Мне гораздо проще объяснить, почему над людьми не летают драконы, чем истолковать, откуда на шее у этого усталого человека взялись морщины, - багровой, в беловатых пупырышках шее, покрывшейся множеством сетчатых складок, когда он, собираясь выходить из вагона метро, повернул к дверям голову, повлёкшую за собой сутулое костлявое тело - к выходу.
Весеннее равноденствие отбушевало месяц назад, и сегодня - после дождей, мокрого снега, перепадов давления и головной боли - установилась сухая солнечная погода.
Шагая с работы, я вспомнил, что у меня закончилась соль, и решил зайти в магазин, стоящий немного в стороне от того пути, по которому обычно возвращался от остановки домой. Солнечные лучи приятно трепались по лицу, прорываясь сквозь ветки деревьев, и я жмурил глаз, предполагая, что похож на довольного кота. Люди шли навстречу, догоняли и обгоняли, двигаясь вместе с громоздкой вселенной к летнему солнцевороту, набиравшему тепловую мощь, ещё призрачную и свежую, но уже со смутной угрозой летнего накала. Стало жарко - расстегнул куртку. Солнечные лучи просочились сквозь кофту, рубашку, майку и свежим теплом разлеглись на груди и животе. Хорошо.
Шли женщины - почему-то сплошь молодые и - как положено молодым - в коротеньких юбочках, с длинными стройными ногами, рвущими недовольно-растянутую материю колготок и чулок; с грудями, набухающими под кофточками; с улыбками, расцветающими в такт с общим настроением пространства, лениво разлёгшимся в ожидании жáра.
Хорошо.
Я уже подходил к магазину, уже нащупывал в кармане мелочь, и, увлекшись этим занятием, вызвавшим думы о каких-то скорых тратах, вдруг зашёл в тень от дома. Наконец-то найденные монетки оказались холодными, - озноб от пальцев пополз по рукам, добрался до плеч - вспомнил, наблюдая, как остатки тепла улетучиваются с груди и живота, что ещё весна, что сибирская зима закончилась не так давно, что авитаминоз и общее ослабление организма...
"Дай ей!" - крикнул кому-то обритый налысо паренёк, шедший мне навстречу. Я повернул голову - в проходе между домом и забором стояли девушка и парень. Парень, будучи невысоким, размахивал руками перед грудью девушки, словно бы рассказывая что-то. Однако по напряжённому лицу девицы было понятно, что движения рук перед ней - это совсем не эмоциональное сопровождение рассказа.
Я зашёл в магазин, купил соль и булку хлеба. Выйдя, увидел, что странная пара не ушла. Заинтересовавшись, я закурил и стал наблюдать за ними. Неожиданно парень ткнул девушку в грудь кулаком. Девица что-то крикнула, расставила стройные ноги в стороны и вытянула перед собой руки, откинув голову. Парень схватил её за руки и начал толкать, напряжённо пригнувшись. Однако столкнуть он её не мог - пара замерла в таком положении.
Парень резко отпустил руки девушки, ожидая, видно, что та упадёт, но она только пошатнулась и осталась стоять на месте - расставив ноги в стороны, выставив перед собой руки и откинув голову.
"Ударит он её или нет?". Не ударил, но снова схватил за руки и стал толкать, на этот раз стараясь раздвинуть руки девушки или повернуть их в сторону. Но девушка не поддавалась.
Вспомнилась мужиковатая соседка тётя Вера, бодро колошматившая своего мужа, - маленького и тощего дядю Володю. "Тётя Вера не растерялась бы сейчас" - подумал и бросил окурок.
Однако не зря вспомнилась тётка Вера. Поражённый странным сходством, закурил вторую сигарету. Однажды дядя Володя напился и затеял драться с женой во дворе нашего дома. Собрались все соседи, наблюдая, как дядя Володя прыгает вокруг тёти Веры, ускользая от её ударов.
Тётя Вера, словно бы устав (как она, перетаскивавшая без труда мешки с картошкой, могла устать?), остановилась точно так же, как эта девушка - расставив ноги, выставив перед собой руки и откинув голову.
И я понял, почему меня привлекла эта странная пара - у магазина, в тени, через месяц после весеннего солнцестояния: симпатичная длинноногая девица походила на корову, которую то ли собрались вести на убой, то ли которая попала на лёд - и не знает, что делать.
Маленький юркий дядя Володя, истерично повизгивая и плача, колошматил тётю Веру по рукам, почему-то не обходя их, не пролезая под ними, а так - стоя, пригнувшись, перед женой, которая, плача, успокаивала взбунтовавшегося мужа. "Дура ебанутая, - кричал дядя Володя, - ни родить не можешь, ни меня в покое оставить! Я - пью, а ты - сука бездетная"
Дядя Володя в тот вечер в конце-концов успокоился, и тётя Вера, обхватив его громадной рукой, увела домой.
"Зачем ей дети? - сказал кто-то из соседей, - Володька у неё дитё".
Докурив третью сигарету, пошагал домой, мысля на предмет погоды. Ушла и странная парочка.