Дампир Уильям : другие произведения.

Путь Бонапарта. Кн.1. Корсиканец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.20*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "... когда отношения между Британией и Францией временно наладились, он подал прошение о переводе его в английский морской колледж - чем не повод захлебнуться в фантазиях о блестящем повороте в мировой истории. Представьте только: корсиканец под флагом Нельсона или даже военный диктатор страны, вынуждающий королеву Викторию к борьбе за трон". С. Кларк
  
  
   []
  
   'Было время, когда по морям деревянные корабли вели железные люди'.
   Фарли Моуэт.
  
  (ознакомительный фрагмент)
  
  Глава 1
  
   - Во имя преславной Троицы, Отца, Сына и Святого Духа, а также Пречистой Девы! Сегодня, 15-го апреля 1736 года, созванное указом верховных лиц Корсиканского народное собрание по зрелом размышлении решило избрать короля и подчиниться власти его правления. Королем провозглашаем господина Теодора, барона фон Нейгофа, на приводимых ниже условиях, каковые названный барон под присягой признает обязательными как для себя, так и своих потомков. До тех самых пор, пока он собственноручно не подпишет конституционной грамоты, не скрепит ее печатью, не принесет присяги, - в права главы государства не вступает.
   Однако в ноябре, не правя и восьми месяцев, король Теодор I был вынужден покинуть Корсику. Официально объявили, что король отбывает за границу лично добиться международной поддержки в борьбе против Генуи, а управление королевством временно передается государственному совету. Британское правительство заинтересовалось судьбой Корсики пытаясь получить военно-морскую базу в Средиземном море.
  В судьбе короля Теодора I приняло участие много высокопоставленных англичан, среди них известный государственный деятель и писатель сэр Хорас Уолпол. Его опубликованный в лондонских газетах призыв 'Date obolum Belisario!' [1] вызвал отклик довольно большого количества состоятельных англичан, тронутых судьбой Корсики. Группа банкиров, решившая предоставить средства профинансировать ее борьбу за независимость от Генуи, снарядила три корабля с оружием, боеприпасами и прочим.
  Все это осенью 1743 года позволило Нейгофу снова высадиться на острове. Многие корсиканцы, ждавшие быстрой победы и независимости, оказавшись втянутыми в многолетнюю партизанскую войну с Генуей, оказались разочарованы деятельностью своего короля. Теодор I был не в состоянии удержаться против генуэзцев и националистическая партия, во главе которой стоял генерал Джасинто Паоли, приняла предложение Англии о покровительстве. Георг III подтвердил составленную Паоли конституцию, назначив его начальником национальной гвардии и президентом, вице-королем Корсики стал лорд Минто.
   Дом семьи Бонапарта находился на узкой и маленькой улице Аяччо неподалеку от Пальмовой площади с ратушей и скульптурой покровительницы города святой Мадоннуччиа. Летиция, 19-летняя жена местного дворянина занимавшегося адвокатской практикой Карло Буонапарте, почувствовала внезапное приближение родовых мук, успела вбежать в дом и 15 августа 1769 года на полу гостиной родила мальчика. В двухлетнем возрасте его крестили поблизости от дома, в соборе Нотр-Дам-де-ла-Мизерикор. С раннего детства характер Набулеоне оказался нетерпеливым и неспокойным.
  - Я был склонен к ссорам и дракам. Одного я бил, другого царапал, и все меня боялись. Больше всего приходилось от меня терпеть брату Джузеппе.
  Оставаясь угрюмым, замкнутым мальчик быстро и надолго раздражался, не искал ни с кем сближения, смотрел на всех без почтения, приязни и сочувствия, очень в себе уверенный, несмотря на свой малый рост и возраст. Мать любила сына, но воспитание своим детям дала довольно суровое. Жили экономно, но нужды семья не испытывала. Любовь к строгому порядку в делах Набулеон унаследовал именно от матери.
   Город, расположенный вокруг цитадели на мысе, нисходил мощеными улочками к набережной и порту, с обширным хорошо защищенным рейдом в полукружье скал сорок-пятьдесят футов высотой. Тут же рядом среди густых каштанов, зарослей мирты и жасмина огромные камни, веками покоившиеся друг на друге, образовывали маленький грот, где Наполеон любил играть в детстве. Две генуэзские башни, стоящие на красных гранитных утесах Сангинских островов, защищали вход в залив Аяччо с северо-запада.
   Именно здесь собирались парусники груженые лесом, вяленой свининой, лангустами, рыбой, сырами, вином и оливковым маслом ожидая попутного ветра. В штормовую погоду там искало укрытие бесчисленное множество одно и двухмачтовых суденышек имеющих одинаковые нос и корму, а в качестве вооружения оставляющий на палубе достаточно места рыболовным снастям и улову латинский парус, позволяющий быстро реагировать на резкие изменения погоды очень частые в Средиземноморье.У пристани, где всегда что-нибудь происходило, маленький Набулеон часто слышал рассказы и выдумки о разбитых кораблях и необитаемых островах, пиратах и зарытых кладах.
   17 декабря 1778 года королевский асессор Чарльз Бонапарт, так он теперь именовал себя в официальных делах, с двумя старшими сыновьями разместился на борту судна, уходившего к берегам Англии. Он надеялся пристроить детей в привилегированные школы, хоть и отбросив частицу ди, его род мог доказать требуемый минимум - наличие четырех поколений благородных предков. Младший, Наполеон должен был стать военным. Его брат, десятилетний Джозеф предназначался для духовной карьеры
   Наполеон пошел в школу Пресвятой Троицы города Ньюкасл, расположенного на берегу реки Тайн в 250 милях к северу от столицы. В школе для 'обеспечения возможности надлежащим лицам стать офицерами и принять командование на море' в учебную программу была включена навигация. В XVIII веке Ньюкасл являлся четвертым по величине центром английского книгопечатания, уступая лишь Лондону, Оксфорду, Кембриджу и маленький Наполеон, предпочитая заниматься математикой и военным искусством, пополнял свои познания чтением.
  Читал он тогда, да и впоследствии очень много. Товарищей удивлял и отчуждал его корсиканский патриотизм, для Бонапарта британцы были тогда еще чуждой расой, пришельцами на родной остров. Ньюкасл, отличавшийся от большинства британских городов более сухим климатом, с теплыми зимами и прохладными летними месяцами напоминал ему Корсику. Со своей далекой родиной, впрочем, он в эти годы общался только через письма родных, у семьи не было средств выписывать его на каникулы домой.
   Лишь в профессии солдата видели корсиканцы свой идеал. Мужественный, смелый человек, отважно сражавшийся за свое отечество, ценился гораздо больше того, кто оказывал значительные услуги науке или искусству. У Чарльза Бонапарта не было средств купить сыну патент на офицерский чин, оставалось последнее - Королевский военно-морской флот, назначение Наполеона на должность мичмана это все что позволяли возможности семьи.
  Капитаны торгового флота охотно принимали воспитанников школы на свои корабли, но назначение на судно Ост-Индской компании было бы одолжением. Получить же подобное назначение во время войны в Ройал Неви было сравнительно легко, поскольку он рос, а Ост-Индская компания - нет.
   Служба была тяжелой, а получал мичман два фунта и девять шиллингов в месяц. Конечно, существовала вероятность получения призовых денег, но часть, приходящаяся на его долю, была мала. Существовала и возможность повышения, недаром в кают-компаниях королевского флота можно было слышать тост 'За кровопролитную войну и сезон, несущий болезни'. Однако ничто не могло отклонить Наполеона от выбранного пути, жребий был брошен, отец нашел для него место на линейном корабле третьего ранга 'Монмут'.
   Покупку всего необходимого мичману Наполеон ожидал с нетерпением. Но п наиболее привлекательными для мальчика были треуголка и мундир голубого сукна, учебники по теории корабля и навигации, секстант и кортик, с рукоятью, обтянутой акульей кожей. Все это вместе с каждодневной рабочей одеждой упаковывалось в сундучок с вырезанным на крышке именем владельца.
  Тот день, когда Наполеон в первый раз надел мичманский мундир был одним из прекраснейших в его жизни. Когда приготовления были закончены, Чарльз Бонапарт с философским спокойствием дал сыну рекомендательное письмо к капитану Олмсу и, проводив до Лондона, посадил в дилижанс, отправляющийся в Портсмут.
   С утра приведя себя в порядок, Наполеон с шумом сбежал по лестнице трактира, хорошенькая служанка не оставила его своими похвалами, за что получила полкроны и поцелуй. Гордость Наполеона была выше всякого описания, когда на улице матрос-рекрут, проходивший мимо, приложил руку к шляпе, ему хотелось скорее увидеть свой корабль и представиться капитану.
  Навстречу шли несколько офицеров в парадных мундирах, едва Наполеон прошел мимо, заложив правую руку за отворот мундира так, как делал один из них, ему закричали:
   - Эй, молодой человек подойдите сюда! - Старший из трех офицер сердито обратился к Наполеону.
  - Послушайте, с какого вы корабля?
  - С корабля его величества 'Монмут', сэр.
  - Будьте так добры, доставьте свою особу как можно скорее на ''Монмут' и передайте первому лейтенанту приказание не пускать вас на берег, пока корабль находится на рейде. Я же скажу капитану Олмсу о невоспитанности его мичмана, не отдавшего чести адмиралу. Ну а теперь вы можете идти.
  Угрюмый холодный ветер дул на набережной Гануорф, развеивая над военной гаванью Портсмута остатки тумана, запутавшиеся в такелаже кораблей, стоявших на серо-зеленой воде гавани, среди них был и 64-пушечный 'Монмут'. Здесь Наполеон познакомился с Джонни Беваном, уже два года служившим во флоте. Скучая в ожидании шлюпки, Джонни рассказывал все, что знал о своей службе.
  - Военный корабль и виселица ни от кого не отказываются, - пошутил он. Беван уже довольно насмотрелся на мичманскую жизнь, чтобы увериться, что кубрик не рай. Но если прослушать Джонни, это была не такая уж плохая судьба. Он рассказал Наполеону о призовых, о том, как парни подобные им получали деньги и славу, как экипажи некоторых кораблей стали богатыми сверх всякой меры. Наполеон узнал, что мичманам шла чарка вина каждый день, о том, что у них, как джентльменов, есть слуга и стюард, заботившийся о столе и одежде.
  К набережной подошла корабельная шлюпка, один из матросов придержал ее отпорным крюком, в то время как еще восемь подняли вверх весла как копья. На руле сидел мичман, мальчик возможно лет пятнадцати.
  - Поторопитесь, сказал он, - наш лейтенант смотрит.
   Матросы вельбота не походили на популярные иллюстрации. Загорелые до темно-коричневого цвета кожи, гребцы казались неприветливыми и опасными, со своими впечатляющими шрамами на руках и лицах. Через несколько минут вельбот, обрезал корму 'Монмута' и подошел к подветренному борту. Гребцы быстро убрали весла, баковый закрепил принятый ходовой конец и мичман, резкой перекладкой руля подвел шлюпку к трапу. Карабкаясь по нему, подвешенному к крутому просмоленному боку корабля, одного из многих, служивших Британии мощной 'деревянной стеной' Наполеон замешкался.
  - Эй ты, шевелись, - крикнули сверху в медный рупор.
  - Что вам угодно, сэр? - встретил его на шкафуте высокий худощавый лейтенант с желтоватым лицом.
  - Мичман Наполеон Бонапарт прибыл, сэр. Я имею рекомендательное письмо к капитану Олмсу. - Наполеон глубоко вздохнул. - Еще сэр, я должен доложить первому лейтенанту, что меня приказали не пускать на берег в Портсмуте.
  - Вы должны снимать шляпу, обращаясь ко мне. И вы немного молоды, чтобы присоединиться, не так ли?
  - Мой отец, он согласен с моим выбором, сэр, - ответил Наполеон, сняв треуголку.
  - Значит это вы наш новый мичман. И что вы успели натворить в Портсмуте? Кстати, я лейтенант Гаскойн, второй офицер.
  - Не отдал чести адмиралу, сэр, - запнулся Наполеон. Треуголка, кортик и широковатые сапоги делали его похожим на кота в сапогах.
  - По моему мнению, мистер Гаскойн, поскольку мичман еще не внесен в книгу корабля, он не подлежит наказанию. Я не могу дождаться, пока капитан Олмс не увидит свое последнее приобретение, - подойдя к ним и одергивая шейный платок, засмеялся первый лейтенант.
  - Мистер Ролстон. - продолжил он. - Возьмите этого молодого человека в ваш стол и покажите, где он должен подвешивать свою койку. Затем мистер Бонапарт зайдете ко мне, ваше имя необходимо внести в список экипажа.
   Наполеон спустился заРолстоном вниз по двум крутым трапам к нижней, тускло освещенной орудийной палубе. Мичманская каюта по левому борту жилой палубы напротив грот-мачты была логовищем размером в десять на шесть и пять футов четыре дюйма высотой. На сосновом столе, застеленном скатертью с винными и сальными пятнами, показывающим приближение воскресенья, стоял медный подсвечник с оплывшим огарком.
   - Вот ваше место, будете спать в гамаке, как на мягкой перине. Я надеюсь, это будет не хуже ваших обычных стандартов милорд.
  Запах приготовления пищи, влажной духоты и немытых тел ударил Наполеону в нос, но держался он мужественно.
  - Это не Сент-Джеймс, - протянул язвительно Бонапарт, поворачиваясь к Ролстону, - но достаточно хорошо для некоторых, я не удивлен.
  Они мгновение стояли друг против друга. Маленький выглядел предельно хладнокровно, но в то же время угрожающе. Второй, упершись в бока руками с широко расставленными локтями и высоко подняв подбородок, старался походить на офицера. Наконец, Ролстон уступил, развернулся и побежал к трапу, ведущему наверх.
   Наполеон переоделся в синюю рабочую куртку, бриджи и круглую шляпу, но прежде, чем он вернулся к первому лейтенанту, пронзительные свистки издали какие-то сложные трели, корабль стал живым от бегущих людей. Бонапарт почувствовал, как его дергают за рукав и, обернувшись, увидел очень молодого мичмана лет около двенадцати.
  - Вы должно быть наш новичок. Я Беккет. Вам лучше встать в строй вместе с нами. Капитан прибыл на борт.
  - Что происходит? - спросил Наполеон, стремясь найти свое место.
  - Встаньте по росту, здесь, за Осборном и Беккетом, - сказал ему мичман, должно быть лет восемнадцати.
  - Я Тим Осборн. Этот парень наш старший, - прошептал другой мальчик, невысокий, с зелеными глазами и благородным лицом.
  - Я Наполеон Бонапарт.
   Времени для разговоров больше не было, появились офицеры в своих синих, шитых золотом мундирах. Морские пехотинцы стояли ровной шеренгой, приставив ружья к ноге. Капитан Олмс поднялся через входной порт, как только его нога ступила на палубу, барабаны выбили дробь, сопровождаемую свистом дудок боцманматов, морские пехотинцы в красных мундирах с белыми перевязями взяли мушкеты 'На караул'.
   С рукой у края треуголки Олмс прошел мимо шеренг матросов и застывших перед строем офицеров. Капитан 'Монмута' был в начале его пятидесяти лет, грузный мужчина с хриплым дыханием, похожий на питбуля.
  - Я доволен, - сказал он, - все свободны, мистер Мюррей.
   - Есть, сэр.
   Первый лейтенант отдал команду разойтись, и палуба начала быстро пустеть.
  - Вы, там, новый мичман. Подойдите, - позвал Олмс.
  - Да, сэр?
  - Вы мистер Бонапарт?
  - Я, сэр.
  - Я хочу увидеть вас в моей каюте немедленно. Вслед за этим, у первого лейтенанта
  Мюррея вы подпишите контракт о службе.
  - Да, сэр, - ответил Наполеон.
  - И ради Бога, обращайтесь по надлежащей форме мистер Бонапарт, - сказал капитан Олмс раздраженно. - Вы попробуете? Даже морские пехотинцы делают это!
  - Есть, сэр, - сказал Наполеон, с багровеющим лицом.
  Капитан повернулся, чтобы уйти, первый лейтенант взял Наполеона за плечи и как следует, встряхнул.
   - Сними шляпу и окажи капитану уважение, черт тебя побери.
   - Слушаюсь, сэр, - произнес готовый заплакать Наполеон. После того как бывшие свидетелями невежества новичка мичманы перестали над ним смеяться и ушла в низ, Наполеон почувствовал наряду с раздражением, от унижения перед своими сверстниками, прилив жалости к себе. Сунув согреть руки в карманы бриджей, он опирался на поручни, глядя на рейд. Растущий гнев высушивал слезы.
   - Я заставлю тебя заплатить за это, старый ублюдок. Я найду способ.
   - Бонапарт, - позвал за его спиной лейтенант Гаскойн.
   - Есть, сэр, - Наполеон всхлипнул.
  - Молодые люди никогда не опираются на поручни.Также как они не
  держат руки в карманах.
   - Слушаюсь, сэр.
   - Вам лучше пойти к капитану и быть готовым к целенаправленной беседе, -
  сказал второй лейтенант.
   - Что я могу сделать, чтобы не оказаться в еще большей заднице, сэр? - спросил Наполеон.
   - Следуйте за мной, - сказал Гаскойн. Пока шли на корму, офицер объяснил,
   что нужно снять шляпу и, войдя в каюту приветствовать капитана, говорить четко, прямо и не забыть об уважении. Второй лейтенант провел Наполеона вниз по трапу, по, узкому короткому коридору, в него выходили расположенные близко друг к другу двери кают первого лейтенанта на одной стороне и штурмана на другой. Они остановились перед белой дверью, ведущей в капитанскую каюту. У двери, стоял на часах морской пехотинец.
  - Причина, сэр? - спросил он.
  - Мичман Бонапарт с рапортом, - сказал Гаскойн.
  - Мичман Бонапарт, сэр! - доложил часовой, сопровождая восклицание
   ударом приклада по палубе.
  - Войдите.
  Наполеон находился в роскошной капитанской каюте, занимавшей всю ширину корабля. Справа обеденный стол в стиле классицизм и большой буфет, слева письменный с бронзовыми накладками и шкаф красного дерева, заполненный картами и книгами. Сквозь высокие окна кормовой галереи, серый дневной свет проникал в кабинет, представлявший собой смешение этой элегантности и воинственности, скрытых под чехлами, двенадцатифунтовых орудий. Из кабинета была видна вторая комната - спальня. Наполеон, со шляпой под мышкой стараясь спрятать свою тревогу, остановился в трех шагах от стола.
  - Мичман Бонапарт с рапортом, сэр.
  - Мистер Бонапарт, меня зовут Олмс, - капитан, перебирая стопу документов, поднял взгляд на Наполеона. - Мой знакомый предложил ваши услуги в качестве волонтера. Я смотрю на это предложение вполне благоприятно. 'Монмут' уходит в дальнее плаванье и поэтому отчаянно нуждается в матросах, уоррент-офицерах и мичманах.
   - Бьюсь об заклад, тебя подмазали, - подумал Бонапарт, - что за место, если вы не можете делать на нем деньги.
  Он протянул капитану рекомендательное письмо от директора школы Пресвятой Троицы в Ньюкасле, врученное ему отцом. Олмс принялся за письмо.
   - Итак, молодой человек, - сказал он, поднимая на него холодные глаза, у вас хорошие рекомендации, но меня не покидает чувство, что покупаю кота в мешке.
  - Да, сэр.
  - Я не собираюсь заключить плохую сделку для меня, этого корабля или
  короля,мистер Бонапарт.
   - Вы возможно, заметили, что у нас есть отбросы каторги и долговой тюрьмы. Мы принимаем всех, кого можем таким образом получить. Теперь у нас есть вы. Вы ничего не знаете о море, не так ли?
  - Нет, сэр.
  - Англия нуждается в военно-морском флоте, теперь более чем когда-либо. И море является прекрасным вызовом человеку.
  - Я могу быть честным с вами, сэр? - спросил Наполеон.
  - Вам бы лучше никогда не быть ничем иным, мальчик, - ответил Олмс, поднимая блестящую оловянную кружку чего-то темного и ароматного.
   - Я понимаю, что мало что знаю, сэр, и буду учиться, со всем моим
  сердцем. Если это будет моя жизнь, как можно добиться успеха без знания?
  - Хм, - Олмс кивнул, изучая Наполеона через край кружки.
  - Директор школы пишет о том, что вы показали неплохие результаты, будучи студентом. Навигация... математика... немного по-французски ...по-испански ... были хорошие преподаватели. Если вы искренне броситесь в работу и учебу, то сможете получить от службы гораздо больше, чем предполагаете. Я говорю вам это Бонапарт, потому что мы можем сделать моряка из кого угодно, - Олмс усмехнулся.
  - Я постараюсь, сэр, - искреннее ответил Наполеон.
  - Вам одиннадцать, - сказал капитан, поставив кружку.
  - Да, сэр.
  - Большинство приходит на корабль в двенадцать и тратит шесть лет для получения права держать экзамен на патент лейтенанта. Так как я сомневаюсь, в большом влиянии ваших родных на лордов Адмиралтейства, предполагаю, что у вас есть эти шесть лет. Вы разместитесь с людьми, близкими к вашему собственному возрасту и сможете быстрее пополнить свои знания.
  - Да, сэр.
  - Мне передали деньги для вас.
  - Да, сэр? - оживился Наполеон.
  - Пятьдесят гиней, на самом деле слишком много. Я буду держать их у
   себя, если появиться необходимость, вы должны запросить через моего клерка, мистера Свифта. Я вычитаю пять фунтов за оплату обучения у парусного мастера и еще пять фунтов на ваши первоначальные платежи. Как волонтер вы не получаете зарплату, так что я должен нормировать отчисление ваших денег одним фунтом десятью шиллингам в месяц. Этого должно быть более чем достаточно в море.
  - Да, сэр.
  - Тогда будет надежнее подписаться на этот счет.
  Наполеон наклонился над столом и поставил свою подпись на листе бумаги, подтверждая разрешение на выплаты.
  - Сейчас это все, мистер Бонапарт.
  - Есть, сэр.
  - Свободны.
  Наполеон отдал честь и быстро вышел. Он остановился у двери первого лейтенанта, глубоко вздохнул и постучал. Мюррей велел ему войти.
  - А, Бонапарт. Вы готовы подписать контракт сейчас?
  - Да, сэр.
  Мюррей достал с полки большую переплетенную книгу.
  - Вот, это законы, регулирующие воинскую дисциплину и
  правопорядок. Вы должны обеспечить их соблюдение. Я назначаю вас заведовать плутонгом носовых пушек нижней батарейной палубы. Также записываю на бизань во время парусных учений и авральных работ, вахту вы несете на шканцах, как сигнальный мичман. Ни одно из этих занятий не требует от вас выглядеть как денди, Бонапарт, но я хочу, чтобы вы подавали собой пример, младший офицер должен быть готов ко всему.
  Бонапарт видел, что много имен в книге было отмечено алым крестом.
  - Я знаю, что это потребовала Англия, - подумал он.
  - Найдите лейтенантов Хоупа или Гаскойна и получите копию списка
  экипажа. Необходимо запомнить все имена, как в вашем дивизионе, так и на шканцах, особенно наводчиков и командиров орудий нижней палубы. Займетесь этим сейчас?
  - Если не сейчас, то с утра, сэр.
  - Не хитрите со мной, Бонапарт. Вы будете сожалеть об этом.
  - Есть, сэр, - ответил Наполеон.
  - Вот и все. Свободны.
  Бонапарт вышел на палубу и огляделся, матросы в коротких синих засмоленных куртках, готовили корабль к плаванью, на шканцах находилось несколько младших офицеров. Наполеон спустился по трапам, к одной из четырех мичманских кают. Здесь свет фонарей в металлической оплетке растворялся в темноте. За столом сидели без сюртуков, явно скучая, пять мальчиков разного возраста и прошло несколько секунд, прежде чем на него обратили внимание. Воздух был полон густым запахом трубочного табака. Свою куртку и шляпу, вместе с кортиком, особенно эффектным рукояткой из слоновой кости, Бонапарт повесил их на свободный колышек.
  - Вы зря потратили деньги на нож для писем, - сказал Ролстон.
  - Вот Картер, наш старший мичман, - Осборн указал на парня,
   поставившего Наполеона в строй.
  - Мы все по струнке, когда Картер говорит, не так ли, ребята?
  Картер обладал копной ярко-рыжих, близких к оранжевому цвету волос, с синими без особых признаков интеллекта, но казалось доброжелательными глазами.
  - Развязывайте шейный платок и чувствуйте себя как дома. Передайте
   ему пунш.
  - Позвольте мне оказать почтение, - Осборн, налил в потрепанную
  кружку дымящийся пунш.
  - Спасибо, - сказал Наполеон, ощущая поднимающееся в груди тепло.
  - Книжный червь в углу Харви Деррик. Я считаю это пустой тратой
  времени, продолжил Осборн.
  - Отстань, - сказал молодой человек, оторвавшись от книги, он пытался читать при тусклом свете огарка сальной свечи.
  - А вот там наш математический гений Робин Мерфи. Не доверяйте ему
  денег и тем более управление шлюпкой.
  - У вас был корабль или вы настоящий новичок? - спросил Картер, доливая в кружку ром.
  - Этот первый, - сознался Наполеон.
  - Я полагаю, вы явились, - сказал Ролстон, -- чтобы пробиться в
  общество наиболее достойных. Последнее дурное приобретение нашего короля. Сколько вам лет?
  - Одиннадцать, - выговорил Бонапарт.
  - Почему вы здесь, в вашем возрасте?
  Из школьного опыта Наполеон понял, что необходимо сразу влиться в уже установившийся порядок. Он был в неведении о выбранной профессии, в то время как соседи имели морской опыт. Пожалуй, бравада даст понять, чтобы не шутили с корсиканцем, так или иначе.
  - Это было что-то вроде вендетты, - сказал он.
  - И ты убил? - усмехнулся Деррик.
  - Честь была удовлетворена, - произнес загадочно Бонапарт.
  - Но вы были в море? - спросил Осборн.
  - Я думаю, что это будет весело, не так ли? - Наполеон улыбнулся.
  Через несколько дней он уже ориентировался на корабле и не путался под палубами. За то время, что 'Монмут' исправлялся Бонапарт начал различать лица экипажа и усвоил, где должен находиться по боевому расписанию, во время вахты и авральных работ. Постоянным вниманием к службе Наполеон приобрел расположение первого лейтенанта. Мичманы считали Мюррея суровым в обхождении и непримиримым с попавшими в немилость командиром, но всегда державшим себя как благородный человек.
  Неприязнь Ролстона возросла и оценив обстановку, не имевший покоя в его присутствии Бонапарт быстро обдумал план защиты. Если провизию отнимали силой, Наполеон старался вернуть хитростью то, за что платил наравне с прочими и кидал бутылку, подсвечник или столовый прибор в голову, тому, кто осмелится его тронуть. За что вскоре был позван в каюту к капитану, где, за раздражительный нрав и дурное поведение получил наставление и выговор.
  - Уважая проявленное вами рвение к службе, - закончил Олмс, - вполне надеюсь, что на будущее время вы станете осторожнее и позволяю по-прежнему исполнять должность на шканцах.
  
  Глава 2
  
  Порывистый дождь барабанил по палубам застрявших на рейде кораблей. В снастях свистел зюйд-вест, из-за него эскадра коммодора Джонстона не могла сняться с якоря, но за ночь ветер должен был сменить направление. К утру 13 марта 1781 года все посторонние отбыли с кораблей, и коммодор отдал приказ поднять шлюпки.
  Сейчас палуба 'Монмута' ничем не напоминала о бывшем на ней десять дней тому назад беспорядке. С наступившим приливом эскадра выбрала якоря и покинула рейд, к ночи стало свежеть и дальше в Ла-Манше ей пришлось бороться с восточным ветром. Теперь года три, а то и все четыре, полностью отрезанный от родины Бонапарт мог рассчитывать только на собственные силы.
  Две недели спустя, французская эскадра Сюффрена отделилась от основных сил адмирала де Грасса у мыса Финистерре и взяла курс на юг.
  
  - Милый друг! Я отправляюсь к берегам Индии во главе отряда из пяти линейных кораблей, - сообщает Пьер-Андрэ графине де Сейян. - Месье де Кастри любезно отдал их мне. Но он не сделал того, что должен был: не назначил меня шефом д'эскадр и я буду командовать этим отрядом лишь до прибытия в Индию, где есть офицер старше меня по возрасту и рангу. Всего там будет одиннадцать кораблей, малейшая счастливая случайность может поставить меня во главе великолепной эскадры, что и позволит, наконец, обрести ореол славы. Этот дым, эту неосязаемую субстанцию, ради которой мы делаем столь многое. Мы будем находиться там не менее восемнадцати месяцев. Месье де Кастри торопит. Все делается в спешке.
  
  Согласно полученным инструкциям Сюффрен, взяв с собой восемь транспортных судов с артиллерией, провиантом, боеприпасами и солдатами, направился к мысу Доброй Надежды. Французские власти знали о направленной для захвата Кейптауна английской экспедиции, первоочередной задачей было не допустить этого, выгрузив там войска и боеприпасы для усиления местного голландского гарнизона. Затем, навестив острова Иль-де-Франс и Бурбон, 74-пушечные линейные корабли 'Аннибал', 'Эро' под брейд-вымпелом Сюффрена, 64-пушечные 'Артезьен', 'Ванжер', 'Сфинкс' и корвет 'Фортуна' должны были идти в Пондишери.
  11 апреля флагман коммодора Джонстона 'Хироу', 'Монмут', три 50-пушечных корабля и четыре фрегата вместе с 35 транспортами конвоя, бросили якоря в бухте Порто-Прая на островах Зелёного мыса. Джонстон встал в северо-восточной части, открытой к югу полуторамильной бухты, ломаная линия судов вытянулась в направлении вест-норд-вест, не ожидая подхода значительных французских сил и проявляя полную беспечность.
  Сюффрен тоже решил зайти в Порто-Праю, не зная и не догадываясь о британском конвое. Его эскадре ощущала нехватку пресной воды, к тому же дал течь 'Артезьен' и через пять дней после прибытия Джонстона, французы подошли к острову. Они идут с востока и, в течение некоторого времени, берег скрывает стоящие в гавани суда. Примерно в 8.45 утра с головного 'Артезьена' увидели множество мачт и флагов, корабль лег на обратный курс и поднял условный сигнал. Теперь Сюффрен знал, что перед ним предстала вражеская эскадра.
  - Ее уничтожение коренным образом расстроит все планы и проекты этой британской экспедиции, лишит возможности опередить меня в достижении мыса Доброй Надежды. На продолжительный период обеспеченное Франции преобладание в Индии вполне способно привести к почетному миру.
  
  Оба командующих удивлены видя друг друга, но инициатива в руках французов, хотя и они не готовы к схватке. Два корабля Сюффрена далеко отстают от основных сил, так и не принимая участия в сражении. Не считаясь с нейтралитетом Португалии, он атакует английские корабли на якорной стоянке, не желая терять преимущества внезапности.
   При северо-западном ветре 74-пушечный 'Эро' обошёл юго-восточный мыс бухты и направился прямо на флагманский корабль Джонсона. За ним следует 'Аннибал', 64-пушечный 'Артезьен' идет чуть в стороне и южнее. Пройдя вдоль английского строя, 'Эро' круто поворачивает на ветер и встает на якорь в 500 футах от 74-пушечного 'Хироу'. С левого борта французского флагмана линейный корабль 'Монмут' и на нем уже отдан приказ:
  - Все по местам! Корабль к бою!
   Бонапарт успел увидеть, как начинают откидываться крышки пушечных портов 'Эро', прежде чем спустился к своему плутонгу на нижнюю пушечную палубу. Она выкрашена в темно-красный цвет и большей частью погружена в полумрак. Свет, падающий из люков, почти не достигает дальних углов. У каждого из них стоит морской пехотинец, во время боя никто не спустится вниз без разрешения. Ритмично покачивавшийся на волнах 'Монмут' вздрогнул, что-то врезалось в его корпус, вызвав многоголосый вопль наверху.
  - Прямое попадание, - подумал Бонапарт, - эти ребята нам
   задолжали.
  Второй лейтенант повернулся к мичману, в чьи обязанности входило передавать сообщения.
  - Мистер Беннет, доложите капитану, нижняя палуба к бою готова.
  - Есть, сэр.
  Малыш Беннет белкой взлетел вверх по трапу и затем, снова сбегая вниз, прокричал на ходу.
  - Мистер Олмс передает вам наилучшие пожелания и приказ открыть
   огонь, сэр.
  Как и многие до него Наполеон обнаружил, что изнурительная муштра предыдущих дней сделала подчинение приказу автоматическим. То время, что команда передавалась к двадцатичетырехфунтовым пушкам нижней палубы, показалось Бонапарту вечностью. Но едва к запальным отверстиям поднесли фитили, как все изменилось в одно мгновение. По нижней палубе прокатился гром орудийных выстрелов, корабль накренило отдачей. Первое волнение исчезло, ему на смену пришло сильнейшее возбуждение. Это не учения наконец-то они стреляют на самом деле.
  - Накатывай!
  Колеса скрипят по палубе, действуя согласованно, как единое целое расчеты налегают на тали. Пока наводили орудия, 'Монмут' снова вздрогнул от очередных попаданий, до Наполеона донесся шум с палубы, расположенной над ними,
   - Все заряжены, сэр! - доложил он второму лейтенанту.
  - Готовсь! - скомандовал Гаскойн. - Огонь!
  'Аннибал', обогнув флагман Сюффрена, встает на якорь так близко к бушприту 'Эро', что тот вынужден сдавать назад. Французские корабли ведут огонь с обоих бортов, максимально используя выгоду от эффекта внезапности и беспорядка в английской эскадре, ее два 50 -пушечных корабля не могут участвовать в сражении. Пройдя далее к северо-западу, 'Артезьен' дает залп по ближайшему к нему 50-пушечному 'Юпитеру'. Случайным ядром убит командир 'Артезьена' и снесенный под ветер французский корабль в густом пороховом дыму идет на абордаж ост-индского торгового судна, принимая его за 'Юпитер'.
  На купце обрубили якорные канаты и сцепившиеся рангоутами корабли,
  относит южнее за пределы боя. Постепенно характер сражения меняется не в пользу Сюффрена, придя в себя, англичане отвечают огнем на огонь. Три линейных корабля Джонстона, поддержанных португальской береговой батареей ведут дуэль с 'Эро' и 'Аннибалом'.
  Уже настает полдень, не менее часа усиленная эхом артиллерийская канонада раскатывается по заливу. Англичане стоят так тесно, что это мешает им вести огонь по 'Эро' и 'Аннибалу'. Осыпаемый ядрами со всех сторон, он получает серьёзные повреждения. Сбитый флаг корабля унесен ветром, много погибших, а капитан Треминьон смертельно ранен. На 'Эро' в плачевном состоянии такелаж, из строя вышло девяносто человек экипажа. Положение Сюффрена постепенно становится опасным, отставшие 'Ванжер' и 'Сфинкс' не принимают участия в бою, они так и не смогли выбраться на ветер.
  Видя, что остается только с двумя кораблями, Сюффрен приказывает обрубить якорные канаты, 'Эро' медленно идет к выходу из залива. Следом за ним двинулся 'Аннибал', но его повреждения так велики, что фок и грот-мачты рушатся за борт, создавая реальную угрозу захвата корабля англичанами.
   Благословенное течение относит 'Аннибал' с рейда, спешно освобождаемый от обломков рангоута, обрывков такелажа усилиями первого лейтенанта Морара де Галля он находиться в совершенно беспомощном состоянии. Оставшийся без мачт, корабль по приказу Сюффрена взят на буксир 'Сфинксом' дела Рошем и по выходе из залива команда немедленно принимается за устранение повреждений.
  На нижней палубе 'Монмута' наступило затишье, прерываемое иногда
  шумом сверху.
   - Закрепить орудия! - В полосе света на трапе вновь появился
  посыльный.
  - Всем офицерам приказано собраться на шканцах, с вашего
  позволения, сэр.
  Щурясь от яркого солнца, Бонапарт смотрел на нанесенный 'Монмуту' ущерб. Выпущенные в упор ядра пробивали обшивку, влетали в открытые орудийные порты. Юферс штага мачты разбит и сам он срезан, сбитая стеньга упала обломками в воду и на шкафут. Одно из ядер разнесло четыре фута фальшборта с поручнями, а алые пятна на шканцах говорили, что здесь щепками, полетевшими от разбитого лафета девятифунтовой пушки, были ранены или убиты люди. Первый лейтенант отпустил орудийные расчеты и отдал приказ офицерам собраться на шканцах.
   - Джентльмены, - Мюррей обвел всех взглядом. Впереди лейтенанты,
  дальше уорент-офицеры, за ними усталые лица мичманов и помощников штурмана. - Проверим людей по списку. Прохаживаясь по юту, капитан Олмс остановился у наветренного трапа.
   -Докладываю, сэр, - сказал первый лейтенант. - Один мичман и 12 рядовых убито. Два офицера и 47 матросов ранены.
   - Убит? Кто?
  - Джон Беван, сэр - ответил Мюррей. - Восемнадцатифунтовым ядром,
  влетевшим в орудийный порт. Когда принесли вниз, он был еще жив.
   - Мы имели полную возможность обрушиться на французские корабли, но для этого надо было действовать немедля, - Олмс пытался сдержать нервное подергивание лица. - Однако коммодор Джонстон не нашел ничего лучшего как собрать военный совет.
  Нетерпение на шканцах 'Монмута' росло, офицеры ожидали возвращения капитана. Едва поднявшись по трапу, Олмс тут же отдал приказ сниматься с якоря. По всему кораблю засвистели боцманские дудки.
  - Все наверх, с якоря сниматься!
  Британская эскадра вышла из бухты в половине пятого пополудни и,
  видя, что противник его нагоняет, Сюффрен выстраивает боевую линию. Впереди 'Сфинкс' с 'Аннибалом' на буксире, за ними 'Эро', 'Ванжер' и 'Артезьен'. У Джонстона преимущество в ветре, но считая, что английским кораблям, особенно 50-пушечной 'Изиде', нанесен значительный ущерб, он медлит вплоть до позднего вечера.
   Ни на что, не решившись, Джонстон захватывает оставленный 'Артезьеном' ост-индский корабль и предпочитает возвратиться на рейд Порто-Прая. Там эскадра остается еще две недели, устраняя полученные повреждения.
  
  - Милый друг, - писал Пьер-Андрэ графине де Сейян. - Прая могла и должна была обессмертить мое имя; я упустил или, вернее, меня вынудили упустить уникальную возможность. С пятью кораблями я мог бы обеспечить Франции почетный мир. Твой друг был бы достоин тебя, и обо мне узнала бы вся Европа. Но, увы! Это сражение не решило ничего, и затеряется среди множества других таких же.
  
  Из письма шефа д'эскадр де Сюффрена морскому министру Франции маркизу де Кастри.
  - Винюсь перед Вами в том, что я атаковал Джонстона в надежде, используя внезапность нападения и сумятицу на якорной стоянке, уничтожить его эскадру. Я бы сделал это, если бы все корабли выполнили приказ стать на якоря. Я безутешен и достоин Вашего осуждения, месье, за то, что упущена возможность совершить великое дело с малыми средствами.
  
  Французская эскадра немедленно двинулась дальше в открытый океан, ведя на буксире оставшийся без мачт и руля 'Аннибал'. 21 июня 1781 года, после тяжелого перехода, она бросила якоря в бухте Симона, части залива Фолс-Бей. Спустя девять дней пришли транспорты и Сюффрен, к великой радости голландцев, высаживает с кораблей войска, приведя укрепления колонии в состояние боевой готовности.
   Уже больше месяца, как 'Монмут' вышел из Порто Прая. Для
  Бонапарта, это было время обучения. Не имея на корабле других развлечений, он много читал. Штурман Татлок одолжил ему учебник по тригонометрии для решения навигационных задач. По крайней мере, он научился обрабатывать числа, полученные от ежедневных занятий с секстантом.
  Он узнал от плотника как правильно сложить гамак в семь приемов для укладки вдоль сетки фальшборта и как строили на верфи 'Монмут'. Наполеону повезло также в том, что его неофициальным наставником был Тим Осборн. Бонапарт понял, что имел в виду капитан Олмс, когда сказал: 'флот может сделать моряка из любого человеческого материала'.
  Экипаж корабля сплачивали воедино артиллерийские и парусные и учения, строгая дисциплина и тяжелый труд. Команда 'Монмута' начала понимать, что от нее требуется, и усердно работала, но после Порто Прая кораблю не хватало до нормального состава не меньше двадцати пяти матросов.
  Офицерский кок, воспользовавшись хорошей погодой, зажарил солонину с луком из быстро тающего запаса. Но, несмотря на поданный стюардом гуляш из говядины, горячий кофе и пролежавшие не больше пары месяцев на складе отличные сухари, в них почти не было жучков, в кают-компании 'Монмута' царили дурные предчувствия и напряженное беспокойство.
  Выйдя из Порто Прая 5 мая, эскадра Джонстона прибыла к Мысу Доброй Надежды через месяц, когда пытаться что-либо сделать. было уже слишком поздно. Узнав о высадке французских войск, он отказался от враждебных действий против колонии и ограничился успешным захватом пяти судов голландской Ост-Индской компании, стоявших, в 80 милях к северо-северо-западу в бухте Салданья. После чего Джонстон отправил в Индийский океан конвой под охраной кораблей, идущих усилить эскадру сэра Эдварда Хьюза, сам же с призами вернулся в Англию.
  За два месяца стоянки в Кейптауне, французы привел свою эскадру в полный порядок. 27 августа в честь Сюффрена состоялся большой званый ужин, и на следующий день он ушел в океан, начав новое двухмесячное плавание к острову Иль-де-Франс. 21 августа британский конвой во главе с 'Монмутом' пришел на Мадагаскар.
  Борясь с неблагоприятными ветрами, высокой заболеваемостью и подгоняя отставшие суда, капитан Олмс спешил, но продвигался не так быстро, как хотелось. Одна за другой следовали полосы штилей и, не двигаясь с места, корабли раскачивались на мертвой зыби.
  Успехи, сделанные к этому времени Бонапартом, поражали, он прошел полный курс практической навигации и мореходной астрономии. Сейчас, сидя за столом в мичманской каюте Наполеон решал навигационную задачу мистера Татлока. Разум уже отказывался работать, находясь с четырех часов утра на ногах и, чувствуя сильную усталость, он всё-таки решил подняться на палубу,
  - Мистер Бонапарт, подойдите, - позвал Мюррей.
  - Есть, сэр. - Наполеон снял шляпу.
  - Капитан весьма обеспокоен происходящим, у нас много больных. Я
   видел, как вы работаете на бизани, и говорил с мистером Татлоком. Думаю, вы можете служить в команде грот-мачты. Я продвигаю вас в списке молодых джентльменов на четверть.
  - Есть, сэр.
  Бонапарту было страшно не справиться, грот-мачта намного выше
   крепить паруса и работать с такелажем на ней сложнее и тяжелее. Он прошел на шкафут, где Гаскойн и помощника боцмана о чем-то говорили, указывая на крепление рангоута.
  - Очень рад, что вы с нами, мистер Бонапарт, сказал второй лейтенант. - Я уверен, что вы понимаете, здесь гораздо больше работы. Тем не
  
   менее, надеюсь, что могу рассчитывать на вас, как на самого себя.
  - Да, сэр. И я постараюсь научиться быстрее.
  - Хорошо сказано, мистер Бонапарт. Мы сделаем из вас просоленного
   моряка, хотя боцман и отчаялся увидеть в вашем выполнении топовый узел.
  В конце концов, погода у побережья Аравии заставила Олмса с линейными кораблями и войсковым транспортом 'Манила' покинуть конвой в попытке присоединения к адмиралу Хьюзу до прибытия французской эскадры. С подходившими к концу припасами они достигли Бомбея 6 января.
  Обеспечив безопасность Капской колонии, Сюффрен прибыл на Иль-де-
  Франс 25 октября 1781 года, где граф д'Орв принял командование объединенной эскадрой.
  - Милый друг, - писал Пьер-Андрэ графине де Сейян. - месье граф
  Эктор, интендант Бреста, заверил меня, что он хорошо знает Индию, и на Иль-де-Франс имеется все необходимое. С этими заверениями мы и отправились в плавание, подготовленные к нему хуже, чем торговые суда. Здешняя публика встретила меня великолепно, кроме морских офицеров, которые бездельничают тут уже шестой год. Все увлечены торговлей, зарабатывают немалые деньги, жаждут задержаться здесь как можно дольше.
  Ознакомившись с положением дел на острове, Сюффрен обнаруживает,
   что на складах, с усердием обогащавшегося за счет короля интенданта месье Фуко, нет ничего для оснастки и ремонта кораблей.
  
  Из письма Сюффрена морскому министру Франции маркизу де Кастри.
  - Если Вы хотите извлечь пользу из одиннадцати кораблей в Индийских водах, срочно направьте на Иль-де-Франс необходимое снаряжение, канаты, паруса, лес на мачты, особенно для замены стеньг, и что самое главное офицеров, матросов.
  
  Сюффрен берется за дело, не принимая никаких объяснений и задержек, приказывает собрать все имеющиеся в колонии фалы и канаты, завозят лес, а губернатор де Суйяк формирует отряд волонтеров. С острова Бурбон в Порт-Луи приходят суда с зерном, для пополнения экипажей эскадры с побережья Мозамбика привозят шестьсот рабов.
  Вызывая бурю зависти офицеров Д'Орва и сопротивление самого
  адмирала, Сюффрен своей властью назначает капитанами 'Аннибала' и 'Артезьена' де Галля и де Болье, отличившихся в боевых действиях. Д'Орв отменяет его решение, командование 'Аннибалом' передается начальнику порта Бернарду де Тромелену, 'Артезьен' получает Биде де Морвиль. Наконец все корабли приведены в порядок и у адмирала д'Орва нет больше причин задерживаться на Иль-де-Франс.
  17 декабря эскадра в составе одиннадцати линейных кораблей, трех фрегатов и девяти торговых судов с войсками, боеприпасами и провиантом, покидает Порт-Луи курсом на Тринкомали. Слабый и осторожный д'Орв намерен действовать только постепенно, к счастью для успеха французской экспедиции он умирает 9 февраля 1782 года. Ставший главнокомандующим шеф д'эскадр Сюффрен немедленно изменил курс на Мадрас.
  Он начинает свою Индийскую кампанию 22 января захватом 'Эро' и
  'Артезьеном' нового английского 50-пушечного корабля 'Ганнибал', шедшего от острова Святой Елены к Мадрасу. Капитаном корабля, включенного в эскадру под именем 'Пти Аннибал', Сюффрен назначает Морара де Галля. От офицеров захваченного корабля французы в первый раз узнают о подкреплении, направленном британской эскадре.
  Порт Тринкомали на северо-востоке Цейлона, с его отличной гаванью и
   морскими складами взят англичанами в середине января. Не успевая организовать там свое снабжение, адмирал Хьюз для пополнения запасов провизии 8 февраля вынужден вновь возвратиться в Мадрас. В тот же день губернатор Макартни сообщил ему о вставшей на якорь французской эскадре в шестидесяти милях к северу.
  Выйдя из Бомбея 'Монмут', 'Хироу', 'Изида' и 'Манила' спешили к
  Мадрасу, где по предположению Олмса находилась английская эскадра. Молодые джентльмены 'Монмута' пребывали в состоянии лихорадочного нетерпения, только и были слышны разговоры о абордаже и правилах относительно взятых призов. Одни рассчитывали разбогатеть от захвата французского судна, другие были полны юношеского воинственного задора, к последним принадлежал и мичман Бонапарт. Во второй половине дня 9 февраля с 'Монмута' были ясно видны верхушки мачт стоявших на рейде кораблей.
  - Там наша эскадра! - раздалось несколько голосов.
  - Сэр, флагман поднял сигнал 'Держаться соединено', - доложил
   несший вахту сигнального мичмана Бонапарт капитану Олмсу. Наполеон был счастлив мыслью, что попал на эскадру к началу кампании.
  Наконец все силы английского флота в Индийском океане соединились
  вместе. Сейчас вице-адмирал Хьюз мог противопоставить французам два 74-, два 68-, 4 64- и один 50-пушечный корабль. При соотношении сил в пользу французов 12 к 9 и превосходстве в огневой мощи их отдельных кораблей одинаковых рангов, Хьюзу было необходимо уменьшить неравенство сил и удержать Сюффрена от занятия Тринкомали.
  Вице-адмирал воспринял прибытие кораблей Олмса, как последнее усилие Британии, помощи больше ждать было неоткуда.
  Стрелки Его Величества Девяносто восьмого полка, прибывшие на войсковом транспорте 'Манила', были крепкие ребята и, несмотря на тяжелый переход, держались бодро. Из их числа триста солдат и офицеров распределили на хуже всего укомплектованные суда эскадры. Линейные корабли, фрегат и транспорт Хьюз поставил на шпринг под защитой береговых батарей, теперь они могли встретить неприятеля полным бортовым залпом.
  15 февраля 1782 года эскадра Сюффрена, состоявшая из 12 линейных
  кораблей, шести фрегатов, восьми больших транспортов и шести призов встала на якоря в четырех милях к северу от Мадраса.
  Военный совет, созванный им на борту 'Эро', вопрос об атаке
  английской эскадры обсуждал в присутствии начальника экспедиционного отряда Дюшмена. Поскольку неблагоприятные ветры делали атаку кораблей Хьюза, стоящих под защитой береговых батарей, невозможной Сюффрен отказался дать бой у Мадраса. Командиры его эскадры согласились с этим, но тут слово попросил капитан фрегата 'Фин', Перрье де Сальвер высказавший удивление выводами военного совета.
   - Необходимо, напасть на английские корабли, пройдя между ними и
  берегом. Уклонение от сражения дает повод думать, что мы боимся и не надеемся одержать верх. Индийцы решат, что прибывший французский флот бездействует, показывая свою слабость.
  Воинственное заявление де Сальвера, все приняли как свидетельство
  храбрости и патриотизма, тем не менее, Сюффрен в полной мере сумел оценить скрытое в нем. Поблагодарив капитана и высоко оценивая его желание драться, он заверил де Сальвера в том, что ему будет предоставлена возможность проявить все свое умение и отвагу.
  - Итак, господа мы идем на юг, к Порто-Ново, занятого нашим
  союзником навабом Хайдаром Али и высадим отряд месье Дюшмена, это заставит Хьюза выйти в море.
  
  
  Глава 3
  
  
  Сюффрен снялся с якоря в четыре часа дня 15 февраля и повел свои
  корабли на юг.
  Транспорты шли вблизи побережья, эскадра держалась мористее. Хьюз, под малыми парусами, немедленно двинулся следом за ними и на рассвете обнаружил противника, разделившимся в ночи на группы. На расстоянии около двенадцати миль к востоку от него находились французские линейные корабли и четыре фрегата, а торговые суда и еще пара фрегатов в девяти милях к юго-западу держа прямой курс на Пондичерри.
  Рассеяние это явилось следствием беспечности капитанов французских
   фрегатов, совершенно не думавших о возможной атаке английской эскадры. Стремясь перехватить конвой Хьюз, идя курсом на юго-запад, поднял сигнал 'Общая погоня'. Как только проявилось намерение британцев преследовать конвой, Сюффрен немедленно поставил все паруса и пытаясь защитить свои суда последовал за Хьюзом.
   Первый явил горячность и тактику французов, а второй упрямую решимость и морское искусство англичан. В течение трех часов лучшие ходоки Хьюза быстро догоняли противника, оставалось каких-нибудь полторы мили, и Олмс разглядывал конвой в подзорную трубу со шканцев 'Монмута'.
  - Посмотрите мистер Мюррей, - капитан перевел взгляд на головной транспорт, потом к замыкающему, на нем ставили брамсели.
  - Смотрите внимательно, не скоро еще увидите такое зрелище.
  - Бог мой, какие призы, сэр!
  - Передайте мистеру Гаскойну, пусть приготовит расчеты к стрельбе.
  Замыкающий транспорт в подзорную трубу прочли его название
  'л'Oристон', относился к малым двухдечных кораблям четвертого ранга. По своим ходовым качествам они не могли состязаться с фрегатами, но все же шли быстрее большинства купцов.
  Два дека означало много места для войск и грузов, но позволяли и частичное вооружение 'еn flute' [2], для подобных целей на них устанавливали двадцать две 8-фунтовых длинноствольных пушки на верхней палубе и еще по две 4-фунтовки на баке и шканцах. Поэтому эти суда не были совсем беззащитны и не требовали эскорта, найдя более выгодное применение в качестве транспортов.
  'Монмут' нарушил строй по сигналу 'Общая погоня' и, идя прямо на
   конвой, после поворота оказался ближе всех к неприятелю. В нескольких сотнях ярдах по его левому борту 'Изида' направлялась к английскому призу, взятому Сюффреном во время его перехода от острова Бурбон. За 'Изидой' следовал 'Игл', арьергард замыкал 24-пушечный фрегат 'Сихорс' Роберта Монтегю, быстро сокращали расстояние и остальные корабли.
  - Мистер Мюррей, - сказал Джеймс Олмс, - поднять сигнал 'Спустить флаг и лечь в дрейф', подкрепив его орудийным выстрелом.
  От ''Монмута' отделилось облачко порохового дыма, до шканцев донесся раскатистый грохот и у бушприта транспорта поднялся столб воды, опадая сверкающими на солнце брызгами. Француз дал свой ответ всем бортом, книппеля с визгом пронеслись сквозь рангоут британского корабля, разрывая паруса и срезая снасти.
  - Открыть огонь, - приказал Олмс.
  Приведясь к ветру 'Монмут' прошел через облако дыма расползавшееся
   за кормой транспорта и продольным залпом вымел его палубу от юта до бака. Можно было разглядеть две опрокинутые пушки и несколько трупов.
  - Поворот оверштаг, мистер Мюррей, - пройдя этим курсом около полумили, скомандовал Олмс.
  - Есть, сэр.
  'Монмут' повернул, держа курс на наветренную сторону транспорта,
   подойдя ближе,спустился и, совершенно неожиданно для французов, вновь пройдя за кормой 'л'Oристона', ударил картечью. Схватка продолжалась всего около четверти часа, затем неприятель прекратил огонь и спустил флаг.
   На баке 'Монмута' послышались оглушительные крики 'Ура!', мгновенно распространившиеся по кораблю. Расталкивая матросов, третий лейтенант ринулся на ют, снял шляпу и обратился к капитану:
  - Позвольте доложить, сэр, француз сдался!
  - Отлично, мистер Хоуп.
  Монмут повернул против ветра и, убрав паруса, лег в дрейф у носовой части транспорта.
  - Мистер Мюррей. - обратился Олмс к первому лейтенанту, -
  возьмите катер и завладейте призом. Картер и Бонапарт поедут с вами, приглядите за этим мальчишкой.
  - Вахтенный офицер! - позвал капитан.
  - Сэр! - Хоуп выступил вперед.
  - Прикажите бить отбой и найтовать пушки. - Олмс оглядел царящий
   Беспорядок и добавил. - Команде вязать и сплеснивать концы.
  Через несколько минут катер подошел к 'л'Oристону' и с судна опустили трап. Когда призовая команда поднялась на борт, на палубе ее встретил младший офицер с перевязанной правой рукой и подал свою саблю первому лейтенанту.
  - Наш капитан убит, - сказал француз, - потери чрезвычайно велики, я
   оказался за старшего.
  - Меня зовут Джордж Мюррей, и я новый капитан этого корабля. Всем
   собраться у грот-мачты, мои ребята обыщут вас, вдруг кто-то припрятал оружие.
  - Мистер Картер возьмите людей и пошарьте внизу - нет ли там кого,
  да осторожнее, черт возьми.
  - А вы не спускайте глаз с пленных, мистер Бонапарт, - приказал
  первый лейтенант, кивая в сторону кучки матросов подле кабестана. Наполеон широко раскрытыми глазами смотрел на разрушения, произведенные залпами 'Монмута'. Некоторые пушки были сбиты, две или три из них разорвало. Из числа команды 11 человек было убито и 53 ранено, уцелевшие смотрели на англичан с ненавистью, как на причину этого ужаса.
  Мюррей, профессионал и прирожденный аристократ, оглядел французов, на его всегда равнодушно-холодном лице выразилось сожаление, смешанное с презрением.
  Относящийся к тысячадвухсоттонным судам, 'л'Oристон' построенный
   на верфи Рангуна, был реквизирован Сюффреном и в декабре 1781 года вооружен на Иль-де-Франс. Из рапорта Картера первый лейтенант понял, что захваченный транспорт оказался ценнейшим приобретением. 'л'Oристон' перевозил артиллерийские орудия, мушкеты, большое количество пороха и прочее военное имущество. Кроме этого на корабле находилось несколько французских офицеров и 300 швейцарских наемников полка Лозанны.
   Им пришлось сдать оружие, к происходящему швейцарцы отнеслись без особого энтузиазма, но в соответствии с договором о 'доброй войне' дали обещание не воевать против милостивого победителя. Часть жалования наемник уже получили от французов и, в перспективе, просматривалось подписание нового контракта, теперь уже с англичанами.
  Из трюма извлекли двадцать шесть голодных, одетых в лохмотья
  британских матросов. В ожидании отправки на имевший некомплект экипажа 'Монмут' они скучились на палубе.
  Дебют сражения остался за вице-адмиралом Хьюзом, в ходе погони захватившим еще пять, взятых французами к северу от Мадраса судов Британской Ост-Индской компании.
  К трем часам дня бросившаяся на выручку своему конвою эскадра Сюффрена находилась в шести милях от Хьюза. Его корабли были разбросаны, преследуя шедшие на разных курсах суда. Некоторые направлялись на юго-восток, другие на юг и несколько транспортов пошли на юго-запад, но все получили 'шелковый путь' после сигнала 'Присоединиться ко мне' с флагманского 'Сьюперба'. Около семи часов вечера вице-адмирал Хьюз в кильватерной колонне продолжал идти курсом на юго-восток под малыми парусами, имея корабли Сюффрена в поле зрения.
  Те, кто остался на борту 'Монмута', лакомились присланным с
  захваченного приза роскошным угощением. Опустилась ночь, но многие матросы и офицеры остались дремать на палубе или марсах. В шесть утра 17-го февраля французы находились на расстоянии около шести - восьми миль в направлении норд-норд - ост от англичан и Хьюз начал формировать боевую линию, происходило это с большим трудом вследствие слабого ветра и частых штилей.
  - Мистер Гаскойн передает наилучшие пожелания, корабль к бою готов,
  сэр. Прикажете сигнал 'Все по местам'?
  - Нет, мистер Осборн. Еще какое-то время сражение не начнется, не
  стоит утомлять людей, - ответил капитан Олмс.
  - Есть, сэр.
  В двадцать пять минут девятого, наконец, линия сформирована и, когда
   Задует морской бриз, вице-адмирал Хьюз рассчитывал оказаться на ветре. К сожалению, результат обманул его ожидания, хотя обычно на широте, проходящей между городами Мадрасом и Пондишери, морской бриз в феврале начинал дуть с востока и юга около одиннадцати часов утра.
  Ветер продолжал быть слабым, часто сопровождаясь шквалами с северо-северо-востока. Французы, идущие фордевинд, пользовались ими дольше и быстро приближались к англичанам, чей курс способствовал намерению Сюффрена атаковать замыкающие корабли. В половине двенадцатого Хьюз поднял сигнал 'Поворот все вдруг' видя, что хвост его колонны рассеян и, строем фронта спустился в бакштаг, предоставляя время кораблям арьергарда приблизиться к центру. Слабый и неустойчивый ветер, успокаивающийся на длительные промежутки времени, продолжал препятствовать сближению эскадр.
  К началу четвертого Сюффрен по-прежнему надвигается в строю
   двойной линии, пытаясь максимально использовать свое численное преимущество. В десять минут четвертого британский вице-адмирал поднимает сигнал 'Приготовиться к бою!' и продолжает движение в строе фронта продолжается до трех часов сорока минут пополудни. Видя невозможность избежать атаки неприятеля, Хьюз приводит к ветру, образуя на левом галсе боевую линию курсом на восток.
   Однако карты легли не в его пользу, ветер не сменил направление, и британцы оказываются в наихудшем положении, ожидая атаки трех 74-, семи 64- и двух 50-пушечных французских кораблей, в условиях, избранных Сюффреном. Пользуясь очень легким бризом, его эскадра направляется к арьергарду Хьюза в неправильной линии фронта.
  Во главе с 'Эро', четыре корабля прошли с наветренной стороны до траверза 'Сьюперба', идущего пятым в британской линии. Огонь по 'Эксетеру', не успевшему примкнуть к строю эскадры, они открытрыли в начале пятого пополудни, а через семь минут на расстоянии в половину пушечного выстрела сражение сделалось общим.
  Сигнал Сюффрена 'Эскадре приблизиться к неприятелю на пистолетный выстрел', неоднократно повторенный, хотя и отрепетованный не исполнен младшим флагманом де Тромеленом и его капитанами.
  Слабый ветер, сменившийся штилем, не дает Хьюзу ввести в бой
  'Монмут', 'Игл', 'Бедфорд' и 'Ворчестер', хотя сигнал для поворота их на другой галс давно готов к подъему. Сейчас восемь французских кораблей атакуют пять английских, огонь направлен главным образом на 'Сьюперб' и 'Эксетер'. Его капитан, уже ведущий бой с двумя противниками, с приближением третьего спросил у сэра Ричарда Кинга, чей брейд-вымпел развевался на топе грот-мачты, что можно сделать с их сильно поврежденным кораблем.
  - Ничего, только сражаться, пока не затонет, мистер Рейнольдс, -
  ответил коммодор.
  После двух часов боя совершенно разрушенный 'Эксетер' все еще
  продолжал огрызаться орудийными залпами. 'Сьюперб' потерял грот-мачту, уровень воды в трюме от нескольких пробоин ниже ватерлинии поднялся до пяти футов, 'Монарх', 'Изида' и 'Хироу' пострадали меньше. В 5.45 пополудни, отведя взгляд от 'Сьюперба', где находился его сын, лейтенант Джордж Олмс, невысокий юноша с серыми глазами матери, капитан 'Монмута' рывком раскрыв подзорную трубу и быстро оглядев горизонт, заметил предвещающую шквал черную полоску.
  - К повороту оверштаг. Поднять все паруса соответственно погоде, и
  велите пошевеливаться, мистер Гаскойн.
  - Есть, сэр. Мистер Осборн, свистать команду к брасам.
  В течение четверти часа ветер, наконец, переменился на юго-восточный
  и оказавшись на ветре британский авангард поспешил принять участие в сражении. Из-за ненадежного поведения своих капитанов и серьезных повреждений кораблей Сюффрен не желал продолжать сражение, огонь по всей линии начал ослабевать.
   Приближалась ночь, в половине седьмого Сюффрен привел эскадру к
  ветру и, избегая боя, лег в бейдевинд курсом на северо-восток. Хьюз, приказал 'Монмуту' взять на буксир поднявший сигнал бедствия 'Эксетер', приведенный к состоянию развалины сосредоточенным огнем противника. Эскадра направилась под малыми парусами к югу и на следующее утро враги уже потеряли друг друга из виду.
  Полученные двумя его кораблями тяжелые повреждения заставили
  Хьюза уйти на ремонт в Триномами, используя продолжавший держаться северный ветер. Британские потери составили 32 убитых, среди них были капитаны 'Сьюперба' и 'Эксетера' Уильям Стивенс и Генри Рейнольдс, 83 получили ранения. Сюффрен прошел с транспортами к Пондишери, где и стал на якорь. Французы потеряли 30 человек убитыми и 100 ранеными.
  После сражения вице-адмирал Хьюз сообщит в письме Первому секретарю Адмиралтейства Филиппу Стефенсу:
  - С особым удовольствием я должен сказать Вашей светлости, что матросы и офицеры этих пяти кораблей, оказавшись против настолько превосходящих сил врага, вели себя в течение всего сражения с наибольшей стойкостью и храбростью.
  - Количество уступило качеству, - напишет позже о этом сражении при Садрасе французский историк флота Луи-Эдуар Шевалье.
  
  Из письма шефа д'эскадр Сюффрена Франции маркизу де Кастри.
  - Шлю Вам, месье, полный отчет о событиях 17 февраля имевших возможность коренным образом изменить ход войны и определить дальнейшую судьбу Индии. Я должен был уничтожить английскую эскадру, не столько из-за превосходства в силах, сколько ввиду выгодности нашей позиции.
   Атаковав арьергард Хьюза на своем 'Эро' в сопровождении 'Орьяна', 'Сфинкса', 'Ванжера' и 'Пти Аннибала', я с боем прошел вдоль всей линии англичан - вплоть до их шестого корабля. Три передних были нейтрализованы, и нас стало двенадцать против шести. Я дал сигналы трем кораблям зайти по другую сторону арьергарда англичан. Далее, всем остальным сблизиться с противником на пистолетный выстрел.
  Будучи впереди, я не мог хорошо видеть то, что происходило в арьергарде. Я приказал г-ну де Тромелену дать сигнал кораблям, которые могли быть возле него, но он только повторял мои собственные, не обеспечив их исполнения. По другую сторону английской линии зашел лишь 'Брийян', но ни один из кораблей второго отряда не вступил с врагом в плотный огневой контакт.
   Наступление темноты, перемена ветра и начавшийся дождь, но главным образом неисполнение вторым отрядом приказа вплотную подойти к противнику, вынудили меня дать сигнал о прекращении боя. Мое сердце разбито недостойным поведением тех, кто меня окружает. Упущена реальная возможность разгромить английскую эскадру.
  Я решил не высказывать капитанам своего неудовольствия. Опасно было бы раздражать этих господ, избалованных чрезмерной добротой покойного месье д'Орва. Среди остальных офицеров эскадры нет никого, кто бы мог заменить их.
  Наполеон с удивлением смотрел на бочки с водой привязанные между
   орудиями и захламленную палубу 'л'Ористона', пройдясь по шкафуту своего первого приза, он вернулся к Мюррею, несущему уже вторую вахту.
  - Через четверть часа изменить курс. Оставить только прямые паруса и
   фор-марсель, - скомандовал первый лейтенант, взглянув на западную часть неба. Он хотел немного поберечь сильно потрепанный при захвате, изношенный долгими переходами рангоут.
  - Есть, сэр, - ответил Наполеон. - Мистер Мюррей, не могли бы вы
  научить тому выпаду, что показывали лейтенанту Хоупу?
  - Смотрите Бонапарт, отводите клинок, обманным движением целите в
   корпус, а когда противник парирует, подныриваете и бьете в бок.
  - Понял, сэр.
  - Дженкинс, абордажную саблю для молодого джентльмена!
  - Вот это, мистер Бонапарт, средство продвижения по службе простого
  моряка, - cказал Мюррей. - Только помните, клинок нужно держать пониже. В бою все кончится быстро, обычно никто долго не сопротивляется. Если переживете первые несколько минут, станете героем и тогда внимательно следите за пленной командой, в противном случае можете неожиданно оказаться во французской тюрьме.
  Уже рассветало, когда внезапно налетевший шквал изменил направление
  ветра с бейдевинда на противоположный и принес дождь. На шканцах находились только двое рулевых у штурвала и Бонапарт, несший вахту вместо спустившегося вниз Картера. 'л'Ористон' рыскнул влево от курса и привелся к ветру, резко заваливаясь на борт.
  - Вот черт, - Наполеон цеплялся за кофель-нагель, стараясь не
   скатиться с палубы. Паруса обстенились, сверху послышался треск, под напором ветра переломилась фор-стеньга, в падении увлекая за собой такелаж. Крен продержался, какие-то несколько секунд и вскоре корабль стал выравниваться.
  Утомленная команда исправляла полученные повреждения, но думать об
   отдыхе было еще не время. Сломанную фор-стеньгу опускали вниз, матросы топтались среди остатков такелажа, втаскивая его на борт.
  - Мистер Бонапарт!
  Лицо Наполеона, с ровным оливкового цвета загаром, сейчас имело пепельный оттенок.
  - Да отвечайте же, наконец!
  - Сэр?
  - Вы несли вахту?
  - Сэр, мистер... он...
  - Про 'он' мне известно, мистер Бонапарт. Вы несли вахту? Наполеон
  упрямо сжал губы. Первый лейтенант Мюррей строгий, но не жестокий человек, сейчас был в таком бешенстве, что наотмашь влепил Бонапарту звонкую пощёчину. Удар оказался сильным и, подавшись в сторону, Наполеон рухнул.
  - Встаньте, когда я к вам обращаюсь! Видите, эту стеньгу вы, сопляк! Знайте, когда у нас снова будет топ фок-мачты, следующее звание станете выслуживать там!
  - Сэр, но мистер Картер...
  - Давайте его сюда, Бонапарт и живо!
  - Вот ведь мальчишка такого натворить! - раздался у трапа голос
  Картера.
  - Мистер Картер, вахта была ваша.
  Мичман отвечал негромко, не желая, чтобы его слушали матросы.
  - Бонапарт стоял...
  - Вы болван! Есть приказ, запрещающий в открытом море оставлять на вахте
  волонтера, - гневно ответил первый лейтенант.
  - Но все так начинали, сэр. Как же еще их учить?
  Мюррей повысил голос:
   - Мистер Картер! Как только 'л'Ористон' положило на борт, я
  выскочил на палубу, но вас там не было! Во время несения вахты осушить стаканчик в кают-компании, это преступная небрежность. Считайте себя под арестом.
  Мысли о том, что произошло, были для Наполеона непереносимы, в
   какой-то мере пощечина произвела отрезвляющий эффект и нервное напряжение отпустило.
  - Ну, вот мистер Бонапарт, к вам вернулся прежний цвет лица - сказал
   Мюррей. - Слава Богу, остойчивость 'л'Ористона' как у скалы, а крен он выравнивает по моим подсчетам, меньше чем за десять секунд и это при хорошем ветре. Происшедшее сегодня должно стать вам уроком и надеюсь, вы хорошо его запомните.
   У вас отличные перспективы Бонапарт, - получили образование, уже опережаете в продвижении большинство молодых джентльменов c 'Монмута', да и мистер Гаскойн обещал сделать из вас настоящего моряка.
   - Вроде Картера, сэр? - спросил Наполеон с сарказмом.
  - Ну, Картер, - пожал плечами Мюррей. - Он не сдал экзамен на
   лейтенанта дважды. Хороший моряк, но думаю, навсегда останется мичманом.
  - А как насчет Ролстона, сэр?
  Используя свои навыки и знания, тот постоянно находил какой-нибудь тонкий способ, когда они работали вместе сделать Наполеону небольшую гадость или блеснуть перед офицерами за его счет.
  - Вот это настоящий валлиец! Мне жаль, что Ролстон никогда не
  получит звание пост-капитана. Командир должен соответствовать стандартам, к которым призывает, быть твердым, но справедливым, последовательным в своих наказаниях и похвалах. Когда-нибудь, вам придется не только приказать людям делать что-то опасное, но и умирать.
   - Есть, сэр, - ответил Наполеон.
  - Теперь убирайтесь. Я слышу, как волки воют у вас в желудке мистер
   Бонапарт.
  - Есть, сэр.
  Обед был вполне приличным, все еще имелось много фруктов и овощей,
   мяса тоже хватало. За день до подхода к Цейлону Мюррей долго вглядывался в хорошо заметные на фоне темнеющего неба два светлых пятна, возникших на фоне темнеющего неба.
  - Нагоняют, а 'л'Ористон' в теперешнем своем состоянии попросту беспомощен.
   Барабанщик пробил сбор, матросы под холодными каплями дождя
   молча стояли у орудий. Неизвестные корабли, хотя и не слишком резво, настигали транспорт. Его положение, почти без офицеров, с третьего личного состава было критическим. Напряженную тишину нарушил голос у одного из орудий на шкафуте.
  - Это французские двухпалубники, эх и полетят от нас пух да перья!
  - Эй, там молчать в тряпочку! - прикрикнул первый лейтенант. - Кого
  из нас убьют, Царство Небесное, живым - слава!
  Все затягивало серой пеленой дождя. похожей на дым, лишь изредка
   проглядывало такое же серое море.
  - Проклятие! Будем надеяться, что это англичане, - сказал Картер.
  - Бом-брамсели белоснежные, как дамский платок, думаю французы.
  Это, разумеется, спасет вашу карьеру мичман, и я рад за вас, но черт бы побрал их всех, - ответил Мюррей. - Когда покажут опознавательный, если сигнал не будет отвечать коду, тогда сблизимся и откроем огонь. Мы корабль флота Его Величества и сделаем все, что в наших силах.
   Мистер Бонапарт, возьмите запальный шнур и не меньше десяти мешочков с порохом, выйдет отличный фейерверк. Сквозь туман, вместе с выстрелами пушек, это создаст впечатление полного бортового залпа и возможно заставит врага уйти, потому что выглядеть наш 'л'Ористон' будет грозно.
  Наполеон смотрел туда, откуда подходили неизвестные корабли, их
  темные корпуса вставали из тумана точно скалы. Корабли развернулись и легли на параллельный курс, оказавшись того же ранга, что и 'Монмут'. Среди снастей идущего первым 64-пушечника, вспыхнули огни - два белых, с красным посередине, что-то прокричал первый лейтенант, появились ответные вспышки - два белых огня и один голубой. Наполеон, щуря глаза, переводил взгляд с одних огней на другие.
  - Кто вы? - спросил Мюррей, назвав себя и выругав чертов туман.
  - Корабль его величества 'Магнаним', капитан Чарльз Вулсли, три
   месяца и десять дней как из Плимута, - крикнули в ответ, и оба вновь растворились во мгле.
  21 февраля французская эскадра бросила якоря в Порто-Ново. Сюффрен
  вступил в переговоры с навабом Майсура Хайдаром Али и достиг соглашения о снабжении продовольствием и обеспечении безопасности высадки войск. В городе нет арсеналов и морских складов, но несмотря на это шеф д'эскадр приводит корабли в порядок.
  
  Из его письма губернатору Иль-де-Франс месье де Суйяку.
  - У нас такая нехватка канатов, что две-три дюжины их кажутся
  сокровищем. В экипажах недостает шестьсот человек. Я купил в Транкебаре тридцать кафров за семьдесят пагод, собираюсь нанять ласкаров - туземных моряков. Но все это лишь полумеры. Пожалуйста, пришлите людей: матросов, солдат, волонтеров, негров.
  
  Несмотря на желание Сюффрена атаковать Негапатам, бригадир
  Дюшмен 10 марта высадил свой экспедиционный отряд к югу от Порто-Ново и двинулся на Куддалор, сдавшийся 4 апреля. Вице-адмирал Хьюз пришел в Тринкомали 24-го февраля, делал все возможное для ускорения абсолютно необходимого ремонта своих кораблей.
  
  Глава 4
  
  Наполеон был счастлив подняться на борт ставшего ему родным
  'Монмута', увидеть знакомые лица и, сняв шляпу, отдать честь второму лейтенанту.
  - Добро пожаловать домой, мистер Бонапарт, - приветствовал его
  Гаскойн.
   По прибытии из Англии 64-пушечный 'Магнаним', названный в честь
  взятого у французов приза, и 74-пушечный 'Султан' имели ограниченную боеспособность из-за бушевавшей среди экипажей цинги. Эскадра была занята ремонтом и ранеными, но уже 4 марта 1782 года Хьюз, снова вышел в море и через восемь дней вернулся в Мадрас.
  
  Из письма шефа д'эскадр Сюффрена морскому министру Франции маркизу де Кастри.
  - Ни в коем случае нельзя даже ненадолго оставлять Восточное побережье. Как мне стало известно, Хьюз получил недавно в подкрепление два линейных корабля и у нас примерное равенство сил. Эскадра не уйдет зимовать на Иль-де-Франс. Я обещал это навабу, и сдержу слово. Необходимость занятия Тринкомали и Негапатама, а может быть и всего Цейлона должно заставить нас желать генерального сражения.
  
  - Милый друг. - писал Пьер-Андрэ графине де Сейян. - Я вновь в море. Рад буду вскоре сообщить тебе добрые вести, но для этого нужно отыскать англичан, вновь сразиться с ними. В эскадре двенадцать линейных кораблей, а операции идут у побережья протяженностью свыше полутора тысяч лье.
  В конце марта Сюффрен ведет эскадру к Цейлону, Хьюз тоже вышел в море с войсками и военными снаряжением для гарнизона Триномами. 8-го апреля с английских кораблей увидели на северо-востоке эскадру Сюффрена, как и они идущую к югу. При слабых северных ветрах Хьюз остается на прежнем курсе в этот и последующие два дня. К вечеру 11-го открылся берег Цейлона в пятидесяти милях к северу от порта Тринкомали, а следующим утром британцы вновь увидели на северо-востоке идущую под всеми парусами французскую эскадру.
  В этот день у островов Всех Святых в Вест-Индии Джордж Родней одержали решительную победу над французским флотом вице-адмирала де Грасса, готовящего вторжение на Ямайку. Ветер благоприятствовал британцам, обе колонны сходились встречными курсами. После часовой перестрелки, используя внезапное, создавшее разрывы в строю противника, изменение ветра, они в двух местах прорезали линию неприятеля.
  Страдающие от интенсивного огня со всех сторон, четыре сильно поврежденных французских линейных корабля арьергарда спустили флаги. Пятым сдался 64-пушечный 'Ардент' идущий на помощь своему адмиралу. Все попытки де Грасса восстановить линию закончились неудачей.
  В конце концов, его поврежденный флагман, 110-пушечный 'Вилль де Пари', оказался окружен авангардом Сэмьюэля Худа и после многочасового боя прекратил сопротивление.
  Худ просил разрешения продолжить преследование к тому времени наступила тропическая ночь.
   - Хватит, мы и так неплохо поработали, - ответил старый и больной Родней. После этого сражения французский флот уже не помышлял о захвате инициативы в Атлантике.
   В девять часов утра, когда стало ясно то, что несколько кораблей
   британской эскадры не в состоянии уйти от преследования противника, та же причина побудила к сражению де Грасса, вице-адмирал Хьюз решает принять бой. Он выстраивает боевую линию с интервалом в два кабельтова, курсом на запад в сторону Цейлона.
   Сюффрен, находившийся на расстоянии шести миль и занимавший наветренное положение, формирует параллельно английской линии свою и, в пятнадцать минут пополудни, поднимает сигнал 'Поворот все вдруг. Атаковать каждому своего противника'.
   Около часа пополудни передовые корабли Хьюза открыли огонь по
   впередиидущим 'Ванжеру' и 'Артезьену'. Те немедленно привелись в бейдевинд, за что получили сигнал Сюффрена требующий подойти вплотную к противнику.
   Французы плохо сохраняют свои места. Их строй образовал кривую, где ее авангард 'Артезьен' и 'Ванжер', а в арьергарде 'Бизар', 'Аякс' и 'Север' находящиеся очень далеко от соответствующих кораблей противника. Сюффрен, хочет решительного боя. Его 'Эро' и следующий за ним 'Ориент', спускаются на пистолетный выстрел к 'Сьюпербу'.
  В половине второго на грот-мачте французского флагмана взвился сигнал открыть огонь. В ярком солнечном свете Олмс стоящий на юте 'Монмута', идущего впереди 'Сьюперба', видел блеск эполетов французских офицеров. Враг приближался, на дистанции в сто ярдов корабли окутались дымом первого бортового залпа и 'Монмут', вздрагивая от попадавших в него ядер, ответил по 64-пушечному 'Сфинксу'.
  - Отлично! - крикнул Мюррей. - Ну-ка зададим им!
  Запаздывая обстенить марсель, 'Эро' прошел дальше, перебитые в начале боя брасы помешали ему остаться возле 'Сьюперба', и французский флагман удержался только на траверзе 'Монмута'.
  Раньше Наполеон никогда не обращал внимания, насколько отрезанной от остального корабля может быть нижняя батарейная палуба, но сейчас его мысли заняли мрачные предчувствия. Ему казалось, что время ускорилось, грохот бортовых залпов 'Монмута' не смолкал ни на минуту, перекрывая треск ломающегося дерева, вопли и крики раненых.
  Место 'Эро' рядом со 'Сьюпербом' немедленно занял 'Ориент', поддержанным 64-пушечным 'Брийаном'. 'Сьюперб' и 'Монмут' выдерживали сосредоточенный огонь сначала трех, потом четырех и наконец, пяти французских кораблей.
  Щурясь сквозь пушечный дым, Наполеон видел, что флагман Сюффрена тоже не избежал повреждений, шахматный порядок его пушечных портов нарушала полудюжина зияющих дыр. Грохот орудий 'Эро' терялся в оглушительных залпах пушек нижней палубы сотрясавших 'Монмут'.
  Неожиданно Наполеона отшвырнуло от борта, пытаясь втянуть воздух в легкие оглушенный мичман, распростерся на чьем-то безжизненном теле. Контузия мешала сосредоточиться, с усилием приподнявшись, кашляя и отплевываясь,
  Наполеон сел и с облегчением понял, что остался цел. Рядом на набрызганной кровью палубе лежал весь погибший расчет, ствол орудия слетел со станка, а ближайшую пушку обслуживали всего трое. Он чувствовал тошноту и понял, что только немедленная деятельность, сможет побороть это ощущение. Стрельба не прекращалась,
  Бонапарт продолжал выкрикивать команды, с удовольствием замечая
   взлетающие после попаданий своих орудий обломки.
  - Чаще огонь парни! Стреляйте, как зарядите! - скомандовал Гаскойн.
  В три часа пополудни сверху, перекрывая даже звуки канонады, донесся
  оглушительный треск. Лопнули бизань-ванты кренясь к правому борту мачта надломилась и рухнула, сметая девятифунтовку на шканцах. Флаг тут же вновь подняли на грот-мачте, но через несколько минут сбитая ядрами неприятеля, и она полетела за борт вместе с оснасткой. Вторичное отсутствие флага, а корабль уже почти два часа сражался с 'Эро' вплотную, могло быть расценено остальными в том смысле, что 'Монмут' сдался.
  - Прибить флаг к мачте, - скомандовал Олмс, пришедший в ярость от
   мысли, что так может подумать и его шестнадцатилетний сын, сражающийся на флагманском 'Съюпербе'. Забравшись на то, что оставалось от бизань-мачты, Тим Осборн гвоздями прибил флаг намертво, теперь его снова могли видеть на всей эскадре. Корабль был в отчаянном положении, таща за собой обломки рангоута грот-мачта образовала плавучий якорь и 'Монмут' вышел из линии под ветер.
  Накрытые сбитыми парусами пушки левого борта молчали, 'Монмуту'
   пришлось выдерживать ураганный огонь противника. В ответ, морские пехотинцы с переходного мостика стреляли по палубе 'Эро' из мушкетов. Капитана Олмса раненого двумя осколками в лицо отнесли вниз, помимо первого лейтенанта Джорджа Мюррея, мастера Татлока и капитана морской пехоты Пирса, каждый второй человек наверху был убит или ранен.
  На трапе нижней батарейной палубы появился посыльный.
  - Мистер Мюррей почтительно просит у вас несколько человек из
   орудийных расчетов. С мичманом, сэр! - прокричал он и бросился обратно. В улыбке блеснули зубы, Гаскойн посмотрел на Бонапарта.
  - Что же, вам сейчас понадобится очень много удачи и везения, но это
   хороший шанс для продвижения.
  - Я сделаю все, сэр, и благодарю вас!
  'Сьюперб' поспешил на помощь 'Монмуту', тут же сам оказавшись под
  Сосредоточенным огнем 'Эро', 'Ориента' и 'Брийана'. В 3.40 пополудни, опасаясь сближения с побережьем, усеянным рифами, Хьюз поворачивает свои корабли на левый галс. Сюффрен, любой ценой стремясь завладеть оставшимся между двумя боевыми линиями беспомощно дрейфующим 'Монмутом', повернул тоже.
  Расщепленные доски палубы устилали мертвые тела, штурвал сбит,
   фальшборты Зияли проломами. На шкафуте Мюррей, в пробитой пулями треуголке, вместе с несколькими матросами рубили топорами такелаж грот-мачты. Увидев Наполеона, первый лейтенант хмыкнул, потом бросил через плечо.
  - Бонапарт, отправьте своих парней принять буксир!
  - Есть, сэр!
  Несмотря на яростный французский огонь, Чарльз Вуд на 74-пушечным
  'Хироу', превращая в щепу часть обшивки своего гакаборта утлегарем 'Монмута' сблизился с ним вплотную. Кругом гибли люди, до врага было меньше ружейного выстрела, но на баке кипела работа, четырехдюймовый трос был выбран полностью. Рядом с ошалевший от всего увиденного Бонапартом отозвалось звоном пораженная ядром пушка, но сейчас было жизненно необходимо успеть закрепить буксир.
  - Тяни! - возбужденно закричал он.
  Мюррей, разрубив последний грота-штаг, вытер лоб и посмотрел на
  фок-мачту, вокруг ее основания матросы обвязали канат. 'Монмут' вздрогнул и начал разворачиваться.
  В этот момент сзади раздался вопль. - Сэр, глядите на 'Ориент'!
  74-пушечного француза охватил огонь, весь подветренный борт окутался облаком дыма с прорывавшимися языками пламени нешуточного пожара. Лицо первого лейтенанта осветилось улыбкой.
  - Мы зажгли его, парни! Черт возьми, мы все-таки сделали это!
  Медленно, неторопливо израненный корабль шел из опасной зоны вслед за 'Хироу'. В конце концов, собрав марсовых и отозвав матросов от пушек, подняв остатки парусов на фок-мачте, Мюррей разместил 'Монмут' с подветренной стороны английской линии.
   - Мистер Бонапарт, - сказал первый лейтенант, - ступайте вниз, мне необходимы данные о потерях.
  Осборн лежал в мичманской каюте, сильная лихорадка не давала ему уснуть.
   - Ты как, Тим? - спросил Бонапарт.
  - Я и сам не знаю, дай мне немного воды.
  Наполеон, придерживая ему голову, помог напиться из кружки.
   - Куда ты ранен?
  - Я прибил флаг, потом что-то ударило в спину, больше ничего не
   помню.
   - Ну, по крайней мере, ты живой. Поднявшись наверх, Бонапарт доложил о числе убитых и раненых, Мюррей нахмурился, но не сказал ни слова.
  В 17.30 'Эро', лишившись фок-мачты, становится неуправляемым и
   Сюффрен переходит на 'Аякс'. К этому времени 'Монмут' потерял 45 убитыми и 102 ранеными, из находившихся на нем чуть больше 400 человек. Потери 'Сьюперба' составили 59 убитыми, в том числе лейтенант Олмс, старший сын капитана 'Монмута' и 96 ранеными.
   Начинает темнеть, в 17.40 обе эскадры оказываются на мелководье и через двадцать минутХьюз становиться на якорь. Сюффрен упорствует, но после того как 'Аякс' задел килем дно, вынужден сделать то же самое в 18.30. Ночью внезапно налетает шторм, теперь у Хьюза, как и у Сюффрена одна забота спасать от гибели свои корабли. К утру 13 апреля шторм стихает.
  Всего английские потери составили 137 человек убитыми и 430
   ранеными на одиннадцати кораблях, из этого числа на 'Сьюперб' и 'Монмут' пришлось 53% всех понесенных эскадрой утрат. Эта убыль по отношению к их размерам гораздо тяжелее, выпавшей на долю головных кораблей в будущем сражении Славного первого июля. Два наиболее поврежденных французских корабля 'Эро' и 'Сфинкс', имели лишь две трети потерь экипажей 'Сьюперба' и 'Монмута', соответственно меньше были повреждены корпуса и оснастка. Противники стоят недалеко друг от друга, их команды не покладая рук три дня ремонтируют свои корабли.
  
   Запись в бортовом журнале 'Эро' сделанная флаг-капитаном
   Муассаком.
  - Вероятно, завтра или послезавтра состоится новая схватка с
   англичанами и у нас не останется ни мачт, ни такелажа, ни пороха, ни ядер. Трудно представить себе, что будет дальше. Эскадра приведена в относительный порядок, но дно здесь ненадежное, до берега каких-нибудь два лье. Англичане на расстоянии полутора пушечных выстрелов. Никогда и нигде не было видано такой мешанины. Наши потери примерно человек пятьсот. Из них половина убитые или умирающие.
   - Ничто не огорчает меня так, как ежедневная убыль людей, и
  невозможность восполнить экипажи, - написал Сюффрен губернатору Иль-де-Франс месье де Суйяку
   Из письма шефа д'эскадр Сюффрена морскому министру Франции маркизу де Кастри.
  - Не могу сейчас входить в детали, но, если не заменить пять или шесть капитанов, иначе говоря, каждого второго, успеха нам не видать и все возможности будут упущены.
  Особенно тревожит не сумевшего добиться решающей победы
  Сюффрена неопытность и малодушие капитанов, новое сражение может обернуться катастрофой. 17 апреля Сюффрен дает команду сниматься с якорей, план захвата Тринкомали сорван, и он вынужден уйти в Баттикалоа. Подступы к этому небольшому порту на юго-восточном берегу Цейлона в 60 милях к югу от Тринкомали, охраняет голландская крепость, и он на пять недель становится местом ремонта французских кораблей.
  Порт не имеет ни доков, ни арсеналов, выдержанную древесину добывают, выламывая потолочные балки в брошенных домах Баттикалоа. Мачты для линейных кораблей забирают с фрегатов, вместо них устанавливают мачты с торговых судов.
  С провиантом плохо, моряки едят солонину и муку двухлетней давности, голландцы смогли поставить немного волов, кое - что дают охота и рыбная ловля. На эскадре полторы тысячи больных, жара и испарения способствуют распространению лихорадки, тифа, цинги. Здесь и находит французскую эскадру фрегат с письмами и новыми инструкциями из Версаля.
  Людовик XVI требует идти к Иль-де-Франс на соединение с экспедиционным корпусом де Бюсси. Новые приказы, полученные с опозданием в три месяца, не учитывают последних побед Сюффрена, ему на память приходит письмо морского министра.
  - Его Величество считает неразумным определять и утверждать на
  расстоянии четырех тысяч лье какую-либо конкретную операцию, тем более ее частности. Его Величество ограничивается замечанием графу д'Орву, что решительно не одобряет бездеятельности его эскадры.
  Путь на Иль-де-Франс и обратно занимает четыре месяца, выполнить
  приказы Версаля, значит отдать англичанам последние голландцам поселения в Индии и лишиться доверия и поддержки Хайдара Али. Сюффрен собирает капитанов кораблей на борту 'Эро', рукава его распахнутой на груди холщовой рубашки закатаны по локоть, на голове потертая фетровая шляпа.
  Офицеры-дворяне, осуждая плебейские привычки командующего, явились в парадных мундирах с золотыми галунами. Красные отвороты и обшлага, жилеты и шелковые чулки. показывали на нежелание походить на выслужившихся из низов капитанов носивших полностью синюю униформу.
  Шагая взад и вперед по кают-компании Сюффрен заявляет:- Мне нечем вас обрадовать, господа, эскадра остается в Индии. Пока не отберем у англичан Тринкомали, придется довольствоваться торговыми портами Короманделя. Извольте сообщить об этом экипажам. Вы свободны, господа. Благодарю вас!
  Вице-адмирал Хьюз поставил временные мачты на 'Монмуте' и ушел в
  Тринкомали, где высадили больных на берег и исправляли повреждения кораблей эскадры. Джорджа Мюррея перевели первым лейтенантом на борт флагманского 'Сьюперба', на нем он участвовал в боях при Негапатаме и Тринкомали. Раненый в последнем сражении, он назначается пост-капитаном 22-пушечного бывшего испанского капера 'Сан Карлос' в октябре 1782 года.
  Став первым лейтенантом 'Монмута', Гаскойн не заскучал, взамен фальшивых грот и бизань мачт ставили новые из запасного рангоута, меняли такелаж и паруса, очищали закопченные порохом и залитые кровью палубы. 'Монмут' стоял в гавани уже несколько недель,
  Бонапарт нес вахту на подветренной стороне шканцев, по трапу взбежал Беккет, широким жестом снял шляпу и поклонился.
  - Сэр, - начал он, - я передаю наилучшие пожелания капитана
   Джеймса Олмса и нижайшую просьбу присутствовать за обедом в четыре часа пополудни.
  - Мое почтение мистеру Олмсу, - шляпа Бонапарта закачалась в воздухе, - доложите ему, что я нанесу краткий визит.
  Олмс всегда приглашал завтракать офицеров, стоявших на вахте до
  полудня. Лейтенанты и мичманы, по очереди обедали у капитана, но Бонапарт ранее не удостаивался этой чести.
  - Я уверен, что капитан будет польщен и передам свои поздравления
  вместе с вашим великодушным согласием, - Беккет изящно поклонился и, давясь смехом, исчез.
  Гибель сына, ранение и болезнь сделали Олмса язвительным и желчным,
  но за обедом он изображал любезного хозяина. Гаскойн, штурман и второй лейтенант беседовали на различные темы, Бонапарт и еще один младший офицер, молчали и старались не отвлекаться от еды.
  - Ваше здоровье, мистер Бонапарт, - сказал Олмс, поднимая бокал. -
  Год назад я предоставил вам место волонтера на моем корабле, если и впредь будете прилагать такие же усилия к службе, я совершенно уверен, что скоро оставите всех молодых джентльменов далеко позади.
  Британия находится в состоянии войны, и я не могу ждать положенные два года, поэтому поздравляю вас мичманом на жаловании, Бонапарт. Думаю, вы понимаете, какие обязанности это накладывает.
  - Я не знаю, как мне благодарить вас, сэр, - ответил Наполеон.
  - Надеюсь, что вы сделаете блестящую карьеру.
  До сражения у Тринкомали, в течение почти трех дней французы, имея
  перевес только в один корабль, шли под ветром в значительно растянутом строе. Британия всегда считала атаку неприятельского флота первейшей обязанностью своего адмирала и Хьюз, не попытавшийся разбить противника по частям, подвергся критике молодых офицеров. Но ожидая полного исправления всех кораблей эскадры, он остается бездеятельным в течение следующих шести недель.
  Нехватка людей, провизии, особенно запасного рангоута и такелажа не
   позволяли Сюффрену немедленно продолжить наступательные действия.
  - Я не имею запасных материалов для исправления такелажа, на эскадре
   недостает,по крайней мере, двенадцати запасных стеньг.
   Пользуясь предоставленной ему свободой действий, Сюффрен начал
   серию атак на британскую торговлю, пополняя запасы за счет призов. Третьего июня из Баттикалоа он переходит в датский порт Транкебар, находящийся между Карикалом и Порто-Ново. Там французы остаются на три недели, создавая напряжение на английских коммуникациях между Мадрасом и Тринкомали. Новый повод негодованию Сюффрена дали, отказавшись от преследования британского конвоя у Мадраса капитаны 'Артезьена', 'Сфинкса' и двух фрегатов.
   Тяжело больной командир французского экспедиционного отряда бригадир Дюшмен отказывался сдать командование и, заявляя, что это не входит в его планы тянул с захватом ключа к Южной Индии порта Негапатам. Все это могло лишить французов поддержки их единственного союзника в Индии, правителя Майсура Хайдаром Али.
  С двенадцатью линейными кораблями и четырьмя фрегатами, 20 июня Сюффрен вышел в море курсом на Куддалор. Там, стараясь завоевать расположение индийского наваба, Сюффрен передает Хайдару Али триста попавших в плен англичан, 'евших слишком много'. Владетель Майсура охотно обещает свою поддержку, выделяя 300 солдат для захвата Негапатама и еще 1200 человек на пополнение экипажей французской эскадры.
  
  2 июля 1782 года шеф д'эскадр Сюффрен пишет морскому министру
   Франции маркизу де Кастри.
   - Назавтра отправляюсь атаковать англичан. Повезет, так возьму
   Негапатам. но главная моя цель, как и прежде - Цейлон.
  
  После полудня 5 июля Сюффрен появился в виду стоявшей на якоре у
  Негапатама английской эскадры. Хьюз вышел туда из Тринкомали на день позже того, как Сюффрен достиг Куддалора, с 11 линейными кораблями и фрегатом.
  Французская линия организуется медленно и в три часа пополудни, когда
  нежданно налетевшим шквалом на 'Аяксе' сносит грот и крюйс-стеньги, заставляя корабль покинуть строй, она все еще в стадии формирования. Не желая давать сражение на рейде, Хьюз вышел в море и всю ночь держался на ветре, в двух пушечных выстрелах от противника.
  К утру обе эскадры при ветре от юго-запада идут в боевой линии правым
  галсом направляясь на юг-юго-восток. Потерпевший аварию 'Аякс' капитана Буве за ночь не исправил своих повреждений и число кораблей у противников одинаковое, по одиннадцать.
  Сражение у Негапатама, началось незадолго до 11 часов утра, находясь
  на ветре Хьюз спустился всей линией. Как это обыкновенно бывает при такой атаки, арьергард выстроился углом к французам, в результате замыкающие корабли не сблизились с противником и, почти не нанося ему ущерба, вели бой на большой дистанции.
   Упорный бой велся только в передней части строя, где флагманский 'Сьюперб', шестой в британской линии, атаковал идущего пятым 'Эро'. 'Брийан', четвертый корабль французов, получая значительные повреждения от 'Султана', со сбитой грот-мачтой вышел из линии и постепенно спускался под ветер. 'Эксетер' и 'Хироу' оказались против передового 'Фламанда', сильно страдавшего под их огнем.
  В час пополудни, когда сражение достигло кульминации и еще оставалось нерешенным, внезапно повернувший на 6 румбов ветер привел обе стороны в сильное замешательство. Первоначальный строй распался, основные силы эскадр разъединились, но четыре английских корабля все же сблизились с двумя французскими. 'Брийан', оставшийся далеко позади, под огонь находящихся в британском арьергарде 'Вустера' и 'Игла' потерял более трети его обычного экипажа убитыми и ранеными. Его спасла вовремя оказанная помощь, Сюффрен с двумя кораблями, сделавшими во исполнение сигнала флагмана поворот через фордевинд в западном направлении.
  'Султан' и 'Барфорд' завязали бой с 'Севером', оказавшимся под перекрестным огнем. Отданный его капитаном де Силларом и приведенный в исполнение приказ спустить флаг сдаться, был проигнорирован первым лейтенантом, открывшим огонь по неприятелю. В результате поведение французского корабля свелось к использованию бесчестного приема 'военной хитрости'. Жертвой ее последствий стал 'Султан' некоторое время выдерживая, нанесший ему большие повреждения, продольный огонь 'Севера'.
   Эти частные схватки и сближение четырех отделившихся кораблей с врагом, побуждают Хьюза поднять сигнал 'Общая погоня'. Спустя некоторое время приказ был отменен, имея повреждения в такелаже и парусах, 'наш флот был совершенно неспособен преследовать' и в 13.30 Хьюз пытается сформировать боевую линию на левом галсе.
   Около трех часов пополудни французы прекращают бой, обе эскадры
  параллельными курсами пошли к берегу, в шесть часов вечера англичане встали на якорь у Негапатама, а Сюффрен на 4 мили севернее. Потери у британцев составили 77 убитых, среди них флаг-капитан Данбар Маклеллан и 233 раненых, первый лейтенант Гаскойн получил тяжелую контузию головы. У Сюффрена, чей план захвата Негапатама сорван, 178 убитых и 600 раненых.
  На следующий день прибыл британский парламентер, согласно
   международным правилам вице-адмирал Хьюз требовал передачи спустившего флаг и сдавшегося линейного корабля 'Север'.
   - Когда капитан де Силлар увидел, что французская эскадра удаляется, так как все корабли, за исключением 'Брийана', легли на другой галс, он посчитал дальнейшее сопротивление бесполезным и приказал спустить флаг. Сражавшееся с ним корабли немедленно прекратили огонь, и тот, что находился с его правого борта, стал уходить, поворачивая через фордевинд.
  В этот момент 'Север' спустился, и его паруса наполнились. Тогда капитан де Силлар приказал открыть продольный огонь орудиями нижней батареи, единственной, где прислуга была еще на своих местах. Затем он присоединился к французской эскадре.
   По официальной французской версии причиной спуска флага стали перебитые фалы, что не было вовремя замечено. В неудачной попытке оправдаться капитан де Силлар полностью скомпрометировал себя, но требование британского адмирала не может быть исполнено. Сюффрен объясняет случившееся ошибкой, но не постыдным вероломством пирата.
  
  Из его письма морскому министру Франции маркизу де Кастри.
  - С крайним сожалением сообщаю вам, монсеньор, что вынужден отправить во Францию трех капитанов моей эскадры. Это месье де Силлар - за постыдную попытку спустить флаг его корабля в ходе боя у Негапатама, месье де Морвилье и граф Форбан - за невыполнение моих приказов в трех предыдущих сражениях. Вы, может быть, будете сердиты, монсеньор, на то, что я не прибегнул к строгости раньше, но я прошу вас помнить, что устав не дает этой власти даже офицеру в генеральских чинах, в каковых я не состою.
  
  Четвертым стал капитан Буве, самовольно покинувший линию в
  сражении при Негапатаме и отправленный во Францию по состоянию здоровья. Их корабли получают капитаны де Сен-Феликс, де Болье, Перрье де Сальвер и де Бомон. Позже, ознакомившись с документом поданным на подпись морским министром,
  Людовик ХVI ужесточит предложенные в нем санкции. Не желая предстать перед военным трибуналом, де Силлар бежал с Иль-де-Франс и умер на чужбине. Де Морвиль и граф де Форбан были удалены с флота, де Лаландель уволен в отставку без пенсии и капитану де Лапальеру было предложено уйти в отставку.
  
  Глава 5
  
  Пострадавший более противника в парусах и рангоуте британский флот
   направился в Мадрас. Там имелись тросы, боевые припасы, провизия, запасный рангоут и вообще весь необходимый материал. Сюффрен не нашел в Куддалоре ничего.
  - Поверьте, непросто это воевать в такой дали от Франции без денег, арсеналов и морских складов. Тем более что мы прибыли в Индию столь плохо снабженные всем необходимым. Генеральный комиссар месье де Лони, сообщает ему о не удачно сложившейся судьбе отправленных из Франции судов. Конвой де Суланжа перехвачен англичанами и наполовину уничтожен, отряд де Гишена расшвыряло штормом, а де Пеньи прибыл к Мысу Доброй Надежды в столь плачевном состоянии, что долго не сможет выйти в море.
  Бригадир Дюшмен, уже смертельно больной, никак не хочет выпускать из рук командования экспедиционным отрядом, а маркиз де Бюсси ждет подкреплений, находясь со своим корпусом на Иль-де-Франс, и не спешит принять верховное командование. Все же он направил Сюффрену 74--и 64-пушечные линейные корабли, вместе с ними идут суда с войсками, боеприпасами и продовольствием. Прибытие этого конвоя к юго-западному побережью Цейлона ждут в ближайшее время.
  Приводя эскадру в порядок, Сюффрен совершенно разоружил захваченные английские суда, приказал отправить суда к Малакке за строевым лесом на рангоут и разобрал дома на берегу для починки боевых кораблей. Несмотря на чрезмерную тучность, Сюффрен был везде, где шла работа, обнаруживая горячий пыл юности.
  При его энергичном воздействии самый тяжелый труд выполнялся с невероятною быстротой. Офицеры выставляют ему на вид плохое состояние флота и необходимость надежной гавани, На это Сюффрен отвечает:
  - До тех пор, пока мы не возьмем Тринкомали, открытые рейды Коромандельского берега будут исполнять назначение порта.
   Уже 18-го июля шеф д'эскадр готов выйти в море, но его задерживают
   переговоры с Хайдаром Али и, в конце июля, Сюффрена пишет губернатору Иль-де-Франс месье де Суйяку.
  
  - Я бы уже отправился в плавание, если бы не эта встреча, необходимая нам, чтобы воспрепятствовать заключению мира между Майсуром и англичанами. Наваб ради того, чтобы встретиться со мной, сделал четыре дневных перехода. Я видел его, он принял меня великолепно. Мы обо всем договорились. Завтра ухожу к Цейлону. И горячо надеюсь, что вновь схвачусь с Хьюзом лишь после того, как эскадра будет усилена отрядом месье д'Эймара.
  
  В последние дни июля британская колониальная администрация принимает решение о необходимости дополнительной отправки европейских войск, грузов и провианта для гарнизона Тринкомали. Поручая выполнение задачи капитану Олмсу, сэр Эдвард Хьюз поставил под его командование 64-пушечный 'Скипетр' капитана Самуэля Грейвза, только что прибывший к эскадре. Пятого августа, они высадили войска в гавани Тринкомали и снова ушли в море.
   - Паруса справа два румба! - прокричал на рассвете седьмого августа впередсмотрящий. Бонапарт, сменивший в восемь склянок лейтенанта Хоупа, схватился за подзорную трубу. Далеко на горизонте, в утренней дымке, виднелись три, нет, уже четыре линейных корабля с поднятыми брамселями.
  - Разбудить капитана!
  На ют поспешно поднялся Олмс. - Что там, мистер Бонапарт?
  - Французская эскадра, сэр, идет встречным курсом.
  - Распорядитесь поворотом, сигнал на 'Скипетр', встать под все паруса,
  - приказал капитан.
  Крутая волна плеснула в борт, британцы прибавили хода, и Бонапарт перевел взгляд на противника. Французские корабли ложились на курс преследования. Используя свое наветренное положение, 'Монмут' и 'Скипетр' через несколько часов оторвались от неприятеля и 10 августа бросили якоря в гавани Мадраса.
  - Я с удовольствие информирую ваши Лордства. Задача, поставленная
   капитану Олмсу, полностью выполнена в течение десяти дней, - отметил сэр Эдвард Хьюз в письме Адмиралтейству.
  Первого августа Сюффрен погрузил войска, снялся с якоря и,
  предполагая прибытие подкреплений с Иль-де-Франс, через восемь дней вошел в порт Баттикалоа. Уже 12 августа на 28-пушечным фрегате Эндрю Митчелла с изумлением обнаружили стоящую на рейде французскую эскадру. Его 'Ковентри' преследовал ищущий защиты своего флота в Батакалоа, сильно поврежденный после двухчасовой схватки 32-пушечный фрегат 'Беллона'.
   Митчелл немедленно оставил побережье Цейлона и направился в Мадрас с попутным юго-западным муссоном, сообщить Хьюзу о грозящей Тринкомали опасности.
  21 августа в Баттикалоа, наконец ,прибывает отряд д'Эймара и спустя два
  дня Сюффрен выходит в море. Эскадре, стесненной войсками и транспортами нет оснований опасаться быть застигнутой неприятелем на коротком 60-мильном переходе. В вечерних сумерках 25-го августа французские корабли прошли в бухту Тринкомали и, обменявшись орудийными залпами с застигнутыми врасплох фортами, вне сферы их огня стали на якоря.
  Ночью, ополовинивая экипажи, Сюффрен приказал начать высадку десанта в 2400 человек и за два дня возвел осадные батареи, пушки для их вооружения сняты с кораблей. В течение суток, несмотря на большие разрушения, британские форты ведут успешную артиллерийскую дуэль. Появись Хьюз в этот момент, зажатая в тиски французская эскадра будет уничтожена и Сюффрен отчаянно спешит.
  30-го августа гарнизону Тринкомали предложено сложить оружие 'на аккорд' [3]. В обмен на прекращение сопротивления гарнизону предлагается возможность, оставляя провиантские склады, пушки и боеприпасы, с военными почестями уйти в Мадрас на французских судах.
  Крепость Тринкомали обеспечена всем необходимым на шесть месяцев, но ее комендант капитан Бонневе оказался плохим администратором. Начинает сказываться нехватка воды, дефицит пороха и, когда на защищённых только от настильного огня кораблей устаревших фортах Фредерик и Остенбург возникают пожары, он соглашается на переговоры.
  Затраченные французами на осадные работы время и силы должны показать британскому командованию, что комендантом предприняты все возможные усилия для защиты и, оправдать Бонневе в его глазах.
  Условия капитуляции подписаны к вечеру 31 августа, французский флаг сменяет над фортами Тринкомали английский. Стремясь сохранить важнейший порт за собой, Сюффрен обеспечивает крепость достаточно сильным гарнизоном и спешно принимает все возможные меры для его обороны.
  Когда о переходе крепости в руки врага можно было не беспокоиться, он немедленно приступает к возвращению снятых с кораблей людей и орудий. О появлении на горизонте английской эскадры в семнадцать вымпелов дозорные фрегаты известили Сюффрена в ночь на 2 сентября.
  На рассвете ошеломленные британцы видит чужие флаги, развевавшиеся на обоих фортах и эскадру Сюффрена в заливе Бэк-бей. Осведомленный о местонахождении и сомневающийся в намерениях французского командующего, сэр Эдвард Хьюз вышел из Мадраса 20-го августа с двенадцатью линейными кораблями, четырьмя фрегатами и бригом.
  Встретившись со свежим юго-западным муссоном, вице-адмирал опоздал на два дня, решивших судьбу Тринкомали.
  В четыре часа утра капитаны Сюффрена дружно убеждали его на борту 'Эро' в разумности удовольствоваться достигнутым положением.
   - Все это так, господа! Но у Хьюза не семнадцать, а как оказалось всего
  двенадцать кораблей. У нас же их четырнадцать и поэтому мы атакуем.
  Имея все основания рассчитывать уничтожить своего противника, Сюффрен, введя в боевую линию вооруженный 18-фунтовыми орудиями 38-пушечный фрегат 'Консоланте', с береговым ветром от северо-запада выходит в море.Превосходство в силах над ждавшим скорого прибытия подкреплений Хьюзом, усиливает стремление французского командующего дать решительное сражение.
   Британцы отходили курсом на юго-восток в полном порядке. Не намеренные уклоняться от боя они без задержек образуют боевую линию. Около шести часов до полудня Хьюз поднял сигнал 'Сократить расстояние между кораблями' и стараясь лишить численно превосходящего противника преимущества наветренного положения уводит его от Тринкомали.
  В 8.20 французская эскадра начинает формировать строй пеленга. Сюффрен, заменив многих не удовлетворявших его капитанов на молодых и более решительных офицеров, не тот человек, чтобы вести себя осторожно и осмотрительно.
  -Противник все время уходил, не принимая боя, десять или двенадцать раз меняя курс, - к половине двенадцатого шеф д'эскадр раздражен долгой погоней и своими медленно плохо управляемыми кораблями.
  - Иногда они спускались или приводили к ветру, - позже напишет Хьюз, - без какого-то определенного порядка, словно не зная, что делать.
   Сюффрен не верит в желание английского адмирала сражаться, считая
  уклонение от боя проявлением слабости и неуверенности. Хьюз показывает предусмотрительность искусного моряка, постоянно меняя курс при сближении, французские корабли не способны держать строй. Со своей стороны, он несколько озадачен кажущейся нерешительностью хорошо знакомого противника. Погоня, начавшаяся в восемь утра, настигает англичан в двадцати пяти милях к юго-востоку от Тринкомали только к двум часам пополудни.
  Пытаясь привести в порядок частично сформированную боевую линию
   французской эскадры, Сюффрен поднимает сигнал за сигналом. Один из них требует, чтобы 64-пушечный 'Ванжер' и фрегат 'Консоланте', обойдя британский строй с подветренной стороны, взяли арьергард Хьюза в два огня. Другой требовал привести к ветру и выправить строй перед атакой, ошибки в его исполнении еще больше ухудшают ситуацию.
  Спустя тридцать минут, теряя терпенье и подстегивая отстающие корабли, французский командующий отдал приказ атаковать. Вслед за ним 'вступить в бой на пистолетный выстрел', все исполняется медленно и плохо. Приказ подтвердить отданный сигнал, понято экипажем 'Эро' как приказ начать сражение, и флагман дал залп орудиями всего борта.
  Французские корабли немедленно открыли огонь и, несмотря на превосходство в численности, из-за ошибок и не профессионализма капитанов сражение развернулось в невыгодных для эскадры Сюффрена условиях. Семь ее кораблей, повернув слишком рано, нестройной группой идут несколько впереди и на большом удалении от английского авангарда.
  В центре образовалась пришедшая в полный беспорядок вторая, где корабли шли в две или три линии, перекрывая сектора обстрела друг другу и мешая вести огонь. В отличие от своего противника эскадра Хьюза, преднамеренно несет малые паруса, хорошо управляется и сохраняет согласованный боевой строй. В этих условиях все бремя сражения ложится в центре на флагманский 'Эро', и следующий за ним 74-пушечный 'Иллюстр'.
  . Между тем в арьергарде 'Ванжер' при поддержке фрегата 'Консоланте', яростно атаковал с наветра замыкающий британскую линию 64-пушечный 'Вустер' Чарльза Вуда. В легкий ветер его корабль, не лучший ходок во флоте, отстал от идущего впереди 'Монмута'.
  - Мистер Гаскойн, - приказал Олмс, - поворот фордевинд. Эти
  французы явно намерены отрезать Вуда, нужно предоставить 'Вустеру' возможность приблизиться.
  Решительный и смелый человек Джеймс Олмс, вывел кренящийся под действием громады парусов 'Монмут' из боевой линии без приказа адмирала и лег на обратный курс. Нацелившись на перехват 'Вустера' противник поворачивал последовательно. Стоял непрерывный грохот, густая пелена порохового дыма с обеих сторон полыхала багровыми вспышками орудийных залпов.
  Видя маневр 'Монмута', обладающий умом без предрассудков сэр Эдвард Хьюз, по достоинству оценив его значение, со всей эскадрой немедленно последовал примеру Олмса.
   До Бонапарта командующего нижней орудийной палубой донеслось
  чваканье помпы, когда ядро очередного французского залпа пробило борт 'Монмута' в девяти футах ниже ватерлинии. Течь увеличивалась, вода постепенно прибывала.
  - В льялах фут воды, сэр, - доложил плотник, - удар пришелся в место, где шпангоуты далеко друг от друга.
  - Вы сможете заделать пробоину, Додсон?
  - Сделаю все, что в моих силах, сэр.
  Мичманы носились вдоль своих плутонгов, помогая одним, подбадривая
  других, их приказы с рвением выполнялись канонирами, стрелявшими со всей возможной скоростью.
  Как только 'Вустер' получил поддержку и соединился с британским арьергардом, перед лицом превосходящих сил теперь оказались вынужденный отступить фрегат 'Консоланте' и 'Ванжер'. На нем загорелась крюйс-стеньга, пламя распространяться и французский корабль вышел из боя.
  - Капитан Олмс запрашивает, как идут дела, мистер Бонапарт, - доложил посыльный.
  - Заделать изнутри пробоину пока не получилось, вода поднялась до
  двух с половиной футов, хотя и установили третью помпу. Четвертую нам не удалось запустить.
  Тем временем в центре продолжался ожесточенный бой, встав впереди
  флагмана Сюффрена, к 'Эро' и 'Иллюстру' присоединился 64-пушечный 'Аякс'. Почти не поддержанные другими они принимали на себя всю тяжесть борьбы, выдерживая сосредоточенный огонь английской линии.
  
  Запись, сделанная флаг-капитаном Муассаком в вахтенном журнале 74-
  пушечного корабля 'Эро'.
  - Время шло, три наших корабля вели бой против кондебаталии
  английской эскадры и, подвергаясь продольному огню, несли серьезные потери. Через два часа 'Эро' не мог больше управляться, его паруса превратились в лохмотьях, весь бегучий такелаж порван. 'Иллюстр' утратил бизань-мачту и грот-стеньгу. При всем этом беспорядке французская линия имела разрывы, предоставлявшие большие выгоды для более энергичного противника. Поверни тогда неприятель оверштаг, мы были бы отрезаны и, вероятно, уничтожены.
  
  Три бесперебойно работающие помпы плохо справлялись с поступающей в пробоину водой. За час она поднялась уже до четырех футов, наверно, где-то проломило доски. Это вызывало тревогу и грозило гибелью, валившихся с ног от усталости матросов у помп вскоре сменяли каждые пять минут.
  - Мистер Татлок, возьмите людей, начинайте готовить пластырь из
   нижнего лиселя и пеньковых очесок, - приказал Олмс. - Мистер Гаскойн, расчеты орудий верхней палубы направить к помпам.
  К чести капитана едва ли кто мог действовать лучше экипажа 'Монмута'. Сознавая угрожающую опасность матросы, воодушевленные примером молодых джентльменов, работали, не зная отдыха. Приготовленный пластырь завели по правым фор-вантам и, вскоре, к всеобщей радости течь уменьшилась так, что одна помпа стала вполне справляться с поступавшей водой.
  В 16.30 активное участие в сражении приняли пять кораблей французского авангарда, обрушившись на 'Эксетер' и 'Изиду' в начале британской линии. Закрытый стеной всплесков от близкого падения ядер 'Эксетер', подвергаясь сильнейшему обстрелу, вынужденно спустился под ветер, затем 'Артезьен', 'Сен-Мишель' и другие корабли сосредоточили свои усилия на 'Изиде'. В половину шестого пополудни ветер неожиданно зашел с юго-запада на восток-юго-восток.
  Не теряя надежды извлечь все преимущества, предложенные ему этим изменением, британский адмирал поворачивает на другой галс, продолжая борьбу. Именно в этот момент около шести вечера, грот-мачта на 'Эро' медленно наклонилась к носу, ее брам-стеньга изогнулась под еще большим углом, затем со страшным треском откачнувшись к корме, мачта с грохотом рушится вниз, увлекая за собой фор-стеньгу и бизань-мачту.
  Сбитый флаг падает в море, путаясь в снастях, и на английских кораблях раздаются крики. - Он сдался! Сюффрен сдался!
  Сквозь облака порохового дыма Хьюз видит, как на шканцах 'Эро',
  пытаясь сплотить экипаж, среди путаницы снастей и обломков рангоута мечется и кричит толстяк, в рубашке с закатанными рукавами.
   - Я никогда не встречал человека, отважней Сюффрена. По прибытии
  его к берегам Индии мы лишились отдыха и сна, - писал Хьюз.
  Белоснежный военно-морской флаг Королевства Франции поднят вновь уже не на гафеле 'Эро', а на правом ноке его фор-марса-рея. Оказавшись в отчаянном положении, Сюффрен приказывает своему авангарду повернуть последовательно и прийти на помощь центру.
  На какое-то время ветер заштилел, для буксировки кораблей французам приходится спустить шлюпки, обстреливаемые все еще непобежденным 'Эксетером'. Английская эскадра поворачивает через фордевинд и в полном порядке строит боевую линию, возобновляя сражение правым бортом.
  Будучи теперь на ветре французский авангард ложится на параллельный курс, проходя между своими искалеченными кораблями центра и линией неприятеля. В 19.30, с наступлением ночи сражение постепенно затухает, и противники расходятся. Под победные возгласы канониры 'Монмута' торопилась последний раз обстрелять врага,
   Силы совершенно оставили Наполеона, он провалился в полузабытье и медленно осел на палубу.
   - Что с вами мистер Бонапарт? Подхватили лихорадку?
  Спустившийся вниз первый лейтенант взял его за плечо.
  - О, нет, сэр. Все дело в усталости, очень старался не подвести
  капитана.
  - Нельзя делать все самому, черт возьми! Вы должны больше доверять
  своим подчиненным или в какой-то момент просто свалитесь больным.
  - Это будет уроком, мистер Гаскойн
   - Пока есть время, вам необходимо как следует поесть. Эскадре идти до
  Мадраса, Бог знает,что может случиться за это время.
   - Слушаюсь, сэр.
  Французская эскадра, ведя на буксирах совершенно беспомощные 'Эро'
  и 'Иллюстр', возвращается в Тринкомали. В течение дня оба корабля лишились грот и бизань мачт, на 'Эро' упала также и фор-стеньга. Сюффрен разочарован, пять французских кораблей не участвовали в бою вовсе. По адресу капитанов трех из них он напишет 'плохой, очень плохой, плохой, как всегда'.
   В тот день Сюффрен потерял 82 человек убитыми и 255 ранеными, из
  них две трети принадлежали к экипажам 'Эро', 'Иллюстра' и 'Аякса'.
  Потеряв надежду отбить Тринкомали, находившийся теперь в распоряжении французов, Хьюз двинулся на север, вынужденный возвратиться в Мадрас, где и стал на якорь. В донесениях Хьюза нет ни малейших жалоб. С искренне доброй оценкой вице-адмирал говорит о павших офицерах, о других часто отзывается с большою похвалой.
  У британцев 51 убитый и 283 раненых, среди погибших трое заслуженно уважаемых капитанов, молодой перспективный Джеймс Уатт с 'Султана'. Чарльз Вуд с 'Вустера' и достопочтенный Томас Ламли с 'Изиды'. Несколько кораблей имели подводные пробоины, наиболее пострадали 'Эксетер' и 'Вустер', потерявший грот-мачту. Он же имел наибольшее число жертв на эскадре 56 человек, из команды 'Монмута' двое получили ранения.
  Утром 4 сентября на борт 'Эро' прибыли де Лаланделль, де Тромелэн,
  де Сен-Феликс и Морар де Галль заявить о своем желании 'чувствуя себя нездоровыми' покинуть эскадру.
  
  Сюффрена пишет морскому Франции маркизу де Кастри
   - Я был крайне недоволен ими и отпустил всех. Но у меня нет людей, умеющих
  управлять кораблем. Сердце мое сокрушено отступничеством, общим предательством. Я вновь упустил возможность уничтожить английскую эскадру. У меня было четырнадцать кораблей, но бой с противником на расстоянии 'пистолетного выстрела' вели лишь 'Эро', 'Иллюстр' и 'Аякс'.
   Все прочие оставались далеко в стороне и палили впустую. Все, да все они могли принять участие в сражении, так как у нас было преимущество в ветре, но никто не сделал этого. Ранее многие из капитанов вели себя достойно, бились с противником отважно. Могу объяснить весь этот ужас лишь общим желанием как можно скорей завершить кампанию. Отсутствием доброй воли и неумением, если не предположить худшего.
  Я уже докладывал Вам, что эти офицеры, так долго пробывшие в бездействии на Иль-де-Франс, не являются более ни моряками, ни военными людьми, потому что утратили навыки командования. Их меркантилизм и неподчинение приказам абсолютно несовместимы с воинским долгом и честью. Вы не можете представить себе всех мелких хитростей, с помощью которых они стараются заставить меня вернуться на Иль-де-Франс.
   9 сентября твердость духа Сюффрена подверглась тяжелому испытанию,
  из-за ошибки капитана, сел и погиб на хорошо известном рифе у входа в Тринкомали один из самых мощных кораблей эскадры 74-пушечный 'Орьян'. До 17 сентября на месте крушения проходила разборка корабля. Спасение его рангоута для потерявших мачты 'Эро' и 'Иллюстра' стало единственным утешением. Экипаж же был востребован для замещения убитых на кораблях эскадры.
  13 сентября умер командир экспедиционного корпуса бригадир Дюшмен,
  заменивший его граф д'Оффлиз, не смеет нарушить инструкций морского министра, не предпринимать ничего в ожидании главнокомандующего де Бюсси. Бездействие французов может подтолкнуть сделавшего ставку на их помощь правителя Майсурв Хайдар Али поставить свою подпись под Салбайским мирным договором и примириться с англичанами. Уже 30 сентября, наскоро отремонтировав свои корабли,
  Сюффрен идет к Коромандельскому берегу. Он прибыл к Куддалору через четыре дня и здесь, при постановке на якорь, судьба 'Орьяна' постигла 64-пушечный 'Бизарр'. Корабль при спокойном море, в великолепную погоду вылетел на песчаную банку, все усилия спасти его были тщетны.
  
  Из письма шефа д'эскадр де Сюффрена морскому министру Франции маркизу де Кастри
  - Я уже имел честь сообщить Вам, что на эскадре не хватает опытных офицеров. И вот в один е месяц потеряны два корабля, чему, наверное, нет примера на флотах всего остального мира. Выбор офицеров для службы на кораблях в Индийских водах имеет первостепенное значение, поскольку заменить их здесь некем. Не думаю, что сам я обладаю всеми необходимыми талантами и качествами, но все же удалось сделать многое.
  Занят важнейший порт Индии, моя эскадра господствует в Бенгальском заливе. Мною были допущены ошибки в этой кампании, но кто их не делает? Если бы вы дали мне, когда я спросил хороших офицеров! Если бы кораблями командовали умелые люди, мы бы стали хозяевами Индии.
  Я тут одинок, ждать помощи не от кого, в случае смерти или тяжелой болезни, кто заменит меня? Г-н д'Эймар? Вы знаете, его. Г-н де Пеньи храбрый, усердный, но командование эскадрой далеко за пределами его возможностей. Я знаю только одного человека, обладающего всеми качествами, какие вы могли бы пожелать. Очень храбрый образованный, полные рвения и усердия, хороший моряк, это воюющий сейчас в Америке г-н д'Альбер де Рион. Прошу Вас, послать за ним фрегат.
  
  Население Куддалора сбежалось посмотреть на французскую эскадру.
   Устремленные вперед изысканные скульптурные фигуры, вырезанные из дерева в натуральную величину, украшали княвдигеды кораблей, спущенных на воду еще при Людовике XV. В лучах солнца сверкают остатками позолоты их кормовые фонари и галереи. Прибытие Сюффрена расстроило перемирие Хайдара Али с англичанами, между тем наступает длящийся с октября по декабрь постмуссонный период.
   В этот сопровождаемый ураганами и длящийся три месяца сезон, восточные побережья Индии и Цейлона становятся подветренными, с тяжелым делающим доступ к ним недостижимым прибоем.
  При отсутствии поставок материалов для требующих серьезного ремонта кораблей Сюффрен лишен возможности остаться зимовать в Тринкомали. Он спешит и 2 ноября приводит эскадру к устью реки Аче, на крайней северной оконечности острова Суматра.
  Сопровождая караван, вышедший 6 февраля из Англии коммодор сэр
  Ричард Бикертон с пятью, включая 80-пушечный 'Гибралтар', линейными кораблями третьего ранга и двумя фрегатами, достиг Бомбея в сентябре. Там высадили пополнение британской армии сражавшейся с войсками сына правителя Майсура шахзаде Типу, два пехотных полка - тридцать шестой Херефордширский и пятьдесят второй Оксфордширский. Затем коммодор взял курс на Мадрас, куда его корабли прибыли спустя четыре дня после ухода английской эскадры.
  Бикертон немедленно последовал за своим командующим и вернулся в Бомбей 28-го ноября. Лишенный Тринкомали, единственного порта предоставлявшего надежную стоянку в это время, выгнанный в море жестоким штормом 17-го октября, Хьюз решил на зиму увести эскадру к западному побережью Индии.
   Рассеянные бурей и потерпевшие много аварий, его корабли один за другим вошли на Бомбейский рейд через несколько дней после возвращения Бикертона. 'Монмут' был немедленно отправлен в док и, произведя капитальный ремонт, вышел из него 24 декабря
  
Оценка: 8.20*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"