Хемар Марьян. Польская поэзия: Марьян Хемар (избранные стихи)

Хемар Марьян : другие произведения.

Польская поэзия: Марьян Хемар (избранные стихи)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Комментарии: 1, последний от 19/06/2017. © Copyright Хемар Марьян Размещен: 17/06/2017, изменен: 02/11/2018. 42k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:

МАРЬЯН ХЕМАР

Марьян Хемар (польск. Marian Hemar, настоящая фамилия - Хешелес; 6 апреля 1901, Лемберг, Австро-Венгрия - 11 февраля 1972, Доркинг, Великобритания) - польский поэт-песенник, писатель-сатирик, драматург, переводчик и журналист. Родился в Лемберге, в зажиточной еврейской семье врача Исаака Мендла (Игнация) Хешелеса и Баси (Берты) Лем. Двоюродный брат философа и писателя-фантаста Станислава Лема (мать поэта и отец Лема были родными братом и сестрой); племянник Генрика Хешелеса (1886-1942) - главного редактора еврейской газеты "Chwila" (1920-1939 ). После начала Второй мировой войны в 1939 году бежал в Румынию, а оттуда в подмандатную Палестину. Воевал в составе Автономной бригады карпатских стрелков на египетском фронте. Организовал польский театр для военнослужащих в Тобруке. В 1942 году поселился в Лондоне. В 1953-1969 годах работал в польском секторе Радио "Свобода".

ГЕНЕРАЛУ

(Рыдз-Смиглому)

До последнего поляка-мужчины

И до польки последней самой

Клялся ты защищать Отчизну,

Клялся ты защищать Варшаву!

Генерал! Не твои ли повсюду портреты

Предвещали вождя тебе славу?

Захлёбывалось радио похвалами,

Петухами заливались газеты,

Что до последнего польского мужчины

И что, мол, до польки последней самой....

О, недостойный наследник булавы!

О, польская трагедия шелухи,

Прикидывающейся зерном!

Сколь легко рассуждать о крови,

Пока речь идёт о чужой.

Как о смерти легко болтать,

Когда молвишь о жизнях угасших

Тех последних поляков-мужчин

И о польках последних также,

Что тебе доверяли напрасно.

Нет, не спокойно румынскою ночью -

Глаз не сомкнёшь и ушей не заткнёшь.

Это покойники в окна колотят:

Генерал! Мы погибли. А ты всё живёшь?

Жмурься сильней и зажми крепче уши,

Шторы плотнее задерни в начале,

Ибо за ними солдаты стоят без оружия -

Так, как немецкие танки встречали.

Ибо народ там собрался ожесточённый,

Что двадцать лет отдавал, сам живя в нищете,

Грош свой последний в 'Фонд обороны'...

Тела под 'живые торпеды' отдал бы тебе.

Ибо толпятся обычные там варшавяне -

Те, что на серых руинах столицы,

Как в Фермопилах, насмерть стояли,

Когда ты спасать зад сбежал за границу.

Весна чёрной птицей по окнам бьёт.

Кто стонет в спальне и в кабинете?

Вся вата в доме от плача того не спасёт.

Смеешь гостям с того света ответить?

Они тебе верили. Как прежде никто

И никому никогда за историю края.

Крики их помнишь? Ту общую дрожь

Их восхищенья? Аллеи с цветами?

Как будто хотели они в один миг -

'Сильные, сплоченные и готовые' -

Тебе отдать всё, что были должны

Маршалу Польши покойному.

Как будто они, с тысячекратною щедростью,

В единодушном порыве, вознаградить мечтали

Тебя, за одиночество Его и сомнения -

За всё, что грызло Его ночами.

Этого в Польше ждали веками,

Столетьями в Польше молились о том,

Чтобы народ наш встал за вождём -

С верой, охотою, без понуканий!

Но этот бескрайний доверия капитал,

Залог нашей мощи, ты весь потерял.

Суд над тобой? - Боже упаси!

Твоя голова? - Ты её сохранил.

Где твои полки, вооруженные не по уму?

Где хитрые планы, склеенные в скатерть?

Нет, ты проиграл не просто войну.

И нечто большее, чем войско, утратил.

Когда ты переезжал границу,

То повторно той ночью старец,

Генерал хромоногий, Совинский

Пал на Воле, в бою за Варшаву.

Когда пред тобой на румынском мосту

Пограничник шлагбаум открыл,

То повторно той ночью седую главу

Под Цецорой Жолкевский сложил.

В дождь сентябрьский вдруг повеяло

Горьким маем, рыданием скорбным.

Это Маршал Пилсудский Юзеф

Этой ночью умер повторно.

Март 1940

(перевел с польского - iskander ulmas)

Оригинальный текст: http://prawicowyinternet.pl/do-generala-marian-hemar/

----------

ПАРАД

Недавно гоняли меня на параде,

В выходной, за все прочие дни.

Резали слух строевые команды,

Залпами били в асфальт каблуки.

Дул хамсин. Солнце жарило люто,

В глотку набилась горячая пыль,

Сердце бешено билось от жути

Сбиться нечаянно в строе с ноги.

И глядя вправо - в воинственное

Лицо господина полковника,

Я подумал тогда - воистину

Мысли странные лезут в голову -

Я подумал - порой приходит

На ум всякая околесица -

Ах, как жаль, что уже сороковник

Мне исполнился в этом месяце...

С какой бы неутомимостью,

С какой бы задорной силой

Стучал бы по плацу ныне я

Каблуками моих ботинок -

И шаг бы печатал твёрже,

Солдатский труд был бы слаще,

Винтовка казалась б легче,

Когда бы я был моложе...

Когда бы мне было лет двадцать,

Как почти всем коллегам,

И я бы "седым" не звался

И брюхом не портил шеренги.

Марш этот - отцы-командиры -

Прогулкою был бы, не подвигом...

И вдруг мысль другая, дивная,

Пришла мне внезапно в голову -

Виденье, до боли пугающее

Отчетливостью чудесной -

Пригрезилось мне, что шагаю я

В песках, по грунтовкам и лесом,

Дорогой - смутно знакомой,

Лугами с родными травами,

И вот - я уж рядом с домом,

Уж близко совсем от Варшавы.

По Гроховской - в нарядном кителе,

По Груецкой и Вольской,

В строю шагаю Войска Победителей

В войне германско-польской!

Кто бледен, кто красен в том шествии -

Взволнованы все солдаты -

И вот - в Королевском Предместии -

Мы входим в колонну парада!

На улицах люд бесконечной толпой!

И флаги - на зданиях в шрамах!

Цветы - под ногами и над головой -

И крики "ура" и рыдания!

И в буре цветов и лиц,

Выше рук и слёз урагана,

Ах - небо над нами колышится!

Ах - и шатаются здания!

Это от слёз, что глаза наши залили.

Но нам плакать сегодня не в срам.

Мы шагаем - шагаем - шагаем -

И гудит под ногами земля.

- Понимаешь? - Не очень. - И вдруг

Чей-то голос вблизи иль из дали:

"Тот капрал - это Хемар, мой друг!" -

Видно, быть суждено мне капралом...

Рассыпались грёзы, как карточный домик,

Вздохом обрушенный неосторожным.

Очнувшись от морока, вновь я стою

На параде в Латруне в строю.

Солнце печёт, промокла от пота вся шея,

Переступаем ногами короткие тени.

Мираж испарился. Отбой сыграли.

Но что-то от мыслей этих осталось...

О, командир - если мне, в самом деле,

Удастся дожить до этой минуты -

То на параде недавнем воскресном -

Как же ты мало меня там мучил!

Мало от солнца страдал я в том пекле!

Мало болели в строю мои ноги!

Нужно гонять меня до полусмерти

По диким полям - без всякой дороги!

Мало винтовка мне плечи давила!

Мало мне пота стекало со лба -

Надо гонять меня с такой силой,

Чтоб в День Победы я не устал.

Чтобы не сбил я тогда в строю шага,

Чтоб умел всё, что воину надо,

Чтоб не подвёл тех, кто шествуют рядом,

Чтоб и от счастья я не был там слабым -

Когда я, будучи капралом,

Пройдусь в составе батальона моего,

Овеянного ратной славой,

Парадным маршем по Варшаве.

Окрестности Иерусалима, 1941 г.

(перевел с польского - iskander ulmas)

Примечания:

Гроховская, Вольская, Груецкая (Grochowska, Wolska, Grojecka) - улицы в Варшаве.

Латрун (Domaine de Latroun) - географическая область в Израиле, в 15 км к западу от Иерусалима.

Оригинальный текст:

http://prawicowyinternet.pl/defilada-marian-hemar/

----------

ИЗМЕНА

Объективно и непредвзято,

Без ненужных эмоций и гнева,

Давайте вместе определимся

Чем является "гос. измена".

Я хотел бы услышать мнение

Польши и эмиграции:

Буквально на днях, в эфире

Варшавской радиостанции,

Юный плут, борзописец ретивый,

С дикой радостью, вдохновенно,

Выражал от вашего имени

Глубокое удовлетворение,

В связи с облегчением для родины

И народа польского тоже

От того, что в границах Польши

Нет земли на Востоке больше.

Также он выражал удовольствие

От того, что край новый, народный

Наконец-то лишен чужеродностей,

Посторонних частей типа Львова,

Типа Вильна и Новогрудка,

Или Галича со Збаражем.

Что не наши отныне Ковель,

Минск, Подгайцы и Теребовль,

Что российский отныне Злочув,

Что Кшеменец теперь Кременец -

В общем, здорово очень стало -

Так вещал тот довольный юнец.

Жили мы за Бугом -

Гласит его наука -

По праву колонистов,

Чужое захвативших.

Как англичане в Индии,

В Гвиане, на Цейлоне,

Так Польша на востоке

Обзавелась колонией.

Как Франция в Марокко,

В Тунисе и Вьетнаме,

Так Польша заимела

Туземцев в Острой Браме.

Дрогобыч нам, полякам, был примерно

Тем самым, чем голландцам их Борнео.

Или Целебес. Которые колонией зовут.

Такую мысль в эфир нёс этот плут.

Поляк во Львове, словно Муравьёв

Иль Новосильцев там у нас в Варшаве,

Был не в своей тарелке - презираем

Всей массою туземных чужаков.

И так ляхам там было невесело,

Что они шесть столетий азартно

Об одном лишь усиленно грезили -

Перестать быть колонизаторами.

Какое счастье для Польши,

Что советские коммунисты

Сняли с нас бремя колоний

И клеймо "империалистов",

Что, не щадя усилий,

Жертв и иных расходов,

Взяли - и осуществили

Вековую мечту народа.

Они ведь нас впрямь избавили,

Из польских низов товарищи,

От ядра, что к ноге привязано,

От этих восточных пастбищ.

Баба с возу - и кобыле легче, -

Верно ведь пословица гласит.

Так и Польше легче быть без Львова.

Пусть России Львов принадлежит.

Извлечём из потери пользу,

Нам окупится - не вопрос.

Так из Варшавы по-польски,

Вещал наглый молокосос.

Наняли, значит, поляка,

Сукиного сынка,

Агентишку-борзописца,

Збигнева Флорчака.

Дали ему пару злотых,

Рубаху, ботинки, пальто.

Но, - сказали, - за это

Ты нахваливай это и то.

Бреши по-польски, как надо,

Чтобы в морду тебе не дали,

Чтоб зарплату не отобрали,

А также ботинок с рубахой.

Не знаю, стоит ли на страже,

В затылок дыша Флорчаку,

Агент из госбезопасности,

Знаю только, что хмырь тот радостно

Польшу без Львова хвалит,

Рассыпается в благодарностях.

Если это не предательство,

То что, по-вашему, есть "измена"?

Я со стыдом и страданием

Слушаю Флорчака-каналью,

Если не этот мошенник,

То кто, мне скажите, изменник?

Может быть, я неправ

И суждение моё не важно,

Может быть, я львовяк,

А потому пристрастен.

Тогда сами возьмитесь судить,

Без пафоса и нажима,

Выскажитесь интимно,

Как совесть ваша велит.

А если демократично,

Объективно, трезво, обдуманно,

Вы оцените Флорчака

Точно также, как я о нём думаю -

Может быть, кто-то из вас

Будет настолько добрым,

Что при случае передаст

Мой плевок в эту подлую морду.

Примерно 1945 год.

(перевод с польского - iskander ulmas)

Оригинальный текст:

http://prawicowyinternet.pl/zdrada-marian-hemar/

http://forum.jpilsudski.org/index.php?topic=2291.0

----------

МОЯ ПОПЕРЕЧНОСТЬ

А вот я - человек поперечный.

Мне майнстрим не указ - увольте!

Мне бы всем поперечить вечно -

Голосуют все 'за', я - 'против'.

Поперечность пером моим правит,

Служит лютне моей медиатором.

Вот пример: Когда там, в Варшаве,

Коллеги мои - литераторы

Годами, маниакально

Идейно, религиозно,

Расплющивались перед Сталиным

Упавшим миндальным пирожным,

Когда к 'Великому' Сталину

Кручковский лез с лобызаньями,

Когда славил 'гения' Яструн

И Пшибось хвалил его страстно,

Когда медным лбом убийце

Ивашкевич поклоны бил,

Когда обожал его Мицнер

И Бжехва его любил,

Когда Пастернак зад лизал ему,

Обожествлял Путрамент,

Из уст благовонным ладаном

Кадил Котт, учуяв момент,

Когда Слонимский, как сука,

Хвостом пред портретом вилял,

Чтобы за этот поступок

Берут ему орден дал,

Когда Броневские все

В слезах умиленья писали:

'Как хорошо, что в Кремле

Глаз не смыкает Сталин!',

Когда одольские Османьчики

И Брандысы арские

Строчили своему хозяйчику

Песни, стихи, биографии,

Оды и пасторали,

Статейки и сочинения -

Де, Солнце и Звёздочка Сталин,

Жемчужина наша и Гений,

Что он-де Добро для Польши,

Для деток и молодёжи,

И что от того нам больше

И крепче любить Его должно.

'Сахар крЕпит', - говорят,

Сталин лучше во сто крат:

В стужу греет, в жар - хладит,

Никому не повредит.

И когда эти наёмные

Надутые меламеды

Верещали, как коты бездомные,

Один только я (вот вредный),

Кричал на весь край

И на всю планету,

Что всё это враки,

А Сталин кровавый деспот!

'Простите, паны-товарищи

И пани-коммунистки -

Вас нагло обманывали!

Изверг он и опричник!

Идиот он, сошедший с ума,

Параноик бесчеловечный!' -

Так я кричал (свидетелей тьма),

Ибо я человек поперечный.

Хрущёв же внял моим словам

И повелел: Обязан каждый

Кричать, как я кричал всем вам

Пять лет назад и даже раньше.

И лишь пришёл приказ из Москвы,

Что нужно немедля, в сей же миг,

Истребить покойного Сталина,

Как вы всей толпою наперегонки

Бросились выполнять указание.

Хрущёв приказал! Ну, за работу!

Будем бить Сталина, дробью в зад!

Извиняюсь. Как утей на охоте.

Эй, кто первый - тому главный приз!

В атаку! Садись за стихи, за сатиру!

Вступай смело в дискуссии! Ты погляди:

Глазам не верю - Слонимский лидер!

А следом - Яструн, Котт, Броневский,

Пшибось, Мицнер, Османьчик -

Сравни, кто из них самый усердный,

Самый скорый наш ванька-встанька.

С какой геройской отвагою

И удалью молодецкой

Кричат они: Долой Сталина!

Долой навсегда лакейство!

Хватит Москве лизать жопу! -

Без всякой опаски кричат.

Ведь Хрущёв повелел холопам,

Чтоб отныне кричали так.

А я - человек поперечный.

Держусь этой своры подалее.

И думаю: Самое время

Мне стать адвокатом Сталина.

Да, не сыскать в истории

Палача, как Иосиф Сталин.

Да, не было в мире более

Невменяемого тирана,

Чем это семя нечистого,

Чем этот советский гад.

А всё ж я скажу в защиту:

Не он в этом виноват.

Он сам был только жертвой -

Строя Страны Советов,

Где вольно творить злодейства

В течение трети века.

Уродская эта поганка

Могла лишь взрасти в перегное

Их русской комунно-делянки,

В дерьме их народа, их строя.

Навоз разбросайте, не ждите -

Тогда и поганка погибнет.

Долой коммунизм! - возопите.

Я знаю: никто так не крикнет.

Все вы бояре ничтожные!

Иван вам в лицо наплевал

И по харям вас бил безбожно

И за бороды вас тягал,

Живым огнём прижигал он вас

И с живых вас ремни нарезал,

А вы ему: Наш Солнышко-князь!

Виват! Нех жие! Наздар!

А вы пред ним ломили лбы,

А вы, когда вам было плохо,

Молясь, как прах, лежали ниц

У стоп любимого Молоха.

Ни в чем не виноват Иван!

Молоха не вините, люди!

Молох невинен. Вся вина

Тех, кто того Молоха любит!

А нет, чтоб сразу, в первый миг

Тому Ивашке врезать в зубы!

Дать тем, что под рукой нашли!

И череп раскроить паскуде.

Вот ты, кто перед ним дрожал,

Как дворник пред ослом вельможным,

С какой ты стати возроптал

На то, что царь Иван был Грозным?

Сегодня ты кричишь 'долой'?

Сегодня поздно! Всякий сдюжит!

Вон все от Сталина! Он мой!

Оставьте мне его на ужин.

Он, правда, был вам в самый раз:

Демократичный и сердечный.

Его я защищал сейчас -

Ну, вот такой я поперечный!

----------

КОМОК ЗЕМЛИ

Дневник мистера Уинстона

Черчилля, Энциклопедия

Войны, том шестой, титул:

"Триумф и Трагедия".

Год тысяча девятьсот сорок

Четвертый, изо дня в день

Масса Проблем. Наихудшая

С Польшей. В октябре

Британский вождь и премьер

С немногочисленной штабной свитой

Развлекается в Московском Кремле,

У товарища Сталина, с визитом.

Встретились с глазу на глаз -

Протоколы встреч не велись -

Чтобы обменяться взглядами

По поводу польских границ.

Всех нас волнуют тревожные мысли:

Что вылупится из этих разговоров?

А над Польшею уже нависли

Дамокловы серп и молот.

Вот уж небо большевистская зоря

В розовый цвет красит снова,

Но в этом месте мистеру Черчиллю

Предоставим мы слово.

"Октябрь, тринадцатое.

В десять вечера,

После ужина,

Прибыла делегация

Красных поляков из Люблина,

С петицией ко мне и Сталину,

Членами нового Польского

Правительства представленная.

По приезду в Кремль,

Председатель той делегации

Следующее заявление

Огласил под звуки овации:

"Все мы находим желательным

И молим о том из всех сил,

Требуем настоятельно,

И неотступно хотим,

Чтоб русским отныне Львов был.

Ведь иметь не желаем мы более

Той восточной головной боли.

Выражая народную волю,

Мы решительно заявляем,

Что тогда лишь будем довольны,

Когда, наконец, нас избавят

От чужого, непольского Львова!"

После сунул бумагу с печатями.

Что поделаешь: рад - не рад,

Обращение официальное

Я обязан у них принять.

Я на Сталина глянул с вопросом.

Тот, кося на меня краем глаза,

Закурил свою папиросу,

Ничего не ответив сразу.

А затем подмигнул мне Сталин.

И во взгляде вождя читались

Удовлетворение и глумление,

Азиатский цинизм и презрение.

И спросил он меня с ухмылкой

Торжествующей старой кокетки:

"Что вы думаете об этом?

Хороши мои марионетки?"

Мои пешки - фиксирует Черчилль,

(по-английски дословно: my pawns -

Так и пишет он, не стесняясь).

Коль не верите, то проверьте.

"Вы прослушали текст перевода?

Такова их, поляков, воля.

Можно ли отказать народу?

Невозможно. Я не позволю".

Председателя, что заверил

Текст вручённого документа,

Звали некто Болеслав Берут -

И довольно комедии этой.

Если кто-нибудь мне не верит,

Сами, граждане, вы проверьте.

В дневнике толстяка-премьера

Вы прочтёте о том, я уверен.

Всё прочтёте, как это было,

Как в Кремле Берут слово взял

И от имени Польши желал,

Чтобы Львов передали России.

И мечты его явью стали,

Но в день Берута похорон,

Когда гроб, где покоился он,

На веревках в могилу спускали,

Из толпы варшавян большой,

Что собралась вокруг могилы,

Было брошено что-то на гроб

И ударило в крышку с силой.

Земли небольшой комок.

Среди траурной церемонии

Кто-то швырнул его на гроб -

Возможно, беглец из Львова.

А, может быть, с высоты,

С облаков или звёзд далёких,

Частичка львовской земли

Свалилась на крышку гроба.

Упала, как шар из свинца,

Как львовской брусчатки камень,

Чтоб проклятого подлеца

Напоследок успеть ударить.

Пусть львовской земли комок

Придавит его, как груз,

Пусть давит его и гнетёт -

Тяжёлый, как наша грусть,

Тяжёлый, как горечь с тоской,

Как скорбь всех сирот-львовян,

Что ныне в России Львов,

Как Берут о том мечтал.

1956 год.

(перевёл с польского - iskander ulmas)

Оригинальный текст:

http://forum.jpilsudski.org/index.php?topic=2291.0

----------

ГОДОВЩИНА

(Новая песня на старые ноты)

Когда житель варшавский поднялся на бой

Когда гибли с оружием люди простые -

Где ты был тогда, лживый советский герой?

Там, за Вислою, рядышком, в миле.

Привет, коммунисты, советские братья!

Горячий привет вам, бесчестные люди!

За помощь Восстанию Бог вам заплатит,

А Польша вам точно ее не забудет.

Когда над Варшавой светилося зарево

Безумной повстанческой битвы,

За Вислой "солдатов коммуны" все ждали,

Но выгорел город убитый.

Привет разлюбезной союзной державе!

Привет вам, товарищи-братья!

За помощь сражавшимся людям Варшавы

Пусть сторицей Бог вам заплатит!

Когда женщины гибли и многие дети

На баррикадах и шанцах,

За Вислою ждали спокойно Советы,

Пока Гитлер не выбьет повстанцев.

Привет вам горячий, привет, ей же Богу!

Привет вам, друзья-демократы!

За скорую вашу повстанцам подмогу

Господь вам стократно заплатит!

И сам Рокоссовский, наш липовый вождь,

Тем видом не мог насладиться,

Мурлыча: С руин отвечают огнём -

Так незачем нам торопиться.

Привет тебе, маршал победы кровавый!

За помощь твоим погибающим братьям,

За то, как помог ты паденью Варшавы,

Тебе Бог стократно, конечно, заплатит!

А Берут был в Люблине, Берут-собака

Приказы спешил отдавать:

Всех бывших в АК ненадежных поляков

На месте велю расстрелять!

Привет вам, московские беруты красные!

Привет польской партии Ленина!

Пусть Бог вам сто лет покаяния страшного

Назначит за вашу измену!

А ныне орда тех московских поганцев,

А ныне те сучьи сынки,

Толкаяся, топчут могилы повстанцев,

Несут к ним цветы и венки.

Желают войти вместе с ними в историю,

В аренду взять эти могилы,

Призвать мертвецов под знамена их своры,

Хоть сами же их и добили.

Пошли прочь отсюда, советские люди!

Прочь, сукины дети, предатели!

Вы ждали тогда - потерпите и ныне, иуды.

Не бойтесь. Господь вам заплатит.

Лондон, 1954 г. В 10-ю годовщину Варшавского восстания.

(перевод с польского - iskander ulmas)

Оригинальный текст:

http://prawicowyinternet.pl/nowa-piesn-na-znana-nute-marian-hemar/

http://www.swzygmunt.knc.pl/POEMs/HTMs/HEMARmarian/HEMARmarian_rocznica_01.htm

----------

ОТВЕТ БЖЕХВЕ

Ян Бжехва в "Шпильках" в середине февраля

"Маляву Яну Лехоне" опубликовал.

И хоть та малява не для меня,

Но меня так жарко тронули сарказм стиха и ирония,

Как будто б я уселся на пылающую головню.

Впрочем, сейчас я этот стих дословно приведу:

"Дорогой пан Ян, я пишу вам в тайне глубокой,

Чтобы малява моя не затерялася ненароком,

Лишь о Вашем благе безмерно волнуясь,

Возвращаться Вам я категорически не рекомендую.

Эта жизнь не для Вас. Вы не поверите, но это правда:

Здесь даже хуже, чем плела западная пропаганда.

В Лодзи никого не осталось. Всех в ссылку сослали.

Я с группой литераторов чалюсь на жёстких нарах,

В оковах и в робе. Вертухай ППШ тычет мне в морду,

Провинившихся гонят глядеть киноновинки Форда.

Все мы тут наголо бриты. А хавчик наш некуда хуже -

Из эмигрантских голов опилки дают нами на ужин.

Милиционеры нас ловят и, накачав хлороформом,

В "Шпильки" писать заставляют оды реформам.

Электричество в Лодзи запрещено. Как и водопровод.

В костел, разумеется, давно никто не идёт.

Советский жандарм, вместо ксёндза, там всем заправляет.

Тех, кто приходят на мессу, сразу в Сибирь отправляет.

У нас, если в бар кто-то приходит напиться,

Тут как тут - конный отряд НКВД с милицией,

Чтобы беднягу, с женою, с отцом и матерью

Нагишом вывезти на Камчатку на тракторе.

В столовках уйма бифштексов, ромштексов, котлет,

Их, наколов на штыки, палачи подают на обед -

Зевнуть не успеешь, как штык торчит в заднице.

А рыба-фиш? По-еврейски!!! От пятницы до пятницы!

Миколайчик свободно вещает себе -

С пистолетом, приставленным к голове,

А потом за колючку его возвращают,

Где пан Керник в колодках его ожидает.

Вот такие дела у нас, милый пан Ян,

Так что лучше забудьте о выезде к нам.

А маляву сожгите! Тувим упрям жутко!

Он, конечно, подумает, что это шутка.

А меня... Вы поймите: здесь к стенке поставят -

Расстреляют, повесят, суп мною заправят."

* * *

Лехонь далеко. Я под боком, поближе.

Лехонь милому другу позднее отпишет,

Не сочтите, пан Бжехва, за моветон моё присутствие,

То, что я включился в эту вашу переписку.

Малява не мне, но Вы затронули чувства

Всех поэтов польской эмиграции, мне близких,

Кто по краю родному тоскуя, туда не спешит;

Зря пан Бжехва с иронией тщится смешить

И в издёвку с пародией всё обратить:

Мол, критика наша - одна пропаганда и вздор,

Не вернулся в страну - значит, ты трус и кретин,

Или не хочешь с народом работать, предателем стал,

Ведь страна изменилась - свобод в ней полно:

Прессы, Совести, Слова - возьмём для примера журнал

"Шпильки"! - Вот сатира, свобода, отвага где чуются!

Искренность непредвзятая, с какою бичуются:

Санация, фашизм и варшавское восстание,

Армия Крайова и Великобритания,

Турок с не турком и перс с не персом,

Вместе с Коморовским, Мачеком и Андерсом,

Арцишевский, старый ленлорд,

Ба - даже киношный полковник Форд!

А мы там в ужасе, что в стране пытают,

Что НКВД, что цензура печать зажимает,

Что костёла нет и бифштекса тоже,

Что нет водки, юмора, электричества и водопровода,

Зато вот "Шпильки" - довод в пользу свободы,

Коль в них Бжехва-сатирик печататься может!

***

Господин поэт - Вы, кто в стране Траугутта,

Окжеи, Зюка и ксёндза Скорупки,

Защищаете какого-то Берута,

Высмеиваете оппонентов какого-то Осубки -

Вам достаточно такой свободы? И это

Ваша гордость поляка и поэта?

Вы смеётеся над эмиграцией: мол, у вас шницель есть,

И костёл битком, и шкаф полон тряпок.

А наш кошмар - что советский агент

По стране нашей шастает. Что советский жолдак

Топчет сапогами кровавые мостовые Варшавы,

И что это у вас "Триумфом правого дела" называют.

Если у вас свобода совести и слова

И гражданской отвагой душа обильна,

Напишите - что вы думаете о Польше без Львова?

Напишите - что вы думаете о Польше без Вильна?

Всех нас волнует этот вопрос.

Я бы и в Лодзи писал о том.

Свобода совести? Убедите неверующего!

Свобода поэзии? Нет, не верю.

Пусть пан напишет, что линия Керзона -

Это линия мошенничества и измены,

Что из поляков считает так каждый!

Я бы и в Лодзи писал точно также.

По праву поэта, свободы поэзии -

Если прочих свобод у вас нет -

Напишите, что Польша в награду за верность

Получила обиду такую, что как вспомнишь о ней,

Перо рвётся в руку, само ею водит -

Я бы так и писал. Потому я не в Лодзи.

Вы - поэт и различаете, наверное,

У кого перо остро, а кто лёг под власть?

Если нет - мои вам поздравления.

Если Вы боитесь - мне жаль Вас.

Не надейтесь, что посмевшие вернуться,

Захотят, подобно вам, прогнуться.

Разные бывают в мире демократии.

Вы не верите в нашу - убедите в своей.

Ваш стих сегодня вся польская эмиграция

Прочитает вместе с моим. Если же и мой ответ

Ваши "Шпильки" перепечатают целиком,

Немедля ни минуты, я возвращаюсь домой.

Слово сказано и стало договором.

Но если обмен наш не состоится -

Пишите по-лодзьски, упиваясь свободой слова,

Свои "Сатиры на Трумэна-империалиста".

Но не трожьте Вашей убогой иронией

Тех, кто за Вас - хоть и против Вас - борются!

1946 г.

(перевод с польского - iskander ulmas)

Оригинальный текст:

http://forum.jpilsudski.org/index.php?topic=2291.0

Комментарии: 1, последний от 19/06/2017.
Размещен: 17/06/2017, изменен: 02/11/2018. 42k. Статистика.
Сборник стихов: Поэзия

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"