Туша рудовоза вывалилась из гиперпространства на границе Солнечной системы. Но не в заранее рассчитанном месте. И сразу же влетела в метеоритный поток.
Дефекты двигателя? Сбой компьютера? Может быть. Вселенной было плевать на ничтожную вероятность этого события. Она же Вселенная - огромная, равнодушная и творит все, что не запрещают законы природы.
При выходе в обычный космос на создание силового щита от метеоритов хватило бы десятка секунд, но у корабля не было и такой малости. Космическая галька прошила, как шрапнель бумагу, отсеки с гипердрайвом и обычными планетарными двигателями, отрезав любую возможность для защиты и активного движения.
Но и оценить ужас положения было некому: другая горсть камешков-скитальцев уничтожила экипаж в отсеке для искусственного сна.
Продолжать эту историю не имело бы смысла - мало ли в космосе мертвой органики? - если бы не шевеление среди предметов, медленно летающих по кают-компании...
Андроид SM-110 (стандартная модификация) оттолкнул от себя обломки дивана и выбрался к стене-переборке. Окончательно он освободился, сдернув с головы раму от картины. Посмотрел на лохмотья холста, и блок информации тут же выдал: 'Вечный покой. Северная Гренландия'. Рокуэлл Кент, репродукция. Чего только память не накопила за годы службы!
SM-110 знал и умел многое. Он был универсалом и владел десятками профессий. Механик, электронщик, стюард, повар и еще невесть что, о чем и не подозревали члены экипажа.
Андроид протестировал себя. Он был в порядке, царапины на корпусе не в счет. Затем попытался восстановить связь с центральным компьютером, которого экипаж шутливо окрестил 'боссом'. Получив на свой запрос лаконичное 'Идет восстановление системы', SM-110 включил фонарик и решил заняться привычным делом, уборкой. Его не заботил дырявый корпус, холод и отсутствие воздуха и света в кают-компании. Придет время - 'босс' разберется и даст указания.
Убедившись, что утилизатор сломан, и мусор девать некуда, он направился на выход. Чтобы оценить беспорядок на корабле, андроид для начала просквозил тушу рудовоза по транспортному тоннелю до кормы, а оттуда на малой скорости - обратно.
Если бы он умел удивляться, то обратил бы внимание: двигатели разнесло в окрошку, а основная емкость корабля - с обогащенной рудой и техникой для добычи - целехонька! Несколько пробоин не важны, там исходно не было воздуха. Добравшись на обратном пути до жилых отсеков, он заглянул в 'сонную комнату'. Вакуум и покалеченные им тела членов экипажа не оставляли надежды.
Осталось последнее - проверить рубку. Но пролететь туда SM-110 не смог: тамбур-'предбанник' был заблокирован аварийной плитой. Значит, воздух в рубке, возможно, есть. Или уже нет.
Конус света от фонарика андроида опустился вниз и высветил две ноги, обрубленные стеной металла.
Сны, сны, сны....
Два сна, независимых и одновременных. Один предсказуем, почти тривиален - сон угасания, сон-бред меркнущего сознания человека в преддверии смерти. Несвязные картинки, образы, эмоции из прежней жизни. И набегающие волны боли, одна за другой. Проклятая боль!
Другой сон в другом месте контрастно отличался от первого и был весьма необычен: из ниоткуда появлялись воспоминания, яркие четкие фрагменты, строго ограниченные временными рамками. Как кусочки небрежно порванных фотографий.
Перелом руки в пятом классе школы. Пленка фиксатора на руке. Испуганное лицо мамы. Сынок, как твое самочу... (обрыв). Курсант Рау, второе дисциплинарное взыскание - это предел! Вам ясно? Так точно, господин майор, больше не... (обрыв). Первая в жизни пойманная форель серебряной дугой взлетела в воздух. Рука дрогнула. Тяни, дурень! Отец с азартом подался к... (обрыв).
Кусочки памяти рождались все быстрее. Сотни, тысячи. Они вращались и тыкались друг в друга, как слепые щенята. Когда их рваные края совпадали, появлялся более крупный фрагмент. Процесс сборки все ускорялся и ускорялся, превратившись, в конце концов, в ревущий вихрь.
SM-110 принял сообщение 'Система восстановлена' со спокойным удовлетворением. Так и должно быть. Андроид передал всю скопившуюся информацию о повреждениях судна и погибшем экипаже. Компьютер-'босс' думал необычно долго - секунд тридцать - и отдал ряд приказов.
Через аварийный люк на корпусе андроиду удалось проникнуть в переднюю секцию корабля. Рубка, медблок и примыкающие к ним подсобки были не повреждены. В конце концов, он добрался до плиты, перегородившей тамбур.
Тело в рабочем комбинезоне: туловище здесь, а ноги по ту сторону перегородки. SM-110 хотел было сообщить о смерти последнего члена экипажа центральному компьютеру, но вдруг голова 'трупа' в шапке огненно-рыжих волос шевельнулась, и раздался еле слышимый стон.
Голова кружилась, легкий озноб заставлял Жозефину кутаться в накидку. Это было странно: для начала июня погода была превосходной. Даже слегка жарковато, и люди старались держаться в тени парковых деревьев.
- Тюильри переполнен, дорогая кузина, - Мишель де Блуа махнул перчаткой в сторону площади, заполненной ярко одетой публикой. - Давайте прогуляемся и понаблюдаем со стороны. Это лучше, чем толкаться вокруг Его величества. Кстати, как вы помните, сегодня кое-кто сравнивал нашего короля с Солнцем. Но монаршие лучи могут и обжечь, согласитесь!
Жозефина кивнула.
После двухдневного и необыкновенно пышного карнавала - Большой Карусели - девушка была переполнена впечатлениями и жаждала простого отдыха. Она подхватила двоюродного брата под руку и медленно - проклятая слабость! - побрела за ним.
Людовик XIV в костюме римского императора стоял отдельно, не смешиваясь с толпой. Его золотой щит с изображением Солнца держал стоящий рядом слуга. Уперев руки в бока, король хмурился и внимательно слушал собеседника, мужчину примерно того же возраста, но более крупного и в шутовском наряде. Придворные пытались изображать непринужденное общение между собой, но по напряженным спинам и повернутым к королю ушам можно было угадать их жгучий интерес к монаршему разговору.
Чуть поодаль, окружив виновницу торжества, Олимпию Манчини, блистали нарядами и прическами приближенные дамы. Все выглядели слегка утомленными после сегодняшнего грандиозного представления, 'конного балета'. Изображая рыцарей, французские наездники несколько часов кружили в сложных па, демонстрируя мастерство владения скакунами и оружием. А сейчас восторги публики сменились ровным гулом неспешных разговоров.
Те конники из знати, кто участвовал в представлении, уже спешились и избавились, наконец, от шлемов с гигантскими плюмажами и других громоздких головных уборов, а потому выглядели повеселевшими. Их необычные костюмы выделялись в толпе. Но с реальными римлянами, турками, индусам и персами, которых они изображали, их внешний вид имел весьма отдаленное сходство. Вдалеке, как заметила Жозефина, освобождались от коней и амуниции последние участники 'конного балета'.
- Наверно, досталось бедному шуту от Его величества, - сказала она, кивнув в сторону короля, и с удивлением услышала, как Мишель тихо смеется. - Что я такого сказала?
- Не беспокойтесь за шута, дорогая кузина. Его колпак сейчас с удовольствием примерила бы половина вельмож! Знаете, с кем беседует король? С другом детства! Они вместе, еще с малолетства, занимались театральными постановками...
Раздался неожиданный шум.
Среди всадников, стоящих вдалеке, произошло движение. Слуги, удерживающие коней, брызнули в стороны. Стало видно что в центре образовавшегося круга бушует вороной жеребец. Он встал на дыбы, пронзительно заржал и бросился в сторону короля. Людовик XIV отпрянул, а перед ним выросла стена из дворян с обнаженными шпагами. Конь шарахнулся от блеска металла и повернул к паре де Блуа.
Последнее, что увидела Жозефина - летящее в грудь подкованное копыто.
Боль.... Опять боль!
SM-110, получив сигнал от 'босса', поспешил в медблок.
Крошечный по сравнению с громадой корабля, отсек с воздухом снабжался энергией всего от одного аварийного аккумулятора, остальные были либо пусты, либо разрушены. Как, впрочем, и вся энергосистема рудовоза. Для экономии свет был выключен. Чтобы ориентироваться, андроиду хватало инфракрасных датчиков. Свой фонарик в последний раз он использовал, когда резал ноги Тане Рау, рыжеволосой женщине-карго, извлекая ее из-под бронированной плиты защитной перегородки.
Легким толчком андроид отправил свое тело во тьму медблока, где светил бледно-зеленым только монитор возле камеры реанимации. В ней, зафиксированный ремнями, дрожал обрубок женщины в путанице проводов и шлангов. Вид всей конструкции был весьма непрезентабельным: SM-110 собирал ее из подручных материалов. То есть из того, что смог найти по ящикам, тыкаясь на лету в молчащую аппаратуру жизнеобеспечения.
- Шевелись, Симка, чертова железяка, действие лекарств заканчивается! - понукаемый центральным компьютером андроид ввел шприцем очередную порцию раствора в кровь пациентки. Простым шприцем! До этого дня SM-110 еще ни разу не держал в руках такой архаики. Таня Рау успокоилась, стоны затихли, а ее голова, опутанная проводами с датчиками, мягко завалилась набок.
В каком-то смысле андроида можно было бы назвать везунчиком: его программы не реагировали на логические парадоксы. В противном случае интеллектуальный модуль в SM-110 постоянно 'зависал' бы от неразрешимых 'почему?' и 'зачем?'.
Например, почему компьютер-'босс' настоял на обязательной связи с ним мозга пациентки - через мнемодатчики? Это же совсем не связано с выживанием человеческого организма!
Зачем 'босс' потребовал подключить к панели управления в рубке блок развлечений, который был забит под завязку интерактивными программами и файлами с видео- и библиотекой?
И почему, в конце концов, всегда сдержанный и лаконичный компьютер ругается, как капитан?!
- Санька, вставай! Твой батюшка идет, страсть какой сердитый, - громкий шепот Глаши, старенькой няни, которая обиходила семейство Бровкиных много лет, привел Александру Волкову в чувство.
Когда кряжистая фигура купца, Бровкина-старшего, воздвиглась в дверях, Александра уже покинула кресло и теперь привычно вертелась у зеркала.
Иван Артемич сначала хмурился, глядя на дочь - срамота же, вся напоказ! - но сам не заметил, как стал любоваться. Темные глаза Саньки загадочно блестели из-под мохнатых ресниц, румяное курносое личико под высоко взбитыми пепельными волосами задорно вздернуто кверху. Непослушна, своевольна, но хороша!
В горнице было жарко натоплено. Иван Артемич расстегнул ворот кафтана гишпанского бархата, стащил с бритой головы длинный черный парик и стал им обмахиваться.
- Пора, Александра, - проворчал он, - ассамблея в самом разгаре. И все твои подружки, поди, скачут, задрав подолы!
- Какие они мне подружки, батюшка? - Санька презрительно поджала губки и повела соблазнительно обнаженными плечами. - Дуры неграмотные! Разве что девы Буйносовы, да и то... О другом мои мысли, мон пер!
О европах мечтаешь, вертихвостка? - добродушно спросил Иван Артемич. - Когда отправляетесь-то? Что муженек говорит?
- В Париж хочу! - она быстро крутанулась перед зеркалом, взметнув пышные шелковые юбки. - А муженек помалкивает, бука букой. Сама узнаю у государя. Сегодня же и расспрошу на ассамблее!
Все время, пока дочь собиралась, упаковывала сменные платья и опять, но уже в шубке, крутилась перед зеркалом, купец задумчиво помалкивал. Дал же Бог детушек! Его старший, Алешка, и эта вот пигалица давно стали у Петра Алексеевича ближними людьми. Эх, времена какие, летят буйным ветром, и не знаешь: вознесут ли на вершину или уронят головой о камень! О-хо-хо...
Возок летел сквозь зимние сумерки.
Санька аж вся извертелась под волчьей полстью, рассыпая перед отцом свои планы. На половине пути к дому Нарышкиных кони неожиданно притормозили и свернули к обочине. Иван Артемич нахмурился и вознамерился было ругнуть возницу, но тут вовнутрь пролезла голова Прошки-слуги. Тараща глаза и пуская пар, голова просипела:
- Царь-батюшка едут!
Санька вдруг отстегнула полсть, сорвала с себя платок и наполовину вылезла наружу.
Кони под передовыми гвардейцами дернулись в сторону, царский возок остановился, и оттуда полез улыбающийся Петр.
- Виват, виват! - звенела Санька.
Царь выхватил ее из повозки и, смеясь, стал целовать. Затем просунул свое круглое кошачье лицо к ошарашенному Бровкину в сани.
- Догоняй, Артемич! - крикнул Петр и поволок Александру к себе. Бровкин заметил, как из царского возка выглядывает испуганный Волков, Санькин муж.
Переведя дух, купец перекрестился. Пронесло, государь в радости! Но сердцу не прикажешь, так и бухало до конца дороги.
Старший Нарышкин встретил дорогих гостей, стоя на крыльце. Рядом с ним пошатывался дюжий гвардеец, рот до ушей.
Петр, громко топая ботфортами, подскочил к хозяину.
- Гляди-ко, князь, - он ткнул пальцем в лоб офицеру, - подпоручик у тебя упился. Немедля дурака в комнату для пьяных!
Появление шумной компании во главе с царем нарушило чинный ход ассамблеи. Всякие церемонии - полонезы да менуэты - сразу же были забыты. Духовой оркестрик грянул альманд, под который молодежи разрешалось выделывать разные коленца. Петр Алексеевич принял с дороги порцию венгерского вина и увлек Саньку к танцующим.
Бровкин со своим зятьком, Волковым, уединились в дальней комнате за столиком. Понарошку разложили шахматы. Иван Артемич с умным видом стал крутить в руке фигурку коня - сроду играть не умел! - и шепотом спросил у Волкова:
- Что с посольством? Когда отправляетесь?
- Государь велел не медлить. Но выезду приказал быть богатым, чтобы в Европе не осрамиться, - Волков бросил косой взгляд на купца.
Тот приосанился и хмыкнул:
- Не сомневайся, не обижу. Санька у тебя там в королевах ходить будет!
А саму Александру Волкову нес на себе вал бесшабашного веселья. Танцы сменяли друг друга, становясь все более шумными. Напоследок Петр затеял свой любимый 'кеттен-танц', то есть цепочку. Связанные носовыми платками попарно, танцоры переходили из комнаты в комнату. А царь неутомимо придумывал новые па, которые все обязаны были повторять. Санька утомилась и уже не столько танцевала, сколько держалась за кавалера. В какой-то момент одна из дев Буйносовых угодила высоким каблуком в щель на полу и с визгом обрушилась на Александру. Боль пронзила лодыжку, и Санька повалила своего кавалера, молодого гардемарина, на пол, накрыв его шелковыми с золотыми кружевами юбками.
Кучу малу с хохотом растащили. Дамы поспешили в свою комнату приводить себя в порядок, и Санька захромала следом. Вскоре туда же заглянул и встревоженный отец, но был выгнан разомлевшими девами.
- Александра, пора и честь знать! Поздно уже, - прокричал купец в закрытую дверь. Несмотря на смех и негодование подруг, Санька все же решилась уехать. От венгерского на пустой желудок и усталости кружилась голова, да и боль от растянутой лодыжки сводила веселье на нет. Опираясь на руку отца, она доковыляла до возка и с облегчением упала на обитую ковром скамью. Прошка заботливо запахнул на ней полсть и помог забраться Ивану Артемичу.
- Ну, и как, нагулялась? - купец требовательно поглядел дочери в глаза. - Поговорила с государем? Али нет?
- Все хорошо, батюшка - и поговорила, и нагулялась, дома расскажу... - пробормотала Санька, проваливаясь в сладкую дрему.
Сны, сны, сны....
Какие сны будоражат воображение молодой женщины в преддверии счастливых перемен? Воображение Александры заполонили новые и во сне необыкновенно красивые наряды парижских модниц. Роскошные выезды на балы и на дипломатические приемы. Чудесные виды европейских городов, которые она видела доселе лишь на печатных листах, гравюрах из Голландии.
Легкая тревога перед неизвестным будущим нет-нет, да и накатывала темным облачком, вторгаясь в мечты. В какой-то момент тревога переросла в жутковатую сказку, подобную тем, что Санька любила рассказывать в детстве младшим братьям на печи.
Она оказалась в черном мире, где светил бледно-зеленым только маленький кусочек болота, почему-то прямоугольный, как лист бумаги. В его колдовском свете к лицу Александры Волковой склонилось жуткое лицо - леший, кикимора? - блестящее и круглое, но без носа и рта. Только два красных глаза, не мигая, прошлись пустым взглядом по телу женщины, и чудище пропало. Откуда-то раздался голос, отдающий мертвечиной:
- Препарат введен.
Санька рванулась, но тело, как часто бывает в кошмарах, оказалось скованным. И почему-то болели ноги.
Прочь! Прочь! И ангел сна ее услышал, подхватил обмякшее тело и понес к свету и мечтам, унося от боли и тьмы...
Точки от уколов покрыли сыпью сгиб правого локтя, и андроиду пришлось перейти на другую руку пациентки для новых инъекций. Таня Рау прекратила стонать, и на ее лице вновь появилась еле заметная улыбка.
Нужно было спешить: аккумулятор садился. По приказу центрального компьютера SM-110 отправился в отсек с рудой, проверить топливные элементы у горнодобывающего оборудования. Андроид проделал уже знакомый путь через аварийный люк на обшивку корабля, а оттуда - в центральную часть.
Громада горного комбайна еле отсвечивала в слабых инфракрасных лучах андроида. Но этого хватило, чтобы найти энергоотсек. Топливные элементы, как и должно быть, оказались разряженными. Иначе люди все еще оставались бы на далекой планете и продолжали добычу руды.
Но чтобы поддерживать огонек жизни человека и нужды компьютера, оставшиеся крохи топлива были подобны манне небесной. SM-110 по очереди подключал запасной аварийный аккумулятор к каждому из элементов. А потом терпеливо ждал, измеряя уровень перекачанной энергии кончиком пальца, прижатым к контактному разъему.
'Высушив' до конца горнодобывающий комбайн, андроид поспешил в рубку. По дороге он попытался оценить: на сколько хватит добытой энергии? С учетом остатков в первом аккумуляторе - на три-четыре дня. Много это или мало? Пусть решает 'босс'.
* * *
Правила, писанные и неписаные, Максим Рау нарушал с детства. Из школы его не выгнали чудом, но своими выходками репутацию он испортил окончательно. Не помог и высокий выпускной балл - предполагаемая стипендия от колледжа улетучилась на уровне мечты. Потом он два года пробивался к военным, в Академию космофлота. Фортуна поморщилась, но разрешила ему поступить. Курсантом он пробыл три года - и вылетел с треском. Акробатические трюки на тренировочном катере угробили и летательный аппарат, и военную карьеру экс-курсанта.
Только чудом он устроился к 'мусорщикам', чистить космос вокруг Земли от обломков. Задор и неистребимое - или ослиное? - упрямство все-таки вывели его из жизненного пике. Успешный экзамен на гражданского пилота (с третьей попытки), опять 'мусорщик', второй пилот на захудалой пассажирской космотрассе, первый пилот и, наконец, капитан рудовоза.
Солидная горная компания, отличный заработок.
А еще огненноволосая и веселая Таня, единственная женщина, с легкостью переносившая его непутевый характер.
Но и в роли капитана и мужа Макс так и не смог избавиться от дьяволенка авантюризма. В одну из долгих смен они с женой пошли на очередное нарушение: скопировали личность Максима Рау в компьютер рудовоза. Вопреки всем инструкциям компании и втайне от экипажа. Еще бы! Кто же позволит заполнить девяносто процентов мощности и памяти компьютера виртуальным человеком - и для чего? Для развлечений! Для начала они спрятали копию Макса в виде архива, ужав его в несколько раз и закрыв личным, капитанским, кодом доступа.
Когда Таня заступала на суточную вахту, то первым делом выпускала мужа на волю из архива. Тот малой своей частью присматривал за кораблем, а почти всю мощь компьютера использовал для того, чтобы строить виртуальные миры для своей женщины. А потом подключал ее разум вовнутрь и предоставлял полную свободу. Через интерактивные программы Таня могла, как демиург, творить все, что душе угодно!
Спасла от смерти Ромео и Джульетту, снабдив их деньгами и тайно переправив из Вероны в Неаполь. Нашла-таки для Корделии достойного парня, и тот увез девушку и ее несчастного отца, седовласого Лира, в свой замок - к покою и семейной идиллии.
А что она вытворяла на пару с Анной Карениной, которую не пустила под поезд и заразила идеями феминизма!
Макс - уже во плоти - выслушивал горячие рассказы рыжей женщины-карго и только посмеивался втихомолку. Он всего лишь возвращал долг, ведь у них не было медового месяца.
Сны, сны, сны....
Спит ли Фортуна? Или богини не спят? Может быть, удача исчерпала все свои лимиты на Максима Рау и сейчас просто отвернулась от него с равнодушным видом. Или же зло подшутила, сохранив его виртуальное 'я' и покалеченную жену запертыми в дырявой туше слепо-глухо-немого корабля.
Пока андроид SM110, по-простому Симка, выполнял приказы и суетился по кораблю, Максу оставались только мысли и расчеты. До пояса астероидов два-три дня дрейфа, потом иссякнет энергия последнего аккумулятора, и ниточка жизни Тани оборвется. Искать их не будут еще долго: у них свободный график, фирма спохватится нескоро.
И Макс все усилия направил на решение одной единственной задачи: не дать жене очнуться и обрести сознание калеки во тьме и страхе.
Потому что нет ничего страшнее, чем порванный в клочья рассудок.
Уже не было прежней Тани Рау, свободной феи, которая сознательно меняла миры под себя. Через внушение, усиленное мнемодатчиками, Макс примерял на спящий разум любимой женщины чужие личности, меняя их, как платья. Все время оставаясь рядом и направляя эти личности в приключения во времени и пространстве, по знакомым сюжетам книг и фильмов.
Для последних дней у него уже были готовы и сценарии, и свои роли.
Он еще будет стоять в облике Малыша Брэди, бывшего гангстера из банды 'Дымовая труба', и смотреть в 'синие, как ночь' глаза Молли Мак-Кивер. В глаза девушки, полные укоризны: Малыш, зачем ты украл эти русские соболя! И ему будет мучительно стыдно за то, что подарил Молли всего лишь честно купленные боа и муфту из шкур канадских зверьков. Всего за 21 доллар! Интересно, сколько это в переводе на современные креды?
Он еще появится из-за ракитовых кустов, голый, мокрый и грязный, с отвисшим животом и в черном шелковом цилиндре. Дыша коньячным перегаром, он полезет с радостными объятиями не к той героине, приняв незнакомку за свою подружку Клодину. А потом со страхом и восторгом будет слушать непечатную брань из уст обнаженной женщины с метлой в руках. И униженно просить прощения у 'светлой королевы Марго'.
А в облике невысокого гордеца он еще пересечет огромный зал, подойдет к семейству Ростовых и встанет перед девушкой-подростком. Она будет в белом платье, с розой в черных волосах и посмотрит на него блестящими испуганными глазами...
О своей судьбе виртуальный Макс даже не задумывался. Она была проста.
Даже если каким-то чудом их найдут, то незаконную копию его личности незамедлительно форматируют представители компании. Без права на биоклон и пересадку сознания. Слишком дорого.
А вот Тане могли бы регенерировать ноги, она подпадала под действие страховки.
Мечты, мечты. Дрейфующий огонек жизни некому искать.
* * *
'Санаторий' - так называют курсанты-первогодки Академии космофлота двухнедельную практику на станциях, объединенных простым названием 'Служба мониторинга'. И мечтают об этой практике весь учебный год.
Еще бы! Тебя прессуют в хвост и в гриву каждый день: физподготовка, системы вооружений, матчасть кораблей, даже боевые единоборства (они-то зачем пилотам?!) - и лекции, и лекции, и опять чертовы лекции. Уже к концу первого месяца занятий тема 'секс и пиво' перестает быть актуальной. В лидеры выходит неразрешимая дилемма: чего я хочу больше - поесть или поспать?
Тео Рогофф благополучно пережил казавшуюся бесконечной череду дней в жестких рамках 'подъем - отбой' и по результатам жеребьевки попал на станцию СМ-13.
И теперь с унылым видом сидел за шахматной доской, разглядывая шишки на бритом черепе местного начальника, Питера Корсака.
Казалось бы, вот она, сбывшаяся мечта - вожделенный 'Санаторий'! Можно отоспаться, наесть бока, а в свободное от вахты время оттянуться в своей каюте: порно, видеоигры и фильмы на компе, а в качестве допинга - контрабандный виски в рюкзаке. Это ли не сбывшаяся мечта?!
Но нет, все рухнуло! В первый же день на станции бритоголовый старик, бросив хмурый взгляд на бравого летуна, молча отобрал у него рюкзак. Вытряхнув содержимое на стол, Корсак, он же инженер-майор в отставке и внештатный инструктор Академии, быстро отложил в сторонку все запрещенное.
- Стандартный набор? - хмыкнул старик и повертел в руках литровую фляжку с виски. - Наверно, брал в 'Алконавте', в двух кварталах от казарм? И почем?
- Семь с половиной кредов, - буркнул Тео, отводя тоскливый взгляд.
- Инфляция, однако! - удивился ветеран.
Он пролистал стопку конфискованных карточек-чипов с небрежными, от руки, надписями на ярлыках. - Это в утилизатор. А хочешь, я скопирую на твой комп несколько книг из моей библиотеки? Будет, что почитать в свободное время. Предлагаю на выбор: Маркес, Хемингуэй, Достоевский, Чехов...
Видя, как белесые брови курсанта полезли вверх в недоумении, старик коротко хохотнул:
- Ладно, не паникуй, сам подберу.
После этого разговора потянулись дни, которые Тео назвал про себя 'адом в санатории'. И не важно, что в семь тридцать по местному времени он слышал не рев сержанта 'подъем!', а рычание старика 'по коням!' И не важно, что не было гонок по спортзалам и снотворных лекций. Потому что по утрам была физзарядка на пару с инженер-майором, вплоть до сбоя дыхания и до дрожи в коленях (у Тео). А во время завтрака - обязательный экзамен: что ты, салага, вчера прочел? Не бухти, говори внятно!
А потом весь звездный день курсант, сидя, стоя, а кое-где и на карачках торчал у блоков регистрации на разных уровнях станции. Снимал показания, писал отчеты, занимался мелким ремонтом. Сюда, на СМ-13, стекалась вся информация от датчиков, разбросанных в этом секторе Солнечной системы. Гравитация, излучения всех сортов, ловушки для частиц - все эти данные компьютер станции перемалывал и отсылал на Землю. Ну и зачем эта инженерная нудятина будущему соколу, пилотирующему боевой крейсер? И почему для отдыха садист-инструктор оставил ему лишь старье из книжек? И шахматы?!
Мягкий, курлыкающий звук сигнала разогнал тишину. Питер Корсак оторвал взгляд от шахматных фигур и посмотрел на Тео:
- Сходи, Федя, проверь. А потом придешь и доложишь. По форме, а не как обычно!
Курсант поморщился - опять его каким-то Федей обозвали - но вскочил бодро. Размять ноги все-таки лучше, чем торчать за шахматным столиком.
Сигнал был самым простым и самым распространенным. Означал он, что в пределы системы вторгся очередной булыжник из дальнего космоса. Оповещать персонал станций СМ о таких мелочах по нынешним временам стало делом глупым. Корабли давно уже шастают по дальним звездным системам, и ученые к залетным 'гостям' охладели навсегда. Но по инструкции положено трезвонить. Константы мироздания: Бог, начальник и инструкция.
Майор опять почувствовал, как за грудиной давит сердце.
Последние дни он спал совсем плохо. Стоило ему забыться в легкой дреме, как в сознание вплывал образ внучки. Он и так-то постоянно по ней скучал: после гибели дочери рыжая Танюшка осталась единственным родным существом. Но теперь она неизменно вторгалась в его сны. И не в образе взрослой женщины, которая на пару с мужем работала на грузоперевозках. А пятилетней девчонкой в шапке огненных волос.
Сон был навязчивым и повторял один и тот же ритуал.
Вечером к нему в кабинет, тогда еще действующему преподавателю Академии, заглядывала внучка и требовательным, почти командирским взглядом карих глаз начинала его сверлить. Молча и серьезно. Такие приказы не оспариваются.
Комп с файлами курсантских работ отодвигался в сторону, а девочка карабкалась на стул и начинала перебирать на 'своей' полке древние потрепанные книжки с богато иллюстрированными сказками. Каждый раз свой мир Танюшка выбирала весьма тщательно, и никто не имел права вмешиваться в этот серьезный процесс. Затем она гордо несла книгу к деду, и тот подхватывал кроху на колени. Молчание внучка тоже всегда нарушала первой:
- Деда, по коням!
- И куда мы сегодня отправимся в путешествие, уважаемая книжница?
- В Цветочный город! Надо Незнайке помочь.
Бухающие шаги курсанта отвлекли старика от тяжелой ностальгии. Судя по подозрительно блестящим глазам, салага явно что-то задумал. Тео вытянулся в струнку, доложился четко, без огрехов. Любо-дорого! Ясно, что будет что-то выпрашивать. Так и оказалось:
- Господин инженер-майор, разрешите совершить учебный полет к объекту, обнаруженному системой наблюдения, для решения следующих задач...
Тео пучил глаза и пытался привести убедительные аргументы. В ответ Корсак бросал короткие реплики.
Во-первых, полет в реальных условиях космоса дает курсанту неоценимый опыт вождения и, несомненно, обогатит его знаниями.
Не положено.
Во-вторых, туда лететь-то всего ничего, два коротких гиперпрыжка на катере. Быстренько туда и обратно, за пару часов можно управиться.
Смехотворно.
В-третьих, говорят, что горные компании дают денежные призы за булыжники, богатые редкими элементами.
Да ты у нас бизнесмен!
Курсант решился на отчаянное предложение. Он вытащил из нагрудного кармана комбинезона монету и спросил:
- Орел или решка?
- Орел, - машинально ответил старик.
- Если решка, отпустите? - не дожидаясь ответа, Тео запустил серебристый кругляш в воздух.
Вот нахал, меланхолично подумал Корсак, и стал следить за полетом монеты. Вдруг сердце засбоило, и в висках застучала кровь. Вращающийся диск расплылся в глазах, и старику вновь, уже наяву, померещилась внучка и стала требовательно смотреть ему в глаза. А потом тихо сказала: деда, по коням!
Корсак неожиданно для себя упруго поднялся и перехватил кругляш в воздухе.
- Сам слетаю и проверю, - буркнул он.
Курсант захлебнулся воздухом и только ошарашенно проводил взглядом бритый затылок, исчезающий в направлении ангара с катером.
* * *
Сны, сны, сны...
Где-то среди звезд есть место, недоступное простым смертным. Там располагаются очень странные чертоги: призрачные, как надежда, капризно-непостоянные, меняющие форму ежесекундно. В них-то и проснулась Фортуна.
Она мимолетно подумала о бедолагах Рау. И улыбнулась.