Куда девать эти книги? Куда спрятать, чтобы потом достать; кому отдать, поскольку жалко их - читанных-перечитанных, с потрёпанными обложкам, знакомыми опечатками, пометками. Я не могу взять их на ту сторону реки - у меня нет лодки; их не закопаешь - могут сгнить; не донести зараз до моста - слишком много. А погода как на зависть: солнце, большие, но не дождевые облака, и река - узкая, но глубокая и довольно быстрая, а за ней крутой высокий берег, на котором - домики, и перед домиками дорога. У меня же здесь, в лесочке, книги...
Как? Там на той стороне мои книги будут счастливы, пусть я не знаю, в каком доме, поскольку и дома пока нет, но будет - там люди живут, много хороших деревенских людей, бабулек в платочках, весёлых старичков и умная молодёжь. На той стороне даже собаки - могут говорить. И злодеи, конечно, есть, и ублюдки, и воры, и алкаши, и шпана. А впрочем, там как и в каждом городе, селе и прочих населённых пунктах, но это - живые люди. Не то, что там, откуда я пришёл - сплошь темнота и черти, бесконечная морось и липкая жара. Мне надо за реку, там всё станет просто как у людей.
Идут, идут, куда они? Такая большая толпа, все в праздничных одеждах - разноцветных сарафанах и нарядных костюмах, куда идут они по-над берегом? Прошли.
Вот и моя знакомая, которую я давно не видел, тоже шагает вслед толпе. "Куда идёшь, знакомая?". Улыбается. Говорит что-то. Не слышно.
Кто тронет книги? В деревне, кажется, праздник; вряд ли кто-то пойдёт на эту сторону, вряд ли кто-то тронет мои книжки. Они были со мной долго, сколько себя помню. Они не пропадут. Знакомая ждёт. Подожди, знакомая! Я перехожу к тебе через мостик, поднимаюсь по тропке на берег, я рядом. Куда идут эти нарядные люди, куда шагаешь ты? Отвечает. И снова улыбается. Какой юродивый? Откуда? Иностранец приехал смотреть на местного юродивого? Учёный и одновременно турист? Посмотрит, скажет, точно ли это юродивый? Если так, то даст денег? Зачем юродивому деньги? Даст всем в деревне за то, что вырастили настоящего святого? Пойду-ка я с тобой, знакомая.
Какие уютные улочки в этой деревне! Какой прелестный вид открывается с крутого берега! Нам пора свернуть от реки и идти вглубь посёлка? Жалко. Постоять бы ещё на берегу. Я не прочь остаться здесь, поселиться где-нибудь ближе к реке, встречать рассветы и провожать закаты, общаться с жителями...
Странный дом. Это не дом! Скорее, гигантский сарай, от древности ушедший в землю, длинный старый коровник с чёрными деревянными стенами, склад на манер старинного амбара с двускатной низкой крышей, там должны держать лошадей - недаром на дворе стоит телега и валяется деревянное колесо. Даже эти столы, накрытые разнообразной едой, не осветляют ветхий дом и чёрные заборы; и навоз плохо убрали, хоть и не воняет, но выглядит как грязь.
Приглашают любого на трапезу? Это хорошо. Я давно не ел. Но прежде - внутрь дома, откуда сквозь большие ворота сияет тусклый свет и видны люди. Ага! Толстый человек в очках с явно нерусским лицом и есть турист-учёный! Лицо у него серьезно. Хотя, верно, и у меня сейчас такое же... Поскольку благостно у вас здесь, словно в церкви, и песни поются хорошие, на молитвы похожие. Только вот стол-то зачем внутри накрыли и посадили за него иностранца? Говорите, здесь не церковь, потому можно? Согласен...
А юродивый - в подполье? Не знаю, как насчёт иностранца, для меня это - настоящий юродивый, так он, по-моему, и должен выглядеть: костлявое восково-жёлтое тело под грубой серой рубахой до пят, цепи на руках и ногах, бородёнка встопорщенная и грязная... А где у него глаза? И почему он плачет? Почему все стали на колени и тоже плачут? Как громко звенят его цепи... Я не слышу, о чём он говорит! Кажется, я тоже плачу... Юродивый молится? Или из его гигантского рта - лишь плач? Нет, я не плачу, только хочу; иностранец, кажется, тоже не плачет...
Надолго он обратно в подполье? И когда следующий такой праздник? Мне нравится здесь, никогда не видел посёлков, где бы выращивали святых. Мне комфортно тут. Приятно сидеть за столом и думать, что мои глаза впали от плача, лоснятся недавней влагой. Ты поверил, иностранец? Я вот тоже поверил...
Но у меня книги на той стороне, мне пора к ним. Пойду.
В каком чёрном строении живёт юродивый! Кто его всё-таки кормит и поит? Кто ухаживает за ним? Хорошо идти по улочке над рекой - закат такой красивый, словно на возрожденческих картинах, и домики...
Шатры стоят. Да вижу! Они явно с Востока - только там такие чёрные жилища, помесь юрты и шатра, словно у персов или монголов. Куда девались хозяева шатра? Что значат эти надписи? И что лежит в сундуках? Понятно, что написано "Слава Аллаху", но почему на древнееврейском? Столько надписей... Кто они? За стеной? Странные люди... Кто вы, женщины в ярких цыганских платьях, мужчины в чёрных восточных халатах и с пейсами? Я так и думал, что бродяги. Почему вы так говорите?
На той стороне лежат мои книги, они разные - некоторые потрёпанные, другие - новенькие, я люблю свои книжки. И деревня эта - уютная и красивая. А вы говорите мне надо идти с вами. Я понимаю, что мне надо идти с вами. Я, наверное, пойду.
Ночь наступает? Ну и ладно, вечером хорошо уходить, над этой деревней такие чистые небеса, и мы без труда увидим Полярную звезду - она укажет нам путь направо от севера.