Тутенко Вероника : другие произведения.

С Земли еще никто не убежал. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть опубликована в журнале "Эдита". В 54 года мужчина начинает жизнь сначала, он решает жить так, как будто ему снова 19. Получится ли у него исполнить все свои юношеские мечты?
  С ЗЕМЛИ ЕЩЁ НИКТО НЕ УБЕЖАЛ
  НАЧАЛО
  1
  Мне пятьдесят четыре сегодня, и это мой девятнадцатый день рождения на свободе.
  Последний был аккурат на совершеннолетие.
  По логике вещей я вообще не должен был оказаться за решеткой.
  Воспитанный парень с длинными волосами и в очках - типичный ботаник.
  Такие ребята обычно пользуются авторитетом в классах для умников, но это была обычная школа на окраине города, не слишком престижная.
  Я учился в классе, где лучше быть сильным, чем умным.
  Поэтому я занимался еще и боксом, но больше мне нравились книги, особенно биографии великих людей, но времени на чтение почти всегда не хватало, ведь к концу школы я наскреб на электрогитару... Получив аттестат отличника, как мечтала мама, я поступил на "архитектору и дизайн", на бюджет.
  В общем, вероятность того, что такие ребята, каким был я, окажутся в тюрьме, объективно мала.
  Но, как говорила моя бабушка и народная мудрость, от сумы да от тюрьмы...
  Возможно, в моей жизни и не было бы этой длинной черной полосы, если бы мне не вздумалось в тот вечер пригласить моих друзей и девушку в ночной клуб.
  Клуб находился в подвале или, как было написано у входа, на нулевом этаже супермаркета.
  Назывался он "Пещера Мавра", и в этой пещере люди бесновались до утра.
  Нас было за столиком пятеро. Я, Анжелика, мой лучший друг Олег и Мишка с Максимом, с которыми мы вместе занимались боксом.
  Максим был тоже с девушкой, не такой красивой, как Анжелика, но довольно миловидной и стройной. А Олег и Мишка пришли одни, надеясь подцепить кого-нибудь на танцполе.
  
  В клубе было шумно и душно. На Анжелике было серебристое платье, с длинными русыми волосами она напоминала в нем русалку, плавность ее движений завораживала.
  В свете софитов она двигалась, будто плыла.
  Мы выпили немного.
  Первый тост, конечно, за меня.
  Так бы мы пили и танцевали до утра, и ничего бы особенного не случилось, в худшем случае кого-то бы сильно развезло. Но звезды на небе в ту ночь сошлись иначе. За соседним столиком отдыхал с друзьями сын местного олигарха Арсений, к моему и его несчастью.
  Не знаю, что они там отмечали, но он был порядком навеселе, когда подошел к нашему столику и схватил Лику за руку.
  - Пойдем потанцуем, - потащил ее на танцпол.
  - Отпусти меня, придурок! - она вырвала руку.
  - Что ты сказала? - грозно спросил он. - Ты знаешь вообще, с кем разговариваешь?
  Выпятив грудь, он сделал шаг вперед.
  Конечно, я не мог не встать на защиту любимой девушки.
  - Давай вали отсюда, - толкнул я его обратно к друзьям-мажорам.
  Сын местного олигарха, явно, не привык к такому обращению.
  - Ублюдок, - выкрикнул он, выкатив пьяные глаза и двинулся на меня, как обезумевший бык.
  Отца у меня никогда не было, но это обстоятельство совершенно не тяготило меня. Мне было даже не особенно интересно, кем он был.
  Но теперь вдруг слово, брошенное наугад, попало в цель в моем расплавленном алкоголем сознании, и я не заметил, как мы оба оказались на полу, и я наносил обидчику удар за ударом...
  Что-то упало, разбилось.
  Нас растащили в стороны, но магнит судьбы, притягивавший наши звезды друг к другу в ту роковую для нас обоих минуту, был сильнее.
  Обидчик еле стоял на ногах, когда я одним ударом отправил его в нокаут.
  Если бы дело было не в особой расстановке звезд на небосклоне, возможно, ничего бы непоправимого не случилось, и через какое-то время мы оба бы забыли об этой пьяной драке, но мой обидчик при падении очень неудачно ударился головой о ножку перевернутого стула, и из клуба его увезли в больницу, а меня - в отделение милиции.
  Его папаша сделал все, чтобы мне впаяли срок по максимуму.
  
  2
  Самое ужасное в колонии строгого режима это подъем в пять утра, особенно если ночью тебе снилось, что ты на свободе.
  Первое время мне часто снилась Лика.
  Время от времени я получал письма от нее, но они приходили все реже и реже. Всего четырнадцать писем.
  Я храню их все кроме последнего, которое, прочитав, разорвал на мелкие кусочки. В нем Лика просила у меня прощения, писала, какой я замечательный и сообщила, что выходит замуж за хорошего парня из другого города.
  Как бы то ни было, она поступила честно со мной.
  Честно говоря, я бы и не хотел, чтобы она ждала меня двадцать лет, хотя даже не знаю...
  Там, на свободе, где каждый следующий день не похож на предыдущий, время не тягучее, как здесь, но все равно двадцать лет - огромный срок и там, и здесь.
  Огромный...
  Я думаю так, если у тебя есть время - учись, даже если не уверен, что тебе пригодятся твои новые умения и знания. Хуже, если понадобятся, а их не будет.
  Обязательная работа в швейном цехе не отличалась особым разнообразием - изо дня в день прокладывать нитками по ткани дорожку пунктиром, бесконечную, как путь к свободе.
  Прекрасно понимая, сколько мне будет лет, когда я выйду и что архитектора из меня уже, скорее всего, не выйдет, но нужно будет искать пропитание, я решил получить специальность для жизни и выбрал профессию столяра.
  Не сказать, чтобы она особенно мне нравится, но успокаивает гораздо больше, чем убегающие и путающиеся нитки.
  Монотонная работа в столярной мастерской действовала на меня как анестезия, но потом становилось еще тяжелее...
  Тот случай, когда звезды снова выстроились не так, как хотелось бы мне, произошел именно здесь.
  Я оторвал глаза от рабочего стола, почувствовав, что за мной наблюдают.
  Надо мной стоял светловолосый верзила внушительной комплекции.
  Я молча продолжал свою работу.
  - Ничего тяжелее авторучки в руках не держал, - прокомментировал он то, как я управляюсь с фрезером.
  - Разве что боксерские перчатки, - ответил я.
  Верзила расхохотался.
  - Я не ослышался? Боксерские перчатки? В первый раз вижу боксера-интеллигента такого. А ты как на ринг выходишь, прямо в очках? А, Профессор?
  - На ринг я выхожу вот так, - я нанес ему короткий и резкий удар под дых.
  От неожиданности и боли он согнулся, как складной ножик.
  В дверях показался надзиратель, и, разогнувшись, Верзила вернулся к своему столику, шипя, что я еще пожалею.
  Как ни странно, он не пытался взять реванш и больше никогда не называл меня Профессором.
  
  3
  Единственным местом, где я находил спасение от захлестывающих меня обиды и злости была маленькая часовня.
  По воскресеньям к нам приезжал из села старый батюшка отец Андрей.
  Он казался мне по-настоящему мудрым человеком.
  Общаясь с закоренелыми преступниками, он умудрялся никого не осуждать, общался со всеми спокойно и ровно, и в этом не чувствовалось снисхождения к чужим грехам и порокам.
  - У каждого свой путь к спасению, проходит время, и скорбь оборачивается радостью, разочарования - смирением, а обиды - прощением. Извалявшись в грязи, начинаешь ценить чистоту, - объяснял он как-то нам фразу "неисповедимы пути Господни".
  Закоренелые убийцы и воры слушали отца Андрея с по-детски открытыми ртами.
  В тюрьме меня прозвали Боксер, а позже сменили погонялу на Библиотекарь.
  Не знаю, каким чудом я попал в библиотеку. Предполагаю, постарался отец Андрей, к мнению которого прислушивался даже наш начальник колонии - брутальный строгий малый с неожиданно визгливым голосом.
  Накануне на исповеди я говорил о той грани отчаяния, за которой, наверное, начинается ад и на которой я почти оказался.
  
  4
  Моими лучшими друзьями стали книги. Время от времени их привозили пачками из УФСИН, проводившего благотворительные сборы б/ушной и просто ненужной дома литературы для заключенных.
  Подозреваю, что к нам попадали не все пожертвованные законопослушными гражданами книги.
  Во всяком случае среди них никогда не оказывалось чего-то вроде про Соньку Золотую Ручку, Бони и Клайда и кровожадных детективов - всего того, что будоражило бы лишний раз наши криминальные наклонности.
  Вся литература была более или менее пристойного и часто даже нравоучительного содержания.
  Не попадали к нам и любовные романы и всякая "клубничка". Зато классики хватало с избытком.
  Лично я не согласен с тем, что всякая хорошая книга лечит.
  Читать в заключении Достоевского, не считая "Идиота", Солженицына и тем более Гроссмана - то еще в кавычках удовольствие, тем более зимой.
  Если меня просили выдать что-нибудь для души, я предлагал обычно Сэлинджера, Даниэла Киза, Кена Кизи или Мопассана, а из поэтов Уильяма Блейка, Рильке, Пастернака и Бродского.
  Сам я читал также много книг по психологии, но, признаюсь, от них у меня только еще большая путаница в голове, потому что они противоречат друг другу и в основном построены на алгоритмах. Сделаешь так - получишь это, сделаешь этак - получишь то.
  Я как-то спросил отца Андрея, что он думает о психологии, и он сказал, что она, действительно, помогает решить некоторые проблемы, особенно Православная психология, но хоть "психо" и значит "душа", психология - наука о психофизических процессах, а не о душе, что гораздо шире и глубже и вообще непостижимее.
  Да, духовные книги тоже были в нашей библиотеке. В основном их привозил отец Андрей.
  Вряд ли на воле я смог бы почитать столько книг...
  
  5
  Раз в неделю в библиотеке собирается клуб любителей книг - человек двадцать-тридцать. Мы обсуждаем прочитанное, в основном, исторические романы, и часто, довольно бурно, но обычно обходится все же без драк.
  Мы делаем историю. Истрия делает нас.
  Когда каким-то людям приходят в голову какие-то идеи, и они делятся ими с другими людьми, тогда начинается самое интересное.
  В каждый момент времени мы находимся на невидимых развилках.
  Никто не знает, что было бы, если бы Гитлер поступил в Венскую художественную академию, если бы Ньютон не сел однажды под яблоней, а выбрал бы какое-нибудь другое дерево, если бы Михайло Ломоносов не решился вдруг идти пешком в Москву, а остался преспокойно жить в своей деревне.
  Один-единственный поступок порой меняет судьбу, историю, культуру, меняет все. Все, что и составляет в конечном итоге вкус жизни - измени один-единственный компонент, и он будет уже другим.
   В детстве мне нравились фильмы, в которых герои отправляются в прошлое, чтобы изменить будущее.
  Некоторые то же самое пытаются сделать и в реальной жизни, переписав историю под себя.
  Иногда мне тоже хочется переписать свою личную историю, но если бы мне это удалось, я был бы уже не я, а какой-то совсем другой человек.
  Я глубоко убежден, что хоть все мы рождаемся с разным набором генов, никто не появляется на свет с призванием быть преступником.
  По сути, уголовный кодекс во многом повторяет космический кодекс, хоть и написан бюрократически-головотяпским языком.
  Как-то в нашем книжном клубе я случайно услышал такой разговор...
  К нам приехала выступать какая-то богемная гоп-компания, чтобы, так сказать, чуть-чуть облагородить наши заскорузлые души.
  Возглавлял ее брутальный малый, какой-то бывший военный с сильным голосом, гитарой за спиной и кучей рифм в голове, которые он декламировал нам со сцены.
  С ним была еще парочка других каких-то творческих личностей, которые тоже читали со сцены стихи, хоть и не так выразительно и громко.
  Кажется, ребята отрабатывали какой-то грант.
  После концерта военный стал жаловаться своему товарищу на каких-то там бюрократов, которые мешают ему открыть какой-то там военный музей.
  - Головотяпство! - провозгласил он. - Оправить бы всех головотяпов в колонию, чтоб не мешали творческим людям. Захочешь сделать что-то хорошее, а кругом эти... головотяпы.
  - Нет, - возразил второй. - Головотяпы нужны. Без них было бы скучно...
  
  6
  Все эти тридцать шесть лет, конечно, можно было бы расписать подробно, рассказать про каждого заключенного и каждого надзирателя.
  Но я слишком долго жил во всем этом, чтобы снова вязнуть в этом болоте, огороженном колючей проволокой. Мне хочется рассказать вам совсем о другом, но даже если я пишу о любви...
  Любовь, как птица в клетке из колючей проволоки, умудрялась петь свои песни и здесь, хоть, конечно, летать не могла. Нет, пожалуй, я сравню ее не с птицей, любовь в колонии - циничная расчетливая стерва, но иногда ей отчаянно хочется чистоты и романтики.
  Некоторые заключенные переписывались с девушками с воли, которых находили через объявления в разделе "знакомства". Пару раз в колонии даже играли свадьбы, что давало осужденным некоторые преимущества, например, в виде дополнительных дней для свиданий.
  Да, втайне я эгоистично надеялся, что что-то у Лики не сложится с тем хорошим парнем и их свадьба отложится, а лучше сорвется вообще.
  Я перечитывал иногда ее письма и чего-то ждал...
  Как-то перед ужином ко мне подошел один парень. Он сидел за непредумышленное убийство.
  - Тебе после ужина кое-что передадут с воли, - тихо бросил он мне в столовой и заговорщицки добавил. - От девушки. Лови через стену у медпункта.
  Наверняка, вы догадываетесь, куда я поспешил, наспех проглотив ужин.
  Надзиратель был поблизости, и расспросить подробности, а главным образом, как Анжелика вышла на этого парня, не было возможности.
  Гораздо важнее было другое: Анжелика не забыла обо мне.
  Я думал о ней и о том, что, возможно, случится чудо и я выйду на волю по какой-нибудь амнистии и все будет снова как раньше, когда над забором огромной стрекозой пролетел квадрокоптер, слепо направляясь на меня.
  Я поймал его.
  Стрекоза принесла мне пачку чая. Я открыл ее, надеясь найти внутри письмо или что-то памятное, как вдруг меня схватили сзади за руки, скрутили их за спину, повалили на землю.
  В коробке оказался кокаин, и мне добавили еще пятнадцать лет.
  21+15 равняется вечность.
  Вечность за колючей проволокой...
  Того типа перевели куда-то в другую колонию, хотя, подозреваю, за всем этим стоял Верзила... Тем более, он не пытался отомстить мне иначе.
  
  7
  На моей памяти пару заключенных пытались бежать.
  Один из них делал подкоп в производственной зоне. За этим занятием его и поймали.
  Другому удалось перемахнуть через забор, но и его вернули обратно.
  Лично мне никогда не лезли в голову мысли о побеге. Зачем?
  С Земли еще никто не убежал, и значит все равно так или иначе придется нести наказание за все, что в этой жизни натворил.
  
  8
  Материнские письма летели ко мне, как птицы с воли в клетку.
  С каждым новым письмом почерк ее все больше становился похож на рябь на воде.
  Последнее письмо от мамы было написано чужой рукой.
  В нем она просила меня быть счастливым несмотря ни на что. Говорила, что молится за меня. Она не дожила несколько дней до своих семидесяти пяти и месяц до моего освобождения.
  Я сумею быть счастливым, мама, я смогу.
  
  
  9
  Что такое три с лишним десятилетия, я по-настоящему осознал, когда снова очутился в городе своего детства и юности.
  По улицам его по-прежнему сновали красные трамваи, и рельсы, по которым они с веселым стуком тащились от остановки к остановке, как будто пролегали между прошлым и будущим.
  Многое ушло безвозвратно. Здесь была парикмахерская на углу, а теперь "Все для кальянов", а там, где сегодня распластался на четверть улицы супермаркет, был сквер, кафе "Мороженное" и магазин спорттоваров, где мама купила мне боксерские перчатки.
  Помню, это был один из самых счастливых дней в моей жизни.
  А там, через дорогу, был книжный. Я бывал в нем довольно часто.
  Мне нравилось бродить среди книг, открывать страницы наугад.
  Под каждой обложкой - послание тому, кто откроет, как бутылку с запиской со дна океана.
  Первым делом на свободе я зашел в старый тир. Каким-то образом он уцелел, свидетель моей прежней жизни.
  Я выиграл здесь ненужного мне бурого плюшевого медведя и подарил его незнакомому мальчонке, расплакавшемуся от того, что из раза в раз промазывал мимо цели. Мама утешала его, но у медведя вышло лучше.
  Подмигнув парнишке, я вышел на улицу. Теперь можно было жить дальше, хоть и я плохо представлял себе, куда мне идти...
  
  10
  На месте нашего старого одноэтажного домика, как гигантский гриб, вырос особняк, похожий на тот, в котором жил тот парень, который поломал мне жизнь...
  В окнах горел свет, и я осторожно нажал кнопку домофонного звонка.
   - Что вам? - спросил женский голос.
  - Мы жили здесь, точнее, на этом месте, раньше, - сказал я.
  - И что вы хотите теперь?
  Через минуту тяжелая дверь ворот отворилась. Седой высокий пожилой мужчина смотрел на меня.
  Я надеялся, что в этом чужом незнакомом доме осталась хоть какая-то частица моего больного прошлого.
   В руках у нового хозяина была моя старая электрогитара и боксерские перчатки. Он протянул все это мне.
  - Я купил эту землю шесть лет назад, все по закону, по документам, дом давно уже снесли и рядом другие дома, так что ничем не могу вам помочь, только... - он достал из кармана бумажник.
  - Нет, спасибо, не надо, - поспешил я отказаться. - Гитары и перчаток достаточно вполне.
  
  11
  Первое время я жил в хостеле "Очаг", где душ и туалет были хронически заняты, и мечтал о съемной квартирке или хотя бы комнате.
  Сдавать мне жилье не спешили.
  Безработный и только что с зоны - о таком постояльце мечтают не все.
  Хозяйку "Очага" Марину, разведенную женщину без предрассудков, не слишком волновало мое прошлое, скорее даже, наоборот, вызывало сострадание, боюсь, даже жалость - то чувство, вызывать которое у окружающих мне хотелось меньше всего.
  - Ты напоминаешь мне какого-то актера-иностранца, - как-то за нашим извечным чаевничанием сказала мне Марина. - Если бы встретила тебя на улице, ни за что бы не сказала, что ты...
  Она слегка смутилась, проглотила слово "с зоны", но все было ясно итак.
  Двухъярусные койки у стены - в каждой комнате могут жить по восемь человек одновременно, кроме номера "люкс" с просторной кроватью на двоих и складным креслом в углу.
  Две обычные комнаты для мальчиков и одна для девочек.
  Девочек в хостеле обычно немного, а сейчас всего одна - иногородняя студентка Даша. Она учится в сельскохозяйственном вузе, как всегда и мечтала, на заочном отделении, приезжает только на сессии и всегда останавливается в этом хостеле, где чувствует себя как дома.
  Хотя Даша говорит, что везде чувствует себя как дома.
  "Может быть, это даже и плохо", - добавила она как-то при этом.
  Таких, как она, называют ласковым "солнышко". Ей везде хорошо, и там, где она, всем вокруг хорошо.
  У Даши легкая, скользящая походка, одежда в стиле "унисекс", длинные волосы, заплетенные в мелкие косички, и карие лучистые глаза.
  Но если в одном помещении собирается много мужчин и одна красивая девушка, есть большая вероятность того, что хотя бы один из них положит на нее глаз, и не факт, что он окажется порядочным человеком.
  Отношения между мужчиной и женщиной были запрещены на территории хостела. Исключение составляла сама Марина.
  У нее был приятель, лет на десять моложе ее.
  Я знаю, почему-то уверен, что этот субъект совершенно не любит ее, а пользуется ее добротой, материнской заботой, нелегко заработанными деньгами и уютным пышным телом. И не потому, что Марина не заслуживает любви - как раз наоборот. Но ты можешь быть самым прекрасным в мире человеком, из этого не следует, что тебя не обманет какой-нибудь негодяй.
  Марина - сильная, но доверчивая женщина, иначе давно бы погнала от себя этого прохвоста.
  Их охи будили постояльцев по ночам с периодичностью раз в неделю, чаще всего в пятницу. Остальные шесть дней в хостеле царили целомудрие и порядок, за исключением некоторых случаев.
  Как-то вечером, казалось, не предвещавшим ничего, кроме спокойного сна, в хостел ввалился один из постояльцев. Звали его Ашот.
  - Слушай, красавица, давай с тобой пойдем в ресторан, - доносился до меня из коридора его нетрезвый голос. -В хороший ресторан. Думаешь, у меня нет денег на ресторан?
  Я вышел узнать, что происходит.
  Даша тщетно пыталась скрыться в своей комнате для девочек со словами "Некогда мне ходить по ресторанам, завтра экзамен".
  - Давай после экзамена сходим, - увязался за ней постоялец.
  - И послезавтра экзамен, - отметила Даша. - Сессия у меня, понимаете?
  - Хочешь сказать, что я старый для тебя? - не унимался постоялец и схватил ее за руку.
  Даша вскрикнула.
  - Эй, отстань от девчонки, - окликнул я его.
  - А твое какое дело? - огрызнулся он в ответ.
  Из хозяйской комнаты вышла Марина.
  - Что здесь происходит? - перевела взгляд с меня на Ашота и все поняла. - Я, кажется, ясно говорила, не подходить и близко к Даше и не приходить сюда в таком состоянии. Иначе вызову полицию.
  - Полицию, полицию... - передразнил ее Ашот. - Вызывайте... Да кому она нужна, ваша Даша? На женщину не похожа. Разве так должен выглядеть нормальный женщин?
  
  Ночью меня разбудил крик Даши. Я бросился в ее комнату.
  Ашот забрался к студентке в кровать и пытался стащить с нее одежду.
  С размаху я ударил негодяя по лицу.
  В коридоре послышалось шлепанье и зажегся свет.
  По лицу Ашота стекала струйка крови, и кулак мой тоже был липким и красным, а в глазах потемнело.
  Мне показалось вдруг на мгновение, что я увижу сейчас лицо Анжелики и ... не хочу называть его имени.
  Из далекого прошлого в настоящее меня вернул голос Марины.
  - А ну пошел немедленно отсюда! - вытаскивала она из тумбочки вещи негодяя, бросила их к порогу. - Выметайся! Немедленно!
  - Потише, хозяйка, - размазывал Ашот кровь по лицу. - Ночь на улице. Куда я пойду?
  - Выметайся! - повторила Марина. - Иначе звоню сейчас же в полицию.
  - В полицию это мне звонить надо, - смачно шмыгнул Ашот, роняя из носа пятна крови.
  - Вот там и разберутся, кому надо, а кому и не надо звонить в полицию, - оставалась непреклонной Марина. - Кстати, знаешь, сколько лет дают за попытку изнасилования?
  - Да не собирался я никого насиловать, - схватил свои вещи Ашот.
  - Вот в полиции и разберутся...
  В полицию Ашот, конечно, звонить не стал, но через несколько дней в хостел нагрянула какая-то комиссия, нашли какие-то неувязки с документами.
  Дескать, дом не переведен из жилого фонда в нежилой, и Марина вообще не имеет права оказывать такого рода услуги.
  - Пожалуйста, давайте все решим по-хорошему, - умоляюще посмотрела она на старшего в их группе, торопливо сунула ему в карман крупную купюру.
  -Ладно, - примирительно сказал он. - Но обратите все же внимание на меры противопожарной безопасности.
  
  12
  Найти работу с моим незаконченным высшим и отсутствием стажа в мои-то годы оказалось непросто даже на вакансии из рубрики "не требуются навыки". Я пытался устроиться курьером, таксистом, двориком, разносчиком пиццы, а также помощником повара в японский ресторанчик.
  Там меня, как ни странно, едва не взяли. Их менеджера по персоналу интересовал только один вопрос, люблю ли я делать суши, и это, на мой взгляд, совершенно правильно.
  Я уклончиво ответил, что хотел бы научиться делать суши, но прежде никогда не пробовал. В сущности, это было правда. Но узкоглазый брюнет с сомнением покачал головой и ответил привычной скороговоркой "мы вам перезвоним".
  Да, еще я подавал свое резюме из нескольких строк в ремонтные мастерские, строительные фирмы, охранные агентства - в общем, в десятки контор. Оно заинтересовало только одно коллекторское агентство.
  По телефону они зачем-то спросили мой вес и рост и за что я сидел. Примерно 185 и 90 и "за пьяную драку" их устроило и меня пригласили на собеседование.
  У менеджера по персоналу был взгляд тюремного надзирателя.
  - Почему вы хотите работать у нас?
  Он сложил руки палец к пальцу пирамидкой на столе.
  - Потому что мне нужна работа.
  - Что ж... Зато честно, - усмехнулся он. - Стаж работы, так понимаю, у вас нулевой.
  - К сожалению, это так... Всю свою жизнь, я провел в тюрьме.
  - В общем-то тоже жизненный опыт. Как вы представляете себе нашу работу?
  Я представлял ее себе довольно смутно.
   - Коллекторы выбивают долги из должников.
  - Выбивают пылесосы, - возразил сотрудник коллекторского агентства. - Наша же миссия в том, чтобы бороться с халявщиками.
  Слово "миссия" не слишком вдохновляло, я по-прежнему весьма приблизительно представлял себе свою будущую работу.
  Вопрос был даже не в том, что делать, а как это делать.
  Мне предстояло звонить, напоминать, а иногда нужно было как бы случайно нагрянуть к должнику, хоть это и запрещено законом. В некотором смысле я должен был являть собой его уснувший голос совести.
  Хотя гораздо эффективнее, проинструктировал меня менеджера по персоналу, давить на другой рычаг - страх. Издревле он действует безотказно.
  Люди боятся ответственности, позора, неудобств, неудач, много чего боятся, и важно в каждом конкретном случае надавить на нужный рычаг.
  При этом давить на него нужно с решимостью хирурга при операции - жалость совершенно неуместна.
  - Многие люди, я говорю о наших должниках, совершенно не думают о завтрашнем дне, - по-видимому, сотрудник коллекторского агентства любил пофилософствовать. - Считают, что можно всю жизнь жить на халяву и не по средствам. Вот в том и заключается наша, можно сказать, миссия - наставить таких халявщиков на путь истинный. Вы брали когда-нибудь кредит?
  - Кредит? Никогда, - помотал я головой.
  - И правильно. Можно сколько угодно рассуждать о том, что весь мир сегодня живет в долг, но любой долг так или иначе нужно отдавать. Вот я, например, никогда не беру кредиты.
  Я не имею права осуждать своих, точнее, банка, должников, ведь я прекрасно понимаю, что это такое, когда хочется всего и сразу, и как трудно этому противостоять.
  Но работа есть работа. Я приступил к ней на следующий день аккурат в 9.00
  Сложнее всего коллекторам иметь дело с теми, кто самоуверен и юридически подкован.
  Распознав в телефонном собеседнике хама, я снова чувствовал себя боксером, только отправить наглеца в нокаут надлежало не кулаками, а словами.
  Гораздо сложнее мне было разговаривать, когда я слышал голос растерянный и грустный.
  Менеджер по персоналу, не берущий кредитов, советовал не погружаться слишком в ситуацию, но очень сложно абстрагироваться, когда разговариваешь с человеком, отчетливо понимая, что завтра на его месте можешь оказаться сам.
  Ведь моей единственной инвестицией в мое открывающееся туманное будущее была надежда...
  ...- Послушайте, - взметнулся визгливый женский голос в трубке. - Я уже в сотый раз вам говорю, что выплачу долг, но сейчас не могу. Что же вы там все такие... бессердечные, - вероятно, женщина хотела сказать "негодяи" или что-то похлеще.
  - Постарайтесь сделать это побыстрее, это в ваших же интересах, - мой голос звучал твердо и строго.
  - Да знаю я, и сама бы рада, чтобы вы отстали от меня поскорее, но где я возьму сейчас деньги? Говорю же, живу я одна, сына посадили...
  Женский голос задрожал, стал грустнее и мягче, и в нем появились те же интонации, которые я слышал в комнате для свиданий в голосе моей матери, когда она еще могла приезжать ко мне...
  В голосе этой женщины, лица которой я не вижу, было то же чувство вины и раскаяния, как будто не сын, а она совершила что-то такое, за что должна была бы вместо сына нести наказание.
  - Простите... - неловко извинился я.
  - За что? - удивилась женщина.
  - За беспокойство.
  Я нажал "отбой".
  Бритоголовому я сказал, что дама, видимо, проконсультировалась с юристом и заявила, что если и будет с нами разговаривать, то только в суде.
  Нецензурно и глухо выругавшись, менеджер коллекторского агентства, не берущий кредитов, вычеркнул мать заключенного из списка должников.
  В общем, эта работа была не для меня.
  Промыкавшись на ней неделю, я признал, что ничего у меня не выходит. Работодатель удерживать меня не стал: результаты были не впечатляющими.
  
  13
  В доме Марины довольно уютно, особенно на кухне, где на белом столе в банке стоит букет искусственных ромашек, но в комнатах нет книжных полок и книг вообще, не считая учебников Даши.
  Марина не любит читать, предпочитая слушать истории жизни своих постояльцев.
  Видимо, жизнь для нее интереснее книг, ведь порой она подкидывает такие сюжеты, какие не выдумать ни одному писателю-фантасту, не говоря уже о новеллистах и авторов шаблонных любовных романов.
   В последнее время любовничек Марины страшно раздражает меня, и один раз я даже хотел накостылять ему за то, что этот прыщ повышает на нее голос.
  Нет, я не влюблен в Марину, но она симпатична мне как друг и я считаю, он заслуживает гораздо лучшей судьбы и не с этим ее чудиком жигало. Да, такая женщина достойна гораздо большего.
  В общем, с некоторых пор мне стало морально тяжело находиться в ее ... чуть не написал "доме". К тому же, у меня заканчивались деньги.
  Я собрал свои вещи в пятницу до прихода ловеласа и зашел попрощаться с Мариной.
  В доме вкусно пахло сдобным тестом. Марина вынимала из духовки противень с пирогами.
  - Тебе нечем платить? - догадалась она. - Ничего страшного, можешь оставаться здесь, сколько хочешь. Расплатишься потом, как найдешь работу. Как-нибудь найду для тебя лишний кусок хлеба.
  - Нет, - соврал я. - Я нашел работу и подыскал поблизости квартиру.
  - Ну как знаешь, - вздохнула Марина. - Вот, возьми на дорожку. С маком.
  Грустно улыбаясь, протянула мне пухлый румяный пирог.
  
   14
  Раздумывая, куда бы податься дальше, я бродил по городу. Фонари и окна подмигивали мне, как будто хотели дать дельный какой-то совет.
  На углу храма припозднился нищий. Не старый еще, где-то моего возраста.
  Денег у меня не было, но был один большой пирог. С маком.
  Я опустился рядом с моим новым приятелем на выступ храма и протянул половину ему.
  - Некуда податься? - оценивающе посмотрел он на меня, на мой большой рюкзак.
  - Некуда, - признался я.
  - Я знаю одно место, туда всех принимают, если ты не того... -
  Он звучно щелкнул себя по кадыку. - Ну или во всяком случае, если очень хочешь завязать...
  - Нет, я вообще не употребляю почти...
  - Тогда тебе прямая туда дорога.
  - Сектанты что ли какие? - недоверчиво спросил я.
  - Нет, нормальные люди. Волонтеры. Есть у них квартирка - на третьем этаже серого дома сразу за Никольским храмом, за парком, туда идти полчаса. Крайний подъезд, который дальше от дороги, там подскажут...
  - А почему ты сам не там, а здесь?
  - Там дисциплина, увидишь сам, как в казарме. И то нельзя, и это ... Не по мне...
  
   15
  Итак, свой первый девятнадцатый день рождения на воле я встречаю с Максимом, Асланом, Петром Леонидовичем, Димой и Верой - все они хорошие люди со сложными судьбами, хоть Дима и Аслан постоянно ругаются по пустякам.
  Такое поведение запрещено правилами общежитиями, также как выпивка, не говоря уже о наркотиках. Нельзя и курить, но на эту привычку Максим, который наведывается к нам где-то раз в десять дней, смотрит довольно снисходительно.
  Когда-то, не так давно, всего каких-то пару лет назад, Максим был одним из постоянных гостей Дома трудолюбия, но сумел подняться над ситуацией, излечился от алкоголизма и даже встретил девушку.
  Она сидела вместе со своей шестилетней дочерью на скамейке в парке и плакала.
  Максим подошел и спросил, что случилось.
  - Мне некуда идти, - ответила она.
  - Негде жить? - уточнил Максим.
  - Дом есть, но лучше умереть, чем вернуться туда, - продолжала плакать молодая женщина.
  - Пойдемте со мной, - позвал ее и девочку Максим и привел в Дом трудолюбия.
  Где-то через год они поженились и теперь живут в другом, лучшем месте, за исключением тех дней, когда Максим приезжает сюда следить, чтобы мы здесь совсем не разболтались.
  Для Петра Леонидовича Дом Трудолюбия давно уже стал его домом. Он здесь уже навсегда и почти не выходит на улицу. Чувствует себя если не главным, то старшим - он живет здесь дольше всех - лет уже пять или шесть и рад, что обрел этот последний свой причал на земле.
   Вера остается на кухне и вообще по хозяйству.
  В доме всегда чистота.
  Готовит Вера очень хорошо, но Петр Леонидович постоянно ругает ее, что она неэкономная хозяйка. Счищает с кожурой по полкартошки и добавляет в кашу по полпачки масла.
  Вера слушает и молчит, тем более что возражать бесполезно. Петр Леонидович почти ничего не слышит и ворчит исключительно для порядка. Побурчав себе под нос, он открывает молитвослов.
  Из книг в доме только молитвенники и чтение из церковной лавки.
  Любая другая литература вредна, считает Максим. Впрочем, делает исключение для Пушкина и почему-то Пелевина - двух светских гостей в нашей небольшой домашней библиотеке.
  Встаем мы очень рано, почти как в колонии, и, позавтракав, сразу же идем на работу.
  Особым разнообразием она не отличается - вспахивать чужие огороды, клеить обои, разгружать мебель частникам, распространять объявления...
  Узнав, что я неплохо столярничаю, Максим тут же нашел применение моим умениям - я помогаю ремонтировать дачи.
  В общем, мы дешевая рабочая сила.
   В квартире две комнаты. В одной из них спят Вера и Петр Леонидович.
  В другой, побольше, остальные, то есть я, Аслан, Дима, и, когда приезжает, Максим.
  В углу пустует еще одна кровать, не одноместная койка, как у нас, а двухъярусная.
  Обычно одновременно в Доме трудолюбия живут пять-шесть человек, но, бывает, и больше.
  В воскресенье у нас выходной. Мы говорим за жизнь, читаем полезные книги, несколько раз, по настоянию Максима, я был на утренней службе, достоял до самой проповеди, снова и снова убеждаясь, не каждому батюшке дано достучаться до сердец так, как отцу Андрею.
  Возможно, он молится за меня и других, таких как я, потому что я чувствую, что жизнь моя начала наконец-то налаживается, вокруг меня люди, которые, как и я однажды, сбились с пути, но ищут выход, и, верю, мы найдем его.
   Завтра как раз выходной. На столе у нас торт и чай, за столом - душевные люди. Мы посидели немного, а потом я пошел в соседний супермаркет и понял, зачем туда пришел, когда увидел ее - толстую тетрадь в твердой обложке, которую принял сначала за книгу, потому что на ней было написано "Best seller" и "когда мысли идут потоком... скорее записывай их".
  Я записывал их ночью на кухне, и сегодня постепенно становится вчера, и, я, пожалуй, пойду все же спать, но когда у меня снова будут время и поток мыслей, а я надеюсь, что будут... В общем, продолжение следует...
  
  ПРОДОЛЖЕНИЕ
  
  16
  Я решил сменить тактику в поиске вакансии, с которой мы друг другу, наконец, подойдем, и приходить к работодателям лично в надежде, что мое в меру интеллигентное лицо и искреннее желание жить честным трудом убедят-таки кого-нибудь дать мне работу и зарплату.
  И в одной фирме мне-таки повезло...
  Сначала, правда, секретарша пыталась отправить меня обратно, ссылаясь на то, что я не договорился заблаговременно с боссом о встрече, а он сейчас и вообще всегда очень занят. Но в это время он вышел из двойной двери кабинета, и я узнал старого приятеля Олега.
  Точнее, сначала он узнал меня. Наверное, по патлам, которые я снова отрастил за время безуспешного поиска работы и очкам.
  - Филька? - удивился и обрадовался он. - Неужто собственной персоной? Ну заходи, - вернулся в свой просторный кабинет, бросив у входа секретарше, чтобы принесла нам кофе и по коньячку и позвонила какому-то там Сан Санычу, перенесла встречу на завтра на то же время.
   - Слушай, если у тебя дела... - начал я. - Я могу зайти в другое время.
  - Брось ты, - скривился Олег. - Ничего срочного. Договорился сегодня на полшестого о встрече со своим психологом. Знаешь, очень помогает. Никогда бы раньше не подумал, что когда-нибудь обращусь к психологу. Но после развода что-то навалился такой депресняк, что подумал, хуже не будет, и обратился к Сан Санычу. И знаешь, помогло. Ну рассказывай, как ты...
  - Вот так... - развел я руками.
   - Ну что ж, - сказал Олег. - Раз судьба привела тебя ко мне, значит, это не случайно. Я должен тебе помочь. Люди должны помогать друг другу.
  - Спасибо... - я постеснялся добавить слово "друг", хотя мы с Олегом были когда-то друзьями.
  - Не сказать, чтобы ты как-то сильно изменился, но все же совсем не тот, - противоречил сам себе Олег. - Какой-то стал чужой.
  - Все мы не те, - согласился я.
  - Ты извини, что я за все это время я навестил тебя только раз, - вздохнул, наморщил Олег.
  - Не за что извиняться, я и сам не хотел тебя видеть, - соврал я.
  - Правда? - обрадовался Олег.
  Я кивнул.
  - Мало приятного, когда видят тебя в жалком состоянии...
  Олег похлопал меня по плечу.
  - Я так и понял, когда увидел тебя тогда в тюремной этой одежде, появилась между нами какая-то неловкость оттого, что ты там, а я здесь. Но теперь все будет в порядке. Вернешься к нормальной жизни...
  - Конечно, вернусь, - согласился я. - Только, знаешь, у меня такое чувство, как будто этих тридцати с лишним лет и не было, а мне все так же, восемнадцать, и вся жизнь впереди...
  - Хочешь, дам тебе телефон хорошего психолога? - предложил Олег.
  Я пожал плечами.
  А Олег протянул мне листок, на котором написал телефон Сан Саныча, того самого, который помог пережить ему измену жены.
  Но главное, у меня была теперь работа. Я делаю практически то же самое, что и в Доме трудолюбия, но не за еду, а за достойную зарплату, которой мне хватает на то, чтобы оплатить съемную квартиру, на еду и даже отложить на светлый день. Черных мне уже хватило с лихвой.
  
  17
  В пятницу вечером босс пригласил меня в баню.
  - Будут дамы, - подмигнул Олег.
  Дам было двое. Одна - какая-то знакомая банщика, а другая - ее подруга Лера.
  У Леры потрясающая фигура, но вид у нее при этом был такой, как будто ей хотелось поскорее уйти и вообще она здесь случайно, как, впрочем, и я.
  На пальце у Леры не было кольца, но на всякий случай я спросил, замужем ли она, и, получив отрицательный ответ, предложил сходить куда-нибудь.
  Она уточнила, куда именно, и я предложил ей выбрать сам, пояснив, что еще плохо знаю город.
  - Значит, ты из другого города?
  - В каком-то смысле, да. Я жил здесь раньше, тридцать с лишним лет назад, но теперь это совсем другой город.
  - И где ты жил все это время? - продолжала допытываться Лера.
  - В местах, не столь отдаленных, - пришлось признаваться.
  Лера изменилась в лице.
  - Понятно, - пробормотала она, и во взгляде ее ясно читалось "только уголовника мне не хватало".
  Я почувствовал себя виноватым, а Лера уже переключила внимание на банщика, казавшегося ей (и не зря) куда более перспективным субъектом для новых отношений.
  Обратно босс подбросил меня до моей съемной берлоги.
  - А что с тем парнем из ночного клуба? - спросил я Олега по дороге. - Он остался жив?
  - Он жив, - отозвался Олег, но только вряд ли будет рад тебя видеть.
  Неохотно он рассказал мне то, что знал о его судьбе.
  "Он жив, но только вряд ли будет рад тебя видеть", - означало то, что Арсений (так зовут того парня) тоже прожил всю жизнь в тюрьме, в тюрьме своего почти полностью парализованного тела.
  Удары, которые я нанес ему тогда в ночном баре, привели к серьезным увечьям и впоследствии - инвалидности.
  Да. Я. Виновен.
  
  18
  Того бара, где я отмечал свои восемнадцать, больше нет.
  Там, окруженный старыми тополями, переживающими июньскую линьку, теперь магазин дешевой одежды и обуви. Я купил в нем ботинки и джинсы, сэкономив тем самым на поход к психологу, которого советовал Олег.
  Прошлого больше нет, но я еще в нем, и одному мне не вырваться оттуда.
  От мыслей, проносившихся в моей голове в магазине дешевой одежды, мне захотелось напиться. Но порядки, установленные в Доме трудолюбия, научили меня владеть своими эмоциями.
  И сказав себе волшебную фразу Максима "это только добавит новых проблем", я, глотая тополиный пух, набрал телефон Сан Саныча.
  
  19
  Психолог называл себя модным словом "коуч", это означает, что он не дает тебе ключи от твоей проблемы, ты будешь искать их сам, а он - задавать тебе вопросы, которые должны привести к озарению.
  У Сам Самыча (буду так его впредь называть, но только за глаза) любопытный, как у мышки, острый взгляд.
  Я рассказал ему, что меня беспокоят мысли о впустую прошедшей жизни, потерянной молодости.
  - А что бы вы делали, если бы не попали за решетку? - полюбопытствовал он.
  - Я жил бы на полную катушку и все испытал...
  - Что, например?
  Взгляд Сам Самыча стал въедливым, как чернила. Он взял в руки авторучку и раскрыл блокнот на столе.
  - Я не знаю... - неуверенно начал я. - У меня была бы любимая девушка, Лика. Друзья. Я гонял бы на мотоцикле, "Харлее Дэвидсон" по ночному городу...
  - У вас есть "Харлей"? - перебил меня психолог.
  - Не было и нет, но я бы обязательно купил его.
  - Так, - покачал головой психолог. - Гонять на "Харлее" по ночному городу. Любимая девушка. Друзья. Что еще...
  - Ну, я не знаю...
  - Самые безумные желания, - подбадривал меня психолог. - Представьте, что я филантроп-миллиардер или лучше - волшебник, который может исполнить абсолютно все ваши желания.
  - Я рванул бы на "Харлее" в Калининград, полетал бы на воздушном шаре, выиграл бы чемпионат по боксу, играл бы на сцене... - я замолчал.
  - В смысле, стали бы актером? - уточнил психолог.
  - Нет, быть актером я никогда не хотел, да и архитектором, как ни странно, не особенно. Моя работа в библиотеке и то нравилась мне больше. Я играл бы на бас-гитаре в рок-группе.
  - Вы умеете играть на бас-гитаре?
  - Когда-то играл, - вздохнул я, - у меня была даже электрогитара.
  - Замечательно, - одобрил психолог. - А боксом занимались?
  - Да, еще в школе.
  - А что же потом?
  - Потом навалилась учеба, ну а дальше... Дальше вы знаете.
  - Хорошо. Что было бы дальше?
  - Дальше? - не сразу понял я, куда клонит психолог.
  - После того, как мечты исполнены.
  - Появились бы новые... Работа, семья, обычная жизнь...
  - Что ж, отлично.
  - Что отличного?
  - У меня для вас отличная новость. Волшебник, который исполнит ваши желания, - это вы сами.
  - В смысле?
  - Все очень просто. Вычеркнем из всего, что вы сейчас напланировали, частицу "бы". Живите - какое-то время - так, как будто вам снова восемнадцать. Проживите непрожитое.
  - Но... это глупо... То время уже не вернуть.
  -В памяти снова всплыл тот вечер в баре.
  - Почему?
  - Потому что начинать сначала уже слишком поздно.
  - Вы слышали когда-нибудь о бабушке Мозес?
  - О художнице? Я что-то читал о ней в журнале об искусстве.
  - Что вы знаете о ней?
  - Что она была женой фермера, а потом стала известной художницей.
  - Сколько лет ей было тогда?
  - Не помню точно, но, кажется, довольно много.
  - Она была старше вас?
  Я кивнул.
  - Если быть точным, семьдесят восемь, и это обстоятельство не помешало ей исполнить свою мечту. И таких примеров можно вспомнить много. И это будет мое первое задание. Напишите десять таких имен и напротив каждого - чего достиг этот человек в зрелом возрасте. И прикрепите этот список на видное место.
  - Думаете, это будет меня мотивировать? - не сдержал я усмешки.
  Проигнорировав мой, по сути, риторический вопрос, Сам Самыч протянул мне блокнот, в котором быстрым, но верным почерком записал мои мечты, и авторучку.
  - А теперь зачеркните везде частицу "бы".
  Снова хмыкнув, я выполнил нехитрое задание.
  - А теперь прочитайте то, что получилось, - с серьезным видом произнес психолог.
  Я гонял на "Харлее" по ночному городу, у меня были любимая девушка и друзья. Я рванул на "Харлее" в Калининград, полетал на воздушном шаре, выиграл чемпионат по боксу, играл на сцене... на бас-гитаре в рок-группе, - к концу списка я понизил голос, когда моя непрожитая жизнь пронеслась у меня перед глазами, и я видел ее так отчетливо...
  Психолог вырвал лист, на котором все это было написано, из блокнота и протянул его мне.
  - Теперь это ваша настоящая жизнь. Перепишите ее в настоящем времени и повесьте рядом с первым списком.
  - Но... - слабо пытался я сопротивляться.
  Мне казалось, слишком просто вот так взять и переписать жизнь набело.
  - Если понадобится впредь моя помощь, я всегда к вашим услугам, - ободряюще улыбнулся коуч, - господин Волшебник.
  
  20
  Итак,
  1. Анна Мэри Мозес - ей, пожалуй, и предоставлю почетное право открыть мою крутую десятку. Начала писать картины в шестьдесят семь и стала одной из самых известных в мире художников, представителей так называемого "наивного стиля".
  2. Англичанка Кей Д" Арси - в пожилом возрасте освоила боевые искусства и начала карьеру в кинематографе. Через десять лет она сыграла убийцу с альцгеймером в "Агенте 88".
  3. Дорис Лонг - в восемьдесят пять начала заниматься альпинизмом и спустилась с девяносто четырехметровой башни Спинакер в Портсмуте, чтобы собрать деньги для хосписа.
  4. Рекордсмен мира среди бегунов за девяносто Фуджа Сингх свой первый марафон пробежал в восемьдесят девять. В сто лет преодолел полный марафон. Знаменитый индеец говорит, что во время бега разговаривает с Богом.
  5. Рэй Крок - основал Mc Donald"s в пятьдесят два, а до этого продавал бумажные стаканчики.
  6. Сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчиль - стал премьер-министром Великобритании, когда ему было хорошо за шестьдесят.
  7. Борец против использования пластика Пэт Смит в семьдесят лет очистила пятьдесят два пляжа и запустила экологическую кампанию "Последняя соломинка", которая призывает людей пить коктейли и прочее без этих самых вредных для экологии соломинок.
  8. Королева танцпола вдова Рут Флауэрс , она же DJ Mamy Rock, стала диджеем в 68 лет, загоревшись этой идеей на дне рождения своего внука.
  7. Жена миссурийского фермера Лора Инглз Уайлдер в шестьдесят пять стала известной благодаря своей первой повести "Маленький домик в Больших Лесах".
  10. Еще один писатель Чарльз Буковски написал свой первый роман в пятьдесят, роман, принесший ему славу
  
  Согласитесь, у меня неплохая компания.
  Я прикрепил список на дверь и подумал, что, может быть, когда смогу разобраться в себе и ненадолго остановиться, я тоже напишу свою книгу.
  Она будет о моем возвращении на волю. Начало, мои дневниковые записи, уже есть, и, продолжение, я надеюсь, следует.
  
  ПРОДОЛЖЕНИЕ
  21
  Я обнаружил вдруг, что в современном мире быть неуспешным как-то даже неприлично, пусть даже к этому успеху приходится идти порой по головам, так что в этих толпах умников и уникумов сама простота и обычность становятся чем-то едва ли не уникальным.
  Но разве не гораздо важнее популярности сама человечность? И, может быть, поколение, которое осознает это, наконец, в полной мере, уже родилось, и не мне быть, конечно, их гуру...
  
  22
  Сам Самыч остался мной доволен.
  - Вы отлично справились с заданием, - похвалил он и предложил мне посмотреть одно видео на большом экране, висевшем на стене напротив длинного уютного дивана. - Клип Сьюзан Бойл... Знаете эту певицу?
  Прежде я об этой исполнительнице, любимой миллионами, не слышал, и, оказалось, много потерял.
  Женщина на экране не был красавицей, не отличалась изящными манерами и одета была слишком просто для сцены, но, когда она начала петь - вся засверкала изнутри, как бриллиант, и в своей одухотворенности казалась настоящим ангелом, который решил вдруг принять участие в каком-то концерте.
  - Знаете, как она начинала? - поинтересовался Сам Самыч.
  - Я многое пропустил из того, что происходило в мире за эти годы, - ответил я.
  Психолог включил другое видео, с "Британия ищет таланты -2009", где красивое и успешное жюри с насмешкой встречало сорока семилетнюю безработную из глубинки, не подозревая, что всего лишь через несколько минут она станет звездой мирового масштаба.
  - Она вполне могла бы оказаться среди них, - показал взглядом на мой список Сам Самыч.
  - Она была бы в нем самой молодой, - ответил я.
  Да, уважаемый Сам Самыч! Я стану для себя тем самым волшебником, который перепишет мою жизнь набело по-моему же собственному сценарию.
  И для начала я стал откладывать на "Харлей". Конечно, можно взять мечту в кредит, но я решил, что, если экономить на всем, через полгода моя мечта итак станет реальностью.
  В конце концов у меня была еще другая мечта, которая требовала не средств, а времени.
  Моя старая моя верная забытая подруга, наконец-то ты вернулась ко мне...
  Я проводил с ней вечера и наши с ней общие восторг и радость на какое-то время становились достоянием соседей.
  В слиянии струн наших с подругой душ был только один недостаток - мы стали продолжением друг друга, но еще ни разу так и не появились вместе на людях.
  Да, меня волновало, что они скажут "что это за старпер развлекается, как девятнадцатилетний?"
  Ну и плевать!
  Пусть не поймут! Они просто не знают, что мне опять восемнадцать и мне надо наверстывать свою жизнь.
  В последнее время судьба часто подает мне какие-то знаки, а, может быть, я сам их ищу и нахожу, ведь я теперь Волшебник Собственной Судьбы.
  Так я нашел это объявление на сайте местной газеты "Всё для лучшей жизни": "Рок-группа ищет бас-гитариста".
  Вау! Ребята! Я иду к вам!
  
  23
  Как я и ожидал, мое появление вызвало у молодежи некоторое недоумение.
  Я написал "некоторое"? Ха!
  Да они были просто о-ша-ра-ше-ны!
  "Это какой-то прикол?" - спросил, чуть прищурившись, светловолосый долговязый парень, как я позже узнал, их ударник.
  Я заверил их, что не шучу и умею играть на бас-гитаре.
  - Играли когда-нибудь в группе? - с непередаваемой смесью недоверия, любопытства и дружелюбия поинтересовался коренастый брюнет, похожий на девчонку - солист и лидер группы.
  - Ага, еще с "Бизлз" играл, - продолжал ерничать долговязый.
  Я снял с бас-гитары чехол, медленно провел по грифу и изгибам ее корпуса, как нежно будит влюбленный любимую женщину. Она просила "Алилуйя".
  - Хотите "Битлз" - будет вам "Битлз", - наклонив, как в танце, гитару, я начал импровизировать на любимые мотивы "битлов".
  Нас с подругой несло по волнам рока, штиль сменился штормом, но наша лодка была прочна, и я был уверен, что мы не утонем.
  - Совсем неплохо. - присвистнул солист, а вредный ударник забрался за свою установку и принялся, потрясая чубом, выстукивать ритм.
  - Совсем неплохо, - повторил солист.
  - Думаю, мы сыграемся, - потянул мне руку ударник.
  
  24
  Теоретически они могли бы быть моими детьми, но ни я, ни они не ощущали той глыбы из множества часов и минут, разделяющих поколения.
  Музыка стирала грани.
  Узнав, что я столько лет провел в тюрьме, ребята, даже вредина Михей, прониклись ко мне пониманием.
  Музыка была для меня тем спасительным тросом, по которому я выбирался из темного ущелья на свет.
  Я отдавал ей все свободное время, словно извиняясь за впустую потраченные годы.
  - Слушай, - полез мне как-то в душу Михей. - Сколько тебе было лет, когда ты попал за решетку?
  - Восемнадцать, - неохотно ответил я. - Мне не нравилось возвращаться в тот вечер в ночном клубе. Хотелось стереть его из памяти, как жирное пятно с воротника белой рубашки.
  - И что, ты тридцать шесть лет провел в тюрьме без баб?
  Любопытство в глазах и расплывшийся в ухмылке крупный рот.
  Мне захотелось вдруг ударить по нему, и я почувствовал, как правая рука моя сжимается в кулак, готовая взметнуться вверх и врезаться в рожу наглого Михея.
  - Михей! - укоризненно окликнул его Артур, наш солист. - По-моему, ты лезешь не в свое дело.
  - Я так, просто спросил, - пробормотал Михей.
  
  
  25
  Самое главное, благодаря этим ребятам и даже Михею, вскоре я стоял с бас-гитарой на сцене и никто из зала не выкрикнул при этом что-то вроде "что это с вами за дед?".
  В спорт-баре, где мы выступали, было немного народу, но это не имело значения. В основном, молодые люди от восемнадцати до тридцати пяти.
  Мы были, если можно так сказать, на разогреве.
  Далее следовала кульминация - любительский боксерский матч, и мы с ребятами, освободив служивший одновременно и сценой ринг, спустились в зал.
  Обоим спортсменам было слегка за тридцать.
  В зале, между тем, появились еще посетители, и свободных мест уже не осталось.
  Оба мускулистые, высокие, они казались достойными соперниками друг другу, но неожиданно на первой же минуте один из них отправил другого в нокаут.
  - Что ж, спорт есть спорт, - подытожил ведущий, темноволосый малый в красной бабочке. - Жаль, что сегодня все так быстро закончилось. Но, возможно, кто-то в зале готов прямо сейчас сразиться с нашим победителем Айроном?
  Вскинув брови, ведущий обвел зрителей.
  "Ну давай! Покажи им!" - услышал я откуда-то из глубины подсознания голос Сам Самыча, а, может, это был мой собственный голос.
  Как бы то ни было, я послушал его.
  - Я готов! - поднялся я на сцену.
  Победивший боксер, явно, не ожидал такого поворота событий и по его усмешке я понял, что он рассчитывал и меня отправить в нокаут примерно за минуту.
  Но он не знал, что мне снова восемнадцать и я хочу воплотить свою мечту - драться на боксерском ринге.
  Драться и побеждать.
  Я ничего не видел перед собой кроме обескураженного лица Айрона и наносил удар за ударом, пока он не оказался лежащим на полу.
  Только что превозносимый и почти коронованный, он тоже не собирался так просто отдавать мне победу, и, поднявшись, как бодливый бык, теснил меня к канатам и уворачивался, но мне все же удалось опрокинуть его, и вот он уже барахтался на полу, как безобидный майский жук, силившийся если не взлететь, то хотя бы перевернуться и встать на ноги.
  С громким звуком, нечто среднее между жужжанием и рыком, Айрону это все же удалось подняться. Пошатываясь, он снова наступал на меня.
  Удары его стали тяжелее и реже. Я тоже порядком устал, а по правде сказать, был измотан.
  Да, Айрон, конечно, достойный соперник.
  Он отправил меня в нокаут неожиданно и таким резким ударом, что я слышал как будто сквозь туман " ... семь, восемь, девять ... уже не подняться... десять".
  Да здравствует непобедимый Айрон!
  Да, теперь я хотел победить во что бы то ни стало. Победить этого Айрона.
   Мне помогли подняться, мы с соперником обнялись, и ему вручили награды.
  - Спасибо всем, кто верил в меня! - изображал он из себя звезду мировой величины, поднимая позолоченный кубок.
  Неожиданно ведущий обратился и ко мне.
  - Но нам также хотелось бы отметить достойного соперника Айрона и вручить ему поощрительный, но тоже очень приятный приз - абонемент на полгода тренировок в "Бэтмэне" у лучшего тренера по боксу в нашем городе Евгения Сомова.
  - Благодарю, - принял я награду, подойдя к микрофону. В ушах по прежнему звенело, но чувствовал я себя уже сносно. - Когда-то я занимался у Дмитрия Евгеньевича Сомова... Вероятно, это отец Евгения Сомова...
  - У Дмитрия Сомова? - удивился Матвей. - Дмитрий Сомов - мой дедушка. Он уже не тренирует - здоровье не то. А прадедушки Евгения уже нет в живых.
  - Значит, Евгений Сомов - сын Дмитрия Сомова, - догадался я.
  Присутствующие смотрели на меня так, как будто я сказал им, что видел Ленина. Наверное, многие из этих ребят даже не знают, что был такой вождь революции.
  Чтобы как-то разрядить обстановку, я сказал:
  - Фамилия "Сомов" говорит сама за себя.
  В зале зааплодировали, а я поднял награду вверх, как кубок, и, сойдя со сцены, сменил форму спорт-бара, предоставленную мне для поединка, на свою одежду и выскользнул за дверь.
  На улице шел дождь, в такт моему настроению выстукивал нестройный ритм по мутным лужам с отражениями витрин.
  Лужи казались фрагментами разлетевшегося на осколки зеркального города, и нужно было собрать их воедино.
  Только что исполнилась моя первая мечта - я играл на сцене на бас-гитаре и получил приглашение в свою вторую мечту, но абонемент в "Бэтман" не казался мне уже абонементом в рай на земле.
  Все-таки ожидание, предвкушение приносят гораздо больше удовольствия, чем сами исполнившиеся заветные желания. Не стоит слишком резво гнаться за мечтой.
  На углу кинотеатра "Арлекино" мокла припозднившаяся продавщица цветов, и чтобы она могла пойти домой, наконец, с чистой совестью, я купил у нее букет белых лилий.
  Теперь у меня будет повод зайти в хостел "Очаг". Мне хотелось сделать что-то приятное для Марины и, что греха таить, я скучал по нашим с ней чайным посиделкам.
  У Марины был как раз приемный день - она развлекалась со своим приходящим любовничком, и я со своими лилиями пришел, определенно, не кстати.
  Я оставил их в банке на кухне на столе и вышел обратно в сумерки, наполненные импровизацией дождя и искусственным светом уставшего от привычных забот и дневной суеты города.
  Продолжение следует, но в "Очаг" я больше не вернусь...
  
  
  ПРОДОЛЖЕНИЕ
  26
  "Бэтман" пришел на помощь очень вовремя. Я оставлял в зале всю свою агрессию, разочарование, вымещал все обиды на груше.
  Здесь я не чувствовал себя персонажем из "Сказки о потерянном времени".
  В зал приходили люди разных возрастов. Сын Дмитрия Евгеньевича оказался очень приятным человеком и отличным тренером.
  Спортсмены постарше называли себя почтительно "ветераны". Я был среди них почти новичок - ни кубков, ни медалей позади, но Евгений Дмитриевич говорит, у меня есть главные качества - целеустремленность и сила воли, с которыми возможны любые победы и, главное, победа над собой.
  Через пару месяцев я снова сражусь с Айроном в том же спорт-баре.
  На разогреве будет играть та же группа, но уже с другим бас-гитаристом.
  Я сказал ребятам, что ухожу из группы, потому что мне нужно успеть исполнить еще другие мои мечты, но прежде успел записать с ними альбом с замысловатым названием "Animal"s Dreams" и поставить жирную галочку напротив "играю на сцене на бас-гитаре в рок-группе".
  Большой привет тебе, восемнадцатилетний Фил от взрослого друга Филиппа-Волшебника.
  Даю тебе слово, в этот раз ты, точно, одолеешь этого Айрона.
  
  27
  Айрон тоже не терял времени даром. Я видел это по его свиреповатому лицу и угрожающей стойке.
  Что ж, отлично, решил я, значит, он видит во мне по-настоящему сильного соперника.
  Да, я намного старше Айрона и у меня не такое накачанное тело, как у него, но я кое-что должен тому растерянному парню со скамьи подсудимых по имени Фил.
  Так что прости меня, Айрон.
  
  Айрон ударил первым. Он с самого начала был свиреп. Я едва успевал отражать его удары и в какой-то момент с ужасом осознал, что Айрон загоняет меня в угол.
  Я как будто увидел себя со стороны - восемнадцатилетнего, ждущего со страхом приговора, а потом я вдруг заметил другое лицо в зале
  - постаревшее, с веселыми и добрыми глазами.
  Дмитрий Евгеньевич! Он не должен увидеть меня на полу под торжествующим Айроном. Нет!
  Что было силы я рванулся на него, сокрушая на своем пути сомнения, потери и даже само время.
  И вот уже Айрон растерян и повержен. Он корчится от боли на полу как тогда в том баре тот..
  Нет...
  "Нет!" - хотелось крикнуть мне.
  Но рефери поднимал мою руку, и пришлось улыбаться и обнимать бедного Айрона.
  Бокс - жестокий вид спорта, даже любительский.
  И все же вторая моя безумная мечта была исполнена.
  Я сразился, нет, не с Айроном. Я сразился сам с собой, со своими сомнениями и страхами.
  Я победил себя и время
  Я победил.
  Вдобавок ко всему я получил денежный приз и вместе с ним мне как раз хватило на подержанный "Харлей". Как и свою прежнюю мечту я нашел его в той же газете "Все для лучшей жизни". Завтра я отправляюсь за мечтой. Она недалеко, в соседнем городе.
  В общем, продолжение следует.
  
  ПРОДОЛЖЕНИЕ
  
  28
  Мне крупно повезло. Автор объявления распродавал свою коллекцию мотоциклов.
  Я набрал его номер, подъехал по названному адресу к двухэтажному дому из красного кирпича.
  - Ворота открыты, во дворе увидишь большой зеленый гараж. Заходи, я сейчас буду...
  С порога на меня смотрел выключенными фарами "Москвич"-кабриолет, серо-голубой пришелец из советских времен, в углу скучали еще один "Москвич", поновее, и "Запорожец".
  Мотоциклов было, я не вру, штук пятьдесят, среди них были какие-то совершенно невероятные, вероятно, еще довоенные, которые мне не доводилось видеть прежде.
  Несколько таких ретро-моделей были подвешены к стене, один из них прикрывал плащ-палатка.
  Во всем этом многообразии я сразу увидел его - мой "Харлей".
  Мне даже показалось, он подмигнул мне фарой, моя ярко-красная мечта.
  Я подошел к нему и не мог налюбоваться, обходил со всех сторон и взялся осторожно за руль, как дверь осторожно скрипнула, а в гаражном пыльном сумраке появился ангел, а, может, эльф.
  Белокурая маленькая девочка лет пяти была так фантастически красива, что я даже присвистнул от неожиданности, не ожидая увидеть в брутальном пыльном полумраке такое чудо.
  - Как тебя зовут? - спросила кроха.
  - Я дядя... дедушка Филипп.
  - А меня зовут Ева, - представилась малышка, забираясь на подножку кабриолета. - В этой машине мы с папой ездим на футбол. Его зовут Андрей.
  Дверь снова распахнулась.
  - Вот он! - радостно воскликнула малышка. - А это - дядя Филипп.
  Когда я увидел Андрея, мне вспомнилось услышанное где-то "байкер должен быть могуч, волосат, вонюч, колюч".
  - Здесь настоящая сокровищница, - снова присвистнул я.
  - Да, - согласился Андрей, - вот эти два - немецкие мотоциклы, один тридцать первого, другой тридцать седьмого года. Много в них души и средств вложил. С ними я вряд ли расстанусь... А эти ... посмотрел он на стену... это уже отечественная сборка, послевоенные модели, но собранные на отечественном оборудовании. Когда выезжаю на дорогу на этих красавцах, все просто в шоке, как будто я, как в этих фильмах про попаданцев во времени, ворвался на мотоцикле прямо из прошлого.
  "Харлей" был в отличном состоянии.
  "Срочно нужны деньги", - объяснил байкер, почему согласен попрощаться со своим железным другом за почти смехотворную сумму.
  - Только все наличными и сразу, - строго предупредил он.
  - Само собой, только... - вздохнул я. - Есть одна существенная деталь... У меня нет прав на мотоцикл.
  Я развел руками.
  - Ладно, - расхохотался байкер. - Помогу тебе перегнать моего красавца. Устроим ему тест-драйв на длинную дистанцию. Увидишь его в деле.
  Так я исполнил свою третью мечту - я ехал по ночному городу на собственном "Харлее", правда, за рулем его был не я, но получить права на мотоцикл - всего лишь вопрос времени. Водить его я, в общем-то, умею.
  Одно омрачало мою радость - мне негде было поставить мой красавец "Харлей" и мне снова пришлось обратиться за помощью к лучшему другу и лучшему в мире боссу.
  Увидев мою покупку, Олег сказал, что я рехнулся. Но зато отвел моему железному другу место в своем просторном гараже.
  До утра мы замывали с Андреем и Олегом у меня на кухне мой новый байк.
  - Будь уверен, ты будешь доволен, - продолжал нахваливать байкер. - Я и сам не понимаю тех, кто просиживает до двенадцати ночи у телека - уж лучше я попержу на мотоцикле на свежем воздухе. Это - романтика! А истинная свобода - это мчаться на "Харлее" по ночному городу.
  Утром я поводил Андрея на вокзал, купил ему билет на поезд.
  На прощание коллекционер пригласил меня на байк-фестиваль в Калининград.
  У меня было ощущение, как будто я знаю этого парня уже очень, очень давно.
  
  29
  С автошколой я, конечно же, затягивать не стал. В нашей группе в основном молодежь, за исключением меня и Эммы.
  По отчеству она Егоровна, но она не любит, когда ее называют по имени-отчеству, хотя скоро ей исполнится восемьдесят.
  Эмма, несомненно, заслуживает отдельной страницы в дневнике, который, может быть, станет однажды книгой.
  Она невысокая, шустрая, с крашенными ярко-рыжими короткими волосами.
  - Зовите меня на американский манер - просто Эмма, - говорит она с задором бывшей комсомолки.
  А когда на первом занятии инструктор осторожно поинтересовался, не лучше ли ей получить права на автомобиль, смерив его взглядом, сказала:
  - На автомобиль я еще не накопила, пока только на мотоцикл. Куплю автомобиль - приду в вашу гребаную школу еще раз, времени у меня предостаточно.
  Больше Эмме советов никто не давал, разве что инструктор подсказывал, как лучше управляться с мотоциклом.
  
  30
  Инструктор в автошколе, где я получал права на свой "Харлей", работал прежде водителем грузовика со всеми вытекающими отсюда последствиями - матерился он похлеще надзирателей в тюрьме.
  И наверное, если бы я не продолжал заниматься в "Бэтмане," я бы все же когда-нибудь не сдержался и всадил ему кулаком между глаз.
  Все же я старался противопоставить грубости иронию.
  - Даже медведя в цирке можно научить кататься на мотоцикле, - заметил я, когда матершинник в очередной раз остался недоволен мной.
  - Так медведям три года, - оставался невозмутимым мой инструктор. - А тебе?
  - Вам, - поправил я. - Пятьдесят четыре.
  - Это вы хорошо еще, батенька, сохранились, - присвистнул даже инструктор. - Видно, не переработались, просидели всю жизнь где-нибудь в офисе.
  - В библиотеке, - уточнил я.
  - Так я и думал, - остался доволен своей догадливостью инструктор и снова заорал, что было силы. - Давай, твою мать, дави на газ, биб-ли-о-текарь!
  
   31
  Потом инструктор-матершинник, к всеобщей радости, куда-то исчез, и вместо него на своей новенькой Yamaha YBR 125 возникла королева дорог Александра, которая учила нас быть внимательными на трассе и одним только взглядом, улыбкой вселяла уверенность в каждого.
  Александре лет двадцать восемь - не больше, и у нее есть такой же красивый отчаянный дружок, который частенько заезжает за ней в автошколу на своем "Сузуки".
  Я, пожалуй, немного завидую ему, а скорее, пожалуй, им обоим.
  Они еще так молоды, как говорится, целая жизнь впереди.
  И мне, конечно, не догнать ни Александру, ни этого ее мотоковбоя...
  Ну и пусть!
  Я все равно прокачусь с ветерком!
  Мотоцикл, упрямый, как буйвол, постепенно подчиняется мне, мы с ним почти как единое целое, как некий двухколесный кентавр.
  
  32
  Тот парень, Арсений... Он никак не выходит у меня из головы.
  Я не раз наворачивал круги вокруг их богатого дома, нервируя собаку за высокими воротами, но так ни к чему и не пришел.
  Я злился на себя за свою растерянность. Да что в конце концов я могу ему сказать?
  Тупо попросить прощения? Или, может, воспользовавшись своим недавно полученным опытом, предложить ему составить список успешных людей на коляске, начиная со Стивена Хопкинса, и прожить жизнь сначала, с того самого дня?..
  Я так и не отважился посмотреть ему в глаза.
  Приходится признать, что я трус, а вовсе не ангел дорог.
  
  33
  С каждой новой галочкой в списке заветных желаний я должен бы, по идее, становиться все счастливее.
  Нет, прочь частицу "бы", как говорит наш уважаемый Сам Самыч.
  Я все-таки счастливый человек, но что-то по-прежнему гложет меня. Наверное, все будет иначе и встанет на свои места, когда исполнятся оставшиеся мечты - воздушный шар, рвануть на "Харлее" в Калининград и Лика.
  Почему я подумал и написал "Лика"?
  При чем здесь "у меня есть любимая девушка" и "Лика"?
  Но слова сами собой складывались в предложение "рвануть на "Харлее" в Калининград к Анжелике".
  Ведь, не правда ли, в этом есть какой-то сакральный смысл, что Анжелика живет теперь под Калининградом?
   Я никогда не был за границей, и меня почему-то никогда не тянуло туда. А тянуло по-прежнему в прошлое. И чтобы избавиться от этого раз и навсегда я снова записался на консультацию к психологу.
  - Понимаете, Сам Самыч, - начал я с порога. - Прошлое по-прежнему преследует меня. Оно никуда не ушло.
  - Оно никуда и не уйдет, - покачал головой психолог. - Его нужно просто принять.
  В этот раз он решил быть не коучем, а просто психологом.
  - Но как?
  - Встретиться с ним лицом к лицу... С тем, что не дает покоя столько лет...
  Собственно говоря, я знал ответ и сам, я хотел и боялся услышать именно это.
  Что ж!
  Значит, встретиться с Ликой и тем парнем, который мне сломал жизнь... которому я... сломал жизнь, и никакой воздушный шар этого не изменит. Но прежде я хотел увидеться с другим человеком, который мог бы дать дельный совет и самому Сам Самычу.
  Да, ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!
  
  
  ПРОДОЛЖЕНИЕ
  34
  Дорога, как вся наша жизнь, бесконечна, но каждое путешествие по ней когда-нибудь кончается.
  Где-то сбоку остался мой временный дом, отгороженный от мира колючей проволокой.
  Я миновал его, глядя прямо на дорогу, не поворачивая головы. В село со старинным названием я въехал рано утром.
  Наверное, мы с "Харлеем" смотрелись здесь экзотически среди подснежников, похожих на крупные звезды, соцветиями расположившихся на зеленом небосклоне.
  Из-за леса выглядывал дом, небольшой и уютный, покрашенный голубой краской, такой яркой, что издалека казался игрушечным.
  Пожилая женщина, видимо, его хозяйка, выводила из сарая коз погулять на свежей травке.
  Коз было пять.
  Пятеро беляночек и селянка с любопытством посмотрели на меня.
  - Я ищу отца Андрея, - ответил я на незаданный вопрос. - Он живет где-то здесь возле храма...
  - Жил... - грустно ответила женщина. - Похоронили мы его неделю назад, нового батюшку еще не прислали...
  " ... семь, восемь, девять ... уже не подняться... десять".
   Сквозь утренний туман мне слышался голос рефери, как будто я снова был на ринге с Айроном, и он победил.
  Отца Андрея похоронили возле храма.
  На дверях висел тяжелый замок, как будто охраняя от меня тайны бытия.
  Я уехал искать истину, а приехал к могиле пожилого священника, ставшего теперь для многих старцем.
  - Отец Андрей, если ты слышишь меня, замолви там, наверху, словечко за меня, - попросил я нашего любимого священника, опустившись на колени под деревянным крестом.
  Еще одной близкой душой стало меньше на земле и больше там, за краем.
  Но, может быть, и оттуда он вместе с мамой наблюдает за мной, за всеми нами, заблудившимися в суете.
  И, глотая ком, застрявший в горле, я снова и снова вывожу упрямыми заглавными буквами
  ПРОДЛОЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ, ПРОДЛОЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ, ПРОДЛОЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
  
  ПРОДОЛЖЕНИЕ
  35
  Наверное, если бы я жил и родился в Калининграде, я бы описывал его как-то совершенно по-другому, но я впервые увидел его, когда мне уже за пятьдесят.
  Андрей и его друзья были здесь уже не в первый раз. Их интересовал не столько сам город, сколько фестиваль.
  Немецкий мотоцикл из гаража-музея удивительно гармонично вписывался в атмосферу прибалтийского города.
  Мне казалось, море, солнце и сосны поймали асфальт в янтарные сети. И город упрямо окрикивал каждого гостя: "Освободи меня, эй, приятель!"
  Я не буду останавливаться на архитектурных достопримечательностях Калининграда, да у меня и не было времени их осмотреть.
  Скажу только, я был благодарен здесь каждому старинному и новому зданию, каждому камню, и, конечно, той дороге, которая вела меня к Лике...
  Сегодня отыскать человека гораздо проще, чем, скажем, тридцать лет тому назад. Мир стал слишком прозрачен.
  Я не нашел страницу Лики в соцсетях, но без труда нашел наших общих знакомых и узнал, что живет она теперь под Калининградом и даже какую носит фамилию.
  ...Наверное, не стоит напоминать о себе тем, кто забыл о тебе. Они не сразу, но вспомнят и снова забудут до тех пор, пока не напомнишь опять, понимая, что назойливые гости из прошлого так похожи на надоедливых мух, что хочется закрыть от них окно или взять в руки газету и, свернув, превратить в мухобойку...
  ...Я увидел ее возле моря. Длинные распущенные волосы, гитарный изгиб и походка...
  Я не мог ее спутать ни с кем.
  - Анжелика, - окликнул я, боясь спугнуть свой ставший реальностью мираж.
  Она обернулась и с любопытством посмотрела на меня.
  - Извините, - пробормотал я. - Вы очень похожи на...
  Девушка, похожая на Анжелику, пристально посмотрела на меня.
  - Вы, наверное, Филипп?
  - Вы знаете меня? - удивился и обрадовался я. - Вы, наверное...
  - Я ее дочь, Василиса.
  Девушка протянула мне руку.
  - Значит, мама рассказывала вам обо мне?...
  - Рассказывала... - с какой-то бесцветной интонацией ответила дочь Анжелики.
  - Я ... я знаю, что она замужем, я просто хотел...
  Я не мог подобрать подходящего слова.
  "Поговорить", "увидеться" - все было не то, неискренне, фальшиво. На самом деле я приехал попрощаться с прошлым, но передо мной стояло настоящее в прекрасном облике Василисы.
  - Родители расстались три года назад, - поставила она меня в известность.
  Я снова чувствовал себя влюбленным студентом, и целая жизнь простиралась передо мной Балтийским морем.
  Василиса привела меня к небольшому дому с золотистыми нарциссами под окном.
  - Мам! - крикнула вглубь двора Василиса. - К нам гости, - она чуть приглушила голос. - Филипп.
  Что-то громыхнуло во дворе, как будто упало ведро или таз.
  Колыхнулась простыня за кустами еще не зацветшей сирени, и я увидел свою первую любовь.
  Я вряд ли узнал бы ее в толпе.
  Анжелика сильно располнела - это первое, что бросилось в глаза. Волосы она красила теперь в какой-то рыжеватый оттенок, и мне хотелось смыть его, как ржавчину с металла.
  - Филипп, - близоруко прищурилась Анжелика.
  - Приехал к тебе на "Харлее", - насмешливо пропела Василиса.
  Анжелика засмеялась, подошла поближе.
  Время не пощадило ее некогда нежную кожу, но глаза ее цвета тины... глаза были те же, только взгляд стал другой - уставший и грустный.
  Из двери выбежала девочка лет пяти, светловолосая, похожая на бабушку и на маму.
  - Кто там? Деда приехал?
  Три женщины - прошлое, настоящее и будущее - стояли передо мной.
  Три поколения.
  Я состроил смешную гримасу, заставив засмеяться внучку Анжелики.
  - Я тоже так умею, - девочка поднесла ладони к ушам и высунула язык.
  - Это твой мотоцикл? - заметила мой "Харлей" у забора внучка Анжелики. - Ты покатаешь меня на нем?
  - Анжелика, - недовольно обратилась к дочке Василиса. - Тебе рано еще кататься на таком мотоцикле.
  - А хотите ... я покатаю вас на большом воздушном шаре?
  - На воздушном шаре? - не могла поверить своему счастью маленькая Анжелика, а у старшей в глазах зазижделись огоньки, как в юности когда-то.
  И было уже не важно, что тело ее изменилось, и что мы прожили большой отрезок жизни друг без друга.
  - Всех троих? - уточнила Василиса.
  - Всех троих, конечно! - засмеялся я.
  Мне захотелось сделать для них троих что-то приятное.
  - Собирайтесь! - скомандовал я.
  Василиса подпрыгнула, взвизгнув.
  Я вызвал такси.
  Анжелики разместились на заднем сидении, а Василиса предпочла ехать на шоу воздушных шаров - изюминку байк-фестиваля - на "Харлее".
  Одна мечта, исполнившись, как на ниточке, тянула за собой другую мечту, и в этом была какая-то логика.
  Мы вчетвером поднимались в весеннее небо над веселящейся толпой на берегу.
  Люди, мотоциклы, автомобили и деревья, дома становились все меньше, а облака и птицы все больше, и только небо и море были, как прежде, огромны.
  Крики чаек, порывы ветра, музыка и голоса слились в единую мелодию, так что и мне хотелось взять в руки бас-гитару.
  Я был на высоте. Все мечты мои исполнились, хоть и совсем не так, как я представлял себе это.
  - Я исполнил сегодня свои две последние мечты, - прошептал я Анжелике.
  - Ты счастливый, - ответила мне она. - Мои так и остались несбывшимися. У каждого своя тюрьма, тюрьма несбывшихся желаний... - Лика грустно улыбнулась. - Ты... ты счастливый. Ты будешь смеяться, наверное... Вот я всю жизнь мечтала стать воздушной гимнасткой, я даже тебе никогда не говорила об этом, и этой мечте никогда не сбыться. Хотя для тебя, кажется, нет ничего невозможного. Счастлив тот, кто отваживается на безумства. Я даже немного завидую тебе...
  - У тебя есть дочь и внучка, - напомнил я ей, что не все так плохо.
  - Да, жизнь прошла не зря, - согласилась Анжелика. - И все-таки не так, как я хотела.
  - Еще не поздно все исправить, - прокричал я Лике.
  - Боюсь, слишком поздно уже, - ответила Анжелика, и искорки в глазах ее погасли.
  Люди, мотоциклы, автомобили и деревья, дома становились все больше, а облака и птицы все меньше.
  Мелодия в моей голове распалась на крики чаек, порывы ветра, музыку и голоса - и все заглушал рев моторов.
  На прощание я поцеловал Анжелику. Хотел было в губы, но она неловко как-то увернулась, хотела подставить щеку, а получилось - я чмокнул ее в лоб.
  Мы оба понимали: у нас есть настоящее и прошлое, и это были счастливые мгновения, но дальше - у каждого своя дорога.
  Я помахал им рукой и вскочил на "Харлей".
  Мой инструктор был совсем не прав: я гораздо способнее циркового
  медведя.
  И, Анжелика права, я все-таки счастливый человек, и продолжение... ПРОДЛОЖЕНИЕ, НАВЕРНОЕ, СЛЕДУЕТ...
  
  
  
  ПРОДОЛЖЕНИЕ
  36
  Наверное, я очень устал, поэтому мое подсознание подкидывает по ночам мне странные фантазии.
  Вообще-то я не склонен перессказывать сны, но этот, по-моему, того заслуживает. Мне снился город. Очень необычный.
  Огромные дома замысловатой формы, похожие на морские раковины и кренделя одновременно.
  Почему-то в них не было окон, только дверные проемы без дверей.
  Самым странным было то, что вокруг было так много домов, но почему-то я не мог войти ни в один их них...
  Я шел по этому городу и вдруг из домов стали появляться, как добрые веселые драконы, их хозяева.
  Дома оказались огромными улитками. Они медленно обступали меня со всех сторон. Они были дружелюбны, но чересчур любопытны.
  Да... этакие дружелюбные драконы. Я к ним почти привык и, собственно говоря, не рассчитывал увидеть каких бы то ни было других обитателей в этом городе, но вдруг в одном из дверных проемов показалась женщина... Девушка...
  Ее возраст определить было сложно - взгляд одновременно дерзкий и спокойный - такое сочетание выдает жизненный опыт - и вместе с тем открытый новым впечатлениям, что чаще свойственно юным особам.
  Особа была амазонкой, о чем кричал ее наряд, похожий на доспехи.
  В руках у девушки был меч. Она охраняла драконов-улиток.
  Я пытался было ей сказать, что не собираюсь причинить ни им, ни ей никакого вреда, но она опередила меня.
  - Что ты ищешь здесь?
  - Я ищу свой дом, - произнес я первое, что пришло в голову, и понял вдруг, что я здесь именно за этим.
  - Все дома в нашем городе заняты, - ответила амазонка. - Но можешь построить здесь свой, а пока поживи у меня.
  Идея пожить с прекрасной амазонкой пришлась мне настолько по вкусу, что я тут же шагнул на порог, вдруг с досадой осознавая, что это всего лишь сон.
  - А где же улитка, которая прежде жила в этом доме? - почему-то это стало очень важным, и я должен был узнать ответ до пробуждения.
  - Неужели ты ее... - я обличающе посмотрел на меч в руке амазонки.
  - Конечно же нет! - рассмеялась воительница. - Амазонки не трогают улиток, даже самых огромных. Она умерла давным-давно. От старости, - добавила девушка, - и я проснулся.
  
   37
  Вечером в мою дверь постучали.
  На пороге было двое: уже не молодая ухоженная женщина и... да... я сразу узнал его спустя тридцать с лишним лет...
  Даже сидя в инвалидном кресле-коляске, он как будто снова умудрялся смотреть на меня сверху вниз.
  Я раскрыл дверь шире, предлагая им войти.
  Должно быть, моя съемная квартира, главными украшениями которой были электрогитара и боксерские перчатки, произвела на них странное впечатление, а, может, им вообще не было дела до того, что вокруг меня...
  - Вот и встретились, - эти слова были единственно возможными в такой ситуации.
  - Да... - унылым эхом ответил я.
  Я пригласил их в комнату, где было все же чуть попросторнее, чем на кухне. Хорошо, что в квартире прибрано, и с утра заправлена кровать - бывает ведь и иначе.
  - Сколько лет прошло! - усмехнулся Арсений, как будто мы были бывшими одноклассниками-приятелями, встретившимися тридцать лет спустя после окончания школы на вечере выпускников.
  - Тридцать шесть. Почти тридцать семь...
  - Целая жизнь, - сказал он.
  - Пушкин умер в тридцать семь, - вспомнилось мне почему-то.
  Я пропустил целую жизнь.
  - Целая жизнь, - повторил Арсений.
  - Наверное, мы могли бы прожить ее как-то по-другому...
  - Но прожили так, как прожили, - отпускал прошлое Арсений, - и, думаю, даже получили какие-то преимущества.
  - Какие же? - усмехнулся я.
  - Хотя бы нетривиальный жизненный опыт... Разве это ничего не стоит?
  Арсений снова владел ситуацией, и в этот раз сюжетная линия меня устраивала.
  Я кивнул.
  - Это моя супруга, Анна, - спохватившись, представил Арсений. - Женщина с огромной душой и прекрасная бизнес-леди. Мы познакомились на соревнованиях спортсменов-инвалидов. Мы оба были в числе спонсоров.
  - Очень важно проводить такие соревнования, - сказал я, чтобы хоть что-то сказать.
  - Да, - согласился он. - В этом наша миссия.
  Арсений нежно улыбнулся жене, и я почувствовал, как на душе у меня теплеет.
  Я рассчитывал получить новую порцию заслуженного наказания, а получил неожиданно прощение.
  Я осознал вдруг - злость, которую я все эти годы испытывал по отношению к этому парню, была на самом деле ничем иным как замаскированным чувством вины.
  Теперь я был наконец-то свободен и не знал, что делать с этой внезапно обрушившейся на меня, как затяжной тропический ливень, свободой.
  Арсений и Анна пробыли у меня недолго. Они сказали самое главное, и эта суть заключалась в слове "миссия". У них она была. А у меня?
  У меня только галочки напротив пунктов, обещавших удовольствия и даже счастье. Но счастье оказалось преходящим.
  У меня было ощущение, что я очень быстро взрослел, настолько, что перерос внезапно и моих новых друзей, и старых из далеких девяностых.
  Я остался один. Мне даже не с кем было поговорить. Так что я обращался иногда к списку из десяти человек, который прикрепил у себя на входной двери.
  И я знал, что сам Сам Самыч мне сейчас не поможет.
  Как бы то ни было, ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"