Затем купила землю в большом целлофановом мешке, насыпала её в стеклянные литровые банки и посадила туда черенки. Которые принялись.
Когда они подросли, Машка пересадила их в гигантские горшки. Несмотря на моё негодование, кусты заняли место на подоконнике, мешая свету проникать в комнату, к тому же постоянно цепляясь колючками за одежду.
В июле подруга вынесла растения на балкон, однако с этим проблем только прибавилось: выйдешь, бывало, покурить в потёмках, тут чувствуешь, как в бок тебе впивается шип; начнёшь выносить какие-нибудь вещи на балкон - и опять натыкаешься на колючку; самый кошмар наступил, когда мне срочно понадобилась какая-то вещица, лежащая под грудой хлама на балконе - растения пришлось заносить в квартиру (три широченных пореза на физиономии и два - на левой руке), потом выносить обратно (маленький, но глубокий прокол на ноге).
Осенью разросшиеся кусты пришлось затаскивать в квартиру, и вновь растения оставили на моём теле болезненные следы. Определённо, я не нравился розам.
Зимой они простояли на шкафу, особо не беспокоя меня, разве только когда Машка вдруг среди самых ответственных минут страсти срывалась, чтобы полить их. Впрочем, такое случалось нечасто.
Весной розы перекочевали к окну. И я полюбил их. - Почему? - На кустиках распустились цветы. Собственно, я никогда не испытывал особой страсти к цветам, тем более - к розам, разве что в качестве варенья, и то - если дома нет ничего другого съестного, поскольку не вижу особой разницы между сахарным сиропом и вареньем из лепестков розы... То ли дело вишнёвое или малиновое! Запах - ни с чем не сравнимый, вкус - своеобычный, а розы - безвкусны, ещё и цвет какой-то... бордовый. Не вызывала моего восхищения и так называемая красота цветов - обычная приманка для насекомых, как реклама - для покупателя.
Тут - влюбился. Одномоментно. Машка уехала к родителям, приказав мне поливать растения в доме, при этом особое внимание уделять розам (добавлять разнообразные витамины, поливать только отстоянной водой). Я подошёл к долговязому растению, критично осмотрел его и вдруг... по Машке я соскучился. И Машка улыбнулась. Из цветка...
Гигантское солнце застыло на линии горизонта, словно жонглёр на ниточке, солнце мерцало, отчего казалось, будто оно шевелится, тонюсенькая линия облаков едва заметно выделялась на фоне солнечного шара, придавая ему - от неявной облачности и от уместного положения в нижней части - подобие рта, растянувшегося в добродушной улыбке. Присмотревшись, я с восхищение увидел, как сияющее пространство между мной и светилом обрело схожесть с грандиозным холстом, который вдруг распался на множество тоненьких, прозрачных нитей-лучей - они, шевелились, перекрещиваясь, соединяясь и расходясь, словно предавшись затейливой игре, в которой вдруг, мне озарением, промелькнула закономерность, откликнувшаяся на имя - "Танец", однако мгновенно выскользнувшая из границ слова (несколько проблесков-па вне уже проницаемого ритма). Не то. Жонглёр приспустил с каната ногу - солнце принялось сходить с горизонта: мир, сшитый игрой нитей-лучей, набряк, приобретая сумеречную - пусть прозрачную - но уже монолитность. Ещё несколько минут, - и линия горизонта утратит воздушность нити под напором тьмы... Успел. В игре лучей обнаружился второй участник: солнце перестало быть жонглёром, себе в удовольствие играющим мириадами лучей - роза. Всё-таки я дал верное имя - Танец: лучи скользили, скрещивались между двумя равноправными участниками - солнцем и розой, словно бы шёл неведомый разговор на необычном языке, слагаемом из букв - частиц света, слов - световых лучей, предложений - световых скрещений; роза подрагивала - мерцало солнце, движение лучей ускорялось, так что в некоторые моменты мир, теряя дробную лучистость, становился массивно-целостным. Третий участник - я: личико моей любимой контуром вспыхнуло в цветке, распалось множеством Машек, озорно показывающих язычок мне, - на каждый лепесток по лицу, исчезло. Но я-то уже знал, потому, всмотревшись, без труда нашёл Машку - она хитро поглядывала на меня из самого цветочного сосредоточия - центра бутона, не забывая вести замысловатую беседу с солнцем. Светило вздрогнуло и сделало очередной шаг за горизонт - обнаружились иные участники сияющей беседы. Световые лучи скользили между другим розовым кустом, на котором из бутона уже готовился распуститься цветок, и громадным горшком, полным ноздреватой чёрной земли; между пупырчатой стеной и слегка запылённым стеклом; между древним шкафом и развесистым тополём; между печальной собакой во дворе и парой весёлых детишек, несущих сумки; между тем и этим, этим и тем...
Солнце скрылось. Машка спряталась глубоко. Бордовые лепестки, без солнца словно озябнув, прижались друг к другу и затем, кучно, к центру. Цветок медленно ник, как будто готовясь ко сну. Печаль.
В небе вспыхнула звезда! Первая ночная! Цветок вздрогнул, раскрылся: Машка выглянула наружу, улыбнулась, приветливо кивнула мне, тронула мир длиннопалой рукой - мир отозвался, словно кошка на ласку. В небе появилась вторая звезда. Я сбегал за креслом, уселся так, чтобы видеть розу, окно и уставился на небо.
Мы наблюдали, как появляются меленькие звёздочки-планетки, рассыпающие зёрнышки света по миру, смотрели как сияющие нити от звёзд соединяют то с этим, это с тем, звезду с песчинкой, песчинку - с гаражом, гараж - с кружкой и так по кругу, в котором всё соединено со всем.
...Машка приехала от родителей - довольная, румяная сразу кинулась к любимому растению. Розовое лицо к цветку розы, зелёное платье к зелёным листьям, Машкин взгляд словно покрывало, охватил куст - лёг мягчайшей свежей пыльцой, осел прозрачным каплистым туманцем, цветок вздрогнул, потянулся к Машке, между любимой и растением из ниоткуда возникло размытое дрожащее облако, в котором, словно в изначальной воде, всерождающей пра-земле, заскользили лучи, мгновенно соткавшиеся в мерцающий плат. Машка кинулась на кухню, но сияние вокруг цветка не исчезло. Маша принесла ножницы - чвирк, сошлись-разошлись лезвия, цветок оказался в руках у подруги. Затем - его поставили в бутылку. Позже специально для цветка я купил четырёхгранный сосуд из прозрачного стекла.
Купите розу, поставьте её в воду - сколько она, что называется, простоит? Не увядая, не темнея? Роза стоит у нас на кухне уже две недели. Такая, словно её срезали вчера. И я знаю - она живая.