Не снесет с головы надоевший картуз,
Я уже не Христос, я уже не Иисус,

И бессонное утро, и дым папирос,
Я уже не Иисус, я уже не Христос,

Ночь прошла, и за ней день тяжелый напал,
Да вонял под окном прогоревший напалм,

Тяжелел мой карман от твоих пятачков,
Звонко капало время из узких зрачков,

Краснота в белоснежном пространстве белка,
Паутина и пыль моего потолка,

Сантиметры стены и свобода за ней,
Миллионы крестов да десятка крестей,

И плевок миллионов, протест единиц,
И смеялась душа из провалов глазниц,

В магазин-гастроном лента-очередь теть,
Не сердись на меня, мой любимый господь,

Пустота в голове, и ружье за спиной,
И юноша с флейтой, и старушка с трубой,

И на пальце кольцо, да на паспорте штамп,
Умирал в лагерях молодой Мандельштам,

Я смеюсь в урагане безумных атак,
Ты боишься до смерти бродячих собак,

Металлический гвоздь в крышку гроба забей,
Со стены посмотрел убиенный Кобейн,

И наполнились смыслом твои вечера,
А Сид Баррет умрет, или умер вчера,

Шаг из строя и фраза "Такой-то готов",
Умирала любовь под колонной катков,

Объедался народ покупной колбасой,
И везде замечали старуху с косой,

Избиение лиц и биенье сердец,
Да цепочка следов после слова "конец"...