Аннотация: Рассказ о давней вражде двух сестер: Зимы и Осени. Написалось за пару часов, вот прямо только что...
Ты спишь? Тогда просыпайся!
Шепот теней сливался с частым дыханием задыхающейся жертвы. Золотые кольца некогда шикарной прически потускнели и опали под тяжестью длины. Тонкую шею облепили потемневшие от пота пряди. Бледное лицо девушки исказила гримаса болезненной обреченности. Она застонала, ярко-алые губы искривились, а из уголка заскользила черной змейкой кровь.
Мужчина склонившись над ней, что-то прошептал. Она разобрала его слова не сразу, потому что затуманенный болью разум попытался оградить ее от еще одного потрясения. Ее глаза расширились, а из горла донесся нечеловеческий крик. В воздух взметнулись тонкие руки, в тщетной попытке добраться до горла своего палача. Но у него были преимущества, его внушительная фигура легко затерялась в щедро разбросанных ночью тенях. Жертва издала последний хрип и затихла.
Темнота одобрительно зашипела, разбрасывая серые тени, будто те не были привязаны к предметам, и выпустила из себя высокую светловолосую женщину. Она жеманно повела плечами, подобрала подол длинного бирюзового платья и одним смазанным движением оказалась подле раскинувшегося на белоснежный простынях тела. Ее ладонь скользнула по мертвенно-бледным щекам девушки, прочертила четкий профиль и задержалась на полоске искусанных в кровь губ.
-- Я довольна. - Звонким голосом произнесла она, оборачиваясь к сгустившейся тени, и отклонившись назад, скосив алые глаза на светлый от лунного света проем окна. Ресницы суматошно затрепыхались, а вслед за ними и все ее тело пришло в движение. Изогнувшись, она взмыла в воздух и мгновение спустя, словно кошка зависла на створке распахнутого окна. Волосы устремились с плеч вниз, пряча под золотым пологом исказившееся злобой лицо. Она повела носом по воздуху, как это делает дикое животное, почуявшее добычу.
-- Сестра-а-а, как ты предсказуема, - протянула она, водя перед самым лицом когтистой кистью.
-- Не в обиду, Зима, но ты переходишь все границы, - глухо прошептала, появляясь на широком подоконнике.
Воздух вокруг зашипел и наполнился запахами осеннего леса.
-- Границы? - Она усмехнулась, устраиваясь на створке удобней. - Я давно забрала у тебя Ноябрь. Март никогда не был во власти Весны. Апрель сдался и делит со мной ложе две своих недели.
-- Границы, - эхом повторила я, удерживая промозглый ветер Октября на кончиках пальцев, - понятие слишком относительное, твое влияние здесь слишком велико, но не неоспоримо. Год сменяет годом, и ты, то слабеешь, то усиливаешься. Но люди, живущие по нашим правилам, всегда стремятся к теплу. Каждый из них верит, что осень наградит их ласковым бабьим летом, а ноябрь останется прохладным и бесснежным. Когда кружевную вьюгу ждут в начале праздника Нового года и забывают про свои желания, когда крепкий мороз держит в своих трескучих объятьях робкого Марта.
Зима оскалилась и сжала руку в кулак, вызывая в сплетении пальцев янтарное сияние.
-- Почему ты пришла одна, Осень? Где твои подруги? Лето... например.
-- Она правит Сентябрем, даря людям последние ласковые денечки. Лето не отбирает, но просит, ведь она еще ребенок.
-- Зима ни перед кем унижаться не будет! - пальцы свободной руки сжали края рамы, а от них побежали серебристые узоры, быстро покрывая прозрачную поверхность стекла.
-- Верни мне Октябрь, - я с болью взглянула на лежащую девушку, бывшую когда-то возлюбленной моего сына.
-- Дался он тебе! - фыркнула помрачневшая Зима.
-- Этот год за мной, и ты, сестра, это прекрасно знаешь!
Она подтянула колени к подбородку и посмотрела поверх них на скрытую тенями кровать. Алый взор погас, грустно опустились уголки широких дуг бровей. Она сожалела, но боялась своего чувства.
-- Забирай! - холодно, как и положено зиме, сказала она, раскрывая сжатый кулак.
С кончиков пальцев скатился яркий рыжий огонек, озаряя серую комнату красками цветущего осеннего леса. Затрепетал, заметался, разгоняя тьму, слежавшуюся в пыльных углах. Опал скорбной фигурой на смятую постель, где лежало еще не остывшее тело светловолосой девушки.
-- Заря-а, - мертвым голосом простонал Октябрь, склоняясь над ней.
-- Заря? - в один голос воскликнули мы с Зимой.
Я соскользнула с окна и подошла к плачущему сыну.
-- Как ты мог? - укоризненно спросила я.
-- Как ты могла? - обернувшись, простонал он.
Его золотые глаза, теперь казались темными озерами по поверхности, которых плавали мертвые листья. Я опустилась рядом с ним и взяла Зарю за руку, она все еще была теплой.
-- Зима, - вопросительно произнесла я.
-- Да, Осень. Я ухожу в сторону и не буду мешать, - глаза ее вновь заблестели.
-- Мама? - Октябрь, напуганный нашей немой беседой, ухватился за мое плечо.
-- Октябрь, иди домой.
-- А Заря?
-- Прости сын, она вернется домой. Ты раздразнил свою тетку, и сам наказал себя.
-- Мама! Ты же не допустишь, чтобы она ушла мачехе Ночи, - боль сдавила ему горло.
-- Нет, отправится к отцу Утру, и еще долго не увидится с матерью Сумерками.
-- Но это же, значит...
Я грустно улыбнулась.
-- Зима все просчитала, - сжав руку Зари сильнее, я направила силу Осенних штормов в самое сердце девушки.
Ее тело дернулось, и раздался тяжелый вдох. В комнате резко потемнело, и Февраль вышел из тьмы. Я гордо вскину голову и поднялась с постели. Он посмотрел на меня долгим изучающим взглядом и неожиданно преклонил колено.
-- Я долго ждал этого дня, - мягкий баритон прокатился по напряженной спине мелкой дрожью.
-- Пять лет не такой большой срок, Февраль! - ответила я, протягивая ему руку.
Он бережно принял протянутую ладонь, слегка сдавив в приветственном пожатии, но так и не отпустил ее.
-- Я, Осень, добровольно отдаю пять лет Зиме, за жизнь Зари и свободу сына. - На выдохе произнесла я, чувствуя, как по небу растекается горечь близкого и такого далекого Ноября. - Да будет так!
Тело мгновенно сковало холодом, и волосы подхватила злая февральская вьюга. А где-то там тихо плакал Октябрь, грустно вздыхала Заря и бушевала сумасшедшим хохотом Зима. Февраль сжал меня в ледяных объятьях и жарко зашептал.