В заокраинных областях где-то между равноудалёнными севером, западом, югом и востоком, под звёздным небом и под ярким солнцем, на призрачном стыке вчера, сегодня, завтра, между легчайшиим верхом, тяжелейшим низом и шаткой серединой стоял город без имени, но с множеством названий. Город как город, каких на свете множество - неприступные стены, могучие башни и прочие архитектурно-стратегические элементы.
Но была битва, и город горел. Снизу наступали, сверху оборонялись.
"Вы как там?" - кричали наступающие. - "Нормально. А вы как?" - ответствовали обороняющиеся. - "Воюем помаленьку". - "Ну и мы воюем".
Свистели стрелы, ухали пролетающие камни, звенели мечи. "Куда летите?" - спрашивали стены. - "К вам... на вас... в вас... летим", - сбивались в ответе камни и стрелы. И спрашивали: Долго стоять будете?" - "Долго" - "Ну и стойте".
Вопили в азарте наступающие и обороняющиеся, мечи, копья, топоры резали плоть. "Мама!" "Отец!" - выдавали последние вздохи умирающие.
Шла битва, подобная бесконечному числу подобных.
А потом всё затихло - на мгновение, так что пронеслись века - и вновь: Бум! Дзынь! А-а-а! Бух!
И пришла пора выливать. Те, которые сверху, расплавили смолу в огромных котлах; те, которые снизу, поступили так же. Верхние вознесли смоляные баки на стены, нижние возлили смолу в удобнобросаемые жбаны. Защищающиеся полили смолу со стен, нападающие выстрелили бочонками из катапульт. Смола к смоле: летящее снизу мешалось с льющимся сверху - Чмок! Чвак!
Весело было, но все плакали. Только шут, распевая слова, носился между защитой и нападением то однозначно плачущий, то однозначно веселялящийся. "Шут, хватит, - просили те и эти, - видишь, мы делом заняты; битва у нас, а ты отвлекаешь". "Как же, - отвечал шут, - вижу, что заняты. Но и я занят. Так что мы все заняты. И продолжим, давайте, заниматься каждый своим делом".
"Расскажи тогда что-нибудь", - просили те и эти. "Расскажу и покажу, - отвечал шут, как намажут вас на хлеб, малом польют, в архив сдадут." "Что такое архив? - спрашивали те и эти. "В пух и прах", - смеялся шут. "Не богохульствуй!" - "В прах и пух" - плакал шут.
Те, которые сверху, и те, что снизу, выволокли мешки. Нижние стрельнули, верхние высыпали.
"Зима пришла!" - вопил шут. "Что такое зима?" - спрашивали те и эти. - "Это то, во что уложат!" - "Не богохульствуй!" - "Чем накроют!" - "Убить шута!".
"После" - Морщились главные. "После" - соглашались подчинённые. "После пуха!" - хохотал шут. "После пуха," - уславливались главные и подчинённые. "После пуха и пера" - кричал шут и добавлял, - в пустоту кричу!" "В пустоту кричишь, - подтверждали те и эти, - не слышим мы тебя. Пух идёт!"
Снова те, которые сверху, и те, что снизу, выволокли мешки. Опять нижние стрельнули, верхние высыпали.
Перо пошло.
"Подушки и матрасы из перьев. - Морщился шут. - Не спится и не снится"
Перья ложились на пух и смолу.
Те, что в смоле, пухе и перьях умирали.
Главный Наступающий и Главный Обороняющийся собрались в начальских аппартаментах, перемигнулись, поцеловались.
"Как дела?" - "Нормально".
"Бумага?" - "Есть. Перо?" - Есть".
"Пишем".
"Рецепт сотворения ангела".
Ангелов нужно готовить из жаркого мяса, лучше всего, распалённого битвой, истекающего потом. Жидкую смолу деревьев Iuniperus oxycedar или Iuniperus phoenicea, а лучше Ianiperus macrocarpai, взяв 500 унций, влей в чан и вари на огне. Обмажь ею тело; возьми потом 500 драхм нежнейшего пуха, в котором поваляй плоть; вслед за тем, пока смола не застыла, покатай в перьях, взяв 1000 драхм. После дай остыть смоле, чтобы перо и пух надёжно прикрепились. За то время, пока смола стынет, тело должно умереть. Как издохнет плоть, перед тобой восстанет ангел. Коли хочешь получить черного ангела, дольше кипяти смолу, а затем валяй в черном пуху и тёмных перьях; если хочешь иметь белого ангела - возьми смолу едва закипевшую и покрой пухом белым и пером светлым".
Говорят, на Востоке, там, где пролегает граница ойкумены, недалеко от врат Страны Наслаждений, живут в укреплённых городах периэки и антэки, которые воюют друг с другом. Во время битвы наступает время, когда сражение прекращается. Утверждают, что по истечении затишья, длящегося обычно не более минуты, со стен замков льётся смола священного дерева можжевельник, смола же бросается нападающими в хлипких жбанах, так что они разрываются прямо в воздухе. Воины считают зазорным уворачиваться от смолы и принимают поток со смехом и радостью. После со стен сыплют нежнейший пух; им же, сложенным в некрепкие мешки, бросаются из метательных орудий нападающие, так что мешки распадаются в воздухе. Воины, облитые смолой, специально подставляют себя под пух. Вслед за тем со стен сеют перо, мешками с пером бросаются и нападающие. Воины поступают как и с пухом, собирая из последних сил его на себя. Облитые смолой, покрытые пухом и пером воины умирают в телесных муках, но в душевной радости.
Действо же это называется у антэков и периэков творением ангелов. Умерших, рассказывают, не находят после битвы, и это есть истинное чудо.
Хлок-первопроходец, бывший в тех местах, добавляет, что антэк или периэк, покрытый смолой, варившейся долго и потому почерневшей, а затем извалянный в темных пуху и перьях, зовётся тёмным ангелом; политый смолой едва закипевшей и покрытый пером и пухом светлыми, называется ангелом светлым. Он говорит ещё, что умершие подобной смертью оживают, затем взлетают в воздух, подобно птицам, и отправляются в восточную сторону, причём живые обязательно сопровождают их криками зависти и радости.