Аннотация: Мир тот же, что и "Романтик". Только история происходит на других островах
Флюгеры и якоря
Очаг давно не чистили. Мальчишка весь извозился в саже, пока пристроил полено, потом долго чиркал кремнем по кресалу, не удержал появившуюся искорку, расчихался...
- Я вычту стоимость полена из твоего жалованья, - проворчал старик.
- За что на этот раз? - возмутился Кип.
- Ты наверняка оставил в сарае окно открытым, вот дождевая вода и натекла на поленницу.
- Неправда, - смело возразил Кип. Утёр сопливый нос ладонью, превратив хаотичные пятна грязи в полосы. - Можете проверить, запирал я окошко. И двери запирал. А что дрова отсырели, так вы сами виноваты, крышу в сарае давно чинить. И в кладовой потолок мокрый, и кухня отсырела. Вам-то всё равно, вы туда не заходите...
- Поговори ещё, щенок! - гнев хозяина дома смотрелся бы куда более угрожающе, не будь Шимей сар-Леннан так глубоко и обреченно стар. Забылись времена, когда Красавчика Шимми называли одним из двадцати самых удачливых - и самых нечестных - дельцов Броконта, уплыла в прошлое эпоха, когда дом сар-Леннанов был заполнен влюбленными, сватающимися и недавно обрученными молодыми людьми, и только что народившимися младенцами.
Дело перестало приносить доход, дети и внуки разъехались, старик остался в доме один. А теперь еще и крыша протекла, дрова отсырели, глупый мальчишка дерзит через каждое слово, огонь не разгорается...
Шимей пожевал синими губами, мрачно изрёк:
- Завтра вычистишь камин.
- Мы договаривались, что камины я чищу три раза в месяц. А это получается четвертый раз, так что с вас десять келле, - тут же отозвался Кип.
- Два.
- Восемь, - поубавил запросы мальчишка.
- Я сказал, два! - вышел из себя старик.
- А я сказал, восемь! - совершенно неожиданно вспылил Кип. - А не нравится - сами чистите!
Он выбежал из гостиной. Шимей прислушался к торопливым шагам. Когда мальчишка, ненадолго заскочив на второй этаж, сбежал с лестницы и замешкался в прихожей, застегивая куртку и прилаживая картуз, старик позвал:
- Иди сюда. Хорошо, будет тебе восемь келле. Только почистишь сегодня же вечером. Ладно?
- Не обманете? - шмыгнул Кип.
- Нет, - пообещал Шимей. - Неси чайник, дрова наконец разгорелись. А то потом жар уйдет, еще одно полено тратить придется. И принеси мне денежную шкатулку.
Чуть позже, когда пламя коптило и без того черный бок чайника, мальчишка принес жестяную коробку.
Шимей долго доставал ключи. Те крепились на длинной цепочке к карману жилета; поэтому, чтобы пристроить ключик к замку, старику пришлось едва ли не вывернуться из своих одежек. Верхний плед упал, Шимей покричал, что дрянной мальчишка хочет уморить его холодом, после чего закутался, затих и сосредоточился на пересчете монет.
- Вот тебе восемь келле за уборку, - высохшие, с выступающими венами руки старика положили монеты в ладонь Кипа. - А вот эти пять, чтобы ты сходил завтра утром в порт и узнал новости.
- Какие новости? - шмыгнул Кип.
- Кто из нас не выходит из дома, ты или я? - взгляд у старика на мгновение стал острым и насмешливым. Впрочем, язвительная искорка быстро растворилась в мелких слёзках и дрожании ресниц. - Разве ты не слышал? Всю прошлую неделю в порту стояла эскадра под зеленым флагом[1]; теперь они двинулись через Аквимар[2] к Тайку. Помяни мое слово, - Шимей наставительно погрозил пальцем. - Между Олеантом и Кринасом будет большая драка. Осталось только выяснить, на чьей стороне выступит Эсадеро. И северяне, конечно. Хотя они поддержат хвастунов из Баш-Разая [3], тому и сомневаться не приходится. Но вот будут ли они участвовать в войне? Северяне прагматичные, очень деловые люди. У них каждый человек на счету, каждые руки в дело сгодятся. Они рисковать не захотят, нет, помяни мое слово.
- А эти... деры?
- Эсадерийцы? Южане, что тут еще скажешь. Сначала стреляют, потом думают. Возьми хоть Эсадеро, хоть Миритимо, хоть Кереато. Там на дуэлях убивают чаще, чем грабят, а грабят там, уж поверь человеку, повидавшему жизнь, немало.
- И зачем им стрелять в кринийцев? - Кип сосредоточенно ковырялся в носу. Не то, чтобы его интересовали бредни Старого Шимми, но делать всё равно было нечего. Не камин же чистить!
- Вот именно - зачем? - улыбнулся сар-Леннан. - Когда-нибудь ты поймешь, что идеальный способ вести войну - столкнуть твоих врагов, и дождавшись, когда они измотают друг друга в схватке, добить проигравшего и прирезать победителя. У правителей Эсадеро нет претензий к ага-бешу [4], но их очень много к западному соседу, королю Олеанта. Да и с восточным у них отношения не сложились: Эсадеро живет торговлей, но и Миритимо тоже. Последний раз они схлестнулись из-за торговли живым товаром: миритимцы отлавливают будущих рабов на Мабайе, эсадерийцы привозят наемных трудяг с Островов Заан, и неизвестно, что выгоднее. В любом случае, прошлый король олеи[5], Шарлон Второй, рабство запрещал, нынешний дозволил, а заан, хоть и приходится возить их через половину мира, всё-таки оказываются покрепче, чем дикари из Мабайи. Так что выгода здесь сомнительная, дружить ли Олеанту с Эсадеро или с Миритимо. И что это означает?
- Что?
- В случае, если Эсадеро поддержит Олеант и выступит на их стороне во время войны, его доблесть зачтется. Олеи снизят таможенные сборы, издадут пару реляций, вот тебе и прямая выгода.
- А вдруг они решат отомстить олеи, что те их торговлю не поддерживают? - вдруг спросил Кип. - Золота они еще где-нибудь украдут, а начистить рыло обидчику всегда приятно!
- Тоже возможно, - Шимей нахмурился и инстинктивно крепче вцепился в денежную шкатулку. - От этих южан можно ожидать, чего угодно.
- А Тайк? - вооружившись стеганной рукавицей, Кип снял чайник и разлил кипяток. С завистью посмотрел, как старик кладёт в свой стакан пять крупинок заварки. Кипу полагалась две, и мальчик прикрыл чашку блюдцем, чтобы настоялось получше. - Тайк что, разве не будет воевать? Они ж там все лихие ребята! Про них такие истории рассказывают! Говорят, один капитан...
- "Говорят", - припечатал восторги парнишки Шимей. - Ты думай, какую чепуху повторяешь: Тайк это скалы, чайки и рыба. Каждый кусок мяса они покупают у кринийцев. Тайк выступит на стороне ага-беша. Если только...
- Если - что?
- Если только им не закружат голову гроу.
- Гроу тоже крутые ребята, - Кип чихнул. Скамейка, на которой он сидел, шаталась, сбоку тянуло сквозняком, уши чесались, и только спине, повернутой к камину, было тепло и уютно. - Я слышал про одного капитана-гроу, который пошёл воевать с северянами. Однако в море Гравай его корабль застрял во льдах. Тогда он не растерялся, поймал кита, приспособил ему упряжь, ну, как лошадиную, только побольше, он же кит, и заставил его отвезти льдину вместе с кораблем обратно к Гротенхольму!
- Эту сказочку про ездового кита я слышал еще полвека назад, - проворчал Шимей. - Тоже мне, подвиг... Запомни, мальчик, гроу - мерзавцы. И не как наши, брогоны или йордены, один на десяток, а все, поголовно. Они не грабят; по крайней мере, они живут не ради того, чтобы грабить, хотя иногда и грабят, чтобы жить. Гроу нравится воевать. Каждый второй среди них прирожденный вояка, сходящий с ума от вида крови. Гротенхольм готов покорить весь мир, жаль, тот не готов покоряться. Сколько себя помню, гроу стараются оттяпать в личное владение Ниегард и Сванн, подмяли под себя Флоштон, а уж плодородные земли северного Олеанта для них что монашка для демона!
- Зачем демону монашка? - нахмурился мальчишка. Шимей фыркнул и сменил тему:
- Зачем - придумает, да жаль, не достанет. Чтоб подгадить Шарлону Третьему, гроу могут выступить на стороне Кринаса. Или продадут ему сотню-другую пушек, или снабдят кораблями. Эффект тот же, суеты меньше. Моряки из лошадников так себе, но если ага-беш попросит помощи у Гротенхольмца и тот поделится эскадрой... А она заходить в Йордгейнлейн не будет, пройдет через Сот-Гравай и Аквимар сразу к Тайку, мы и не заметим... - постепенно бормотание старика стало бессвязным, затихло и сошло на нет. Кип прихлебывал горячую светло-соломенную воду, жевал сухарь, и не ожидал, что хозяин дома вдруг рявкнет на него: - Чего расселся? Сказано же тебе - ступай в порт! И без новостей не возвращайся!
С тех пор Кип заработал два раза по пять келле, почти целую рубаху и умв засушенных яблок - Старый Шимми добрёл до кладовой и полдня ругался, обнаружив, что его драгоценные припасы испортила сырость. Яблочки чуток заплесневели, но Кип не жаловался. Он вообще пребывал в счастливом расположении духа: наконец-то исполнилась его мечта, он стал богатым.
Старый Шимми не только позволил ему жить на чердаке собственного дома в обмен всего лишь на несложную домашнюю работёнку, но еще и кормил, и дополнительно платил за выполнение мелких поручений. Конечно, приходилось слушать вечное стариковское брюзжание, но это было гораздо лучше, чем жить на улице. Заработанные монеты Кип припрятал, а рубаху штопал, пока старик читал вслух газету.
- "Прибытие в Йордгейнлейн представителя Великого Северного Союза Соа лак Хорвинга и его переговоры с Президентом Диртоном являются важным шагом к мирному урегулированию конфликта". Да чтоб они понимали, писаки моржовые! - брюзжал Шимей, потрясая немощными кулаками. - Слышал я об этих Хорвингах, вся их семейка только и горазда, что топорами размахивать, да головы людям сносить! Если он добьется мира, то считайте меня отбивной на косточке!
У Кипа заурчало в пустом животе. Отбивная - это хорошо... Один раз Старый Шимми отправил его к мяснику, и Кип принёс целых две отбивные, а потом жарил их и наслаждался упоительным ароматом. В тот день приходил младший сар-Леннан, которого Шимей называл Гельтом, а все остальные соседи - Чернильным Гелли или даже Унылым Ге. Эх, и вкусная, должно быть, штука, эта ваша отбивная на косточке...
- ... Нет, чтобы подумать - как может северянин с прозванием "лак" желать мира! - продолжал ворчать старик.
- А почему нет? - шмыгнул Кип и сделал очередной стежок. Иглу Шимей выдал ему тупую, зато ниток много. Хотя и слегка подгнившие, но не будем привередничать.
- Дурень! Сказано же - лак Хорвинг! - Старик выделил голосом прозвание северянина. Аж затрясся весь от раздражения, увидев, что мальчишка его не понимает. - Северяне метят своих, выдавая на совершеннолетие разные прозвища. Самый распространенный вариант - "арл", ты таких на Броконте не встретишь, они только у себя, на Севере живут. Арлы остаются дома, пашут, рубят лес, разводят свиней и гусей. Еще есть "мейз" - это ремесленники. Кузнецов, правда, зовут "йерн", но если назовешь "мейз", то убивать тебя не станут. Ну, а тех, кто уходит из дома и ищет счастья на чужбине, зовут "сех" или "лак", и поверь, лаки из них самые вредные, почти такие же долбанутые в череп пьяной чайкой, как и гроу. Сумеет лак Хорвинг соблазнить наших толстосумов, чтобы они объявили Аквимар нейтральными водами, как же!
Но в завтрашней газете, ради которой Кипу пришлось встать на рассвете, пробежаться до типографии и промокнуть под дождем, сообщалось, что миссия нордвейгского дипломата удалась, и правительство Броконта заключило "Пакт о Северных Морях".
Кипу нравилось слово "Пакт", оно казалось сухим, значительным и важным, как хлебная коврига; Старого Шимми оно заставило нахмуриться и надолго замолчать.
- Они хотят, чтобы Гротенхольм заплатил, - наконец, пробормотал сар-Леннан. Натянул на плечи плед, второй, велел Кипу поправить лежащий на коленях третий и добавить в камин внеочередное полено. Мальчишка понял, что старика действительно расколбасило, и даже забеспокоился, а не решит ли тот откинуть копыта ради интереса. Но когда Кип принёс денежную шкатулку, Старый Шимми вцепился в нее, прижал к сердцу и успокоился: - Сучёныши понимают, что гроу придётся пробиваться через Аквимар, перегороженный от берегов Броконта до Ниегарда, если вы выставим весь наш флот, а северяне - объединенный свой... Да еще нианцы, хитрые лисы, слезут со своих каменных круч... у них с северянами давние шашни, так что можно ожидать, что раз ниегардцы поддерживают интересы Кринаса, то и Ниан не позволит олеи просто так пройти через море Несса...
- Говорят, там часто бывают бури, - важно высказался Кип. - А еще водятся акулы размером с дом, это правда?
- Говорят всякое, - рассеянно отозвался сар-Леннан. - Не стоит верить слухам, даже если они очень привлекательны. Знаешь что, мальчик. Позови-ка моего сына.
- И сходить к мяснику за отбивными? - с тайной надеждой спросил Кип.
- Перебьётся, - отмахнулся Шимей. - Позови сегодня же. Если я правильно его воспитал, он сам принесет угощение...
Как воспитатель Старый Шимми оказался на высоте: Чернильный Гелли появился в родительском доме с целой корзиной еды. Он велел Кипу достать из буфета нормальную посуду, застлать стол льняной скатертью и растопить камин.
- Я, знаешь ли, старый человек, - высказался на самоуправство сына Шимей. - Мне не по карману лишнее расточительство.
Гелли скривился и фыркнул:
- А мне не по карману расходы на микстуры, которые обязательно понадобятся, если я просижу в этом стылом склепе хотя бы час.
- Так не задерживайся, - невинно предложил сар-Леннан.
Сынок некрасиво, гортанно хохотнул и лично принес из сарая три деревяшки.
Когда Кип впервые попал в дом Старого Шимми, он думал, что тот нищий. Конечно, не такой нищий, как Кипово семейство, которое ввосьмером ютилось в халупе у порта. Старик владел целым домом, в два этажа, козырёк над входом поддерживали голые каменные бабы с рыбьими хвостами, и даже окна все застекленные. Маманя забирала у Шимея стирку; она и привела Кипа, когда старик попросил найти кого-нибудь "для мелких услуг".
"Только не вздумай ничего у него красть," - наставляла маманя, оттирая мочалкой Кипову шею. - "Я тебе руки обломаю, отцу нажалуюсь, он с тебя шкуру спустит, если посмеешь еще раз чего-нибудь украсть!"
"Да больно же, мам! И вообще, прошлый раз случайно вышло..."
"А вот не водись с дурными людишками, и случаев не будет! Ты слушай Старого Шимми. Он человек с пониманием," - мать еще раз оглядела сидящего в корыте сына, сочла его чистым в пределах разумного, вылила последний кувшин горячей воды и подала полотенце. - "Сволочь, конечно, та еще, - добавила она. - Но умная сволочь. Так что ты слушай, что он говорит".
Впрочем, маманя могла не волноваться. Вещи, которые увидел Кип, оказавшись в доме сар-Леннана, были или настолько громоздкими, что десятилетнему пареньку их не утащить в одиночку, или настолько старыми, щербатыми, изношенными и попорченными плесенью, что не стоили ни хлопот, ни возможного родительского гнева. Как понял Кип некоторое время спустя, все остальные предметы, которые вдруг находились, когда приезжали дочери и внуки старика, Шимей запирал в сундуки.
Он был экономен так, как Кип и представить не мог. Ковригу хлеба Старый Шимми резал сам, на прозрачные ломти; ее хватало на шесть дней. Бульоном, сваренным из тощей курицы, он мог питаться всю неделю [6]. Поленья, привозимые раз в месяц, старик лично ощупывал, взвешивал в руке и торговался за каждый спанти [7], если вдруг дерево казалось ему недостаточно высушенным.
Живя в доме сар-Леннана, Кип постоянно хотел есть. Настолько, что готов был воровать крошки у голубей, курлыкавших на крыше. Однажды Кип едва не истратил заработанные за доставку газет деньги на покупку горячего пирога у разносчиков. Хорошо, маманя явилась раньше, чем Кип отважился на этот подлый, бесчестный поступок: отдав серебрушки ей, Кип отправился в порт и, усторожив рыбака-раззяву, украл две селедки.
Поэтому первое время Кип только и мог, что глотать слюну, разглядывая розовый окорок, истекающий слезами сыр, белый пшеничный хлеб и копченую рыбу, принесенную Чернильным Гелли.
Пока не получил подзатыльник.
- Займись камином, растяпа!
"Ге Унылое," - подумал Кип, нехотя отходя от накрытого стола.
- Ты уверен, что мальчишка у тебя не ворует? - осведомился Чернильный Гелли у отца, и Кип подумал о госте еще хуже.
- Ему нечего воровать, - кротко ответил старик. - Всё, что можно, украдено до него.
Сын улыбнулся отцу:
- Положить тебе рыбы? Позволь, налью вина. Олеантское, я перекупил груз у Краэ.
- Неплохое. Сколько заработал?
- Полторы тысячи.
- Осень только начинается, тебе следовало придержать вино до зимы, заработал бы на пару тысяч больше. А весной выручил бы тройную цену.
- Я оставил несколько бочонков.
- Тогда будем надеяться, вино не превратится в уксус. Кстати, об уксусе. Позволь выразить соболезнования по поводу твоей шлюшки.
- Спасибо, дорогой отец, но твои соболезнования несколько не к месту: Хэтти прекрасно себя чувствует. И она моя жена. Так что будь добр... - Гельт многозначительно замолчал.
- Вот я и говорю - позволь выразить соболезнования, - невозмутимо пригубил вино старик.
Гельт закинул в рот кусок (Кип искренне переживал исчезновение каждого ломтика, будто был наседкой, а они - его ненаглядными цыплятками), проглотил и продолжил непринужденным тоном:
- Так о чем ты хотел поговорить, отец?
- Я хотел спросить, не уступишь ли мне, по старой дружбе, те акции, которые унаследовал от матери.
- Зачем они тебе? Решил тряхнуть стариной, вернуться на биржу?
- Где уж мне... Так, просто решил прикупить пару активов на старость.
Кип не поверил. Он притих у камина, наслаждаясь неожиданным теплом, разомлел, но зоркости не утратил: старик водил гостя за нос, прикидывался беспомощным, а сам следил за сыном, как кошка за мышью. Гельт тоже неплохо знал собственного родителя:
- Тогда почему бы тебе не купить какие-нибудь другие акции? Могу посоветовать неплохие предприятия: Бегарт собирается возить ниегардский уголь - северяне добывают его из-под земли, тоже мне, придумали! Сар-Аунд хочет развернуть строительство ткацкой фабрики, по слухам, очень выгодное предприятие: я доподлинно знаю, что он уже выписал из Асканора несколько станков...
- Мне нужны акции твоей матери, - прервал сына сар-Леннан. - Те самые, верфей на острове Альфонт.
- Если они так тебе нужны, можешь выкупить акции у моих сестер.
Старик заелозил ножом по окороку.
- О, - догадался Гельт. - У девочек уже нет акций, или я плохо тебя знаю. Они хоть поняли, на сколько ты их обманул?
- Я выплатил им в соответствии с ценой, установленной на Бирже, - проворчал Шимей. - Я не виноват, что Альфонт - тюлений угол, и что толстосумы перекупают самые выгодные контракты на строительство кораблей в пользу верфей Йордгейнлейна!
- Вот именно, - Гельт потягивал вино, рассматривая отца прищуренным, оценивающим взглядом. - Большинство кораблей строится здесь, так с чего, спрашивается, тебя заинтересовали верфи на Альфонте? Это ведь как-то связано с грызней между Олеантом и Кринасом, верно?
- Сколько ты хочешь за свои акции? - буркнул старик.
- А как же твои слова: "Ты не получишь больше ни спанти, щенок, если женишься на этой шлюхе"?
- К сожалению, не сбылись: ты обокрал меня на следующий же день.
- Я не крал, я всего лишь забрал из семейного предприятия причитающуюся мне долю - как младший партнер, сын и наследник.
- Я еще не умер, - напомнил Шимей.
- И что, из-за такой мелочи я должен отказывать себе в привычном образе жизни? - Чернильный Гелли поднял брови. Заметив злое, хищное выражение на лице отца, он чуть поубавил пыл: - Не будем ссориться, отец, дело давнее. Но пойми меня: я разумный человек, я не могу продать акции, не выяснив их реальной стоимости. А вдруг ты меня обманешь?
- Если боишься, что я тебя подставлю, можешь не продавать акции. Ты устраиваешь меня в качестве партнера. Но я хочу, чтобы ты немедленно начал скупать корабельный лес.
- Другими словами, ты собираешься заделаться корабелом. - Гельт покатал хлебный мякиш по опустевшей тарелке. - Думаешь, гроу атакуют нас, чтобы наказать за союз с северянами?
Старик наклонился вперед:
- Запомни мои слова: гроу заплатит Броконту, чтобы мы нарушили этот дурацкий Пакт, и недели не пройдет. Северяне такого прощать не будут, а значит, выступят против нас и не смогут поддерживать лошадников.
- А когда Кринас не сможет рассчитывать на поддержку Северного Союза, в войне с Олеантом ему придется нелегко, - задумался Гельт. - Но... Кринас в любом случае выигрывает, ведь гроу раскатают флот олеантцев в лепешку. Хотя... если часть эскадры будет сражаться с северянами... Думаю, мы действительно сможем построить на Альфонте пару боевых кораблей, если война продлится хотя бы полгода... А если Гротенхольм все-таки не будет нападать на Олеант?
- Не будь дураком, Гелли! - вспылил Шимей. - Какая разница, кого будут колошматить на Севере, если центральные моря остаются пустыми! Надо срочно скупать все более-менее стоящие судёнышки, ремонтировать и снаряжать их в плавание через море Несса, к Миритимо и Эсадеро! И строить новые! Подумай, сколько мы на этом заработаем!
- Война означает потери, - признал Гельт. - А когда всё успокоится, у нас в распоряжении будет личный торговый флот. Ты хорошо придумал, отец. Только... Одна проблема - корабельный лес нынче в цене.
- Знаю, - проворчал Старый Шимми. - Деревья не растут так быстро, как хотелось бы.
- Можно было бы заказать лесину из Олеанта... Ниан не продаст, везти из Миритимо слишком дорого...
- Время, время! Нужно действовать спешно, пока другие не поняли, что к чему. Покупай любой лес, за любую цену. Даже если его придется спиливать самому. Покупай, Гелли. Через месяц будет поздно, слишком многие расчухают, куда повернул ветер.
- Даже если я заложу собственный дом, моих средств на много не хватит, - ответил Гельт. Голос его охрип, взгляд стал цепким, жадным.
- Я дам денег, - пообещал старик. - Мы составим контракт о партнерстве, и ты его подпишешь. Будем считать, фирма "Сар-Леннан и Сын" вернулась в Большой Бизнес. Но у меня есть условие, - Шимей схватил за руку поднявшегося из-за стола сына.
- Ты хочешь, чтобы я оставил Хэтти? - слова будто выдирали у Гельта вместе с коренными зубами.
- Неплохая идея, но сейчас не об этом. Я требую, чтобы ты меня слушался, Гелли. Ты слишком молод, слишком нетерпелив, поэтому руководить буду я. Слушай меня, малыш, и мы заработаем на войне миллион, не меньше!
"Миллион?" - удивился Кип. А сколько это, в пересчете на монеты в пять келле?
Осень принесла в Йордгейнлейн беспокойство и изрядную суматоху. Каждый день Кип бегал в порт, смотреть на корабли: море, от города до горизонта, заполнилось черными мачтами и белыми парусами. Тянулись по улицам повозки с оружием, маршировали гренадеры и стрелки в сине-коричневой форме.
Обычно в конце лета маманя брала Кипа и Тоса на портовой рынок - там можно было подешевле купить солёную рыбу и муку, прямиком с прибывающих южных кораблей. Папане случалось принести из доков почти хорошие апельсины. В этом году не было ни закупок на зиму, ни лакомств. Маманя, пряча глаза, говорила, что всё хорошо, но Кип видел, как она исхудала, чувствовал, какими горячими стали ее руки. Тос теперь работал в доках, с отцом; младшая сестренка Анинья устроилась помощницей в швейную мастерскую, но продержалась всего лишь десять дней. От трухи и пыли, собираемой тканями, у Аниньи проснулся застарелый кашель, и хозяйка мастерской ее выгнала. Дедушка собрал свои инструменты и сел на углу Центральной площади, ремонтировать башмаки. Кип старался как можно чаще навещать его; родители никогда не проговаривали этого вслух, но боялись, как бы старикашка не помер на ходу.
Старый Шимми тоже чудил. Когда торговец дровами повысил цены, сар-Леннан бушевал и неистовствовал. Отдать лишнюю монету ему было всё равно что оттяпать себе палец. Некоторое время Шимей вовсе запрещал топить камин, но сдался, после того, как простыл и на пять дней слёг в постель.
Чернильный Гелли, теперь регулярно появлявшийся в доме отца, наоборот, сиял как начищенная медяшка. Он приносил бумаги, то цветные, то белые, то длинные, скатанные в свиток, или же небольшие, чуть больше ладони. Шимей и Гельт часами сидели, изучая написанные на них строчки, о чем-то спорили, ругались, шушукались, подхихикивали и заговорщицки молчали. Потом Гельт уносил свою долю бумаг, а остальные Старый Шимми прятал - сначала за пазуху, потом, ночью, думая, что Кип не слышит - в сундуки, стоящие в пустующих комнатах. Осень пролетала, а оба сар-Леннана и не замечали уходящего времени, живя в мире, созданном из чернильных цифр.
Потом флот ушёл. Кип толкался на Центральной площади в тот день, когда Президент Диртон объявил о вступлении Броконтского Союза в войну; Кип залез на фонарный столб, поэтому сумел рассмотреть и Диртона, и стоящего рядом с ним гроу в ало-черном мундире, и прочих толстосумов. Все они улыбались, пока торжественно поднималось сине-коричневое, с серебряным якорем, знамя Броконта.
Спустя некоторое время по Йордгейнлейну поползли тревожные слухи. Корабли стали возвращаться - со сломанными мачтами, развороченными бортами, выпуская из трюмов исхудалых, понурых людей, зачастую в окровавленных повязках, заходящимся тяжелым, нутряным кашлем, или жалобно стонущих. Кого-то отправляли лечиться, кого-то сразу уносили на изрядно разросшееся кладбище.
Серым пасмурным днем туда же отнесли Анинью.
Еще через несколько дней Кип решился, набычился, сосредоточился и потребовал у Старого Шимми:
- Вы... это... Должны платить мне больше.
- Платить? - фыркнул сар-Леннан. - За что?
- За то, что я делаю всю домашнюю работу. Чищу, ношу воду, убираю мусор. Хожу за покупками и прочее.
- Я плачу тебе, - снисходительно ответил Шимей. - К тому же позволил жить в доме.
- Теперь на те деньги, что вы платите, ничего не купишь, - упорствовал Кип. - Вы должны платить мне больше.
- Да ты что, смеешься, что ли? - сегодня сар-Леннан пребывал в мирном расположении духа. - Впрочем...
Кип затаил дыхание. Старик смерил его внимательным взглядом.
- Знаешь, я давно заметил, что ты неглуп. Хочешь, я возьму тебя в ученики?
- А чему вы можете меня научить? - подозрительно осведомился мальчик.
- Делать деньги, разумеется! - усмехнулся Старый Шимми. - Я буду учить тебя правильно рассчитывать доходы, планировать расходы, даже грамоте научу, если будешь стараться... Ты же понимаешь, мальчик, я старый человек, я не могу тратить свои сбережения налево-направо, иначе в один прекрасный день мне будет нечего есть.
"Когда еще настанет такой день," - еле сдержался Кип. - "А если бы я принес еще хотя бы пятьдесят келле, маманя позвала бы к Анинье взаправдашнего врача". Но вслух мальчик ничего не сказал - предложение сар-Леннана стоило того, чтобы его обдумать.
- Я доволен тем, как ты работаешь, хотя, конечно же, дополнительная толика прилежности и аккуратности тебе не повредит. Соглашайся, мальчик. Ты же знаешь - все, кто отмечен прозвищем "сар" когда-то доблестно сражались в походах и правили землями, их слово крепче камня. Я не уроню честь предков, обманывая какого-то мальчишку за горсть мелких серебряных монет. Так что, идешь ко мне в ученики? - Старик протянул высохшую, сморщенную руку и приветливо улыбнулся.
- Хорошо, - Кип протянул свою измазанную в саже ладошку. - Но только если вы все-таки меня обманете, вам не поздоровится. Бабуля всегда говорила, что вруны напрашиваются на месть богов.
- Богов нет, мальчик, - развеселился старик. - Уж поверь мне. Миром правят деньги и страсти, но никак не боги, что бы ни говорили по этому поводу старые кошёлки. Принеси счёты, проверим, как ты знаешь сложение...
Уроки грамоты и арифметики, которые получал Кип, не решали проблему наличности. Вечерами, когда приходил Чернильный Гелли, мальчишка убегал на улицу, в надежде, что удастся выполнить чье-то мелкое поручение, или же стянуть, что плохо лежит. "Тощих крысят", как обозначал всё несовершеннолетнее население города Шимей, было много, они держались друг друга, так что Кип очень скоро выучил способы, как пройти по Йордгейнлейну и не ввязаться в драку, как правильно разговаривать, если наоборот, хочешь драку начать, и как цыкать на пять умров слюной через щель между передними зубами.
В цыканье он и тренировался однажды поздним вечером, пробираясь от Старого Шимми домой.
Улица была пуста. Пробежала собака, Кипа обогнали двое мужчин в темных плащах, в надвинутых по самые брови шляпах. Один задел мальчика, чуть не сбив его с ног; на миг плащ распахнулся, и Кип успел заметить пистолет, который незнакомец держал в руке. Мальчик растерялся и остановился. Мужчины быстрым, тяжелым шагом двигались вперед, чуть слышно переговариваясь; потом откуда-то из переулка послышался резкий свист, и они побежали.
Бахнул выстрел, еще один. Кип в нарастающей панике пытался решить, что ему делать, и не придумал ничего лучше, чем побежать следом, увидеть, что же происходит. Грянули еще три выстрела, более громкие и страшные, чем предыдущие; повернув за угол, мальчик застал драку в полном разгаре. Двое уже лежали на мостовой, еще четверо - пятеро? - сошлись в рукопашной.
Темные фигуры в разлетающихся плащах били друг друга, охали, пропуская удары; потом клубок дерущихся откинул в сторону одного - высокого и тощего. Он быстро наклонился, подобрал валяющийся на мостовой нож, который, должно быть, выронил кто-то из убитых, и пустил его в дело.
Первый раз в своей жизни Кип видел, как убивают человека, а не курицу. Стало страшно.
Через минуту один из нападавших лежал на земле, стараясь закрыть ладонями разрезанное горло; второй, пропустив мощный удар, отлетел на несколько шагов; третьего мутузил четвертый - невысокий, но очень широкий в плечах человек. Пятый, так ловко управившийся с ножом, покачиваясь, добрел до ближайшего дома и тяжело облокотился на стену.
Третий рухнул; второй не стал ждать, пока его поймают, и сбежал. Оставшиеся победителями четвертый и пятый обменялись фразами на языке, которого мальчик не понял. И только Кип повернулся, чтобы сбежать, как его заметили.
- Эй! Эй, стой! - крикнул тощий. - Кто здесь?
Его плотный невысокий товарищ подбежал и схватил Кипа за плечо.
- Местный мальчик, - сказал он. В его речи Кипу послышался странный акцент. - Ты что тут делаешь?
- Просто иду, - ответил мальчик, стараясь держаться спокойно и сдержанно. Что он, грабителей не видел, что ли? Чего ему бояться?
- Ну и иди, куда шёл, - пихнул крепыш Кипа. Тощий оторвался от стены и сделал нетвердый шаг:
- Нет, Со, погоди. Мальчик, - высокий незнакомец приблизился. Двигался он тяжело, подволакивая ногу. - Скажи, здесь можно найти врача?
- Тебя задели?.. Сильно? - крепыш тут же забыл о мальчике.
- Жить буду, - успокоил тощий. - Так как, мальчик, здесь есть кто-нибудь, кто может меня подштопать?
- Выше по улице живет рикер Бонтейн, - пояснил Кип. - Но он дорого берёт за лечение. А подштопать вас может мой дедушка, он умеет...
- Идём к врачу, - решил крепыш.
- Нет, Со. Через полчаса сюда придут стражи порядка, и нас будут искать именно у врача. Надеюсь, твой дедушка не откажет нам в помощи? - Тощий дружелюбно улыбнулся Кипу.
- Дуришь, Себ, - проворчал Со, но подставил другу плечо и поволок его следом за Кипом.
Иноземцы оказались весьма странными. В том, что крепыш Со - с Севера, Ниегарда, Нордвейга, или какого-то другого острова, сомневаться не приходилось: наличествовал и специфический акцент, и пышные рыжие усы, и крепкие кулаки, сжимавшиеся по любому поводу.
- А вы "сех" или "лак"? - наконец, не удержался Кип. Маманя и дедушка хлопотали на кухне около Себа, а незваного гостя выпроводили вон, под начинающийся дождь, чтобы не разбудил остальных.
- Лак, - проворчал Со, подозрительно зыркнув на паренька.
- А где же ваш топор? - расширил глаза Кип.
- Дома оставил, - Со достал трубочку с длинным мундштуком, принялся набивать ее куревом.
- Зря. Будь у вас топор, вы этих грабителей только так порезали бы... - Кип энергичными жестами показал, как именно. Северянин засмеялся:
- Верно говоришь! Сглупил я, попробовал сыграть в "цивилизованного"... - на последнем мудреном словечке Со фыркнул. И правда, одет он был как самый записной йордгейнлейнский франт, в сюртук гладкого сукна, панталоны, белую рубашку. Только шейный платок сорвал, вытирая вспотевший лоб с сильными залысинами, когда дотащил потерявшего сознание товарища.
- А господин Себ, он кто? - не унималось любопытство Кипа.
- Он хитрый лис. И полная задница, если вздумает умереть из-за дурацкой поножовщины...
Через восемь дней Себ передумал помирать, хотя лихорадка уходить не спешила. Рана на бедре заживала медленно. Сначала Кип волновался из-за того, что вовремя не подумал, привел в дом посторонних, но потом всё потихоньку наладилось. Со ходил с Тосом и отцом в доки, работал, как самый обычный человек, он даже продал свой хороший костюм и отдал все до последнего спанти деньги мамане "за беспокойство".
Однажды навещая родных Кип увидел, как северянин хозяйничает на маманиной кухне. Он раскатал на столе тесто и вырезал из него разные забавные рожицы. Себ помогал; двое младших, перемазанные мукой, крутились рядом.
- Садись, - пригласил Со, подвигая Кипу табурет.
- Смотри, у меня призрак! - заверещала Дита. - Бу-у!..
- А у меня - волк! Р-р-гав! - атаковал с другой стороны Азакар.
- Забавное печенье, - признал Кип. Северянин обиделся:
- И вовсе не печенье.
- Оно волшебное, волшебное! - не унималась сестренка.
- Это дар богам, - наставительно поправил Со. Кип заметил, как Себ возвел глаза вверх, безмолвно комментируя это заявление. - Ты тоже можешь поучаствовать, Кип. Надо сделать то, чего ты больше всего боишься, а потом отправить в печку - вот так! И твой страх станет всего лишь печеньем.
"Я боюсь, что дедушка умрёт так же, как умерла бабушка и Анинья," - подумал Кип, катая по столу комок теста. - "Что Тоса выгонят из доков, он опять пойдет воровать, и окажется в тюрьме. Что мы не сможем платить за жилье, и нас выгонят на улицу. Как можно вылепить всё это?"
- Можно сделать кракена, - подсказал Себ и показал, как надрезать ножом, чтобы получились щупальца. - Отличное подношение тем богам, которые правят морскими пучинами... Вот уж кого я никогда и ни за что не хотел бы рассердить.
- Не буду я заниматься всякими глупостями, - заупрямился мальчик. - Богов не существует.
Со нахмурился, сестренка заверещала что-то бессмысленное, Азакар самозабвенно жевал сушеную рябину, из которой печеным монстрикам полагалось делать глаза.
- Ты просто слишком мал, чтобы понять их замысел, - заявил северянин и поднялся, чтобы проверить стоящий в печи противень.
- Все северяне очень трепетно относятся к религии, - пояснил тихим голосом Себ.
- А вы?
- А я, будучи рожден на земле Ниан, склонен допустить, что всё возможно в этом мире, - Он полюбовался на получившегося морского гада. - Нами правят страсти, золото и боги. - Только деньги и страсти, - повторил Кип слова Старого Шимми. - Никаких богов не существует.
Нианец оказался интереснейшим собеседником. За свои девятнадцать лет (представлявшимися Кипу лишь самую чуточку более конечным сроком, чем три столетия Нового Времени) он успел побывать в Королевстве Олеант и на островах Великого Северного Союза. Себ зажигательно рассказывал, как на Ниане строят железную дорогу, по которой собираются запускать огромные паровые машины. Про морские путешествия, до которых он, по собственному признанию "был категорически не-любитель". Про северное сияние и охоту на тюленей.
Со, о подвигах которого в ледяных морях Себ тоже рассказывал, лишь ухмылялся в рыжие усы. Вообще, как заметил Кип, северянин, будучи на десяток лет старше нианца, прислушивается к его мнению и частенько советуется с ним.
Мальчик и сам не заметил, как стал рассказывать Себу о своих бедах. Не жаловаться же родителям, он же взрослый, а не малявка какая-нибудь! Хотя, может, Кип чего-то не понимал, и беспокоиться было не о чем, но всё-таки ему не давали покоя те слова, которые он услышал во время визита на Биржу.
В огромное здание с гербом, изображавшим дружеское рукопожатие, Старый Шимми зачастил в последний месяц. Каждый выезд сар-Леннана приносил Кипу целый караван обязанностей: следовало привести цирюльника, потом разыскать извозчика, потом помочь Шимею натянуть полосатые брюки и остроносые туфли, почистить сюртук, подать шляпу и теплый плащ и, поддерживая под локоть, усадить в коляску. Сама Биржа в первый раз перепугала мальчишку: все орут, суетятся, толкаются. Кипу представилось, что одна половина здешних торговцев вот-вот готова вцепиться в глотки и задушить оставшуюся половину, но всамделишные драки случились редко.
В третий приезд на Биржу какой-то мужчина начал браниться на другого, он кричал, что тот хочет его обмануть и заставить платить за воздух. "Покажи своё золото!" - повторял торговец; слова подхватили, и скоро вся Биржа стучала каблуками в пол и требовала: "Покажи золото!" Вероятный обманщик поспешил обелить своё честное имя; через некоторое время он вынес шкатулку, почти такую же, в которой Старый Шимми держал келле и зонто [8] на мелкие расходы; за торговцем следовали четверо дюжих молодцов, волоча огромный сундук. Торговцы плотным кольцом обступили спорщиков; крышку сундука откинули, и Кип ахнул: такие сокровища и во сне не увидишь. Однако взрослые не спешили восторгаться; почти обворованный торговец сменил гнев на милость только тогда, когда обидчик предъявил бумаги из шкатулки. Кип даже расстроился, что гора золотых монет вызвала меньше восторгов, чем пачка расписок. Он пошёл к Старому Шимми за объяснениями.
Сар-Леннан сидел в углу торгового зала, пил мелкими глотками горячее вино и поучал Чернильного Гелли:
- С этим сбродом нельзя церемониться. Не важно, сколько им, восемь или восемьдесят, все мечтают о том, чтобы украсть твои денежки и переложить их в свой кошелек. Так что давай, действуй. Побольше обещаний, посули им, что через год они будут на золоте есть, золото жрать и блевать золотом, и они твои. Не вздумай платить наличными! А лучше заставь их расплачиваться друг с другом...
Чернильный Гелли кивнул, покрепче обнял портфель, в котором, как выучил Кип по предыдущим встречам, хранились векселя и расписки, и нырнул в гомонящую толпу.
- А тебе чего? - сердито покосился на мальчика Шимей. - Пшёл вон отсюда, не мешайся.
Кип хотел спросить, а когда он увидит деньги, которые заработал в доме старика за прошедшие недели. Не золотые дарлеты, даже не зонто, хотя бы келле, но можно даже спанти! Ведь чтобы приносить родителям хоть немного, Кипу приходилось вставать чуть свет, разгружать в соседней лавке тяжелые корзины с овощами, собирать по улицам битое стекло и бутылки. "Старый Шимми только обещает," - с внезапной ясностью понял мальчик.
- Неужели он меня обманул? - спросил Кип Себа, пересказав беспокоящие его слова.
Себ пожал плечами:
- Кто знает... А Гельт сар-Леннан... Чем он вообще занимается?
- Продает да покупает. - Кип пожал плечами. Вспомнил еще один ненароком подслушанный разговор. - Старый Шимми ему указывает, что если очень хочешь купить лес, надо сделать вид, что покупаешь лён, ну, чтобы обмануть остальных. Они кинутся покупать лён, и тебе достанется лес по дешевке. Гелли скупил всё, что было. Даже то, что еще не срублено.
- Ага, ага... Должно быть, жадный человек? - предположил Себ.
- Нет, - замотал головой мальчик. - Старый Шимми гораздо хуже! А недавно Гельт ездил на Альфонт ругаться, что корабли медленно строят...
Поделившись своими горестями, Кип раздал младшим гостинцы - две морковки, - и убежал. Себ поднялся и, опираясь на палку, проковылял на кухню. Патриарх гостеприимного семейства Мельт тихо посапывал у теплого очага, на его коленях свернулась полосатая кошка. Дита и Азакар пристроились рядом, с громким хрустом поедали угощение. Со в углу обедал вчерашней похлебкой.
- Сможешь продать мои часы? - Себ выложил на стол золотой тикающий механзим.
- Думаешь прикупить себе что-нибудь на здешней Бирже? - фыркнул в усы Со. В маленьком домишке даже такой тихий звук раздавался, как пушечный залп.
Северянин обсосал рыбью косточку и нехотя напомнил:
- Уверен, нас всё еще ищут.
- Ищут Соа лак Хорвинга, - отмахнулся Себ. - И Себастьяна Фейрена, избалованного сынка богатых родителей. Неумелый подмастерье сапожника и грузчик из доков никого не заинтересуют.
Со не стал спорить. Похлёбка, да еще с черствым ржаным хлебом, была хороша.
- Пора действовать, - заявил Себастьян.
- Думаешь? Уже выяснил, кто хотел тебя прирезать?
- Ах, не смеши тараканов. Тоже мне, загадка. Поддельную записку, выманившую тебя в порт, подписали моим именем; мне прислали такое же приглашение от тебя. Очевидно, не знали, что мы общаемся не только на официальных встречах. А дальше - по ситуации. Или перепуганного нианца находят рядом с теплым трупом союзника-северянина, либо тебя ловят рядом с моим бездыханным телом. В любом случае, между Нианом и Нордвейгом начинается долгая череда выяснений и недоверия, а Олеант тем временем спокойно захватывает власть в море Несса.
- Броконт не дружит с олеи, - напомнил Со. - Брогоны поддерживают Гротенхольм.
- На этой неделе, - поправил Себ. - Броконту следовало бы поместить на свой герб флюгер: "Повернем в любую сторону". Ты же слышал, что мальчик рассказывал о хозяине, на которого работает. Ему и прочим толстосумам всё равно, что половина горожан скоро начнет голодать, главное, чтобы в кармане бряцало побольше молтино [9]. Значит, так. Твоя задача - раздобыть нам корабль.
- Сех Дарааг ждёт меня на борту "Северного ветра", - с сожалением вздохнул Со.
- Нет, твой фрегат не подходит. Что-нибудь другое, менее заметное.
Северянин подобрал корочкой последние капли похлебки:
- А что ты собираешься делать?
- Перекупить Старого Шимми, разумеется!
- Уверен, что для этого хватит золотых часов? - съехидничал напоследок лак Хорнвинг.
- Встреча с вами - великая честь, господин сар-Леннан...
Вблизи, вот так, на расстоянии вытянутой руки, Президент Диртон производил весьма посредственное впечатление. То есть, на самом деле, Кипу было абсолютно всё равно, что глава государства оказался невзрачным мужчиной среднего роста, с непропорционально выпирающим круглым брюшком и взглядом жадным и прилипчивым. Но - подумать только! В дом! Старика, прикидывающегося нищим! Пожаловал! Сам! Президент Диртон!
Кип старался соответствовать важности момента. Он стоял рядом с чайным столиком, держал поднос с огромным серебряным чайником и пытался не дышать. От древней парадной ливреи, извлеченной Шимеем из запертых сундуков, и внеочередной помывки у Кипа чесалось все тело, но мальчишка мужественно терпел.
Возможно, от того, что расстался с утепляющими пледами, Старый Шимми тоже трясся сегодня больше обычного. Дрожали его немощные руки, морщинистые щеки, упавшие на лицо длинные седые волосы:
- Прошу вас, господин Диртон... Это вы оказываете мне честь, навестили старика... Гельт, сынок, что же не предупредил...
Два дня назад Чернильный Гелли сам лично упрашивал Шимея не чудить и поехать вместе на аудиенцию к Президенту. Еще вчера он что-то доказывал родителю, а тот хохотал, азартно хлопал себя по ляжкам и указывал пожелтевшим длинным ногтем на пол у своих ног: "Пусть сюда явится! Пусть умоляет меня о помощи! Он-то понимает, что происходит, а ты? Кишка у тебя тонка, Гелли! Как был чернильной душонкой, так и остался! Ты же до сих пор не понял, что происходит, верно? Червяк ты, Гелли! Вот они у меня где!" - и старик пытался сжать покрепче изуродованные временем кулаки.
- Понимаешь ли, отец, возникла такая ситуация... Ты ведь в курсе, какая непростая обстановка сейчас в Северных морях, да и море Несса неспокойно...
- Там всегда штормит, - с милой улыбкой окончательно выжившего из ума старикана ответил Шимей.
- Ваш сын подразумевает конфликт между Королевством Олеант и некоторыми другими государствами, - вмешался Диртон. - Вы же знаете, олеи не слишком миролюбивые соседи, и между Олеантом и Кринасом всегда существовала некоторая напряженность в отношениях. Три года назад король Шарлон Третий, как вы, должно быть, знаете, развязал войну с Нианом; в прошлом году олеи едва удалось избежать открытой конфронтации с Миритимо...
- Я не слежу за политикой, - дребезжащим голосом проскрипел Шимей. - Здоровье не позволяет.
И он с полным самозабвением зашелся в натужном кашле.
Диртон вежливо дождался перерыва в серии булькающих залпов и продолжил:
- Семь дней назад ко мне обратился за помощью некий молодой человек. Нианец, сын одного из тамошних эльдов - Себастьян Фейрен...
- Это не его ли подозревали в похищении посла северян? - не смог удержать любопытства Шимей.
- Его. Но с похищением... - Диртон пожевал нижнюю губу, выбирая точное определение: - С похищением вышла запутанная история, я даже не уверен, что могу ее в двух словах пересказать. Одним словом... Фейрен просит помощи. Из-за конфликта с Олеантом переход через море Несса для нианских судов небезопасен, так что домой ему не вернуться.
Старик наклонил голову. Кип, стоящий рядом, успел заметить, как в глазах старика разгорается жадное, ищущее, неуемное пламя азарта.
- Так в чем вопрос? Пусть пользуется гостеприимством Йордгейнлейна. Надеюсь, его, нианца, не будут забрасывать гнилыми овощами, как тех северян...
Кип не выдержал и почесался. Воспоминание было на редкость гадостным и тревожным: восемь дней назад в порт привезли пленников. Их захватили во время сражения у берегов Ниегарда. Тос, Со и Кип стояли в толпе, постепенно заполнившей собой все спускающиеся к порту улицы. Какое-то время Кип вертелся, стараясь протиснуться вперед, чтобы разглядеть в подробностях незнакомое событие; он видел людей, в замызганной, грязной одежде, с серыми от усталости и болезней лицами, видел, как они идут, пошатываясь, мимо других людей - иначе одетых, не таких израненных, но таких же истощенных и беспокойных. Потом... Кто начал кричать, Кипу уже не вспомнить; вся толпа за считанные мгновения вдруг взорвалась оскорблениями. В северян полетело гнилье и дерьмо; кто-то из рыжеусых пленников попробовал сопротивляться; люди пришли в движение, засвистели стражники, тревога нарастала ...
На Кипа наступили, он упал, и груда тяжелых башмаков и подкованных сапог почти поглотила его. Когда Со отвоевал мальчишку и вынес его из толчеи, Кип долго всхлипывал, обнимал избитый живот и не мог произнести ни слова.
"Мне надо уходить," - сказал Со Себу, когда они добрались домой.
"Куда?" - злобно спросил Тос. Последнее время брат так часто бывал свиреп и ожесточен, что Кип с трудом его узнавал. Прежний, мирный и спокойный Тос никогда бы не позволил себе вмешиваться в разговор взрослых. - "Хотите, чтобы вас избили на улицах? Оставайтесь у нас. Мы не сдадим."
"Ваши благородные намерения мы уже успели оценить," - вежливо отозвался Себ. Он прохромал через кухню, полосатая кошка побежала следом, преданно заглядывая нианцу в лицо. - "Настало время платить по счетам. Кип, ты как? Жить будешь?"
"Пустяки," - мужественно буркнул мальчишка.
"Еще увидимся," - пообещал Себ.
Прошла почти неделя, а он так и не торопится сдержать обещание.