Думала ли я, представляла ли , мечтала ли 15 лет тому назад? Летом. В июне. В страшную жару. Сидя в пробке ( по вине ещё в ту пору первый раз премьера П ) на Троицком мосту в старом обшарпанном вагоне трамвая, наполненном расплавленным воздухом, что по собственной воле намазывался на кожу и дощатое, с облупившейся краской, расписанное хамским наречием чрево которого, населено было (не считая меня) четырьмя вялеными пассажирами, среди которых городская сумасшедшая с дочерью и деревянным игрушечным конём.
Думала ли? Предчувствовала ли я тогда.?! Покуда эта кареглазая девочка, со спутанными тёмными волосами, слипшимися ресницами и испачканным красноватым ротиком , в тёплом, разноцветном свитере и похожей юбке ( что её туловищная часть сквозь призму плавленого воздуха, сливалась для меня в аляповатое пятно), сидела с голыми ногами на сидении рядом со мной и на вид липкими, почти чёрными руками поглощала незнакомые мне цветные конфеты из прозрачного плотного пакета. А они, в своём каком-то ритме, не кончаясь, попадали то ей в рот ,то рассыпались по полу трамвая одновременно тому, как её мамаша, одетая также не по погоде (а сейчас, через обрывающиеся лоскутки времени и образов, на которые непозволительно налипают новые, вновь приобретённые образы и опыт, кажется, что даже в пуховом платке) бурча, оцепенело себе что-то гневное под нос, стерегла деревянное сокровище на сиденье, чуть дальше, в конце вагона. ..
Почему они сели именно рядом со мной? Вагон почти пустой. И эта адская невозможность ожидания, почти как невозможность дыхания в этом душнотворно - плотном воздухе. И эти патологически нескончаемые конфеты. Не сходящая, с в общем-то хорошенького лица девочки, улыбка, но придававшая ему какую-то готичность. И вязкая чёрнота Невы с обеих сторон.
И страшно тихо пришедшее чёткое понимание, под неразборчиво- дрянное мычание мамаши, почему в ней почтиоказалась совсем немармеладная для меня Лизочка. И хлебочёрствый, но совсем не сухарь - Свидригайлов. Да и все, смешавшиеся, перепутавшиеся для меня в тот момент судьбами и характерами герои Петербурга Фёдора Михайловича, что казались даже более жившими, чем те многие реально существовавшие люди,придавшие своё тело Неве.
Так предощущала ли я в тот момент определённого ужаса от тёмного всепоглощающего притяжения Невы и сюрреалистического пространства в трамвае, что приеду в этот город учиться и проживу в нём как минимум 6 лет? Что столько увижу, переживу, потеряю, приобрету в нём.. И что уже навсегда останется в моей кроветворной системе сонно-вязкая темнота Невы, проникающая в тебя в этом городе, кажется даже с неба..
Что я могу ответить? Что? Только то, что я именно этого совсем и не помню.