Аннотация: Возвращаю текст в открытый доступ по просьбам читателей.
"Сегодня я видела Бога. Если правда, что Он един в трех лицах: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Святой Дух, то я видела Бога-Сына, Иисуса Христа. Он был не совсем похож на свой образ. Лицо Его было не столь утонченным и вытянутым, напротив - круглым и простоватым, а глаза Его, полные боли и таинственности на картинах и иконах, были, скорее, задорными, нежели печальными. И все-таки это был Он..."
1
Москва
Ее улыбка сводила его с ума. Зовущая, манящая, так много обещающая...
Была ли она красивой - он не смог бы сказать. Вообще ее очертания были несколько размыты, четко ему виделись только губы и глаза, глубокие и ласковые, и еще какие-то родные. Он тянулся к ней, он хотел обнять ее и никогда не отпускать, не потерять. Он уже почти коснулся ее руки, даже, кажется, ощутил исходящее от нее тепло...
Назойливый звонок опять разбудил в самый неподходящий момент.
- Слушаю. Да... Доброе... А без меня никак? Хорошо, скоро буду.
Виктор швырнул трубку. Вставать жутко не хотелось. Хотелось снова окунуться в этот волшебный сон, погрузиться в полное блаженство рядом с Незнакомкой. Думалось, что стоит коснуться Ее - и он сразу все поймет, все сразу встанет на свои места. И Незнакомка перестанет быть Незнакомкой, и он найдет Ее и уже никогда не потеряет. Но каждое утро повторялось одно и то же: в самый последний момент, когда Она казалась уже почти в объятиях Виктора, непременно наступало пробуждение и он снова терял Ее...
Эти сны начались довольно давно - быть может, год назад, а может, даже больше. Сначала это были единичные случаи, не поддающиеся какому-либо упорядочению. Утром Виктор просыпался бодрым и свежим, весь день чувствовал внутренний подъем, настроение было каким-то возвышенным, и сам он был в такие дни немного даже сентиментальным, что никоим образом не было ему свойственно. Со временем сны стали более регулярными, но не доставляли этим каких-либо хлопот, напротив, он даже начал к ним привыкать. Приятно было просыпаться с чувством взаимной влюбленности, нужности другому человеку.
Последние же полгода они стали мучить его. Теперь сны не оставляли его ни на одну ночь. Их регулярность пугала. И еще больше пугало непонимание происходящего. Часто утром ему казалось, что он сошел с ума, но днем все было, как обычно - он мгновенно решал возникающие проблемы, дела шли в гору, и вряд ли сумасшедший смог бы так блестяще организовывать людей и выполнять свою работу. Но ночью снова являлась Она, снова звала, манила, обещала, улыбалась, тянула к нему ласковые свои руки - и снова пробуждение, и снова мысли о душевной хвори. Это принимало вид какой-то мании, от которой ему никак не удавалось отделаться. Он пытался пить снотворное, спиртное - чтобы заснуть крепко-крепко и не видеть одно и то же. Или хотя бы проспать подольше и узнать, чем же все заканчивается в этом сне. Но ни снотворное, ни спиртное не помогало - приходила ночь, а вместе с нею появлялась Она, и снова звала, манила, обещала, и снова исчезала с приходом утра.
К психиатру обращаться не хотелось. Уж больно безысходное слово, безнадежное. Да и не про него это - где он, Виктор, а где психиатр. Они должны вращаться на разных орбитах. Нет, психиатр не для него. Пока еще не для него.
Привычная чашка кофе не слишком взбодрила. Виктор спустился в гараж, сел в Ауди последней модели, запустил мотор. Машина была новенькая, последняя игрушка. В принципе, он мог себе позволить и Мерседес, а при желании и Бентли, но уж больно не нравились ему анекдоты про новых русских на шестисотых Меринах. Не хотелось, чтобы люди принимали его за анекдотичного нувориша с растопыренными пальцами, больше похожего на бандита с большой дороги. Да и вообще, какое дурацкое выражение - новый русский! Русский может быть или старым, или молодым, или не очень, а вот новым -никак. Слава Богу, времена малиновых пиджаков и якорных золотых цепей канули в прошлое, однако собирательный образ оказался так ярок, что и теперь еще от воспоминаний мутило. Нет уж, Мерседес - не для него. И Бентли подождет. Ауди совсем не хуже. Машина надежная, вполне комфортная. А платить за имидж Виктор не любил. И дело совсем не в скупости: в желаниях себе, любимому, никогда не отказывал, но платить лишние деньги только за то, чтобы пустить людям пыль в глаза - это не для него.
Мотор урчал тихо, словно добродушный лев после сытного обеда. Вообще-то Виктор любил этот момент: стоит повернуть ключ в замке зажигания, и спящий зверь просыпается, набирается силы перед прыжком. Но даже любимая игрушка сегодня не радовала. Странное дело - он не то что не помнил лица Незнакомки, он его по большому счету и не видел никогда. Тем не менее оно стояло перед глазами, как видение. Будто требовало чего-то. Он встряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Видение исчезло. Однако на настроении это не отразилось: по опыту знал - теперь до вечера оно останется подавленным.
Быстро добраться до офиса не удалось - застрял в пробке на Садовом. Настроение увяло окончательно. Не хватало еще опоздать. Обидно будет, если такая выгодная сделка пролетит мимо. А впрочем, какая разница? О делах думать не хотелось. В последнее время работа волновала его все меньше. Да, пожалуй, не только работа. С ним явно что-то происходит. Но что именно? Как-то это все неправильно. Не так как-то. И теперь уже он был практически уверен: этот сон будет иметь продолжение наяву. Бред? Еще бы! И тем не менее.
Раньше его никогда не тяготило одиночество - он даже гордился, что до тридцати пяти лет устоял против всех женских уловок, при помощи которых, как он считал, те охмуряют и женят на себе слабаков. А он, Виктор, не такой идиот. Он сразу чувствует, когда на него имеют серьезные виды, и в таких случаях уходит сразу, не деликатничая. Он слишком ценит свою свободу, одному лучше - Виктор привык ни от кого не зависеть, не считаться с пожеланиями очередной красотки, решившей вдруг, что нашла в его лице своего избранника. Опять же, проблем меньше - женатые друзья часто жаловались кто на жен, кто на подросших детей. То они болеют, то они гуляют, то деньги вытягивают в неимоверных количествах... Он же, слава Богу, таких проблем лишен.
Но почему-то в последнее время так тяжело приходить вечером в пустой дом... Нет, не беспорядок и бутерброды раздражали его - с этим проблем нет, что он, на домработницу не заработает, что ли? Приходит тетенька через день, убирает, вкусно готовит, и постирает-погладит - как в лучших домах Лондона и Парижа. А вот пустота стала вдруг давить на плечи тяжким грузом. Может, потому, что во сне он не один? Ведь ночью он каждой своей клеточкой ощущает какой-то невероятный комфорт, уют, и это ощущение обволакивает его, будто спеленовывает... С одной стороны такая нега расслабляет, с другой - Виктор никогда в жизни не чувствовал себя столь сильным и уверенным, способным действительно горы свернуть. Зато утром...
Утром он просыпался один в слишком просторной для одного кровати, шелковое постельное белье уже не холодило, как раньше - привык. Огромная квартира в новой высотке, слишком просторная для одного, с дизайнерским, весьма недешевым (по принципу - не экономить на собственном удобстве) ремонтом, уже не радовала - привык. Всевозможные деликатесы не лезли в глотку - привык. А может, не в привычке дело? Быть может, все это было бы в радость, если бы рядом была та, которая по ночам все манит, все зовет, все обещает?..
2
Владивосток, двадцать один год назад
Стояло нежаркое в этих краях начало лета. Как обычно, июнь выдался дождливым, а если не было дождя, в воздухе висел такой мокрый туман, что, казалось, присмотревшись, можно разглядеть каждую капельку воды отдельно. Влагой было пропитано все: земля, молодые листья деревьев выглядели толстыми и жирными, как листья тропических растений. Даже здания казались разбухшими от воды - прикоснись к стене, небось, от пальца ямка останется.
Сегодня был как раз такой день: без дождя, но ужасно мокрый, противный. Солнца не видно, небо все даже не в тучах, а сплошь серое, низкое, без просветов и малейшей надежды на то, что когда-то все же пройдет и это... Три подружки, настолько давние, что не помнили собственного детства друг без друга, маясь от безделья в такой мерзопакостный день, решили покататься на автобусе, чтобы хоть как-нибудь развеять скуку. А чтобы поездка не выглядела совсем уж бесцельной, можно зайти на центральный рынок и купить какой-нибудь ерунды, например, семечек - как раз будет, чем заняться после поездки.
К рынку подходили шумно, шутя и толкаясь, как будто их было не трое, а как минимум человек семь. Так было всегда. Когда собирались две подружки, сидели тихонько, сплетничая и фантазируя, мечтая о будущей любви - о чем еще можно говорить в четырнадцать лет? Но стоило к двоим присоединиться третьей, как забывалась даже любовь, и начинался форменный дурдом. Глупые шутки, подколки и дикий хохот не прекращались, пока компания не расходилась, или пока одна из подружек не покидала оставшихся, которые, враз притихнув, тут же вспоминали о любви...
У центральных ворот рынка трудно было не заметить небольшую толпу, всего-то пять или шесть человек, но это уже была очередь, а мимо очереди в Советском Союзе проходить было не принято. Очередь стояла к слепому старику с бельмами на обоих глазах, рядом с которым сидела крупная овчарка - видимо, поводырь. Старик гадал желающим по руке, брал недорого, по рублю с человека. Раньше этого деда девчонки тут не видели, хотя бывали здесь довольно-таки регулярно (увы, дождь во Владивостоке не редкость, а вот с развлечениями туговато). Могли ли эти юные создания пропустить такое мероприятие, как гадание?! Естественно, они стали в очередь.
Очередь продвигалась быстро, на одного человека уходило не больше минуты. И пророчество для одного слушала, конечно же, вся очередь. Светка не очень-то разбиралась в гаданиях, и все пророчества ей показались почти одинаковыми: дед всем обещал успех и удачу и для жизни всем отпускал лет этак в районе семидесяти. Не отличились разнообразием пророчества и для Светкиных подруг - Ольге старик отпустил семьдесят шесть лет и всевозможные благополучия, Жанке же повезло меньше - всего шестьдесят семь лет, зато пообещал ей множество мужей. Светка заметила, что обещанные годы у слепца непременно крутятся вокруг этих двух цифр - "шесть" и "семь" в разных вариациях. Вообще говорил старик много, но запоминались из его слов только годы жизни, остальное - лишь набор общих фраз, которыми умело оперируют все гадальщики, но не имеющих личностной окраски и конкретных очертаний, нечто такое слишком обтекаемой формы, настолько обтекаемой, что все слова скатываются, как тяжелые дождевые капли с плаща-непромокашки, и теряются в небытие. Вроде человек только что узнал о своем будущем, а что же его ожидает - не имеет ни малейшего понятия.
Наконец, подошла и Светкина очередь. Она протянула старику рубль и протянула правую руку, как и все предыдущие жаждущие узнать свое будущее. Дед взял рубль, ощупал Светкину ладошку, но вместо пророчества произнес странную фразу:
- У тебя двойная звезда и гадать тебе надо на обе. Плати еще рубль.
Ольга с Жанкой так и прыснули со смеху. Им ведь достаточно палец показать - хохотать будут до колик в животе, а тут гадание, вещь серьезная, а у Светки и тут все не как у людей! Да еще и плата двойная! Смешнее всего им было то, что Светка отдала слепцу свой единственный рубль. Они хохочут, а Светке-то не до смеха: и денег нет, и обидно, что как только до нее очередь доходит, всегда что-нибудь случается - то товар заканчивается, то продавец на обед уходит, то денег не хватает, теперь вот какая-то звезда двойная обнаружилась...
Жанка, как самая денежная из подруг (отец Жанку баловал, всегда деньжат подбрасывал, несмотря на юный возраст дочери), протянула деду железный рубль.
-Выйдешь ты, дочка, замуж за благородного человека, увезет он тебя отсюда далеко, в свой дом. Детей у тебя будет двое - мальчик и девочка. А жить ты будешь...- Светка приготовилась услышать облюбованную стариком комбинацию из цифр "шесть" и "семь", но тот, поводив своим скрюченным артритом и старостью пальцем по ее руке, как-то стушевался, замельтешился словами, стал бормотать себе под нос что-то нечленораздельное и закончил гадание легким похлопыванием Светкиной ладошки и словами "Все будет хорошо". Последние слова его прозвучали, мягко говоря, не совсем неубедительно, но дед уже незряче протянул руку в пространство к следующей жертве собственного любопытства. Светке ничего не оставалось, как отойти от толпы. Ольга с Жанкой последовали ее примеру и через центральные ворота вошли на территорию рынка. Купили семечек, поехали домой и все это опять же с хохотом и подколками в сторону Светки, как самой из них невезучей...
3
Киев
Света открыла почтовый ящик и вынула рекламную газету. Из нее выпало письмо. Посмотрев на отправителя, Света удивленно подняла брови:
- Ну, надо же! Вспомнила!
Письмо было из Владивостока, от давней подруги. С Ольгой они не виделись уже лет пять, равно как и с Жанкой. Письмами друг друга не баловали (мягко говоря). В лучшем случае обменивались поздравительными открытками к новому году да иногда телеграммами ко дню рождения. Раньше, пока все они жили в одной стране, такого "общения" подругам вполне хватало, так как Света каждый год приезжала во Владивосток и уж тогда они наверстывали упущенное, говорили до одури, вспоминая все, что произошло за прошедший с последней встречи год. Теперь же времена изменились. Подруги по-прежнему жили во Владивостоке, но уже не в Советском Союзе, а в России, Света же оказалась за границей, в Украине. И съездить в отпуск на родину по цене равнялось путешествию в далекую Америку, куда Свету уже несколько раз приглашали друзья, но по причине отсутствия средств приходилось отказываться не только от Америки, но и от милого сердцу дома. Таким образом, связи с родственниками, подругами и друзьями оказались под угрозой полного забвения, так как писать письма никто из них не любил, а приехать в гости в Киев не мог в силу все той же материальной невозможности такого путешествия. И вдруг - письмо.
Света быстро поднялась на свой этаж, разделась, умылась, и только после этого, забравшись с ногами в уютное массивное кресло и свернувшись в нем калачиком, вскрыла конверт.
" Привет, дорогая моя подруженька! Сколько же лет мы с тобой уже не виделись, да и вообще, доведется ли встретиться еще когда-нибудь? Недавно просматривала старые фотографии, и так вдруг захотелось тебя увидеть! Увы, жизнь дурацкая, на питание не всегда хватает, за квартиру не помню, когда платила последний раз. У тебя, небось, дела обстоят не многим лучше, какой уж тут увидеться... А так хочется устроить маленький девичник, как раньше, помнишь? Как жаль, что ты уехала от нас так далеко. А может, наоборот хорошо, хоть ты не мучаешься в этом Богом забытом городе! Сама удивляюсь, как мы живы до сих пор? Свет отключают по восемнадцать часов в сутки, а ты же сама знаешь, плиты у нас всех электрические, не газовые. Как в допотопные времена готовим на керосинке. Воды нет не только горячей (мы уже и не помним, что это такое), но и холодную дают по два часа утром и вечером. Зимой отопления нет, лифты уже сто лет во всем городе отключены. Как же тебе повезло, что ты уехала отсюда, вот только очень хочется тебя увидеть...
У нас все по-прежнему. Сашка мой на заводе, зарплату месяцами не получает. Спасает то, что я в частном магазине работаю, зарплата хоть и не ахти какая, зато платят регулярно. Сашка-младший уже ростом выше меня, невесты телефон оборвали. Учится неплохо, но лентяй страшный. Появились проблемы переходного возраста, грубить начал. Неужели и мы такие были?
Ты не поверишь, но у Жанки опять новый муж! Отхватила моложе себя на пять лет и снова Сергей! Симпатичный, Жанку обожает, на руках носит. Жанка уж и рожать собирается, они уже год живут вместе. Машку Жанкину любит, не обижает. Занимается вместе с Жанкой мелким бизнесом, недавно купили трехкомнатную квартиру, правда, в долг. Вот только неизвестно, остановится ли наша подружка на чудной цифре "три"? Сколько можно замуж выходить? Неуемная она у нас какая-то! И ведь все мужики-то приличные попадаются. Другая с пьяницей-алкоголиком живет всю жизнь, и не думает разводиться, а этой храп мешает!
Ну а ты-то как? Работаешь там же? Как у Олега с работой, с заработками? Как Иришка твоя, небось, тоже кренделя выбрасывает, как и мой Сашка-младший. Ей ведь уже 12, а девчонки в этом возрасте, сама знаешь... Напиши скорее, как вы там поживаете, не тяни с ответом, очень жду. Привет всем и от всех, целую. Ольга.
P.S. Почему-то мне сейчас вспомнилось, как мы в цирк ехали. А ты-то помнишь? Весело было... Ну пока, целую и жду ответа."
..."Помнишь ли?.." Как не помнить, как такое забыть? Это уже давно знали и Олег, и Иришка, да и все друзья-подруги. Когда им было лет по четырнадцать-пятнадцать, Светка, Ольга и Жанка поехали в цирк. Ехать нужно было на трамвае в центр города. Час пик уже прошел, народу в трамвае было ни много, ни мало - так, средненько: сидячие места заняты и несколько человек стояли в проходе. Подруги стояли рядышком, держались за поручни. Перед светофором трамвай как-то странно притормозил - не резко, а именно странно, чересчур плавно, что ли... Жанка, стоявшая первой по ходу трамвая, вдруг оторвалась от поручня, пробежала несколько шагов и упала на спину во весь свой рост (из троих она была самая маленькая и кругленькая, Светка была среднего роста и в то время такой же средней комплекции, Ольга же была самой высокой и крупной барышней). Света, стоявшая посередине, недоуменно посмотрев на лежащую подругу, как будто поколебавшись немного, тоже оторвалась от поручня, также пробежала несколько шагов и совершенно идентично упала на спину, но уже не на пол вагона, а прямиком на Жанку, так что Светкина голова оказалась на животе подруги. В свою очередь Ольга столь же недоуменно посмотрела уже на двух лежащих подруг, потом с аптекарской точностью повторила тот же кульбит: отрыв от поручня, небольшая пробежка и мягкое падение на Светку. Уже после Ольгиного падения раздался дикий хохот: наверное, со стороны это выглядело очень забавно, и смеялся весь вагон - беззлобно, от души. Но громче всех хохотали Ольга со Светкой, хохотали и никак не могли подняться. И в это время раздался громкий и злой Жанкин возглас:
- Вставайте, чего разлеглись!
И эта фраза добила всех. Встать уже было совершенно невозможно: тела верхних подруг буквально сотрясались от совершенно дикого, безудержного хохота, люди в вагоне просто плакали от смеха. А Жанка продолжала снизу бухтеть и пинать ногами Светку, которую в свою очередь придавила тяжелая Ольга... Когда истерика, наконец, поутихла, сжалившиеся соседи по вагону помогли подругам подняться, и тут трамвай остановился прямо перед цирком. Девчонки вышли, но в цирк идти уже не хотелось: они только что сами устроили такой цирк, что не скоро забудешь...
4
Москва
- Чего ты киснешь, Витек! - Андрей открыл холодильник, вытащил пару банок пива и бросил одну из них другу и партнеру по бизнесу. - Ты же гений! Мы бы без тебя уже давно в трубу вылетели. Даже и не представляю вопроса, который бы ты не в состоянии был решить. Расслабься, шведы наши, контракт в кармане - гуляем!
Виктор несколько раз слегка подбросил банку и отставил в сторону:
- Я за рулем. Дай минералки.
Андрей снова полез в холодильник:
- Тогда только лимонад. Янка минералку терпеть не может, а пиво для нее и вовсе отрава, ты же знаешь. Зато лимонады поглощает декалитрами, - выставил на стол двухлитровую едва початую бутылку "Тархуна", скривился от отвращения: Зеленый змий! Как она пьет эту гадость?!
Виктор налил себе лимонада, поднял стакан и посмотрел через него на свет - жидкость весело заиграла ярким изумрудным цветом, - полюбовался несколько секунд, но пить не стал, отставил стакан в сторону.
-Так может, кофейку сварганить, или чаю? Что-то не нравишься ты мне в последнее время. Витек, ты чего хандришь-то? Ты на себя в зеркало давно смотрел? Такие синяки под глазами, вроде ты неделю не спал! Иль подружка бодрая завелась? Ха-ха, давно пора. А то я тебя с бабой последний раз видел на прошлый Янкин день рождения. Я уж грешным делом подумал, не проблемы ли у тебя с этим делом. Раньше, знаю, не страдал, а теперь, гляжу - бабы вьются, как и прежде, а вот в тебе живости не наблюдаю. Так если что, ты в себе-то не носи, скажи только. Я доктора одного знаю, с сыном его в одной роте служили, что называется, щи одним лаптем хлебали. Папаша у него - будь здоров, к нему очередь на полгода вперед записывается. Так мы тебе быстренько встречу с ним организуем и сразу все будет ладушки!
Виктор встряхнулся:
-Чего ты мелешь-то, Емеля?! Сплюнь, дурак, а то накаркаешь еще! Сам придумал, или Янка свои выводы огласила? Пару раз пришел в гости один и сразу импотент?! Всем бы такими импотентами быть, так твой доктор давно бы без работы остался!
Виктор резко поднялся и направился в прихожую, снял куртку с вешалки. Андрей подскочил вслед за ним, неловко взмахнув рукой с зажатой в ней банкой:
-Тьфу, черт, пиво разлил! Стой, Витек, чего ты? Обиделся, что ли? Ну пошутил я не в тему, чё ты нервный такой стал? И слава Богу, что с потенцией у тебя все в порядке. Но я же вижу - что-то у тебя не так, что-то происходит. Давай выкладывай, какие проблемы. Ты же знаешь, я могила. Сколько лет вместе, а ты еще сомневаешься во мне? Пошли, хватит ерундой мучиться, а то строишь из себя девочку обидчивую...
Хозяин затащил гостя в комнату, прихватив по дороге полотенце и вытирая мокрые от пива руки. Усадил в кресло, сам сел напротив, пододвинул пепельницу и сигареты:
- Ну давай, колись. Я слушаю внимательнейшим образом.
Виктор молчал. Странным было выражение его лица. И обида, и досада, и растерянность ясно читались на нем, что было совершенно несвойственно для него - волевого, привыкшего скрывать свои чувства и владеть ситуацией человека. Андрей встревожился:
- Ё-моё, Витек, ты меня пугаешь, ей Богу. Что случилось-то? Давай рассказывай, вдвоем расхлебаем, одна голова хорошо, а две, как говорится, - патология. Шучу. Хотя одна твоя голова, пожалуй, двух моих стоит.
- А вот в этом я не уверен, - Виктор говорил медленно, как бы с трудом подбирая слова. Казалось, он сам боится услышать то, что собирался произнести. Вытащил из пачки сигарету, не спеша, будто с целью потянуть время, прикурил. - Боюсь, без доктора мне все же не обойтись...
- Что, таки да?..- растерянно спросил Андрей.
- Ты опять о своем? Нет, тут другое... - Помялся еще немного, словно решая, говорить ли, глубоко затянулся и продолжил, выдохнув струю голубоватого дыма: - Что-то не так со мной... Вроде и ерунда какая-то - подумаешь, сны замучили, скажешь кому - засмеют. Я поначалу так и думал - ерунда, мол, у каждого свои сны. Но что-то не так...
Андрей слушал друга, не перебивая, боялся, как бы тот снова не замкнулся в себе. Уже по одному голосу Виктора он понял, даже скорее почувствовал - что-то действительно не так. Не таков был старый друг, чтобы из-за ерунды так переживать, видать, и впрямь проблема серьезная...
- Понимаешь, снится мне уже больше года один и тот же сон, собственно, не сон тот же, а баба одна. Я ее не вижу, не знаю, как она выглядит, я ее просто чувствую, ощущаю и физически, и буквально сердцем. Даже тепло ее тела, хотя и не вижу его. Ты понимаешь, я от нее просто дурею, я обалдеваю, мне с ней так хорошо, как никогда в реальной жизни не было. Я буквально купаюсь в ее любви, в ее ласках, нежности... Такое блаженство мне не дарила ни одна реальная баба, а я их перевидал немало, ты знаешь. А когда я уже почти на седьмом небе: вот уже, вот сейчас!, как тут же обязательно что-то происходит - или будильник звонит, или телефон, сегодня вот ты... И всегда в самый ответственный момент - или за мгновение до полного блаженства, или только, чувствую, сейчас она скажет что-то важное, кто она, где ее искать - тут же просыпаюсь. Мне каждое утро не хватает буквально мгновения до чего-то важного. Я просто чувствую, как медленно схожу с ума, я четко ощущаю, как едет моя крыша... Андрюша, ты знаешь меня миллион лет. Скажи, был ли я когда-нибудь склонен к сантиментам, распускал ли я когда-нибудь сопли из-за баб? Андрюша, мне тридцать пять лет, я благополучно избежал сомнительного счастья принадлежать одной женщине, я вообще всегда относился к бабам потребительски - каюсь, сволочь я этакая! Меня вполне устраивали все эти вальки, алки, наташки ровно до тех пор, пока они не начинали проявлять ко мне собственнических чувств. Я никогда не понимал этого извечного бабского стремления непременно выйти замуж, непременно охомутать какого-нибудь лоха и затащить его в загс. Я всегда гордился своим иммунитетом к их чарам! А теперь я схожу с ума от какой-то нереальной красотки, а может, и не красотки даже - говорю же, я никогда не видел ее лица, может, она последняя уродина, а я просто схожу с ума! Андрюша, я погибаю! Я думаю о ней с утра до вечера, я мечтаю о том, как снова встречусь с ней во сне, и как нам с ней будет здорово вместе. Я уже не могу нормально вести машину, я только и делаю, что выглядываю ее среди прохожих. Но ее нигде нет! Она приходит только ночью, только во сне. А мне этого уже мало. Мне становится трудно жить без нее, я буквально чувствую, как без нее мне не хватает воздуха! Это не я, я не могу быть таким слизняком, я не могу плакаться в жилетку лучшему другу из-за какой-то выдуманной бабы! Андрюша, это болезнь, ты понимаешь? У меня что-то с головой, Андрюша! Но мне так не хочется быть сумасшедшим! Я не хочу в "Кащенко", я хочу жить, как нормальный человек! Я не псих, но я становлюсь им на своих собственных глазах, Андрюша!.. А ты говоришь импотент...
Виктор с чувством раздавил окурок в пепельнице, резко поднялся и сделал несколько шагов. Пол в комнате был устлан толстым мягким ковром и совершенно заглушал шаги. Ему хотелось топать ногами, кричать, но дурацкий ковер отбил это желание - что толку топать, если результат не будет услышан? Даже сейчас, во время эмоциональной бури, Виктор был предельно рационален во всем до мелочей. В этом был весь он - высокий, крепкий, статный, воплощающий в себе женские мечты о мужском идеале. Принц, да и только! Еще бы не принц - довольно молод, шикарная трехкомнатная квартира в новом, построенном специально для владельцев тугих кошельков доме со всеми примочками, "Ауди" последней модели, солидный счет в банке, да при этом не "кошелек с ушками", а очень даже интересный мужчина. И даже больше. Пожалуй, если бы не наличие небольшого рваного шрама на левой щеке, его с полным основанием можно было бы назвать редким красавцем. Наверное, именно о таком принце и мечтают все женщины, по крайней мере, та их часть, которая не мечтает о ярко выраженном блондине, потому как Виктор был как раз брюнетом, но глаза его были чистого голубого цвета, такое вот редкое сочетание очень темных волос и светлых глаз. Неудивительно, что женщины вокруг него так и вились. Он их не искал - они сами находили его. А теперь этот принц стоял посреди гостиной своего друга и чуть ли не бился в истерике, словно кисейная барышня!
- А голоса ты не слышишь? - Андрей нарушил возникшую паузу.
- Какие голоса?
- Ну не знаю... Инопланетян каких-нибудь...
- Ты что, издеваешься?! Ах ты гад, я перед ним душу изливаю, а он издевается! - Виктор был взбешен.
- Не слышишь? Ну и какой же ты тогда псих? Подумаешь, сны ему сняться! Сны - это тебе не голоса, разберемся как-нибудь. Помнишь, я рассказывал, что у моей Янки подруга есть смешная? Рита. Та, которая похожа на героиню рекламного ролика "МММ" тоже Риту "куплю жене сапоги"? Так эта Рита, которая подруга, много лет усердно пыталась похудеть, перепробовала сотни диет - и ни хрена, только еще больше растолстела. А недавно ей порекомендовали экстрасенса - ты не поверишь, стала чуть ли не тоньше моей Янки! Если уж экстрасенсорша из Риты лялю сделала, ей твои сны разгадать - раз плюнуть!
- Андрюша, какая экстрасенсорша, я тебя умоляю, я себя и так последним идиотом чувствую, а ты из меня еще и посмешище сделать хочешь? Совсем сдурел! Это ты Янке своей предложи к экстрасенсу сходить, может, перестанет декалитрами "Тархун" жрать!
- "Тархун" не водка, пусть жрет! Чем тебе "Тархун" не нравится?! - тоже повысил тон Андрей.
- Насколько я помню, он не нравится тебе, а не мне, - примирительным голосом произнес Виктор и улыбнулся. Андрей хотел было возразить, но вспомнил сегодняшний разговор на кухне, и засмеялся. Виктор еще некоторое время пытался быть серьезным, но не выдержал и расхохотался.
5
Москва
Молчание повисло в воздухе. Виктор с укором смотрел на друга, в его взгляде ясно читалось: "Я ж тебе говорил!" Крыть Андрею было нечем. Помочь-то он хотел искренне, да видать, и впрямь оказался неправ. Даже, кажется, очень неправ.
Экстрасенсом оказалась миловидная молодая женщина, слишком молодая и слишком миловидная для экстрасенса - ну разве такая сможет разобраться с его, Виктора, проблемой? Приятели были поражены, увидев ее. Еще бы, ведь ожидали увидеть древнюю старуху со скрюченным носом, окопавшуюся в каком-нибудь шалаше, увешанном связками трав и сухими змеями да лягушками. Но подстать хозяйке оказалось и ее "логово": в современно обставленной квартире ничего не указывало на то, чем зарабатывала на жизнь хозяйка. Ни тебе хрустальных шаров, ни разбросанных карт, ни пузырьков с привораживающими зельями не было видно. Квартира, как квартира, дом, как дом. Все, как у нормальных людей: прихожая, кухня да две комнатки - небольшая и маленькая, в меру заставленные такой же малогабаритной мебелью. Все вокруг было чистым и светлым, подоконники были уставлены цветами в глиняных вазонах, пара вьющихся висела на стене вместо ковра. Вроде бы все нормально, всего в меру, довольно уютно, но и Виктор, и Андрей чувствовали себя несколько скованно, видимо из-за причины, приведшей их сюда, да из-за гнетущей тишины, повисшей после короткого и немного нервного изложения возникшей у одного из посетителей проблемы.
Наконец Нина Сергеевна, как просила хозяйка называть ее, произнесла:
- Я не совсем уверена, что это оно... Есть такой термин: "Двойная звезда". Встречается эта "звезда" очень редко, в моей практике такого не было, да и от коллег я не слышала о подобных случаях. Это не болезнь, молодой человек, не переживайте. Хотя... Болезнь, по крайней мере, можно было бы попытаться вылечить. Здесь же ситуация более сложная. "Двойная звезда" - это когда двое рождаются в одно мгновение, под одной звездой и предназначены только друг для друга. То, что говорят о двух половинках одного яблока - неверно. Обычно таких половинок в мире разбросано немало, и хотя бы одну из подходящих себе человек находит. У "Двойной звезды" же такая половинка одна на всем белом свете, и вероятность того, что эти половинки встретятся - ничтожно мала. О счастливых исходах "Двойной звезды" ничего не известно, хотя это еще ни о чем не говорит - половинки могли встретиться и счастливо прожить всю жизнь, не подозревая о том, что являются исключением из правил. Больше же известно о несчастливых исходах...
Нина Сергеевна замолчала. Снова повисла пауза, на сей раз не только угнетающая, но и пугающая неизвестностью и какой-то опасностью... От нервного ожидания приговора ладони Виктора стали влажными. Он не выдержал затянувшейся паузы и спросил:
-Что же ожидает меня в случае несчастливого исхода?
- Об этом пока говорить рано, давайте удостоверимся в правильности моего диагноза, хотя я впервые в жизни надеюсь, что ошиблась, - с этими словами она поднялась с кресла, взяла радиотелефон и вышла в кухню, прикрыв за собой дверь.
Приятели переглянулись. Во взглядах обоих таилась тревога. Хорошенькое дело! Что же это за случай такой сложный, что болезнь была бы предпочтительней?! Говорить не хотелось совершенно, и друзья отвели глаза друг от друга. И в комнате снова повисла гнетущая тишина...
Через несколько немыслимо долгих минут в комнату вошла хозяйка.
- Вы на машине?
- Даже на двух, - ответил Андрей.
- Тогда поехали. Моя коллега хорошо разбирается в хиромантии, а "звезду" с абсолютной точностью можно определить только по руке, - она вышла в прихожую и сняла с вешалки плащ. Посетители тоже оделись и вместе с хозяйкой вышли из квартиры.
У подъезда они разделились: Виктор сел в Ауди, Нина же Сергеевна предпочла ехать с Андреем в его Вольвочке. Виктор был рад, что побудет некоторое время один: во-первых, не надо поддерживать ни к чему не обязывающий разговор, а во-вторых, избежит тягостных и таких пугающих пауз.
Вольво вырулила из-под арки, выезжая со двора, в хвосте пристроилась Ауди. Виктор вел машину, стараясь ни о чем не думать, но это у него плохо выходило. Но и думать о том, чего ты не знаешь, а потому и не понимаешь, было сложно. Он не мог понять, что ему угрожает, но угрозу почувствовал в словах экстрасенсорши четко. Настроение было еще хуже, чем во все последние дни, вместе взятые. "И зачем только я позволил себя уговорить? Подумаешь, сны сняться! Зато веселее спать! Теперь вот думай, что это за "звезда" такая, и чем она мне грозит, если эта Нина надеется, что ошиблась!"
Гадальщица оказалась не столь приятной особой, как Нина Сергеевна. Больше того, она оказалась ее полной противоположностью. Вот здесь и оправдались ожидания друзей насчет ведьминого шалаша: посетитель, даже если и не знал, представительницей какой профессии является хозяйка дома, сразу бы догадался, чем занимается последняя. Квартира была оборудована так, чтобы гость с первых шагов понимал, в какую таинственную обстановку он попал: темные синие однотонные обои, разрисованные какими-то кабалистическими знаками серебристой краской, темный же низкий потолок давили на мозги тяжелым грузом, окна были занавешены бордовыми плотными гардинами, не позволяющими неяркому сентябрьскому солнцу проникнуть в комнату. Неровный свет давали множество свечей, установленных в канделябрах по стенам, в подсвечниках и просто в рюмочках, расставленных, где только было возможно. Из-за такого обилия свечей воздух в комнате был довольно тяжелым, спертым - видимо, хозяйка нечасто проветривала квартиру. Для полноты картины не хватало разве что сушеных лягушек, свисающих с потолка. Внешний вид хозяйки слегка озадачивал: возраст "за сорок с гаком", фигура почти как у пионерки, зато лицо... Несколько одутловатое, оно, казалось, было приставлено к данному телу по чьей-то грубой ошибке - несмотря на возраст и два с половиной подбородка, макияж был нанесен сногсшибательный. В смысле, действительно просто сшибал с ног - заплывшие жиром глаза до бровей были подведены черными тенями, снизу та же чернота прикрывала слегка обвисшие мешки, дряблые щеки были щедро сдобрены румянами, а завершала безрадостную картину темно-красная помада, делавшая и без того нетонкие губы как бы вывернутыми изнутри.
Имя у хиромантки было подстать ее экзотической внешности:
- Ванда, - представилась она высоким скрипучим голосом. Весь ее облик настолько отталкивал Виктора, что хотелось бежать из этой берлоги без оглядки. Но страх неизвестности был в тысячу раз невыносимее гостеприимной хозяйки и он вслед за Андреем прошел вглубь комнаты и присел на краешек старого неудобного кресла. Андрей устроился на диване, хозяйка же осталась стоять.
- Ванда, это Виктор, - Нина подошла и положила руку ему на плечо. - Я тебе о нем рассказывала, посмотри, пожалуйста, что ты можешь о нем сказать?
Гадалка села на стул рядом с креслом, в котором расположился Виктор, и взяла его руку. Несколько минут разглядывала ее, поворачивая то так, то этак. Потом взяла другую руку и повторила те же манипуляции. Немного подумав, как бы решая, говорить или нет клиенту горькую правду, произнесла:
- Про "Двойную звезду" я много читала, но ни разу не сталкивалась лично, как и Нина Сергеевна. Больше того, так же, как и она, я не знаю ни одного человека среди своих коллег, который бы встречался лично с подобным явлением. Вот этот бугорок, - она коснулась темно-красным, в тон губной помады, ногтем места в районе соединения среднего и безымянного пальцев на ладони Виктора, - в сочетании с трезубцем, который у вас очень четко читается, можно назвать яркой иллюстрацией пособий для начинающих хиромантов, и не только начинающих. Как я уже говорила, я впервые сталкиваюсь с подобным явлением, несмотря на некоторый, скромно говоря, опыт в этой области. Случайно такой знак появиться на вашей руке не мог, он наверняка был у вас от рождения. Если бы вы когда-нибудь обратились к хироманту, этот факт был бы установлен раньше - даже дилетант не смог бы пропустить этот знак. В принципе, ранняя диагностика в данном случае ничего не гарантирует, но у вас было бы больше времени.
- Больше времени для чего? - в голосе Виктора чувствовалась тревога.
Ванда опустила глаза, внимательно разглядывая пушистые помпоны на своих тапочках. Потом перевела взгляд на Нину, как бы говоря: "Твой клиент, сама и объясняй". Вздохнув, Нина Сергеевна ответила:
- Видите ли, Виктор... Как я уже говорила, счастливых исходов "Двойной звезды" не зафиксировано. Я так же говорила, что это ничего не значит. Но много значит тот факт, что несчастливых исходов было немало... Увы, время от времени на свет появляются двое под одной звездой, предназначенных только друг для друга. Это не значит, что оба они обречены на одиночество, вовсе нет. Оба могут иметь попытки создать семью, больше того, у одного из них такая попытка может оказаться довольно удачной при условии уживчивого характера. Но только в самом лучшем случае и только у одного из них. Самое же страшное при "Двойной Звезде" даже не одиночество... Не найдя друг друга, эта пара, достигнув определенного возраста, тихо угасает... Оба... Даже если один из них нашел, как он думал, "свою судьбу". Так как судьба у них - одна на двоих. Жить вместе или вместе же умереть...
Нина замолчала, но продолжала смотреть в глаза Виктора, как бы ожидая того самого вопроса. И Виктор его задал:
- И каков этот "определенный возраст"?
Нина ответила вопросом:
- Сколько вам сейчас?
- Тридцать пять.
- У Вас есть еще немного времени...
- Немного - это сколько?
- Конкретную цифру назвать не сможет никто. Знаю одно - ни один из зафиксированных ранее ваших коллег по "Двойной звезде" не дожил до сорока...
В комнате повисла тишина. Андрей боялся поднять глаза на друга: "Ни хрена себе, "сходил за хлебушком". Вот это присоветовал дорогому другу экстрасенса, а она его заживо хоронит... Чушь какая, напридумали сказочки. Средневековье какое-то! Сейчас про ведьм рассказывать начнут..."
- Увы, молодой человек, я могу только подтвердить все вышеизложенное... Уж слишком яркая картинка нарисована на вашей руке. Даже на обеих... - Ванда внесла свою лепту в разговор. "Гонорар отрабатывает, ведьма!" - подумал Андрей.
- И что мне теперь делать? - как-то потерянно спросил Виктор.
- Искать свою пару, - ответила Ванда с такой интонацией, что звучал ее совет, как "пора покупать себе участок на кладбище".
- И где я должен ее искать? - голос Виктора просто был пропитан растерянностью, что было так несвойственно для него.
- Да ты че, Витек, поверил во всю эту туфту?! Совсем с ума сдурел, что ли? Пошли отсюда, нашлись прорицательницы! Оракулши, блин! - Андрей резко встал и силой поднял Виктора из кресла. Сделать это ему было несложно - Виктор и сразу-то присел на самый краешек, а после "гадания" и вовсе почти сполз с него, огорошенный приговором. Андрей свободной рукой вытащил из внутреннего кармана пиджака два конвертика с деньгами и швырнул их на стол. Ванда свою пайку быстренько прибрала к рукам. Нина же покрутила конверт в руках, как бы раздумывая, брать или нет, и протянула Виктору:
- Вы ко мне еще придете, потом за все и рассчитаетесь. Адрес мой вам известен, приходите в любое время, можно и без звонка. Я попробую помочь вам, пока и сама не знаю, как. Может, просто словом, а может...
- Да пошли вы все! Идем, Витек, - Андрей рванул входную дверь на себя со всей дури, забыв про замок. Силы в руках у него было немало, да еще злости накопилось, и замок повис на поломанной двери.
***
В машине возмущению Андрея не было предела:
- Идиотки! Напридумали себе хиромантий разных! Слово-то какое - сразу понятно, чем они там занимаются! Наука, наука - какая на хрен наука, одна сплошная херо - это, как его, - мантия! Херомантия и есть, чего от нее ожидать-то? Это я кретин, поверил бабе своей. А Янке голову оторву, если еще раз про экстрасенсов услышу! Подумаешь, сны человеку сняться. Между прочим, не лишенные приятности сны-то! Что ж теперь, всем, видящим во сне баб, помирать пора?! Чушь какая! Успокойся, Витек, они таким образом деньги зарабатывают, и неплохие, судя по всему, деньги. Если уж ты, ас на всякие проколы, в эту туфту поверил, представляешь, какую они лапшу на уши бабам легковерным вешают!
- Андрюша, остановись, - совершенно спокойным голосом сказал Виктор. - Мы забыли мою машину и Нину. Мы ее привезли, нам и отвозить обратно.
- Ничего мы не забыли. Я тебя в таком состоянии за руль не пущу. А Нина перебьется, сама доберется, не маленькая. Отвезу тебя домой, потом на такси за твоей тачкой смотаюсь. Не волнуйся, я быстро обернусь, днем у нас, слава Богу, не так машины шарят, пару часов простоит, как миленькая! Да и сигнализация у тебя нехилая...
- На любую сигнализацию свой специалист найдется, - совершенно равнодушным голосом произнес Виктор, как будто речь шла не об его любимой игрушке. - Ладно, вези, только не гони волну, не бубни...
Не бубнить у Андрея не получалось. Он гнал машину по ярко освещенной еще не совсем по-осеннему скупым, но уже и не таким щедрым, как летом, солнышком, Москве, и потихоньку ворчал себе под нос все, что думал в эту минуту об экстрасенсорше, хиромантке, Ритке, а заодно и Янке. Ветер лениво бросал под ноги прохожим и под колеса машин полуумершую листву ясеней и кленов, дубов и тополей. Грустные листья перемешались в предсмертной пляске, обреченно забавляясь цветовыми хороводами - желтый листик ласково прильнул к зеленому, огненно-рыжий прижался, как к родному, к малиновому, в надежде, что вместе все-таки не так страшно, и медленно кружась, падали в небытие. Виктор смотрел на прощальный танец листвы из окна машины и думал о своем. Неужели и ему совсем скоро придется вот так же отправляться в последний путь? Только, в отличие от листьев, ему не к кому будет прижаться, и весь страшный путь предстоит проделать в гордом одиночестве.
Андрей продолжал возмущенно бубнить себе под нос, но Виктор словно и не слышал друга. В его голове проносились какие-то смутные, неясные воспоминания. Что-то далекое крутилось в памяти, он все пытался сформировать отдельные обрывки в нечто целое, но мысли все ускользали и ускользали, словно никак не хотели показываться на свет божий после многолетнего отлеживания в самом труднодоступном месте архива памяти. Потом, словно яркие кусочки стеклышек из детской мозаики, начала складываться картинка...
...Каждое лето Витя отдыхал в пионерском лагере "Автомобилист". Знал, что называется, не только каждый закоулочек, но и каждый камешек, и каждый корень старых деревьев, разросшихся так, что росли уже не вглубь, а вверх, частенько устраивая корявыми узловатыми путами ловушки на тропинках невнимательным ребятишкам. Витя любил этот лагерь. Бабушек-дедушек где-нибудь в Подмосковье у него не было, из всего набора родственников, кроме, конечно, мамы с папой, была одна только бабушка, да и та жила тут же, в Москве, практически по соседству с семьей дочери. Так что выезжать на лето из пыльного города маленькому Вите было совершенно некуда, а денег для того, чтобы снять дачу, семья не имела. А потому с самого малолетства, с шести лет, Витя и отдыхал в "Автомобилисте", и очень хорошо себя в нем чувствовал. Раньше...
В том же году, когда ему исполнилось двенадцать, все изменилось. Дело в том, что в своем третьем отряде Витя оказался вдруг самым маленьким. Даже девчонки и то все были выше его ростом. И посыпались в его сторону насмешки. Щедро посыпались. Его называли с подчеркнутой, издевательской жалостью: "Бе-едненький наш, ма-а-аленький", а девчонки, юные стервочки, не удовлетворяясь такими издевками, так и норовили погладить его по головушке, словно пятилетнего малыша. Анекдоты при нем рассказывать-то рассказывали, но непременно ойкнув артистично: "Ах, что вы, разве можно такое при ребенке говорить?!" И хохотали не столько над анекдотом, сколько над маленьким Витей. Тот никогда не считал себя чем-либо хуже других, и к такому подлому к себе отношению со стороны окружающих не привык, был всегда со всеми на равных. Но тут, как на грех, подобралась такая компания, что никак ему не удавалось поставить на место зарвавшихся ровесников. И, какие бы попытки защититься от нападок не предпринимал Витя, итогом их всегда оказывался только хохот окружающих: "Смотрите-ка, он еще и рыпается!" В общем, лето прошло ужасно, и воспоминания о нем Витя спрятал подальше от самого себя, уж больно неприятными они были. Но теперь, спустя столько лет, вспомнил. Но не из-за унижений и обид. Разбередила память одна фраза, быть может, не фраза даже, ведь Виктор не помнил досконально слова из далекого детства. А вот смысл показался таким знакомым...
В их отряде была девочка Таня. Довольно рослая, крупная даже среди представительниц более старших отрядов, она, несмотря на данное обстоятельство, не только никогда не подвергалась насмешкам, но даже пользовалась существенным авторитетом в отряде. Нет, мальчишки не писали ей записочек, не приглашали танцевать на дискотеках. Но к ее мнению прислушивались. Причиной тому было редкое ее умение гадать по руке. Уж откуда взялось у нее такое умение - неведомо, но погадать к ней приходили не только девчонки из их лагеря, но и из соседнего "Ореона". В их же третьем отряде оставалась только одна рука, не охваченная до сих пор юной гадалкой. И однажды она решила исправить сие упущение.
Витя, как мог, отбрехивался, пытался оттолкнуть "гадалку", да та была чуть не в два раза больше его, и сопротивление было сломлено почти мгновенно. Таня локтем прижала его руку к своему полному бедру и начала разглядывать ладонь. Долго вертела, выискивая одной ей ведомые знаки, потом перевернула и стала разглядывать тыльную сторону. Вот там и нашла нечто для себя интересное, изрекла:
- А ты, оказывается, уникум, Иванцов! Смотри, какая метка у тебя имеется, - и она ткнула толстым пальцем в точку рядом с углублением между большим и указательным пальцем.
Витя даже не пытался увидеть что-то через ее толстый бок. Он и так знал, что она там нашла. Сколько себя помнил, на этом месте у него было небольшое розовое пятнышко округлой формы. Больше всего оно было похоже на ожог от сигареты, только отпечатавшийся не полностью, а словно бы одним боком. Такой четкий полукруг, как будто шрам. Если посмотреть с одной стороны - подковка. С другого ракурса - буква "С". И не просто розовая, а еще и немножко выпуклая. Откуда и когда она появилась, Витя не знал. Он даже спросил однажды у мамы, что это за шрам. Мама рассмеялась и сказала, что никакой это не шрам, а маленькое родимое пятнышко. У многих, почти у всех, пятнышки коричневые, а у Вити - розовенькое. А что такой странной формы... Ну что ж с того, наверное, бывают и еще страннее. Так и жил Витя со своим родимым пятнышком до двенадцати лет, не обращая на него особого внимания. Пока не захотелось любопытной девочке Тане поупражняться в гадании на его руке.
- И никакой я не уникум, - оскорбился Витя. - Много ты понимаешь, гадалка-самоучка! Это не метка, а самое обыкновенное родимое пятно, родинка. Ты что, никогда в жизни родинок не видела? Тоже мне, гадалка!
Витя вырвал руку, воспользовавшись ослабевшей от его наглости хваткой, и собрался было уйти, да Таня развернула его за плечо:
- Может, и родинка, да непростая. Ты знаешь, что она означает?
- Чушь какая! Разве родинка может что-то означать? Родинка - она и есть родинка. У тебя на щеке, у меня на руке. Большая разница...
- Большая. У меня родинка обычная и ничего особенного мне в жизни не сулит. А ты умрешь.
Витя ошалело уставился на гадалку:
- Ты чё, совсем дура?
Таня, казалось, даже не заметила оскорбления:
- Понимаешь, если я или другие не найдем свою судьбу, мы, возможно, будем мучиться от одиночества, но останемся живы. А ты не такой. Если ты не найдешь свою половинку, ты умрешь.
- И где это написано? - с вызовом спросил Витя. Он не собирался верить этим бредням. Он вообще не верил ни в какие гадания, ни в какие пророчества. А тем более от девчонки-ровесницы, на две головы выше его самого.
- Да тут и написано, прямо на твоей руке. Надо только уметь это прочитать. Ты меченый, Иванцов, будь внимателен, если жить хочешь. Учти, я тебя предупредила...
Стоит ли говорить, что с того дня жизнь в лагере стала для Вити и вовсе невыносимой. Теперь к издевкам по поводу его малого роста добавились еще бесконечные подковырки: "Ах, м-а-аленький наш, меченый наш. Бедненький, ты ж не забывай по сторонам смотреть, а то помрешь со дня на день в гордом одиночестве, как же мы без тебя жить-то будем?!" Вполне естественно, что пророчество Витя воспринял, как очередную издевку, более изощренную, нежели его недостаточный рост.
На следующее лето Витя опять приехал в лагерь. Только теперь он оказался далеко не последним в шеренге на утреннем построении, и уже никто не осмеливался жалеть его или издеваться над особой меткой. Дети в массе своей жестоки и трусливы, как шакалы. Дай им легкую добычу - разорвут на части. Покажи угрозу - разбегутся. И теперь уже Витя смеялся вместе со всеми над очередной жертвой, смешной девочкой Женей - маленькой, рыженькой и к тому же в очках. И совсем уже не помнил, как в прошлом году переживал из-за таких же издевательств. Вернее, помнил. Очень хорошо помнил. А потому и усердствовал в издевках, опасаясь отбиться от стаи и опять стать всеобщим посмешищем...
...Андрей все еще продолжал бубнить проклятия в адрес подлых баб, сговорившихся свести с лица земли мужское племя. Все также тихонько прощались с жизнью листья, падая замертво живописным ковром под ноги неблагодарным прохожим. А Виктор все силился понять, как, КАК двенадцатилетняя девчонка смогла прочитать его судьбу по одной маленькой родинке? Она ничего не говорила о "Двойной звезде", не указывала ему ни на какие бугорки и трезубцы на ладони. По одному маленькому родимому пятнышку она в точности предсказала то, что спустя много лет предскажут ему две... хотел было назвать их про себя аферистками, да передумал. Нет, они не аферистки. Не может быть, чтобы это было вымыслом. Это слишком фантастично для вымысла. Для того, чтобы напугать и обобрать, обычно используют более приземленные выдумки. К тому же это так хорошо перекликается с предсказанием из его детства. Да и, чего уж там, догадывался, что сны его - не просто сны. Ведь давно уже и сам чувствовал, что жить ему без Незнакомки если и не несуждено, то по крайней мере, совсем не хочется...
6
Киев
Света сладко потянулась. Просыпаться ужасно не хотелось - еще хоть чуточку, хоть немножечко! Во сне оставалось что-то эфирно-приторное, что-то волшебно-сказочное. Она всегда любила поспать, однажды даже проспала восемнадцать часов кряду. Но в последнее время просыпаться не хотелось просто клинически - так бы и спала каждую минутку своей жизни. Не от усталости, нет - она вовсе не была перегружена ни физически, ни морально. Просто во сне Света чувствовала себя такой счастливой, ее обволакивала какая-то нега. В последнее время она не видела снов в традиционном понимании этого слова. Она не видела вообще ничего, а лишь ощущала нечто эфемерное, купалась в любви не физической, а какой-то неземной, высшей любви. Она получала во сне море положительных эмоций, спать было ну о-очень приятно. Зато стало неприятно просыпаться по утрам - день как бы отрывал ее от счастливого времяпрепровождения. Но хочешь - не хочешь, а вставать-то надо...
Олег уже давно проснулся и жарил гренки на завтрак. "Как мне повезло с мужем!" - в очередной раз порадовалась за себя, любимую, Света. Действительно, повезло. А вернее, повезло ей с судьбой. Она, девочка из Владивостока, поехала в командировку в Новосибирск, туда же на гастроли приехал киевский мюзик-холл, в оркестре которого и трудился Олег. Случайно оказались в одном городе, в одной гостинице... Разве не судьба? Она и есть. Олег влюбился в Свету с первого взгляда, в первый же день предложил ей руку и сердце, она, шутя, согласилась, уверенная, что он тоже шутит. А он не шутил... Теперь Света любила поговорку "Язык до Киева доведет". И всегда добавляла: "Меня ведь довел! Пусть в другом смысле, но ведь именно язык мой до Киева меня и довел, дошутилась!" А сама при этом светилась счастьем. Еще бы не светиться! Муж, максимально приближенный к идеалу - так она его называла. Единственное, чем Олег не дотягивал до абсолютного идеала - небольшие заработки, не ценят в бывшем Советском Союзе музыкантов, как и всю культуру в целом. Но ведь не хлебом единым, как говорится, и Света поняла, наконец, всю правильность поговорки "Не в деньгах счастье", и продолжение к этой пословице - "а в их количестве", придумали несчастливые люди. Неправда, можно быть вполне счастливым и с малыми деньгами, главное - правильно выстроить свои потребности, чтобы они почти совпадали с возможностями. А уж если при этом еще и человек хороший попадется - это вообще почти что чудо!
Света часто вспоминала, как отвечала когда-то на глупый вопрос случайно встреченных бывших одноклассников: "Ну, как ты, замуж не вышла? А чего тянешь?" Она всегда отвечала: "Вот найду человека, который будет меня на руках носить, будет позволять мне спать до двенадцати часов и готовить мне завтраки - тогда и выйду. А на меньшее я не согласна". Так и получилось. Правда, когда она выходила замуж за Олега, она об этом еще не знала. Она вообще его почти не знала до замужества. Через полчаса знакомства сделал предложение, на Светкин вопрос "Мы же друг друга совсем не знаем, как ты представляешь нашу совместную жизнь?" ответил: "А вдруг у нас получится, как в сказке?!" Именно так и получилось, но это Света тоже поняла много позже, прочувствовав на себе эту сказку в полной мере.
В Новосибирске они пробыли вместе десять дней, встречались не каждый день (не всегда получалось), а если и встречались, то лишь урывками, в перерывах между концертами (днем Света была занята, а вечером у Олега было по два представления), да после концерта, когда Олег провожал Свету до гостиницы. Оказывается, в Светкину гостиницу Олег попал тоже совершенно случайно, так как труппа мюзик-холла из-за нелетной погоды на сутки задержалась в Киеве, за это время забронированные для них номера сдали, а труппу временно разместили в Светкиной гостинице, всего на два дня. Ну разве не судьба? Не могла их свести простая цепь случайностей, она бы непременно где-нибудь прервалась. А раз не прервалась - значит, это и есть судьба.
По прошествии десяти дней пребывания в Новосибирске Света уехала домой во Владивосток, Олег же вместе с Мюзик-холлом оставался в Новосибирске еще пару дней, после чего отправился гастролировать по всей Сибири на целый месяц. Из каждого города он звонил Светке домой (дозвониться во Владик в то далекое время было возможно только глубокой ночью, такая вот романтика), слал телеграммы, письма. Света исправно отвечала, хотя серьезности отношений не чувствовала. Это было для нее игрой: он шутя предложил, она шутя согласилась. А письма... У каждого свои тараканы в голове, может, у Олега хобби такое - собирает человек письма из разных уголков нашей необъятной Родины, квитанции от междугородных переговоров из разных мест с разными же городами. Почему бы и не помочь доброму человеку в пополнении его коллекции?
К тому времени о существовании Олега узнали Светкины родители (еще бы, попробуй скрыть ночные телефонные звонки да телеграммы!). На вопрос отца "Кто такой?" Света отвечала все, что угодно, кроме профессии имярека: и возраст, и откуда родом, вплоть до внешних данных, предвидя реакцию отца на род занятий потенциального жениха. Но отвечать все-таки пришлось: "Артист"... Отец крякнул и вышел из кухни, где и происходил этот разговор. Он был о дочери лучшего мнения. Связаться с артистом - что могло быть ужаснее в глазах любящего отца? Всем же известно, что у артиста жена в каждом городе, как у моряка - в каждом порту!
Мать восприняла телефонно-почтовый роман дочери иначе - по секрету разболтала всем родственникам, друзьям и друзьям родственников, так что знала о Светкином приключении если не половина населения-Владивостока, то уж четверть - точно. И никто, ни мать, ни отец не догадывались, что сама-то Светлана воспринимает этот роман только как шутку, и замуж она за этого артиста не собирается, а просто поддерживает игру! Какое замужество - она ж его знать не знает, да и вообще он не в ее вкусе! Нравились Светке парни высокие и могучие, Олег же роста был среднего, хоть и выше ее сантиметров на десять. А как же можно замуж не за могучего-высокого? Что ж это за принц такой получится?!
Так и жили они втроем в одной квартире, вроде вместе, но каждый со своими мыслями. Пока в один прекрасный день не получила Света телеграмму следующего содержания: "Прилетаю седьмого января рейсом 7268. С работы увольняйся. Целую. Олег". В голове - полный сумбур. Что это - продолжение шутки? До такой степени любит розыгрыши, что не лень было ехать в кассы Аэрофлота узнать рейс? Или действительно едет? Так шутка это или нет? Вот это номер! Он, конечно, писал, что приедет, заберет ее в Киев, и будут они жить-поживать и добра наживать. Но это же была шутка!
Мать встрепенулась, кинулась продукты доставать - в то время во Владивостоке это было нелегкой задачей. Отец задумал колеса менять - в аэропорт путь неблизкий, да по зимней обледеневшей дороге на лысых шинах далеко не уедешь. Дело нашлось всем - как же, зять приезжает! Только Света не знала, что и думать. Замуж она пока не собиралась, тем более, за практически незнакомого человека. Лучше бы это была очередная шутка. С другой стороны, если это действительно окажется шуткой и Олег не приедет - Светке будет весело до конца дней, ведь в известность, мамкиными стараниями, поставлены все, кто хоть заочно знал о ее существовании. А стало быть, только соберись она замуж в следующий раз или задумай другое какое дело - всегда наготове у каждого будет фраза: "В Киев ты уже съездила, замуж сходила!" Да, ситуация... Не знаешь, что и предпочесть... Если варианта только два, лучше выбрать замужество - развестись в случае чего всегда можно. От насмешек же не избавишься никогда... Ну ладно, допустим, она выберет замужество, а он возьмет и не приедет - пошутил, что с него возьмешь, с бедного артиста!
В аэропорт ехали молча, каждый думал о своем. Светлана больше всего волновалась, узнает ли она его в зимней одежде - познакомились-то осенью, Олег был в легкой курточке, да и сама Света в плаще. Сейчас же январь, а в Приморье даже слабый мороз при высокой влажности да сильном ветре пробирает, как сорокаградусный. Она в шубе громоздкая и неуклюжая, а мохнатая песцовая шапка скрывает пол-лица. Узнает ли он ее в таком виде? А как ей узнать его, если из всего его облика она запомнила только черные усы? Думать, приедет или нет, Света уже не могла. Будь, как будет. Насмешки, так насмешки, замужество, так замужество. В любом случае, изменить уже ничего нельзя, шутка зашла слишком далеко...
Отец волновался не меньше Светланы. Только он не гадал, приедет будущий зять или нет, он ведь ничего не знал о шутке. Он волновался о судьбе дочери. Для того ли он растил ее, кровиночку родную, пестил, лелеял, чтобы отдать сейчас совершенно чужому человеку, из очень далекого Киева, да вдобавок ко всему еще и артиста! Чтобы тот, увезя ее в свое далеко, набаловался, наигрался ею вволю, и бросил, как использованный автобусный талон, под ноги прохожим...
...Встречающих, несмотря на раннее утро, было много. Света протиснулась к решетке, закрывающей выход на аэродром. Вот подъехал автобус с прилетевшими, встречающие зашевелились. Кто-то уже узрел того, кого встречал и радостно машет рукой в толпе, в надежде, что увидят если не его самого, то уж хотя бы руку. По мере опустения автобуса сердце у Светы сжималось все сильнее - не было среди пассажиров ни одного молодого человека с черными усами! За Светкиной спиной раздался голос отца:
- Ну что, есть?
- Нету... - растерянно ответила Света.
- Ну вот, я же говорил...
Ну зачем он так, Господи, ведь и без этих слов так больно!...
... Оказывается, в автобус поместилась только половина пассажиров киевского рейса. Ждали следующей ходки. Подъехал, пассажиры выходят, и снова ни одного усатого! Вернее, усачи были, но то возраста более зрелого, то усы какие-то рыжие... Автобус уже почти опустел, а его все нет! Значит, все-таки насмешки... Судьба сделала свой выбор. Но нет, постой, вон последний из автобуса вышел, вроде молодой, и усы черные... Ближе, еще ближе... И глаза вроде знакомые... Точно, он! Приехал таки! Слава Богу, насмешек удалось избежать, а с замужеством мы быстро управимся!
Олег узнал Светлану и в шубе, и в шапке. Он узнал бы ее и через год, и через два, и через десять лет. Он узнал бы ее и в норковом манто, и в карнавальном "Домино", и в костюме туземки из племени Тумба-Юмба! Узнал, подошел:
- Привет, - а больше и сказать-то нечего. Знакомы были без году неделю, после чего не виделись два с лишним месяца. Любить - любит, а что сказать - не знает. И Светке говорить нечего:
- Привет, - вот и весь разговор.
На помощь, как всегда, пришел отец. Повезло Светке с отцом, чего уж скромничать! Замечательный у нее папка, самый лучший в мире! Взял инициативу на себя, завел ни к чему не обязывающий разговор, что-то вроде "Как долетел", да "Где сидели?" (самолет опоздал ни много, ни мало на восемь часов, плюс лету от Киева пятнадцать часов с тремя промежуточными посадками), подхватил Олегову сумку, погрузил молодых в машину и повез домой, к празднично накрытому матерью столу. Всю дорогу отец усиленно развлекал будущего зятя, потому как только заканчивался разговор, в салоне машины повисало напряженное молчание. За сорок минут дороги от аэропорта отцу так и не удалось полностью разрядить атмосферу некоторого отчуждения не очень хорошо знакомых, почти откровенно чужих, людей. И, почти уже доехав до дома, папка принял единственно правильное в данной ситуации решение - дать молодым возможность побыть самим, а то сидят в машине две куклы фарфоровые, дернешь за веревочку - откроют рот, ответят, не дернешь - промолчат. А некому будет за веревочку дергать, глядишь, и проснутся, зашевелятся...
- Мамка просила хлеба купить, - и с этими словами высадил молодежь из машины.
Хлеба дома было полно, Светка это точно знала - сама покупала накануне. Но за папкин спасательный круг ухватилась с благодарностью. Купили хлеба, потом по дороге домой зашли в детский садик, посидели в беседке, выкурили по сигаретке и таки пришли в себя, очухались!
Подходя к дому, Света предупредила Олега:
- Ты приготовься, сейчас будет много шума. Я тебе рассказывала про Бима? Так он ужасно не любит чужих, особенно мужиков. Укусить не укусит, но орать будет очень долго. Чтобы он принял человека, тот должен прийти не менее пяти-шести раз, тогда гавкать перестанет, - и с этими словами нажала кнопку звонка.
Ожидаемого шума не было. Вместо него глазам их предстала такая картина: выскочила небольшая черная лохматенькая шавочка и с диким визгом кинулась встречать гостя, подпрыгивая чуть ли не до его груди и пытаясь лизнуть в лицо. На Светлану пес не обращал ни малейшего внимания, всем своим видом словно бы говоря: "Тебя я каждый день вижу, а такой дорогой гость в нашем доме впервые!" Потом, спустя годы, Света объясняла для себя поведение собаки не чем иным, как тем же самым перстом судьбы: уж если собака одобрила кандидата в мужья, то это точно твой суженый, и сомнений в этом никаких быть не могло! Недаром ведь говорят, что собаки очень хорошо разбираются в людях. Биму к тому времени было уже лет десять, и за всю его собачью жизнь не было человека, которого бы он принял сразу и безоговорочно. И вдруг такая встреча! Тогда все были просто удивлены, и никому, даже Светке, не приходило в голову списывать поведение собаки на само провидение...
Накануне отъезда, когда родители устроили любимой дочери минисвадьбу, улучив минутку, когда никого не было рядом, Жанка прижалась головой к Светкиному плечу и сказала дрожащим от слез голосом:
- Не уезжай, на кого ж ты нас с Ольгой покидаешь?
На что Света резонно ответила:
- А как ты себе представляешь? Человек притащился в такую даль, через всю страну, а я ему скажу: "Прости, мальчик, я пошутила. Уезжай в свой Киев". Так, что ли? Не волнуйся, подружка, я схожу замуж, заодно Киев посмотрю и к лету вернусь!
Всю дорогу до Киева Света то рыдала, то дико хохотала. Рыдала оттого, что покинула родные свои края, любимых родителей, под чьим крылышком ей так уютно жилось, подружек дорогих Жанку и Ольгу. А что ждало ее впереди? - одна сплошная неизвестность. Кто этот человек, сидящий в соседнем кресле и тщетно пытающийся утешить ее? Она же его совершенно не знает, и как она могла пойти на такую откровенную авантюру?! А хохотала... Хохотала от того же: от того, какая же она дура, как же она могла сотворить такое со своей жизнью?! Ведь в Киеве у нее нет ни одного знакомого человека, кроме того, кто сидит сейчас рядом... К кому обратиться в случае чего, куда бежать?..
"В случае чего" не произошло, и бежать никуда и ни к кому не пришлось. Так уж случилось, что в Киеве их ждала отдельная двухкомнатная квартира в спальном районе, где стали жить они вдвоем с первого же дня совместной жизни. И была в этой квартире газовая плита, как почти во всех нормальных киевских квартирах. А во Владивостоке практически во всем городе были плиты электрические, а газовые Светка видела только в рекламных роликах, которые часто крутили у них в кинотеатрах перед фильмами. И в роликах тех постоянно этот самый газ взрывался, квартиры горели и люди погибали пачками. В общем, научить обращаться с газом эти ролики Светку не сумели, зато запугали-и!.. Страх и ужас охватывали ее при одной мысли, что такая страшная штука (газовая плита) постоянно находится рядом и в любой момент может так рвануть, что мало не покажется никому!
Олег утром уходил на репетицию, и бедная Светка не могла ни кофе себе сварить, ни поесть чего-нибудь сварганить - сидела голодная, пока Олег домой не возвращался. Слава Богу, у музыкантов рабочий день, как и все остальное, - не как у людей, и домой он приходил уже часа в три, так что с голоду умереть Светке не удалось. Зато какую заботу о себе она почувствовала благодаря проклятой газовой плите! Так что можно смело заявить, что Светкина любовь к мужу началась именно тогда, с благодарности, что не дал ей, бедной, от голода коньки отбросить. Потом, спустя недельки три, Олег таки научил Свету пользоваться газом (О, эту картину надо было видеть! С диким визгом, умирая от страха, подносила она горящую спичку к открытой горелке, каждое мгновение ожидая, что вот сейчас, сей минут, разорвет ее на фиг на маленькие кусочки, и никакая мама уже не поможет!). Но, вопреки Светкиным ожиданиям, забота на этом не закончилась. Олег любил и умел готовить (сказалась гастрольная жизнь), человеком был самостоятельным - мог и обстирать себя, и квартиру убрать. Продуктами вообще занимался сам - доверил однажды это ответственейшее поручение супруге, так вечером ни денег не обнаружил, ни продуктов: сплошные компоты баночные да детские фруктовые пюрешки - все что угодно, кроме нормальной человеческой пищи. Конечно, Светка же всю жизнь во Владивостоке прожила, а там в магазинах, кроме сгущенного молока и рыбы, отродясь ничего не водилось, все доставать надо было. А тут как зашла - глаза разбежались - мать честная, сколько всего! Она ж, по сути, все еще была ребенком, соответственно и товары выбирала, как дитя неразумное. Ну кто ж еще ее такую терпел бы, и не только терпел, а любил, холил и лелеял, и за себя, и за маму, и за папу!
Вот так, маленькими шажочками, начиная с чувства благодарности, и началась Светкина любовь. Изо дня в день, из года в год Олег заботился о ней. Сказать, что он ей помогал по хозяйству - ничего не сказать. Скорее, это она ему помогала. Иногда... Когда скучно было.
Через год родилась Иришка, прямо к восьмому марта поспела. - праздничный ребенок! Олег стал заботиться уже о двоих. Не испугался трудностей первого года жизни ребенка, не отошел от семьи, как некоторые мужики, не повесил все заботы на жену, мол, я на жизнь зарабатываю, а ты домом занимайся... Правда, Светке и так доставалось - артист, он и в Африке артист, гастроли-то никто не отменял, и, бывало, отсутствовал Олег по месяцу и больше, потом побудет дома недельку и снова в путь-дорогу. Так что совсем уж белоручкой ее назвать было нельзя - когда нужно, все сделает на высшем уровне, вплоть до ремонта. Но... Скажем так, лениться Светка любила до самозабвения, это было ее хобби, так сказать, одна, но пламенная страсть. И, когда Олег возвращался с гастролей, она отрывалась по полной программе, наслаждаясь бездельем.
... Прошли годы. И теперь Светлана просто души не чаяла в своем дражайшем супруге. Слава Богу, с наступлением новых времен, когда вся жизнь в стране поломалась, да страна и сама-то поломалась, разлетелась на кусочки, на маленькие и большие осколки "былого великолепия", гастроли у Олега стали редки и не так продолжительны. Но Светке с лихвой хватало и нескольких дней его отсутствия - в эти дни она становилась похожей на вареную тыкву (такая же размазня!), была квелая и грустная. Ничего ее не волновало и не интересовало, ей казалось, что без Олега она не может дышать и потому тихо умирает... Нет, она, конечно же, продолжала заниматься ребенком: готовила кушать, помогала Иришке с уроками, вообще вела нормальную внешне жизнь, но самой ей казалось, что она уже почти умерла и наблюдает за происходящим с того света, или, по крайней мере, с промежуточной станции. И только с возвращением Олега возвращалась и нормальная жизнь, Светка как будто просыпалась от зимней спячки, снова порхала бабочкой над своими домашними, такими родными, такими любимыми... А ночью, когда Олег уже спал, прижималась к нему и тихо плакала от счастья в самое драгоценное плечо на всем белом свете...
7
Москва
Сны не прекратились. Что только он не делал, чтобы избавиться от них - ничего не помогало. От коньячку на ночь они только становились прерывистыми и немного рассеянными, не столь четкими, как обычно, но легче от этого не становилось. От снотворного они были тяжелыми, затяжными, даже какими-то мрачными. Проснуться утром после снотворного было почти невозможно, голова была чугунной (похлеще самого сильного похмелья!), веки глаз становились неподъемными и работать после такой ночки Виктор был совершенно не в состоянии... Испробовал он и последнее средство - говорят, клин клином вышибают. Попытался заменить эфемерную любовь неземную любовью плотской и очень даже земной, даже приземленной... Об этих попытках вспоминать ему было противно и даже по-мужски стыдно... Все, как обычно, начиналось ресторанным ужином с "энным количеством" горячительного, чтобы ночная подруга виделась в некоторой дымке, почти как таинственная Незнакомка. Все было, как всегда - притворные ухаживания, дежурные фразы, однако вечер заканчивался нетрадиционно - добравшись до постельной сцены, дымка в глазах превращалась в откровенную дурноту во всем организме, вместо возбуждения соседка по постели вызывала тошноту и полное отвращение... И не меньшее отвращение после подобного вечера Виктор испытывал к самому себе... Увы, все его попытки избавиться от таких сладких, но мучительных снов были напрасны. После нескольких недель подобных попыток он все-таки вынужден был обратиться за помощью к Нине Сергеевне.
- Я знала, что вы объявитесь, - экстрасенс совершенно не была удивлена, увидев на собственном пороге потускневшего, как будто уставшего от жизни, Виктора. - Проходите в комнату, присаживайтесь, а я сварю кофе. Разговор нам предстоит долгий.
Виктор прошел в комнату, с максимальным, насколько можно было, комфортом устроился в малогабаритное, под стать комнате, кресло. Через несколько минут в комнату вошла Нина Сергеевна, неся в руках небольшой расписной подносик с чашками, сахарницей и кофейником, поставила его на журнальный столик, села во второе кресло.
- Сливок нет, так что кофе только черный. Сахар кладите сами, я не знаю ваших вкусов, - Нина разлила кофе в маленькие, как все в этом доме, чашки. - Вам, наверное, тяжело говорить, да особо и нечего, я ведь уже в курсе дела. Вы, видимо, надеялись, что все пройдет, само собой рассосется, что мы с Вандой рассказали вам страшную сказку в надежде выкачать из богатенького Буратино побольше золотых монет... Ан нет, не прошло, не рассосалось... И не рассосется. Увы, я счастлива была бы порадовать вас существованием какого-нибудь новомодного лечения от вашей болезни, но в том то и дело, что это не болезнь! И лечению это не поддается! Это даже не проклятие, которое можно было бы снять при помощи молитв или каких-то заклинаний. "Двойная звезда" - в некотором роде дар Божий, только при очень жестком условии - вы непременно должны найти свою половину! Только это может вас не только спасти, но и сделать самым счастливым человеком на планете. Вопрос только в том, как ее найти? Вот об этом и будем думать. Я ничего вам не обещаю, абсолютно ничего, потому что прекрасно понимаю наши с вами шансы на успех - они чрезвычайно, ничтожно малы! И вы должны отдавать себе в этом отчет. Но не опускайте руки! У вас еще есть время, давайте искать вашу "Звезду", вы просто обязаны ее отыскать, если не хотите так рано покинуть этот мир! И, раз уж вы здесь, я полагаю, решение вы приняли, и решение это - не пассивное ожидание конца, а активные поиски счастья и долгой жизни.
Нина Сергеевна прервала свой монолог и сделала глоток кофе. Виктор последовал ее примеру и отхлебнул из своей чашки. Кофе был горячим и в меру крепким, как раз по его вкусу. Сделав еще пару глотов, Нина продолжила:
- Ваш случай крепко засел в моей голове. Я уже говорила, какое это редкое явление - ваша "Двойная звезда". Именно поэтому он и заинтересовал меня. Повторяю - я ничего не обещаю. А потому и не назначаю цену за свои услуги. Мне просто интересна ваша проблема, потому я ею и займусь. Оплатить вам придется только текущие расходы, если они возникнут. Если же, паче чаяния, наши с вами совместные усилия увенчаются успехом - тогда, я думаю, вы сами решите, как меня отблагодарить. Надежды на это ничтожно мало, но вы должны верить в успех, просто обязаны верить! Иначе у нас точно ничего не получится. Ну что, согласны? - Виктор слегка кивнул. - Тогда приступим!
Отставив в сторону пустые кофейные чашки, оба, словно сговорившись, поменяли позы, устроились поудобнее, расслабились, приняв важное решение.
- Я действительно экстрасенс, и, скажу без ложной скромности, очень неплохой. К тому же, я довольно неплохо разбираюсь в астрологии, а это тоже может нам пригодиться, - приступила к делу Нина. - Я обладаю мощным биополем и хорошо улавливаю любую, даже самую слабую, энергетику, исходящую от людей или от предметов, к которым эти люди прикасались или просто имеют непосредственное отношение. Вы имеете как раз самое что ни на есть непосредственное отношение к своей "Звезде" - вы не будете возражать, если так мы будем называть вашу Незнакомку? - Виктор снова согласно кивнул. За все время, что он находился у Нины, он не произнес еще ни слова. - Так вот, через ваше биополе я попробую подобраться к "Звезде". Как? - попробуем при помощи обыкновенной географической карты. Не знаю, как в случае с "Двойной звездой" - этот случай совершенно особенный, его нельзя равнять с остальными. Но я уже находила людей по карте, и мертвых находила, и живых. Правда, их поиски были возможны при помощи личных вещей пропавших, на которых отпечаталась их личная энергетика. Здесь - совершенно другая ситуация, у нас с вами нет ни единого предмета, принадлежащего "Звезде", но, по большому счету, ей принадлежите вы сами, так же, как она принадлежит вам - по рождению, по любви, по самой судьбе, в конце концов! Конечно, нет никаких гарантий, что это нам удастся, но ведь попытка - не пытка, почему бы не попробовать, тем более, что других путей у нас нет. Я много думала, но пока не придумала иного способа найти вашу Незнакомку.
Нина поднялась из кресла и пошла в другую комнатушку. Виктор услышал скрип открывающейся дверцы шкафа, непонятное шуршание. Хозяйка вернулась, держа в руках охапку каких-то картонок. Некоторые из них были сложены прямоугольником, другие свернуты в трубочку.
- Я часто пользуюсь картами, - Нина Сергеевна опустила ношу в свое кресло. - Увы, люди пропадают довольно часто, а мне приходится их искать. Зато карты у меня есть любые, на все случаи жизни. Давайте начнем с этой, может, нам повезет и ваша "Звезда" окажется более-менее рядом?
Хозяйка расстелила на полу старую карту. Пожалуй, даже не столько старую, сколько устаревшую в геополитическом смысле, ведь государства, изображенного на ней, уже несколько лет не существовало в природе - это была карта Советского Союза. Прижав ее по углам книгами с ближайшей книжной полки, Нина сделала приглашающий жест в сторону Виктора:
- Присаживайтесь. На полу, конечно, не очень удобно, но на столе эта карта не поместится. Теперь держите меня за руку, а я буду искать сигналы на карте. Как бы нам поудобнее устроиться?
Виктор взял Нину за руку, но так она получалась привязанной к нему и к одному месту на карте. Возможности для маневра не оставалось.
- Пожалуй, нам придется немножко полазить на карачках!
Сцена была не для слабонервных. Два взрослых, совершенно серьезных человека в абсолютном безмолвии лазили по полу на корточках, цепляясь друг за друга! При этом, казалось, ни один из них не испытывает ни малейшей неловкости от таких нелепых телодвижений, напротив, лица их были сосредоточены и внимательны.
- Откуда начнем - с запада или с востока? - спросила Нина.
- Давайте вслед за солнцем, с востока на запад. К тому же, восток мне ближе, - это были первые слова Виктора, сказанные сегодня в этом доме.
Нина Сергеевна поползла к правому краю карты, за ней, спотыкаясь об ее ноги, полз Виктор. Нина склонилась над Сахалином - Виктор почти что лег на ее спину, но оба по-прежнему не замечали всей нелепости их позы. Поводив раскрытыми ладонями над Сахалином и пробормотав "Ничего", Нина потянулась к Камчатке, дальше на север. Взяла немножко западнее и стала опускаться ниже. Ничего. Еще ниже.
- Есть импульс, и довольно сильный. Приморье. Вам это что-нибудь говорит? - распрямляясь, спросила Нина.
- Говорит. Я там три года во флоте отслужил. Во Владивостоке.
- Ясно. Пожалуй, это Ваш след. Поехали дальше, - оба снова склонились над картой в нелепейшей позе и практически поползли по ней дальше на запад. Ползти было ужасно неудобно, у обоих уже болели колени - ведь каждый кусочек карты обследовался тщательно и довольно долго. Приблизились к Сибири. - Есть слабый импульс. Какие ассоциации с Сибирью?
- Новосибирск, несколько раз бывал в командировках. По две-три недели.
- Тогда понятно, почему такой слабый сигнал. Поехали дальше.
Дальше долго ничего не было. Колени болели уже нетерпимо, когда, наконец, приблизились к Московской области:
- Аж зашкаливает! Ну это понятно - мы оба здесь находимся, а может и она тут бывала. Может быть, даже и живет где-то поблизости. Пошли южнее, - болели не только ноги, спина ныла невыносимо! Белоруссия, Украина - стоп! - Снова шкалит. Есть ассоциации?
- Как не быть. Друг флотский в Киеве, я часто у него бываю.
- Значит, снова поехали, - с тяжким вздохом Нина вновь склонилась над картой. Опять на запад, уже пошла Прибалтика. Облазили самые дальние кусочки Союза. - Ничего. Встаем.
Поднялись оба со вздохами и кряхтением, как дряхлые старички. Опять, не сговариваясь, действовали синхронно - потирали колени, массировали уставшие поясницы.
- Как насчет кофе? Неужели не заработали по чашечке? - спросила хозяйка.
- Не откажусь. Как ни крути, а проползти на коленях от Сахалина до Эстонии - это, я вам скажу, почти что подвиг! - Виктор устроился в кресле и, пока Нина на кухне колдовала над кофе, предался размышлениям. Слава Богу, он теперь не один на один со своей неразрешимой проблемой. То, что Нина взялась за нелегкую задачу совершенно бескорыстно, говорило о том, что ее интересуют не его деньги, а решение трудной, почти неразрешимой задачи. Он-то, конечно, без вознаграждения ее не оставит в любом случае, но приятно, что она работает не за деньги, а за саму идею. Это показывает, что ей действительно хочется помочь ему. И совершенно не важна причина ее интереса - хочет ли она помочь конкретно Виктору или мечтает переплюнуть своих коллег, решив столь редкую и загадочную задачку, главное - она действительно хочет найти его "Звезду"! Да и, как ни крути, сейчас Виктору было легче находиться рядом с почти незнакомой экстрасенсоршей, чем со старым, проверенным другом. После визита к Ванде Андрей решил, что именно он виноват в столь страшных пророчествах дорогому другу, и всячески старался свою мнимую вину загладить. То он тянул Виктора к себе в гости на мифический семейный праздник, то сам заявлялся к нему домой с очередной длинноногой красоткой, надеясь таким образом "выбить дурь из бедной Витькиной башки", вел себя неестественно виновато, одним видом своим постоянно напоминая Виктору о страшном пророчестве. Одним словом, лишь сегодня, заявившись без звонка к едва знакомому человеку, он почувствовал себя самим собой, тем самым Виктором Иванцовым, которым и был все тридцать пять с лишним лет своей жизни, а не полуфантомом, каким он стал за последние несколько недель.
Тем временем хозяйка вернулась из кухни с очередной порцией кофе, поставила поднос на столик, освободила свое кресло от вороха карт, бесцеремонно сбросив их прямо на пол.
- Теперь давайте проанализируем результат. На всей территории бывшего Союза отмечены четыре пятна: Москва или Московская область, Украина, Сибирь и Приморье. Все четыре имеют к вам непосредственное отношение. А могут иметь его и к "Звезде". Проверим. Вспомните, бывали ли вы еще где-то на территории Союза? Это очень важно, поэтому вспоминайте все свои поездки куда-либо, всю географию своей жизни.
- Родился я в Москве, - начал Виктор. - Здесь и жил вплоть до армии, никуда за пределы области не выезжая. Потом три года во флоте, как я уже говорил, во Владивостоке. После армии - снова Москва. Кроме поездок в Киев к другу, довольно часто бывал в Питере у двоюродного брата, у сослуживца в Миассе, это на Урале. Было несколько командировок - в основном Новосибирск и опять же Питер, был пару раз в Ереване. Что еще?.. Да вроде все, в пределах бывшего Союза больше не ездил. Разве что опять же Московская область, Золотое кольцо.
- Значит, Урал, Питер, Ереван... А они молчат. Давайте еще раз проверим, - Нина снова встала на четвереньки и оглянулась на Виктора, как бы говоря: "А ты чего, особого приглашения ждешь?" Виктор вздохнул - уж очень не хотелось снова ползать по полу на коленках, они уж и так, поди, в сплошной синяк превратились! Но делать нечего и он присоединился к Нине.
И снова Нина Сергеевна колдовала над картой, таская за собой Виктора. Только на сей раз они "гуляли" уже по конкретным областям. Экстрасенс подолгу зависала над картой, почти застывала в поисках таинственных флюидов, ничего не найдя, переползала к следующему "объекту". Болели колени, ныла спина, а она все искала какие-то одной ей известные сигналы...
- Ничего, - вставая, наконец, с пола, произнесла Нина. - Очень хорошо. Просто замечательно!
- Что хорошего-то? - потирая колени, спросил Виктор.
- Вы что, действительно не понимаете? - искренне изумилась Нина. - Ведь если Урал, Ереван и Питер молчат, значит, до этого мы ловили не ваши следы, а ее! Или ваши с ней совместные - те места, где бывали и вы, и она. Значит, Владивосток, Новосибирск, Москва и Украина давали не только ваши импульсы, а и ее, вашей "Звезды"! Так, теперь давайте думать. Из всех импульсов самый слабый был в Сибири - видимо, там она, как и вы, была недолго. Владивосток дал сильный сигнал, но не столь сильный, как Украина и Москва. Но вы прожили во Владивостоке три года - это не краткосрочный визит, значит, ваш след должен был остаться. Но не такой же сильный! Выходит, ваш след там наложился на ее. Но он не был бы столь сильным, если бы там она появлялась лишь эпизодически, это видно по Сибирскому следу. Значит, она жила там довольно долго. Жила - потому что импульс все-таки не столь силен, как московский и украинский. Так где же она - в Москве или на Украине? Подключим логику. Вы живете в Москве практически от рождения, с трехлетним перерывом на службу во флоте, командировки и прочие недолговременные поездки. Ваш импульс здесь должен быть очень сильным, несмотря на то, что он совершенно не читается в Питере, Ереване и на Урале. Так что вполне возможно, что весь московский импульс имеет происхождение от вас. А может исходить и от нее, если она живет здесь или, по крайней мере, часто здесь бывает. А что с Украиной? Как часто и как долго вы бываете у своего друга?
Виктор слегка задумался:
- Последний раз я был в Киеве года три назад, может больше. До этого бывал чаще. Пока не организовал свой бизнес, ездил туда практически каждый год. Обычно я проводил там дней десять, потом вместе с другом возвращался в Москву - и уже он гостил у меня пару недель.
- Значит, если и есть там ваш след - то очень слабый. А вероятнее всего - его там вообще нет. Слишком уж мало времени вы там провели, ведь Урал и Питер молчат, хотя вы там тоже бывали. Значит, украинский импульс принадлежит "Звезде". По крайней мере, я очень на это надеюсь. Ну что ж, давайте проверим Украину.
Виктор опять тягостно вздохнул, встал с кресла и поддернул брюки на коленях, вновь готовясь к путешествию на четвереньках, на сей раз по "самостийной" Украине.
- Не надо, - засмеялась Нина. - Отмучились! Украина как раз поместится на столе!
Из кучи сброшенных на пол карт она безошибочно выудила карту Украины по одной ей известным приметам, ведь свернутые карты не очень-то отличались друг от друга. Сдвинула на край стола поднос с чашками и расстелила карту, прижав ее по углам книгами. Сидя по обе стороны стола, они соединили свои руки над картой, и Нина вновь начала "колдовать", то делая в воздухе загадочные пасы руками, то застывая на одном месте. Через несколько томительных минут она опустила руки и торжественно произнесла:
- Есть! Киев и только Киев! Больше нигде ни одного сигнальчика, даже самого слабенького! Зато Киев буквально зашкаливает. Она наверняка там. Старый след не может дать такой сильный сигнал. Вы должны искать ее именно в Киеве.
- Допустим, она действительно в Киеве. И как, по-вашему, я должен ее искать? Я ведь ни имени ее не знаю, ни тем более адреса... Я даже не знаю, как она выглядит. Даже если я и встречу ее, как я узнаю, что это именно ОНА?
- Как раз это - самое легкое в ваших поисках. Встретив ее, вы не сможете ее не узнать. При всем вашем желании вы не сможете пройти мимо. А самое трудное - встретить ее, найти. Киев - не село, там несколько миллионов жителей. Конечно, это не Москва с ее почти двенадцатью миллионами плюс три миллиона приезжих, и тем не менее... Мы нашли город, а как в этом городе найти человека?.. Но город - это даже не полдела, это гораздо больше! Я даже не думала, что нам так легко удастся отыскать ее след! Конечно, я не могу дать вам стопроцентную гарантию, что это ее след, что она именно в Киеве. В конце концов, вообще не существует какой-либо разработанной методики по поиску "Двойной звезды", и неизвестно, возможны ли вообще, хотя бы теоретически, подобные поиски. Мы с вами первопроходцы в этой области, до нас этого никто никогда не делал! Конечно, возможны ошибки. Я ведь с самого начала ничего вам не обещала. Но мы ищем, мы пытаемся ее найти! Другого способа я пока не придумала, но давайте сначала отработаем до конца этот, а вдруг мы попали в точку? Пусть пальцем в небо, но вдруг мы все-таки попали?
8
Владивосток, пятнадцать лет до описываемых событий
- Ванек, ну че ты такой упертый?! Тебе же все равно делать нечего! Ну пойдешь опять в кино - и что? Ты уже все фильмы просмотрел! Я ж тебе говорю - девочка вполне классная, я ж тебе не подсовываю фуфло какое-нибудь.
- Если она такая классная, почему же она одна? - вполне резонно спросил Виктор. Ванёк, или Иванек, с ударением на вторую гласную, - так его звали в роте, хотя был он на самом деле Виктором. Просто было их в роте двое Викторов, к тому же друзей, к тому же оба - столичные парни, только Ванёк - москвич (Виктор Иванцов), а второй, Доля, - киевлянин (Виктор Семидольский). Оба - вполне благополучные мальчики из вполне благополучных семей, по какому-то странному стечению обстоятельств заброшенных Министерством Обороны в такую глушь и так надолго! Забрили обоих во флот на три года и отправили на край света - в славный, но далекий город Владивосток. А спорили они сейчас о том, как провести очередное увольнение в город. Дело в том, что Доля влюбился в девушку Жанну, с которой и собирался провести нынешнее воскресенье. Но была у них с Жанной проблема по имени Света, которая не имела дружка сердечного, но имела добросердечную, но настырную подругу Жанну, упорно таскающую эту Свету за собой. А Доле ну так хотелось, наконец, остаться с любимой Жанночкой наедине! Уж который раз он уговаривал друга присоединиться к их маленькой компании - и все тщетно! Ванёк отказывался от знакомства со Светой с каким то ненормальным, фанатичным упорством, не поддающимся Долиному разумению.
- Ну чего ты такой нудный, Ванёк! Убудет от тебя, что ли? Ну не понравится - уйдешь под каким нибудь благовидным предлогом. Я уж и ей про тебя все уши прожужжал - все ждет, когда же я тебя приведу. Ну, будь другом, в конце-то концов, прими огонь на себя!
- Да на хрена мне твой огонь! Я сам себе найду боевую подругу! Терпеть ненавижу такие ситуации - "Знакомьтесь, это Витя, а это Света", - а ты стоишь, как идиот, и сказать нечего, а она в глаза заглядывает, будто просит чего!
- Да ничего она не просит, ей и без тебя живется неплохо! Это мне надо, понимаешь, мне! Я же из-за нее с Жанкой наедине остаться не могу!
- Так скажи своей Жанке, чтоб не таскала ее за собой.
- Бестолку... Уж сколько раз говорил... По-моему, ей без Светки просто скучно...
- Ну так это уж, извини, твоя проблема, это ты не можешь ее развеселить. Так что даже если я и возьму на себя вашу обузу - тебе от этого легче не станет. Жанка от тебя тогда просто сбежит!
- Да уж, много ты понимаешь, - обиделся Доля. - Никуда она от меня не сбежит, она меня любит... А со Светкой просто веселее, она смешная...
- Ха! Вот тебе и классная девочка! А оказывается, она просто смешная. Это как - такая страшненькая, что ли?
- Дурак ты, Ванёк, и не лечишься! Я ж тебе говорю - смешная, а не страшненькая! Она просто веселая, заводная, и при этом с виду вполне ничего.
- Так чего ж она одна, если и веселая, и заводная, и с виду ничего?
Крыть Доле было нечем. Действительно, почему она одна? Девочка хоть куда, все при ней - и лицо, и фигура, и характер вроде нормальный, не зануда, опять же веселая, юморная - почему же она одна?
И опять Доля отправился на свидание без друга. И опять гуляли они втроем по мокрому от осени Владивостоку. И снова и снова удивлялся Доля - почему же Светка одна, почему она всегда ходит с ними? И опять уговаривал Доля друга Иванека разбить надоевший треугольник, и опять слышал в ответ - "Если она такая классная - почему же она до сих пор одна?" И действительно - почему?
9
Москва, тринадцать лет до описываемых событий
Светке безумно повезло - еще бы, оказаться в Москве в самом конце весны, почти летом, да еще и за казенный счет! И на проживание и питание не надо тратиться - все оплачено, живи и радуйся!
Командировка... Какое замечательное слово! Она молода, не обременена семьей - почему бы не радоваться подвернувшейся возможности побывать впервые в жизни в Москве, столице нашей необъятной родины! Ведь Светка жила так далеко от Москвы, что добраться до нее за свой счет было весьма обременительно в материальном плане, и в результате она попала сюда только в двадцать два года, сразу после окончания института. Конечно, это оказалось не так просто - за такие командировки во Владике на предприятиях разворачивались самые настоящие баталии. Вот в результате одной из них эта командировка и обломилась Светке - три сотрудницы постарше доинтриговались до того, что начальник, устав от их козней, отправил в Москву самую молодую сотрудницу. А командировка-то - ну какая прелесть - вовсе и не командировка даже, а курсы повышения квалификации! Отсиди часов пять на занятиях и свободна, гуляй - не хочу!