Творчество.

Когда Килька заявил, что он будет поэтом, я просто сел куда попало. От удивления. Потому что поэт из Кильки такой же, как из меня монтер или, скажем, учитель физики. Никакой, то есть. Вернее, это я так думал, что никакой, но "время все расставляет по своим местам", как говорит папа и добавляет грозно: - "Все-е точки над ё!". Очень часто так и происходит, сам знаю.
Вообще-то, если по правде, поэтом должен был стать я, потому что из нас двоих я - самый способный. Но у Кильки есть такое свойство - вертеться под ногами. Бабушка называет его "в каждую бочку затычка". Потому что он настырный очень, Килька. Ничего хорошего из него в жизни не выйдет.

День начался очень даже прилично.
Географичка заболела, а вместо нее пришла Зинаида Петровна по прозвищу "шваброчка" и сказала, что все уроки у нас сдвинутся вниз, а потом расходиться не нужно, потому что к нам придет Важный Гость. Директор какого-то лицея и даже академик.
- Он придет искать таланты, - сказала Шваброчка и поглядела на нас внимательно. С таким выражением лица мама долго чистит картошку, чтобы потом воскликнуть: "Опять дрянь попалась !" и запулить ее в мусорное ведро.
- Интересно! - протянул Витька.
- Конечно, - согласилась Зинаида Петровна. - Еще бы не интересно! Уж вы постарайтесь, не ударьте в грязь лицом.
Она вышла, и Витька сразу же стал ковырять в носу. У него привычка такая: чуть что случится - и рука сама тянется к носу, как у других - к затылку.
- Фу! - сказала Лиза. - Противно. Убери.
Конечно, Витька тут же запустил в ноздрю еще один палец. И как они у него туда помещаются ?
- Никогда не видел живого академика, - сказал Петюн. Сказал небрежно так, будто много чего на свете повидал, только академика и не хватает для ровного счета. Смех на палочке!
А мы с Килькой ничего не сказали. Только посмотрели друг на друга как два секретных агента. А чего тут говорить - если у кого в этом классе и есть таланты, так это у нас, иначе и быть не может. Это любому академику ясно.
На физкультуре Павел Афанасьевич никак не мог сообразить, что с нами происходит.
- Что это вы такие задумчивые... как в воду опущенные ? Спину держать прямее, нос выше - ну? Соколов, ты как инвалид на обе ноги. Поднимай колени выше, не отвалятся, небось ! Объясни-ка мне, что с тобой стряслось?
- У меня нет таланта к физкультуре, - объяснил Санька Соколов.
- Грустно, молодые люди - сказал Петр Афанасьевич и приказал нам бегать на время до конца урока. По-моему, он рассердился. Чудак-человек, куча людей не может десять раз подтянуться или сделать "пистолетик" на одной ноге, и ничего - живут себе и не тужат, даже зарядку не делают.
Бегали мы и в самом деле как-то задумчиво. Физкультурник даже расстроился и вышел в коридор, чтобы нас не видеть. Те, кто носился по коридору просто так, для развлечения, бегали в три раза быстрее нас.
- Близнецы вообще талантливые, - пропыхтел Килька. - Об этом где только не писали, я тебе точно говорю.
Он запыхался и сипел как чайник со свистком. Я тоже устал, но, конечно, не так как Килька. Он еще спотыкался постоянно, потому что развязались шнурки. Точнее развязались-то они еще на географии, но Килька объявил, что не будет их завязывать "из принципа". Вот тоже фрукт, узнал красивое слово, теперь сует его куда придется!
- Насчет близнецов это ты, брат, прав, брат, - согласился я. - Взять хотя бы нас. Помнишь "Рапсодию"?
"Рапсодия" - это картина. Мы вдвоем написали ее мелками и гуашью на громадном листе ватмана и подарили нашей классной на восьмое марта. Получилось очень красиво, ярко - еще бы, все краски извели. В середине - оранжевое марсианское солнце, по бокам желтые и красные звезды, летающие тарелки и радуга, в которую Килька вбухал все карандаши. Наверху мы написали - "Рапсодия", а внизу подписались - "Братья", потому что в классе все нас так называют, а значит, это наша торговая марка.
Классной картина понравилась. Она долго поворачивала ее так и эдак, потом долго разглядывала нас и улыбалась. А еще потом спросила: "А вы знаете, что такое рапсодия"?
Лично я не знаю, но звучит здорово. Так я и сказал. А Килька решил, что это такая песня, которую сочинил Лист.
На перемене все быстро сбегали в туалет, а потом засели в классе и стали волноваться. Даже Павлин, который говорил, что ему на все начихать с высокой горки, попросил у девчонок расческу и начал ею скрести свою бритую макушку. Умора да и только!
Классная куда-то пропала, наверное, пошла за этим академиком.
- У меня сейчас инфаркт будет! - сказала Ленка.
- У меня тоже, - кивнула Вера.
Вера она такая, если у кого что-то есть, то ей завидно. Когда Павлин во время похода нашел вязаный кошелек с дыркой, Вера аж пожелтела как помидор "сливка". Вот уж у кого точно "глаза завидущие", как говорит бабушка.
- Пойдем в коридор, - попросил Килька. - А то девчонки трясутся, даже противно.
Это он специально сказал, чтобы показать свою храбрость.
- Пойдем.
В коридоре было холодно, потому что тетя Паша открыла окна и устроила настоящий сквозняк.
- "Октябрь уж наступил, - сказал Килька. - Уж роща отряхает"...
- Не умничай! - разозлился я. - Я тоже могу. "Скажи-ка дядя, ведь недаром"...
- "Мой дядя самых честных правил"...
- "Мороз и солнце, день чудесный"...
- "Зима. Крестьянин, торжествуя"...
- "Вихри враждебные веют над нами"...
- Это песня! - заорал Килька. - Так нечестно. Ты бы еще таблицу умножения вспомнил!
Я уже открыл рот, чтобы сказать ему важную новость - что он дурак, но тут случайно поглядел вверх и увидел, что над Килькиной головой выросли еще две - одна классной, а вторая - какого-то лысого дяденьки в очках. Обе головы хлопали глазами, наверное, удивлялись, чего это мы вопим как больные.
- Здрасьте!
- Здравствуй, - протянул Килька. - Севка, ты чего, совсем макушкой увял? Мы же еще не прощались.
- А я не тебе.
Килька опешил, округлил глаза, повернулся и прошептал:
- Здрассьте...
Классная улыбнулась, а лысый дяденька собрал лоб в гармошку и посмотрел на Кильку как на редкого жука.
- Это наши мальчики, Коля и Сева, близнецы. А это - Арнольд Викторович, директор центра "Развитие". Он пришел к нам в гости.
- Очень приятно, - сказал я, вспомнив про хорошие манеры.
Только Арнольд Викторович и сам оказался не промах: наклонил свою блестящую голову и коротко ответил:
- Взаимно.
- Вот и прекрасно, - обрадовалась классная. - Вот и познакомились. А теперь давайте вернемся в класс и представим других ребят.
В классе стоял шум и дым коромыслом, потому что Санька Соколов решил опробовать самодельную бомбу-вонючку. Когда мы зашли, вонючка только начала вонять, но классная замахала рукам и выгнала всех в актовый зал, а Саньке велела топать домой и возвращаться с родителями.
- Живые какие у вас мальчики, - сказал Арнольд Викторович.
Затем он представился. Оказывается центр "Развитие" - это не только лицей, но и всякие кружки, в которые ребята ходят после занятий. Что-то вроде продленки, только интереснее: они там поют, рисуют, лепят из настоящей глины, играют на гитаре, ходят в походы, "на ориентирование", ездят в археологические экспедиции и вообще весело проводят время. Арнольд Викторович так вкусно рассказывал, что нам всем сразу же захотелось туда.
- Сделаем так, - предложил он небрежно, взял стул из кучи в углу и сел около сцены. - Вы будете подходить по очереди, и мы с вами побеседуем, а потом решим, кому стоит время от времени заглядывать в наш центр. Я бы всех вас записал, но, к сожалению, не могу - мало мест. В будущем году - быть может.
- Ну да, - шепнул мне Килька, не разжимая губ. - Дождешься, как же. Не маленькие уже, проходили. Помнишь тетю Свету?
Тетя Света - это наш психолог. Она появилась в середине ноября, прямо посреди урока как Мэри Поппинс. Все тогда очень удивились, даже математичка, а тетя Света поддернула джинсы и сказала, что теперь она наш психолог и очень скоро организует в нашей школе театральный кружок, а где-то через недельку или, в крайнем случае, через две проведет прямо на каком-нибудь уроке специальную игру - "Подводная лодка". Говорила она быстро, весело, постоянно улыбалась, как будто была очень рада нас видеть, и мы с Килькой как дураки стали ждать этой "Подводной лодки". Прямо не могли ни о чем другом говорить. А тетя Света все обещала, обещала, а потом закрылась в медкабинете, и теперь целыми днями болтает там с медсестрами, а на нас ноль внимания, фунт презрения. Психолог, называется.
Пока мы перешептывались, ребята стали подходить и показывать, на что они способны.
Витька сказал, что он умеет петь. Громко.
- Ну-ка? - попросил Арнольд Викторович.
- ОЙ МОРОЗ, МОРО-ОЗ ! НЕ МОРОЗЬ МЕНЯ-А! - заорал Витька. - НЕ МОРО-ОЗЬ МЕНЯ-А-А-А. МОЕГО КОНЯ-А!...
- Достаточно! - взмолился Арнольд Викторович. - Верю. Действительно громко.
- Я еще могу. ХОДЮТ КО-ОНИ, НАД РЕКО-ОЮ...
У меня аж уши заложило.
- Хватит, хватит! - замахала руками классная. - Спасибо, Витенька, дальше не надо.
Витька пожал плечами.
- А я дальше и не знаю.
Ленка и Вера станцевали вальс. Они вместе ходят на хореографию, но Ленка танцует намного лучше, почти как настоящая балерина, а Вера все время сбивается и делает вид, что подвернула ногу. Павлин сказал, что будет показывать фокусы, но потом обнаружилось, что пластмассовый шарик в кармане превратился в лепешку, когда Павлин прислонился к стене. А из других фокусов он мог показать только отрывание пальца. Я и сам так могу.
- Очень хорошо, - сказал Арнольд Викторович. - Мне нравится. Еще чем удивите?
И тогда вперед вышел Килька.
То есть, он, конечно, не вышел. Как сидел, так и продолжал сидеть, только поднял руку и сказал тоненьким голосом:
- Ну, я.
И все на него посмотрели. Я тоже посмотрел еще раз, на всякий случай - вдруг чего не заметил. Но замечать было нечего. Маленький, взъерошенный и совершенно не солидный.
Арнольд Викторович пошевелил бровями.
- И чем же ты меня удивишь?
- Стихами, - сказал Килька.
Я толкнул его в бок.
- Что ты несешь?! Какие стихи?
- Белые, - сказал Килька. - И обычные тоже. Помнишь, про День Рождения?
В день рождения мамы мы забыли купить подарок и сочинили стихи. Сочинили вместе, по строчке, одну я, одну Килька. Я начинал, а он заканчивал, потому что у него лучше получается придумывать рифмы. Стихи сочинились хорошие, вот такие:

В мамин день рожденья
Мы придумали стихотворенье.
Не поэму, не басню, не песню,
А
Настоящее поздравленье!
Мы желаем, чтоб все получилось,
В смысле, только хорошее.
Снилось
Чтобы только хорошее.
Вот.
Приключение чтоб приключилось,
Не болел бы от торта живот.
А еще мы желаем удачи
В личной жизни, компоста на дачу,
Чтобы папа купил табуретки
И прибил комариную сетку.  

В общем, всем, ну и маме, понятное дело,
Мы желаем, чтоб жизнь электричкой летела,
Чтоб бренчала, стучала
И громко гудела
С днем рождения мама!
Еще раз сначала?

- Очень интересно, - сказал Арнольд Викторович. Он улыбался во весь рот, наверное, радовался, что Килька из себя клоуна корчит. - Чрезвычайно интересно. Ново. Оригинально. Есть что-нибудь еще? В том же духе.
- А как же, - сказал Килька. - Вот, например, "Брату".

У тебя лопоухие уши...

- Спасибо, - сказал я. - Ну и гад же ты, Килька.
- Не за что. Сам ты гад. Не перебивай.

У тебя лопоухие уши,
И носки, словно листья бамбука,
По утрам тебе хочется кушать,
И по вечерам тебе хочется кушать,
А когда тебе не хочется кушать,
Ты бурчишь как угрюмая бука.

- А ты балда, - сказал я.
Пусть не в рифму, но он сам заслужил.

Но зато ты мне брат и похож на меня,
И вообще, мы с тобою - одна семья,
И хотя ты свинья...

- Хватит! - возмутился я. - Никакие это не стихи, издевательство одно.
Все вокруг держались за живот, а девчонки, те и вовсе стонали и повизгивали как припадочные. Арнольд Викторович тоже смеялся, только теперь уже не над Килькой, а надо мной.
- Брат называется!
Килька пожал плечами.
- Это стиль такой. Художественная правда. Я же не виноват, что с утра до вечера ты просишь жрать.
- Я и в туалет потом бегаю, ты еще об этом напиши!
- И напишу.
- Попробуй напиши!
- И напишу.
- Сева, твой брат совсем не хотел тебя обидеть, - отсмеявшись, сказал Арнольд Викторович. - Уж ты поверь моему опыту. Он посвятил тебе стихотворение, можно сказать, сделал тебя бессмертным в веках. Разве это плохо?
Но я все равно обиделся. На целую неделю. И не подарил Кильке модель "Ауди", хотя собирался. В конце концов, стихи маме мы сочиняли вместе, а то, что Килька придумал единолично, в подметки Пушкину не годится. Глупость одна. И я решил сочинить поэму. Называться она будет "Ответ брату". Через месяц будет вечер, посвященный десятилетию школы, там-то я свою поэму и прочитаю. Тогда и узнаем, кто из нас свинья.
А Арнольд Викторович пригласил Кильку в кружок юных юмористов - "Искорка". Вот и скажите, есть ли в жизни справедливость.
По-моему, нет.