В пустыне было жарко.В пустыне всегда жарко, — подумал Иблис, сидя на крыше мироздания на тубаретке и глядя на подозрительную личность, которая, сидя на краю, спокойно насвистывала, болтая ногами в пространстве: "У бездны, на самом краю..." — гундосила личность, напевая.
— Преврати камни в хлеб, это хоть можешь? — спросил Иблис после некоторого молчания.
— Не хочу, — ответила личность, — Ибо сказано: не хлебом единым жив человек, но всяким Словом, выходящим из уст Божьих.
— Прыгни с крыши хотя бы. Вниз головой.
— Окстись и не искушай Господа Бога твоего. У бездны-ы-ы на са-аа-мом краю...
— Я старый еврей и так просто не отдам, — сказал Иблис, — Я очень жадный.
— А чего ты хочешь, ирод?
— Пади ниц передо мной и поклонись мне.
— А ты кто?
— Хомо дриопитекус, человек достойный.
— Сказано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи.Блажен, кто верует, не видя. Он имеет Жизнь вечную, у него девять пожизненных судимостей, он от чужого Дерева ел...
— А не имеющий имеет это всё и абсолютно спокоен.
— Имеющий уши да услышит, имеющий глаза да увидит, а не имеющего самого имеют.
"Пакость какая!" — подумал Иблис, — "Нет, то не мой Отец, какой-то призрак..."
— Тот, кто встанет у кра-я крыши-и, у бездны, на са-мом краю-ю...
"Про меня поёт как-будто", — подумал Иблис, вспоминая...
— Все хотят сыграть Принца, чёрт побери! — воскликнул Иблис.
— Некоторые, может, и хотят, но не у всех получается, — ответила подозрительная личность.
"Языкастый какой!" — подумал Иблис, — "Стало быть, Отец, никаких сомнений. А, может, и не Отец...просто ненормальный какой-то без стыда и совести."
— Есть ли у тебя жизненное кредо? — спросил Иблис.
— Верь в себя и знай своего противника.
"Себя я знаю", — подумал Иблис, — "Но противнику своему не верю."
— Чего припёрся сюда? Чужие здесь не ходят, я им не позволяю.
— Свидетельствовать об истине.
"Отец?" — подумал Иблис, — "Я? Я и Отец? Брат? Брат и Отец? Знать бы..."
— Что есть истина? — спросил Иблис.
— Истина прежде всего в том, что Я Сын Божий, — важно молвила подозрительная личность.
"Брателло, что ли, воскрес?" — ревниво подумал Иблис, всматриваясь, — "Похож.Такой же страшненький."
— Я видел Сатану, спадшего с неба как молния, — сказала подозрительная личность.
Иблис внезапно увидел себя самого, стоящего у края крыши, спиной к огненной бездне, с отяжелевшими крыльями и... падающего вниз.Чёрт! Иблис вовремя упёрся ногой, чтобы не свалиться с тубаретки. Что-то ударило в солнечное сплетение, перехватило дыхание, слово застыло на устах, померещилась какое-то жуткое лицо напротив ...Что это это со мной? Иблис почувствовал исходящую от человека рядом с ним смертельную опасность...Ему показалось, что он в пустыне и вот-вот завоет...Предчувствие чего-то непоправимого засело в сердце наподобие тупой иглы, которая не убивает, но только мучает, мучает, мучает...отравляет и заражает, мутирует и вырождается.
— В каком году?— спросил Иблис, справившись со своим смятением, и немного успокоившись.
— Вчера.
Иблис почувствовал внезапную и очень сильную ненависть к своему собеседнику.
— И по какому поводу он ниспал? — спросил Иблис.
— Без всякого повода. Разбежался и прыгнул как дурак. Что ж теперь поделаешь...
— Как я слышал, Сатана — человек достойный.
— Достойный, достойный...— вздохнул собеседник, — богатый, страшненький, назойливый, а любви нет. Все живут с ним из чувства долга.Жалко его, хороший был мужик.
— Почему — был?
— Хороший есть мужик.
— Чем занимаешься?
— Рыбу ловлю, сухари сушу.
— Рыбак?
— Плотник.
— Подмастерье, мастер или так, на побегушках? Что у тебя записано в трудовой книжке?
— Господь Господствующих и Царь Царей.
— Эка ты замахнулся, приятель! — рассмеялся Иблис.
— Отец мне подарил. Бери, говорит, всё. Ну, я и взял.
— Когда это Он подарил?
— Когда я воскрес.Меня, говорят, убил какой-то подлец.Прямо в сердце. Ирод! А ещё называл меня своим братом!
"Мстительный какой!" — подумал Иблис, — "Мы и сами с усами!"
— Выгнали его в шею и правильно сделали. Кому он нужен, такой страшненький дурак.
— Ты, безусловно, человек достойный, — сказал Иблис, — Но я тебе испорчу праздник, так уж и быть.Есть ли у тебя сподвижники?
— Есть. Двенадцать штук как на подбор, один тринадцатый как Иуда. Хороший человек.
— Что проповедуешь?
— Полюби врага своего и родственника, а то убью обоих.
— Кого обоих?
— Врага и родственника. Мне Отец Слово дал, что хочу то и ворочу, — надменно добавил собеседник.
— С какой целью пришёл, ирод?
— Свидетельствовать об истине.
— Это я уже слышал. Говорят, что ты пришёл от Отца, взять на себя грех мира, правда ли это?
— Правда.
— Зачем тебе это надо?
— Хочу сам царствовать и всем владеть.Папаша обещал, если на кресте повисну.Отчего бы и не повиснуть? Помучуюсь немного, а потом буду царствовать.Вечно.
— Ничего себе Сын Божий! — возмутился Иблис, — А человека достойного ещё из рая выгнали, за что спрашивается? Чтобы такого придурка как ты на трон усадить?
"Что я плету", — подумал Иблис, внезапно усомнившись.
— Не так страшен Сын Божий, как Его малюют, — сказал собеседник.
"Подвох какой-то", — подумал Иблис, — " Я с ума с ним сойду."
Мертвенное, гложущее сомнение точило его сердце.
"Если я ошибусь", — подумал Иблис, — "это будет роковая ошибка. Надо всё обдумать."
— У тебя какое любимое число? — спросил собеседник.
— Шесть, — ответил Иблис.
— А девиз у тебя есть?
— "Окстись и умри.Третьего не дано."
— Ну и славненько! — сказал собеседник, — Бог троицу любит.
— К чему это ты? — спросил Иблис.
— Три шестёрки у меня, говорю, любимое число. Оно мне по ночам снится.И женщины...стаями, прям стаями, как лошади..., — оживился собеседник.
"Он ещё и сифилитик, небось", — подумал Иблис.
— На одной Вера сидит, на другой Надежда, на третьей Любовь, а на четвёртой я сам — Царь Царей и Господь Господствующих! — громко заявила подозрительная личность.
"Мания величия", — подумал Иблис,— "Ну, я открою Папаше на него глаза!"
— Тю! — встрепенулся собеседник, посмотрев на пролетающие в космосе Часы, — Царство истины настаёт, а я тут с тобой, старым дураком лясы точу!
— Оно никогда не настанет! — вдруг страшно, на всю Вселенную воскликнул Иблис, — Есть только один Бог и один Сын!
— Я Господь Господствующих и Царь Царей! — крикнула подозрительная личность, стоя на краю бездны, спиной к Иблису, глядя прямо на Солнце, и раскинув руки крестом, — И воззрят на Того, Которого пронзили!
Солнце сделалось от Его Голоса мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь, и всякая гора сдвинулась с мест своих...
В это же время Нео вздрогнул на своём корабле от жуткого грохота, разорвавшего, казалось, всю Вселенную.Где-то плачет ребёнок, — подумал Нео.
— И возрыдают о Нём все народы земные!
"Он ещё и сумасшедший", — подумал Иблис, скрючился на тубаретке, опёрся на змею, вздохнул свысока, — "Мания величия, слова плохо выговаривает...Ну, дурак!"