Туманов Иван : другие произведения.

О собаках. Или собачий год

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вам не стыдно смотреть на седую собаку? О собаках. О людях. О прочих. Изложение событий, связанных со псами, за один год в городе Новосибирске. Значит, и о Новосибирске. Подарок Другу.


   Я решил для себя, что всё нижеизложенное началось весной в городе Новосибирске, там же продолжилось, однако внимательнее всмотрелся в происходившее и понял: странные события были только элементом в системе, крохотным завиточком гигантского узора начало которому было положено гораздо раньше - меня, других и, может, всего мира. Я описал кусочек узора и вновь остановился в недоумении - окончание также не наблюдалось, поскольку, уверен, история обязательно будет иметь продолжение. Пока жива хоть одна собака. И я лучше разберусь с тем, что происходило тогда.
   Утреннее происшествие.
   Всё началось как обычно - отправился в институт. Встал в 5 утра, помылся, что-то съел, что-то выпил, почистил зубы, оделся и пошагал. За триста дней в году я могу забыть или не успеть поесть, почистить зубы, но вот на учёбу или на работу иду всегда. Выйдя из подъезда в 5 - 45, обнаружил, что на улице светает, людей нет, безоблачно и пахнет тающим снегом - озоном и сырой землёй. Понял, что время весны пришло, и нехотя закурил. Мерзко курить по утрам - лёгкие только чуть очистились от смол, ещё непрокуренные ноздри чутко вбирают запахи, словно в детстве, - не представление о запахе, навеянное поэтическими штампами, но именно "снежный запах снега". Однако надо... Реальное приближение к очищению с помощью отказа от курения (иже с ним алкоголя) труднее, чем искусственный комфорт от дыма (и водки), без особого напряжения с моей стороны шевелящий дальнюю память о детстве и рождающий иллюзию естественности ощущения.
   С первыми затяжками в лёгких пробуждается кашель, который к середине сигареты нарастает, к концу уже трудно сделать затяжку - дым расшевелили уснувшие пласты смол, и те рвутся наружу... После первой сигареты настроение портится, словно организм тоскуя по полузабытому ощущению, которое только началось снова - после сна и могло бы продолжиться дальше без помех в виде никотина, таким образом сопротивляется. Однако сигарета выкурена, часть смол выплюнута и понимаешь, что неплохо бы снова курнуть. Вдруг всё-таки вылезет то - настоящее... И деревья станут большими, и плюшевые медведи - живыми, и город раскрасится потешными цветами, как на ярких детских картинках.
   Об этом я думал, когда шёл, кашляя, и пытался запихать в себя порцию дыма. В 6 часов я переходил улицу, и, задумавшись, не обратил внимания на щенка боксёра, который воспользовался моментом и попытался укусить меня за ногу. Рванул, оскалившись, от хозяина ко мне. Такой милый крепкотелый зверь, выгуливаемый без поводка по ещё безлюдной улице. Я отскочил и что-то буркнул хозяину. Тот прикрикнул на собаку, и пёс сделал невинное лицо. Мысль вильнула, и я неожиданно осознал возникшее в голове словосочетание, - у собаки не лицо, а морда! Однако и в этом случае она не сможет сделать его невинным... Как бы это звучало: "Собака сделала невинную морду"? Плохо. Однако лицо было именно невинным: пёс быстро взглянул на хозяина и принялся старательно ковырять лапами снег в поисках предполагаемой косточки. Взглянув на мою озлобленную физиономию, хозяин быстренько прицепил к ошейнику собаки поводок и скорее пошёл, не оглядываясь, прочь.
   Я ругнулся: в это утро события получали странный отклик-формулировку в сознании. Ну какие, к чёрту, косточки на дороге?! Потом, почему собака непременно "ищет косточку", "грызёт кость"? Она просто сделала хитроумный финт - притворилась добропорядочной! Однако, с какой стати эта фраза автоматически возникла у меня в голове? Такая мысль глодала меня, пока шёл до троллейбусной остановки, это же не выходило из головы в институте. "Собачка грызёт косточку". С большим удовольствием псы жрут мясо!
   Хорошо бы сходить к брату Никодиму и поболтать с ним на эту тему - он умный, и потому обязательно скажет что-нибудь дельное или, по крайней мере, забавное...
   Визит в институт.
   Размышляя о собаках, я пропустил троллейбус и потому чуть не опоздал на лекцию. Вернее опоздал, однако всего на несколько минут, но, когда зашёл в аудиторию, преподавателя ещё не было - он тоже... задержался ("начальство не опаздывает, оно задерживается"). Народ затих, предполагая увидеть вслед за исчезновением двери явление преподавателя в проёме, и вновь загомонил, обнаружив мою озабоченную физиономию. После - руки, торс, ноги и сумку. Я оглядел аудиторию, отыскивая, куда уселся Христофор, поскольку знал - рядом с ним обязательно есть место, зарезервированное для меня. Он сидел на пятом ряду от трибуны. Пошагал к приятелю.
   Я плюхнулся на свободное место и выдал: "Крист, здорово!" Крикнул почти в ухо, и друг, увлечённый рисованием, вздрогнул. Одновременно нахмурился, одновременно выронил ручку, одновременно сжал кулак. Увидев меня, засмеялся. Засмеялась и собака в тетради.
  
   Он назвался Христофором.
   Когда я с ним знакомился, он так представился. Высокий, плотный, со слегка тяжеловатым чертами лица - мясистым носом, крупными жесткими губами, высоким лбом и залысинами, протянул мне руку. Я осторожно пожал. Рука как рука. Сокурсник как сокурсник. "Христофор".
   В тот день он познакомился, кажется, со всеми на курсе - протягивал руку и называл себя. Тогда мне почудился некий автоматизм в его поведении, ну да что вы хотите - пожать руку доброй сотне человек за день и произнести своё имя: нехотя будешь подобен попугаю. Раз только он сбился с автоматизма, когда один из сокурсников спросил : "Как сокращение?". Христофор замешкался, но потом улыбнулся и ответил: "Как хочешь". И пошёл к следующему человеку.
   Принялись сокращать. Простейшим оказалось "Христ". Однако слишком явно пробивалось известное имя, потому сразу же переименовали в Криста. Но в потоке речи "к" невольно превращалось в "х", потому это имя тоже не прижилось. После ряда неудачных опытов осталось два сокращения: Крус (так его звали девушки, сосредоточенно наблюдавшие тогда за сериалом "Санта-Барбара") и Крез.
   Я продолжал звать его Кристом-Христом, и это, кажется, ему нравилось. Я старался твёрдо проговаривать "к", но часто сбивался, что его веселило. Как только я в забывчивости произносил "Христ", он подхватывал "Воскрес", и сам себе отвечал "Востину воскрес!". После хохотал. Может быть, так он отучал меня от непомерного имени, но постепенно я выучился чётко проговаривать "к". При этом когда про себя вспоминал его и называл, то замечал, что "х", всё равно живёт. Так внешне он был Кристом, внутри же меня - частенько Христом. Курсе на втором мы сдружились. Такое обычное студенческое товарищество - булки и чай в столовой, общие шпаргалки, разговоры "на темы", автобусы после и до института и прочие моменты, формирующие общность.
   Вообще, он был контактный. Чем выгодно отличался от меня. Я - угрюмый тип, на контакт иду тяжело, тем более вступаю в отношения, называемые "дружбой", - только когда на сто рядов перепроверю человека и убежусь, что он или мне необходим (впрочем, тогда это не дружба, а "деловой контакт"), или не сделает мне подлость. С Кристом я сдружился.
  
   Крист сидел на лекции и рисовал сотую, наверное, по счёту собаку. Непременно сеттера - с большими ушами, хитрыми глазами и сияющей улыбкой. Зверь на картинках в сотый раз поднимал лапу, в сотый раз улыбался и, кажется, лаял.
   - Что он говорит такое? - ткнул я пальцем в животное, очнувшись от полудрёмы.
   - Ничего, - недоуменно ответил приятель, - он улыбается.
   - Нет, он что-то говорит, - заспорил я, - улыбается он попутно, может, рассказывает смешную историю.
   - Гав-гав, - сьюморил Крист.
   Всё-таки нужно сходить к Никодиму - подумал я тогда - это второе совпадение в день. Лекция закончилась.
   Встреча с Сёмой.
   На следующую мы решили не ходить, вместо этого рванули домой, надеясь, что в столь ранний час, после второй лекции, на остановке мало народа, и мы спокойно уедем, может, даже получится сесть. Однако таких умников оказалось много, и мы, продираясь сквозь толпу ломящихся в салон, засомневались, остался ли вообще кто-нибудь в Вузе.
   Автобус плавно катил по дороге. Я, повиснув в тисках множества плеч, вдруг ещё раз отметил, глядя на пейзажи, проносящиеся в окне, и рассматривая людей вокруг - весна пришла бесповоротно. Какая бывает только в Новосибирске: несмотря на обилие заводов и фабрик, машин и прочей дымно-газовой техники, в марте всегда белесое небо сменяется на прозрачно-голубое, отчего в блеклых цветах машин и домов начинает пробиваться цвет, полученный во время первородной начальной покраски; хрусткий зимний запах сменяется весенним озонно-земляным; появляются чёрные лужи (вода которых почему-то почти лишена нефтяных радужных пятен); плотная кожурка человеческих одежд лопается и появляется всегда бледное, но открытое тело. Вот растворилась дверь, и весенний воздух выдул запах шкур животных и потного человеческого тела из салона; вот соседка рядом поправила ворот куртки, и немного неприлично выявился кусочек тела между грудей; вот промелькнула машина - по контрасту с грязью, залепившей корпус, неожиданно ярко вспыхнул первородный синий цвет. Н-ская весна!
   На остановке Речной вокзал толпа разом покинула автобус, и я с удовольствием ступил на землю, неожиданно поняв, что под ногами вместо льда - настоящий и, кажется, тёплый асфальт. Вместе со мной вышел Семён - также сокурсник. Огромный ноздреватый нос, из которого выглядывала обильная поросль густых жёстких волосинок, кривые тёмные зубы и дьявольская хромота, дополнялись в Сёме патологической страстью к политике, женщинам и, главное, чудовищной общительностью на почве этих самых страстей, так что, увидев его, я попытался было удрать незамеченным, однако - поздно. Он увидел меня и бросился навстречу - стало понятно, что участи бестолковой беседы не избежать. Христ, Мишка, оставшись необнаруженными Семёном, даже не попрощавшись, пустились в бегство, оставив моё тело и психику на растерзание. Семён схватил меня за руку, и, выдавая вытряхивание из тела попыток к побегу за крепкое дружеское рукопожатие, протяжно сказал:
   - Как жизнь?
   - Хорошо, - обречённо ответил я и, отодвигая смертельный ответ с его стороны на необходимую реплику от меня, кашлянул, - ну...
   - У меня нормально, - подхватил Сёма, - очень хорошо! Купил газету! Слыхал про Ельцина? Сволочь он! Фашист!
   Сёма менял свою политическую и этническую ориентацию в зависимости от времени года - и, кажется, у него закончился отход от зимнего пребывания в евреях и масонах.
   Я покорно кивнул и обречёно оглянулся - люди шли домой к булочкам и подругам, мне же предстояло выслушивать сообщения о современной политике в сёминой интерпретации минимум в течение получаса, после чего он, возможно, устанет и даст мне свободную секундочку, чтобы я мог вставить что-нибудь вроде "Мне пора... Пора!!!"
   Недалеко стояло моё спасение. В виде Владимира. Одинокий, белобрысый, маленький, христианствующий, он словно создан был для политического перевоспитания Сёмой - я громко сморкнулся. Сёма замолк, и я мгновенно вклинился в заветную паузу:
   - Подожди!!! Пойду поздороваюсь.
   Резко повернулся и двинулся к Вовке.
   - Это кто? - вопросил мне вслед Сёма, и раздались шаги. К сожалению, не затихающие, а наоборот.
   - Приветствую тебя, Владимир! - провозгласил я. - Знакомься - это Сёма!
   И передал мягкую слабую руку в заботливую длань Семёна.
   - Вот чувак, - сказал я ему, кивнув сторону Вовки - в христиане подался. В баптисты... Лучше бы в буддизм.
   Сёмины глаза налились кровью. Я рванул к киоску с сигаретами. Однако стоило посмотреть, чем закончится общение Сёмы, уже вошедшего в русло коммунизма и материализма.
   - Ну как там ваш папа римский поживает! - услышал я громоподобный голос Семена.
   Подойдя через пару минут, я обнаружил невиданное зрелище: Сёма молчал, Вовка говорил.
   - Бог - он везде, - словно читал лекцию Вовка, - иконы - это обман. Теология - только слова...
   - Ну как у вас? - осторожно спросил я.
   - Прикинь, мрачно сказал Семён, - я баптистов с папистами перепутал.
   - Отличаются? - съязвил я.
   - Пока непонятно, - ответил Сёма, - вот он рассказывает...
   - Конечно отличаются, - сказал Вовка. - Как небо и земля. Баптизм - это настоящая вера, а православие, католицизм - это лишь обряды какие-то дурацкие...
   Тут, обидевшись за православие, я прервал нейтралитет и встрял в диалог:
   - В кого баптисты-то верят?
   - В бога, - недоумённо ответил Вовка.
   - Бога - нет, - вмешался было Сёма.
   - Вон у них бога нет, - прервал Вовка Сёму, кивнув на пробегающую собаку, - у нас, людей, непременно есть бог...
   - Это же почему у собак бога нет? - вопросил я.
   Фраза распалась на составляющие. Осталось только громадное "ПОЧЕМУ". Собака Христофора в сто первый раз подняла лапу, задрала хвост и улыбнулась, спросив: "Почему?".
   На улице - весна, скоро лето, я могу нырнуть в метро, могу поехать на троллейбусе, у меня дома - пачка табака и хорошая заварка. Так вы говорите, у собак нет бога?
   Сделаем. И я написал проспект - в художественной форме, но явно с идеологическим содержанием.
   Проспект.
   И приснился Сашке сон.
   Во сне Сашка уговорил своего лучшего друга-Данила подарить собакам бога.
   Стаи бездомных грязных псов бегали по улицам, копались в отбросах, дрались, поодиночке оббегали прохожих и стаей дружно кидались на людей; домашние чистые собаки гордо вышагивали рядом с хозяевами, лизали им руки, бросались на врагов, - но все они, и домашние и бездомные не имели бога - это Сашка видел в собачьих всегда печальных глазах, которые не могли видеть звёзд в реке и душу в себе.
   Подарить собакам бога ещё в том - досонном - прошлом надоумил Сашку друг, неистово христианствующий в набитых автобусах и грязных троллейбусах.
   Сашка выспрашивал у друга-христианина, имеют ли негры-язычники бога. "Нет, - отвечал друг, - и в рай такие негры не попадут". Сашка спрашивал об африканских богах и друг отвечал, что они - демоны, идолы, бесы, а настоящего бога у них нет. Тогда Сашка любопытствовал, есть ли бог у мандрагор, химер, юварков, саламандр и прочих мифических существ. Друг не поддавался и выдавал короткое "Нет". "А собаки, - наконец спрашивал Сашка, - и у них нет бога? И они не попадут в рай?" "Нет, - отвечал друг, - и не попадут". Ещё тогда - в досонном пошлом - Сашка обиделся за собак и подумал, что неплохо бы им иметь бога.
   Во сне Сашка подарил бога собакам.
   У друга-Данилы была собака - аккуратный пепельный сеттер с большими висячими ушами добрыми умными глазами. Сашка объяснял другу, что собакам нужно иметь бога. Сначала друг не хотел, чтобы его собака была богом, но потом - после долгих и страстных сашкиных речей - он всё-таки проникался идеей и соглашался. Сашка распределял роли: "Я, - говорил он, - буду Иудой, а ты - богом".
   Во сне Сашка приносил сеттеру огромный кусок мяса и специальную собачью еду в пакетике. Пёс ел и умилённо поглядывал на Сашку. Друг - Данил гладил своего любимца, и тот радостно махал хвостом, повизгивая от счастья. Сашка видел, что друг может отказаться и скорее вёл его на пустырь, где стоял огромный трамвайный вагон и были проложены рельсы. В кустах полыни лежал заранее заготовленный крест. Сашка объяснял Даниле необходимость собачьего бога и друг, понуривший голову, воодушевлялся. Пёс в этот время гонялся по пустырю за птицами. Друг Данил ловил пса, который ласково покусывал ему руки, передавал Сашке. Сашка связывал собаку, оставляя одну лапу свободной, затем прибивал лапу к поперечине креста, развязывал липкую и скользкую от крови верёвку, доставал вторую лапу, прибивал её, приколачивал задние лапы. Собака переставала выть, только хрипло дышала. Друг-Данил плакал. Сашка прибивал над головой пса табличку с надписью "собачий бог", поднимал крест, вкапывал его в землю. Постепенно пёс переставал дышать.
   Сашке снился сон во сне.
   В этом сне Сашка был окружён псами с мудрыми глазами. За ними стоял пепельный сеттер с белой короной на голове. Потом Сашка видел собачий рай: множество собак носились среди кустов, грызут косточки, совокупляться, купались в огромном озере.
   Превратиться в собаку и увидел запаховые собачьи картины, в которых Сашка различал себя в виде собачьего запаха с поверх всего предательство.
   Сашка проснулся и вышел на улицу. Было холодно, в небе серые тучи и дул резкий ветер, гоняя снежинки. Сашка шёл и думал крысы, крокодилы, медведь нет бога, скорее - им тоже нужно бога, а ведь миллиарды тигров, носорогов, , лоси, бабочки, кузнечики умирали навсегда. Мысль о том, что у деревьев тоже нет бога, догнала Сашку в тот момент, когда огромный пёс, сделав изящный поклон, накинул Сашке петлю
   "Это я сделал тебе петлю и машины, я сделал искусство и философов-собак, пожалейте своего бога - он не будет рад" - закричало Сашке. - "Ад, ад, - откликнулось.
   На самом деле, никакого сна не было, и зовут меня не Сашка. К тому же проспект я не дописал, поскольку жутко захотел спать...
   Выход на прогулку.
   Мы договорились начать прогулку от метро Красный Проспект. Как всегда: "Где встречаемся?" - "На нашем месте..."
   Пока я шагал к станции, в голове промелькнул образ Новосибирска: изнутри, из космоса, из-под земли, из вчера, из сегодня, откуда-то - боюсь сказать откуда. Такое почему-то всегда происходило перед прогулкой с Христом - иногда образ мерцал лишь мгновение, чаще - повисал на несколько минут, словно знойное марево над полем...
   Громадный монстр разлёгся множеством отдалённых друг от друга районов-голов, соединенных паутиной волос-дорог; знать бы где его тело с сердцем, почками и прочими метафизическими органами... Пока только - головы с редкими рогами-многоэтажками, воткнувшимися в слишком тяжёлое - потому что настоящее - небо; с неустойчивыми вертикалями-домами, которые то тут, то там разорвали равномерную горизонталь сибирской равнины, но не вросли в ещё слишком живую почву, отчего постоянно падали ("Наклонился многоэтажный дом рядом с площадью Калинина", "Треснул дом на площади Маркса" - буднично сообщало радио). Город скрёб землю когтями экскаваторов, долбил клювиками длинношеих кранов, пытаясь укорениться в непокорной почве болот. Но из круговорота строек почему-то всегда выползали пустоты-пустыри, и глаз напрасно пытался остаться один на один с миром урбаническим - обязательно являлись огородики и хибарки с рёбрышками печных домов. Вобщем: НОВЫЙ, но СИБИРСК.
   Я, конечно же, задал себе вопрос: отчего именно перед встречей с Христофором появляется это видение? И снова - в который уже раз - отложил поиск ответа на потом, спрятавшись от галлюцинаций в катакомбы метро. Ступенька за ступенькой - последний раз мелькнуло весеннее небо, ветки деревьев, лица. Дверь с мощной пружиной наддала мне по спине.
   Как всегда в 13-00 я подошёл к табачному киоску в переходе метро, как всегда Христофор опоздал. В 13-05 заиграла мелодия в телефоне, я достал трубку - Крист поздоровался, извинился, потом сказал, что опаздывает, ("Угу", - подтвердил я) затем снова извинился и предупредил, что придёт к 13 - 20. Опоздание предполагалось, поскольку всегда пунктуальный Христ обязательно опаздывал на встречу со мной. Однако я не обижался, не злился, не пытался исправить сложившийся порядок, поскольку это - выбивающееся из рамок приличия всегда точного Христа - воспринимал как некое особое к себе отношение, - тем, что обычно называют "изюминкой".
   Я принялся расхаживать по переходу, разглядывая товары в киосках. Вот любимый табачный киоск, где обычно покупаю трубочный табак. Киоск с цветами - как растения выживают в лишённом солнца переходе? Наверное, причиной тому - большие лампы со странным сиянием, дающие цветку необходимую дозу ультрафиолета; каково ему, бедняге, на солнечном свете? Компакт-диски. Видеокассеты. Киоск с литературой по юриспруденции. Кто, интересно, покупает всё это добро? Киоск с сувенирами - самый бестолковый: отклик на модные поверия в духов - обереги от запоя, автокатастрофы и прочих несчастий; фигурки из соломы и бересты, игривые тётеньки и дяденьки из фарфора; бесчисленные собачки и кошечки. Фарфоровые, стеклянные, деревянные пёсики и котики смотрели на мир из-за стекла умилёнными глазами.
   "Сергеевич!" - раздалось за спиной. Обернулся. Христ подошёл. Поздоровались. Крист стал объяснять, мол транспорт, пробки, собака болеет... Я взмахом руки прервал оправдательный монолог и ехидно указал на животных за стеклом. "Какая классная псинка!" - изумился Христофор, сразу забыв о необходимости объяснить, оправдаться, доказывать, что..., кивая на фарфорового белого пса-боксёрчика. Зверь смешно наклонив голову вбок, смотрел на нас обиженным глазом. Теперь понятно, кто может покупать их... Поторопил Криста, уже беседующего с продавщицей о ценах на фигурки.
  
   Собаку Криста звали Крилка. Такое вот забавное словосочетание: "Христофорова Крилка". Язык сломаешь на частых "к" и "х". Откуда он выкопал такое странное имя - я так до конца не понял. Крист долго объяснял мне что-то о первой букве имени сестры, второй букве своей фамилии, пятой букве кого-то ещё, но я, конечно, не запомнил. Однако имя мне нравилось: и сокращается легко в Кри, и для пса подходит - ирландского сеттера. Здоровское имя.
  
   Вышли из перехода. Весна... Ближайшие три-четыре часа нам предстояло гулять по городу. Каждую субботу мы с приятелем совершали действо, которое называли "топтать город", "рвать городу километры", "колесить по окрестностям". Традиция поддерживалась уже много лет - то я, то Крист уезжали, приезжали, но хотя бы раз в месяц выбирались и совершенно бесцельно шагали по улицам, не придерживаясь определённого маршрута. И болтали. Обсуждая всё, что придёт в голову - погоду, друзей, подружек, экзистенциализм, модернизм, постмодернизм, переходя от темы к теме через слово: например, вспомнили Мишеля Арто и перешли к общему другу Мишке, после Мишки, поскольку тот был музыкантом, принялись обсуждать музыку... В прогулке прослеживалась какая-то логика перемещения и тем, но - смутно. Да мы и не старались её обнаружить, превратив действо в необсуждаемый ритуал. Так и шли себе, болтая обо всём.
  
   Сеттер с тетрадки Христофора снова улыбнулся и поднял лапу. Кажется, это была тетрадь по культурологии. Впрочем, на всех тетрадках Криста обязательно изображалась собака - сотни сеттеров разбежались по клеточкам и линеечкам, лениво разлеглись на гигантских пустых листах, прикорнули между столбиков и вынырнули между буковок. Они были радостные и добродушные, печальные но - без бога.
   Христофор читает проспект.
   Вначале прошли по улице Гоголя - говорили о боге. Затем свернули на Советскую - болтали о собаках. От перекрёстка Советской с Вокзальной магистралью снова взялись за бога. Тут я понял, что - пора. Мы присели на скамеечке в Первомайском сквере, и я с равнодушным видом достал рукопись. Он стал читать.
   Проглядел вначале бегло, потом прочитал внимательно, затем выдал ожидаемую реакцию:
   - Ну ты даёшь! Что за ерунда?
   Я ответил, мол, так - развлечение, идея в голове родилась, на что он среагировал также ожидаемо:
   - Бред.
   Затем придрался к языковым огрехам. Всё не то. Я ждал, когда он скажет именно то, ради чего я показал это. Он отдал мне рукопись и задумался. Я задал какой-то вопрос, не относящийся теме - он ответил невпопад. Так и должно: думает. Крист вдруг рассмеялся. И воскликнул:
   - Как бы выглядел это собачий бог?
   - Здесь описано, - обиделся я, - как же иначе-то...
   - Корона ему нахрена? - отозвался друг, - как он в короне бегать будет? Это какой-то не собачий, а человечий бог!
   И снова засмеялся, видно, представив, как его пёс носится по двору с короной на голове. Я тоже захохотал. Мы вновь вышли на Советскую и пошагали дальше, сменив тему.
   Ладно, по крайней мере, его ответ был неясен, пусть не того я ждал... Однако что-то в его ответе - интонации, словах, мимике и жестах удовлетворило меня. Хотя не было сказано: "Это идея! Может, попробовать?". Потом бы мы обсудили все "за" и "против", - и, конечно, не стали бы творить подобное лиходейство. Вообще, это хороший способ приблизиться к неведомым материям, коснуться потаённой механики мира, приблизить "соответствия", как их называет Никодим - представить что-то придуманное в действительности: как бы выглядел слон с двадцатью ушами, собачий бог, стеклянная кружка с расплавленным металлом, разумный заяц, особенно, когда тому предшествуют такие вот совпадения, какие наблюдал я с собаками. Воображаемое, представленное как реальное, включит сны, те - новые совпадения, странные встречи и прочее. Зачем это прочее - не знаю. Смеха ради, что ли? Впрочем, догадываюсь: с Никодимом беседовали об этом - он кое-что прояснил. Но не полностью. Пора бы уже встретиться с братом.
  
   Потом наступило резкое похолодание. Была весна-красна, а тут - морозец. Может, просто наступило утро?
   Первая встреча с Хозяином.
   Я покуривал в ожидании трамвая и разглядывал народ, дома, машины, пытаясь приткнуть свой взгляд к чему-то определённо-достойному, но не выходило: безжизненные тела машин-оленей скрывались за поворотами или растворялись в пространстве дороги; люди поворачивались ко мне спиной, являя мёртвые одежды и песцово-лисьи шкурки воротников; дома-слоны торчали так же, как в своё время они стоять не будут. Всё вокруг было таким же, каким оно не будет - неважным и без интереса к своему присутствию или отсутствию. Сквозь окружающее пробивалось тепло - я упрямо пытался схватить его, однако оно куда-то улетало, оставляя в моей голове знание о себе, но никак не ощущение. Я пытался пробиться с помощью разума к теплу, однако громоздкие логические конструкции оставались в моей голове, не проводя к теплу внешнего (оно есть - убеждал я себя), разумные структуры Эйфелевыми башнями росли в глубину. "Ой!" - в глубине был холод: остатки тепла растворялись во тьме... Кажется, Новосибирск опять отступил в зиму.
   Я сразу понял, что она седая. Собака стояла на противоположной стороне улицы, походя покорной спиной, симметрично расставленными по невидимому прямоугольнику ногами и поникшей головой на корову. Собака похожа на корову? Она подняла голову и посмотрела на хозяина. Машина заслонила их, исчезла: на этот раз около хозяина стояли приятели - он что-то рассказывал им, размахивая руками. Собака посмотрела на меня и улыбнулась. "Что-то будет дальше?" - поразился я невиданной собачьей эмоции. Словно в ответ на мысль, хозяин побрёл через дорогу в мою сторону. Собака потрусила за ним. Они остановились около меня. "Собака, - ткнул хозяин в пса, обращаясь к одному из ожидающих, - не кусается. Поэтому я не держу её на поводке. Умная она". Слушающий кивнул. "Не кусается она, - обратился хозяин к другому, - я вот пью, она - нет. Она только слушает, что я говорю, и даже не лает.
   Говорит она - обратился к другому хозяин, - иногда, правда, когда есть настроение и я не сильно пьяный". Этот слушающий отодвинулся: от хозяина пахло перегаром, хотя в целом он был прилично одет - кожаная куртка, чистая рубаха, ботинки. Собака ткнулась хозяину в ногу. "Сеттер" - вспомнил я, наконец, породу зверя, хотя не понял, какой именно - ирландский, шотландский или африканский: цвет ничего не говорил мне, поскольку редкие волосинки неопределённо-тёмного цвета молчали среди седины.
   Подошёл мой трамвай, я уехал.
  
   Вторая встреча с Хозяином.
   Он ворвался в автобус. И собака. Та самая - седая. Полупустой пазик отъехал от остановки, я глянул сквозь стекло - ясно, снег почти сошёл, сухой асфальт светится частыми камешками, девушки в юбках, джинсах и лёгких курточках; в салоне - кассир настороженно пялится на него; он - в чистой приличной одежде, но пьяный, небритый, рубаха расстёгнута; и собака без поводка.
  -- Едем, - объявил он собаке. И кассиру: Нам только шесть остановок! Денег - нет.
  -- Сколько? - не поверила своим ушам кассирша. И перевела взгляд на собаку. Собака посмотрела на кассиршу.
  -- Она разговаривает. - Подтвердил Хозяин. - И не кусается. Умная она. Да вообще она человек. Вот не пьёт только...
  -- Учился бы у неё, - осудила кассирша. Спохватилась и провопила: какие шесть остановок! Плати давай за проезд! И собаку оплачивай.
  -- Нету, - обезоруживающе искренне ответил он, - всё пропил. Всё пропил, а она - указал на собаку - нет. Она разговаривает со мной. Даже песни поёт.
   Салон внимательно наблюдал за перепалкой.
  -- Ты издеваешься? - озлобилась кассирша.
  -- Нет, - недоуменно ответил Хозяин. - Она вам спеть может. Споешь? - заискивающе обратился он к собаке. И гавкнул.
   Собака ответила.
  -- Вот... поёт. Она ещё не так может! - крикнул он. - Спой людям, собака!
  -- Ааааауууууыыыы, - провыл пёс.
  -- Ещё давай, спой что-нибудь душевное! - сказал Хозяин. И обратился в салон: Товарищи, господа и дамы! Она сейчас такое споёт! Она умная! Она у меня водку с балконы скидывала! И тапочки утром приносит. И разговаривает, конечно... Я-то пью... Сегодня вот пил, завтра буду, все деньги пропил, её же не пропью. Она разговаривает со мной...
  -- Плати давай... - неуверенно прервала монолог кассирша, - Шесть остановок ему...
  -- Пой! - крикнул Хозяин.
   Собака обвела взглядом людей, посмотрела на него, закрыла глаза, подняла морду к потолку и завыла, подёргивая правой передней лапой. "Ииииуууумм" - стонала она, на миг останавливалась и, опустив голову, начинала всхлипывать. Потом снова завывала.
  -- Вот, пропела. - сказал он жалобно. - Иногда мы вместе поём. Вот только не пьёт она... Поёт и не пьёт, - восхитился он сочетанию.
  -- Слышишь, фокусник... - неуверенно начала кассирша - плати... - и твёрдо закончила: Или выходи. И потянулась к кнопке над дверью.
  -- Я заплачу за него - вскочил молодой парень. Подошёл к кондуктору и выдал монетки. Кассирша взяла мелочь, не пересчитывая, положила в сумку и отвернулась.
  -- Спасибо, - благодарно сказал он. - Только лучше бы ты мне на выпивку дал. Парень улыбнулся и прошёл на место.
  -- Вот такая собака... - печально сказал он. - Старая она уже, седая вся, потому умная. Я когда старый стану, тоже поумнею.
   Собака прошла по салону, оглядывая пассажиров, и вернулась к нему. Хозяин погладил её по загривку.
  -- Во, моя остановка, - радостно сообщил он и выпрыгнул из автобуса.
   За ним - собака.
   Я доехал до своей остановки, вышел из троллейбуса и пошагал домой. Весна была в самом разгаре.
   Пришёл и включил телевизор. "Пе-ди-гри для вашего любимца" - туманно пробормотал голос, зажёгся экран и появился пёс, старательно жующий что-то. Переключил канал.
  
   Хватит. Пора идти к Никодиму. Не хотелось, однако надо. Слишком много совпадений.
   Никодим.
   Мой братец живёт за Калининой площадью. К его дому можно пройти разными путями, коих нетрудно насчитать до тысячи, тысячу разложить ещё на тысячи, если же всё свести к шагам, то путей насчитаются миллионы, однако основных дорог две. Их мне показал сам Никодим, и других путей он не признавал. Если я шёл к нему иной дорогой, то его не было дома. Первый маршрут - прямой, второй - обходной, но - интереснее
   Он не открывал дверь, когда я наносил визит не получив приглашения. Никодим назначал встречу сам - то звонком, то забегая в офис или институт, то (что случалось чаще всего) просто встретив меня в городе. Как он узнавал о моём передвижении, а также, что звоню именно я, - неизвестно... Если я звонил сам, он не брал трубку, хотя набирал его номер с разных телефонов - из офиса, из института, от друзей и подруг. Однажды я позвонил даже из библиотеки, кое-как выпросив у вахтёра - бесполезно: длинные гудки.
   Как правило, Никодим говорил, что он дома и я могу прибыть. При этом скверно хихикал. Затем уходил или клал трубку. С этого момента за мной было право одного визита, который я мог нанести хоть в этот же день, хоть через год, но только обязательными маршрутами.
  
   У меня в запасе было посещение. Наступила пора его использовать.
   Первый визит к Никодиму.
   Автобус остановился - я выскочил наружу и осмотрелся: Никодима не было. Вообще-то к его дому лучше бы ехать по другому маршруту - отсюда идти дольше, но это не путь, указанный братом. Подошёл к киоску и купил пару бутылок пива. Прошёл два квартала - вот арка во двор, где живёт братец. Зашёл в арку, осторожно заглянул во двор. Уже стемнело, но его в его окне не горел свет. Возможно, он сидит на кухне, окна которой выходят с другой стороны дома. Вернулся на проспект, прошёл дальше по улице, вошёл в переулок и тихонько из-за угла глянул во двор. На кухне - тоже темно. Спит братец, что ли? Вернулся обратно, прошёл дальше по проспекту, обошёл проходными дворами и вышел к торцу дома. Отсюда он меня точно не смог бы засечь. Перебежал к дому и, прижимаясь к стене, чтобы меня нельзя было увидеть из окон второго этажа, дошагал до подъезда. В подъезде - темнота, но я знаю каждую щербинку, потому не опасаюсь. На цыпочках поднялся наверх. Подошёл к обитой чёрным дерматином двери, прижимаясь к стене. Вышел из пространства, видимого в глазок и протянул руку к звонку, но не успел.
   - Сергеевич, заходи, открыто, - раздалось с той стороны двери.
   Я вздохнул и всё-таки надавил на кнопку. Тишина.
   - Я отключил звонок - сказал Никодим, - заходи давай... разведчик хренов.
   Дурацкая игра. Каждый раз я начинаю её, подходя к дому Никодима и далее - к двери, и постоянно проигрываю: неизменно сбиваюсь на путь, указанный Никодимом.
   Я зашёл и включил свет. Братец стоял посреди кухни - как всегда в старых трико и тельняшке. Огромные очки и козлиная бородёнка. Лысый. Стол, полки с посудой, две табуретки. Совершенно нет книг.
   - Ни разу не видел у тебя бритву, - сказал я, - чем ты голову всё-таки бреешь?
   Брат ехидно улыбнулся.
   - Пиво-то в холодильник поставить не забудь, - сказал он. - Вот опустошим тару, я бутылку расколочу и стёклышком побреюсь.
   - Остряк - пожал я плечами.
   Вообще-то, конечно, нужно задать ритуальные вопросы типа "Как жизнь?", "Что новенького?", но только не Никодиму: он или не ответит, или ответит так, что заречёшься спрашивать. Так несколько раз я забывался и получал... "Плохо!!!" - провопил раз братец. - Шагнул ко мне, схватил за шею и притянул к себе. (Немотря на худосочность, он силы неимоверной) "Плохо... - прошептал он в ухо и вдруг выкрикнул - Совсем!". Отпустил и захохотал. В другой раз он стал расхаживать по комнате и материться. Это продолжалось около пяти минут. Я услышал множество интересных матов: ебасос, ебалай, еблан, пиздуй, пиздяка и прочие интересные производные - глаголы, существительные и прочие.
   Сели.
   - Разговор есть. - Приступил я к делу.
   Братец медленно закурил и сказал:
   - Давай.
   Я поведал о попытке молодого пса укусить меня, затем рассказал о Хозяине и после - о своём проспекте.
   Братец ехидно посмотрел на меня и выдал:
   - Ну от меня-то чего хочешь?
   Он каждый раз задавал мене этот вопрос, и я жутко сердился на него... про себя, поскольку братец точно знал, что я сержусь и чего именно хочу. Правды, Истины, Сатори, чего же ещё? И чтобы войны не было.
   Братец снова засмеялся.
   - Дурак же ты, - сказал он и затушил сигарету. - Уже не в первый раз попадаешь в переплёт с игрой совпадений, в которую, кажется, с удовольствием включаешься, а всё задаёшь мне вопросы... на которые получаешь ответы сам. Давай посмотрим внимательнее, что именно случилось. Что случилось-то?
   - Много совпадений, героями которых являются собаки.
   - Угу... собаки. Ну так шёл бы спрашивать у собак, чего к мне-то припёрся? Если герои - собаки, то, значит, пускай они разбираются с совпадениями. Ты-то здесь при чём?
   - Но... - попытался возразить я.
   Братец ругнулся. Я замолчал.
   - Персонаж здесь ты. По-другому быть не может, и давай успокоимся на этом. - попросил Никодим. - Теперь о совпадениях.
   Совпадений не бывает. Ты думаешь, что какие-то соответствия называются совпадениями, однако они - именно соответствия. Как латинское "а" соответствует "а" русскому или какому-нибудь... африканскому. Не что-то совпадает, а ты живёшь каким-то таким образом, что к тебе стекаются схожие элементы. Типа, притягиваешь их. - Никодим ухмыльнулся - К тому же сам подыгрываешь. Иначе, зачем ты проспект-то сотворил? Братец затушил сигарету, - вот, блин, прикладную метафизику тебе глаголю, словно наставник какой-то. Сэнсей хренов.
   - Собак притягиваю? - хмыкнул я.
   - Не веришь? Почему пёсик тебя хотел укусить?
   - Потому что больше вокруг никого не было, - кто другой бы шёл, его бы кусал. В шесть утра мало кто ходит, вот он и...
   - Я думаю, он бы на тебя прыгнул, если бы вокруг даже тысяча людей была. - Отрезал братец.
   Я подумал и согласился. Собаки меня не любили, да и я не жаловал их, хотя в детстве держал несколько псов - Муськи, Шарики, Полканы сменяли друг друга, долго не задерживаясь. У меня не было подруг с собаками, потому что одна неудачная попытка визита к симпатичной барышне с крупным сеттером в хозяйстве, закончилась моим позорным бегством от мгновенно ополчившегося Полкана-Шарика-Бобика. Дама потом снова пригласила меня к себе, но обнаружила ужас на моей физиономии, догадалась о причине и отошла, потом отчего-то сторонилась меня. Даже бродячие псы скалили на меня зубы. Вот кошки - нет: они наоборот всегда прыгают мне на колени, несмотря на аллергию к этим животным. Так что прав таки Никодим...
   - Ладно, - согласился я. - А дальше? Допустим, я притягиваю собак, кого-то кусают кошки, значит, он притягивает кошек. Ещё есть слоны и прочие. Притягивающий к тому же кропает Проспекты... Почему я притягиваю-то?
   - Вот об этом ты сам должен узнать. Как - не знаю. Тут ведь не так просто всё, как ты вдруг надумал: вроде притягиваешь собак, значит, что-то будет. Есть например, такая зависимость... Как со словами. Сам же рассказывал!
   Я кивнул. Было дело. Правда, тогда братец не витийствовал, как сейчас, лишь усмехнулся и посоветовал внимательнее следить за совпадениями, да я забыл это делать - вспоминал только, когда совпадения, или, как их называл братец, соответствия, появлялись. Хотя приходили и приходят они часто. Сижу, к примеру, пишу какие-нибудь свои бумаги по работе, набираю слово ухо, в это время какой-нибудь музыкант в наушниках тоже - "ухо". Или "дом", "стол". До смешного доходило: ехал раз в автобусе и читал популярную книжку о всяких гипербореях, тут в салон зашли парни и стали едва ли не цитировать читаемое мной. Совпадения приходят и уходят, но я забываю следить за ними...
   Братец внимательно наблюдал за мной.
   - Вот-вот, - ехидно выдал он, - я о том же.
   - Ну ты хоть намекни, - возопил я. - ни хрена ведь непонятно!
   - Мне, думаешь, понятно? - вздохнул братец. - Чукча - не писатель, чукча - читатель. Я только механику понимаю... и, как правило, верно толкую. А вот откуда всё это, опасаюсь думать. Боюсь снова на войну. - Криво усмехнулся.
   О войне я не спросил. Когда-нибудь сам расскажет. Знаю только, что его не было пять лет, и приехал совсем иным, чем был.
   Но вопрос таки задал:
   - Предположения-то есть?
   Кажется, зря спросил. Лицо братца как-то похолодело, ожесточилось, морщины словно углубились... Даже капельки пота на лысине появились. Однако ответил. Предварительно выдав, что не стоило бы в такие дела соваться, не молодое это дело, что многие, вступившие на эту дистанцию, сошли, кто-то и на войне загнулся.
   - Может, поневоле включаешься в механизм мира, по отношению к которому видимое и умопостигаемое - лишь малая часть... Иные законы причин и следствий
   Может, кто-то там сидит вверху и паутинки стягивает-растягивает... типа, как представить существо, которое может пребывать одновременно в нескольких местах - по-нашему, это верное раздвоение личности, но если представить пребывающее в разных местах как приёмник информации, а мозг один... Бррр. Где-то ведь ребёнок может убивать и одновременно быть ангелочком... - Братец стукнул кулаком по столу. - Темку прикрываю - каким может быть такой многоприбывающий.
   Или всё до кучи - тогда ещё сложнее. Сидишь ты вот такой... обычный, в это время в тебе кто-то смотрит за глаза, слушает за уши и многорукий, к тому вокруг механизмы вертятся о которых понятия не имеешь, топчешься на месте, трогая стенки влажными ладошками, а кто-то уже прошёл в тебе через всё это, посмотрел, понюхал, тут к нему ты - приложением со всем детством, мамками, папками и ещё приближаешься. Как достигнешь так...
   Пора уходить. Братец начал нести чушь.
   Вот и поговорили. Надо всё-таки следить за совпадениями.
   И они не замедлили появиться.
  
   Осень.
   Христофор мог бесконечно рассказывать о собаках. Он писал длинные эсэмэски, описывая, как собака обмочила ковёр; как проснулся утром, и под головой вместо подушки - Крилка; как гулял с собакой, тут на неё накинулся злодей-бульдог и Крист набил ему морду... Первая фотография с новенького телефона, которую прислал Христ по e-mail, была с псом, сидящим на кровати. Христофор не мог пройти мимо собаки и не погладить или хотя бы не освистнуть какого-нибудь бродячего барбоса. Фигура приятеля, севшего на корточки перед псом, умиляла прохожих, и на моих глазах два здоровенных парня, поглядев на Криста, беседующего с псом, и встретив тут же другую бродячую собаку, остановились и принялись гладить ошарашенного зверя. Пошагали дальше, и пёс пошёл за ними...
  
   Двинулись по улице Советской вверх. Говорили о городах. Дошли до собора Александра Невского, болтая о возможных путешествиях, затем свернули на Красный Проспект, по которому спустились до метро Красный Проспект. Где свернули на Гоголя. Дошагали до перекрёстка с Мичурина, откуда двинули к магазину "1000 мелочей".
   Третья встреча с Хозяином.
   От магазина подошла нетрезвая личность, которая, выставила перед нами, подобно шлагбауму, руку и спросила закурить. Христофор аккуратно отвёл руку и двинулся было дальше, но я остановился, не спеша достал пачку, попутно рассматривая человека - молодой, нетрезвый, с двумя прыщиками (один - на носу, другой - на лбу), невысокий и чрезвычайно болтливый: личность словно давним знакомым рассказывала, что, вот, тройной одеколон пьёт, совсем спился. Выковырял из пачки сигарету и протянул парню. Я-то его сразу узнал. Христ опять двинулся, но я не торопился. Парень сунул сигарету в рот и снова перегородил рукой дорогу, попросив огонь. Я поднёс к его сигарете свою тлеющую и спросил: "Как жизнь?". Тот ответил: мол, нормально, переключился на тройной одеколон, на водку не хватает...
   "Как собака?" - резко спросил я, надеясь, что неожиданный вопрос собьёт с толку. "Собаку сдал" - как ни в чём не бывало ответил парень, - нет её..." Я осторожно отодвинул в сторону всё ещё торчавшую руку, сказал "Извини, брат, нам идти..."
   "Да, сдал я её, - крикнул мне в спину парень, - старая она уже была, старая!". Я обернулся, взглянул на него. Конечно, он не узнал меня. Наверное, подумал, что - собутыльник. И хорошо, что не стал беседовать: через пару минут всё бы закончилось просьбой дать денег. "Собаку-то забрал бы!" - крикнул я, и побежал за Кристом, который, не оборачиваясь, пёр по переулку.
   "Знакомый?" - вопросил приятель.
   "Угу" - подтвердил я.
   Крист подозрительно посмотрел на меня, однако ничего не сказал.
  
   Белые листы
   Крист разом сменил все тетради. Его ровный почерк выкладывал словечки, которые складывались в предложения, те в свою очередь - в абзацы; ровные столбики слов и цифр выстроились на листах: аккуратные подчёркивания и прочие выделения. Между написанного не осталось свободного места, словно буквы и цифры стремились вытеснить пустое пространство. "Ты нафига лепишь-то?", - раз спросил я. Друг не ответил.
   "Где твои собаки?" - удивлённо вопросил я Христофора. Ровные ряды предложений ползли строем по листам, такие ровные и такие мёртвые...
   Уход собаки Христофора.
   Смска разбудила меня в самую рань. Я матюгнулся и открыл письмо. Писал Христофор: "Сергеевич, заболела собака. Носил в ветеринарку - они сказали идти в другую". "Какая ветеринарка, какая собака?" - подумал я и продолжил спать. Во сне увидел Криста, сидящего за столом, тут же на маленьком стульчике примостилась собака, удивительно похожая на Крилку. Христ и его пёс пили чай, о чём-то мило беседуя.
   "В ветеринарке сказали, что не знают, чем болеет собака". Я послал ободряющую смску. Христофор не писал телефонных посланий около двух недель. Затем пришло единственное: "Sergeich, u menja segodnja utrom Krilkushka umerla..."
   Умерла... Пришёл друг Мишка. Я рассказал о Кристе и Крилке. Мишка помолчал. Потом сказал: "Да... Все умрём". И признался, что у него собака тоже болеет. "Вам надо взять новых собак", - стал говорить я. Мишка внимательно посмотрел на меня. С нехорошей такой внимательностью, словно на идиота. "Ты сам бы попробовал, - словно говорил Мишка, - иметь собаку, потом потерять её и взять новую..." Однако я не понимал. Потому что у меня давно не было собак и вообще... Мишка, кажется, тоже знал об этом. Тему закрыли.
  
   Гигантская собачья голова рядом с маленьким человечком глянула на меня с тетрадной обложки, маленькая собачья головка посмотрела с тетрадной обложки формата А4, и я понял - она ненастоящая, только рисунок.
   Превращение.
   Криста я давно не видел - он не появлялся ни в институте, ни на работе. Я звонил ему, однако он не брал трубку. Наконец, позвонил мне сам.
   Прошли по Красному проспекту к Дворцу бракосочетаний и дальше пошагали к Калининой площади. Крис рассказывал о всём: работа сменяла учёбу, события в жизни друзей событиями в бытии подруг, плохая погода - хорошую, день - ночь, осень - зиму. Пока не встретили бродячую собаку. Та уставилась на нас, видимо размышляя, что делать. Придумала и: гавкнула на меня, вильнула хвостом Кристу. Побрела дальше. Крис что-то бормотнул. Я смотрел на собаку, боясь повернуться к другу и обнаружить слёзы, опустившиеся плечи. И надо будет говорить бестолковые слова ободрения, хлопать по плечу... Крист чесал себе затылок. "Вот, блин, - сказал он, - зверь-гуляка". Лучше бы он действительно понурился и плакал, тогда бы я точно нашёл, что сказать, тут я, обомлев, увидел, как друг изменился, но по-иному: на крупном теле... собачьем! У него была псиная голова - такой пёс породы "водолаз" стоял передо мной. Я зажмурил глаза, мотнул головой и громогласно матюгнулся. Открыл глаза - Крист оставался псом-водолазом, внимательно смотрящим на меня. Я отвёл глаза в сторону и снова перевёл на то, что было моим другом. На мгновение в глазах потемнело, луч заходящего солнца скользнул под мост, где мы стояли, и обнаружилось, что на друге серые брюки и серая кофта, сливавшаяся с фоном чугунной стены: чугун осветился, проявились щербинки и мелкие камешки, ограничившие фигуру друга - в пределах штанов, надетых на человеческие ноги, кофты - на человеческом теле. И обычной, давно небритой физиономии. Просто грани рельефа в потёмках сложились в собачью фигуру...
   "Так-то, - задумчиво сказал Крист. - Бывает. Ты что - пил вчера?" Я утвердительно мотнул головой. Пил... чай и лимонад. Немного пива.
   "Что-то холодно здесь, - поёжился Христ, - идём, иначе я на работу опоздаю". Шагали молча.
   "Жалко, что мы тогда не распяли моего пса, - вдруг выдал Крист, - Может, пользы было бы больше..."
  
   Исчезновение Криста.
   Крис снова пропал. На мои телефонные звонки его матушка отвечала, мол, у него депрессия - заперся в своей комнате, выходит только, чтобы перекусить, и снова исчезает. Такое уже было - Крис именно так реагировал на депрессию, правда запирался дня на три, не больше, тут - уже неделя. Мать Криста считала: такое преодоление депрессии гораздо лем, чем это происходит у некоторых - буйство, пьянка, а то ещё и наркотики...
   В такие дни к нему лучше не заходить, поскольку всё равно не откроет. Ответит из-за двери, что занят. Чем он там занимался, ведала, пожалуй, его мать, но у неё спрашивать бесполезно - ответит, что не знает. Я спросил родительницу Криста, не волнует ли её столь долгое пребывание-отсутствие. На это она извиняющимся тоном ответила, мол, нет, причина уж больно веская и добавила: "Наша Рилка... Знаешь ведь..." Я знал, потому положил трубку.
   Через две недели после затворничества он позвонил.
  
   Беседа.
   Мы шагали по улице Кропоткина, и Крис молчал.
   - Депрессняк прошёл, - аккуратно спросил я.
   - Депрессия? - удивлённо вопросил Крис. - Не было такого... кажется.
   - То есть?
   Я пялилися на дорогу, Крис молчал. Солнце закатилось, и мне почему-то не хотелось смотреть на друга - то ли опасался, то ли... всё-таки посмотрел, но уже был готов, потому испугался не сильно, хотя всё-таки вздрогнул. Голова была самая обычная - Крисовская, но сзади явственно мелькал хвост, и сквозь одежду проросли волоски. Солнце на мгновение появилось из-за туч - я зажмурился. Открыл глаза - всё нормально. Опять потёмки играют со мной? Почему не звонит Никодим???
   Христ задумчиво посмотрел на меня, и мы пошагали дальше. Молча. Наконец, я не вытерпел. Остановился и провозгласил
   - Хватит! - Затем продолжил: Ни хрена непонятно!
   - Чего? - С усмешкой отреагировал Крис.
   - Всего! - провопил я. И рассказал о моих видениях.
   Некоторое время он молчал. Начал сбивчиво, потом уверенно продолжил.
   - Ты же знаешь, любил я Рилку. Больше девок, пива, даже больше книжек. Тут она умерла. Конечно, она была старая - 14 лет, и перед этим долго болела, но... Вот, допустим, когда умирает человек, остаётся такая маленькая надежда, что где-то он живой - с богом ли, без него ли - неважно. С собаками такое не пройдёт. На эти мысли ты меня, злодей, натолкнул своим манифестом идиотским. Мы когда с собакой гуляли, я бегал вместе с ней и орал. Выходил куда-нибудь на пустырь, мы бежали и кричали, вернее, собака лаяла, я кричал. Словно пацан какой-нибудь. Да, наверное, так я в ребёнка и превращался.
   Тут она умерла.
   И стало мне сниться, как мы носимся с ней, только не по пустырю, а по гигантскому лугу, где много цветов и несколько одиночных деревьев, вдали - густой лес и горы такие с белыми пиками. Несёмся, разговариваем, песни поём. Проснусь и понимаю - нет Рилки.
   Как-то во сне осознал, что могу понимать собачий язык, вернее даже, давно понимаю, только боюсь признаться себе в этом, наконец - баста, карапузики, хватит: давай разговаривать. Понял, что и когда она живая была, мы уже разговаривали...
   Тут она умерла.
   Однажды увидел: рядом со мной девчонка бежит, только волосы у неё седые, а так - ребенок ребёнком, кричит что-то. Даже во сне удивился, поскольку понял - это ведь Рилка моя. На себя посмотрел и понял: у меня ноги собачьи. Запахи стал чуять как собака, даже вроде мир увидел по-собачьи. Такие сны мне несколько дней снились. Бегал-бегал, потом остановился. Сообразил, что не хочу я туда - к людям. Почему? Собакой лучше потому что. Ну, вот смотри...
   - Так ты превращаешься в собаку или нет? - перебил я.
   Христ удивлённо посмотрел на меня, на миг задумался и ответил
   - Не знаю. Кажется, это тебе решать.
   И продолжил говорить.
  
   Опыт Криста.
   Собака очень похожа на человека. Правда, все конечности у неё называются лапами, не разделяясь на руки и ноги; её речь называется лаем; она очень волосата. Ещё у собаки есть хвост. При этом как руки, так и ноги человека тоже могут называться лапами. ("Убери лапы!" - незадачливому ухажёру. У тебя такая лапа!" - о большой ноге). Рудиментарный хвост есть у каждого человека, у некоторых он - довольно большой. Насчёт волосатости... есть как лысые собака, так и очень волосатые люди, так что здесь - относительное равновесие.
   При этом, у собаки больше достоинств! Человек носит одежду, собака - нет, однако можно ли считать это плюсом человека? С позиции какого-нибудь киника обилие и разнообразие одежд никак нельзя назвать преимуществом... Думается, не является это преимуществом и для собаки, довольно трусящей в мороз рядом с хозяином, на котором одето множество одежд, никак не спасающих от мороза.
   У неё гораздо острее, чем у человека, обоняние, быстрые ноги, способность общаться так, чтобы человек не понял... Собака лучше, чем человек. Курящий, употребляющий алкоголь.
   - Тогда почему же ты вернулся? - Спросил я.
   - Не знаю... - ответил Крист. - Вернее знаю. Открылось ещё другое. - Осмотрелся вокруг и, понизив, голос, поизнёс:
   Человек для собаки - раб.
   - Это как так? - поразился я.
   - Вот так. Человек даёт собаке пищу, хотя для этого ей нужно только лаять, просто лаять и всё. Ещё бегать. Вставать на задние лапы, ходить колесом, подавать лапу, выть и прочее. Ей это всё в удовольствие! Понимаешь! По кайфу псам это! Представь, если бы тебе платили деньги за... любовь с женщиной, например. Или за поедание конфет. Или за сигарету. И при этом, главное! Вокруг не было бы противоположного - платить за сигарету, платить за секс, за конфеты, за солдатиков, мягкие игрушки, забавных милых зверушек! Собаки не платят, они не знают, что это такое. Плата - это выдумка человека! Человек собакам - раб. И всё тут. Который носит косточки, мясо. Бьёт? Ну что ж, рабы часто возмущаются. Типа Спартаков всяких.
   Как образец... Я поражаюсь тончайшим наблюдениям в наших (в смысле - советских) мультфильмах. Есть такой потрясающий мультфильм - "Человек собаке друг" называется. Прямо таки программное изложение некоторых моих наблюдений... Недаром я с детства этот мультик очень любил. Сомневаюсь, что ты помнишь, потому пересказываю. К псу домашнему зашёл пёс бродячий, пока хозяина (деда) не было дома. Они принялись дурачиться - типа вести человеческий образ жизни.
   Диалог.
   - А дедушка где спит? - спрашивает бродячий пёс.
   - Какой дедушка...? Ах, дедушка! Там - в прихожей на коврике. Если не слушается, то я его веником. - отвечает пёс домашний.
   - Это правильно. - оценивает бродячий.
   Затем они хором поют уникальную песню, в которой очевиден глубочайший смысл... по отношению к тому, что я поведал.
   "Человек собаке друг -
   Это знают все вокруг.
   И понятно всем, как дважды два,
   Нет добрее существа.
   Лапу первым подаёт,
   Волю нервам не даёт,
   Ещё никто не замечал,
   Чтобы хоть раз он зарычал!
   Он не лает, не кусается,
   На прохожих не бросается
   Ааав! (Крист выразительно гавкнул)
   И на кошек - ноль внимания!
   Вот это воспитание!"
   Здоровская ведь песня? - многозначительно спросил Крист, понизив голос.
   Я кивнул и закрыл себе лицо рукой, делая вид, что сморкаюсь, на деле - скрывая улыбку: "Собака бывает кусачей// Только от жизни собачей..." не к месту пропел в голове пёс из мультфильма, название которого забыл. Усилием воли я смёл улыбку со своей физиономии и выкинул мультяшные кадрики из сознания. Христ продолжил, кажется, не заметив.
   Тогда-то я и понял: собакам не нужен человеческий бог! Вот ты, злодей, захотел сделать собакам бога. Самому стать Каином, собак перевести в Авелей, самому стать Иудой, собакам придумать Христа. Зачем? В их собачьем мире не нужен такой бог. Собачий мир не хуже, не лучше человечьего, это просто другое. Совершенно, и к нему не применимы человеческие мерки разумности-неразумности! Вот представь себе разум, который развивался по-иному, чем человеческий - без обезьян, Марксов, Энштейнов. Человеческое чванство заставляет думать, что развитие разумности идёт непременно по сценарию homo sapiens, и сама человеческая разумность распространяется на мир животных, растений, птиц, ящериц. Иное надо представлять! Иное!!! Собаки разумны - только своим - собачьим! - разумом.
   Крис ударил по столбу кулаком. Ну ты прикинь? Собакам - человеческого бога. Да нахрена он им?! У них нет чувства вины, тут хотят его притащить! Человеческое в собачий мир!
   Я начал злиться.
   - Ну и чего ты вернулся тогда? - Враждебно вопросил я. И сжал кулак.
   Поскольку тому появились причины. Я нашарил в кармане нож. Просто теперь передо мной был не просто Христофор в собачьем обличье, но пёс разъярённый, и, кажется, на меня. Ага. Солнце, конечно зашло, но потёмки не мешают разглядеть всё в мельчайших подробностях и отмести сомнения в невозможности - он на самом деле превратился. Вот стоит передо мной иное в своём далеко неприглядном виде и готовится укусить, разорвать. Меня - человека...
   Христ неожиданно рассмеялся.
   - Не остался именно потому, почему ты сейчас зол... как собака. Или волк. Потому что я - человек. Не собака. Которая бывает, конечно, кусачей, но только от жизни собачей. И чувство вины у меня, к жалости, очень развито. И дружба из этого чувства вины, и ненависть, и баб я люблю... И собак.
   Неожиданно он снова помрачнел. Добавил:
   - Такая вот история...
   Предо мной снова стоял Крист. Настоящий человеческий.
   - Вот и Новый год скоро, - сказал он. - И, кажется, знаю, что мне подарят.
   Я тоже догадывался.
  
   Второй путь к Никодиму.
   Наступило время, когда солнце уходит. Оно кивало из-за горизонта могучей огненной макушкой, стягивая с мира паутину лучей. Солнце моргало из-за горизонта, переливаясь выцветающим огнём на снежинках. Наступил хрустальный мир предсумерек - развёрзлась из-под дробного светового одеяния плоть домов, снега и деревьев; лисы, барсуки, собаки взглянули с воротов пальто и шапок. Дороги, дома, фонарные столбы начали становиться собой. Значит, пора к Никодиму. Я вышел на Калининой площади и вспомнил, как зимой наблюдал три солнца. Почему-то сейчас они вспомнились тусклыми, хотя тогда грандиозная феерия на фоне стареньких небесных декораций поражала. Верно, потому, что солнце устало ловить людей и зверей в свои сети.
   Мой приятель турист-альпинист Иныч, описывая одно необычное место - хребет Осиновый Гребень, писал: "Есть места, которые светятся. Они не зависят от солнца, вернее не в нём они обретаются - в пышном солнечном свете сущность таких мест скрыта, предметы - часто убоги, невзрачны, как те осины. Но Солнце исчезает, и предметы проявляются - они начинают светиться, уже не отражая лучи, а являя какое-то своё собственное сияние..." Мы раз долго спорили с ним: я доказывал, что все предметы в бессолнечную погоду или в темноте светятся не отражая лучи, а собственным сиянием, он же утверждал, что это свойственно только отдельным предметам в отдельных местах. Согласия мы не нашли, но одно признали точно: сумерки - время, когда солнце уходит, и предметы преображаются, - это время Чуда в своём обнажённом - свершающемся - виде. Иныч ещё прибавил, что рассвет обладает такими же свойствами, но тут я остался нем, поскольку во время рассвета обычно пребываю в полусонном - и оттого слегка озверелом - состоянии. Впрочем, с Инычем я заведомо согласен, поскольку ему, всегда просыпающемуся в горах в самую рань, это лучше известно...
   Я шагал по Проспекту и не боялся - собак здесь не было. Низкие деревья с раскидистыми кронами, фонари. То ли фонари здесь были особые, то ли реальность выкатилась двумя шестёрками вверх, вечером я непременно замедлял шаг на этом месте. Тени ветвей часто и знобко дрожали на снегу, и сам снег светился: в закоулках маленьких граней, выявленных в следах, гнездилась темнота; сумрак сочился из стыков между домами и тротуаром, тень от ветвей пролегала к теням от домов, сливалась с ними, с тенями в уголках снежинок, с закоулками сумрака во льду. Я ступал и проваливался в белую глубину дороги, ударялся о покатые грани теней, каждый раз с ужасом ощущая возможность падения в эту белую бездну через удары об угловатые тени, но легко, почти неощутимо взлетал на паутине ветвей, непрерывно дрожащих от ветра, который всегда дул в трубу Проспекта.
  
   "Это дома, которые всегда будут стоять в Новосибирске. И знаешь почему? Они строились только ночью, - говорил Никодим, когда показывал путь, - просто днём некому было их делать, поскольку все спали. Хотя несколько раз я заставал ночных строителей - они уходили домой, сменяя робы на шкурки зайцев, медведей и прочих зверей. Эти дома строились зимой, так как летом не было достаточно снега, чтобы замесить раствор, не было достаточно темноты, мёртвой и живой земли, чтобы дома могли пустить корни. Видишь, какие гигантские окна смотрят тебе на макушку? Не гляди в них, иначе поймаешь солнечные зайчики-взгляды - стекло хранит их мёртвые, но голодные тушки..."
   "Земля шевелится, - в ужасе кричал я. - "Это просто тени от ветвей шевелятся на снегу, - успокаивал Никодим.
   Этим путём я любил ходить зимой, хотя он был длиннее. Идёшь, бывало, вечером и кажется, будто шагаешь по дрожащей паутине подобно канатоходцу, и под тобой - непомерное пространство вроде неба...
   - Мало таких. - Сказал, помрачнев, Никодим. - То ли дело раньше было! Все знали, что есть оборотни, и потому не трогали звериное понимание, которое уголком высовывалось человеку - медведь-человек, волк-человек, лисица-человек... Да и оборотни были потомственные, не то что нынче - Бесы от идеи, собаки от идеи. Твой приятель переменился, типа, как взобрался на острую вершину, и дальше только налево или направо, взад или вперёд... Никто не устоял ещё. Этот, скорее всего, тоже рухнет, только куда?
   - Куда? - эхом откликнулся я.
   - Или станет собакой, или сойдёт с ума, - равнодушно ответил Никодим. Во втором случае останется человеком, но без мозгов, в первом - станет собакой, однако без человечьего. Нельзя совместить в себе человека и собаку, такое только под силу... не знаю, кому. Были, конечно, да я их в лицо не видел - пробравшихся в запретную зону Чужого, нечеловечьего. Раз нос сунешь, поневоле увидишь мир другим, и произойдёт изменение. Представь, у тебя появились дополнительно несколько новых ощущений - приходят какие-то знания, но откуда - ты не знаешь. Что тогда произойдёт с тобой? Конец твоему приятелю.
   Интересно, что сказал бы братец, который не славился особым человеколюбием, если бы, скажем, нечто подобное приключилось со мной? Крист ему - чужой, а я-то - свой. И хотя братец обожает всячески издеваться надо мной, всё-таки любит... Помню, когда раз я серьёзно заболел, он сообщил, что я должен выздороветь, да так сообщил, что понял: на самом деле перестану болеть. Так и случилось.
   Я пошёл к выходу.
   - Собака... человекоподобная, - неожиданно хохотнул братец. - Передай привет своему приятелю. Гав! Гав!
   Братец начал нести несуразицу. Пора уходить.
   Новогодний подарок Кристу.
   "Она лает! Представляешь, только скулила, тут - гавкнула! Одуреть. - Крист с восхищённым удивлением покачал головой. - Но гавкнула громко, так что... у меня оконные стёкла дрогнули. Я бы и то громче не гавкнул!" Я поёжился и попытался перевести разговор на другую тему, однако Крист возвращался на старые рельсы. В результате я узнал: новую собаку Криста зовут Прунгильда, сокращённо - Пруна она - пегая, глаза - чёрные, под брюхом - серое пятно, пока мочится в квартире, предпочитает свежую свининку.
   "Будет как твоя Крилка", - сказал я. И напрасно. Крист сразу помрачнел.
   Четвёртая встреча с Хозяином.
   Наступило неестественное для апреля тепло. Город заполнили женщин. Мужчин почти не было, те же, которые были, стали маленькими и тусклыми - они спрятались за множество оголённых дамских ног, стройных спин. Женщины шли по городу, улыбались небу, подставляли солнечным лучам оголённые ноги, руки и лица; волосы женщин сливались с потоками ветра - длинные с долгими ветрами проспектов, короткие - с завихрениями во дворах и переулках.
   Мы нырнули в подземный переход у Дома Офицеров. Тут меня тронули за плечо. Ещё не обернувшись, я понял - Никодим. Обернулся и поприветствовал. Братец молча оглянул Криста, потом поздоровался. Вначале с Кристом, потом со мной. Неожиданно засмеялся и подмигнул мне. Сказал: "Подчаливай в гости", развернулся и пошагал прочь. "Кто это? - спросил Христ. "Братец... двоюродный, - ответил я, не смотря на друга. И, кажется правильно, что не посмотрел - всего пять-шесть секунд, но этого хватило - когда взглянул, захватил только самый конец: и голова, и туловище были на месте, но сзади Криста мелькнул хвост. Симпатичная девушка, в потёмках перехода утратившая весеннее сияние, приостановилась, уставившись на Христа, зажмурилась и побежала прочь, не оглядываясь. "Странный у тебя братец", - сказал Крист. Я пожал плечами.
   И мы пошли наверх. Значит, не помог Христу новый пёс...
   Верх встретил нас шумом машин, голосами и стуком шагов.
   Христофор сразу узнал его. Я - позже. "Тот чувак" - махнул головой Крист. "Какой?" - Вопросил я, всё ещё надеясь, что приятель говорит не о том. - "Тот, который с собакой", - смёл мои надежды друг. - "Он". - Неохотно признался я.
   "До него 20 метров - начал про себя считать я. - Голубая футболка, потёртые джинсы. 15 метров - он двинул в нашу сторону, резко прервав беседу с двумя парнями. Старые кеды. Десять метров - улыбается и что-то говорит в нашу сторону. Пьяный. Пять метров - прыщик на лбу и щеке. Всё-таки он идёт к нам. Попросит закурить или денег на выпивку. Стоп - он протягивает мне руку.
   "Здорово" - крикнул он. На руке наколки - перстни и чёрный квадрат (два сантиметра на два) между большим и указательным пальцами. Он узнал нас. Я пожал мокрую ладошку и пошагал дальше. Он что-то крикнул в спину. Подошли к остановке и принялись наблюдать за ним. "Следующий! - Восторженно крикнул он и кинулся к двум симпатичным девушкам. - Возьмите меня с собой!" - услышали мы. Он объяснял что-то дамам, а те спешили, гадливо отмахиваясь от него. Пошёл к нам. Остановился в метре. "Что-то надо спросить", - зажужжало у меня в голове. Он ждал. Я не спросил. "Жизнь - нормально. - ответил он. - Плохо, значит. Плохо". Ноги понесли его прочь к группе весело щебечущих девушек. Сигарета в руках - не спросить у нас закурить. "Попросит денег или нет?" - вздрогнуло у меня в голове. Мимо пронеслись мотоциклисты. "Байкеры знакомые - восхитился он. - поехали... куда-то". Ноги несли его прочь. Остановился. Взгляд пополз мимо меня, мимо Криста, мимо, мимо. "Менты меня уже не берут. - неожиданно трезво сказал он. - С того света выгнали" Ноги понесли его прочь - он скрылся за рекламным плакатом. "Имя - неожиданно вспомнил я. - Надо узнать его имя! Денег всё-таки он не попросил".
   Крист уехал. Ушёл пятый автобус, необходимый мне. Однако Хозяин не подходил - его лицо на миг появлялось из-за остановки, он обнаруживал меня и прятался. И не выйдет - понял я: он узнал Криста, узнал меня - что-то понял и что-то решил. Может, что - это он Иуда, он - Каин, и тогда ему остаётся только повеситься или продолжать человеческий род. Может, увидел в Кристе свою собаку. Может...
   Солнце полыхало в небе, асфальт почти выпарил весенние лужи, люди несли вербу. Я заскочил в автобус.
  
   Крист снова пропал. Не звонил, не появлялся на работе.
   Наконец раздался звонок, и голос Криса сообщил, что нужно встретиться.
  
   Возможно, последняя встреча с Кристом.
   В этот раз я совсем не испугался. Солнце закатилось, сумерки сгустились,. Мы шагали по Красному проспекту, и он в такт шагам двигал хвостом, понурив собачью голову. Шёл, приветливо рыкая бродячим псам.
   - Такие вот дела, - вздохнул Крист. - Я скоро уезжаю.
   - Куда? - осторожно спросил я.
   - Далеко... Позже расскажу.
   Крист вручил мне мультифлору с листочками:
   - Знаешь, твой текст, я поправил. Можно? Так-то оно лучше... не знаю, почему, правда.
   Не помогла мне собака новая. Только хуже... Хотя теперь она - настоящий друг. И тоже уедет со мной.
   Крист некоторое время шагал молча. Потом продолжил.
   - Вот, думаю, с чего начать... Так, говоришь, сдал он собаку в ветеринарку?
   Я кивнул. Знаешь, может, он даже молодец, что сделал это. Я бы не смог... Думаю, он просто испугался.
   Сделал паузу, взглянул на меня, и, словно отвечая на очевидный вопрос, продолжил: собаки. Я вот только сейчас это понял: стыдно... смотреть на седую собаку. Стыдно. Мы ведь для них - рабы. Хотя не так это - для нас. Скорее, они - рабы. Собака - друг человек. - Улыбнулся. - Вот есть, допустим, собака. Мы когда берём её, думаем, вот - щенок. Вот - взрослый пёс. Ну и, наконец, - старый. После - мёртвая. И определяем возраст всё больше ростом пса, сединой-не сединой и прочими внешними признаками. Вот, блин, живое существо словно автомобиль какой-нибудь! Не так ведь оно! И собака меняется: душа щенка - совсем не то, что душа взрослого пса, а душа старой собаки... В общем: старая собака что-то начинает понимать... Прикинь, у неё ведь тоже может расти с годами интеллект, разум - пусть на собачий лад! Где-то там, в мозгах, у неё что-то копится, растёт, потом может раз - и прорваться. Но что? Я думаю, я знаю, она - Крист почему-то понизил голос, - становится человеком. В смысле начинает думать похоже с человеком... Псы ведь - всю жизнь с человеком, собаки - не обезьяны лесные, не волки, не прочее лесное зверьё! То... О зверях - не знаю. Домашние - с необходимостью: вбирают в себя что-то людское, и не только правила поведения, по которым рабы станут служить им, то есть обычные правила - там-то лаять можно, там-то - нельзя, идти рядом с хозяином и другие. Не гадить в квартире. Кстати, с рабами интересно сравнить: для древних греков неравенство было абсолютно естественно, хотя рабы могли быть гораздо умнее господ; в наше время рабство и неравенство - глупость, идиотизм, анахронизм, запрет. Когда-то ведь произошёл этот переворот! Так и у собак: взрослеют они, и начинают понимать, вбирая от человека какие-то правила мышления, что-то человеческое, чего не в сказке сказать, не пером описать, такое... непроговариваемое человеческое. Умнеют. И умирают. Так - с каждой собакой долгоживущей. Крис замолчал. Некоторое время шли молча.
   - Ты-то что думаешь обо всём этом? - безнадёжно спросил он.
   Я не ответил, хотя думал о Никодиме - у меня есть визит. И если я не схожу к брату, то сам залаю или покусаю кого-нибудь.
   - Куда собрался-то, - спросил я.
   - Кажется в Индию. Может, дальше. Я потом тебе отпишу. Сам же видишь: ухожу я в это собачье совсем. Не хочу, чтобы забили меня палками, если псом стану. Да и псом не стану, потому что человек. С ума сходить тоже неохота... Ладно.
   Мы остановились у метро "Красный проспект". Молча постояли, затем пожали друг другу... он мне - руку, я ему - лапу. И разошлись. Крист уходил, огромный хвост болтался сзади, шевелились гигантские уши, и я предполагал, что эта встреча - последняя. Однако печали не было. Всё как надо...
   Шагая домой, я вдруг понял, что меня больше всего удивило во время этой встречи. Крис превратился в собаку - это уже стало сколько-то привычным для меня. Но для других ведь должно быть необычным! Огромная человекоподобная собака шагала по улице рядом со мной, разговаривала, мимо проходили мужчины, женщины, девушки, парни, и никто не обратил внимания! Может, мне только привиделось превращение Христофора? Ну уж нет. Иначе бы не описывал всё это, а лежал где-нибудь в соответствующем учреждении...
   Странный город - Новосибирск! Земляной, что ли...Как отметил один мой приятель. Так, словно по приказу, вялотекущий ремонт дорог, выражавшийся обычно в нанесении асфальтовых сопель-заплаток на изъяны в дорогах (скорее усложняющих езду: раз, а перед тобой бугор, словно "лежачий полицейский", - машина подскакивает), превратился в тотальное асфальтирование трасс; множество рабочих понятных и непонятных национальностей принялись закладывать тротуары плиткой, так что ходить пришлось по краю проезжей части, рискуя оказаться под колёсами лихача-водителя. Однако, совсем немного спустя, я обнаружил множество трещин в ещё не потускневших плитке и асфальте. Сквозь разломы в некоторых местах уже проросла трава. Тогда подумалось, что асфальт, бетон, плитка хорошо ложатся только в древних городах - где миллионы ног, копыт, колёс уже прибили, покорили своенравную землю. В молодых городах земля ещё дыбится, пытаясь сбросить с себя покровы цивилизации. Конечно, если есть какие-то супер технологии дорожного строительства, то можно взнуздать, покорить, но это - для запада, у нас же всё проще, потому что дешевле. Однако простые российские технологии, наверное, с большим успехом сработали бы где-нибудь в Москве, Варшаве, Лондоне... Собственно, это не мои размышления, но после встречи с Христофором именно они пришли в голову.
   В Новосибирске земля ещё извивается в лапах города, и не оттого ли никто не увидел Христофора-собаку? Возможно, для проходящих мимо и скользящих равнодушными взглядами по нам, Христофор был естественен, как это дерево, трава... Земля ведь близко! Значит, земляное, тёмное, боги тьмы. Недаром все называют Новосибирск серым после встречи с другими городами...
   А то ещё такие физиономии есть! Посмотришь - и не сразу понятно, зверь перед тобой или человек. Вот и шагали мы, проходили люди, и Христофор был для одних человеком с собачьим лицом, для других - собакой с лицом человека... Для большинства, возможно, понимание, шевелилось где-то посредине: человек-собака, собака-человек, ни то ни сё, что-то шагающее. Кстати, не помню проходящих детей... Как там у них? Может какой-нибудь малыш таки выкрикнул целеустремлённой мамашке: "Собака!". И женщина, скользнув взглядом по нашим спинам, увидела двух праздных балбесов, дёрнула малыша за руку и помчалась дальше; может, узрела собачье, остановилась в ужасе - подсознательно ощущаемая "живая" земля под тоненькой корочкой асфальта вдруг оформилась в конкретое существо - пса-водолаза, понурившего башку и опустившего хвост. Не знаю...
  
   Дома перед сном я прочитал откорректированный Кристом текст, однако думать над смыслом изменений сил не осталось. И я уснул.
   Отредактированный текст.
   Во сне Сашка уговорил своего лучшего друга-Данила бога подарить собакам.
   Стаи бездомных псов грязных бегали по улицам, копались в отбросах, дрались, оббегали поодиночке прохожих и стаей на людей дружно кидались; домашние собаки чистые гордо вышагивали рядом с хозяевами, лизали им руки, бросались на врагов, - но все они, и домашние и бездомные не имели бога - это Сашка видел в собачьих всегда печальных глазах, которые не могли видеть звёзд в реке и душу в себе.
   Ещё в прошлом - том досонном - друг, в автобусах неистово христианствующий в троллейбусах, Сашку надоумил. Негры-язычники бога имеют ли, у друга-христианина Сашка выспрашивал. Отвечал друг: "Нет, и в рай такие негры не попадут". Сашка спрашивал об африканских богах и что они бесы демоны, идолы, а бога нет, - друг - отвечал,-, настоящего у них". Сашка любопытствовал тогда, у мифических существ - юварков, саламандр, химер, мандрагор бог есть ли? И, не поддаваясь, Друг, выдавал: "Нет". Наконец "А собаки , - и у них нет бога? И они не попадут в рай?" спрашивал Сашка. "Нет, и, - отвечал друг, - не попадут".
   Тогда ещё - в прошлом досонном том-- за собак Сашка обиделся и им иметь бога бы, что неплохо - подумал.
   Во сне Сашка подарил бога собакам.
   С добрыми умными глазами - у друга-Данилы была собака - пепельный аккуратный сеттер большими висячими ушами. "Собакам нужно иметь бога" - Сашка объяснял другу. Сначала друг не хотел, была чтобы богом собака его, но потом после долгих сашкиных страстных речей - проникался идеей всё-таки он и соглашался. Роли Сашка распределял: " Я, - он говорил, - Иудой буду, а богом - ты". В пакетике во сне мяса огромный кусок сеттеру Сашка приносил и специальную еду собачью. На Сашку Пёс умилённо поглядывал и ел. Своего любимца . гладил Друг - Данил, - от счастья повизгивая, тот хвостом радостно махал.
   Что друг может - Сашка видел - отказаться и на пустырь, были где рельсы проложены и трамвайный огромный стоял вагон, скорее вёл его В кустах полыни лежал заранее заготовленный крест.
   Сашка необходимость объяснял Даниле собачьего бога и голову понуривший друг, воодушевлялся. За птицами Пёс в этот время по пустырю гонялся. Данил Друг пса, который ласково покусывал ему руки, ловил и передавал Сашке. лапу оставляя свободной одну, Сашка связывал собаку, затем к креста прибивал лапу поперечине, развязывал верёвку, от крови липкую и скользкую, вторую лапу доставал, её прибивал, задние лапы приколачивал. Собака переставала выть, хрипло дышала только. Плакал Данил - Друг. Прибивал Сашка над пса головой табличку с "собачий бог" надписью, поднимал крест, его в землю вкапывал. Дышать пёс постепенно переставал.
   Снился во сне Сашке сон.
   Был окружён псов мудрыми глазами в этом сне Сашка. За ними стоял пепельный сеттер с белой короной на голове. Рай Сашка видел собачий потом: бегать среди кустов, грызут косточки, совокупляться, купались в огромном озере.
   Превратиться в собаку - запаховые собачьи картины увидел, в которых с поверх всего предательство различал себя в собачьего запаха виде.
   Сашка проснулся и вышел на улицу. Холодно, серые тучи и дует, гоняя снежинки. Сашка шёл и думал крысы, крокодилы, медведь нет бога, скорее - им тоже нужно бога, а ведь миллиарды тигров, носорогов, , лоси, бабочки, кузнечики без - умирают - бога навсегда. Мысль догнала о том, что у деревьев тоже нет бога, его, когда огромный, сделав изящный поклон, пёс накинул Сашке петлю
   "Это я сделал тебе петлю и машины, я сделал искусство и философов-собак, пожалейте своего бога - он не будет рад" - закричало Сашке. - "Ад, ад, - откликнулось.
  
   Братец предъявляет документы.
   Никодим смеялся.
   Я насторожено уставился на братца.
   - Я нашёл один замечательнейший документ! - провозгласил родственник. - Не сомневаюсь, он тебе понравится!
   И вручил мне вырезку из газеты.
   Я пробежал глазами строки и недоумённо глянул на Никодима. Ещё раз перечитал и хмыкнул - текст вправду был немного странный...  []
   Впрочем, раздумывать над тем, что именно вызывало недоумение, рядом с Никодимом не хотелось: приятно, думаете, извиваться личинкой под взглядом всепонимающего и плюс к тому язвительного микроскопа? Я передал листок Никодиму и вопросил:
   - Ну?
   - В баранку тебе извилины загну, - хмыкнул братец. - Ленивец чёртов. - И продолжил:
   Давай проанализируем этот текст. Начнём с названия, которое заявлено как "Эликсир молодости для Вашего питомца", а значит, далее должно говориться о том, как сделать так, чтобы "питомец" долго выглядел молодо. Однако в тексте следует вопрос, который весьма относительно соответствует указанной теме: "Каким образом, на Ваш хозяйский взгляд, можно продлить жизнь любимому питомцу?". Ты понимаешь, о чём они спрашивают?! Уникально: ответ-то на заявленную тему никак не будет вытекать из вопроса, поскольку продляют жизнь, как правило, "старому" существу, и гораздо реже - молодому! Однако факт соседства Такой темы с Таким вопросом наводит на мысли... Думается, для них (авторов) молодость равна жизни. Собаки для них не могут стареть, они или молодые (равно - живые), или мёртвые! Когда читаешь этот текст, то создаётся впечатление, словно ведущие объявляли тему, потом задавали вопрос, и отвечающие сбивались, чувствуя какое-то несоответствие... так возникла ситуация столкновения, противоречия, породившая замечательнейшие реплики - словно ответы на замысловатый коан. Однако репортёры - увы, не дзэнские мастера и сами попались на удочку противоречия, вступив в игру, которую сами же затеяли. В результате вся эта вырезка предстаёт как безумнейшее явление! С введением, заключением, именами владеющих и владеемых, со знаками препинания и цветом шрифта!
   Братец хохотал. Так что из уголка рта бежала тоненькая слюнка. Однако я не чувствовал в его смехе безумия (чаще было именно так), но только радость ребёнка, нашедшего желанную и очень забавную вещицу.
   Никодим продолжил:
   "с таким вопросом ведущие рубрики обратились к обладателям замена принятого - "владельцам". Уж как это можно интерпретировать, я не знаю, однако чувствуется нечто патетическое. "собак, кошек, хомяков, попугаев и рыбок". Забавный ряд. Все до кучи. Можно говорить, что ответ относится ко всем указанным, то есть: актуальное для рыбки, - реально и для хомячка. Похоже, в голове у авторов собаки и рыбки никак не отличаются... Такая толпа славных даунов - счастливых "обладателей" рыбок, кошек и прочей живности!
   - Терминология рекламных акций и телепередачи "Поле чудес", - подметил я. - "Стань счастливым обладателем... хомячка!", "Ты - обладатель золотой рыбки!"
   Братец одобрительно глянул на меня и продолжил.
   - Предлагаем Вашему вниманию "рецепты молодости наших друзей..." Великолепная ошибочка в редактуре! Даже меня тронуло - кавычка только с одной стороны! И опять рецепты. Следую за твоим наблюдением: словечки "рецепты" и "эликсиры" - из популярных медицинских книжек и газеток с тематикой "Здоровый образ жизни". Рецептами всё дело не заканчивается, идёт распространение.
   "Ирина, хозяйка пуделя Артамона" Вот так: человек не выделен. Сравни со следующими ответчиками. Совершенно безвидная Ирина... Наверное, авторы сочли, что читатели - спецы по именам, потому смогут увидеть за именем реального человека с определённой психикой. Может, подумали, что пудель в хозяйстве - всё скажет об Ирине, недаром говорят: человек выбирает породу собаки в зависимости от своего характера.
   - Ещё одно общепринятое представление! - откликнулся я.
   Братец кивнул. Я насторожился: уж больно часто родственник соглашается. Не к добру... - И Артамон. - продолжил Никодим, хохотнув. - Почти как Ромео и Джульетта, Дафнис и Хлоя.
   Что же отвечает Ирина? - "Артамону 11 лет. Многие, узнав его возраст, удивляются: почему пёс до сих пор не седой? Конечно, кое-где проглядывают отдельные волосинки, но "массового" поседения нет. Считаю, что многое зависит от самого хозяина. Главное, своё животное нужно любить, постоянно проявлять свои позитивные чувства по отношению к нему". - Итак, чтобы собака не постарела, нужно заботиться о нём... и собачка останется вечно молодой! Вот и нашли, как победить время.
   Седина появляется. Может, это обычная женская боязнь седых волос? Однако сколько причин появиться седине! И молодые вояки, побелевшие на войне, и гоголевское "Седина - верная подруга скупости", и тридцатилетние женщины, измученные дураками-мужьями или получившие похоронку, и седые детишки в детдомах, также ещё тысячи причин появиться седине.
   - Однако ведь, как правило, седина чаще появляется к старости, - возразил я.
   Братец нахмурился.
   - Ты меня за дурачка принимаешь, что ли? - язвительно вопросил он. - Прекрасно понимаю это. Однако, когда сталкиваюсь с седым мужчиной в возрасте, непременно обнаруживаю некоторую скупость или хотя бы порядочную бережливость - исключений пока не было. Потом, почему седеют от сильных страданий всё-таки? Ты-то мне ответишь? Ещё, может, напомнить тебе седую собаку?
   Я смолчал. Собака вспомнилась уже, но... Спорить на эту тему показалось несвоевременным, очень уж интересно, что ещё братец наковырял в этом опросе.
   Никодим закурил и продолжил.
   - "Я забочусь об Артамоне, и он это понимает. Регулярно угощаю его морковкой, капустой, яблоками, виноградом, огурцами, помидорами - он всё это ест с огромным удовольствием. Фрукты, овощи, и, конечно, мясо - это же витамины!" Вот: Время можно остановить витаминами. Заметь слово "угощаю" - "своих", как правило, кормят; угощение - это разовое действие, которое происходит во время праздников, подаётся в качестве подарка, женщина же говорит о постоянной кормёжке! Так что выявляется довольно странное отношение к собаке: с одной стороны - слегка опасливое, словно к чужому, с другой - любовное. Интересно, как построен ответ. Вначале собака представлена как не-животное, человекоподобное, которое способно понимать свою хозяйку, отвечать на заботу; затем очерчено поле отношений с собакой - кормёжка (появляется "праздник" взаимопонимания человека и зверя), но... какое понимание может быть у собаки?! И "угощение" оправдывается "витаминизацией" животного.
   "Иван, студент 1 курса НГАВТ, обладатель волосатого Бакса:
   -Прививки. Я вот своему шарпейчику все прививки поставил, могу быть спокоен - заразу не подхватит. Значит, будет жить. Слежу, чтобы с собаками бродячими не нюхался. Опять же переживаю: вдруг что подцепит? Баксу скоро будет год и два месяца, он ещё щенок для меня. Не хочется, чтобы он быстро повзрослел..." Шарпейчик-аристократ весь в хозяина. Иван, который не станет "нюхаться" со всякой швалью и, верно, сжимая в кулаке пачку баксов, скажет с удовольствием расхожее - "Деньги не пахнут"...
   Такой вот он притязательный Иван - подавай ему вечно молодого щенка. Собачку-дебила. Хотя указанный возраст - уже далеко не щенячий. И отвечающий прекрасно это понимает.
   Я поёжился, вспомнив беседы с Христофором. Братец внимательно оглянул меня и хмыкнул. Я снова поёжился. Как ни в чём не бывало, Никодим продолжил.
   - "Валентина Петровна, пенсионерка:
   За всю жизнь у меня было очень много собак: и дворняги, и породистая немецкая овчарка была.
   - Старушка-демократка, - перебил я.
   Братец кивнул, на миг задумался, потом хохотнул:
   - Вправду ведь, на всех этих персонажей можно напялить политические одёжки! Хороший повод подумать о том, как политика определяет сознание и наоборот...
   Затем продолжил.
   Наверно, если животное любишь, - оно будет жить. Долго или нет - как Бог даст. Одного моего Шарика сбил мотоцикл. Я их всех любила. Сейчас вот у меня живёт Малыш - я подобрала его зимой в морозный день, вылечила, выходила. Он очень старый, в туалет раз в день выйдет, и всё лежит себе. Была мысль в клинику его отвести, усыпить". Сколько людей именно так сделали. Ты представь: собака у неё лет пятнадцать прожила, пенсионерка её - в клинику. Она ведь должна сродниться с животным... Бабулька приложила немало сил, чтобы выходить пса, то есть, фактически, дала ему жизнь, но сама же готова уничтожить свои труды. Скорее всего, для неё жизнь собаки - это ничто, пустяк. Прожила псина долгую жизнь, и нет для неё награды в виде естественной смерти. За что, спрашивается, её награждать? За себя постоять она не сможет, капитал не скопила, детей не вырастила, жизненности лет на 15 вперёд в ней нет, только смерть, и собака об этой смерти постоянно напоминает. "А потом думаю, сколько проживёт, столько и проживёт. Я его люблю" Бабушка приняла решение: конечно собака напоминает о смерти, о годах самой пенсионерки, но это же - собака, и старушка озвучивает мысли замаянных жизнью, бытом, но обременённых моралью детей, которые вдруг почувствовали жалость у постели старых родителей - "это ведь они - старые, я-то - молодой", "я их люблю" (должен, обязан и немного - на самом деле), "Бог дал, бог взял" (пускай небесный и всесильный распоряжается смертью и жизнью, а мы - уж примем, поскольку "трудно быть Богом").
   И всё-таки обидно за Ирину в первой реплике интервью... Меня прямо-таки волнует, кто скрывается за именем рядом с этими чётко обозначенными лубочными персонажами газет и экранов - "студентом", "пенсионеркой", "школьницей"?
   "Настя, 12 лет, школьница, хочет в будущем стать директором:
   У меня есть котёнок Муля, я с ним всегда разговариваю, как с ребёночком. Особенно когда дома нет никого и скучно. Он всё понимает. Так я его и воспитываю. Мне кажется, что Муля никогда не умрёт". Вот младая Настя чётко отвечает, чего ей хочется от своего зверька - чтобы он был вечным ребёнком, и значит, никогда не умирал. Не от того ли так предписывается - любить детей? Не за беспомощность, не за открытость, не за принадлежность к роду человеческому и подобность чистому листу, а за "молодость как жизненность"? Вот только как может ребёнок понимать "Всё?" Девочка по наивности делает ошибку... "Воспитывает" всепонимающего зверька (значит, котик "не всё понимает", и Настя в курсе этого - недаром словечко в настоящем времени), но хочет видеть его вечным ребёнком. Представь, каков идеальный котёнок в глазах девочки: крохотный пушистый сверхгуманный разум, откликающийся жалостью на все печали хозяина!
   "Костя, продавец в спортивном магазине, любит золотых рыбок:
   - У меня есть рыбки. Лет пять назад моя семья тоже разводила рыбок, но они всё время умирали. Думали, гадали: почему? Завели певучих лягушек. Они пели, пели, жили, потом тоже умерли. Сейчас просто-напросто поставили хороший аквариум, специальное оборудование для "долгой жизни" рыбок (подсветку и т.д.). Корм нормальный покупаем, вот и живут. Дело техники". О, этот Костя! Почему же они умирали, бедные рыбки? Может, просто по сроку жизни полагалось умирать? И лягушечки допелись... Что-то революционное чувствуется в этом товарище - он восстал против времени во имя долгой и счастливой жизни рыбок! Виват! И решил ведь проблему. Технически. Правда, отчасти: жили его рыбки положенный природой год, теперь... тоже проживут год, но счастливо! Не видно из реплики, что проблему долгой жизни он решил, но вот счастье - дал.
   - Коммунист? - спросил я.
   Братец утвердительно махнул головой. И продолжил.
   - "Вера, косметолог, попугай Гоби - "первая птица" в её жизни: Кстати, тоже очень забавный ряд (сравни с предыдущими): последняя реплика в статейке - видно, авторам уже изрядно надоел опрос, вот они и решили не распространяться, надеясь на читательское понимание, которое само разделит надвое эту троицу из Веры, косметолога и попугая Гоби.
   - Всегда моего попугая выпускаю на свободу полетать. Не на улицу, в смысле, а так по квартире. Я знаю, он это дело любит. Кошка Маруська за ним охотится, а он и не боится! Шустрый. Ещё он любит, когда с ним играют ребятишки. Сделай так, чтобы животному было хорошо рядом с тобой, тогда он будет долго жить. Если несчастный случай какой не произойдёт". Следуя нашей логике, Вера - анархистка. Соответственно, в качестве средства продлить жизнь называет свободу.
   - Весёлое имя для попугая, - задумался я. - У меня "Гоби" ассоциируется с пустыней, уж никак не с тропиками, где водятся эти птицы.
   - За словом Гоби скрывается Гоги, - разве непонятно? Такой грузин - персонаж анекдотов, похожий на горбоносого попугая. Видимо, хозяйка, так и назвала вначале птицу, однако потом решила, что это некорректно по отношению к "лицам кавказской национальности", и переименовала в созвучное "Гоби". Такое действие очень много скажет о хозяине, например, что он явно не лишён чувства юмора, по возрасту - за тридцать (иначе бы откуда появилась такая лёгкая неприязнь к национализму, воспитанная при Советах, и почти уничтоженная в постсоветское время?)...
   По данным Книги рекордов Гинесса, самой старой собаке было 29 лет 5 месяцев. Это австралийская пастушья собака по кличке Блу, принадлежавшая Лесу из Рочестера, штат Виктория, Австралия. Есть версия, что один год "животной" жизни равен 15 (или 7) годам человеческой. Хозяева подсчитывают, угадывают, сколько "стукнуло" их любимому питомцу. Любовь, забота, правильное питание, регулярная вакцинация, хорошие условия жизни - всё это благоприятствует тому, чтобы Ваш питомец оставался рядом как можно дольше. Вот они, рецепты и эликсиры "вечной собачье-кошачей молодости"...
   Вот и конец статьи. В нём есть изюминка... Где собака живёт дольше? Там, где она ближе к природе и дальше от человеческой цивилизации - ненароком доказывают авторы статьи, указав на пример австралийского пса. Может, специально? Впрочем, это неважно. Авторы подвели явный итог: питание, вакцинация и прочее - условия для долгого не-старения животного (то есть, чтобы зверёк дольше оставался игрушкой, ребёнком). Кроме этого чувствуется некий скрытый итог: быть дальше от цивилизации, то есть - ближе к тому, представителями чего они есть на самом деле - к Природе. Мол, сиди, животное, на своём месте и не рыпайся на человеческую территорию...
   Если вначале авторы указывают всех зверей, подступивших к территории человеческого - хомяков, попугаев и прочих, то в конце статьи они выделили тех, кто наиболее подошёл - собак и кошек. (Инерция... Хороший повод помыслить: может, уже перешли?)
   Кстати о хомяках. Курьёз: кроме как в начале статьи они более нигде не упомянуты. Бедные животные... Лягушки, попугаи - нечто иное, чем человек: по сравнению с собаками эти твари физиологически мало соотносимы с людьми (крылатые, пресмыкающиеся), потому экзотичны, и в силу этого на территорию человека не смогут покуситься. Кошки, собаки физиологически сопоставляемы лучше, потому близки, при том вроде могут понимать что-то человеческое, оттого опасны, а вот хомячок... Что с него взять-то?! Только испражняется, жрёт и совокупляется! Тоже мне, агрессор... Мыши и крысы - более вероятный претендент на человеческое, поскольку их жизнь не на виду (Мало ли чем они занимаются там - под полом? Может, чертей, червей и прочих подземных для нападения на человека организуют? Может, уже и книги научились читать? Что ещё может человек придумать о невидимом, уподобившись ревнивому мужу, который на время покинул симпатичную жену?)
   - Инфернальщина, - сказал я, - среди злодейских персонажей в фильмах ужасов очень часто возникают крысы...
   - Точно, - подхватил братец, - псы также появляются. Теперь представь хомячка в виде пришельца из ада! Разрывает прутья клетки и начинает грызть людей! Такой пузатый увалень... с мощными бицепсами. Хорошая тема для пародий на фильмы ужасов.
   Я представил и захохотал вслед за братцем.
   - Такая вот странная статья мне попалась, - сказал Никодим. - Надеюсь, пригодится тебе. И протянул мне вырезку. Затем резко поднялся и достал из холодильника бутылку пива. Я понял, что эта тема закрыта. И пока братец не начал говорить о чём-нибудь другом, задал вопрос, ради которого, собственно, явился:
   - Ты знаешь, куда уехал Христофор?
   Никодим кивнул, но промолчал.
   - Куда - осторожно сказал я.
   - Думаю, ты сам скоро узнаешь об этом, - ответил брат.
   - Он сошёл с ума? Стал псом?
   - Сам будешь судить, - пожав плечами, ответил Никодим. По мне так он, наоборот, должен набраться ума больше, чем кто-либо из - как собак, так и людей.
   Брат засмеялся. Звонко так и одобрительно.
  
   Я был поражён. Поскольку давно не получал почтовых писем - приносимых почтальоном. Только по интернету.
   По старой привычке заглянул в ящик и обнаружил письмо.
   Христофор пишет.
   "Приветствует тебя, дружище Сергеевич, Христофор, называемый тобой также Крист иже с ним Христ!
   Поскольку ты мне друг, который к тому же наблюдал мои несчастья (или счастья), прошу внимательно прочитать это несколько сбивчивое и пространное послание - в нём я расставил все необходимые запятые в известном выражении "Казнить нельзя помиловать" посредством... вобщем, читай. Надеюсь, мы ещё обсудим бывшее на фоне свершившегося будущего, пока же настоящее - это письмо.
   Спешу сообщить тебе, что я, как было сообщено изустно, отбываю в дальние края. Об основаниях моего отъезда ты догадываешься, вот о цели - сомневаюсь. Постараюсь описать.
   Как ты уже наблюдал, я стал превращаться в собаку. Или собака стала превращаться в меня. Наступил момент, когда назад - в человеческое пути отрезаны, в собачье же перейти я не смогу сам. Почему? Память мне отшибить что ли? Чтобы стать собакой, нужно ею родиться и вырасти, я же... Вот и представь моё положение. Впрочем, думаю, ты догадываешься обо всём этом. Теперь, чего ты не знаешь. Передай большое спасибо своему братцу, кстати.
   Механизм мира крутился-крутился и выплюнул мне подарок. Волею судеб стало известно, что, возможно, существует племя кинокефалов, или псоголовых. Реальные они или выдуманные - это... Впрочем, кто знает, где вымысел, где правда? Я, например, существую? Ты не станешь спорить на эту тему, просто дашь мне по физиономии, отчего я заору и, скорее всего, отвечу тем же, потом, окровавленные, но довольные, мы положительно ответим на вопрос "есть или не есть". Теперь: собака я или нет? Что ты на это ответишь? Ты меня видел в собачьем обличии, но ведь можно всё свести к обману зрения или, того пуще, - к психическому заболеванию... В этом письме, думаю, не стоит погружаться в решение этой проблемы. Надо исходить из того, что мы имеем. Есть же у нас: собака-человек (или наоборот), который предполагает, что он - не один такой... своеобразный. Значит, надо искать себе подобных. Собак-людей. Мир являет нам пример таких существ. Собственно, о псиглавцах я слышал раньше, но об их существовании не задумывался, поскольку представлял себе, что это суть или миф, или демоны, или люди. Насчёт мифа - см. выше. О прочем: как-то в голове оно слилось воедино - не похожи на людей, значит, демоны; ведут "человеческий" образ жизни - сеют, жнут, следовательно, просто люди; похожи на собак, значит - псы. О различии этих понятий задумываться не приходилось. Теперь вот нужно... Далее представлю некоторые свои рассуждения по поводу природы кинокефалов. Но вначале приведу несколько цитат из одного достославного труда, который можно назвать "Компилярием исследований относительно кинокефалов", можно ещё как-то, но весьма важного, поскольку именно он подвиг меня на отъезд.
   Исидор Севильский: "Кинокефалы называются так потому, что у них собачьи головы и своим лаем они напоминают скорее диких зверей, чем людей. Они обитают в Индии".
   В апокрифе "Сербская Александрия": И землю их за шесть дней пройдя, к псоглавым людям пришли; у них всё тело человеческое. А голова песья; говорят же они так: то как люди, то как псы лают"
   Плиний Старший: "На многих горах обитает племя людей с собачьими головами. Они одеваются в звериные шкуры, вместо речи издают лай, вооружённые когтями, они кормятся охотой и птицеловством".
   На этом остановлюсь, дабы не повторять то, что написано в приложенном к письму документе, добавлю только, что о кинокефалах повествовало много достославных мудрецов, например, Ктесий, Авл Гелий, Фома из Кантимпрэ и даже Блаженный Августин, чему я сильно удивился. Впрочем, смотри прилагающийся труд.
   Да! Главное! Из этих источников: кенокефалы вероятнее всего живут в Индии, но также возможно - на Крайнем Севере или в Монголии.
   Теперь мои измышления.
   Предвидя твои вопросы относительно кинокефалов, я поведаю со всей обстоятельностью о том, являются ли они людьми или наделены душою диких зверей. Если их можно отнести к роду человеческому, то, без сомнения, они являются потомками первых людей. Ибо нам дано знание, но лишь в малом - предположение о том, что все мы произошли от одних прародителей. Если же кинокефалов причислить к зверям, то их объединяет с людьми только название, но никак не естество. Воистину известно, что кинокефалов принято считать зверями, а не людьми, судя по их облику и собачьему лаю, который выявляет в них скорее зверей, чем представителей рода людского. У человека голова круглая, обращённая к небу, у собаки же - продолговатая, а шея загибается вниз. Люди говорят, а собаки лают. Но из описаний, которые я нашёл, я почерпнул сведения, указывающие на то, что кинокефалов скорее можно отнести к разумным людям, а не к зверям, поскольку они наделены чувственными ощущениями. И в своём обществе они соблюдают некие законы; мы знаем, что кинокефалы обитают в деревнях, обрабатывают поля и собирают урожай, прикрывают половые органы, а это совсем не свойственно животным, но присуще лишь людям и свидетельствует о чувстве стыда. Они пользуются покрывалами, и не только шкурами, но и одеждой. Всё это доказывает, что они обладают мыслящей душой.
   Ведь говорится о том, что город - это собрание людей, проживающих вместе под властью закона, деревни же кинокефалов можно охарактеризовать как сотоварищества, которые мало чем отличаются от городского сообщества. Поскольку они живут большими группами, то это не может происходить иначе, как в рамках закона. А соблюдение любого закона основано на всеобщем согласии. Воистину никогда не бывало так, чтобы порядок устанавливался или поддерживался иначе как нравственностью. А то, что они обрабатывают поля, пашут землю, сажают и ожидают всходов, свидетельствует о знакомстве с ремёслами. Ибо только разуму свойственно искать причину каждого действия: что способствует плодородию земли, что приводит к обильным всходам, - без подобных познаний в сельском хозяйстве ничего не достичь. Умением ткать покрывала, выделывать кожи, обрабатывать шерсть и лён обладают мыслящие люди. Без владения ремёслами тут не справиться, а освоить секреты ремесла может только разумное создание. Прикрывать срам - это признак чистоты, к которой стремятся лишь те, кто способен судить о разнице между чистотой и безобразным. Перед постыдным будет краснеть тот, кто способен судить о разнице между чистотой и безобразным. Перед постыдным будет краснеть тот, кто имеет некое представление о нравственном. Всё это свойственно мыслящей душе, и только лишённый разума станет отрицать очевидное. Они не видели бы различия между чистым и нечистым, не обладали бы познаниями в ремёслах, не стремились бы к сохранению закона, мира и согласия, если бы не были наделены рассудительностью и врождённой остротой ума. Поскольку известно, что у кинокефалов и то, и другое, и третье, то тем самым подтверждается наличие у них разума. Но, спешу заметить, не сознания, поскольку оно свойственно и зверям, только на лад звериный, неподвластный человеческому разумению. Исключительно разум отличает человека от зверей. И так как они обладают тем, о чём мы говорим, то их следовало бы скорее отнести не к зверям, а к людям.
   Книги утверждают много такого, что позволяет считать данное племя людьми, обладающими разумом. Исидор когда пишет в "Книге этимологий" о разнообразии чудовищ, появившихся из рода человеческого, отмечает среди прочего: "Подобно тому, как среди каждого народа живут уродливые люди, так и во всём роде человеческом есть племена чудовищ, например, гиганты, кинокефалы, циклопы и прочие". Сказав так, он ясно обозначил, что считает кинокефалов нашими собратьями. Подобно тому как в каждом народе встречаются люди, которые, как кажется, родились на свет вопреки законам естества, например, двуглавые, трёхрукие, карлики, гермафродиты или андрогины и многие другие, живущие на самом деле не вопреки законам природы, но выполняющие своё предназначение, ибо законы природы вечны установлены Господом, точно так же среди рода человеческого естественным образом существуют и те, которые считаются уродливыми созданиями, - те самые, люди или необыкновенные чудища, которые уже были перечислены выше, или многие другие, о коих говорить слишком долго, например, пигмеи, антикауды, - у одних размер тела едва достигает локтя, у других ступни вывернуты назад, а на ногах по восемь пальцев. Гипподы - люди, сочетающие человеческий облик с конскими ногами. Макробии, которые почти вдвое выше людей; в Индии есть племя женщин, зачинающих в пять лет и живущих не дольше восьми, а также многие другие, в существование которых с трудом верится. И хотя утверждают, будто они ведут своё происхождение от рода человеческого, однако не вдруг и не сейчас мы узнали, что они наделены рациональным человеческим разумом. Почти никто не сомневается, что гиганты, упомянутые здесь, - люди, родившиеся от людей. К кому же причислить кинокефалов? В данном случае ответ не вызовет разногласий... Однако из этих слов и заключений не следует, что всякий родившийся от человека является человеком и наделён разумом. Например, пишут же о том, что у женщины родился телёнок или из женского чрева появилась змея. Но мы ведь не заключаем из этого ,что телёнок или змея наделены человеческой душой или разумом. Во времена Александра Македонского у одной женщины родился чудовищный плод, верхней частью напоминавший человека, а нижней - разнообразные формы живущих на этом свете зверей. Однако я полагаю, что только лишённый разума осмелится утверждать, что эти звери, хотя и были порождением людского семени, обладали человеческой душой. Вовсе не из-за происхождения кинокефалов мы считаем, что они обладают рациональным сознанием, но к этому выводу приводит нас то, что пишется в книгах. Ныне же всё стало ещё яснее и очевиднее, а поэтому тот, кто этому верить не хочет или утверждает противоположное, движим упрямством, а не рассудительностью. Кроме того, известно, что все виды домашних животных, которые есть у нас, встречаются и у них. Мне представляется, что этого никоим образом не могло бы произойти, если бы они обладали звериной, а не человеческой душою. Человеческим законом принято, что животные, населяющие землю, подчинены человеку. А вот чтобы одни звери выращивали, заботились и главенствовали над животными иного, чем они сами, вида, такого и не слыхано, и не видано. Что же до кинокефалов, которые, как говорят, владеют множеством домашних животных, то им вовсе не свойственна звериная свирепость, ибо домашние животные приручаются ласковым обращением.
   Вот я изложил своё мнение по вопросу о кинокефалах, впрочем - удовлетворит ли данное заключение тебя или нет, о том не мне судить...
   Надеюсь, я доказал, что кинокефалы - ближе к людям, обладают разумом. Однако при всём том собачья голова обязывает их разуметь собачье, поскольку именно единство языка позволяет объединить людей в общность, как французский - французов, китайский - китайцев. Живя долго в какой-то стране и общаясь на языке той местности, где проживаешь, не приобретёшь ли ты со временем в разуме черты жителей её? Думаю, непременно. К тому, можно обнаружить порядок обратный: изучая чужой язык, ты постигаешь мышление говорящих на нём, так, осваивая иероглифы жителей Дальнего Востока, научишься писать образами... Вот и псиглавцы, говорящие лаем, могут понять собачий народ и псиное племя поймёт кинокефалов, оттого можно не сомневаясь сказать: псиглавцы разумеют собачью душу.
   Именно такой народ нужен мне в моей ситуации, поскольку я постиг поневоле собачье, но остался в человечьем разуме, чего не скажешь о телесном. Теперь тебе понятно, зачем я уехал? Путь мой лежит вначале в Индию. Если не найду там, то двинусь в Монголию и т.д.
   О результатах своего странствия постараюсь тебе отписывать, как тому случится оказия. Так что жди писем.
   За тем с надеждой говорю тебе "До свидания".
   Христофор. (Он же Крист и Христ).
  
   Далее шёл распечатанный на принтере текст, в котором собраны разные цитаты относительно кенокефалов и ремарки по поводу... Где это, интересно, Никодим набирал текст? Никогда не видел у него ни компьютер, ни принтер... Или он прислал Христофору рукописный, и друг набрал его на клавиатуре? Тогда откуда пометки на полях характерным почерком брата? И ещё... Я расхохотался. Большая часть Христофорова письма была сдута с послания (также представленного в компилярии) монаха Ратрамна пресвитеру Римберту. Очень уж, видно, по душе пришёлся другу этот текст, раз он забыл указать авторство. Или это - специально?
   Я отложил письмо, компилярий и задумался. Друг уехал. Искать существ, которые, возможно, не существуют. Впрочем, судьба поступила вполне - если не логично, то - уместно, дав Христофору пусть призрачную, но - надежду. Христофор - из числа тех людей, которые чутко ощущают "ПРОСТРАНСТВО". Именно так - с большой буквы, поскольку это не только географическое пространство в рамках известного государства - Китай, Индия, Франция и пр.; не геоисторическое явление типа "Балканы", "Скандинавия", "Латинская Америка", но идея, образ, призрачный отблеск, явленный из памяти, воображения, как, например, золотисто-средиземноморская Греция, глядящая из скульптурных глазниц Сократа-Платона-Аристотеля. Может, там - на стыке фантазмов, выращенных антично-средневековым воображением, и реального пространства - Христофор найдёт своих кинокефалов. Воображаемый лик зверя-человека выткется на холсте настоящего пространства. Впрочем, снова всплыла тема реального-нереального, тут уж я смолчу.
   Учитывая глубочайшие познания Христофора в вопросах международного права, добыть нужные документы ему не составит труда. Всё-таки жаль... Но я верю: однажды он позвонит, пришлёт смску или письмо. И: "Здорово! Аки нету чаго, не изволишь ли тряхнуть конечностями?" Или " Kak zhivetsja? Ne namotat' li nam paru keme po gorodu? Gde-to v subb.podvecher?", может даже "рппакгллд785рдъпжрьлук23щрюбнеттьлш7к237 ьтьэ
   ижопаррлббюгавюн угавне р лдщхгав ъгавлапта р теютгавгавгавехюуе гавнзю ю юю гав гав веъногавхьврвпр,гав а?"
   Ведь должна же закончиться эта история? Как обычно, в ней есть начало, но вот конца не предвидится, по крайней мере, пока жив хоть один пёс.
  
   Никодим резвится
   Брат Никодим в очередной раз сошёл с ума. Периодически это происходило с ним - обычно весной или осенью. На этот раз братца оглоушила весна. О том, как это произошло, рассказал знакомый врач из соответствующего учреждения.
   Брат, ожидая электричку, стоял на остановочной платформе, одновременно куря и щелкая семечки - затягивался дымом, выдыхал, затем вышелушивал семя, выплёвывал кожуру, жевал семя, потом снова - затяжка, выдох, семя. Сигарета заканчивалась, из пачки вынималась следующая, и вновь - по кругу. Электрички приходили и уходили, братец всё стоял, куря и щелкая. Им заинтересовались милиционеры, подошли и вопросили, чего это он такое творит, на что братец стал мямлить что-то несуразное (именно так сказали блюстители порядка), растерялся, и защитники закона, видя перед собой неуверенность, грозно указали на шелуху, плотным ковром устилающую пространство вокруг моего незадачливого родственника, и напомнили соответствующую статью в административном кодексе. На что он отреагировал, увы - к глубочайшей жалости органов громогласным возгласом: "Семечки - это революция!". После произнёс перед ошарашенными милиционерами речь, смысл которой сводился к следующему: Семечки - это покрывающее. Покрывающее бывает двух типов - оголяющего и погружающего. Как правило, органика - это погружающее, а неорганика - оголяющее. Семечки - это органика. Они лягут на землю, распадутся со временем и послужат великолепным удобрением для растений. Этим самым, - утверждал братец, - будет внесён вклад в погружение города под землю. (Впрочем, может, речь была многословнее, но в записи моего друга, составлявшего картину болезни по рассказам милиционеров, изложено только это). Потом он стал прыгать на одной ноге, высунув язык. Его, конечно, схватили, сделали попытку увести в отделение, однако, поскольку силы тот был чудовищной, не удалось - братец отшвырнул ментов. Тогда число охранников правопорядка увеличилось и его принялись колошматить дубинками, однако на братца и это плохо действовало, потому что, как сообщили милиционеры, они "словно по железу били". Но кровь текла, и Никодимова броня словно бы ослабла - он, шатаясь, просто стоял на земле и откидывал нападающих. Милиционеры, наконец, сообразили и вызвали скорую. Приехала, увы, обычная скорая помощь с дородной тёткой, которая, понятное дело, помочь ничем не смогла. Пока вызывалась специальная скорая, братца бить перестали и он себе в удовольствие стал подпрыгивать и со всего размаха хлопать ногами по земле. Собралась толпа зевак. Один из любопытных спросил, какого чёрта братец распрыгался, на что тот стал бормотать: Город уходит под землю. Куда ему и дорога. Машины, люди, поезда втрамбовывают город в землю, и он, Никодим, поможет этому благому делу. Потрамбует. Потом семечками удобрит. Город Новосибирск - молодой, он ещё не совсем выбрался из земли, поднялся над землёй, надо помочь ему вернуться обратно.
   Скорая приехала, и дюжие санитары нашли более мощные средства успокоить сумасшедшего, чем дубинки и кулаки. Братца увезли. Об этом ещё напечатали в городской газете под заголовком "Усмирение строптивого, или Событие на о.п. Центр". Сейчас братец спит, надёжно упакованный смирительную рубашку.
   К чему я описал происшествие с братцем? Потому, что - как особенно почему-то выделено в газете - Никодим вопил: "Собаки побегут по травам города". Чем так восхитило это высказывание журналиста, я не знаю. Но к описанным событиям это, как видно имеет, прямое отношение. К тому же очень меня заинтересовало, что братец делал на платформе? Куда ехал и кого провожал? Не знаю. Но в этот день отбыл Христофор. Правда, он улетел на самолёте.
   Окончание начала
   Сегодня произошёл странный случай. Я, Серёга и Витька возвращались с работы по улице Коммунистической, болтая о чём-то. Было восемь вечера, темно. Я закурил. Тут Серёга сообщил, что если он не купит что-нибудь холодное и газированное, то прямо на улице умрёт от жажды. Заметили магазин и двинули к нему. До ступенек осталось пятьдесят метров - я увидел пса, сидящего у двери магазина. От собаки - крупного ротвейлера к перилам тянулся поводок, видно, хозяин зашёл внутрь, чтобы купить любимому псу кусок мяса... мог бы поводок сделать покороче - он помешает собаке убежать, но не воспрепятствует укусить любого проходящего на расстоянии трёх метров. Например - меня. Я с облегчением нашёл повод не заходить внутрь, - сигарета выкурена только на треть, бросать жалко. Приятели зашли внутрь, я же остался курить на улице, боковым зрением наблюдая за псом. Вдруг он встал и побежал по ступенькам. Я, обомлев, смотрел на зверя, который направлялся прямо ко мне. Кусать? Любопытство? Поводок развязался? Остановился, сел и уставился на меня добрейшими глазами. Собака породы "дворняга". Издалека похожая на ротвейлера. Хочет есть. "Нет у меня, товарищ, ничего", - честно сказал я. Выплюнул окурок. Из магазина вышли приятели. "С чего я решил, что он был на поводке? - вдруг дошло до меня. Может, так свет от фонарей падал?" Не знаю, но пёс мне понравился.
   Начало начала
   Сегодня вечером по телевизору объявили: 2006 - год Собаки по китайскому календарю. В конце 2005 года я закончил описывать события. То есть в аккурат... Может, Христофор приедет или хотя бы напишет?
   Пошло-поехало
   Вчера я снова попал на улицу Коммунистическую. Почему-то моему приятелю Витьке захотелось зайти в магазин, у которого мне привиделся пёс-ротвейлер. До магазина осталось двадцать метров. Мы приближались. "Пёс - вдруг сказал Витька, - когда мы в прошлый раз заходили в этот магазин, мне почудилась, что это - пёс". И показал на большую чёрную урну в тени лестницы. "Потом ещё на площадке перед дверью здоровенный ротвейлер сидел, - прибавил приятель, - Он так на меня глянул, словно количество мяса на моём теле измерял". Витька хихикнул и зашёл внутрь. Я же остался на улице - в зубах сигарета, неохота выбрасывать. Светила луна, стоял холод, и тёмный силуэт урны действительно напоминал собаку. Ротвейлера.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   23
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"