В воскресное утро, было пасмурно и тихо. Улицы, после трудовой недели, опустели. Людские потоки, заполняющие тесные городские просторы, ещё спали в своих тёплых постелях.
Иван Давыдович, вышел из подъезда своего дома и быстрой походкой устремился в близлежащий парк, на прогулку. Чуть ли не снеся оградку, отделяющую деревья от людей, Иван Давыдович, буквально влетел в парковую зону. Тут он остановился, отдышался и уже медленным, прогулочным шагом, начал наслаждаться этим поредевшим, небольшим кусочком дикой природы.
Ещё с детства он помнил этот лес, от которого сейчас осталась только вот эта поредевшая рощица, огороженная низенькой оградкой.
Подстриженную траву, исполосованную тропинками, красиво покрывали опавшие разноцветные листья. Иван Давыдович гулял своим излюбленным маршрутом, в который входили все заасфальтированные дорожки парка. С появлением новых асфальтовых дорожек, маршрут удлинялся. Иван Давыдовичу это очень не нравилось, как впрочем, и всё новое, врезающееся в его размеренную жизнь и заставляющее жить по-новому. Он тихо боролся с этими новыми обстоятельствами, ворча, что-то себе под нос и ходил только по заасфальтированным дорожкам, тем самым, как он думал, препятствуя возникновению новых тропинок. " - Так скоро весь лес заасфальтируют", жаловался себе Иван Давыдович. И правда, парк постепенно, незаметно для всех, превращался в часть "каменных джунглей" и только наличие деревьев, как то ещё, отличало его от остального городского пейзажа.
Украшением парка служило озеро, находящееся посередине этого заасфальтированного уголка дикой природы. Раньше оно было в два раза больше, но сейчас закованное в бетонные берега, как то, сжалось и выглядело искусственно. Вокруг озера, постоянно сновали какие то люди, которые каждое утро любят бегать за здоровьем. Вот и сегодня, вокруг озера бегал худощавый, энергичный старичок, всем своим оптимистичным видом показывая, что он, как минимум, собирается пережить всех людей на земле.
Иван Давыдович всегда подходил к озеру, останавливался и подолгу смотрел на воду, как будто из под мелкой зяби волн, вот-вот должно появится какое то необыкновенное чудо. И в этот раз, не дождавшись ни чего сверхъестественного, он побрёл к близлежащей лавке, достал торчащую из кармана пальто свёрнутую газету, расстелил её на лавке и уселся. Тут же, рядом с лавкой пробежал худощавый старичок, пыхтя своим здоровьем и распространяя запах пота стареющего организма. В такие моменты, Ивану Давыдовичу, всегда хотелось подставить ногу пробегающим, но страх перед последствиями останавливал его.
Спортсменов, да и весь спорт, он не любил и не одобрял. Он не понимал, зачем нужно истязать себя бесполезными физическими нагрузками, просто так, ради здоровья и долголетия. " - Ну, иди, тогда вагоны разгружай или поле вспахай, чем тут глупо надрываться ради продления своей жизни. Ну, а проживёшь ты дольше и зачем тебе дольше жить, что бы опять продолжать издеваться над собой, что бы ещё дольше прожить?" -- вот такая была позиция у Ивана Давыдовича по отношению к спорту.
В общем-то, у него обо всём было такое мнение, сводившееся к бесполезности всех и всего, кроме, конечно, своего увлечения переросшего впоследствии в его работу.
Осенний ветерок шелестел ещё не опавшими листьями, пытаясь полностью раздеть и без того почти голые деревья. Тёмное бельмо непроглядных облаков, затянувших всё небо, посветлело, побелело и порвалось, давая солнечным лучам беспрепятственно упасть на землю. От этого, настроение Ивана Давыдовича улучшилось, он даже перестал замечать прибавившихся вокруг озера "бегунов". Душа, как то, немного оттаяла, на мгновенье, забыв про ненависть ко всему человечеству. В голову полезли приятные мысли, становилось теплей.
Медленно бегающий, вокруг озера, молодой человек, остановился возле лавки, с созерцающим Иваном Давыдовичем, сделал несколько физкультурных движений руками, уселся рядом и закурил. От дыма сигареты, пахнувшей ветром в лицо Ивану Давыдовичу, он стал медленно приходить в своё привычное состояние. Любовь к людям постепенно рассеялась, солнечный свет стал привычно незаметным.
--Здравствуйте, Иван Давыдович. -- Сухо поздоровался молодой человек.
В ответ на приветствие, Иван Давыдович, незаметно кивнул головой.
--Можно узнать у вас? Когда вы с "табличками" закончите?
Иван Давыдович, в пол-оборота, что-то прошамкал насчет природы и сложности выживания. Немного подумал и замолчал.
--Ну, ладно, как только закончите, сразу ко мне. Не забудьте, в первую очередь ко мне.
Молодой человек докурил, обдавая дымом своего собеседника, бросил в урну окурок, попрощался, встал и ушёл, оставив после себя тоненький дымок, непотушенного окурка, из урны.
Всё снова стихло. Но этой встречей, настроение было уже потеряно. Иван Давыдович встал, забыв про свои принципы, и быстрым шагом пошел обратно по протоптанным на газонах тропинкам, потому что, как оказалось, так было быстрей и удобней. На сегодня прогулка закончилась.
Иван Давыдович был профессором одного, из нескольких в городе, университета. Там он занимался преподавательской и научной работой.
"Таблички" были уникальны, не где не встречающиеся ранее древние письмена, сохранившиеся только на трёх небольших, вырезанных из камня, пластинках разной формы и величины. По правде сказать, "табличек" не кто в живую не видел, остались только слепки на бумаге, которые хранились в Ватикане и очень хорошо охранялись даже от служителей библиотеки, в которой они находились на хранении. Каким образом они оказались у Бориса, Иван Давыдович, исходя из своего жизненного опыта, даже боялся интересоваться. У Ивана Давыдовича были только три фотографии одинакового размера, переданные ему Борисом, этим молодым человеком, бегающим в парке и по совместительству являвшимся руководителем Ивана Давыдовича.
Пока что ни чего не было известно, проводились ли какие ни будь исследования ранее с "табличками" или вообще Иван Давыдович первый кто этим занимается. Очень странный, нигде не встречавшийся до этого язык "табличек" на первый взгляд был простой, но когда дело доходило до перевода, оказывался какой то "заколдованный круг". В общем то вся загвоздка заключалась в нескольких словах, которые почему то в отличии от основного текста, при переводе, складывались в какую то немыслимую, непроизносимую буквенную абракадабру. Скорей всего, это был другой язык, написанный символами основного текста "табличек". А вот, что это за язык и как его расшифровать, Иван Давыдович не знал.
Сроки поджимали, да и Борис всё чаще и чаще стал интересоваться результатами затянувшейся работы, что в свою очередь стало раздражать и пугать Ивана Давыдовича. Поэтому сегодня он твердо решил побыстрей избавиться от излишнего внимания своего руководителя, написав отчет о проделанной работе.
Иван Давыдович открыл папку, в которую он складывал разнообразные бумаги, накопившиеся в течение его исследования "табличек", и принялся за работу.
Смысл переведенного текста "табличек" с одной стороны был известен почти каждому. Но какого года были символы на "табличках"? Если предположить, что им больше двух тысяч лет, то тогда они станут интересными для науки, потому что на "табличках" выбит текст ветхого завета. Но если окажется, что им меньше двух тысяч лет, то тогда это получится, что кто-то просто выбил текст библии на камне каким-то умершим наречием с непонятными устаревшими и забытыми словами.
И вот Иван Давыдович в написании своего отчёта, добрался до того места, где нужно дословно записать перевод, выбитого на "табличках", текста. Достал чистый лист бумаги и начал аккуратно переписывать из черновика, произнося прочитанные слова шепотом.
"Вначале было слово...". После этого стояло слово, состоящее из набора бессвязных букв, значение этого слова было не известно. Иван Давыдович с трудом выдавил из себя громким шепотом этот набор букв, соединив его в слово, и попытался записать. Но тут произошло, что то необычное. Опустив взгляд на лист бумаги, он обнаружил вместо стола черную дыру. Оглядевшись вокруг, Иван Давыдович, ничего не увидел, везде была пустота и чернота. Он хотел прикоснуться рукой к своему телу, но ни тела, ни рук не оказалось на своих привычных местах, их вообще не было. Ивана Давыдовича охватила паника.
-Что со мной происходит? Что это такое? Куда всё исчезло? Где я сам? А-а-а-а!?
От растерянности и испуга, Иван Давыдович не сразу понял, что он себя не слышит и кричал ли он вообще, стало для него ещё одним вопросом, на которые ни кто не сможет ответить.
-Я есть, но тела нет. Это, что значит? -- он продолжал задавать себе вопросы в пустоту.
Очень странное состояние, это наверно потому, что ни чего не болит, вдруг заметил для себя Иван Давыдович.
Может быть, я умер? Да вроде я, как то, не ощущаю этого. Правда, своего тела я тоже не ощущаю, да и вообще ничего не чувствую.
Ивана Давыдовича охватили страх и паника. Он стал кричать, но когда понял, что не слышит себя, замолчал. В голове без остановки крутился один и тот же вопрос. Что со мной?
Неизвестно сколько прошло времени, но постепенно Иван Давыдович начал успокаиваться, если это конечно можно было назвать спокойствием. Вся голова, или что там от неё осталось, судорожно пыталась размышлять и анализировать, что, как, и зачем это произошло. Размышления заводили всё дальше и дальше, углубляясь в бескрайние просторы подсознания. Ранее ограниченные черепной коробкой, а сейчас беспросветной пустотой окружающей его, со всех сторон, черноты. Перетряхивая запылившиеся складки ума в поисках давно забытой информации не как несопоставимой с данной ситуацией, Иван Давыдович вдруг вспомнил, последнее, что он делал.
--Библия!!!
В его мыслях это прогремело, как "Эврика!!!" у Архимеда.
Иван Давыдович не верил в бога. Но когда наступали критические ситуации, связанные со здоровьем незабвенного Ивана Давыдовича, он тут же вспоминал "Ветхий завет" прочитанный им в детстве, из-за которого он и перестал верить, не то что бы в Бога, но и во всё на свете.
В детстве он очень любил читать и как-то раз ему досталась, от каких то про--про--прородственников, "Ветхий завет" какого то уж совсем древнего издания, написанный ещё старославянским языком. Это оказался переломный момент в жизни молодого человека. Для того, что бы перевести этот непонятный современному человеку язык, Ивану Давыдовичу пришлось изучить множество специфичной литературы и истории. И это ему так понравилось, что незаметно стало его увлечением, впоследствии переросшим в любимую работу. И вот когда Иван Давыдович перевёл древние слова "Ветхого завета" на современный язык, а потом прочитал всё это на два раза и вник в прочитанное, то верить, во что то или в кого то, он совсем прекратил. Такая печальная история и получилось в его жизни, что Библия помогла найти себя в мире, но при этом отобрала веру во, что либо.
--Библия,-- уже приглушенным шепотом, где то в глубине сознания, ответило эхо Ивану Давыдовичу. Он опять, как и в редкие моменты своей жизни, вспомнил про Бога. Но когда всё благополучно заканчивалось, его здоровью и жизни ни чего больше не угрожало, он не мог поверить себе, что ещё вчера, он во, что то мог верить.
В его памяти, как фотографии, стали всплывать страницы этой древней книги. Текст книги врезался в память Ивана Давыдовича на всю жизнь и помнил он его почти полностью, ну, по крайней мере, первые страницы он смог бы и сегодня процитировать без запинки.
--Так, так, так. Библия.
Зацепившись за эту идею всем, чем у него осталось, а как оказалось кроме мыслей, разбросанных по всему пространству пустоты, ему нечем было цепляться.
Иван Давыдович, почему то вдруг вспомнил эти слова из Библии:
--Да будет свет! -- попытался прокричать он.
Как только он сказал это, пустота, окружающая его, мгновенно вспыхнула и стала ярко белой. Иван Давыдович инстинктивно зажмурил глаза, забыв про то, что их у него уже не было, но свет не пропал. Теперь вместо пустоты всё пространство заливал очень яркий, ослепительный свет. Ивану Давыдовичу стало не по себе. Он испуганно смотрел, как свет, от которого невозможно было спрятаться, ослепляет его, прожигая и заполняя собой пустоту.
--Свет! -- От растерянности и удивления, ни о чем другом Иван Давыдович уже думать не мог.
-- Я Бог?! -- застыло у него в голове, вытесняя все остальные мысли. Потом раскатом грома растеклось по всему ослепляющему пространству пустоты и вернувшись эхом пахнуло холодным, свежим ветром, приводя Ивана Давыдовича в сознание.
Вдруг его озарило, он вспомнил последние минуты перед чернотой. И не обращая внимания на яркий свет, заговорил сам с собой.
"--Перед тем как погас свет, было слово, неужели оно, что то значит? Вселенная умерла не оставив после себя даже самой маленькой частицы своего существования. Воцарилась бесконечная пустота. Но, почему то я остался и последнее слово, которое убило вселенную, произнёс я."
Иван Давыдович не сразу заметил, что он начал разговаривать с собой, в каком то драматическом стиле. Теперь он даже не обращал внимания на заливающий всё вокруг свет.
Спустя некоторый промежуток времени, в который Иван Давыдович возбужденно переваривал новые сложившиеся обстоятельства, он пришел в себя, и теперь ему уже не казалось всё таким безнадёжным и черным, а скорей наоборот, ему это стало нравиться. Нет- нет, никогда Иван Давыдович не тянулся к власти, он даже наоборот старался, по возможности, избежать её. Поэтому когда Иван Давыдович осознал, что он теперь является Богом, и ни кого кроме него в этом мире больше нет. Он был счастлив от одной только мысли, что он остался один, да притом ещё может делать с этим миром всё что захочет.
В таком мечтательном состоянии Иван Давыдович пробыл Бог знает... , ах да теперь и он не знал, сколько времени пробыл в таком состоянии. Наигравшись с нахлынувшим воображением, Иван Давыдович наконец-то понял, что он может всё и постепенно успокоился. Теперь всё пространство занимали его мысли о том, каким будет его мир.
Для начала, Иван Давыдович вспомнил Библию и создал твердь. Но "твердь", почему то у него получилась какая-то небольшая и смогла вместить только диван, который стоял посреди знакомого парка вместо скамейки, на которой всегда сидел во время прогулок он сам. Так же он создал озеро, такое, каким его помнил из детства. Оставшуюся часть "тверди" заполнили деревья, напоминающие осенний грустный лес. В небе Иван Давыдович повесил солнце, что бы оно светило как в утреннем парке, и запустил осенние облака. Луну и ночь он делать не стал, потому что ночью у него в прежней жизни всегда обострялась какая ни будь боль от многочисленных болезней накопленных в течении жизни.
--И это хорошо, -- сказал он сам себе, посмотрев на содеянное.
Перед взором Ивана Давыдовича открывался маленький островок, мирно висевший в пустоте. Над островом светило солнце, заставлявшее деревья отбрасывать длинные, утренние тени. Старый, но всё ещё крепкий диван, с подушкой и клетчатым пледом, стоял у озера, заменяя собой любимую скамейку Ивана Давыдовича. В воде озера отражались медленно перетекающие по небу, серые осенние облака.
Иван Давыдович ещё раз осмотрел сотворённый им кусочек рая. Взгляд его остановился на озере. Заглянув в мелкую зябь воды, идущую от легкого ветерка, он понял, чего ещё не хватает в его творении. А не хватало самого его, гуляющего в этом парке. Не хватало ощущения прохладного, влажного ветра, шелеста ещё не опавших желтых листьев, запаха осеннего воздуха, да и много ещё чего на, что не обращаешь внимания, пока это не исчезнет.
Иван Давыдович не стал долго раздумывать и сотворил себе своё старое человеческое тело, которое он так благополучно покинул, перед тем как превратиться в нечто духовное. Только он обрёл свое привычное тело, как сразу же стал ощущать на себе все прелести осенней природы, движение рук и ног и даже усталость теперь вызывала, несравнимое ни с чем, чувство возвращения домой.
Бродив по парку, Иван Давыдович восторженно разглядывал каждую травинку, упавшие листья, камешки на дорожке, ведущей к озеру, как будто в первый раз открывая для себя этот привычный мир. Дойдя до озера, сел на свой домашний диван и долго глядел на зыбкую гладь воды, успокоившись и постепенно забыв про случившееся. Теперь ни кто и ни что больше не волновало его.