Ульянова Валерия. Белый дьявол

Белый дьявол.

Не знаю, кому посвящается.

Наверное, всем тем, кто когда-либо терял цвета мира...

Пролог.

Закат. Отсюда, с крыши нашей крайней в районе девятиэтажки, открывался поразительный вид на закат. Как я здесь оказался и почему - я не знаю. Словно очнулся, вынырнул из тумана. И оказался стоящим на самом краю. Порыв ветра, и я падаю. Вниз, лечу, и лишь легкое удивление меня пробирает - это все? Падая с девятого этажа, не выживают. Это знают все. На ветру трепалась моя куртка и спортивные штаны, волосы лезли в лицо, зато на душе было спокойно, мысль о смерти не тревожила. Для меня вообще слово "смерть" было не понятным - как это.

Неизвестная сила перевернула меня в воздухе. За пару метров над землей я оказался ногами вниз и мягко приземлился. И знаете что? Меня это не удивило. Будто знал, что так и будет.

Пожав плечами, я сунул руки в карманы и пошел к своему дому. Выйдя из-за угла, кинул взгляд на детскую площадку. Пусть я не так давно из нее вырос, но уже гордился, что я взрослый, что не хожу больше на нее. На турнике сидел взрослый мужчина, в какой-то бело-синей форме. Мне ни за что нельзя с ним встречаться. Эта мысль была яркой, четкой - и будто не моей. Я побежал. Бежал изо всех сил, но тот мужчина меня догонял. Свернув за угол, я уткнулся в забор. Ловко перемахнув его, я умудрился лишь чуть опередить мужчину. Он едва не схватил меня за ногу. Вслед мне понеслось: "Эй, пацан, стой!" Я не остановился, рванул еще быстрее. Но ограда оказалась двойной. Второй забор меня замедлил, и когда я был на самом верху, меня все-таки схватили за ногу. Резко обернувшись, я встретился с ним глазами. У него были поразительные глаза. Темно-карие, почти черные, а от зрачка расходились золотистые лучики, такие яркие. Я никогда таких не видел.

Зрачки мужчины расширились, на лице появилось ошеломленное выражение, он отпустил мою ногу и сделал шаг назад. Не став ждать его последующих действий, я перемахнул через забор и побежал дальше. Однако знание, что гнало меня от этого мужчины, пропало. Мне больше не нужно было уносить ноги. Я остановился. Странный мужик, зачем он за мной гнался? А это важно? Нет... А вообще что-нибудь важно?

Глава 1

Я не помню, когда все перестало иметь смысл. Даже не иметь смысл, а просто волновать меня. Сачи сказала, что просто в какой-то момент я стал другим. Стал холодным. Она в шутку звала меня Каем, а я не видел в этом шутки. Я помнил эту сказку, ледяной осколок попал в мальчика, и он забыл слова радость и все похожее на это чувства. Однако я не такой. Я просто перестал видеть в чем-то смысл. А Сачи? Только когда она была рядом - что-то менялось.

С самого детства мне периодически снился один и тот же сон. Сколько себя помню, именно в новолуние, мне снился странный человек. Даже не человек. Он стоял на воде, одетый в длинный, скрывающий все тело плащ, а за его спиной выглядывали последние лучики прощающегося солнышка. Его глаза были закрыты. А я стоял напротив него, вода, холодная и прозрачная, будто родниковая, доходила мне до щиколоток. Я протягивал ему руку, он делал шаг навстречу и все. Сон заканчивался. Просыпался я со странными чувствами, смесью облегчения и разочарования. Добирался до школы, находясь в подавленном состоянии, где встречал Сачи. Маленькое улыбчивое солнышко, моя лучшая подруга, всегда вызывала у меня радостную улыбку. С ней было удивительно легко и приятно. Мы дружили с садика, всегда вместе, всегда заодно. Жили в соседних домах - это была разница, а так, даже номера квартир у нас совпадали. Все детство вместе с ней, такое счастливое.

С первого класса я был ее защитником. Когда ее дразнили, я уводил ее. Всегда провожал до дома, ждал ее и носил ее портфель. Она смеялась и называла меня своим рыцарем. А я смеялся в ответ и щелкал ее по носу. Имел полное право - я был старше ее на целых четыре месяца. Во втором классе мы пошли на плавание. Вместе ходили. Я тогда уже был выше подружки на полголовы. Большой мальчик. Гордился этим, а Сачи смеялась и, привставая на цыпочки, давала мне легкий подзатыльник. Иногда я уворачивался, иногда не успевал - ловкая девчонка.

А потом он открыл глаза. Тот человек из сна. Новолуние совпало с моим днем рождения. И той ночью я, наконец, увидел его глаза. Они были черные, а зрачок окаймляли яркие золотые лучи. Будто в них поместилось странное солнце - само оно черное, хотя его лучи и сохранили свое нестерпимое золото. Разбудили меня родители, сказали, что я кричал. Успокоился я быстро, практически моментально. Мама поцеловала меня, папа улыбнулся, и они ушли. А я повернулся лицом к стенке и уснул.

Глава 2

Никто не заметил, как изменились мои глаза. Никто, кроме Сачи. Она сказала, что мои темно-карие, практически черные глаза теперь окаймляют золотые лучики. "Необычно, но мне нравится!" - сказала она тогда. А я смотрел на нее, и чувствовал, как радость, которую я всегда ощущал, находясь радом с подругой, потихоньку тает, оставляя равнодушие. Сачи мне улыбалась, а моя улыбка исчезала с моего лица.

Спустя какое-то время все чувства, которые я мог испытывать, сменились равнодушием. Я больше не радовался, не грустил, не жалел или скучал. Для меня все потеряло интерес.

Как то я задал родителям вопрос: "Для чего нужна школа?" Они удивились, но обстоятельно объяснили, как совсем маленькому, что образование нужно для устройства своей жизни - дом, семья, работа. Обдумав их слова, я пришел к выводу, что они правы. Я подтянул учебу на круглые пятерки. Сачи удивлялась моей прилежности, ведь мы всегда с ней перебивались с четверки на тройку и обратно. Слишком проказлив был наш тандем. Я продолжал ходить на плавание, потому что видел в этом собственную выгоду, не было никакого удовольствия.

А подружка за меня переживала. Я не мог с уверенностью сказать это себе, но вроде бы так называлось это чувство. Я то давно забыл, какого это. Сачи постоянно интересовалась, что со мной происходит? А я ей ничего не объяснял. Что я мог объяснить, если сам не знал? Мы стали проводить вместе меньше времени, не на много, но все равно меньше. Она стала чаще на меня обижаться, а мне было наплевать на это. Ее подзатыльники чаще промахивались, а голос иногда становился язвительным. А меня это не волновало.

Спустя некоторое время мир для меня погрузился в странную молочную пелену. Что-то стало выпадать из памяти, что-то просто было настолько малозначимым, что даже вспоминать не хотелось.

Если честно, мне кажется, что я как-то жил, что-то делал, куда-то ходил, но...я не помню этого. Годам к пятнадцати моя жизнь превратилась в серо-черное кино, которое плыло перед моими глазами, сбрызнутое лишь редкими яркими кадрами. К пятнадцати годам мы изменились. Я оставался отличником в школе, ходил на плавание, а так же на рукопашный бой. Я вытянулся в длину и раздался в плечах. Подружка была на полторы головы ниже, мелкая совсем, и ее худенькое тельце могло полностью скрыться за моим. И я старался все свое время посвящать Сачи. Серое кино, что плыло перед моими глазами, разбавлялось красками только благодаря ей. Наверное, самые яркие пятна и составляют всю мою жизнь...

Глава 3

Мы сидели на крыше моего дома. Там, куда был устремлен наш взор, раскинулось огромное разнотравное поле. За горизонт уходило солнце. Сегодня ей исполнилось шестнадцать. Мы уже отпраздновали с друзьями, а под вечер сбежали на крышу - с недавних пор это наше любимое место. Мягкое покрывало, на котором мы сидели, защищало от холода крыши. Я обнимал подружку за плечи, ругая себя за то, что не подумал взять ее куртку. Она-то сегодня ни о чем не думает. Сачи облокотилась на мою грудь, положив голову на плечо. Умиротворенно вздохнув, она чему-то улыбнулась. Чему? Для меня это было не понятно. Подружка стала красавицей. Невысокого роста, длинные золотые волосы и темно-серые глаза, в обрамлении пушистых ресниц. Я только сейчас обратил внимание, какая она вся ладная и привлекательная.

В последнее время я все чаше слышу о том, какая Сачи стала красивая и что мы хорошая пара. А я не понимал, о чем они говорят. Какая пара? Она моя подруга. Наверное.

В тот вечер у меня впервые появились сомнения о том, кто для меня эта девушка. Вспомнились некоторые моменты, когда она прижималась ко мне слишком близко, или подавалась навстречу, будто ожидала от меня каких-то действий. А потом резко отворачивалась и злилась, видимо не дождавшись от меня чего-то. Только чего? Но все это было наедине. Когда мы были в обществе, она никогда не была хмурой, всегда улыбалась. От размышлений меня отвлекло ее движение. Девушка повернулась ко мне и заглянула в глаза. Наверное, она нашла в них то, что искала, потому что в следующий миг она подалась ко мне и поцеловала.

Секунду я находился в замешательстве. Что она делает? Зачем? А потом все встало на свои места. По телу разлилось сладостное тепло, сердце забилось как сумасшедшее, будто старалось выскочить из моей груди. Обхватив рукой ее плечо, я придвинул девушку ближе, отвечая на ее поцелуй и перехватывая инициативу...

Это был один из самых сладких ярких кадров...

Глава 4

Когда пропадает яркий свет - всегда становится темно. После дня рождения Сачи все вернулось на круги своя. Опять в моей жизни была лишь серость. Выходя на улицу, даже в самое яркое солнце, я мог смотреть на светило, и глаза мои не слепило. Какие-то краски появлялись только в присутствии девушки, которая теперь официально была моей. Только я стал ее избегать. В тот яркий вечер, семнадцатого июня, в день нашего первого поцелуя, моя подруга сказала мне, что всегда бы хотела проводить так вечера, до конца жизни. И даже до меня дошло, о чем она говорила.

И если сначала у меня еще теплились к ней какие-то чувства, то спустя короткое время они сменились таким привычным, и уже, наверное, даже желанным равнодушием. Время с ней все так же было ярким, но того тепла, что было в начале, уже не приносило. Я просто механически шел с ней рядом, чуть приподнимал уголки губ, когда она смеялась, просто потому что знал, что она хочет моей поддержки, пусть даже в таком бесполезном деле, как веселье. От меня не убудет. Ради нее я боролся со своим апатичным состоянием, ради нее я желал выплыть из этого молока безупречного существования.

В один из дней она прибежала ко мне вся зареванная, мордашка красная, глаза опухли. Она, захлебываясь слезами, рассказывала, что ее мать уходит из семьи к какому-то хахалю, бросая и ее и ее отца. А я смотрел на нее и понимал, что мне абсолютно плевать. Ни ее слезы, ни ее душещипательная история не затрагивает ничего в моей душе. Я понимал, что она хочет услышать от меня слова утешения, а я не имел желания их произносить. А ту единственную фразу, которую я хотел ей сказать - просто не мог выговорить. Мне хотелось сказать ей, что я ее ни за что не брошу, однако губы не хотели двигаться. Я просто обнял ее покрепче.

В школе узнали об этом. Мальчишка с параллельного класса, который всегда дразнил Сачи, и всегда получал от меня тумаков, заявил, что ее мать шлюха, и сама она ничуть не лучше, а мной просто прикрывается. Знай он. Что я стою рядом - он бы никогда не решился произнести эти слова. Слишком уж грозная у меня была репутация. Три удара свалили его с ног, оставив задыхающимся, со свернутой челюстью и разбитым носом. Схватив девушку за руку, я увел ее в класс, не сказав ни слова. Усадив за парту, молча развернулся и вышел. Я боялся, что могу сорваться на нее. Пусть лучше я промолчу, и она обидится на мое молчание, чем я скажу ей что-то грубое. Я сам не понял, почему меня так вывели из себя слова того парня. Сколько драк я видел, и в скольких участвовал, как бы меня не оскорбляли, я всегда действовал с холодной головой. А тут - будто багровая пелена перед глазами.

Урок я прогулял, о драке стало известно директору. Тот вызвал родителей в школу, но мои предки, выслушав длинную речь о том, какой я виноватый, спокойно заявили, что я ни при чем. "Парень сам виноват, видимо чем-то сильно оскорбил нашего сына. Кир никогда ничего не делает без веской причины!" - сказали родители директору и родителям того неудачника.

Сачи потом пришла ко мне и спросила, почему я был так груб? Я как мог объяснил, что не хотел на ней сорваться. Смотревшие на меня холодные серые глаза вмиг потеплели. Что я такого сказал? Задав этот вопрос, услышал странный ответ: "Хоть какие-то эмоции!" Она поцеловала меня, я проводил ее до дома и ушел к себе.

Глава 5

Иногда в серой скучной жизни можно найти какие-то плюсы. Когда случаются ситуации, в нормальном состоянии вызвавшие потрясение или ужас, ты испытываешь только легкое недоумении, в основном вызванное внутренним вопросом: "Ну и что?"

В самом деле, я вообще ничего не понял. Не испытывая каких то сильных эмоций сам, я натренировался читать их на лицах других. Школа закончилась, нужно было выбирать институт. Мне пришла повестка в армию. Но я почему то сильно сомневаюсь что разочарование и неодобрение, в обилии отражавшиеся в глазах наших знакомых, относилось к моему уходу в армию. Скорее это было связано с тем, что Сачи меня игнорировала. Правду сказать, пока ее не было рядом со мною, я не испытывал никакого дискомфорта из-за ее отсутствия. Желание не отпускать появлялось лишь в минуты расставания после встречи. И то, оно, это желание, было каким-то тусклым. То, что моя девушка не брала телефон, когда я ей звонил, не звонила сама и вообще всячески избегала контактов, меня не особо тревожило. До тех пор, пока не уловил отрывок разговора двух старых сварливых бабок, в обилии сидящих возле подъезда. Фраза, что "девочка так страдает, а этот бесчувственный чурбан даже ухом не ведет" заставила меня задуматься. До осеннего призыва мне остается не так много времени, всего каких-то пару месяцев, и мгновенное осознание, что это время я хочу провести с ней.

Купив цветы и большую мягкую игрушку, я без звонка и предупреждения заявился к ней в гости. Увидев меня на пороге, девушка попыталась захлопнуть дверь, но я не позволил. Шагнув в коридор, я пытался просить прощения, вручить подарки и объяснить, что хоть я дурак и не понимаю, что сделал не так, оставшееся время хочу провести с ней. На белой плитке, недалеко от входа, стояло ведро с чистой водой. Зная, что лучший способ заслужить прощение - рассмешить ее, я расчетливо, типа неуклюже, опрокинул ведро и, красиво поскользнувшись, упал на пол, потянув девушку за собой. Барахтаясь в луже воды, поднимаясь, падая и роняя друг друга, мы смеялись. Она простила меня, иначе быть не могло. В тот день она сказала, что золота в моих глазах практически не было. А мне понравилось сидеть с ней на диване, вдыхать запах ее волос, пробовать на вкус ее нежные губы и крепко прижимать к себе ее хрупкое тело, желая никуда ее не отпускать. Это желание было со мной еще достаточно много времени.

Глава 6

Чем больше я проводил времени с моей подругой, тем меньше вокруг меня было серости. Бескрайняя апатия, глухое восприятие мира и безразличие отступало, будто жизнерадостность Сачи отгоняла от меня все эти чувства. Конечно не всегда, иногда я все-таки скатывался в мое привычное состояние, но она вытаскивала меня. Я ходил угрюмый, всякая жизнь пропадала из моих глаз, а в душе будто поселялся холод. В такие дни она называла меня Каем, намекая на сказку о Снежной Королеве. Чем чаще я падал в свой омут, тем труднее было ей меня вытащить. Но она старалась. Правда, выходило у нее все реже и реже...

В какой-то момент я понял, что если не хочу ее потерять, мне нужно что-то сделать. Я пришел к Сачи домой, она напоила меня чаем, а потом мы сели смотреть фильм. Что это была за картина, о чем она - я не запомнил. Я полностью погрузился в свои ощущения, то редкое, что я мог еще чувствовать, живя этой жизнью. Аромат ее волос, сладкий...Прикосновение ее нежной кожи к моей, и это шелковое ощущение...Чувство, даже не знаю, умиротворения, что ли? Я погрузился во все то, что она дарила мне без остатка. Серая непроглядная тьма уже давно не была такой для меня, однако и не сильно изменилась. Но только тогда, когда моей девушки не было рядом. Она - то солнце, которое разгоняло тучи в моей сущности.

Мне уже нужно было уходить. Я стоял в коридоре, а выпускать ее из кольца моих рук томительно не хотелось. Яркая искра прожгла мою грудь, мне стало почти больно. Поддавшись порыву, я притянул Сачи к себе и впился жадным поцелуем в ее губы. Она доверчиво прижалась, отвечая. Мне хотелось быть грубым, смять ее губы своими, укусить, причинить ей боль и удовольствие одновременно. Как мог, я сдерживал этот животный порыв. Страсть, что бежала наркотиком по моим венам, заставила приподнять ее повыше, обхватив ее за талию. Ее руки легли на мои плечи, поцелуй стал глубоким. Я ласкал ее губы своими, а хотелось много большего. Сдавлено застонав, я перехватил ее одной рукой под попу, поднимая ее еще выше. Моя девочка чуть согнула ножки, но не обхватила меня ими. Мысленно усмехнувшись, я прошел по коридору и посадил ее на высокий деревянный бортик дивана, что стоял в зале. Освобожденные руки тут же залезли ей под майку и загуляли по голой коже. Сачи прогнула спинку, прижимаясь своей грудью ко мне поближе. Обхватив рукой ее попку, я раздвинул своим коленом ее ножки и резко вдвинул свое тело между ними. Теперь застонала она. Этот звук показался мне самой прекрасной песней, что я когда-либо слышал. Я понял, что хочу услышать, как она будет стонать, когда я буду двигаться внутри нее. Моя рука перекочевала под белый кружевной бюстгальтер, сжала одну грудь, пальцы стали играть с соском, пощипывая и массируя его. Малышка издала еще один стон, выгнулась еще больше, открывая мне свободный доступ к ее мягким притягательным округлостям. Поддерживая ее одной рукой за поясницу, прижимая ее бедра к своим, чтобы она почувствовала, как я ее хочу, я играл с ее грудью и смотрел на ее лицо, на закатившиеся глаза и испытывал такое удовольствие, какого не чувствовал еще никогда. Я хотел ее, страстно, неудержимо и прямо сейчас...

Звякнули ключи, вставляемые в дверной замок снаружи. Сачи подскочила, дернулась от меня подальше, спешно оправляя майку и лифчик, отвернувшись от меня. На щеках ее играл пунцовый румянец. Я улыбнулся, успел урвать еще один поцелуй - легкое касание, и, засунув руки в карманы, встретил ее вернувшегося с работы отца уже в коридоре. Пожелал доброго вечера и вышел из квартиры, больше не сказав ни слова.

Глава 7

Год в армии пролетел... просто пролетел. Служить морпехом мне скорее понравилось, чем нет. Никакого дискомфорта от скуки, дедовщины или отсутствия женщин я не испытывал. Со мной рядом не было моего солнышка, и мир вновь стал пресным и серым, каким был еще год назад. Отслужив, я вернулся в свой город, где на вокзале меня встречала мать с отцом, а вместе с ними была Сачи. Она дождалась меня. Однако никакого проблеска эмоций во мне не всколыхнулось при виде нее. За прошедший год золото моих глаз покрыло практически всю радужку, а интерес к миру как таковому, или хоть какие-то эмоции и чувства исчезли окончательно. Я стал тенью, большой и массивной, но тенью. Абсолютно все утратило для меня свой смысл.

Вернувшись с армии, я устроился на подработку, поступил в институт и снял отдельную квартиру, в которую забрал так же и Сачи. Мы жили вместе, практически как муж и жена, но она более не могла разжечь во мне те эмоции, что когда-то теплились по отношению к ней. Рядом с живой девушкой присутствовала механическая кукла, с запрограммированным поведением.

Мы учились в институтах, я работал, что позволяло мне полностью обеспечивать нашу маленькую, документально не оформленную, ячейку. Я смог позволить себе машину, пусть и в кредит. Квартиру мы так же снимали, не стали покупать. Однако я все чаще видел огорченное выражение на личике своей девушки. Ее что-то не устраивало, а мои черствые сознание и душа даже не хотели поинтересоваться ее проблемами. Мы стали больше ссориться. Вернее, Сачи стала чаше плакать и повышать на меня голос, высказывая какие-то претензии. А я пропускал все ее слова мимо ушей, мне это было не важно. Однако я был уверен, что хочу, чтобы Сачи всегда была со мною рядом. Мне даже кажется, что она ждала от меня предложения, которое я даже не думал ей делать. Зачем? Ведь и так все отлично.

Но видимо так считал только я. Когда мы ссорились, она всегда только отворачивалась, раздраженная моей безэмоциональностью и, как она говорила, "непрошибаемостью" в плане ссор, глубоко вздыхала, успокаиваясь, и поворачивалась ко мне, чтобы уже спокойно продолжить разговор. Но последняя наша ссора пошла по другому сценарию. Сачи что-то мне кричала, вся в эмоциях пыталась пробить маленьким кулачком мою грудь, будто хотела достать до той стены отчуждения, что жила во мне. Все в слезах, она что-то спросила у меня, но, не услышав ответа, всхлипнула и, прихватив сумку, выбежала из квартиры. Тогда я осознал, что случилось что-то не то. Странное чувство, будто тебе под кожу залезла стая маленьких жучков и путешествует там, изучая твое тело, перебегая с места на место. Подобрав с полки возле входа ключи от машины, я вышел из дома.

В себя я пришел, только оказавшись на самом верху турника на детской площадке рядом с домом своих родителей, смотрящим на закат. Закат - это одно из тех чудес, которые всегда вызывали у меня какие-то чувства. Иногда мне казалось, что где-то в далеком-далеком детстве он вызывал у меня чистый восторг и счастье, я очень любил это время вечера. А теперь он вызывает у меня лишь глухое раздражение, но все же смешанное с немалой толикой восхищения. Глядя на заходящее солнце, я понял, что так больше продолжаться не может.

Вернувшись домой, я не обнаружил Сачи. Тонкая игла сожаления коснулась моего сердца, и сломалась, натолкнувшись на его гранитные стенки. Собрав свои вещи в походную сумку, я оставил на входе ключи и конверт с суммой, необходимой на оплату аренды квартиры еще на полгода.

Ночевал я в квартире, которую снял на две недели тем же вечером. За это короткое время я успел отчислиться из института с правом восстановления, подписать контракт на продление военной службы в морской пехоте, и, пройдя комиссию и спортивный отбор, покинуть родной город, отправившись далеко от этого места. Сачи я так и не видел.

Глава 8

Несколько раз я возвращался домой, виделся с мамой и папой. Даже видел Сачи мельком. Я сидел на турнике детской площадки, смотрел на закат, а когда повернул голову - увидел ее. Она шла под руку с каким-то мужчиной, смеялась и, вроде бы, была счастлива. Первый порыв, разобрав который, я понял, что это была ревность. Однако я знал, что право как то проявлять свое возмущение я не имею права. А потому сдержался, лишь рука сильнее сжала перекладину.

На тридцать седьмой свой день рождения я вновь оказался в родном городе. Тусклую серость моего мира пробивали яркие, режущие сетчатку глаз, лучи закатного солнца. Я вновь сидел на турнике детской площадки, в своей парадной военно-морской форме, смотрел на красно-рыжее солнце и тосковал. Именно это чувство прошивало мою грудь острыми иголками, когда я переводил взгляд на свой дом, на подъезд Сачи или... На скамейке сидел темноволосый мужчина. У него на коленях примостилась маленькая девочка, с длинными черными волосами. А рядом крутился мальчуган, одного с ней возраста. Он нерешительно мялся рядом, будто хотел подойти, но никак не осмеливался. Наконец он решился:

- Саша, ну, прости меня, пожалуйста! Я не хотел тебя обижать! Честно-пречестно! Девчушка повернула голову, посмотрела на провинившегося. Какое-то мгновение на ее лице отображалось сомнения, но потом она улыбнулась и сказала:

- Хорошо, но я выйду за тебя замуж, и ты будешь моим рыцарем! Всегда!

В ответ пацан протянул ей руку, руку дружбы.

Глаза защипало. Эта картина что-то мне напомнила, а что - я не мог достать из глубин своей памяти. Подняв глаза вверх, на крышу самой крайней девятиэтажки, я увидел стоящего на краю парнишку - миг, и он полетел вниз. Я хотел закричать, позвать на помощь или сам хотя бы кинуться к нему, однако мое тело одеревенело. Я не мог даже раскрыть рта. До тех пор, пока мальчишка не появился из-за угла дома. Поверить глазам было сложно, но это точно был тот парень, что прыгнул с крыши. Он остановился и обернулся, будто почуяв мой взгляд, а в следующий момент уже бежал прочь.

Серый туман, что стоял перед моим внутренним взором, который сопровождал меня почти всю сознательную жизнь, отступил на глубину восприятия. Страстное желание и нужда захватили меня, я знал, что во что бы то ни стало должен догнать того пацана. Мир обрел вокруг меня толику красок, я обратил внимание на свист ветра в моих ушах, хруст гравия под ботинками и удовольствие от бега. Перемахнув следом за парнем через забор, я успел схватить его за ногу, до того, как тот сбежит. Он обернулся и посмотрел мне в глаза... Темно-карие, практически черные глаза, зрачок окаймляли яркие золотые солнечные лучики. Мои глаза, точь-в-точь мои глаза. Я сделал шаг назад, машинально отпустив ногу мелкого, которому вряд ли было больше одиннадцати. Мне стало мучительно больно, в голове будто взорвалось что-то, сотни звуков, запахов и цветов мгновенно впились в мой мозг, пытаясь заставить того воспринять то, что он отвергал на протяжении почти тридцати лет. В глазах потемнело и я, наконец, провалился в спасительную темноту.

Эпилог

Я понимал, что я сплю, потому что видел себя и мою подружку Сачи в совсем маленьком возрасте. Я тогда ее обидел, хотя совсем не хотел этого, и, с трудом набравшись храбрости, все-таки подошел извиниться:

- Саша, ну, прости меня, пожалуйста! Я не хотел тебя обижать! Честно-пречестно!

Она повернула голову, посмотрела на меня, улыбнулась и сказала:

- Хорошо, но я выйду за тебя замуж, и ты будешь моим рыцарем! Всегда!

Я обрадовался, протянул ей руку, и пообещал сам себе, что никогда-никогда ее не брошу и не оставлю, мы будем вместе всегда!

А потом сон сменился.

Я стоял по щиколотку в ледяной, будто родниковой воде. Далеко впереди заходило огромное рыжее солнце, а передо мной стоял человек в длинном белом плаще. Он был весь такой белый и светящийся теплым золотом, однако я знал, что ему здесь не место, не место в этом прекрасном мире. Я повернулся к нему спиной и приказал уходить. Он послушался, потому что я почувствовал его уход. Он растворился в ветре, пропал из моего мира, и больше никогда не вернется. Я улыбнулся и... Проснулся.

Вчера мне исполнилось девять, счастливый, ведь я стал совсем взрослый, я пришел в школу и встретил Сачи. По пути я сорвал одуванчик, который подарил ей. Подружка улыбнулась, поблагодарила и вставила цветок в хвостик, назвав меня своим рыцарем. А я улыбнулся, зная, что я всегда для нее буду таким, тогда как подруга всегда будет одаривать меня своим теплом - мое персональное солнышко...

Комментарии: 1, последний от 20/10/2015. © Copyright Ульянова Валерия (insidious_96@mail.ru) Размещен: 28/01/2014, изменен: 28/01/2014. 28k. Статистика. Глава: Проза, Лирика		Ваша оценка:
Аннотация: Некоторым не везет встретить его. Того, встретив которого, кого можно посчитать за самое прекрасное существо, когда либо виденное тобою. Хотя на самом деле, ничего хуже, чем встреча с ним, быть не может. Ведь все, чем живешь, все что чувствуешь - станет его!

Ульянова Валерия : другие произведения.

Белый дьявол