Машенька - доченька младшенькая в семье украинского крестьянина, арендатора, хлебнувшего жбан удачи от сельского предпринимательства, не так давно перебравшегося в город Умань и, добившегося там уважения у горожан.
Бывший крестьянин, а ныне ремесленник и купец Роман - человек слова и дела.
Христианская душа его взращённая отцом и матерью, знала подлинную цену как добрым мыслям, так и злому умыслу.
Роман, человек набожный.
Церковь посещал регулярно, к Слову духовного Отца прислушивался.
Иисус призывал делать добро и всякий христианин стремился его делать, но зло существует обособленно, так по крайней мере думало большинство православных, от умыслов Божьих и потому, остерегаться зла необходимо.
Однако, одно не мешает другому и потому, Роман был взыскателен и к людям, и к членам своей семьи, объясняя им что заветы Господа для того и даны, чтобы люди понимали добро правильно и потому работали в поте лица своего, а зло оно, хоть и выступает иногда от лица доброты и даёт возможность бездельничать, однако злом так и остаётся, а приносит людям только несчастья.
Три дочери: Паша, Таня и Маша. Машей назвали, в честь бабушки, Марии Никифоровны, которая вырастила и воспитала троих сыновей да двух девок.
Бог дал - Бог взял.
Грянула первая мировая. Тысячи мужиков потянулись на фронт. Сгинули братья Романа, да и сёстры пропали, считай бесследно.
Сам он уцелел, только потому, что служил в полку ездовым обозным, в окопах вшей не кормил, однако под обстрелами бывать случалось.
При Брусиловском прорыве, на свой страх и риск подцепил к парной упряжке артиллерийскую гаубицу, доволок до переднего края и самолично выпустил три оставшихся при гаубице снаряда по немецким апрошам, разбив, как позже донесла разведка, штабной блиндаж.
За эту инициативу и меткость стрельбы Роман получил Георгиевский крест, а о от генерала Брусилова два золотых червонца.
С этих червонцев началась новая жизнь Романа Педодыменко.
Романа перебравшегося в Умань, избирают старостой. Дом - полная чаша. Жена рожает детей исправно, дела складываются удачно. Девочки растут.
Всё бы хорошо, да Бессарабия рядом. А там цыгане. Цыганские таборы заполонили Украину. Цыганские женщины рожают много детей. Выкормить их сложно и потому цыгане равнодушны к земле, всё больше нацелены на людей. На доброту русских людей. На их жалостливость.
Цыган первоначально принимали в домах, но когда воровство цыганское приняло угрожающие размеры, добродушие сменилось озлобленностью и неприятием цыганской психологии.
Цыгане стали отвечать разбоем, убийствами, воровали женщин, детей. Угоняли скот. Шпионили и доносили немцам о перебросках русских войск, передвижениях колонн и настроениях местного населения.
Городишко Умань славился национальными традициями, но никогда эти традиции не были националистическими.
Да, цыган попросили очистить прилежащие к Умани земли, попросили убедительно и, их таборы нехотя удалились. Но по ночам то тут, то там крики, выстрелы, конский топот.
Жандармы неохотно гонялись за цыганами, закрывали глаза на их проделки, но и не мешали местному самоуправлению творить над пойманными воришками собственный суд.
К Роману приводили одного или нескольких проворовавшихся цыган и тот, опираясь на власть данную людьми и Богом приговаривал. В основном к наказанию кнутом.
Никогда не настаивал бить по обнажённой спине. Цыгане народ ушлый. Надевали по две - три поддёвки и кнут скорее разминал, массажировал тело, чем причинял откровенную боль. Конечно, цыгане кричали демонстрируя муки.
Теперь не о цыганах. Теперь о евреях.
В Умани и близ неё, несколько еврейских местечек. Евреи жили здесь издавна. Никто и не помнит уже, когда они появились. Иные старики говорят, что с осуждения Христа. Другие, что с разгрома Канстантинополя, но большинство уверено, что евреи бежали из Европы, которую сами и обосновали, дав ей название в честь себя самих.
Потом что-то не сложилось, уж больно евреи охочи до чужого добра, однако они действовали смышлёнее цыган, не грабили в открытую, а делали всё так, что люди как бы сами, добровольно расставались с нажитым.
Стали люди замечать, что сколько они не работают, богаче не становятся.
Да. Тяжелы государственные налоги. Но их вполне можно поднять. В больших семьях подушный налог почти незаметен. И церковь не лихоимствует. Берёт по божески.
Паству в узде нужно держать, Роман это понимает. Нельзя людям вполне руки развязывать, голову сносит от свободы и безнаказанности. Для того и церковь стоит, потому и людей ровняет, если не по уму, то по разумению.
К евреям это не относится. У них своя Вера. У Романа на фронте был ротный, который грамоте был весьма обучен, так тот офицер собирал солдат и Ветхий завет им читал. А в том Завете вся правда об евреях написана. Все их привычки показаны, все истории о них рассказаны.
И о том как они Египет разорили, но прежде захватили в нём власть. И о том, как они науку поставили на службу себе, во вред египетскому народу и как Иосиф посадил всех своих родственников на хлебные места, что бы они кормились вдосталь и воровскому учились ремеслу.
Но Моисей казнил лютой смертью евреев, поклоняющихся Золотому Тельцу и навсегда запретил евреям заниматься ростовщичеством и прочими не законными поборами.
Однако пришёл Иисус Навин
Бог родил Иисуса Христа в противовес Иисусу Навину.
Потому что Иисус Навин увлёкся войной. А война постоянно требует денег. Иисус Навин грабил и разорял народы. Именно с его подачи были сожжены рукописи в так называемой Александрийской библиотеке, где были собраны человеческие знания с доисторических времён и свидетельства очевидцев о пришествии богов на землю, и о цивилизациях исчезнувших и доныне существующих в заповедных местах.
Роман собственными ушами слышал, что на реке Ирше до сих пор находят следы древностей. И был даже найден каменный диск с отверстием посередине и линиями вдоль всей плоскости диска как на граммофонной пластинке, той что играла в штабной землянке.
Потому первым приобретением Романа была не корова, а граммофон. Мечталось Роману, что он поедет на Иршу и найдёт там каменную пластинку и сумеет проиграть её на своём граммофоне. А значит, знания древних перейдут к нему и станет он мудрым как тот Лукич, Офицер, учёный,достойнейший человек.
Смышлёный,грамотный необычайно, а погиб глупо. Хотел задержать дезертира, который кричал в окопах, что немцы русским братья и потому нужно им де открыть фронт.Лукич за дезертира, но тот выхватил наган и выстрелил несколько раз в офицера.
Дезертир раздавал русским солдатам немецкие марки, чтоб отпустили его, но по дороге в штаб конвоируемый был застрелен при попытке к бегству.
Таких денежных "фруктов" в еврейских местечках было немало. Немцы эшелонами печатали русские деньги и мешками разбрасывали их из самолётов, а порой в и в эшелонах заместо раненых обнаруживались контейнеры с русскими бумажными рублями.
Несколько раз старост собирали то в Виннице, то в Переяславле. Секретные агенты империи кто с истерией, кто со слезами на глазах убеждали старост не покрывать евреев.
Говорили о всемирном заговоре, о Синайских мудрецах, о том, что евреи разваливают любое государство, которое не идёт у них на поводу. Что они презрели законы Моисея, наплевали на Христа и поклоняются только Золотому Тельцу, которого называют Яхве.
Понималось это сложно. На словах может быть и так, а на деле кто кроме еврея даст в долг, кто научит уму разуму: как торговать? На каких условиях давать деньги в рост? Как из денег делать деньги и не просто так, а с учётной прибылью.
Это ведь наука. Хорошо бы повстречать немецкий эшелон с русскими деньгами или на худой конец, пусть мешок с фальшивками из аэроплана на голову свалится.
Но, всё пустые разговоры.
Евреи - бунтовщики, это точно, и о цыганах забывать не надо. Еврей ночами отдыхает, а цыган бодрствует.
И пока Роман постигал мудрости жизни, некий цыганский выродок сманил Машеньку, посулив золотое монисто, разогрел её на краденном породистом рысаке и умчал в поле, в табор.
Пришло горе. Кому война, кому мать родна.
Собрал Роман Педодыменко родичей, набрал харчей и пошёл шерстить цыганские таборы. Почти в Бессарабии нашёл он дочку непутёвую Уже и паспорт цыгане Машеньке выправили и стала она законной женой цыгана Николенко.
Самого Николенко от греха цыгане спрятали. Машенька с отцом домой направились..Но Машенька уже беременна.
Роман поссорился с женой. Та настаивала сделать дочери аборт, а Роман не соглашался.
На реке Ирше, в селе Севериновка, жил сослуживец, друг армейский. Инвалид, с немалой семьёй. Он принял бы Романа и за так, но Роман заплатил и обещал платить регулярно, чтобы только друг роды дочери обставил как положено и фамилию ребёнку дал его, то есть теперь уже деда, Педодыменко.
Река Ирша не впечатляет своими размерами. Это не Днепр и даже не Гнилой Тикич, что в Звенигородке протекает, но собою живописна. Весной разливается широко, а в засушливое лето обнажает берега, смолисто чёрные от камня габбро, который весьма ценится у богатых людей. Те используют его для изготовления надгробных памятников и иных архитектурных сооружений.
Именно где - то здесь, по словам Лукича можно найти вход в пещеру, узкий, едва заметный вход, в который и пролезть почти невозможно взрослому человеку. Знающие люди говорят, что в глубине пещера изумляет. Она постепенно расширяется и террасами уходит вниз.
Глубина её никем не измерена, но приложив ухо к чёрной стене, прислушавшись можно различить некие звуки. Напоминающие человеческую речь. Многие голоса.
Можно подумать, что это всего лишь подземные воды шумят. Однако вода шумит монотонно, а тут и крики и возгласы, и ржание лошадей и как бы, собачий лай, а некоторые, утверждают, что слышали и шум проходящего поезда.
Чему верить, чему нет.
Жаль нет Лукича. Он бы всё объяснил. Он побывал в разных странах, разные места посетил с экспедициями, многих людей видывал. О многом рассуждать мог, а вот погиб от рук дезертира, глупо погиб, почти также глупо, как погиб от рук киевского еврея Багрова премьер - министр России Пётр Столыпин, кумир русских крестьян.
Пока Роман жил у инвалида Стёпки Казаченко, он ежедневно обходил Севериновские берега Ирши. В любое место подозрительное заглядывал и если камень какой мешал, пытался его сдвинуть или перекатить, а вдруг дыра обнаружится?
Но тщетно. И только однажды, когда он случайно провалился в заводь и не по свое воле нырнул, то преломленные в воде лучи солнца высветили нору меж камней. Вода стремилась потоком в эту нору, да так, что Роман счастливо зацепившись за каменный выступ, рванулся из последних сил и, слава богу, выскочил на поверхность воды. Благо куст ракитника склонился низко, помог удержаться , перебороть течение.
Другой попытки он уже и не делал, а Степан позже рассказал, что слышал об этом месте и иные люди пропадали в том омуте, да так что и следов их не сыскать было.
Деда дома заждались. Ещё две дочери - красавицы цвели на глазах. Жена им не надсмотрщица. Девки своенравные. Боятся только Романа.
А тут по всей России гроза. Евреи во главе с Ульяновым взбунтовались. Захватили власть. Стали обещать людям невиданные блага. Многие прельстились.
- Бросайте винтовки! - кричали еврейские агитаторы. - Штыки в землю! - Братайтесь с немцами! -
Братались. Однако немец попёр пуще прежнего. И если бы не Петлюра, взял бы и Киев.
Пришлось защищать дом, семью. Да и в России очухались. Снова винтовки стали раздавать и против немца речи говорить. Ульянов, которому немецких денег не хватало, стал кричать обратное прежним лозунгам, взял на вооружение старые но понятные мол, "Русская земля священна и не делима"...
Но так только говорилось.
Для кого она священна?
Для Левина,(позже Ленина) который брызжа слюной, что-то малопонятное картавил,точь в точь как и картавый Моисей, почти с каждого балкона?
Для Троцкого, у которого вовсе нет Родины и Родина ему там, где хорошо живётся?
Или для всей этой швали, которую Ленин привёз из Германии?
Для прожжённой профуры Крупской, на деньги которой альфонс Ульянов существовал?
Для многих других иноверцев, приехавших в Россию распределять богатства и властвовать?
После грандиозных успехов русской армии, взятии Кенигсберга, новая Красная армия только и могла что исполнять жандармские функции, истреблять коренные российские народы и обеспечивать Германии Брестский мир, для взимания с России военных контрибуций.
Умань гудела. Националистически настроенные пропагандисты доказывали, что совместный путь с Россией приведёт Украину к экономическому и политическому краху. Что ныне Россия сближается с Америкой, где евреи, последователи Иисуса Навина, достигли невиданного могущества.
Что ленинской России теперь с Германией не по пути. Германия разгромлена союзниками без участия России. Ленин ничего не выиграл, а скорее проиграл и потому власть его может быть удержана исключительно террором.
Москва тоже в долгу не оставалась. Ценности, которые собирали русские самодержцы и другие русские подвижники, продавались в Америку. Америка пухла от русских денег. Но денег никогда не бывает много и потому евреи - большевики узаконили грабёж.
Если царь Пётр снимал с куполов церквей колокола и переливал их в пушки, то пушки Москве поставляла Америка, а церкви и монастыри, ограбленные большевиками, становились невольными поставщиками золота в Америку.
При таких масштабах экспроприации население России и Украины стремительно нищало.
Большевики вынуждены были амнистировать бандитов, преследовавшихся ранее царским режимом и ставить их военноначальниками и администраторами бывших царских областей.
И обещали. Всё время обещали, зная наверное, что и Моисей обещал свободу Синайским городам, которые евреи воевали, но никогда своих обещаний не исполнял, убивая всех жителей без остатка.
Иногда, для нужд армии, оставляли девиц, зная болезненную склонность Моисея и Иисуса Навина к девственницам.
Собирал под свои знамёна разнополых головорезов бандит Щорс.
Погромщик Порхоменко выбился в комдивы.
Да мало ли их было!
После мировой кровавой бойни развелось.. Работать никто не хотел, а жрать надо.
Вот и Григорий Котовский - грабитель и насильник становится красным героем.
И Михаил Фрунзе, казнивший невинных белорусов, как врагов народа, провозглашается наркомом.
Лазо - карманник, едет воевать с Колчаком. А женщины - еврейки, желавшие разделить лавры с легендарной Эсфирь, сколько пролили крови?
Побольше. Чем Анка - пулемётчица.
Такие настали времена. Роман теперь в войсках самообороны. Жена едет на Иршу и забирает дочь с ребёнком. Дочь как и мать всё же осталась носить- фамилию Николенко, Роман серчал, но что поделаешь. Смирился.
Зато назвал внучку Иршей. с чем не согласны ни жена, ни дочь.
А время, продолжая стремительный бег вдоль вечности, всё крепче закручивало людей в "морской" узел.
Умань горит. Нынче евреи - хозяева города и всем, кто евреям когда - либо напоминал об их обязанностях и долгах перед обществом, ныне живётся худо, но лишь до поры расстрела. Дальше хуже не будет
Хоть в Ад следуй, хоть в Рай. Воля Яхве.
Роман в стане батьки Махно. Казаки не вполне понимает батьку. То Махно за белых, то за красных. Говорит всем, что тех и этих использует как хочет, но по всему выходит, что и те и другие, используют батьку.
Почти вся Украина степная под Махно. С Петлюрой пора отношения налаживать, но батька упирается. Батьке кажется что Петлюра хочет выхватить у него власть. Ему большевиками обещана самостийная Украина, с разрешённым на Украине большевизмом.
Петлюра же настаивает, на том, что евреям верить нельзя. Никогда и ни в чём. Даже когда еврей даёт тебе деньги, чтобы ты разбогател, кабы не так. Разбогатеет только еврей, а должник становится рабом с клеймом на лбу или хомутом на шее.
Если еврей говорит тебе, что поделится властью, это значит только что ты жизнь свою закончишь если не на виселице, то за решёткой точно.
Роман чувствует себя загнанным в угол, но делать нечего, к какому-то кусту прибиться нужно и он отправляется с батькой, да своим уманьским куренём, штурмовать Крым.
Много написано героических страниц о штурме Крыма. Превознесён до небе командарм Фрунзе и ни одного слова о тех безумных украинских крестьянах, которые по горло в воде штурмовали Перекоп и погибли они все как один, взяв последние апроши, а Фрунзе, проводив взглядом спокойно убывающий в Турцию флот адмирала Врангеля, рапортовал в Москву о великой победе..
Мария с дочерью Иршей в Умани. Здесь она получает предложение от чекиста Маламуда стать его женой. Отказать нельзя.
У Маламуда нервные пальцы, говорят, что расстреливая людей он очень внимательно смотрит им в глаза и щёлкает, щёлкает пальцами, имитируя нажатие на курок. Гипноз.
Когда происходит выстрел никто не замечает.
Маша, спасая семью отца - махновца, принимает предложение.
Скоро Маламуд командируется в Сибирь. Где-то там разрабатывается угольный бассейн. Страна нуждается в угле.
Поезд идёт медленно. Паровозов не хватает. Топлива тем более. Не на каждой станции заготовлены дрова. Партия мобилизует молодёжь и та под страхом смерти убит, режет колет, не взирая на непогоду, снежные заносы иди шквальный дождь.
Смерть благородна, и тогда когда она призывает к победе коммунизма и благороднее вдвойне, когда призывает к победе коммунизма на всей земле.
Украина не богата на лес, а на уголь богата, но шахты разорены, стволы шахт завалены. Рабочие семьи день и ночь выбирают уголь на терриконах и в отвалах. Используют. Продают. Но сколько бабы вынесут к поезду угля на продажу?
Мизер.
По городам и сёлам разъезжают агитбригады. Молодые люди по разнарядке и просто по приказу местных властей рубят лес. Строят узкоколейки. Вывозят лес в Россию и на Запад, потому что империалисты платят золотом.
На одном из полустанков в теплушку заскочил молодой красный командир Аркадий Голиков. Маламуд знал его по борьбе с петлюровцами. Тогда Голиков командовал ротой, потом полком. Голиков врать горазд. Это все знают.
Он полночи, пока поезд стоял, рассказывал Маламуду и Марии о своих подвигах в Хакасии.
Сдерживаться он не мог. Жестикулировал, размахивал руками как шашкой и по его словам он уложил в Хакасии не меньше трёх тысяч человек самолично. Конечно же врагов народа.
Когда Маламуд скромно заметил, что он из личного нагана убил, убивая ежедневно, всё же в десятки раз меньше экспроприаторов, то Голиков рассмеялся и скромно заметил: Вот поэтому командарм Тухаческий назначил его, Голикова, командиром полка, а не Маламуда.
Маламуд парировал, что мол у Тухачевск6ого в тот момент не было под рукой другого еврея, кроме Голикова.
Будь в тот момент у Голикова в руках пистолет он непременно бы застрелил Маламуда. Но Маламуд уже защёлкал пальцами.
Велика Россия. Взглядом её не окинешь, мыслью не перебежишь, фантазируя можно оказаться в другой точке земли, но нельзя при том увидеть всю русскую землю разом, осмыслить разумом.
Маламуду за сорок. Машеньке и двадцати нет. С горем пополам добираются до угольного разреза. Станция Ирша.
Маша удивляется, вот мол, дочурку свою от реки Ирши увозила и на речку Иршу привезла.
И здесь никто из местных жителей толком не может объяснить значение слова Ирша. Издревле так речка звалась. Говорят, потому что берега чёрные, то ли камень древний такого цвета, то ли потому, что местами по берегам уголь выходит на поверхность.
Бурый уголь, но омываемый водой он выглядит как иссиня - чёрный.
А народу, народу сколько понаехало! И каждый день прибывают новые эшелоны.
Маламуда - мужа в тот же час по прибытию, вызвали в НКВДК. Ему вышло назначение. Он будет курировать новый район, где уголь только начинает разрабатываться.
Контингент людей здесь пёстрый. Вольнонаёмных мизер. В основном переселенцы из западных и южных районов России.
Много кавказцев, да и украинцев хватает.
Маламудов поселили в деревянном бараке на два крыльца. В одном муж с женой - учителя. В другом Машенька и Ирша.
Сам супруг дома редко бывает. Только обживаться начали, а уже работы полно. Преступность во всю разгулялась.
Чтобы пресечь это массовое безумие Маламуд предлагает партийному руководству по примеру гражданской войны ввести военно-полевые суды и применить жесточайшие меры к наказуемым.
Но Советская власть -гуманна. Она против расстрелов, но не против кандального режима. Смертная казнь - мера исключительная.
Маша замечает, муж стал душой и сердцем отходить. Там, в Умани, приходилось за сутки забивать до двух, трёх десятков чубатых голов.
Пережить такое трудно. Особенно когда, вдруг, начинали потоком идти женщины и дети - подростки. В лица женщин смотреть страшно. Подростки в растерянности. Происходящего не понимают.
У Маламуда на нервной почве отказал указательный палец на правой руке, тот, что на спусковой крючок револьвера нажимает.
Приходилось стрелять левой. Но левая рука тоже плохо слушалась.
Жертва на коленях; затылок - вот он. Но надо же, всё чаще промахивался.
Маша массировала пальцы, спину. Мало помогало.
Здесь, на угольном промысле, лишь кандальный звон. Рабочие вгрызаются в угольные пласты как бобры в древесину. Только хруст стоит. Подсобники едва успевают тачки откатывать.
Тут же укрепляются своды, заготовленными брёвнами, но иногда, где-то, цепочка слаженного механизма не срабатывала. Брёвен начинало не хватать.
Или вагонетки использовались в других направлениях, тогда и шахта и шахтёры зарастали наработанным углём, отвальной породой, а ещё хуже и опаснее, если крепёж запаздывал и своды начинали оседать.
Прекрасная смерть, - говаривал Аркадий Ландо, начальник угольного района на Ирше.
- Погибшие - всегда герои.
- Им устраивались торжественные похороны даже тогда, когда останков не находили.
- Действительно. Вот уже почти год работает Маламуд на Ирше, "ликвидации" почти прекратились. Нет круглосуточной работы.
Новаторский приём.
- Механика простая. Очередников на ликвидацию посылали на опасные участки новых штолен, а всё дальнейшее происходило само собой.
- Маламуд и Ландо потирали руки. У них в Красном уголке висит переходящее Красное знамя. Коллектив выбился в передовики. Наработанный опыт сейчас же передовался на другие участки. Но секреты мастерства Ландо и Маламуд хранили свято, по договорённости. Это пусть рабочие пропагандируют новые методы. А они революционеры - практики ещё старых не позабыли.
- Росли производственные показатели, снижался рост преступности. Руководство довольно и чекисты довольны. Они не обагряли свои руки чужой кровью. Всем, а именно жизнью и смертью заключённых, распоряжалась стихия.
- Иногда случались непредвиденные обстоятельства.
- Маламуда вызвали в управление.
- - Понимаешь, - вполголоса начал разговор Розенгольц. - Прислали по этапу к нам одного еврея, юношу с матерью троцкистской.
- Так они такие деловые, упёрлись и ни за что не хотят сойти с политически вредной платформы.
- О Сталине говорят ужасные вещи. Их нужно было бы ликвидировать ещё на Лубянке, но они евреи, к этой национальности подход должен быть особый.
- Наверху решили продолжить перевоспитание физическими нагрузками. Угольные шахты для евреев - это слишком, конечно... Но важен результат.
- Маламуд поставил поца на отвал, а мать на смазку осей вагонеток. Грязная, вредная работа.
- Маламуд знал, что к такой бабе не один мужик подступиться не захочет, ведь она с головы до жопы в солидоле.
- Эти нефтяные запахи в купе с угольной пылью делают быстро своё поганое дело. Не только кожа становится чёрной, но и гортань, и носоглотка. А внутренние половые органы женщины выедаются угольной кислотой, солидол способствует глубокому проникновению.
- И человек чешется остервенело. Повышенный зуд изнутри порождает сумасшедшую половую чувствительность.
- Так и случилось. Софа Розенблюм в свои пятьдесят пять лет была ещё свежа и выгляделп на тридцатку. Однако стараниями Маламуда она быстро превратилась в старуху. Рабочие избегали её и её приставаний и та, используя всякую свободную минуту насиловала сама себя деревянной ручкой от пучка пакли, используемой для удаления лишней смазки.
- В один "прекрасный", для Маламуда момент, её нашли мёртвой, погибла от кровоизлияния внутренних органов.
- Маламуд по форме доложил куда следует.
- Сынок же Софы ничему не научился. Наоборот, стал бросаться на десятников, даже кого-то чуть не изувечил. Его сняли с выработки, посадили в одиночку, избивали. Он оказался живуч, тогда по указанию сверху тихо удавили, связав руки и ноги колючей проволокой.
-
- С этого дня Маламуду снова нестерпимо захотелось убивать. Иногда в поту просыпался. Испытывал сексуальное наслаждение видя сны соответствующей направленности.
- Ему всё равно кого убивать. Женщин, мужчин. Лишь бы это были люди славянской внешности. Он ненавидел славян. Их голубые глупые глаза. Считал славян полуобезьянами. Выродками. В лучшем случае потомками ноевского Хама.
- И в соответствии с писаниями древних священных книг считал совершенно правильным утверждение Ноя, что потомки Хама всегда во все времена будут служить, обязаны служить потомкам Сима и Иафета.
- Что он, Маламуд симит, Маламуду объяснять не нужно.
- Но убивать еврея, это иной коленкор. Убивать еврея - табу. Такую грань переступать нельзя и всякий, поднявший руку на еврея рано или поздно будет насильственно умерщвлён Всевышним.
- Потому, свершив незаконное деяние, Маламуд стремился искупить его. Как искупить? Теперь он это знает.
Нужно срочно убить тысячу славян.
- Так сказал ему господин, явившийся во сне. Тысяча славян мужчин, женщин, детей даст ему индульгенцию, проходной бал в вечную жизнь.
- Весть о том, что Маламуд спускается под землю, непонятным способом достигала ушей заключённых и они, как мыши, прятались в дальних выработках, в иных опасных местах, куда нога Маламуда никогда не ступила бы.
- И всё же он их разыскивал.
- Вокруг Маламуда собралась команда приверженцев. Русские люди, татарва и, от них производные народности. Все отпетые уголовники. Все они смотрели в рот своему поводырю и безропотно исполняли его приказы.
- Его команде повезло. Как-то, гоняясь за очередным кандальником, группа маламудовских беспредельщиков набрела на вертикальную штольню, круто уходящую вниз.
- Вот идеальное место для складирования трупов, решили уголовники. Рано или поздно власти спросят за убиенных. А нет человека и нет проблем.
- А тут штольня. Как нельзя кстати.
- И стали сбрасывать провинившихся. Таких всегда много. Кто трижды не исполнил дневную норму - в расход. Сказал неприличные слова в адрес охраны - в расход. Требует дополнительной пайки - в расход.
Ставших неугодными ветряных девок - в расход.
Однако любопытство исполнителей брало верх. Неужели у штольни нет дна?
Нашли мужика - охотника, напоили для храбрости, обвязали канатом и начали спускать в колодец.
- Долго ли коротко, но несколько часов прокрутили ручку лебёдки, а всё нет сигнала, от мужика. Достиг ли он дна. Устали, хватит. Стали в обратную сторону лебёдку крутить. Из сил выбились. Вытянули канат полностью, ан мужика-то и нет.
- Куда подевался мужик до сих пор тайна.
- Ложился Маламуд под бок к молодой жене и засыпал уставший. Снов не помнил. Один образ во снах. Бредёт он по песку и вязнет. По грязи бредёт и вязнет.
Плутает меж гор и камней и дороги найти не может. В ужасе просыпается.
Открывает глаза. Стоит перед ним старец. Лицом тёмен. Почти безбород. Говорит с ним, не раскрывая рта. Однако Маломуд всё слышит. Всё понимает.
- " Я - Савл, говорит старец. Я убийца и многие души невинных загублены мной. Но с тобой мне не сравниться. Я - еврей и убивал я евреев, которые презрели слово Господа.
За это мне вышла Слава и Яхве приблизил меня к себе.
- Убивать евреев богоотступников - святое дело.
- Ты же убиваешь славян, то есть язычников. А язычник верует. Пусть он верует в идолов, но он же не знает, что Бог един. И всё едино в кого веруют язычники. Ведь окромя Яхве других богов нет. Пусть себе веруют.
- Веруя, их души спасутся.
- Ты же убиваешь язычников и за честь это почитаешь. А думал ли ты, что богоотступники во главе с Ульяновым уничтожили и саму память в народе о Боге, богами же объявили себя.
- Вот кто идолы настоящие. Так посвяти свою жизнь очищению общества от идолов -атеистов. В этом и будет твоя служба Господу. И сам очистишься и встанешь одесную меня.
- Маламуд вскочил как змеёй ужаленный. Даже Мария проснулась. - Что с тобой? Никак сон приснился тревожный?
- - Да уж - только и промычал Маламуд.
- С утра Подъехал Ландо. - Довёл до сведения, новый эшелон ожидается. Слух пошёл политических везут.
- Эшелон встретили рано утром. Под конвоем человек двести мужчин и женщин в барак отвели. Барак приличный. Но пока общий для мужчин и женщин и отхожие места общие. Узники зароптали было, но охрана быстро их плетьми успокоила.
- Тишина возникла изумительная.
- Ещё бы! Не знали куда ехали? Городские, разодеты как на выставку. Охрана ходила, щупала вещи, добротные ли?
- Получат спецуху, быстро контру переоденут и переобуют.
- На отхожие места садитесь по очереди - объявляли десятники. На доски не мочиться и не валить.
Сон в руку. Сам Яхве даёт возможность Маламуду искупить вину свою за неправедные дела. Вот они, - враги Единственного и Вездесущего.
Троянский конь для России
Разбирали дела прибывших. Изумлялись. Почти все видные деятели пролетарской революции.
У Маламуда в руках список лиц.
Некоторые фамилии кажутся знакомыми. Может быть однофамильцы?
Где - то валялась брошюра: там о ленинской гвардии хвалебные слова сказаны.
Тем же вечером нашёл брошюрку. Стал перечитывать и поперхнулся от удивления.
Схватился за голову. Никакого сомнения. В руках список лиц делавших месте с Лениным революцию.
Не может быть!
Бегом в НКВД. Там разъяснили.
Да, эти люди когда-то приехали в Россию, чтобы свергнуть царя, но затем переродились, обуржуазились и стали изменщиками делу Ильича.
Сталин поступил совершенно правильно, арестовав большую часть авантюристов, и выслав их в глубинку на перевоспитание.
Этими людьми уже первоначально руководила не идея построения социалистического общества, а сугубо личные интересы.
Рекомендовалось органам и специалистам строго отнестись ко всем без исключения фигурантам.
Намекали, что эти люди обязательно должны исчезнуть. Бесследно и очень тихо.
Вот когда представилась Маламуду возможность разыграть свою карту.
Через несколько дней, прежде авторитетных и уважаемых товарищей, уже не узнать было. Все в робах, в рабочих рукавицах.
Первоначально, им предоставили возможность проявить себя на уборке территории.
Смешно было наблюдать этих грандов революции с мётлами и лопатами в руках.
Постепенно группа расслаивалась, от неё откололись те, кто считал себя справедливо осужденным и лишь меньшинство, ещё пыталось как-то держаться и взывать, взывать к прошлым своим заслугам
Между тем идея исследовать глубины провала штольни не оставляла Маламуда. Да и Ландо крепко заинтересовался секретной штольней.
Договорились так. Уничтожение ленинской гвардии можно обставить красиво.
Исследование открывшейся штольни- пещеры вполне научная работа. Для этого выбрали двух фигурантов из вновь прибывших, Гобермана Михаила Вольфовича и Пейнесона Семёна Гершовича. Оба с хорошим для того времени образованием.
Гоберман, одно время, состоял в Международном географическом обществе. Почему бы им обоим не послужить напоследок науке социалистической. Так и порешили.
Вечером Маламуд привалился к жене, а у той месячные. Кровь всегда возбуждала супруга. Во время месячных он испытывал необычайное наслаждение и при этом становился очень активным, даже агрессивным.
Маша боялась таких дней и брала в свою постель дочку, чтобы хоть как-то защититься от насильника.
Супруг заснул. Но через некоторое время что-то вдруг встревожило его. Маламуд открыл глаза. У постели стоял Савл.