Дампир Уильям : другие произведения.

Локон в медальоне: Флибустьерское море

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Провалившись во времени из XXI века в XVII и чудом выжив, морской офицер находит свое место в этом жестоком мире, став капитаном британского приватира. Он преследует испанский флот Индий, охотится на убийцу и встречает свою любовь, чтобы потерять ее и снова найти, пройдя через множество испытаний. Его судовой журнал поведает правдивую историю событий, полных интриг, морских сражений и личных драм из жизни корсара.
  Флибустьерское море.
  
  
  
  Прошлое, далекое и недавнее, представляется нам галереей дивных лакированных картин; красивые легенды и реконструкции заставляют забыть о главном: прошлое когда-то было будничным настоящим, полным вечных изнурительных, тяжких забот, ничтожной суеты, несчастий и безобразий.
  
  П. Рамбо
  
  Наш мир и достаток зависят от Божьего промысла и военно-морского флота.
  
  Карл II
  
  
  
  Глава 1
  
  
  
  В завершающий год ХХ века на пыльном чердаке старинного особняка обнаружили дорожную шкатулку красного дерева, окованную латунью. Эта находка, была продана за бесценок на блошином рынке Порт де Ванв, в 11-м округе Парижа - месте, которое мой отец посещал с завидным постоянством. Он, никогда точно не зная, что именно ищет, иногда приобретал старинные вещи, будоражащие его воображение.
  
  После его смерти, я стал владельцем этого осколка истории, затерянного в углу, за старой вешалкой, среди прочих забытых вещей. Даже беглый осмотр шкатулки указывал на ее принадлежность когда-то состоятельному человеку. Она вышла из-под рук неизвестного мастера, вероятно, во второй половине XVII века, несколько сот лет назад. На крышке блестела латунная пластинка, где старинным английским шрифтом была выгравирована надпись: 'Sir Richard Graham, bart'.
  
  Едва заметный зеленоватый налёт на латуни указывал на то, что шкатулка пережила морское путешествие, проведя некоторое время в соленой воде. Накладка с вертикальной скважиной скрывала механизм замка, облегчая вставку ключа даже в темноте. С боковых сторон миниатюрного бюро были прикреплены латунные пластины с кольцами. То, что слева, при открытом замке, позволяло выдвинуть находящийся сбоку ящичек, в то время как правое служило для удобства переноски. Изысканный орнамент представлял собой затейливые изображения фантастических животных.
  
  На предназначенной для писем рабочей поверхности были видны пятна от рома и чернил. Подняв верхнюю крышку, я обнаружил три уровня отделений. Скорее всего, в них хранились навигационные карты и инструменты для определения местоположения корабля. К сожалению, в обитых зеленым сукном верхних ящиках не оказалось ничего, кроме следов ружейного масла и слабого запаха виргинского трубочного табака.
  
  После того как я извлек центральный отсек, передо мной открылось пустое пространство, и частично стал виден следующий уровень. На самом дне дорожного бюро находилось отделение для музыкального механизма. Едва я убрал среднюю перегородку нижнего отсека, из глубины выскочил ящичек, ранее надежно скрытый и освобожденный потайной пружиной.
  
  Внутри него находилась кружевная перчатка и несколько писем, перевязанных алой лентой и написанных изящным женским почерком. Мне также был открыт доступ к еще одному тайному ящичку, упрятанному от чужих глаз. В нем лежали старинные, овальной формы карманные часы и бронзовая сигнальная дудка с остатками серебрения - символ капитанской власти.
  
   До сих пор не могу понять, что заставило меня тратить время на изучение этой старинной шкатулки. Наверное, магия легенд о тайнах, случайно обнаруженных после долгих лет забвения.
  
  Я представлял себе ее прежних владельцев, когда открывал и закрывал крышку, выдвигал и задвигал ящики, тщательно простукивая каждую стенку и дно. Мне казалось, история, запертая в этом деревянном плену уже более двухсот лет, пытается вырваться на свободу. Возможно, до сих пор никто не обнаружил укромного уголка, где в те бурные времена владельцы надежно прятали свои тайны.
  
  И вот, в один из моментов, в один из моментов, когда я уже почти отчаялся что-либо найти, раздался легкий щелчок. Мой ноготь наткнулся на едва заметную щель, и с тихим скрипом передняя планка шкатулки отделилась. Это было так неожиданно, что я отшатнулся, протирая глаза от сухой едкой пыли. До меня не сразу дошло, что тайник действительно существует. Внутри, бережно завернутые в грубую парусину, лежали судовой журнал, прошитый толстым кожаным шнуром и узкий пакет, запечатанный сургучной печатью.
  
  Я вскрыл рыхлую бумагу и замер, когда на темную полировку стола выпала крупная черная жемчужина в серебряном ободке. Следом за ней выскользнул золотой медальон, на его слегка выпуклой крышке красиво переплетались между собой выгравированные буквы 'R' и 'G. Сохраняя в себе тепло перламутра и в то же время холод подводного мрака, жемчужина завораживала, наполняя сердце трепетом. Казалось, приподнимая завесу грез, она говорит: - Я жду. Иди за мной. Я укажу тебе путь.
  
  Судовой журнал распахнулся как бы сам собой, чернила на исписанных плохо читаемым почерком страницах под действием света приобрели интенсивный коричневый оттенок. Продолжая будто во сне держать на ладони открытый медальон с темной прядью женских волос, я перелистывал страницы и не мог припомнить столь пожелтевшей ломкой бумаги. Перед глазами вставали события трехсотлетней давности.
  
  
  
  Корабль Его Величества 'Геркулес'. Плимут. 11-го мая 1667 года.
  
  Я, капитан Ричард Грэм, принял командование этим бывшим французским трехсоттонным купцом. Построенный год назад голландским корабельным мастером Жаном де Вертом на верфи Бреста, 'Эркюль' был захвачен на переходе из Бордо в Кап-Франсуа. Перевооружили его на Девонпортской верфи и как 11-пушечный фрегат ввели в состав Королевского флота под названием 'Геркулес'.
  
  На закрытой батарейной палубе находилось шестнадцать девятифунтовых полукулеврин, на квартердеке и форкастле - шесть трехфунтовых сакр. Несколько раздутый в боках, с ласкающими глаз обводами корпуса 'Геркулес' имел осадку в 11 футов и довольно высокую транцевую корму. Стеньги рангоута длиннее, чем на английских и испанских кораблях, а марсели намного превышали размерами нижние паруса. При слабом ветре фрегат должен отличаться быстротой хода.
  
   'Геркулес' отправлялся к островам Вест-Индии, выбор офицеров предоставлен был моей воле. Во флоте Карла II были джентльмены и были моряки. Но моряки не считались джентльменами, а джентльмены не служили на кораблях. Я, сын 1-го баронета Нортон-Коньерс, не имеющего никакого влияния при королевском дворе, сумею проложить путь наверх, не вмешиваясь в политические интриги.
  
  На рассвете 10 мая мы снялись с якоря и вступили под паруса. Идя бакштаг при риф-марсельном ветре, уже через полтора часа были на траверзе мыса Рэйм. Значительное волнение, килевая качка дополнялась изрядным бортовым креном. Изрядно улучшают настроение просветы ясной солнечной погоды.
  
  К полудню 11-го числа за кормой оставалось около 190 миль. Северо-западный ветер свежел, а ночью зашел к юго-западу. Временами накрывают сильные шквалы, идет частый дождь.
  
  Вторник, 11-е. Примерно в полдень небо слегка прояснилось. За первые четверо суток преодолено 517 миль. Плавание дается нелегко, люди находятся в постоянном напряжении.
  
  Утром 30 мая мы преодолели широту мыса Финистерре, при этом ветер задул от северо-востока и немного утих. Небо чистое с редкими облачками, предвестниками хорошей погоды. До сих пор не встретили ничего примечательнее небольшого стада морских свиней.
  
  Ночью с 3 на 1 июня океан сверкал и переливался, особенно на гребнях волн, покрытых белыми барашками. Это было яркое, почти волшебное зрелище. Прекрасным солнечным утром увидели летучих рыб, немного напоминающих больших стрекоз, а в полдень открылся португальский остров Порту-Санту, входящий в архипелаг Мадейра. Ветер упал в шесть пополудни и заштилевший у юго-восточного побережья одноименного острова, фрегат пришлось буксировать шлюпками.
  
  Под защитой форта Сан-Тьяго встали на рейде небольшого города Фуншал еще затемно. Окруженные крепостной стеной, амфитеатром карабкались в гору его дома с крышами из красной черепицы. Английская экспедиция, отправленная в Португалию для участия в войне за независимость против Испании, стала ответом на призыв о помощи. Брак, заключенный его величеством с португальской принцессой из дома Браганса, укрепил союз между нашими странами, принеся короне Танжер и Бомбей.
  
  Просьба позволить пополнить запасы пресной воды нашла у местного губернатора самый живой отклик и желание помочь. Я не собирался особенно мешкать, несколько испанских галеонов легко могли застать здесь одинокий фрегат. В тот же день 'Геркулес' продолжил свой путь, неся все возможные паруса.
  
  Ночью одиноко плывущий кит поднялся с глубины прямо перед нашим бушпритом и с большим шумом снова погрузился в океан. К полудню западный ветер постепенно отошел на юг и ослаб. Облака редки и светлы, бескрайние просторы Атлантики точно вымерли, вдали на горизонте ни одного паруса.
  
  Пятница, 17 июня. Около пяти вечера северо-восточный пассат зашел к западу. Горизонт был открыт, но тяжелые облака, клубясь, двигались быстро. С каждым часом небо темнело и вот, наконец, хлынул проливной дождь. В половине девятого пополудни шквалистый поньенте превысил силу крепкого ветра, убрали и закрепили брамсели и бизань. В течение следующих двух часов погода резко ухудшилась, волнение усиливается. Встречаем шторм с кормы, оставили только марсели фока и грота.
  
  Продолжаясь с переменной силой, буря не ослабевала до утра субботы. В половину шестого утра волнение сильное, из-за частых шквалов принуждены нести марсели. Погода медленно улучшается. Корпус фрегата не имеет повреждений, в рангоуте дала трещину фор-стеньга. К ночи ветер стих настолько, что поставили летучие лиселя.
  
   Вторник, 11 июня. На подходе к Карлайлской бухте, тридцать второй день с тех пор, как 'Геркулес' оставил Плимут. На переходе ничего особенно занимательного не случилось. Море спокойно. Больных не более трех человек.
  
  ***
  
  Мерцающий свет фонарей на пустынной в этот час улице и мутно-бледная полная луна, казалось, делали ночь холоднее. Прислушиваясь к мерному шуму дождя за окном, я откинулся в кресле и закрыл глаза, продолжая думать о прочитанном. Это последнее, что помню, проваливаясь в темноту.
  
  Проснулся от странного ощущения, мне чудилось мерное покачивание палубы, запах нагретого солнцем смоленого дерева и морского ветра. В голове все мешалось и путалось, с трудом переведя дыхание, я открыл глаза. Первой мыслью стало осознание того, что понятия не имею, где нахожусь.
  
  Сквозь открытое настежь кормовое окно были видны бирюзовая поверхность воды и обещающее жаркий день ясное безоблачное небо. Поскрипывание дерева, слабая килевая качка и легкий крен - судно явно имеет ход. Тело, его движения ощущаются по-новому, на мне надет потертый синий камзол с потускневшим золотым галуном. Я встал, пригнувшись под низким потолком тесного спального места, переборка отделяла его от главной каюты.
  
  От заваленного картами и книгами письменного стола в стиле барокко, легко дотянулся до висящего на кронштейне круглого бронзового зеркальца. В нем для меня отразился незнакомец лет двадцати двух. Темно-русые волосы, бритое лицо с пропорциональным подбородком, в голубых глазах читается бесстрастность и твердая решимость.
  
  С трудом придя в себя, я был не в состоянии понять, что же делать, мысли теснились в голове и искали выход, как обезумевшие. Инстинкт подсказал открыть уже знакомый мне судовой журнал. Записи обрывались на дате 11 июня 1667 года, далее шли пустые страницы.
  
   - Нечего плакать о пролитом молоке. - Я отхлебнул из початой бутылки хороший глоток темного рома, по-прежнему не выпуская зажатую в кулаке жемчужину. Теперь она казалась совершенно обычной. Задумчиво сделал еще глоток и тут же почувствовал, что мне стало намного лучше. Депрессия ушла, уступая место холодной ясности мысли. Тряхнул головой, пропустил шнурок через кольцо серебряного ободка черной жемчужины и надел ее как амулет.
  
   - Если есть желание, то и способ найдется. - Мой послужной список был не хуже, чем у любого другого окончившего колледж морских дисциплин Глазго. Кроме того, 1-5 недель в году я участвовал в международных регатах на небольшом изящном бриге 'Роялист', признанном Регистром Ллойда 'самой красивой яхтой года. В общем-то, я знал, какая сторона хлеба намазана маслом. Не имея надежды выбраться из этой ловушки, мне впредь лучше продолжать оставаться Ричардом Грэмом.
  
  Я хмыкнул при мысли о сумме одиннадцать фунтов и четыре шиллинга в месяц, что приносит командование кораблем пятого ранга. Затем распахнул дверь капитанской каюты и, придерживая рукой шляпу, вышел на квартердек. Бросились в глаза колдершток и украшенная ажурной резьбой высокая кормовая надстройка. Позолоченная носовая фигура вполне нашла бы свое место в экспозиции морского музея Портсмута
  
   Над верхушками мачт ладного темно-синего фрегата, примерно футов девяносто длиной, кружили чайки. Судя по положению солнца, сейчас был полдень. Офицеры смотрели на меня, словно ждали чего-то. Через мгновенье, один из них откашлялся и обратился ко мне.
  
   - Желаете принять командование, сэр? - Сэмюэл Дэвис, мой первый лейтенант, всплыло откуда-то из глубин памяти. Я перевел взгляд на форт, защищающий вход на рейд, торчащие из его амбразур стволы пушек утопали в жарком мареве зноя.
  
  - Нет, будьте любезны, встать на рейде самостоятельно, мистер Дэвис.
  
  - Слушаюсь, сэр. Боцман на бак! Приготовить оба якорь к отдаче!
  
   'Геркулес' миновал гряду коралловых рифов и под наполненными ветром парусами вошел в бухту. Ближе к нам стоял, мягко покачиваясь на легкой волне, восьмипушечный кеч, за ним двухсоттонный флейт. С шестнадцатью четырехфунтовыми орудиями это было скорее торговое судно, чем военный корабль. У самого берега толпилась дюжина барок. Слишком малы и пузаты для королевского флота, они явно принадлежали местным жителям.
  
  - Якоря к отдаче готовы, сэр, - доложил боцман.
  
  - Пошел брасы, шкоты тянуть, - скомандовал Дэвис. - Право на борт!
  
   Фрегат круто привелся к ветру, паруса заполоскали.
  
   - Из бухты вон, отдать оба якоря!
  
   С плеском уйдя в воду, они подняли со дна песок. 'Геркулес', содрогнувшись от киля до топов мачт, резко остановился. С бака сообщили, что якоря забрали.
  
  - Закрепить канат! Паруса на гитовы!
  
   Уже через пять минут, с выправленным рангоутом и спущенными на воду шлюпками, фрегат казался давно стоящим на рейде. Совершенно убежденный, что мой первый лейтенант отлично знает корабль, я с безучастным видом и без тени сомнения приказал ему подготовить 'Геркулес' к крейсерству.
  
   Потом, ухватившись за трос, спустился по борту и спрыгнул в удерживаемый отпорным крюком капитанский катер, отваливший в мгновение ока. Матросы гребли слаженно и сильно. К моему изумлению шлюпку встречал секретарь губернатора Барбадоса. Судя по всему, прибытие фрегата стало здесь чем-то вроде праздника, и лорд Уиллоуби любезно приглашал меня к себе.
  
   По отлогому склону холма улочки городка Бриджтаун поднимались к центральной площади с освященным два года назад кафедральным собором Святого Михаила. К резиденции губернатора, что располагалась на некотором отдалении, вилась мощеная камнем дорога. Вдоль нее тянулись колючие заросли полукустарника семейства бромелий с кожистыми листьями голубовато-зеленого цвета. Я с живым любопытством разглядывал их похожие на ананасы, но несколько уступающие ему по вкусу плоды.
  
  Его лордство чрезвычайно благосклонно приветствовал меня у себя в кабинете.
  
   - Вы прибыли как нельзя вовремя, капитан Грэм. У нас здесь очень неспокойно. В августе прошлого года налетевший ураган разметал и потопил у острова Сен-Мартен нашу эскадру. Мой несчастный брат погиб вместе со своим флагманским кораблем, выжили только два фрегата.
  
  В результате к весне французский флот захватил английскую половину острова Сент-Китс, а следом - Антигуа и Монтсеррат. Барбадос находиться во вражеском кольце. Еще хуже то, что генерал-лейтенант де ла Барре объединился с голландцами и месяц назад во главе союзной эскадры из восемнадцати судов атаковал Невис.
  
  - С вашего разрешения, милорд, ситуацию удалось переломить?
  
  - К счастью, в конце апреля из Англии пришел зафрахтованный 50-пушечный корабль Ост-Индской компании 'Коронация' капитана Берри. Вместе с ним нападение отражали восемь нанятых частных судов, фрегат 'Норвич' и брандер.
  
  Сражение началось в восемь часов утра. Спускаясь на выстроенную вдоль берега английскую линию, строй союзников был приведен в полный беспорядок и вскоре распался. Изрядно избитый 'Ла Куронь', 18-пушечный флагман де ла Барре, отказался от атаки в результате полученных повреждений. Тем не менее, фрегаты 'Зеландия', 'Вест-Капелле' и 'Зериддер' голландского адмирала Крийнссена сошлись с нашими судами практически вплотную и вели убийственный огонь.
  
  Мы потеряли два вооруженных торговца, но уничтожили 18-пушечный флейт. Бой продолжался уже шесть часов, когда брандер коммандера Бауэрса сцепился с французским 10-пушечным кораблем 'Жюль' и поджег его. Корабль взорвался в самой гуще боя, пойдя на дно с большей частью экипажа. Растущие потери перед лицом численно уступающего противника подорвали боевой дух неприятеля.
  
  После двух часов пополудни де ла Барре направился к Сент-Китсу, после чего его эскадра ушла на Мартинику. Франко-голландское сотрудничество, обещающее нам так много неприятностей в Карибском бассейне, прекратилось с отплытием адмирала Крийнссена к побережью Виргинии.
  
   - Прошу прощения, милорд, я встречал мистера Бауэрса в Адмиралтействе. Он чувствовал себя обойденным, чин пост-капитана ему пообещали только к концу года, - Сам не знаю, откуда всплыло это воспоминание. Таких фактов, сохранившихся в моей памяти, становилось пугающе много.
  
   - Коммандер был смертельно ранен и умер на следующий день, - страдавший подагрой губернатор Барбадоса откинулся на спинку кресла.
  
  - Наша попытка высадиться и взять штурмом Сент-Китс, остров, отделенный от Невиса узким проливом, предпринятая ранним утром 17 июня, не увенчалась успехом. В результате ошибок командования или прямого предательства потери оказались весьма тяжелы, - лорд Уиллоуби поморщился. - Погибли, утонули и пленены около 10 процентов из 1100 человек десанта, оставлены восемь знамен.
  
  - При всем уважении, милорд, но дело скверное, - не сдержался я.
  
  - В этом мире случаются и похуже. Есть и хорошая новость, со дня на день мы ждем прибытие эскадры контр-адмирал Хармана. Что касается вас, капитан Грэм, когда 'Геркулес' сможет выйти в море?
  
  - Завтра, с утренним отливом, милорд.
  
  - Черт возьми, вы один из немногих, кто понимает, что мы здесь действительно ведем войну. Давайте перейдем в залу, я хочу познакомить вас с моими гостями.
  
  Его лордство поднялся и, видимо ощущая при каждом шаге резкую боль в ступне, медленно прошел к двери, я последовал за ним.
  
  - Дорогие друзья, разрешите представить вам моего гостя, капитана Ричарда Грэма. Возможно, вы знаете его отца, баронета Нортон Коньерс.
  
  - Очень приятно, полковник Кристофер Кодрингтон. А это моя сестра Герти, - коротко поклонившись, проговорил мой новый знакомый.
  
  - Здравствуйте, - жестом неподдельного дружелюбия произнесла молоденькая девушка, протягивая руку в перчатке. Стройная фигурка, свежий цвет лица с тонкими чертами и глаза, серые, словно октябрьская вода Ла-Манша, придавали ей неповторимую прелесть. - Прекрасный день, не правда ли?
  
  - Он дарит хорошее настроение и желание быть счастливым, мисс Кодрингтон. Я весьма польщен встречей, - наши пальцы соприкасались непозволительно долго.
  
   - Мой и ваш отцы вместе сражались за короля в битвах при Эджхилле и Марстон-Муре, мистер Грэм, - прервал затянувшуюся паузу полковник.
  
  - Как интересно, брат, ты прежде никогда не рассказывал мне об этом,
  
  - Извини Герти, как-то не нашлось времени. Вечные заботы и суета, такова жизнь плантатора.
  
  - Разве это так важно, мисс Кодрингтон, главное мы встретились. Прошу, считайте меня своим другом! Я вас не подведу, в этом порукой слово офицера.
  
  - Вы очень учтивы, капитан, - Герти расцвела, точно получила неожиданный подарок.
  
   - Обратите внимание милорд, они уже нашли общий язык. - Заместитель лорда Уиллоуби и при его отсутствии первое лицо в администрации Барбадоса, полковник Кодрингтон, похоже, чувствовал себя совершенно свободно.
  
  - Красивая женщина, породистая лошадь и отличный корабль, - вот самые большие радости в жизни, - улыбнулся губернатор.
  
  За столом в зале, вечерами освещаемой висячими масляными лампами, Герти усадили слева от меня. Обед у его лордства был великолепен, прежде ничего подобного я не видел. Черепаховый суп, широкие ломти кабаньего мяса под соусом, рассыпчатый рис со специями и сливочным маслом, пирог с начинкой из индейки и сыра доставлялись на стол с расточительной щедростью. Вазы, полные тропических фруктов, соседствовали с бутылками мадеры и порто.
  
  Высокой репутацией пользовался барбадосский пунш. Пили его из тяжелых, декорированных резьбой и гравировкой, толстостенных бокалов прозрачного бесцветного стекла. Рифма гласила, что в пропорциях 1:1:1:1 нужно соединить сок лимона, сахар, темный ром и воду. Добавление мускатного ореха, настойки на основе пряностей и горьких трав придавало пуншу свою особую неповторимость.
  
   Мне невероятно нравилось примечать, как девушка, закусив от старательности язычок, аккуратно отирает с губ малейшие капельки соуса или вина. Я искренне сожалел, когда лорд Уиллоуби предложил мне продолжить беседу в своем кабинете.
  
  - Должен вам сказать, капитан Грэм, в водах у острова Невис очень неспокойно. Вам следует быть предельно внимательным, голландцы и французы буквально не дают проходу нашим купцам. В городах Кумана, Каракас и Сан-Хуан испанцы пока сидят тихо, иначе нашим торговым судам было бы очень тяжело, - завершил губернатор, вручая мне секретные инструкции.
  
   Едва я ступил на палубу 'Геркулеса', снял шляпу и отдал честь флагу, как увидел всю торжественность, окружающую пост-капитана королевского флота. Мое прибытие ознаменовал свист боцманских дудок, у грот-мачты взяла 'на караул' шеренга морских пехотинцев.
  
   - Добро пожаловать, сэр, - отдал честь первый лейтенант, - запасы провизии и воды пополнены, фрегат готов к выходу в море.
  
  Смуглое худое лицо офицера озарилось любопытством, дело заключалось в приказе с множеством печатей за обшлагом моего камзола.
  
   - Очень хорошо мистер Дэвис, мы уходим с утренним отливом. Нам поручено показать голландским и французским каперам, кто истинный хозяин в водах Малых Антил.
  
   В каюте я торопливо сломал сургуч и присвистнул от удивления.
  
  
  
  Командиру фрегата Его Величества 'Геркулес', капитану Ричарду Грэму.
  
  Настоящим Вам предписывается выйти в море при первой же возможности, какую предоставит погода, и проследовать к острову Невис. Вблизи его побережья за последнее время неоднократно замечен голландский 11-пушечный кеч 'Хиронделле', приказываю захватить или уничтожить капер.
  
   После выполнения задание Вам, не теряя времени, надлежит вернуться для получения новых распоряжений. В случае, если окажетесь не в состоянии привести в исполнение данные указания, Вы обязаны передать их следующему по старшинству офицеру для реализации наилучшим образом.
  
  Бриджтаун 11 июня 1667года.
  
  Лорд Уильям Уиллоуби, губернатор Его Величества на острове Барбадос.
  
  
  
  Приятно удивленный, я воспринял свое независимое командование как нечто естественное, не слишком задумываясь о будущем.
  
  
  
  Глава 1
  
  - По местам стоять, с якоря сниматься! - приказ этот был отдан с восходом солнца, поскольку первый отлив начинался чуть раньше шести часов утра. Затем последовало: - Пошел шпиль! Паруса к постановке изготовить!
  
  Угол разноса якорей не превышал 10® и позволял произвести съемку с их одновременным подъемом. Матросы навалились на вымбовки, выбирая слабину. Шпиль начал медленно поворачиваться, до шканцев донеслось 'Десять парней на один канат', хорошо знакомое мне шанти.
  
   - Поставить бизань! Фока-реи бейдевинд правого галса!
  
   Латинский треугольный парус на рее, подвешенном наклонно к бизань-мачте, распустился как вытряхиваемая скатерть. Под команды уорент-офицера в блоках поскрипывали канаты.
  
  - Фока-шкот и фока-галс отдать! На брасы, левые! - и, когда повернули реи до нужной позиции, - Крепить так!
  
  Как только донельзя подтянутый шпилем якорный канат занял отвесное положение, я скомандовал: - Поставить марселя! Бизань-гик на правую!
  
   От грунта якоря оторвались одновременно, руль переложили лево на борт. Фрегат начал уваливаться под действием вынесенной на ветер бизани и обстененных марселей.
  
  - Фока-реи бейдевинд левого галса!
  
  В тот момент, когда перебрасопили фоковые реи на нужный галс 'Геркулес' получил ход, приводясь к ветру.
  
   - Поставить блинд!
  
  С полубака луженая корнуоллская глотка боцмана доложила об уборке якорей.
  
  - Поставить грот! Поставить фок и брамселя!
  
  Идя в бейдевинд левого галса, фрегат вступил под все паруса. Это было просто поразительно, как он быстро набирал ход в легкий ветер.
  
   Плавание пока не составляло большого труда. Каждое утро штурман выходил на шканцы с астролябией и песочными часами, делая навигационные расчеты. Наш разговор показал, что Джейк Фаррелл, достаточно хорошо владея кораблевождением и искусством прокладки курса, плохо знает Карибское море.
  
  Мне не приходилось бывать здесь прежде, но я имел представление о довольно сильных течениях и опасности судоходства у Антильских островов и берегов Мэйна. Наступившую вскоре непогоду фрегат перенес без особенно серьезных повреждений. За эти дни я полностью вымотался, не удавалось позволить себе нормального сна.
  
  Вечером 18-го июня мы вошли в Галлоус Бей и бросили якорь у побережья Невиса. Всегда скрытая под белоснежными шапками облаков, так похожими на снег, вершина спящего вулкана в центральной части острова поднимается более чем на 1100 футов. На его западном поросшем кокосовыми пальмами склоне раскинулся городок Чарлстаун.
  
  Фрегат был оставлен на попечение Сэмюеля Дэвиса. Я приказал спустить шлюпку и отправился на берег с визитом.
  
   - Итак, капитан Грэм, что же привело вас на наш остров, - его превосходительство Джеймс Рассел снял очки.
  
   - Приказ уничтожить капер 'Хиронделле', сэр.
  
   - Вот как? - воскликнул губернатор с удовлетворением, жестом пригласил присесть и наполнил бокалы испанским хересом. - В последнее время мы не давали голландцам особенно разгуляться.
  
  Пять дней назад сэр Джон Харман привел из Англии значительное подкрепление, но позавчера контр-адмирал со всеми силами отправился в набег на Мартинику. Теперь корсар абсолютно уверен, что бояться нечего и просто сущее бедствие для нас.
  
  Держитесь поближе к Невису, вы вполне сможете его перехватить, если не станете гоняться за призами любой ценой. За жен и любимых! - провозгласил Рассел субботний тост британского флота.
  
  - И пусть они никогда не встретятся! - поддержал я. Магеллан, готовясь к своему знаменитому путешествию, потратил на это вино больше, чем на оружие.
  
  - А теперь, капитан, я хочу получить общее представление о состоянии вашего фрегата.
  
   - При повороте через фордевинд раскололо верхнюю часть руля, сэр, правим одними талями. Вероятнее всего мошенничество на верфи в Дептфорде: предназначенный для 'Геркулеса' новый руль заменили тщательно отреставрированным старым.
  
  Это подтвердило собственное мнение губернатора о закулисной стороне работы верфей, его довольно быстро удалось убедить в срочности ремонта. Все хлопоты с починкой я повесил на плечи Дэвиса: - Делайте, как получится, пока не можем так, как следует.
  
  ***
  
   В пропахшей смолой и табаком просторной зале таверны 'Рука короля' глухо стучали игральные кости и звенели стаканы. Хозяин заведения, жизнерадостный толстяк, заметил меня и поспешил навстречу.
  
  - Добрый вечер, сэр, многие капитаны королевского флота удостаивали вниманием мою стряпню. Прошу вас, - он показал на свободный столик в углу. - Могу предложить сочных омаров с маслом и лимоном, их вполне можно подавать королеве. Имеются креветки, соус из мякоти жгучего перца, запеченные мидии и луковые кольца.
  
  - Предпочитаю тушеную козлятину с зеленью, овощами и рисом, из закусок несите креветки с острым соусом.
  
  - Отличный выбор, сэр. Хотите что-нибудь выпить? Есть прекрасное французское вино.
  
  - Белый карибский ром, ананасовый сок и кокосовое молоко.
  
  Хозяин любезно поклонился и исчез. В заполненной моряками таверне всегда можно почерпнуть полезные сведения. Смешивая 'Пина Колада', где на три части ананасового сока приходится по одной белого рома и кокосовых сливок, я прислушался.
  
  Держа в руке оловянный стакан с ромом, угрюмый краснолицый валлиец в отчаянии и гневе рассказывал, как стал жертвой нападения корсара. Кеч, с распростертой под бушпритом и устремленной вперед белой ласточкой, захватил и потопил небольшой шлюп, забрав все самое ценное. Десять моряков добирались до Невиса в весельной шлюпке.
  
   Я допил свой коктейль, уйдя в воспоминания о полном несбывшихся надежд прошлом, надел шляпу и вышел в темноту ночи.
  
   Ремонт фрегата занял двое суток. На третий день, за час до восхода солнца, мы снялись с якоря и двигались на север, вдоль восточного берега острова, при легком юго-западном ветре. К четырем пополудни 'Геркулес' находился в сорока милях от Невиса, идя бакштаг левого галса под всеми парусами.
  
   Вахту стоял Дэвис. Я же отрабатывал английскую школу фехтования, весьма пригодную для абордажного боя, все мое владение шпагой не выходило за пределы спортивного. Стиль использовал быстрые уколы и удары, предписывая различное оружие второй руки: от даги до пистолета, взятого за ствол. Расставленные чуть согнутые ноги, прямая спина, клинок в согнутой руке на уровне пояса - стойка была почти современной.
  
   - Четыре румба по бакборту парус! - раздался с фок-мачты крик дозорного матроса. Взгляд Дэвиса, расхаживающего по квартердеку, загорелся интересом.
  
   - С вашего позволения, сэр, - первый лейтенант взял подзорную трубу, по выбленкам вант взобрался на марс и стал вглядываться в горизонт.
  
   - Кеч или гукор, уже заметил нас и взял к ветру на два румба, - сообщил он, спустившись на палубу.
  
  - Весьма вероятно, что это не 'Хиронделле', но свое мы не упустим. Нужно подобраться на пушечный выстрел, - сказал я. - В нас вполне угадываются французские черты, впрочем, желательно поднять что-нибудь более изящное. Не тронут ли их сердца бразильские бриллианты?
  
  Мои слова, означая добычу или даже богатство, явно оживили экипаж. Первый лейтенант отдал распоряжение и тотчас над 'Геркулесом' взвился флаг португальского королевства. Неприятель приближался, пытаясь захватить ветер. Наши люди готовые к бою находились на своих местах.
  
  - Это 'Хиронделле', сэр? - спросил штурман.
  
   - В этом нет никакого сомнения, мистер Фаррелл. Будьте добры поднять флаг его величества.
  
  Полотнище с армиллярной сферой скользнуло вниз с кормового флагштока, вместо него порыв ветра развернул красное британское, с крестом святого Георга в белом крыже. Парусина над орудийными портами, закрывавшая бортовую батарею от кормы до самого носа, была сорвана и в следующий миг их крышки откинулись. 'Геркулес' дал полный бортовой залп практически в упор, неся смерть и опустошение на палубу голландского капера.
  
  На 'Хиронделле' погибло около двадцати человек. Накрывая их изорванными парусами, словно саваном, рухнула грот-мачта, увлекая за собой крюйс-стеньгу. Еще почти столько же, покалеченных обломками рангоута на шкафуте и корме, издавали душераздирающие крики. Оставшиеся в живых не смогли оказать сопротивление волне британцев, идущих на абордаж. Кеч сдался, в трюме мы обнаружили индиго и имбирь. Этот груз высоко ценился на европейском рынке, но его стоимость не превышала восьмисот фунтов и больше меня обрадовали бочонки отличного пороха.
  
   Бой закончился богословским диспутом. Наш капеллан появился на палубе, поднял руку для благословения и, смотря прямо на меня, произнес пятидесятый псалом: 'Ибо беззаконие мое я знаю, и грех мой всегда предо мною'.
  
  - Что, во имя Иисуса, - начал я, - вы хотите этим сказать?
  
  - Дозволено ли прибегать к хитрости с чужим флагом, капитан Грэм? Вспомним апостола Павла, когда он произнес 'не обманывайте друг друга'.
  
  - По словам святого Августина 'следует благоразумно таить истину, каким-либо образом маскируя ее'.
  
  Это место из книги 'О праве войны и мира' отца международного права Гуго Гроция, подаренной шведскими друзьями с учебного брига 'Тре крунур', очень вовремя пришло мне на память.
  
  - Первый удар - это половина сражения, преподобный. Капитан королевского флота имеет абсолютную власть во всех решениях и действия его ограничены только Сводом законов военного времени.
  
   В гавань Чарлстона 110-тонный кеч привели на буксире 1 июля и сразу же передали под контроль призового офицера. После продажи с торгов лорду-адмиралу отчислялась 1/10, а королю - 1/15 часть вырученных денег. Все оставшееся делилось на доли: капитан получал 1/8, лейтенанты и штурман - 1/8, его помощники, писарь и капеллан - 1/8, мичманы, уорент-офицеры, сержанты - 1/8, остальные - 1/8.
  
   'Геркулес' покидал Чарлстаун в лучах восходящего солнца, но уже к вечеру небо затянули тучи, начался сильный шторм. С утра 6 июля все еще было ветрено, но погода изменилась самым благоприятным образом. За сутки пройдено 168 миль. С северо-восточной четверти дул ровный, умеренный пассат, гонящий волны с белыми барашками на их гребнях.
  
  В три часа пополудни следующего дня с подветренной стороны открылся Барбадос. Два года назад к этому острову прибыл вице-адмирал Михаэль де Рюйтер с эскадрой из двенадцати боевых кораблей. Весь вечер и ночь на берегу шла лихорадочная работа, британцы строили две открытые земляные батареи. Места выбрали возвышенные, несколько отдаленные от береговой черты, спрятанные от взоров и продольного огня противника. Орудийные команды формировали, в том числе, и из местных жителей, а наскоро сколоченные отряды ополченцев готовились к отражению десанта.
  
   Ранним утром 10-го апреля 1665 года де Рюйтер вошел в залив Карлайл, где обнаружил двадцать девять торговых кораблей, стоящих на якоре. Орудия форта и вооруженные суда открыли огонь, голландцы отвечали, двигаясь кильватерной колонной в направлении гавани. К немалому удивлению де Рюйтера, внезапно заговорили хорошо укрытые береговые батареи. Били они достаточно точно, а не сумевшая заставить их замолчать эскадра несла значительные потери.
  
  Через полтора часа флагманский 70-пушечный 'Шпигель' имел десять человек убитыми и пятнадцать ранеными, с потерей мачт практически став беспомощным.Эта бесплодная попытка стоила голландцам 100 погибших. Взвесив все 'за' и 'против' де Рюйтер, довольствуясь 11 потопленными торговцами, принял вынужденное решение уйти для ремонта на французскую Мартинику. Затем его эскадра вернулась на родину.
  
  ***
  
   Сегодня Бриджтаун купался в ярком солнечном свете. В Карлайлской бухте с уже знакомым флейтом 'Дефайнс' соседствовали полдюжины толстобоких торговых судов, несущие латинские паруса на бизань- и грот-мачтах. Швартоваться предстояло во внутренней гавани, имеющей форму подковы и называемой жителями Каринаж.
  
  Фрегат, куда меня вознесло на квартердек в роли командира, казалось, роковым образом начал увеличиваться в размерах. Прижимаясь к наветренной стороне бухты, 'Геркулес' шел курсом бакштаг левого галса. Едва он миновал вход, я подал команду:
  
   -Убрать грот!
  
  Явно не удастся 'посмотреть, прежде чем прыгнуть', паруса все еще придавали слишком большую скорость.
  
  - Фок на гитовы!
  
   К месту якорной стоянки подходили под блиндом и бизанью, поставленной в диаметральную плоскость.
  
  -Лево на борт! Блинд долой!
  
   Фрегат привелся против ветра и, погасив инерцию, начал набирать задний ход.
  
  - Отдать якорь! Убрать бизань!
  
  Фрегат со свернутыми парусами слегка покачивался на волнах, едва слышно поскрипывая, и я наконец-то вздохнул спокойно.
  
  Перед моими глазами лежал расположенный на обоих берегах реки Бриджтаун. Его дома строили из коралловых блоков и балластных камней, их использовали для повышения остойчивости судов, направляющихся из Англии за сахаром. Островерхие крыши, иногда соломенные из тростника, несли сильное голландское влияние. В обилии зелени белели фасады кафедрального собора и дома губернатора с ярко-красными черепичными крышами.
  
   - Чем могу служить, сэр? - спросил меня секретарь в приемной.
  
  - Доложите его превосходительству, что прибыл капитан Грэм.
  
  - Слушаюсь, сэр. Вы можете пройти.
  
  В гостиную через открытые окна проникал свежий ветер с моря. Я снял шляпу и поклонился губернатору.
  
   - Рад вас видеть, капитан, присаживайтесь и рассказывайте, - лорд Уиллоуби указал на кресло. Предоставленный ему отчет был встречен достаточно хорошо.
  
  -Уверен, что враг надолго запомнит полученный урок. Поздравляю от всей души мистер Грэм и у меня есть новое поручение для вас.
  
   - Я весь внимание, милорд.
  
  Уиллоуби несколько мгновений внимательно изучал мое лицо, затем продолжил:
  
   - Предписание Палаты лордов периодически требует моего присутствия на заседаниях как наследственного пэра. На этот период исполняющим обязанности губернатора Советом Барбадоса назначен полковник Кодрингтон, надеюсь, вы найдете с ним общий язык. Ваш фрегат сопроводит меня на Ямайку, главную английскую базу в Карибском море, ну а пока мне необходимо оформить надлежащие бумаги.
  
   Губернатором пообещал прислать инструкции на другой день с рассветом. Я откланялся и вернулся на 'Геркулес', думая о том, что нет попутного ветра для того, кто не знает, в какую гавань он плывет. Отдал распоряжение сменить стеньги на запасные, они были на три с половиной фута длиннее нынешних, и направился в город поужинать.
  
   Бриз приятно холодил кожу после духоты дня, когда мой выбор в восьмом часу вечера пал на таверну 'Сахарная голова'. В ожидании, пока принесут свиные ребрышки в пряном соусе, я заказал кружку местного барбадосского пива, что оказалось дороже рома. Пригубил и, наблюдая за посетителями, коротал время, стараясь не привлекать к себе внимания.
  
  За соседним столом, в желтом круге света, отбрасываемого свечами, подозвал служанку мужчина лет сорока пяти. Человек плотный и плечистый, одетый в камзол из простого сукна. На загорелом до черноты лице резко выделялся пересекающий левую щеку шрам. За пояс были заткнуты два пистолета, а длинная тяжелая шпага небрежно брошена на стол поверх разбросанных карт и мягкой фетровой шляпы, украшенной пером.
  
   Судя по всему, не сомневаясь в успехе, он рассчитывал получить от нее кое-что большее, чем полные кувшины с вином. Пустые ясно подтверждали его упорное старание одолеть засуху, а два новых доказывали, что первое усилие сочтено недостаточным. Не получая согласия, незнакомец пришел в такое бешенство, что вскричал, ударив кулаком по столу так, что запрыгали оловянные стаканы:
  
  - Я всех угощаю! Эй, приятель! Хочу пригласить вас выпить со мной и, черт побери, не вздумайте отказаться. А начнете воротить нос, так клянусь Святым Патриком, мы будем драться!
  
  - Сожалею, но не имею права пренебречь своими обязанностями и не могу принять ваше любезное приглашение.
  
  - Что? Вы хотите подчеркнуть, употребляя разные ученые словечки, мистер, что капитан Уолш неотесанный моряк? Ей-Богу, есть от чего прийти в ярость! Да вы просто насмехаетесь!
  
   - Я уже все объяснил. У меня нет никакого желания шутить, напрасно так думать.
  
  - Вы невежа и к тому же трус, если из страха перед начальством отказываетесь выпить со старым моряком.
  
  - Не забывайтесь мистер Уолш, я готов вернуть вам оскорбление вместе с ударом шпаги.
  
  - Клянусь всеми чертями! Я научу вас с почтением относиться к моим словам!
  
  - К вашим услугам, капитан.
  
  Посетители расступились, освобождая место дуэлянтам, многие влезли на столы, чтобы лучше наблюдать ход поединка. Сухой долговязый хозяин таверны поправил подвесной светильник. Противники скинули камзолы, сейчас мы оба были в рубашках, и скрестили шпаги.
  
  Уолш яростно набросился на меня и, воспользовавшись пустячной ошибкой, чуть было не проткнул насквозь, его рот скривился в презрительной усмешке. Тишина нарушалась лишь звоном стали, скрипом половиц изредка грохотом падающего стула, подвернувшегося под ноги.
  
  Следя за каждым движением соперника, мне удалось успешно парировать своим более легким клинком несколько довольно опасных выпадов. Наконец, уловив подходящий момент, я проскользнул под наносившей удар рукой, острие моей шпаги вонзилось в правое плечо моряка. Он выругался сквозь зубы, на рубашке проступила кровь, но увеличивалось пятно медленно. Сделав шаг назад, я опустил шпагу.
  
  - Вам этого довольно? - между нами встал один из завсегдатаев таверны. - Вы, джентльмен, скорее удачливы, чем благоразумны.
  
   - Я капитан Ричард Грэм! Невозможно чтобы случай не имел власти над нашей жизнью, коль скоро мы живем им.
  
   - Признаю себя побежденным, повреждены мышцы, но вполне можно обойтись и повязкой. Заживет, ручаюсь, - с резкой откровенностью сказал Уолш. Хотя обстановка становилась весьма располагающей к доверительной беседе, к моему сожалению, следовало возвращаться на фрегат.
  
   На следующее утро я направлялся к дому губернатора Барбадоса, проходя мимо собора Святого Михаила. Утренняя служба закончилась где-то в начале одиннадцатого. Выйдя из храма вместе с другими прихожанами, по истертым ступеням паперти спускалась хрупкого сложения девушка. Мои ноги точно приросли к земле, когда наши глаза встретились. Эта случайная встреча решила мою судьбу. Я узнал сестру полковника Кодрингтона. Она покраснела, замедлила шаг и бросила на меня быстрый взгляд.
  
   - Добрый день мисс Кодрингтон, могу я называть вас просто Герти?
  
  - Разумеется, мы же друзья, - ответила она, приветливо поздоровавшись. - Очень рада вас видеть Ричард, вся моя жизнь на острове скучна и однообразна. Отец приехал сюда больше двадцати лет назад, купил землю и стал выращивать сахар. Была совсем девочкой, когда он умер, оставив моему брату небольшое состояние.
  
   Сейчас Кристофер состоятельный человек и намерен стать еще богаче. Но что мне до того, я живу предоставленная самой себе. Так расскажите о своей семье Ричард, это интересно и поможет скрасить мое одиночество.
  
   - О, простите, что не сделал это раньше, Герти. Я единственный сын 1-го баронета Нортон Коньерс, мой отец получил титул во времена короля Карла I. Наша семья из Камберленда и в ней всегда были моряки. На Антилы мой фрегат прибыл для охраны британского судоходства и подрыва торговли противника. Вот как будто и все.
  
   - Кем бы мы могли стать друг для друга? - мелькнуло в голове. - А знаете Герти, вы очень похожи на портрет в кабинете моего отца.
  
  -У вас слишком пылкое воображение Ричард.
  
  - Клянусь, что он существует. Я вспомнил о картине, когда увидел вас.
  
  - Все это очень странно и здесь кроется какая-то тайна - стараясь не показывать своего волнения, сказала девушка. - Обещайте прийти с визитом и рассказать о своих приключениях. Я провожу вечера за чтением или игрой на клавесине.
  
   Мысль о возможности свидания с Герти пьянила, я поблагодарил за приглашение и учтиво простился.
  
   Губернатор нервно перебирал лежащие на столе перед ним бумаги, час назад ему сообщили о дуэли в таверне и Уиллоуби тут же переговорил с Кодрингтоном.
  
   - Прибыл капитан Грэм, ваше лордство, - доложил секретарь.
  
  - Пусть подождет, - ответил Уиллоуби.
  
   - А, это вы мистер Грэм? - встретил он меня через несколько минут. - Вы затеяли дуэль вопреки королевскому эдикту, осуждающему 'деяние позорное для христианской веры'. Неслыханная наглость и открытое нарушение наших законов. Я с нетерпением жду от вас объяснений.
  
   - Милорд, капитан Уолш был навеселе и предложил мне выпить, а когда я отказался, обиделся и перешел к оскорблениям.
  
   - Ваше счастье, что он только ранен. Я готов закрыть глаза, тем не менее, необходимо как можно быстрее уладить между вами этот конфликт. Полагаю, что капитан Уолш проводит свое время в таверне.
  
   Уиллоуби развернул карту Карибского моря, в ее правом углу западнее Барбадоса шла цепь Наветренных и Подветренных островов. Далее влево находились испанские Пуэрто-Рико, частью французская Эспаньола и Куба, ниже лежала Ямайка. По прямой от Барбадоса до Антигуа 170 миль, а затем еще 900 миль на запад, до Порт-Ройала.
  
  - Вооруженный флейт 'Дефайнс' обычно ходит без конвоя, надеясь на свою скорость. Для Уолша главное хорошая прибыль за высокий риск, я же связан страховыми полисами и предписанием Адмиралтейства. Сезон ураганов начинается в июле и, имея пик в сентябре, длиться до конца ноября. Нам необходимо как можно быстрее выйти в море, капитан.
  
   - Фрегат полностью оснащен, - заметил я, отлично понимая, почему нервничает Уиллоуби. Шла вторая недели июля, с первого августа все страховые ставки в Вест-Индии удваиваются. Положение губернатора очень серьезно, если в течение следующих трех недель он не прибудет на Ямайку, конвой уйдет. Пересечение Атлантики придется отложить до ноября.
  
   - Значит, отплываем завтра, мистер Грэм. Надеюсь, что бог пошлет нам попутный ветер и путешествие пройдет без приключений. Вам сообщат все указания, касающиеся моего сопровождения, а также личные флажные сигналы. Как известно, любой, кто без разрешения умышленно покинет конвой, подлежит штрафу в тысячу фунтов.
  
  - Да, милорд.
  
  - Всего доброго, оставляю вас на попечение полковника Кодрингтона, в отсутствие губернатора ему поручено повседневное управление.
  
  Прощаясь, я пожелал Уиллоуби счастливого возвращения. Меня действительно уже ждали, полковник Кодрингтон ходил по залу из угла в угол.
  
  - Доброе утро, капитан Грэм! - сказал он. - Позвольте представить вам моего письмоводителя Роберта Дуарте. Он испанец, но расстался со своей страной очень давно, всецело мне предан и без него я как без рук.
  
   - Здравствуйте, мистер Кодрингтон.
  
  Серое лицо испанца напоминало истрепанную обложку книги. Из полученных официальных бумаг следовало, что в ордере охранения 'Геркулес' занимает место форзейля.
  
  - Когда-то мой отец взял в индейской деревне точно такой же талисман как у вас, - продолжал полковник. - Вы что-нибудь знаете о своем, капитан?
  
   - Ровным счетом ничего, - я пожал плечами, - только то, что амулет уберегает от неприятностей.
  
   - Советую не расставаться с ним, мистер Грэм. Предстоит весьма непростая задача, сопровождение флейта его лордства на Ямайку, - Кодрингтон умолк, оставалось лишь попрощаться. Жизнь непредсказуема, порой подбрасывает человеку неожиданные и неприятные сюрпризы, как оказалось, они ждали меня впереди. Обо всем этом я даже не догадывался, когда бросил якорь в таверне 'Сахарная голова'.
  
  
  
  Глава 1
  
  
  
  К моему изумлению, сидя в общей зале и бросая кости во имя Бахуса, Уолш напевал:
  
  'Когда мы в таверне,
  
  Мы не думаем, как будем уходить,
  
  Но торопимся приступить к игре,
  
  Заставляющей нас вспотеть'.
  
  - В прошлый раз мы недоговорили, капитан Грэм, - обратился он ко мне.
  
   - Мистер Уолш, прошу простить за то, что едва не стал виновником вашей смерти.
  
   - Бросьте, давайте забудем об обидах и выпьем за успешное завершение нашего похода. Как только Уиллоуби упакует свое барахло, мы выйдем в море.
  
  'И мы пили за все то, за что следует выпить.
  
  Первый за заключенных,
  
  Следующие два - за живущих,
  
  Четвертый - за всех христиан,
  
  Пятый - за поминаемого покойника,
  
  Шестой - за свободных сестер,
  
  Седьмой - за оставшихся в лесу,
  
  Восьмой - за странствующих братьев,
  
  Девятый - за рассеянного монаха,
  
  Десятый - за моряков,
  
  Одиннадцатый - за бранящихся,
  
  Двенадцатый - за кающихся,
  
  Тринадцатый - за путешествующих.
  
  И без остановки - за короля'.
  
  Не исключено, что я выпил немного больше, чем следовало. Так или иначе, когда меня и капитана Уолша принесли из таверны, еще не открывая глаз, я почувствовал, что-то не так. Моя рука не нащупала привычно висящего на груди амулета, его отсутствие вызвало растерянность и обеспокоенность.
  
   Лорд Уиллоуби раздраженно прохаживался взад и вперед по наветренной стороне квартердека флейта 'Дефайнс', стоящего в заливе Карлайл.
  
   - Это ни на что не похоже, мистер Грэм. Я не ждал этого от вас, капитан. Думаю, вы не станете возражать, что сцена с выволакиваемым из кабака, едва стоящим на ногах офицером не лучшая для него рекомендация. Напились как простой матрос! Надеюсь, вы в состоянии управлять кораблем?
  
  - Не сомневайтесь, милорд, я не подведу.
  
   - Сегодня вам чрезвычайно повезло. Первый и последний раз сделаю скидку на вашу молодость. К тому же, на подробное разбирательство нет времени, необходимо уйти в ближайший отлив. Вы свободны, капитан Грэм.
  
   В полночь паруса изогнулись и округлились, наполняемые береговым бризом, словно призраки корабли бесшумно скользили по воде. На рассвете 9 июля Барбадос уже был так далек, что его западное побережье полностью скрылось за горизонтом.
  
  Идем бейдевинд, с первого же дня дует северо-восточный пассат, заметно ослабевая ночью и вновь усиливаясь после полудня. Во второй половине дня, от пятнадцати минут до пары часов, идут частые ливни. За редким исключением, изменения направления ветра между северо- и юго-востоком приходятся на глубокую ночь. Любые другие румбы признак скорого и резкого ухудшения погоды.
  
   - Выражение дождливый, - подумал я, - это хороший заменитель для обозначения сезона ураганов. Для человека, выросшего в европейских водах, Карибское море может восприниматься как источник беспокойства. Как жаль, что свой барометр Роберт Гук, один из отцов физики, создаст только через три года.
  
  ***
  
  Понедельник, 18 июля 1667 года. Спустя полторы недели после отплытия с Барбадоса находимся у юго-западного побережья Эспаньолы, 16®18′ северной широты и 76®01′ западной долготы, при слабом юго-восточном ветре.
  
  В час пополудни с фор-марса крикнули, что видят лежавшие в дрейфе неизвестные суда, находящиеся на расстоянии около мили друг от друга. Чувствуя себя достаточно сильными для атаки, оба вступили под паруса и, пытаясь занять выгодное положение, привелись к ветру.
  
   - Похоже, мы их разбудили и стали предмет всей этой суеты, - заметил Дэвис.
  
   Оставаясь на ветре, 'Геркулес' лег на левый галс. Будучи от неприятеля в четырех милях, в подзорную трубу я хорошо его рассмотрел. Ближайшим оказался 18-пушечный фрегат, футов в восемьдесят длиной. Второй и более крупный, почти одного тоннажа с 'Геркулесом', нес явно не менее двадцати четырех орудий. Французские корсары, на флагштоках взвились белые королевские полотнища, описывали широкую дугу.
  
  'Дефайнс' подтянулся и сейчас следовал за нами в кильватер на расстоянии двух кабельтовых. Я решил не терять времени в маневрировании, спуститься на ближнего противника, вывести его из строя, а затем атаковать следующего. Между тем, 18-пушечный фрегат окутался облаком порохового дыма. Ядра со свистом пролетели над нами ядра. Следующий торопливый бортовой залп лег недолетом, лишь взметнулись фонтаны водяных брызг.
  
  На умеренном волнении в течение четверти часа его стрельба сводилась к промахам, но с дистанции в полтора кабельтова, 'Геркулес' стал нести кое-какой урон.
  
  Два или три ядра попали в такелаж, снасти рвались с треском мушкетных выстрелов. Одно, особенно удачливое, прошлось низко над палубой, брызнула впитываемая песком кровь.
  
  Я закусил губу, ненавидя это медленное сближение с врагом. 'Геркулес' молчал, выдерживая огонь своего противника. Над водой вновь раскатился орудийный гром. Пробивая паруса, ядра исчезали за бортом или падали рядом с ним, одно угодило в перила на квартердеке. Штурман выругался сквозь зубы, его ранило выбитой щепой.
  
  - Ничего серьезного, сэр. - Фаррелл замотал окровавленное плечо своим шейным платком.
  
  - Еще минута и пошлем им привет, джентльмены, - отозвался я.
  
  Проходя сквозь расползавшееся облако порохового дыма, 'Геркулес' дал полный залп почти вплотную к беззащитной корме легкого фрегата. От украшенного резным узором транца полетели обломки, казалось, что в 10-футовом пространстве между кораблями разверзся ад. С разбитым рулем и накрывшей парусами половину правого борта сбитой бизань-мачтой, француз неуправляемо уваливался к ветру. Мы повернули фордевинд, уступая свое место флейту Уолша, залп его пушек вымел палубу 'Сент-Анн' от юта до бака.
  
   - С этим кончено, - сказал Дэвис, - Теперь второй, сэр?
  
   - Идем на него! - коротко бросил я первому лейтенанту. С часу пополудни ветер начал постепенно стихать, в галфвинд 'Геркулес' шел сейчас не более трех узлов. Не отказываясь от поединка, враг приближался. Мы сходились на контркурсах, было слышно, как на фрегате, благочестиво именуемом 'Нотр-Дам', выкрикивают приказы.
  
  Оба залпа прогремели с интервалом не более секунды, через несколько минут 'Геркулес' повернул оверштаг. Мы спустились и, неожиданно для противника, ждущего атаки с наветра, прошли под его кормой. Получивший продольный залп 'Нотр-Дам' медленно ворочал через фордевинд. Сражение стало жарким, фрегаты сближались, двигаясь одним курсом.
  
  В ушах стоял треск ломающейся древесины, вопли и крики раненых. Француз имел преимущество по числу пушек и, хотя был сильно избит, мы также получили много повреждений. Так продолжались примерно полчаса. Затем, когда на 'Нотр-Даме' постарались увеличить расстояние между нами и уйти, их фок-мачта закачалась, надломилась и повалилась на правый борт, обрывая ванты и такелаж.
  
  Выдерживая огонь неприятеля, мы сблизились на расстояние в 10 футов, бой продолжался в течение следующей четверти часа. Затем французский фрегат замолк, прошла минута, другая, и капитан дю Виньо спустил флаг, признав свое положение безнадежным.
  
  Доставшийся нам приз был в очень плохом состоянии. Из его экипажа погибли семнадцать человек, еще сорок пять было ранено. Несмотря на захват судна противника, победа далась большой ценой: мы потеряли девять убитых и двадцать одного раненого. 'Дефайнс', захвативший расстрелянный 18-пушечный фрегат 'Сент-Анн', имел одного погибшего и восемь раненых.
  
   - Выдайте матросам двойную порцию рома, мистер Дэвис, - сказал я.
  
   - Есть, сэр! Прошу прощения, а наш приз?
  
   - Потопим, лейтенант, у нас рук не хватит, чтобы его увести. К тому же никакого груза, не работающие помпы и более четырех футов воды в трюме.
  
  Свой отчет о бое, я составил в лучших традициях английского флота: 'Мы встретили врага, и он наш'. Как оказалось, два фрегата - это было все, что уцелело от эскадры Жозефа де ла Барре. Лейтенант де вассо Виньо любезно поведал мне во всех подробностях о ходе сражения при Мартинике.
  
  Появилась эскадра контр-адмирала сэра Джона Хармана у северо-западного побережья острова вечером в среду, 19 июня. В ее составе были 60-пушечный корабль III ранга 'Лайон', а также несущие от 18 до 18 орудий 'Джерси', 'Кроун', 'Ньюкасл', 'Дувр', 'Бонавентур', 'Ассистенс', 'Ашуренс', фрегат 'Норвич', два брандере и кеч.
  
  Жозеф де ла Барре решил оставаться в гавани Сен-Пьера, выстроенная вдоль берега французская боевая линия состояла из девятнадцати кораблей. Семь наиболее мощных из них, включая вооруженных торговцев Вест-Индской компании, несли от 11 до 18 орудий. В промежутках, оставшихся между кораблями, действовали батареи Сен-Робер и Сен-Себастьян. Мелкие каботажные суда местных купцов оставались под защитой форта.
  
  В полдень 10 июня эскадра Хармана вошла на внешний рейд и, воспользовавшись благоприятной переменой ветра, атаковала в четыре часа пополудни. Флагманский 'Лайон', 'Джерси' и 'Кроун' продвинулись вперед, обогнули французскую линию, а затем последовали вдоль берега, подвергаясь жестокому обстрелу вооруженной 11- и 11-фунтовыми пушками батареи Сен-Себастьян. Стреляя с обоих бортов, британцы уничтожили часть ее орудий, также нанеся большие повреждения авангарду де ла Барре.
  
  Началом его краха стала атака со стороны моря 'Ньюкасла' и следовавших за ним кораблей. Под огнем с дистанции мушкетного выстрела шесть судов французского авангарда были потоплены, еще три, не готовые к подобному повороту событий, ретировались во внутреннюю гавань.
  
  Бой продолжался в течение четырех часов, затем заштилело. С британских кораблей были спущены шлюпки. Они отвалили от борта и приступили к их буксировке, чему поспособствовали легкие порывы восточного ветра. На следующее утро французы увидели, что выход из гавани заблокирован. В субботу 1 июля британцы вернулись в уютную бухту на севере острова Мартиника и несколько часов вели перестрелку, изматывая противника.
  
  Через день, после пополудни, с моря задул бриз. Сражение возобновилось, причем эскадра Хармана сильно пострадала от огня береговых батарей. Повреждения кораблей де ла Барре оказались умеренными, но порох на острове был почти полностью исчерпан. Вновь британцы появилась перед стоящими на якоре французскими судами в среду, с довольно свежим южным ветром. Канонада гремела в течение пяти часов.
  
  Все заволокло пороховым дымом, капитаны высматривали своих врагов, ориентируясь зачастую по флагам на топах мачт. Прикрываясь этой густой завесой брандер подожег 18-пушечный корабль 'Ла Куронь' под командованием капитана д'Эльбе. От пылающего французского флагмана один за другим загорелись рядом стоящие 11-пушечный 'Сен-Жан' и загруженные сахаром 'Мерсье' и 'Лион д'Ор', два больших 11-орудийных флейта. Их команды в крайнем замешательстве бросались за борт, пытаясь добраться до берега.
  
  Ужас и тревога распространились среди французских экипажей, береговые батареи почти замолчали. Не в силах выдержать артиллерийского обстрела, матросы начали покидать свои корабли. Высланный в атаку и брошенный на произвол судьбы при приближении британских шлюпок, пылающий как факел брандер 'Сонси', в итоге выбросился на мель, где чадил до позднего вечера. Потребовалось вся энергию Робера де Клодоре, губернатора Мартиники, чтобы остановить панику. На его счастье, ветер внезапно зашел на восток, что предотвратило сожжение всех судов Компании.
  
   Эскадра генерал-лейтенанта де ла Барре была практически уничтожена. Вырваться из бухты и взять курс на Гваделупу смогли, пользуясь мелководьем, лишь фрегаты месье Сансона и де Виньо. Оба являлись противниками мнения губернатора де Клодоре о необходимости укрыться во внутренней гавани Сен-Пьера под защитой береговых батарей.
  
  ***
  
   К утру 11 июля, с легким попутным ветром мы бросили якорь в просторной глубоководной гавани Порт-Ройяла, у юго-восточной оконечности острова Ямайка. По левому борту возвышались Голубые горы, ближе Лонг, а за ней Даллас.
  
  Город имел два мощных форта, церковь, большое количество магазинов и складов. Отсюда вывозили сахар, патоку, ром, индиго, какао и фрукты. В город прибывало судов в два раза больше, чем в Бриджтаун. Население Порт-Ройяла достигало трех тысяч человек. Из восьмисот деревянных, каменных и кирпичных зданий многие были 'столь дороги, словно стояли на лучших торговых улицах Лондона'.
  
  Резиденция губернатора произвела на меня впечатление комфортабельности и уюта. Гостиную украшала подвесная люстра, она представляла собой закрепленную на потолочной балке круглую чашу, для зажигания свечей ее опускали. Шелковая тафта декорировали стены вместе с коллекцией оружия, картинами и портретами предков.
  
  Ценной частью домашнего интерьера и предметом гордости хозяина являлся старинный шкаф для посуды, похожий на привычный сервант. Его полки были заставлены серебряной утварью с изящной резьбой, изображающей святую Магдалину.
  
  
  
  
  
  После полудня сэр Томас Модифорд, баронет и плантатор, находился в ожидании обеда, когда ему доложили о визите капитана Ричарда Грэма. Сэр Томас внимательно прочел рекомендательное письмо лорда Уиллоуби и испытующе посмотрел на своего гостя.
  
  - Рад вас видеть, очень рад, - любезно сказал он. - Отличная работа! Вы провели бой наилучшим образом, мистер Грэм. Задали французским корсарам знатную трепку. Позволю себе задать вопрос, где вы научились так управлять кораблем? Во флоте Его Величества джентльмен-капитан чаще всего не моряк и к нему приставлен опытный шкипер.
  
   - Это в нашем роду со времен Доброй королевы Бесс, сэр. Мой дед участвовал в разгроме Непобедимой армады.
  
  - Не сомневаюсь, королевский флот получил превосходного офицера. Мне искренне жаль, что вы должны возвращаться на Барбадос, ваш фрегат там нужнее. Я лично сообщу о вас лорду-адмиралу.
  
  Судя по всему, мне удалось произвести благоприятное впечатление на губернатора, представив себя энергичным, решительным и компетентным человеком.
  
   На улицах города царило оживление. Я и не предполагал, что бурная жизнь Порт-Ройяла мало чем отличалась от атмосферы на бульваре Клиши, ведущего к знаменитому кабаре 'Мулен Руж'. Пестро одетые флибустьеры переходили от одного из бесчисленных кабачков к другому, процветали азартные игры. Много местных, ярко накрашенных девиц всех цветов и оттенков и прибывших на заработки из Европы, сохраняющих под зонтиками от солнца естественную белизну кожи. Откровенные наряды и немыслимые декольте указывает на их род занятий.
  
  Из сотни официально зарегистрированных, в городе наибольшей популярностью пользовалась таверна 'Три бочки'. В просторной зале с закопченным потолком, как всегда заполненной посетителями, покуривал трубку Джон Уолш, рассеянно следя за клубами дыма. Я устроился за его столом и сделал заказ.
  
   - Должен сказать, капитан, что во время нашей дружеской попойки был украден принадлежащий мне амулет.
  
   - Черт возьми, Грэм! Вы говорите так, словно моя рука сорвала его с вашей шеи!
  
  - Я сообщил это без всякой задней мысли. Лучше ответьте, Уолш, вы ведь знаете Генри Моргана? Хочу понять, чем он дышит и что от него можно ждать.
  
  - Не так громко! - Уолш понизил голос. - Тут не о чем особо рассказывать, скорее всего многое только слухи. Говорят, что этот валлиец прибыл в Вест-Индию с Кристофером Мингсом девять лет назад. Под его командованием Морган участвовал в удачных рейдах против испанских городов Коро, Пуэрто-Кабельо, Кумана и Сантьяго-де-Куба.
  
  В экспедиции Джона Морриса, Джекоба Джекмэна, Дэвида Маартена и Томаса Фримена он был капитаном маленького, далеко не нового приватира. Флибустьеры захватывали испанские суда в районе Кампече и совершали набеги на поселения вблизи побережья Мексиканского залива.
  
  Репутацию и доход Моргану принесло взятие летом 1665 года города Гранада на северо-западном берегу озера Никарагуа. После благополучного возвращения в Порт-Ройал купил плантацию и женился на своей кузине Мэри Элизабет, дочери покойного сэра Эдварда. В тот день любой в портовых тавернах мог пить за счастье молодых. Мужем ее старшей сестры, стал еще один валлиец, богатый негоциант, судья, майор гарнизона Порт-Ройала и член генеральной ассамблеи Ямайки Роберт Биндлосс.
  
   С того времени Морган живет в Порт-Ройале, щеголяет в изысканном платье, украшает свой дом и чрезмерно подружился с Бахусом. В прошлогодней экспедиции против Кюрасао капитан не участвовал, налеты на испанцев принесли ему хорошую прибыль. Умен, алчен, но не скуп, по-прежнему в фаворе у губернатора. Склонен к конфликтам, бездействие его раздражает и мечтает о новых походах.
  
  - Нарядная одежда не сделает из него джентльмена, - сказал я. Уолш усмехнулся и протянул руку к зеленовато-черной пузатой бутылке рома. - А теперь, я собираюсь напиться до чертиков, присоединитесь?
  
  - Капитан, при всем уважении, у меня деловая встреча в порту, 'Геркулесу' требуется очистка подводной части от обрастаний.
  
   - В гавани нет ни одного дока, суда кренгуют на песчаных отмелях, эта работа на легком фрегате или бригантине займет около трех недель, - пояснил мне Уолш.
  
  ***
  
  Суббота, 11-е июля. Утром лорд Уиллоуби в сопровождении коммодора флотилии поднялся на борт одного из судов, построенных в две колонны и готовых к выходу в Англию. Установили на берегу палатки для экипажа 'Геркулеса', началась разгрузка, все припасы складываются в предоставленный пакгауз.
  
  Пятница, 19-е. Стоит ясная знойная погода. За прошедшие дни выгрузили балласт и орудия, отремонтировали такелаж, изготовили новые тросы, починили паруса. Завтра переводим фрегат на место кренгования. Эту работу в Порт-Ройале выполняют с помощью двух мачт, что для меня необычно.
  
  Воскресенье, 10-е. Утром прибыли такелажники, на 'Геркулесе' приступили к оснащению подъемных талей.
  
  Среда, 11-е. Днем фрегат накренили на правый борт. Началась очистка и ремонт днища, несколько рабов вычерпывают из трюма воду.
  
  Четверг, 8-е августа. Слабый ветер, ясная погода. Готовимся кренить фрегат на левый борт. Днем в гавани стал на якорь английский 16-пушечный приватир 'Сэвильэн', командир - капитан Герритзоон по прозвищу Рок.
  
   Воскресенье, 15-е Вчера к моему удовлетворению, выпрямили судно после кренгования, все работы закончены. Утром перешли к пристани и ошвартовались. Грузим балласт.
  
   Понедельник, 16-е. Приступили к оснащению фрегата, принимали на борт продовольствие и пресную воду, полученную по цене 6 шиллингов за 150 галлонов.
  
  Пятница, 19-е. За прошедшие дни доставили все запасы и встали на рейде, готовясь к выходу в море. Я отправился с прощальным визитом к губернатору Модифорду и другим именитым господам, тем к кому обращался за оказанием помощи. Вечером снялись с якоря при свежем ветре, покинули рейд и стали держать на зюйд-ост прямо в открытое море.
  
  Суббота, 10-е. Восточный ветер гонит хорошо развитые в длину, но не крупные волны, повсюду видны белые барашки. Идем бейдевинд левого галса, большей частью погода хорошая. За два дня прошли 110 миль
  
  Воскресенье, 11-е. Горизонт в сильной дымке, на рассвете заметили паруса четырех кораблей - направляются в Наветренный пролив. Держим на норд-ост, пройдено за сутки 95 миль.
  
   Вторник, 11-е. Вчера к утру ветер отошел к северу и усилился до крепкого. Легли на ост, волна высотой до 15 футов, сильный ливень с грозой. Сегодня, ближе к полудню, ветер стал очень крепким, полосы пены появились на каждом гребне волны. За два дня прошли 171 мили.
  
  Среда, 11-е. В восемь часов вечера ветер стих до слабого и постепенно сместился к востоку, сильная зыбь вызывала боковую и килевую качку. Держим на эюйд-ост, за сутки пройдено 95 миль. Погода установилась чрезвычайно жаркая.
  
   Пятница, 16-е. Весь прошлый день частые переменные ветры и штиль, волна успокоилась, прошли всего 50 миль. К девяти утра восточный ветер вновь усилился до свежего. Пасмурная погода и частые дожди. Днем встретили английское торговое судно 'Граф Элджин' идущее на Невис, командир - капитан Джордж Мур.
  
   Суббота, 17-е. Свежий ветер дует от северо-востока, по-видимому, собираясь быть продолжительным. Ночью все небо затянуло грозовыми тучами, прошел сильный дождь. За два дня пройдено 168 миль.
  
  Утро выдалось безоблачным, обещая прекрасную погоду. Я отчетливо разглядел Монт-Хилари, 1100-футовую вершину острова Барбадос. В полдень скользящий под всеми парусами по светло-бирюзовой воде Карлайлского залива 'Геркулес' миновал форт у входа в гавань Бриджтауна и бросил якорь.
  
   При моем съезде на берег капеллан, не забывший еще истории, очень неуместно упомянул о Ганнибале и наслаждениях древней Капуи. Черт возьми! Непонятно откуда, но его преподобие знает о красивой, как Божий день сестре полковника Кодрингтона.
  
   Высокий шпиль собора Святого Михаила расположенный в обилии зелени на центральной площади виден отовсюду. От нее тянется на запад живописная Брод-стрит, где сосредоточено множество самых разных магазинов. И именно здесь я встретил Герти Кодрингтон.
  
   Она была в муслиновом белом платье с укороченными до локтя рукавами, отделанном кружевами по вырезу лифа и широким манжетам. Корсет, затягивая талию дюймов до восемнадцати, заставлял девушку принимать едва заметный соблазнительный наклон вперед. Передний край изящной верхней юбки, как бы невзначай приподнимаясь при ходьбе, демонстрировал замшевые туфельки с завязками на щиколотках.
  
  Дополняли внешний вид Герти легкая украшенная перьями треугольная шляпка и зонтик, защищавший от жаркого тропического солнца. Свободно падающие завитые локонами волосы и небольшой изящный кулон с белым жемчугом на шее придавали ей особую пикантность. Она вышла из модной лавки и собиралась ехать домой в своей легкой бричке, когда заметила меня.
  
  - Ричард! Наконец-то вернулись. Я так вас ждала!
  
  - Мисс Герти? - Я снял шляпу и поклонился.
  
  - Садитесь, - она жестом показала на место рядом с собой.
  
  - Что с вами? Чем вы так взволнованы, Герти?
  
  - Я не знаю, как это объяснить, Ричард. Словно ничего и не изменилось, но мне кажется, что с братом что-то происходит. В последнее время он очень раздражителен и, что совсем не похоже на Кристофера, его настроение резко меняется.
  
   - Возможно, он болен. Вы не пробовали узнать, с чем связаны такие изменения?
  
   - А как же, разумеется, но брат говорит, что я все нафантазировала. Он стал совсем другим, именно это меня и беспокоит.
  
   Тогда я не придал словам Герти слишком большого значения. Полагал, полковник Кодрингтон стал объектом обвинений в коррупции, либо получил известия о Чатемском рейде де Рюйтера.
  
   - Я как раз направлялся в резиденцию губернатора Барбадоса, чтобы доложить об итогах своего похода в Порт-Ройал. Непременно выскажу свое мнение о впечатлении, которое производит ваш брат, Герти.
  
   Удостоив сестру не более чем приветливого взгляда, Кодрингтон попросил ее оставить нас одних и пригласил меня пройти в гостиную. Затем он позвонил и приказал подать херес и кексы.
  
  - Рад вашему возвращению мистер Грэм. Откровенно говоря, не думал, что это произойдет так быстро.
  
  - Вблизи Эспаньолы выдержали бой с французскими каперами, но все повреждения были устранены еще на Ямайке.
  
  
  
  Глава 1
  
  Заказ принесла весьма ловкая, подвижная и улыбчивая девица, распространяющая шлейф аромата мускуса, сандала и амбры.
  
  - Хороший херес вдвойне полезен. Во-первых, бросаясь вам в голову, высушивает в мозгу все окружающие его глупые, пошлые и мрачные пары, делает его сметливым, живым, изобретательным. Второе полезное действие состоит в том, что он горячит кровь, - задумчиво потягивая вино полковник, к моему изумлению, вспомнил Шекспира.
  
   Я с молчаливым любопытством посмотрел на Кодрингтона. Мне показалось, или вино не доставляло новому губернатору никакого удовольствия. - При всем уважении, сэр, получены плохие новости?
  
  - Пакетбот с почтой и депешами прибыл из Фалмута, в 'Лондон Газетт' опубликованы подробности о набеге эскадры де Рюйтера на Чатем. Во всяком случае, сейчас все в прошлом, капитан. Война завершена, 11 июля подписан мир в Бреде. Эта операции позволила Нидерландам надавить и принудить наших дипломатов к соглашению.
  
  Действительность, увы оказалась такова, что голландцы вошли в лиман Темзы с английским лоцманом-изменником и поднялись вверх по ее течению. В пятницу, 10 июня, их десант взял недостроенный форт в Ширнессе. Уничтожая арсеналы и склады, они задержались, очищая проход по фарватеру от судов, затопленных по приказу герцога Альбемарля. Отряды местной милиции попросту разбежались, не имея никакого боевого опыта.
  
  Три дня спустя новой атакой руководил лично де Рюйтер, посланные им брандеры прорвались к докам Анкор-Кастла. Первым загорелся 100-пушечный 'Ройал Оак', за ним огонь охватил флагман принца Руперта 'Ройал Джеймс', запылал и 80-пушечный 'Лойал Лондон'. Королевский флот лишился восьми линейных кораблей, включая четыре из пяти самых мощных.
  
  В том числе голландцами был захвачен разоруженный флагман королевского флота 100-пушечный 'Ройал Чарльз', к счастью 'Ройал Соверен' стоял в Портсмуте. Также были уничтожены шесть фрегатов и более десятка судов поменьше. Кругом царило смятение, финансовые потери оценены в 100 тысяч фунтов, а в Парламенте назвали Чатемский рейд 'позором нации'.
  
   - Фортуна капризна, - заметил я. - Итак, ваше превосходительство, моя задача?
  
   - Необходимо доставить послание губернатору Мартиники, следует поддерживать дипломатические связи, - сказал Кодрингтон. - Хотя полностью столкновения на море должны прекратиться на 1 ноября, в здешних местах не слишком считаются с законами. Следует ждать неприятностей и после заключения мира. Тем не менее, я уверен, что вашему фрегату ничего не грозит. Когда сможете отправляться, капитан?
  
  - Немедленно, сэр.
  
  - Очень хорошо. Это просто замечательно, мистер Грэм. Готовьтесь к походу, покинуть Бриджтаун фрегату надлежит сегодня же вечером. После передачи письма вам следует крейсировать у побережья Барбадоса и пресекать контрабанду, уже начинают появляться подозрительные суда.
  
  - Ясно, сэр. И ещё одно, право не хотелось бы вас беспокоить просьбой о помощи. По правде говоря, мы с капитаном Уолшем прилично выпили в таверне 'Сахарная голова', а когда я очнулся, амулета уже не было.
  
   - Увы, мне придется отказать, - Кодрингтон пожал плечами, - это сугубо частное
  
  дело. Я не могу привлекать государственных чиновников к розыску. Если отдать такой приказ, он вызовет негативную реакцию и осуждение со стороны окружающих в мой адрес. Не смею больше вас задерживать, капитан Грэм.
  
   Фрегат снялся с якоря в сумерках. Идем курсом крутой бакштаг, легкий бриз благоприятствует пути на Мартинику. Полная луна светит так ярко, что непонятно ночь это или день, но поросший густой зеленью вершина Монт-Хиллаби уже едва видна.
  
   Среда, 11 августа. 'Геркулес' у западного побережья острова Мартиника, за два часа до полудня отдал якорь в гавани Сен-Пьера. Подняли английский флаг и произвели пушечный выстрел, ждем прибытия французского представителя.
  
  Победа контр-адмирала Хармана, повергая в шок не только французов, но и голландцев, уверенных в своем господстве в Карибском море, пришла слишком поздно, чтобы оказать какое-либо существенное влияние на заключение мира.
  
  Обломки двадцати двух судов еще оставались разбросанными на пляжах Сен-Пьера. Потопленные собственными бежавшими на берег матросами и затонувшие на малой глубине, словно призраки, они проступали сквозь прозрачную воду. Некоторые, уже отбуксированные во внутреннюю гавань, лежали, уничтожаемые червями.
  
  Война между Францией и Испанией за принадлежавшие Габсбургам Южные Нидерланды еще продолжалась. Людовик XIV не был готов направить подкрепления и военные корабли в Вест-Индию. В условиях, когда метрополия не могла оказать ему поддержку, губернатор Мартиники был вынужден справляться самостоятельно.
  
   Наконец, к правому борту подошел четырехвесельный яла, на палубу поднялся немолодой офицер с сухим, желтым лицом. Он подробно объяснил ситуацию: оказалось, что в нашем случае для захода судна в порт нужно личное разрешение монсеньер де Клодоре. Я извинился и пригласил утолить жажду в своей каюте, сопровождавших его матросов отправили на орудийную палубу. Во время беседы обсуждали традиционные флотские напитки. Вскоре за нашим столом установилась непринужденная товарищеская атмосфера.
  
   - Его превосходительство приглашает вас к себе в резиденцию, - желаемый ответ мне удалось получить спустя полчаса. Я поблагодарил месье за оперативное решение поставленного перед ним вопроса. Когда французские моряки спускались в свою шлюпку, прощание с ними прошло вполне доброжелательно.
  
  - Проходите, мой друг и присаживайтесь, - монсеньер де Клодоре принял меня немедленно.
  
   - Добрый день, ваше превосходительство. Мне поручено передать экстренное послание полковника Кодрингтона, замещающего в настоящий момент лорда Уиллоуби. -
  
   - Очень хорошо. Давайте посмотрим, что нам пишет новый губернатор Барбадоса. Приветствие, пожелание благополучия вверенной мне колонии и упоминание Бредского соглашения. Вы сказали, что письмо отправлено в срочном порядке?
  
  Странно, не вижу оснований для такой спешки. Я надеялся на большее, ну да ладно. Вы, вероятно, возвращаетесь в Бриджтаун. Поблагодарите от моего имени полковника Кодрингтона за проявленное внимание и передайте поздравления с его назначением, капитан Грэм.
  
  В тот же день 'Геркулес' оставил Сен-Пьер за кормой. В городе кипела жизнь, торговцы и плантаторы не теряли времени и активно вели свои дела.
  
  ***
  
  Четверг, 1 сентября. В 80 милях от острова Барбадос. 11®10′ северной широты и
  
  61®00′ западной долготы. Порывистый свежий ветер с ост-норд-оста.
  
  В шесть с половиной часов утра, лишь только взошло солнце, как с фок-мачты послышался крик впередсмотрящего: - Вижу парус! Два паруса!
  
  - Эй, там! - окликнул его Фаррелл. - Что у вас?
  
  - Корабль на три румба с наветра, сэр, еще один прямо по курсу. Похоже, они не меньше нашего.
  
   Вахтенный матрос влетел в капитанскую каюту, отрывая меня от чашки горячего шоколада.
  
  - Сэр! Два корабля на встречном курсе!
  
  - Принято, свободен, - я с удовольствием выпил густой напиток и через несколько минут появился на палубе.
  
  - Мистер Фаррелл?
  
  - Слева по курсу, сэр, - штурман протянул мне подзорную трубу. - Похоже галеоны испанского типа.
  
  - Это вполне возможно, но флагов они не несут. - Я внимательно разглядывал незнакомцев. В их намерениях едва ли можно было сомневаться, британский флаг подействовал, как на быка мелькание красной ткани.
  
  - Тоннаж никак не меньше семисот, сэр, - первого лейтенанта прервал крик с марса: - Парус под ветром!
  
  В указанном направлении отчетливо различался приближающийся фрегат. Напряжение росло с каждой минутой, на квартердеке все вполне отдавали себе отчет в превосходстве сил предполагаемого противника.
  
  - Испанцы, сэр! - хрипло произнес Фаррелл. Я кивнул, несколькими секундами раньше успев рассмотреть в подзорную трубу флаг вице-королевства Новая Испания, бургундский лилейный крест на белом фоне.
  
  - Мистер Дэвис, подать команду 'Все по местам'!
  
  Барабанщик морской пехоты выбил долгую дробь, тут же засвистели дудки уорент-офицеров. Палубы присыпали песком, убрали временные переборки, обеспечивающие удобства офицерам, расчеты зарядили и выдвинули пушки.
  
   - Корабль к бою готов, сэр, - доложил первый лейтенант.
  
  - Отлично. Я улыбнулся, британские девятифунтовки - лучшие пушки, когда дело касается точности наведения. Да и ядра, летящие со скоростью тысячи футов в секунду, наносят значительный ущерб.
  
  - Повернуть фрегат оверштаг, мистер Дэвис. В свежий ост-норд-ост наш курс удобен испанцам для перехвата.
  
  - Есть, сэр. На шкоты и брасы! Поворот!
  
  Фрегат немного увалился, набирая ветра в паруса и скорости. Затем резко переложили, на баке раздернули блинд и стянули шкоты бизани. 'Геркулес' пересек носом линию ветра, застонали поворачиваемые реи. Наветренные брасы подобрали и завели фока-булинь, сейчас корабль шел в самый крутой бейдевинд. Сотня ярдов, выигранных у ветра, стоят мили в расстоянии. Стало ясно, что у нас есть еще примерно час.
  
  Испанцы надвигались агрессивно и решительно, видимо, надеялись разделаться с одиноким британским фрегатом без особого риска. Я приказал выдвинуть пушки и с наветренной стороны, что несколько уравновесило крен.
  
  - Нас по-прежнему нагоняют, сэр, - сказал Фаррелл. почтительно напомнив, что неприятеля против нас втрое.
  
  - Врагов не считают, их бьют, - мои пальцы непроизвольно сжали эфес шпаги. Разум отказывался подчиняться, цепляясь за память о прошлом. Собирая волю в кулак, я помедлил. Галеоны приближались с наветренной стороны к нашей корме, уже через несколько минут первый сможет обстрелять нас продольным огнем.
  
  - Джентльмены, смотрятся испанцы неплохо, по двадцать орудий в бортовом залпе, так исполним свой долг, как подобает!
  
   'Геркулес', построенный голландским корабельным мастером с небольшой осадкой, по команде на руль легко увалился под ветер. Должно быть, мы застали своего грозного противника врасплох, ближайший галеон разразился нестройным залпом. Всплески падения его ядер легли ярдах в пятидесяти от нас. На шкафуте ближе к грот-мачте от фальшборта полетели щепки, разорвавшись, тренькнула вантина.
  
   'Внезапность нападения - вернейший залог победы на море' и, следуя словам Нельсона, форштевень 'Геркулеса' гнал заметный бурун. Расстояние сокращалось быстро. Есть ли те, кто не верят, что у корабля существует душа?
  
   Команду 'Огонь!' я отдал, когда до охристо-коричневого широкого транца галеона не было и тридцати футов. Оглушающий грохот выстрелов и подсвеченные их багровыми вспышками белые клубы порохового дыма окутали фрегат. Отдача полного бортового залпа, который могли себе позволить только новые и крепкие корабли, сотрясла корпус.
  
  Каждое ядро попало в цель. Хотя мачты испанца стояли и паруса остались целы, ахтерштевень имел самый побитый вид, а украшенная резным узором кормовая галерея разломана. Вероятно, мы убили и ранили не меньше ста человек. На квартердеке, где блестели кирасы и стальные шлемы, сейчас не было живого места, только лежащие тела, кровь и стоны раненых. В поединке один на один галеон спустил бы флаг меньше, чем через полчаса.
  
   - Испанец с наветра, сэр! - вскрикнул Фаррелл. На три четверти корпуса позади нас, почти параллельным курсом шел второй галеон и медленно приближался, не стремясь к ухищрениям из-за плохой маневренности. Я ощутил, как вздрогнула палуба под ногами, Тяжелое ядро ударило в ширстрек, раздался взрыв воплей и проклятий.
  
  - Левый борт огонь!
  
   Уже заряженные и выдвинутые пушки с грохотом выплюнули ядра и уложенную поверх них крупную картечью. Дэвис подгонял орудийную прислугу, обещая лучшим порцию рома. Сейчас 'Геркулес' стрелял нестройно, более опытные канониры вели огонь быстрее. В ушах стоял треск ломающейся древесины и крики раненых, корабли осыпали друг друга ядрами на расстоянии ста ярдов. Следующее мгновение, когда Фарреллу оторвало ногу на уровне бедра и старый штурман, истекая кровью, умирал на палубе, навсегда врезалось в мою память.
  
  Сквозь относимый ветром пороховой дым, я видел борт чужого галеона с яркими вспышками орудийного огня и испанских офицеров на квартердеке. Внезапно фок-мачта галеона качнулась вперед, потянула за собой грот-стеньгу. Та переломилась и они всей массой обрушилась вниз. Радостные крики, приветствовавших свой успех артиллеристов, потонули в грохоте выстрелов других орудий
  
  Наш недавний преследователь потерял скорость и был развернут ветром. Испанец дрейфовал, волоча за бортом сбитый рангоут с порванными парусами и такелажем. Корабли разошлись, пальба стихла уже через минуту. Перед нами, на расстоянии примерно в четверти мили по правому борту, находился новый, вызывающий восхищение и зависть противник. Грозное оружие в руках опытного капитана, 11-пушечный двухдечный фрегат водоизмещением в пятьсот тонн, с неполной 11-фунтовой батареей на нижней палубе.
  
  - Похоже, проворный корабль, сэр. У нас слишком мало людей, чтобы выдержать с ним бой, - тихо сказал Дэвис, предназначая свои слова только для меня.
  
   - Не отрицаю, силы неравны, но иного выхода нет. Мы не сможем нести больше парусов, чем сейчас, рангоут поврежден, а течь у ватерлинии, вероятно, серьезна.
  
   'Геркулес' готовился встретить нового врага. Видя нашу решимость, испанец взял часть парусов на гитовы, в знак того, что принимает вызов. Фрегаты сблизились до двухсот ярдов и шли параллельными курсами. Грохот первых бортовых залпов прозвучал одновременно, ветер относил дым, затем его клубы вновь окутывали корабли.
  
  Канонада не смолкала в течение двух часов. Ядра разнесли фальшборт в щепки, пробивали борта, врубались в палубу, ломали и рвали оснастку. Во все стороны разлетались обрывки парусов и снастей. Дважды сбитый кормовой флаг пришлось прибить к бизань-мачте гвоздями. Оба противника наносили друг другу серьезные повреждения, но ни одному из них не удавалось взять верх.
  
   Орудия 'Геркулеса' выходили из строя одно за другим, но еще действующие продолжали вести точный и эффективный огонь. Порох и ядра сейчас разносили морские пехотинцы, вместе с большей частью команды были убиты или ранены почти все 'обезьянки'. В непрерывный грохот артиллерийской пальбы вплелись резкие хлопки мушкетных выстрелов, расстояние сократилось.
  
  Затем послышался, перекрывший канонаду, оглушительный треск дерева. Как пьяная зашаталась грот-мачта 'Геркулеса' и медленно осела на палубу, накрывая правый борт спутанным клубком парусов. Положение наше стало поистине отчаянным: пушки не могли стрелять. Я забрал из рук погибшего матроса топор и вместе со всеми набросился на сплетение снастей. Люди гибли под ядрами, устилая телами расщепленные доски палубы. Проклиная каждый свой удар по снастям, мы с Дэвисом и канониры продолжали яростно рубить такелаж.
  
  
  
  Испанцы собирались идти на абордаж, вероятно, 'Геркулес' хотели захватить в качестве приза и эффектно привести домой. Мушкетные выстрелы с обеих сторон трещали, словно разрываемое надвое полотно.
  
   Все произошло одновременно: нам удалось столкнуть сбитые паруса за борт и ядро угодило в салинг бизань-мачты. Ванты с правой стороны лопнули, но слева все еще держались, тугие, как струны. Хлопок, когда они разорвались от натяжения, был слышен, несмотря на орудийный грохот. Крюйс-стеньга переломилась у стень-эзельгофта и разлетелась на обломки.
  
   Я получил касательный удар в голову и пришел в себя через несколько секунд, лежа на палубе квартердека. Из пелены порохового дыма вынырнул чужой бушприт и надвигался прямо на 'Геркулес'. На виске сочилась кровь, затуманенный рассудок реагировал медленно, в моих мыслях было только одно: успеть отдать последний приказ.
  
   - Мистер Дэвис, окажите последнюю услугу. Не сдавайте корабль, взорвите его.
  
   - Есть, капитан, - сказал он, стиснув зубы, и бросился в крюйт-камеру. Теперь я мог отдохнуть, больше ни о чем было беспокоиться. Фрегат взлетел на воздух, когда враг еще не приблизится вплотную. Возможно, Дэвис слишком торопился кинуть факел в пороховой погреб 'Геркулеса'. Яростный взрыв вышиб дыхание из груди и выбросил меня за борт.
  
  Волна накрыла меня с головой, чувствуя удушье и изо всех сил удерживаясь от забытья, я пытался выплыть, вот тут-то ее пенный гребень швырнул меня к разбитой, полной воды шлюпке. Помню, что забраться удалось лишь с третьей попытки, затем мое сознание окончательно померкло.
  
   Пришел в себя к вечеру, все небо затянуло тучами, не видя звезд, я потерял ориентировку. С рассветом удалось собрать немного водного конденсата, используя кусок ткани. Появились акулы и с наступлением темноты пропали. Течение гнало шлюпку на запад, надеяться следовало только на свою волю и оставшиеся силы. Если не случится дождя или не смогу поймать рыбы, придется понемногу пить морскую воду. Прошла вторая ночь в море, весь прошедший день меня донимала жажда.
  
   Волны мягко плещут о борт дрейфующей шлюпки. Сегодня мой день рождения - 1 сентября. Проведя почти трое суток без воды и пищи, я заметил на горизонте парус. Кажется, тот час, когда мне придется умереть, еще не пришел. Легкая на ходу, длинная и низкая бригантина, водоизмещением тонн около сорока, повернула и двинулась ко мне. Флага на ней не было, а шесть пушек делали ее больше похожей на маленький каперский корабль, чем на мирное каботажное судно.
  
  Еще часа через два, увенчанная парусами, спасительница обрасопила реи против ветра, зарифила грот и легла в дрейф на расстоянии кабельтова. Вскоре корабельный вельбот уже приближался ко мне.
  
   - Судя по одежде, англичанин? - Не отличаясь приветливостью, спросил мужчина в широких штанах до лодыжек и синей батистовой рубашке, как только я перебрался через фальшборт. Закатанные выше локтя рукава обнажали мускулистые руки. Перевязь шпаги с отделанным ажурной резьбой и эмалью эфесом спускалась через плечо, за широким кожаным поясом торчала пара пистолетов. - Морис Уильямс, хозяин и командир приватира 'Фортуна'.
  
  - Ричард Грэм, капитан флота Его величества. В 80 милях на северо-запад от Барбадоса мой фрегат был потоплен испанской эскадрой из трех кораблей.
  
  Прислушиваясь к нашему разговору, матросы на шкафуте насторожились, некоторые зашептались.
  
  -Это скверно, - согласился Уильямс. - Черт возьми, дайте же ему воды! Хотелось бы знать подробности, капитан.
  
  - К дьяволу! - озлился я. - Численное превосходство испанцев, их 111 орудий с наветра против 11 моих, было слишком велико. Мы оказались в безвыходном положении, но сражались до последней крайности и взорвали фрегат!
  
   - Вот это дело! Уверен, что мы станем друзьями,- протягивая мне руку, воскликнул Уильямс. - Вам сейчас нужно выпить мистер Грэм и тогда сразу почувствуете себя лучше.
  
   - Я перед вами в долгу за спасенную жизнь.
  
   - Не будем считаться, вполне возможно, что и вы окажетесь моим спасителем.
  
   Нам принесли вина и блюдо сдобренного приправами рубленого копченого мяса с анчоусами и оливками для Уильямса. Мне же пришлось довольствоваться небольшой миской куриного супа с рисом. За разговором прошло не меньше часа. Как оказалось, капитан принимал активное участие в действиях против французов на Сент-Китс.
  
   - Моей базой являлся Невис, мистер Грэм. Я с удовольствием доставлю вас туда. Как вы на это смотрите?
  
   - Помилуй бог, просто отлично, капитан. Надеюсь, что его превосходительство губернатор окажет мне необходимую помощь.
  
   Уильямс показал мне офицерскую каюту, примыкающую к крохотной капитанской со стороны правого борта и, извинившись, поднялся на палубу по короткому трапу. Ветер туго набил поставленные паруса и 'Фортуна' направилась к острову Невис.
  
  ***
  
   Четверг, 6-е сентября. Над Чарлстауном в голубом небе светит солнце. Горстка рабов в лохмотьях, перетаскивающих мешки на причал, придает городу африканский колорит. Прозрачное, искрящееся море у окруженного кокосовыми пальмами песчаного берега просматривается до самого дна. В центре острова темно-зеленые тропические джунгли взбираются по склону вулкана к самой его вершине.
  
  Владелец таверны 'Последняя капля' наверняка обладал юмором, я сразу вспомнил одноименный эдинбургский паб на площади, где раньше проходили публичные казни. У ее двери, рядом со стоящим открытым бочонком вина, прохаживался достаточно хмельной Уолш в повязанном на манер флибустьеров красном платке. Щедро наливая в тянущиеся к нему со всех сторон кружки, он выкрикивал тост, а большая толпа отвечала оглушительным воплем.
  
   - Будь я проклят! Судьба сводит нас непременно в таверне, наверняка, это какой-то знак. Судя по вашему виду, мой друг, не все так благополучно?
  
   - Вы видите капитана без корабля, мистер Уолш.
  
  -Что вы хотите этим сказать? Верно, наше солнце ударило вам в голову.
  
   - Солнце тут ни при чем, просто я потерял мой фрегат.
  
  - Разрази меня гром! Вам не позавидуешь, мистер Грэм. Как и где это произошло?
  
   - Два испанских галеона и фрегат напали на 'Геркулес' неподалеку от Барбадоса. Я сражался до самого конца, но выжил только благодаря удивительной случайности
  
   - И что вы собираетесь теперь делать?
  
   - Мне следует вернуться на Барбадос. Полковник Кодрингтон находиться в полном неведении относительно судьбы фрегата.
  
   - Лучшее, что я могу предложить, это доставить вас в Порт-Ройал. Сегодня 'Дефайнс' уходит на Ямайку, мое поручение здесь выполнено. Сэр Томас неплохо к вам относиться и наверняка отыщет способ помочь.
  
  - Да, пожалуй, вы правы.
  
   - В таком случае к дьяволу Кодрингтона и давайте помянем ваших парней! Мы покидаем Чарлстаун только на закате. 'Дефайнс' бросил якорь в гавани Порт-Ройала на десятый день после отбытия с острова Невис.
  
  - Одна добрая услуга заслуживает другой, - прощаясь и спеша к губернатору Модифорду, сказал я Уолшу. Сэр Томас принял меня, когда солнце поднялось к полудню, приветливо, но весьма сдержанно.
  
   - Признаться не ждал увидеть вас в Порт-Ройале, мистер Грэм. Какими судьбами? Сегодня я несколько занят, мне приходится разбирать горы бумаг и документов.
  
   - Две недели назад я потерял мой фрегат, ваше превосходительство. - Я еще не успел закончить, как губернатор, обязанный своим назначением герцогу Альбемарлю, воскликнул резким, повелительным тоном:
  
  - Говорите! Во имя всех святых объяснитесь, капитан.
  
  - Сэр, в 80 милях на норд-вест от Бриджтауна был атакован тремя испанскими кораблями, имеющими пятикратное превосходство в артиллерии. Принял бой и дрался до последней возможности, после чего отдал приказ взорвать фрегат, чтобы не допустить его захвата врагом. При взрыве был выброшен за борт и на третьи сутки подобран нашим соотечественником капитаном Уильямсом, других выживших нет.
  
   - Силы небесные! Лучшая опора в несчастье не разум, а мужество. Помилуй Бог, но это же произошло в наших водах. Что могло подвигнуть испанцев объявиться в этом районе?
  
   - Могу предположить, сэр, осведомленность противника о появлении моего фрегата.
  
  - Вы чудом остались в живых. Я понимаю, что ваши слова продиктованы пережитым потрясением, мистер Грэм.
  
  - При всем уважении, вовсе нет, сэр. Прошу вас назначить меня хотя бы на утлое суденышко, я приму это с искренней признательность.
  
  Испания отказывалась признавать права Англии на владение Ямайкой и слова дерзкого капитана, да еще из хорошей семьи, встретили самый радушный прием.
  
  
  
  
  
  Глава 5
  
  Сэр Томас с распростертыми объятиями привечал любого, кто желал потрошить галеоны.
  
  - Послушайте, капитан, у меня действительно есть предложение. Соответствуя обычной практике, Адмиралтейским судом продается приз с грузом кампешевого дерева и табака, испанский пинк 'Блю дав' водоизмещением 60 тонн. Сам корабль будет для вас очень кстати. В настоящий момент за него запрашивают 100 фунтов стерлингов, еще тысяча потребуется для закупки провианта и оружия. Я готов ссудить вам эти деньги наличными, за 5% в месяц, а также помочь в снаряжении и оснастке.
  
  Дело обещает быть прибыльным, поскольку могущество Испании на морях сильно подорвано.
  
  Каперский патент вы сможете получить, как только пожелаете, несмотря на объявленное в июне прекращение враждебных действий и предписание прекратить их выдачу. В обмен же на мою поддержку, попрошу у вас одну десятую будущей добычи, - добавил никогда не забывающий собственной выгоды Модифорд.
  
   - С благодарностью принимаю это щедрое предложение, сэр. Гибель фрегата могла навсегда погубить мою карьеру.
  
   - Отлично. Я ценю вас и надеюсь, что вскоре вы станете грозой испанцев.
  
  Намеченный к покупке корабль достался мне за незначительную сумму в 60 фунтов. Губернатор, сохраняя видимость законности, использовал свое влиятельное положение, чтобы избежать ненужной конкуренции в ходе торгов. В свою очередь, он позволил доставить в метрополию 10 тонн захваченного у испанцев кубинского табака, к выгоде всех заинтересованных лиц.
  
  -Теперь, когда мы покончили с официальными формальностями, вы владелец 'Блю дав'! - поздравил меня аукционист. - Пусть бог хранит вас, капитан!
  
   Торговый пинк, 56 футов в длину и 11,8 в ширину, с узкой транцевой кормой был построен по голландскому образцу и выглядел довольно быстроходным судном. Вооружение его представляли шесть трехфунтовых пушек, спустя восемьдесят лет после Непобедимой Армады испанцы по-прежнему использовали двухколесные лафеты.
  
  Для Атлантики, где длина не менее 11 футов считается приемлемой, подобные суда обладали хорошими мореходными качествами. В настоящий момент 'Блю дав' имел оснастку гукора, неся четыре прямых паруса - грот с соответствующим марселем и брамселем, крюйсель, а также бизань-трисель. Короткий бушприт давал возможность установить кливер, ниже располагался прямоугольный блинд.
  
   - Брезгливой собаке достается грязный пудинг, - я приступил к ремонту доставшегося мне корабля в соответствии со своими средствами. Во всяком случае, приказал срезать высокую кормовую надстройку, что позволило судну ложиться на курс более острый к ветру. Вместо румпеля установили штурвал, облегчая перекладку руля.
  
  Пинк следовало переоснастить как бригантину: на фок-мачте к прямым парусам добавили фор-трисель и фор-стень-стаксель, а грот-мачта стала как на шхуне, с триселем и топселем. Между мачтами ставился грот-стень-стаксель, на удлиненном утлегарем бушприте - кливер и бом-кливер. Мне также пришлось оплатить и замену пушек. Шесть четырехфунтовых британских на палубе, вместе с двумя бронзовыми французскими восьмифунтовыми орудиями на квартердеке и форкастле, обеспечили бортовой залп весом в двадцать восемь фунтов.
  
  Заменили лафеты, установили английские четырехколесные, легкие и простые в обращении. Для их обслуживания требовалось вдвое меньше людей. В составлении заявок на припасы и снаряжение для экипажа в пятьдесят человек также пришлось полагаться на собственный опыт. Имя, обозначающее маленького тропического голубя, совершенно не подходило приватиру с низким и черным, как вороново крыло, корпусом. Более подходящим названием было бы 'Кестрел' - птица из семейства соколиных.
  
  Пинк с парусным вооружением, модернизированным по меркам середины 19 века, легко делал пять узлов в бейдевинд при свежем ветре. Восемь с половиной он развивал на курсе бакштаг, а в фордевинд и галфвинд скорость уменьшалась на один узел. Корабль хорошо слушался руля, имел прекрасную остойчивость, легко управлялся экипажем из семи человек. Несмотря на высоту от воды до края орудийного порта в 1,5 фута 'Кестрел' обладал отличными мореходными качествами.
  
  Каждый из членов экипажа, а их сорок - закаленные бывалые моряки, поставили свои имена или просто крестики под договором. Вступил он в законную силу после того, как я и губернатор Модифорд скрепили его своими подписями. К числу джентльменов относились штурман, квартирмейстер, старший канонир, боцман, рулевой, плотник и оружейный мастер. По сравнению с ними, марсовым и рядовым членам палубной команды при дележе добычи причиталось меньше.
  
  Трудности порой казались почти непреодолимыми, но через месяц, 17-го октября, 'Кестрел' смог уйти в море, благо все документы были в порядке. Напечатанная на добротной плотной бумаге 'комиссия' лежала передо мной.
  
  - Мы, Афонсу VI милостью Божией король Португалии, повелитель мореплавания и торговли Эфиопии, Аравии, Персии и Индии, настоящим объявляем:
  
   Пусть знают все, кому предъявлен этот патент, что нам угодно пожелать выставить корабли для борьбы с разбойниками, совершающими набеги на побережье наших владений, а также для удобства торговли с ними. Принимая во внимание достоинства и знания Ричарда Грэма, оказываем ему доверие и надеемся, что он будет честно исполнять все, что касается порученного в выполнении этой задачи.
  
   В соответствии с полномочиями, названными нами выше, он оснастит за свой собственный счет пинк 'Кестрел' в 60 тонн, со всеми необходимыми пушками, экипажем, боеприпасами и провизией, как сочтет нужным.
  
  Вышеозначенному Ричарду Грэму предоставляется право вести войну с подданными короля Испании, захватывать их корабли, их товары и добро. А также, останавливать и обыскивать любые суда, если заподозрит, что они нагружены товарами наших врагов, но во всех случаях относиться доброжелательно ко всем союзникам нашей короны.
  
   Сим просим всех королей и сюзеренных правителей, а также республики, штаты, их наместников, генералов, адмиралов, губернаторов провинций, капитанов и офицеров оказывать ему всяческую помощь и содействие. В том числе предоставлять право заходить и покидать порты на своем корабле с людьми, призами и всем, чем он может владеть, платя пошлину, согласно размерам, принятым в этом королевстве.
  
  В свою очередь, обязуемся делать тоже в подобных случаях и отдать приказ нашим губернаторам, генералам и офицерам позволять союзникам приходить к нам со своими призами на то время, что они сочтут нужным.
  
   В подтверждение чего мы подписали это каперское свидетельство и велели скрепить его большой королевской печатью.
  
   Дано в городе Лиссабоне в 10-й день февраля месяца в год 1667-й от рождества Господа нашего Иисуса Христа.
  
  Далее следовала подпись, короткий росчерк - Афонсу VI.
  
  Мое имя и названия корабля сэр Томас вписал в оставленные пробелы. Интересно, сколько золота перешло в чьи-то, включая и августейшие руки, за выдачу патентов и прочих бенефиций на предъявителя третьим лицам.
  
   Менее чем за два месяца крейсерства 'Кестрел' смог успешно захватить три испанских торговых корабля. Первой из них была вышедшая из Малаги 'Эспасиоса', везущая в Сан-Кристобаль де ла Гавана андалузские вина и ткани, богато украшенные вышивкой из золотых и серебряных нитей. Вторым оказался проходящий Флоридским проливом полный сандалового дерева 'Сан-Хуан-Баутиста', всего три дня как покинувший Сан-Франциско-де-Кампече.
  
  
  
  Третьим стал 'Номбре-де-Диос', груженный табаком, какао и 100-фунтовым ящиком серебра в слитках, добытого в мексиканских рудниках.
  
  Мои дела шли прекрасно, когда в середине декабря 1667 года 'Кестрел' вновь вошел в гавань Порт-Ройала. Кок принес кофе в каюту, я пододвинул к себе судовой журнал и начал кратко и сухо записывать суммы.
  
  Адмиралтейский суд на Ямайке признал взятые суда законными призами. Три корабля продали с молотка на аукционе за 197 фунтов стерлингов. Сандаловое дерево ушло за 1100, табак и какао - 711. а груз вина и ткани, при стоимости 8 шиллингов 8 пенсов за ярд дамаста, дал доход в 1000 фунтов. Серебро принесло еще 1111 фунта 10 шиллингов.
  
  Составить расходную часть баланса было сложнее. Десять процентов из общей прибыли следовало изъять для губернатора. Мне как владельцу корабля после этого отходила половина. Весь остаток принадлежал экипажу и делился на доли. Капитан имел право на двенадцать, его помощник на восемь, офицеры от двух до четырех, матросы получали одну или же, если были новичками, ее половину. Что до меня, после возврата долга сэру Томасу и снаряжения для нового крейсерства, из полученных 1050 фунтов стерлингов оставалось около 700.
  
  Скромная добыча, я написал эту цифру в конце строки, поставил сегодняшнюю дату и незадолго до полудня съехал на берег. В этот раз Модифорд принял меня весьма радушно.
  
  - Надеюсь, с нашей последней встречи вы сумели несколько поправить свои финансовые дела, мистер Грэм?
  
   - Ваша поддержка очень помогла, сэр. Имею честь вручить вам мой долг, все две с лишним тысячи фунтов.
  
   -Не стоило так беспокоиться об этом, капитан. Но какая досада, что вы опоздали и не вернулись на Ямайку пораньше. По торговым делам Порт-Ройал посетил Главный инспектор флотского Комитета снабжения. Думаю, вам было бы полезно познакомиться с ним, к тому же мистер Сэмюэл Пипс хорошо знает вашего отца.
  
   - Мне очень жаль, ваше превосходительство.
  
   - Мистер Пипс отплыл на Антигуа и только затем собирается возвращаться в Англию. Если немедленно выйти в море и попытаться его догнать, дело еще можно исправить, капитан.
  
   - Сейчас же отдам приказ готовить 'Кестрел' к походу, сэр. При всем моем уважении, я вынужден вас покинуть.
  
   В гавани лениво покачивались корабли, обычно по ночам в Порт-Ройале не бывает ветра, но в эту ночь мне удалось поймать береговой бриз.
  
  ***
  
   Понедельник,19 декабря. 16®09′ северной широты и 68®85′ западной долготы, в 110 милях южнее острова Эспаньола. Умеренный ветер, с востока подходит небольшой шквал.
  
   Утром на горизонте заметили белое пятно паруса. К трем часам пополудни урка, отчаянно стремившаяся уйти, находилась менее чем в полумиле в открытом море, как ни хитрила и ни меняла галс. Я подал знак, грянул орудийный выстрел, а на фок-мачте 'Кестрела' взвился красный вымпел. Это было только угрозой, но ее истолковали вполне правильно. Торговое судно покорилось своей участи с фатализмом.
  
  Убирая почти все паруса, урка ложилось в дрейф, на корме медленно заскользил вниз большой испанский флаг. Под действием стоящего в диаметральной плоскости зарифленного триселя грот-мачты и положенного на борт руля, 'Кестрел' привелся к ветру. Под влиянием инерции и кливера он еще несколько минут двигался вперед.
  
   - Эй, на судне! - крикнул я, когда на расстоянии половины мушкетного выстрела 'Кестрел' лег в дрейф. - Название и груз?
  
  - 'Буэно Вентура', идем из Куманы с оружием и жалованьем для гарнизона Санто-Доминго.
  
   Урку в сто шестьдесят тонн взяли легко, без единого выстрела. Четырнадцать пленных испанцев высадили в две шлюпки, пресной воды и съестных припасов им дали на восемь дней. Если не сумеют добраться до побережья, значит, обстоятельства настроены против них. С приза сняли семь тысяч фунтов пороха, мушкеты, фитили и 11000 серебряных песо. Брошенное и подожженное судно осталось за кормой, над ним, точно широкие страусовые перья, поднимались черные клубы дыма.
  
   Пятница, 11-е. 'Кестрел' приблизился к западному берегу Антигуа при слабом восточном ветре. Подняли наш флаг с одним лишь Георгиевским крестом, красным на белом фоне и встали на якорь к северу от банки, разделяющей вход в залив надвое. Под контроль британской короны Антигуа вернулся в результате Бредского мира и обмена завоеванными территориями. В бледном свете полной луны были видны несколько судов, стоящих вдоль причала под погрузкой.
  
  Вся гавань и подходы к ней простреливались полукруглым восьмиорудийным земляным фортом, венчающим высокий холм Гоат-Хилл на небольшом и узком мысе в северной части залива. Именно на этом месте, всего в 5 милях к западу от городка Сент-Джонс, французы высадились во время атаки и захвата колонии в прошлом году. Батарея острова Рат, получившего свое название от причудливого сходства с маленькой крысой, защищала сам порт.
  
   Суббота, 11-е. Городской рынок изобилует разнообразием продуктов: в длинном фруктовом ряду красуются кокосы, бананы, ананасы, плоды манго, гуавы и маракуйи. Грудами лежат на пальмовых листьях куски вяленой баранины и мясо битой птицы, овощи, свежие омары и креветки, красный люциан, берикс.
  
  Стоит сухая и не слишком жаркая погода, ветер дует практически постоянно. Сент-Джонс с его домами ярких насыщенных оттенков и простой, без всяких украшений резиденцией губернатора, кажется погруженным в тихую полуденную дрему.
  
  Антигуа дарован королем Карлом II лорду Уиллоуби, его сын Генри делает все возможное для обустройства английских плантаторов, выращивавших индиго, имбирь и табак.
  
  Я представился, вызвав благожелательную улыбку: - Капитан флота Его величества Ричард Грэм. В настоящий момент командую приватиром 'Кестрел' и прибыл по поручению губернатора Ямайки.
  
  Переданные мной бумаги содержали также настоятельную просьбу Модифорда оказать всяческое содействие их доставителю
  
   - Сэр Томас очень положительно оценивает вас в своем письме, капитан. Я доволен нашим знакомством и прошу чувствовать себя совершенно свободно.
  
  - Благодарю, ваше превосходительство.
  
  - Позвольте, я представлю вас моему гостю. Главный инспектор Комитета снабжения Адмиралтейства Сэмюэл Пипс завершил здесь свои дела и завтра отплывает в Англию.
  
   - Примите уверение в совершеннейшем к вам почтении, мистер Пипс. Сэр Томас говорил, что вы хорошо знаете моего отца.
  
   -Да, я имею честь знать вашего батюшку. Когда-то судьба свела нас, с тех пор мы не теряем друг друга из вида.
  
  - Мне положительно везет! Надеюсь, что вы не откажетесь передать для него весточку?
  
   - Ну, разумеется, капитан. Я с радостью повидаю сэра Ричарда и доставлю письмо от его сына, достойно исполняющего свой долг. Ваша постоянная база - Порт-Ройал?
  
   - Совершенно, верно, мистер Пипс.
  
   - Полагаю, для поддержания связи в качестве посредника можно использовать губернатора Ямайки.
  
   Я с благодарностью принял любезное приглашение Уиллоуби вместе пообедать. После вкуснейшей баранины с запеченным сладким картофелем, подали десерт: пирог с начинкой из ананасов и манго. Под имбирное пиво мы обсуждали типы судов, наиболее подходящие для ведения морской войны.
  
  - Основой линейного флота должен стать двухдечный 71-пушечный корабль, сочетающий высокую огневую мощь, хорошую скорость и маневренность, а также крепкий корпус.
  
   - Весьма впечатлен, капитан. Я слышал самые разные высказывания, но ваши слова созвучны и развивают идеи Энтони Дина. Наш лучший кораблестроитель -
  
  автор математического метода вычисления водоизмещения судна. В прошлом году он рассчитал осадку и приказал прорезать корабельные порты 66-пушечного 'Руперта' еще на стапеле. Сейчас ничего не могу обещать, но по возвращении буду рекомендовать вас лорду Верховному адмиралу, герцогу Йоркскому. Уверен, служба на Карибах явится свидетельством ваших профессиональных качеств.
  
  - По справедливости это все, о чем я мог бы вас просить, мистер Пипс.
  
  ***
  
   'Кестрел' пополнил запасы пресной воды и еще до наступления темноты покинул Сент-Джонс. Под утро второго дня, примерно в двадцати пяти милях к юго-востоку от оконечности Эспаньолы, был замечен корабль, едва ползущий на север проливом Мона.
  
  - Флаг подняли голландский, но бьюсь об заклад, что это испанец. Извольте убедиться сами, - предложил штурман, протягивая мне подзорную трубу. - Поскольку, едва стоило повернуть на норд-вест, он изменил курс и попытался зайти с наветра, я счел нужным изготовить артиллерию. Похоже, прекрасно знает, кто мы и куда направляемся.
  
  В трех милях от нас шел на сближение 16-пушечный галеон, водоизмещением тонн на восемьсот пятьдесят, неся все паруса и оставляя за собой вспененную кильватерную струю.
  
  - Что ж, мистер Мельхерб, вы поступили весьма предусмотрительно. С божьей помощью постараемся уйти до полудня, этот 'голландец' далеко не так быстр на ходу, как мы.
  
   Идя полным ветром, 'Кестрел' с небольшим креном грациозно взлетал на волну и так же легко соскальзывал с нее, раскидывая по обе стороны форштевня шипящую пену. Погоня длилась недолго, спустя несколько часов галеон отвернул. К сумеркам мы легли на фордевинд и убрали все кормовые паруса, так пинк стало удобнее держать на курсе.
  
   В пятницу, 10 декабря, когда черноту тропической ночи уже сменило утро, 'Кестрел' достиг Порт-Ройала. Якорь с шумным всплеском ушел в воду, увлекая канат за собой. Сойдя на берег, я прямиком двинулся к ближайшей таверне 'Кот и скрипка', в рассуждении подкрепиться, отдохнуть и привести себя в порядок. Плутоватый хозяин склонился в поклоне и залебезил, как будто заведение его почтил своим присутствием сам король. Губернатор прислал за мной в два часа пополудни, что указывало на важность дела.
  
   - Позвольте поблагодарить вас, мистер Грэм. Уверен, Совет Ямайки утвердит предложение о приобретении захваченного груза. Мушкеты и, особенно, порох пришлись очень кстати, есть сообщения о подготовке вторжения на остров. Также мне удалось получить некоторые сведения, интересные для вас.
  
   Так вот, капитан, одним из тех кораблей, что атаковали 'Геркулес' несколько месяцев назад, был фрегат 'Нуэстра Сеньора де ла Грасия'. Пылающие обломки, упавшие на него после взрыва, стали причиной нескольких возгораний. К сожалению, испанцам удалось сбить пламя, и сейчас, вероятнее всего, этот корабль базируется в порту Ла-Гуайра, морских воротах Каракаса.
  
  Вот специальное поручение: необходимо осуществить захват пленных испанской нации для получения дополнительной информации. Милостью Божьей настала пора для мщения, мистер Грэм.
  
  - Я весьма признателен вам, сэр.
  
  - У меня есть для вас и два письма. Одно - явно от хорошенькой девушки, надписано аккуратным, бисерным почерком и пахнет мягким ванильным ароматом. О, молодость! Берите от жизни все, что можете, капитан. Через каких-нибудь тридцать лет вам останутся только воспоминания. Другое - послание от полковника Кодрингтона, замещающего губернатора Барбадоса.
  
  Это все, удачи, мистер Грэм. Впереди нас ждут большие планы и много дел!
  
  Я распечатал и прочитал письма тотчас же, как вернулся в таверну.
  
  
  
   Для капитана Ричарда Грэма.
  
   Бриджтаун, 11 ноября 1667 года, одиннадцать часов вечера
  
   Мой дорогой Грэм,
  
   Сегодня на Барбадос случайно зашел британский приватир 'Фортуна' и капитан Уильямс поведал о вашем несчастье, чрезвычайно меня обеспокоившем. Весьма удивляет это неожиданное нападение испанцев, надеюсь, разобраться с ним, когда вы прибудете на Барбадос. Не откладывайте отплытие надолго, у нас много общих дел, требующих скорейшего разрешения. Вы даже не представляете душевное состояние моей сестры, узнавшей обо всем, что произошло с вами!
  
  Жду вас в ближайшие месяцы и молю Бога, чтобы худшее осталось позади.
  
  Остаюсь искренне ваш, К. Кодрингтон
  
  
  
  Мистеру Ричарду Грэму.
  
  Бриджтаун, 11 ноября 1667 года.
  
  Мой дорогой друг!
  
  Если вы получили это написанное в спешке письмо, знайте, я не поверила лживым слухам и клевете, распространяемыми о вас недоброжелателями. Мне кажется, что незримая нить соединила наши сердца. Жаль, что бумага, не позволяет поделиться с вами всеми моими мыслями и чувствами.
  
  Каждый день молящаяся за вас, Г. К.
  
  
  
  На секунду мне показалось, что сияющие сквозь слезы глаза Герти смотрят на меня.
  
  'Ветерок любви залетел
  
  В рукав кимоно.
  
  Руки не поднять,
  
  Неужели любовь тяжела?'
  
  Пять дней запасались свежей водой и провиантом, команда отдыхала, после чего снялись с якоря и 'Кестрел' взял курс на юго-восток. Дельфины, группами по три-четыре, плывут наперегонки с нами перед самым форштевнем. С восходом солнца у побережья Ямайки дул крепкий западный ветер. Он стих к полудню, но к ночи повернул на восток и вновь усилился.
  
   Пятница, 6 января 1668 года, 11®55′ северной широты и 71®17′ западной долготы. Крепкий северо-восточный ветер, пасмурная погода, иногда шквалы с дождем. Прошли 191 мили. В три часа пополудни встретили голландский конвой в составе одиннадцати небольших судов и двух кораблей эскорта. Ночью несли марсель с двумя рифами, утром с одним.
  
   Понедельник 9-е, 11®85′ северной широты и 66®10′ западной долготы, в 70 милях от побережья Венесуэлы. Пасмурно. Крепкий ветер дул два дня, но затем ослаб до умеренного. Пройдено 108 миль.
  
   В десять часов утра, у необитаемого архипелага Лос-Рокес, встретили идущую под парусом и на веслах большую долбленку-однодеревку с нашивными бортами. Лодка была такой длинной и широкой, что поперек нее, между гребцами, можно было положить еще целый бочонок. Груз соли, вероятно, из шахт на островах, защищал от дождя и морских волн навес из пальмовых листьев. Индейцы опустили парус, бросили грести и с явным беспокойством переговаривались под прицелом наших пушек.
  
  - Резать испанцам глотки, самое милое дело для араваков, - сказал мне боцман.
  
  Стать обладателем огнестрельного оружия было заветным желанием каждого краснокожего воина. На нашу палубу поднялся широкий в плечах индеец, покрытый татуировкой, напоминающей в чем-то неуловимом стиль британских игральных карт.
  
   После долгих объяснений, подкрепленных моими словами 'Мы - друзья! Испанцы - враги!', подсчета на пальцах и бормотания чего-то под нос, аравак кисточкой нарисовал грубую, но вполне понятную схему.
  
   - Отличные новости, джентльмены! - сказал я своим парням. - Мы идем в Ла-Гуайру.
  
  Сделанного туземцу подарка, нового мушкета с порохом и пулями на тридцать выстрелов, оказалось вполне достаточно. Доброжелательно расставшись с индейцами, двое из них решили остаться на корабле и присоединиться к экипажу, мы продолжили свой путь на юг. В одиннадцати милях от побережья, естественным барьером на пути течений располагалась обширная подводная отмель. Под вечер местные жители всегда выходили в море ловить здесь марлина, тунца или корифену.
  
  Едва миновала полночь, как мы прошли среди большого скопления низкобортных рыбацких лодок. Два часа спустя, обходясь лишь самыми необходимыми парусами, чтобы сохранить ход, 'Кестрел' отдал якорь в трех четвертях мили от рейда Ла-Гуайры.
  
  С нашей палубы четко различались огни трех судов, стоящих в гавани с убранными парусами, они явно не собирались покидать свои стоянки.
  
  - Мистер Мельхерб, наш сигнал ждите до рассвета, - сказал я штурману, когда спускали шлюпки. Похоже, в гарнизонах фортов ничего не заметили, хотя полной темноты не было - ночь выдалась лунной и требовалась крайняя осторожность. Весла, предусмотрительно обернутые ветошью, с глухим плеском почти беззвучно входили в воду. Легкий бриз доносил до нас свежий запах суши. Прилив был на подъеме, попутное течение быстро подвигало шлюпки к ближайшему, стоящему лишь на одном якоре большому двухдечному фрегату.
  
  Глава 6
  
  Едва слышное поскрипывание уключин за кормой нашей гички сопровождало ритмичные взмахи весел полубаркаса. Не прошло и четверть часа, как я увидел чужой корабль настолько близко, что различил идущие к русленям вант-путенсы, закрепленные на высоте нижних косяков пушечных портов.
  
  Вахтенные на баке и юте дремали, не обращая никакого внимания на то, что несколько лодок, идущих с рыбной ловли почему-то раньше обычного, приближаются к фрегату. Мир, спокойствие и полное отсутствие бдительности царили в гавани Ла-Гуайр
  
  В соответствии с моим приказом, шлюпки подошли к борту одновременно: одна - у форштевня, - другая с кормы, хотя взобраться на нее было бы трудновато.
  
  - Кто гребет? - окликнул нас вахтенный, перегнувшись через планширь и тут же обмяк, сползая на палубу форкастля. Камень величиной с голубиное яйцо, выпущенный пращой индейца аравака, ударил испанца в голову.
  
  Тем временем с гички и полубаркаса забросили абордажные крючья, с кошачьей ловкостью передовые тройки взобралась на верхнюю палубу. За ними последовали и остальные, каждый тотчас же занимал свои места у люков, ведущих на трапы орудийных деков. Вахтенный на квартердеке, привалившийся спиной к нактоузу с компасом, не успел издать и звука, как очутился с кляпом во рту.
  
   - Вы составили завещание, маринеро? Нет? Тогда вперед, - Якоб Хендрикс, голландец из Флиссенгена, подтолкнул испанца в нужном направлении, упирая ему в поясницу ствол пистолета. Потрясенный парень повиновался безропотно и провел нас к капитанской каюте. Я постучал в запертую изнутри на засов дверь.
  
   - Кто? - раздался низкий сонный голос.
  
  - Боцман, сеньор командир, - негромко ответил Хендрикс.
  
   - Что у вас?
  
   - Мой капитан, со всем уважением, но на борту творится какая-то чертовщина. Между двумя и тремя часами ночи неизвестным образом пропали оба вахтенных.
  
  - Сейчас выйду.
  
   Послышались торопливая возня, стук молотка о шомпол и щелчок курка, затем скрипнул отодвигаемый засов. Дверь приоткрылась и на пороге, в желтоватом свете неровно горящего огарка восковой свечи, появился человек с пистолетом в руке. Испанец тотчас же получил удар ножнами шпаги в основание горла, в современных наставлениях им соответствовал ствол штурмовой автоматической винтовки. Весьма эффективный болевой прием, вызывающий сильный кашель и удушье.
  
   Капитана втолкнули обратно, заткнули рот кляпом и связали, врасплох были захвачены и спавшие в своих каютах офицеров. У оружейной кладовой и крюйт-камеры, изнутри обитой провощенной парусиной, тоже все прошло гладко. До сих пор нам сопутствовала удача. Все же спуститься по узкому, скрипучему трапу на нижнюю палубу, освещенную тусклым светом масляной лампы, без шума не удалось. Один из матросов проснулся, разразился от досады замысловатым проклятием и закричал, поднимая всю спящую в подвесных койках команду, увидев чужих.
  
  - Кто рискнет сопротивляться, повешу на рее! Я приватир и этот фрегат теперь в моей власти.
  
  В стремлении уберечься от пистолетов и мушкетов двух десятков сукиных сынов, бесстрашно ворвавшихся на корабль, испанцы старались найти укрытие, где только могли. Происходящее стало для них полностью неожиданным и казалось совершенно невероятным.
  
  К несчастью для капитана 'Нуэстра Сеньора де ла Грасии', его прекрасный фрегат захватили почти без сопротивления. Управились с экипажем без особого труда, карая прикладами тех, кто повиновался с явной неохотой. Одного за другим испанцев поднимали на верхнюю палубу и связывали, не давая толком оглядеться.
  
  Со слов пленных, среднего размера пинас из Севильи, что ошвартовался у причала, уже выгрузил свои товары на берег. Ближе к нам стоял на якоре еще один, поменьше, довольно короткий, неуклюжего вида и ничем не примечательный, с высокой массивной кормой. Утром он собирался отплыть в Санто-Доминго.
  
   - Я намерен увести эту посудину. Крышки всех десяти ее пушечных портов открыли для проветривания, мы легко проникнем прямо на нижнюю палубу.
  
   Идти вызвались все. Люди испытывали такой подъем и уверенность в успехе, что мне пришлось приказать Хендриксу и пятнадцати парням остаться стеречь захваченный фрегат.
  
  Королевская верфь Гаваны спустила корабль на воду в соответствии с ордонансом 1666 года. Он официально утверждал набор размеров и пропорций корпуса, начиная от предельного водоизмещения и до наклона ахтерштевня. Эти предписания применялись ко всем построенные в Новом или Старом Свете торговым и военным судам, входящим в состав флота Индий. Фрегат мог служить длительное время: корпус и палуба были изготовлены из красного дерева, мало подверженного сухой гнили, а мачты и реи - из мексиканской сосны.
  
  Пробегая по водной глади, легкая зыбь фосфоресцировала голубым призрачным светом, подминаемая широким носом полубаркаса. Я задумался о целесообразности осуществления глубокой модернизации 'Нуэстры Сеньоры де ла Грасии'.
  
  - Еще минута и мы на месте, сэр, - шепот квартирмейстера Хартли вывел меня из размышлений и вернул в реальность. Захват пинаса 'Эсперанса' прошел быстро и удачно, но добыча оказалась не столь уж значительной. В трюме нашли 8000 фунтов перуанского хлопка в кипах, 15 ящиков сарсапарильи и груз провизии для галеонов 'серебряного флота': сухари, маис, копченое мясо, сыр.
  
  Команда 'Эсперансы' состояла из двадцати четырёх человек. Всех, за исключением двух чернокожих рабов, которые перешли к нам, бросили в трюм под надзор караульного. На борту оказался и королевский писарь из Картахены, похожий на обломок пришедшей в упадок, но еще имеющей значительный вид испанской империи.
  
  Ночь близилась к концу, теряющий силу отлив предвещал скорый рассвет. После того, как был обрезан якорный канат, началась утомительная работа по буксировке 'Эсперансы'. Береговой бриз вызывал лишь небольшие полосы ряби на поверхности воды и паруса были бесполезны. В бухте было совсем тихо, с постепенно отступающего берега не доносилось ни одного звука, свидетельствуя о том, что мой замысел удался.
  
  Пинас медленно двигался за неуклюжей шлюпкой, после бессонной ночи выгрести за пределы рейда становилось все труднее. Наконец он плавно закачался на ровной волне, матросы живо поставили фор-марсель и подняли на шкафут полубаркас. 'Эсперанса' медленно заскользила по темной воде, оставляя за собой четкий фосфоресцирующий след.
  
  Наш стоящий мористее приз уже перебрасопил фоковые реи на нужный галс и имел ход. Необходимо было уведомить Мельхерба об успешном завершении операции. Догадываясь, что стрельба на расстояние в 500 ярдов у испанцев осуждается как ересь, я приказал дать сигнал на 'Кестрел' пушечным выстрелом. Вслед за тем в Ла-Гуайре, до сих пор тихой, поднялась тревога: послышались низкие, частые удары набата и прогремел орудийный залп городского форта.
  
  В приличном отдалении за нашей кормой взметнулись и рассыпались брызгами четыре водяных столба, еще два - несколько ближе. Призы подошли к 'Кестрел' через пятнадцать минут и корабли направились к западной оконечности архипелага Лос-Рокес, следуя друг за другом в кильватерной колонне.
  
   Вторник, 10-е января. Якорная стоянка к югу от Кайо-ди-Агуа, грунт мягкий - песок, глубина 16 футов. 11®19′ северной широты и 66®57′ западной долготы. Захваченные суда подвергаются тщательному осмотру с целью оценки их состояния.
  
  'Эсперанса' была вооружена десятью 1-фунтовыми пушками. Уже видавший виды пинас в 180 тонн водоизмещением, несколько напоминая флейт, отличался от него транцевой кормой и менее вогнутыми шпангоутами. Под облупившейся от времени краской он оказался таким трухлявым, что подобный едва ли найдешь и за тысячу миль.
  
  'Нуэстра Сеньора де ла Грасия', отличаясь хорошей скоростью, имела усиленный корпус, выполненный с использованием железных элементов крепежа. Отношение длины к ширине у фрегата равнялось 1:1,67, для торгового судна эта пропорция соответствовала 1:1. Мореходные качества и водоизмещение в 150 тонн позволяли нести длительную боевую службу в условиях открытого океана.
  
  В окраске корпуса испанцы отдали предпочтение охристо-коричневой гамме, нанеся позолоту на носовую фигуру и кормовой балкон. На гондеке фрегата стояли восемь 11- и столько же 8-фунтовых пушек, еще четырнадцать таких же на верхней палубе и на квартердеке четыре 1-фунтового калибра. Все изделия хорошего качества, изготовленные в Бильбао с его многовековыми традициями центра производства артиллерийских орудий.
  
   Один за другим были опрошены захваченные офицеры. Капитан, несмотря на тяжелые обстоятельства, сумел сохранить среди них уважение и авторитет. Пришло время с глазу на глаз побеседовать и с самим Хуаном Мартинесом де Рикальде.
  
   - Какого дьявола вы делаете на моем корабле? - лицо испанца пошло красными пятнами гнева.
  
   - На вашем? Полагаю, что теперь он мой!
  
  - Какая наглость! Кто вы такой, черт возьми?
  
  - Я Ричард Грэм. Вам это ни о чем не говорит?
  
  - Испания и Сантьяго! - дон Хуан вздрогнул, словно ему в лицо внезапно ударило холодом.
  
   - Несколько месяцев назад ваше имя упоминалось, когда возле Барбадоса мы потопили английский фрегат.
  
  - Именно так, сеньор пират.
  
   - Вы ответите за это оскорбление, клянусь Святой Девой! Среди де Рикальде нет пиратов. Пусть в Европе между нашими странами мир, здесь, на Антилах, идет война, необъявленная и тайная, но не менее жестокая и кровавая.
  
   - Я не намерен затевать всевозможные диспуты. Мне угодно знать имена других участников нападения и их теперешнее местонахождение
  
   - Потомок древнего и благородного рода не намерен держать отчет перед каким-то Грэмом. Твое место в преисподней, грязная английская собака.
  
   - Вы мой пленник, советую оставаться в рамках приличий и отвечать на вопросы. Напрасно думать, будто мы не сможем развязать вам язык.
  
   - Что? - заорал испанец, приходя в ярость. - Намереваетесь меня пытать?!
  
  Я хладнокровно пожал плечами: - Можно значительно сэкономить время и избавить нас от лишнего беспокойства. Надеюсь, вы не считаете меня способным только пугать понапрасну?
  
   - Существует 'право войны' и европейский обычай, - сглотнув слюну, хрипло сказал де Рикальде. - Репрессальная грамота губернатора Картахены дона Педро де Ульоа позволяет мне 'предпринимать любые враждебные действия, овладевая кораблями и островами, городами и портами, какие англичане имеют в Индиях'. Тем не менее, за свое ротозейство приходится расплачиваться. Назовите сумму выкупа, требуемого за мое освобождение.
  
   - Гнев затуманил ваш разум. В составе вест-индской эскадры, известной как 'Наветренный флот', вы принимали участие в убийстве колонистов, сдавшихся без всякого сопротивления на Каймановых островах. Это подтверждается записями в судовом журнале.
  
  Дальнейшая ваша судьба может решиться по-разному, в зависимости от сделанного выбора. Вы будете освобождены вместе с другими пленными, если ответите на мои вопросы. Предпочтете сохранить молчание, получите пару десятков ударов плетьми и вас вздернут на рее.
  
  - Это просто неслыханно! Вы не можете так поступить с благородным идальго!
  
   Я пожал плечами. На мой зов вошел Хендрикс, с ним двое матросов. Они сорвали с дона Хуана рубашку и без всяких церемоний потащили его на палубу.
  
   - Гореть вам в аду, еретики! Я согласен отвечать! - взревел де Рикальде. - Командование эскадрой осуществлял капитан-генерал флота его католического величества дон Агустин де Диустеги. Теперь он отозван в Европу, с двумя самыми мощными галеонами армады его высокопревосходительство сопроводит торговые суда из Веракруса в Гавану. Галеон 'Нуэстра Сеньора де лос Ремедиес' дона Матео Алонсо де Уидобро, с базой в Картахене-де-Индиас, крейсирует между Пуэрто-Бельо и Маракайбо. Добраться до них у вас руки коротки, проклятый англичанин.
  
   - Я обещал и сдержу данное слово. Полагаю, дон Хуан, у нас будет возможность встретиться в будущем.
  
   Куда более многословно о подготовке к противостоянию с Ямайкой, галеонах Тьерра-Фирме и флоте Новой Испании поведал королевский писарь.
  
  Сливаясь на горизонте с прозрачным голубым небом, море у побережья Кайо де Агуа просматривалось до самого дна. Искрящийся на солнце пляж с песчаной косой, соединяющей два острова, ближе к восточной оконечности приобретал слегка рыжеватый оттенок. Под охраной нескольких вооруженных матросов, испанские пленные поднимали из трюма Эсперансы груды хлопковых кип, ящики и мешки с продовольствием. Никакого сопротивления не было и в помине,
  
   Я думал о том, что в моем распоряжении находилось пятьдесят четыре моряка. Вовсе не так плохо, хотя явно недостаточно. Придется бросить сильно обветшавший пинас, но даже после этого 'Нуэстра Сеньора де ла Грасия' сражаться не сможет. На укомплектование по штату требовалось не менее одного человека на 6,15 тонны водоизмещения.
  
   'Эсперансу' полностью опустошили к вечеру, когда все возможное перегрузили на захваченный фрегат. После чего были срублены грот и бизань-мачты, оставшаяся давала возможность хоть как-то двигаться. Освобожденные пленники, лишенные возможности создать нам проблемы, могли возвращаться в Ла-Гуайру с известиями о 'страшном пирате'. Мы снялись с якоря, подняли паруса и с устойчивым восточным ветром направились в обратный путь, быстро растворившись в темноте.
  
   Словно кто-то вымел с поверхности моря испанские суда, наши корабли шли к берегам Ямайки, никого не встречая. 'Нуэстра Сеньора де ла Грасия' стала неплохим приобретением, но явно нуждалась в серьезных переделках. Если разобрать надстройки бака и юта, фрегат длиной в 108,9 футов станет намного легче и маневреннее.
  
  Для усиления бортового залпа требовалось поднять количество 11-фунтовых орудий на гондеке с восьми до шестнадцати, заменяя ими 8-фунтовые. Еще шесть таких же, вместе со всеми четырехфунтовками, необходимо было снять с верхней палубы.
  
  Кроме того, требовалось привести рангоут и такелаж как можно ближе к классическому фрегату, что значительно увеличивало площадь парусности. Следовало подумать и о необходимость проведения румпель-талей на штурвал. Я вздохнул, предстояло немало потрудиться, чтобы сделать корабль пригодным для моих целей.
  
  ***
  
  Девять часов утра 16-го января, не далее чем в полутора милях на траверсе правого борта форт Чарльз, самое мощное крепостное сооружение Ямайки. Легкий бриз, небо ясное, за исключением облаков на юго-западе.
  
  Стаи летающих рыб серебряными стрелками выпрыгивают из темно-синей воды и совершают короткий планирующий полет. Продолжая движение, корабли повернули на север, затем на запад и взяли курс на форт Джеймс, его красные кирпичные стены находились на расстоянии полумили. Спустя полчаса мы бросили якорь в гавани Порт-Ройала.
  
   Сухой сезон продолжается на Карибах с декабря по март и январь - один из самых благоприятных месяцев года. Улицы города были переполнены. Негры толкали груженные ящиками одноосные тележки, мулы тянули длинные четырехколесные повозки с товарами. Лишь слегка придерживая свою ношу рукой, цветные женщины несли на голове сплетенные из прутьев корзины, доверху наполненные овощами и фруктами. Местные красавицы в полной боевой раскраске непринужденно предлагали мужчинам свои услуги.
  
  Часовые у резиденции губернатора отдали воинское приветствие. Медный молоток, висящий на ее двери, был выполненный по специальному заказу и начищенный до блеска, мне открыл дворецкий.
  
  - Капитан Грэм к сэру Томасу Модифорду.
  
  - Прошу вас, пройдите за мной, мистер Грэм. Его превосходительство будет занят в течение пятнадцати минут.
  
   Приемная с чуть открытыми жалюзи и набором кресел вокруг маленького круглого стола красного дерева хранила прохладу морского бриза
  
  - Добрый день, сэр.
  
  Вошедший губернатор кивнул, сел и указал мне на противоположное кресло.
  
   - Располагайтесь, капитан. Прохладительный напиток? Нет? Хорошо, тогда полагаю, у вас есть новости для человека, так расположенного к вам?
  
  - Они не самые приятные, сэр Томас, - ответил я, представляя подробный отчет.
  
  - Очень хорошо. Не вдаваясь в детали, ваши впечатления мне интересны уже сейчас.
  
  -Значительные испанские силы, вместе с военным снаряжением, ждут отправления в Гавану из Веракруса и Кампече, в Сантьяго-де-Куба из Порто-Белло и Картахены.На самом острове также осуществляется подготовка вторжения.
  
   - Источник компетентный? Насколько ему можно доверять?
  
   - В большой степени, ваше превосходительство.
  
   - Неужели все окрашено в такие мрачные цвета? Не отмалчивайтесь, капитан. Готов держать пари, есть и хорошие новости.
  
  -Вы смотрите в корень, сэр. Взят отличный испанский фрегат! Он станет еще лучше, если плотники верфи проявят свое мастерство. Мне также нужна крепкая команда и восемь двенадцатифунтовых орудий. Такая артиллерия вполне подойдет для серьезных баталий.
  
   - И я когда-то был молод, - губернатор поднял руку театральным жестом.
  
   - Хотел, чтобы вы знали, сэр Томас. Так случилось, что капитан захваченного фрегата предоставил информацию о галеонах, напавших на меня у Барбадоса. Один из них в Картахене. Если завладеть им, есть шансы узнать точный маршрут серебряного флота и время его ухода из Веракруса в этом году.
  
  - Надеетесь на сокровища? - поднял бровь Модифорд.
  
  - Да, сэр.
  
   - Черт возьми, это было бы действительно превосходно! Успешное завершение этой авантюры принесет славу и богатство, довольны будут все, включая короля, правительство и Адмиралтейство. Вы уверены, что не хотите выпить, мой друг?
  
  - Спасибо, сэр Томас, нет.
  
   - А я выпью, - губернатор дернул шнурок колокольчика, в дверь проскользнул цветной стюард. - Ром и лимон.
  
   Как только слуга покинул комнату, Модифорд продолжил:
  
   - По поводу рассмотрения дела о потере 'Геркулеса', мистер Грэм. Для создания следственной комиссии необходимо, по крайней мере, пять капитанов, но на Ямайке их нет. Даже и после признания невиновным, если останутся хоть малейшие сомнения, новое командование вам не получить.
  
   - Если окажусь в немилости Адмиралтейства, на всю оставшуюся жизнь меня отправят гнить на половинное жалование?
  
   - Совершенно верно. Мне очень жаль, но вы в крайне сложной ситуации, капитан. Разве что пожелаете заключить сделку, а?
  
  Я кивнул в ответ.
  
   - Тогда чего вы хотите?
  
  - Очень мало, сэр. Справедливости.
  
  - Разумеется, каждый имеет на нее полное право! Вот только важно уточнить, что именно вами подразумевается под этим?
  
   - Расследование, ибо 'блаженны алчущие правды'.
  
   - Что-то еще? - спросил Модифорд так, словно мои слова предваряли некий незаслуженный запрос.
  
   - Я хотел бы вновь получить командование кораблем Его величества.
  
   - И возвратиться в Англию?
  
  - Да, сэр.
  
  - С первой же отправленной почтой я намерен аттестовать вас лорду Арлингтону, члену королевского Тайного совета. В последнее время он значительно укрепил свое влияние при дворе и стал ключевой фигурой в международных делах. Мнение его лордства будет лучшей рекомендацией для герцога Йоркского. У вас есть все шансы ее подтвердить, десятая и пятнадцатая части от захваченной добычи идут в пользу короля и лорда-адмирала Англии. Относительно военного суда, я уверен, что он полностью и с честью оправдает вас в течение ближайшего месяца.
  
  Модифорд встал и протянул мне руку: - Удачи вам, капитан Грэм.
  
   Секретные и конфиденциальные депеши губернатор Ямайки составлял с той же регулярностью, что и вел личный дневник. Сегодня добавился новый абзац: направил корабль для установления маршрута и даты выхода галеонов 'серебряного флота'. Он аккуратно сложил бумагу, взял огарок свечи и нагрел немного 'испанского воска', затем резко приложил печать к расплавленной красной капле.
  
  ***
  
  Джона Морриса я нашел в таверне 'Три бочки', капитан 'Дельфина' пил ромовый пунш, по временам окутываясь синеватым дымом отменного голландского табака. Не вынимая изо рта великолепную, покрытую тонкой резьбой курительную трубку в виде головы льва, он спросил насмешливым тоном:
  
  - Чем обязан вниманием, мистер Грэм?
  
   - Мы можем поговорить?
  
   - Присаживайтесь, если уж пришли, - пригласил Моррис, налил два стакана и знаком предложил утолить жажду. - Итак, я вас слушаю.
  
  - Некоторое время назад мной получены сведения о галеоне 'Нуэстра Сеньора де лос Ремедиес'. Мы могли бы совершить рейд и перехватить 'серебряный флот' прежде, чем он войдет в гавань Гаваны.
  
   - Сейчас будут вопросы, подумал я, но Моррис не задал ни одного. Он просто вытряхнул пепел из трубки и сказал:
  
   - Хочу, чтобы вы знали. Операция такого рода - крайне рискованное занятие.
  
  - Объяснимся начистоту, капитан.
  
  - Извольте.
  
   - Успешный захват этого галеона предоставляет уникальные возможности. Зная дату выхода из Веракруса и точный маршрут флота Новой Испании, при удачном стечении обстоятельств есть все шансы завладеть его флагманом, полным серебра. Вы служили еще с адмиралом Мингсом, опытный штурман и отлично знакомы с Карибскими водами. Операцию завершим через четыре недели, она станет общей победой для всех участников.
  
  Даже если 'Ремедиес' удастся уйти, мы наверняка сможем прибрать к рукам жемчуг, добытый на промыслах у Рио-де-ла-Хача. Сезон работ в регионе завершается в марте, из-за усиления ветров и течений у побережья.
  
  Моррис пожал плечами: - Генри Морган призывает объединиться для участия в экспедиции против испанцев и захвата Гаваны.
  
  - Его предложение меня совершенно не прельщает. В жизни человек иногда сталкивается с необходимостью следовать определенному пути, и, нравится это ему или нет, он должен им пройти, - ответил я. - По условиям договора, вы получаете половину захваченной добычи, но капитан галеона мне нужен живым.
  
  - Предчувствия, - кивнул мне Моррис, - это глаза души. Фортуна стучится в дверь каждого человека, но многие никакого стука не слышат. Вы удачливы, а что еще может желать корсар. Успех - красноречивейший в мире оратор.
  
  - Хочу предложить тост, - сказал я и подозвал служанку, чтобы сделать заказ: - Пусть Господь держит нас в своих ладонях и никогда не сжимает кулаки слишком твердо.
  
   Следующий стакан Моррис опустошил за все, что мы получаем из щедрых рук Его и посмотрел на меня: - К черту! Да пропади оно все пропадом, я с вами! Предпочту погибнуть, чем отказаться, только потому, что дело кажется, по меньшей мере, трудновыполнимым.
  
  В то время как экипажи готовились к предстоящему походу, моя команда получила причитавшуюся ей долю призовых денег. Через два дня, на закате 'Кестрел' и 'Дельфин' были полностью укомплектованы. С божьей помощью они отправлялись к Картахене со ста шестьюдесятью тремя первоклассными моряками на борту.
  
  Хендрикса я оставил наблюдать за снаряжением на средства пайщиков изящного испанского фрегата, переименованного мной в 'Роялист'. В четыре утра, 19 января, корабли подняли якоря и, несколько раз меняя галс, вышли в море при северном ветре.
  
  Глава 7
  
  Суббота, 11 января. С вчерашнего полудня держим курс на юг, пользуясь весьма свежим ветром, менявшимся с севера на северо-восток. В четыре часа вечера пересекли 76-й меридиан западной долготы. Также был замечен голландский флейт 'Мария и Хиллегонда' водоизмещением 100 тонн, идущий из Виллемстада в Амстердам.
  
  Приближение ночи заставило умерить наши желания: выторговать часть груза - уникальный местный ликер. Благодаря кожуре горьковатых апельсинов лараха, он приобретает темно-оранжевый цвет и неповторимый букет, дополненный ароматом рома. Мы просто попрощались, и каждый продолжил путь своим курсом.
  
   Понедельник, 11-е. До двух часов ночи дул лишь слабый бриз и двигались мы со скоростью не более четырех узлов. В три часа дня, у селения Сантьяго-де-Толу, пополнили припасы за счет живых свиней, овец и кур с небольшой каботажной барки.
  
  Побережье залива Морроскильо, 9®11′ северной широты и 75®15′западной долготы, взяли курс к западу на архипелаг Сан-Бернардо. Эти восемь островков в окружении коралловых рифов находятся всего в 10 милях от Картахены.
  
  Солнце садилось за горизонт и постепенно стемнело. В отраженном водой лунном свете резко выделялся угольно-черный силуэт 11-пушечного фрегата Морриса. Погода зимой здесь хороша и ночью температура не опускается ниже 10 градусов по Цельсию, к тому же приятным открытием стало отсутствие москитов.
  
  Вторник, 11 января. В море, 9®78′ северной широты и 75®86′западной долготы. Я уже начинал беспокоиться, что испанца все-таки упустили, но в полдень высмотрели идущий с наветра в сторону Картахены неизвестный корабль. Крупный галеон распознали достаточно быстро, его высокий охряного цвета корпус и черный мейн-вельс не оставляли никаких сомнений.
  
  'Нуэстра Сеньора де лос Ремедиес', казалось, не подозревала никакой опасности. В сравнении с подвижными английскими судами семисоттонный галеон, ходивший через Атлантику, казался грузным и неуклюжим гигантом. Наша маленькая флотилия немедленно встала под боевые паруса и повернула к северу на другой галс, отрезая испанцу ветер.
  
   К трем часам пополудни, находясь под легким ветром, мы сблизились с ним, слегка изменившим свой курс. На форкастле корабля, осененного ненавистным бургундским крестом, можно было разглядеть суету вокруг орудия. Показались клубы молочно-белого дыма, раздался глухой упреждающий выстрел. Ядро пролетело высоко над нашим квартердеком и упало в море. Галеон начал поворот оверштаг, пытаясь прорваться в пока еще открытую лазейку.
  
   - Эти усилия не принесут ему никакой выгоды, - заметил штурман. - Ветер недостаточно свеж, чтобы громоздкий испанец смог набрать нужную скорость.
  
  - Похоже, дон Матео не просчитывает партию даже на ход вперед, мистер Мельхерб, - ответил я. - Лишь глупцы бросают вызов неизвестности!
  
  'Кестрел' подходил к 'Ремедиес' вкось, принимая огонь пяти или шести пушек, дистанция между кораблями быстро сокращалась. Недалеко от нас двенадцатифунтовое ядро взметнуло в воздух вихрь тяжелых, длиной в пару футов обломков палубного настила и ударилось в основание бизань-мачты. Забористо и витиевато выругался сквозь зубы рассвирепевший штурман. Из оставленной острой щепой ссадины поперек лба по его лицу текла кровь.
  
  'Дельфин' повернул на два румба, оставаясь за кормой врага и подвергаясь огню из одних только ретирадных орудий. На расстоянии мушкетного выстрела Моррис давал залп за залпом, то спускаясь, то приводя к ветру. На юте 'Ремедиес' священник молитвенно воздел руки к распятию, донеслись прерывающиеся слова благословления: 'Ин номине Патрис эт Филии ет Спиритус Санкти. Амэн'.
  
  - Руль на борт! Отдать шкоты фока! - скомандовал я. Почти под прямым углом бушприт галеона въехал позади грот-мачты и запутался в наших снастях. Меня с силой бросило вперед, на квартердеке всех сбило с ног.
  
  - Огонь! - заорал я, поднимаясь и 'Кестрел' дал полный бортовой залп, что потребовало максимального угла возвышения орудий. Ядра и картечь просто сметали все живое с палубы вражеского корабля. Испанский галеон, по мере сил, мог отвечать лишь из мушкетов.
  
  - Вперед, парни! Покончим с ними!
  
   'Дельфин' развернулся, после очередного залпа, Моррис пошел на абордаж с противоположного к нам борта.
  
  - Бей! Убивай!
  
  Песня 'Ремедиес' была спета, хотя под ожесточенные крики 'Испания и Сантьяго!' жаркое дело длилось не менее двадцати минут. Испанцы, смирившись с неизбежностью поражения, начали массово сдаваться, бросая оружие. Флаг с красным суковатым крестом Святого Андрея на белом фоне был сорван и судно захвачено. Галеон был вооружен дюжиной 11-фунтовых орудий и двадцатью восемью пушками калибром от 1 до 8 фунтов. Из его экипажа в 150 человек потери составили 16 убитых и 11 раненных.
  
  К большому сожалению Матео Алонсо де Уидобро, в его каюте нашли ящик с жемчугом из ранчерий Рио де ла Хачи.
  
  - Кажется, мы не зря старались, - сказал Моррис, - это может принести до 11000 пиастров.
  
  - Пленнику не положено задавать вопросов, сеньоры. Но все же, ради чего вы атаковали? Как приз мой корабль не представлял для вас никакого интереса, сеньоры. Ничего ценного, только небольшое количества какао, сахара и двадцать баррелей муки.
  
   - Я уже отвечал на это капитану де Рикальде.
  
  - Святая Мадонна, причем здесь дон Хуан?
  
  - Вспомните прошлогодний сентябрь и английский фрегат, сражающийся до последней возможности неподалеку от Бриджтауна. Взорванный, чтобы не отдать его в руки пятикратно превосходящего в артиллерии противника. Среди обломков никто не обратил внимания на разбитую шлюпку и единственного, кто остался в живых. Как вы, наверное, можете догадаться, им был я.
  
   - Ваши обвинения смешны, сеньор капитан. Тактика концентрации сил определяется искусством флагмана. Вы прекрасно все это понимаете и, прикрываясь демагогией о каких-то нелепых правилах, которые должны соблюдать смертельные враги, несомненно, явились сюда для мести.
  
  - Воздать вам должное. Впрочем, гораздо важнее, где и когда я могу разыскать дона Агустино де Диустеги, капитан-генерала флота его католического величества.
  
  - Будьте вы прокляты! Требовать предательства!
  
  - Оценивайте это как хотите, дон Матео, произнесенные вами громкие слова меня не волнуют. Если откажетесь отвечать, вас просто повесят на рее.
  
  - Иисус! Отец наш всемогущий! Перед тобой склоняюсь, ты видишь слабость мою. У меня нет иного выхода, как только рассказать обо всем, прости принуждаемого силой.
  
  - Однако, вы заговорили словно падре. Ну, с Господом потом сами разберетесь. Итак, переходите к делу!
  
  Испанец судорожно сглотнул подступившие к горлу проклятия, жалея об утраченном жемчуге. Представленное им письмо, скрепленное печатью наместника короны, содержало официальные инструкции.
  
  
  
   Мехисо, 1 января 1668 года.
  
   Я, дон Антонио Себастьян де Толедо, маркиз де Мансера, милостью нашего монарха и господина вице-король Новой Испании.
  
  Его превосходительству дону Агустин де Диустеги де Ярса, капитан-генералу Армады де ла Гуарда де ла Каррера де Индиас.
  
  Предлагаю Вам обеспечить отправление находящегося ​​в порту Веракрус флота не позднее 11 февраля сего года. Ни одно дело не может быть более важным, надлежащие меры обсудить в совете капитанов. Для снабжения запрашиваемым, каждому из них представить в письменном виде предложения, имеющие первостепенное значение.
  
  Возмещение расходов за солдат и офицеров, распределенных на указанные ниже навио, производит казначейство Его величества:
  
  'Нуэстра Сеньора де лас Мерседес и Реденсион де Цаутивос', 180 тонн. Мастер Доминго де Пибидал.
  
  'Нуэстра Сеньора дель Розарио и Сан-Хосе', 160 тонн. Мастер Доминго де Эчаверриа.
  
  'Нуэстра Сеньора де лас Мерседес и Сан-Антонио де Падуя', 180 тонн. Мастер дон Хуан де Круселеги.
  
  'Нуэстра Сеньора де ла Соледад и дель Санта Энтьерро', 110 тонн. Мастер Хосе де Мореда.
  
  'Санто-Кристо де Буэн Виахе и Сан-Антонио', 150 тонн. Мастер дон Луис де Медина.
  
  'Нуэстра Сеньора де ла Консепсион и Сан-Диего', 191 тонны. Мастер, капитан дон Диего Руис де Лузуриага.
  
  'Сан-Франциско и лас Анимас', 110 тонн. Мастер Антонио де Касарьего и Оманья.
  
  'Сан-Херменегильдо', 180 тонн. Мастер Хуан де Менесес.
  
  'Хесус, Мария и Хосе', 150 тонн. Мастер Антонио де Барренечеа.
  
  'Нуэстра сеньора де лас Мерседес и Сан-Франциско', 100 тонн. Мастер дон Хасинто Серрано.
  
  'Нуэстра Сеньора де ла Антигуа и лас Анимас', 110 тонн. Мастер Луис Перес де Рибера.
  
  'Сан-Франциско и Сан-Диего', 116 тонн. Мастер Хуан де Льерена.
  
  'Нуэстра Сеньора дель Розарио', 110 тонн. Мастер Хуан Лопес Шантр.
  
   'Нуэстра Сеньора дель Популо и лас Анимас', 181 тонны. Мастер Томас де Сильвера де Эспиноса.
  
  'Нуэстра сеньора де ла Консепсион', 168 тонн. Мастер дон Лоренцо де Сан Мартин.
  
   'Нуэстра Сеньора дель Популо', 111 тонн. Мастер Хуан де Сегура Венеро.
  
  'Санто Томас де Вильянуэва', 191 тонны. Мастер дон Карлос Галло Серна.
  
   В соответствии с ордонансом нашего монарха и господина, для защиты и охраны перевозок из Индий, совместно с Аудиенсией мною выделены лучшие галеоны:
  
  Капитана 'Сан-Франциско де Падуя', 700 тонн. Мастер дон Педро Веласкес Лариос.
  
  Альмиранта ' Эль Буэн Хесус и Сан-Игнасио', 550 тонн. Мастер, капитан дон Хуан Пабло Семинарио.
  
   Из состава флота Наветренных островов Армаде придается:
  
  Галеон 'Нуэстра Сеньора де лос Ремедиес', 650 тонн. Мастер дон Матео Алонсо де Уидобро.
  
  Также, для обеспечения разведки и своевременного предупреждения о грозящей опасности, приобретены за 111 дуката:
  
  Паташ 'Нуэстра Cеньора де Гваделупе', 116 тонн. Мастер дон Бартоломе де Салас.
  
  Фрегат 'Сан-Херонимо', 110 тонн. Мастер дон Педро Родригес де ла Фуэнте.
  
  Не имея определенного уведомления о их дате прибытия, надеюсь, что в течение двух недель они присоединяться к Армаде
  
  Подписал: вице-король, губернатор и генерал-капитан Новой Испании, дон Антонио Себастьян де Толедо, маркиз де Мансера.
  
  - Вы всерьез полагаете, что мы поверим в эту бумагу? Такие конвои никогда не выходили в море даже в ближайшие к назначенному сроку дни.
  
   - Все так и есть, - согласился со мной де Уидобро, но клянусь благословенным святым Франциском, сеньоры, на сей раз это достоверно.
  
  - В таком случае ответьте на наши вопросы. Я полагаю, вы готовы присягнуть, что не солжете?
  
  Испанец на мгновение закрыл глаза.
  
  - Пред лицом Божиим, клянусь на Святом Евангелии и подтверждаю целованием креста Спасителя, что скажу правду.
  
  В результате мы с Моррисом выяснили следующее: большую часть драгоценных металлов погрузят на галеоны эскорта - капитану и альмиранту. Торговые суда, под защитой островного форта Сан-Хуан-де-Улуа, в течение нескольких недель примут в свои трюмы медь, табак, индиго, кошениль, сахар, товары из Китая и Филиппин. Азиатские грузы доставлялись через Тихий океан в Акапулько, а затем на спинах мулов пересекали Мексику. Любой капитан наверняка затруднился бы ответить, сколько контрабанды, составляющей до 50 % от официального фрахта находиться у него на борту.
  
   Ответственный за защиту конвоя, 51-пушечный флагманский галеон 'Сан-Франциско де Падуя' действительно являлся одним из лучших кораблей флота. Наиболее тяжелые 11-фунтовые орудия стояли на корме и быть обращены назад. В портах нижнего дека располагались восемнадцать 16-фунтовых кулеврин, равномерно распределенные вдоль бортов. На верхней палубе, с четырнадцатью 6-фунтовыми сакрами в районе миделя и перед грот-мачтой, ближе к корме стояли шесть 10-фунтовых полукулеврин. Форкастль и квартердек несли десять фальконетов калибром в три фунта.
  
   Похожее вооружение имел и 10-пушечный галеон 'Эль Буэн Хесус и Сан Игнасио': два 11-фунтовых орудия, четыре кулеврины калибром в 16 фунтов и двенадцать полукулеврин. В портах верхнего дека стояли шестнадцать 6-фунтовых сакр, на форкастле и квартердеке - восемь фальконетов.
  
  Согласно ордонансу от 1665 года, один матрос приходился на каждые 6,1 и морской пехотинец на 1,1 тонны водоизмещения. Численность экипажа галеонов, при полном укомплектовании, составляла соответственно 100 и 110 человек.
  
  Общая стоимость груза капитаны, включая монеты, слитки, золотые изделия, жемчуг и китайский фарфор, по словам де Уидобро, могла превысить два миллиона песо. К этому, судя по всему, следовало прибавить и немалые ценности принадлежавшие пассажирам.
  
  Флагманский корабль капитан-генерала размещался в авангарде для эффективного руководства движением армады и обеспечения защиты от возможных атак или угроз. Вперед выдвигались паташ или легкий фрегат, с основной задачей выяснять намерения любого, кто появится перед ними. Альмиранта традиционно замыкала строй либо пребывала на противоположном от капитан-генерала фланге. Вице-флагман нес ответственность за поддержание походного и боевого порядка армады и помогал отставшим, надзирая за общим количеством судов.
  
  С учетом риска, самые ценные навио располагались в вершине клина. Остальные торговые суда, разного тоннажа и скорости, часто плохо управляемые из-за чрезмерной перегрузки, по сторонам угла. Если число охранявших конвой галеонов больше двух, остальные корабли находились с наветренной стороны, чтобы прийти на помощь в случае нападения.
  
  
  
  - Предписание не перевозить грузы или пассажиров на боевых судах соблюдается редко и во многих случаях они также оказываются перегруженными. Скорость движения определяется наиболее медленными судами. В Гавану армада Новой Испании прибывает примерно через двадцать дней после отплытия. Иногда больше или меньше, в зависимости от ветра, - де Уидобро замолчал.
  
  - Продолжайте, - поторопил его Моррис, - что происходит потом?
  
  - Галеоны Тьерра-Фирме достигнут Гаваны в конце марта. Они имеют охрану, по крайней мере, из шести, если не восьми боевых кораблей и по стоимости доставляемых сокровищ считаются еще более ценными. Золото и серебро, добытое в копях Чили и Перу, изумруды Новой Гранады, жемчуг с острова Маргарита, индиго и кошениль, шкуры, какао, сахар, табак и вино.
  
  Приведя в порядок паруса, рангоут, обтянув такелаж, пополнив запасы провизии и пресной воды, корабли будут готов сняться с якоря в конце апреля. Впрочем, в иные годы, флотилии возвращались в Испанию порознь.
  
  Маршрут, сообразуясь с направлением ветров и теплым течением из Мексиканского залива, проходит через Новый Багамский пролив, вдоль побережья Флориды. На высоте мыса Мендосино, огибая Бермуды, следует повернуть на восток и с помощью западных ветров умеренных широт двигаться к Азорским островам. После этого флот Индий возьмет курс на аванпорт Севильи - гавань Сан-Лукар-де-Барромеда.
  
  Известно, что дон Агустин де Диустеги де Ярса уже прибыл в Веракрус для организации отправки драгоценностей и эскорта конвоя до Гаваны. Капитан-генерал среднего возраста, происходит из уважаемого и родовитого семейства, добрый католик и опытный моряк, - закончил свою исповедь де Уидобро.
  
  - Клянусь кровью Христовой! - воскликнул Моррис. - Наконец-то флот сокровищ
  
  окажется в нашей власти. Дата его выхода всегда держалась в секрете и менялась каждый год.
  
   - Многие испанские суда сильны и большого водоизмещения. Над империей солнце все еще никогда не заходит, хотя уже далеко не в зените.
  
  - Как я вам говорил, перехватить такой караван не просто, - кивнул корнуоллец в ответ на мое замечание. - Если на них и совершали нападения, то жертвами становились одинокие отбившиеся суда.
  
  Помимо какао, сахара и сотни мешков кукурузной муки, с 'Нуэстра Сеньора де лос Ремедиес' сняли малых размеров пушки, прежде всего, паруса и канаты. Решительно все, что, по мнению Морриса, могло пригодиться. Я выполнил свое обещание: пленных освободили, высадив их в шлюпки. В свете пламени горящего галеона испанцы осторожно погребли к берегу, опасаясь зачерпнуть бортами воду.
  
  Под безоблачным ночным небом, наши корабли неторопливо двигались курсом на Ямайку, слегка покачиваясь на волнах и чуть переваливаясь с борта на борт. Взятая на 'Ремедиес' добыча оказалась скромной. Моррис, опираясь на традиции братства, предложил разделить между экипажами жемчуг из капитанской каюты.
  
  Квартирмейстер 'Дельфина' Том Пейн открыл ящик и показал его содержимое выборным представителям команд, собравшимся на палубе
  
  После этого к ним обратился мой штурман, голландец Мельхерб: - На Кюрасао, где от мешковины до бриллиантов все проходит через руки Нидерландской Вест-Индской компании, я зарабатывал на контрабанде с испанскими колониями.
  
  Лучшим считается шарообразный жемчуг, белого или серебристо-белого цвета, за ним следует черный. Есть еще такие? - спросил он, катая жемчужину между пальцами.
  
  - Эйб, ты сам знаешь, что Господь раздает счастье по каплям, - с усмешкой пожал плечами Пейн. - Три больших, одиннадцать среднего размера и марок на девяносто кучка мелких горошинок, - доложил он. - Во сколько их можно оценить?
  
  - Крупные жемчужины продаются поштучно, за каждую из таких, не торгуясь, выложат по пятьсот пиастров. Возможно и по тысяче, все напрямую зависит от уровня спроса в Европе. Принимая во внимание качество, средняя жемчужина стоит пиастров 150, ну а мелкие, те идут просто на вес. Скажем по 100 за фунт. Цена возрастает пропорционально квадрату массы, - взвешивая жемчуг, Мельхерб напоминал аптекаря.
  
  - Джентльмены, все вместе составит сумму в 11115 пиастров, в наших деньгах это примерно равняется 1617 фунтам стерлингов.
  
  ***
  
   Суббота, 1 февраля. Держа путь на север, попали в череду следующих друг за другом полных штилей, что сильно препятствовало нашему продвижению. Наконец сегодня на горизонте появилось побережье Ямайки. В четыре часа пополудни корабли встали без каких-либо происшествий на рейде Порт-Ройала
  
  Жарким и влажным воскресным утром, губернатор принял меня на террасе своей резиденции. В светло-сером атласном камзоле с брабантскими кружевами, сэр Томас сидел в простом, но элегантном кресле с обивкой из красного бархата.
  
  - Как обстоят дела, мистер Грэм? Вновь хотите поднять паруса против Испании? - Его слова прозвучали с иронией.
  
  - Ваше превосходительство, я решительно намерен перехватить нагруженный сокровищами галеон, возвращающийся в метрополию.
  
  Модифорд откинулся в кресле, удобнее устраивая больную ногу. Выражение его лица изменилось, усмешка уступила место озабоченности.
  
  Накануне Модифорд направил письмо лорду Арлингтону:
  
  - Я получил сведения, данные под присягой, о нападении военного корабля, снаряженного губернатором Сантьяго-де-Кубы на британское купеческое судно, допущенное испанцами к торговле в Сан-Сальвадор-де-Баямо. Сдалось оно после весьма храброго сопротивления, к тому моменту все, от носа до кормы, охваченное огнем. Мы потеряли надежного опытного шкипера и четырех его людей, девятеро пришли сюда в лодке, а четверо доставлены пленными в Картахену.
  
  Бог свидетель, это вызвало такое негодование, что приватиры серьезно задумались о мести. Используя их, Его Величество может обогатить королевство и без затрат, ничем не рискуя, добиться от Испании уступок в колониальном вопросе. Верность свою флибустьеры продемонстрировали теперь гораздо в большей степени, чем когда-либо ранее.
  
  Губернатор задумался, покачал головой: - Хочу выразить уважение к вашим стремлениям и энтузиазму, мой друг. Если всерьез считаете возможным подобраться к хорошо охраняемому конвою, полагаю, вам это по силам. Скажите, вы уже составили план действий?
  
  - Из допроса капитана 'Нуэстры Сеньоры де лос Ремедиес' и захваченных документов следует, что в середине марта флот Новой Испании должен прибыть в Гавану.
  
  Отсюда, объединившись с галеонами Тьерра-Фирме, в струе теплого Флоридского течения конвой возвращается на родину.
  
  В последнее время торговые суда чаще всего пытались перехватить в треугольнике между северо-западным побережьем Кубы, Багамами и юго-восточной оконечностью Флориды. Мы с капитаном Моррисом встретим испанцев у мыса Сан-Антонио, самой крайней точки на западе Кубы, что обеспечит внезапность нашей атаки.
  
  - Вернемся к этому позже. Вот два письма - одно от вашего отца, второе сохранило аромат свежести, молодости и надежды. Любящие люди не забывают о вас. Не смущайтесь, капитан прочтите.
  
  Я кивнул губернатору в знак благодарности.
  
  
  
  Лондон, 11 декабря 1667 года.
  
  Мой дорогой сын,
  
  Только что я получил с почтой твое письмо и, признаюсь, глубоко встревожен. Мне придется рассказать тебе о том, что лежит на самом дне моей души и о чем, как надеялся, мне никогда не доведется вспомнить. Ты можешь посчитать своего отца не вполне в здравом уме, но над тобой нависла реальная угроза, исходящая от Кристофера Кодрингтона.
  
  Если бы ты знал, Ричард, что за человек был его отец! Умный, острый на язык и полный решимости любой ценой, даже путем лицемерия и обмана, занять блестящее место в обществе. Он злой гении нашей семьи.
  
  После поражения при Марстон-Муре, я усомнился в успешном для короля исходе войны и посоветовал Карлу пойти на соглашение с парламентом. Это было расценено им как недобрый умысел. Меня отправили в отставку и выслали в Вест-Индию. Там, в руинах старого индейского храма, стоящего на утесах восточного берега полуострова Юкатан, я и нашел жемчужину - талисман.
  
  Допущенный в самые высокие круги лондонского света, Роберт дрался на дуэлях, тем более что они были воспрещены, и соблазнял женщин. После моей 'измены' принадлежащий к англо-ирландской знати сэр Гаррет Мур и прежде не спешащий назначить дату свадьбы дочери, не желая слышать о нашем браке, разорвал помолвку.
  
  Кодрингтон использовал гостеприимство семьи Мур наилучшим образом, он с успехом опробовал свои чары на доведенной до отчаяния бедняжке Энн. Лесть и умение притворяться помогли Роберту завоевать расположение ее отца. После того, как битва при Несби определила исход войны между парламентом и королем, я смог вернуться в Англию. Нежная зеленоглазая Энн уже была замужем за Кодрингтоном, а ее отец отошел в мир иной.
  
  Увидев серьгу, Кодрингтон словно лишился рассудка, настоятельно требуя продать мой трофей. Затем притязания переросли в угрозы и попытку вызвать меня на дуэль. Как я его помню, он всегда был таким. Только критические обстоятельства, бесповоротно разрушая его жизненные планы, вынудили Роберта срочно покинуть Англию.
  
   Мне блеснул луч надежды, но напрасно я рассчитывал на счастливые перемены, не решаясь в том признаться даже самому себе. Энн, со всем жестокосердием добродетели, не оставила мужа. Я же, в жизни часто так бывает, женился на Элизабет Фортескью, давно и горячо любящей меня.
  
  Кодрингтон-старший умер от желтой лихорадки, его сын наследовал ему и, как видно, судьба связала наши семьи еще крепче. Мысли о том, что теперь к этому причастен и ты, наполняют мою душу отчаянием и страхом за тебя. Поверь, Кристофер что-то замышляет. Найди время поразмыслить над всем этим.
  
   Твой любящий отец,
  
   P. Грэм
  
  
  
  Второе письмо было от Герти.
  
  
  
  Милый Ричард!
  
   Я готова бесконечно повторять ваше имя, мне кажется, что это создает единство между двумя сердцами. Если в вас есть хоть капля расположения к несчастной девушке, возвращайтесь скорее. С недавнего времени мой брат необычайно ожесточен и озлоблен, умоляю, придумайте что-нибудь и защитите меня.
  
  Г. К.
  
  
  
  Глава 8
  
  
  
  - Надеюсь, мой друг, вы поделитесь новостями, - обратился ко мне Модифорд, - со своей стороны гарантирую вам полную конфиденциальность.
  
  - Что вы, сэр Томас, ну какие тут тайны, - я невесело усмехнулся. - Просто несколько скверных известий и в них так не хочется верить.
  
  Мой отец сообщает, что никогда не был в Вест-Индии в одно время с Робертом Конрингтоном. Таким образом, полковник Кристофер Кодрингтон лжет, рассказывая во время нашей первой встрече на Барбадосе о том, что в индейской деревне были взяты одинаковые талисманы-обереги. Все это очень странно. Далее письмо содержит предупреждение об опасности и необходимости сохранять осторожность.
  
  - Но хотя бы здесь, Модифорд кивнул на другое письмо, - пришли добрые вести?
  
  - Мисс Кодрингтон извещает о нынешнем необычайном ожесточении своего брата и надеется на мое возвращение. Вы помните, сэр, он приглашал меня в Бриджтаун?
  
  - Думаю, вам лучше отложить на некоторое время эту встречу. Могу только высказать свои соображения по поводу данного весьма деликатного вопроса. Мне очень неприятно вам об этом говорить, но полковник Кодрингтон нашел много способов набить карманы незаконной торговлей и стал объектом обвинений в коррупции.
  
  Палатой собраний Барбадоса он смещен с должности губернатора. Совет по торговле и плантациям, при участии Генри Уиллоуби, сына лорда Уильяма, поддержал решение депутатов. Отстранен полковник и от командования ополчением.
  
  Боже правый, как человека могут изменить случайные обстоятельства! Вот так обстоят текущие события, мой друг. Давайте надеяться, что после проведения разбирательства у них будет счастливое завершение.
  
  Новость о вашем возвращении, словно лесной пожар быстро и широко распространилась по всему Порт-Ройялу, вызывая удивительные слухи и сплетни среди местных жителей. Останьтесь и отобедайте со мной. Я уверен, капитан, нам есть что обсудить. Вы удачливы и весьма популярны, мистер Грэм, такой человек приобретает много врагов, недовольных его успехами.
  
   Из резиденции губернатора, я возвращался чуть навеселе, на узкие улочки уже тихо и незаметно опустилась темнота. Двое оборванцев внезапно напали на меня, едва я вышел на Лайм-стрит, известную своими тавернами и лавками, что тянутся вдоль причалов в западной части города. Мы дрались меньше минуты, но время словно замедлило ход. Сюрпризом для меня стали уловки, к которым прибегали оба бандита, не следовало судить о них по внешнему виду.
  
  Человек в такой переделке должен ввериться своему инстинкту, отражая и нанося удары. Сверкнул клинок, я отклонился, абордажная сабля скользнула мимо моей груди. Почти не глядя, сделал молниеносный выпад, выигрывая мгновение. Моя шпага до половины вошла в горло бандита. Колени бандита подогнулись, он рухнул к моим ногам захлебываясь кровью. Потребовалось не более секунды, чтобы выдернуть завязший клинок и понять, что допустил ошибку, когда рубящий удар второго противника пропорол мне плечо.
  
  Я почувствовал, как немеет сжимавшая шпагу рука. Шагнул вперед и врезал лбом, превращая лицо налетчика в кровавую маску, резким коротким движением 'ливерпульского поцелуя'. Добивающий удар рукоятью пистолета в висок прикончил бандита. Выздоравливал я быстро, хотя правая рука все еще висела на перевязи и не давала покоя мысль о том, кто заказал услуги наемных убийц.
  
   'Роялист', вытащенный на берег для ремонтных работ, стоял на твердой песчаной отмели в восточной части гавани, где нашли удобное место для устройства простейшего стапеля. По моему предписанию полубак и полуют Хендрикс срезал футов на шесть, по самый борт, делая фрегат менее увалистым и введя в действие две пушки в носу. Теперь верхняя открытая палуба была сплошной, на ней остались лишь сходные и световые люки.
  
  Двухтонную резную скульптуру Богоматери Милосердия, украшающую княвдигед, сменили легкие накладки с готовым к прыжку леопардом. Покрытое желтоватой охрой, затем составом из смолы, смешанной с серой, что при ярком солнечном свете казалось позолотой, носовое украшение выглядело великолепно.
  
  В конце XVII века Англия уже отказалась от плоской квадратной кормы, верхнюю часть с галереей основательно убавили по ширине, следуя уклону топтимберсов. Теперь на гондеке фрегата располагались восемнадцать 11-фунтовых орудий, это вооружение дополняли шесть 6-фунтовок в открытой батарее квартердека.
  
  Прежде его пушечные порты, в полном грузу, поднимались над уровнем воды всего на два фута восемь дюймов. По моим расчетам, с уменьшением верхнего веса, данное расстояние увеличилось до пяти футов шести дюймов, а значит, их можно открыть в свежую погоду. Я обошел 'Роялист' вокруг, обозревая изящный корпус фрегата и поглядывая на суетящихся у борта людей. Окрашенный по 'моде Нельсона', черный с желтой полосой по линии пушечных портов, сейчас корабль ассоциировался с огромным шершнем, чья агрессивность граничит с мстительностью.
  
  Ровно в полдень 'Роялист' аккуратно спустили на воду и люди Хендрикса весьма энергично занялись установкой и оснащением мачт. Мастеровых было в достатке, поскольку предложение заложить на Ямайке частную верфь и самим строить небольшие суда, в основном шлюпы, Модифорд принял с восторгом.
  
   Уже в середине следующей недели фрегат покачивался на своем якорном месте с обтянутым такелажем, для предохранения от сырости промазанным тиром. Обновленный 'Роялист' нес четыре ряда прямых парусов на фок- и грот-мачтах, крюйсель, крюйс-брамсель и косую бизань, стаксель, фор-стеньги-стаксель, кливер и бом-кливер крепились на бушприте и утлегаре. Дополнительно можно было поднять лиселя, грот-стаксель, грот-стеньги-стаксель и апсель.
  
  - Хороший корабль, надежный и, судя по всему, весьма проворный, - Моррис поднялся на палубу вместе с квартирмейстером. Они прибыли, чтобы от лица команды 'Дельфина' подписать общий договор, заключаемый на время нового рейса.
  
  - Одновременно красивый и смертоносный, - я пригласил гостей спуститься в командирский салон. - Надеюсь, вы не откажетесь отужинать со мной?
  
  Салатовый, поднимающий настроение, тон обшивки каюты удачно дополняло не лишенное контраста сочетание с чугуном 11-фунтовых орудий. Для создания уюта их задрапировали тканью. Свежий воздух, пропитанный запахами морской соли и горячей смолы, вливался сквозь распахнутые настежь, изящно скошенные кормовые окна. В каюте, где проходил совет, было несколько тесновато из-за большого количества собравшихся людей, да и рослый, широкоплечий Пейн, едва не касался головой бимсов.
  
  Деловые хлопоты закончились ближе к четырем часам пополудни. Стол был накрыт подкрахмаленной белой скатертью, сверкала серебряная посуда. Мы приступили к соответствующему обстановке ужину, на корабле он всегда начинался значительно раньше, чем на суше.
  
  За маринованной в остром ароматном соусе курицей, приготовленной на углях с гарниром из риса и овощей, последовала скумбрия с луком и перцем. Натертая специями и зажаренная в остром масле до хрустящего состояния, она была очень вкусна. Несмотря на зной, кроме свежевыжатых соков из экзотических фруктов, пили темный ром, как в чистом виде, так и смешивая его с крепким кофе или сдабривая пряностями.
  
   Мало-помалу наступили сумерки. Поднятый для нового тоста стакан имел уже столько предшественников, что мной овладело чувство эйфории.
  
  - За нас! Ибо никто не позаботится о нашем благополучии!
  
  - Черт возьми! За успех рейда! - энергично поддержал меня Моррис и выпил залпом.
  
  Все наполнили пустые стаканы, разговоры продолжились вновь. Привлекая общее внимание, я постучал по бутылке массивным черенком ножа.
  
  - Нынешняя численность экипажа 'Роялиста' недостаточна для выхода в море, но я уверен, что смогу завербовать необходимое количество людей. Полагаю, следует в кратчайший срок закончить оснащение кораблей, мы не вправе задерживаться далее. Итак, джентльмены, время пришло!
  
  Мои слова вызвали бурю восторга со стороны Мельхерба. Эйб принял командование пинком 'Кестрел' и опасался, что львиную долю экипажа я захвачу с собой на фрегат.
  
  - Тут не о чем говорить! Нас мало, значит, на долю каждого придется больше. Этот поход сделает всех богачами, - отозвался Моррис.
  
  Весь следующий день наши корабли заглатывали в свои трюмы боезапас, провиант, бочки со свежей водой и прочее снаряжение. Джентльмены, согласно требованию сэра Френсиса Дрейка 'тянуть и тащить вместе с матросами', работали до седьмого пота.
  
  ***
  
  Баронет сэр Томас Модифорд, генерал-губернатор Его Королевского Величества на Ямайке и смежных островах, вице-адмирал Его Высочества герцога Йоркского в американских морях.
  
  Капитану Ричарду Грэму, эсквайру, командиру фрегата 'Роялист' в 150 тонн или около того. Приветствие.
  
  Кавалер ордена Сантьяго Франсиско Давила Орехон-и-Гастон, капитан-генерал и губернатор острова Куба, предоставляет патенты для враждебных против нас действий. В то время он собирает силы, его люди совершили набег на Каймановы острова. Жители, кто попался испанцам на глаза, убиты или пленены, сожжено около двадцати домов, захвачены кеч и три больших шлюпа, уничтожены все рыбацкие лодки.
  
  Во исполнение доверия оказанного мне Его Королевским Величеством, в силу прав и власти, полученных от Его Высочества герцога Йоркского, лорда-адмирала Англии. Вручаю вам полномочия, содержащиеся в Королевской комиссии, для предотвращения этих и других злонамеренных замыслов.
  
  Испытывая полную уверенность в вашей храбрости и верности, приказываю:
  
  Приложить все старания и со всей возможной поспешностью собрать единое соединение. Полностью обеспечить его людьми, снаряжением, провизией и вооружением.
  
  При первом же случае, как только позволят ветер и погода, выйти в море для защиты нашего острова, торговых и иных судов возле него.
  
   В дополнение к сему:
  
  Не щадить усилий к захвату или потоплению вражеских кораблей и судов, а также уничтожения складов и магазинов, построенных для их обеспечения. Вы должны принять к сведению и сообщить вашим экипажам, что действуете по старому доброму правилу: 'нет добычи - нет платы'. Следовательно, полученные трофеи будут разделены между ними в соответствии с обычным порядком.
  
  Вы также должны выяснить, как обходились с нашими пленными. Если была дана пощада тем, кто попал в руки врага, поступить точно так же или даже лучше, ибо наш обычай превосходит их в цивилизованности и гуманности. Что касается тех вещей, что не были мной предусмотрены и предвидены, подобные случаи оставляю на ваши благоразумие и умение вести людей за собой.
  
  Желаю вам успеха и, тем самым, счастья этому острову.
  
  Я по-прежнему ваш верный друг и слуга.
  
  Ставлю подпись и печать 11 февраля, в 10-й год правления нашего суверенного короля Карла II в году 1668-м.
  
  Т. Модифорд
  
  Постскриптум. В связи с настоятельными просьбами с моей стороны и инструкции Его Величества, лорды Адмиралтейства, предоставили мне право выдать ограниченное число комиссий. Прибегая к крайним мерам, военным действиям против испанцев на море, несмотря на отмену каперских свидетельств, в экстренных случаях и с согласия Совета Ямайки
  
  
  
   Всю ночь пролежал, не сомкнув глаз, преследуемый мыслями о том, ради чего я, в конце концов, живу? Прежним мне не стать, но идти вперед лучше, чем смотреть в свое прошлое. Мир ждет, награда стоит того. То, что совершили Дрейк и Кавендиш, Гренвилл и Мингс, смогу и я.
  
  Прекрасным воскресным утром 11 февраля над водой раздавались прощальные крики толпившихся у причалов жителей и экипажей на судах в гавани. Впереди нас ждали богатства Испании. Наполняя паруса, береговой бриз развевал флаги с крестом Святого Георгия, когда один за другим корабли покидали Порт-Ройал.
  
  - Да, маловата эскадра, чтобы бросать вызов Испании, - брюзгливо заметил владелец купеческого шлюпа.
  
  - Ждет ли их смерть или победа и слава, черти пусть подождут! - усмехнулся его шкипер.
  
  ***
  
   Веракрус, конец февраля 1668 года, на борту галеона 'Сан-Франциско де Падуя'.
  
   В бессоннице дона Агустино де Диустеги были виноваты более одиннадцати миллионов песо. Капитан-генерал мысленно анализировал все, что может случиться, если путь возглавляемого им флота Новой Испании не окажется гладким.
  
  В колонии посылали муку, масло, уксус и вино, все прочее приходилось покупать за границей, где весьма ценили золотые дублоны и серебряные пиастры. Огромные богатства, получаемые из-за океана, стали ключом к могуществу метрополии, позволяя ей оплачивать армию и торговлю.
  
   Но что хорошего в затонувшем сокровище? Дон Агустин в достаточной мере осознавал масштаб финансовых потерь, выраженных в сотнях тонн золота и серебра. Испанские галеоны и моряки лежали на дне от побережья Америки и до самого Кадиса в окружении многих миллионов песо.
  
  Несравненно меньшая опасность, чем ураганы, проносящиеся над Атлантикой, Карибским морем и Мексиканским заливом, заключалась в трех сильнейших мировых державах. Изо дня в день они стремились получить то, что Испанская империя построила с таким большим трудом и усилиями.
  
  Мысль о новом Блейке не давала де Диустеги покоя, несмотря на эскорт Армады Океана, встречающий флот Индий у Азорских островов. Он попытался от нее избавиться, но предположение это уже достаточно глубоко укоренилось в его сознании, вызывая беспокойство. Среди белого населения вице-королевства, в порту Веракрус всегда можно найти людей, готовых предоставить врагу важную информацию за хорошие деньги.
  
  - Мне нужно отдохнуть, - пробормотал дон Агустин. - Пересечь океан никогда не было легко, а сколько долгих месяцев предстоит про то Бог весть...
  
   Флот покидал Веракрус 11 марта, на три недели позже намеченного срока. Совет капитанов решил оплывать с началом новолуния, все надеясь, что это обеспечит благоприятную погоду. Сил хранения для такого внушительного конвоя было маловато, поскольку галеон де Уидобро стал жертвой превосходящих сил англичан. К тому же орудийные палубы боевых кораблей, снижая боеготовность, завалили грузы и личное имущество членов экипажа.
  
  Это утро действительно выдалось безоблачным и ясным, легкий юго-восточный ветер поднимал слабую волну. На судах читали молитвы: 'Патер Ностер' и 'Аве Мария'.
  
   - У нас есть союзник, самый великий из всех: c нами Бог, все Его святые и ангелы на нашей стороне. Аминь, - закончил капитан-генерал, отдав последние указания. Весь, состоящий из двадцати одного вымпела, флот начал поднимать якоря и ставить паруса. Корабли торжественно проходили мимо форта Сан-Хуан-де-Улуа, что на островке к норд-осту от города, отделенного проливом шириной более полумили, в открытое море.
  
  ***
  
  Суббота, 18 февраля, на борту фрегата 'Роялист'.
  
  Наш рейд стал предметом активных обсуждений и сплетен, о нем много говорили в каждой таверне. В общем, секрет был выболтан попугаю, а длинная и кровавая история утечек информации изобиловала неприятными примерами.
  
  Основной вопрос заключался в выборе маршрута: идти вокруг южного побережья Кубы, как сообщалось губернатору, либо обогнуть остров вдоль восточной его стороны. Как бы то ни было, впереди лежал Наветренный пролив, разделяющий Кубу и Эспаньолу. Свое название он получил благодаря северо-восточному пассату, что держится здесь почти круглый год.
  
  Мы вышли из Порт-Ройала, сразу же, как только была набрана команда, но на шестые сутки едва подбираемся к тремстам пройденным милям. На высоте мыса Сент-Николас, северо-западной оконечности Эспаньолы, продолжаем двигаться против ветра переменными галсами.
  
  Наконец, в ночь с 19 на 10 февраля, миновали Наветренный пролив, Моррис ведет корабли вдоль северо-восточного побережья Кубы. Погодные условия хорошие, но наша маленькая эскадра соблюдает крайнюю осторожность, следуя Старым Багамским проливом. Он тянется на сто двадцать миль и представляет собой крайне сложную навигационную задачу из-за сильных приливно-отливных течений с различных направлений.
  
  Понедельник, 17-е. Прошли Старый Багамский и двигаемся проливом Николас. Слабый восточный ветер, волнение один балл, безоблачно, видимость пятнадцать миль. Обсервованное место 11®01′ северной широты и 79®10′ западной долготы.
  
  В вечерних сумерках у банки Кей-Сал, на подходах к Гаване, отправленный вперед 'Кестрел' захватил маленький рыбацкий шлюп, водоизмещением не более тринадцати тонн. Пленники сообщили о задержке прибытия галеонов на несколько недель, что вызвало всеобщее сожаление.
  
  Вторник, 18-е. Утром мы вместе с Моррисом решили направиться к острову Ки-Уэст, где планируем бросить якорь и дождаться 'флота сокровищ'. Находится он в 119 милях к юго-западу от полуострова Флорида и 106 милях к северо-северо-востоку от Гаваны.
  
  Ки-Уэст крайний в архипелаге Флорида-Кис, образующем дугу в западном направлении, вдоль пролива, соединяющего Мексиканский залив с Атлантикой. Из-за своего стратегического значения, этот остров, имеющий надежный запас пресной воды, в XIX веке получит название 'Гибралтар Запада'.
  
  Четверг, 1 марта. Брамсельный северо-восточный ветер, волнение пять баллов, видимость более 5 миль. Широта 11®18′ N. Счислимая долгота 81®17′ W.
  
  Якорная стоянка в глубоководной бухте на западной оконечности необитаемого острова Ки-Уэст оказалась удобна и безопасна. При резком ухудшении погоды это будет имееть немаловажное значение. В 1898 году именно отсюда отплыл с роковым визитом в Гавану броненосный крейсер 'Мэн'. Здесь главные силы американского флота, под командой адмирала Сэмпсона базировались для блокады Кубы, в ясную погоду даже видно ее побережье.
  
   На Ки Уэст мы провели неделю, пополнили запасы пресной воды, ловили рыбу, морских черепах, а их было великое множество, и приводили в порядок свои корабли. Я сидел под высокой, стройной кокосовой пальмой, покрытой кольцами от опавших листьев и смотрел, как садящееся в воду солнце золотит мачты, окрашивая горизонт алым. Остров представлял собой настоящий райский уголок, в разное время тут жили Эрнест Хемингуэй, Теннесси Уильямс, Дуайт Эйзенхауэр.
  
   Пятница, 9 марта. Наша маленькая эскадра покинула этот гостеприимный берег. Уже на следующий день вблизи семи бесплодных, песчаных островков архипелага Драй-Тортугас, в 70 милях к западу от Ки Уэст, заметили парус.
  
  Трехмачтовая баркалона 'Хесус Назарянин' с водоизмещением около 15 тонн была захвачена, когда направлялась в Гавану с грузом муки. По словам ее шкипера, армада Новой Испании до конца февраля все еще оставалась в порту Веракрус, ожидая подходящей погоды для выхода в море. Вероятная опасность попасть в сильный шторм беспокоила капитанов гораздо больше угрозы нападения корсаров.
  
  Суббота, 11 марта. Северо-западный ветер и без того свежий усилился, затянувшие горизонт тучи постепенно расползались по всему небу. В течение двух недель корабли крейсировали по традиционному маршруту испанских судов. Избегая встречных ветров, они вначале поднимались на север, а уже затем направлялись в Гавану. До сегодняшнего дня галеоны так и не появились.
  
  - Ночь будет бурной! - заметил я.
  
  - Сильные шквалы? - живо спросил боцман. - Они обычны в это время года.
  
  - Возможно, что-то большее, мистер Хендрикс. Погода явно портится.
  
  В тот день никто не знал, что холодный арктический антициклон, с высокой скоростью перемещавшийся через весь континент на юго-восток, внезапно вторгся в Мексиканский залив.
  
  ***
  
  Воскресенье, 15 марта, на борту галеона 'Сан-Франциско де Падуя'.
  
  Сезон ураганов в этих широтах длится с июня по октябрь. Первые недели плавания проходили спокойно, но уже почти осуществившейся надежде успешно достичь Кубы не суждено было сбыться. Тринадцатый день пути, в соответствии с испанским поверьем '11-го не женись, не поднимайся на борт и не выходи из дома', стал фатальным для флота де Диустеги.
  
  К рассвету, еще до утренней молитвы погода резко ухудшилась. В одиннадцать часов разразился настолько жестокий шторм, что разбросанные на довольно большом пространстве суда потеряли друг друга из виду. 'Норзер' обрушился на армаду всей своей яростью. Огромные волны лишали небольшие торговые навио способности маневрировать. Ветер гнал их, перегруженных и утративших управляемость, к коралловым рифам и отмелям семи островков, называемых Драй-Тортугас.
  
  Люди окружили священников и молились: одни о спасении души, другие -сохранении груза. Время уже перевалило за полночь, когда зашаталась и обрушилась на палубу фок-мачта 'Нуэстры Сеньоры де ла Консепсион'. За ней с громким треском переломилась и грот-мачта, делая судно совершенно беспомощным - его быстро сносило на мель. Отданный якорь просто пополз, вспахивая верхний слой песка. 'Нуэстра Сеньора де ла Консепсион' с силой ударилась о рифы и в трюме, до отказа забитом грузом, открылась большая течь.
  
  Несмотря на все предпринятые усилия, вода поднималась, и единственным способом спасения стала попытка выбросить судно на прибрежные отмели. С огромным трудом нарастили запасной стеньгой обломок грот-мачты, поставили парус. 'Нуэстра Сеньора де ла Консепсион' затонула на глубине в 17 футов, пройдя незначительное расстояние и находясь приблизительно в миле от берега. По меньшей мере, двадцать человек погибли, пытаясь достичь его вплавь.
  
  С рассветом, на расстоянии лиги, обессиленные люди заметили заливаемое волнами торговое судно с обломанной бизанью. Пушечная пальба свидетельствовала о его бедственном положении. К полудню, когда волнение значительно улеглось, 'Нуэстра Сеньора дель Популо', а это была она, уже давно затонула. Весь берег выше линии прибоя усеивали обломки, переплетенные обрывками такелажа и парусов, тюки, ящики, бочонки с водой и безжизненные тела.
  
  Днем позже паташ 'Нуэстра Cеньора де Гваделупе' заметил выступающую из воды бизань-мачту 'Консепсион', сверху до низу облепленную людьми. На месте гибели судна подобрали шестьдесят семь человек, остальные сто двадцать погибли.
  
  Судьба потерявшего все мачты 'Санто Томас де Вильянуэва' оказалась куда более счастливой. Переброшенный огромной волной через гряду рифов, его пузатый корпус очень нелепо смотрелся на пустынной отмели. Когда ветер немного стих и море выглядело уже не так грозно, люди на борту, еще не веря в свое спасение, смогли успешно добраться до берега Драй-Тортугас.
  
   Капитана 'Сан-Франциско де Падуя' благополучно миновала рифы и выдержала натиск бури, но безнадежно треснувшая грот-мачта не могла нести полные паруса. 'Норзер' немилосердно разметал торговые суда, теперь рядом с флагманом их осталось только четыре. Пятое затерялось где-то позади, но вскоре нашлось. Другие исчезли без следа. Что еще уготовила де Диустеги судьба, ему предстояло узнать на ближайшее утро.
  
  Со сломанными мачтами и обрывками парусов, альмиранта 'Сан-Игнасио' и фрегат 'Сан-Херонимо' с трудом достигли Гаваны в апреле. В одно время с ними, предоставленные самим себе, поодиночке пришли еще семь судов. Из покинувшей порт Веракрус армады не пережили жестокого шторма, затонули или разбились о рифы шесть кораблей. Погибло 110 человек, на дно пошло ценностей более чем на два миллиона песо.
  
  
  
  Глава 9
  
  
  
  Воскресенье, 15 марта, на борту фрегата 'Роялист'.
  
  'Норзер' налетел внезапно, сопровождаясь быстрым похолоданием и сильным ливнем. С двух часов ночи порывы северного ветра непрерывно крепчали, а волнение стало хаотическим и усилилось. Капитан Моррис убрал бизань и поставил апсель, я поступил таким же образом. Мы продолжали идти в крутой бейдевинд, двигаясь по курсу со скоростью около двух узлов и более трети под ветер. Мельхерб выбрал дрейф для своего 'Кестрел', чтобы безопасно переждать шторм, используя стаксель и глухо зарифленную бизань.
  
  К утру море разбушевалось настолько, что наши корабли потеряли друг друга из виду. 'Роялист', несущий фор-стень-стаксель, грот-стаксель и апсель, шел с чрезмерным креном, принимая на палубу много воды, и был явно перегружен парусами. В дрейф легли под одним фор-стень-стакселем и переложенным в наветренную сторону рулем, с потерей хода качка ослабела. Фрегат держался скулой к волне, его скорость сноса увеличилась до одного узла. Волны, такие высокие, что только на их гребнях ветер ощущался в полную силу, уже не обрушивались на палубу, сглаженные корпусом корабля.
  
  Понедельник, 16-е. Дневной свет придал мне уверенности, что фрегат, в сущности, дешево отделался. Ветер сорвал и унес с собой стаксель, да волны выломали пару досок из подветренного фальшборта. Сильнейший шторм не прекращался вторые сутки, но постепенно начинал стихать.
  
  На палубе было скверно, но все-таки не так, как еще несколько часов назад. 'Роялист' доказал свою прочность и сейчас неторопливо двигался на северо-восток. Я спустился вниз, но поспать удалось не более тридцати минут. Пробуждение не заставило себя долго ждать, очнулся я от того, что меня трясли за плечо.
  
  - Сэр, слева почти на траверзе замечены два корабля, - доложил посыльный, пришлось подняться на палубу. Ситуация вполне прояснилась ближе к полудню. Насколько можно было судить, 'Дельфин' принимал на борт экипаж 'Кестрел'. Люди, пережившие неизбежность смерти, думали, что им повезло, очень повезло. Маленький пинк, оставшийся без бушприта и мачт, погружался медленно, подобного мухе, увязшей в смоле.
  
  Я переговорил с Мельхербом. Дрейфовать с убранными парусами Эйбу казалось безопаснее, чем при десятибалльном норде штормовать, приведясь в крутой бейдевинд или идя с попутной волной. При обрушивающейся сзади крупной волне, слишком маленькая ширина на миделе и острая корма не обеспечивали 'Кестрел' достаточной плавучести. Весь день в воскресенье и всю ночь на понедельник пинк дрейфовал под рангоутом, а потом еще четыре часа уже без него.
  
   Под утро, во время второй вахты, мощный удар волны, высота ее была просто ошеломляющей, положил 'Кестрел' на борт. Если бы подобная 15-футовая волна вновь обрушилась на пинк, скрипящий как будто от боли, она, несомненно, могла мгновенно его потопить. Бушприт и мачту были снесены, вторая обломилась в футах пятнадцати над палубой, в корпусе появилась течь. Через час после происшествия небо начало сереть, а затем прекратился дождь. Погода улучшалась и сила шторма начала спадать, но помпы уже не справлялась с прибывающей водой.
  
  Моррис полагал, что 'Кестрел' случайно вышел на ось Карибского течения, следующего в Мексиканском заливе на норд - норд-норд-вест. Здесь при северных штормах взаимное наложение ветровых волн и зыби способно резко увеличить их высоту и крутизну, что еще более опасно.
  
   Экспедиция началась неудачно, недовольство среди хранящей мрачное молчание команды грозило принять крайне серьезный характер. Эти настроения необходимо было подавить в корне, только несколько человек оставались холодны и спокойны.
  
  Бушующее море стало гораздо менее сердитым и представляло собой лишь быстро катящиеся волны. Просветы между облаками светлели, разрывы в них увеличивались и, радуя глаз, наконец, появилось чистое, безупречно голубое небо.
  
  - Это хорошее предзнаменование, каждый из вас, парни, набьет полные карманы испанским золотом, - сказал я. Лица стоящих у штурвала матросов повеселели. Более того, едва к исходу дня вахтенный высмотрел на горизонте несколько парусов, как речи, с обычной беспечностью моряков, пошли лишь о размере добычи
  
  Разумеется, мы могли попробовать захватить любое из замеченных судов еще сегодня, но в Вест-Индии сумерки продолжаются недолго, а потому был риск потерять приз. Поэтому я отдал приказ поднять флажный сигнал 'Возьмем завтра утром'. Ночь опустилась, вселяя в нас беспокойство и окутывая своей темнотой лениво ползущий конвой с драгоценным грузом.
  
  Вторник, для суеверного испанца нет дня страшнее, название его происходит от имени бога войны, символизируя конец начинаний и смерть. Свежий юго-восточный ветер, волнение пять баллов, видимость более пятнадцати миль.
  
  - Корабли по левому борту! - ранним утром прозвучал радостный крик с марсовой площадки. Наблюдатели заметили их на другом курсе и на большей дистанции, чем это удалось сделать вчера.
  
  Команда 'Роялиста' торопливо завтракала, размачивая твердокаменные, тройной закалки сухари из замешенной на воде пшеничной муки матросы смеялись: - Этот кругляш не пробить даже мушкетной пуле.
  
  Черепашье мясо, с зеленью и острой приправой, запивали полпинтой напитка приготовленного по рецепту - одна часть рома на три воды с добавкой лимонного сока.
  
  Теперь ему уже не называться 'грогом' - по прозвищу вице-адмиралу Эдварду Вернону, данному за неизменную непромокаемую накидку из грубой ткани 'грогрем'
  
  Испанская армада с двухузловой скоростью медленно продвигалась в направлении Кубы, растянувшись и с трудом лавируя против встречного ветра. Концевые суда, значительно отставшие ночью из-за разницы в дрейфе, под всеми парусами спешили сократить дистанцию.
  
  Я разглядывал корабли, преследуемые нами уже около десяти часов. Моя четырехколенная зрительная труба, сделанная из латуни, имела неплохое 11-кратное увеличение. Красный с золотом галеон, для лучшей управляемости его фок-мачта была установлена с небольшим наклоном вперед, шел головным, сопровождая караван согласно регламенту.
  
  - Мои надежды сбылись, эта великолепная капитана - флагман командующего флотом Новой Испании де Диустеги, - сказал я громко, чтобы слышали все на палубе.
  
  Для каждого из торговых судов было установлено минимальное количество орудий, следовало нести на борту не менее четырех тяжелых и шестнадцати легких. Перед выходом в море королевская палата удостоверялась о наличии полного, положенного по штату комплекта.
  
  Любой босяк в порту знал, что большая часть пушек одалживалась, едва получивший мзду чиновник подписывал акт приемки, их выгружали для установки на следующий корабль. Оплаченный звонкой монетой фрахт загромождал каждый уголок судна и тянул вдесятеро больше снятой артиллерии, к выгоде капитанов, офицеров и матросов. Сейчас, встревоженные, с мрачными лицами или багровые от ярости, они осыпали проклятиями испанский флот, неспособный защитить от корсаров.
  
  Белые пенящиеся гребни волн ярко сверкали в лучах солнца, отраженных от украшенной позолоченной резьбой кормы тяжеловооруженного галеона. Тяжелый и неповоротливый, очень высокий в корме и низкий в носовой части, он явно имел повреждения в рангоуте, все паруса на грот-мачте оставались зарифлены.
  
   'Вон, испанец ползет по ветрам!
  
  И плевать мне, что он -
  
  Боевой галеон,
  
  На борту у него миллион!
  
  Но какой же антильский пират
  
  Нападает на жертв
  
  В сорок пушечных жерл,
  
  Чтоб от крови настил порыжел!
  
  Так решайте же сами, друзья:
  
  Больше ждать нам добычи нельзя.
  
  Ни долги отквитать,
  
  Ни в таверне денек скоротать!'
  
   - Никто не будет жить вечно, капитан, я скорее предпочту толстый кошелек, - квартирмейстер Хартли выразил мнение всех без исключения членов экипажа.
  
   Проявив решимость, торговые суда могли сформировать линию баталии и успешно противостоять нам, за счет общего числа орудий и взаимной поддержки. Поспешно разворачиваясь по ветру и заботясь лишь о сохранении своего груза, капитаны предпочли попытаться сбежать.
  
  - Капитан, они улепетывают во всю прыть, похоже, драки не будет. Черт возьми! О чем только думают на 'Роялисте'? - поднявшись на квартердек, тихо сказал Пейн, обращаясь к Моррису. - Те двое, маленький, выкрашенный в синий и алый цвета купеческий корабль и тяжелая, валкая посудина, несущая все паруса, лишь бы суметь спастись, наверняка сбегут.
  
  А вот большой, где на палубе стоят неубранные бочки с водой, задержался. Или этот, водоизмещением около двухсот тонн, с жалкой батареей хлопушек. Один из них сегодня можно заполучить как верный приз.
  
   - Без сомнения о флагмане армады, - не сводя глаз с 51-пушечного галеона, отозвался Моррис.
  
  - Да, но мы несколько ослабли с потерей 'Кестрел', капитан.
  
  - Все к лучшему, Томас. Экипаж мы сняли, так что сил для успешного абордажа хватит.
  
  Находясь на расстоянии двух миль, корабли сближались на контркурсах с общей скоростью в семь узлов. Полчаса или немногим меньше и они окажутся на дистанции пушечного выстрела.
  
  На 'Сан-Франциско де Падуя' заканчивали служить утреннюю мессу. У алтаря, установленного под развевающимся белым полотнищем с бургундским крестом, падре прислуживали двое юнг.
  
   - Агнец Божий, берущий на Себя грехи мира, помилуй нас, - чуть слышным голосом, но четко и внятно произнес священник.
  
  - Ниспослать победу в самой справедливейшей из войн и вознаградить деньгами от щедрот своих, - дружно просили у Бога католики и протестанты 'Роялиста'. На топе грот-брам-стеньги идущего под боевыми парусами фрегата взвился 'Красный Джек', символизируя отсутствие милосердия. Вслед за тем поднял его у себя и 'Дельфин', следуя в непосредственной близости на расстоянии в 100 ярдов.
  
  - Атакуем с подветра, мистер Хартли, отдайте команду целить повыше, в верхнюю палубу и рангоут.
  
  - На такой волне испанцам будет чертовски непросто открыть крышками портов гондека, капитан, - кивнул квартирмейстер. Заволакиваясь клубами дыма, 'Роялист' дал по галеону не менее трех бортовых залпов, на что пришелся лишь один в ответ.
  
  - Стоять к повороту фордевинд.
  
   Корабли, разворачиваясь незадействованным в бою бортом, ложились в бейдевинд на левом галсе, продолжая обстрел испанца. Должно быть, флагману де Диустеги здорово доставалось. По бортам галеона струились ручейки крови, его пальба начала ослабевать. Дело было слишком жаркое, чтобы долго тянуться, да и уверенность противника в себе сильно поколебалась.
  
  Едва мы еще раз сменили галс, как грот-мачта капитаны с треском переломилась в четырех футах над палубой и полетела за борт, увлекая за собой паутину снастей. Над морем низко стлался густой серо-белый пороховой дым. 'Дельфин' вынырнул из этой пелены и устремился к 'Сан-Франциско де Падуя', влачащему за собой обломки, спутанные обрывками снастей и разодранными парусами. Легкий фрегат дал бортовой залп, сам отделавшись разорванным цепными ядрами фор-марселем.
  
  - Вперед, парни! - пытаясь перекрыть грохот орудий, крикнул Моррис, едва 'Дельфин' притерся к впятеро превосходившему его водоизмещением противнику. Полетели абордажные крючья и корсары ринулись на палубу галеона. Встреченные нестройным мушкетным залпом, они схлестнулись в жестокой схватке с яростным врагом.
  
   В воздухе повисли проклятия, брань, стоны, испанские крики 'Сантьяго!', 'За Деву и короля!', время от времени хлопали пистолетные выстрелы. Спустя минуту 'Роялист' встал бок о бок к другому борту 'Сан-Франциско де Падуя'.
  
  - На абордаж! - Я первым преодолел разбитый фальшборт капитаны и устремился на забрызганную кровью палубу. Испанец в кирасе и шлеме-морионе опустился на одно колено, вспышка мушкетного выстрела, пуля пролетела мимо и с глухой шлепком ударила в чью-то плоть. Ярость битвы накрыла меня с головой, когда тяжелая шпага вонзилась в шею стрелка.
  
  Вокруг шла отчаянная рубка, в ушах стоял лязг клинков, пистолетные выстрелы, предсмертные стоны сражающихся людей. Поток ругательств на разных языках доносился со всех сторон. Не смогу вполне поручиться за то, что именно кричал, пробивая дорогу среди изумленных нашим натиском испанцев. Моррис, его лицо темнело от пороховой гари, теснил их вдоль левого борта, с дьявольским проворством нанося и отражая удары.
  
   Он скрестил клинки с выкрикивающим команды высоким, стройным офицером, уклонился от сабли и рубанул в ответ. Тениенте почувствовал сильный удар выше бедра, сделал неуверенный шаг, упал на бок, да так и замер в кровавой луже. Испанцы, отброшенные с палубы, отчаянно цеплялись за жизнь на квартердеке. Сплоченные под командованием капитана, они превратили это пространство в крепость, отстреливаясь из мушкетов в упор.
  
  У правого трапа скопление врагов было не таким густым. В течение пяти минут мы пробились вперед ярда на три. До сих пор мне везло, но в следующем мгновении я лишь интуитивно отразил шпагу, летящую прямо в лицо. Смертоносный клинок скользнул по моей щеке, оставляя за собой жгучую царапину. Отчаянная атака невысокого, плотного испанского капитана едва не достигла цели. Я ответил режущим ударом, из рассеченной артерии хлынула кровь, быстро окрашивая богато украшенный шейный платок.
  
   Мой противник издал сдавленный, свистящий стон и медленно осел на палубу, заваливаясь на спину. Под натиском корсаров оборона квартердека разваливалась, как карточный домик. Внезапно озябшие душами, многие бросали оружие и часто безуспешно молили о милосердии, которое сами никогда не даровали бы. Яростный бой уже не был равным, все завершилось через несколько минут и 'Сан-Франциско де Падуя' оказался в наших руках.
  
  - Мистер Хендрикс, поднимите английский флаг, - приказал я боцману. Испанцы, кто остался в живых, похоже, даже в страшных снах не могли вообразить подобное. Один из них, лет пятидесяти, шагнул вперед и протянул свою шпагу эфесом ко мне.
  
  - Сеньор, с этого момента она ваша! Я капитан-генерал дон Агустин де Диустеги де Ярса.
  
  Одет он был в расшитый золотом атласный камзол, тончайшую белую батистовую сорочку с брабантскими кружевами, синие бархатные кюлоты в обтяжку. Шелковые чулки обтягивали ноги в лёгких туфлях с высокими красными каблуками и золотыми пряжками. Мрачный внутренний огонь темных глаз выдавал, что доброжелательность в его жесте была лишь тонкой завесой, скрывающей мужество, упорство и гордыню.
  
  Я откликнулся на вызов, скрытый в его взгляде и принял эспаду. Длинный, практически треугольного сечения с широким обухом и двумя узкими долами клинок толедской стали украшала аббревиатура 'NTOL'. Чашка гарды кованая, в крупную четырехгранную сетку. Плотно обвитая золотой проволокой рифленая рукоять, ее навершие изображало грифона, с зажатым в челюстях крупным гранатом. Эспада, хотя и предназначенная для сражений, отличалась необыкновенной красотой.
  
  - Перед вами Ричард Грэм. Надеюсь, капитан-генерал благодарен за избавление от хлопот, связанных с моими поисками. Вы не представляете, каких трудов стоило узнать, кто именно явился инициатором атаки на мой корабль в водах близ Барбадоса прошлой осенью. Советую, ничего не утаивая как на исповеди, ответить о ее причинах и убираться к дьяволу.
  
  - Это была не моя идея, сеньор, ее подсказал губернатор Барбадоса полковник Кодрингтон.
  
  - Вы неуместно и опасно шутите, капитан-генерал.
  
  - Имею удовольствие осведомить вас об этом и от слов своих не откажусь, - последовал ответ. - Я был весьма удивлен, когда в последние дни августа, под покровом ночи, тайно, губернатор со своим секретарем на какой-то рыбачьей посудине посетил мой корабль. Тогда-то Кодрингтон и предложил свой план. Все выглядело абсурдно, но мне были даны определенные инструкции.
  
  - Прошу прощения, - возразил я, - насколько можно судить, ваше сообщение напоминает бред.
  
  - Как вы смеете сомневаться! - вспылил оскорбленный моим замечанием де Диустеги.
  
   - Этот мошенник, его секретарь Дуарте, был наделен очень широкими полномочиями маркизом де Мансера, вице-королем Новой Испании.
  
  - Вполне понимаю ваше возмущение, дон Агустин.
  
  - Вы весьма рассудительный молодой человек, - ответил он прежним тоном. 'Вспоминай о судьбе моей, потому что она и твоя; мне вчера, а тебе сегодня'.
  
  - Ну что ж, вы выполнили свою часть сделки, дон Агустин, и я сдержу слово. Сколько людей было на борту галеона?
  
  - Более пятисот, - выдавил испанец, - примерно сто пятьдесят к концу боя усеяли своими телами палубу 'Сан-Франциско де Падуя' от носа до кормы. Остальных ваши матросы заковывают сейчас в цепи и загоняют вниз. Погибший капитан галеона проявил себя как храбрый солдат, но неважный моряк.
  
  - Всем им сохранят жизнь, уцелевших членов экипажа и пассажиров высадят на побережье Кубы там, где я сочту это безопасным и удобным. Провизия и паруса для сооружения палаток будут вам предоставлены. Что же касается вашего навигатора, его забираем с собой.
  
  - Можете поверить, сеньор, едва высадите в шлюпки у любого берега, мы не заставим себя просить расстаться с вами, - бесстрастно обронил де Диустеги.
  
  ***
  
  - У нас десять убитых и двадцать раненых, - доложил Хендрикс. Тела убитых испанцев сбрасывали за борт, предварительно очистив карманы, только и слышались всплески воды.
  
  
  
  - Это чудо, что не потеряли больше. - Я посмотрел на Хартли, квартирмейстер только пожал плечами: - Мы получили возможность убедиться в том, что не купили свинью в мешке и оценить богатство, которое нам досталось. Я знаю, что вы чувствуете, капитан, но люди выжили после ожесточенной схватки и хотят вкусить плоды успеха.
  
  Принесли абордажный топор. Массивная дверь, обитая толстыми железными полосами и запертая на тяжелые висячие замки, с грохотом поддалась, уступая напору. Высокие штабеля заколоченных деревянных ящиков и сундуков занимали большую часть трюма, оставляя лишь узкие проходы. Далее громоздились объемистые кожаные мешки, по всему было видно, что они набиты не мукой.
  
  Пейн с характерным треском вспорол один из них ножом и в освещении факелов, точно во сне, нашим глазам предстал блестящий серебряный дождь. Знак богатства испанской империи, восьмерики, за них мы убивали и умирали на палубе галеона. Полтора миллиона пиастров в отчеканенной монете. Кроме этого насчитали 11 ласт серебра в шестифунтовых слитках клинообразной формы, 115 золотых и 586 медных слитков, 171 ящика серебряной утвари, 151 сундук с индиго и 511 тюка с табаком.
  
  Помимо указанного груза нашли контрабанду: 88 джутовых мешков с бобами ванили и 718 кожаных перуанской дикой кошенили. Также не пожелали купцы отдавать королевскую пятину за доставленные из Манилы 11 сундуков китайского фарфора и 117 рулонов шелка.
  
  - Твою мать! - вырвалось у Морриса. - 'Сан-Франциско де Падуя' оказался для нас поистине счастливым призом.
  
  - Нам необходимо переговорить, Джон, - сказал я. - Давай лучше вернемся в капитанскую каюту.
  
  Моррис кивнул в ответ: - Полагаю, нам следует пригласить Мельхерба. Для корабля водоизмещением в семьсот тонн требуется довольно-таки большой экипаж.
  
  - Этот галеон сделал нас богачами! - вскричал Эйб. - Ради Бога, неужели вы оба и вправду не радуетесь?
  
  Сразу стало понятно, что ему не терпелось поделиться своими мыслями. Я переглянулся с Моррисом: - Послушай, пока проведем полный подсчет, уйдет дня три. Многие наши парни рвутся немедленно делить добычу, каждый хочет получить свое положенное, а большую их часть составляют твои ребята.
  
  -Это невозможно, но без дележа их не удержать, поднимется бунт и прольется кровь, - мрачно ответил Мельхерб.
  
  - Думаю, будет вполне достаточно немедля выдать экипажам серебряной монеты на сто семьдесят тысяч. Подобная сумма заставит улыбнуться даже разбойничью физиономию Якоба Хендрикса, - усмехнулся Моррис. - То, что нам сейчас требуется, так это как можно быстрее добраться c сокровищами до Порт-Ройала.
  
  - По моей оценке, галеон идет не более двух узлов, - заметил я.
  
  - Ну, так давайте установим временную грот-мачту? Отдайте корабль мне, - Мельхерб пожал плечами.
  
  - Забирай, только при встречных ветрах его будет сильно сносить под ветер и на Ямайку, скорее всего, ты дотащишься к Преображению Господню.
  
  - Вот, еще один довод, чтобы принять груз к себе на борт и выкинуть проклятых испанцев в море, - вставил Моррис.
  
  - Гнусное это дело, - отозвался я. - Галеон пустим на дно или подожжем, высадив пленных на побережье у мыса Сан-Антонио, а сокровища переправим на наши суда.
  
  - Трюмы не вместят весь захваченный груз, часть придется оставить, - грустно сказал Мельхерб.
  
  - Черт возьми, Эйб! Денег у тебя и так будет достаточно, сможешь разъезжать в карете и жить как султан.
  
  - К тому же мы испытываем недостаток в воде, Другого выхода я все равно не вижу. Итак, идем к мысу Сан-Антонио, - заключил Моррис.
  
   После недолгих пререканий большую часть ценностей начали переправлять на 'Роялист' и 'Дельфин'. Возмущались считанные единицы, в основном те, кто оставался на галеоне и требовал выдать всю свою долю немедленно. Суда простояли всю ночь борт к борту с 'Сан-Франциско де Падуя', при ярком свете полной луны сокровища не переставая перегружались в их трюмы.
  
  Никто из наших команд решительно не хотел возвращаться на свои корабли, пока
  
  богатство, частью принадлежащее и им, не будет в безопасности. Так же, не покладая рук, они приводили в порядок поврежденные рангоут и такелаж галеона.
  
  Среда, 18 марта. В 170 милях от мыса Сан-Антонио. Слабый северо-северо-восточный ветер, волнение три балла, легкая облачность. Последние сундуки убрали в трюмы через три часа после восхода солнца, фрегаты значительно осели. Основные работы завершили еще до полудня: вертикально поставили фор-стеньгу длиной в тридцать один фут и прочно скрепили ее с обломком грот-мачты, что было делом непростым.
  
  Снялись с дрейфа и взяли курс на юго-запад, впереди 'Дельфин', за ним в непосредственной близости следует 'Роялист' и захваченный испанский корабль. К двум часам пополудни ветер усилился и зашел на юго-восток. Идем переменными галсами. В полночь, он ослабел до легкого и, к нашему счастью, снова задул с северо-востока.
  
  Четверг, 19-е. В 105 милях от мыса Сан-Антонио. В одиннадцать часов утра вновь умеренный ветер с юго-востока. Волнение до четырех баллов, рассеянная облачность. К полуночи ветер в очередной раз отошел на север и спал до легкого.
  
  Пятница. 10-е. Девять часов утра. Обсервованное место 11®51'северной широты, 81®57' западной долготы. Из-за отсутствия благоприятного ветра до западной оконечности Кубы остается по моим вычислениям около двадцати четырех миль. Ветер южный, слабый, волнение три балла. Разорванная облачность, видимость хорошая. В половину шестого вечера, с расстояния семи миль, открылся мыс Сан-Антонио.
  
  Самая западная оконечность острова Куба расположена в двухстах милях от Гаваны и в полутораста от мексиканского побережья. Далее двигаемся на запад, используя указания испанской карты. Она достаточно точно отображает, ориентиры, отметки глубины и потенциальные опасности для навигации от мыса Сан-Антонио до залива Карденас. Около семи часов, уже после захода солнца, встали на якорь. Ветер уменьшился до легкого и отошел на восток-юго-восток, идет сильный дождь.
  
  
  
  Глава 10
  
  
  
  Суббота, 11 марта. С рассветом спустили шлюпки и предприняли попытку отыскать пресную воду, поскольку дефицит ее был значительным. Вероятно, она скопилась в низинах после последних дождей и была обнаружена примерно в трехстах шагах от побережья.
  
  Здесь, в двух миль от мощной известковой скалы, среди пышной тропической растительности, изобилующей птицами, всех испанцев свезли на берег, белоснежный от кораллового песка. Им было выделено ограниченное количество продовольствия, оружия и пороха для обеспечения защиты от индейцев. К нам присоединились двое португальцев: навигатор галеона Диего де Мело и торговец Диогу Барбоза.
  
   Трюмы фрегатов оказались полностью заполненными, а часть балласта заменили на 11 медных шестифунтовых сакр. В поисках ценностей 'Сан-Франциско де Падуя' снова обыскали, но все же часть груза пришлось оставить.
  
  На следующий день мы подожгли посаженный на отмель, разграбленный галеон, поставили паруса и двинулись вдоль южного побережья Кубы. Спустя четверо суток наши корабли миновали Каймановы острова. Моррис настолько лихо срезал проложенный курс, что был слышен раскатистый грохот прибоя у прибрежных рифов.
  
  Пятница. 6 апреля. В час пополудни, около 158 миль к северо-западу от Ямайки. Пассату вдруг вздумалось задуть с юго-востока, теперь ветер был для нас встречный.
  
  - Мы продержимся до Порт-Ройала? - спросил Хендрикс.
  
  - Думаю, да, - ему ответил Хартли, - хотя может не хватить воды и провизии.
  
  - Я за то, чтобы рискнуть, - буркнул боцман.
  
  - Я тоже, - высказался Хартли и без колебаний предложил ограничить выдачу воды.
  
   - Рад, что мы единодушны, - сказал я.
  
  Понедельник, 9-е. С ночи продолжал дуть легкий востоко-юго-восточный ветер, но к утру стих и сменился штилем. Люди неспокойны и подозревают предательство. Они открыто выказывают свое недовольство, утверждая, что их хотят лишить законной доли испанской добычи.
  
  - Пятнадцатая часть пойдет королю, десятая - лорду-адмиралу, еще есть губернатор, да владельцы судов и поставщики, экипажам останется треть. Капитанам, штурманам, всем другим офицерам - от четырех до восьми долей. А что же отойдет нам? - говорившего матроса поддержали еще несколько голосов
  
  - Довольно много, парни, - убежденно возразил Хартли. - Капитан, разрешите выдать команде по порции грога на глотку?
  
  - Двойной грог сверх нормы, - кивнул я квартирмейстеру.
  
  Ровно в час пополудни с юго-востока вновь задул слабый ветер и держался всю ночь.
  
  Вторник, 10-е. С утра заштилело, корабли лежали в дрейфе до двух пополудни, затем прошел непродолжительный ливневый дождь и небо очистилось. На сей раз ветер задул от северо-северо-востока, поставили все паруса и двинулись в сторону Ямайки.
  
  - Вижу землю! - Этот долгожданный крик прозвучал на рассвете 11 апреля. В этот день галеон был снят с отмели во время сизигийного прилива, после чего испанцам удалось добраться в Гавану с остатками груза. Никто из нас не предполагал, что они смогут потушить пылающий корабль.
  
  Утром мы подошли к самой западной точке острова и бросили якорь в бухте Блади-Бей. Именно в этом месте сто семьдесят четыре года назад индейцы-араваки крайне враждебно встретили Колумба и пытались воспрепятствовать высадке испанских конкистадоров.
  
   На берег тут же были посланы шлюпки за пресной водой, но нам понадобилось еще два дня, чтобы достичь Порт-Ройала. Наконец 11 апреля 1668 года мы прошли мимо тридцати шести пушек форта Чарльз, сторожившего вход в гавань и встали на рейде.
  
  Здесь практически не наблюдалось никакого движения, лишь с пришвартованных к пирсам торговых судов разгружали грузы, доставленные из Англии или с Малых Антильских островов. Несмотря на ранний час, я решил незамедлительно навестить губернатора.
  
  Модифорд был у себя, когда раздался стук в дверь.
  
  - Прошу прощения, ваше превосходительство, я не слишком рано?
  
  - Вовсе нет, мистер Грэм. - ответил он, немного удивленный моим появлением, и указал рукой на кресло, расположенное по ту сторону стола. - Вы уже завтракали?
  
  - Да, сэр.
  
  - С вашего позволения, я продолжу, - сказал Модифорд, принимаясь за поданную яичницу c бобами, свиными колбасками, тостами и беконом, прожаренным до красно-коричневого цвета. - Будьте как дома дорогой капитан, за чашечкой кофе всегда приятно поделиться новостями.
  
  - Спасибо, это поможет мне собраться с мыслями, - произнес я, сделав первый глоток, который оказался даже для меня слишком крепким.
  
   - Ну что ж, я вас слушаю.
  
  - В ходе рейда, сэр Томас, нам удалось захватить флагманский галеон с грузом серебра на сумму около полумиллиона фунтов, не считая других ценностей и товаров.
  
  Понимая, что я вовсе не склонен к преувеличениям, Модифорд поднял взгляд и нахмурился.
  
  - И что же именно? - отложив вилку на край тарелки, спросил губернатор.
  
  - Это еще не уточнено. Я подозреваю, что испанцы загрузили гораздо больше, чем указали в судовом манифесте.
  
  -Черт возьми! Просто не верится, это же самая значительная добыча со времени Пита Хейна. Я всегда знал, мой друг, что вы человек, на которого можно рассчитывать, - Модифорд захрустел тостом.
  
  - С вашего позволения, вот общий перечень, представляющий захваченный груз в целом, сэр. Там моя подпись, а также капитанов Морриса и Мельхерба. - Я передал губернатору несколько густо исписанных полулистов бумаги под филигранью 'голова шута'.
  
  - Давайте взглянем, - Модифорд протянул руку и внимательно прочел первую страницу. Уже стоимость самого ценного складывалась в сумму, которая значительно превышала все его самые смелые ожидания и надежды. Немало получит и он, как губернатор Ямайки, и лорд-адмирал Англии. Да и король сможет укрепить свое влияние в парламенте, если не будет так сильно зависеть от ежегодного голосования по денежным субсидиям.
  
   - Полагаю, призовые товары необходимо поместить в специальное хранилище.
  
  Вначале следовало бы провести тщательный подсчет и определить рыночную стоимость каждого предмета. Прошу прощения, если в такие тревожные времена я приму маленькие предосторожности. Все будет разделено согласно условиям договора, подписанного перед отплытием.
  
  
  
  
  
  
  
  - Мои люди стремятся как можно быстрее собрать золотой урожай и получить свою долю. Теперь, когда мы достигли данного этапа, сэр Томас, я настоятельно прошу вас выдать ее без задержек.
  
  - Этот разговор мне не по душе, - произнес Модифорд, его лицо покраснело, - именно поэтому вы оставите двадцать человек вместе с капитаном Мельхербом в качестве хранителей склада. В течение следующих нескольких дней будут вывешены объявления о предстоящем аукционе, груз будет продан с молотка.
  
  Ваши представители также будут присутствовать при подсчете добычи. Мне не может принести ни малейшей пользы задержка выплат сумм, причитающихся членам экипажей приватиров. Я дал слово, и в надлежащий момент они получат все в полном объеме.
  
  - Спасибо, ваше превосходительство. У меня нет слов, чтобы выразить вам свою признательность.
  
  - Вы довольны? - с улыбкой спросил губернатор. - Я был прав, сделав ставку на вас. И еще одно, мистер Грэм, вчера мной получено письмо от Совета и Ассамблеи Барбадоса. - Прежде всего, скажите, хорошо ли вы знаете полковника Кодрингтона, какой он человек на самом деле?
  
  - Весьма неплохо, если принять во внимание одно любопытное обстоятельство: идея нападения на мой корабль была совершена по его плану.
  
  - Откуда у вас такие сведения, мистер Грэм? - поморщился Модифорд.
  
  - В этом мне поклялся капитан-генерал дон Агустин де Диустеги. Также и в получении Робертом Дуарте, письмоводителем Кодрингтона, тайных инструкций от вице-короля маркиза де Мансера, - ответил я. - Отдельно взятые испанцы храбры до безумия, умны и энергичны.
  
  - Дело в том, что в докладе, полученном мной с Барбадоса, - Модифорд кивнул в сторону лежащих на столе бумаг, - полковник обвинен в убийстве. Генри Уиллоуби настойчиво расследовал информацию о возможной причастности Кодрингтона к коррупции и контрабанде. Через несколько часов после их совместного обеда сын губернатора лорда Уиллоуби внезапно умер с 'яростным жжением желудка'.
  
  - Давайте будем откровенны. Судя по всему, Кристофер Кодрингтон пришел к выводу, что его доходы не столь значительны, и решил воспользоваться преимуществами и влиянием своей должности. Золото способно изменить судьбы людей, свергать монархии и создавать новые государства. Держу пари, что этот отпрыск древнего глостерширского рода готов воспрепятствовать любому, кто окажется у него на пути.
  
  - В этом мире нельзя быть твердо уверенным ни в чем, кроме смерти и налогов, - вздохнул Модифорд. - В настоящее время на Тортуге, как и на юго-западе Эспаньолы, наблюдается быстрый прирост французских сил, наши торговые суда необходимо защитить от возможной угрозы. Появление там корабля флота Его величества неизбежно привлечет лишнее внимание.
  
  - Я готов помочь всем, чем смогу, сэр.
  
  - Вы отправитесь на несколько недель к губернатору, мсье Бертрану д'Ожерону де ла Буэр, назначенному Французской Вест-Индской Компанией. Всегда предпочитал капитана, знающего, за что он сражается, нежели того, кого называют 'истинным джентльменом', но у которого нет ничего, кроме этого. До Тортуги рукой подать. Я смогу регулярно извещать вас обо всех изменениях в обстановке.
  
  - Благодарю за доверие, сэр Томас. Обещаю, что вы не пожалеете об этом.
  
  - Из уважения к вам, как моему другу, расчет по причитающимся выплатам за проданные товары произведут векселями на банк Стандард Чартерд. Обо всем остальном мы поговорим позже. Готовьтесь отплыть завтра утром с восходом солнца.
  
  Я откланялся, вышел и тотчас же отправился на 'Дельфин'. В капитанской каюте, за столом, покрытым полотняной скатертью ослепительной белизны, меня ждали Моррис и Мельхерб.
  
  - Вы прибыли как раз вовремя, Грэм. - приветствовать меня Моррис. - С учетом продажи призовых товаров на аукционе за полцены, из общей суммы добычи придется примерно 890 тысяч на то, что распределяется по долям между экипажами. Сверх того, каждый должен получить больше чем на сотню пиастров оружия или другие мелочи.
  
  - Ну, так что же сказал губернатор? - осторожно поинтересовался Мельхерб.
  
  - Эйб и его люди, получили задачу по обеспечению безопасности захваченных трофеев, аукцион должен пройти через несколько дней. Моррис представляет там наши интересы, свою долю мы получим надежными векселями.
  
  Не знаю, насколько хорошо вы осведомлены, но колониальная администрация намерена переманить всех приватиров с Тортуги, предлагая им службу под английским флагом. Модифорд весьма заинтересован в разрешении этой ситуации и мне необходимо посетить Бас-Тер.
  
  - Между прочим, вы слышали последние новости Грэм? - отозвался капитан 'Дельфина'. - Морган отказался от идеи штурма Гаваны и захватил Пуэрто-Принсипе. Город, гораздо менее защищенный, расположенный в тридцати милях от побережья Кубы.
  
  - Если честно, я ждал нечто подобное, никогда не доверял валлийцу.
  
  - По слухам, 'туда часто приезжали торговцы из Гаваны, а у жителей было много денег', - Моррис саркастически хмыкнул. - Добыча составила не более пятидесяти тысяч песо золотом, серебром и различными товарами. Давайте выпьем за вас, Грэм. Вы чертовски везучи, если жизнь подкидывает вам лимон, то вместе с ним и воду с сахаром для изготовления напитка.
  
  Превосходный испанский херес из Андалусии мы пили из конусовидных серебряных рюмок на толстой ножке. Цвет он имел темный, почти черный, чрезвычайно густую консистенцию и сильный аромат, напомния мне 'Педро Хименес' - самый сладкий его вид.
  
  - Мне начал сниться Роттердам, хочу вернуться на родину. - Мечтательно сказал Мельхерб, когда настал черед третьей бутылке дутого темного стекла в виде сплюснутого шара с вытянутым горлышком. - Куплю акции Ост-Индской компании, женюсь и стану вполне добропорядочным буржуа.
  
  - Пусть ваши карманы станут тяжелыми, сердце легким и да пребудет с вами удача друзья. По последней на трап и думаю мне достаточно.
  
  - Спасибо, Грэм. Значит, отправляетесь в поход? - спросил Моррис.
  
  - Завтра на рассвете выходим в море, - подтвердил я.
  
  ***
  
  Порт-Ройал, 15 апреля 1668 года.
  
  М-ру Джозефу Уильямсону, секретарю милорда Арлингтона, Уайтхолл, Лондон.
  
  Согласно моему обещанию, я не мог не известить Вас о здешних событиях. В текущем месяце, 11-го числа прибыл капитан Грэм и еще один легкий фрегат. Полный решимости послужить Его Величеству, сего лишь с 100 людьми, он решился атаковать испанский флот сокровищ, возвращавшийся из Нового Света.
  
  Для выполнения задуманного капитан Грэм поднял паруса, имея под своим командованием два прекрасных приватирских фрегата. Утром 17 марта он захватил 51-пушечный галеон 'Сан-Франциско де Падуя', причем был пленен командующий армады капитан-генерал дон Агустин де Диустеги де Ярса.
  
  Несмотря на численное превосходство испанцев, а их было более 500, они капитулировали с условием, что всех высадят на побережье Кубы. Добычи взято на сумму более полумиллиона фунтов золотом и серебром, не считая других более или менее дорогих тканей и товаров.
  
  Пока это все. Не премину ознакомить Вас с ходом и успехом наших замыслов, и другими событиями, что здесь случатся, и остаюсь,
  
  Вашим подлинным другом и слугою.
  
  Т. Модифорд
  
  
  
  Вторник, 17 апреля. Ровный умеренный северо-восточный ветер, не наблюдая ни единого судна, идем через Наветренный пролив. В белой пене, рассекаемой форштевнем 'Роялиста', корабль легко, практически не снижая скорости, всходит на довольно крупную встречную волну.
  
   Белые скалы острова Навасса возвышаются прямо из моря примерно в 10 милях к западу от Эспаньолы. Дальше на север, близ ее северо-западной оконечности, расположен остров Тортуга, лежащий в трехстах милях от Ямайки.
  
  Четверг, 19-е. Обсервованное место 10®01' северной широты, 71®19' западной долготы. Ветер умеренный, дующий с юго-юго-востока. Вчерашней ночью прошел обильный продолжительный грозовой дождь, но и сейчас небо остается пасмурным.
  
  Близко к полудню отдали якорь в окруженной скалами, укрытой от всех ветров гавани Бас-Тера. Обращенная к четырехмильному проливу, что отделяет Тортугу от северо-западного побережья Эспаньолы, она заметна по красной скале на южной стороне острова.
  
  Здесь, в виду пушек форта ла Рош, стояло полтора десятка небольших судов, многие из которых имели довольно потрепанный вид. Флаги преобладали французские, видимо, дань приличиям или просто расчет. Рейд был способен вместить одновременно восемь кораблей водоизмещением по пятьсот тонн каждый.
  
  К нему, между двумя песчаными банками, во время прилива обе покрывались водой, вел проход Гран-Пас, доступный для линейного корабля. Западнее, между отмелью и побережьем острова, лежал канал Пти-Пас шириной восемьдесят ярдов. Вторая якорная стоянка, в полутора милях к западу, напротив селения Кайон, была неукрепленной и могла принять лишь небольшие суда.
  
  Над природной гаванью Бас-Тера господствовал каменный форт, возведенный Франсуа Левассером, сьером де Рене де Буадуфле и де Летр, военным инженером и гугенотом. Основанием неприступного укрепления в виде неправильного пятиугольника с двумя реданами служила отвесная скала. Высотой двадцать пять футов и диаметром около тридцати шести футов, с относительно плоской вершиной, она находилась на расстоянии ружейного выстрела от берега.
  
  
  
  Склон холма, очищенный от деревьев, открывал направленным на рейд и его окрестности пушкам неприступной цитадели удобный сектор обстрела. Вмещала она до четырех сотен человек. Примерно до середины утеса высекли ступени, а к площадке 11-х орудийной батареи забирались по переносной лестнице. У подножья скалы, бил родник, здесь же находились террасы для стрелков. На узкой, ведущей наверх тропе едва можно было разойтись. Считалось, что крутые обрывы надежно защищают подходы со стороны суши и нападение с тыла невозможно.
  
  Я миновал шумную пеструю толпу корсаров, охотников-буканьеров, вербованных и обывателей. Прошел мимо полусотни неказистых деревянных и саманных домов, складов и таверн, теснившихся к порту. На рыночной площади за молом, пустынной в часы полуденного зноя, во множестве продавалась свежая рыба, черепахи, лангусты, вяленое мясо, бычьи шкуры, овощи и птица. По дороге, белой от коралловой пыли, еще ярдов через триста я поднялся к району Ла-Монтань, который расположен в восточной части Бас-Тера.
  
   Резиденция губернатора Тортуги и Берега Сен-Доминго, Бертрана д'Ожерона, утопала в зелени и благоухании пышной тропической растительности. Уклад жизни на острове не вмещался в инструкции, полученные этим очень энергичным анжуйцем, чей авторитет среди колонистов был неоспорим. Д'Ожерон, опытный купец и плантатор, был вынужден балансировать между интересами Французской Вест-Индской компании и суровой реальностью.
  
  Тортуга служила базой для искателей приключений и людей, нежелательных у себя на родине. Отсюда они вели беспощадную войну против Испании - империи, получающей несметные богатства Вест-Индии, Центральной Америки и территории вдоль Анд, используя смесь обмана, инфекций, пушек и христианства.
  
  Строя честолюбивые замыслы на ближайшее будущее, щепетильный в вопросах чести д'Ожерон не был лишен сентиментальности. Его главной мечтой было обеспечить будущее своих дочерей, рано оставшихся без матери. Губернатор лелеял надежду отправить их во Францию, в безопасность и комфорт Старого Света.
  
  ***
  
  В Бас-Тере, сего 19 апреля 1668 года.
  
  Генеральному контролеру финансов и государственному секретарю военно-морского флота Жану-Батисту Кольберу. Фонтенбло.
  
  Монсеньер, пребывая в опасении, что некому защищать нашу колонию, признаю чрезвычайно важным привлечь на остров флибустьеров. Это около двенадцати сотен человек, способных носить оружие. Тогда через девять месяцев Тортуга станет не менее сильна, чем Ямайка. Нам нужно лишь привести из Франции 7-8 корабельных плотников для починки корсарских судов и открыть рынки для реализации их добычи.
  
  Поощряя капитанов за их подвиги, Его Величество сможет извлечь огромную выгоду и весьма поспособствует процветанию колонии. Не сомневаюсь, что призы, уходящие сейчас на Ямайку, поскольку там предлагают более выгодные комиссии, каперы доставляли бы к нам.
  
  Остаюсь, как и подобает, Вашим смиреннейшим и покорнейшим слугой.
  
  Бертран д'Ожерон
  
  Изнывающий от жары, пятидесятилетний губернатор отложил перо. Внезапно, до его слуха донёсся звон колокольчика и неясные голоса, через минуту дверь его кабинета распахнулась. Секретарь, месье де ла Ви, доложил: - К вам капитан Ричард Грэм, ваше превосходительство.
  
  - Пусть войдет.
  
  Я предстал перед моложавым, одетым по последней версальской моде губернатором. Его теплого табачного тона жюстокор из плотного шелка и золотистый атласный жилет не скрывали расстегнутую у шеи тончайшую сорочку. Костюм дополняли кюлоты такого же цвета, белые шелковые чулки с вышивкой, полузакрытые туфли с золотыми пряжками. Не лишенная изящества шпага, висевшая на узорчатой перевязи, выглядела семейной реликвией.
  
  Локоны каштанового парика, словно львиная грива, обрамляли лицо. Разделенные прямым пробором, они длинными прядями спускались на плечи и спину. Усталые серо-голубые глаза весьма успешного губернатора выдавали человека, порой очень жесткого, решительного и обладающего недюжинным умом.
  
  - Премного наслышан о вас, капитан Грэм, и от всей души рад нашей встрече. Что привело вас на Тортугу?
  
  - Увы, обстоятельства вынудили меня временно искать более благоприятный климат. Следуя совету губернатора Ямайки, я принял решение воспользоваться гостеприимством Вашего превосходительства.
  
  - И правильно сделали, мсье. Не тревожьтесь ни о чем, по-прежнему потрошите испанцев, я распоряжусь, чтобы вам не чинили притеснений. Надеюсь, когда придется оценивать ваши призы, мы разберемся в этом деликатном деле без помощи здешних купцов и менял.
  
  В этот момент д'Ожерон внезапно замолчал, очевидно, решив, что сказал слишком много.
  
  - Я хотел бы выразить благодарность за вашу доброжелательность и понимание, монсеньер.
  
  - Не нужно лишних слов, капитан Грэм. Я предлагаю вам свою помощь не из милости, а из уважения. Для вас дверь моего дома всегда открыта. Теперь, когда мы немного потолковали о делах, ароматный кофе и старый ликер, по-моему, самая лучшая приправа к вашему рассказу о последних новостях с Ямайки.
  
  Возвращаясь от губернатора, я зашел в таверну 'Корона'. Сидя за столом с бутылкой рома, на Тортуге она продавалась за два песо, можно было наблюдать за портом, вид на него открывался прямо из окна. Вдалеке, на горизонте, море сливалось с небом, слева виднелся форт ла Рош, а справа простирался поросший лесом гористый берег. Здесь на несколько дней стало чем-то вроде моей неофициальной штаб-квартиры.
  
  Самыми знаменитыми флибустьерами Тортуги являлись Жан-Давид Но, Гийом Шампань, Жан Гасконец, Мишель д'Артиньи, Пьер ле Пикар, Жак Тавернье, Моисей Воклэн и Антуан дю Пюи. Жан-Давид был более известен как Франсуа л'Олонне, а д'Артиньи - как Мишель Баск.
  
  Обычно береговые братья появлялись здесь в 'Короне' или 'Серебряной башне', 'У французского короля', 'Золотом олене', 'Королевском суде'. После удачного рейда устраивались пышные пиршества с обилием выпивки, и нередко они умудрялись за один день промотать всю свою долю.
  
  Спиртное, одежда и оружие приносило местным тавернам и лавкам огромную прибыль в сотни процентов. Ну, а в прошлом году на острове открылся первый в истории Вест-Индии публичный дом. Идея создания борделя 'Буле Нуар' целиком принадлежала Бертрану д'Ожерону. Губернатор, не получавший достаточной военной помощи от метрополии, использовал этот нестандартный ход для привлечения к острову внимания корсаров.
  
  Спустя день, за ужином, я был в компании Гасконца, имеющего комиссию от губернатора Ямайки, и капитана 11-пушечной 'Ла Перль' Тавернье, по прозвищу Лионец.
  
   Французы пили неторопливо и с наслаждением, употребление яблочного бренди подразумевалось по умолчанию. Вскоре наш несколько вялый разговор приобрел весьма серьезный характер.
  
  По словам Тавернье, два года назад он принимал участие в захвате Маракайбо, вместе с Мишелем Баском и Франсуа л'Олонне, оба являлись сторонниками д'Ожерона.
  
  Вновь коснулись высокой стоимостью жизни на острове и попытке губернатора заставить корсаров исполнять милицейскую службу по охране колонии. Также он требовал отчетности о захваченных в море призах и легализации их фактической стоимости через судебные процедуры.
  
  К концу ужина мы окончательно стали друзьями. Меня уверяли, что недовольство испытывают не только их экипажи, а у многих уже сложилось твердое намерение перебраться на Ямайку.
  
  Лестница кренилась, словно корабельная палуба, и уходила из-под ног. Я был изрядно навеселе, когда хорошенькая смешливая девушка помогла мне подняться в комнату, не позволяя скатиться со ступенек. В свете свечи ее обнаженное тело казалось белоснежным, а объятия дарили тепло и нежность.
  
   - Это я должна тебе заплатить, - с улыбкой сказала она, некоторое время спустя принимая от меня вложенную в руку серебряную крону.
  
  
  
  Глава 11
  
  
  
  Утром в коридоре у моей двери послышался стук шагов, а затем кто-то постучал.
  
  - Что угодно? - спросил я, открывая глаза. Повинуясь моему голосу, тучный хозяин таверны вошел в комнату, закрыл за собой дверь и поклонился.
  
  - Спешу обрадовать вас, месье капитан. Прибыл посыльный от губернатора и просил передать вам это письмо. Надеюсь, что оно содержит добрые вести.
  
  Покашливая, он протянул небольшой запечатанный лист и выжидающе уставился на меня. Я бросил в его открытую ладонь двухпенсовик, внимательно осмотрел сургучную печать, сломал ее и развернул письмо.
  
  
  
  Бас-Тер, 11 апреля.
  
  Для капитана приватира 'Роялист' Ричарда Грэма.
  
  Месье,
  
  сегодня около шести пополудни мне сообщили о приходе на Тортугу флейта 'Дефайнс' Джона Уолша. При необходимости он без труда отыщется в одной из портовых таверн. Вместе с ним прибыл полковник Кодрингтон, желающий обсудить в беседе с вами какой-то весьма важный вопрос.
  
  Более никаких сведений я не имею, но уверен, что вы найдете время поразмыслить над всем этим. Остаюсь, месье, со всем почтением к вам.
  
  Сьер Бертран д'Ожерон, губернатор Тортуги и Берега Сен-Доменг
  
  
  
  - Не премину немедленно найти Уолша и очень рассчитываю на эту встречу, - подумал я. Маленькая захудалая таверна 'дю Шеваль Блан' с изображением белой лещади над дверью не отличалась большим количеством посетителей из-за своего удаленного расположения от порта. Хозяин предпочитал делать свою работу молча, да поменьше видеть и слышать.
  
  - Мы словно и не расставались, капитан, - приветствовал меня Уолш. - Мой стакан, как обычно, полон. Я предлагаю наполнить и ваш тоже! Надеюсь, вы не станете отнекиваться.
  
  - Наливайте, и между делом расскажите, как обстоят дела у полковника Кодрингтона. Времена изменились, мистер Уолш, сегодня я ни перед кем не должен отчитываться, так что охотно выпью с вами.
  
   - Бывший губернатор собственной персоной прибыл в достославный Бас-Тер и сгорает от нетерпения встретиться с вами.
  
  - Вы что же пришли с ним прямо с Барбадоса?
  
   - У меня имелось одно дельце на Гваделупе, именно там, надо правду сказать, за очень хорошие деньги, 'Дефайнс' принял полковника на борт.
  
  - Будь я проклят! Мне чертовски хочется повидаться с вашим пассажиром, но думаю, это немного подождет. Вы поведаете мне историю, что произошла на Барбадосе? Судя по всему, она заслуживает отдельной бутылки.
  
  - Давайте-ка еще по одной, чтобы хозяин не мог сказать, что он зря открывает для нас новый бочонок, да и слова застревают в пересохшем горле.
  
  Уолш пьянел медленно, наслаждаясь каждым глотком. Постепенно в таверну стекались местная братия - авантюристы, контрабандисты, моряки и все те, кто ищет приключений или укрытия от закона. Каждый, войдя, словно притягиваемый магнитом непременно направляется в общую комнату и садился за стол. Часы пробили двенадцать, когда я решил подвести итог нашему разговору.
  
  - Вы не знаете, где я могу отыскать Кодрингтона?
  
   - Слышал, как он возмущался дрянной таверной 'Оленьи рога', это в двух шагах отсюда, - ответил капитан.
  
   - Мистер Уолш, к сожалению, вынужден покинуть вас, думаю, мне следует поспешить.
  
  При входе в 'Оленьи рога' я мельком заметил какое-то движение за полуоткрытой дверью, успел слегка отклониться, но на голову все равно обрушился мощный удар. В глазах потемнело, мир вокруг исчез, и я рухнул навзничь. Очнулся, наверно, спустя полчаса и первое, что увидел - низкий потолок заброшенной лачуги, где неведомо как оказался и мертвое тело у порога. Осторожно коснулся тупо ноющего затылка, припухшая ссадина на голове уже не кровоточила, подумал, что следовало бы обработать ее спиртом.
  
   Попытался подняться и встал на ноги, хотя голова кружилась и болела, туман в ней окончательно рассеялся. Я перевернул лежавшего ничком на полу мужчину на спину и выматерился про себя, увидев лицо. Это был Кристофер Кодрингтон, убитый колющим ударом ножа в сердце, не меньше двух часов назад. Тело уже успело остыть.
  
  Интересно, что ничего ценного не было украдено, что наводило на мысль о том, что преступник действовал с конкретной целью. Порванная обертка от маленького пакета, лежала на покрытом слоем пыли земляном полу, рядом с ней - несколько листков бумаги, исписанных мелким почерком. Я поднял их, наверно, вырванные из дневника и быстро просмотрел. Не оставалось никакого сомнения, что убийца искал что-то важное, но, похоже, не нашел.
  
  
  
  Барбадос, собственный дом.
  
  11 июня 1667 года.
  
  Возможно, я видел у Ричарда Грэма предмет своих грез, и он даже не подозревает, какой бесценной вещью обладает. Сопротивляться его зову почти невозможно, Господи, неужели действительно схожу с ума? Может ли черная жемчужина в серебряной оправе быть тем самым артефактом, о котором пишет в своем гримуаре итальянский врач и астролог XIII века Пьетро д'Абано? Все сокровища мира меркнут перед этим. Мои мысли сосредоточены лишь на одном: как заполучить Слезу Луны! Она приносит силу власть, делая человека могущественным, даруя ему славу и богатство.
  
  
  
  Голова кружилась и, не особо выбирая направление, я медленно шел к гавани мимо почерневшего остова старого пятисоттонного корабля. Его останки, изъеденные морской водой и временем, распадались на части. Шпангоуты выступали из воды, как ребра какого-то скелета, а гнилые остатки трех мачт все еще устремлялись в небо. Воздух был насыщен солью и резким запахом морских водорослей
  
  - Будь я проклят! В Бас-Тере стало чересчур хлопотно, пора поднимать якорь и брать курс на Ямайку.
  
  Ничего необычного в присутствии стражи на причале Тортуги не было, одно только странно, по-видимому, они ждали именно меня.
  
  - Именем короля! Наконец-то я вас нашел, месье! Вы последуете за мной, но прежде отдайте шпагу и считайте себя арестованным.
  
  - Какого дьявола здесь происходит? - вырвалось у меня.
  
  - Я комендант форта майор Рено и имею приказ доставить вас к губернатору Тортуги.
  
  - Месье Грэм, вам предъявлено обвинение в убийстве полковника Кодрингтона, - пристально смотря на меня, д'Ожерон откинулся на спинку массивного дубового кресла.
  
  Могу вас заверить, что все будет справедливо.
  
  - Ничего подобного я не совершал, Ваше превосходительство, - ответил я.
  
  Губернатор лишь усмехнулся: - Все это лишь предположения стражи, истинная картина событий едва ли когда-нибудь станет известна. Свидетель, что указал на вас, капитан, исчез, а убедительных улик доказывающих вину мне не предоставлено. Я ценю вашу готовность оказывать содействие следствию, вы свободны, месье Грэм.
  
  Пятница, 17 апреля. Бас-Тер. Последние приготовления завершены, а конец недели принес с северо-востока свежий ветер. Якорь был поднят и принайтован, на борту 'Роялиста' воцарилось радостное и приподнятое настроение. Не прошло и минуты, как, неся полные паруса, фрегат повернул бушприт в открытое море. В водяной пыли от кипящего под форштевнем пенного буруна он легко и быстро всходил на волну, лежа на нужном курсе.
  
  Суббота, 18-е. Обсервованное место 18®10′ северной широты и 75®10′ западной долготы. Свежий восточный ветер, переменная облачность. Солнце, клонясь к горизонту, окрашивает воду в багряные тона. У побережья французской части Эспаньолы пассат заметно ослабевал ночью и усиливал в послеполуденные часы.
  
  Уже в Ямайском канале, продолжении Наветренного пролива на юго-запад, вахтенный матрос, заметил на горизонте парус. Скрываясь в темноте, встречное нам судно сразу же резко изменило направление движения. Идя на родину и не имея сведений о событиях в Европе в течение нескольких месяцев, люди на нем твердо знали, что война в Флибустьерском море никогда не затихает.
  
  День спустя 'Роялист' вошел в гавань Порт-Ройала за час до полудня и произвел салют вице-адмиральскому флагу в 15 выстрелов, на рейде стояла британская эскадра. Едва встали на якорь, как я отправился засвидетельствовать свое почтение сэру Эдварду Спрэггу. Друзья и враги уважали его за мужество и честность, репутация бесстрашного воина была поистине легендарной.
  
  У входного порта 60-пушечного 'Ревенджа' меня встретил уже немолодой офицер с желтоватым лицом: - Что вам угодно, сэр? Я лейтенант Эдвард Коттрелл.
  
  - Капитан приватира 'Роялист' к командующему эскадрой.
  
  - Черт возьми! В городе люди только и говорят что о вас, мистер Грэм. Рад познакомиться, позвольте проводить вас в адмиральский салон.
  
  - Я прочел ваш отчет, капитан, - проворчал в ответ на мое приветствие Спрэгг, сидящий за большим письменным столом, заваленным картами, донесениями и письмами. - Мной назначена следственная комиссия и, естественно, потребуются ваши показания, мистер Грэм. Сейчас меня интересует, когда вы сможете их дать.
  
  - В любое время, сэр.
  
  - Отлично. Следующий вторник меня вполне устроит. - Вслед за тем адмирал поднялся с кресла, прощаясь: Желаю удачи, мистер Грэм
  
  - Благодарю вас, сэр.
  
  Я отсалютовал, вышел на палубу и отправился на берег, посетить губернатора.
  
  - Очень рад вас видеть, мистер Грэм, надеюсь, вы отобедаете у меня сегодня, - Модифорд старался быть любезным изо всех сил. Я не стал отказываться от заманчивого предложения и согласился, поскольку нам было, что обсудить.
  
  - Вот и отлично, - заметил сэр Томас, - но прежде хочу познакомить вас с распределением добычи. Приз был оценен чуть менее чем в полмиллиона фунтов стерлингов, главным образом потому, что ставки аукциона были невелики. - Губернатор замолчал, изучая произведенный этими словами эффект.
  
  - И о какой сумме выплат идет речь, сэр?
  
  - Личная доля капитана приравнена примерно к 10000 фунтов. Это целое состояние, мой друг! - воскликнул Модифорд. - Офицеры, естественно, получат меньше.
  
  Слуга снял серебряные крышки с принесенных из кухни горячих блюд и удалился. К моему сообщению о смерти полковника Кодрингтона сэр Томас отнесся достаточно спокойно, взял с тарелки накрахмаленную салфетку и положил себе на колени.
  
  - Обстановка осложнилась и мне нужна информация о происходящих событиях, а потому вам предстоит отправиться на Барбадос. Оповестите мисс Кодрингтон о смерти брата, ей не следовало находиться под опекой подобного субъекта. К несчастью, власть разлагает человека и скрытое в нем зло выходит наружу.
  
  После обеда мы перешли в кабинет, где слуга подал нам кофе, и разговор продолжился.
  
  - Король намерен проявлять терпимость к присутствию приватиров на Ямайке до тех пор, пока не достигнуто англо-испанское соглашение. Их, наверняка, хорошо примут в Новых Нидерландах и на Тортуге. - Модифорд молчаливо попыхивал сигарой, пытаясь найти выход из непростой ситуации. Его колючий взгляд застыл на мне, когда я укладывал в сумку разложенные передо мной на столе векселя Стандард Чартерд Банка.
  
  С прибытием в Порт-Ройал настроение наших экипажей повысилось до предела. На улицах и в тавернах царило шумное оживление, буйные парни пили, играли в кости и карты на опрокинутых бочках. Уповая на тяжесть их кошельков, слетевшиеся девицы всех цветов и оттенков едва не выскакивали из своей одежды.
  
   'Кто спросит, как наш груз добыт?
  
  Разбой, торговля и война -
  
  Не все ль равно? Их цель одна!'
  
  Шумные компании пировали до утра. Торговцы на них неплохо заработали, в течение следующего дня наших парней с трудом выметали из всех злачных мест. В конце концов, подобрали последних гуляк, отделанных в драках и мертвецки упившихся.
  
  Ближе к восьми часам вечера, три человека сидели в глубине большого зала таверны 'Три бочки', разговаривая вполголоса и изредка подливая себе рома.
  
  - Для корсара честность при дележе добычи является вопросом жизни и смерти. Все, что люди требуют от своего вождя, это благополучия. - Джон Моррис улыбнулся и дружески хлопнул меня по плечу, подведя итоги вычислений на грифельной доске. - От общего призового фонда на одну долю пришлось по 1575 пиастров, дополнительно выделяется компенсация раненым.
  
  - Большие деньги, - заметил Мельхерб, - как штурман флота его величества я получал чуть меньше четырех фунтов в месяц.
  
  Наше дерзкое предприятие было сочтено очень удачным. Особенно, принимая в расчет стремление колониальной администрации, включая членов Совета Ямайки, набить свои карманы за чужой счет.
  
  - Они не пробовали задержать оплату наших трофеев? - полюбопытствовал Моррис.
  
  - Часть груза была переданы губернатору согласно обычаю и меня ждали уже оформленные векселя. К тому же, ему сообщили о появлении вблизи острова испанского капера. Модифорд предлагает вам принять участие в охоте на Мануэля Риверо, бискайца. Не сомневаюсь Джон, что вы примете это пожелание, - заключил я.
  
  - Согласен, - он кивнул, - не смогу от него отказаться.
  
  - Уже уходите капитан? - осведомился Мельхерб, когда я поднялся из-за стола. - Надеюсь увидеть вас завтра на верфи.
  
  - Эйб заказал корабль по вашему проекту и не может им не похвастать, - пояснил Моррис. - Смотри, русалка окончательно завладеет твоим сердцем.
  
  - 'Никса' и в самом деле прекрасное судно, - сдержанно ответил тот. - Все пятьдесят пять тонн водоизмещения стоят каждого затраченного пенса и окупит затраты с лихвой.
  
  - Есть чем гордиться, - кивнул Моррис. - Конструктивный дифферент на корму, большой угол килеватости и довольно широкий в миделе корпус с несущим огромную парусность рангоутом делают ее очень быстрой. Даже при умеренном ветре она превзойдет скоростью любой из наших кораблей.
  
  - Пусть кто-нибудь попробует меня догнать. Попомните мои слова Джон! - горячился Мельхерб. - В открытом море нет равных 'Никсе' и на родину я доберусь без приключений.
  
  - Мне она тоже по вкусу, на постройку шел белый виргинский дуб, лучшее дерево для кораблестроения, а в замок между килевыми брусьями 'на счастье' вложили золотой.
  
  ***
  
  Следственная комиссия по делу о гибели фрегата Его Величества 'Геркулес' собралась в полдень 1 мая. Ее целью являлось установление фактов и причин инцидента, а также принятие необходимых дисциплинарных мер, если это потребуется. Составленная из офицеров, вполне способных, по их чину и опытности к выполнению поставленной задачи, она была призвана изучить все связанные с этим детали.
  
  Заседание комиссии началось в адмиральском салоне линейного корабля 'Ревендж', месте совещаний и приеме гостей. Председательствовал сэр Эдвард Спрэгг, как командующий эскадрой, членами являлись капитаны Томас Эллиот, Джон Ллойд, Уильям Басс и коммандер Уильям Хамбл. Перед вице-адмиралом лежал приложенный к делу мой рапорт, описывающий бой у Барбадоса.
  
  
  
  Порт-Ройал, борт приватира 'Роялист'.
  
  Сэр,
  
  имею честь представить вам, согласно приказу, настоящий рапорт касательно гибели 11-пушечного фрегата 'Геркулес', отданного под мое командование.
  
   В сумерках 11-го августа 1667 года, при свежем северном ветре, я снялся с якоря на рейде города Сен-Пьер и согласно инструкциям губернатора Барбадоса взял курс на Бриджтаун. На 1 сентября ветер усилился до крепкого, зайдя с рассветом на ост-норд-ост. В половину шестого утра, находясь в 80 милях от Барбадоса, увидели в пяти милях парус, приблизительно на три румба с наветра, и еще один прямо по курсу.
  
  При сближении неизвестные корабли были опознаны как испанские 10-пушечные галеоны. В десять минут седьмого, по правому борту на курсе удобном для нашего перехвата, заметили под ветром двухдечный фрегат, также несущий бургундский крест на белом фоне.
  
  Я пробил боевую тревогу, повернул оверштаг и, склоняясь к осту, продолжал править на этом румбе в крутой бейдевинд, имея целью выбраться неприятелю на ветер.
  
  Испанский флагман оказался хорошим ходоком и, по крайней мере, на милю оторвался от следующего за ним галеона, надеясь обстрелять нас продольным огнем. Несмотря на явное превосходство противника в силе, я принял решение атаковать, увалился под ветер и вступил в бой. В шестнадцать минут восьмого, враг, застигнутый врасплох, открыл нестройный огонь с расстояния, равного половине пушечного выстрела. Два или три ядра попали в 'Геркулес'.
  
  Еще через три минуты, я круто обрезал корму неприятеля и дал полный бортовой залп. Хотя мачты, такелаж и паруса галеона остались сравнительно невредимыми, корпус его пострадал очень сильно, а течь у ватерлинии явно весьма серьезной. По всей вероятности, было убито и ранено не менее ста человек. Противник был вынужден выйти из боя, повернул оверштаг и стал от нас удаляться.
  
  Спустя четверть часа к месту схватки подтянулся второй галеон. Одним из первых попавших ядер был тяжело ранен навигатор, мистер Фаррелл. За этими попаданиями последовало еще несколько других. Корабли шли параллельными курсами в бакштаг на дистанции ста ярдов, 'Геркулес' вел огонь левым бортом. Бой продолжался до двадцати двух минут девятого, когда фок-мачта галеона была сбита и упала за борт, потянув за собой грот-стеньгу. Он почти лишился хода и быстро остался позади.
  
  В ходе осмотра оказалось, что грот-мачта 'Геркулеса' серьезно повреждена: она треснула и теперь могла нести лишь половину своей парусности. Погибли пять человек, еще одиннадцать получили ранения. Ветер оставался порывистым, сильным. Испанский 11-пушечный фрегат развивал скорость в семь узлов и постепенно нагонял.
  
   В полдень противник находился в четверти мили по правому борту. Я приказал убавить паруса, готовясь к делу с более быстрым и лучше вооруженным врагом. Бой начался на параллельных курсах с дистанции 100 ярдов, постепенно она все более сокращалась. Дважды огнем неприятеля сбивался флаг, в третий раз его приколотили к бизань-мачте гвоздями.
  
  Около половины второго в батарее правого борта испанского фрегата взорвалось 8-фунтовое орудие, что вызвало пожар и замешательство неприятеля. Я воспользовался этим и попытался уйти, поскольку 'Геркулес' находился в очень плохом состоянии и понес тяжелые потери. Из 115 человек, составлявших экипаж, 11 были убиты, среди них мистер Фаррелл и боцман Буллок, а 16 получили ранения.
  
  Через час с четвертью противник возобновил бой. Спустя двадцать минут у нас была сбита грот-мачта, которая упала на правый борт, закрыв орудийные порты обрывками парусов и снастей. Не обращая внимания на картечь и ядра, матросы во главе с первым лейтенантом Дэвисом рубили такелаж, стремясь сбросить ее в море. На полубаке десятка полтора морских пехотинцев вели частый мушкетный огонь, стараясь поразить канониров врага и заставить его пушки замолчать.
  
  Несмотря на критическую ситуацию, экипаж 'Геркулеса' проявлял невероятное мужество и самоотверженность. С последним грота-штагом обломки рангоута полетели за борт, унося с собой паруса. Через минуту после этого, от прямого попадания ядра, крюйс-стеньга переломилась у эзельгофта. Меня сильно ударило в голову падающим юферсом, и на короткое время я потерял сознание.
  
   Когда я пришел в себя и открыл глаза, то увидел лейтенанта Дэвиса, склонившегося надо мной. Вся наша палуба была залита кровью, ее алые ручейки стекали в шпигаты и струились по бортам. В четвертом часу пополудни испанский фрегат находился в пределах досягаемости пистолетного выстрела. Противник, по-видимому, уже предвкушал близкий захват приза, но зная, что судьба на войне переменчива, подходил с опаской.
  
  Не в моих силах воздать должное стойкости и отваге мистера Дэвиса, павшего исполняя приказ - взорвать фрегат, чтобы он не достался врагу. Я оказался среди тех, кого взрывом сбросило в воду. Волна накрыла меня с головой и швырнула к разбитой шлюпке. Забраться в нее удалось лишь с третьей попытки, после чего мир вокруг померк. В сознание я пришел к наступающим сумеркам, течение уносило полузатопленную шлюпку на запад.
  
  Проведя почти трое суток без воды и пищи, 1-го сентября я был обнаружен и взят на борт британским приватиром 'Фортуна'.
  
  Остаюсь вашим покорнейшим слугой, капитан флота Его Величества
  
  Р. Грэм
  
  
  
  - Должен сказать, что все это вызывает уважение, мистер Грэм, - сказал Спрэгг. - Вам удалось вывести из строя два 10-пушечных галеона, при этом потеряв всего пятерых убитыми и одиннадцать ранеными.
  
  Поговорим о том, как это могло произойти
  
  - Мы атаковали их внезапно, сэр, - отметил я. - Это были крепкие, тяжелые и маломаневренные суда. Им пришлось закрыть нижние порты, чтобы не заливало водой при сильной волне и крене, появились шансы побороться с такими мощными кораблями.
  
  - Это делает вам честь.
  
   - Спасибо, сэр, во многом здесь заслуга мистера Дэвиса, моего первого лейтенанта.
  
  - Вы очень достойно представили его в своем рапорте.
  
  Я отвечал на вопросы и события того дня вновь вставали перед глазами.
  
  - Вы видели других выживших после взрыва? - спросил капитан Басс, командир 16-пушечного фрегата 'Оксфорд'.
  
  - Нет, впрочем, не исключено, что кого-то подобрали испанцы.
  
  - Полагаю, джентльмены, что у вас больше нет вопросов к мистеру Грэму? - осведомился вице-адмирал. Следственная комиссия совещалась не более нескольких минут, прежде чем пришла к общему выводу.
  
  - Огласите итоговый документ мистер Хамбл, - предложил Спрэгг. Коммандер, развернул бумагу и зачитал заключение.
  
  - На основе письменных и устных показаний о действиях фрегата Его Величества 'Геркулес' западнее Барбадоса 1 сентября 1667 года, сделаны следующие выводы:
  
   Следственная комиссия находит, что утрата фрегата не является следствием вины или неосторожности.
  
  Тактика ведения боя с превосходящими силами противника была обоснованной и отважной. В минуты крайней опасности командир и офицеры выказали энергию и распорядительность, благодаря чему на судне сохранялся образцовый порядок.
  
  С учетом сложившейся ситуации, приказ о взрыве корабля признан полностью обоснованным и соответствующим лучшим традициям британского флота.
  
  Следственная комиссия постановляет:
  
  Оправдать командира 11-пушечного фрегата 'Геркулес' капитана Ричарда Грэма с сохранением чести и достоинства. Рекомендовать продолжить его службу в Королевском флоте, отмечая проявленное хладнокровие и контроль над ситуацией.
  
  Решение принято единогласно.
  
  Заключение подписали: вице-адмирал сэр Эдвард Спрэгг, капитаны Томас Эллиот,
  
  Джон Ллойд, Уильям Басс, коммандер Хамбл.
  
  Покидая 'Ревендж' через входной порт правого борта, они строго по старшинству спускались в шлюпки, отваливающие к стоявшим на якоре судам.
  
  - Мистер Грэм, - окрикнул меня Эллиот, - Надеюсь, вы останетесь на борту и пообедаете со мной?
  
  - С огромным удовольствием, капитан, - отозвался я.
  
  Между тем 'Роялист' запасался пресной водой и провизией, на другой день осмотрели снасти и корпус. Замеренный дифферент на корму оказался не более 18 дюймов.
  
  Фрегат вышел в море на рассвете 1 мая. На протяжении следующего дня несли все паруса, но затем ветер засвежел от юго-юго-запада. К утру 5-го числа он, заходя постепенно, склонился к востоко-юго-востоку. В крутой бейдевинд ход имели более семи узлов при одном рифе у брамселей, крен достигал 6 градусов. В течение дня ветер усилился до крепкого, взяли два рифа на марселях, поскольку из-за крутости волн качка оказалась весьма неприятной.
  
  
  
  
  
  Воскресенье, 6 мая. Встретили с юго-востока свежий, с порывами ветер, к трем часм ночи он ослабел и с ливневым дождем зашел к осту. Два последующих дня были омрачены переменчивыми, неблагоприятными ветрами. Приходилось постоянно ставить и убирать косые паруса, а также перебрасопливать реи.
  
  Среда, 9-е. Ветер отошел к северо-северо-востоку, паруса были прекрасно наполнены, но по свежей погоде брамсели пришлось закрепить.
  
  На протяжении следующей ночи ветер сменился на востоко-юго-восточный и три дня держался с той же интенсивностью, с порывами, временами крепили брамсели.
  
  
  
  Глава 11
  
  
  
  В воскресенье, 11 мая, 'Роялист' прибыл в Бриджтаун за час до восхода солнца, во время прилива. До полудня я успел посетить резиденцию губернатора. Как оказалось, его обязанности сейчас исполнял майор ополчения Джеймс Бишоп, назначенный верхней палатой Ассамблеи Барбадоса. Прежде, в разное время, он избирался депутатом Палаты представителей.
  
  - Рад видеть вас снова, мистер Грэм. По этому поводу были самые серьезные сомнения. Не так давно у нас в городе появлялся испанец на английской службе, некий Дуарте. Он распустил слух, что на Тортуге вы убили полковника Кодрингтона и были приговорены к смертной казни.
  
  - Все это ложь и какая-то грязная игра, сэр, вы это прекрасно видите сами. Сэр Томас Модифорд, губернатор и главнокомандующий Его величества, поручил мне собрать достоверные сведения о ситуации на Барбадосе. В связи с этим, прошу вас предоставить полную информацию о произошедших событиях. Кроме того, необходимо уведомить мисс Кодрингтон о кончине ее брата.
  
  - Как вам угодно мистер Грэм, разумеется, я доложу подробно, По поводу мисс Герти. Насколько мне известно, она отправилась на Кюрасао вместе с Дуарте.
  
  Вот так и получилось, что вопреки их ожиданиям, матросы Роялиста провели ночь не в шумных тавернах Бриджтауна, а занимались погрузкой воды и припасов. Думая о той, кого, кажется, потерял, я научился ценить настоящее, ведь завтра может и не наступить.
  
  'Время вишневых деревьев в цвету
  
  Еще не пришло.
  
  А теперь уж пора лепесткам опадать.
  
  Любовь же тех, кто на них смотрит,
  
  Достигла расцвета страсти'.
  
  С утренним отливом 'Роялист' отсалютовал флагом форту Бриджтауна и начал свой 610-мильный путь на запад. Ровный пассат дул в почти постоянный бакштаг и мы поставили все паруса до последнего. Три дня подряд фрегат час за часом летел вперед.
  
  Не желая привлекать лишнего внимания, держались открытого моря и встретили только голландский флейт, идущий на Кюрасао. Остров этот вулканического происхождения с сильно изрезанными берегами, особенно в его северной части.
  
  Прежде капитан собственного торгового судна, Диего де Мело, когда-то сидевший в долговой тюрьме Виллемстада, дал довольно полные сведения о его обороне. Небольшое укрепление у входа в главную естественную гавань острова, залив Санта-Анна, называлось Уотерфорт. К северо-востоку от него возвышались соединенные куртинами бастионы, образующие единый форт Амстердам: Флагшток, Батарея, Часы и Кот. В соответствии с итальянской системой сооружения возводились с применением насыпного грунта и каменной облицовки, что обеспечивало эффективную защиту от пушечного огня.
  
  Бухта к востоку от города, обозначенная на испанской карте как 'Puerto de Santa Barbara capaz muchos naos', защищалась укреплением Толксбург, расположенным на берегу залива Каракас.
  
  Узкий и глубокий, от шести до тридцати фатомов, залив Санта-Анна был недостаточно просторен и не мог вместить более 18-10 кораблей одновременно. Хотя основной функцией цитадели была военная, она также служила центром торговой деятельности города. Виллемстад, насчитывая не менее двухсот каменных зданий, по степени защищенности мог соперничать с Порт-Ройалом.
  
   Внутри крепостных стен располагался склад для хранения товаров Вест-Индской компании и резиденция губернатора. Двухэтажный особняк, выполненный в классическом стиле, состоял из двух примыкающих удлиненных павильонов, увенчанных шатровыми крышами.
  
  В половине второго пополудни, 17-го мая, обменявшись салютами с фортом Амстердам, приняли лоцмана и вошли на рейд, где застали 16-пушечный корабль голландской Вест-Индской Компании. Якорная стоянка выглядела пустынной, за исключением трех небольших галиотов, одномачтового шлюпа и дюжины рыбацких барок.
  
  - Корнелис ван Вийен, капитан порта Виллемстад, - представился офицер на набережной Хандельскаде. Голландцы зарабатывали торговлей с испанскими колониями, он чувствовал себя несколько застигнутым врасплох.
  
   - По указанию его превосходительства губернатора Бека мне предписано выяснить причину вашего визита. Компания запрещает базирование приватиров в своих владениях на Антилах.
  
   Пока Вийен излагал суть проблемы, взгляд его то и дело цеплялся за пушечные порты 'Роялиста'.
  
  - Ричард Грэм, капитан флота Его величества, - я поклонился в ответ, - Мы намерены лишь пополнеть запасы питьевой воды.
  
  Суровое выражение лица офицера смягчилось: - Разумеется, вам будет оказано всяческое содействие, но исключительно в рамках закона.
  
  - Это очень любезно с вашей стороны. Я также хотел бы засвидетельствовать свое почтение Его превосходительству.
  
  - Я доложу губернатору, возможно, минхер Маттиас Бек назначит время, когда сможет вас принять. В двух минутах ходьбы, рядом с торговым кварталом и рынком, находится таверна 'Красный Лев'. Один из ключевых поставщиков порта, Йохан Баккер часто обсуждает здесь свои дела. Если вам требуется пополнить запасы провизии, лучше всего обратиться именно к нему.
  
  - Благодарю за совет, менеер. Желаю вам хорошего дня, а сейчас позвольте откланяться.
  
  - До свидания, капитан, и вам тоже всего самого доброго, - сказал Вийен.
  
  Дома на набережной радовали глаз своей цветовой гаммой - от теплой желто-оранжевой до холодной сине-фиолетовой, словно сошли со страниц детской сказки. Таверна располагалась на углу Ханделскаде и Хиренстрат, между складом и канареечно-желтым зданием с красной черепичной крышей. Я неспешно вошел, нашел место подальше от чужих глаз и, знаком подозвав девушку-служанку, заказал кувшин темного пива с креветками в сырном соусе.
  
  Посетителей было немного: трое моряков с направляющегося в Нидерланды вест-индца 'Вапен ван Медемблик' выпивали, а двое колонистов обедали. Из открытой двери открывался вид на суда, покачивавшиеся на легкой зыби. Оставалось лишь набраться терпения и ждать. Прошли не менее двух часов, прежде чем появился посыльный губернатора - невысокий мужчина в простом светло-коричневом кафтане английского стиля.
  
  - Его превосходительство изволил уведомить о том, что аудиенция будет дана сегодня. Мне приказано сопроводить вас.
  
  В пять-шесть вечера деловая суета Виллемстада утихала, горожане покидали свои рабочие места и нескончаемым потоком возвращались домой. Набережная привела нас к воротам форта, находились они между западными бастионами, в самой середине куртины.
  
  Парадный зал резиденции губернатора колонии Кюрасао являл собой сдержанную роскошь и достоинство. Стены оттенка светлой охры, пол из выложенной в шахматном порядке мраморной плитки, устланный испанскими циновками с черно-желтой полосой.
  
  Стол орехового дерева, с массивными резными ножками покрытый фламандской шпалерой, и обитые гобеленом кресла с высокой прямой спинкой и подлокотниками.
  
  Положительным моментом в борьбе Маттиаса Бека за пост губернатора и вице-директора Компании стало получение асьенто. Монопольное право на ввоз африканских рабов в испанские колонии являлось ключом к быстрому обогащению. Служебное рвение, преданность и исполнительность были замечены, однако на новой должности требовалось проявлять инициативу.
  
  - По зрелом размышлении, донам Мэйна необходим сбыт контрабандных товаров: выделанных шкур, кофе и табака. Я мог бы выступать посредником в их перепродаже и зарабатывать на сделках в обоих направлениях, - поэтому губернатор был удовлетворен приходом английского судна.
  
  - Рад приветствовать вас у себя капитан Грэм, - сказал он, указывая мне на одно из кресел. - Что привело в наши края?
  
   - Добрый день ваше превосходительство. Губернатор Ямайки сэр Томас Модифорд просил передать вам свои наилучшие пожелания. Он искренне желает в отношениях между нашими странами приоритета диалога и согласия.
  
  Я также вынужден исполнить неприятную миссию и сообщить юфрау Кодрингтон, недавно приехавшей в ваш город, печальную весть о кончине ее брата. Это жестокий удар и сэр Томас убежден, что для юной девушки лучше всего будет вернуться домой. Там, в спокойной обстановке, она сможет легче пережить случившееся.
  
  - Не в моих силах помочь вам, менеер, как докладывали, эта подданная британской короны покинула Виллемстад несколько дней назад. Испанский фрегат 'Нуэстра Сеньора дель Кармен' с юфрау Кодрингтон на борту отправился в Маракайбо.
  
  - Благодарю ваше превосходительство, - сдержанно ответил я. - Независимо от происходящего в Европе, здесь на Антилах англичане и голландцы часто остаются друзьями. Вы оказали мне услугу, порождающую чувство признательности.
  
  - В нашем знойном и влажном климате тяжело дышится. Не хотите ли освежиться каким-нибудь напитком? - спросил губернатор, стремясь выразить доброжелательность.
  
  
  
  - С вашего позволения, минхер.
  
  Звякнул колокольчик, похожий на изящную дамскую фигурку с пышными юбками,
  
  губернатор призвал служанку: - Катрин, лимонный имбирный эль для двоих.
  
  Вы когда-нибудь играли в пикет, капитан? Карты - это верный способ развеять хандру!
  
  - Мне еще многому следует научиться, ваше превосходительство, - ответил я.
  
  Прекрасная колода, оформленная в религиозном стиле, воспроизводила работы итальянского художника периода Раннего Возрождения фра Анджелико.
  
  '... где гиппогриф веселый льва
  
  Крылатого зовет играть в лазури,
  
  Где выпускает ночь из рукава
  
  Хрустальных нимф и венценосных фурий...'
  
  Бек подробно изложил основные правила. Особенностью пикета, во дворцах и в трактирах им тешились с одинаковым азартом, была возможность набирать очки, как за полученные взятки, так и комбинации карт. Партия, состоящая из шести раздач, игралась один на один. Туз оценивался в одиннадцать очков, каждая фигура приносила по десять, а остальные карты, начиная с семерок, по их номиналу.
  
  Катрин принесла и поставила серебряный сервировочный поднос на стол. Начал я с двух поражений, что было вполне ожидаемо, затем выиграл: - Что ж, сколько ставим за сотню, минхер? Гульден?
  
  Это была далеко не скромная ставка, выигрыш в пикет полностью зависит от умения, неопытному игроку проиграть двести, а то и четыреста очков, обычное дело.
  
  Двадцать минут спустя я оказался должен три гульдена.
  
  - Знаете, капитан, вам лучше остановиться.
  
  - Ни в коем случае ваше превосходительство, давайте поднимем ставки. Как насчет трех гульденов за сотню?
  
  - А вы азартны, молодой человек, - сказал губернатор. Еще через час он взглянул на часы: - Пожалуй, пора распорядиться, чтобы накрывали для ужина.
  
  - Я должен вам семьдесят гульденов, если не ошибаюсь? Прошу получить, ваше превосходительство!
  
  - Это чуть больше двадцати фунтов, - кивнул Бек. - Чертовски неудачное начало знакомства, Пребывая в задумчивости, он собрал карты и принялся рассеянно тасовать колоду.
  
  - Исполняя свой долг, я пресекаю деятельность тех, кто упорно избегает встреч с таможенной службой, - продолжил губернатор. - Насколько мне известно, эти господа часто посещают таверну 'Две мельницы'. Если хотите найти юфрау Кодрингтон, вам нужен Йохан ван Берланд, хозяин шлюпа 'Энгель'.
  
  Ужин удался на славу: подали ароматный, сытный и легкий суп из чечевицы с сырокопченым беконом, затем жареного красного окуня. Присутствовали сыры Текселя и Гауды, масло, очень дорогой пшеничный хлеб, подслащенное и слегка разбавленное водой рейнское вино с корицей, имбирем и гвоздикой. На десерт был нежнейший пудинг из свежих бананов в сочетании с бисквитом и марципановой глазурью.
  
  Наша беседа в основном касалась событий, произошедших во время минувшей войны.
  
  - Мне пора возвращаться, надеюсь, что не сильно злоупотребил гостеприимством вашего превосходительства, - наконец произнес я.
  
  - Куда же вы, капитан, посидите, - сказал губернатор, не слишком настаивая.
  
  - С вашего позволения, минхер, я должен вас покинуть. Корабль следует подготовить к отплытию.
  
  Морской бриз дул мне в лицо, воздух словно пропитался морской солью. Таверна 'Две мельницы' находилась у начала набережной, в двух шагах от деревянного пирса, устремленного в акваторию порта. Заведение оказалась темным и мрачным двухэтажным зданием, всего в три окна по фасаду, вместо стекол жалюзи с горизонтальными планками.
  
  Владелец его предпочитал не задавать местным завсегдатаям лишних вопросов. Контрабанда, известная еще со времен Ветхого Завета, приносила неплохие барыши. В общем зале, где потолок и балки почернели от осевшей на них сажи, горели несколько масляных ламп. Скрипучая деревянная лестница вела наверх, в номера, там посетители могли побаловаться с молоденькими чернокожими девчонками.
  
  Хотя в таверне и находилось довольно много народа, едва я вошел, как воцарилась тишина, а хозяин поспешил мне навстречу.
  
  - Нечего вам тут делать, зачем пожаловали? - недружелюбно сказал он, стараясь быстрее от меня избавиться. - Это захолустное заведение не для вас, менеер!
  
  - Я капитан стоящего в гавани 11-пушечного британского фрегата. Мне нужен Йохан ван Берланд, владелец шлюпа 'Энгель'.
  
  - Прошу прощения, что сразу не понял, кто вы, - хозяин переменил тактику, в его голосе явно прозвучала насмешка, - у меня развлекаются простые колонисты.
  
  - Ценю вашу заботу о посетителях, но я настаиваю, - мои ладони легли на рукоятки пистолетов, заткнутых за широкую кожаную перевязь.
  
  - Стоп! - рядом со мной стал один из трех крепких мужчин, сидящих за отдельным столом в глубине зала. Часто подливая вино в пустеющие стаканы, они разговаривали вполголоса.
  
  - Йохан ван Берланд, - представился этот коренастый моряк лет сорока, с суровым выражением лица свойственным его ремеслу.
  
  - Капитан Ричард Грэм.
  
  - Что вы хотите? - шкипер обвел взглядом зал и выжидающе уставился на меня.
  
  В словах джентльмена свободного промысла, поднакопившего деньжат и ставшего судовладельцем, чувствовались нотки любопытства.
  
  - Прежде всего, я должен убедиться, что вы мне подходите.
  
  Мы сели за стол, хозяин был рад услужить, а хорошенькая прислуга строила глазки.
  
  - Наш общий знакомый сообщил, что... - начал я.
  
  Контрабандист предостерегающе выставил вперед ладонь и приложился к стакану: - Не будем здесь толковать об этом. Вам сказали, что я торгую дефицитным товаром, верно? И что же вы хотите, если мне позволено будет поинтересоваться.
  
  - Ваш шлюп называется 'Энгель'?
  
   - Да, бывший французский 'Ле Россиньоль', - с гордостью подтвердил ван Берланд. - Не новое, но отличное судно водоизмещением в 10 тонн. Длина тридцать два фута, ширина на миделе одиннадцать и три четверти, сам штатгальтер мог бы проехаться на нем с полным удовольствием.
  
  - Вот и превосходно, я покупаю его у вас.
  
  Шкипер задумался и неожиданно рассмеялся: - Вишь как, что же тогда останется мне?
  
   - Шлюп, само собой. От вас потребуется только взять меня и моих людей на борт, доставить в Маракайбо после полуночи и забрать обратно. Мне нужны достоверные голландские лоции и надежный человек в Маракайбо, я никого там не знаю.
  
   - Я понял, в чем тут дело! Вы желаете заплатить испанцам маленький долг признательности. Будь я проклят, ненавидеть врагов увлекательнее, чем любить друзей. - Похоже, что ван Берланд собирался заломить астрономическую цену и ждал моего слова. К соглашению мы пришли на 1085 фунтах и ударили по рукам.
  
  - Черт возьми, не каждый способен провести вас через отмель Ла-Барра! Что же касается рекомендации, пожалуй, вы можете положиться на Хуана Вигона, хозяина таверны 'Посада-де-ла-Вилья'.
  
  - Так, значит, решено, - произнес я. - вашу команду сменят мои люди, отплываем сегодня ночью.
  
  - Отчего же нет, мистер Грэм? - воскликнул ван Берланд.
  
  - Ну, вот и отлично!
  
  ***
  
  - Не плохо, но очень рискованно, - сказал Хендрикс, когда я рассказал ему свой план, - должно быть, мисс Кодрингтон очень хорошенькая.
  
  - Я надеюсь Якоб, на 'Роялисте' найдется дюжина крепких парней готовых на отчаянную авантюру.
  
  - И даже больше, капитан, - кивнул боцман,
  
  Одномачтовый шлюп с экипажем из шести человек содержался хорошо и в большей чистоте. Его парусное вооружение напоминало голландскую яхту: гафельный грот и прямой марсель, стаксель и два кливера на удлиненном утлегарем бушприте. Четыре фальконета установленные на вертлюгах стреляли полуфунтовым ядром или крупной картечью в весовом эквиваленте. Темно-зеленый цвет корпуса судна должен был сливаться с прибрежными зарослями, но морская соль и солнце осветлили его, придав голубоватый оттенок.
  
  В ночь с 17 на 18 мая 'Роялист' и 'Энгель' направились к острову Аруба, находящемуся в 70 милях к западу от Кюрасао и принадлежащему Нидерландам. После полудня они встали на якорь, чтобы набрать пресной воды и пополнить запасы провизии.
  
  Суббота, 19-е. У мыса Сан-Роман, под двенадцатым градусом северной широты. Ветер северный умеренный, переменная облачность. В восьмом часу утра вошли в Венесуэльский залив.
  
  - Риск велик, гарантий выживания - мало. Надеюсь на вашу храбрость, а награда будет достойной, - заявил я, бросив взгляд на лица матросов, отобранных для предстоящего дела. Чтобы избежать обнаружения, 'Роялист' бросил якорь у большой песчаной отмели с глубиной менее четырнадцати футов. В лагуну Маракайбо вел узкий пролив, ограниченный островами Исла-де-ла-Вихиа и Исла-де-лас-Паломас, вытянутыми по широте и сужающими его до дистанции выстрела 8-фунтовой пушки.
  
  В половине третьего ночи, воспользовавшись темнотой, ван Берланд направил шлюп через бар. Проход в нем охранялся шестнадцатиорудийным фортом, величественно именуемым 'Кастильо де Ла Барра'. Попросту батареей, прикрытой парапетом из природного известняка, возведенной на Голубином острове сорок пять лет назад.
  
   Впереди, на сто миль в длину и шестьдесят пять в ширину, простиралось озеро Маракайбо. Ветер стих до слабых порывов, когда неся грот и кливер 'Энгель' шел мимо рыбацких барок, раскачиваемых легким волнением. От них густо несло рыбой, едва ли кто-то обратил внимание на маленький голландский шлюп.
  
  На западном побережье лагуны, примерно в шести милях от форта, амфитеатром раскинулся город. Вместе с рабами число его жителей насчитывало приблизительно четыре тысячи, включая двести солдат испанских колониальных войск.
  
  Украшенные балконами, нарядные дома Маракайбо выходили фасадами к небольшой пристани с восемью каботажными судами, глубоко сидящими в воде. Не далее 500 ярдов от берега стояли на якоре несколько боевых кораблей. В этом месте двенадцатифутовая изобата проходит в 110-150 ярдах, а лезть на мелководье крупным судам лучше не стоит.
  
  - Будь я проклят, похоже, здесь сам вице-адмирал, дон Алонсо де Кампо-и-Эспиноса, - произнес сквозь зубы ван Берланд.
  
  - И что же, здесь вся его эскадра?
  
  - Нет, капитан. Остальные в гавани Сан-Хуана или крейсируют у побережья. - продолжая смотреть в подзорную трубу, ответил контрабандист сквозь зубы. - Первый справа, флагманский галеон 'Нуэстра Сеньора де ла Магдалена'. Тридцать восемь орудий, водоизмещение 111 тонн, команда 180 человек.
  
  - А те, что за ним?
  
  - Это фрегаты 'Сан-Луис' и 'Нуэстра Сеньора дель Кармен', 16- и 16-пушечные.
  
  Мы бросили якорь, подобрали паруса и спустили на воду шлюпку. Я отдал последние указания и сел к рулю. Оснащенный как тартана, легкий и маневренный ял-четверка, обладая хорошим ходом и завидной остойчивостью, при этом был достаточно вместителен. Мы отвалили от борта, гребцы дружно налегли на весла. На берегу я оставил матросов со шлюпкой, если дело обернется плохо, мне будет куда отступать.
  
  Несколько человек наблюдали за нами, но никто не стал бить тревогу. 'Энгель' был очень востребован: привозил оливковое масло и вино, предметы обихода и ткани для одежды. По словам ван Берланд, если горожане и обсуждали контрабанду, то так, будто не возражали против нее, ибо нет здесь ничего особенно преступного.
  
  Я достаточно далеко удалился от центра, площади Гранады, остановился на углу и прислонился к стене дома, внимательно изучая обстановку. Затем негромко постучал два раза, потом еще три, послышался звук отворяемого засова. Дверь распахнулась и, поводя фонарем по сторонам, вышел не молодой, но еще крепкий мужчина.
  
  - Чего вам надобно, сеньор? - спросил он, бросая на меня подозрительный и в то же время вызывающий взгляд.
  
  - Я ищу Хуана Вигона.
  
  - О? Сами-то вы не местный, - равнодушно отозвался хозяин таверны.
  
  - Нет, прибыл только сегодня ночью.
  
  - Откуда?
  
  - Из Виллемстада, Йохан ван Берланд передает вам привет. Можете звать меня просто Капитан.
  
  - У стен тоже бывают уши, сеньор, не лучше ли вам войти?
  
   Я переступил через порог в довольно просторный зал. Посада, с черными от копоти масляных ламп потолочными балками, явно не принадлежала к числу лучших в Маракайбо. Вигон запер дверь и поставил фонарь на один из беспорядочно расставленных столов. Привычно переходя к буфету и обратно, он принес свежий хлеб, сыр, вяленую ветчину, холодный картофельный омлет и отличный херес, не меньше двух пиастров за бутылку.
  
  - Нужны кожи или какао? Есть большая партия табака, - хозяин таверны пристально посмотрел на меня.
  
  - Нет, мне необходима информация!
  
  Вигон осекся и спросил без околичностей: - Капитан, надеюсь, вы не собираетесь повторить впечатляющий визит Хуана-Давида Нау, случившийся три года назад?
  
  - Послушайте, любезный, - обратился я к нему, - меня интересует Роберто Дуарте, недавно прибывший в город с фрегатом 'Нуэстре Сеньоре дель Кармен'.
  
  - Как мне известно, несколько дней назад он отправился в Мериду, к губернатору провинции дону Родриго де Флорес и Алдана. В городе болтают, что со сведениями о местоположении заброшенного индейского храма, где спрятаны сокровища майя. Кстати, сеньор Дуарте привез с собой и оставил в доме вице-губернатора Маракайбо молоденькую англичанку.
  
  - Не вам об этом судить. Не так ли?
  
  - Верно.
  
  - Итак, зачем она прибыла в Маракайбо?
  
  - Говорят за наследством своего отца.
  
  - Где можно ее увидеть?
  
  - Этого не знаю, Капитан, но кое-что могу вам посоветовать. - Вигон заколебался, проклиная в душе свою неосторожность.
  
  - Держи! - отцепив от пояса тяжелый кожаный кошель, полный серебра, я бросил его хозяину таверны.
  
  - Согласно обычаю, сеньорита наверняка захочет отстоять воскресную мессу в соборе святых апостолов Педро и Пабло. При входе в храм она обмакнет кончики пальцев в чаше со святой водой, это будет удобный момент для разговора, - сказал Вигон.
  
  Фасад кафедрального собора на площади Гранады являл глазу три стрельчатых портала, центральный с круглым витражным окном в виде розетки, и квадратную башню колокольни. Я прибыл раньше многих и задержался у кропильницы, позволяя себе незаметно наблюдать за дамами. Многие из них игриво улыбались, приоткрывая свои мантии, но мой взгляд стремился дальше, отыскивая знакомое лицо.
  
  Две женщины перемолвились шепотом, одна бросила на меня мимолетный взгляд, сочувственно покачала головой и направилась в боковую часовню. Вторая же робко приподняла вуаль, открывая нежное лицо молодой девушки с глазами, полными слез. Я почтительно поклонился.
  
  - Как у вас только хватило наглости прийти сюда.
  
  - Дайте мне возможность объясниться, Герти.
  
  - О том, как вы стали убийцей моего брата?
  
  - Клянусь честью, моей вины нет в его смерти, Дуарте солгал вам.
  
  - Я что-то не понимаю, Ричард.
  
  - Этот испанец очень опасный человек. Вам стоит как можно быстрее покинуть Маракайбо. Взгляните на записи вашего брата, и вы все поймете.
  
  - А что, если он попытается вернуть меня?
  
   - Пусть только осмелится! Здесь вам не место, мы возвращаемся на Ямайку, - сказал я с мягкой настойчивостью.
  
  Глава 11
  
  
  
  К семи часам утра ветер задул с северо-востока и немного усилился. В знойном воздухе над оживленной рыночной площадью витал запах приправленной чесноком снеди. Крики уличных торговцев переплетались с диалектами, свойственными жителям Испании.
  
   Мы не успели пройти и половины из ста шагов, оставшихся до причала, где была пришвартована шлюпка. Едва миновали вооруженный алебардами патруль городской стражи в стальных кирасах и шлемах-морионах, как один из горожан что-то вполголоса сказал альгвазилу.
  
  - Сеньор! Именем закона - остановитесь! - раздался позади его голос.
  
  - По какому праву? Не бойтесь, Герти. Пройдите к причалу и садитесь в шлюпку! - обратился я к девушке и, не ожидая ответа, слегка подтолкнул ее в спину.
  
  - Вы напоминаете лицо, о котором нас предупреждали. Прошу вас пояснить цель пребывания в городе и предъявить документ, удостоверяющий вашу личность.
  
  - Я спешу на корабль.
  
  - Вам придется задержаться. Прошу сдать шпагу и последовать за нами.
  
  Густая седина блестела в некогда черных усах и небольшой бородке, альгвазил явно являлся одним из опытных блюстителей порядка. К этому моменту матросы помогли Герти сойти вниз по ступенькам, бледная как мрамор она уже благополучно садилась в шлюпку.
  
  - К сожалению, придется отклонить столь любезное приглашение.
  
  - В таком случае мы будем вынуждены применить силу.
  
  Улыбнувшись этому высказыванию, я резко двинулся вперед и вонзил клинок противнику под ребра. Атака была настолько внезапна и стремительна, что захваченный врасплох альгвазил не успел даже отреагировать. Он с выражение крайнего изумления на лице вскрикнул, ощутив вошедшее под кирасу острие шпаги. Хватаясь за живот, испанец упал на колени и повалился на булыжник набережной.
  
  Следует отдать должное патрулю, меня бы прикончили, не успей я проколоть их старшего. Стоящий рядом с ним стражник взмахнул алебардой, я нырнул под нее, лезвие чиркнуло по колету, взрезая жесткую воловью кожу. Ответный удар в шею вскрыл солдату яремную вену, глухо хрипя, он выронил оружие, отшатнулся и уцепился за напарника, хватая губами воздух. Глубокий выпад, направленный поверх плеча умирающего, пришелся прямо в лицо второму стражнику. Клинок пронзил мозг, испанец перевалился через парапет и со всплеском ударился о темную воду, сразу уйдя на дно.
  
  Необходимо было торопиться, схватка привлекла внимание окружающих. Я оглянулся, гребцы уже держали весла наготове, и прыгнул прямо с набережной. Едва вынырнул, как был немедленно поднят на борт шлюпки.
  
  Мы обогнули старую барку, за ней, на расстоянии ста ярдов от берега, виднелся 'Энгель'. Якорный канат там попросту обрубили, одетое парусами судно понемногу набирало ход. Матросы налегали на весла с такой силой, что они гнулись, спустя минуту шлюпка ударилась о борт позади миделя и ее отвели к корме.
  
  Ветер был встречный, но 'Энгель' двигался все быстрее, все больше вселяя в Герти страх, что нас вот-вот утопит. Я надел на нее и, ощущая упругость девичьей груди, надежно закрепил трос, завязанный булинем. Сильные матросские руки подтянули девушку вверх, подхватили и перенесли на палубу. Один за другим мои люди взобрались на борт, а следом поднялся и я. Легкий толчок снизу подтвердил, что шлюпка ушла на дно, затянутая под корпус резво идущего судна.
  
   Шкипер положил 'Энгель' на правый галс в крутом бейдевинде, относительно большой дрейф на остром курсе объяснялся плоскодонным корпусом. При слабом ветре скорость шлюпа составила 6,1 узла. Меж тем испанский адмирал подал эскадре сигнал сняться с якоря, а затем общей погони. Все его корабли вступили под паруса и легли в бейдевинд, на север.
  
  - Смотрите! - воскликнула ван Берланд, указывая на скачущих вдоль берега всадников.
  
  - Они хотят предупредить форт, - отозвался я, - нам придется прорываться с боем.
  
  Ветер не позволял флагманскому галеону развивать достаточную скорость, и в погоню за нами устремились фрегаты. Прямое парусное вооружение ограничивало их способность к лавировке, не позволяя идти круто к ветру, в то время как шлюп шел приблизительно 1,5 румба. К одиннадцати часам дня испанские суда находились позади нас, примерно в двух милях с подветренной стороны и мы постепенно отрывались от преследователей.
  
  Обширная песчаная отмель простиралась по всему устью пролива Табласо. Ее глубины, изменяясь под воздействием ветров, приливов и отливов, колебались от 6,5 до 11 футов, что значительно сужало доступный фарватер. Зеленоватые воды лагуны резко контрастировали с голубоватыми, солеными водами Венесуэльского залива, граница между ними была четко видима. Подгоняемые отливом, мы проходили Табласо за полчаса до самой малой воды, наиболее благоприятное время для шлюпа с осадкой всего 1.1 фута.
  
  - Взгляните мистер Грэм, - протянул мне подзорную трубу ван Берланд, в его голосе звучало облегчение.
  
  Случилось то, чего мы так ждали и на что очень надеялись: идущий под полными парусами 'Сан-Луис' вылетел на мель. Он застыл, внезапно потеряв ход, тут же грохнул пушечный выстрел с просьбой о помощи. Идущая следом за ним 'Нуэстра Сеньора дель Кармен' успела повернуть на ветер, обогнуть место аварии и обстенила паруса.
  
  Хорошо выраженные на мелководье волны прибоя толкали скрежещущий килем о твердый песок 'Сан-Луис' все дальше. В попытке стащить пострадавшее судно, испанцы завели буксир, но все усилия оказались тщетными. Отлив уже снизил уровень воды на два фута. Опасаясь повторить участь злосчастного фрегата, 'Нуэстра Сеньора дель Кармен', у нее осадка составляла девять футов, вернулась к флагманской 'Магдалене'.
  
  Было уже далеко за полдень, ван Берланд мрачно посмотрел на спасительное открытое море впереди и форт, запирающий выход из пролива.
  
  - И что теперь? - спросил я, пологая, что можно немного расслабиться.
  
  - Мистер Грэм, - сквозь зубы процедил контрабандист, - предоставьте это мне. Вы же не спрашивали советов, когда дрались с испанцами на набережной.
  
  Матросы заняли свои места и приготовились к бою, а испуганную Герти отправили вниз. На корме ван Берланд, не позволяя никому коснуться румпеля, старался держаться максимально близко к восточному берегу. Он только что переменил галс, и таким курсом предстояло идти до выхода из тесного пролива. Небольшой крен помогал парусам лучше работать и сокращал площадь смачиваемой поверхности корпуса.
  
  'Энгель' почти поравнялся с фортом, в пасмурную ненастную погоду его серые стены казались особенно мрачными. Я посмотрел вперед: отмели возникали из-под воды на каждом шагу. Проходить между ними становилось все труднее, сейчас вся моя затея начинала казаться безумной.
  
  В тот же миг раскатом грома прогремел пушечный залп, форт Ла Барра открыл огонь. Густые клубы порохового дыма поплыли к югу, рассеиваясь и очищая пролив для прицеливания. Вдали от судна взметнулись водяные всплески, и первое, что пришло мне в голову - это не было нацелено в нас. Огонь вели всего шесть восьмифунтовок, их ядра выталкивал из ствола два фунта и четыре унции черного пороха.
  
  К пушке такого калибра требуется прислуга из восьми канониров, хотя в случае необходимости можно стрелять и при четырех. На каждый выстрел уходило не менее двух минут, для полного комплектования всех орудий форт явно не обладал достаточным количеством солдат гарнизона.
  
  Мы отвечали в меру своих возможностей, используя фальконеты по канонирам противника. Перед амбразурами форта сгущался дым, скрывал нас из вида, и испанский офицер метался от одной пушки к другой, корректируя прицел. Шлюп, идущий в крутом бейдевинде, начал рыскать: ван Берланд, понемногу отклоняя румпель, тянул его на себя, а потом отпускал.
  
  - Наверняка наводили в полную воду, - заметил ван Берланд. - В отлив 'Энгель' опустился, вот и идут перелеты.
  
  Над головой, не причинив большого вреда такелажу, просвистело ядро, по счастью, оставалась возможность подвязывать и сращивать снасти. Наконец испанцы осознали, что их выстрелы направлены слишком высоко, и опустили стволы орудий. Новое ядро легло у борта и меня окатило брызгами с головы до ног.
  
  - Мы бросили кости, ставя на кон свои жизни, - сказал мне ван Берланд, - сейчас выручают лишь размеры шлюпа и скорость.
  
  Полоска света, напоминая лезвие бритвы, с трудом пробилась сквозь облачную пелену. Я отдал приказ, под восторженные возгласы на мачту взвился английский флаг, освещенный узким лучом солнца. Густые облака дыма от сгоревшего пороха затрудняли видимость, отступив в сторону, испанский офицер зло усмехнулся в ответ на эту браваду.
  
  Внезапно за фортом раскатился грохот орудийного залпа. Мой взгляд моментально привлек черный, с широкой желтой полосой корабль, стоящий за отмелью на глубине двух фатомов. Его, нечеткие очертания вырисовывались в облаке плотного бело-сизого дыма выплюнутого в сторону Ла Барра. Два 11-фунтовых ядра ударились в камень перед амбразурами и срикошетили, оставляя неровные белые отметины, в то время как большинство не долетели и упали в море.
  
  Второй залп 'Роялиста' был удачен, стараясь сделать для нас все возможное, на фрегате увеличили заряд в полтора раза. Брызнули обломки, от попаданий ядер частично обвалилась кладка парапетной стенки с бойницами, камень-известняк только с виду казался прочным. Так и стреляли, но вскоре у половины орудий появились трещины на лафетах.
  
   По левому борту ускользнувшего из Маракайбо шлюпа осталось всего несколько целых вант, его мачта едва держалась. Паруса во многих местах были изрешечены и порваны, штаги свисали, лишь немногое на палубе избежало повреждений. Хотя прежде, чем мы отдалились от берега, испанцы все-таки смогли положить три ядра в корпус, все обошлось четырьмя ранеными. Одно из них попало чуть выше ватерлинии, а два других пробили палубу в районе бака.
  
  Подзадоривая матросов, ван Берланд во весь голос сожалел о бочонке бренди проломленном ядром. Приводя в порядок простреленный кораблик, застучал молоток плотника. Затем к нам подошел 'Роялист' и суда повернули свои бушприты в море, подальше от берегов Испанского Мэйна.
  
   Я обнял Герти, чувствуя нежный аромат её кожи, повернул к себе лицом и заглянул в широко открытые глаза, едва мы ступили на палубу фрегата. Девушка молчала, её лицо стало белым как мрамор, словно вся кровь ушла из него. Серые, полные слёз, они напомнили мне набережную под проливным дождём, когда корабль покидает гавань и в следующую минуту поднимет прощальный сигнал.
  
   - Скажите прямо, Ричард, что вам нужно? - наконец спросила она, не пытаясь освободиться, но голос был резким и настороженным.
  
   - Я полюбил вас с первого взгляда, Герти, еще там, в Бриджтауне. Помню каждое ваше слово и могу сосчитать, сколько раз вы улыбались. Прошу примите этот перстень, он передавался в нашей семье из поколения в поколение и пусть синий агат камеи принесет вам счастье.
  
  В этот момент просвет в облаках стал шире, разрывая их плотную завесу. Поток золотого солнечного света щедро окутал нас, когда я вложил в ладошку Герти снятую с левого мизинца печатку.
  
  - Благословенна ты, Дева Мария! - воскликнула молодая девушка. - Вот взамен мое кольцо, Ричард, как символ того, что я ваша невеста перед Богом. С детства ношу на шее и никогда с ним не расставалась в память о матери. Веря и любя, я отдаю его вам.
  
  На лицах Хендрикса и Хартли было заметно замешательство - они не привыкли к подобным ситуациям. Жестом я подозвал их ближе.
  
   - К вашим услугам наш командир абордажного отряда, квартирмейстер Боб Хартли, надежный и крепкий как скала, настоящий кремень. А это боцман, славный голландец из Флиссенгена Якоб Хендрикс, умелый моряк и настоящий мастер своего дела.
  
  Позвольте также представить вам навигатора, фидалгу Диего де Мело, некоторые обстоятельства заставили его искать счастья на борту 'Роялиста'.
  
  Португалец был молчалив и поклонился, приветствуя девушку, в ответ она сделала легкий реверанс.
  
  - Моя невеста, мисс Герти Кодрингтон.
  
   - Мы все рады видеть вас в безопасности, леди, - смущенно прохрипел Хендрикс, думая, что вот-вот переступит черту дозволенного. - Простите меня за такие слова, но вам вернее надеть штаны и быть босиком, в этом платье легко споткнуться и упасть.
  
  - Вы правы, но я что-нибудь придумаю. - Герти в досаде прикусила губу. Изящные туфли с узким заостренным носком, на высоком, выгнутом каблуке, скроенная на французский манер темно-синяя роба, так подчеркивали ее фигуру. Под верхним проглядывало нижнее платье - небесно-голубое, из шелка, окантованное тончайшим кружевом. Украшая не только подол, но и вырез туго стянутого лифа, демонстрируя белизну кожи и выгодно оттеняя хрупкость девушки.
  
  Вздохнув, она слегка приподняла юбку и, следуя за мной, спустилась по трапу. Обшитая панелями из полированного красного дерева капитанская каюта была просторна, шириной во все наклоненные внутрь кормовые окна. Сквозь них до самого горизонта просматривалось бескрайнее море, его аквамариновый оттенок рождал удивительное впечатление прохлады.
  
  
  
  - О, как мило! - в восторге воскликнула Герти.
  
  В интерьере каюты отсутствовало все лишнее и случайное. С левой стороны стоял небольшой шкаф вертикальных пропорций с семью выдвижными ящикам и откидывающейся полкой, служившей рабочим столом. Четыре стула свидетельствовали о числе приближенных к капитану. В стойке несколько бутылок вина, вставленных горлышками вниз, поэтому жара не должна высушивать пробки.
  
  Я заметил, что моя койка была убрана. Место ее занял достаточно большой для двух человек, застеленный белоснежным кружевным покрывалом, рундук с горкой подушек под низким балдахином из легкой материи.
  
  Вошел слуга и начал сервировать стол, накрытый штофной скатертью. На нем появилась пара цыплят, откормленных сухарными жучками, картофельное пюре со шпинатом и молодой морковью. Под массивной оловянной узорчатой крышкой оказался пирог с начинкой из мяса. Говядину, вероятно, пришлось тушить несколько часов и ее облагородили бычьими почками. Хлебница была полна свежими булочками.
  
  Затем был пудинг с изюмом, коринкой и цукатами сопровождаемый сладким соусом с миндалем и двухцветным желе. На десерт - плотный, слегка рассыпчатый сыр Уэнслидейл, обладающий глубоким сливочным вкусом и медовым ароматом. Запивали его легким бордоским кларетом, на грани между красным и розовым вином, а завершением стала чашка кофе.
  
  - Все было приготовлено специально для вас, Герти, - сказал я, - не хочу огорчать, но контраст между нашей и привычной жизнью на берегу очень велик. Корабельная диета часто представлена сухарями двойной закалки, что выдерживают 'без червя' полгода, горохом, солониной, несвежей водой и ромом.
  
  - Это не имеет никакого значения, - сказала она, схватив меня за руку. - Не смотри на меня так, Ричард, ты совершенно не понимаешь женщин! - В некотором смятении девушка заметно покраснела и, собравшись с духом, продолжила, держась как человек, решившийся на рискованный шаг: - У меня нет опекуна, мы обручены, и даже священник не сможет сделать нас счастливее.
  
  - И это на всю жизнь, - сказал я, делая вид, что разглядываю карту, до Порт-Ройала оставалось еще около четырех сотен миль.
  
  Герти взглянула на меня искоса: - Ты мой, теперь ты имеешь право распустить мне волосы, раздеть и унести в постель.
  
  Среда, 11 мая. Обсервованное место 15®90' северной широты и 71®87′ западной долготы, в 181 милях от берегов Ямайки. К трем часам пополудни ветер задул с юго-юго-запада и сила его возросла. Небо затянуло облаками, разразилась гроза, сопровождаемая ливнем. За последние три дня, с тех пор как мы с Йоханом ван Борландом расстались как лучшие друзья, не произошло ничего примечательного. Не раз замечали паруса, но те были слишком далеко.
  
  Герти не имеет при себе никаких вещей. Теперь, одетая в мужскую одежду, она легко передвигается по палубе и чувствует себя уверенно и свободно. Темно-фиолетовая куртка-брасьер с рукавами до локтя едва застегивается на груди, а одна из деревянных пуговиц, к сожалению, уже сломана. Такого же цвета кюлоты, застегнутые под коленом, явно слишком тесные для нее и собственные голубые чулки с вышивкой, демонстрирует стройные ноги. Есть только одна действительно более удобная одежда, но она предназначена для того момента, когда мы закроем за собой дверь в каюте.
  
  Четверг, 11-е число. Дождь со шквалами прекратился в прошлую ночь. Утром солнце поднялось багровое, вновь предвещая непогоду. Легкий, дующий с северо-востока ветер сменился юго-восточным, засвежел и усиливался с каждым порывом. К полудню закрепили брамсели и грот, еще час спустя взяли по два рифа у марселей.
  
  В три пополудни ветер крепкий с ливнем, мы повернули оверштаг и уходим от берега в бейдевинд, под глухо зарифленным грот-марселем, фока стакселем и бизанью. Волнение постепенно усилилось, достигнув высоты 17 футов, их гребни срывались и клочья пены летели по ветру.
  
  Испытывая килевую качку, 'Роялист' стремительно скользил по склону волны, а у Герти замирало сердце от страха. Затем, неторопливо, он начинал восходить, и наклон фрегата становился столь же пугающим. В окнах каюты ей представали лишь волны, летящие брызги, дождь и серое небо. Головокружение и легкая тошнота заставили девушку лечь, но спала она урывками и ночь показалась ей бесконечной.
  
  Пятница. 15-е. В шесть часов утра мы находимся в 71 милях от Порт-Ройала, при брамсельном ветре от северо-северо-востока и ясной погоде.
  
  Герти уснула с наступлением рассвета, когда шторм утих и море успокоилось. Она встала поздно, когда уже было совсем светло, и с удивлением обнаружила, что аппетит неожиданно вернулся. Я распорядился приготовить для нее немного жидкой овсянки с хрустящими, поджаренными с обеих сторон тостами.
  
  - Когда корабль придет в Порт-Ройал? - спросила Герти, аккуратно расчесывая волосы.
  
  - Вскоре после обеда, малышка. Мы проведем там несколько недель, нам следует повенчаться и ввести тебя в общество. Обещаю, однажды при дворе мою жену будут рады приветствовать как леди Грэм, хозяйку прекрасного имения.
  
  - Нисколько не сомневаюсь в этом, - отозвалась Герти, в ее глазах блеснул огонек.
  
  - А еще я надеюсь отыскать индейский храм, упомянутый в дневнике полковника Кодрингтона.
  
  - Брат рассказывал мне о нем в детстве, конечно, воспринималось это как детская сказка. Кажется, я помню то место и даже смогу указать на карте.
  
  - Ты даже не представляешь, какая это поистине невероятная удача, мой ангел.
  
  Я протянул руку и коснулся темных волос, словно водопад ниспадающих ей на плечи. Нежное лицо Герти было очаровательно, а короткие брови делали его еще моложе: открытым, доверчивым, по-детски наивным. В прелестной наружности и грациозных манерах девушки заключалась какая-то особая притягательность, резко контрастируя с теми, кто встречался в моей прежней жизни.
  
  Стоя на квартердеке и смотря на темнеющее побережье, я продолжал думать о Герти. Теперь на безымянном пальце она носила перстень с моим родовым гербом и выглядела вполне счастливой. Впрочем, единственным свадебным подарком, который я пока мог ей предложить, была палуба корабля. Черт возьми, но как же хотелось знать больше о талисмане, украденном испанцем!
  
  Лавируя против ветра, 'Роялист' вошел в гавань Порт-Ройала за три часа до заката и стал на якорь.
  
  - Шлюпка готова, капитан. Шесть гребцов и рулевой на случай, если он вам понадобится, - доложил боцман.
  
  - Отлично, Хендрикс.
  
  Под синей гладью неба поблескивала, чуть вздымаясь и опускаясь, легкая зыбь, залитая солнцем. На палубу нерешительно поднялась Герти в золотистом, ниспадающем мягкими складками платье, скромно отделанном по подолу лазурной нитью. Уговорить ее отказаться от нижней юбки и корсета, наносящего ощутимый вред здоровью, было не просто. Выходить в свет без них считалось верхом неприличия.
  
  Выполненное по моде XVIII века, с приталенным силуэтом и короткими рукавами, доходящими до локтей, платье струилось по фигуре. Надевали его непосредственно на нижнее белье, сорочку-шемиз из тонкого муслина или шелка. Кто бы мог подумать, что из отрезов, брюссельских кружев и клубка ниток, найденных запасливым Хендриксом, она сумеет сшить это атласное чудо по лишь моему рисунку.
  
  Через десять долгих минут матросы вытащили шлюпку на песок и с жадностью вглядывались в шумные, наполненные криками и весельем городские улицы.
  
  - Шевелитесь, сонные ублюдки! - донеслась приглушенная расстоянием команда энсина, проверяющего всех вновь прибывших. За ним, нестройной группой, двигалось около десятка солдат.
  
  - Представьтесь и укажите состав груза, - резко сказал он, пытаясь казаться строгим, но на его лице было заметно любопытство.
  
  -Английский приватир 'Роялист', капитан Ричард Грэм, - я уже начинал злиться.
  
  Юный офицер совершенно растерялся и пробормотал со сконфуженной физиономией: - Прошу прощения, сэр. Целый день на жаре, иногда как с цепи сорвешься. Меня зовут Уильям Росс. Может быть, я смогу чем-нибудь помочь?
  
  - Спасибо, энсин. Потрудитесь уведомить губернатора о моем прибытии. Это все.
  
  Не дожидаясь ответа, я повернулся к гребцам.
  
  - Уоллес! Возьми с собой двух самых надежных парней и отправляйся в 'Десницу короля'. Убедись, что там чисто и номера приличные. Подыщешь две лучшие смежные комнаты, подходящие для девушки. Снимешь их и те, что рядом на пару недель. Нам закажешь легкий ужин: телятину, салат и много фруктов.
  
   - Этого будет достаточно. - Я вытащил из-за пояса и протянул довольно тяжелый кожаный кошелек. - Вахты держать восьмичасовые, никуда не отлучаться. Сменившись, в общем зале можете играть в кости и пропустить стаканчик, но не напиваться.
  
  - Да в нем без малого фунт серебра! Все будет сделано, капитан. - Алан Уоллес, могучий валлиец с золотой серьгой в левом ухе, взвесил на ладони толстый мешочек с затягивающейся горловиной и взглянул с благодарностью. - Мы за вашу леди кому угодно голову открутим.
  
   Его назначили старшим и дали возможность оказать услугу, что было повышением для простого матроса.
  
  - Зачем мне охрана, Ричард? С тобой я чувствую себя в безопасности.
  
  - Это верно, но мне необходимо уладить некоторые формальности на берегу, согласовать дату венчания со священником и закупить необходимое для фрегата. Я не смогу находиться рядом постоянно. Порт-Ройал переполнен приезжими со всех уголков света. Они могут казаться дружелюбными и говорить приятные слова, но стоит проявлять осторожность.
  
  'Золото - хозяйке, служанке - серебро,
  
  Медь - мастеровому, чье ремесло хитро.
  
  Но во имя Девы ты на век пойми,
  
  Хладное железо правит над людьми'.
  
  Морской переулок, где находился самый большой городской бордель, манящий флибустьеров с их яркими платками на головах, остался у нас за спиной. Неторопливо прошли вдоль берега широкой Темза-стрит, здесь можно было увидеть, как разгружаются несколько торговых судов. У магазинов и складов Герти изумила толчея колонистов и купцов, время от времени среди них встречались и офицеры гарнизона. Затем миновали Кузнечный переулок с его грохотом и всепроникающим запахом железа.
  
  Посмотрели у причала Ватерменс Уолф, как рыбаки продают корифену, марлина, тунца и королевскую макрель, затем свернули в переулок направо. Был ранний вечер, выйдя на Хай-стрит, мы нашли себе уютное место в таверне месье Барре, одном из самых изысканных заведений Порт-Ройала. Расторопный слуга принес десерт: щедро пропитанный хересом силлабубс, воздушные пирожные с кремом, свежий манговый сок и кофе.
  
  
  
  Глава 11
  
  
  
  Герти исполнилось восемнадцать лет, большинство девушек из состоятельных семей Барбадоса выдавали замуж в пятнадцать. Ее руки просили не раз, но полковник Кодрингтон искал для сестры титул учтивости и не желал ни о ком слышать. Сейчас, оставшись одна, она испытывала всепоглощающую любовь и готовность к началу новой жизни. Свадьба могла состояться не раньше, чем через две недели, но Герти основательно лихорадило по поводу выбора подвенечного платья.
  
  - Ричард, какой цвет мне подойдет лучше всего? Не хочется одевать белое как 'Христова невеста', а зеленый - привлекает внимание фейри.
  
  - Думаю, нежно-голубой будет смотреться прекрасно.
  
  - Даже не верится, ты вспомнил про 'что-то старое, что-то новое, что-то заимствованное, что-то синее и шесть пенсов в вашей обуви', - девушка едва сдержала смех.
  
  - Вовсе нет, малышка. Просто этот светлый, чистый цвет, олицетворяющий безмятежность и радость, символизирует бесконечную любовь. Именно поэтому Наша Леди традиционно изображается в голубом. Лучше скажи как тебе понравился десерт от почтенного Шарля де ла Барре?
  
  - Восхитительные пирожные! Я обожаю сладости.
  
  Солнце уже клонилось к закату, следовало поторопиться, и мы отправились к дому губернатора, где дворецкий проводил нас в гостиную.
  
  - Добрый вечер, мой друг. Надеюсь, плавание прошло успешно? - приветствовал меня Модифорд, доброжелательно взглянув на Герти.
  
   - Вполне, сэр. Мисс Кодрингтон, позвольте представить вас губернатору Его величества на острове Ямайка, сэру Томасу Модифорду, - сказал я.
  
  - Очень приятно, - сделала реверанс Герти.
  
  - Она очаровательна и напоминает английскую розу, - ответил сэр Томас с легким поклоном. - Помнится, мне знакомо ваше имя.
  
  Герти улыбнулась, на ее подбородке появилась прелестная ямочка
  
  - Мисс Герти - моя невеста.
  
  Модифорд был несколько удивлен, но находился в исключительно благодушном настроении.
  
  - Вы планируете остаться на Барбадосе и начать спокойную жизнь? Хотя, надо признать, остров стал основным поставщиком сахара. Это открывает неплохие перспективы, несмотря на то, что король поощряет местных плантаторов переселяться на Ямайку. Я представляю их интересы, уделяя особое внимание хозяйствам, занимающимся выращиванием какао.
  
  - Нет, сэр Томас, благодарю вас. Многие начинали жизнь ни с чем, а кончали великими людьми. Я намерен пробить дорогу к богатству и славе, но меня не интересует прибыль от рабского труда.
  
  - Сами африканцы не против этого! Они живут в диких условиях, а плантаторы вывозят их в цивилизованный мир.
  
   - Мы не имеем права делать человека счастливым вопреки его воле, - заметил я. - Рабовладение противоречит христианскому догмату.
  
  - Если вы имеете в виду 'ирландских рабов', им даются письменные гарантии возвращения свободы в течение определенного времени, - произнес губернатор.
  
   - Но колонии, используя рабский труд, являются непривлекательным рынком для развития экспорта метрополии, сэр.
  
  - Вы воистину удивляете меня, мистер Грэм. Тот, кто шагает слишком быстро, может попасть в медвежий капкан. Упразднить настолько выгодную и прочную систему - дело практически невозможное. Тем не менее, закон сократил срок наемного рабства с семи-пяти лет до четырех-двух.
  
  Как я вас понял, мисс Кодрингтон решила завершить свои дела на Барбадосе? - губернатор поспешил сменить тему.
  
  - Сэр, - серые глаза Герти сверкнули, как озеро под полуденным солнцем, - вы невероятно умны.
  
  - Благодарю. - Он слегка поклонился. - Вы замечательная пара и многие будут рады за вас, однако, поверьте, найдутся и другие. Я на Ямайке несколько лет и хорошо осведомлен о местных нравах.
  
  - Сэр Томас, я всегда думала, что счастливый брак - это лишь мечта, воплощаемая только в романах. Уверена была, что меня ждет безрадостное замужество на забытом Богом Барбадосе. Все случилось так неожиданно.
  
  - И вы предпочли офицера Королевского флота, - подсказал Модифорд с улыбкой.
  
  - Да, так и есть, - она немного замялась. - Наверно доставляю Ричарду лишние хлопоты из-за моей любви к приключениям. Мне очень хочется вместе с ним отправиться на Юкатан и увидеть тот древний индейский храм, где побывал когда-то его отец.
  
  - Вы никогда не будете для меня обузой, но для вас это слишком опасно, - я протянул руку и на мгновение нежно коснулся локтя Герти. Легкий румянец окрасил ее щеки, выдавая смущение. - Влажные тропические леса скрывают от глаз людей старые руины. Вы слышали о забытых городах, затерянных в глухих джунглях, сэр?
  
  - Черт возьми, капитан! Простите, мисс Кодрингтон... О заброшенном городе на берегах озера Парима в Гвиане сэру Уолтеру Рэли рассказал взятый в плен губернатор острова Тринидад дон Антонио де Беррео. Он, возможно, и преувеличил богатства этого города, но легенду об Эльдорадо связывают именно с озером Парима и его окрестностями.
  
  Я и сам подумывал о нем, когда направлял Кромвелю проект завоевания бассейна реки Ориноко. Экспедиции там трудны и опасны, каждый ярд пути приходится прорубать в сельве мачете, а малярия просто валит с ног. Местные племена тоже могут представлять угрозу, их отношение к чужакам колеблется от вражды до нейтралитета. Все это создает серьезные препятствия для экспедиции, желающей разгадать тайну потерянного города.
  
  Гм. Так дата свадьбы вами уже выбрана?
  
  - Думаю, венчание лучше назначить на первую среду июня. Так у меня остается несколько дней до отплытия, чтобы открыть для Герти все двери местного общества.
  
  Я улыбнулся удивлению Герти удивления - она и не подозревала, что 'Роялист' так быстро покинет Порт-Ройал.
  
  - Господь всемогущий! Вы, конечно, шутите мой друг. Вашему фрегату требуется кренгование и основательная переоснастка такелажа, за две недели он едва ли будет готов даже наполовину.
  
  - Сэр, испанские трофеи позволили любому с 'Роялиста' при желании сыграть в 'Уток и селезней', подобно Генриху V, пустившему поверх волн Темы золотую монету. Многие так и сделали, а теперь все как один рвутся в море. Люди верят, что удача, сопутствующая нам однажды, обязательно повторится.
  
  - Должен признать, капитан, вы сказали мне нечто весьма интригующее. Надеясь на ваше здравомыслие, верю, что предстоящая экспедиция будет успешной. По крайней мере, я сделаю все, что смогу, и окажу вам эту услугу бескорыстно.
  
  - Благодарю, сэр Томас, вы неизменно хорошо относитесь ко мне. Мы от всего сердца приглашаем на церемонию бракосочетания в местной церкви и надеемся на ваше присутствие.
  
  - Я приду, это вне всяких сомнений, - ответил Модифорд.
  
  - Мы будем вас ждать,- кивнул я губернатору. - До свидания сэр Томас. Нам пора, следует поторопиться, до того, как уйдет 'Роялист' еще так много предстоит сделать. Не могли бы вы подсказать, где можно найти подходящее жилье для обустройства?
  
  - Разумеется, мой друг, посмотрите дом полковника Роберта Фримена, сахарного плантатора и работорговца. Он перебрался в Лондон, где объединил эти занятия с операциями комиссионера, занимающегося сделками в английской Вест-Индии - кивнул губернатор. - Зная вас, мистер Грэм, как человека, для которого долг, честь и верность образ жизни... или смерти, пусть ветер судьбы наполнит ваши паруса и приведет в безопасную гавань.
  
  Начали сгущаться ранние сумерки. Герти чувствовала себя невероятно уставшей. Она вспомнила дом в Бриджтауне: слуги, свечи белого воска, прекрасное белье в стенных шкафах, свои платья, разложенные по мягкой пуховой кровати.
  
  Порт-Ройал, хотя и насчитывал двадцать таверн, дополненных всевозможными 'гостиными' и 'постоялыми' домами, сам по себе был не очень велик. В лучах догоравшего заката город еще не зажигал огни, но в 'Деснице короля' тусклый свет масляных ламп уже падал на стаканы с ромом. Здесь, попыхивая дымом из короткой фарфоровой трубки, ждал на удивление трезвый Уоллес.
  
  Хозяин таверны заботился о ее репутации. Комнаты второго этажа делились на 'чистые', их сдавали плантаторам, чиновникам, офицерам, и 'черные', для простых моряков. По такому же принципу внизу подавалось гостям спиртное, а прислуга не страдала любопытством, этим провинциальным недостатком.
  
  Как оказалось Алану потребовалось все его красноречие. Ему даже пришлось слегка пригрозить губернатором, чтобы для нас освободили хозяйские покои, а слева от них приготовили комнату для охраны. В соединенных дверью 'лучших' апартаментах, места хватало с избытком, но они вовсе не были привлекательны.
  
  Войдя, Герти взглянула на широкую кровать орехового дерева и опустила глаза.
  
  Пышный полог украшали изображения сцен из 'Легенды о хороших женщинах' Джеффри Чосера. Интересно, что больше всего они интересовали художника в роли супруги.
  
   - Не расстраивайся, мы пробудем здесь недолго, - сказал я, улыбаясь. Она кивнула и отдала предпочтение гуаве и вишне, оставив в стороне тарелку с надоевшие за время путешествия жареным мясом.
  
  Рядом хлопотала горничная: - Если леди желает помыться, воды вам нагреют сколько душе угодно. Я подам все, что потребуется.
  
  Девушка выстлала льняным холстом дно находившейся в соседней комнате жестяной ванны, завесила бортики простынями и слуги быстро натаскали ведрами горячей воды из кухни.
  
  Горничная старательно взбила душистую пену зеленого марсельского мыла и медленно смывала мягкой губкой с тела Герти. Не менее часа она блаженно нежилась, положив руки на края ванны, откинув назад голову и закрыв глаза. Время пролетело незаметно. Герти выбралась из уже остывшей воды, девушка заботливо вытерла ее насухо, помогла надеть ночную сорочку и занялась ритуалом укладки волос.
  
  Было уже поздно, вершины далеких гор растворились в густой темноте, я запер дверь, за окном ветер поднимал и гонял по переулку облачка песчаной пыли. Герти присела на кровать, ее темные, длинные и шелковистые волосы душистыми локонами рассыпались по плечам.
  
  Завороженный этим зрелищем, я не сразу обратил внимания на белую, доходящую до щиколоток, ночную рубашку с длинными рукавами. В низу живота располагалось необычное отверстие - большое и продолговатое, украшенное вокруг в виде венка из фиалок. Похоже, горничная считала, что женщины не снимают нижних юбок, когда спят со своими мужьями.
  
  - Черт возьми! Ты выглядишь как монашка, это самое непристойное, что я когда-либо видел, - я не смог сдержать смех. К ней вдруг вернулась прежняя решительность. Герти выскользнула из сорочки, но тут же с легким румянцем накинула простыню, скрывая свою наготу.
  
  - Ричард, вы, несомненно, великий мужлан, и я до сих пор не понимаю, как влюбилась в вас, но, пожалуйста, поцелуйте меня!
  
  Ее губы выразили мне абсолютное доверие, говорящее о блаженном неведении тех опасностей, что лежат на нашем пути. Вместо пуха матрас был набит соломой, но это нисколько нам помешало.
  
  - Милый, погаси свечи. Стыдно!
  
  Я заглянул в глаза девушки, обнимая ее все крепче, наслаждаясь гладкостью и упругостью шелковистой кожи. Она хотела и боялась того, что должно было произойти.
  
  Герти вздрогнула, когда моя рука перебралась ниже, ее пальцы сплелись у меня на затылке, я чувствовал, что она готова к этому прикосновению. Вздыхая и замирая в моих объятиях, Герти прижалась, задыхаясь в страстном ожидании, и вдруг вскрикнула от пронзившего ее тело желанного ощущения. Она чуть слышно шептала мое имя, а я любил ее так, как возможно только в мечтах. В эту минуту во мне все таяло от испытываемой к ней нежности.
  
  - Скажи, из-за того, что произошло, ты не считаешь меня доступной? - прильнув к моему плечу, шепотом спросила Герти.
  
   - Никогда так больше не думай, мой ангел. - вновь стал осыпать ее лицо поцелуями, выражая свою благодарность и любовь. Сердце Герти трепетало, глаза затуманились влагой и с торжественной серьезностью она заявила: - Мне так хорошо, Ричард.
  
  Пятнадцать минут спустя, когда все слезы на ее лице были стерты поцелуями, успокоенная Герти тихо заснула на моей руке.
  
  - Не волнуйся, малышка, постараюсь вернуться как можно быстрее, - пообещал я утром - А пока отдыхайте, будущая леди Грэм. Уоллес и его парни сопроводят тебя по магазинам.
  
  Приземистая, с кирпичными стенами четырехфутовой толщины, церковь Христа в Порт-Рояле, представляя собой любопытное сочетание романской и готической архитектуры. Ее скромные размеры позволяли всем присутствующим не только слышать богослужение, но и видеть происходящее у алтаря. Звонница не была увенчана башней, а колокола размещались на отдельной раме рядом с храмом, среди белых кладбищенских надгробий и густых зарослей папоротников.
  
   У открытой калитки, подпертой ржавым пушечным ядром, возился с садовыми ножницами престарелый священник, что-то старательно поправляя в цветущей живой изгороди. Он снял свою черную широкополую шляпу, пригладил редкие седые волосы, огляделся вокруг и улыбнулся, заметив меня.
  
  - Простите, сэр, чем могу вам помочь? Я местный пастор, Томас Уингфолд.
  
  - Добрый день, ваше преподобие. Капитан Ричард Грэм, мы с мисс Герти Кодрингтон желали бы назначить дату нашей свадьбы на 6 июня.
  
  - Да? Я хотел бы точнее понять ваши слова. - Уингфолд с явным беспокойством посмотрел на меня сквозь свои очки. - Удивительно, что ко мне не обратились отец или опекун девушки.
  
  - Мисс Герти осталась сиротой после гибели ее брата месяц назад и взволнована предстоящим событием. Во всяком случае, губернатор Модифорд благосклонно отнесся к ее выбору и выразил согласие участвовать в этом торжестве.
  
  - Но свадьба в самый непродолжительный срок после похорон... - начал было пастор.
  
   - Это лучший способ пережить горе, - оборвал его я.
  
  - О, небеса! Мистер Грэм, вы в курсе, что согласно канонам заключение брака предваряется объявлением о намерениях за три недели до даты церемонии?
  
  - Уменьшение промежутка времени между помолвкой и венчанием служит залогом серьезности нашего решения. Я настаиваю на том, чтобы не откладывать свадьбу.
  
  - Что же, такое решение было предсказуемо. В этом случае надлежит оформить брачное свидетельство без даты обручения, далеко не все указывается в журнале регистрации.
  
   - Означают ли это, что ваш документ, как бы это выразиться поделикатнее...
  
  - Нет, ничего такого, но это обойдется вам в полторы кроны. - С благостной улыбкой его преподобие процитировал пророка Исайю: - Вместо терновника встанет кипарис, вместо крапивы взрастет мирт и все это будет во славу Господа.
  
  Раздражение рассеялось, и я, вместе с Уингфолдом, направился к церкви, чтобы осмотреть ее изнутри. Воздух был прохладен и насыщен ароматом и ладана, едва уловимым, но ощутимым. Это было самое тихое и спокойное места в водовороте городской суеты, тесно связанное со всеми важными событиями в истории Порт-Ройала.
  
  
  
  К полудню 'Роялист' встал под разгрузку, его переправили к верфи, где фрегату предстояло пройти килевание. Это было необходимо не только для очистки днища от обрастания, но и ликвидации повреждений, нанесенных 'тередо навалис'. Процветая в теплых тропических водах, корабельный червь за полгода способен источить в труху любой корпус, прогрызая сложный, запутанный лабиринт тоннелей.
  
  Состояние дел на верфи было напряженным, нехватка специалистов являлась постоянной проблемой. Надлежало придать 'Роялисту' прежнюю легкость хода: очистить подводную часть, починить ее и окрасить. Парусное вооружение требовалось привести в порядок, а также произвести необходимый мелкий ремонт. Небывало короткие сроки работ требовали опытных людей. Хендриксу пришлось бы довольно туго, и поиск их я возложил на Боба 'Буйвола' Хартли.
  
  Квартирмейстер 'Роялиста', высокий и мускулистый, с густыми волосами и бородой, словно у самого Нептуна, обосновался в таверне 'Корабль' на Темза-стрит. Молодой и амбициозный, он сердечно приветствовал кружкой рома всех добрых моряков, ищущих работу и удачу. Мне же следовало как можно скорее решить вопрос с приобретением собственного дома.
  
  Мистер Джозеф Бриггс, поверенный полковника Фримена, оказался весьма энергичным и жизнерадостным валлийцем. Ему было чуть больше тридцати, украшенный изысканным кружевом на рукавах и воротнике черный костюм говорил о хороший вкус его владельца.
  
  - Вам поручено вести переговоры о продаже? - спросил я.
  
  - Да, мистер Грэм, - ответил стряпчий. - Этот дом один из лучших в городе. Хотя он и не новый, но представляет большую ценность в наше время, когда старина в моде.
  
  Двухэтажный дом из красного кирпича находился на правой стороне Йорк-стрит, архитектурой напоминая те, что и сегодня можно встретить в Мексике. Оконные жалюзи, пропуская ветер, защищали от безжалостных солнечных лучей. Под их воздействием кирпичная кладка, изначально темно-красная, приобрела более светлый оттенок. Прочная черепичная кровля в дождливую погоду, вероятно, становилась иссиня-черный цвет.
  
  На первом этаже располагалась кухня с покрытым сажей каменным очагом, комнаты прислуги и просторный прохладный холл, откуда деревянная лестница вела наверх. На втором этаже, по три на каждой стороне коридора, находились спальни со стенами, обшитыми малиновым дамассе - плотной шелковой тканью с крупными узорами.
  
  - Купчая у вас с собой?
  
  - Вот она, - заторопился Бриггс, опасаясь потерять свое вознаграждение. Жители Порт-Ройала, у каждого на то были свои причины, предпочитали не покупать, а брать жилье внаем или строить его самим. Подобный дом в этом городе ежегодно обходится в 50-60 фунтов стерлингов в год.
  
  - Ну что ж, давайте уладим все формальности. - Я бросил взгляд на строку договора с указанием стоимости и добавил к векселю с ордерным индоссаментом, проставленным на обратной стороне этой ценной бумаги, еще три гинеи. Бриггс вручил мне ключи и перешел к обсуждению найма прислуги.
  
  ***
  
  В общем зале таверны 'Десница короля' царило невероятное оживление. На неприступном, словно крепость, пятачке у лестницы, в кресле с высокой спинкой как на троне восседал Алан Уоллес в белых парусиновых штанах и расстегнутой на груди рубахе. Рядом с ним стояли Доусон Мэйн и Абрахам Синклит, по прозвищу 'Честный Эйб', все трое выделялись красными шелковыми банданами на головах.
  
  Внимательно оглядывая публику, точно прикидывали, кто и какую могилу заслуживает, они держались так горделиво, словно служили в Уайтхолльском дворце. Уоллес встал и одарил меня заговорщической улыбкой. Абордажная сабля в его руке была оружием яростной атаки с единственным правилом - поразить врага или умереть.
  
  - Алан, какого черта ты творишь?!
  
  - Капитан, я в ответе за вашу леди и убью всякого, кто приблизится к ней! Вот вдолбил парням следить, чтобы никто, даже пальцем, не посмел к ней прикоснуться.
  
  Сверху, из комнат Герти, донесся звонкий, заразительный женский смех.
  
  - Там уже и другие девушки? - удивился я.
  
  - Две, капитан, - доложил Уоллес. - Они только что прибыли. Черноволосые, очень хорошенькие, с бронзового цвета кожей и немного говорят по-английски
  
  Когда я распахнул дверь, смех прекратился.
  
  - Я тебя так ждала! - радостно обернулась ко мне Герти. - Уже собиралась выйти в город одна, но Уоллес мне не позволил. Почему? Совсем мало времени остается, чтобы сшить приданое, даже если Джэки и Рэйен будут мне в помощь.
  
  Поразительно похожие друг на друга, вероятно, сестры, обе смотрели на меня с любопытством. Их черты лица отличались мягкой, почти детской округлостью, а миндалевидные глаза цвета кофе излучали легкую настороженность. Длинные, густые волосы, блестящие, как вороново крыло, искусно уложены в традиционные прически из двух пучков-бабочек по бокам головы. Подобно большинству индейских девушек, они были невысокого роста, чуть выше пяти футов. Белые блузки с глубоким вырезом гармонично сочетались с широкими пестрыми юбками, доходившими до середины голени и обнажавшими босые ноги.
  
  - Малышка, нее стоит думать, что Порт-Ройал так уж безопасен и дружелюбен. Это суровое и опасное место, где обретается более тысячи отчаянных головорезов. Вести здесь разносятся быстро, новость о нашей свадьбе уже наверняка облетела весь город. Ты не можешь ходить по магазинам или быть в толпе на улице без защиты. Какой-нибудь висельник может захотеть похитить тебя с целью продажи, поэтому мои ребята будут всегда рядом, Герти.
  
  - Меня не посмеют купить!
  
  - Будь уверена, покупатель охотно заплатит любые деньги!
  
  - Но кто?
  
  - Я!
  
  - Чушь, - отрезала она. - О, Ричард, разумеется, ты заплатил бы любой выкуп. Но весь город знает, что тот, кто решиться на это, очень скоро, чтоб другим неповадно, будет болтаться на ноке рея твоего 'Роялиста'.
  
  Так вот, милый, у меня совсем нет одежды, но кое-что я заказала, когда прошлась по магазинам. Завтра все привезут: белье, платья, подходящие по тону шляпки, перчатки и туфли.
  
  - А какую ткань ты купила для свадебного наряда?
  
  - Посмотри, - Герти развернула сверток. Солнечный свет коснулся прекрасного легкого шелка, словно мне на колени легла лазурная волна. Это был совершенно чистый, полный нежности цвет ясного неба, прозрачной морской глади. Не существовало ничего более изысканного и аристократичного. Он являлся именно тем, что лучше всего подходил для нее, придавая образ трогательной сказочной принцессы.
  
  - О, Боже мой! Девочка, ты будешь выглядеть просто очаровательно! А у меня для тебя новость - мы можем переехать в свой собственный дом.
  
  Это важно, конечно, но не так, как ты. Для меня главное - быть рядом с тобой, Ричард, - тихо призналась она. - Поужинаем вместе?
  
  На пороге появилась Джеки с внушительным подносом. На нем были самое известное ямайское блюдо - жареный цыпленок с гарниром из риса, тарелка с ломтиками ветчины, булочки с маслом, завернутые в полотняные салфетки. Присутствовали джемы из бананов и манго, медовый кекс со специями и изюмом и чайник с заваренным чаем, в компании двух чашечек.
  
  - Я принес корзинку с фруктами: ананасы, темно-коричневая хурма и сметанные яблоки. Хочешь попробовать?
  
  Герти осторожно разрезала одно из них. Сочная бело-кремовая мякоть поразила ее своим нежным вкусом, напоминая заварной крем. Свечи на столе мерцали, создавая интимную атмосферу, а воздух был наполнен домашним уютом.
  
  ***
  
  Новый день начался у меня с восходом солнца. В половине шестого еще не жарко и на верфи нет влажной дневной духоты. Якоб Хендрикс был человеком, который верил в себя и умел принимать правильные решения. Он уже заканчивал разгрузку, оставалось снять орудия батарейной палубы, закрыть и запечатать пушечные порты до того, как 'Роялиста', будут кренить. Мачты, во избежание поломки, подкрепили с наклоняемой стороны подпорками и временными штагами с противоположной.
  
  - Завтра приступим к очистке днища и сжиганию грязи, а затем примемся наносить смесь серы и сала, чтобы уничтожить червя.
  
  В ответ на мой кивок боцман спросил: - Капитан, вы действительно собираетесь обшивать днище медью?
  
   - Именно так, - ответил я. - Все дело в ее дороговизне, Якоб. Цена медной обшивки составит одну десятую цены от общей стоимости всего корпуса. Думаю, что немногие смогут себе это позволить.
  
  Килевание корабля, подвергая его чрезмерным нагрузкам, могло вызывать деформации и повреждения. Тем не менее, операция являлась необходимой процедурой для обеспечения боеготовности и продления срока службы.
  
  - Потерпи.
  
  Я легонько провел рукой по борту фрегата, в моем восприятии он казался живым существом. В Королевском флоте к кораблям относились с тем же уважением, что и к женщине.
  
  
  
  Глава 15
  
  
  
  Ключ, изготовленный мастером из Бирмингема или Стаффордшира, был настолько изящен, что Герти с интересом обратила внимание и на дверной замок. Гравировка на его полированном латунном корпусе, гласила:
  
  - Если бы у меня был дар говорить,
  
   Я бы объявлял обо всех приходящих.
  
  Улыбаясь, она медленно отворила дверь. Мы вошли в просторную залу, где стояли пять уютных кресел, обтянутых светлой тканью и защищенных съемными чехлами. Солнечные лучи, проникая сквозь высокие окна падали на гобелены, украшающие стены сценами из древней мифологии.
  
  Поднявшись на второй этаж, мы попали в коридор, освещенный торцевыми окнами, справа располагались две спальни, разделенные небольшим кабинетом.
  
   - Последняя по коридору, твоя Герти.
  
  Обстановка внутри превзошла все ее ожидания. Широкая кровать с балдахином, резной ореховый шкаф, двухстворчатый, с пышным барочным декором. Мягкое, обитое бархатом кресло приглашало к отдыху. Несколько столиков и напротив окна, выходящего на маленький внутренний дворик, консольная полка на двух ножках с зеркалом над ней.
  
  На противоположной стороне освещенного торцовыми окнами коридора, по соседству с лестницей, находились две гостевые комнаты. Третья, отделанная светлым мрамором, примыкала к ним. Полная любопытства, Герти отдернула решетчатую ширму в углу, открывая взорам довольно большую медную ванну. Стирая пыль, она провела пальцем по ее краю, думая о том, как хорошо помыться после очередного душного дня, и велела принести воды для купания.
  
   Сняв покрывало с кровати, она вытряхнула его, аккуратно застелила обратно и начала стирать пыль с мебели. Рэйен заглянула в спальню через полчаса, за ней, не отставая, появилась Джэки с полотенцами и мылом.
  
  Теперь, когда горячая вода была готова, Герти сняла свое платье и, не испытывая стеснения от наготы, проскользнула мимо меня в ванну. Солнечные лучи нежно ласкали темно-каштановые волосы. Она была прекрасна и, казалось, я мог бы смотреть на нее бесконечно. Девушка фыркнула, как кошка, и брызнула на меня водой.
  
  - После того как я помоюсь, ты уйдешь?
  
  -Да, собирался встретиться с капитаном Моррисом. Но спешить некуда, у нас есть время и мы вместе пообедаем.
  
  Я нашел Морриса в таверне 'Три бочки', как всегда с полным стаканом в одной руке и дымящейся сигарой в другой.
  
  - Добрый вечер, Ричард, рад вас видеть.
  
  - И вам, Джон. Ну, что, добычливой оказалась ваша охота? - Я обвел взглядом всех сидящих в таверне. - Испанцы никогда не переставали захватывать наши суда и по-прежнему не дают свободно плавать в этих водах.
  
  - По их мнению, мы все - преступники, нарушающие границы владений его католического величества. Они неоднократно доставляли нам неприятности в заливе Кампече и лагуне-де-Терминос, - кивнул Моррис. - Вы помните Харриса? Так вот, - продолжал он, когда я подтвердил. - Три недели тому назад, у северного побережья Ямайки, фрегат 'Сан-Педро и ла Фама', сопровождаемый еще одним испанским капером, полтора часа преследовал его торговый шлюп. Уильяму пришлось выброситься на отмель и, укрывшись в зарослях, отбиваться ружейным огнем.
  
  Ну, а на прошлой неделе Риверо сжег несколько домов в Монтегю-Бее. Позже он появился вновь, уже вблизи Уэсли-Вуда и ушел, как только заметил на берегу ополченцев ямайской милиции. Кстати, он настолько обнаглел, что оставил письмо, прикрепив его к дереву на месте высадки. - Моррис усмехнулся и протянул мне кусок парусины.
  
  
  
  10 мая 1668 года
  
  'Сан-Педро и ла Фама', в море.
  
  На двух кораблях с двадцатью пушками прибыл для встречи с капитаном Грэмом. Требую, дабы он, прочитав, отправился на это побережье убедиться в доблести испанцев. Лишь за неимением времени я не пришел к Порт-Ройялу, передать сие на словах от имени моего короля, да хранит его Господь.
  
   Мануэль Риверо Пардаль.
  
  
  
  - Будь я проклят! - произнес я. - Вот сукин сын, сунуть его в мешок, да отправить на дно.
  
   - Он уже вполне мертв, капитан, - рассмеялся Моррис. - Как часто бывает, все произошло по чистой случайности. Я собирал информацию о передвижении испанских кораблей и решил переждать шторм в одной из бухт на восточном побережье Кубы. Надеялся застать там бригантину Йеллеса де Леката, голландского отступника известного как 'Йеллоуз', но вместо него встретил испанский фрегат.
  
  - А для чего вам понадобился этот голландец?
  
  - Вы же знаете старый беззаконный обычай каперов, покидать флот со своими судами, когда капитаны того пожелают. Это наносит большего ущерб делам его Величества по мнению Модифорда. Инструкции губернатора содержали приказ арестовать Леката во время кренгования его корабля и доставить на Ямайку для предания суду. Как выяснилось позже, бывший первый помощник Рока Бразильца ушел с места кренгования за месяц до моего прибытия.
  
  Думаю, Риверо был не в восторге, завидя в сумерках входящий в бухту 'Дельфин'.
  
  Хотя испанский фрегат нес четырнадцать орудий против моих двенадцати, в этот раз ему противостояли люди, кому сам черт не брат. После первого же моего залпа его люди начали покидать корабль, прыгая за борт. Пытаясь остановить панику и заставить людей вернуться к пушкам, Риверо был убит на месте, пуля пробила ему шею.
  
  Во время абордажа 'Сан Педро и Ла Фама' выжили лишь немногие - те, кто скрылся в его трюме. Остальных мы расстреливали прямо в воде. Захваченный приз, пленных и репрессальные грамоты я доставил в Порт-Ройал, вместе с эпическими стихами, где Риверо воспевает свои подвиги. А как насчет вас? Говорят, в Маракайбо были незабываемые приключения, не каждый может похвастаться, что привез из рейда невесту.
  
  - Я специально зашел пригласить вас на нашу свадьбу в следующую среду.
  
  - О, это просто великолепно! Выпьем за любовь, вечную и неизменную!
  
  - Первое время, когда я узнал, сколько в городе потребляют спиртного, меня поражало, что здесь вообще есть живые люди.
  
  - Действительно пьют много, - кивнул Моррис. - А знаете Ричард, я подумываю заняться торговлей кампешевым деревом с индейцами Дарьена и Юкатана, это выгоднее каперства. Испанцы считают их мятежниками и не имеют реальной власти к югу от Кампече. Модифорд никогда не допускал на Ямайке продажи индейцев в рабство, мы поставляем им оружие в обмен на черепаховые панцири, древесину и прочие товары.
  
  Знаете, Ричард, подумываю заняться торговлей кампешевым деревом с индейцами Дарьена и Юкатана, это прибыльнее каперства. Мы ведем с ними обмен: оружие за черепаховые панцири, древесину и прочие товары. Испанцы не имеют реальной власти к югу от Кампече и считают их мятежниками, Модифорд же никогда не допускал продажи индейцев в рабство.
  
  Часы пробили двенадцать, когда я, наконец, добрался до дома, но сон упорно меня избегал. Голова была полна мыслями о предстоящем событии и грандиозными планами на будущее.
  
  Суббота, 1 июня. Я пропадал на верфи, а Герти пятый день занималась созданием свадебного платья. Едва скрипнула входная дверь, как она вихрем сбежала по лестнице и бросилась ко мне.
  
  - Закончена последняя примерка, ты просто обязан это увидеть!
  
  - Готов держать пари, что это нечто впечатляющее.
  
  То, что я увидел, превзошло все мои ожидания. Платье было исполнено в стиле 'принцесса', с изяществом и неповторимой индивидуальностью. Видимо из-за общения со мной, но опередила Герти работы английского кутюрье Чарлза Уорта лет на двести.
  
  Лазурный атлас струился, переливаясь на свету, словно морская гладь. Декорированный брюссельскими кружевами, низкий вырез лифа и небольшой шлейф, ниспадающий от завышенной талии, добавляли платью изысканность. Пышная юбка, напоминающая облако, создавала образ, словно сошедшей со страниц волшебной сказки. Все вместе придавало ощущение легкости и воздушности, подчеркивая красоту и нежность Герти.
  
  Все, кто участвовал в создании платья, гордились своим творением. К наряду были подобраны белые атласные туфельки, их дополняли шелковые чулки, о существовании которых можно было лишь догадываться. В день свадьбы Герти собиралась надеть длинные многорядное нити жемчуга и кружевную вуаль, похожую на белое облачко.
  
  Узкие перчатки закрывали руку выше локтя, привлекая особое внимание на открытые участки декольтированного платья, что просто сводило с ума. Неотъемлемым атрибутом оказался дамский зонтик, защищающий от загара.
  
  - Платье тебе очень к лицу, малышка, ты выглядишь в нем великолепно.
  
  - К нему отлично подойдут мои сапфировые серьги, память о маме - вздохнула Герти.
  
  - Уверен, она была бы рада нашему счастью. Мистер Бриггс посоветовал обратиться на Хай-стрит к ювелиру Ричарду Джойсу, ирландцу из Голуэя, и я приобрел обручальные кольца. Тебе придется по душе его мастерство, хотя даже простой цветок превращается в украшение на королеве.
  
   Золотое, с гравировкой 'Ego nihil magis dare tibi' на внутренней стороне, кольцо Герти представляло собой женскую кисть, держащую на раскрытой ладони сапфировое сердце и раскрытую пряжку-аграф. Мое было проще: ровное, широкое, с гравировкой 'Semper in animo meo' и соединенными в рукопожатии руками
  
  - Что такое мед в сравнении со сладостью той, кто превосходит все цветы, - сказал я и поцеловал мягкие нежные губы Герти.
  
  Среда, 6 июня. От волнения Герти почти всю ночь не спала, но вот, наконец, поднялось солнце. Обряд венчания совершался вскоре после утреннего богослужения, литании и литургии.
  
  Церемония началась с процессии, в которой жених и невеста, сопровождаемые друзьями и близкими, направились к церкви. Моррис посыпал Герти рисом, призывая покровительство Гименея, и вспоминал леди из Бирмингема. Символически снимая вместе с одеждой обязательства по уплаты долгов и доставаясь мужу в первозданном виде, она разделась в ризнице и подошла к алтарю голышом.
  
  В итоге, Герти пришлось 'потерять' по дороге подвязку, а те, кто ее нашел, с торжеством пронесли эту пикантную вещицу вокруг храма. На бракосочетании присутствовали губернатор, его второй сын - генерал-майора Томас Модифорд и члены Палаты собраний Ямайки.
  
  - Повторяйте за мной, - сказал пастор Уингфолд, завершая священный обряд. - Я, Ричард, беру тебя, Герти Эвелин - в законные жены. И в том обручаюсь с тобой навеки.
  
  Я надел ей кольцо на палец, а священник произнес заключительные слова: 'Что Бог сочетал, человек да не разлучает', торжественно объявляя нас мужем и женой. Затем прозвучало напутствие: 'Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой да благословит, соблюдет и сохранит вас', и я поцеловал Герти, полную счастья. Мы поставили свои подписи в книге регистрации и покинули церковь.
  
  Горожане приветствовали ее и выкрикивали сальные советы новобрачным, Герти под вуалью заливалась румянцем. Процессия направилась к дому губернатора, где на ухоженной лужайке перед ним состоялся прием в честь нашего торжества. Несомненно, жених и невеста были в центре внимания, все спешили поздравить их и преподнести подарки. Дамы и девушки подходили к Герти, мужчины - ко мне, играла музыка.
  
  Начало торжественного обеда возвестили барабанным боем, центральное место занимал пирог, собственноручно приготовленный Герти. Как только новобрачная его разрезала, Моррис объявил, что 'появилась хозяйка дома'.
  
  - Ричард будет командовать кораблем, а я им, - засмеялась она.
  
  После застолья начинались танцы, в перерывах между ними разносили подносы с ромом, вином и всевозможными закусками. С наступлением полуночи составилась процессия провожания домой, а когда вошли в гостиную, Моррис усадил Герти в кресло. Он стянул уже развязанные подвязки, любопытная рука не должна подбираться слишком близко к колену, и прикрепил к своей шляпе. Затем снял туфельку с ее левой ноги и оставил себе, тем самым высказывая пожелание поскорей бросить холостую жизнь.
  
  - Надеюсь, свадьба принесет тебе все желаемое, Ричард.
  
  - Спасибо, Джон - отозвался я.
  
  Джэки и Рэйен проводили молодую жену в спальню, помогли Герти раздеться и устроиться в постели. Едва слышался стук дождя за окном и ночной бриз надувал занавески, как корабельные паруса.
  
  'Она, не поднимая век,
  
  Лежит, как в поле первый снег -
  
  Того гляди растает...
  
  Дошло до поцелуев тут:
  
  Они одни; дела идут,
  
  И времени хватает'.
  
  - Я буду любить тебя, до скончания веков, мой ангел.
  
  - И я, до конца своих дней и после, Ричард.
  
  ***
  
  Утро началось с того, что Рэйен подала горячий поссет из красных водорослей, корицы и створоженного вином молока. Вместе с глинтвейном он делил должность традиционного свадебного напитка пробуждающего желания.
  
   - Ты действительно так скоро отправляешься в море? - глаза Герти наполнились слезами.
  
   - Вероятно, останусь еще на несколько дней, - пожал я плечами. - Тебе не стоит тревожиться. Мы приобретем легкую коляску, и ты сможешь ездить с визитами. Появятся новые подруги, вместе вы найдете какие-нибудь увлекательные занятия.
  
   - Ричард, почему ты говоришь, что все будет в порядке, словно мне не о чем волноваться! - она убежала в спальню и в слезах упала на постель.
  
  - Ну, успокойся, малышка, - я погладил ее по голове, потрогал за плечо. В ответ жена лишь зарыдала еще горше, приведя в беспорядок покрывало.
  
  - Ты не понимаешь. Ричард. Клянусь, я просто задыхаюсь без тебя от тоски.
  
  - Черт возьми! - Меня глубоко тревожила перспектива того, что Герти, кажется, уже в положении, окажется на боевом корабле. - Хорошо, на этот раз я возьму тебя с собой, девочка, мы будем купаться, есть фрукты и жареное на вертеле мясо.
  
  Пришлось притянуть ее к себе и, нежно вытирая слезы с милого лица, произнести слова утешения.
  
   Я говорил о том, как мы вернемся в Англию еще до начала листопада и будем жить у моря, всматриваясь в его бескрайний простор, так похожий на нашу любовь. Наконец, Герти успокоилась, кивнула и склонила голову еще ниже, уткнувшись лицом мне в грудь. Она словно пыталась спрятаться от сплетен и скользких взглядов всех тех, кого знала на Барбадосе. Ей не вынести этого вновь, если потеряет меня.
  
  - Ну, любовь моя, хочешь пойти со мной на верфь?
  
  Герти радостно улыбнулась, закинув голову назад так, что волосы упали на мои обнимавшие руки. Я начал жадно целовать ее шею, губы, потом спустился к груди. Отвечая на ласки, жена опрокинулась навзничь, закрывая руками вспыхнувшее от стыда лицо. Спустя час мы сошли вниз, отпирая парадную дверь, я обнял Герти и в ответ ощутил на губах тепло поцелуя, когда она теснее прижалась ко мне.
  
  День выхода в море стремительно приближался. Я был очень занят, работы завершались, но, недоделки все еще оставались,
  
  Суббота, 9 июня. Проведя две недели в Порт-Рояле, 'Роялист' покинул гавань и подгоняемый северо-восточным пассатом взял курс на запад, к полуострову Юкатан. Морской простор, дыхание ветра и равномерное поскрипывание такелажа принесли Герти душевный покой. Выглядела она очаровательно: черная бандана, белая батистовая рубашка, синий атласный жилет до бедер и того же цвета бархатные бриджи. Их дополняли облегающие ноги шелковые чулки и легкие туфли с пряжками.
  
  Завершали ее костюм черная перевязь с легкой, сравнительно короткой шпагой и заткнутый за кожаный пояс двуствольный дульнозарядный терцероль с кремневым замком. Владеть ими Герти училась в ограниченном пространстве качающейся палубы: уклонение, быстрый колющий удар и стрельба в упор, не целясь.
  
  Четверг, 11-е. В 15 милях от побережья Юкатана, 11® северной широты и 88® западной долготы. Слабый северо-восточный ветер, переменная облачность. Короткие, хорошо выраженные волны изредка образуют маленькие белые барашки.
  
  Материк на добрых полторы сотни миль окаймлен цепью из сотен коралловых островков, составляющих барьерный риф. Тяжелые и глубоко сидящие испанские галеоны избегали здешнего мелководья. Если бы существовали окраины света то, это непременно было бы одним из них.
  
  Сезон дождей здесь продолжается с июня по октябрь, а активность тропических циклонов приходится на период с середины сентября по конец октября. Диего де Мело указал мне на преобладание течений юго-западного направления.
  
  
  
  - Вам, штурман, как видно, знакомы эти воды?
  
  - Еще бы! Будь они трижды прокляты! Неподалеку, к северу от Амбергрис-Кай, потерпела кораблекрушение урка 'Нуэстра сеньора де лос Милагрос'. Многих убил не голод или жажда, они умирали от страха, под громкие крики черноголовых чаек, звучащие как хохот.
  
  - Двадцать! Восемнадцать! Двадцать три! - слышался крик матрос, замерявшего глубину лотом. Медленно продвигаясь вперед, 'Роялист' искал путь к устью реки Белиз, пробираясь сквозь отмели. Наконец лот не достал до дна и все облегченно вздохнули, гряда рифов остались позади. Солнце уже садилось, когда мы вошли в устье реки, на языке майя ее название be'lix означает 'мутная вода'.
  
  На якорь встали в виду поселка, обнесенного крепким частоколом. Между 1618 и 1661 годами он служил базой для атак на суда, перевозившие золото и серебро из Гватемалы и Гондураса вдоль восточного побережья Юкатана.
  
  Сейчас это место стало перевалочной базой для разношерстной компании торговцев и лесорубов. В основной своей массе это были флибустьеры, контрабандисты, моряки и колонисты с Ямайки, часто привозившие с собой рабов-негров. Главным товаром, обеспечивавшим процветание поселка, было красное и сандаловое дерево. Его покупали в Новом Свете за бесценок, по 5 фунтов стерлингов за тонну, а перепродавали в Бостоне или Англии в пять-шесть раз дороже.
  
  Пятница, 15 июня. За прошедшие две недели мне неоднократно приходилось задаваться вопросом, насколько точно Герти отобразила на карте местонахождение в джунглях индейского храма. Возможно, святилище находится совсем в другом месте.
  
  Ранним утром я пригласил Боба Хартли, Диего де Мело и Якоба Хендрикса, чтобы изложить им свое решение. Герти, с большим трудом сохраняя спокойствие, сидела за столом, покрытым белоснежной скатертью.
  
  - В восемь часов на берег сойдет группа из двадцати человек, возглавляемых мной и Хендриксом. Каждый должен иметь при себе ружье, топор, тесак, кинжал, а также пятнадцать зарядов пороха и пуль. Мы отправляемся на поиски заброшенного храма майя.
  
  Штурман вынул изо рта трубку и усмехнулся: - Со всем уважением, капитан, но это не очень удачная затея. Нет там никаких развалин или пещер. Вдоль всего побережья тянутся густые заросли мангровых деревьев. За ними низменная, местами заболоченная равнина, покрытая влажным тропическим лесом с множеством озер и изобилием комаров.
  
  - Ничего! - ответил я. - Добрую часть своей жизни мой отец занимался торговлей в этих краях, однажды высаживался здесь и видел индейский храм собственными глазами.
  
  - Где болота, там и лихорадка. Видишь сам, капитан, какое мнение у Диего о здешних местах, - заметил Хендрикс, пожимая плечами.
  
  - У нас хинной коры хватит, - возразил я, - индейцы хорошо знают о целебных свойствах ее настоя. Но Герти меня тревожит. Боб присмотрит, чтобы вы совершили ничего опрометчивого, леди. Нельзя терять время, готовьте людей, джентльмены.
  
  - Попутного ветра и хорошей погоды! - кивнул Хартли.
  
  Вглубь джунглей мы двинулись, прорубая проход в плотной сети лиан, определяя направление по компасу и делая каждый час короткую остановку для отдыха. За первый день преодолели десять миль и, измученные дорогой, расположились на ночлег уже в сумерках.
  
  Суббота, 16-е. С рассвета до полудня мы продвигались вперед и оказались на хорошо протоптанной звериной тропе, укрытой густой растительностью.
  
  - Олень! - шепнул мне Хендрикс. В двадцати ярдах от меня, на берегу небольшого взбаламученного пруда стоял красновато-коричневый тамасанте. В этом году дожди задержались, и воды было мало. Минутой позже этот довольно миниатюрный олень, всего в 1,5 фута в холке, повернулся к нам боком. Раздался треск мушкетного выстрела и сквозь пороховой дым боцман бросился к упавшему животному. На обед отряд ел мясо дикого оленя с маисовыми лепешками и экзотическими фруктами.
  
  Далее передвигаться по джунглям стало легче. Кусты и трава росли все реже, над головами появился сплошной потолок из переплетенных ветвей деревьев-великанов сейба. Примерно в три часа пополудни, доказывая нашу близость к цели, впереди затихли птицы. Я выслал разведку, очень скоро она вышла к индейской деревушке в том самом месте, где указала Герти.
  
  Хижины, крытые банановыми листьями, со стенами из обмазанного глиной тростника, стояли на небольших насыпях. Здесь находилось меньше тридцати человек - в основном женщины, готовящие еду для своих семей на открытом огне. Дети, играющие неподалеку, на мгновение затихли, наблюдая за нами.
  
  Сидя кружком, полдюжины воинов угрюмо курили трубки, изредка поднимая головы и устремляя свой взгляд вдаль. Я приветственно взмахнул шляпой. Седовласый индеец с лицом в морщинах, свидетельством нелегко прожитой жизни, не прерывая своего занятия, неторопливым движением руки пригласил меня сесть рядом.
  
   Одет он был в длинную рубаху и похожую на запашную юбку набедренную повязку, ноги в завязанных у подъема сандалиях из оленьей шкуры, с открытыми пальцами. Длинные черные волосы, собранные вокруг головы в подобие венка, образовывали сзади свисающий хвост, украшенный перьями. Макушка выстрижена и напоминала тонзуру католического монаха.
  
  Плащ из украшенного вышивкой куска ткани скрывал фигуру, но широкая грудь и мышцы свидетельствовали о почти прежней силе. Лицо вождя излучало достоинство и спокойную решимость. Наконец, он сделал последнюю затяжку, вытряс пепел из трубки и убрал ее за пояс.
  
  - Мы наблюдали за вами, пришелец. Скажи, что привело белых людей в нашу деревню. Не нужно обилия слов, чтобы сказать правду.
  
  - Много лет назад мой отец, Ричард Грэм, пришел к вам с востока и спрашивал дорогу к заброшенному храму.
  
  - Не продолжай, я знаю, о ком ты говоришь. Дела важнее слов: в беде этот бледнолицый протянул нам руку помощи. Теперь ты хочешь, чтобы Тапай Нок указал путь туда, где он был с твоим отцом. Я не сделаю этого.
  
  - Но почему, вождь?
  
  - Недавно здесь были испанцы, им нужно только золото, ради него вы, белые люди, готовы на все. Они сожгли наши жилища, многих убили и захватили в плен моего сына, но не нашли святилище. У одного из них я видел амулет, подаренный твоему отцу.
  
  Посмотри на меня, Тапай Нок - беден и гол, но я вождь своего народа. Нам не нужны богатства. Вы поймете, когда срубите все деревья и поймаете последнюю птицу, что желтый металл не съесть. Нет, пришелец, я не покажу дорогу.
  
  
  
  
  
  
  
  - Люди не одинаковы и не стоит искать зло исключительно в цвете кожи. Мы прибыли с благими намерениями. - Я понял, что не смог убедить вождя провести нас к священному месту. Старый индеец поднял руки к небесам, обращаясь к высшей силе, которая знает мысли как белых, так и краснокожих.
  
  - Освободи моего сына и Тапай Нок доверится тебе, - произнес он, с надеждой ожидая моего ответа.
  
  - Скорее всего, он в тюрьме Бакалара, самом близком к нам городе провинции Юкатан. Задача непростая, но я намерен ее выполнить.
  
  На другой день, с рассветом, мы уже были на ногах и в семь часов утра выступили в обратный путь.
  
  Погода испортилась, каждый вечер на 10-15 минут лил сильный дождь. В понедельник, уже в сгущающихся сумерках, мы вернулись на корабль под проливными потоками воды.
  
  Вторник, 19 июня. Восемь часов утра, небо покрыто значительной облачностью. Легкий пассат наполнил паруса, курс проложен к острову Амбергрис-Кей, что в сорока милях к северо-востоку от устья реки Белиз. К девяти часам вечера мы достигли цели и отдали якорь на глубине шестнадцати фатомов у подветренного юго-западного берега.
  
  
  
  Глава 16
  
  
  
  Готовясь ко сну, Герти с тщательностью присущей леди повесила свое платье и рассеянно почистила зубы, используя порошок розмарина. Черный шелковый пеньюар, отделанный брюссельскими кружевами, эффектно подчеркивал белизну ее кожи.
  
  Положив серебряную расческу на столик у постели, она смущенно призналась, что ее подташнивает от запаха жареной курицы, а соски болят при любом прикосновении.
  
   - Малышка, - мягко сказал я, - уверен, что твоей беременности уже 1-1 недели.
  
  Будущей маме следует тщательно следить за своим питанием. Постарайся есть больше рыбы, сыра, яиц вкрутую, бобов, хлеба из отрубей, меда, фруктов и овощей. Попробуй отварное мясо и горячий шоколад. Не забывай пить много жидкости - свежевыжатые соки или простую кипяченую воду.
  
  - Хорошо, - Герти кивнула, удобно устроилась на постели и, облокотившись на подушки, спросила: - Милый ты не расстроишься, если у нас родится девочка?
  
  - Мы будем любить того, кто придет в этот мир, - сказал я, нежно целуя жену в губы. Оба понимали, что наше будущее не за горами, и с нетерпением ждали предстоящих перемен.
  
  Среда, 10 июня. Обсервованное место 18®00' северной широты и 87®55' западной долготы, умеренный восточный ветер, ясная погода.
  
  Амбергрис-Кей, протянувшийся на двадцать пять миль с севера на юг, был назван в честь частых находок серой амбры. Защитой его от разрушительной силы морских волн служил барьерный риф, расположенный всего в 110 ярдах от берега. Эта естественная преграда создавала идеальные условия для богатого подводного мира. Остров манил своими белоснежными песчаными пляжами, пышной зеленью, инжиром и кокосовой сливой. Здесь в достатке была пресная вода, обитали дикие свиньи пекари и белохвостые олени.
  
  
  
  Приватиры не делали отчислений из захваченной на берегу добычи в пользу короля, лорда-адмирала и даже судовладельцев. Я размышлял о том, что штурм Бакалара, безусловно, соблазнит многих. Местные воды были известны своей опасностью, и моя репутация капитана во многом зависела от того, насколько разумно я спланирую свои действия.
  
  К югу от Амбергрис-Кей раскинулся пролив Бакалар-Гранде, обеспечивая крупным судам доступ в залив Четумаль. Далее маршрут, протяженностью 16 миль, лежал по реке Рио Хондо и созданному еще майя мелководному каналу, глубиной всего три фута. Искусственный водный путь позволял достигнуть внутренней лагуны, шириной менее полутора миль. В ее водную систему входили примыкающие к Рио-Хондо болота. Лагуна простиралась с севера на юг на протяжении 16 миль и была связана с небольшими озерами Герреро и Милагрос.
  
  Сердцем обороны города был каменный форт Сан-Фелипе, построенный в 1600 году и расположенный напротив главной площади. Его бастионы Санта-Анна и Сан-Хосе, вооруженные дюжиной орудий и несколькими петереро, находились примерно в ста ярдах берега. Бакалар, основанный лейтенантом Франсиско де Монтехо на руинах поселения майя более ста лет назад, контролировал весь юго-восток Юкатана. Вместе с Кампече, Меридой, Вальядолидом и Сизалем он превратился в один из главных торговых узлов полуострова.
  
  Со временем численность населения города увеличилась до тысячи человек. На его плантациях выращивали табак и сахарный тростник, но истинное богатство владельцам асьенд принес хенекен - вид агавы, прозванной 'зеленым золотом'. Из растения получали прочное волокно для изготовления корабельных канатов, служили они на 10% дольше и были легче традиционных пеньковых.
  
  Я уже собирался пригласить офицеров и поставить задачу, когда вахтенный сообщил о приближающемся судне.
  
  - Десять пушек для шлюпа - это внушительная артиллерийская мощь, а экипаж человек в тридцать, - оценил я, внимательно осмотрев его в подзорную трубу. - Возможно, хотят стать на кренгование или пополнить запасы воды.
  
  Неопознанное судно вошло в фарватер, уверенно преодолевая опасные мели. Пара серовато-коричневых пеликанов пролетела над мачтой, чтобы присоединиться к стае чаек. В момент отдачи якоря шлюп, подняв зеленый флаг - символ бунта и неподчинения, приветствовал нас пушечным выстрелом. На воду была спущена небольшая лодка, несколько человек направились к нам.
  
  - Мы люди моря. А вы? - раздался с нее хриплый голос.
  
  - Приватир с Ямайки, - резко ответил я на вопрос. На это последовал смешок, уже более приветливо, моряк произнес: - Капитан Грэм?! Давно не виделись!
  
   Штурман вопросительно посмотрел на меня, но я лишь пожал плечами, сказав, что скоро все выяснится.
  
  Первым на палубу, перебравшись через фальшборт, взобрался колоритно одетый мулат. На голове у него была цветная бандана, расстегнутая рубашка из синей хлопчатобумажной ткани обнажала грязную, волосатую грудь. За широким кожаным поясом с медной пряжкой виднелся целый набор пистолетов, а на украшенной галунами перевязи болталась абордажная сабля.
  
  Гостей встретил Хендрикс: - Где мы встречались?
  
  - На Тортуге, - усмехнулся флибустьер. - Так какого дьявола вы охотитесь в моих водах?
  
  - Нам двоим в море и верно слишком тесно, а слова дешевы. Что ж, коль скоро мы сойдемся с оружием в руках, там станет просторней, - сказал я.
  
  - Вот это дело, черт возьми! - воскликнул корсар, протягивая мне руку. - Не знаю для чего вы здесь, но мы можем поладить.
  
  Диего де лос Рейес, известный как эль Мулато, имел африканское происхождение со стороны матери и с Франсуа л'Олонне ходил к берегам Дарьена. Он родился в Кампече и, ненавидя Испанию всем сердцем, нападал на ее корабли и города вдоль всего побережья Юкатана. Свои набеги на Сизаль, Трухильо или Кампече эль Мулато совершал обычно вместе с одним или несколькими Береговыми братьями. Почти всегда эти атаки оканчивались удачливо, поскольку очень часто состоящие из ополченцев гарнизоны не могли дать никакого отпора.
  
   Успехи его ошеломляли, Испания даже предлагала прощение, деньги и звание, если эль Мулато оставит пиратское ремесло и пойдет к ней на службу. Сейчас капитан шлюпа 'Тринити' долго не находил добычи и выказал горячее желание участвовать в рейде на Бакалар.
  
  - Для такого дела сил у нас достаточно, стоит только захватить форт.
  
   Четверг, 11-е. Устье реки Рио-Хондо, 18®10' северной широты и 88®18' западной долготы. Слабый восточный ветер, значительная облачность. Стоим на якоре в полутора милях от берега, глубина 11 фатомов. Подойти ближе невозможно из-за коралловых рифов, окаймляющих залив Четумаль.
  
  Как только рассвело, с кормы обнесли по борту швартовый трос-шпринг. Теперь, по мере травления якорного каната нос будет уходить под ветер, можно встретить неприятеля бортовым залпом, нацеливая его в любом направлении
  
  К полудню мы сделали последние приготовления, спустили на воду четыре шлюпки и начали размещать в них десант. Состав крошечной флотилии насчитывал в общей сложности 76 человек: шестьдесят из команды 'Роялиста' и восемнадцать с 'Тринити'.
  
  - Вы уже скоро отходите? - спросила Герти, в ее серых глазах читалась тоска и грусть.
  
  - Да, малышка. Пожалуйста, береги себя, я прибуду обратно уже через неделю, обещаю.
  
   Не желая тревожить Герти, мы с Хендриксом перешли на шкафут.
  
  - Якоб, слушай внимательно. Как только заметишь, что 'Тринити' готовится к нападению, немедленно уничтожь его. Здесь оставайся на две недели. Если не вернусь за это время, то принимай командование. Отведи 'Роялист' на Ямайку и позаботься, чтобы Герти благополучно возвратилась в добрую старую Англию. Это приказ, - добавил я.
  
  - Будьте уверены, все исполню в точности, капитан.
  
   Шлюпки, наполненные людьми, медленно отходили от борта и бодро шли на веслах. Берег и островки в устье Рио-Хондо были покрыты густыми насыщенно-зелеными зарослями джунглей. С кормы уходящего последним катера я видел Герти. День выдался жаркий, а она, провожая нас взглядом, зябко обхватила себя за плечи.
  
  ***
  
   Второй день не обходится без сильного ливня, промокает одежда и портится от сырости провизия. Первые тридцать миль было тяжело, крутые, обрывистые берега реки чередовались с заболоченной поймой. Когда шлюпки вышли из канала и попали в лагуну, солнце уже садилось - было виден лишь его край. Закат приближался стремительно, вот-вот должна была наступить темнота.
  
  Удерживаясь за такелаж легкой мачты, эль Мулато вскочил на борт подошедшей ближе пинассы и спросил, обращаясь ко мне: - Когда начнем, капитан?
  
  - На рассвете, - ответил я.
  
  Все вокруг затянуло серой хмарью из-за высокой влажности. Жара становилось удушливой по мере того, как вставало солнце. Тихий бриз едва подернул рябью поверхность лагуны, в воде легко различались несколько голубых оттенков. Почти полное безветрие сыграет на руку нашим стрелкам, если им придется вести огонь с воды. Катер, пинассы и корабельный баркас шли параллельно берегу в частых зарослях подлеска. Вальки весел мы плотно обернули мягкой ветошью, а уключины густо смазали салом.
  
  Оборонительной стены город не имел, а название его произошло от b'ak halal, что на языке майя означает 'окруженный тростником'. Форт, обращенный к лагуне, следил за местом наиболее удобным для высадки. Через час шлюпки находились менее чем в двух английских милях от Бакалара.
  
  Я скусил пулю, чувствуя на языке резкий солоноватый вкус пороха, засыпал в ствол, не забыл оставить щепотку для открытой запальной полки и закрыл ее крышкой-огнивом. Выплюнул свинец в дуло, прибил ее в стволе вместе с бумажной рубашкой, что играла роль пыжа, вернул шомпол обратно в ложу и поставил курок на боевой взвод. Мне нравился мушкет, если в рукопашной орудовать прикладом - легко размозжишь врагу голову, а закроется он - сломать руку.
  
  Мы высадились на пляж, весь поросший высоким желтовато-красным тростником, отливавшим пурпуром, отсюда до города было не более получаса пешего марша. Могу представить себе шок и смятение испанского гарнизона, когда с двух направлений, словно призраки, внезапно обрушились наши отряды. Он, вероятно, даже не успел понять, что происходит, прежде чем форт пал без единого выстрела
  
  Его стены были не выше плоских крыш одноэтажных домов, сложенных из камня-известняка или грубого, необожженного кирпича, и стали для нас жалким препятствием. В казарме и на бастионах оказалось едва ли полсотни солдат, застигнутых врасплох и захваченных в мгновение ока. Большая часть, как выяснилось, предпочитала ночевать в городе, по своим домам. Начало предвещало удачу, теперь задача состояла в овладении самим Бакаларом.
  
  Пушки бастионов развернули в сторону города, а на парапете для всеобщего обозрения жителей выставили связанных пленников. Внимательно следя за всеми балконами и крышами, группами человек по двадцать, флибустьеры неторопливо входили в город по нескольким направлениям. В сравнении с извилистыми улицами Порт-Ройал, с их узкими переулками, он поражал своей прямолинейной планировкой.
  
  - Пираты! - раздался крик, полный отчаяния и ужаса⁠⁠. Путаясь в черной юбке и воздевая руки к небу, от рыночной площади бежала испанка. Паника, подобная смерчу, охватила город. Хлопки дверей, скрежет засовов и проклятия слились в едином коктейле страха.
  
  Под лихорадку барабанной дроби и пронзительный звук горна коррехидор отчаянно пытался собрать вокруг себя хоть какое-то сопротивление. На этот призыв отозвались несколько офицеров, с десяток солдат гарнизона и горстка вооруженных граждан.
  
  Все нашли укрытие в резиденции - двухэтажном здании из светло-желтого песчаника с крышей из красной черепицы, с дверями, обитыми гвоздями, и массивными ставнями. Мое предложение о почетной сдаче было встречено отказом. Коррехидор дал ответ с непоколебимой решимостью: - Никогда! Лучше умереть, как храбрый солдат, чем быть повешенным, как трус.
  
  Испанцы решили сражаться и открыли стрельбу, убив двоих наших. Солнце поднялось уже достаточно высоко. Раздался оглушительный грохот и прокатился над Бакаларом - форт открыл артиллерийский огонь. Клубы густого сизого дыма понемногу рассеивались в утреннем воздухе. Ядро упало с недолетом, прочертило глубокую борозду в каменистом грунте и покатилось вниз по склону. Второе, после рикошета изменившее свою траекторию, пробило стену соседнего дома, погрузив в ужас его обитателей.
  
  Следующие выстрелы были нацелены правильно. Ядра проламывали черепичную крышу или врезались в стены второго этажа, пробивая бреши в толще кладки. В воздухе повисла едкая пыль, каждое попадание сопровождалось грохотом обрушивающегося камня и треском ломающейся древесины. Раздался и тут же умолк чей-то пронзительный крик.
  
  Два орудийных залпа положили конец ожесточенному сопротивлению. Защитники резиденции коррехидора успели сделать еще один ответный выстрел, прежде чем выбросили белый флаг, означающий капитуляцию. Их потери составили четверо погибших и одиннадцать раненых, в том числе женщина, в самый неподходящий момент случайно оказавшаяся в центре событий.
  
  К полудню мы стали полными хозяевами Бакалара. Один из пленных солдат указал Хартли на дверь, усеянную головками ржавых железных болтов, в дальнем углу крепостного двора. Боб без особых усилий взломал замок и при свете чадящего факела мы увидели узкую грязную лестницу, уходящую вниз, в кордегардию. Здесь не было ни души, мы увидели лишь деревянный стол и пару грубых табуретов, да где-то неподалеку монотонно стучали по камню капли воды.
  
  Внутренняя дверь, скрипнув протестующе, поддалась. Я переступил порог, тотчас в ноздри ударил затхлый, пронзительный запах гнили и человеческого страдания.Тусклый мерцающий свет факела выхватывал из темноты то часть стены, то кучи прелой соломы, разбросанной по холодным, влажным камням пола. Хартли остановился, запалил еще один факел, добавляя немного света, и крикнул мне: - Они здесь!
  
  Его слова глухим эхом отразились от каменной стены. На ней, футах в десяти друг от друга, безжизненно висели три распятых тела, обездвиженные цепями. На то, чтобы отпереть замки 'Честный Эйб', бормоча при этом что-то нецензурное, потратил считанные минуты. Едва с этим было покончено, как изможденных узников бережно уложили на пол. Я передал свой факел Хартли и, опустившись на колени рядом с сыном вождя, осмотрел его. Синклит поспешил заняться остальными.
  
  - Парень жив, но очень плох, Боб. - Я повернулся к Эйбу: - Что с другими?
  
  - Уже несколько часов, как мертвы, капитан. Попробуйте дать парню глоток рома,
  
  это восстановит его силы.
  
  - Дьявол! Боб, помоги мне, зубы ему разожми, - Горлышком фляги Хартли резко надавил на подбородок индейца. Тот поперхнулся, закашлялся и медленно открыл глаза.
  
  - Еще отпей!
  
  С видимым усилием сын вождя сделал глоток и немного пришел в себя, на его почерневшем от налета грязи лице проявилось немое изумление.
  
  - Кто вы, белые люди? - с трудом прохрипел он голосом, больше похожим на воронье карканье.
  
  - Друзья твоего отца, теперь и твои. Ты свободен и скоро увидишь свой дом. Индеец, как будто не слыша моих слов, произнес: - Кажется, мой час настал... я не боюсь смерти.
  
  - Молчи и сохраняй силы. Так, парни, берем его аккуратно и выносим наверх. Мистер Хартли, мы разместимся в доме на центральной площади, выберете подходящий и поставьте охрану. Есть индейцу давать понемногу, никакого мяса, только разваренные овощи и жидкую кашу на воде.
  
  В воротах форта ко мне подбежал запыхавшийся посыльный и шепнул, что я срочно нужен у здания ратуши. Судя по небольшой кучке серебряной утвари на ее ступенях, разграбление города проходило неудачно. Проклятия и угрозы слышались со всех сторон.
  
  - Ну, что там у вас? - спросил я эль Мулато, глаза его горели недобрым блеском. Оказалось, коррехидор Хуан де ла Куэва, в точном соответствии с приказом вице-короля Мексики, отказывался платить какой-либо выкуп.
  
  Я решил не затягивать и высказался предельно ясно: - Не будем терять время понапрасну. Сто тысяч серебряных песо и ни одним меньше, иначе сожжем город дотла.
  
  Трое хорошо одетых идальго, стоявших рядом с легкораненым и крайне упрямым
  
  испанцем заметно встревожились. Коррехидор сделал глубокий вдох, пытаясь сохранить видимость спокойствия: - Сеньор, от имени всех жителей города, мы готовы обсудить выплату... возмещения за то, чтобы вы воздержались от превращения его в пепел. Нам не собрать столько. Клянусь господней Пасхой!
  
   - У вас есть время до завтрашнего полудня, - огрызнулся эль Мулато. - И никаких отговорок!
  
  - Хорошо, - беспомощно развел руками де ла Куэва. - Я сделаю все, что в моих силах.
  
  На следующее утро испанцы вернулись, сопровождаемые семью мулами, гружеными мешками с двадцатью тысячами пиастров.
  
   - Поверьте, сеньоры, это все, что удалось собрать! Больше у нас ничего нет! - провозгласил Рамирес де Арельяно. Смерть для флибустьера была пустым звуком, эль Мулато выхватил саблю и, крича, что прикончит всех испанцев, зарубил коменданта форта.
  
  Я вмешался, желая избежать кровавой бойни: - Оповестите жителей, благородные доны, объявите о том, что тем, кто добровольно сдаст ценности, мы оставим одну десятую часть. Такую же сумму получат и те, кто донесет о людях, скрывающих свое имущество. Мы даем слово покинуть Бакалар, не причинив ни малейшего беспокойства, как только вы соберете выкуп. Если же вы не примете столь разумное предложение, пеняйте на себя.
  
  Два последующих дня проходили в лихорадочной деятельности, Бакалар словно пробудился от сна. Многие горожане, у кого за душой небыло и ломаного гроша, увидели случай поживиться и одновременно рассчитаться за давние обиды. Будь я проклят, но страх перед соседями и завистниками дал поразительные результаты!
  
   Колодцы, подвалы, густые заросли - повсюду заветные богатства, изымались без особых усилий. Беззлобно, часто с шутками, испанцам возвращали одну или две десятины в обмен на расписку, избавляющую их от дальнейших претензий. Успех превзошел все ожидания, была собрана добыча на 100 тысяч пиастров, где львиная доля - три четверти приходилось на долю команды 'Роялиста'.
  
   Среда, 17-е. Здоровье спасенного индейца, его имя на языке майя звучало как Ичак Ток, уже не вызывает беспокойства. Запальные отверстия испанских пушек заклепали, а неиспользованные бочонки с порохом сбросили в воду. Бакалар стал выжатым лимоном, время приближалось к полудню и нам не следовало медлить. Эти события войдут в историю Бакалара как дни, когда бедность превратилась в богатство, добытое, пусть и не совсем честным путем, но все же...
  
  Сопровождаемые служанками дамы под зонтиками, символом статуса, наблюдали с набережной, живой интерес вызывали мускулистые торсы корсаров. Они, под лучами палящего солнца, при согласии и помощи местного населения, загружали в шлюпки провизию. Наконец, небольшая флотилия, пополненная несколькими рыбачьими лодками, направилась в обратный путь.
  
  Понедельник, 1 июля. На календаре сезон дождей, и река Рио-Хондо превратилась в крайне опасное место. Мы неуклонно придерживались правила разбивать лагерь каждую ночь, избегая переходов по бурному, непредсказуемому течению. На пятый день, когда шлюпки вышли в залив Четумаль, небо уже пылало багряными красками заката.
  
  Ветер, свежий и резкий, дул с востока-юго-востока, вздымал на мелководье крутую волну и срывал белые пенные барашки. Мой катер опережал тяжелые, перегруженные шлюпки, глубоко сидящие в воде. Он оказался легче, а гребцы были подобраны самые лучшие. Авария случилась внезапно - потеряли руль после особенно мощного удара волны. Пенный гребень обрушился через борт катера, мгновенно затопив его, и мы подошли к 'Роялисту' в крайне бедственном состоянии.
  
  Герти, наблюдала за нами с палубы корабля и, безусловно, была в отчаянии. Наши взгляды встретились, но она тут же отвела глаза, словно пыталась спрятаться от меня. В каюте, я сжимал ее руки в своих, а Герти шептала, прерываясь рыданиями, что не было ничего страшнее одиночества, когда прошла назначенная мной неделя. Все, что ей оставалось - это надеяться, а впереди ждала только одна пустота.
  
  - Забудь об этом, мой ангел. Теперь все в порядке. - Пытаясь вымолить прощение, я обнял жену и, уткнувшись лицом в ее волосы, шептал слова утешения.
  
  - Ты меня любишь? - тихо спросила она.
  
  - Ты все, что мне нужно в этом мире, малышка.
  
  В следующее мгновение я осыпал ее лицо быстрыми короткими поцелуями, желая каждый день быть рядом с ней, наполняя его теплом нашей любви. Герти обняла меня за шею, словно схватилась за спасательный круг. Ее пальцы сплелись на моем затылке, испытывая то же чувство, она повторяла: - Дик, о Дик! - вздрагивая и замирая при каждом прикосновении. Это был волшебный момент, когда время останавливает свой бег, и мы любили снова и снова, пытаясь слиться в единое целое, раствориться друг в друге.
  
  Вторник, 1-е. Утро посвятили разделу добычи, каждая из 110 равных частей оценивалась приблизительно в тысячу пиастров. Доли погибших передали их товарищам. В полдень якорь был поднят и мы вышли в море.
  
  Четверг. 5-е. Рассвет застал меня на берегу, вместе с одиннадцатью спутниками.
  
  Ичак Ток уверенно шел впереди, пока ближе к вечеру нас не настиг дождь. Под пологом вечнозеленой листвы воздух был наполнен влажным теплом и густыми, незнакомыми ароматами, смесью прелой листвы, цветов и земли. Ночь мы провели в джунглях, а на утро, следом за сыном вождя, вошли в уже знакомую мне индейскую деревню,
  
  Тапай Нок встретил нас с нескрываемой радостью и уважением: - Ты вернул мне сына и растопил сердце своим поступком, пришелец. Пусть солнце всегда освещает твой путь. Я отведу тебя к храму. Вижу, что не все белые в злобе и гордыне несут страдания моему народу.
  
  ***
  
  Время словно растянулось, солнце неспешно освещать многочисленные, порой скрытые мхом, изображения Кетцалькоатля или Чаака, бог молний, воды и дождя. Оказалось, что развалины древнего города Алтун-Ха расположены в тридцати четырех милях к северу от устья реки Белиз и в пяти милях от побережья моря. Я с интересом смотрел на эти величественные развалины в окружении густых зарослей банановых деревьев, по вкусу их плоды на удивление похожи на манго. Резкие контуры 51-футовой пирамиды Храма Каменного Алтаря, главного местам для церемоний майя, смягчал буйно разросшийся колючий кустарник.
  
  - Расскажи мне о Серьге Луны, Тапай Нок.
  
  - Это был священный дар наших богов вождю Джанааб Охи Кинич. Кто владел этим амулетом, тот был способен управлять волей людей. Его силу применяли как для благих, так и злых целей, но от них всегда оберегал Камень Солнца. Он здесь, в храме, и Тапай Нок отдает его тебе.
  
  - Следуй за мной, пришелец, - старый индеец скользнул в узкую расщелину между древними руинами и исчез в непроглядной черноте.
  
  - Путь наш - меж камней и терний, путь наш во мраке, - прошептал я, погружаясь в объятья неизвестности. Воздух был пропитан сыростью, просмоленная пакля противно зашипела в темной воде, когда я отбросил почти догоревший факел. Мы продвигались тесным туннелем, над головами шумели крылья встревоженных нами летучих мышей. Коридор, по колено затопленный маслянисто-черной водой подземного ручья, привел нас в сердце храма.
  
  Новый факел, отбрасывая причудливые тени, осветил узкий, невысокий проход, перекрытый тяжелой каменной плитой. Она поползла вверх, с трудом пересиливая сопротивление веков и открывая вход, когда Тапай Нок нажал скрытый рычаг. Времени на долгие задержки не было, по дюйму в минуту, плита медленно начала закрываться.
  
  
  
  Глава 17
  
  
  
  Размеры выдолбленной в известняке гробницы впечатляли: десять футов в ширину, двенадцать в длину и восемь в высоту. Свод плавно переходил в стены с узкими нишами, где покоились саркофаги. В центре склепа, словно алтарь, возвышался квадратный базальтовый блок, черный и матовый, щедро усыпанный приношениями.
  
  - Людям не дано начать новую жизнь дважды, но тебе это удалось. Готовься вновь испытать судьбу и сделай свой выбор мудро, - обратился ко мне Тапай Нок.
  
  Мое внимание привлек изумрудный, полупрозрачный жадеит на простом красно-белом шнурке, его узелки символизировали вечный круговорот жизни и смерти.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Отчего-то возникло ощущение, что нужно выбрать самую неприметную вещь. Имелся только один способ проверить: надеть амулет на шею. Если ошибся, то этого уже не узнаю.
  
  - Ты сделал мудрый выбор, но будь осторожен, - голос старого индейца был тих, но тверд. - Камень Солнца не должен попасть в злые руки. Храни его до тех пор, пока не вернешь предназначенную тебе Серьгу Луны, а потом возврати в храм.
  
  - Я сделаю это, вождь.
  
  - Горек будет твой путь, и написано на нем: Невозможность, - продолжил Тапай Нок, его слова звучали как предсказание. - Бог солнца Кинич-Ахау защитит тебя от Чак Чель, несущей гибель и разрушение. Смерти нет, есть только переход между мирами, где можно потерять живых и найти мертвых.
  
  Он шагнул в извилистый тайный ход, ведущий из подземелья на поверхность, в развалины древнего города, приглашая меня следовать за ним.
  
  На следующий день я тепло попрощался с вождем, возвращались к кораблю в сопровождении его сына и нескольких индейцев. Там им подарили полдюжины ударно-кремневых мушкетов укороченной модели, шесть 15-фунтовых бочонков пороха и свинец для литья пуль. Несмотря на официальные запреты, торговля огнестрельным оружием с коренными жителями Нового Света велась всеми, за исключением испанцев. Английские мушкеты были прекрасного качества и расстались мы лучшими друзьями.
  
  Среда, 11 июля. Снялись с якоря за час до полудня. Слабый юго-восточный ветер временами стихал, сменяясь полным штилем.
  
  Вечер выдался прохладным и приятным. На квартердеке, в золотистом свете заката, я развлекал жену рассказами о мифах и легендах древних майя. Попытки скрыть наши чувства, делали их все более очевидными е для всей команды, относящейся понимающе и сочувственно.
  
  Герти, воплощение изящества в бледно-фиолетовом шелковом платье, выглядела поистине очаровательно. Холодный, благородный нефрит удивительно гармонировал с цветом платья. Ожерелье из идеально круглых бусин и такие же браслеты были подарком индейского вождя. Ярко-голубая бандана подчеркивала белизну кожи, а свободно ниспадающие локоны добавляли особую привлекательность.
  
  Четверг, 11-е. Слабый восточный ветер при ясной, солнечной погоде. Суточный переход составил 71 милю.
  
  - Похоже, атмосферное давление падает, - отметил я с тревогой, когда Герти пожаловалась на боль в висках. После утренней чашки крепкого кофе ей стало лучше. Весь день над морем стоит страшный зной, она пьет много воды с лимоном или хорошо освежающий кокосовый сок.
  
  К вечеру, на горизонте, расстилаясь от края до края, с востока появились мощные перисто-кучевые облака. Я с тревогой наблюдал за их приближением, опасаясь, что Вест-Индский ураган, догонит нас, сохранив значительную часть своей разрушительной силы.
  
  С благодарностью я вспомнил совет, когда-то, еще в другом времени, данный мне Майком Осборном из Береговой охраны: - При встрече с тропическим циклоном забудь, куда идешь, и думай лишь о том, как разойтись с его губительным центром. Меняя курс по мере необходимости, держи в бейдевинд правого галса, иначе он пройдет прямо по тебе.
  
  Убрали паруса, остался лишь штормовой фор-стеньги-стаксель, а грот-марсель и бизань были наглухо зарифлены. Донеслись раскаты отдаленного грома, предвещающие надвигающуюся бурю. Ураган, родившись восточнее Малых Антильских островов и двигаясь на запад в Мексиканский залив, пришел и бушевал двое суток.
  
  Фрегат раскачивало словно щепку, гребни волн с яростью обрушивались на палубу, делая пребывание на ней крайне опасным для жизни. Измученная команда начинала терять терпение и глухо роптала, мне стоило немалых усилий сдерживать ее недовольство. Наконец, около полуночи третьего дня, ветер начал стихать.
  
  - Думаю, к утру опасность минует. - сказал я, обращаясь к де Мело. - Я прилягу поспать пару часов. Разбудите меня, если что-то изменится
  
  Штурман, опытный моряк, кивнул, изучающе оценивая горизонт: - Летний циклон не задерживается надолго.
  
  Воскресенье, 15 июля. За двое суток прошли 16 миль. Крепкий ветер, с востока большое волнение. Эти скупые строчки скрывали в себе всю тяжесть пережитого.
  
  Ровно в час пополудни, когда солнце прошло зенит, раздался крик с марса: - Корабль на норд-норд-ост!
  
  Я вскарабкался по бизань-вантам, надежно устроился на крюйс-стеньги-салинге и прильнул к подзорной трубе. По всей видимости, испанский, полузатопленный и лишенный мачт галеон тяжело кренился на волнах. Он был в критическом состоянии, но упрямо держался на плаву.
  
  Скорее всего, течь образовалась, когда сломанная грот-мачта, в клочьях парусов, обрывках снастей и остатках такелажа, падая, пробила борт, словно тараном. Вода стремительно заполняла трюм, несмотря на неустанную работу помп, и тогда срубили фок- и бизань-мачты, желая облегчить корабль. Для того чтобы увеличить шансы на выживание, сбросили за борт пушки верхнего дека. Все это не принесло результата, начали подрубать ют, превращая его в импровизированный плот - последнюю надежду на спасение.
  
  Галеон, постепенно погружаясь, затонул по шкафут и остался в полузатопленном состоянии, возможно, благодаря древесине в трюме, придававшей ему некоторую плавучесть. С этого момента уже никто не отдавал распоряжений. Волны, свободно перекатывались по палубе, любые попытки командования стали бессмысленными. Охваченные паникой и ужасом, люди, предчувствуя неминуемую гибель, бросились в шлюпки, их дальнейшая судьба останется нам неизвестной.
  
  Хотя буря стихла, волны катились еще по-прежнему тяжело и представляли опасность. Я приказал боцману готовить к спуску баркас. Хартли, взглянув в подзорную трубу, крикнул с возбуждением: - Быстрее, ребята! Теперь он наш! Святые в церквах Севильи не дождутся новых золотых подсвечников!
  
  - Дай Бог, чтобы это было так, - отозвался Хендрикс. Тем временем, 'Роялист', покачиваясь на волнах, лег в дрейф.
  
  - Весла на воду! - прорезал тишину голос Хартли, баркас пошел к обреченному, являющему собой самое жалкое зрелище галеону.
  
  - Значит, Бог тебя любит, капитан - резюмировал де Мело, когда баркас вернулся с добычей и действительно, удача улыбнулась нам с невиданной щедростью. На борту 'Эль Нуэво Константе' находилась королевская пятина: 81 917 песо в звонкой монете, а также груз частных лиц - серебряные слитки общей стоимостью 71 610 песо. Экипаж был на седьмом небе от счастья. Хартли, держа в руках дорожное бюро, поднялся на квартердек вручить Герти подарок.
  
  - Нашел этот любопытный сундучок в капитанской каюте, а Синклит вскрыл замок с помощью ножа, - усмехнулся квартирмейстер. - Вы приносите экипажу счастье, леди, - прибавил он. - Мы все в этом уверены.
  
   Я тут же узнал изысканный орнамент, изображающий причудливых, невиданных животных. Словно эхо, меня настигла память из реальности, которая еще не случилась в этом мире.
  
  - Пружинный механизм, сделан, как полагаю, немецким мастером, леди, - пояснил Хартли, осторожно нажимая переднюю панель.
  
   - И в правду, занятная вещь, Боб, - Герти не терпелось с ней ознакомиться. Запустив руку в ящичек внизу, она вытащила маленькую деревянную шкатулку, похожую на школьный пенал. Ее скользящая крышка разбухла и плотно застряла в пазах. Она с негромким протестующим щелчком откинулась назад, поддетая ножом, и на ладошке Герти засияли ослепительным блеском четыре драгоценных камня.
  
  Словно застывший лед прозрачность белого топаза, противостояла пылающему пламени рубина. Солнечный свет отражался в гранях желтого сапфира, напоминая о летнем дне, а синий алмаз вызывал ассоциации с бескрайним небом. Экипаж, далекий от изысков ювелирного искусства, не мог даже оценить всю ценность этой находки.
  
  - Я, как капитан, приобретаю камни, на Ямайке их цена составляет около шести тысяч песо. Деньги будут разделены между командой согласно нашему договору. Боб Хартли и его люди своими жизнями рисковали ради общего дела, поэтому каждый из них получит дополнительно по двести песо. Это серебро честно заработали.
  
   Суббота, 11-е июля. В полдень находимся примерно в ста восьмидесяти милях от побережья Ямайки. За последнюю неделю я с головой погрузился в изучение судового журнала и мореходных карт испанского галеона. Эти листы явились настоящим кладезем знаний, подробно описывая пассаты, течения и ошибки магнитного компаса. Путевые заметки охватывали более пятнадцати лет плаваний и согрели душу куда лучше глотка лучшего ямайского рома.
  
  Письмам я не уделял большого внимания, но когда наткнулся на запечатанное серой сургучной печатью, немедленно забыл про все остальное. Кристобаль Олива, амбициозный небогатый идальго, делился радостью с дядей Франсиско, капитаном 'Эль Нуэво Константе'.
  
  - Мне доверили командовать 8-пушечным паташем 'Нуэсгра Сеньора дель Кармен и Сан Хосе'! Это неожиданно, но очень приятно, - писал он. - К тому же, мой корабль включен в состав экспедиции капитан-генерала дона Антонио де Эчеверзе, намеренной вторгнуться на Ямайку.
  
  Дальше следовало описание самой армады. Капитаной был 11-пушечный галеон 'Санта Круз', а альмирантой - 'Нуэсгра Сеньора де ла Консепсьон и лас Анимас' несущая 11 орудия. Третьим галеоном в состав эскадры включили 10-пушечную 'Санта Каталину'. Еще два корабля, 'Санта Мария де ла Консолатасьон' и 'Эль Энджел и лас Анимас', имели по 16 орудий каждый. Ну и помимо них, легкий фрегат 'Сан Мигель' и, конечно же, паташ 'Нуэстра Сеньора дель Кармен'.
  
  Я вновь перечитал эти выцветшие от воды строки и дошел до самого главного. Из текста следовало, что армада, находясь на якоре в гавани Гаваны около месяца, готовилась к отплытию не позднее 11 июля. Все очень походило на правду. Испанцы, воспрянув духом, пытались нанести удар, планируя разорить Порт-Ройал.
  
  Воскресенье, 11-е. Легкий северо-восточный ветер неожиданно сменился на юго-юго-восточный и резко усилился. Небо, прежде безоблачное, потемнело, возвещая приближение грозы, вдалеке сверкнула молния. Видимость ограничивалась примерно четырьмя милями, когда в два часа пополудни раздался крик с фор-марса.
  
  - Парус прямо по курсу!
  
  Хартли, вооружившись подзорной трубой, поднялся на фока-ванты с наветренной стороны.
  
  - Что там, Боб?
  
  Это баркалона, капитан. Она шла левым галсом прямо к нам, затем повернула оверштаг и пытается уйти, - сказал квартирмейстер, спрыгивая на палубу. - Догоним её примерно через полтора часа, а может и быстрее при таком ветре.
  
  Спустя полчаса до незнакомца оставалось не более трех миль. Тяжелые, свинцовые тучи быстро приближалась со стороны правого борта, и вот ливень обрушился на палубу, превращая ее в бурлящий поток. Баркалона поставила все паруса и устремилась в серую мглу, с такой прытью расшвыривая форштевнем брызги, что подветренные шпигаты уходили в воду. Дождевой шквал превратил море в пенистый ковер, полностью скрыв ее из виду.
  
  Мы остановили погоню, когда до заката оставалось примерно три часа. С первыми лучами солнца на 'Роялисте' увидели узкую песчаную косу, тянущуюся на девять миль вдоль залива Кагуэй. После двенадцатидневного перехода фрегат встал на якорь в гавани Порт-Ройала за час до полудня.
  
   Здесь находились брандер 'Просперо' коммандера Уильяма Хамбла, бригантина 'Л'Ирондель', баркалона 'Ла Дофинэ', небольшие шлюпы Роберта Эллисона и Томаса Макетта. Их водоизмещение варьировалось от скромных 11 до внушительных 90 тонн, а артиллерийское вооружение - от двух до шести пушек. Экипажи находились на берегу и беспечно спускали в местных тавернах и портовых борделях все заработанное за время многодневных походов.
  
  Гавань кипела жизнью, с квартердека просматривалось, как цепочки грузчиков быстро и слаженно выгружают товары с пришвартованных у причалов вдоль Темза-стрит торговых судов. Среди них я заметил пинк 'Бантам', кеч 'Адвенчер' и ост-индец 'Кроун', водоизмещением около 150 тонн, прибывший накануне.
  
  После долгого плавания Герти хотелось ощутить под ногами твердую землю. Мы наспех позавтракали и первой же шлюпкой отправились на берег. Волны с мягким шуршанием ложились под днище пинассы, вскоре легко коснувшейся причала.
  
  Я поднял жену на руки и с легкостью перенес на набережную.
  
   - Дик! Я уже стою, - прозвучал мягкий голос, прерываемый легким смехом. Мои руки все еще оставались на ее талии. - Хотя я не уверена, земля покачивается под ногами, словно палуба. Пойдем домой? Сегодня ты отдохнешь, а всеми делами займешься завтра.
  
  Напротив моих ожиданий, нас встретили Джэки и Рэйен. В холле витал легкий аромат лаванды, дерева и воска.
  
   - Джэки, - произнесла Герти, вручая восьмерик матросу, внесшему тяжелый дорожный сундук. - Мистер Уоллес теперь старшина грот-мачты, позаботьтесь о нем должным образом.
  
  - Вы, мэм, истинная леди и хорошо понимаете людей, - с восхищением глядя на симпатичных служанок, заметил Алан. Эта непринужденность возымела непреодолимое действие на его новых подружек. Смеясь и смущаясь, быстро сошлись на короткую ногу, поручив Алану, под присмотром Джэки, таскать ведра с горячей парящей водой.
  
  - Мне здесь нравится, - Герти бродила по второму этажу дома, раздвигая шторы. И добавила тихо: - это особое ощущение, я как корабль, вставший на якорь.
  
  Рэйен принесла полотенца и удалилась, когда я заглянул в комнату, Герти уже сидела в ванне. Улыбающаяся и совершенно голая, с отяжелевшей грудью, она поднялась передо мной в полный рост, разбрызгивая воду по полу.
  
  - Мой капитан тоже хочет помыться?
  
  -Честно говоря, меня давно ждут у губернатора, но твое общество куда приятнее его, - пробормотал я. К тому времени, когда мы закончили принимать ванну, проворные девушки приготовили для нас чистую одежду.
  
  Портовый город жил своей суетливой жизнью. Пройдя по Хай-стрит, я оказался у резиденции губернатора около четырех часов дня. Секретарь Модифорда встретил меня довольно сдержанно, в то время как сэр Томас принял гораздо более тепло. Шурша бумагами и по временам нервно скрипя пером, он занимался разбором почты в своем кабинете.
  
  - Мой друг, у меня для вас есть новости. - Губернатор поднял с письменного стола и протянул мне правительственный бюллетень 'Лондон Газетт'. 'Капитан Ричард Грэм восстановлен в списках Королевского флота с прежним званием и старшинством. Состоит на половинном жаловании', - гласила формулировка. Модифорд, наблюдавший за моей реакцией, пригласил придвинуться к столу.
  
  - Три дня назад вернулся шкипер Генри Уэйзи, побывавший в плену у испанцев, - продолжил сэр Томас. Его голос был спокоен, но в нем слышалась твердость.
  
  - Обладая необходимой лицензией и находясь на якоре в Портобелло, он был арестован ими под предлогом шпионажа. Уэйзи сообщил, что испанцы не стремятся к миру и клянутся 'не щадить ни один английский торговый или военный корабль'. Более того, шкипер подтвердил гибель Эдварда Мансфилда.
  
  - Я знал его, сэр. Храбрый, решительный, опытный капитан...
  
  - Теперь его нет. Мансфилд и его команда, закованные в цепи, были доставлены в Гавану, где казнены по приказу губернатора Кубы, а захваченное судно взято в качестве приза. После смерти Мансфилда, весьма вероятно, флибустьеры примут решение избирать вас своим представителем, - сказал Модифорд, взглянув на меня.
  
   - Для них намечается дело, поступило сообщение о предстоящем испанском рейде на Антигуа. Я уже отдал команду коммандеру Хамблу присоединиться к кораблям эскадры вице-адмирала Спрэгга для защиты города Сент-Джонс. - Сэр Томас налил вина в два серебряных стаканчика, сделал небольшой глоток и, помедлив, спросил: - Ну, а как вы, мой друг? По-моему, у вас мрачный вид.
  
  - Сэр, в соответствии с каперской комиссией, захвачен галеон 'Эль Нуэво Константе'. Звонкая монета и серебряные слитки на общую сумму чуть более 159000 песо.
  
  - Отлично, я распоряжусь, чтобы Адмиралтейский суд не задерживал выплату призовых денег, - кивнул губернатор. В кабинете повисла напряженная тишина.
  
  - Я рискую навлечь на себя ваше неудовольствие, сэр, тем не менее, твердо уверен, что вы располагаете заведомо ложными сведениями. Информация, которую вы получили искажена. Неизбежно приходит час, когда следовать приказу невозможно и, ты живешь с последствиями принятого решения.
  
  Сэр Томас вздохнул, потер подбородок. - Точно такой же, как его отец! Леопард не может сменить свои пятна. Что, черт возьми, вы намерены делать?
  
  - Служить Англии, по мере сил, исполняя свой долг, сэр.
  
  -Держитесь подальше от того, что не можете изменить, капитан. Иначе вам лучше сойти на берег прямо сейчас и попросить отставку у лорда-адмирала.
  
  Я достал из-за широкого обшлага рукава небольшой пакет и передал губернатору.
  
  Модифорд, нахмурив брови, пробежал глазами бумаги, затем на мгновение замер в раздумьях, тщательно подбирая слова.
  
   - Вы понимаете, о чем идет речь? - взгляд его был острым и пронзительным. - Как вам удалось их получить?
  
  - Благодаря удаче, Бог посылает ее тем, кого любит.
  
  Следует отметить, что сэр Томас отнесся к письму с недоверием. - Вполне возможно, что испанцы планировали атаку на Порт-Ройал, но не смогли собрать достаточные силы. Ямайка не обретет безопасности, пока в мирном договоре не будет официально закреплен ее статус как владения короны.
  
  - Сэр, если не предпринять немедленных мер, мы очень скоро потеряем остров. Эта новость будет воспринята дома крайне негативно. Антигуа - слишком малая цель для испанской армады.
  
  Моя реплика прозвучала как вызов. Сохраняя внешнее спокойствие, губернатор крепко сжал подлокотники кресла, а костяшки его пальцев побелели.
  
  - Мы не так благодарны тем, кто нам помог, как тому, кто мог помешать, но воздержался, - слова Модифорда были полны сарказмом. Он продолжал, словно пытаясь убедить в первую очередь самого себя: - Будь что будет, исполняйте свой долг. Для защиты Порт-Ройала разрешаю принимать любые меры.
  
  Выйдя из резиденции губернатора, я прошел из конца в конец по Темза-стрит. На главной портовой набережной находилось большинство городских заведений самого разного пошиба. От грязных и обшарпанных 'Перьев', примостившихся рядом с рыбным рынком, до роскошного 'Корабля' и недавно построенных 'Трех Моряков' - здесь было место каждому. Пройдя мимо, я свернул на Лайм-стрит, идущую вдоль западной части набережной. Здесь популярностью пользовались уютные таверны 'Кот и скрипка', 'Три бочки' и 'Чеширский сыр'.
  
  В последней я и обнаружил знакомых мне по Тортуге Яна Виллеме, по прозвищу 'Янки', и Жана Токарда, худощавого молчаливого мужчину. Капитаны, командовавшие кораблями 'Ла Дофинэ' и 'Л'Ирондель' подкреплялись молодой говядиной, жареной на решетке и твердым сыром из графства Чешир, лучшим в Британии. В каждой приличной таверне Порт-Ройала были фирменные блюда, приготовленные по простым рецептам, без сложных подлив и гарниров.
  
  - Добрый вечер, Грэм! В городе ходят самые невероятные слухи о вашем походе,- приветствовал меня Виллеме. Эти слова заставили меня улыбнуться.
  
  - Рад вас видеть, капитан, - поддержал его Токард. - Присоединяйтесь к нам!
  
  - Мы и правда давно не встречались, - сказал я, сделав заказ и присев к ним за стол. Народу в таверне было немного, хозяин принес кофе и удалился, пообещав, что все подадут через несколько минут.
  
   - Джентльмены, давайте перейдем к сути дела. В ближайшее время испанцы атакуют Порт-Ройал, задействовав не менее пяти галеонов. Губернатор и Совет Ямайки поручили мне собрать флибустьеров и, совместно с гарнизоном города, дать отпор врагу. Вы готовы принять участие?
  
  На некоторое время воцарилась молчание, которое прервали простые и ясные слова Виллеме: - Мы с вами, иначе наши ребята останутся без рома, табака и девочек.
  
  - Черт побери, сколько же можно на этом заработать? - с удивлением спросил Токард.
  
  Я представил официальный документ, подписанный губернатором. В нем ясно указывалось, что любые трофеи, захваченные в ходе отражения атаки испанцев, будет поделена между участниками как законная добыча. Независимо от того, идет ли речь о золоте, серебре, жемчуге, драгоценных камнях, ювелирных изделиях или чем-то ином. Это удовлетворило обоих капитанов.
  
  Дружеские отношения, основанные на бизнесе, эффективнее бизнеса, построенного на дружбе. Мы договорились о встрече здесь же завтра в десять утра. Теперь я мог отправляться домой.
  
  Еще до того, как я постучал, входная дверь распахнулась, и Герти, бросилась мне на шею, словно маленькая парижская гризетка. Она ответила на поцелуй, юбка слегка задралась, открывая взору прелестные ножки в легких бархатных туфельках
  
  - Чем ты занималась? - спросил я, пытаясь прийти в себя после неожиданной встречи, когда опустил ее на пол.
  
   - Сервировала стол к ужину. Пойдем, я хочу сама тебя покормить и наблюдать за тем, как ты ешь, - Герти с волнением посмотрела на меня. - Ну, пойдем быстрее, а то все остынет. Мы сидели напротив друг друга, когда вдруг на ее лице возникло озабоченное и сосредоточенное выражение.
  
  Ее вопрос застал меня врасплох: - Скажи Дик, ты уверен, что все останется так же, как сейчас, когда мой животик станет больше? Ты будешь любить меня и тогда?
  
  - Ну конечно, малышка. Даже не сомневайся в этом, ты для меня самая прекрасная и желанная женщина на свете.
  
  Она серьезно посмотрела на меня, я мягко коснулся ее груди, и мы направились в спальню.
  
   - Покажи мне его, - сказал я, увлекая Герти к кровати, осторожно сдвигая платье до пояса, оголяя плечи, грудь и руки. Мои губы едва касались ее кожи, скользя вдоль шеи. Наконец, последняя шнуровка сдалась, и платье, шурша, упало к ногам жены. К большому удивлению Герти, желание не уменьшилось, а только стало сильнее
  
  - Я не хочу спать, - прошептала она, но уже через несколько минут склонила голову мне на плечо и мирно заснула. Утром я наблюдал, как полуобнаженная Герти расчесывает свои волос перед зеркалом. Жена была так поглощена своими мыслями, что не заметила моего взгляда, полного любви и восхищения.
  
  ***
  
  Таверна 'Чеширский сыр' была переполнена, ощущалось приближение важных событий. Виллеме, Токард, Эллисон и Макетт, вместе с их квартирмейстерами и Бобом Хартли, уже ждали за кружкой пива, рассказывал капитан 'Л'Ирондель'.
  
  - Вчера в 'Перьях' произошла потасовка. Пользуясь случаем, мне пришлось потрудиться, набирая людей в команду. Такие буяны часто отличные моряками, нужно просто дать им хорошенько проспаться.
  
  - Мы готовы подписать договор, от лица наших экипажей и с благословения губернатора Модифорда, - обращаясь ко мне, произнес Виллеме.
  
  - Да не о чем говорить! - прервал его Эллисон. - Мы сделаем то, что должны!
  
  - Я рад слышать эти слова, джентльмены.
  
  Решение было принято, договор подписан, разговор перетек в обсуждение деталей, обсуждаемых с нескрываемым энтузиазмом. Общее количество флибустьеров, включая команду 'Роялиста', достигло 177 человек. В целом, я мог считать операцию по вербовке своим значительным успехом.
  
  Глава 18
  
  
  
  На рекогносцировку местности я отправился вместе с Токардом и капитаном Уильямом Фипсом, опытным офицером, назначенным мне в помощь. В тот день, в канцелярии губернатора, мне вручили письмо к подполковнику Кэри, коменданту форта и командующему укреплениями Порт-Ройала. Это стало официальным подтверждением моего назначения.
  
  Порт-Ройал находился на конце длинной и узкой песчаной косы Палисадос, ограждающей просторную бухту от волн. Доступ к ней затрудняли восемь небольших, низменных островков, которые сформировали атолл диаметром три мили, окруженный рифами и отмелями. Наиболее значительным являлся Лайм-Кей, расположенный на северо-востоке. Он представлял собой смесь песка и кораллов, покрытую густым кустарником. Ган-Кей, самый северный из островков, был всего в 110 ярдах от косы.
  
  Существовали два пути через архипелаг. Первый - Южный канал, мелкий и крайне опасный, нес течение от гавани к самому западному Дранкенманс-Кеу со скоростью 0,1 узла. Второй - глубокий Восточный, вел более или менее прямым курсом в гавань на расстоянии всего нескольких сотен ярдов от Палисадос. Преобладающие юго-восточные и южные ветры, как правило, усиливались к полудню.
  
  Защита Порт-Ройала обеспечивалась с помощью двух прибрежных фортов: Чарлз, находившийся на юго-западной стороне, и Джеймс, расположенный на северо-западной. Каждый имел гарнизон численностью до ста человек.
  
  Форт Чарлз, полностью завершенный полтора года назад, обладал реданом на северной стороне и полубастионами на востоке и западе. Его центральная башня выполняла функции склада. На валах установили тридцать восемь орудий, от 11- до 18-фунтовых, способных поражать корабли на расстоянии до полумили.
  
  Форт Джеймс располагал восемнадцатью аналогичными пушками. Для защиты потенциального места высадки была построена укрытая земляным бруствером траншея, в которой разместили двенадцать 1-фунтовых сакр, направленных в сторону порта.
  
  От атак со стороны суши город прикрывала оборонительная линия, пересекавшая полуостров с севера на юг.
  
  Три года назад деревянный палисад был полностью заменен на каменную стену с бойницами для стрелков и центральной башней, вооруженной шестью пушками. В укреплении находились полторы сотни пехотинцев и шестьдесят кавалеристов. Для выявления потенциальных угроз, каждую ночь на патрулирование высылался дозорный разъезд.
  
  
  
  
  
  Общая численность полка провинциальных войск, по спискам составляла около шестисот человек. Тем не менее, реальность оказалась далеко не столь оптимистичной, к смущению капитана Фипса, боеспособными оказались лишь 191 человека.
  
  - Раньше людей было больше, сэр, но многие просто не выдерживают этого климата и мрут от лихорадки, - пояснил сержант Дэниел Кайт. - Осмелюсь спросить сэр вы давно в здешних краях?
  
  - Второй год.
  
  - Боже милостивый! Да вы счастливчик, сэр. Семь лет я провел в форте, как крыса в норе. Только по праздникам удается вырваться, выпить вина, провести время с женщиной. Всех лучше, скажу я, вдова старшины: с казенных харчей потеряешь штаны. Жестокие времена, сэр, если опоздаешь вернуться в полк, тебя привяжут к алебардам и высекут как последнего сукина сына, за пренебрежение воинским долгом.
  
  - Не стоило сюда приезжать.
  
  - Да разве я по своему желанию, сэр? Королевские вербовщики взяли меня прямо из таверны в Шрусбери. Один бокал эля, другой - очнулся уже в открытом море, на борту переполненного войскового транспорта.
  
  Вообще-то здесь не так уж и плохо. Подполковник - человек неплохой, один из лучших, с кем мне доводилось служить. Конечно, задержка жалованья пять месяцев, но надеемся, что выплатят все причитающиеся.
  
  Изучение местности не было завершено полностью, остались не выясненными наиболее подходящие участки побережья для высадки десантов. Все надежды покоились на предположении о благоразумии противника, который предпочитал спокойный сон ночным боям. Возникал вопрос и о качестве набранных людей. Среди солдат и горожан, ставших местным иррегулярным ополчением, было много плохо обученных, но сражаться хотели все, а это важнее многих навыков.
  
  Четверг, 16 июля. Легкий северо-восточный ветер, небо почти безоблачно. Вчера утром к нам присоединился 11-пушечный приватир 'Ла Перль' капитана Жака Лионца, сменивший 'Просперо' Хамбла.
  
  В три часа дня шлюп под командованием Эллисона, выполнявший дозорную службу, обнаружил испанскую армаду. Зрелище производило сильное впечатление: ярко окрашенные корпуса пяти величественных галеонов выделялись на фоне более мелких судов. Солнечные лучи отражались от позолоты кормовых галерей и носовых фигур. На кормовых флагштоках развевались белые полотнища с ветвистым косым крестом, на флагманах еще и красно-золотые вымпелы на грот- и фок-мачтах
  
  Самый крупный имел на борту сорок четыре орудия, а самый маленький - двадцать шесть. Фрегат был оснащен четырнадцатью орудиями, паташи скромнее, располагая всего восемью и десятью. Транспорты представляли собой большие пинки: два из них были вооружены несколькими пушками, в то время как третий совершенно безоружен. Эта внушительная эскадра выстроилась в линию на расстоянии четырех миль к востоку от Порт-Ройала и стала на якорь.
  
   Риск нападения или перемены погоды заставлял дона Антонио де Эчеверзе спешить с высадкой. Вокруг мощных боевых кораблей, размещенных на флангах, море запестрело гребными судами всех возможных размеров. По сигналу капитан-генерала раздался сухой треск барабанной дроби. Шлюпки с десантом пошли к косе Палисадос, тяжело выгребая против ветра.
  
   Первые из них коснулись дна ярдов за 65 до нее и были встречены мушкетным огнем. Подполковник Теодор Кэри выдвинул вперед линию английских пикетов. Задача заключалась в наблюдении за врагом, захвате пленного, а затем - отходе к городским укреплениям. Неожиданное нападение застало испанцев врасплох.
  
  Обозленный де Эчеверзе, приказал одному из паташей приблизиться к берегу и начать артиллерийский обстрел. Тем не менее, судьба распорядилась иначе. Едва прозвучал первый орудийный выстрел, не причинивший, впрочем, никакого вреда, как последовал резкий толчок и скрежет песка под килем. Паташ так плотно сел на мель, что ушло несколько часов прежде, чем его удалось сдвинуть с места.
  
  Разумеется, не обошлось без происшествий: несколько шлюпок, зачерпнув бортом воду, перевернулись, с ними погибла часть боеприпасов. Дальше дело пошло еще хуже, так как ветер сменился юго-юго-восточным и усилился. Высадка десанта, превратилась в тяжелый, медленный и опасный процесс, многократно прерываемый и возобновляемый из-за непредвиденных обстоятельств. Она продолжалась до самого заката, сопровождаясь редким и неэффективным артиллерийским огнем.
  
  Планы капитан-генерала отличались высокой амбициозностью. Предусматривалась атака на сухопутном фронте и прорыв галеонов мимо фортов в гавань с надеждой застать англичан врасплох. Темнота и бушующий прибой заставили де Эчеверзе отдать приказ судам держаться на якорях до завершения переброски всех войск на берег. С наступлением ночи разгрузка судов остановилась. Те, кто уже высадился, продвигались к 'сокровищнице Вест-Индии' с осторожностью и начали рыть поперек косы неглубокую траншею, укрепляя ее бруствер мешками с песком.
  
  Пленный испанский сержант, который оказался передо мной, сообщил, что численность экспедиционного корпуса насчитывал около тысячи ста человек. В его состав входили две разношерстные провинциальные терции, усиленные батареей пешей артиллерии. Структура рот была стандартной: три офицера, два сержанта, десять пикинеров и тридцать пять стрелков. Значительную часть войск представляли городская милиция и ополченцы, рекрутированные из различных слоев населения.
  
  К восьми боевым кораблям добавили три голландских пинка, захваченных в порту Сантьяго-де-Куба. Эти суда были переоснащены в транспорты, а их бывшие шкиперы оказались в тюрьме Гаваны. Сформировали даже взвод, состоящий из индейцев и беглых рабов английских колоний.
  
  ***
  
  Старая луна продолжала убывать, с каждым днем ее серп становился все тоньше. В астрологии четвертая фаза Луны - стихия Огня, эффективный способ уничтожения кораблей и древнейшее оружие человечества. В центре моего замысла находились два брандера - местные рыбаки, за щедрое вознаграждение, предоставили под них свои суда. Оба экипажа были сформировали из числа добровольцев. Паруса тщательно вычернили. чтобы сливались с ночной темнотой, а трюмы заполнили смесью селитры, серы, канифоли, смолы, животного жира и скипидара.
  
  Капитаны приватиров собрались в таверне 'Корабль' незадолго до полуночи, когда ветер, изменив направление на северо-северо-запад, ослабел до легкого.
  
  - Нам повезло, поймаем донов со спущенными штанами! - вызвав общий смех, воскликнул известный любовью к риску Лионец.
  
  
  
  
  
  
  
  - Пушечный залп поможет их разбудить. Проживем эту ночь в полную силу! - поддержал его Макетт.
  
  - За все приходится платить. Особенно - за успех, - сухо заметил Токард.
  
  - Ну, это само собой, - Я кивнул, стараясь не думать о смерти. Нас ждала ночь, которая должна была все решить.
  
  - Ну что ж, приступаем, джентльмены!
  
  По сигналу 'С якоря сниматься!' мы покинули рейд и прошли мимо форта Чарльз.
  
  Атака была назначена на Час Волка - время перед рассветом, когда властвуют демоны, оживают кошмары и сон особенно крепок. Темные силуэты брандеров почти растворялись в ночной тьме, словно призраки, скользившие по воде. За ними шел 'Роялист', а следом - остальные приватирские корабли.
  
  Редкие звезды мерцали сквозь разрывы облаков. На востоке, то тут, то там, мелькал колеблющийся свет мачтовых фонарей. Очертания галеонов, покачивающихся на волнах, с расстояния в полторы мили были различимы и без подзорной трубы. Тонкий серп луны висел позади них, едва освещая, но позволяя брандерам выйти на цель.
  
   - Господи, только не дай им нас заметить, - прошептал рядом со мной де Мело. В течение следующих двадцати минут должно было решиться, удастся ли застать испанские корабли, стоящие на якорях, врасплох.
  
  Вахтенный матрос на испанском флагмане, мощном 11-пушечном галеоне 'Санта-Круз', зевнул в ожидании смены. Еще час - и можно будет насладиться долгожданным отдыхом. Восточная часть неба по-прежнему оставалась темным, когда на юго-западе что-то привлекло его внимание. Несколько мгновений недоверчиво таращась на совершенно невозможное зрелище, матрос заорал: - Вижу корабли! Подходят с левого борта!
  
  - Тревога! - тениенте Карлос Лопес едва не сорвал голос. В смятении и хаосе, среди брани и команд, прозвучало новое слово: - Брандер!
  
  - Рубите якорный канат! - в отчаянии крикнул он с юта, в лунном свете видя, как враг приближается, словно сама смерть. - Да, помоги нам, Господь!
  
  Еще до того, как прозвучал первый выстрел, Уильям Роус резко повернул румпель, вгоняя бушприт в ванты галеона 'Санта Каталина'.
  
  - Поджигайте! - Брандер вспыхнул мгновенно, охваченный яростными языками пламени, напоминающими огромные руки, когда в трюм полетели горящие факелы, щедро пропитанные смолой. Экипаж бросился в воду и вплавь добирался до шлюпки, оставленной за его кормой. Черные, густые клубы дыма взметнулись вверх, окутывая все вокруг непроницаемой пеленой. Словно разбуженный муравейник, вражеские корабли, впадая в панику и стреляя во все стороны без разбора, зачастую поражали свои же суда
  
  - Ну вот и проснулись! - воскликнул Хартли. Флагманский 'Санта Круз', гордо несший красно-золотой штандарт, увалился и беспомощно дрейфовал под ветер, поспешно ставя паруса. Его следовало развернуть на фордевинд, обеспечив более выгодное положение, но корабль все еще не слушался руля. Сойдясь на предельно близкое расстояние, наши шлюпы открыли мушкетный и фальконетный огонь с такой живостью, что работать со снастями стало практически невозможно.
  
  Дон Антонио де Эчеверзе, капитан-генерал, энергичным жестом указал на брандер, который уже находился совсем рядом: - Остановите его!
  
  Испанцы, понимая опасность, лихорадочно пытались навести свои орудия пониже. Используя преимущество ветра, брандер, словно черная тень, скользнул к беспомощному галеону и приткнулся к его борту, полетели абордажные крючья. Суда сцепились так прочно, что ничто не могло их разъединить, а над палубой, струящейся густым дымом, забушевал огонь. Опаляя такелаж галеона, он быстро начал распространяться, не позволяя приблизиться к брандеру, оставленному командой. Несмотря на все отчаянные попытки тушить пожар, людям приходилось отступать.
  
  Дон Антонио де Эчеверзе, кавалер ордена Калатравы, понял, что 'Санта Круз' обречен. Пламя, охватывая смоляные тросы, устремились вверх с неистовой силой, пожирая паруса один за другим. Капитан-генерал, оставив свой флагман, прибившийся к песчаной отмели Саут-Кей-Рок, спустился в шлюпку.
  
  Мачты рухнули, едва прогорели ванты, но на полыхающем галеоне оставались люди, их крики были слышны сквозь треск огня и шум волн. 'Санта Круз' горел, мерно раскачиваясь на волнах, до тех пор, пока огонь не добрался до ватерлинии. Агония галеона продолжалась почти сутки, наконец, его обугленные остатки исчезли под водой.
  
  Испанская эскадра оживала, величественные корабли, гордость короны, медленно, но неотвратимо вступали в бой один за другим. В центре событий оказалась 'Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон и лас Анимас', именно на нее, ответившую огнем, я обрушил полный бортовой залп 'Роялиста'. Жак Лионец пошел на абордаж фрегата 'Сан Мигель', а 'Л'Ирондель' и 'Ла Дофинэ', словно хищные птицы, нападающие на более крупную добычу, схватились с 16-пушечными галеонами.
  
  К двадцатой минуте сражения стало ясно, на чью сторону склоняется удача. С оглушительным грохотом в ночное небо взвился огромный столб дыма и пламени, словно распахнулись врата ада, озаряя все вокруг неестественным светом. 'Санта Каталина' взлетела на воздух, унеся жизни более трехсот человек. Канониры наводили свои орудия, ориентируясь на мачты и вспышки вражеских выстрелов, все вокруг окутывал густой пороховой дым. Сквозь эту завесу, на расстоянии около двадцати ярдов, я различил высокий ют и часть борта испанского младшего флагмана.
  
  - Право руль! Обстенить крюйсель! - заорал я. Скользящий удар потряс палубу, сопровождаясь душераздирающим треском ломаемого дерева и резким звуком рвущихся канатов. Взметнулись абордажные крючья, соединяя два корабля.
  
  - Вперед, парни! - Увлекая за собой людей, мы с Хартли пробежали по перекинутой сходне и спрыгнули на палубу альмиранты.
  
  - Бей! Убивай! - издавая леденящие душу вопли, абордажный отряд 'Роялиста' хлынул на ее шкафут. В лязге клинков, блестевших в ночной тьме, и багровых всполохах пистолетных выстрелов закипела беспощадная схватка. Внезапно моя голова словно взорвалась, пуля прошла вскользь, едва коснувшись правого виска.
  
  Голова кружилась, контузия, хоть и вызывала болезненные ощущения и выглядела довольно пугающе, но не представляла реальной угрозы. Хартли, защищая меня, отчаянно рубился сразу с несколькими испанцами. Его улыбка, похожая на оскал черепа, выглядела жутко.
  
  - Боб! На ют! - крикнул я, обманул ближайшего из них финтом и, нанеся удар в правый бок под кирасу, перешагнул через труп. На трапах квартердека бой разгорелся с новой силой и яростью, оставляя за собой след, пропитанный порохом и кровью. Уступая напору, испанцы отступали и все же наша атака замедлилась.
  
  - Не давать им опомниться! Хендрикс, на орудийную палубу! - В следующую минуту я был слишком занят, чтобы следить за чем-либо.
  
  Перед глазами предстало яростное, искаженное гневом лицо Роберта Дуарте и острое лезвие шпаге, направленной мне в грудь: - Рuta que te pario!
  
  Инстинктивно я парировал его атаку, отведя шпагу влево, и нанес резкий и мощный удар снизу вверх. Испанец не успел уклониться и упал на колени, медленно заваливаясь на бок.
  
  - Iho de la puta! - Я сорвал с его шеи черную жемчужину в серебряном ободке, еще до того, как Дуарте забился в агонии. Ют оставался последним оплотом сопротивления трех десятков обороняющихся, они начали бросать оружие.
  
  Везде лежали тела, в основном испанцев, а палуба, засыпанная перед боем песком, пропиталась кровью. На моем лице отразились сожаление о погибших и презрение к тем, кто потерпел поражение.
  
  - Наш капитан дон Себастьян де Геррера и адмирал дон Леонардо де Лара убиты. Потери очень велики, - ответил на мой вопрос субтеньенте с перевязанной головой. Выжившие испанцы молились, обращаясь к святым, или помогали раненым, с ненавистью смотря на англичан, которых считали причиной этого ужаса.
  
  Пятница, 17 июля. Помимо альмиранты, были захвачены легкий фрегат 'Сан Мигель' и 16-пушечный галион 'Санта Мария де ла Консолатасьон'. Ее капитан, дон Хуан де Лерма, спустил флаг, понимая бесполезность дальнейшего сопротивления.
  
  Ветер, задувший с северо-востока, предоставил остальным шанс уйти в открытое море, оставив своих товарищей на произвол судьбы. Наши шлюпы взяли два торговых судна, не ожидавших такого поворота событий: 'Эспирито Санто' Кристобаля Гарсия и 'Ла Холандеса' Нуфио Родригеса.
  
  Мы заплатили высокую цену: 15 моряков, в том числе Роберт Эллисон, отдали жизни ради победы. Молодой и полный надежд он погиб на палубе своего шлюпа, когда ядро срезало ему обе ноги чуть выше колен. Диего де Мело и еще 19 человек получили ранения, в основном легкие. Испанский счет мясника составил более 180 убитых или утонувших, среди них адмирал и два капитана, еще 110 получили ранения.
  
  К утру с востока донеслись едва различимые раскаты грома, сопровождаемые далекими вспышками молний. Гроза накрыла корабли еще до рассвета, и около часа дождь смывал кровавые следы с палубы. Только с восходом солнца она утихла, оставив за собой ясное и прозрачное небо. На набережной собралась огромная толпа встречающих. Официальные лица, знакомые и простые горожане ждали нашего возвращения. Жены и подружки, прижимая к глазам платочки, с трудом сдерживали слезы.
  
  - Превосходно, мистер Грэм! Вы благородный молодой человек и замечательный офицер! Я не могу найти слов, чтобы выразить свое восхищение, - воскликнул Модифорд. - Надеюсь, что ничего серьезного, - губернатор указал на мою голову, белеющую свежей повязкой.
  
  - Господь меня оберегает, сэр Томас.
  
  Охваченная эйфорией Темза-стрит гудела, словно улей, а разговоры о победе не прекращались.
  
  - Это напоминает мне о Рождестве, - сказал я, идя рука об руку с Герти. Платье, легкое и воздушное, скрывало очертания стройной и прекрасной фигурки, хотя живот еще не округлился - беременность была едва заметна.
  
  - Это твоя последняя экспедиция, Ричард?
  
  - Надеюсь, что да, принцесса. В сентябре мы отправимся в Англию, полную неба, ветра и переменчивой погоды, где белые скалы Дувра поднимаются из вод Канала. - Я с нежностью взглянул на Герти и поцеловал ее в щеку.
  
  - Пойдем домой, милый. - Она смущенно покраснела, - не хочу больше ждать. Ты понимаешь? Признаюсь, я очень скучаю по своему мужу.
  
  Суббота, 18-е. Авангард подполковника Кэри приблизился к испанским позициям на расстояние примерно двухсот ярдов и вступил в бой. От безнадежности положения доном Антонио де Эчеверзе владело отчаяние. Ему оставалось лишь оказать достойное сопротивление, надеясь выторговать почетные условия капитуляции.
  
  Перестрелка продолжалась несколько минут. Погибли три испанских солдата, британцы потеряли одного убитым и двух ранеными. После этого капитан-генерал снял шляпу и, в знак сдачи, высоко поднял ее на острие шпаги. Офицеры повторили его жест, а солдаты просто бросили оружие на землю.
  
  Вечером Модифорд пригласил меня на ужин и за бокалом вина признал мою правоту.
  
  - Я переоценил свою разведку, мистер Грэм, - сказал он. - Стало известно, что в Порт-Ройале находился испанский осведомитель. Это ставит под сомнение успешность обороны города, если бы ваш фрегат ушел на Антигуа.
  
  - Я по мере своих сил служу Англии и королю, сэр.
  
  Губернатор улыбнулся: - Мы все оценили это по достоинству, мои слова - не просто дань вежливости.
  
  Понедельник, 10-е июля. Ситуация с таким большим числом пленных становилась критической. Напряжение нарастало, мятеж был лишь вопросом времени. Содержать испанцев на Ямайке у Модифорда не было ни сил, ни места, ни желания. Их посадили на пинк 'Ла Холандеса' и торговое судно 'Адвенчер', после чего выдворили за пределы острова. Его зеленоватый, облупившийся корпус голландской постройки представлял собой печальное зрелище и был изрядно потрепан морским червем.
  
  Несмотря на ветхий вид и дурную славу, 'Адвенчер', обладал одним несомненным достоинством: вместительными трюмами. 'Ла Холандеса', впрочем, также не блистала идеальным состоянием. Оба судна были отбуксированы на рейд, а затем, в тот же день, отправились в плавание. К 6 августа они достигли Сантьяго-де-Куба.
  
  По прошествии месяца в Гаване началось официальное расследование инцидента. Капита-генерал дон Антонио де Эчеверзе и другие высокопоставленные военные чины были отправлены в Испанию, где предстали перед судом общей юрисдикции. Спустя несколько лет король помиловал осуждённых, что позволило им вернуться к государственной службе и восстановить свои репутации.
  
  ***
  
  Среда, 19 августа. Я и Моррисом уютно расположились в таверне 'Три бочки', где предавались воспоминаниям о почти четырехнедельном плавании к берегам Юкатана. Камень Солнца был возвращен в Храм майя, туда, где он находился во времена предков индейского вождя. 'Дельфин' и вправду оказался весьма ходким. Обратно мы доставили ценный груз кампешевого дерева, имеющий баснословную стоимость на европейских рынках.
  
  - К сожалению, вице-адмирал Спрэгг серьезно болен перемежающейся лихорадкой и его состояние вызывает тревогу, - сообщил я Моррису. Джон смотрел невозмутимо, лишь слегка поднял бровь, словно задал вопрос, который не был произнесен.
  
   - Приказ о передаче мне командования Вест-Индийским конвоем уже подготовлен, и сэр Эдвард получил соответствующие указания.
  
   Я сделал паузу, позволяя собеседнику осмыслить сказанное, и продолжил. - Скоро мы покинем уютную гавань Порт-Ройала и, подгоняемые свежим вечерним бризом, отправимся в самый длинный атлантический переход. Надеюсь, что переход от Ямайки до Плимута займет чуть меньше восьми недель.
  
  Понедельник, 10 сентября. Ветер умеренный, юго-юго-восточный. Мы следуем Наветренным проливом, затем обогнем юго-восточный край Большой Багамской банки. Предстоящее плавание обещает быть долгим и утомительным. Пройдя через пролив Крукед-Айленд, мы выйдем в просторы Атлантики и не увидим суши, пока не достигнем островов Силли, находящихся в 15 милях от юго-западного побережья Корнуолла.
  
  Вторник, 15 сентября. Свежий западный ветер наполняет паруса. Надеюсь, океан будет благосклонен и доставит нас в Англию. На 11® северной широты Ямайская эскадра рассталась с конвоем. Свыше пятидесяти торговых судов с грузом сахара, табака, кампешевого дерева, кофе, хлопка, индиго, пименто и имбиря остались под защитой эскорта. В него входят мощный 60-пушечный 'Ревендж' вице-адмирала Спрэгга, мой 'Роялист' и 'Дельфин' Морриса.
  
  Герти, провожая взглядом удаляющиеся суда, глубоко вздохнула и прошептала почти неслышно: - Я рожу тебе сына, если звезды расположены к нам.
  
  Мне показалось, что Серьга Луны, которую она носила, едва заметно мерцает, словно отзываясь на биение сердца, ждущего новую жизнь. Испытания только закалили нас, мы с оптимизмом смотрели в будущее.
  
  
  
  Примечания.
  
  
  
  Поньенте ( исп. рoniente) -западный ветер.
  
  Шанти (фр.chante) - рабочая матросская песня.
  
  Уоррент-офицер (англ.) - старшина, достигший высокой квалификации по специальности.
  
  Кеч (англ. ketch) - полуторамачтовое парусное судно с косыми парусами.
  
  Форзейль - легкий на ходу корабль, высылавшийся впереди эскадры для разведки.
  
  Ширстрек (англ. sheerstrake) - верхний пояс наружной обшивки корпуса, граничащий с главной палубой.
  
  Пороховая обезьянка - мальчик на парусном флоте, доставляющий пороховые картузы орудийным расчетам.
  
  Каперская комиссия - каперское свидетельство, патент.
  
  Берикс, красный люциан - виды морских рыб.
  
  Вант-путенсы (нидерл. wantputting) - металлические полосы или цепи, проходящие снаружи борта парусного судна.
  
  Сарсапарилья - лианы из семейства смилаксовых
  
  , применение, как лекарства началось еще в XVI веке.
  Флот Тьерра-Фирме - испанские галеоны, ежегодно перевозившие сокровища из южноамериканских колоний.
  
  Лараха - цитрусовое растение, развилось из апельсинов Валенсии.
  
  Мейн-вельс (англ. main-wale) - бархоут, усиленный ряд досок наружной обшивки в районе ватерлинии для придания прочности ослабленной вырезами обшивке.
  
  Ин номине Патрис эт Филии ет Спиритус Санкти Амэн (лат. In nomine Domini Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen) - Во имя Господа Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
  
  Бургундский крест - ветвистый крест Святого Андрея, колониальный флаг Испании.
  
  Навио (исп.) - торговый корабль.
  
  Аудиенсия (исп.) - законодательный и представительный орган власти в столицах вице-королевств и генерал-капитанств.
  
  Капитана - корабль командующего эскадрой.
  
  Альмиранта - корабль его заместителя.
  
  Армада де ла Гуарда де ла Каррера де Индиас (исп. La Armada de la Guarda de la Carrera de Indias.) - десять галеонов и два паташа для сопровождения флота сокровищ.
  
  Паташ (исп. patache) - Малый двухмачтовый корабль для разведки при эскадре, а также сторожевой и посыльной службы..
  
  Марка (лат. marca) - единица веса серебра или золота равная 8 тройским унциям.
  
  Топтимберс - верхнее поперечное ребро остова судна.
  
  Урка (исп. urca) - грузовое трехмачтовое судно, изначально голландский хольк, с тяжелым и полным корпусом.
  
  Баркалона - двух - или трехмачтовый люгер, использовались для рыбной ловли, каботажных рейсов или в качестве курьерских судов.
  
  Катлесс (англ. сutless) - абордажная сабля.
  
  Гондек - нижняя палуба с орудиями наибольшего калибра.
  
  Тир (нидерл.) tееr - защитный смоляной состав для пропитки снастей.
  
  Норзер - сильный зимний северный ветер, дующий из Канады
  
  Апсель - косой треугольный парус, ставится на штагах бизань-мачты...
  
  'Красный Джек' - флаг кроваво-красного цвета, означающий, что пощады не будет.
  
  Тениенте (исп. teniente) - лейтенант.
  
  NTOL (исп.), - En Toledo, клеймо оружейника из официального перечня 'Аrmeros de Toledo'.
  
  Покупать свинью в мешке - английский эквивалент 'купить кота в мешке'.
  
  Восьмерик - испанская серебряная монета достоинством 8 реалов,
  
  Филигрань 'голова шута' - голландская писчая бумага с изображением головы шута в колпаке с бубенцами.
  
  Жюстокор - тип мужского кафтана.
  
  Аллонж - парик с длинными волнистыми локонами.
  
  Puerto de Santa Barbara capaz muchos naos (исп.) - порт Санта-Барбара способен принять много кораблей.
  
  Менеер ( нидерл. meneer) - господин.
  
  Минхер (нидерл. мynheer) - обращение к мужчине голландского происхождения, соответствующая английскому сэр.
  
  Куртина - часть крепостного вала между бастионами.
  
  Юфрау - незамужняя женщина, девушка.
  
  Штатгальтер - наместник в Республике Соединённых провинций.
  
  Бар (от фр. barre) - песчаная подводная отмель
  
  Кастильо - замок.
  
  Тартана - небольшое судно с косым парусным вооружением
  
  Посада - гостиница, постоялый двор.
  
  Альгвазил - младшее должностное лицо, ответственное за выполнение приказов суда.
  
  Булинь (англ. bowline knot) - беседочный узел
  
  Ветер марсельный - когда опасаясь за целость рангоута несут только марсели.
  
  Фатом (англ. fathom) - морская сажень, равная 6 футам.
  
  Шантильи - кружево, производилось из белых и черных шелковых нитей.
  
  Титул учтивости (англ. courtesy title) - личный титул, используемый как основной способ именования наследников титулованных.
  
  Наша Леди (англ. Our Lady) - Богородица.
  
  Марсельское мыло (фр. Savon de Marseille) - традиционное французское мыло ручного производства.
  
  Крона (англ. crown) - серебряная монета в 5 шиллингов.
  
  Ордерный индоссамент - передаточная надпись на векселе, по которой все права
  
  по нему передавались конкретному лицу.
  
  Терцероль - маленький дульнозарядный пистолет.
  
  Штоф - тяжелая шерстяная или шелковая ткань для обивки мебели, портьер.
  
  Сейба - лиственное дерево, 'родственник' баобаба.
  
  Пекари - парнокопытное млекопитающее, из-за внешнего сходства часто путают со свиньями.
  
  Пинас - грузовое трехмачтовое судно с транцевой кормой; пинасса - открытая парусно-гребная шлюпка.
  
  Королевская пятина - налог на доставляемые в Америку товары, уплачивался звонкой монетой.
  
  Коррехидор - административная и судебная должность в городах и провинциях Испании, а также в ее колониях.
  
  Петереро - легкая пушка, установленная на поворотной вилке
  
  Песо - испанская серебряная монета, приравнена к 8 реалам, 'восьмерик'
  
  Эскудо - 'щит', испанская золотая монета, приравнена к 1 песо.
  
  Дублон - 'двойной', т. е. 1 эскудо.
  
  Ego nihil magis dare tibi (лат.) - мне нечего тебе больше дать
  
  Semper in animo meo (лат.) - навсегда в моем сердце
  
  Силлабубс - блюдо, приготовленное путем свертывания молока с примесью вина для получения мягкого творога. Затем он затвердевал с желатином, подслащивался и ароматизировался.
  
  Ах Тапай Нок (майя Ah Tapai Nok) - человек носящий украшенный плащ.
  
  Асьенда (исп. hacienda) -крупное частное поместье в Испании и Латинской Америке.
  
  Ичак Ток (майя Ich'aak Tok) - кремниевый коготь.
  
  Гризетка (от фр. grisette) - молодая девушка (портниха, модистка, цветочница или белошвейка).
  
  Редант - полевое укрепление.
  
  Рuta que te pario (исп.) - тебя родила шлюха.
  
  Iho de la puta! (исп.) - сукин сын.
  
  Субтениенте - мичман.
  
  Счет мясника (англ. butcher's bill) - число погибших.
  
  Пемиенто - душистый перец.
  
  
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"