Время, в обычном его понимании, как будто остановилось. Она не помнила: как и почему оказалась здесь, на этой нейтральной территории. Привычные календарные координаты словно обнулились. То ей казалось, что она тут только день, то неделю или чуть больше. Однако, основное чаще приходящее ощущение, правда искажённое, почему-то упорно навязывало полугодичный период. Труднопреодолимая река Смородина разделяла два мира. От одного её вида становилось жутко. Два противоположно-направленных потока, один чёрный и ледяной, другой из ослепляющей кипящей стали, напрочь исключали несанкционированную попытку переправы. Лишь имевшийся в наличии Калинов мост позволял реально пересечь Смородину. Дюже симпатичная рыжеволосая с зелёными глазами мадмуазель, отрешенно смотрела на ощетинившийся острыми раскалёнными добела кольями медный мост. Её внутренняя сумятица, мысленный кавардак и обрушение душевного баланса с лихвой подогревал колорит здешней нейтрали. Ну а хорошо просматриваемый запредельный антураж близлежащей нави привносил основную лепту в разрушение прежних устоев. Всё же решение, хоть и вымученное долгой тягомотиной, она приняла. Но вот незадача, не зная заклинания, пройти по мосту не представляется возможным. А всё местный таможенник в лице старой карги, живущей чуть поодаль в покорёженной избе, которая не штампанула визу в её паспорте. Утерев слезу, она шмыгнула носом. Звук этот раскатистым эхом сотряс, казалось сами устои гробовой тишины. Местный пограничник в лице дремавшего трёхглавого летающего змея среагировал молниеносно, подняв левую голову, бросив на мадмуазель равнодушный взгляд, он снова предался полу-забытью. На волне гнетущей безысходности, обойдя мост слева, она решила спуститься к реке. Пришлось лавировать меж скелетов, реальных и мифических животных, которыми округа была завалена вдоволь. Ослепительно белые кости на фоне чёрного песка напоминали ей о бренности всего живого, она подошла к реке и в смердящем красноватом тумане, как по заказу, попался плот. Когда мучительно долгое ожидание готово было вот-вот порвать её натянутые, словно струны, нервы, плот уткнулся в береговую линию. Нехотя на берег сошли две хорошо знакомые персоны, люто испытывающие антипатию друг к другу. Черноволосый мужчина в рассвете лет и симпатичная с подкрашенными волосами чуть старше его и немного располневшая с годами женщина. С этими двумя личностями её связывало некое родство. Но, словно не замечая её, эти двое быстро-быстро затерялись среди скелетов. По установленному свыше предписанию паром без сопроводительной записки от Самого, не имел права брать пассажиров в обратный рейс. Паромщик по имени Харон долго и крайне пристально смотрел в её печальные зелёные глаза. И вдруг случилось невообразимое. Поправ законы, личные догмы, приоритеты и раздвинув свои собственные рамки доступа, Харон протянул ей руку, помогая взойти на транспорт. При помощи шеста перевозчик разорвал соитие плавсредства с берегом. И опять мучительно-медленно, как по натянутым до предела нервам, плот пересекал Смородину. Чем дальше, тем сложнее смердящим всполохом туманна приходилось затмевать приближающийся, такой манящий, полный радости и новых надежд свет Яви.
P.S
Неугомонный зуммер телефона вернул её в список продолжавшихся однообразных словно по клише дней. Вскоре пожаловал первый из давеча сошедших с парома. Забрав кое-какие вещи, он быстро уехал. Следом появился и второй сходивший пассажир. Слушав белиберду родственницы, она всё никак не могла вспомнить лик того, который перемещал. Разговаривая чуть подшофе, особа, пообщавшись по телефону, заверила его, что он скоро придёт... Тот, кого ждали, всё же пришёл. Зеленоглазая мадмуазель, вскапывающая грядку, почувствовала взгляд, подняла голову. Лопата в её руках будто застыла. Когда он подошёл к калитке их взоры встретились. Девушка с лопатой наконец вспомнила лицо паромщика...