Вступиться за осуждённого через двадцать лет после суда и вынесения приговора, к тому же если его самого уже нет в живых, пожалуй, ещё нелепей, чем махать кулаками после драки. Правда, лишь с точки зрения примитивного смысла. К счастью, существует и другое мнение, утверждающее, что восстановление справедливости никогда не бывает бессмысленным.
На первый взгляд, у Советского Союза как особого типа общества, государства и образа жизни, принципиально отличавшегося от традиционного в первую очередь отказом от частной собственности, есть только противники. В действительности сторонников СССР, сожалеющих о его гибели, до сих пор ещё много, хотя, конечно, за двадцать лет их ряды сильно поредели. Это простые, чуждые общественной активности и тем более публичности люди, не стремящиеся, да и не умеющие во всеуслышание заявить о своей позиции.* Рискну выступить от их имени, чтобы, как теперь принято говорить, озвучить точку зрения, не совпадающую с распространённой, представляющей Советский Союз нежизнеспособным организмом, тупиковым вариантом.
___________
* Желающим с ними встретиться и послушать, что они говорят о прежней и нынешней своей стране, следует постоять в каких-нибудь очередях, например, на почте в дни выдачи пенсий
Решая поставленную задачу, откажемся от известных доводов в пользу СССР, поскольку они наших оппонентов не убеждают. Используем новые аргументы, появившиеся в постсоветское время. Что прежде всего приводится в качестве доказательства несостоятельности Советского Союза и социализма его образца? Неэффективность экономики, низкий уровень жизни, пустые полки магазинов. Об эффективности теперешней, существующей, повторим, уже двадцать лет(!) российской экономики говорить не будем, поскольку очевидно, что пока это только мечта. Об уровне жизни как самостоятельном и объективном показателе судить сложно: не знаю, повысился
ли он в среднем,1 но то, что очень многие люди стали жить хуже, чем жили в брежневские годы, а реальный достаток российских пенсионеров уступает достатку советских, это факт. Факт и то, что прежней уверенности в завтрашнем дне у значительной части населения нет. Зато разного рода страхов: лишиться работы, быть обманутыми, причём с катастрофическими последствиями, оказаться не в состоянии справиться с обязанностями, переложенными государством на плечи граждан,--прибавилось многократно. Так что остаётся говорить только о полках магазинов. В самом деле, нынче они не то что пусты--переполнены, правда, формально. Если с них убрать продукты и товары, которые называются так незаслуженно, не говоря уже о просто вредных для здоровья, то полки существенно разгрузятся. Однако, не это главное. Взять, к примеру, колбасу--продукт, чаще всего фигурирующий в дискуссиях о прошлой бедности и сегодняшнем изобилии. Из какого мяса делают сейчас в России даже хорошую--если таковая вообще производится--колбасу? Из импортного, купленного за нефте- и газодоллары (отечественного мяса, как и в советское время, не хватает и оно дороже импортного). А теперь скажите, разве СССР не мог за ту же валюту от продажи углеводородов покупать за границей мясо и обеспечивать население такой же колбасой и в таких же объёмах, как сейчас? Что этому мешало, кроме абсолютно субъективного фактора--нежелания старцев из Политбюро думать о будущем страны после своей смерти? Обвал цен на нефть?2 Но ведь "колбасный" дефицит в стране, исключая столичные города, был и в благополучные времена на рынке нефти. Да и в полный маразм, причём сразу всех высших советских руководителей, я не верю. Предполагаю другое. Безусловно, сами они ничего путного уже придумать не могли: сказывался возраст, да и от времени отстали. Поэтому пользовались советами более молодых приближённых, которым доверяли. Слуги же, особенно умные, редко бывают честными. Большинство пытаются варить собственную кашу, злоупотребляя доверием своих хозяев. Так что, возможно, в 70-е--80-е годы аппарат ЦК дал начало тайным антисоветским и антисоциалистическим силам, поставившим перед собой цель уничтожить Советский Союз и создать на его территории государство по западному образцу с рыночной экономикой и приматом частной собственности. Решения, принимавшиеся руководством страны по лукавым советам аппаратчиков, на поверку разрушали систему, дискредитировали социализм в глазах населения. Назовём некоторые самые губительные из них: участие в навязанной Западом и непосильной для нас гонке вооружений, материальная поддержка зарубежных просоветских режимов, война в Афганистане, строительство Байкало-Амурской магистрали. И, конечно, пренебрежение нуждами народа.
Сам для себя я называю условия, способствующие подобной вредительской деятельности, "синдромом Давыдова", по фамилии героя "Поднятой целины", питерского рабочего и балтийского моряка, посланного на руководящую работу в село и назначенного председателем колхоза. Н и ч е г о не смысля в крестьянском деле, он должен был решать самые разные вопросы, чем и воспользовался скрытый враг Советской власти Островнов, посоветовавший, якобы для обеспечения гигиены, вместо соломенной подстилки использовать в колхозном хлеву песок. Помните, что стало зимой с колхозными быками от такого нововведения? Некомпетентность руководителей не выдумка Шолохова. Много лет водил за нос самого Сталина небезызвестный академик Лысенко, нанеся отечественной биологической науке громадный ущерб. Другие такие же ловкачи убедили Хрущёва, что с появлением баллистических ракет необходимость в стратегической авиации отпала, а Горбачёва--что с пьянством можно покончить в один присест, ограничив производство водки и жёстко регламентировав торговлю ею. "Синдромом Давыдова" страдал и Ельцин. Но он обладал крепким мужицким умом, инструментом по-своему эффективным, правда, морально не безупречным. Возможно, этот природный ум, важным свойством которого является недоверчивость, подсказал первому Президенту России способ защиты от скрытых злых намерений подчинённых: никого не держать долго около себя, постоянно тасовать колоду.
Теперешние руководители страны тоже не убереглись от опасного синдрома. Только им объясняю я реформу ЖКХ, в частности, признание товариществ собственников жилья лучшей формой управления многоквартирными домами. Очарованные простотой и красотой формулы "Никто не может заботиться о своём жилье лучше его собственника", не подумав об её конкретном содержании и технологии реализации,3 не имея собственного опыта "общения" с коммунальными проблемами и коммунальными службами, наши руководители, приняв новый "Жилищный Кодекс", отдали население в руки мошенников, тех, кто и инициировал жилищно-коммунальную реформу в настоящем её виде.
Разумеется, руководители, будь они даже семи пядей во лбу, не в состоянии досконально разбираться во всех вопросах, окончательное решение по которым принимают. Но они обязаны х о р о ш о р а з б и р а т ь с я в л ю д я х, чтобы не допустить к себе в советчики Островных. Увы, наши руководители похвастать этим не могут.
Понося советскую экономику, российские реформаторы-демократы-рыночники стараются изобразить её не просто неэффективной, а буквально немощной и потому неспособной решать сколько-нибудь большие и важные задачи. Факты же говорят об обратном. Взять, к примеру, массовое строительство хрущёвских пятиэтажек, которые служат по сей день. Оказалось, что для такого масштабного предприятия достаточно было воли одного человека. Всё остальное: деньги, строительные материалы, строители--выяснилось, в стране были. И, заметим, в отсутствие эффективной рыночной экономики. В наше же время эта самая экономика с проблемой ветхого жилья справиться не может. Вся её эффективность в данной области уходит на строительство элитного жилья, не доступного большинству россиян. С другой стороны, например, государственная программа поддержки и развития системы здравоохранения по источнику финансирования--госбюджету--родная сестра советских социалистических планов. И она даёт реальные результаты: строительство медицинских пунктов в сельской местности и оснащение городских клиник современным медицинским оборудованием не выдумка. Да, в стране появилось много частных клиник, что для основной массы населения плохо, а не хорошо, поскольку они переманивают из государственных и муниципальных медицинских учреждений лучших специалистов. Тем самым небогатые граждане лишаются возможности получать квалифицированную медицинскую помощь.
Есть примеры и того, что СССР имел возможность обеспечивать народ предметами потребления4 вовсе не первой необходимости. Так, по инициативе Косыгина, Председателя Совета Министров при Брежневе, был закуплен в Италии и размещён в Тольятти завод по производству легковых автомобилей. Мы импортировали качественную и красивую одежду, обувь и многое другое, чего сами делать не умели. Однако покупали всё это в недостаточных количествах, не покрывая спрос населения. Дело тут не в нехватке валюты. Её у СССР было, пожалуй, побольше, чем у сегодняшней России: всё-таки кроме добывающей существовала и мощная производящая промышленность, пускай и уступавшая по эффективности западной. И не так уж мало её продукции пользовалось спросом за рубежом, скажем, подшипники двух подшипниковых заводов и самолёты ТУ-154 авиационного завода Куйбышева. Повторю, на мой взгляд, основной причиной продуктового и товарного дефицита5 была вышеупомянутая подрывная деятельность партийной номенклатуры в условиях ослабления мер самозащиты государства. Эти меры превратились по большей части в декларативные, к тому же применялись к диссидентам-говорунам, а не к действительно опасным врагам, что и обеспечило последним победу. Кто начал править бал в стране после развала Союза, взять хоть экономику, хоть политику? Не Сахаров с Новодворской, а бывшие партийные и комсомольские работники, нисколько не стыдящиеся своего обкомовско-райкомовского прошлого. Эта публика и при Советской власти периода продуктовых талонов жила неплохо, не по пайковой норме, как остальной народ. Но ей хотелось жить по-европейски, чего социализм советского типа без жестоких и оттого эффективных механизмов частной собственности, рыночной экономики, конкуренции и страха как стимула к напряжённому труду, обеспечить не мог. Вместе с тем низкая по сравнению с западной эффективность советской экономики вовсе не означала её нежизнеспособность. Жить можно и при невысокой производительности труда, тем более что у этого выбора есть свои преимущества. М. Жванецкий, часто бывающий в Америке, рассказывал, что американцам их вызывающий нашу зависть уровень жизни достаётся не просто, домой с работы они приходят "с серыми от усталости лицами". Да мы и сами можем понять из голливудских фильмов, в каком сумасшедшем темпе живут люди богатейшей страны мира. Но нам такой темп может быть нужен только для успешного соревнования с Соединёнными Штатами, он не является необходимым условием жизни. Вдобавок напряжённый труд не в традициях нашего народа, что я расцениваю не как свидетельство лености, а как мудрость, понимание того, что материальные блага, превышающие разумные потребности, не стоят усилий. До таких мыслей мне помог дойти Салтыков-Щедрин с его мужиком-лежебокой, тем, что двух генералов прокормил. Как известно, этот герой сказки нашего классика подобно Робинзону Крузо оказался на необитаемом острове, но в отличие от англичанина, трудившегося от зари до зари, спал под кустом, положив под голову кулак, пока его не нашли генеральского звания петербургские чиновники, заброшенные на тот же остров, со слов автора, "...по щучьему велению, по мо-ему хотению...".
Итак, нормально, т.е. обеспеченно, но без излишеств, вполне можно жить, и н е н а д р ы в а я с ь на работе. Конечно, если только не завидовать соседям, придерживающимся более высоких стандартов материального благополучия и готовых ради их достижения трудиться с большим напряжением, и не пытаться с ними соревноваться. Однако этого мало. Необходимо ещё обеспечить защиту права жить по-своему, если те самые соседи вдруг не захотят мириться с нашим образом жизни. А повод для опасений с их стороны Советский Союз в лице его руководителей ортодоксально-большевистского толка, видевших в коммунизме не только единственное истинно справедливое общество, но в первую очередь могильщика прежнего несправедливого, причём в мировом масштабе, давал всегда. Для защиты нам надо было отказаться от идеи экспансии, перестать пугать мир перспективой навязывания другим странам своего пути. Именно это и начал делать Горбачёв, придя к власти. Но вместе с уверениями не на словах, а на деле, что СССР больше не представляет угрозы для Запада, мы должны были держать порох сухим, ясно давая понять всем, что сами от выбранного пути не откажемся и никому не позволим мешать нам идти по нему. Уже имевшиеся у нас средства, прежде всего ядерное оружие, обеспечивали возможность удерживать Запад от соблазна силовых акций в отношении Советского Союза, даже если бы мы отказались от участия в гонке вооружений. С этим устаревшим оружием, уступающим новейшему американскому, мы, разумеется, не могли победить в случае войны, но, безусловно, превратили бы победу наших противников в пиррову, чего они не могли не осознавать. При указанных условиях мирное сосуществование СССР и остального мира было вполне возможно. И если бы Горбачёву были даны хотя бы ещё десять лет, он сумел бы убедить мир, что мы хотим заниматься лишь своими делами, никого не трогая. Но такое развитие событий не устраивало внутренних врагов, тех, кто вслед за остроумцами из западной журналистской братии с мазохистским самоуничижением называл свою Родину лепрозорием. И именно они, действуя по принципу "Чем хуже, тем лучше", сделали всё, в том числе заставляя Горбачёва ошибаться, чтобы уничтожить Советский Союз. Подобную деятельность6 иначе, как подлой, не назовёшь, ведь они хорошо понимали, что для большинства советских людей ни частная собственность, ни рыночная экономика ничего хорошего не сулят. Девяностые годы подтвердили это со всей очевидностью.
Должен признаться, что я долгое время не мог постичь сути демократии, не понимал, что в действительности стоит за словами "власть народа". Вот вече мне понятно, как понятно и то, что общенародное--в масштабах всей страны--вече невозможно по чисто техническим причинам. Ясно также, что референдум не является его эквивалентом хотя бы потому, что включает в себя процедуры, допускающие фальсификацию волеизъявления граждан. Власть представителей, пускай и избранных населением страны, властью народа тоже следует считать лишь формально по причине невозможности для избирателей лично и настолько хорошо знать каждого из кандидатов, чтобы сознательно и ответственно доверять им право принимать за себя решения. Длительные размышления в конце концов помогли найти ответ на интересовавший меня вопрос. И, как нередко бывает, он оказался очень простым. "Народность" демократии как власти состоит в том, что для неё не нужны "штучные" люди, годятся л ю б ы е. Конечно, они должны быть образованными и обладать некими способностями, впрочем, отнюдь не выдающимися, но от них не требуется принадлежать к какой-нибудь категории избранных, например, по своему происхождению, или быть уникальными и незаменимыми. Вот почему демократия предполагает регулярную смену команды власти, даже если её деятельность была вполне успешной. Совершенно логичная норма, поскольку справедливо считается, что новые люди не могут существенно уступать по способностям бывшим у власти до них. В связи с этим спрашивается, так ли уж был не прав Ленин, предсказывавший возможность для кухарки управлять государством? Кухарка не кухарка, а второсортный актёр президентом страны (да какой!) был, и солдат, воевавший во Вьетнаме, мог им стать. Такие, прямо скажем, не очень жёсткие требования к претендентам на власть имеют определённый смысл: они подвигают народ к активности, заставляя рассчитывать прежде всего на самого себя, и одновременно обеспечивают ему свободу деятельности. Однако когда наступают трудные времена, то демократическая атрибутика откладывается в сторону, и к власти призываются выдающиеся личности, которые остаются на своих постах столько времени, сколько нужно. Этим самым признаётся, что в особых случаях даже высокоразвитая нация нуждается не в лидере даже, а в мудром отце, в спасителе страны, который сумеет найти решение сложных проблем и скажет, что и как народ должен делать. Пример такого деятеля--Ф.Д. Рузвельт, подряд четыре раза (вместо положенных двух) избиравшийся президентом США, притом что он был очень больным человеком. Да и рыночная экономика, восхваляемая на все лады, оказывается, хороша только в благополучное время. Когда в 2008 году запахло жареным, власти США тут же ввели жёсткие ограничения в сфере финансовой деятельности.
Лично мне и немалой части моих соотечественников самостоятельность и свобода, как их понимает западная демократия, в тягость,7 потому что они предполагают непосильную для нас степень ответственности. Кроме того, такая позиция обусловлена справедливыми опасениями, что кто-нибудь может распорядиться этой свободой нам во вред. Вот простая аналогия: свобода на уличном перекрёстке выгодна только КАМАЗам, но не "Запорожцам", тем более не пешеходам. Маленьким и слабым нужен ограничивающий свободу светофор, а ещё лучше милиционер-регулировщик.
"Вот приедет барин, барин нас рассудит",--сказано не про кого-нибудь, а про нас, русских. Думаю, стыдиться тут нечего. Проблема лишь в том, чтобы нашёлся человек, достойный быть правителем над нами, и чтобы он смог прийти к власти. Тем, кто страшится авторитаризма, следует знать, что это слово и слово "авторитет" происходят от одного и того же латинского "auctoritas". Ведь именно а в т о р и т е т Рузвельта и как следствие доверие к 32-му президенту США заставили американцев голосовать за него в третий и четвёртый раз.
Вот уже двадцать лет наша страна находится в тяжёлом экономическом положении, о чём говорит низкий уровень жизни большой части населения. Состояние жилищного фонда и коммунального хозяйства катастрофическое. Приватизация в этой сфере лишь усугубила ситуацию: наши граждане действительно не знают, что делать с протекающими крышами, кроме как разводить руками и писать жалобы. Положение России сейчас хуже, чем положение Америки в начале 30-х годов. К тому же американцам нужно было всего-то провести экономические реформы в условиях о д н о р о д н о г о общества, в котором менталитет, т.е. "образ мыслей, совокупность умственных навыков и духовных установок",8 всего населения по существу одинаков. Тем не менее для решения этой не самой сложной задачи американский народ не погнушался отойти от демократических принципов и признал полезным, чтобы в течение почти полутора десятков лет жизнь страны в значительной мере определялась одним человеком. У нас общество не просто неоднородно, но поляризовано, причём противоположные по менталитету группы соизмеримы по численности. По сути, в стране есть два общества, желающих жить по-разному: одно--скромно, зато покойно и без чрезмерных забот, когда за решение всех жизненно важных проблем ответственно государство, другое--богато, пусть и ценой больших усилий, сумасшедшего темпа жизни, риска и высокой личной ответственности как неотъемлемой составляющей свободы. О какой же демократии здесь может идти речь? Власти к а к о й из двух указанных групп народа? Конечно, активная часть общества взяла власть в свои руки. К счастью, не верховную. Но использовать её она может только для своего обогащения путём разворовывания национальных богатств, что, впрочем, её вполне устраивает. Однако преобразования в стране она осуществить не в состоянии, даже если бы и захотела: другая часть населения, хотя и голосующая за эту власть на выборах, её радикальных преобразований не приемлет и втихую их саботирует. Ход реформы ЖКХ лучшее тому доказательство. И единственный небезнравственный выход из этого положения--в е д и н о н а ч а л и и, в п о р я д о ч н о й авторитарной власти,9 стоящей над расколотым обществом и не позволяющей "овцам съесть людей", как случилось когда-то в Англии. В наших обстоятельствах только такая власть может стать гарантией для слабых. Кто отверг предложение одного из отечественных олигархов законодательно разрешить шестидесятичасовую рабочую неделю и возможность увольнения работника по единоличному решению работодателя? Путин, с именем которого демократы и связывают авторитаризм. А что ответил противник авторитаризма Гайдар в бытность его Председателем Правительства на вопрос, не жалко ли ему тех, кто не способен выжить в условиях рыночной экономики? Что без жертв реформ не бывает. Ну и кого из этих двух людей могло предпочесть и предпочло большинство наших граждан?
Ненависть к реформаторам вызывают не только их дела, но в первую очередь воинствующая безжалостность, позволившая им применить пресловутую "шоковую терапию" в условиях страны, семьдесят лет жившей по иным законам, чем остальной мир. А ведь они сами утверждают, что за это время сформировался особый вид человека "Гомо советикус". Так как же можно было решиться лечить нас теми же лекарствами, что и поляков, венгров и даже прибалтов?10 Советскому человеку просто надо дать д о ж и т ь. Правда, исчезновение его как социального вида не станет гарантией того, что из России удастся создать вторую Америку, разве только заменив гены щедринского мужика на гены Робинзона. Надеюсь, что эту вивисекцию мне увидеть не доведётся.
Социализм с человеческим лицом возможен, и это лучше всего понимают его враги. Вот почему они и не позволили нам убедиться в его реальности, притом что лицо желанного для них общества потребления если и не страшно, то несомненно безобразно.
______________
1 Даже если средний уровень и повысился, доказательством роста благополучия общества он служить не может, т.к. слишком велико различие между уровнями жизни богатых и бедных (говоря языком математики, слишком велика дисперсия, определяемая отклонением фактических значений от их среднего арифметического)
2 Заметим кстати, что и рыночная российская экономика не имеет иммунитета против падения мировых цен на нефть и газ
3 Первое, что приходит в голову: созвать правомочное, т.е. имеющее кворум, собрание жильцов даже не самого большого, скажем, 100-квартирного, дома, практически невозможно
4 Так в теории марксизма-ленинизма назывались товары, необходимые людям в быту, в отличие от средств производства--машин, оборудования, инструментов и т.д.
5 Именно дефицита, а не отсутствия широкого ассортимента, к которому у нас никогда тяги не было. Мы спокойно могли носить одни и те же вещи годами, и извращённая мода менять свой гардероб каждый сезон усвоена некоторыми слоями нашего населения лишь недавно
6 Таким же образом во время Первой мировой войны относились к России большевики, выступавшие за её поражение. Правы те, кто утверждает, что противоположности сходятся: российские антикоммунисты конца XX-го века оказались единомышленниками большевиков в вопросе желательности поражения своей страны как средства достижения политических целей
7 Есть среди нас и такие, кому в тягость свобода в буквальном смысле этого слова и кто, попав в заключение, потом не хочет освобождаться, а выдворенный из зоны, тут же совершает какое-нибудь мелкое преступление, чтобы вернуться в неё. Не сомневаюсь, будь условия отечественных мест заключения такими, как на Западе, все российские бомжи (сколько их в стране--десятки тысяч или больше?), а также и многие одинокие пенсионеры предпочли бы отказаться от своей свободы в пользу покойной жизни на всём готовом. Я не утверждаю, что это хорошо, я лишь констатирую факт нашего отличия от европейцев и американцев в отношении к свободе
8 См. "Краткую Российскую энциклопедию"
9 А демократы нам внушают, что это гибельно. Они, наверное, и духовное лидерство Сергия Радонежского не считают благом для Руси
10 Осознание необходимости п о с т е п е н н о г о перехода от плановой к рыночной экономике, т.е. необходимости достаточно длительного п е р е х о д н о г о периода, пришло, правда, с большим запозданием, и к ортодоксальным демократам вроде Гайдара. Если не ошибаюсь, институт, который он создал и возглавлял, так и называется--"Институт проблем переходного периода"