Туманов Никита Александрович : другие произведения.

Все, как у людей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Небольшой рассказ с искринкой жизненности и проведения.


   Все как у людей
  
   Знал он до неприличного много. И не будь теперешнее время столь раскрепощенным, то его давно бы посадили. Недавно он зашел ко мне и с порога заявил, что Кафка у него не пошел.
   - С чего это вдруг? - спрашиваю.
   - Да ты понимаешь (это была одна из его любимых фраз), оставляет какой-то двусмысленный осадок, мешает надлежащему умственному пищеварению.
   - Значит, рано тебе еще.
   - Давай, давай, - говорил он сбрасывая пальто, - литератор выискался!
   - Да ты сам подумай. Это же великое мастерство посеять в душе человеческой любое сомнение в здравости происходящего. Это же уметь надо. Причем, и читать тоже.
   - А где же субъективизм? Где личное чувство справедливости к слову? Где метафоры? У него в "Процессе" их ровным счетом пять штук! Представляешь, пять! Набоков растерялся бы и убежал! (Владимир Набоков был его любимым писателем).
   - На то он и Кафка. - сглаживал я. - И, кстати, там их четыре.
   - Как так можно! - возмущался он, стаскивая второй ботинок. - Чистого рода провокация!
   - И что же теперь прикажете, бежать вслед за Набоковым и стрелять у него эти метафоры как сигареты?
   - А чем плохо?
   - А не этот ли твой Набоков считал Кафку лучшим немецкоязычным писателем двадцатого века, по сравнению с которым Рильке и другие не что иное как гипсовые святые? Не он ли восхищался его сухим и проницательным языком?
   - Чем, чем? - засмеялся он, проходя на кухню.
   - Чертов трепач!
   - Володя написал бы "чортов".
   - Вот и чорт с ним! Показывай, что принес!
   На столе волшебно появились консервы, бутылка водки и трехлитровая банка яблочного сока.
   - Сок передашь жене. - сказал он. - Кстати, как она?
   - Да вроде все нормально. Я вчера был. Врач говорит, что еще пару дней подождать надо.
   - Да. Лучше всю жизнь бриться.
   - Или слушать Мирошниченко.
   - Ну ладно, папаша, давай, чтобы все успешно сложилось.
   Мы выпили.
   - А на счет твоей просьбы я не забыл, - говорил он, изящно орудуя консервным ножом, так, что я с трудом удерживал за единственную ножку прикрученный к стене хлипкий кухонный столик.
   - Спасибо, - говорю. - Родина не забудет оказанного содействия!
   - Пока рано еще, но ход делу дан. Хорошо, что я вовремя успел.
   - А то...
   - А то, либо, нибудь пишется через дефис. - хихикнул он. - Консервы, кстати, так себе, по-кафковски. Не то что в годы советской власти!
   - А если серьезно.
   - А если серьезно, то тю-тю и нашли бы кого-то другого на твое заслуженное место. И пишите письма, коллега. Фенита ля перфоменс. Сухарев-то давно подбивается на повышение. Как говорится, времени зря не использует.
   - Сухарев шибко прыткий, да?
   - Как Гудариан, только без танков. Но с волей к победе.
   - Мы еще посмотрим, кто кого за эту самую волю...
   - Как гражданина Корейко, да?
   - Примерно.
   Мы выпили. Консервы и впрямь оказались дрянными.
   - Надя о тебе спрашивала. Мол, как там у него дела и все остальное.
   - Ну а ты что?
   - А я говорю, что, мол, не волнуйся, все нормально, и даже с претензией на хорошо.
   - Лучше не бывает. - говорю. Внезапно мне захотелось напиться.
   - Не прибедняйся. Жена родит, и ты заговоришь по-иному.
   - Мы с ней не расписаны.
   - Какая разница. Для меня все одно - жена, не жена. Главное, чтобы человек хороший был. А там уже, как говорится, "и с одною из нас потанцуй хоть разок".
   - "Чем же мы не хороши" - продолжил я.
   Мы выпили. Консервы неожиданно стали приобретать оттенок возвышенных вкусовых излишеств. Как граненое стекло, передающее алмазный блеск.
   - Она тебя любит, эта Надя.
   - С чего ты это взял. - сказал я, едва не подавившись бычками в томате.
   - С тумбочки. На тумбочке лежало, а я раз и возьми.
   - А кто тебя просил брать. То есть, врать, кто тебя просил?
   - Она и просила. Только не врать, как вы изволили выразиться, а так и сказала, что скажи, мол, что люблю.
   - Дурдом.
   - Только так, говорит, не в открытую. Ты, говорит, намекни только. Но так, посущественней. Чтобы, с одной стороны, без умыслу, а с другой - с пользой.
   - Ты что, сватать мне ее пришел?
   - Здрасьте! - он основательно выругался.
   - Ладно, извини.
   - Только лишь передаю поручение. - сказал он, смягчаясь. - А так - разбирайтесь сами.
   - Спасибо.
   Мы выпили. Консервы показались почти что удовольствием. Граненое стекло справедливо оказалось хрусталем.
   - А Золотарев напечатался, или по-прежнему скитается?
   - Обрел покой - в конце концов - напечатали. "Дети судьбы", 256 страниц. Без картинок.
   - Мрак, - сказал я. - Жаль, что картинок нет - было бы еще хуже.
   - Боюсь, что не было бы. Дальше и так некуда.
   Мы выпили. Оказался ли хрусталь горным или нет - выяснить не удалось - банка закончилась, скрыв навсегда эту тайну мистических превращений.
   - У меня тут еще есть - угощайся. - сказал он, роясь в чемодане.
   На столе засверкала банка кильки. Мне снова пришлось держать стол.
   Мы выпили. Превращения не продолжились.
   - Лидке, наверное, трудно там одной.
   - Да не одна она. - говорю, - там целая палата будущих мам. Целый цех готовой продукции.
   - Полуфабрикатов.
   - Все равно - не одна.
   - Про сок не забудь.
   - Не забуду.
   Мы выпили. Килька упорно не хотела перевоплощаться. Какая унизительная неразносторонность!
   Колька Рощин был моим давним другом. Мы с ним вместе заканчивали институт, вместе служили и теперь вот работали. Но самым удивительным являлось то, что это не было чем-то выдающимся, завораживающим. Это было нормальным - так нас воспитали. Так мы и жили, оставаясь прежними для себя и непонятными другим. Даже Лида, прожившая со мной почти восемь лет, понимала меня недостаточно. Можно сказать, даже поверхностно. Или я был слишком для нее, либо она. Мне хватало. Но одно я знал точно, что никто иной не вытащил бы меня в тот вечер из самолета, который через два часа после взлета усмехнулся вдребезги. Хотя, таких случаев, наверное, достаточно. А еще мы с Колькой считали себя людьми совершенно замечательными.
   - Атеизм - непозволительная роскошь! - смеясь, сказал он. - Атеизм, - это когда все есть, и настолько, что даже бога не надо.
   - Ты это к чему - удивился я, хотя знал, что его нередко тянуло на нечто подобное.
   - А просто так. Надо же было кому-то об этом сказать.
   - "Не счесть алмазов в каменных пещерах"
   - Что-то вроде.
   Я редко спорил. Быть может от того, что мне везло, а тягой к справедливости я не отличался. Может, Колька даже в чем-то мне завидовал. Совру, если скажу, что не догадываюсь в чем. Мои чувства: приятно, неудобно. Второго меньше.
   К друг другу мы относились снисходительно - по заслугам. Порой мне казалось, что он мог так запросто и поселиться у нас. Конечно, этого бы не допустили, но все же. Он считал себя загубленным гением. Я тоже. Его таковым считал. Скорее, соглашался.
   "Лена, почему меня не печатают, я же талантлив?!" - часто повторял он в моменты душевных спазмов. "То же мне Булгаков" - крутилось на языке, но я молчал. Хотя его печатали. Больше, чем меня. Лены не было, была Света, но это уже не звучало.
   Он был, скорее, весельчаком, чем оптимистом. Его любили даже уборщицы Дома печати - случай мало прецедентный. Мне прощали охотнее. Уборщицы меня не замечали. Я их тоже. В этом было что-то высокоморальное.
   - Я вот что подумал, - начал он, - а что если нам взять и просто так махнуть куда-нибудь, скажем, в Кисловодск?
   - Давай полчасика еще посидим, и тогда поедем...
   - Конечно, когда Лидка родит. Я помню, ты не думай. Да и ее взять можно будет, - спохватился он, - а дочку к теще пристроить на пару недель. Что скажешь?
   (Он был уверен, что у меня родится дочь. Я - нет.)
   - Не согласится она.
   - Ну а ты?
   - А я не поеду. Не имею нравственного права.
   - Морального? - улыбнулся он.
   - Нравственного.
   Он много пил. Светлана несколько раз собирала вещи, но не уходила - жалела, наверное. Впрочем, это не мое дело. С ней я знаком не был, хотя Колька все собирался меня представить. Говорил, что она чем-то похожа на Марину Влади. Мне было достаточно.
   Как-то раз его сильно избили и он буквально приполз ко мне около трех ночи. Хорошо, что я оказался один - Лида была на дежурстве (она работает медсестрой в 1-ой городской). "Не хочу, - посопел он, - в таком виде дома показываться". "Правильно, - говорю, - отделали тебя основательно". Я отмывал его и замывал твидовое пальто. Потом он звонил домой. Сказал, что все хорошо, что задержался на работе. Удивительно, но ему поверили. Одним словом - все как у людей. На мой вопрос - отшутился. Сказал, что не сошелся во взглядах с общественностью. Яркая индивидуальность. Я бросался в глаза реже.
   Он писал удачные, как мне казалось, рассказы. Носил соответствующую прозвище - "Чихов". Такое наименование чистосердечно дала ему одна из уборщиц, когда тот вывешивал стенгазету, созданную им к юбилею одного из отечественных писателей . "Вы просто Чихов какой-то!", воодушевленно сказала она ему, внимательно озакомясь с поздравительным материалом. В этот знаменательный момент многие из сослуживцев оказались рядом. Так и повелось.
   - Ты про сок не забудь.
   - Не забуду.
   С Лидой я познакомился случайно - в музее современного искусства. "Прадо" называется. Удивительно - отмотать сотни километров для того, чтобы, ища убежища от полуденного испанского солнца, забрести в знаменитые на весь мир галереи, и встретить там самую обыкновенную землячку напротив какого-то замысловатого изваяния.. Сначала я даже расстроился - и здесь нет покоя! (точно меня преследовали). Как после выяснилось - мы прибыли в Мадрид одним экскурсионным автобусом! До глупости банально! Или тому виной моя редкостная невнимательность. (В последующем она часто меня в этом упрекала).
   - Простите, мы с вами из одной группы?
   - Честно говоря, я понятия не имею.
   - А я вас узнала!
   - Правда?
   - В жизни вы интереснее...
   Так мы познакомились. Не могу сказать, что сразу к ней привязался. Адаптировался я вообще плохо - с детства был медлительным и несобранным. Мать, собирая меня в школу, вечно говорила, что не знает в кого я такой пошел. А откуда я мог это знать?! А тут еще кто-то чужой моет за тебя посуду, гладит рубашки, заправляет постель. Во мне боролись смешанные чувства: раздражение и недоумение. Первого меньше. Потом к ним добавилось уважение. А потом и все остальное. А теперь вот еще и ребенок. Нет, я рад. Я даже очень рад. Просто меня не так воспитали, наверное.
   Странно, но многочисленных походов в театры у нас не было. В кино - тем более. Часто спрашивал себя - разве я так себе представлял совместное сосуществование в те далекие институтские годы, когда я был готов носить на руках чуть ли не каждую понравившуюся мне барышню (почему-то я не перевариваю слово, а скорее понятие или определение "девушка")? Куда все это подевалось: цветы, задушевные речи, лунные ночи, безбилетные поездки в трамваях. Может, я постарел? Нет. Может, я устал от жизни. Еще раз нет. Что же тогда? Я стал умнее? Это вряд ли. Загадка. Я бы даже сказал мистика. Впрочем, мне было достаточно. Эй - конечно нет. Она же женщина.
   А ребенку я все-таки рад. Не могу сказать, что мне всегда этого хотелось. Мои чувства: беспокойство и радость. Первого меньше. Или второго больше? Непонятно. В последнее время все большее становится непонятным. Но это хорошо. Так даже интересней. В определенных масштабах, разумеется. Значит, я расту над собой. Или произрастаю. По крайней мере - не топчусь на месте. Уже похвально.
   Рощин уверен, что у меня будет дочь. Но уверенность его носит какой-то несерьезный, даже инфантильный характер. Но от этого мне спокойнее не делалось, если не наоборот.
   - С чего ты это взял? - спрашиваю.
   - Вот сам увидишь.
   - Увидеть я-то увижу!
   - Вот там и посмотрим.
   - Посмотрим, - говорю.
   Мы даже поспорили на ящик коньяку. Кощунственно, конечно, но на что еще спорить?!
   На дочку я не рассчитывал. Более того - мне хотелось сына. Так как-то больше по-мужски, что ли. Или все это предрассудки? Вот матери моей было все равно кто родится. Отцу тоже - его не было. Родился я - все, вроде, обрадовались. По крайней мере - вначале.
   А мне вот не все равно. И не из-за коньяка, а чисто из отцовских соображений. С пацаном как-то проще, спокойнее, понятнее. Я смогу играть с ним в футбол, ходить на каток. Нет - на каток не надо. На хоккей - другое дело. Одним словом - вырастет человеком с заглавной буквы. Мой сын... Интересно, я никогда не произносил это таинственное словосочетание вслух. Более того - сейчас оно впервые за все это время полноправно поселилось у меня в голове. До этого в ней обитали вериницы общих фраз, смутно связанных с предстоящим отцовством. Не раньше и не позже. Аптека. И именно когда Посейдон-Колька пытался нацепить на трезубец вилки равнодушную кильку! Лихой контраст. Может, это он на меня так действует? Я где-то даже повеселел.
   - Сын у меня будет, Николай Александрович, сын.
   Колька чуть не свалился со стула.
   - Чего?
   - Сын, говорю, будет. Мой сын.
   - А что делать...
   Мы выпили. Кильки мне не досталось - на сегодняшний вечер превращения были окончены.
  
   Еще с полчаса сидели.
   Разговор явно увяз. Да его, собственно, и не было. Говорить и не хотелось. Говорить было не о чем.
   - Я пойду. - сказал Колька, подводя долгожданную черту под столбиком нашей обоюдной усталости. - Мне еще в редакцию заскочить надо.
   - Сегодня воскресенье - полноправный выходной.
   - Я знаю.
   Он резко встал, сильно задев при этом стол. Раздался чавкающий хлопок - на пол рухнула соскользнувшая трехлитровая банка сока. Он растерянно посмотрел на меня.
   - Все как у людей. - говорю.
   Вечером звонили из больницы. Телеграммой звучал усталый голос медсестры: роды прошли нормально, Лида чувствует себя хорошо, плод здоровый, три шестьсот, мальчик.
   В голове: радость и мысли о проспоренном Колькой коньяке. Второго меньше.
  

Рига, январь 2004.

  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"