Аннотация: Рассказ о начале трудовой деятельности пятнадцатилетнего парня во время войны.
Поздняя осень 1942 года, один из самых тяжелых военных периодов для нашей Родины. Отрадно, что в последние годы стали чаще вспоминать и больше оценивать трагические периоды второй Мировой войны. Как трудна была дорога к нашей Победе.
К началу войны наша семья уже семь лет жила без отца, он умер от тифа.
Старший брат Иван, военный летчик, доброволец, погиб в 1938 году в воздушном бою, похоронен в Китайской провинции Чун-цине. Сначала нам сказали, что он пропал без вести, только в 2005 году мы узнали, как погиб и где похоронен. (Ушанов Иван Федорович лейтенант, канд. в чл. ВКП(б), 1910 г.р., с. Васильево, Казанского р-на, Татарской АССР. Призван в 1932 году, погиб 21.6.1938 г.
Брат Михаил-артиллерист, после участия в финской кампании был направлен служить на Кавказ. С 1940 года служил на Турецко-Грузинской границе в укрепрайоне. Сестра Мария вышла замуж и жила отдельно. Брат Петр приезжал домой редко, работал на заводе "Металлист" в городе Паратск (г.Зеленодольск) и в начале войны добровольцем ушел на фронт. Был ранен, после длительного лечения домой вернулся инвалидом.
Мама работала санитаркой в госпитале. В доме на хозяйстве оставался восьмилетний братишка.
Мне было пятнадцать лет, когда осенью 1941 года поступил работать на завод "Серго" Љ 184 станция Паратск (г. Зеленодольск). Первый год я работал штамповщиком на производстве гильз для снарядов. В начале лета сорок второго меня перевели на участок отжига гильз в кислотных печах. Чугунные поддоны, на которые ставились латунные стаканы, часто приходилось толкать вручную. Были они по сорок килограммов, вот и таскал я их волоком крючками в помещении, где была жара и кислотные испарения, которые облаком поднимались во время охлаждения гильз. Дышать было трудно, воздуха не хватало.
Станция Паратск находилась в 15 километрах от поселка Васильево, где жила наша семья. На работу приходилось добираться на поезде. В Паратске я жить не мог, так как дома оставался за старшего. Мать часто задерживалась в госпитале по нескольку дней, особенно когда поступали раненые. С работой по дому, а ее в доме было немало, восьмилетнему братишке одному справиться не под силу. Надо было и печь натопить, и еду приготовить, да и во дворе и на огороде работы хватало.
Мне часто вспоминается один неприятный, чуть ли не трагический случай, как я ночью после смены добирался домой. Работал во вторую смену. Смена заканчивалась в час ночи, а первый поезд шел только в шесть утра. Пять часов до поезда я коротал или в цеху, или в конторке, или на стульях в коридоре. Иногда добирался с товарным маневровым поездом до станции Зеленый дол, что находился в 4,5 км от Паратска. Со станции Зеленый дол на открытых проходах товарных поездов до своей станции "Васильево". На дорогу домой времени уходило немало. Да и домашние дела занимали много времени. Вообще я постоянно не высыпался, только закрывал глаза, а уже пора было снова на работу.
Иногда мне везло. Были случаи, когда из Паратска, после полуночи до Зеленого дола шли небольшие товарные составы с грузами от заводов, и я спокойно добирался на открытых тамбурах. Через станцию Зеленый дол товарные поезда в это время шли каждые 15-20 минут и почти все останавливались, за исключением поездов с военными грузами.
Так на этих товарных поездах в открытых тамбурах я за короткое время добирался до своей станции Васильево. Товарные поезда останавливались на нашей станции редко, мне приходилось прыгать с подножки вагона на ходу под насыпь. Я подобрал себе место, где можно было получить меньше травм, песчаное открытое место с небольшим оврагом. Вот туда я прыгал, падал и катился кубарем. Иногда попадались твердые предметы, но все обходилось небольшими ударами, и я оставался целым и невредимым.
Но в тот памятный злополучный день все получилось иначе. Придя в два часа ночи на вокзал Паратска, я увидел, что все пути свободны. Зайдя в дежурку, спросил: "Когда будут отправляться товарные составы до Зеленого дола?" Дежурный по стации ответил, что сегодня отправление поездов не запланировано. Мне очень нужно было именно сегодня как можно скорее добраться до дома. Зал ожидания был пуст, и я решил подремать. Вскоре в зал вошел знакомый парнишка, жил он в Зеленом доле, а когда не было поезда, шел домой пешком. Я решил пойти с ним за компанию. Расстояние четыре с половиной километра парень обычно проходил за час с небольшим.
Шли мы то по шпалам, то по тропинке, идущей вдоль дороги. Было довольно холодно, а вскоре пошел холодный осенний дождь, укрыться было негде. По пути не было видно ни одного строения. Ускорив шаг, мы немного согрелись, но, усилившийся дождь, быстро промочил нашу одежду насквозь. Вода сплошным потоком стекала с нас. Вот так мы подошли к Зеленому долу. Попутчик пригласил меня обсушиться и отогреться у него в доме. Я отказался, надеясь согреться на вокзале. Однако там мне удалось только выжать одежду, но не обсушиться и обогреться. Меня начало "потрясывать". Через полчаса мне удалось сесть в товарный вагон, где ни дождь, ни ветер мне уже не вредили, и от них я был защищен.
Подъезжая к моей станции Васильево, паровоз дал длинный гудок, это означало, что поезд пройдет мимо станции без остановки. Надо готовиться прыгать на ходу. Было еще темно, и я старательно стал вглядываться, чтобы не пропустить выбранное место, где обычно я совершал свое "сальто-мортале". Когда прыгал, старался удержаться на ногах, но это удавалось редко, лишь в случае, когда поезд сбавлял скорость и ехал мимо станции тихо. Вот и в этот раз поезд шел с приличной скоростью, на ногах я не удержался. Кубарем пролетев 8-10 метров, зацепился за что-то ногой. Еще в конце полета ударился спиной о шпалу, которую, видимо, заменили накануне и бросили под откос, вчера ее не было. Удар был не очень сильный, и я смог встать на ноги. Тут я почувствовал, что появилась сильная боль в колене левой ноги и в позвоночнике. Отряхнувшись от песка, я двинулся в путь к дому. До дома нужно было идти около двух километров, дождь в это время уже прекратился.
Колено и поясница побаливали, но двигаться я все же мог. Наступал рассвет, когда я подходил к дому. Ходьба меня немного согрела, но меня все-таки начало знобить. Дома, сменив всю одежду и выпив горячего чая, я лег спать. Озноб усиливался. Мать меня натерла какой-то жидкостью, это, вроде. был денатурат, укрыла одеялом и полушубком. Проснувшись к обеду, я почувствовал, что поднялась температура, меня снова знобило, к вечеру начался жар. Пришедшая с работы мать вызвать врача не смогла, скорой помощи в поселке не было. Заварив травяной чай, мать напоила меня и велела пить его как можно чаще. Полностью обессиленный я не мог сам пойти в больницу. На завтра мать принесла с работы таблетки норсульфазола и аспирина. Двигаться я не мог, температура упорно держалась. Спасибо младшему братишке, который поил и кормил меня. На третий день, видя, что мое состояние не улучшается, мать решила на работу не идти, но вскоре за ней приехали. Пришел состав с ранеными, и нужна была ее помощь.
В обед неожиданно в дом вошли два военных офицера, звание их я не разглядел. Спросив мою фамилию, имя, и где и кем я работаю, попросили рассказать, когда и как я заболел, кто и чем меня лечили. Они пояснили, что цель их визита, узнать, почему я не на работе. Они настоятельно рекомендовали мне, как только смогу ходить, прийти на прием к врачу в заводской здравпункт.
Как только температура спала, я так и сделал. Врач здравпункта мне выписал больничный, который тут же продлили на три дня. Через три дня еще очень слабый я вышел на работу. За короткое время мой молодой организм смог побороть болезнь. Однако ушибленная нога все же побаливала. При наклоне возникала боль в позвоночнике. По этой причине и учитывая мой возраст, врач мне выдала справку об ограничении трудоспособности на вредных и тяжелых работах. Благосклонно ко мне отнесся и начальник цеха, переведя в слесари-наладчики. Осенью 1941 года я три месяца учился в ремесленном училище на слесаря, основы слесарного дела немного знал.
Работать слесарем-наладчиком было легче, но требовалось большего умения, внимания и сосредоточенности. Я же постоянно не высыпался, не хватало времени. Однажды по этой причине со мной произошел случай, который мог стоить мне жизни. Меняя на ходу матрицу, я не успел ее правильно установить, и пуансон раздробил ее при тысячетонном давлении. Осколки разлетелись по цеху. Хорошо, что только один из них попал в меня. Но попал он в шею, повредив вену, из которой мгновенно хлынула кровь. Вовремя сообразив, я крепко зажал рукой рану и стремглав бросился в здравпункт, который находился от нашего цеха в трехстах метрах. В здравпункте наложили швы и похвалили меня за сообразительность, сказав, если бы рана была чуточку больше, или я немного задержался, то навряд ли остался живой. А мне было всего пятнадцать лет.
Для ремонта станков постоянно требовались разные детали: болты, гайки, пальцы. Эти детали вытачивали в нашем цехе. Был участок, где стояли три токарных и один фрезерный станок. Кое-что на них мы вытачивали и сами, так как токари работали только до 12 часов ночи. Мы же работали как и весь цех круглосуточно, меняя друг друга. Так что мне пришлось самому учиться вытачивать некоторые простые детали. Работа токаря была сложнее, но легче и чище.
Один из молодых токарей перешел на работу в другой цех, а старший токарь, пожилой мужчина, однажды говорит мне ты: "Колька, хочешь быть токарем? Я ответил, что хочу. Тогда он попросил начальника цеха, чтобы он перевел меня к нему учеником, и месяца через три я буду работать уже самостоятельно.
К моей и его просьбе начальник цеха отнесся с пониманием. Отметил, что дела на фронте сейчас идут лучше, снарядов мы выпускаем достаточно. Учитывая мои болезни, возраст, а также сообразительность, согласился. Написав приказ о переводе, в надежде на то, что мне будет легче. Так я начал осваивать специальность токаря. Через год стал классным токарем и меня забрали в главный ремонтный цех, где я проработал до сентября 1947 года.
Уволился я с завода с большим трудом, отпускать меня не хотели. Начальник цеха мое заявление не подписал, отдел кадров меня уволил в связи с поступлением на очное отделение Казанского ветеринарного техникума и только после того, как сдал экзамены и принес документы о зачислении на первый курс. Согласно Сталинскому указу, они не имели право не уволить человека, поступившего учиться.
Получить специальность ветеринара мне посоветовали знакомые, так как в это довольно-таки не сытое время она была одной из престижных специальностей на селе. К этому времени завод меня изрядно потрепал, и мне захотелось работать где-то на природе. Ухаживать за животными для меня было привычным делом, скотины во дворах в то время было достаточно, а вот ветеринаров не хватало. От различных заболеваний животные часто умирали. Выбрав специальность ветеринара, я никогда в жизни не пожалел об этом. Позднее закончил заочное отделение ветеринарного института. В это время у нас с женой было уже трое детей. Она тоже училась на заочном отделении института культуры. Дипломы о высшем образовании мы получили почти одновременно.
Да, работы было очень-очень много, временами приходилось работать сутками. И не только на фермах, но и в частном секторе. Работал немного в Сибири, но в основном в Татарстане на разных должностях, но все время в системе животноводства. В последние годы работы возглавлял ветеринарную службу района. Я старался как можно больше сделать для развития животноводства Пестречинского района, ставшего для меня и моей семьи родным. За мой труд мне присвоено звание "Заслуженный ветеринарный врач Татарстана", имею дипломы и другие награды. Надо признаться в том, что основы моих трудовых достижений были заложены в те трудные военные годы.
Я доживаю свои годы с чувством глубокого удовлетворения, так как всю свою жизнь трудился честно и работал на благо простого трудового народа.