Жажда приключений, жизненный азарт и беззаботность духа были мне присущи всегда, а в былые годы даже сильно перехлестывали через край. Но, как известно, всему есть предел. Хотя понятие предела индивидуально и корректируется временем. Корежа и сплющивая нас, время безжалостно ко всем без исключения. Принято считать, что с возрастом дух укрепляется, но при этом он тускнеет и мельчает, теряя размах и романтический флёр.
В детстве и юности я обычно вела себя настолько безрассудно, что мое поведение являлось постоянным поводом для конфликтов с взрослыми (особенно непримирима была женская половина человечества). Мои выходки подрывали привычные устои и разрушали каноны, что совершенно не соответствовало образу барышни из приличной семьи, который так старательно выковывали мои близкие. Меня считали не совсем нормальной, белой вороной (или черной овцой, по выражению американцев, что более отвечало восприятию моих родных). Случалось, родители отправляли меня на побывку к родственникам, что не вызывало большого восторга со стороны последних, и при первой же возможности от меня старались избавиться. Мало кому доставляло удовольствие жить в кратере вулкана, постоянно ожидая моих очередных извержений.
Самое удивительное, что при этом со мной ничего серьезного не случалось, хотя я всячески провоцировала потусторонние силы. Видимо, бесам импонировали и мое бесстрашие, и моя бесшабашность.
С возрастом я, разумеется, слегка остепенилась, но по-прежнему не вписывалась в привычные жизненные рамки. Здесь, в Америке, в новой обстановке и незнакомом окружении я поначалу слегка поджала хвост. Да и возможности проявить свою суть как-то не представлялось: мешали более серьезные дела. Но натура - есть натура и рано или поздно она дает о себе знать. Слегка обустроившись, я принялась за старое.
Сначала я удивила всех, а в первую очередь саму себя, отправившись на Moonlight Ramble (ночной велосипедный пробег). Я каталась на велосипеде с раннего детства, сливаясь с ним, перескакивая через канавы и съезжая с лестниц, но все это было во времена оны и, казалось, навеки поросло быльем. Поэтому, когда мне предложили принять участие в пробеге, я отказалась решительно и без колебаний. Но внутри вдруг что-то засвербело, заскрежетало, словно пришли в движение какие-то проржавевшие детали. Вспыхнувшая шальная мысль: "А почему бы и нет?" - заставила меня согласиться.
Перед самым стартом я села на предназначенный мне велосипед, и тут выяснилось, что ехать-то я не могу. Незнакомый велосипед, отсутствие практики, а, главное, парализующий предательский страх: и вот я уже безобразно виляю, огибая зигзагами площадку, загребая на поворотах огромные куски пространства, едва сохраняя равновесие и с трудом уворачиваясь от стоящих на площадке машин. Друзья, пригласившие меня, взирали на эти пируэты с ужасом, понимая, что мне не суждено одолеть даже расстояние до старта. Но тут произошло чудо: я расправила плечи и поехала. Так и проехала 25 миль по ночному городу в густой толпе. Правда, примерно через треть пути почувствовала, что от чудовищной усталости я на грани обморока, но совершенно автоматически продолжала двигаться дальше. За весь пробег нам милостиво позволили лишь одну передышку минут на десять: можно было попить воды, спешившись, что далось с большим трудом - казалось, тело приросло к велосипеду намертво. Возле финиша у меня открылось второе (или третье?) дыхание, и я готова была начинать все сначала.
Вскоре я купила велосипед и начала кататься, правда, никаких ратных подвигов с тех пор не совершала.
Дальше - больше: после 30-летнего перерыва одела коньки и вышла на лед, впервые встала на ролики. Нельзя сказать, что я проделывала это слишком виртуозно, однако, не сдавалась. Но апогеем всех этих спортивно-авантюрных начинаний стали горные лыжи. На обычных лыжах я каталась с детства. Живя в Ленинграде, было, практически, невозможно остаться в стороне от любимых зимних развлечений детворы и молодежи. Но насколько я любила энергичные и бойкие коньки, настолько я недолюбливала размеренные и скучные лыжи. Несмотря на это, я каталась довольно много и даже вполне успешно. Лыжи входили в обязательную программу, независимо от навыков и пристрастий. Но мне никогда даже в голову не приходило заняться горными лыжами.
Здесь же неожиданно оказалось, что многие мои друзья и знакомые влюблены в горнолыжный спорт, а некоторые вообще занимались им с молодости. Причем увлечение это в нашем сообществе постепенно стало приобретать характер эпидемии, захватывая все новые и новые группы и территории.
Склон с подъемником и горные лыжи с ботинками в непосредственной близости я увидела, когда мне стукнуло 50. С грехом пополам меня втолкнули в ботинки, а затем и в лыжи, но дальше дело пошло куда хуже: ноги в огромных тяжеленных ботинках, намертво прикованных к неуклюжим тупорылым лыжам, запутались совершенно, завязавшись бантиком. Надежд размотать этот "гордиев узел" у меня не было, но каким-то образом ноги сами выбрались из западни и... я покатилась с ветерком. Поначалу, разумеется, "плескалась" в "лягушатике" среди ребятни и немногочисленных "недорослей" вроде меня, но во вторую поездку осмелела и почувствовала себя асом, благодаря природной самоуверенности. Не долго думая, отправилась на подъемнике преодолевать вершину вместе с остальными. Первый щелчок мое самолюбие получило, когда я не сумела вовремя слезть с подъемника. Пока я примеривалась, как бы половчее приземлиться на лыжи, все еще не ставшие вполне родными, кабинка, а вместе с ней и я, отъехали от небольшой площадки и отправились в обратный путь. Я до смерти перепугалась, пребывая почему-то в абсолютной уверенности, что по дороге меня непременно сбросят в пропасть, над которой проплывал подъемник. Я еще не успела додумать эту леденящую мысль, как движение прекратилось. Моя кабинка, покачавшись, замерла, правда, теперь уже на значительно большем расстоянии от земли. Не помню уже, как я умудрилась спрыгнуть со своего насеста - видимо, подтолкнул страх перед той самой воображаемой пропастью, но хорошо запомнилось выражение устремленных на меня глаз. Это выражение было настолько патетическим и имело такое множество сочнейших оттенков, что я замерла и вжалась в лыжню.
Вот после такого неожиданного испытания я и отправилась преодолевать свою первую снежную вершину. Излишне говорить, что я пребывала не в лучшей форме, но так или иначе отступать было некуда. Мой приятель, горнолыжник с внушительным стажем, решил облегчить мне задачу, таская с одной стороны склона на другую почти по горизонтали. Я не успела морально подготовиться к такому "скоростному" спуску, к тому же мимо все время проносились более смелые лыжники, от которых я шарахалась, как испуганная лошадь. Один раз шарахнулась слишком резко и, не рассчитав угол, повернулась к спуску спиной. В следующую секунду я почувствовала, что сползаю вниз, постепенно набирая скорость. Ужас тут же услужливо оживил страшные картинки. Я поняла, что избежав гибели на подъемнике, получила лишь краткую отсрочку, и на этот раз пропасть уже наверняка готова со мной повстречаться. Но тут приятель, неведомо как оказавшийся позади меня, подставил свое спасительное плечо. После этого я отказалась от "пунктирного" сползания вниз и запросто съехала со склона.
Несмотря на стресс, я была полна радужных планов. Но им так и не суждено было осуществиться до тех пор, пока моя дочь не решила поехать вместе со мной в Колорадо.
Больше всего меня порадовала возможность провести неделю вдвоем с дочерью, а кроме того, очень хотелось посмотреть знаменитые места, куда мне так и не довелось попасть (я должна была лететь в Колорадо как раз в день атаки на "близнецов" - 11 сентября...) И лишь в последнюю очередь я подумала о лыжных перспективах. Дочь несколько раз меняла планы: то вдруг решала, что нам лучше отправиться куда-нибудь в теплые места, то ее взор обращался к озеру Тахо, но в результате она все-таки остановилась на Колорадо. Так мы оказались в Брекенридже в первый день Нового года.
Неустойчивая, полная сюрпризов зимняя погода на этот раз не подвела, и мы слетелись в Денверский аэропорт без задержек. Взяв машину, отправились в Брекенридж. Ехали среди роскошных заснеженных гор, поросших густым хвойным лесом. Местные дороги немного напоминали кавказский серпантин, обвивавший скалу с одной стороны и обрывавшийся в пропасть с другой. Мы забирались все выше и выше, почти физически ощущая звеняще-разряженный воздух.
Поначалу мы лишь осматривались. Лесная гостиница, отделанная деревом и камнем, живописно повисла над глубоким ущельем, на дне которого вилась тонкая ниточка дороги. Изумительный вид на ущелье открывался с задней террасы отеля. Волшебный край с чудесной и такой родной северной природой.
На следующий день начались наши "хождения по мукам". По дороге к горам Марианна обнаружила, что забыла распечатать ваучеры, необходимые для получения лыж и билетов на подъемник. Нам повезло: милые и дружелюбные работники, съехавшиеся на сезон со всей Северной и Южной Америки, пошли нам навстречу и выдали весь инвентарь под честное слово.
И вот я уже сражаюсь с тяжеленными ботинками и лыжами. Наконец, с божьей и Марианниной помощью я одолела этот этап, хотя в мозгу шевелилась подлая мыслишка: "И зачем мне все это понадобилось?"
Первое же путешествие на подъемнике оказалось еще более бесславным, чем прежде. Сначала я с трудом попала на сиденье, двигавшееся не замедляя хода и не давая времени опомниться. Усевшись и попытавшись расслабиться, я взглянула вниз, и высота нашего "полета" едва ли расположила меня к себе. Положение ухудшилось, когда пришла пора слезать. Марианна попыталась поднять палку-заграждение, которая опускалась на время движения, защищая особо впечатлительные натуры, вроде меня. Но не тут-то было: я намертво вцепилась в эту, как мне казалось, спасительную палку и не позволяла сдвинуть ее с места, вопя:
-- Не трогай!!!.
Даже моя обычно находчивая дочь растерялась, не зная, что делать. Ее увещевания разбивались о мой ужас, еще увеличившийся, от того, что злополучная палка запуталась между моим ботинком и лыжей, приковав меня к себе и к сиденью. С грехом пополам я все-таки умудрилась расстаться с подъемником, но эта процедура лишила меня остатков решимости и боевого духа. По лицу текли предательские ручейки слез, а сердце сжималось от жалости к себе, так что под ноги я не особенно смотрела, двигаясь механически, за что тут же и поплатилась. Лыжи сцепились, слившись воедино, и в следующий момент я уже барахталась в снегу. Все бы ничего, да вот оказалось, что встать из положения "лежа" во всей этой амуниции совсем не просто.
Вопреки всем злоключениям, дело довольно быстро пошло на лад, и я даже стала получать удовольствие от катания. Но неуемной Марианне этого было мало - ее уже влекли новые свершения. Я не слишком спешила "повышать свой уровень", но Марианна была непреклонна.
Итак, мы отправились на штурм синей вершины (цветом обозначается сложность и крутизна склонов: самый простой - зеленый, затем синий и, наконец, черный, рассчитанный на настоящих мастеров). Путь наверх оказался неблизким. По мере продвижению моя готовность таяла - она была обратно пропорциональна высоте и расстоянию. Мы уже ехали целую вечность, а конца все не было видно. Где-то между облаками виднелись точечки ползущих вверх кабинок. Я льстила себе мыслью, что это какой-то другой подъемник, не имевший к нам никакого отношения. Наконец, показалась будочка станции, и я облегченно вздохнула, но радость моя была преждевременной: станция оказалась промежуточной (уж не знаю для каких целей) и остановки на ней не предусматривалось. Обращаясь неизвестно к кому, я закричала:
-- Остановите!!!
Мой истерический крик потонул в общем гуле, не вызвав ничьей реакции, и подъемник плавно пополз на встречу с облаками. Попытки дочери расписать прелести предстоящего спуска лишь повергали меня во все большее смятение. Я уже не сомневалась, что никакая сила не заставит меня съехать на лыжах с такой высоты, даже если при этом мне придется сползти вниз или слететь на метле. Когда мы, наконец, прибыли к финишу, я решительно направилась к ресторану. Каждая остановка впечатляла обширной едальней. Внутри на всех этажах сидела огромная масса народу и увлеченно жевала. Никаких признаков служб, сосредоточенных на чем-либо ином, кроме массового утоления голода, не наблюдалось. И лишь в одном из дальних углов я обнаружила каморку, обитательница которой явно уже откушала. Я бросилась к ней, вопрошая, не знает ли она какого-нибудь способа спуститься с этой верхотуры на чем-нибудь, кроме лыж. Она одарила меня понимающим взглядом, обнадеживающе улыбнулась и отвела к горному патрулю, обитавшему в подвале. Меня выслушали без всякого интереса и удивления - видимо, я была далеко не единственным дезертиром с вверенного им поля боя. В спасительницы мне выделили хрупкую девушку, рядом с которой и я казалась былинным богатырем. Девушка отправилась снаряжать своего железного коня, а я медленно заковыляла следом: не так-то легко было передвигаться в моей "модельной" обуви, особенно тяжело давались лестницы. Я все еще достаточно смутно представляла, каким путем меня эвакуируют с вершины, но на душе явно полегчало. По пути я решила на всякий случай заглянуть в туалет. Мой визит слегка затянулся из-за длительного спора с непокорной молнией на лыжных штанах.
Перед поездкой, не имея ни малейшего представления о необходимом снаряжении, я решила посоветоваться с моими более опытными приятелями. Меня охотно проинструктировали, расписав все, начиная с белья. Но, прослушав подробный перечень, я поняла, что если последую этим рекомендациям, поездка обойдется мне вдвое дороже. Тем не менее, кое-что все-таки пришлось закупить. Самой дорогой и увесистой деталью облачения оказались специальные штаны. Мы с Марианной приобрели по паре суперштанов, которыми немало гордились. Но мне они оказались совсем не в радость. Сначала отлетела верхняя кнопка, затем по частям стала рассыпаться молния. Вместо того, чтобы сосредоточиться на катании, я воевала со своими застежками, опасаясь устроить неожиданный стриптиз где-нибудь на середине склона.
Пока я вот так сражалась с молнией, ключ от шкафчика, где хранилось все наше имущество, приколотый к злополучным штанам, неожиданно отделился от меня и, совершив в воздухе небольшой пируэт, прыгнул прямо в унитаз, немедленно подхваченный потоком воды. Я замерла, поняв, что решительно всё настроено против меня.
Моя потенциальная спасительница уже разогрела подпрыгивающие от нетерпения аэросани. Мы с Марианной подумали, что она собирается домчать меня прямиком вниз, но она не отважилась на такой дальний поход и лишь доставила меня к подъемнику. Бойкая всадница оказалась слишком хрупка для управления тяжеленными, гневно рычащими и вздымавшими клубы снежной пыли аэросанями, напоминавшими огромный мотоцикл на полозьях. Так что на поворотах приходилось останавливаться, спешиваться и разворачивать их вручную, что тоже стоило ей немалых трудов. Я уже почти не надеялась добраться до цели. Однако мы все-таки доползли до вожделенного подъемника, и я отправилась в обратный путь со всеми удобствами. От радости я утратила бдительность. Впав в блаженную задумчивость, совсем забыла, что внизу надо покинуть мое чудесное "гнездышко", и лишь появление прямо передо мной Марианны, уже успевшей домчаться к месту встречи, вывело меня из оцепенения.
Все оставшееся время я мирно каталась на милых сердцу зеленых склонах и уже не позволяла сбить себя с толку никакими сладкозвучными посулами и увещеваниями. Моими спутниками в основном были малые дети, но и это постепенно почти перестало смущать. Отдельные великовозрастные "неумейки" радовали глаз своими тяжкими потугами, а один раз в самом низу навстречу попался дед, неуклюже и с огромным усилием передвигавшийся по прямой. Сия картина внушила мне даже некоторое удовлетворение: все-таки нашелся кто-то, катавшийся хуже меня.
Теперь меня не покидает вопрос, какие еще соблазны приготовили мне в будущем лукавые бесы?