответил тот. - И позволение торговать в Тимбрунгской гавани. А потом я поспешу домой на Тидис. Жена заждалась меня. - Он расмеялся.
  - Я исполню обе твои просьбы. - Сказал король. - Весть жене ты уже послал?
  - Да. нашлось с кем. - Ответил тот. Его взгляд упал на мою арфу. Он улыбнулся и сказал, что соскучился, помимо прочего, по моим песням. Я оговорила, что голос у меня несколько сел, но добавила, что петь все же могу и спою охотно. Самый рассказ Эрхарта вызывал желание петь. И я начала:
  
  Томительно тянутся
  Дни для тебя,
  Когда за порог
  Никуда. И как проклятый
  Ковыляешь кругами.
  Зима замела
  Все тропы земные
  А с ними пожарища,
  И умолк плач женщин
  О прежнгей жизни
  Стало так тихо,
  Что снова слпетать стихи,
  Суровые, как полотно,
  Можно. И, веки смежив
  Измерить в месяцах век.
  И вспомнить вечные
  В седой пене
  Валы, ревущие,
  Что мы просыпаемся
  По утрам не напрасно.
  
  5.
  Все то время, что Эрхарт гостил в Тимбрунге, он виделся со мной. Клессори была ему рада не меньше, чем я, хотя, прежде его не знала. Король Клестард вызывал меня вечерами, слушал песни и приглашал за стол, но рукам воли не давал, любовных речей не вел и даже избегал встреч наедине. "Жемчужины Раунгара" по-прежнему хранились в амбаре-библиотеке, но я могла приходить туда когда угодно. Я читала там и свою книгу, и другие, что были по-раунгийски, и те сведения, которые записал по-гуайхски король Клестард. С трудом верилось, что этот свод гуайхской мудрости составляет тот самый властитель, который разорил страну моего приемного отца и объявил охоту на моего мужа. Все было замечательно отобрано и толково изложено. Приказ об охоте на Айлма между тем разлетелся повсюду. Не только жители Тимбрунга, но и обитатели дальних окраин Синкределя прочесывали леса. Ходили слухи, что то там, то там видели кого-то, вроде бы, раунга. Но он слишком быстро скрылся, чтобы рассмотреть. Белую кобылу тоже не раз видели. Но только в окрестностях Тимбрунга. Она носилась, словно призрак, но никого не тронула, и бед из-за ее пока не вышло. У людей замирало дыхание, когда они глядели ей вслед. Но не от одного ужаса. Рабыни-дарфилирки, завидев меня на улице, кричали:
  - Твоего раунга поймали, Цыпленок Великанши! Сейчас привезут и протащат по всему Тимбрунгу. А потом будут медленно убивать!
  Хохотали, подпрыгивали и корчили рожи. Синкредельские женщины держались со мной спокойно и учтиво. Однако, чувствовалось, что моей привязанности к Айлму они не одобряют и считают, что мне следовало бы быть подобрее к их королю. Зато синкредельские мужчины, включая и близких друзей Клестарда, были мной довольны. Я сама слышала обрывки разговоров. Однажды об этом заговорили часовые за воротами. У них, оказывается, был спор, как долго я продержусь. И того, кто утверждал, что мое упрямство растает весной вместе со снегом, ои явно недолюбливали. Внезапно с дерева, росшего по ту сторону близ угла ограды, раздался крик:
  - Эй, она здесь! И слушает.
  Разговор в олин миг умолк. Запрокинув голову, я видела, как юный синкределец слетает вниз по стволу. Я повернулась и пошла в дом.
  Как-то Клестард вызвал меня днем и предложил прогуляться к тому месту в лесу, где я учила его письменам. Мы сели верхом и поехали. Чуть не доезжая, мы спешились и вместе с конями оставили всех спутников короля, а сами пошли вперед вдвоем.
  - Здесь. - Сказала я, остановившись.
  - Ты уверена? - Спросил он. Может, дальше? Может, там?
  - Неужели ты забыл? - Удивилась я.
  - Я ничего не забыл. И помню, что ты все ждешь своего раунга! Думаешь, он обдурит моих людей? Да? Не так-то мы просты, хоть мы и дикие гуайхи!
  И вдруг он набросился на меня и, распахнув мой плащ, стиснул, приглушенно рыча, запрокидывая и толкая на снег.
  - Осторожно, арфа! - Крикнула я.
  - Так сними ее! Арфа! Ты сама для меня как арфа! И я буду на ней играть! Прямо сейчас начну учиться! - Он прижал губы к моим губам, испуская звуки, вроде тех, что издавал глухонемой Харт. Я ударила его ногой под колено и отпихнула. Он разжал руки, но тут же, пошатунвшсиь, вцепился в мой плащ.
  - Нет, ты от меня не избавишься! - Прохрипел он, рванув свободной рукой мой ворот. Обе рубашки, верхняя и нижняя, с треском разорвались почти до пояса, где была перетянута витым шнуром надетая поверх них теплая свободная безрукавка. Я двинула его по скуле, истошно вопя:
  - Ах ты так! Сейчас получишь!
  - Да! Получу! - Грозно расхохотался он. - Сейчас все получу, стоптанный ты башмак!
  Но не успел защититься, когда я врезала ему по шее. Он замер на миг с помутившимися глазами. Но пальцы, вцепившиеся в мой плащ, не разжались. И тогда я рванула пряжку, закалывавшую плащ справа у горла и, сбросив его, побежала по колено в чистом снегу. Тут навстречу мне послышалось ржание. Что-то белое мелькнуло за деревьями.
  - Молния! - Обрадовалась я. - Сюда, милая, сюда!
  Она выбежала из-за деревьев и понеслась мимо меня на одуревшего Клестарда. Он лежал на снегу с моим плащом в руке. Из-за деревьев к нему шли его люди. Увидев кобылу, они нерешительно остановились. Молния схватила короля за ворот губами и поволокла по снегу, оставляя глубокую борозду. Он застонал. Открыл глаза. Уставился на нее и негромко и низко взмолился:
  - Пусти!
  Лошадь остановилась и принялась мотать его из стороны в сторону.
  - Пусти. - Повторил он. - Я не трону ее. Клянусь.
  - Король Клестард! Мы здесь! - Крикнул Виргринд. - Держись!
  - Стойте! - Велел он. - Пусть Молния меня сама выпустит. И не трогайте ее. Слышите, не трогайте. Молния, пусти меня. Да, я виноват. Но больше не буду.
  Она освободила короля и, когда он упал на снег, дыхнула ему в лицо.
  - Сюда! - Приказал он. И воины побежали: одни к нему, другие, спеша оказаться между мной и моей кобылой. Кобыла тряхнула темной гривой, развернулась и зарысила прочь. Воины не пытались ее преследовать. Двое помогли Клестарду подняться и стали стряхивать с него снег. Он тут же распорядился, чтобы осмотрели окрестности. Четверо ушли. Остались те двое и Виргринд. Клестард нетвердо подошел ко мне, робко взглянул на меня и пробубнил:
  - Прости, гриулари.
  - Простить? Ну уж нет. Может, тебе наплевать на гриуларское проклятие, но черные гриулы ты скоро услышишь!
  - Но почему? Ведь я ничего не успел.
  - Не успел. А моя одежда?
  - Я подарю тебе другую. Еще лучше.
  - Нет. Я не согласна. - Я запахнула разодранную ткань и придержала руками. - Мне нужна эта. Вернешься домой, сядешь и будешь зашивать. Сам. Ни служанкам ни дашь, никому. А я буду смотреть, как ты работаешь, чтоб без обмана! - Тут мой рев сам собой перешел в хохот. Виртинд надел на меня мой плащ и шепотом начал успокаивать. - Сам зашьешь! - Тверже и тише прежнего сказала я.
  - Хорошо. - Ответил он. - Сам так сам. Поехали.
  Виртинд предложил мне дать что-нибудь еще для тепла. Я отказалась. Мы вернулись в Тимбрунг и въехали на королевский двор. Переступив порог зала, я тут же скинула с себя все до пояса, ни на кого не глядя, а затем надела безрукавку и плащ прямо на голое тело и уселась поближе к огню. Клестард вошел следом и велел подать ему иголку и нитку. Слуги удивилимсь.
  - Выполняйте приказ! - Рявкнул он. И, держа мои рваные рубашки в руках, направился к престолу. И вот, страдальчески морщась, король Синкределя принялся вдевать нить в иглу. Снова и снова промахиваясь, но решительно отказываясь от помощи. Слуги и воины не сводили с него глаз. Служанки перешептывались, но стоило какой-нибудь из них что-то сказать погромче, ее безжалостно обрывали. Какая-то женщина подошла ко мне и предложила переодеться. Я пылко мотнула головой и убрала со своего плеча ее руку. Она вздохнула и отошла. Затем принесла мне попить. Клестард шил неловко, неровными стежками, нить то и дело путалась и рвалась. Но он снова и снова усердно брался за такое трулное для него дело, прикрикивая на всех, кто пытался уговорить его оставить работу и передать ее служанкам. Меня разморило. Я начала дремать. Но чувствовала, что он по-прежнему усердно трудится. Пришла Клессори. Села рядом. Шепнула в ухо: "Ах, он, бесстыжий. Ну я с ним поговорю". "Только потом", - шепнула в ответ я. Клессори кивнула. И тоже стала упрашивать меня то переодеться, то уйти и отдохнуть. Но я отвечала отказом. Время от времени в дверях зала кто-то показвался, тихо переговаривался с ближайшими к нему из присутствующих и вновь исчезал. Когда приоткрывались обе двери: из зала и во двор, был слышен гул, там явно собралась тьма народу. Наконец, первая, нижняя рубашка, была зашита. Когда я взяла ее, Клессори сказала:
  - Но ведь ее все равно теперь нельзя никуда надеть.
  - Почему? - Ответила я. - Иногда дома можно накинуть. И не надо перешивать. Пусть так и останется.
  Клессори кивнула, и я натянула рубашку. Со второй Клестард провозился до самого ужина. Она ывглядела не лучше нижней: все криво-косо. Но Клестард, измученный и потный, сиял, будто начищенный медный котел. Линтиг сказал ему:
  - Король Клестард, ты, конечно, не владеешь искусством швеи. Но это твое деяние не уступит доблестью ни одному другому.
  - Да. - Загомонили вокруг. А одна важная пожилая королевская родственница добавила:
  - И никто не посмеет сказать, будто наш король уронил себя, занимаясь женской работой.
  Мы не отказалиь от королевского ужина, но просидели за столом недолго. И, конечно, я ничего не стала петь. После всего, что произошло, отказ не был нарушением Первой заповеди Гриулара: Никому не отказывай в песне. Ведь король поступил со мной в лесу не как с гриулари. По дороге к дому Клессори я все ломала себе голову над нелепостью королевского поступка. Как-то не верилось, будто Клестард в самом деле решил взять меня силой. Да еще не у себя во дворе, а в лесу, где могут скрываться мои друзья-раунги. И вот, уже на дворе Клессори, я рассмеялась и хлопнула себя по лбу. Ну, конечно!
  - Что такое? - Спросила меня Клессори.
  - Я все поняла. Он хотел устроить ловушку для Айлма. А бесчинствовал только для виду. Но очень убедительно.
  - Ты думаешь? - Она подняла брови и пристально оглядела меня. - Вообще-то похоже на правду. Он тяжелый человек. И о его делах с женщинами ходили всякие слухи. Но я точно знаю, что до такого он ни разу не доходил. То-то я удивилась. Ладно, идем. И все-таки, переоденься.
  Я уступила ей. Когда мы сидели у огня перед сном, она предавалась воспоминаниям, как они с Клестардом росли вместе при тимбрунгском дворе короля Рибальда, их родича.
  - Мы были очень дружны. - рассказывала она. - Клестард водился со мной больше, чем с другими девчонками. И все шутил, что у нас опасное родство.
  - Почему опасное.
  - Ну, двоюродные это не родные брат и сестра, и не чужие в то же время. И браков между ними у нас не бывает, а в Эрпиаде это не препятствие. И он как-то сказал: а не уплыть ли нам в Эрпиаду, когда вырастем, чтобы там пожениться. Я ответила, что это глупости. Он огорчился. А как-то раз мы сидели на бревнышках, ну там, на задворках, представляешь, где. И он положил голову мне на колени. Одна девчонка, дочь служанки неизвестно от кого, очень бойкая, но такая, что играть с ней весело, а дружить не стоит, вдруг говорит: "Фу, как неприлично". Клестард ответил: "А что такого? Клессори мне сестра". Девочка замолчала, мы продолжали разговор, и вдруг она обернулась и говорит: "Король Рибальд идет". Клестард тут же вскочил и пятерней по волосам раз-раз. Девчонка рассмеялась и спрашивает: "Так ведь Клессори тебе сестра, да?" А он рассердился и хотел ей влепить. Только она удрала. Представь себе, почему-то потом как раз она стала его первой женщиной. Только она быстро ему надоела. Если честно, я думаю иногда, что это она, чтобы ему досадить подговорила ту старуху предсказать его смерть.
  - А, то самое предсказание:
  В женской постели
  Объятый жаром
  Простишься с жизнью.
  - Оно. Я никогда в него не верила. А Клестард поверил. Ну, а мне совсем еще молоденькой навязался один бродяга, который ненадолго попал на службу к Рибальду. А после него я сама одного полюбила, только он на меня смотреть не хотел. Потом Рибальд выдал меня замуж. Клестард не особенно любил всех трех моих мужей. Но это не он помогал мне развестись с первым и не он избавил от второго. А один сосед и родной брат. Их давно уже нет. А когда погиб мой третий муж, король не мог понять, почему я так долго горюю, пытался мне четвертого найти. Но не настаивал. Даже рад, что я с тех пор одна. - Она усмехнулась. Затем спросила:
  - Ты очень любишь Айлма?
  - Сама знаешь.
  - Боишься за него?
  - Немного. Но его не так-то легко поймать. Сегодня попался бы любой другой, а он не сунулся в западню. И, если бы не было Молнии, придумал бы что-то еще.
  - Да, раунги находчивы. И смелы. Но все же не представляю себе, как можно пойти замуж за раунга.
  И мы отправились спать. Наутро навстречу нам попались Хартис и Линори с кувшинами. Заметив меня, Хартис сунула свой кувшин подружке и, выбежав на середину улицы, принялась прыгать то на одной, то на другой ноге, взмахивать руками, точно неоперившимися крылышками и оглушительно пищать.
  - Смотрите, еще один цыпленок! - Закричала во всю глотку Линори. - Только этот цыпленок послушный и любит хозяина. И сам себе зашивает рубашки!
  Люди принялись останавливаться и оборачиваться, негромко галдя. Мы переглянулись и ускорили шаг. Но девушки не отставали: они то вертелись рядом, то забегали вперед.
  - Мне это надоело. - Процедил сквозь зубы Виргринд и, перевернув копье, вскинул его на плечо тупым концом вперед. Девушки завизжали и запрыгали. Тут сзади подбежал хозяин Хартис. Он обогнул их и встал перед ними, красный от гнева. Обе в один миг притихли, и Хартис что-то залепетала. Хозяин размахнулся и наградил ее крепкой затрещиной, Хартис пошатнулась и шлепнулась на дорогу под смешки зевак. Линори немедля бросила оба кувшина и дала деру. Хозяин рывком поднял Хартис за шиворот, тряхнул ее и, едва поставил, поддал коленом со словами:
  - А ну пошла домой. Сегодня тебя ждет хорошая трепка.
  Она сделала шаг другой, вернулась за кувшинами, а затем поспешила исчезнуть. Хозяин, провожавший ее взглядом, хмыкнул, обернулся к нам и сказал с поклоном:
  - Прошу меня простить. Она совсем распустилась. Я слишком к ней привязался.
  - С кем не бывает. - Дружески ответил ему Виргринд,
  - И Эррен с Кальма не сочинит про меня злых гриул? - Настороженно спросил он.
  - Нет. - Уверила его я. - Не сочиню.
  И он пошел выяснять отношения со своей рабыней. В те дни люди много судачили о том, как Клестард зашивал мои рубашки. Говорили разное, но все соглашались, что таким королем можно гордиться. Женщины добавляли, что неблагодарная гриулари могла бы пожалеть короля, который готов на такое ради любви, а мужчины находили, что поступок Клестарда примечателен сам по себе и не требует благодарности. В лесу выловили каких-то бродяг, но то были не раунги, а частью обычные изгнанники, частью беглые рабы. Первых убили, вторых продали в гавани. Хартис притихла и первое время ходила заплаканная, но по-прежнему нарядная. В доме, на постройке которого я встретила Риндлима, справили новоселье. Объявился родственник Линори, живущий в Ренунтире, выкупил ее и увез. Хартис совсем заскучала без подружки. К тому же, ее выкупать точно было некому, и будущее ее зависело от расположения хозяина. А она все никак не могла забеременеть. Конечно, не так уж долго она с ним жила, но спешила и тревожилась так, что все сплетницы кругом усмехались.
  Как-то меня опять позвали к королю еще до полудня, и вид у воинов был такой грозный, что я тут же потребовала объяснить, что от меня нужно.
  - Там узнаешь. - Отвечали они.
  - Я не пойду. - Ответила я.
  - Пойдешь.
  Тут вмешалась Клессори. Она вызвалась идти вместе со мной. Ей разрешили. Она поспешила собраться и взяла с собой не одну служанку, а двух. И еще двух родственниц. Когда мы всей толпой вступили в зал, там было полно народу. Перед нами расступились, делая нам знаки проходить вперед. Клестард сидел на престоле. А у его ног лежали лицом вниз два связанных человека без штанов, но в очень теплых чулках и раунгийских цветных дилях, с непокрытыми головами. Я вздрогнула, но, всмотревшись, убедилась, что ни один из них не Айлм.
  - Видишь? - Спросил король Клестард. Указав на них.
  - Вижу.
  - Перевернуть?
  Я кивнула, и он носком бащмака перевернул сперва одного, затем другого. Я тут же узнаал их. Мне случалось видеть их при дворе в Лоэ.
  - Кто эти раунги? - Спросил меня король. - Они известны в своей стране?
  - Известны. - Ответила я. - Оба служат королю Рео. Того, что постарше зовут Нгеас, того что помоложе Ваэ.
  - Так они и назвались. - Ответил король. - Знаешь, почему они здесь?
  Я пожала плечами.
  - Из-за тебя. - Он замолк, глядя на меня, но я проглотила рвавшиеся с языка вопросы и постаралась хранить невозмутимый вид. Король продолжал. - Они явились как посланцы короля Рео, чтобы предложить за тебя выкуп. Я счел это дерзостью. И велел их схватить.
  - Как тебе это удалось? - Бесстрастно спросила я.
  - А вот удалось. - С гордостью ответил он. - Мы не такие лесные пни, какими они нас считают. И нам давно знакомы их повадки. Им велели сдать оружие, когда они явились, и приравняли к оружию тот чародейский порошок, который они горазды пускать в ход. Они сказали, что порошка у них нет. Их предупредили, что сейчас обыщут. Они возмутились. Тогда им сказали, что иначе я их не приму. Они уступили. Порошок был у одного, у Ваэ. Я сперва принимал их любезно. Но вопрос о выкупе даже обсуждать отказался. Что бы там ни думали о тебе в Доме Ласточки, а ты из Пяти Королевств, и здешние дела наши, а не их. Они не унимались, говорили, что их король ничего не пожалеет, я должен только назвать цену. Никак не удавалось вызвать их на ссору. Их учтивость граничила с чародейством. Того гляди и охмурили бы. Мы не чародеи. Но ловушку расставили по всем правилам. По моему знаку, на них бросили сеть. Они в ней запутались не хуже любого иас. И тогда воины связали им руки и ноги,а сеть сняли. Только и всего. - Он с торжеством поглядел на меня. Раунги молчали, неподвижно смотря вверх.
  - Так и было? - спросила я их по-раунгийски.
  - Да. Король говорит правду. - Ответил Нгеас.
  - Что их ждет? - Спросила я короля.
  - А это, - усмехнулся он, - зависит от тебя.
  - От меня? - Я переглянулась с Клессори, нежной и рассерженной. - Что я должна сделать?
  - Попросить меня о пощаде для них. - Ответил король Клестард.
  - И только?
  - И только.
  Я вздохнула с облегчением, отступила на шаг и поклонилась ему.
  - Король Клестард, прощу тебя, будь милосерден. Пощади этих двоих чужеземцев, как бы ни был велик твой гнев и отпусти их целыми и невредимыми в их страну.
  Он помолчал немного,обвел взглядом своих людей, затем посмотрел на меня.
  - Ты умеешь просить. А я не могу отказать тебе. Хорошо. Я их отпускаю. Равзяжите их и верните им их имущество!
  Воины поспешили выполнить приказ.
  - Можешь поговорить с ними. - Буркнул Клестард. - Здесь, в зале. А потом их проводят.
  Мы присели в углу и поговорили. Они рассказали мне раунгийские новости, а я им здешние. Самой важной из их новостей мне показалась та, что скончался Дариант-уэм. Новый руэм, как поговаривали, сочувствовал Тоу и Эолили и понемногу готовил ближнюю родню к тому, чтобы со временем разрешить разлученным супругам сочетаться браком повторно. А о Скитальце Ориэмтоне раунги сообщили мне, что он понемногу налаживает жизнь на бывших землях Кумреа, и что соседи приглядываются к нему довольно настороженно, но не ищут вражды и не оспаривают королевскую волю. Ему предложили невест в трех семьях, но он пока ничего не решил. Я спросила, не гневаются ли Нгеас и Ваэ на короля Клестарда, но оба только смеялись над своим злоключением. Затем пообещали мне, что король Рео все равно меня не оставит, и мы простились.
  6.
  Еще через два дня во двор к Клессори влетела соседская служанка и сообщила, что ночью в гавань прибыл корабль с острова Баунн, и на нем мою двоюродный дядя, правитель Журавлиных Островов Тард сын Мара. Вскоре весь дом гудел. Клессори предложила мне, как позавтракаем, наведаться в гавань. И я согласилась. Но еще до завтрака Линтиг позвал Клессори к воротам и сказал ей, что король приказывает нам оставаться дома, пока не позовет. Я стояла рядом и слышала разовор. Как только Клессори нчала фыркать и выражать недовольство, я вмешалась, спросив:
  - Скажи, Бауннский Тард уже у короля?
  - Нет, но вот-вот придет. - Ответил Линтиг. - И больше не спрашивай.
  Мы пошли прочь от ворот. Я легко развеяла неудовольствие хозяйки, и во время завтрака мы безмятежно болтали. Обе мы не сомневались, что дядя Тард явился в Тимбрунг говорить обо мне.
  - Его все зовут плутом и прощелыгой, - сказала Клессори, - и все же он хороший родич.
  - Ну да, по-своему. - Согласилась я. Я любила дядю Тарда не больше, чем мой отец, но давно привыкла относиться к нему снисходительно. Со стола убрали, все, включая и меня, занялись хозяйством. Оживление не угасало. И вот, наконец, нас пригласили к королю.
  Мы опять явились довольно большим обществом. Среди присутствовавших в зале трудно было не заметить Бауннского Тарда и трех других уважаемых домохозяев с Журавлиных островов. Эрхарт Морской Волк тоже был здесь. И его улыбка, теплая и дружественная, согрела меня куда больше, чем важные приветствия остальных земляков.
  - Эррен дочь Тинда, - сказал король. - Ты уже, конечно, прослышала о приезде твоего родственника, правителя Журавлиных Островов. Только что он обратился ко мне с той же просьбой, что и посланцы короля раунгов. И тоже получил отказ. - Он торжествующе улыбнулся. - Всякий получит отказ. Мне уже передавали, что за тебя хотят предложить выкуп король Ренунтиры и король Зерана. Пустые надежды. Я тебя ни за какой выкуп не отпущу. Лучше бы от тебя такое скрыть, не то и вовсе возгордишься сверх меры. Подумать только. Все большие люди Побережья беспокоятся о Кальмийской гриулари. Так ведь все равно узнаешь. Пусть лучше от меня. - Он усмехнулся. - Конечно, я не вправе гневаться на своих собратьев-королей. И тем более, на твоего дядю, его поступок вполне объясним. Но все, на что я могу пойти - это разрешить вам увидеться. Я даже не против, чтобы он посетил дом Клессори.
  Я поблагодарила короля. И дядя Тард затеял со мной непринужденный разговор о новостях дома. Нет, он и впрямь был неплохой малый и отлично справлялся с обязанностями Правителя Островов. Достаточно было послушать, как он описывает жизнь на них. Живи я близ дяди Тарда и видь его каждый день, у меня нашлись бы причины для досады на него и даже для ссор. Но мы встречались так редко, что я могла себе позволить искреннюю радость. А то, что он дерзнул говорить с Клестардом о выкупе после случая с раунгами, меня просто тронуло. Затем мы покинули короля и прошлись немного по Тимбрунгу. А после этого явились все вместе в дом Клессори. О своем пребывании в Тимбрунге я говорила сдержанно, избегая упоминаний об Айлме, о Белой Молнии и многом другом. Конечно, он все равно услышит об этом от других, но мне не хотелось с ним этого обсуждать. Сам он, кстати, не пытался расспрашивать о чем не надо. Он пробыл в Тимбрунге три дня, неплохо обделал кое-какие свои дела и остался доволен. В один день с ним покидал Тимбрунгскую гавань и Эрхарт. Мы проводили оба корабля. Эрхарт, ступив на сходни своего дружески поглядел мне в глаза и негромко шепнул: "Держись".
  Поворачивало на весну. Дни прибывали. Море не было опасным, а король Орбальд, все еще лежачий больной, уже мог выннести путешествие. И вот уже весь Тимбрунг со дня на день ожидал прибытия корабля с юга Дарфилира. Корабль причалил в послеполуденное время, и Орбальда на носилках снесли на пристань. Огромная толпа смотрела на короля Дарфилира и гудела как пчелиный улей. Орбальд сразу же увидел на причале меня и улыбнулся. Меня подпустили к носилкам.
  - Как ты, приемный отец? - Спросила я.
  - Мне казалось, что я умер. Но я почему-то жив. - С мягкой печалью ответил он. - Не представляю себе, что теперь будет.
  - Что-нибудь будет. - Сказала я. - Ты, главное, выздоравливай.
  - Думаешь, дарфилирцы простят мне такое страшное поражение? - Спросил он.
  - Конечно.
  - Но такого еще не было. - Вздохнул он. - Синкредель с Дарфилиром всегда воевали. Но получить свое королевство обратно из рук победителя, насытившегося торжеством и добычей... Не представляю себе, каково это. И об Орринде по-прежнему нет вестей. - Он закрыл глаза.
  Всю дорогу до Приюта Четырех Ветров я ехала рядом с носилками. А там все уже было готово, чтобы разместить Орбальда. Я смотрела, как его устраивают, как приступают к своим обязанностям приставленные к нему слуги. Король Клестард разрешил мне навещать его, когда вздумается. Орбальду я рассказала почти обо всем, о чем умолчала, беседуя с Тардом. Но когда Орбальд спросил, сильно ли докучает мне домогательствами Клестард, ответила, что не настолько, чтобы помышлять о смерти. И больше ни слова.
  - Я очень боялся, что он воспользуется твоим положением. - Признался Орбальд. - Тем более, что он один решает теперь участь Дарфилира.
  - Я полагаю, ты уже обдумываешь, что скажешь ему на переговорах? - Спросила я.
  - Конечно. Я уступлю ему любые земли, прощу грабежи: не сразу, а шаг за шагом. Но тебя потребую назад. И это будет самое трудное.
  Тут у меня вырвалось:
  - Так из-за чего все-таки разразилась эта война? Из-за древнего проклятия? Из-за новых земель и добычи, без которых король не могут вознаграждать за верную службу? Из-за того, что королям и их воинам нужны подвиги и военная слава? Или из-за костлявой увядающей женщины с маленького острова, преуспевшей в стихосложении?
  - Не знаю. - Вздохнул он. - Знаю только, что ни я, ни он не хотеливоевать. И что судьба жестоко подшутила над нами.
  А затем я просто пела ему. Во время исполнения второй песни пришел король Клестард. Он появился как-то незаметно, я увидела его только, когда довела песню до конца. Я встала и приветствовала его. Заметив мою растерянность, он сказал:
  - Пой еще. Все, что собиралась спеть моему брату Орбальду. А я послушаю с ним вместе.
  Так я и поступила. А, закончив последнюю песню, простилась и ушла.
  Стояли ясные морозные дни. Молодежь, когда выдавалось свободное время, каталась с ледяной горки к востоку от Тимбрунга или бегала наперегонки на лыжах. Клессори с родственницами тоже частенько брали лыжи и уходили в лес. Я их сопровождать не могла. Мне дозволялось находиться только в самом Тимбрунге или в гавани. И ни шагу с дороги между ними. Как-то, находясь на полпути к гавани, я вдруг увидела Белую Молнию. Она стояла позади поля, лежавшего в низине меж двумя усадьбами. Тут же ее заметили и другие. И вот все, кто шел или ехал мимо, стали указывать на нее друг другу, вытянув шеи и приглушенно галдя. Стража в тот же миг словно приготовилась к бою. Двое встали между мной и полем. Двое покинули дорогу и во весь опор поскакали к Белой Молнии. А Виргринд прикрикнул на зевак:
  - А ну не пялиться! Подумаешь, лошадь! Лучше бы поймал кто и привел. А еще лучше, выследил бы раунга. Только это вам не по силам. Дурачье.
  Несколько всадников из проезжих тоже свернуло в поле.
  - А тебе по силам? - Спросила я.
  - Придержи язык. - Обронил он, вглядываясь. Молния совсем близко полдпустила к себе первого всадника и вдруг кинулась прочь. Но он погнал коня по ее следам, а за ним и остальные.
  - Ладно, трогаемся. - Объявил Виргринд. - Вернутся, расскажут.
  И мы поехали дальше. В тот день ему всюду мерещились какие-то подозрительные лица. И его воины едва ли под локти меня не водили. Позже он встретился с ускакавшими за кобылой на королевском дворе и узнал от них, что след кобылы привел их на дорогу, столь истоптанную, что затерялся на ней, и погоню пришлось прекратить. А ни раунгов, ни каких-либо других людей вне закона они не встретили. И Клестард объявил, что запрещает мне посещать гавань, и что я теперь могу ходить только на королевский двор. А Клессори должна запирать меня на ночь, и чтоб запоры были достаточно крепкими. Клссори возмутилась, но король пригрозил ей, что заберет меня у нее и будет сторожить сам. И она со вздохом послушалась. Поскольку мы с ней ночевали вместе, она решила, что пусть теперь тогда слуги запирают со мной и ее, лишь бы ей не оказаться одной из тех, кто сторожит снаружи. И, готовясь ко сну, мы на все лады вышучивали Клестарда с его безумной подозрительностью. Орбальд тоже упрекал Клестарда, когда тот его посещал,но не очень решительно. Охота на раунгов пошла с новым пылом. Да только без толку. Их нигде не было.
  Так что последние дни перед переговорами двух королей оказались для меня достаточно тяжелыми. А пергеоворы начались лишь тогда, когда Орбальду стало еще лучше, и он принялся ненадолго вставать. Короли встречались в зале Клестарда. Иногда в мое отсутствие, иногда при мне. Они были друг с другом предельно учтивы, даже нежны. Но оба поразительно уорно держались своего. Ведь чувства Орбальда были слишком задеты, чтобы он позволил себе уступчивость даже там. где ее не составляло труда проявить. Он снова и снова повторял, что он король, что престол Дарфилира достался ему по праву, и что если он не получит его сейчас, то вернет позже, если только будет жив. А не будет жив, отыщется Орринд. Или Тиринд возьмет все на себя. Но так или иначе, не брату Клестарду ставить условия. Синкредельцы достаточно получили с разоренной страны. И торжество их, как всегда временное. Дарфилир воспрянет. И если Клестард желает поступить по-братски великодушно, пусть немедленно освободит своего брата Орбальда и его гриулари, и тех немногих из служивших Орбальду, кто жив и в плену. И без всякого выкупа. И вернет все земли в Верховьях. А о Журавлиных островах пусть даже не заикается. Клестард со смехом напоминал, что Рибальду за много лет властвоввания не удалось взыскать с островитян ни одной сушеной рыбины, а Орбальд, лишь завладел островами и подавил мятеж Хлима, стал получать дань сполна. И пусть Бауннский Тард не будет сильно упорствовать, если острова отойдут к Синкределю, это может не понравиться многи другим уважаемым островитянам. И неизвестно, как обернется. Так что требовать острова синкредельцам невыгодно. Иное дело Верховья Пограничной. Те земли можно присоединить к Синкределю легко и надежно. И они немало принесут. А Орбальду, страна которого запустела из-за войны, хватит земель, чтобы дать тем, кто будет служить ему. И пусть не берет к себе на службу слишком много. Из чужаков же следует допускать только особенно выдающихся и поменьше обещать им.
  - Сам бы так попробовал! - Вспылил Орбальд.
  - Я победитель. - Напомнил ему Клестард. - Если не хочешь, чтобы тебя казнили или держали в оковах, пока не умрешь, принимай, что дают.
  - Значит, старая дружба для тебя ничто? - Горько усмехнулся Орбальд.
  - Не ты ли сам пренебрег ею? Теперь приходится платить. Не забывай, мы не просто друзья и братья, но короли. На нас смотрят наши подданные. Мы не вольны в своих поступках.
  - Это правда. - Согласился Орбальд. - Но я достаточно опозорил себя, не сумев защитить мою страну или пасть за нее, чтобы принимать подачку из рук гордого соседа.
  - Ты еще можешь умереть за свою страну. - Мрачно произнес Клестард. - Но я хотел бы избежать этого.
  - Может, новый поединок? - Нерешительно предложил Орбальд. - Не сейчас. Когда совсем поправлюсь.
  - Нет. - Сурово отрезал король Синкределя.
  Так день за днем переговоры шли по кругу. И все больше знатных синкредельцев требовало смерти Орбальда. Их с трудом сдерживали Виргринд, Линтиг и немногие другие. Тем временем, солнце пригрело, снега начали таять, а Орбальд уже немало времени проводил на ногах.
  - Ты же скахал, что будешь ему уступать. - Напомнила я как-то, когда мы были одни.
  - Я сказал, не сразу. - Ответил Орбальд.
  - Но ты точно не утратил чувство меры? И это не обернется против нас? - Спросила я.
  - Надеюсь, что нет.
  Наконец-то пришла весть об Орринде. Он был жив. Раненый при переправе, он едва не утонул. Какой-то чужеземец, случайно не покинувший Лариг, вытащил его из воды и вывез на лодке в море, а дальше правил вдоль берега на юг до некоей гавани, где их взял большой короабль. Затем чужеземец долго выхаживал Орринда в Верантуре. Причем, первое время он не знал, кого спас. А, узнав, посоветовал не открываться никому, пока не представится возможность попасть в Бельту или в Зеран и присмотреться, есть ли там сторонники. В конце концов, Орринд отправился на север вместе с зеранцами, которые хорошо его знали. И теперь принят при дворе зеранского короля. Эта весть немало порадовала нас с Орбальдом. Равно как и та, что у Тавенут и младших деетй Орбальда в Шингрисе все благополучно. О королеве Харвирен не говорили ничего, кроме того, что, наверное, она скрываетс ягде-то со всоим братом. А о Линрис сообщали, что она погибла во время дерзкого налета на синкредельцев в своих родных местах. И даже король Клестард выразил сожаление, услышав об этом.
  7.
  Теперь дело сдвинулось. Орбальд начал уступать. Нехотя, мало-помалу. Те, кто жаждал его смерти, поутихли. Меня охраняли так же строго. На раунгов охотились. И даже возникали слухи, что кого-то где-то видели или чуть не поймали, да упустили. При этом однажды, посетив Орбальда, я вышла и решила спросить кое о чем у Клестарда, но в зале его не оказалось. Я спросила, не уехал ли он. Выяснилось, что нет, что он где-то здесь. В конце концов, слуга прводил меня к амбару-библиотеке. Подойдя, я услышала изнутри голос Клестарда. Он произносил нечто, похожее на стихи. Я замерла и прислушалась. Да. Более того, это были стихи из "Жемчужин Раунгара". Клестард выговаривал чужеземные слова так же неловко, как и прежде. Но был упоен ими. Мне не захотелось беспокоить его, и я удалилась.
  И вот настал день, когда было достигнуто согласие обо всех земельных уступках, и король Орбальд смирился с тем, что дарфилирцы не смогут вернуть ничего из награбленного и освободить своих пленных без выкупа, а тех, кого продали в дальние края, родным придется разыскивать самим, если у них вообще есть родные. Я сидела чуть поодаль со своей арфой. И догадывалась, к чему они перейдут теперь.
  - Осталось решить одно. - Сказал король Клестард.
  - Да. Одно. - Отозвался король Орбальд, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно более безразлично. - Я уступил тебе очень во многом. Не потому, что ценю свою жизнь, а потому что хочу мира и добра для моей страны. А ни с кем другим ты и вовсе не смог бы договориться.
  - Смог бы. - Уверенно ответил Клестард. - Но я предпочитаю, чтобы это был ты.
  - И ты ждешь от меня еще одной уступки?
  - Да.
  И оба поглядели на меня.
  - Клестард, брат мой, разве у тебя нет гриуларов?
  - Есть. Но я бы всех их отдал тебе. За нее одну. И впридачу десяток женщин. Моложе и красивей этой.
  - Но она никогда не полюбит тебя.
  - Пускай. Все равно она останется при мне. Я буду слушать ее песни, вспоминать, как мы были молоды и утешать себя, что пусть не я, но она недоступна ни для одного другого мужчины.
  - А раунгов ты не боишься?
  - Не боюсь. Пусть будет что угодно, но в свой последний миг я смогу сказать себе: я жил. И что мне до всех проклятий и всех угроз.
  - Король Клестард, она моя гриулари. И нас столь многое связало. Начиная с того, как я вот этими руками вынул ее из бочки, плывшей по морю и прибитой к моему кораблю. И стал ее приемным отцом через море. И пока я не отпущу ее, ее долг быть при мне.
  - Долг?. А мне, думаешь, она не должна? Не из-за ее ли дикой песни на Поляне Повешенных полегло в десять раз больше моих людей, чем твоих? За нее заплачено кровью.
  - Кровью тех, кто вторгся на чужую землю, да? Тех, кто лишил меня Линвида, Виртинда, Риндмара... Тех, кто ждал меня для последнего боя на том самом берегу, где их соплеменники семнадцатью годами ранее повесили моего друга Тиринда?
  - Прекрати! - Заорал на него Клестард.
  - Нет, Клестард, брат мой. Ты слишком неудачно выбрал место, чтобы об этом не вспоминать. Ты не забыл, что Тиринд к ней сватался?
  - Так пусть придет из-за Темных Вод и сразится со мной! И пусть этот хитрый раунг перестанет скрываться и придет ее требовать! Пусть все придут! Я заплачу еще дороже. Новой кровью.
  - Нет.
  - Да.
  - Да замолчите вы оба! - Не выдержала, наконец я. - Галдите, как на торжище. А еще короли.
  Оба в изумлении обернулись.
  - Вы что, - продолжала я. - Думаете, вы можете отнимать меня друг у друга, словно козу или теленка? Ошибаетесь. Как только я сочту нужным, я уйду. Никто и ничто не удержит меня, и оба вы меня больше не увидите. Если я еще здесь, то лишь потому, что надеюсь решить дело добром. Мне всегда были дороги вы оба. Но дороже вас мне мой муж и мои дети. До сих пор я могла жить то там, то там, но раз у вас тут такое, мне здесь больше нет места, и ни перед кем в Пяти Королевствах у меня нет долга. Отпустите меня по хорошему, чтобы вспоминать друг друга без гнева и обиды.
  - В самом деле, король Синкределя и ты, король Дарфилира. - Послышался вдруг голос, который я не спутала бы ни с каким иным. И тишина, в которой он раздался, стала еще бездонней. Согбенный слуга с плешью, окруженной кудлатой сивой растительностью, подкладывавший поленьев в очаг, вдруг встал и выпрямился. И оказался куда выше ростом, чем виделось недавно. - Верните мне мою жену раз и навсегда без всяких условий. - Рукой, вымазинной копотью, но крепкой, не старческой, с длинными гибкими пальцами, он сорвал с головы ложную плешь, и по плечам рассыпались длинные прямые светлые волосы, такие светлые, что в них еще долго не будет заметна седина. Затем на пол полетел накладной нос. И теперь оба короля окончательно узнали Айлма, моего мужа, перепачканного, убого одетого, но ослепительно улыбающегося им у ярко горящего очага, о котором он только что заботился в чуждом обличьи. - Я больше не скрываюсь, король Клестард. Я пришел за ней.
  У меня перехватило дыхание. Все, кто был в зале, тихо зашевелились, поднимаясь, подаваясь вперед и берясь за оружие. И глядели на своего повелителя, ожидая его знака. Тот встал и подошел к Айлму. Они были одного роста: хозяин дома в королевском наряде, темноволосый и темноглазый со взглядом, способным испепелить, и пришелец в жалком рубище, белоголовый, сероглазый, улыбающийся безмятежно, как дитя, ни от кого не ожидающее обиды.
  - Привет тебе, Айлм Гибаорен. - Сказал король Клестард на своем ломаном раунгийском.
  - И тебе привет, король Клестард. Прости, что не поздоровался раньше. Хотя, я уже давно здесь. Для подобной неучтивости были причины. И достаточно взглянуть на тебя и твоих людей, чтобы их понять. Но скажи мне вот что, король Синкределя. Что у меня на руках? - И он протянул вперед руки с поднятми раскрытыми ладонями.
  - На руках? - Повторил король Клестард. - У тебя на руках? - Помедлил, словно вопрос был труден. - Зола и копоть. Пепел моего очага. - И вдруг расхохоталяс во всю глотку. - Ах ты хитрец! Как провел! А?
  - А что мне еще оставалось? - Скромно спросил Айлм.
  - Да, ловко. - Заметил король Клестард. И посмотрел на своих воинов. - Вы слышали? Не трогать раунга. Он под моей защитой.
  Воины вернулись на свои места. И лишь немногие были недовольны. Большинство заразилось весельем своего повелителя. И зал наполнили негромкий дружелюбный гомон и смешки. Кто-то из слуг выбежал наружу: разносить новости. Клестард подошел к Орбальду и спросил, растерянно улыбаясь:
  - Что скажешь, брат мой Орбальд? Что нам теперь делать?
  - Думаю, тебе стоит уважить просьбу этого дерзкого, но не безрассудного чужеземца. - Ответил тот.
  - Да, ничего другого мне не остается. - Клестард воссел на престол и подозвал Айлма. Тот подошел.
  - Вот что, Айлм Гибаорен из Нимариоса, что в Раунгаре. - Сказал ему король Синкределя. - Сегодня ты мой гость. А завтра с утра вы оба, ты и твоя жена, соберетесь в путь без суеты и спешки, и я сам провожу вас. Она сможет посетить мою страну, когда захочет. Когда-нибудь потом. А ты лучше не попадайся.
  - Спасибо тебе, король Клестард. - С поклоном произнес Айлм. Я тоже сказала: "Спасибо".
  - Да не за что благодарить. - Махнул рукой тот. - Если бы я пренебрег древним обычаем из досады на тебя, вряд ли это принесло бы благо моему королевству. И уж всяко за любую невзгоду, сколь угодно мелкую, мои подданные винили бы меня. И меня бы ждал скверный конец. А, кроме того, я и сам понимаю: она своего добьется. И лучше проститься по-доброму. - Он с немым вопросом поглядел на Орбальда. Тот кивнул. Тогда Клестард подошел к названному брату, и они скрепили договор рукопожатием. Затем, выйдя на середину, король Синкределя хлопнул в ладоши и зычно крикнул,. - Мир заключен! В королевстве великий праздник!
  Задвигались приближенные, забегали слуги. Король Клестард вышел во двор, чтобы повторить свои слова у Серого Камня. Орбальд, еще не вполне здоровый, остался в зале. Мы с Айлмом были среди тех, кто последовал за Клестардом во двор.
  - Король Клестард, - обратился к нему Айлм. - Все это время я был не один. Ты дозволишь моим друзьям и помощникам выйти из леса?
  - Пусть выйдут. - Ответил король. - Им, как и тебе, ничто не грозит. - И спросил у собравшихся. - Все слышали?
  Те весело зашумели. Тогда Айлм прошел к воротам, миновал их и пронзительно свистнул. Глашатаи обежали его и помчались по Тимбрунгу. Он вернулся к Серому Камню и сказал:
  - Сейчас они будут.
  Король удалился в зал, а мы с Айлмом остались во дворе. Наш разговор был сбивчив и беспорядочен. Айлм успел сказать мне, что он и наши друзья внимательно следили за всем, что происходит. Сперва он прятался в окрестностях Тимбрунга вместе с ними то тут, то там. Но затем решил, что куда вернее разделиться. И, переодевшись, пошел на задний двор Приюта Четырех Ветров, подменил сходу занемогшего слугу, да так и остался на его работе, а слуге, как оправился, дали другую.
  - Я точно знал, что никому в голову не придет искать меня здесь. - Усмехнулся он. - Правда, о золе очага я тогда не подумал. И лишь сегодня, когда я возился с огнем, мне пришло в голову, что я обеспечил себе защиту. - И он пылко обнял меня. - Ой, как я рад, как рад. Как все обернулось.
  Тут с улицы послышалось знакомое ржание. Затем цокот копыт. Где-то ахали и галдели зеваки. Кто-то куда-то бежал.
  - Молния! - Воскликнула я.
  - Да. - Сказал Айлм. - И остальные. Пойдем встретим.
  Мы вышли на улицу. Со стороны гавани вышагивала моя красавица Молния, неся на спине стройного и гибкого седока. Еще четверо шли пешком: двое справа от кобылы и двое слева. Когда мы приблизились друг к другу, я узнала во всаднике королеву Харвирен, в крупном и могучем пешеходе справа ее брата Глухонемого Харта, во втором Дуга, а в двоих слева раунгов Эйлга и Оула.
  - Глазам своим не верю! - Воскликнула я. - Ну и общество.
  - Прекрасное общество. - заметил Айлм. - Мы все очень сдружились за эти месяцы. Иначе мы пропали бы. Мало за кем шла такая безжалостная охота.
  Харвирен спешилась и хотела обнять меня, но вдруг смутилась и отпрянула.
  - Что с тобой? - Спросила я.
  - Мы ренгумы. - Пояснил Дуг, показывая руки с безобразно отросшими обломанными ногтями. - Кто-то должен остричь нам ногти.
  - Я остригу! - Крикнула с обочины Клессори. - Я мирная женщина, живу в добром налаженом доме, и если мои ножницы обрежут ваши ногти, а пламя моего очага уничтожит обрезки, ни у кого не останется сомнений, что вы вернулись к людям. Сколько вас?
  - Только двое. - Ответила Харвирен. - Я и Дуг. Раунги не растят когти, когда уходят из мира людей, у них иные обычаи. А Харту, моему брату, соблюдать наш обычай не нужно. Лес и так защищает его с раннего детства.
  И Харт, догадавшись, о чем она, утвердительно замычал.
  - Ну, значит, у меня совсем немного работы. - Засмеялась Клессори. - Идемте.
  Мы поспешили на ее двор. Там я первым делом отвела на конюшню Молнию и пставила ее рядом с сивым коньком. Они друг другу сразу понравились. Когда я вступила в дом, Клессори бросала в огонь обрезки ногтей Харвирен. Тут же служанка увела королеву Дарфилира мыться и переодеваться, а Клессори кивнула Дугу. Он неловко сел перед ней и протянул мозолистую лапу. Защелкали блестящие ножницы. Дуг принялся вздрагивать и негромко вскрикивать.
  - Спокойнее, - сказала ему Клессори. - Не то еще пораню.
  - Я и забыл, что это такой ужас, когда кто-то другой стрижет тебе ногти. - Признался он. - Сколько радости было в детстве, когда я научился этому сам.
  - Придется потерпеть. - Заметила Клессори. - Ишь вы какие, мужчины. Как в лес в изгнание идти, им все нипочем. А как возвращаться: Ой, больно.
  Все засмеялись, и Дуг тоже. Но наконец, и он, вздохнув с облегчением, удалился со слугой. Раунги тоже согласились посетить баню и получить новую одежду. Но до того извлекли из волос сухие ветки бурьяна и кинули их в огонь. За мужской одеждой Клессори послала служанку на королевский двор. И та вернулась вовремя. И вот все гости, чистые и принаряженные, уселись у очага щедрой Клессори и разделили с ней еду. За едой последовали рассказы, подрбные и продолжительные. Клессори явно гордилась, что ей, возвратитеьлнице людей из ренгумерса, первой довелось выслушать бывших изгнанников. Потом мы пели: сперва я, затем Айлм, а затем любой заводил то раунгийскую, то гуайхскую песню, и все, кто мог, присоединялись. И так, пока не подоспело время королевского пира.
  8.
  Виргринд явился за нами, и мы вышли за ворота все вместе во главе с Клессори. На улице кишел народ. Все глядели на нас, переговаривались меж собой и указвали то на одного, то на другого из нас. Время от времени я различала в гуле имена. Люди ликовали, словно забыв, что еще недавно их ноздри раздувались при мысли, что они нстигнут и схватят этих заклятых врагов своего короля: моего мужа и друзей. Столь же радостная встреча ждала нас и в королевском зале. Король Орбальд впервые за долгое время увиделся с женой, и приподнялся слишком резко, едва она вошла, отчего ему сразу стало нехорошо. Слуги подхватили его и устроили поудобнее на мягких коврах. Он пришел в себя и растрянно рассмеялся. Харвирен пдошла к нему и села рядом, склонившись к его сияющему лицу. Они говориои между собой вполголоса, а мы приблизились к королю Клестарду. Когда мы остановились против него, Айлм сказал:
  - Король Клестард, я хочу кое-что подарить тебе на прощание. - И запустил руку в небольшую сумку, которая была у него с собой. - Все слышали, включая и меня, твои слова: "в день нашей свадьбы я выпью из его черепа". - Король опешил. Те, кто сидел с ним рядом, настороженно притихли. Айлм продолжал. - Полагаю, намерение это было вполне искренним. Но человеческий череп не самая лучшая емкость для питья. К тому же, он порой служит вместилищем весьма ценному содержимому. Я, в частности, осмеливаюсь держаться высокого мнения о том, что содержит моя голова. - И он слегка наклонил эту дерзкую голову, так что белые пряди упали ему на грудь. - Раз уж она не досталась тебе, король Клестард, пусть она мне еще послужит. А взамен прими от меня куда более подходящий сосуд и пей из него вино и пиво еще много счастливых лет. - И он извлек из сумки серебряную чашу, творение искуснейших эрпиадийских ювелиров. - Она не из золота, а лишь из серебра, славный король, но мастер настолько знал свое дело, что она украсит стол любого могучего властителя. - И поставил чашу перед королем. Все взгляды устремились на подарок. По залу прошел гул одобрения. А кто-то произнес:
  - Лучшего выкупа за голову нельзя было бы и желать.
  Король Клестард хлопнул в ладоши. И его сын Эрнир внес "Жемчужины Раунгара".
  - Возвращаю тебе твою книгу, Эррен дочь Тинда. - Сказал Клестард. - Пусть ее сразу отнесут в дом Клессори и положат в твой мешок, чтобы не забыть.
  И служанка Клессори, робея, взяла тяжелую книгу из моих рук. Затем Клестард взял новую чашу и велел немедленно наполнить ее вином. Я не особенно внимательно следила, кто и что еще кому-то вручал. У меня от всего происходящего плыла голова. Я опьянела еще до того, как пригубила вино. А вино, напротив, помогло мне прояснить мысли. После чего я тут же перестала пить. Веселье за столом было совершенно непринужденным, как будто никогда у нас здесь не имелось врагов, как будто всяческая их враждебность кому-то из нас мне приснилась. Даже король Клестард веселился. Впрочем, когда он как следует выпил, стала прорываться наружу и его скорбь. Но не омраченная злобой или завистью.
  - Орбальд, Орбальд, ты только посмотри на них. - Говорил он. - Какая парочка. А я ей, наверное, и впрямь не пара. Ну что тут поделаешь: они гриулары, они стихотворцы. А мы с тобой всего-навсего короли, брат мой. И если на них вправду есть проклятие, то они его несут легко, они сумели превратить его в прирученного зверя, который им служит. Вот что значит свободные люди. А мы с тобой опутаны, мы бьемся и никак не вырвемся. Но ты дорог мне, брат мой Орбальд, веришь? Завтра они уедут, и мы осатнемся вдвоем. Ты будешь при мне? Поддержишь меня?
  - Конечно. - Ответил Орбальд.
  Мы много пели в тот вечер. В одной из моих песен были слова:
  
  Когда невзгоды
  Одолеть невозможно
  А когда мы в силах
  Сдалить с ними,
  Отличи. И плечи
  Подставь.
  Пусть давит
  Это наша ноша.
  И нам не страшна она.
  Как поля дождя,
  Мы дождемся однажды
  Когда беспощадность
  Щедростью сменится,
  А скорбь смехом.
  
  Айлм тоже произнес гуайхские гриулы:
  
  Нет участи, чтобы
  Добра и чести
  Навеки лишенный
  Шел в неведомое
  Человек под небом
  Кто не разгадал
  И не разглядел
  Приметы в пути,
  Кто во тьме плутает,
  Сам во всем виновен.
  Кто-то руку протянет -
  Не отвергай.
  Вчерашний противник
  Способен порой
  Превратиться в друга
  Разве трудно проверить,
  Прочен ли, крепок ли
  Мост через пропасть?
  
  Король Клестард сказал на это:
  - Да, вроде бы не так трудно защититься от темной силы, которая помрачает ум. Но почему-то мы легко уступаем ей. И все же одно скажу: пока живы мы с Орбальдом, мы друг другу поможем и справимся с этим. А вот что после нас будет, кто знает...
  Все возвращенные, кроме Харвирен, ночевали в доме Клессори. Королева осталась с мужем в Приюте Четырех Ветров. Утром Клессори и ее слуги помогали нам собираться. Перед самым выходом я раскрыла свой мешок и еще раз убедилась, что книга "Жемчужины Раунгара" действительно там. И вот мы вышли: впереди я с Белой Молнией. Следом Айлм с сивым коньком, а дальше оба раунга, Харт и Дуг. И наконец, Клессори со служанкой. Королевские ворота были распахнуты. В проеме их мы увидели короля Клестарда, Харвирен и нескольких воинов во главе с Виргриндом. Мы обменялись приветствиями. Затем, пропустив нас вперед, Клестард и его спутники пристроились сзади. И мы направились в гавань. У причала стоял корабль Эрхарта Морского Волка. И тут даже он окликнул нас и сам сбежал к нам по сходням.
  - Как видите, я опять здесь. - Сказал он. - Только на этот раз взял с собой жену: показать ей Тимбрунг. - Крепкая краснощекая женщина, неплохо мне знакомая, подошла и встала с ним рядом, с улыбкой приветствуя нас. - По прибытии мы узнали, что король Клестард возвращает тебя Айлму, и вы уезжаете в Раунгар. Мы с женой поговорили и решили: а почему бы нам не отправиться в эту страну, Тимбрунг мы как следует посмотрим потом, когда вернемся. И я обратиляс к королю Синкределя с просьбой разрешить мне доставить вас в Лоэ. Его люди уже готовили другой корабль. Но король дал согласие, и оно ни у кого не вызвало недовольства. Так что прошу ко мне на борт. Они с женой отступили в сторону, указывая на сходни. Мы поблагодарили старого друга и стали прощаться с теми, кто остается. Харвирен с Хартом и Дугом были среди них. Они намеревались задержаться в Тимбрунге до тех пор, пока не отправится домо й король Орбальд. И тогда поехать вместе с ним в Лариг. А оттуда уже Харт и Дуг двинутся в Горелые леса. Всем им, как и многим другим, предстояло заново налаживать свое хозяйство. Им предстояло нелегкое время. Но они не сомневались, что уже к осени все устроят.
  И вот моряки убрали сходни. А Эрхарт, убедившись, что корабль готов к плаванию, дам приказ отчаливать. Взметнулись ряды прямых длинных весел, и корабль тронулся. Провожающие стояли на покинутой пристани, король Клестард чуть в стороне. Он выпрямился во весь рост в синем плаще, вроде того, что подарил мне, и с непокрытой головой. Его взгляд был жгучим и неподвижным. Я снова вспомнила предсказание старой ведьмы о его конце. И подумала: хорошо все-таки, что я оказалась в судьбе Айлма, но не в судьбе Клестарда. Предсказание сбылось, и вот как.
  Пятнадцать лет между Синкределем и Дарфилиром сохранялись мир и согласие. Оба короля вовремя разрушали любые козни, которые могли бы довести до войны. И вот как-то начались новые трения из-за того, что кто-то на Журавлиных островах стал недоволен властью Орбальда и принялся искать поддержки у знати Синкределя. Короли обменялись посланцами и решили встретиться для переговоров у Западного Брода через Пограничную. Орбальд приехал раньше.Дело было глубокой осенью, дули свирепые западные ветра, и с моря пришла нагонная волна. Так что вода в Пограничной сильно поднялась. Орбальд согласился сперва подождать Клестарда на своем берегу, но терпение его быстро убывало. И в глухой темноте без звезд и луны решил переправиться и поехать навстречу названному брату. Люди отговаривали его, предупреждали, что переправа нынче и в дневное время опасна. Но он не пожелал их слушать и погнал коня в воду. Конь быстро потерял опору, и его понесло течением. А вскоре он попал в водоворот. Животное испугалось, и всадник не смог с ним справиться. Он вылетел из седла и вскоре голова его скрылась под водой. Орбальд прекрасно умел плавать, но здесь не выплыл. Осветив реку факелами, люди немедленно начали поиски. Но им не удалось найти Орбальда до утра. Оказалось, что, в воде он ударился головой о корягу, отчего и умер. А его конь, измученный и перепуганный, все же спасся. И, когда, наконец, приехал король Клестард, его ждала горькая весть о смерти друга. Орбальда хоронили там же, на берегу Пограничной. На поминках Клестард пил, не переставая. И вот оказался настоьлко во власти хмеля, что ему стало стыдно перед другими, равно дарфилирцами и синкредельцами. И он потихоньку ушел в лес. Он долго блуждал, спотыкаясь, пока не вышел к небольшому одинокому двору. И, чувствуя себя безмерно усталым, зашел в дом, чтобы попросить пирюта. Там никого не оказалось. Постель была постлана, все прибрано, а в очаге мало-помалу угасал огонь. Клестард сел перед огнем и принялся ворошить его, чтобы разжечь пожарче. И не заметил, как тлеющие угли рассыпались кругом, и кое-какие из них попали на солому, устилавшую пол, а кое-какие подкатились к деревянной скамье. Бросив кочергу, пьяный Клестард доковылял до постели, свалился на нее и крепко уснул. А между тем солома и дерево загорелись, и вот уже весь дом был охвачен пламенем. Одинокая женщина, которая жила в этом доме, вернулась и лишь беспомощно стояла, глядя на пожар. То была пожилая вдова, от которой никто ничего, кроме добра не видел. Соседи жалели ее и помогли ей отстроить новый дом. А до того на пепелище старого нашли дочерна обгорелого короля Клестарда, которого признали по его высокому росту и кольцу на пальце. Вот, что, оказывается, значило:
  В женской постели
  Объятый жаром
  Простишься с жизнью.
  Но люди, конечно, думали совсем другое, включая и самых мудрых. А ведь все сбылось слово в слово.
  После смерти Клестарда могла пропасть его библиотека. Но в Эрпиаде нашлись мудрые люди, которые приобрели ее у Эрнира, занявшего отцовский престол, и перевезли в свою страну. Услышали они об этой необычной библиотеке, разумеется, от нас с Айлмом. Для них оказалось весьма отрадным, что гуайхи способны на подобные начинания. Ни сам Эрнир сын Клестарда, ни другие, кто был близок к покойному королю, так и не приобщились к грамоте и книгам, без надобности в амбар не ходили и ничего там не трогали, и рады были, что нашлось, кому передать столь странное наследство.
  Но, конечно, тогда, на корабле Эрхарта, я ни о чем не догадывалась и недолго думала о пророчестве, данном Клестарду. Слишком много самых разных мыслей теснились в моей голове. И, глядя на удаляющуюся гавань, я вдруг зарыдала. И тут же, стыдясь, закрыла голову руками и уткнулась в борт.
  -Да уж выпрямись, не таись. - Сказал мне Айлм. - Хочешь реветь - реви. И что это за обычай у вас, гуайхов: брать на себя неведомо сколько, будто вы железные, а разбередит душу - стыдиться собственных слез. А ну-ка...
  Он потянул меня за плечи, и я послушалась его: выпрямилась и стала плакать в открытую, глядя в сторону берега
  Он смотрел туда же. И молчал. А, когда мои рыдания стали тише, вдруг негромко и, словно продолжая прерванный ранее разговор, произнес:
  - Послушай.
  Я затихла, глядя на него. И услышала:
  Мы с самых ранних лет ведем потерям счет,
  И знаем, что само ничто к нам не придет,
  Что высока цена всему, чем дорожим,
  Но если день за днем вздыхаем и дрожим,
  Не в выигрыше мы. И не пристало нам,
  Грядущего страшась, таиться по углам.
  Но отдавать и брать. Платить и получать,
  Торить тропу и петь. Смеяться и рыдать.
  Великие труды вознаградит судьба.
  Но помни: до поры опасна похвальба.
  И не всегда притом награда такова,
  Чтоб сразу понял ты: судьба и здесь права.
  А если не постичь, кто мы и чем живем,
  Ни дома, ни друзей вовек не обретем.
  Что ценишь, сбереги, что не вернуть, оплачь,
  И в пестрой череде удач и неудач
  Не сбейся. В западню не рухни сгоряча,
  Чтоб лодочки твоей дождался твой причал.
  С этими стихами трудно было не согласиться. К тому же, я сразу принялась думать. Как бы переложить их по-гуайхски. Вроде, такие простые, а вот поди подступись. Они надолго заняли мои мвсли, а, когда я опять вспомнила, где я и что происходит, уже стало много легче.
  Добравшись до Зимней гвавани Ларига, мы сошли ненадолго. У нее был непривычный вид, и я поняла, что прежней ей уже не стать. Торговля шла хорошо, и военной добычи никто больше не продавал. За гаванью виднелась не отстроенная еще выгоревшая часть Ларига. Теперь, кроме палаток, там стояли и хлипкие временные сооружения из досок, на редкость безобразные. Мы встретили кое-каких знакомых. А перед самым нашим отплытием в гавань вошел корабль Дрикансора. Мы успели переговорить с ним лишь коротко. И он объявил, что решил оставить торговлю невольниками. Это принесло ему кое-какую прибыль, но очень уж выматывает, соль и шкуры более надежный и привычный товар. Тем более, рабов сейчас приводят на продажу все меньше и меньше, и лучше не путаться под ногами у тех, кто утвердился в этом промысле. А сюда он, конечно, привез шелка и посуду.
  И в Зеране и в Бельте шла обычная мирная жизнь, и все старые друзья, оказавшиеся в гаванях, были нам рады, удивлялись, как Айлм решился на такое, и как ему удалось не пропасть. Все желали нам долгой и счастливой жизни. И просили меня обязательно наведываться на север, хотя бы иногда. Жена Эрхарта, впервые в жизни совершавшая такое путешествие, глядела во все глаза. Молча, не ахая. Как и все островитяне, она привыкла сдерживать свои чувства. Тем более, ей достался в мужья Морской Волк, который больше в странствиях, чем дома, а она всю жизнь нежно любила его. Но кому-то из нас, чаще мне, приходилось поддерживать ее, гуляя по любой гавани, а не то она споткнулась бы и упала, не видя, куда ступает.
  Когда мы приблизились к Лоэ, не надо было ее спрашивать, нравится ли ей это место. Я увидела ответ на ее скуластом краснощеком лице. Мы сошли на берег первыми. Я заботливо вела ее, радуясь, что необходимость думать о ней помогает мне одолеть мои собственные бурные чувства. Нас встречали. Сам король Рео выехал из лоэских ворот на великолепном сером в яблоках скакуне. Среди сопровождавших его я быстро разглядела Рэомаль и мою старшую дочь Мравирис Гриэн. Гриэн хранила гордый независимый вид и, встретившись с ней глазами, я поняла, что всем нам придется еще немало с ней мучиться. Но все мы должны постараться, чтобы ее красота и тщеславие принесли людям как можно меньше бед. Почти тут же с другой стороны подъехали Гибаорены. Сам руэм, его восемь спутников и наставник с моими младшими детьми: Эандом, Нгиором и Дау. Мальчики с восторогом вытаращились на море, на корабль, и не менее жадно смотрели на меня, их мать. А вскоре мы заметили, что нам машут руками Эолиль и Тоу, счастливые, как никогда. Новый руэм и впрямь сумел переубедить Дариантов, и скоро нашим друзьям предстояло вновь пожениться. А еще мне померещилось, будто в толпе мелькнул старик, который подарил мне Белую Молнию, но точно ли я его видела, не уверена. Сама же кобыла никак не дала мне понять, что заметила кого-то знакомого. Она прекрасно перенесла путешествие, хотя ей и нелегко было топтаться на месте день за днем. На берег в Раунгаре она сошла с радостью, как должное, приняв восхищение раунгов. Первые ее шаги по этой земле ясно давали понять: она дома.
  Так в тридцать шесть лет я начала новую жизнь, которая, впрочем, не была полностью отсечена от прежней. И здесь, в Раунгаре, я осуществила одно давнее свое намерение, которое, наконец, признала оправданным. День за днем, час за часом я записывала рассказ о своей жизни. Не из тщеславия, а для того, чтобы развеять нелепые вымыслы и домыслы, которые уже тогда скопились вокруг моего имени. В Пяти Королевствах было немало больших гриуларов и до меня. Но ни они, ни те, кто их близко знал, не владели грамотой. И поэтому, во-первых, о них известно недостаточно многое, а ,во-вторых, трудно отличть правду от вымысла в том, что о них рассказывают. Может, я и не превосхожу других, просто я первая из гриуларов Пяти Королевств, которая умела читать и писать.
  Со стуком в висках
  Все никак не свыкнусь.
  Поспевают слова
  В послушном теле,
  Словно хлеб в печи,
  И то плачу взахлеб,
  То смеюсь исступленно
  Песни в путь пуская.
  Конец.
  Санкт-Петербург, сентябрь 2003. О9.О9. Татьяна Васильевна Усова.
  1
  
  
  5
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"