Усков Владимир Петрович : другие произведения.

Пока лев ждет...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  ПОКА ЛЕВ ЖДЕТ...
  
  Салонная драма
  
  Холодный августовский дождь заливал черный асфальт. Бегущие люди, пригнув головы, закрываясь сумками и сырыми кофточками, бежали к подъезжающим автобусам, которые, осеняя тротуары веерами брызг, рассекая глубокие плещущиеся лужи, причаливали к остановкам. Люди суетливо набивались внутрь, в тесную духоту, пропитанную запахом мокрой ткани и нагретой пластмассы, шепотом извинялись, протискиваясь вглубь и наступая друг другу на ноги. Я вжался в поручень у окна, стараясь пассивно сопротивляться наплыву потной людской массы. Было противно и жарко. Еще такого ада оставалось две остановки. Автобус несся по проспекту, как скоростной катер, размывая лужи и стены дождя.
  Какая-то девушка вжалась в мою мокрую спину и мучительно дышала, дергаясь в такт качанию автобуса. Ее твердые соски под тонкой блузкой, казалось, скоро насквозь протрут мою спину. Если бы не толкающийся народ, то это была бы интимная сцена. Я невольно улыбнулся этой мимолетной мысли и попробовал немного обернуться.
  Она была белобрысой, с маленьким тонкогубым ртом и большими грустными глазами, смотрящими в пол. Лет семнадцать, хотя я могу сильно ошибаться. Она неудобно ухватилась, вытянув руку куда-то в бок, и по ее лицу пробегала болезненная судорога, когда теснившихся рядом людей бросало на нее.
  Осталась одна остановка.
  - Выходите?
  Она не ответила и, не глядя в глаза, протиснулась, резво работая острыми локтями, на мое место. Последнее, что было, это ее облегченный вздох у окна. Я вышел из автобуса и помял руками затекшую спину.
  Дождь начал стихать и сеялся мелкой россыпью, которая легким невесомым туманом оседала на землю. Солнце ослепительно пылало в просветах расходящихся облаков. Воздух был полон влагой и ароматом пыли, травы и цветов. Обходя лужи и участки мокрой грязи, я пошел домой.
  
  Она сидела на лавочке у подъезда, подогнув ногу под себя, и читала. Рядом лежали зонтик и ее любимая желтая сумочка.
  - Долго ждала?
  - А поцеловать?
  Она встала, отряхнула свою гриву волнистых волос темно-бордового цвета и обняла меня. Ее полные горячие губы обхватили мой рот, и из мягких и нежных стали твердыми и грубыми.
  - Хватит...
  Я едва отдышался после ее поцелуя.
  - Хватит?... Разве не понравилось?
  Она призывно и насмешливо улыбалась.
  - Пойдем домой... Люди смотрят...
  - Пусть завидуют!
  Она засмеялась и быстрым шагом пошла в подъезд.
  Пили холодный кофе и болтали о разном.
  - Какая сессия эта противная! Едва статистику на четыре вытянула... А философия! Это кошмар! И кто такую науку придумал? Не ты случайно? Ты любишь пофилософствовать...
  Я с легкой усмешкой слушал ее приятную милую болтовню, прерываемую питьем кофе и сумбурными поцелуями.
  - Щебетунья моя... Сладкоголосая...
  Действительно, ее голос был сладок. Из глубин восхитительной груди, немного хриплый, он рождался , чтобы осчастливить мой слух. Таким голосом не поют, таким голосом соблазняют и шепчут откровенные признания.
  Она откинулась на диване и закрыла глаза. Ждала поцелуя. Теперь ее губы были мягкими и безвольными, едва ощутимое горячее дыхание пробегало по ним. Не оторваться...
  Она медленно и нежно охватила мою шею своими соблазнительными полными руками и легла на спину. Дыхание ее становилось чаще и глубже, ее круглые груди вдавились в меня. Мои губы съехали к шее, потом ниже, блузка слетела на пол, и остановиться было уже невозможно...
  За окном догорал день. Она дремала на моем плече, по-детски мило пыхтя мне под подбородок.
  Мне знакомые часто пеняли на нее. Но я знал, что они завидуют. Еще бы! Такая женщина! С фигурой, без комплексов, с живым характером. Лакомый кусочек! С ней можно было пойти и на стадион, и в театр. Она умела удивительно гармонично вписываться в любую обстановку. Хотя, может быть, так видели только мои глаза. Но и мне было этого достаточно. Ведь я живу своими чувствами, и только ими. Это так приятно...
  Полночи смотрели телевизор, безразличное мельтешение программ в экране было фоном для наших разговоров, поцелуев и объятий.
  - У тебя послезавтра экзамен...
  - Умирать что ли из-за них? Когда я еще так хорошо проведу с тобой время?
  - Никогда...
  - Почему?
  - Потому что время проходит...
  Я смотрел на ее лицо, отсвеченное бегающими тенями от телеэкрана, на ее бездонные в темноте глаза. Она молча и серьезно смотрела на меня. Так я понемногу заснул.
  
  Позднее утро ясным светом наполняло нашу комнату. Она еще нежилась в разворошенной постели, пряча заспанное лицо от солнечных зайчиков, когда я уже встал и ушел на кухню готовить утренний кофе.
  - Почему ты ушел? Я так хотела тебя обнять...
  Она, завернувшись в простыню, как римскую тогу, стояла в дверях, прислонившись к косяку.
  - Мне пора...
  Она отвернула свое недовольное лицо.
  - А для меня когда пора?
  - Не задавай, пожалуйста, глупых вопросов. Мне действительно пора. А тебе нужно готовиться. Философия, как-никак...
  - К черту философию... Мог бы побыть со мной...
  Я ничего не стал отвечать, зная, как может затянуться эта бессмысленная беседа, взял сумку и, не прощаясь, вышел за дверь.
  Иногда я устаю от нее. От ее суровых взглядов, сжатых пухлых губ, этих однотипных разговоров. Могла бы и поменьше так выделываться. Сессия не шутка, давно пора ей это понять.
  Я прогнал эти мысли глубоким длинным выдохом и спустился по ступенькам вниз. Полное нежных ароматов, летнее утро приняло меня и понесло по городу. Все претензии растворились в мелких и многочисленных заботах будничного дня.
  Вечером она не ждала. Наверное, задержалась из-за экзаменов. Ничего, впрок такие заботы. Меньше дурить будет.
  С наслаждением приготовил обильный ужин и стал ждать ее.
  Уже смеркалось, я немного забеспокоился. Ее не было.
  Поел остывший ужин, полистал книгу. Желания читать не было. И где же ее носит?!
  
  До полуночи оставалось совсем немного, когда раздался звонок в дверь. Она стояла, оперевшись о стену, и вяло качала головой. Молча протянула мне сумочку и вошла.
  - Устала...
  - Где ты была так долго?
  - А тебе разве интересно?
  - А ты как думаешь?
  - Думаю, что неинтересно.
  Опять она в своем стиле. Но продолжу эту игру до конца.
  - Есть будешь?
  - Очень-очень-очень.
  Она с аппетитом съела весь ужин и немного повеселела, растянувшись на диване.
  - Вот я опять стала человеком...
  - А до этого кем была?
  - А тебе разве интересно?
  - Иди ты к черту!
  Я отвернулся и ушел на кухню мыть посуду.
  Она тихо подошла и обняла меня сзади за плечи.
  - Прости... Ты сам утром был такой.
  - Какой?
  - Никакой... Я гуляла по городу, разгоняла свое отвращение к тебе, утреннему.
  - Удалось?
  - Почти...
  - А почему почти?
  - Потому что ты не ответил на один вопрос.
  - Какой вопрос?
  Я домыл посуду, развернулся к ней и обнял ее обмякшее прижавшееся тело. Она закинула голову вверх, и ее круглый подбородок уперся мне в грудь.
  - Такой вопрос... Ты что-то чувствуешь ко мне? Что-то хорошее?
  - Да.
  Она посмотрела на меня своими бездонными немигающими глазами.
  - Значит, я тебе нужна?
  - Да.
  - И это все?
  - А этого мало?
  Она уткнулась лицом мне в грудь, и мое лицо погрузилось в лес ее пышных густых волос. Минуту молчала, обжигая своим ритмичным дыханием мою кожу.
  - Пока достаточно...
  Она оторвалась от меня, посмотрела насмешливо и грустно и ушла в комнату.
  - У меня завтра экзамен. Я буду спать. Хорошо?
  - Спокойной ночи.
  - Как ты легко это говоришь...
  - Ты же сама хочешь отдохнуть?
  - А ты мог бы и не давать мне отдохнуть... Как бы была я тогда благодарна...
  - Как хочешь...
  - А ты как хочешь?
  - Не буду тебя задерживать...
  Она молча расстелила постель и почти сразу уснула. Когда-то, еще только близко познакомившись, она говорила, что не может уснуть, не видя меня. Я часто наблюдал, как ее глаза слипаются, и ласковая мечтательная улыбка тает на ее лице. Теперь она лежала лицом к стене, и своим ровным дыханием согревала настенный ковер. Ну, как хочет, мешать не стану... Я лег спать на диване. Долго не мог уснуть.
  
  Утром она бегом, не распространяясь о своих чувствах и переживаниях, собралась и убежала в институт сдавать философию. Я едва успел ей пожелать удачи, но она уже сбегала по ступеням и не слышала меня.
  Большую часть рабочего дня я раздумывал над тем, как укрепить наши взаимоотношения. В последнее время эти мелкие стычки начали действовать на нервы. Ей - не знаю, он мне - точно. Ничего подходящего в голову не приходило. Только и вертелся шаблон с вином и свечами. Ладно, пусть будет так. Хоть что-то я попытаюсь. Не оценит так не оценит. Но попробовать нужно.
  Я пришел с работы и нашел ее одетой и спящей на диване. На ее утомленном лице блуждала слабая улыбка. Я осторожно коснулся своими губами ее губ, и она чуть заметно ответила на поцелуй. Потом с легким постаныванием вздохнула и открыла глаза.
  - Наконец-то!
  В ее шепоте была искренняя радость. Я сел рядом и улыбнулся ей.
  - Ну и как?
  - Пять! Представляешь?... Это невозможно представить! Мой бред так оценен! Так что я ни на сколько не хуже тебя могу очки втирать. Я заслужила еще поцелуй?
  - Конечно.
  Наши влажные губы сомкнулись, и она с необыкновенной силой обхватила меня за шею. Я чувствовал, как бьется ее сердце в напрягшемся теле. Утомившись, она оторвалась и пытливо посмотрела мне в глаза.
  - Ты меня любишь?
  - Как можно тебя любить.
  - Тогда давай мне поесть.
  Мы дружно, постоянно перешучиваясь и обмениваясь мимолетными поцелуями, приготовили ужин. Она с изумлением смотрела, когда я принес на стол бутылку вина и свечи.
  Я зажег свечи, вставил их в кружку и налил в фужеры вино. Ее глаза блестели в танцующем пламени свечей.
  - Со мной это в первый раз! Как я об этом мечтала, ты бы знал! Ты - мой бог!
  После каждого глотка вина она тянулась ко мне своими губами, и я нежным касанием своих губ отвечал ей.
  Ужин был почти доеден, полбутылки выпито, и она впала в романтическое настроение.
  - Давай читать стихи.
  Ее предложение было неожиданным и интересным.
  - Чьи?
  - Свои, конечно!
  Она сбегала в комнату, принесла какую-то толстую тетрадь, встала у окна в задумчивой позе, полистала и...
  
  - Она не нуждается в имени,
  Ей нужно только любви,
  Чтобы небо холодное, синее
  Осветили звезд огни.
  Чтоб пространство стало теплым,
  Что занято телом твоим,
  Чтобы сердце было свободным,
  А не только кусочком мясным.
  Она не нуждается в имени,
  Ей нужен только ты,
  Чтобы при твоем появлении
  Вокруг распускались цветы,
  Чтобы звезды с небес падали
  На недвижную гладь реки,
  Чтобы пальцы ее касались
  Твоей напряженной руки.
  И ложатся травы подножные,
  Чтобы сплести постель.
  И звезды падают россыпью,
  Как серебряная канитель.
  Твои руки касаются ласково,
  И забыты все слова...
  И имя ее - только маска,
  И она ей теперь не нужна...
  
  Голос ее был звучен и удивительно музыкален. Даже не вникая в смысл, чувствовалось, что она говорит о любви. Так можно говорить только о любви. Я закрыл глаза, и мой рассудок легким облаком качался в такт ее коротких рифм.
  - А теперь ты!
  Я открыл глаза и непонимающе посмотрел на нее.
  - А можно еще ты?
  - Нет. Послушаем тебя. Ты сам как-то хвастал своими творениями.
  - Мои плоским виршам куда до твоих одухотворенных ритмов ветра!
  - Не надо! Давай.
  Я принес блокнот, с показной брезгливостью его полистал и решился.
  
  - Мы - счастливые звери,
  Счастливее нас больше нет.
  Мы проходим в закрытые двери,
  И вам говорим: Привет!
  А вы гладите против шерсти
  И ловите резвых блох,
  И вряд ли когда-то поймете,
  Что без вас мир не так уж плох.
  А без нас мир этот исчезнет
  В луже туманных дождей.
  Если звери будут несчастны,
  То вы во стократно бедней.
  Но не бойтесь. Мы вас не покинем
  И поделимся счастьем своим,
  Потому что приносим радость
  В ваш человеческий мир.
  Вы только горе создали,
  И для своих модных дур
  Вы шубы вдосталь нашили
  Из наших страдающих шкур.
  Но мы - счастливые звери,
  И прощать вас, бедных, не нам.
  Ваш конец давно доверен
  Смерти черным богам...
  
  - Крематорием пахнет...
  Она была задумчива.
  - Да. Это написано под влиянием "Крематория".
  Я по-философски улыбнулся и наполнил наши фужеры. Теплой густой волной вино скатилось по пищеводу и радугой приятных ощущений отразилось в голове.
  - Великих поэтов из нас не получится...
  Я с ленивой ухмылкой посмотрел на нее. Она молча и задумчиво смотрела в окно, держа почти полный фужер в своих нежных пальцах. Услышав мои слова, она обернулась ко мне.
  - А зачем тебе величие? Тебе разве моего настоящего признания не хватает?
  - А оно есть?
  - Я люблю, значит, признаю.
  Ее тон был мягок и непоколебим. В такт неровного биения своего сердца я продолжал свои литературные изыскания.
  - В православии, к сожалению, еще не принято давать святой сан великим поэтам. А как бы это было удивительно красиво! Святой Пушкин! Он гораздо более достоин такого сана, чем некий господин Николай Романов... Но, к сожалению, все обстоит иначе.
  - Религия и литература - разные вещи.
  - Интересно, а что было бы, если они стали одно?
  - Это уже было.
  - Когда?!
  - При Советской власти.
  - Действительно... В какой-то мере да...
  Она меня удивила своими рассуждениями. Я недооценивал ее умственные способности.
  - Экзамен по философии, видать, повлиял на твое мышление?
  - Я не такая дура, как иногда тебе кажется.
  - А какая ты дура?
  - Не надо разговаривать со мной, как с мокрой курицей!
  - А как с тобой разговаривать?
  - Подумай...
  - Много чести из-за тебя голову ломать.
  - Спасибо на добром слове!
  Она отставила фужер и ушла. Я допил вино, лег на диван и смотрел на панораму вечернего города, открывающуюся за окном.
  
  - Почему ты стал таким?
  Я уже засыпал, когда неожиданно проснулся от ее печального голоса. Она сидела рядом, ее лицо мерцало в скупом свете луны.
  - О чем ты?
  Моя голова гудела от выпитого вина, и я не совсем допонимал ее слова.
  - Все о том же...
  - Давай спать...
  Она помолчала немного и ушла спать. Ничего не получилось, придется расстаться, наверно... Не могу никак себе объяснить, почему она меня так раздражает. И где мое хваленое терпение? Вроде ничего серьезного не происходит, я уже начинаю закипать. Синдром младшего сотрудника... Так это, кажется, называют остряки? Тебя давят на работе, а ты давишь всех дома, и этим самым сохраняешь психологический баланс. Но каково тем, кого ты давишь дома? Это еще представить надо.
  Так, мысль есть, теперь начнется действо... Даже как-то интересно, черт побери!
  
  Она еще спала, когда я встал и понемногу собирался на работу. Вот и долгожданная пятница. Этот день пройдет, как всегда, на высоком духовном подъеме, и впереди целых два дня блаженства! Может быть, и она расстекленеет за эти дни. Надо куда-нибудь сходить с ней, развлечь ее. Это противное настроение у нее из-за экзаменов. Да! Точно, из-за экзаменов. Слава Богу, ей остался один. Во вторник она отделается от этой тлетворной сессии... А не уехать ли домой в отпуск? Накормить ее свежими овощами и фруктами, сходить за грибами-ягодами, на рыбалку ее взять? Хорошая идея! Заодно познакомлю с родителями, пусть старики на мой счет успокоятся. Да только как ее уломать? Что ж, посмотрим, попробуем...
  Перед уходом около ее кровати на столике я нашел листок.
  
  Этот город не имеет значенья,
  Если он не имеет любви,
  Если в огненном море вечернем
  Сердце чье-то здесь не болит,
  Если двое вместе не тают,
  Весь мир свой руками обняв,
  Если здесь пожив умирают,
  В жизни так ничего не поняв...
  И история их не отметит
  В списке когда-то живых,
  Если роскошь имели на свете -
  Умереть, никого не любив.
  А мой город значенье утратил,
  Когда покидают меня.
  И живу как умираю,
  Наполовину кого-то любя...
  Или уже не любя?...
  Любя?...
  Не любя?...
  
  Очень похоже на нее. Я посмотрел на нее и улыбнулся, на ее спящем лице было такое милое, смешное, детское выражение, что от невольной улыбки удержаться нельзя. Трудно представить, как я буду без нее. Иногда, конечно, ее трудно переварить, но когда она так спит, ей многое можно простить.
  
  - Я думала, что ты все поймешь... А ты ничего не понял.
  - Что я должен понять?
  - Меня!
  На ее строгие глаза наворачивались слезы, она в упор смотрела на меня, и мне было трудно выдержать ее скорбный взгляд.
  - Как мне тебя понять?
  - За эти полгода ты так ничего и не понял...
  - Я старался...
  - Грош цена твоим стараниям, если нет результата.
  Я предложил ей съездить отдохнуть, но она разгадала мой фальшиво-бодрый тон и кисло улыбнулась на мои слова.
  - Да зачем мне какой-то отдых, когда ты есть рядом?
  Я оперся лбом в холодное оконное стекло и напряженно думал, бессмысленно наблюдая пейзаж. Через пять минут тягостного молчания я решился.
  - Нам надо отдохнуть... Друг от друга...
  Она всхлипнула за моей спиной.
  - Как знаешь.
  Мы не разговаривали весь остаток дня.
  Чего она хочет? Что она добивается своими нервными сценками? За кого она меня принимает? Я не бревно для ее психологических экспериментов, а живой человек. Или она думает иначе? Интересно, а как она вообще думает? И думает ли? Может, только чувствует? Интересно...
  
  Позднее утро. Прохладный ветер колыхал занавеску у окна. Мы сидели друг против друга и молчали. Она собрала свои вещи и с легкой грустной усмешкой смотрела на меня.
  - Ты вернешься?
  - А тебе это нужно?
  - Не знаю...
  - Вот когда узнаешь, тогда и жди.
  - А если никогда?
  - Тогда не жди.
  Она глубоко вздохнула и расправила юбку на своих коленях.
  - Ты как лев, который ждет. Сидит как сфинкс, гордый, неприступный, весь довольный, и ждет. Пока ему львицы поесть принесут. Тогда он будет милостив к ним. Иначе как? Никак... Вот ты и есть такой... Но я устала тебе мясо носить... Я любви хочу... А любовь она для двоих, а не все одной... Мог бы и не ждать, как этот лев. Или ты лев?
  Ее шаги погасли в глубине подъезда, а я так и сидел задумавшись.
  Как все неожиданно и буднично кончилось. Даже как-то смешно. Но почему мне не смешно?
  А где облегчение? Ведь не будет уже этих душещипательных бесед и душераздирающих диалогов. Я же этого хотел. А чувствую, что потерял гораздо больше, чем хотел потерять.
  Постараюсь как-нибудь пережить...
  
  Засыпая, вспоминал ее горячие руки, ласкающие, крепкие, неудержимые губы, стремящиеся к бесконечным долгим поцелуям, ее бархатную восхитительную кожу... Машинально водил рядом рукой, стараясь нащупать ее мягкое, бесподобно нежное тело, но с гулкой остротой вспоминал, что это уже потеряно для меня. Тогда сон слетал, и я погружался цепенея в бесчувственный, беспросветный мрак. Так прошли мои первые ночи без нее.
  И только через несколько дней я это почувствовал. И был готов завыть диким зверем в неизбывной тоске. Через сеть разумной логики проступили на поверхность самые невысказанные чувства, и я тогда все понял...
  
  С каким непринужденным равнодушным видом иногда делаются неизбежные вещи. И откуда я способен на такое?
  Как я мог?! Что я потерял?! Какие страшные вопросы... Черная горькая пустота заполнила меня, стала мной. Осталось одно - обхватить поникшую голову руками и ждать смерти, желанной и жестокой. Только она даст освобождение от этой тягостной боли.
  Ужасное озарение... Она была рядом, близко, тепло, нежно. И море всяких насмешливых условностей, выстраиваемых моим прихотливым циничным мозгом, настроили преград для окончательного понимания того, как она действительно нужна. Как летний дождь, как воздух ее дыхания, как небо, то полное черно-фиолетовых бескрайних туч, то ярко-синее, бездонное... Как безобразен теперь этот пейзаж без нее. Она была самой главной деталью всей природы, окружающей меня. Кто мне объяснит, как мне быть без нее? Ведь я не смог себе сам этого объяснить.
  Боже! Если ты не дал мне мудрости, то дай хоть глупости, чтобы больше не совершать подобного. Потому что такое можно сделать только от ума. Будь он проклят! Многократно проклят!
  Как стать простым? Не суесловным циником, а нормальным, способным на открытую, доверчивую, искреннюю любовь, человеком? Сколько всякой гадости знаю, а такого, увы, не ведаю. Даже странно как-то... Хотя, чего тут странного? Я же сам к этому стремился, как все, почти все. Но виноват теперь один только я. И исправить невозможно... Да, даже если и исправить, то как я смог бы с таким чувством посмотреть в ее глаза? Ее удивительно красивые глаза...
  Почему эта душевная тяжесть приходит сейчас, когда в ней нет уже никакого смысла? Почему душа не болела тогда, когда она уходила? Тогда бы я сделал все иначе... Тогда бы я пожертвовал своей гордостью и разумом. Ради нее можно. Потому что она это она, не больше и не меньше. Этого как раз было достаточно. Но было...
  Знал бы я сам, чего я хочу. Вот это было бы счастье!
  А теперь? Чего ждать, чего хотеть? С таким шрамом на душе дальше будет трудно. Разум еще злее, гордость еще тверже, а счастье еще дальше... И уже не поменяться, и жить таким до самой смерти. А если и там, если душа вечна, то и эта боль там будет преследовать меня? Как это... невообразимо...
  Я смотрел за окно. Холодный ветер нес на своих крыльях раннюю осень. Люди кутались после жары в свои куртки и кофты. Так и она ушла, а я даже не посмотрел ей вслед. Как лев, который ждет...
  
  Средь этих серых стен я отражаюсь
  Как тень, как ветра след на зеркале воды.
  И я живу или жить стараюсь
  В извечном ожидании беды.
  Она нагрянет ни грозой прохладной,
  Ни ржавым лезвием, ни камнем с высоты...
  Она нагрянет обещаньем рая,
  Которым станешь для меня конечно ты.
  И счастье будет долго очень близко,
  Само зовет: Лишь руку протяни!
  Но разум мой, ядом все обрызгав,
  Мне шепчет беспрестанно: Берегись!
  Он нарисует мне твое коварство,
  Твои обманы в темной суете
  И холодно предложит: Ты не парься,
  А спрячься лучше в одинокой пустоте...
  И много позже, наконец, пойму я,
  Что беды эти были лишь во мне.
  И мне останется уйти в ту даль глухую,
  Где разум мой умрет в холодном сне...
  Чтобы забыть тебя, твои желанья,
  Свои преграды и слова свои...
  И почему не мог я без сознанья
  С ума с тобою своего сойти?...
  
  Дописав это, я швырнул ручку в окно и закрыл глаза в бессловесной молитве. Я просил Бога, чтобы это больше не случилось со мной.
   Июль 2004 г. д. Мериново
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"