Трунина Юлия Александровна : другие произведения.

Дары богов часть1, главы1,2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.85*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что такое дар богов? Власть, сила, богатство, поклонение, бессмертие, а может... одна единственная встреча? Посвящается всем тем кто любит Древний Египет. А так же Tife, просила она, благодарности ей, все претензии о сырости текста мне.

Пролог.

  
   Если противник уклоняется от боя, это еще не значит,
   что он трус, возможно, он просто не хочет тебя убивать.
   Фраза сказана неизвестным разбойникам-бедуинам.
   Город спал.
   Не было слышно ни крикливых торговцев на базаре, ни шумной детворы у фонтанов, не грохотали груженые повозки по каменным мостовым, не прохаживались чинно зажиточные горожане, не сновали туда-сюда рабы с паланкинами, даже нищие и побирушки исчезли с улиц, только изредка заходились лаем собаки, но потом все стихало. Добропорядочные жители великого города Тханупра спокойно отдыхали от трудов праведных в своих домах.
   Недобропорядочные же только начинали неправедно трудиться. В данный момент пятеро из них, старательно сливаясь с тенями от стен, двигались в сторону Сада.
   С самого начала, от логова, Бормотуна преследовала мысль, что он совершил огромную ошибку поддавшись на уговоры Крысодава. "Огромный, не меньше двадцати унций,... прямо на шее висит, подходи - бери",- вспоминал он сбивчивый рассказ приятеля,- "и один он в Саду, у фонтана сидит, мы его с завязанными глазами возьмем". Бормотун не был в этом так уверен, справедливо полагая, что если человек носит, не таясь на теле "Дыхание богов" да еще таких размеров, то он может за себя постоять.
   Но его предостережения быстро потонули в предвкушающих богатство криках. За "Дыхание богов" такого размера им отсыплют столько золота, что можно будет год жить как Великий Наместник. И это воодушевляло на дело, но что-то смущало бандита, разбойничье чутье подсказывало, что дело будет не из легких.
   Трехпалый и Ящерка отделились от остальных, что бы потушить фонари, для работы это не удобно, можно своих задеть, но если появятся мамлюки больше шансов скрыться в темноте.
   Остальные быстро проскользнули в Сад и укрылись среди не очень пышной растительности. Бормотун присмотрелся: у фонтана, верхом на бортике, опустив одну ногу в воду, в профиль к ним, сидел мужчина. Глаза привыкли к темноте, и бандит с раздражением понял, что был прав, дело будет не легкое.
   Фигура была не сильно накачена, но так развиты мускулы, бывают у бойцов, которые посвятили жизнь тренировкам и сражениям, а не диетам и гимнастике, а значит, сопротивление будет и не хилое.
   "И куда этот Крысодав смотрел: "Со связанными руками возьмем", идиот",- раздраженно думал он, продолжая разглядывать будущую жертву. Тут мужчина слегка повернул корпус, свет одинокого фонаря упал ему на грудь, и Бормотун понял куда смотрел Крысодав, на обнаженной груди незнакомца лежало настоящее сокровище Тринадцати городов. Этот пройдоха нисколько ни соврал: огромный, сверкающий восьмью гранями кристалл, в нутрии которого клубился фиолетовый туман.
   "У нас все должно получиться, мы не должны упустить такое богатство. В общем-то, все не так и сложно. Он же один - один, безоружный - да, безоружный, оружие даже поблизости нигде не валяется, вон кучка одежды только..., так он еще и голый, отлично, голые люди более не уверенны в себе, а значит, более склонны к промахам и ошибкам",- мысли быстро одна сменяя другую закружились у него в голове. Он прикидывал: как встанут ребята, с какой стороны подойти самому, как спрятать труп, что бы его не нашли, ну хотя бы до утра.
   Но чувство присутствия незримой опасности осталось. Другие, неприятные мысли лезли в голову. Например, что простой смертный не осмелится купаться голышом в фонтане около Храма.
   Тут незнакомец убрал ногу из фонтана и сел лицом к бандитам, и опершись руками на широко расставленные колени, слегка покачал головой. С левой стороны, прямо около шеи, вспыхнули какие-то искорки. По-видимому в ухе была длинная серьга, а в нее вставлен... Рядом судорожно вздохнул Мокронос, сам Бормотун затаил дыхание не в силах поверить своим глазам.
   "Кровь богов"?!!!
   Асириса, забери его душу, это же "Кровь богов", вспыхивающие и гаснувшие голубые жилки внутри камня, не могут быть ничем другим. Но почему Крысодав о таком не сказал, сам хотел все захапать или не заметил, но как можно такое не заметить?!! Ну конечно, он шел за "клиентом" когда еще было светло, а "Кровь богов" видна только в темноте, на свету это обычный кристалл.
   Все мысли о тактике нападения исчезли, остались только сладостные предвкушения роскоши и богатства, которые появятся, когда они продадут кристалл. Можно будет забросить разбойничать и заняться торговлей, подкупить распорядителей печати, сделать новые документы, нанять охрану, купить дом с личным фонтаном и стать уважаемым купцом.
   Но нюх разбойника опять сигнализировал ему "Опасность!". Бормотун еще раз огляделся, нет, засады не было. Так в чем же дело, почему ему так не спокойно?
   - Мужики,- неожиданно крикнул тип у фонтана и пять кустов
   синхронно дрогнули,- вы мужеложцы что ли или все-таки грабители?
   - Грабители, грабители,- уязвлено, что его могли заподозрить в
   таком, ответил Бормотун выходя из-за кустов, следом за ним появились и остальные, раз жертва заметила нет смысла прятаться.
   - Ну, хвала богам, а то я уж испугался, что обижу хороших людей, не ответив на их светлые чувства,- насмешливо отозвалась "жертва".
   - Сейчас в тебе будет не до веселья,- зловеще проскрежетал Мокронос обнажая "гладий"1.
   Это почему-то еще больше позабавило мужчину.
   - Что ж сразу так, а где предложение добровольно отдать все ценное в обмен на жизнь?- донесся до них ехидный смешок.
   - А как тебе такой обмен: ты кладешь на бортик все свои кристаллы и спокойно даешь себя убить, а мы это делаем быстро и безболезненно,- предложил Крысодав.
   - Может мне еще самому, и утопиться, благо, столько воды рядом?
   - Было бы не плохо,- мрачно согласился Бормотун, подозрение которого начали возрастать, уж слишком уверенно ведет себя этот мерзавец.
   От фонтана послышался смех, открытый такой, нисколько не наигранный. "Мерзавец" встал с бортика, попутно закрепляя на талии какую-то ткань, по-видимому, полотенце, но короткое, едва доходившее до середины бедер.
   - А может так: я отдаю вам "дыхание", после чего мы спокойно расходимся в разные стороны,- внес он встречное предложение.
   - И ты по нашему следу посылаешь мамлюков,- вступил в "диалог" Ящерка.
   - Нет, стражам города я ничего не скажу.
   - Ты что нас здесь за тупых верблюдов держишь,- начиная приближаться к мужчине, сказал Крысодав,- отдаешь сам "Дыхание богов" и даже к мамлюкам не побежишь, сдается мне, что ты просто тянешь время, надеясь спасти свою жалкую жизнь.
   - Моя-то жизнь в отличие от вашей, не жалкая, а если не уберетесь, то таким же жалким будет и ее конец.
   В ответ еще трое достали оружие, два кинжала и серп. Только Бормотун остался стоять, угрюмо поглядывая вокруг.
   - Ты, правда, отдашь нам "дыхание" и не заявишь на нас?
   - Правда,- легко согласился противник,- жизнь дороже.
   Бормотун не был почему-то уверен, что тот говорит о своей жизни.
   - А "Кровь богов"?
   Мужчина отрицательно покачал головой.
   - Ладно, убедил,- сказал Бормотун вынимая свой "гладий" из ножен и засовывая его за ремень, жест принятый у убийц, знак того, что жертва и убийца смогли договориться.
   - Ты чего перегрелся днем что ли?- опешил Трехпалый.- У него же "КРОВЬ"!!!
   - Да,- согласился Бормотун,- у него "кровь" и у меня кровь, и я хочу, что бы моя осталась во мне. Вам я так же советую убрать оружие, "дыхание" тоже хорошо, на всех хватит и без лишнего риска и проблем.
   - Да иди ты к джинам в дым, со своими советами,- огрызнулся Крысодав,- так и скажи, что струсил, проваливай, без тебя управимся.
   - Ага,- легко согласился Бормотун,- у меня баба на сносях, ей я нужен живой и здоровый.
   - Пусть убирается под женский подол,- согласился Мокронос,- но "дыхание" ты не получишь, у меня на эти камушки большие планы. А ты, ублюдок, смог напугать лишь его, со мной это не пройдет.
   Крысодав сделал короткий выпад кинжалом, его противник увернулся с невероятной ловкостью, сбил с ног метнувшегося вперед Трехпалого, и проскользнул под серпом у Ящерки, перекатившись кувырком по земле, оказался около своей одежды. Бормотун ожидал, что он сейчас достанет какое-либо оружие, но тот извлек из-под одежды два массивных браслета и быстро защелкнул их себе на запястьях. Буквально через мгновение над ним оказался с занесенным мечом Мокронос. Мужчина рванул в сторону, производя несколько странных пасов руками.
   Тишину ночи расколол жуткий визг. Четверо мужчин с ужасом уставились на Мокроноса, который прижимал к себе культю, из которой хлестала кровь. Отрубленная кисть лежала у его ног и все еще сжимала "гладий".
   - Ах, ты, падаль!!!- взревел Крысодав, бросаясь на врага. Его противник сделал изящный прыжок с переворотом назад, приземлился на одно колено и выбросил вперед несколько пасов, после чего скрепил руки в замок и дернул их вверх за голову.
   Раздался влажный хруст, а потом глухие удары, сначала головы, которая покатилась к ногам Бормотуна, а потом обезглавленного тела. "Да, что здесь творится, кто он такой?" - думал Бормотун, в панике пятясь от головы.
   Ящерка завизжал тонким бабьим голосом и пошел в наступление, размахивая перед лицом странного типа серпом. Трехпалый взял в другую руку кинжал Крысодава и стал заходить со спины. Мужчина с легкостью увертывался от атак Ящерки, пятясь спиной и, казалось, не замечал Трехпалого, вдруг совершил резкий скачек в сторону и, развернувшись, опять стал отступать, оставив Трехпалого впереди. А Ящерка вообще не замечал маневров противника, следуя за ним и тупо махая серпом. А тот все отступал и отступал, пока не оказался около Мокроноса, все еще подвывающего от боли и страха. Мужчина замер на мгновение, пока противник делал взмах, а потом сделал быстрый кувырок влево и... серп Ящерки, опустившись, раскроил череп Мокроноса, навсегда окончив его страдания.
   Ящерка попятился от содеянного и вдруг хрипло вскрикнул, его тело пару раз странно дернулось, как в путах, и рухнуло на землю. Позади него с поднятыми вверх руками, скрепленными в замок, стоял незнакомец.
   Энтузиазма у Трехпалого явно поубавилось, поэтому вместо наступления он стал пятиться от воплощения ужаса стоящего перед ним. Человек медленно пошел за ним пока не оказался на освещенном участке. Бормотуна пробила крупная дрожь. У незнакомца были коротко стриженные светлые волосы и светло - голубые глаза. По плечам и рукам тянулись кастовые знаки, но не Тринадцати городов. Он поднял руки на уровни глаз, слегка касаясь пальцами браслетов, а потом резко развел их в стороны. На свету серебром блеснули тоненькие нити.
   - Потусторонник,- в ужасе взвыл Трехпалый и бросился прочь.
   Бормотун однажды присутствовал на колесовании, отвратительное зрелище заняло у профессионала - палача не больше двух минут. Этот парень управился за десять секунд.
   Как заколдованный бандит смотрел на шесть частей, которые когда-то были единым целым. Он не мог сдвинуться даже ради спасения своей жизни. Потусторонник подошел к нему.
   - Если хочешь, что бы твой ребенок увидел своего отца, то замри и слушай,- Бормотун лишь таращил на него глаза, не веря, что до сих пор жив,- сейчас на ваши крики сбегутся мамлюки. У тебя восемь минут, больше я не смогу их задержать, чтобы сделать так, что меня здесь никогда не было и исчезнуть самому, понял?
   Бандит коротко закивал в ответ. Он понял, что от него хотели, нужно сделать все так, что ребята яко бы сами поубивали друг друга.
   - Не позднее чем через десять минут ты должен быть позади Храма и не думай сбежать,- мужчина растянул губы в мерзкой улыбке,- все равно найду.
   После чего подхватил одежду и исчез в темноте. Бормотун, пошатываясь, поднялся, время идет, нужно было торопиться.
  
   Уже час он ждал потусторонника за Храмом, но уйти так и не решился. Тот появился как из воздуха.
   - Тебе повезло, что мамлюки попались очень нерадивые, работенка довольно слабоватая,- с усмешкой сказал блондин.
   - Но следы от нитей сложно убрать,- сделал слабую попытку оправдаться Бормотун.
   Тот хмыкнул и сделал резкое движение рукой. Бормотун зажмурился и закрылся руками, но никаких нитей не почувствовал, вместо этого в его ладонь ударилось что-то тяжелое, а потом это звякнуло об камни на мостовой. Он открыл глаза и посмотрел вниз, у его ног лежал довольно увесистый кошель.
   - Забирай свою женщину и исчезни из города навсегда, если мы когда-то встретимся, это будет последний день твоей жизни.
  
   С восходом солнца ворота Тханупра открылись и самыми первыми его покинули беременная женщина и нервно оглядывающийся по сторонам мужчина. Он проводил их взглядом, в общем-то, было понятно, что мужик так напуган, что исчезнет без всякого, но нужно было убедиться, что он себя не выдал.
   Ему не надо было так рисковать. Нет, не собой, для него как раз и не было никакой угрозы, та кучка недоумков ему не была опасна. Но он вел себя беспечно, это не приемлемо. Но его так достал здешний климат, эта вечная жара, этот песок, а в доме, где их посели, ему предложили бочку, с водой едва доходившую до пояса. Он не смог удержаться от искушения искупнуться целиком. И не смог убрать свидетеля. Климент прав, он так и не научился просто убивать; в бою, защищаясь, защищая - да, но просто, потому что так нужно... ну не мог он переступить через себя.
   Но он должен думать о людях, об их дальнейшем существовании в этом мире. В этом городе, да, как и в остальных двенадцати, им не очень рады, а попросту боятся до судорог, если он покроет себя кровью, пусть и грабителей, их попросят убраться, а ему очень нужно быть здесь ближайшие два дня. Нужно быть уверенным, что у жрецов снова ничего не получится.
   Сам не замечая, он дошел до этого дома. Большого, хорошо защищенного, со своим фонтаном, как и все дома высшей знати. Это дом того, кто представляет не малую угрозу его городу, и возможно завтра здесь появится еще одна угроза. А может и нет.
   Уже пять его дочерей показали, что негодны для этого. Осталось еще пять. Мужик явно постарался на славу своего города, но боги не дали ему ни одного сына только десять дочерей, да и то незаконнорожденных. За двадцать лет брака жена не родила ему ни одного ребенка.
   Завтра в Храм пойдет шестая, но про нее им удалось узнать лишь одно - явного таланта нет. Донесли, что девятая подает большие надежды, но пятая тоже подавала, пока в прошлом году не разбила их напрочь, оказавшись бесполезной для ритуала. "Отец",- с горечью подумал он,- "хотя бы раз будь полезен, пусть и эта окажется негодной, меньше хлопот, а возможно и меньше крови на моих руках".
   Дикий визг прервал его размышления, кричали из наблюдаемого дома. Он решил подойти поближе, узнать причину шума и, укрывшись за аркой соседнего дома, стал ждать. Минуту - другую ничего не происходило, а потом дверь скрипнула и показалась миленькая девушка, сверкнула рабским браслетом на ноге и припустила через улицу. Следом за ней показалась дородная женщина неопределенного возраста.
   - Нибу,- крикнула она убегающей,- и что бы без трепу: сходила, купила, зачем послали и назад.
   - Сета,- послышалось сверху,- что за переполох?
   Потусторонник поискал глазами новое действующее лицо. На углу дома прямо на перилах балкона, придерживаясь руками за выступ, стояла девушка.
   - Госпожа Хефреса, что вы там делаете?- возмущению толстухи не было предела.
   - Что, Сафира опять чудесит?- девушка пропустила вопли возмущения мимо ушей.
   - Да, госпоже Сафире опять приснился сон,- сокрушенно проговорила Сета,- госпожа Хефреса, вы можете упасть.
   - Разве что Сараби из вредности толкнет, что-то мы с ней всю неделю цапаемся.
   - Госпожа, вас могут увидеть,- продолжали увещевать снизу,- а вы в таком неприличном виде.
   - Сета, кто меня может увидеть, солнце только что встало, все нормальные люди еще спят. Это только наша семья отправляет рабов за успокоительным отваром, то-то аптекарю радость. Скажи мачехе, пусть заставит Сараби саму настои варить, все равно ни джина не делает.
   - Госпожа, приличные девушки так не выражаются,- напомнила Сета, но было заметно, что со своей госпожой она, в общем-то, согласна.- Но вас могут увидеть потусоронники, они недавно приехали в город, и я слышала, что они любят гулять по ночам.
   - Ну да, тебя послушать, так потусторонникам кроме как на меня в ночном одеянии и не на что в нашем городе посмотреть,- рассмеялись сверху.
   Он тоже улыбнулся, как может только улыбаться мужчина, оценивающий женщину. Посмотреть - то потусторонникам было на что, в его понимании красоты, фигурка была чудесной. Изящная, стройная, но не "собачья мечта", как называет худышек Мариус, все было на месте и нужного объема, о чем свидетельствовало туго обтягивающая короткая - чуть ниже колен - туника без рукавов. Жаль, что плохо можно было разглядеть лицо, черные короткие - чуть ниже плеч - волосы трепетали на ветру, скрывая его, и глаз не видно, глаза могут многое сказать о хозяине, за пятнадцать лет в пустыне он научился здорово читать по глазам и не только человечьим. "Пусть у нее будут темно - карие",- неожиданно решил он.
   - Хефреса!!!- раздался новый крик из дома, девушка вздрогнула и закачалась на перилах. Он напрягся, хотя понимал, что все равно не успеет, если она упадет, но знал, что будет пытаться.
   Но та устояла и, повернувшись, слезла с перил, к великой радости стоявшей внизу женщины, которая облегченно вздохнула и вернулась в дом.
   На балкон влетела девчушка лет шестнадцати, очень смуглая, темноволосая и тоже в "ночном одеянии".
   - Хефреса, не умирай!!!- истерично закричала она.
   - Да, я вроде пока не собираюсь,- опешила девушка.
   - Нет, я видела ты лежала... вся в крови... с открытыми глазами... и в них отражались... звезды, и... вокруг тоже было много крови,... твоей, - голос девчушки все время срывался на всхлипы,- не ходи в пустыню!!!
   - Да что я там забыла,- удивилась, Хефреса прижимая рыдающую девочку к себе,- успокойся, пойдем в комнату.
   - Не умирай,... не надо,... не оставляй нас, мы не сможем без тебя!!!
   - Так, все, хватит, возьми себя в руки, это был просто сон, страшный, но сон. Вон Нибу бежит, сейчас выпьешь настойки, и тебе станет хорошо, особенно если она настояна на перебродившем зерне.
   Девушки скрылись в комнате. Он опять проводил взглядом пробегавшую мимо рабыню и вышел из-под арки.
   Помимо воли его взгляд вернулся на опустевший балкон. Странная девушка, ей говорят, что видели во сне ее смерть, а она шутит, чтобы успокоить другую. Интересная девушка. Очень жаль, что она из Дома Пробуждающих.
  
  
  
  
  
  
  

Часть 1

Шестая дочь, шестого сына.

Глава 1

Дом Пробуждающих.

   - Зачем нам нужны Пробуждающие, лишняя
   растрата казны. Наши предки прекрасно
   существовали без них.
   - Да, именно "существовали", а мы бы
   хотели жить.
  
   Из диалога казначея Великого Наместника
   и жреца Храма.
  
  
   Поспать мне спокойно сегодня не дали. Вечером мы сцепились с Сараби, из-за пустяка, в общем-то, раньше я бы просто отшутилась от ее нападок на мое призвание, тем более что не впервой, но сей час я сильно нервничаю из-за церемонии. Диалог на повышенных тонах быстро перерос в настоящий скандал. Успокоить нас уже не смогли ни сестры, ни мачеха и только отец, вернувшийся неожиданно рано домой, разогнал нас гневными окриками по разным углам.
   Пол ночи я не спала, обиженно вертелась на ложе. Она, видите ли, целительница, наделенная богами даром лечить людей травами, фруктами и другими подручными средствами. А я "дрянь мерзопакостная", которая вскрывает тела людей, что позволено делать только жрецам богини Асирисы, во время священного обряда бальзамирования.
   Не только им, между прочим, мекху тоже имеют это право. Не бальзамировать я имею виду, а резать тело. Но сестрица об этом всегда замалчивала.
   Что, вы не знаете кто такие мекху? Вы что из другого мира свалились? Ну, ладно, расскажу.
   Мекху - это каста целителей, которые лечат по средствам надрезов и кровопускания. А именно: началась гангрена - отсекают, застряла стрела - извлекают, гноится язва - чистят, подавился, забралась водяная оса под кожу, не может родиться ребенок - разрезают, достают. Эта каста очень востребована - это понимают все, поэтому Наместник приплачивает мекху сам, из своей казны, чтобы завлекать целителей в их ряды. Но тело человека очень хрупко и в случаи неудачи (смерти больного), "убийцу" ждет палач. Поэтому быть мекху не больно целители хотят, предпочитая работать просто целителями или аптекарями, сытно и безопасно, в случаи чего можно сказать, что больной сам виноват, поздно обратился.
   Ну, вам сказать какое у меня призвание или сами поняли? Да, я мекху! Пол года назад мне нанесли кастовые знаки на ладони, подтверждающие мой статус и разрешающие работать целителем, и я страшно горжусь этим.
   Но моя сестрица другого мнения. Мы с ней никогда особенно - то не ладили, а со временем, когда наши способности начали расходиться в разные направления врачевания, появилось яростное соперничество. Одна из моих младших сестер, Исида, говорит, что это банальная зависть, так как Сараби боится вида крови и лечением напрямую не занимается, а лишь приготовлением лекарств. Год назад она стала вообще не переносима, после того как жрецы сообщили, что она не может быть Пробуждающей Дары богов. До этого момента вся семья, и я в том числе, искренне полагали, что именно она будет продолжательницей семейного таланта.
   Подобная новость сразила отца на повал. Он заперся в своей комнате и два дня ни с кем не общался и вообще не выходил, еда, приносимая рабами, так и оставалась стоять на полу за дверью, а бедной Терпхее пришлось, вдобавок к ее мучениям, спать в комнате для гостей. Через два дня он вышел осунувшейся и бледный. В ответ на немой вопрос семейства сказал: "Боги возложили на мои плечи тяжелое бремя обязательств, мне очень тяжело, что пока я не могу их исполнить, но я с честью буду его нести свою ношу, и вам всем велю помнить о своем долге". Терпхея заплакала, подумав, что это укор ей.
   Мне было по-человечески жаль мачеху. Она чувствовала себя ужасно виноватой, что не смогла родить отцу ни одного ребенка. За десять лет брака она ни разу не забеременела, даже неудачно. Потом, когда в этот дом меня привел мой дядя, она переступила через свою стыдливость и попросила осмотреть ее. Зря стеснялась, еще одна причина, почему мекху не популярны у целителей, это обязательное оскопление мужчин, именно потому, что приходится осматривать женщин и принимать роды, у обычных целителей на это имели право только жрицы Секмен, богини исцеления. Дядя принес страшную новость - у нее не может быть детей никогда, органы деторождения увечные и лечению не подлежат.
   Я помню ту страшную ночь, когда стала свидетельницей, как отец вынимает мачеху из петли. Я была маленькая, очень напуганная, и разговор между ними помню не весь. Она кричала, что не достойна, жить, так как покрыла себя позором, не сумев выполнить основную задачу женщины, родить ребенка. Он кричал, что ребенок у него есть, даже десять, а вот жена одна. Я тогда сильно удивилась, что Терпхея расстроилась, что не может родить.
   - Ты так сильно хочешь ребенка?- удивленно спросила я, подходя ближе.
   - Хефреса, что ты здесь делаешь?!!! - закричал отец.- Уведите ее в комнату.
   Но я ловко вывернулась из рук маджаев (отец не доверяет охрану рабам) и села напротив рыдающей женщины, заглядывая ей в глаза.
   - По чему ты так хочешь детей?
   - Это высшее счастье для женщины,- ответила мне она,- чувствовать как в тебе растет твое дитя, дать ему жизнь, держать его на руках...- и опять разрыдалась.
   - Хефреса, уйди!!!- рявкнул снова отец.
   Но я его игнорировала:
   - Моя мать не хотела меня,- честно призналась я,- говорила, что дети это больно и неприятно, что они уродуют женщин, а то и доводят до могилы. Что она не хотела меня рожать и если бы не дядя, ни каких мучений не было бы и не было бы ужасного шрама, что она сходила бы к знакомому целителю, и не было бы проблем.
   Я тогда не понимала значения половины слов и повторяла слова матери, но я помню ужас в глазах мачехи и искаженное яростью лицо отца.
   - Она это тебе сама сказала?- выдавил из себя он.
   - Нет, она это говорила дяде, а я подслушала. Почему моя мама так говорила, а ты так плачешь?
   - Потому что твоя мать - дрянь,- неожиданно крикнула Терпхея, даже папа вздрогнул,- жалкая, трусливая, мерзкая дрянь, которая предпочитала убить своего ребенка, лишь бы не терпеть боль.
   - К-к-как уб-б-бить?- я еще сильней перепугалась и уже у меня полились слезы.
   - Терпхея,- с укоризной произнес отец. Мачеха опомнилась и бросилась меня утешать, позабыв о своем горе.
   С тех пор она не раз утирала слезы и мне и другим дочерям своего мужа. Нет, матерью она никому не стала, да этого и не надо было, другим девочкам повезло с матерями больше чем мне, они их очень любили и часто ездили к ним в гости. Я к своей не ездила ни разу. Да меня не больно-то и звали, а мне не больно-то и хотелось. Мачеха стала нам наставницей, хорошим примером верной жены, практичной хозяйки и просто мудрой женщины.
   Я полюбила этот дом и его обитателей, мне ответили взаимностью, ну некоторые. А, Сараби,... нет, мыс ней не все время грызлись, но она с периодичностью раз в месяц начинала огрызаться на меня, я острила в ответ и весьма удачно, она свирепела еще больше, а потом успокаивалась до следующего раза. Я могла бы сказать, что этим она сильно портила мне и всему дому нервы, если бы не было Исиды.
   Исида - предпоследняя доченька моего отца. Девчонка избалована жуть как, доводит своими шутками до обмороков половину дома, а вторю половину до успокоительных отваров. Ее выходки бывают настолько изощрены, а розыгрыши настолько злы, что только диву даешься, откуда в таком милом ребенке столько гадости. После ее шутки, что я по ночам у себя в комнате вскрываю для изучения трупы, Сета, личная служанка мачехи, слегла с сердечной болезнью, а сама Терпхея некоторое время заикалась. Еще бы, придя для проверки ночью в мою комнату, они увидели мирно спящую и ни чего не подозревавшую меня в обнимку с чем-то накрытым простыней, по которой расплылась "кровь". Как выяснилось позже эта мелкая пакость сделала из тряпок и соломы муляж, накрыла его простыней, предварительно испачкавши ее соком ягод, которые стащила у Сараби. Положила это мне на кровать, после чего спокойно веселилась за дверью пока мы втроем: Сета, мачеха и я, разбуженная их ором, визжали, как сумасшедшие. После этого я поймала ее на кухне и выпорола прутом, к явному удовольствию всех присутствующих сестер, рабов и прислуги, и предупредила, что еще раз что-то подобное, и я сделаю ей лоботомию кухонным серпом. Как ни странно Исида после этого присмирела, то ли порка подействовала, то ли узнала, что такое лоботомия. Но так с ней обошлись впервые, ее мать племянница Старшего советника Великого Наместника, и она знатнее нас всех вместе взятых, да еще талант Пробуждающей становится ярче и ярче, что заставляет ее, чуть - ли не лопаться от гордости и от осознания собственной значимости. Ее можно было назвать гордячкой, если бы в нашей семье не было Ниффертери.
   Ниффертери была гордостью нашей семьи, ну, это она так считала, красавица каких не сыскать, все в ней было настолько правильным, волосок к волоску, черточка к черточке, что создавалось впечатление о не реальности. "Богиня",- шептались люди, увидев ее; "Кошмар",- твердили те, кто ее знал. Сама Нифертери слышала только первых и свято им верила. Появлялась она, везде ступая по лепесткам роз, которые разбрасывали две рабыни впереди, евнух держал огромное зеркало, что бы она в любой момент могла увидеть прекрасное, то есть себя любимую. Надменность и высокомерие она изливала на всех подряд, пока ее очень ощутимо не щелкнули по носу. Все были уверенны, что она должна составить идеальную партию, но младший брат Великого Наместника, который пришел свататься к ней, неожиданно женился на самой старшей из сестер Метхен, в меру красивой, но зато покладистой и скромной. Это немного отрезвило Ниффертери: розоносицы и зеркала исчезли, но гордыня осталась. Ее могла бы называть занудной, если бы не знала Ниобу.
   Ниоба - следующая по старшинству после меня, дочь жрицы богини Хасиды. Она была уверена, что наши матери покрыли себя позором, родив все священного союза. И мы должны смыть позор с их душ, умертвляя желания своего тела и закаляя дух. Попросту говоря - голодать, побриться на голо, носить отрепки и посвятить себя служению богам. Причем именно мы, себя она опозоренной не считала, так как была дочерью жрицы богини плодородия. Утомляла она всех жутко, красочно и вдохновенно расписывая кары, которые падут на наши головы за грех матерей.
   Больше всех от нее доставалось Маюми, самой младшей из нас. Она приехала около пяти месяцев назад и была родом из другого города, Абильда, где у женщин самое униженное положение. Она до сих пор никак не привыкнет, что ей можно одной ходить по улицам, говорить с мальчиками, сидеть, есть и говорить в присутствии отца, а волосы нужно не прятать, а украшать. В первое время она вела себя как затравленный зверек, боясь ошибиться, что она ведет себя не порядочно, что ее сейчас накажут. На этом ее и поймала Ниоба. После ее рассказов о карах, Маюми отказалась от еды, доводя себя до голодных обмороков. И пока мы ее выхаживали, стараясь не допустить в царство Асирисы, Ниоба ходила рядом и твердила, что мы мешаем очиститься душе сестры. Я пригрозила, что если она еще раз заговорит об этом, то я располосую ее, а потом сошью так, что даже боги не узнают. Можно было бы назвать Ниобу дурой, но рядом с "талантами" Мии, даже она меркнет.
   Когда бог Тотос, наделяющий людей талантами и пороками, создавал Мию, он вложил в нее двойную порцию музыкальных талантов, но когда хотел положить щепотку ума, кто-то толкнул его под руку. И поэтому Мия играла на пяти инструментах, прекрасно танцевала и пела так, что заслушаешься, но как только она начинала говорить все за животы хватались, от смеха. Например, она носила в волосах несколько иголок искренне полагая, что они делают ее ум острее. Все удивлялись, как они с Туей могут быть сестрами - близнецами.
   Туя внешне была точной копией Мии, но обладала не дюжим умом, хорошо читала и писала, знала историю, географию, математику и вела учет всех семейных расходов. Она была чуткой, доброй, все понимающей мне без нее пришлось бы очень трудно. Без нее и Сафиры.
   Вот Сафиру я считаю настоящей гордостью семьи. Скромная, умная, послушная, никому резкого слова не скажет, но и свое достоинство не уронит, веселая, общительная и просто красавица. Во время званных обедов она собирает вокруг себя уйму народа, мужчин и женщин разных возрастов. Есть еще одно, Сафира видит вещи сны. Иногда обыденные: например, взлет цен на мясо; иногда серьезные - болезнь отца; иногда веселые - Мию, поливающую цветы ароматическим маслом, что бы те так же пахли. Правда иногда ей снилась полная чепуха - мужчина под моим балконом со светлыми волосами и красивыми браслетами в виде головы песчаной кошки, я потом устала отцу доказывать, что понятия не имею кто он. Но иногда сны были очень страшные - подробное убийство ее деда по матери. Дедушку удалось спасти, а в наш дом пожаловала делегация из Дома Видящих с предложением породниться, отец обещал подумать. При чем вещий сон или нет, могла определить только Сафира. "Я их иначе вижу",- говорила она.
   Вот и сейчас она была уверенна, что видела мою смерть. Полчаса она билась в истерике, перепугав прислугу, мачеху, Тую, Метхен, которая гостила у нас, пока муж был в отъезде, отца, а под конец и меня. С трудом, влив в нее успокоительную настойку и подождав пока заснет, мы разошлись по комнатам в жутком настроении. Отец долго молчал, а потом выдал
   - Знаешь, Хефреса, пусть за тобой присмотрят маджаи.
   - Но, папа, Сафира просто испугалась и все преувеличила,- возразила я,- в маджаях нет необходимости.
   - Я бы тебе советовала послушать отца,- вмешалась мачеха,- раз Сафира так разволновалась, значит все серьезно.
   - Но она видела меня в пустыне, я в городе,- привела я последний аргумент,- и выезжать я не собираюсь.
   - Это сейчас ты в городе, а завтра благодаря какой-то мрази окажешься в пустыне,- разъяснил отец.
   - Ты намекаешь, что меня похитят,- удивилась я,- да кому это надо?
   - Не знаю, знал - было бы легче,- огрызнулся он,- но только мне не нравится, что сначала под твоим балконом она "видела" подозрительного типа, сильно похожего на потусторонника, а потом тебя в крови.
   - Опять,- закатила я глаза,- я же объясняла тебе...
   - Все, Хефреса, за тобой будут ходить маджаи, тайно, даже ты не заметишь, но будешь знать, что в любой момент тебя защитят... нет, не послушаю. Все я сказал,- и захлопнул передо мной дверь комнаты.
   - Дай папе успокоиться,- уговаривала меня Туя, провожая в спальню,- потерпи недельку, потом все забудется, и он уберет охрану.
   - У меня только - только появляются постоянные пациенты, маджаи их всех распугают,- стенала я.
   - Но их же не маджаи будут лечить, те подождут с наружи приемной, а ты будешь и дальше заниматься своим делом,- вторила Метхен.
   Я тяжело вздохнула, мне хотелось бы в это верить, но если отец скажет не спускать с меня глаз, они не только на операцию, но и в комнату для омовений за мной пойдут.
   Вернувшись к себе в комнату, я решила немного подремать. Но тут в дверях появилась еще одна залитая слезами мордашка.
   - Это правда, ты умрешь?- шепотом спросила Маюми.
   - Увы,- притворно вздохнула я,- рецепт бессмертия еще не изобрели, поэтому придется умирать.
   - Но Исида сказала, что ты скоро умрешь,- уже в полный голос загнусила она,- Сафире приснилось, как ты умираешь, что семье пора готовится к погребению.
   - Исида!!!- рявкнула я во весь голос, Маюми шарахнулась от меня, а за дверью что-то грохнуло,- сюда. Немедленно!!!
   В проеме двери появилась Исида с подозрительно не винным выражением лица, но в комнату не зашла.
   - Еще раз услышу от тебя хоть что-то о моей безвременной кончине, зашью рот, наглухо,- предупредила я,- а сейчас - брысь отсюда. Маюми, Сафире просто приснился плохой сон,- начала я, как только Исида исчезла,- в ближайшие пятьдесят - шестьдесят лет я умирать не собираюсь, даже болеть не планирую, а там как боги пошлют.
   - Но Сафире, ты, все-таки снилась?- продолжала гнуть свое она.
   - Сафира просто видела на мне кровь, может, я сильно поранюсь, но выживу или это кровь моего пациента,- я решила не говорить ей о "звездах в глазах",- отец приставит ко мне маджаев, они, если что, меня защитят.
   - Да, у отца очень хорошие войны, - убежденно сказала Маюми, все-таки Абильдское воспитание дает о себе знать: у отца все самое лучшее и сам он лучше всех (тут я с ней согласна).
   Выпроводив успокоившуюся сестру я поняла, что заснуть уже не смогу и решила искупаться. По дороге к фонтану я встретила Исиду, которая крутилась в коридоре около комнаты для омовений.
   - Ну, что мы здесь делаем?- с наигранной суровостью начала я.
   - Ни чего, так просто шла мимо,- ответила порядком струхнувшая сестрица.
   Никак опять что-то натворила, а теперь поняла, что попалась. Никакого понимания ответственности за свои поступки, воспитываешь ее, воспитываешь, все старания к джину в дым.
   - Так-так, значит, мимо проходила,- решила продолжить я напор,- и куда?
   - Э-э-э, да вот сюда, то есть вон туда,- завертелась она, понимая, что влипла. Коридор делал здесь только одно ответвление - в зал, перед которым мы стояли, а заканчивался перилами балкона, то есть тупиком. Значит, она или опять ждала результат своей "веселящей" деятельности или попросту за кем-то подглядывала.
   - Ну, раз "туда",- передразнила я Исиду,- то тебе необходимо пройти через зал,- и сделала шаг к занавеси, скрывающей вход.
   - Стой!- полушепотом окрикнула она, оттаскивая меня от входа,- там отец и Листия.
   - Что!!!- задохнулась от возмущения я,- да как он мог, мач...
   - Т-с-с!!!- Исида зажала мне рот,- я приготовила им "сюрприз".
   Листия молоденькая и очень симпатичная невольница, которая задалась целью стать наложницей отца и тем самым поднять свой статус в доме. В конечном счете, она должна была от него родить, по ее уверениям мальчика, получить свободу и жить припеваючи на выплачиваемую отцом неплохую сумму денег. Отец платил всем женщинам, родившим ему детей, каждые полгода, пока мы не переезжали после становления девушками под его опеку, для дальнейшего определения нашей судьбы, а точнее, для надлежащего воспитания и замужества.
   Ее планы поведала мачехе подруга Листии, явно завидующая той, но из-за невзрачной внешности не имеющая такого шанса. Стоит ли говорить, что никто из дома этого не хотел. Всех устраивал существующий порядок, а чем могло обернуться возвышение Листии, никто наперед угадать не мог. Еще древние говорили: "Нет ужаснее хозяина, чем бывший раб". И не напрасно, были известны случаи, когда рабыни, залучавшиеся благосклонностью хозяина превращали жизнь законной жены и детей в кошмар. А именно это, судя по сволочному характеру Листии, нам и грозило.
   Никто осудить отца за такое не мог, в своем доме он был полновластный господин, наложницы это вполне нормально для еще не старого мужчины. А уж если жена увечная, то сами боги велели, чтобы род не прервался. В общем, такое было и с отцом, только ему не боги, а Великий Наместник велел, с поддакивающими жрецами. Правда, к чести отца он ни разу не позволил себе взять наложницу из дома, наверное, он действительно любит Терпхею. Так как большинство наших матерей из пригорода, хвала богам, и не рабыни. Трое - дочери купцов - у Мекхен, Ниффертери, Маюми; две - из Дома целителей - у Сараби и меня; одна дочь маджая - у Мии и Туи; одна жрица - у Ниобы; одна дочь писца - Сарафи и дочь советника - у Исиды. В общем, по нам можно проследить жизнедеятельность отца длиной в двенадцать лет.
   Мне бы не хотелось что бы в строке: дети, появились новые записи. Это не от злобы, просто я очень уважаю и люблю Терпхею и не хочу ей новых унижений, в виде очередного напоминания о своей болезни. Но не ужели отец решил изменить своим принципам и взять наложницу из дома?
   - Что они там делают?- прошептала, наконец, я.
   - Ты у меня спрашиваешь?- хихикнула Исида.- Мне всего пятнадцать, мне этого знать еще не положено.
   - Исида!!!
   - Не кричи, услышат. Думаю, что ничего, я же сказала, что приготовила "сюрприз", что бы ручонки на чужого мужчину не чесались.
   Как бы в ответ, из комнаты донеся крик, потом грохот, опять крик, а потом быстрые шаги. Мы заметались под дверью как две мыши, застигнутые в амбаре. Наконец, спрятались на балконе, вытянув шеи из-за угла, что бы видеть что происходит. Из комнаты вылетела Листия, замерла, с ужасом разглядывая свои руки, и опять закричала. Я охнула про себя - все видимое глазу тело рабыни покрывала жуткая сыпь.
   - Что ты сделала?- спросила я, наклоняясь к уху сестры, она стояла за углом на коленях, а я в скрюченной позе над ней.
   - Одолжила у Сараби кое-какие листики и всыпала ей в чашу, из которой та обмывалась. Ведь как готовилась змеюка, даже розовое масло у мачехи отлила.
   - Какие листья?- допытывалась я, провожая глазами Листию, в панике несущуюся через двор.
   - Да откуда я знаю,- беспечно ответила она,- мелкие как иголки, темно - розового цвета. Сараби их в отдельной банке хранит, на самой верхней полке, всю гадость она, обычно, там держит. Брала наугад, не думала, что так удачно.
   - Исида, ты сама до этих "листиков" не дотрагивалась?- с опаской поинтересовалась я.
   - Ну, я же не Мия, аккуратно насыпала в платок и перемолола двумя камнями. А что, ты знаешь, что это?
   - Иглы сутари, малой ехидны. В мелких дозах применяется для чистки кожи, а в больших же... ну, сама видела. Надо будет ей еще в еду сушеный чемрец насыпать, что бы от отхожего места не смогла удалиться.
   - Хорошая мысль!- засветилась от предвкушения Исида, после чего покинула балкон, сверкая пятками.
   Я тоже собиралась покинуть укрытие, когда показался отец и сбежавшиеся на крик маджаи и Ниусер, главный надсмотрщик. Решив не обнародовать пока свое присутствие, я снова нырнула за угол.
   - Ниусер,- позвал отец,- помести Листию отдельно от других рабов и попроси Сараби и Хефресу ее осмотреть, только пусть будут осторожны, кажется, та где-то подхватила какую-то гадость.
   После этого все ушли, и я смогла выбраться из своей засады. Задумчиво наморщив лоб, я обдумывала слова отца, у меня появилась мысль. Но как бы договориться с Сараби?
   - Хефреса,- окликнули меня.
   - Доброе утро, Ниффертери,- отозвалась я, подождав пока та величественно подплывет.
   - Доброе,- кивнула она в ответ,- ты можешь одолжить мне денег?
   Я закатила глаза, с подобным вопросом ко мне обращались практически все мои сестры. Отец не давал большие денег на руки считая, что все, что нам нужно он купит сам. Мелочь была не в счет. У меня-то деньги были и не плохие, как оплата за услуги лекаря от пациентов и от Наместника за услуги мекху.
   Вообще-то, нам всем хватало и нарядов, и украшений, и ароматических масел с кремами, всем, кроме Ниффертери. Ее полки ломились от одежды и притираний, а шкатулки от украшений, но она не могла остановиться. Скупала всякую ерунду, половину из которой не носила.
   - Ниффертери, ты думаешь, я их в саду с пальмы рву?
   - Ты то же самое ответила Мие, то-то вчера все утро рабы под ее руководством по пальмам скакали,- мы обе рассмеялись,- но, а если серьезно, у тебя же должны быть деньги, в последнее время в твой приемный свиток записываются многие и платят тоже много.
   - Да, пациентов стало теперь приходить много, платят они неплохо, - согласилась я,- но и в аптеках я теперь тоже много денег оставляю на лекарствах, зажимах, иглах, нитках и других принадлежностях мекху.
   - А почему ты не экономишь?- с полной наивностью поинтересовалась она.- Договорись с Сараби, и пусть она тебе лекарства готовит, дешевле получится.
   Угу, умная какая, а то я без тебя до этого не додумывалась, но, во-первых, Сараби не изготовляет нити для сшивания, специальные иглы и сильные обезболивающие (не было ни навыков, ни инструментов), а во-вторых, иногда легче было с голодными ямулаками договориться, чем с ней, особенно мне. Так, стоп! Есть идея!!!
   - Ниффертери, давай, как говорят торговцы, заключим взаимовыгодное соглашение - я даю тебе деньги, а ты за это уговариваешь Сараби сказать отцу, что Листия очень больна.
   - Листия - это та рабыня, которая пытается лечь под отца,- высокомерно дернула она губами,- да как она только посмела, рабыня и хочет стать госпожой. Да пусть она хоть сдохнет, я не буду просить Сараби ее лечить.
   - Я и не прошу, что бы та ее лечила,- терпеливо пояснила я,- мне надо, что бы она, так же как и я сказала отцу, что сыпь заразна, и Листию нужно немедленно отправить из дома.
   - А у нее, что заразная сыпь?!!!- с паникой близкой к истерике завопила она,- она вчера мою одежду прибирала, а вдруг она ее заразила, придется все сжечь!!!
   - Ниффертери, ты, что от Мии заразилась тупостью,- проскрежетала я, с трудом сдерживаясь от крика,- нет у нее никакой заразы, иначе я не просила бы тебя о помощи. А сыпь ей подкинула Исида.
   - Ну, хоть какая-то польза от этого бича семьи,- успокоено вздохнула та,- значит, ты просто хочешь, что бы отец выгнал рабыню, но не хочешь сама говорить с Сараби, так как боишься, что из-за вашей вчерашней ссоры она тебя не послушает.
   - Знаешь, когда ты не смотришься в зеркало, ты начинаешь хорошо соображать,- подковырнула я сестру.
   Но та моей насмешки не заметила, приняв слова за комплимент, и, горделиво приосанившись, кивнула
   - Я помогу тебе.
   Результат мы решили обсудить, встретившись у фонтана. После чего она пошла к Сараби, а я, собственно, к месту встречи.
   Приказав евнухам никого из мужчин в сад пока не пускать, я разделась и блаженно погрузилась в воду. Фонтан - это не ванна в нем не полежишь, холодно. Поэтому отец заказал его сделать не круглым, а прямоугольным, длинным и глубоким. В центре из камня был вырезан цветок, из которого лилась вода, а вокруг него было много места, чтобы плавать.
   Закончив второй круг вокруг "цветка", я увидела идущую по дорожке Сараби. Неужели Ниффертери провалила такое простое поручение? Подойдя, та села на высокий бортик фонтана и поманила меня рукой. Готовясь к неизбежному, я подплыла.
   - Зачем, ты послала ко мне эту гордячку,- довольно миролюбиво начала она,- сама не могла со мной поговорить?
   - Я опасалась, что из-за вчерашнего у тебя будут предубеждение против меня,- созналась я.
   - Наши отношения - это наши проблемы, не будем их переносить на других,- чуть замявшись, ответила она,- значит, ты тоже понимаешь, что Листия может внести хаос в нашу семью.
   Я кивнула, надеясь, что правильно поняла Сараби, и она действительно решила помочь.
   - Я говорила с Терпхей, но она не предприняла ни чего,- продолжила сестра,- хотя, от нее будет мало помощи, она во всем поддержит мужа, а потом намучается как моя мать.
   Мать Сараби, тоже целительница, несмотря на незаконнорожденную дочь, вышла замуж, за довольно уважаемого чиновника и родила ему сына и трех дочерей. И все было хорошо, пока после восемнадцати лет брака отчим Сараби не прельстился молоденькой невольницей. Та получила неограниченные права и развила бурную деятельность по устранению соперницы за звание жены, а попросту, начала очень продуктивно выживать мать Сараби, оговаривая ее перед мужем. Та же только плакала, не смея, перечить. Так продолжалось до тех пор, пока в гости не приехала Сараби. Через четыре дня невольница неожиданно облысела, при чем вся, включая брови и ресницы. Потеряв часть своей привлекательности та попробовала обвинить в этом соперницу, но вдруг у нее приключилось недержание мочи. Отчим начал ее откровенно сторонится, а после внезапного приступа эпилепсии избавился, продав кому-то в другой город. Это лишний раз доказывало, что мужчины хотят видеть около себя только здоровых женщин.
   - Значит, кувшин с иглами сутари у меня непросто так обмелел,- продолжала меж тем Сараби,- гадюку, что ли песчаную подложить, чтобы раз и навсегда отбить у этой девчонки желание лазить по моим ингредиентам.
   - Ну, так какую болезнь предъявим отцу?- прервала я кровожадные размышления сестры.
   - Чесотка, "лешкун",- предложила она.
   - Нет,- покачала я головой,- это все лечится, а нам нужно, что бы легче ее было убрать, может "солянка", правда это эпидемическое заболевание, единичные случаи не известны.
   - Да без проблем,- согласилась моя "соучастница" потирая руки,- можно устроить "эпидемию" для Хофу, Самали, Нибу, Анаки, Гои, Мхереи, Кефасы, ну а за одно для Ниобы, Исиды и Ниффертери.
   Я хихикнула, моя наблюдательная сестрица перечислила всех красивых рабынь и служанок, которые могли заинтересовать отца.
   - Давай все-таки сестер трогать не будем, а то отец переполошится и позовет лекаря Великого Наместника,- отсмеявшись, предложила я,- а еще исключим Нибу, один из рабов просил ее в жены, отец согласился, и Мхерею, иначе не кому будет варить мыло.
   - Ладно,- поразмыслив, согласилась она,- лекарь Наместника - это лишнее, на замужнюю папа не польстится, а Мхерею можно будет потом, если что припугнуть. Пойду-ка я сделаю очень милый порошочек и прикажу сегодня всем рабам вымыться, конечно, в целях профилактики "заболевания". А ты еще не много здесь посиди и иди осматривать Листию, потом я подойду.
   Я смотрела, как Сараби исчезает за углом дома, и думала, что моя семья - это что-то с чем-то. Мы можем ругаться между собой и бросаться сандалиями, высмеивать друг друга и строить козни, но если благополучию семьи угрожает кто-то со стороны - загрызем..., ну в крайнем случаи отравим.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2

Приемный день.

   - Почему, ты, остановилась?
   - Но дядя, у него такая огромная рана в груди.
   Мы не сможем помочь ему.
   - Запомни, Хефреса, ты не можешь помочь больному
   только в двух случаях:
   1) если он мертв;
   2) если ты мертва;
  
   Из поучений дяди Снефру.
  
  
   С возрастающим удивлением я рассматривала свой приемный свиток. На данный момент там было двадцать три записи, это на восемь записей больше чем вчера. Что случилось с народом Тханупра?
   Несмотря на то, что отец выделил мне отдельное место для приемов - довольно большую пристройку позади дома, - а дядя помог мне его обставить для любой работы, от простой смены повязок до родов, пациентов у меня было очень и очень мало, в среднем, два человека в неделю. Люди предпочитали довериться опытным мекху, а не молоденькой девчонке, получившей разрешение только полгода назад. Но как я наберусь опыта, если мне не доверяют, и нет практики? Так же рассуждал и дядя передовая мне своих пациентов, под его ответственность, к чести сказать, я ни разу его не подвела. Некоторые потом шли именно ко мне, например, наш сосед из дома напротив, после того как я вправила ему вывихнутое плечо, именно ко мне привел своего сына со сломанной ногой. Но большинство предпочитало возвращаться к дяде.
   И вдруг за последнюю неделю народ пошел толпой. Сначала я радовалась, потом удивлялась, а теперь забеспокоилась: уж не случилось ли чего, например, черный мор. Но нет, пациенты шли вполне со стандартными болячками, не было и намека на эпидемию.
   У дверей дома я встретила трех маджаев. Меня перекосило, а те поспешили объясниться
   - Светлая госпожа, приказ господина Птолема, мы будем вас везде сопровождать.
   - Пока я направляюсь в приемную,- смирилась я,- это за домом, к вам у меня лишь одна просьба: не распугивать мне клиентов.
   Молчаливым квартетом мы двинулись из дома. У приемной стоял мужчина, по одежде похожий на караванщика. Он ходил мелкими шашками под дверью, держась за прикрытое тряпицей горло.
   - Пресветлая госпожа, хвала богам, вы пришли,- захрипел он, бросаясь ко мне, но замер, упершись в копья моей охраны и бухнувшись на колени снова заскрежетал,- госпожа, пощадите чем прогневил?
   - Прекратите,- зашипела я на маджаев,- вы, что не видите, у него горло болит, он себя не помнит от этого.
   - Ваша правда, милостивейшая госпожа, как болит, нет сил терпеть,- закивал человек, на всякий случай, не вставая с колен,- только боги знают, какой я страдалец - две ночи не сплю, два дня не ем, пить могу только подогретое вино, а оно с лекарственными отварами так в голову дает.
   Ну, раз ни глотать, ни холодного, ни чего пить не может, ни говорит, значит переохладил:
   - Воды ледяной напились,- высказала я свою догадку.
   - Да, в Великом оазисе,- удивился мужчина,- госпоже, и это известно?
   Ну, где еще в жаркой пустыне можно простудить горло, как не в оазисе, только там есть настоящие природные воды, бьющие из-под земли.
   - Ну, вы же не маленький, должны знать, что пока тело горячее, ледяную воду пить нельзя,- с важным видом выговаривала я, отпирая дверь приемной,- ладно горло, могло, и сердце не выдержать.
   - Получилось так, буря нас застала, весь груз в разные стороны разбросало, пока собирали с пути и сбились, блуждали - блуждали, вода кончилась, верблюды стали падать и вдруг, как боги вывели - Великий оазис,- повествовал "страдалец" семеня за мной,- ну и как джин попутал, сразу все к воде бросились, всех болезни миновали, а я... видно судьба такая.
   - Садитесь сюда, вы ведь не были записаны?- спросила я сверяясь со свитком.
   - Нет, госпожа,- приуныл караванщик,- я был записан к уважаемому Разесу Сураму, прождал его пол дня, но тот так и не пришел, потом я пошел к уважаемому Хамуону Хору, но он так же не явился. Я да же ходил к нему домой, а там переполошенные слуги сказали, что их господин ушел в свою приемную, но не дошел до нее и домой не вернулся.
   Я раскрыв рот слушала его рассказ, двое из самых уважаемых мекху в городе пропали, почему мне об этом не известно? А мужчина меж тем продолжал давить на жалость
   - А сегодня с рассветом я посетил вашего досточтимого дядю, но он то же не смог принять меня,- я похолодела после его слов, не уже ли с дядей что-то случилось,- его срочно призвал к себе Великий Наместник, да продлят боги его годы,- у меня отлегло на сердце.- Он сказал обратиться к госпоже Хефресе Птолем, живущей в доме Пробуждающего. Я уже час жду, светлая госпожа, помогите мне, я заплачу, сколько скажете, и буду молиться о вас Секмен богине - целительнице.
   - Я осмотрю вас и, так как пока все равно никого нет, больше установленной цены не возьму,- ответила я, раскладывая инструменты.
   Час спустя из приемной вынесли глупо улыбающегося человека (от обезболивающего еще не отошел). Ожидая своей очереди, на скамьях сидели люди, человек тридцать не меньше. В комнате ожидания явно было тесно, но ни кто не жаловался и не уходил, кто побогаче - принес с собой табуреты и восседал прямо по середине комнаты, а около них стояли рабы с опахалами. В разных углах стояла моя охрана, явно удивленная моей популярностью не меньше меня. Мне на встречу поднялась статная, богато одетая женщина
   - Госпожа Птолема, вы помните меня, я Разуса Толит,- приятно заулыбалась она,- вы помогли мне скрыть ужасные последствия этого гадкого кота.
   Я, конечно, помнила. "Этот гадкий кот" был любимцем пока "умная" хозяйка не решила, что без усов он будет симпатичней, и не обстригла их. Бедняга отнесся к этой процедуре очень отрицательно, расцарапав "брадобрею" руки и лицо, так как это была хозяйка, то именно ее мне и пришлось зашивать. Шов вдоль шеи был моей гордостью: ровный, тонкий, практически не заметный.
   - Я помню вас,- улыбнулась я в ответ.
   - Вот моя старшая дочь,- сказала она, кивая та тоненькую, большеглазую девчушку,- у нее какая-то гадость выскочила на ноге, вы примите нас? Увы, нас нет в вашем свитке, мы записывались к Сихуене Воссу, но она не пришла вчера и никто не знает где она, возможно уехала.
   - Приму, конечно,- кивнула я, стараясь подавить неприятное волнение. Еще одна известная мекху исчезла. Что происходит в городе?
   - Прошу прощения, светлая госпожа, но мы следующие,- пробасили слева от меня,- у меня тоже дочь и я за нее тоже переживаю.
   Рядом стоял высокий мужчина в одежде маджая из личной охраны Наместника. Он держал в руках полу годовалого ребенка, и это смотрелось очень дико.
   - Жена за молоком пошла, а я здесь с дочкой караулю,- поняв мое удивление, смущенно пояснил он,- уповаем на вас, госпожа, больше не к кому обратиться.
   - Прошу прощения, госпожа Толит, но вам придется подождать,- она кивнула мне в ответ и села. Это меня почему-то еще сильнее напугало. Насколько я знаю эту женщину, она не смирилась бы, что ее задвинули, а тут села и ждет. Странно.
   Дальше странности стали сыпаться одни за другими. Мой свиток закончился, но люди все шли и от моего дяди и от других мекху, которых не смогли найти. Кто с просроченной перевязкой, кто за снятием швов, кто с укусами, кто с вывихами и поток не прекращался. Кто не помещался в коридоре, ждали на улице на самом солнцепеке, но никто не ушел, будто боялись, что, вернувшись, могут не застать меня.
   Я как раз заканчивала перевязку юному сорванцу, который решил, что умеет летать, когда в приемной послышались возня, испуганные крики и голос моих охранников пытавшихся кого-то не пустить. Раздался треск и в дверь, предварительно забыв ее открыть, влетел один из них.
   - Я сказал, что нам надо войти, и мы войдем,- раздалось из проема и в дверь вошел маджай, у маленькой дочери которого я сегодня лечила бельмо на глазу,- простите, светлая госпожа, но вы нам очень нужны.
   - Что-то случилось, господин Анубаи, надеюсь не с вашей малышкой?- нет, я не могла ничего не спутала, лечила правильно.
   - Нет, с Ашари все в порядке, жена до сих пор о вас в Храме молится, но есть еще кое-кто, кому нужна ваша помощь.
   - Вам придется подождать,- с извиняющей улыбкой начала я,- вы же видите сколько народу...
   Я показала рукой на дверной проем, в который заглядывало несколько перепуганных пациентов, явно не желавших вставать на пути у разгневанных маджаев.
   - Простите, госпожа Птолема, но этот пациент ждать не может,- закачал головой тот,- это личный приказ Великого Наместника.
   - Но я не понимаю...
   - Идемте, я вам покажу,- перебил он меня.
   Я завершила перевязку и вышла в приемную. Моя охрана играла в угрюмые гляделки с другими маджаями.
   - Сюда,- окрикнул меня "мой" маджай, открывая входную дверь.
   Посредине двора стоял паланкин, очень большой с плотно задернутыми шторками и со знаком Наместника на вершине, рабы, стоя ли в стороне, пугливо жались к стене. Интересно, они мне, что любимца Наместника привезли, так я леопардов не лечу?!
   Тут из палантина послышался стон, явно человеческий. Я приблизилась и протянула руку к занавеси, но тут из-за угла вышел светловолосый человек, затем еще один. Я так резко отскочила назад, что врезалась в стоящего за мной, зубы клацнули, прикусив кончик языка.
   - Госпожа Птолема, не волнуйтесь, вам не причинят вреда,- сказал подошедший Анубаи.
   - П-п-п... поту-поту-поту... ПОТУСТОРОННИКИ!!!
   - Ну да мы живем по другую сторону щитов,- заговорили у меня за спиной,- но это не повод использовать на нас оружие массового поражения.
   Я подняла голову вверх. Надомной светловолосой массой маячил еще один, между прочим, тот, из-за которого я чуть не лишилась языка.
   - Какое оружие?- пискнула я
   - Звуковое,- ответил тот, прочищая мизинцем ухо.
   Я сделала аккуратненько шаг вперед и развернулась. Передо мной стояло пятеро мужчин и, нахмурившись, меня разглядывали. Стоящий прямо передо мной тяжело вздохнул:
   - Вы, что - издеваетесь?- обратился он к Анубаи.- Чем она может помочь?
   - Госпожа умелый мекху,- возразил маджай.
   - Она же почти ребенок,- ткнул он в меня пальцем. Я скосила глаза на палец, маячивший перед моим носом, и мне жутко захотелось его укусить, но тут мой взгляд уперся на массивный браслет на запястье, переведя взгляд ниже, я заметила такой же на второй руке.
   - Хорошо, что не кошки,- не к месту брякнула я, вспомнив сон Сафиры.
   - Что?- все присутствующие, включая маджаев с удивлением уставились на меня.
   Я почувствовала себя достойной преемницей Мии:
   - Браслетики, говорю, красивые, я с головой песчаной кошки у вас случайно нет?- так, кажется, перетрудилась, бред какой-то несу.
   Но у потусторонников видно тоже был тяжелый день, так как реакция была, мягко говоря, странноватая: который с браслетами отшатнулся от меня, а стоявший рядом с ним спросил:
   - Вы что знакомы?
   - Нет,- ошалело покачал он головой.
   - Извините, я вам не мешаю?- послышалось из паланкина.
   Я подняла ткань. Внутри лежал еще один потусторонник. Он тяжело дышал, со лба катился пот, а покрывало пропиталось кровью, повыше колена у него был наложен жгут, а нога выглядела так, будто ее жевали и, не переварив, выплюнули.
   Он окинул меня вовсе не болеющим взглядом:
   - Хотели отнести к мекху, а попали в дом удовольствий,- расплылся он в улыбке.
   - Состояние вашего друга не извиняет его хамство,- сквозь зубы процедил маджай,- госпожа Птолема благородная женщина из уважаемой семьи, ее отец - Пробуждающий Дары, я не позволю ее оскорблять.
   Все светловолосые, включая раненного, на меня глянули так, будто Анубаи только что провозгласил меня главным врагом всех потусторонников.
   - Тогда, что, благородная госпожа, здесь забыла,- издевательски спросил раненый.
   Я повернулась к нему и стала осматривать рану, сжимая руку сильнее, чем надо, мужчина взвыл:
   - Ой, как все плохо,- зацокала я языком,- нужна срочная кастрация ... или ампутация,- и, повернувшись к потустороннику с браслетами, состроила невинную гримасу,- все время путаю эти два понятия.
   Я ожидала увидеть подозрение, злость или панику из-за друга, но тот смотрел с недоумением, слегка прищурившись, как на знакомого, которого давно не видел и пытаешься определить, он это или обознался.
   - Темно - карие,- усмехнулся он.
   - Что?- настала моя очередь удивляться.
   - Надо же, какие судьба кренделя выписывает,- продолжил он.
   Все это мне напоминает беседу умалишенных. Я повернулась к тому, что в паланкине:
   - Так как будете лечиться или в Храм, на бальзамирование.
   - Пообщаешься с вами, светлая госпожа, и жить хочется,-скривился тот.
   - В этом и есть мое призвание,- кивнула я и направилась к приемной.
   Войдя в комнату, я с удивлением заметила, что количество больных резко поубавилось. Либо в мое отсутствие здесь побывала богиня Секмет, либо мои новые пациенты попросту распугали прежних. Не знаю как вы, а я склоняюсь ко второму.
   - Положите его сюда,- указала я на стол.
   Потусторонники бережно опустили носилки на пол, а потом переложили пострадавшего.
   Я еще раз бегло осмотрела рану. На оружие не похоже, на клыки животного тоже, больше было похоже на ожог, но при ожогах не остаются рваные раны и кровоподтеки.
   - Что с вами случилось?- нахмурившись спросила я.
   - А разве вы, как мекху, не можете сами определить причину ранения?- спросил тот, что с браслетами.
   - Нет,- честно ответила я,- но могу определить последствия.
   Я нанесла на ткань сок пижмы и стала протирать ногу. Дядя всегда меня учил: "Не знаешь, что делать нанеси пижму, вреда никакого, а проблема будет видна". Парень застонал и впился пальцами в стол.
   - И каковы последствия?- не отставал от меня потусторонник.
   - Если не расскажите, что случилось, то придется ампутировать,- поделилась я, наблюдая за взаимодействием сока и крови.
   - Вы вот так просто сделаете человека калекой, только потому, что вы не знаете, как его лечить,- в его голосе было столько разочарования, что я невольно смутилась.- Какой же вы целитель после этого?
   - Вы предлагаете, что б он умер?- во мне начала закипать злость. Ненавижу, когда ставят под сомнения мои таланты и знания.
   - Я предлагаю, что бы вы начали думать и спасли его?
   - Не смей говорить в таком тоне с госпожой Птолемой, чужак,- вступился за меня Анубаи,- или после сегодняшнего решили, что вам все можно?
   Ему на встречу шагнул другой потусторонник, не уступавший комплекцией маджаю.
   - После сегодняшнего, мы смело можем думать, что Наместник выгонит вас, и будет набирать охрану из нашего города,- насмешливо сказал он.
   Анубаи зарычал и двинулся на говорившего, а я с ужасом представила, во что превратится моя операционная, когда в ней схлестнуться два таких вот великана.
   - Стоп!- успела крикнуть я.- Выйдите на улицу и там разбирайтесь, а здесь вы мне мешаете.
   - А вы ничего и не делаете,- подал голос раненый.
   - А я думаю давать вам обезболивающие или так, по живому резать?
   - А ничего ни делать, ногу я отрезать не дам, лучше я проживу неделю воином, чем доживать годы безногим калекой,- мне стало как-то не по себе от тона которым это было сказано, он твердо верил в то, то говорил и в глазах отражалась решимость умереть, но не "опозориться".
   Надо как-то привести его в чувство.
   - А кто вам сказал, что вы проживете неделю?- начала я нейтральным тоном,- Самое большее до вечера,- он презрительно фыркнул, а я продолжила,- у вас в ране яд, вы отравлены. И так как природу его я не знаю, а выяснять нет смысла, вы все равно не доживете, я предлагаю отсечь отравленный участок тела.
   - Да я лучше сд...
   - Мариус, подожди,- перебил его другой светловолосый, худой жилистый и самый старший из них.- Гекон, его укусил гекон.
   Наверное, у меня было на редкость испуганное лицо, потому что Анубаи забеспокоился:
   - Госпожа Птолема, вам плохо?
   - Нет, мне хорошо,- сдавлено ответила я,- правда, мне только что сообщили, что по городу бегает гигантская пустынная ящерица, а так все в порядке. Как она сюда попала, ведь щиты не пропускают их?
   - Мы выясняем это, госпожа,- виновато потупился маджай.
   - А откуда вы догадались, что эта тварь в городе?- прищурился тот, что с браслетами.
   - Потому что кровь еще не запеклась, чего бы не было, если бы это произошло в пустыне, да и жгут долго нельзя держать наложенным.
   - Надо же вы разбираетесь в медицине,- "обрадовался" укушенный.
   - И в ящерицах,- поддакнул второй потусторонник, остальные заулыбались.
   Что было сказано смешного, я не поняла, но на всякий случай обиделась и приказала:
   - Все лишние - вон из операционной, все не лишние - лежат и симулируют обморок,- и пошла к полке, где хранила противоядие.
   - Я не оставлю вас наедине с этим,- нахмурился один из моих охранников,- у меня прямой приказ от господина по поводу потусторонников.
   - Да, и чем же мы так ему не нравимся?- подал голос один из них.
   - А мы вообще мало кому нравимся,- заговорил опять самый старший,- сегодня, правда, исключение. Госпожа мы можем понять тревоги вашего отца, и ваш охранник может остаться при вас, но и один из нас тоже тогда останется. Нерон, останешься.
   Крупный потусторонник кивнул и отошел к раненому.
   - Тогда еще останется один из моих маджаев,- вмешался Анубаи.
   - Вы еще отряд мамлюков мне сюда пришлите,- окончательно разозлилась я и так стукнула чашей с противоядием, что все вздрогнули,- я же сказала - все ВОН!!!
   - Я остаюсь,- упрямо покачал головой охранник.
   - Я тоже,- сказал Нерон.
   - И один из моих воинов,- не отставал командир маджаев.
   - О, великая Секмет, даруй мне терпение,- простонала я,- сядьте на скамью и не двигайтесь, пока я не закончу.
   Трое сели на расстоянии друг от друга, а остальные, хвала богам, вышли, и я смогла приступить к своим прямым обязанностям.
   Для начала дала ему выпить противоядие, потом сняла жгут, очистила рану и высыпала на нее специально смешанный с противоядием порошок. Потом развела обезболивающие со снотворным и протянула ему.
   - Что это?- покосился он на меня, как на отравительницу.
   - Это усыпит вас, и я смогу закончить свою работу.
   - Я не нуждаюсь в этом, не женщина, боль перенесу,- отодвинул он кубок.
   - В ране, что-то застряло. Мне надо ее расширить, извлечь это, а потом зашить,- терпеливо объясняла я.
   - Ну, так делайте, а этого,- он кивнул на смесь,- мне не надо.
   - Как я буду вас разрезать, а главное шить. Как бы вы не переносили боль, мышцы все равно будут сокращаться, а я не смогу и вас удержать и работать.
   - Я могу его подержать,- поднялся Нерон, за ним встали и остальные.
   - Хорошо господин Нерон...
   - Не господин, просто Нерон.
   - Хорошо, Нерон, помогите мне,- кивнула я, Терпхея будет в ужасе то моих манер - незнакомого человека звать по имени,- остальные сядьте на место, вы будете только мешать.
   Примерно полтора часа спустя я оставила потусторонника в отдельной комнате, где обычно отлеживаются после операций, и вернувшись в приемную выглянула в коридор там никого не было кроме маджаев, потусторонников и... мачехи с Сетой.
   - Как все прошло?- спросил старший.
   - Неплохо, но было бы лучше, если бы он дал себя усыпить.
   - Он сын Хранителя города, неужели вы думали, что он испугается боли и унизит себя этим.
   - Я не вижу ничего унизительного в том, чтобы избегать боли, если есть такой выбор.
   - Вы - женщина, вам прощается,- снисходительно улыбнулся тот.
   Я только вздохнула, ну, что ж, к чужим богам не лезь со своими дарами.
   - Ему надо остаться здесь на ночь,- потусторонникам это явно не понравилось,- лучше его не трясти сейчас в паланкине, с ним может кто-то остаться, даже двое, места там хватит.
   - Хефреса, могу я с тобой обсудить кое-что?- вмешалась мачеха.
   - Конечно,- непонимающе кивнула я.
   - Могу я сейчас к нему пройти?- спросил блондин с браслетами.
   Я еще раз кивнула:
   - Только не сильно утомляйте его разговорами.
   - Ромул,- окрикнул его старший,- может, ты с ними и на ночь останешься?
   Тот кивнул и исчез в приемной, в которую потом ушли и мы с мачехой.
   - Хфреса, мне, кажется, ты совершаешь ошибку, оставляя их здесь,- строго сказала Терпхея,- подумай, что скажет отец?
   - Я не думаю, что отец будет против, я и раньше уже оставляла пациентов на ночь и даже не на одну,- удивилась я.
   - Но это потусторонники,- зашептала она.
   - Ну и что? Да, они живут в пустыне без щитов, да, об них говорят всякие ужасы, но никому о них точно ничего не известно. А я сегодня оперировала одного из них и поверь мне, он совсем не отличается от человека из нашего города.
   - Хефреса, говорят они животные, просто дикари,- продолжала нависать надо мной мачеха.
   - Терпхея, внутренний устрой их общины, меня не волнует, мне с ними не жить, а вот то, что у моего пациента может быть жар, меня заботит. К тому же, это была личная просьба Наместника, о нем позаботится,- я села за стол и решила записать в свиток, что мне нужно купить у аптекаря.
   - Дорогая, ты ему уже помогла, пусть бы шел, зачем было его оставлять, да еще в компании.
   - Он не мог идти, а компания нужна, если жар поднимется или бредить начнет.
   - Мы все за тебя переживаем, особенно после сна Сафиры, а ты не хочешь быть осторожной.- Она стала ласково гладить меня по голове,- ты могла бы их выставить, никто бы тебя не упрекнул, никто бы не осудил.
   - Я бы осудила себя, есть определенный кодекс целителей, его нельзя нарушать. Все пациенты для меня равны: что потусторонник, что советник - у всех равные права.
   - Вся в отца, да хранят его боги, такая же принципиальная,- смахнула умилительную слезу Сета.
   - Хефреса, ты думаешь, я от злости такое тебе говорю или от ханжества, но если о них такое рассказывают, не может все быть ложью, на пустом месте истории не родились бы.- Мачеха умоляюще, заглянула мне в глаза,- будь осторожна, кто живет среди чудовищ, сам становится таким.
   - Обещаю носить с собой яд и мужественно проглотить его, чтоб не достаться врагу,- попыталась отшутиться я.
   - Это не повод для шуток,- одернула она меня.
   - Терпхея, я верю, что если бы они были так опасны, Великий Наместник не пустил бы их в город, я еще я слышала, что Эгея открыла им свои ворота и заключает торговые соглашения, там же не глупцы живут. Давай не будем судить о потусторонниках с чужих слов. Я допишу все ингредиенты и приду, у меня еще завтра церемония, да и покушать хотелось бы.
   - Ох, ты же сегодня почти ничего не ела,- всплеснула руками мачеха,- а я с этими хлопотами из-за болезни рабов, совсем забыла. Ты знаешь, есть еще, кроме Листии, кто заболел?
   - Нет, я не знала,- да простят мне боги эту маленькую ложь.
   - Тогда поговорим обо всем дома,- сказала она, и вышла вместе с Сетой.
   - Значит, вы, госпожа, готовитесь стать Пробуждающей,- я подняла глаза на блондина, Ромул, кажется.
   - Вас не учили, что подслушивать - это плохо?- заметила я.
   - Нет, это урок я прогулял,- он подошел ближе и сел на табурет с другого конца стола.- Значит, вы, в отличье от своей мачехи, не считаете нас чудовищами?
   - Вы же сами все слышали,- я закончила писать и ждала, пока чернила высохнут.
   Он ничего не сказал, только продолжал пристально смотреть, слишком пристально, и мне стало не ловко.
   - Так, где ваш друг встретился с геконом?- решила я разрядить обстановку.
   - В доме Великого Наместника,- спокойно ответил тот.
   - Что?!!- мне показалось, что ожерелье меня сейчас задушит.- Мой дядя, там же был мой дядя.
   Я вскочила из-за стола, не зная куда бежать и кого звать.
   - Успокойтесь, с вашим дядей все хорошо, он жив, здоров и даже получил повышение,- также спокойно продолжал говорить он.
   - Как-кое повышение?- я обошла стол и встала перед ним.
   То ли он был хорошо воспитан, то ли просто голову было неудобно задирать, но потусторонник поднялся с табурета и теперь голову запрокинула я.
   - Убит личный мекху Великого Наместника и вашему дяде предложили занять его место.
   - К-как убит?
   - Тремя ударами в сердце.
   -Кошмар какой-то,- присела я на краешек стола,- что же теперь будет?
   - Будут искать кто убил его и еще пятьдесят три мекху, тела которых были обнаружены в одном из домов.
   Асириса, храни их души.
  
  
   Мамлюки - военные отряды сформированные из рабов специально обучаемых для этого с детства.
   Свиток "Политическая и военная системы Тханупра": из хранилища книг Дома Пробуждающих.
   1 Гладий - короткий широкий меч, распространенный в основном у потусторонников.
   Свиток "Трактат об оружии": из хранилища книг Дома Пробуждающих
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.85*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"