Тропинин Кирилл Сергеевич : другие произведения.

Дорога к озеру Коцит - глава 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Дорога к озеру Коцит.

Глава 4. Некрополис. Дорогами мёртвых.

  
   Его называли Некрополис - город мёртвых. Не слишком оригинально и, если быть до конца точным, не совсем верно, но суть это простое слово отражало исключительно правильно. Населяли обходимый подавляющим большинством за горизонт город, раскинувшийся на утомительные расстояние между невысоких, но не щадящих даже самых удачливых гор, существа, которых никак нельзя было причислить к славным когортам живых. С другой стороны, они, несмотря ни на что, ещё как-то взирали на этот мир. И этот непростой для понимания аспект заставлял признавать, что в какой-то мере здешние обитатели были наделены неким подобием жизни. Но этого, в общем, логичного фактора оказалось несколько недостаточно для полноценного признания, и весь Ад негласно договорился считать это место мертвым, а его обитателей мертвецами, пусть и всё ещё действующими.
   Когда-то очень давно, ещё до начала Войн Основ, на этом месте вольготно расползался красивый и оживлённый город. Он являлся одним из главных центров Ада. Оставаясь далёким от политики, город стал столицей торговли, искусства и развлечений. В город ходили километровые караваны с любым мыслимым товаром. Лучшие художники, поэты, музыканты нашли здесь приют и признание. Сюда приезжали за красотой, азартом, наслаждением и город всегда был рад своим гостям. Он всегда давал им то, чего они хотели, к чему стремились.
   А потом, в один прелестный, очарованный день, в город, яростно хохоча, ворвались Безумные Вихри огня. Их было много, очень много и они не слышали ни плача, ни проклятий. Три поистине безумных дня город был в их полной власти. Три дня всепожирающего огня, три дня непонимания и отчаяния, три дня пиршества смерти. А когда, наконец, вихри ушли, насытившись своей дикой пляской, на месте прекрасного города осталось лежать в костях и пепле то, что потом окрестили Некрополисом.
   Почти все жители и гости города сгорели в жестоких объятиях вихрей, и смерть их не отличалось от любой другой. Но были и другие, те, кому Великое Пламя приготовило иную, едва ли лучшую долю. Теперь у них был новый облик, новый разум, новая мораль. Единственное, что у них осталось от прошлой жизни, это память. И если для одних она была последним убежищем, то для других раскалённой иглой в душу.
   С того дня их тела стали пусты, полупрозрачны и частично трансформируемы, а также появилась изрядная склонность к регенерации. Движения их стали плавными, перетекающими, а голос напоминал тихий шелест травы и приходил, казалось, напрямую в разум, минуя слух. Их чувства и эмоции были сведены практически к нулю. Они больше не могли любить, ненавидеть, желать с той полнотой, которая присуща всем живым. Лишь тусклые отблески былых костров оставили им безжалостные вихри. Теперь их кипящий ранее разум стал холодной машиной для неспешных размышлений. В этих скупых на слова существ превратились самые сильные, самые талантливые, те, у кого жажда жизни была сильнее ярости огня. Но не предпочли бы они подаренную всем остальным смерть той насмешке, которую получили. Весёлые, влюблённые во всё что видели дьяволы превратились в жёстких (а часто жестоких) хладнокровных философов, смотрящих на мир, как на келью для раздумий.
   Быть может, новоявленные мертвецы расползлись бы по всему Аду в поисках вряд ли ещё ждущей их надежды. И кто знает, какую бы цену пришлось заплатить за эти поиски живым? Но волей Великого Пламени, каждый из оставшихся жителей Некрополиса был прикован к месту смерти своих прошлых тела и разума незримой, но крепкой цепью, длина которой варьировалась от пары десятков до нескольких тысяч метров. Место гибели было, пожалуй, единственным ради чего в мертвецах просыпались чувства. Правда, разнообразием они не отличались. При приближении любого чужого разума к последней памяти о своих прошлых днях в мёртвых просыпалась бездумная, сжигающая ярость, которая тут же выплёскивалась на возможного агрессора. Часто в этих схватках обреталась уже вторая, более надёжная смерть.
   Мертвые, несмотря на свой, казалось бы, уравнивающий статус, были всё же не идентичны друг другу. Кто-то всегда должен быть выше другого, и в Мёртвом городе это правило работало, как и везде. Среди обитателей Некрополиса образовалась каста, членов которой называли Мёртвые князья. Главное, чем отличались Мёртвые князья от своих просто мёртвых соседей, так это наличием хоть какого-то, пусть даже формального интереса к жизни. У них одних сохранились более-менее осознанные желания, которые они старались удовлетворить по мере сил своих. Дополнительно к чувствам Мёртвые князья могли похвастаться также наиболее длинными цепями, мощью граничащей с неуязвимостью, и телами, гораздо большими склонными к трансформе, нежели у остальных. Кроме того, местная аристократия являла собой единственных существ в Некрополисе, с которыми можно было создавать хоть какое-то подобие диалога.
   Через несколько месяцев после падения города в пасти Вихрей огня, к нему стали подходить многочисленные шайки разбойников, авантюристов и просто жадных дьяволов, исключительно верящих в свою удачу. По бегущим быстрее ветра слухам, под пеплом и скорбью остались ждать своих героев тысячи сокровищ. И слухи эти были, в общем-то, небезосновательны, все знали о былом величии и богатстве города.
   Но, реальность, однако, оказалась несколько грубее, чем планировалось даже не в слишком оптимистичных головах. Входя в Некрополис, алчущие богатств дьяволы невольно вступали на территории, за которые мёртвые готовы были убивать. И они убивали. К боям с новыми жителями погибшего в огне города искатели сокровищ явно не были готовы. В первый год так и не состоялось ни одной успешной экспедиции. Это немного охладило всеобщий азарт. Однако ещё долгие столетия всё новые и новые отряды устремлялись в Некрополис за богатством и славой. И среди них находились те, кто возвращался и возвращался с тем, за чем шёл. Их были единицы, единицы на сотни тех, кто оставался в Некрополисе навсегда, разбавляя своими костями древний серый пепел, но именно эти единицы дарили надежду остальным и этой надежды, как правило, увы, хватало для новых походов в город смерти.
  
   Я тоже не смог обойти стороной это удивительное место, правда, вела меня не жажда сокровищ и приключений, но жажда знания. Я хотел научиться работать с Путями мёртвых.
   Как выяснилось, их Пути отличались от обычных, также как и они сами. Главным образом потому, что тоже были подвержены возможности трансформы. И это сильно меняло весь принцип работы. Узнать мне это пришлось на собственном опыте, когда я сцепился с одним из мёртвых, войдя в зону его нешуточной тревоги. Когда, вместо того, чтобы швырнуть его на землю, удалось лишь чуть оттолкнуть мертвеца назад, будто я был не Хозяином Пути, а ласковым ветерком, мне пришлось испытать несколько шокирующих секунд. В те секунды спасли меня только общая слабость оппонента и то, что я не слишком близко подобрался к месту его смерти. Суть оказалась в том, чтобы одновременно работать не с одной точкой Пути, как было принято среди живых, а сразу со многими, обгоняя и предотвращая трансформацию. И чем больше точек за раз было использовано, тем лучше. В общем, оказалось, что убивать мёртвых крайне утомительное занятие.
   Воодушевившись первой, пускай и непростой победой я решил продолжить свой поход за знаниями. Следующий мертвый, встретившийся на моей победоносной дороге, к моему же изумлению, не проявил ровно никакой агрессии. Он полулежал прямо на земле, лениво смотря в мою сторону, но вроде как сквозь меня. Я решил ответить ему дружелюбной взаимностью и попробовал установить контакт. К сожалению, моя искренняя инициатива не увенчалась пусть даже незначительным успехом. Флегматичный мертвец так и лежал в пыли, не отвечая на мои попытки уговорить его на беседу. В конце концов, я от злости просто толкнул его Путь изо всех сил. Мёртвый горожанин отлетел на положенное количество шагов и так и остался лежать лицом вверх. Когда я подошёл, то увидел лишь его по-прежнему пустой взгляд, без интереса устремленный вверх.
   Продолжать беседу-монолог было бесперспективно, а заканчивать, вроде как начавшееся сражение, даже как-то неудобно и я повернул назад. Ночевать я планировал на живой земле. Может, это были и предрассудки, и всё же так мне было намного спокойней. Но на самом краю города меня ждал ещё один житель Некрополиса. Высокими, изящными и абсолютно бесшумными прыжками мне навстречу устремился Мёртвый князь.
   Я посмотрел на его Путь и с предельной уверенностью первым решил не атаковать. От этого мёртвого я хотел только мира и желательно вечного. Сделав очередной эффектный прыжок, князь опустился в двух коротких шагах от меня. Он оказался в два раза выше и в полтора шире чуть опечалившегося Мастера Дорог. И в отличие от предыдущих встреченных мною обитателей, его глаза не были пусты, в них поблёскивал ленивый интерес, и объектом этого интереса был, как это не прискорбно, я.
   Несколько тревожных минут мы молчали, глядя друг на друга. Я хмуро прикидывал свои шансы в случае схватки. Выходило отнюдь не безнадёжно, но и уверенности в будущем особо не прибавлялось.
   - Кто ты? - первый раз я слышал голос мертвого, и ощущения от услышанного были немного странными. Это были ощущения мягкой руки, проникающей в твой разум и оставляющей в нём послание для тебя. Ощущения не слишком приятные, но и ничего трагичного в них тоже не было.
   - Путник, - лишней информации я давать был не намерен, но совсем не отвечать показалось мне невежливым, а возможно и чреватым.
   Я не знал, услышал ли меня Мёртвый князь, а если и услышал, то понял ли. Подсказки же мой визави дарить явно отказывался. Не менее десяти минут мы так и стояли друг против друга. В конце концов, мне это надоело, и я решил просто обойти, как будто парализованного князя.
   - Стой, - это короткое слово выразило бесконечно много оттенков. И интерес, и угрозу, и вместе с тем просьбу, и ещё огонь знает что.
   Я послушно остановился и, как оказалось, только за тем, чтобы снова насладиться безмолвной компанией моего нового приятеля.
   - Как дела, мёртвый? - я решил перейти в словесную атаку. Результатов этой атаки, правда, пришлось ждать ещё несколько тихих минут.
   - У меня нет дел, путник, - ответ пришёл тогда, когда я уже и не надеялся на какую-либо реакцию со стороны моего титулованного друга. - Расскажи мне о своих.
   Я удивлённо уставился на князя. В его голосе отчётливо слышался интерес. Интерес к делам потерянной для него жизни. Пусть он был лишён её, но его воля всё ещё стремилась к ней. И я не смог отказать ему в этом стремлении. В тот день, и в ту ночь мы долго говорили, долго и медленно. Говорил, правда, в основном я, но и князь изредка вставлял своё лаконичное слово, желая знать ещё и ещё, все, что случилось за эти долгие годы его поистине нелепой смерти. И я рассказывал ему обо всем, о чём знал. Об Орденах, о войнах, о балах и дуэлях, о традициях и дорогах. Никогда ещё у меня не было столь внимательного и благодарного слушателя, как и у него столь словоохотливого рассказчика. Вечер, ночь и утро пролетели как стрела огня. Завершив, наконец, свой рассказ я замолчал, выжидательно глядя на прикрывшего глаза мертвеца.
   - Это были мои лучшие часы, путник, - казалось, даже голос Мёртвого князя стал немного менее холоден. - И я ещё помню, что такое благодарность. Знай же, путник, что отныне я твой друг и должник. И пусть имя моё зарыто в пепел, но если я когда-либо чем-нибудь смогу тебе помочь, то приходи в любой день в это место, и я исполню любую твою волю, если только буду в силах. Прощай. - И он, легко перепрыгнув меня в стремительном прыжке, унёсся в серые глубины Некрополиса.
  
   Эту историю я рассказывал для расширения общего кругозора внимательно слушавшего меня ангела во время нашего спешного отступления к черте Мёртвого города. Сейчас по прошествии нескольких часов после моей не слишком дружественной встречи с представителем Ордена Теней, я чувствовал некоторое сожаление в связи со своим столь агрессивным поведением на недавнем мероприятии. Возможно, не стоило столь резко реагировать на, в принципе, разумное предложение Ордена. Согласиться с ним мне, к сожалению, не позволяли мои маршем идущие в огонь понятия о чести и данном слове, но вполне можно было бы взять немного времени на непростые раздумья и уж в любом случае не грозить вечной войной целому Ордену убийц. Что и говорить, объявить войну всегда гораздо легче, чем её выиграть, а я в своей победе уверен, увы, не был.
  
   Однако сутки ещё были за нами, и Орден Теней, стиснув зубы, хранил данное слово. Сейчас главное было добраться до Некрополиса, куда навряд ли сунутся даже тени, ибо средств для убийства уже однажды мёртвых в арсенале Мастеров Теней явно не хватало. Время на сон было сокращено до неприличного минимума, а передвигаться пришлось исключительно бегом, делая короткие, не находящие отклика привалы. Трудно сосчитать, сколько раз за эти сутки я был проклят взбешённой таким темпом леди, но всё же главного я добился. Мы пришли к Некрополису раньше, чем Орден Теней пришёл за нами.
   - Великое Небо! - Жрица широко раскрытыми (видимо, для того чтобы предотвратить попытки мгновенного закрытия) глазами взирала на открывающийся перед нами город.
   Посмотреть действительно было на что, и действительно хотелось поскорее отвести неосторожный взор, но у нас такого права, увы, не было. Некрополис встречал молчанием и пылью. Серая земля не давала всходов, а ветер был здесь редким и злым. То тут, то там всё ещё держали свой пост полурассыпавшиеся остовы, бывшие некогда великолепными дворцами или блистающими галереями. Лёгкий туман развалился над еле видной дорогой, словно заранее презирая всех, кто осмелится пойти сквозь него.
   Мне пришлось разорвать седые, заволновавшиеся локоны, невольно отвечая на его презрение. До назначенного Мёртвым князем места идти отсюда было не более полукилометра. Его мы преодолели вполне успешно, хотя и у меня невольно подрагивали руки при любом тихом шорохе. У Элати же на лице поселился хорошо скрываемый, но явно искренний страх.
   Я не мог её за это винить. Мёртвая земля пугала живых, и это было более чем закономерно. Она словно предрекала уже видимый конец любого пути, любой даже самой длинной дороги. Она самовлюблённо и в то же время завистливо хохотала над жизнью, столь краткой и порой крайне глупой. И нечего было противопоставить её наглой уверенности, нечем было ответить на этот выверенный удар. Оставалось лишь только терпеть её насмешку и клясться отомстить за неё, заранее зная, что клятва так и не будет выполнена, оставшись лишь пустыми и излишне громкими словами.
   - Пришли, крылатая, - казалось, даже пыли не прибавилось со времени моего прошлого визита в этой упрямой тишине.
   - И что теперь, мастер? Будем звать его, грубо нарушая местную умиротворённость, или у тебя как всегда есть более изысканный план, - Элати явно нервничала, находясь так близко к холодным ладоням смерти.
   - Разумеется, есть, леди. Мы просто подождём хозяина, - владений здесь немного даже у князей. Я не думаю, что он заставит нас дрожать от нетерпения встречи с ним. - Изысканностью, конечно, мой план не страдал, зато был вполне безопасен. Кричать же в этой угрожающей тишине абсолютно не хотелось.
   - Гениально, мастер, ты снова оказался выше самых наглых костров, - этот сарказм ангела был явно подготовленный. И так как следующая реплика могла также быть уже сформированной и лишь ждать своего счастливого момента, я предпочёл дипломатично промолчать.
   - Послушай, мастер, - через мгновение голос жрицы вновь прозвучал в звенящей тишине Некрополиса и он был наполнен нарастающей тревогой, - а ничего, что я ангел?
   - Расслабься, крылатая, - я поспешил успокоить её, - поверь мне, им уже всё равно. Для них уже нет ангелов и дьяволов. Они уже слишком далеко от ненависти жизни.
  
   Минуты текли не то, чтобы слишком медленно, но и неистовым бегом их ход назвать было бы несколько оптимистично. Обычные минуты, обычного, немного нетерпеливого ожидания. Минуты, от которых начинаешь медленно звереть.
   Мёртвый князь возник неожиданно и неприятно, элегантно спрыгнув откуда-то сверху прямо к нашему изумлённому, а у ангела и заметно испуганному взору. Он, как и весь город, абсолютно не изменился за этот немалый по моим меркам срок. О его же мерках не хотелось даже думать.
   Вместо того, чтобы по всем правилам вежливости поздороваться со своим старым приятелем, которому ты к тому же должен, князь присев на корточки, пристально уставился на замершую Элати. Только тут у меня мелькнула гибельная мысль о том, что для ангела у дьявола, даже мёртвого, всегда найдётся несколько яростных каратов ненависти. Но Мёртвый князь оставался, спокоен как пепел под его ногами.
   - Красивые крылья, - жрица вздрогнула, когда голос мёртвого вошёл в её разум, до меня же донёсся лишь его лёгкий, маловыразительный оттенок. - Подари, - вот теперь уже вздрогнули мы вместе. Рука ангела невольно потянулась к мечу, я в спешке примерялся к Пути князя. За время нашей последней встречи мои силы изрядно подросли, и всё же этой схватки я не хотел и сейчас.
   - Не хочешь? - холодный голос мертвеца опередил нашу вероятную атаку, и немного замедлил бешеное биение наших сердец. - Жаль.
   - Здорово, мёртвый, - я всё же решил обратить на себя его заинтригованное ангелом внимание. - Помнишь меня?
   Мёртвый князь помолчал несколько стандартных для него минут, лениво разглядывая стоящего перед ним дьявола. - Помню, путник, - наконец снизошёл он до ответа, - у тебя снова есть, что сказать мне?
   - Я думал у тебя есть, что вернуть мне, мёртвый, - долгого этикета я не переносил. - Я пришёл забрать долг.
   - Назови свою цену, путник, - Мёртвый князь не был ни удивлен, ни разочарован, всё это осталось для него далеко в прошлой полной красок жизни.
   Я собрался с мыслями, - Мне нужен свободный и беспрепятственный проход по Некрополису, - я рисковал, не зная, сможет ли мой знакомый вернуть долг таким способом. С другой стороны, в случае неудачи я всегда мог попросить что-нибудь ещё.
   На этот раз Мёртвый князь молчал не менее десяти минут, смотря мимо меня и, видимо, обдумывая свои шансы на это предприятие.
   - Это непросто, путник, - вероятно, он, наконец, принял решение, - и один я не смогу помочь тебе, но, помня о своём долге, я поговорю с остальными и по прошествии этого разговора скажу тебе наше решение.
   - Сколько времени это займёт?! - мой почти крик чуть замедлил стремительные движения давнего должника.
   Князь посмотрел на меня с оскорблённым недоумением, - У мёртвых нет времени, путник, - его взгляд пронзал грустью и первородной болью.
   И более не дожидаясь моей реакции на столь дилеммный ответ, Мёртвый князь быстро развернулся и уже знакомыми элегантными прыжками исчез за одной ещё не потерявший основные очертания архитектурной развалиной.
   - Приятно, что даже мёртвые иногда держат своё слово, - Элати только отошла от непредвиденного шока, в который её невольно ввёл наш долгожданный гость своим чрезмерно назойливым вниманием к её обожаемым крыльям.
   - Вот только всё же интересно, сколько времени займут его переговоры, - о том, что это вполне мог оказаться достаточно длительный срок не хотелось даже и думать. - Ты как хочешь, крылатая, а я постараюсь употребить это время с максимальной пользой. Я буду спать.
   И с чувством абсолютной уверенности в том, что на территории Мёртвого князя побеспокоить меня никто не посмеет, я, выбрав поблизости более-менее чистое место, действительно отправился по дороге сновидений, сопровождаемый гневным взглядом рассерженного моей беспечностью ангела.
  
   Я открыл глаза. Прямо передо мной неподвижно сидел Мёртвый князь. Взгляд его, однако, был устремлён в обход меня на также безмятежно спящего ангела. Как было видно, леди последовала моему разумному примеру. Взор мёртвого, как острый клинок, припечатался к ровно сложенным крыльям Элати. Вероятно, мысль об обладании ими всё ещё мелькала в его непознанной голове. Оставалось надеяться, что эта мысль так и останется на уровне фантазии.
   - Какие новости, мёртвый? - я с глубоким зевком перевернулся на бок и, пожалуй, немного напряжённо для только что пробудившегося уставился на князя.
   Для того чтобы обратить взгляд ко мне, хозяину этих неброских земель потребовалось несколько волнительных минут.
   - Твоя просьба тяжела для меня, путник, - голос его был также спокоен, как и при недавнем расставании. - Мои братья требуют за неё платы.
   - Отлично, - моя радость отдавала сарказмом с талантом всеславного актёра. - И какую же плату вы хотите? - я тут же перешёл на деловой тон. Я готов был согласиться на многое за нужную нам перспективу.
   - Мы многое потеряли, путник, - Мертвый князь, как часто водится, начал издалека, - у нас почти ничего не осталось, но то, что осталось, нам бы крайне хотелось сохранить и вдруг даст удача преумножить. - Недалеко отсюда есть место, которое почти не тронул гнев пламени, - мне показалось или его губы действительно тронула странная ностальгическая улыбка. - Это старая галерея, - между тем князь продолжал свою не короткую просьбу, - один из величайших памятников искусству прошлого, - он снова помолчал. - Увы, никто из нас (как я понимал, всё это время под "нами" он имел в виду Мёртвых князей) не может дотянуться до этой памяти веков. А ведь там находятся величайшие шедевры нашего времени. Лучшие мастера отдавали свои работы под своды этих залов. Огромные толпы собирались ради возможности увидеть самое прекрасное на этой земле. И нам бы хотелось вновь лицезреть эти творения. Нам бы хотелось найти в их красоте последнее спасение и последний приют. Ты сделаешь для нас больше, чем мы для тебя путник, но такова наша цена за возможность пройти через этот проклятый огнём город.
   - Веди, князь, - раздумывать, в общем, было нечего, торговаться мёртвые вряд ли умеют, а если и умеют, то займёт это по всему исключительно немало времени. А условия Мёртвых князей, звучали на первый взгляд не то, чтобы невинно (в Некрополисе, увы, не осталось чего-либо невинного), но и не слишком тревожно. - И пока ведешь, расскажи, что конкретно вам нужно из этого музея.
   Вместо ответа Мёртвый князь быстро, но без суеты направил свои шаги (слава огню, не запрыгал) в сторону с профессиональным нетерпением ожидаемого мной хранилища древней красоты. Всё, что мне оставалось так это не слишком грубо толкнуть мирно дремлющую леди и поспешить за моим нечаянным проводником, слыша, как поднимается и неровно устремляется за нами ангел.
   - Не томи, мёртвый, рассказывай, - ждать инициативы от князя было, по меньшей мере, чересчур оптимистично, в связи с чем, я решил принять активную сторону в нашем прерванном разговоре.
   - Там много бессмертных полотен, путник, - мне показалось, или князь действительно немного поторопился с ответом, не выждав положенных минут. - Тысячи картин, каждая из которых ценнее золотой горы. Тысячи образчиков совершенства, безвременно покинувшие своих коленопреклоненных почитателей. Тысячи мгновений бескорыстного счастья и истинного восторга, - казалось ещё немного и князь вновь оживёт, с таким несвойственным для мёртвых чувством вёл он свою хвалебную речь. Можно было предположить, что в далёкой жизни он был тонким ценителем искусства, а возможно и сам был одним из его творцов.
   - Мы просим о малом, путник, - между тем продолжал поклонник прекрасного, - о малом для тебя, но о великом для нас. Мы хотим, чтобы ты принёс ничтожную долю из той недосягаемой для нас сокровищницы. Лишь столько, сколько сможешь унести. Но поклянись, - он резко обернулся ко мне, замерев и заглянув глубоко ко мне глаза. - Поклянись, принеси картину, на которой ты увидишь такие же прекрасные крылья, - он вновь обернулся, на этот раз к Элати, указывая на гордость всех ангелов.
   - Я постараюсь, - давать очередную клятву, обрекая себя на её исполнение, я не собирался. Слава огню, настаивать князь не стал.
   - Всё, дальше мне дороги нет, - Мёртвый князь остановился и простёр свою прозрачную длань вдаль. - Я вижу это место даже отсюда, увидьте и вы. Я буду ждать вас здесь, я буду просить о вашей удаче, - с этими словами мертвец сел в пыль дороги, не сводя взгляда с действительно разглядываемого на самом краю зрения низкого сооружения, в котором нам вероятно и предстояло заняться поиском и последующим похищением предметов искусства.
   - И помни, путник, - донеслось уже мне в спину, - это должны быть живые картины. Ты это сразу поймёшь.
   Я было обернулся расспросить о новом критерии оценки произведений искусства, но у Мёртвого князя был такой отрешённый и немного шальной вид, что я предпочёл разобраться на месте, чем снова играть в опасные загадки.
  
   Оставив позади вероятно уже предвкушающего визуальные наслаждения князя, мы быстрым и по возможности решительным шагом направились к искомому зданию. Слава пламени, добрались мы до него без происшествий.
   Подойдя к хранилищу великих шедевров, я на некоторое время впал в состояние искреннего недоумения. Сооружение оказалось преступно небольшим. Выше меня всёго лишь в два раза и имело при этом не самый оптимистичный радиус. Я долго не мог понять, как там могут вмещаться все те тысячи полотен, о которых совсем недавно чуть ли не пел князь.
   Разгадка обнаружилась быстро и, как часто бывает, оказалась наипростейшей из всех возможных. Протиснувшись в узкую щель в каменных, потрёпанных воротах мы увидели широкую лестницу, уходящую вниз в неловком свете лучей, рвущихся из множества трещин в потолке и стенах архитектурной конструкции.
   - Надо возвращаться, крылатая, - я был откровенно разочарован. - Без света делать там нечего, а как раз света ни у нас, ни, скорее всего там, нет.
   - Не стоит, мастер, - с этими словами Элати немного сконфуженно достала из своего широкого кармана маленький кусочек того самого чудесного светильника, пробивающего тьму в наш памятный переход по Незримому Пути.
   Я ничего не сказал на этот крайне двусмысленный жест, хотя душа моя рвалась праведным гневом. Я просто, возможно, несколько резко, вырвал из рук леди нежданный подарок и пошёл к разваливающейся под натиском времени лестнице, намереваясь начать осмотр местной экспозиции.
  
   Под ногами что-то негромко похрустывало, и размышлять о том, что же это было, не представляло никакого удовольствия. Украденный Элати осколок света не в силах был разбить очередные на нашем пути ворота тьмы, но его хватало на то, чтобы немного приоткрыть их. Этой щёлочки было достаточно для лёгкого обзора, но каких-либо объектов для хотя бы беглого осмотра пока не находилось. Лестница с уверенной леностью спускалась вниз, чуть заворачивая налево. Когда-то вероятно восхищение от галереи начиналось с самой лестницы. Даже сегодня, глядя на побитые, потрескавшиеся ступени, можно было разглядеть и силуэты великолепных рисунков, ревниво украшавших ее в те далёкие века, и эхо танцующих красок, превращающих банальный спуск в веселящую разум фантазию.
   Поворот лестницы стал более резкий, и вдруг, практически внезапно, она закончилась. Перед нами открылся гигантский зал, стены которого были покрыты теми самыми полотнами, за которыми мы вероятно и пришли. В альковах стен расположились мягкие очертания скульптур, а в середине зала гордо стоял огромный комплекс разнообразных зеркал, в которых в разных ракурсах отражалось всё местное великолепие.
   Разумеется, мне было крайне стеснительно охватить взглядом всё эти чудеса древних, держа в руке лишь насмешку над светом. Весь зал был полон свечей, больших и малых, бледно-снежных и уверенно-чёрных. Они висели на стенах в изящных канделябрах, опускались с высокого потолка в роскошных люстрах и просто стояли на каменном полу. И все они горели, горели ярко и торжествующе, и практически не оставалось места во всём уходящем вдаль зале, куда бы ни снисходило их оранжевое сияние.
   Впрочем, во мне эти свечи пробуждали, увы, не радость, а искреннюю тревогу, очень много тревоги. Ведь, чтобы свечи горели, их надо регулярно зажигать, а значит скульптуры и полотна вряд ли находились здесь в глухом одиночестве.
   - Сдаётся мне, крылатая, всё это будет несколько сложней, чем изначально предполагалось, - я не замедлил поделиться своими опасениями с Элати.
   - Будем надеяться, что только несколько, мастер, - тревога в её золотых глазах была не меньше, чем в моих, - похоже, в Аду слишком много ценителей прекрасного.
   - С другой стороны, всё, что нам нужно, может располагаться в пределах нескольких метров, - лучась фальшивым оптимизмом, я направился к ближайшей стене, в глубине души надеясь найти на ней всё так нам необходимое.
   Взгляд метнулся на первый же холст на моём пути. Это оказался портрет, с которого с насмешливой надменностью на созерцателя смотрела уже не молодая, но по-прежнему красивая дьяволица. Она была очень похожа на Ашзар. Те же бурные волны волос, чернее самой ночи, те же манящие в жестокий капкан губы, изогнутые в кривой усмешке, те же немного бешеные алые глаза, взгляд которых чаще карал, чем дарил. Вероятно, и титул, и положение в обществе этой дьяволицы не уступали достижениям княгини.
   И всё же между ними лежала огромная пропасть. С непонятной уверенностью я осознавал, что тускло смотрящая на меня с картины мертва. Мертва давно и надёжно. И это были не логические выводы, на которые у меня не было ни времени, ни желания. Это было как будто просто выданное мне знание. Несмотря на прошедшие века, всё ещё яркие краски словно задрожали под моим взором. Картину отчётливо укрыл серый покров пепла и праха. Через мгновение я уже вновь наблюдал всё ту же роскошную красавицу. Но теперь, после того как увидел её второй, смертельный облик, я больше не мог восхищаться ни красотой дьяволицы, ни мастерством художника. Пожалуй, я начал понимать, что имел в виду Мёртвый князь в своём призыве брать только живые картины. К сожалению, эта картина оказалась мёртва.
   - Неужели здесь могло остаться что-то живое, мастер? - леди печально смотрела на соседнее полотно. Это был, казалось бы, обычный пейзаж, - раскидистые деревья, высокая трава с огоньками цветов, серебристый рукав узкой реки вдалеке. Но сквозь весёлую зелень и мечтательную лазурь уже была видна скорбно темнеющая пустыня, не хранящая в своих запретных пределах даже подобия жизни.
   - В любом случае нам придётся это выяснить, со всей возможной тщательностью, - я ещё раз хмуро оглядел бескрайние стены. - Вряд ли, Мёртвые князья благосклонно воспримут неудачу.
   В ответ Элати лишь коротко вздохнула, переведя взгляд на следующий шедевр древности. Мне, увы, ничего не оставалось, кроме как последовать её примеру.
   Я не пропускал ни одного экспоната. Здесь были представлены все жанры и направления, о которых я когда-либо слышал и, скорее всего, ещё больше тех, которых я никогда и не знал. Широкие долины сменялись суровыми горами. Беспечные лица играющих детей соседствовали с задумчивыми ликами седых старцев. Изображения шальных дуэлей перемежались с батальными сценами, считать участников которых было делом долгим и не простым. Древние города открывали передо мной свои узкие улочки и широкие площади, башни замков первых Орденов уносились вверх, смущая вольные ветры. Ярчайшими красками опьяняли безумные маскарады, где за прекрасными и чудовищными масками все были равны и свободны. Уносили в нелёгкие раздумья тёмные ночи с еле уловимыми очертаниями в своей затягивающей глубине.
   Каскад всех красок и самых причудливых образов мелькал в моих глазах. Все эти картины были такие разные, и в тоже время их накрепко роднила уже упомянутая особенность. Они все были мертвы. Через несколько мгновений краски сменялись серостью и пустотой. Восхищение безапелляционно сменяла тяжёлая грусть, а иногда и открытое отвращение к увиденному. Куражащаяся смерть добралась даже до того, что вроде бы не должно быть ей подвластно. Всё ближе и ближе подкрадывалась к моему сердцу прелюдия апатичного отчаяния.
   - Мастер! - крик Элати завальсировал негромким эхом в вышине зала. - Посмотри, мастер!
   Я не смог пренебречь восторгом, который кипел в голосе жрицы. Через несколько секунд я оказался рядом с ней, смотрящей на небольшую картину в самом верхнем ряду стены. Картина явно не претендовала на академизм. В ней не было ни какого-либо видимого сюжета, ни чётких образов, ни тонкой игры светотени. Я бы даже сказал, что она была немного примитивна по сравнению с уже увиденными мной творениями мастеров прошлого. Неяркие краски врезались друг в друга, рассыпаясь брызгами по холсту, еле заметные размытые силуэты застыли в круговороте неясных движений. Но эта неброская картины буквально искрилась жизнью. В ней не было ни намёка на те смертельные судороги, с которыми полотна встречали нас до этого. Наоборот, казалось, убери сейчас из зала все свечи, она всё равно будет светить неистовой борьбой своих широких, небрежных мазков.
   - Думаю, эта подойдёт, - сказал я это как можно более спокойно, в душе седеющий мастер дорог скакал как годовалый дьяволёнок. - Не побрезгуешь ли, крылатая, расправить свои воспетые крылья и опустить этот шедевр вниз.
   Элати коротко усмехнулась и в лёгком уверенном прыжке мгновенно оказалась под потолком галереи. Осторожно подплыв к нашему первому трофею, она аккуратно сняла его с незатейливых опор и также спокойно вернулась вниз.
   Я взял картину в руки, вновь невольно погружаясь в бурлящие ритмы её жизни. Что ж, думается Мёртвый князь будет доволен. К сожалению, насколько я понял, одной картины будет отчаянно мало. В связи с этим, осмотр местных достопримечательностей придётся продолжить и желательно этот процесс по возможности ускорить.
   - Жаль, что придётся портить это поистине великое творение грешной сталью, - я видел, что Элати говорила искренне и вполне разделял её грусть по этому поводу. Но даже при своих небольших размерах картина обладала достаточно внушительной рамой, которая вряд ли позволит быструю и удобную транспортировку.
   Четырьмя быстрыми взмахами я с некоторым сомнением в душе отделил полотно от рамы. Аккуратно свернув его в лёгкий рулон, я отдал наш первый приз ангелу.
   - Ну что, крылатая, продолжим знакомство с творчеством ранних художников Ада.
   Леди не успела ответить. Умиротворённую тишину подземного музея нарушил визгливый, кривляющийся смех. Реакция наша была стандартной и в какой-то мере достаточно уже поднадоевшая - обнажённые клинки и готовность убивать. С другой стороны, большего, как правило, и не требовалось.
   Нежданных, хотя и предполагаемых гостей я заметил сразу же. Ими оказались на первый взгляд довольно таки невыразительные существа, в общих чертах напоминающие обычных мертвецов, встречающихся в Некрополисе. Но и отличия их откровенно бросались в глаза. Это были небольшие (в два раза меньше меня) создания, с размытыми очертаниями тела и лица. Но тела их не были полупрозрачными телами мёртвых, напротив, они были полны тусклых, но вполне различимых красок. Казалось, что сумасшедший художник решил сделать для себя уникальную палитру. И ему это удалось в полной мере. Краски не стояли на месте, сражаясь между собой за право быть примой этого представления.
   Непознанные существа как будто и не замечали нас, отвратительный смех повторился ещё несколько раз, но к нам он отношения не имел решительно никакого. Возможно, эти обитатели музея просто так разговаривали. Они, не спеша, плыли вдоль противоположной от нас стены, меняя догоревшие до конца свечи. С необычайной лёгкостью они поднимались под самый потолок, продолжая свою нехитрую работу. Они шли по кругу и, в конце концов, должны были встретиться с нами. По здравым размышлениям, встречи этой лучше было избежать. Пути их опасности для меня не представляли, но вот шум эти труженики поднять могли. А кто на этот шум может явиться, мне было крайне не интересно. Объективно полагая, что Элати также не жаждет новых знакомств, я кивком головы предложил ей проследовать в один из коридоров в стенах основного зала.
   Однако наш нехитрый манёвр был к моей искренней печали прерван. По несчастливой случайности группа поджигателей свечей пропустила одну из своих подопечных. Но этот пропуск, увы, не выпал из их раскрашенной памяти и один из местных повернул назад исправить непозволительное положение дел. Заметив наш достаточно экстравагантный для здешних мест дуэт, он издал всё тот же короткий, несколько неуверенный смешок и медленно двинулся в нашу сторону. За ним потянулись несколько его товарищей, а остальные, вероятно, решив, что долг важнее любопытства, продолжили менять свечи.
   Бить первым не хотелось по уже обдуманным причинам. А в случае возможной агрессии со стороны этих красочных парней я был уверен, что перебью всю их не слишком большую компанию без особых треволнений. Впрочем, пока они вели себя довольно спокойно, с явным интересом рассматривая нас. Мне пришло в голову, что мы возможно первые нормальные живые или даже мёртвые существа, которых они когда-либо видели. Сомневаюсь, что сюда кто-либо забирался со времени образования Некрополиса.
   Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Кончился и наш короткий, хрупкий мир. Один из обитателей музея заметил пустую раму, валяющуюся у наших ног. Издав уже не смешок, но какое-то подобие стона, впрочем, так же режущего слух, он устремился прямо на нас. Его тело рванулось во все стороны, становясь раза в три больше. Наполнявшие его краски в один миг превратились из тусклых в ослепляющие.
   От неожиданности его броска я едва успел отбить в сторону эту какофонию красок и визга. Его дорога до стены была прямой и недолгой. И как было не жаль, но врезался он не в саму стену, а в картину, так некстати, оказавшуюся на его пути. Просчёт был мой, но я, пожалуй, не учёл последствий. Всё-таки моё пребывание здесь длилось совсем не долго, и я ещё не изучил местного этикета.
   На этот раз визгливый стон был всеобщим. Не скажу, что он потряс сами основы, но уши мои зарыдали от искреннего огорчения. Они бросились на нас без раздумий и какой-либо системы. Бросились, не потому что ненавидели, не потому что хотели убить. Это был какой-то рефлекс, заложенный в них уже при рождении. Так слепо и бездумно бросаются на своего обидчика маленькие дети, не зная при этом ни желаемого итога, ни простейшего плана действий.
   Феерия всех цветов рвалась на наши мечи. Алый, лазурный, бирюзовый, пурпурный, золотой, кричаще-синий и ещё сотни оттенков приближались к нам стремительным ветром. Не дожидаясь, пока мы окажемся разрисованные этими живыми кистями, я с силой откинул их назад, на этот раз предусмотрительно не в стены, а в плеяду зеркал в центре зала.
   Оглушительный звон беспощадно разбитых зеркал, казалось перебил даже невозможные для слуха крики неудавшихся мстителей. Осколки заблистали тысячами только что влюбившихся глаз, под взволнованным светом свечей. Я увидел, как один из защитников искусства начал неловко выбираться из-под груды отражающих его попытки стекляшек. Первым желанием было затолкать его обратно, да поглубже, но вся его размытая и теперь какая-то порванная фигура была абсолютно лишена какой-либо агрессии. Как будто он даже перестал замечать тех, кто нарушил покой его дома. Звук, который он начал издавать, был даже не слишком бьющий по ушам плач. Плач непонимающего, сотворённого над ним зла. Плач ребёнка.
   Первый, пострадавший в результате своего вероятно праведного гнева, также пришёл в себя и не замедлил поддержать своего собрата. Он всем своим невеликим телом прижался к упавшей картине, как будто защищая в последнем смертельном прыжке. Плач его был не менее атмосферен, чем отголоски слёз первого. Я понемногу начал ощущать себя последней сволочью, хладнокровно обидевшей неразумных детей и где-то даже гордящегося этим.
   - Пойдём отсюда, мастер, - леди угадала мои собственные мысли, - пока не пришли их старшие братья, - правда, как оказалось, ею двигали более практичные мотивы.
   Я бросил ещё один, лишний взгляд на покидаемый нами в смешанных чувствах пейзаж. Из-под острых осколков упрямо старалось выбраться ещё одно дитя музея, тоже тихо начиная свой первый аккорд безудержного плача. Картины словно ненавидяще потемнели, обвиняя меня в содеянном. С оглушающим лязгом, который вполне мог обозначать вечное проклятие, на каменный пол упал большой осколок зеркала, не сумев удержать своё нетвёрдое равновесие. Из случайного зрителя я за несколько грешных секунд превратился в непрощёного врага.
   - Мастер? - по всей видимости, у Элати сражение с совестью прошло гораздо более успешно. С другой стороны, и вина её в случившемся была минимальна, если вообще была.
   - Идём, крылатая, - я быстрым, подчёркнуто равнодушным шагом направился к ближайшему коридору, уводящему в глубь древней галереи, обязанной принести нам ещё три-четыре картины, которые можно было бы назвать живыми.
   Коридор встретил нас всё теми же ярко, хотя и немного грустно, горящими свечами. Его невысокие стены украшали довольно неброские полотна, видимо разогревающие зрителя перед теми шедеврами, которые должны таиться в конце этой дороги. И дорога эта оказалась не слишком длинной. Буквально через минуту перед нами без суеты открылся на этот раз небольшой, круглый зал, освещаемый большими ровными свечами в причудливых подсвечниках.
   В этом зале картин было не так много, а по сравнению с предыдущим и вовсе мало, но каждая из них сверкала своим великолепием, тысячью благословенных вечным пламенем костров. Первая же из них, на которую я ниспослал восторженный взор, вполне подходила под высокие требования Мёртвого князя. Она была насквозь живой. И это было даже иронично, так как на картине была изображена яростная битва. С одной стороны это сражение представлял достославный Орден Войны, широко известный, как и несдержанным нравом своих адептов, так и, увы, их признанной силой. В роли оппонентов выступал неизвестный мне Орден, в руках воинов которого вместо привычных мечей, топоров и копий находилось непонятного вида оружие с множеством шипов и режущих кромок. Как ни странно, но, глядя на картину, битва представлялась вполне равной. Немного неестественно пронзающий мечом своего врага Мастер Войны с ужасом смотрел, как на голову его брата по Ордену опускается устрашающее оружие бойца неведомого Ордена. Азарт, ярость и страх перемешались в лицах участников сражения. И, несмотря на царившую на холсте смерть, картина кричала жизнью не меньше предыдущей. Казалось, все погибшие на ней наследуют свою убегающую жизнь этому гениальному полотну.
   Картина была довольно большой, тащить её даже вырезанную из рамы было крайне неудобно, но других вариантов я, к сожалению, не видел. Вырезая холст, я практически слышал стоны тех, кто сейчас умирал на нём.
   Закончив своё достойное убийцы дело, я обернулся в поисках ангела, даже не предложившего помощи, от которой я бы вряд ли отказался. Леди я нашёл совсем рядом, её взор был намертво прикован к картине, висевшей через две от моей. Мельком взглянув на эти две и убедившись в их посмертном состоянии, я со спокойным сердцем обратился к так заинтересовавшего жрицу шедевру древних.
   Что ж, к этой картине стоило даже не приковать, а приколотить свои недостойные её глаза. Если только что безжалостно расчленённая мной картина вызывала в душе смотрящего переживания за сражающихся и скорбь по погибшим, то смотря на это полотно, в сердце снисходил чарующий покой.
   Высокие, стройные деревья едва позволяли показаться над собой седым, скучающим горам. Тёмные, задумчивые стволы фривольно резонировали с ярко-зелёным весельем крупных листьев на их устремлённых ввысь ветках. Тяжёлые, бугристые корни ласково обнимала, словно влюблённая в них, изумрудная трава. Хоровод рубиново-пьяных и наивно-жёлтых цветов беспечно кружил между добродушно ухмыляющимся кустарником. В гостеприимных ветвях играли свои свадьбы дурачащиеся птицы. Но всё это умиротворение природы было лишь фоном к главной детали этого творения.
   За твёрдо стоящими в земле деревьями, чуть оттеняя вечнозеленую гамму леса, в загадочно-нечётких движениях танцевало сказочно-прекрасное существо. Бледно-салатовые волосы взметнулись дразнящим вихрем, тонкие изящные руки нежно гладили жёсткую кору, взгляд тёмно-зелёных глаз дарил бескорыстное прощение всему живому. Существо как будто случайно задержалось у нас на виду, в бесконечно-последнем мгновении, желая поскорее нырнуть в прохладу родного леса от нескромных глаз.
   Эта картина, пожалуй, была более живой, чем я сам. Лесной танцор смотрел мне прямо в глаза. Смотрел честно и доверчиво, не понимая, что смотрит на своего убийцу. Я не смог вынести его спокойный, дарующий взгляд. Я отвернулся.
   - Режь сама, леди, - даже слова давались мне с трудом. - Я уже достаточно сегодня убил.
   На лице у ангела отразилась нелёгкая внутренняя борьба. Она жалобно посмотрела на меня, но я спрятал глаза.
   - Режь, - это был уже приказ. Приказ, который я не имел права отдавать.
   Элати тихо зарычала. Я подумал, что сейчас она бросит меч, но жрица, слава огню, не оправдала моих надежд. Надежд, о которых я боялся признаться самому себе. Удары её были не менее уверенными, чем мои. Ещё один рулон совершенства присоединился к своим столь же несчастливым братьям.
   - Может на этом, и остановимся, мастер? - губы Элати мелко подрагивали.
   - Увы, крылатая, - мне самому было жаль моих слов, - Мёртвый князь очень хотел крылья, как у тебя. Кто знает, насколько он расстроится, если мы вернёмся без них.
   - Тогда быстрее, мастер. Я молю, быстрее, - и несколько возбуждённая леди, не дожидаясь моего ответа, устремилась в следующий коридор, похожий на предыдущий как мои мечи друг на друга.
   Прихватив свою часть картин, я поспешил следом за ней, не имея, в общем-то, других разумных вариантов. Как я и предполагал уносящийся за наши спины коридор мало, чем отличался от первого. Всё те же яркие свечи и мёртвые картины. Разве, что он оказался немного просторнее и почти в полтора раза длиннее.
   Через несколько минут мы выбежали в новый зал. Чуть больше предыдущего, он почти полностью был занят разнообразными скульптурами. В основном это были дьяволы. Они задумчиво сидели, вольно лежали, смеялись, широко открыв свой рот, плакали, печально глядя в даль. В их руках были крепко сжаты длинные мечи, вычурные охотничьи рога, украшенные кубки. Они говорили и сражались между собой. Они влюбленно смотрели друг на друга. Они танцевали и обнимались, бежали и падали. И живому дьяволу пришлось бы изрядно поднапрячься, для того чтобы повторить всё то, что демонстрировали безжизненные статуи.
   Смотря на них, было явственно заметно, что они из другого времени. Почти всех их коснулись гибельные удары веков. У кого-то недоставало руки, ноги, головы. Кто-то и просто валялся грудой осколков у ног своих соседей.
   Я подошёл к одной скульптуре поближе. Она почти не пострадала в тисках времени. Лишь несколько трещин, да пару отбитых пальцев на руке несколько портили общее впечатление. Это был немолодой, суровый воин. Взгляд его был прям и строг, в одной из рук он держал нарочито грубоватый топор, другая была сжата в кулак. На груди был чуть заметен, когда-то великолепно исполненный медальон. Ни надписи, ни символа разобрать, увы, не удалось.
   Без особого труда оторвавшись от осмотра воина, я уже было хотел пригласить ангела на дальнейшие поиски редких картин, но практически случайно заметил, что одна из них была затеряна между чехардой медленно рассыпающихся статуй. Как ни странно, но она не была награждена светом свечей. Уже одно это возбудило в моей душе костёр любопытства. Без лишних сомнений я взял первый же висящий на стене массивный канделябр и упорно начал продираться через застывших дьяволов к своей недалёкой цели.
   Наконец мне удалось осуществить эту маленькую авантюру. Дрожащий свет упал на тёмное полотно. Картина взорвалась красками и чувствами. Она открыла то, чего я точно не ожидал увидеть на картине, написанной до начала войн Основ. Центральной фигурой композиции был ангел. Она бежала в глубь холста, спасаясь от неясных теней позади. Готов предположить, что роли теней играли дьяволы. Внимательно присмотревшись, можно было увидеть и милые огню рога и сильные руки, сжимающие острую сталь. Её бег был лёгок и стремителен, на обращённом в сторону преследующих врагов лице застыли искры первородного страха и отчаяния. Она не знала, куда бежит, возможно, даже путь её лежал в когти другого врага. Я с ужасом понимал, что сочувствую этой крылатой беглянке. Вдруг я увидел её молящий взгляд в своих глазах. Она просила меня о защите, о покровительстве, о том чего я дать не мог и признаться не хотел.
   Вот они те самые крылья, о которых так просил Мёртвый князь. Уже раскрывающиеся, готовые к высокому спасительному прыжку они действительно были очень красивы, если забыть про то, кому они принадлежали. Я резко выдернул меч. Взгляд ангела не отрывался от меня, становясь с каждой секундой всё более умоляющим. Как меня уже достали все эти проникновенные взгляды. Я взмахнул сталью.
   - Хватит! - полный холодной ярости голос буквально одной своей волей заставил меня опустить клинок. В голову ударил аритмичный набат. Тёмно-алая краска с вкраплениями чёрного безумия начала заливать мои глаза. Я ещё хотел обнаружить и убить врага, хотел закричать, хотел, в конце концов, просто убежать, но по остаткам сознания ударил ярко-жёлтый прибой. В ушах захохотали образы всех виденных мною сегодня картин. Чёрные пятна становились всё больше и больше, пока не превратились в одно.
  
   Вино было слишком лёгким, а музыканты чересчур назойливы. Но, увы, это были пока единственные мои развлечения.
   - Повтори, - я тяжело посмотрел на стройную фигуру официантки, - и на этот раз не разбавляй.
   Дьяволица ответила мне презрительной усмешкой. Грубовато, но я решил не заострять на этом внимания. Я тоже не блистал придворными манерами.
   - Вино здесь всегда было дрянь, - смутно знакомый дьявол довольно нагло подсел ко мне за столик. - Но даже оно гораздо лучше воды, - дьявол засмеялся, и я сразу же узнал его. Его, игру и обещание реванша.
   - Я смотрю тебя не надо долго ждать, для того чтобы отыграться, - знакомый дьявол, имени которого я так и не узнал, быстро стал очень серьёзен.
   Я расслабленно кивнул. Деньги у меня сегодня были вполне существенные, и игра могла получиться намного интересней, чем в прошлый раз. Особенно, если мне опять будет так неблагодарно везти.
   - Повысим ставки? - я весело тряхнул переполненным кошельком.
   - Повысить повысим, но вряд ли здесь поможет твой карманный ларец, - дьявол предвкушающе ухмыльнулся.
   Я вопросительно выгнул бровь. Если речь идёт о деньгах, то явно о каких-то неразумных. А если не о деньгах, тогда о чём?
   - У тебя есть мечта? - вопрос был неожиданный и, как мне показалось, немного не в тему, но мой визави сохранял всё такой же серьёзный вид, и я решил принять его странный разговор
   - У меня есть мечта, - я вновь выгнул бровь, ожидая немедленного продолжения. И оно последовало.
   - Так давай сыграем на мечту, - как ни странно, я не только не засмеялся, но даже почти не удивился этому предложению. - Что может быть дороже мечты, что может быть азартнее этой ставки. Сколько можно выиграть, и сколько проиграть. Ну, что скажешь, игрок? - его лицо стало чуть безумным, как будто он желал этого мгновения всю жизнь и теперь не смог бы стерпеть отказа.
   - С чего ты взял, что мне нужна твоя мечта? - соглашаться без предварительной разведки я точно не собирался.
   - Ты умный дьявол, - мой потенциальный оппонент снова засмеялся. - Но это честная игра, пойдем, я покажу тебе, за что ты будешь бороться.
   Он легко поднялся из-за стола. Мне же этот подъём дался несколько тяжелее. Вино, конечно, было лёгкое, но его оказалось довольно много. Мелькнула запоздалая мысль о том, что последний бокал мне так и не принесли. Но мой знакомый охотник до чужих мечтаний, уже не торопливо пропадал из виду, и я поспешил за его высокой фигурой.
   Протиснувшись сквозь гудящую в шальном веселье толпу, я вслед за моим проводником пробрался к простой деревянной двери в стене. Дьявол заговорщицки подмигнул, отворил дверь и простёр свою руку в приглашающем жесте. Отказывать ему у меня желания особого не было, в связи с чем, я без лишних колебаний и сомнений проследовал внутрь ожидающей нас комнаты.
   Комната оказалась весьма аскетична, весьма. Глаз относительно радовал лишь один предмет интерьера. Это было зеркало в простой массивной раме на ножках, с полупрозрачными шторками на стекле. Приведший меня в эту достойную самого ярого отшельника келью дьявол уверенно подошёл к зеркалу и резко откинул задрожавшую под его руками ткань.
   - Смотри, незнакомец! - он немного отошел от зеркала. - Вот моя мечта.
   Гладкая поверхность зеркала начала понемногу светлеть. Постепенно проступили очертания узкой полоски реки, убегающей вдаль. Казалось, я смотрел на неё с высоты нескольких километров. Легко было представить, что я вижу глазами большой сильной птицы, яростно рассекающей воздух своими крыльями.
   Между тем, картинка в зеркале менялась довольно живо. Не прошло и нескольких секунд, как речка исчезла, и её место занял огромный, цветущий город. Он начал быстро увеличиваться в размерах, как будто крылатый зритель резко пошёл на посадку. Замелькали высокие гордые башни, широкие добродушные таверны, уютные дома горожан. Взгляд названной птицы уже метался по наполненным улицам в поисках всего, что мог заметить. Изумруды и сапфиры, заключённые в золото и украшавшие лица и одежду хвастливых аристократок, сменялись тёмной разбитой трубкой в редких зубах дряхлого старика. Роскошь и нищета, тихие слёзы и оглушительный хохот. Здесь можно было взойти на самую высокую гору или провалиться в глубочайшее болото.
   Вынырнув из кривых улочек безымянного города, взору открылся рынок, который был, казалось, больше самого города. Великолепные клинки блистали суровой красотой в звенящих рядах оружейников. Загадочные древние гримуары манили тайнами и отпугивали ценой. Одежда на любой вкус и карман весело трепетала на свежем ветре. Кольца, браслеты, серьги сверкали искрами вечного пламени, затаскивая в свои крепкие сети юных дьяволиц. Копчёная рыба, свежее мясо и отборные вина не давали пройти мимо гурманам и просто несколько оголодавшим. Взгляд носился от лотка к лотку, и рынок не уставал вынимать из своего ажурного рукава всё новые и новые соблазны.
   Внезапно, изображение резко бросилось вниз и, словно пробив камни мостовой, оказалось в грязном, узком туннеле. Мимо пробежала большая усатая крыса, туннель понёсся вперёд. На этот раз это были уже совсем другие картины. Задыхающиеся от кашля нищие, дохлые, наполовину объеденные животные, потоки мусора, и тусклый взгляд чьих-то усталых от ненависти глаз.
   Также неожиданно, как и попали, мы вылетели из тоннеля. Вылетели прямо в бушующий ураган рокочущего в неудержимом веселье пламени. Взгляд врывался в самую его середину, обжигаясь о всё новые лепестки полыхающего цветка. Невидимый наблюдатель будто искал что-то и, не находя желаемого, мчался дальше. Теперь уже он устремился вверх, вырываясь из гремящего в своём диком танце капкана. Всё реже забавляющиеся плети огня стегали по его глазам.
   А потом всё резко оборвалось и не стало ни города, ни тоннеля, ни огня. Лишь странные бесцветные пятна кружили вокруг, врезаясь друг в друга и превращаясь в дрожащие фигуры, выдуманные чей-то безумной фантазией.
   - Довольно, я понял, - мне не хотелось смотреть на продолжение этой фантасмагории. Тем более что я действительно понял его столь хитро визуализированные мысли. И они мне не понравилась. Этот случайный дьявол имел богатую, но в целом скучную мечту. Он желал всё. Абсолютно всё, даже то, отчего бы отвернулся последний хромой бродяга. Даже то, о чём он сам не подозревал, то, о чём бы никогда не узнал, не догадался.
   Это было много, слишком много для кого бы то ни было. А ещё это было бессмысленно и в какой-то мере жалко, хотя и понятно. Не он первый, не он последний. Нам так часто кажется, что всё - это предел. Что, обладая всем, мы будем счастливее влюблённого ветра. Но слишком часто к нам приносят мешок, полный разочарований. И слишком часто это разочарования именно во всем. Во всём том, о чём мы так долго мечтали.
   Между тем открывший свою мечту дьявол выжидательно смотрел на меня.
   - Посмотри на мою, мечтатель, - я легко улыбнулся. Почему-то я был уверен, что и у меня получится этот хитрый фокус с зеркалом.
   И зеркало не подвело. Оно показало как раз ту картину, которую я хотел, которая и была моей мечтой уже много, много лет. Пристально смотрящий в зеркало дьявол, удивлённо и немного недоверчиво поднял брови.
   А ведь в зеркале была просто дорога. Не широкая и не узкая, не слишком пыльная, но и не гладкая как шёлк. Не заброшенная, но и не растоптанная тысячами ног. Самая обычная, тривиальная дорога. Но мы, смотрящие сейчас на неё с пугающей уверенностью, знали, что у этой дороги нет и не будет конца.
   Я отошёл в сторону. Дорога медленно растворилась в зеркальной поверхности. Удивление дьявола сменилось уважительным кивком головы.
   - Как я понимаю, моё предложение отклонено, - он был несколько разочарован, но отнюдь не подавлен.
   Я утвердительно кивнул. Мечта была гораздо важнее азарта, да и ставки, с моей точки зрения, были куда как не равноценны.
   - Ну, что ж, - дьявол быстро пришёл в себя, - тогда, может быть, сыграем на желание?
   - На какое? - после увиденного я стал ещё осторожнее в своих ответах.
   - Только на то, что достойно нас с тобой, мой друг, - мой азартный знакомый снова весело улыбался.
   - Зови меня Кэй, - вероятно несколько запоздало представился я.
   В ответ тот лишь немного поклонился, оставив своё имя в темнице губ. Впрочем, настаивать на аналогичном представлении я не стал. Возможно, для него это будет очередная плохая примета, в которые искренне верят многие игроки.
   - Ну, если на достойное, то можно, - азарт начал сжимать своими крепкими, ласкающими пальцами и меня.
   Дьявол многообещающе улыбнулся и махнул рукой, приглашая следовать за ним к месту долгожданной игры. Я с удовольствием подчинился.
   Через минуту мы уже сидели за ярко освещённым столом. Под рукой у каждого стоял бокал местного дрянного вина, а глаза устремлены на жонглирующею картами дьяволицу.
   - Это немного другая игра, Кэй, - дьявол первый раз назвал меня по имени, и мне это почему-то не понравилось, - она ещё проще. Всё решает одна карта. Она даётся тебе случайно и сражается за твою ставку.
   И не давая мне времени для возможных возражений (которых в принципе не было), дьявол щёлкнул пальцами. Колода выпрыгнула из тонких рук дьяволицы. Рассыпавшись над головой бумажным дождём, она начала неумолимо опадать на стол. Абсолютное большинство карт упали в стороне от нас и лишь две рядом с нашими руками.
   Я быстро посмотрел на свою. На ней была какая-то гротескная фигура то ли воина, то ли разбойника. На лице у неё то появлялась, то пропадала почти робкая улыбка. В зубах еле дымилась короткая трубка.
   - Не будем терять времени, Кэй, - и опять моё имя, сказанное его голосом, неприятно резануло слух, - играем.
   С этими словами он бросил на стол свою карту. На ней была крайне похожая на мою фигура. Но она была несколько выше и массивней, улыбка не пряталась, хотя и смотреть на неё было сомнительным удовольствием. Пальцы фигуры нетерпеливо подрагивали. А за спиной соперника моей карты шевелилось что-то неясное и пугающее.
   Я с некоторым сомнением бросил свою карту рядом. Дальнейшее я уже видел. Обе карты не торопясь начали сливаться, превращаясь в относительно просторное поле для битвы. Глаза моего оппонента загорелись звенящим огнём. Я оставался спокоен, хотя уже хотелось кричать и подбадривать своего поединщика.
   Между тем наши гладиаторы начали сходиться. В руках моего появились два коротких кинжала. Его соперник ответил на это небольшим топором и какой-то палкой, смутно похожей на факел. Как ни странно, но первый удар нанёс мой боец. Отточенным движением он метнул один из кинжалов во врага. Отбить брошенный клинок тот не успел, и сталь жадно вонзилась ему в бедро. Воин моего визави стал заметно хромать, хотя и держался почти также уверенно. Между тем в опустевшей руке удачливого метателя появился ещё один кинжал. С моих губ таки сорвался тихий крик радости от этой маленькой победы. Но, как оказалось, до полного триумфа было ещё далеко.
   Карточный соперник перешёл к активным действиям и, как-то неестественно размахивая топором, бросился на моего бойца. Раненая нога, казалось, совсем ему не мешала. Кинжалы явно были не лучшей защитой от тяжёлого лезвия, но пока мой воин действовал ими вполне успешно. В этом звенящем танце они кружили несколько кратких секунд, а потом разочарованный таким отпором враг, отступил и резко отвёл руку с непонятной палкой назад. Как я и думал, это оказался факел. Он ярко вспыхнул гневным, высоким огнём, который с такой радостью дала ему то неясное шевеление за спиной. Меня кольнуло тревожное предчувствие, что огонь этот не так прост, как пылает. К сожалению, обладатель факела решил доказать мой тезис на практике.
   Огонь тугой плетью вырвался из некрепких оков и, презрев пространство и сталь, стегнул моего бойца по голове. Тот отпрыгнул назад со следами ожогов на лице и угольками у ног, которые раньше были столь милой обоим нашим сердцам трубкой. Тело его задрожало, с трудом перенося острую боль, но кинжалы в руках он держал всё также уверенно. Огня в факеле после этой атаки стало заметно меньше, но на ещё один удар хватило с избытком. Воин, на которого я поставил, перенёс этот выпад всё с тем же стоицизмом, хотя теперь всё его лицо являлось одним сплошным ожогом.
   Огонь погас. Как будто ожидая этого момента, второй кинжал стремительно полетел во врага. Тот успел подставить под нацеленный в него снаряд погасший факел. Сталь лязгнула о сталь, противник не удержал факел в руках и тот улетел ему за спину. К моему разочарованию новый кинжал в руке дружественного гладиатора не появился.
   Противники встали друг на против друга, не шевелясь и не предпринимая новых попыток к атаке. Они как будто мысленно переговаривались, решая, стоит ли дальше продолжать этот бой, который уже принёс обоим болезненные раны.
   Я искоса взглянул на втянувшего меня в игру дьявола. У того был крайне напряженный взгляд, устремлённый на карточных бойцов. Вероятно, он знал, чем может кончиться это молчаливое противостояние и сейчас прикидывал свои шансы на успех.
   Ещё около минуты наши поединщики неотрывно смотрели друг на друга, а потом неожиданно бросили оставшееся у них оружие на землю. Ещё несколько секунд пронзительных взглядов и они одновременно, с гордостью в походке, покинули поле боя, пропав за краями карты.
   Я недоумённо посмотрел на моего визави. - И что же?
   Тот задумчиво усмехнулся, - и снова ничья, Кэй, - он покачал головой, словно ещё не веря в случившееся. - Но на этот раз ничья окончательная.
   - Значит, желаний не будет, - говорил я немного разочарованно, хотя этот результат меня вполне устраивал.
   - Отнюдь, - в голосе дьявола появилось знакомое веселье, - значит, желания будут у нас обоих.
   - И кто же первый? - этот итог меня устроил не меньше предполагаемого предыдущего.
   - Не важно, кто первый, важно, кто лучший, - тихий смех в очередной раз сотряс тело дьявола. - И помни, - он стал серьёзен, - если ты будешь считать, что желание недостойно одного из нас, ты всегда сможешь отказаться от него. - Взгляд его устремился мимо меня. - Какие ноги!
   Я обернулся.
  
   - Мастер! А! Унеси тебя пьяный ветер! Просыпайся, дьявол!
   По щеке словно ударили плетью. Я открыл глаза и перехватил руку Элати, нацеленную для ещё одной неласковой пощёчины.
   - Не на меня, туда смотри! - рука жрицы была направлена в сторону, и она заметно дрожала.
   Я нехотя перевёл взгляд в указанном ею направлении. И сразу понял причину такой откровенной нервозности, граничащей с паникой. Ловко маневрируя между статуями, по залу шёл дьявол. Среднего роста, средней комплекции, с длинными волосами и тонкими изящными пальцами. Весь этот тривиальный портрет, как всегда, портили глаза. Они яростно горели двумя безумными вулканами. Их свет был ярче света столь щедро расставленных здесь свечей.
   Дьявол словно бы и не интересовался нами. Меланхоличный, изредка брошенный взгляд, да всё приближающийся лёгкий шорох шагов, вот и все проявления потенциальной враждебности. Но, тем не менее, от него явно веяло недвусмысленной угрозой. У него был очень странный Путь, я никак не мог нормально рассмотреть его. Словно разноцветный туман укутывал мягким, лживым покрывалом.
   И я не успел. Он ударил первым. По глазам будто мазнули широкой кистью с пурпурной краской. Я практически ослеп, дышать стало тяжело, ноги подкашивались. Не успев встать, я вновь повалился на пол. И всё это, не считая едкой боли по всему телу, как будто меня облили кислотой. Рядом раздался сдавленный стон Элати.
   - Зря вы пришли...
   Я в отчаянии ударил на этот отрешённо шелестящий голос. Ударил незатейливо, но со всей силой, на которую ещё был способен. И мой удар достиг цели. Не то, чтобы изумлённый, но несколько недоумевающий шёпот-крик и грохот падающих статуй изрядно взвеселили моё сердце. Цепляющаяся за саму душу боль немного отпустила, в глазах прояснилось, тело начало заново наливаться силой.
   Не тратя времени на то, чтобы встать или хотя бы несколько поудобней лечь, я снова ударил по новоявленному врагу. И снова выпад получился отменный, дьявол отлетел в противоположное направление, разрушив по дороге еще одну группу невезучих скульптур. Это было хорошо, но плохо было другое. Я бил со всей силой, этой силы бы хватило на то, чтобы убить сотню обычных врагов. Но этот вновь не спеша поднимался, что-то тихо бормоча себе под нос. А Путь его оставался для меня всё такой же загадкой, как и в первые секунды.
   - Крылатая, бей! - из последних сил я бросил нашего неуступчивого врага в очередную плеяду творений древних скульпторов, расположенных около уже несколько пришедшего в себя ангела.
   Дьявол послушно пролетел положенные ему метры, нанося плановый ущерб произведениям древних мастеров. К тому времени, когда он приземлился, Элати была уже готова. Меч серебристым лучом ворвался в грудь упавшего противника. Пока я бежал до места начинающейся схватки, леди успела вонзить свой клинок ещё раз. К моему удивлению дьявол не кричал и не молил о пощаде. Единственное он как будто бы потускнел, а взгляд его стал ещё более отрешённым.
   Тем не менее, я уже готов был праздновать победу, закрепив её ещё парой-тройкой контрольных ударов. Однако меня вновь опередили. Удар вроде бы уже поверженного врага был слабее, чем предыдущий, но всё же достаточно ощутимый, чтобы шокировать и меня, и ангела на несколько долгих секунд.
   Но, то ли местный воин был слишком уверен в своих силах, то ли чересчур неспешен, а может и просто туповат, но эти драгоценные в бою секунды он потратил на то, чтобы подняться и задумчиво посмотреть на разбитые статуи. В связи с его полнейшей безграмотностью в ведении боевых действий, я, немного придя в себя, снова ударил, намереваясь, на этот раз, довести дело до конца.
   К моему огорчённому недоумению, вместо планируемого жестокого удара, получился просто сильный толчок. Видимо, совсем я ослаб в этих подземных галереях, хотя, может быть, этот флегматичный дьявол научился как-то защищаться от моих столь тривиальных сейчас атак.
   И всё же теперь несколько лишних секунд появились уже у нас. И я не стал тратить их рубиновые капли на попытки добить врага, которые вряд ли бы привели к желаемому успеху, судя по двум дыркам в теле, абсолютно не воспринимаемым им в качестве какого-либо отрицательного аспекта существования. Вместо этого я принял молниеносное решение, суть которого сводилась к немедленному тактическому отступлению.
   Подхватив, так кстати оказавшиеся поблизости, не доведшие до добра полотна и подтолкнув ещё находящуюся на грани леди, я устремился в ближайший проход с намерением немного оторваться и по возможности устроить импровизируемую засаду. Как ни странно, но манёвр мой оказался вполне удачен. Через полминуты искренне старающегося казаться быстрым почти бега мы наткнулись на два зеркально расположенных маленьких алькова, которые, впрочем, создавали некоторую видимость укрытий.
   С относительным комфортом расположившись в их гостеприимных сводах, мы с немалым трепетом принялись ждать пришествия нашего пламенно смотрящего врага. Мне пришла в голову мысль, что раньше этот эксклюзивный типаж являлся хранителем этого, увы, не сожженного давным-давно музея. И теперь с его вероятно несколько необъективной точки зрения он исполнял благое предназначение, защищая своих красочных питомцев любыми доступными ему средствами. А недостатка в средствах он, как это ни печально, не имел.
   Но время лилось щедрыми каплями, а наш не слишком радушный хозяин всё не шёл на планируемое рандеву. С одной стороны, встречаться с этим существом ещё раз мне крайне не хотелось. С другой, не менее значимой, создавалась тревожная неопределённость, что не могло не нервировать.
   - А что, крылатая, - мой шёпот оказался неожиданно громкий в этом влюблённом в тишину месте, - не сходить ли нам на паруминутную разведку? Возможно боем.
   - А может лучше окончательно ретироваться, пока у нас ещё есть на это некоторые силы? - у ангела настроение было явно менее авантюрное.
   - Я бы и рад, леди, но нам очень нужна та картина, - почему-то я был уверен, что Мёртвый князь не примет даже резонный отказ.
   Элати к моему удивлению смолчала, не став доказывать безрассудность подобных действий. Видимо, она ещё помнила нескромный взгляд Мёртвого князя на её собственные крылья.
   - Веди, мастер, - жрица окончательно покорилась своей непростой дороге.
   Я осторожно выдвинулся в обратный путь, в каждую из секунд ожидая удара и готовясь дать достойный ответ. Позади слышалось немного учащенное дыхание ангела, а вот впереди было слишком тихо для того, чтобы я хоть немного расслабился.
   Минуты тянулись, словно скучающий вечер, но даже он подходит к концу. Напрягшись натянутой тетивой, мы вышли в недавно покинутый зал. Ещё десяток секунд потребовалось на осознание того, что кроме нас здесь никого не было. А ещё через пару с удовольствием отменённых бы мною мгновений, пьяной лавиной снизошло осознание того, что нужной нам картины на стене не было также. Хозяин галереи оказался гораздо более заботливым, чем того бы хотелось
   Это было плохо. Это означало, что теперь мы должны были выступить в роли героических охотников. Охотников, которые были не слишком уверены в своей так необходимой победе над хитрым и жестоким зверем.
   - Великое Небо! - Элати восприняла ситуацию немного более эмоционально, сразу поняв итоговый лейтмотив.
   - Доставай силы из последнего тайника, крылатая, сейчас они будут очень нужны.
   - Тот невеликий тайник давно разграблен, мастер, - выглядела леди соответственно своим словам. - Придётся брать у тебя в долг.
   Я не ответил на простенькую шутку. Из зала было только два выхода и в один явно никто не устремлялся. В тревожном молчании мы вошли под горящие светом всё тех же знакомых свечей своды второго коридора. Он был более широким, и картины видимо отбирались к нему более тщательно, чем к остальным. Все они были предсказуемо мертвы. Коридор оказался достаточно длинным, и уже через несколько минут смерть, смотрящая на нас со всех сторон, начала давить мятежным тараном.
   Не следуя советам осторожного разума, взор мой всё время падал на неспешно проплывающие мимо полотна. Перед глазами мелькали прекрасные и, увы, мёртвые лица, светлые сказки, за спиной которых лениво ворочалась холодная тьма, вальсы, ведущие из колыбели в усыпальницы. Смотреть на это становилось уже физически больно, но я всё не мог отвести глаз от этой нескончаемой вереницы бриллиантовых гробниц.
   Внезапно, взгляд мой зацепился за другой, полный яростного ожидания. С большой, набитой персонажами и действием картины этот взгляд пронзал пугающей неотвратимостью. С моментально навалившейся тяжестью я узнал его владельца.
   На этот раз я успел. Он уже прыгал в безумном желании схватиться со мной в рукопашную, его глаза, как два проклинающих фонаря, били в разум огненным набатом. Его тонкие пальцы тянулись к моему вздрогнувшему при осознании этого горлу. Всё его нереальное движение гипнотизировало и заставляло отдаться на невозможную милость этого существа.
   Но всё же я успел. Только половина горящего ненавистью тела показалась с приютившего местного хранителя холста. И очень странно было видеть лишь половину Пути, не замечая другую половину, оставшуюся на картине, и, увы, не доступную для столь желаемого созерцания. Но для представшей половины я приготовил не только все свои силы, но и искусство.
   Я ударил, как бил бы по мёртвому. В сотни различных точек, которые я только мог различить в его крайне неразборчивом Пути. Вместо стремительного прыжка, прекрасного своей опасной красотой, он вывалился из картины тяжёлым мешком, набитым гнилыми овощами. На этот раз я не отпустил его так быстро. Я буквально вдавливал его в стену сериями коротких четвертьмгновенных ударов по всему Пути. Будь на его месте обычный дьявол, от него бы уже остался тонкий слой фарша. Но это проклятое порождение темноты и искусства держалось, словно флегматичная скала. Ни одного звука, ни одного проявления эмоций.
   - Леди! - несколько запоздало крикнул я.
   Но мои призывы были уже лишними. Стальным порывом ветра меч ангела опустился на голову неудавшемуся мстителю. Удар клинка не разочаровал, меч прошёл шею местного хозяина, как аристократ проходит до дверей своей спальни, то есть очень уверенно. Разочаровало другое, нашему общему, не слишком хорошему знакомому было на первый взгляд абсолютно плевать на все старания жрицы Храма Светлой Стали. А второй взгляд это только подтвердил.
   К чести Элати это её не смутило. Удары на брезгующего смертью дьявола устремились с частотой загулявшего дождя. За минуту он должен был превратиться в мелко нарезанный салат, но единственное чего добилась несколько подуставшая от этой скоростной рубки леди, так только того, что дьявол уже знакомо потускнел, на этот раз более радикально, а глаза его превратились из ярко-оранжевых в бледно-жёлтые. Результат надо признать не слишком впечатляющий.
   Мы тревожно переглянулись. Как ни парадоксально, но ситуация постепенно заходила в тупик. Ни я, ни тем более ангел не представляли, как всё-таки заставить этого теряющего краски парня умереть. А ведь я уже понемногу начал уставать. Агрессивная работа с таким сложным Путём давалась отнюдь не легко.
   И этот никак не желающий предаться вечному покою музейный аскет (я сильно надеялся, что он аскет, и сейчас не прибежит толпа подобных же любителей живописи), как будто начал понимать наше ухудшающееся прямо пропорционально потраченному впустую времени настроение. Держать его с каждой без прощаний улетающей секундой становилось всё сложнее. Его путь фанатично рвался на волю, к свечам и картинам.
   И он нашёл в себе силы ударить. Ударить слабо, не ударить - отмахнуться, но этого, увы, хватило. У него появился долгожданный шанс сбежать с поля боя, которым он без лишних раздумий воспользовался. Сделав пару неверных шагов, в отчаянном прыжке, он буквально нырнул в ближайшее приветливо принявшее его полотно. Не было ни шума, ни дрожи холста, словно он просто прошёл в другую комнату.
   В бессильной ярости мой меч рванулся к этой картине. Плененный пожаром эмоций я раскроил бесценный шедевр на несколько печально обвисших кусков. Признаться во мне вспыхнула надежда, что с гибелью картины умрёт и последний из её хозяев. Но это, пожалуй, было бы слишком просто.
   - Мастер! Вот он!
   Я резко обернулся на крик ангела, с трудом вырываясь из сладких объятий гнева. Её сверкающий в свете свечей клинок принял эстафету и в свою очередь вонзился в драгоценный холст. И, к сожалению вновь напрасно.
   Я зарычал. - Режь их все, крылатая! Пусть не останется норы, куда бы он смог залезть! - и, показывая ей грешный пример, я ударил по ближайшей картине. Возможно, мне показалось, но я услышал тихий болезненный стон.
   В следующие несколько минут я испытывал стыд, горечь и сомнения, но заставлял себя вновь и вновь рубить с ужасом смотрящие мне в душу полотна. Рядом столь же безнравственно не покладая меча, трудилась Элати. Слава огню, здесь не было живых картин. Не знаю смог ли бы я занести безвинно карающий клинок над ними, не просто отрывая их от порога, но уничтожая саму память о них. И всё громче доносился до меня стон боли и отчаяния. И казалось, всё ближе подбирались мы к нашему врагу.
   - Хватит, - на этот раз эти слова были уже не тем гневным, властным приказом, который вверг меня в пучину небытия в прошлый раз. Теперь это была просьба, просьба более слабого о возможной ли милости врага. Только одно роднило эту просьбу с тем приказом. Я вновь остановился, краем глаза заметив, что также поступила и Элати. Всё же, в первую очередь, нам была нужна его картина, а не смерть.
   - Зачем вы пришли... - это был не вопрос, это были размышления на заданную тему, но я решил не дожидаться начала более предметного разговора, предложив его сам.
   - Нам нужна картина, и ты знаешь, какая именно, - мой голос чуть подрагивал, отходя от бешенной пляски меча. - Отдай её, и мы уйдём.
   - Зачем вам её смерть... - и снова это был не вопрос.
   - Либо её, либо твоя, - оправдываться я был не намерен, хотя по здравым размышлениям стоило бы. Эту локальную войну начали всё-таки мы.
   Ответ не приходил довольно долго, и я уже начал решаться на продолжение резни, но хранитель искусства всё же принял верное решение. Из недалёкой картины показалась его неброская понурая фигура. Не доходя до нас нескольких шагов, он медленно сунул руку в маленький оазис темноты. Когда он её достал, мы вновь стали зрителями прекрасного шедевра, клочка странной жизни, который предстояло передать в мёртвые, холодные руки князя.
   Не теряя времени, я вырвал из его на этот раз слабой руки картину и начал спиной отступать к ещё несколько далёкому выходу. Рядом с видимым облегчением в глазах шла Элати.
   - Тёмной вам дороги... - пожелание, брошенное уходящим в свои оскорблённые владения дьяволом, было наполнено печальной скорбью и жаждой несбыточной мести. Ледяные слова заставили вздрогнуть даже меня, давно привыкшего к проклятиям побеждённых и поверженных.
   Никто более не встал на нашем пути, но идти от этого было не менее тяжело. Первое проклятие лишь дало старт остальным. Остальные, правда, оказались безмолвными, но от этого, увы, не менее обрекающими. Казалось в один неправедный миг, все картины стали заклятыми врагами для нас. Я более не видел их яркой красоты и глубокой идеи. Отныне отовсюду молчаливым потоком на нас падала ненависть тысяч полотен. Гневный свет мириад свечей лишь подчёркивал всю искренность этой ненависти. Я чувствовал себя самым грязным убийцей и предателем. Я больше не был гордым Хозяином Пути. Я был самым страшным преступником с истоков и до конечного костра. Я был самым главным, самым ужасным проклятием этих когда-то чарующих мест. Я сам хотел умереть от придавившей меня жестоким камнем ненависти.
   Только на лестнице, ведущей вверх, этот рвущий сердце поводок начал понемногу отпускать меня. Я посмотрел на Элати. Леди была бледна, и в глазах её застыло презрение к самой себе.
   - Всё, крылатая, уже всё.
   Последние нелёгкие шаги вывели нас на долгожданную поверхность. Я тяжело вздохнул. Я очень устал, и видит пламя устало не тело, но душа. Ещё одна вечная рана жадно заалела у меня на сердце. Рядом упала на колени Элати. Она не могла сдержать судорожных рыданий, рвущихся из груди. Я не стал её успокаивать, эту боль каждый должен был вынести сам.
  
   Князь со свойственным всем мёртвым флегматичностью ждал нас на том же месте и в той же позе, в каких мы его оставили. Увидев нашу прекрасную и печальную ношу, он видимо потерял частицу своего мёртвого кредо и соизволил встать, то ли приветствуя, то ли просто радуясь удачному завершению дела.
   - Вот твои картины, мёртвый, - я бросил ему под ноги бесценные полотна.
   Мёртвые князь как будто даже с некоторым почтением не менее получаса рассматривал, как выяснилось главную мечту всего Некрополиса. Его пустые глаза при этом горели серым подобием углей, что для него, вероятно, было немалым достижением. Последней и особенно долго он рассматривал наш завершающий трофей - бегущего ангела. Наконец он оторвался от своего созерцания и посмотрел прямо в глаза Элати.
   - И всё же твои прекраснее, - опасный, очень опасный комплимент.
   - Эти тоже ничего, мёртвый, - я не дал ему развить эту очень тревожащую меня тему. - Мы можем идти?
   - Все дороги Некрополиса отныне открыты для вас, - князь перевёл взгляд на меня. - Никто не перейдёт вашего пути.
   Он постоял ещё несколько секунд, глядя поверх наших голов, а потом, плавно сорвавшись с места, буквально исчез в мертвеющей дали, унося с собой возможно последнее, что ещё было живым в Некрополисе.
   - Прощай, князь, - пробормотал я. Видеть этого падкого на крылья мёртвого я больше не имел никакого желания. - Пошли, крылатая, сегодня мы заслужили право идти не оглядываясь, - я старательно пытался взбодриться. - Единственное известное мне положительное качество мёртвых в том, что они не лгут.
  
   Был уже глубокий вечер, и наши настрадавшиеся за день ноги требовали немедленного покоя, но нам обоим слишком хотелось отойти от древнего, оскорблённого нами музея на как можно более далёкое расстояние. И мы с упорством тягловых ящеров наматывали километр за километром.
   - Нам долго ещё идти под присмотром смерти, мастер? - возможно рана на сердце ангела осталось ещё глубже, чем у меня.
   - Максимум пару дней, леди. Некрополис велик, но слава огню, не бесконечен.
   В ответ Элати лишь коротко выдохнула, как бы призывая на помощь остатки своей воли. Хорошо ещё, если остались хотя бы остатки, что-что, а волю мёртвый город выпивал до дна.
   Наконец, совершенно выбившись из сил, мы кинули свои тела у основания того, что когда-то было музеем, таверной, ареной или обычным домом, где любили, мечтали и просто жили. Просто жили.
  
   Когда веки поднялись, и свет весёлым потоком хлынул в глаза, настроение у меня было заметно лучше, чем вчерашним, не единожды проклятым днём. Всё-таки я несколько привык к порой немилосердным ударам тысяч дорог, по которым имел счастье и горе ходить. Но хоть несколько ближайших дней пройдут в относительном спокойствии, так как в абсолютное спокойствие я не верил в принципе.
   Я лениво осмотрелся. Немного вдалеке, вставшая раньше меня, Элати яростно рубила мечом невидимого противника. Это хорошо, что леди предпочитает держать себя в форме, Коцит ещё не близко. Не став мешать её утренней зарядке, я немного перекусил, а потом тупо лежал, с наслаждением не думая ни о чём.
   - Вставай, мастер, пошли.
   К сожалению, жрица слишком быстро наигралась со своей сталью, и не дала мне окончательно поверить в очарование жизни.
   - Не уйдёт, крылатая, - я начал несуетливо подниматься, - слишком торопиться не обязательно.
   - Кто не уйдёт? - не поняла моего слабого утреннего юмора леди.
   - Коцит.
   Но, несмотря ни на что, Элати всё же была права. Надо было вставать и идти. Некрополис не лучшая местность для праздного времяпрепровождения. Даже, якобы, безопасный Некрополис.
   Так что через несколько минут перед глазами вновь флегматично замелькал однообразно-пыльный пейзаж Мёртвого города. А ещё через полчаса, мы имели относительно счастливую возможность лицезреть первого рядового представителя Некрополиса, встретившегося нам на пути. Он оказался точно таким, каким и должен был быть - апатичным, с пустым взглядом и полным отсутствием какой-либо агрессии. Я даже хотел подойти и щёлкнуть эту полупрозрачную статую по носу, но в последний момент разум взял верх над весельем.
   - Если бы все потенциальные враги были такими, как этот, - Элати явно понравился представитель местного клуба созерцателей, - насколько бы проще было ходить по этим долгим дорогам.
   - Да уж не настолько, насколько скучнее, - я ухмыльнулся. - Разве не так, а, крылатая?
   - Не знаю, мастер, - улыбка ангела была грустной, - теперь всё чаще кажется, что нет.
   Моя улыбка тоже потускнела. Да я и сам почти не верил в то, что сказал. Слишком много дорог резали и обжигали меня за эти годы. Слишком много я потерял, потерял гораздо больше, чем в итоге нашёл. Слишком много я видел ненависти, предательства и просто разочарований. И слишком поздно уже было отрекаться от всего этого. Оставалось только идти по уже раз выбранному пути не жалея и не оборачиваясь. И я шёл, и вроде бы перед тобой открыты миллионы дорог, но уже после понимаешь, что идёшь всегда по одной и не всегда она лучшая. Увы, гораздо чаще, как раз наоборот.
   Я тряхнул головой. Не время для спонтанной печали. Возможно, именно сейчас я иду по той самой верной дороге. Именно сейчас мой путь приведёт к желанному финалу. Именно сейчас я возможно хоть чуть-чуть, но прав. И это пока было всё, во что ещё можно было верить.
  
   Учитывая спокойствие и уверенность нашего продвижения, мы вполне могли себе позволить сделать плановый привал, с целью плотно и по невеликой возможности вкусно поесть. Занятие это отняло, увы, не так много времени, как хотелось бы, и закономерно переросло в не слишком долгий, но от этого не менее приятный послеобеденный отдых.
   - Мастер! - голос Элати был слишком тревожным, чтобы пренебречь ответом.
   Я резко открыл глаза и тяжёло вздохнул. Не более чем в десяти шагах от нас сидел Мёртвый князь, с которым я так недавно и так, казалось, надёжно попрощался. Вряд ли мёртвый оторвался от созерцания своих только обретённых картин, из-за желания сказать нам мудрое напутствие, случайно забытое им при последнем разговоре.
   - Что ещё, мёртвый? - я встал и не спеша двинулся к нему. - Я думал, мы уже всё решили.
   Князь не отвечал, неотрывно глядя мимо меня и будто вообще не замечая ничего, кроме известной только ему одному цели. В сердце тихо, но настойчиво зазвонили колокола беспокойства. Я остановился в паре шагов от него, всё также оставаясь оскорбительно незамеченным.
   - Какого огня, мёртвый?! - вероятно, я мог показаться немного невежливым, но меня одновременно и злило, и пугало его странное поведение и так не отличающееся излишним консерватизмом. - Или говори, зачем пришёл, или заканчивай мелькать в моих глазах!
   - Дивные крылья...
   Да, уж лучше бы он молчал. Старая песня с новой силой зазвучала на просторах Некрополиса, и кода её могла получиться не слишком благожелательной. Вот теперь я понял, куда был направлен его пустой, затуманенный взгляд. Повернув голову, я увидел упруго стоящую леди с обнажённым мечом в руке, а позади неё, действительно белели чарующие и возможно роковые крылья.
   - Очнись, созерцатель, - я в свою очередь выпустил из ножен довольно бесполезные в данной ситуации мечи, - ты не получишь и их тени. Пошёл прочь с нашей дороги!
   - Слишком прекрасные...
   Он не слышал моих слов, не видел наших лиц, в его посыпанном пеплом взгляде плясало обрывающее последние держащие цепи безумие. Всё чего он желал, о чём грезил, было сейчас олицетворено в этих двух испуганно подрагивающих крыльях, столь непохожих на всё, к чему он привык за эти века.
   Словно досадливо мешающую на пути ветку Мёртвый князь оттолкнул меня в сторону. Он забыл, что нам была обещана неприкосновенность внутри Некрополиса. Забыл, что обещал её лично. Забыл, что его слово было также надежно, как и сама смерть. Он медленно приближался, ко всё больше бледнеющей Элати, неумолимо протягивая к ней свои прозрачные, жестокие руки.
   Нервы ангела не выдержали. Наверное, это был самый стремительный в её жизни прыжок. Я еле успел поднять голову, чтобы проследить её мерцающий серебром волос полёт. Но это оказалась слабая попытка. Мёртвый князь рванулся за ней едва ли не раньше, чем крылья ангела сделали первый взмах. Тело его истончилось, походя сейчас на гигантскую стрелу, а не на мёртвого дьявола. Он должен был догнать её через одну томительную секунду. Пару мгновений отделяло его от обладания мечтой. Ужас стенал во взоре уже потерявшей надежду Элати. Шансов оторваться у жрицы не оставалось. Мёртвый князь был гораздо быстрее её. Но ещё быстрее был я.
   Вряд ли князь понял, что послужило причиной его столь неожиданного падения. Возможно, он даже не обратил на это незначительное обстоятельство своего драгоценного внимания, но второй ещё более жёсткий удар о землю заставил его задуматься о дерзком дьяволе, который так нагло мешал ему достичь своей безумной мечты.
   Я не заметил, как он уже оказался рядом со мной. Холод пробежал по всему телу только от одного взгляда наполненных жаждой убийства глаз. Куда делся тот флегматичный, малообщительный философ и любитель живописи. Сейчас передо мной стояла та самая алчущая смерть, которая весело хохочет тебе в лицо с кончика врывающегося в плоть клинка.
   Но я всё-таки успел отвести от своего сердца этот разящий кончик. Сомневаюсь, что князь был способен на такое чувство, как усталость, поэтому вопрос о том, кто из нас продолжит шагать по этой земле, надо было решать с максимально возможной скоростью. И, что ещё более существенно, решать его надо было верно.
   К сожалению, от моих лучших атак князь пришёл в себя слишком быстро. Я бы сказал смертельно быстро. Увеличившись в размерах почти в три раза, он, несмотря на всё сопротивление, буквально накрыл меня своим утончившимся телом. На мгновение я оказался в темнице смерти. Ледяная волна страха с готовностью ринулась в мою сторону, желая накрыть с головой. К счастью я вовремя вспомнил про мечи. Прорубить дорогу обратно в жестокий мир оказалось на удивление легко. До предела ускорив свой Путь, я подобно лаве вырывающейся из жерла вулкана вырвался из холодных объятий Мёртвого князя, взмыв над ним, и со всей данной мне пламенем силы придавил его к земле.
   Чем-чем, а силой меня Великое Пламя не обидело. Скорее даже похвалило. Мой давно мёртвый и столь нежданный враг буквально зарылся в землю по всей своей неумеренной сейчас площади. У меня даже мелькнула наивная надежда закопать его в этой прогоревшей земле, разыграв, таким образом, импровизированные похороны, которые и успокоят его навечно. К сожалению, у моего оппонента были несколько другие планы.
   Рванувшись из края его бьющегося в чрезмерно равной борьбе тела, в мою грудь с незримой обычным глазом скоростью метнулся иглообразный отросток. Отбить его я, полностью сосредоточившись на вдавливании в неподатливую почву любителя ангельских крыльев, уже не успевал. Удалось лишь чуть замедлить его неотвратимый ход. Тело вдруг будто пронзили сотни тонких, длинных стилетов. Взгляд обречённо боролся с наступающей тьмой. Хотелось лечь и умереть.
   Но видно слишком много меня били, и определённая устойчивость, даже к самым ультимативным ударам, давала о себе знать. Через боль и разочарование я всё же отыскал взглядом так удачно поразившего меня князя. Князь изволил подниматься со своих многочисленных колен. Я же, увы, как раз на них опускался. Не знаю, смог бы я отразить следующий его удар, но мёртвого подвела страсть.
   Его предрекающий взгляд дёрнулся от моего, вздрагивающего от слишком медленно проходящей боли тела, на что-то стоящее рядом. Я не повернулся, я знал, что там увижу. С бледным лицом, испуганно-гневным взглядом и успокаивающе сверкающим мечом там стояла Элати, в который раз зачаровывая лёгким взмахом своих крыльев нашего врага. На несколько спасительных секунд Мёртвый князь отдался безумию своей извращённой страсти. Не видя более ничего вокруг, в том числе, и своего недобитого и всё ещё очень опасного врага.
   А я уже дано привык обходиться секундами. Хватило мне их и сейчас. Хватило на то, чтобы заскрипеть зубами, встать, гордо выпрямить спину и ударить. Ударить, зная, что это мой последний удар в этой битве при любом её исходе. Два шанса подряд не даёт никто, даже мёртвые безумцы.
   Я бил по князю его же грозным оружием. Он очень хорошо умел и любил свой талант к практически любой трансформе. Я решил произвести завершающую для него метаморфозу.
   Все точки его многосуставного Пути рванулись на встречу друг с другом. Князь сжался в сгусток дикой мёртвой энергии желающей вновь обрести так резко потерянную свободу. Я не стал мешать, я даже помог. Помог, как не помогал ни одному живому.
   Путь князя ринулся в разные стороны, превращаясь из небольшого клубка в стремящуюся к бесконечности плоскость. Тело мёртвого полностью отражало происходящее с его Путём. Оно было уже едва различимо на серой равнодушной земле. А я гнал его всё дальше и дальше, разнося его на километры вдаль, превращая его в тончайшую, абсолютно невидимую сущность.
   Я не стремился разорвать его на части, это было, увы, невозможно. Мой замысел был тоньше и гораздо рискованнее. Его больной, но от этого только более опасный разум оставался в каждой частице безжалостно гонимого тела князя. И эти частицы удалялись друг от друга всё дальше. Уже не один, но множество разумов наполнили сейчас моего мёртвого врага. И каждый из них был гораздо слабее оригинала. У них уже не было ни его силы, ни несгибаемой воли, ни изощрённой хитрости. Они больше не могли справиться с его таким тяжёлым и таким нелепым существованием. И они начали засыпать. Его мятежный Путь стал медленно, но верно тускнеть, унося Мёртвого князя за собой, во вторую теперь уже окончательную смерть.
   Я упал на землю, судорожно вталкивая в себя душный воздух. В голове то накатывала, то отступала алая темнота. Несколько минут тело практически перестало слушаться моих неловких команд.
   - Мастер!? - на самой грани восприятия до меня донесся обеспокоено-облегчённый голос Элати.
   - Подпали тебя пламя, крылатая, - хриплые, запинающиеся слова с трудом проталкивались на свободу, - где твой проклятый плащ?
   - Он давно и бренно почил на не менее проклятых болотах, дьявол, - в голосе леди проскользнула лёгкая обида. - Странно, что ты этого не заметил.
   Что ж, ответ был довольно резонный. Да, даже если бы заметил, где бы мы вдруг достали новый плащ.
   Усталость битвы постепенно спадала. Пора было забывать про великие победы и вновь вставать и идти. Дорога уже ждала. И я покорно подчинялся её предсказуемой воле. Меня даже почти не шатало, когда я всё-таки поднял своё кричащее от такого оскорбления тела. От возможно искренней же помощи ангела я гордо отказался, хотя, скорее всего, зря.
   Однако долго я так пройти не смог. Пролилось совсем немного времени и нам пришлось сделать вынужденный и отнюдь не короткий привал. Несколько часов я тупо отлеживался, прерываясь только на краткий беспокойный сон. К вечеру ко мне таки вернулись некоторые силы, и мы смогли позволить себе оставить позади ещё немного Некрополиса.
   Ужин был недолгим и молчаливым, мы слишком устали для всего, кроме сна. Сон же мой оказался крепок, но, увы, совсем недолог. Я проснулся посреди ночи уже более-менее отдохнувшим, но не отказавшимся бы и от дополнительной порции сновидений.
   Решив последовать зову своего мудрого разума, я было уже хотел закрыть глаза, но внезапно в темноте промелькнул чей-то неясный силуэт. Этого хватило для того, чтобы столь желанный сон стал последней из моих забот.
   Не успел я окончательно скинуть осадившую меня дремоту, когда неясный силуэт превратился в фигуру, очень похожую на совсем недавно сражённого мной Мёртвого дьявола. Но она была ниже, тоньше, изящней. И это была именно она, значит не князь, а княгиня, Мёртвая княгиня. Она с задумчивым интересом рассматривала меня, подходя всё ближе и ближе. Я приготовился убивать.
   - Мы просим простить нас, путник, - голос её оказался гораздо менее жёстким, чем у её окончательно мёртвого приятеля. - Наш брат опозорил наше слово и нашу землю.
   - Ерунда, красавица, - я даже привстал в знак уважения. - Надеюсь, остальные твои друзья окажутся более сдержанными в своих желаниях, - узнав, что очередное сражение не состоится, я значительно повеселел.
   - Будь уверен, путник, - княгиня присела на ночную землю и голова её, обрамлённая короткими пепельными волосами, оказалась опасно рядом.
   Я промолчал, всё ещё несколько тревожно поглядывая на мою ночную посетительницу. Принеся извинения, она не уходила, продолжая беззвучно рассматривать меня.
   - Как картины, княгиня? - непреодолимо захотелось разорвать эту давящую тишину.
   Её спокойный взгляд дрогнул, - это прекраснейший подарок, путник, а мы так мало за него дали. Но, - глаза её вновь умиротворились, - я могу дать тебе кое-что ещё, от себя лично...
   Я напрягся, эти слова могли как подарить мне величайшее сокровище мира, так и отнять последнее, что я имел.
   - Путник, - голос Мёртвой княгини наполнился какой-то необычной торжественностью, - хочешь ли ты пройти дорогами, по которым ещё не ступали ноги живого? Пройти дорогами мёртвых.
   - Хочу! - я сказал раньше, чем подумал, раньше, чем ещё осознал предложенное. Но даже если бы думал над ответом ещё час, он всё равно остался бы прежним. Сама того не подозревая, княгиня сделала мне лучший подарок из всех возможных. Ведь, что нужно стареющему Хозяину Пути, - только ещё одна дорога, даже если она проложена не для живых.
   Моя собеседница восприняла вырвавшийся у меня энтузиазм, как должный ответ на её наверняка щедрое предложение. Она поднялась с земли, наградила меня чуть покровительственным кивком и протянула свою изящную руку.
   Чуть помедлив, я сжал предложенную мне длань. Как я и ожидал, она оказалась холодной и крепкой. Очень холодной и очень крепкой, но, как ни странно, вырвать свою руку из этого мини аналога могилы не хотелось. Княгиня настойчиво потянула меня вперёд за собой, медленно удаляясь от места нашего ночлега. Я запоздало вспомнил про Элати, но, обернувшись, увидел лишь её спокойный сон.
  
   - Помни, путник, - голос княгини в ночном воздухе Некрополиса почти завораживал, - эти дороги слишком хрупки для живых, будь же милосерден к ним.
   - Я понял, мёртвая, - известие это меня, впрочем, мало тронуло. - Но скажи сейчас, пока мы ещё на путях живых, что ждёт меня там? Кто может преградить мне путь?
   Снисходительная улыбка тронула её тонкие губы. Так улыбаются детям, которые в своих фантазиях в одиночку сражаются с тысячами врагов. Мне так не улыбались уже очень давно.
   - Что остаётся после смерти, путник? - улыбка превратилась из снисходительной в печальную, - только память. Там ты увидишь только память о тех, кто когда-то был жив, и она же преградит твой путь. И в твоей власти не разрушить её, но обойти.
   Признаться, я слабо понял объяснения княгини, но, решив, что портить столь проникновенную для мёртвого речь пошлыми деталями не стоит, вдаваться в расспросы не стал. Вместо этого я задал другой не менее интересующий меня вопрос.
   - А вы, - я резко остановился, заставляя и княгиню прервать свой лёгкий шаг, хоть это и было куда как не легко, - вы, обитатели Некрополиса, кто вы? Вы всё-таки живы или давно и безвозвратно мертвы? По какую сторону этого мира стоите вы, ответь?
   - Мы? - княгиня отпустила мою руку и повернулась лицом в ночь. - Мы. путник, это насмешка над жизнью и смертью. Великое Пламя долго хохотало в своих бушующих чертогах, глядя на нас. Мы застыли на грани этого мира, не имея права ступить ни на одну из сторон. Такова была воля Великого Пламени и не нам судить её. Мы уже стучались во врата смерти, но нам не открыли, а осколки моста, ведущего назад, уже летели в небытиё. А Некрополис? Некрополис и был теми вратами, тем порогом, на котором нам вечно суждено пародировать жизнь на сцене смерти. Но дороги мёртвых стали для нас также открыты, как и пути живых, также тоскливо недалеко, но всё же наверняка. Это и есть наше последнее пристанище, последняя нора, в которую нам позволили забиться.
   Мёртвая княгиня замолчала, причём замолчала довольно надолго. Я уже начал беспокоиться, что эта непреднамеренная исповедь помешает нашей совместной прогулке, но ночная спутница всё же вновь снизошла до моей скромной персоны. Мне показалось или её ладонь с этой минуты стала жестче.
   - Приготовься, путник, - я расслышал в её интонациях нотки вялого азарта, хотя возможно мне показалось. - Мы начинаем.
   Княгиня остановилась. Одновременно с этим событием, мою руку пронзили острые холодные уколы боли. Боль разлетелась по всему телу, сковывая ледяными цепями. Однако к моей искренней радости всё это пиршество длилось недолго. Не прошло и минуты, как боль начала спадать, а мир вокруг запульсировал ей в такт, затягивая меня в свой опьяняющий танец.
   - Прыгай, - шёпот княгини не дал времени ни для размышлений, ни для сомнений. Я прыгнул, просто прыгнул вперед, и всё вокруг поменялось, словно этот посредственный прыжок перенёс меня на многие километры вдаль.
   Мы стояли в каком-то тесном, неуютном переулке, мрачно сверкающим потёртыми камнями и чернотой в углах. Я обернулся, позади нас переулок резко обрывался, являя перед моим изумлённым взором даже не абсолютную тьму, но грязно-серое, хаотичное мельтешение мгновенно пропадающих и возникающих неясных образов. Ощущение было такое, будто в тумане перед тобой кто-то одновременно меняет сотни рельефных картинок.
   Княгиня наконец-то отпустила мою многострадальную руку. Я едва смог сдержать стон искреннего облегчения. В завершении начала нашего пути пальцы мёртвой изрядно стали напоминать безжалостные тиски.
   - Иди за мной, путник.
   Княгиня уверенным шагом пошла вперёд, изящно петляя вместе с вёрткой улочкой. Я постарался составить ей достойную пару. Получалось средненько. Внезапно переулок вывел на относительно широкую, архаичную улицу, по которой, довольно рассматривая свои золоченые сапоги, брёл невысокий дьявол с тонкой, вычурной шпагой на боку.
   - Смотри, путник, - она указала мне на дьявола, - вот истинный мёртвый, ибо это не он, но лишь память о нём.
   - Понятно... - что я ещё мог сказать.
   Видимо ирония не входила в список достоинств Мёртвой княгини, и она ни как не отреагировала на этот, по сути, вопрос.
   Между тем дьявол, не замечая наших нескромных глаз, продолжал спокойно двигаться по пустой, вероятно, предутренней улице. Вдруг из параллельного нам переулка выскочил другой дьявол, в рваной одежде и с явно дурными намерениями. Он со всё нарастающей скоростью устремился к пока ещё недоумённо глядящему на него хорошо одетому прохожему. Цель его была ясна и прозрачна. Я было хотел дёрнуть его неправедный Путь, но к своему изумлению обнаружил, что Путь у него отсутствовал, хотя, что я, в сущности, ожидал от мёртвых.
   Ладони мои потянулись к рукояткам мечей. Не такой уж я равнодушный, каким иногда хочу казаться, к тому же оборванный бандит мне просто крайне не понравился. Но я не успел выхватить любимые клинки. На плечо, успокаивая-парализуя, опустилась тяжёлая ладонь княгини.
   - Я же просила, путник, - с её губ слетел едва, но всё же заметный укор, - будь милосерден к дорогам мёртвых. Твоё столь явное вмешательство просто разрушит их тонкие нити. Не стоит участвовать, просто наблюдай.
   И мне оставалось просто наблюдать, как уличный разбойник хладнокровно закалывает невезучего прохожего, стаскивает с него кошелёк, шпагу, сапоги и с кровожадной улыбкой вновь удаляется в свой проклятый переулок.
   - Так чья эта память, мёртвая? - я всё ещё не слишком осознавал всей здешней системы мироустройства.
   - Не знаю, - она немного качнула головой, - может память убийцы, а может случайного зрителя. Да разве это и важно. Пойдем, путник, здешняя дорога кончается, а наша только началась.
   И словно услышав её слова, весь местный пейзаж начал разваливаться, подобно дешёвой мозаике. Осколки улицы, словно картонных домов падали за край этого крошечного мирка, существующего только потому, что кто-то счёл нужным запомнить этот тривиальный момент городской жизни.
   На месте падающих в небытиё частиц уходящей памяти расправлял плечи уже виденный мной смущающий душу хаос. Я счёл за лучшее поспешить за быстро мелькающей в оставшейся ещё субъективной реальности княгиней. Возможно, мне привиделось, но переулков стало гораздо больше, чем было, пока мы шли этими дорогами впервые. Силуэт, смутно похожий на мою проводницу, блеснул в темноте одного из них.
   - Путник! - яростный крик, пришедший совсем с другой стороны, уже не мог повернуть меня назад. Теперь я должен был идти по дорогам мёртвых один и без лишнего оптимизма.
  
   Это была какая-то старая крепость. Тяжёлые, толстые башни сурово смотрели во все стороны, молчаливо предупреждая вероятного врага. Ветер настороженно гулял по высоким стенам, опасливо раскачивая тусклые знамёна. Лениво падали на вечноусталые камни мелкие капли вечернего дождя. Обстановка выглядела явно несколько напряжённой.
   Я быстро огляделся по сторонам, выискивая вероятного персонажа очередного представления воспоминаний. Ещё раньше я также оглядывался в поисках княгини, но так и не нашёл её раздражённого взгляда. Увы, я остался один. Одинокий, живой, неуверенно стоящий на дорогах мёртвых и, скорее всего, заблудившийся в них. Но ведь не было ещё дорог, которых не мог пройти Хозяин Пути. Не было и не будет.
   Повторный осмотр, наконец, показал мне искомое. Это оказалась странная пара. Молодой дьявол небогато, но достойно одетый, с волосами до плеч и взглядом разрушенной надежды смотрел на парившую перед ним дьяволицу. Она было не то, чтобы очень красива, но в целом вполне симпатична для непритязательного вкуса, коим, как виделось, и обладал восторженно смотрящий на неё парень. В отличие от него одежда её была расшита золотом и драгоценностями, в волосах сверкала великолепная диадема, а взор был всё же несколько надменен для её юного возраста.
   Она была будто порождением его влюблённой фантазии. Движения неестественно плавные, а редкая улыбка наоборот слишком резкая. Он протягивал к ней свои дрожащие руки, но ответом на его стремление был лишь обрекающий поворот гордой головы. Постепенно её образ начал тускнеть под плачущим взором дьявола. Наконец она полностью исчезла, заставив своего воздыхателя упасть на колени, запрокинуть голову и скорбно закричать в пустоту.
   Обычная история неразделённой любви. Сколько такой я видел, сколько пережил и сам. Сколько такой ещё будет в молодых и не очень сердцах. От этого лечит лишь время, но часто бывает, что времени, увы, не дают шанса.
   Видимо так должно было случиться и сейчас. Отвергнутый дьявол медленно, но упрямо двинулся к краю крепостной стены и цель его, судя по отрешённым шагам и апатичным взмахам рук, была вполне очевидна.
   Дурак! И сколько таких дураков ещё таится на этих скорбных дорогах. Мне не сосчитать, да я и не хочу. Время всегда даёт нам шанс, а вот мы почему-то иногда пренебрегаем симметричным ответом со своей стороны.
   - Стой, идиот! - поддавшись порыву, я забыл все, о чём мне говорила Мёртвая княгиня. О хрупкости, милосердии и невмешательстве. Больше смерти я ненавидел лишь нелепую смерть. И сейчас, в глупом желании спасти уже мёртвого, я устремился к непримиримо ступающему на самый край стены дьяволу.
   Я успел схватить его за уходящее вниз плечо и резко развернуть назад, вталкивая внутрь крепости. Немного пошатнувшись, он застыл, непонимающе глядя на меня. Он не был двигающейся картинкой, запрограммированной на определённый набор действий и не взаимодействующей с внешним миром. Но в его памяти (а я был уверен, что это именно его память) не было место ничему другому, кроме себя и той любви, что толкнула его на смерть. Он не понимал ни кто я, ни что я здесь делаю, ни как я вообще могу здесь оказаться. Его мёртвый разум отказывался воспринимать меня, как часть его мира, но, тем не менее, он осознавал, что соприкоснулся с чем-то иным, не спасённым его памятью. И это, так неудачно возникшее противоречие оказалось, увы, роковым.
   Нерушимая крепость беззвучно задрожала. Она треснула как упавший бокал из тонкого стекла. Разбитая память падала в незримые пределы мёртвых путей. И я падал вместе с ней, судорожно сдерживая испуганный крик. А вместе со мной падал и тот молодой дьявол, которого я так неосторожно спас. Он всё так же непонимающе смотрел на меня, с завидным флегматизмом воспринимая происходящее вокруг. Я полностью погрузился в названную мной хаосом структуру. Ощущения были немного схожи с погружением в воду, но здесь меня охватило чувство полной потери ориентации, чувство для Мастера Дорог уникальное и абсолютно неприемлемое.
   Я заставил себя собраться с мыслями и силами. Как бы они не выглядели, но это всё-таки дороги, мой дом родной, и я найду выход. Я начал спокойно осматривать окружавшую меня композицию. Она постоянно меняла свой облик, но, тем не менее, была удивительно однообразна. Каждый из образов, возникающий за её серыми стенами, был похож как на предыдущий, так и на последующий. Их различия были минимальны и едва угадываемы. Ради интереса я постарался схватить одну из мелькнувших фигур. Как и ожидалось, моя попытка была лишена успеха.
   И всё же не зря я был Мастером Дорог. Медленно, но верно весь этот неприемлемый беспорядок представал совсем в другом ракурсе. И я увидел то, что хотел, я увидел дороги. Они были неспокойны и непрочны. Они могли сбросить и затянуть. И вряд на них можно будет предугадать свой следующий шаг. Но всё же это были дороги, а ведь хуже плохой дороги может быть только полное её отсутствие.
   Призвав на помощь Великое Пламя, я сделал первый осторожный шаг. Мои опасения вполне подтвердились, дорога скакнула вперед как тренированный ящер, едва не оставив меня на том же месте. Но всё же я удержался и сделал второй шаг, потом ещё и ещё. Однако, больше я, увы, сделать не успел. Подобная бурному ручью дорога уже вынесла меня к своему концу. В последний раз этот бешеный путь ударил меня по ногам, а потом я оказался в чьей-то новой памяти.
  
   Я стоял в начале широкой витой лестницы, покрытой пушистым алым ковром. Насмешливый блеск свечей играл на поверхности высоких ваз, с затейливым рисунком на боках. С тёмных картин, поверх меня, надменно смотрели старые, роскошно одетые дьяволы, державшие в руках длинный меч или увесистую булаву. Внизу лестницы проявило себя какое-то движение. Я аккуратно начал спускаться на этот позыв любопытства, да и, честно говоря, что мне было делать кроме этого, я не знал.
   Конца лестницы я не достиг. Где-то на середине мне выпало счастье лицезреть нового участника игр памяти. Он стоял перед огромным окном спиной ко мне. Руки его были сложены за спиной и сжаты в кулаки. На нём была свободно ниспадающая мантия завораживающе-красного цвета. Рядом яростно полыхал огонь, безжалостно запертый в беспредельно тесном для него камине. За окном веселилась ночная гроза. Грохот пьяного грома терзал и насмехался.
   Дьявол повернулся, и мне пришлось вздрогнуть. Этого мёртвого я знал. Я видел его на такой же картине, какими были украшены его суровые стены. Только на ней он был изображён не с банальным мечом, а с лепестком первородного пламени, греющегося у него на ладони. Во всей своей величавой силе передо мной стоял Риар-Шагот - основатель Ордена Предвечного Пламени, главный вдохновитель первой Войны Основ и, если верить легендам, тот самый дьявол, который нашёл дорогу к самому Предвечному Пламени. Нашёл, чтобы навсегда оставить её тайну за могучими стенами Ордена.
   Это был единственный когда-либо живший дьявол, которому я завидовал. Завидовал искренне и безнадёжно. По воле огня он смог то, чего не удалось мне. Не удалось, несмотря на многолетние упрямые поиски. Поиски, которые одно проклятое время составляли единственную цель моей жизни. Но это оказалась первая и последняя дорога, которая так и не покорилась мне.
   Риар-Шагот тяжёлым взглядом посмотрел на извивающиеся лепестки огня. Он медленно подошёл к камину и опустил в него руку. Даже слабого оттенка боли не промелькнуло на его суровом, изрезанном морщинами и короткими шрамами лице. А когда недрогнувшая рука покинула жадное пламя, то в ней пугливо трепетал его алый осколок. Риар-Шагот задумчиво посмотрел на него и сжал руку. От огненного пленника не осталось даже лёгкого намёка. Мёртвый Магистр разжал пальцы. Бешеный факел полыхнул в его длани. Послушное воле дьявола пламя взметнулось до потолка, взрываясь и хохоча. Несколько секунд продолжалось его неудержимое веселье, а потом оно вновь вернулось к своему первоначальному облику. Пальцы Риар-Шагота безразлично бросили надоевшую игрушку обратно в камин. Память услужливо подсказала прозвище Великого Мастера - Побратим огня. Многие считали, что само Великое Пламя смотрело через его полные мудрого гнева глаза.
   Я решительно начал спускаться вниз. Я должен был спросить, должен был узнать. Пускай, он давно мёртв, пускай, это вообще не он, а его скучающая память, пускай, я уже мало, что понимал в хитросплетениях мёртвых дорог, но я должен был услышать ответ. Я уже почти бежал по оказавшейся такой длинной лестнице.
   Риар-Шагот не замечал моего нежданного присутствия. Его пальцы лениво переворачивали страницы неведомой мне книги. В тёмных глазах мелькали отблески далёких костров. Я быстрым шагом подошёл к нему почти вплотную. Он оставался всё также равнодушен к моим треволнениям.
   - Здравствуй, мастер, - голос мой прозвучал неожиданно тихо, однако к моему удивлению Магистр его услышал.
   Он медленно поднял голову и на мгновение стал похож на виденного мной недавно влюблённого дурака. Но мгновение прошло, и в меня вонзился сурово вопрошающий взор мудрого и непримиримого властителя. Даже смерть не могла сломить Побратима огня. Он молча смотрел на меня, пытаясь осознать увиденное.
   Привычная дрожь потрясла стены. Неужели и эта память сейчас будет разрушена. И вместо необходимых ответов меня ждут язвительно улыбающиеся дороги мертвых, на которые я вновь упаду. Дрожь усиливалась, и я уже видел весело побежавшие по стенам трещины, обнажающие алчущие серые тени. Но воля хозяина этих мест держала своё посмертие с упрямством алчных оков. Он словно хотел дождаться моего застывшего на губах вопроса, прежде чем покинуть своё последнее пристанище. И я поспешил оказать ему эту услугу.
   - Дорога, мастер! - слова вырывались подобно пьяному гейзеру, - Как мне найти дорогу, дорогу к Предвечному Пламени?! Заклинаю, ответь! Я должен знать!
   В его взгляде что-то изменилось. Будто упоминание о главной в его жизни дороге, всколыхнула в мёртвом сердце и радость, и боль, и страсть. Он ничего не ответил мне на мой сумбурный вопрос. Вместо слов он отдал предпочтение делу.
   Его рука вновь опустилась в радостно охвативший её огонь. И вновь частица его заплясала в руке у Магистра. А потом Риар-Шагот протянул бьющийся о пальцы огонёк мне. Некогда было ни думать, ни сомневаться, - я устремил свою руку навстречу. Огонь выпорхнул из руки своего Побратима и подбитым ветром упал в мою.
   Признаться, я надеялся, что для меня это действие окажется таким же безболезненным, как и для моего мёртвого хозяина. Но мне выпала кость заблуждаться. Огонь яростно набросился на мою бедную руку, терзая голодной болью. Я в надежде уставился на Магистра. Риар-Шагот на мой полный надежды призыв лишь покачал головой и твёрдо сжал руку в кулак.
   Вряд ли можно сказать, что подобная перспектива меня сильно обрадовала, но другого выхода похоже не было. Я последовал примеру мастера и, через рассекающую боль, крепко сжал руку. Казалось, я превратился в факел. Пронзающий огонь смертельно обжигал каждую частицу моего тела. Наверное, я кричал, должен был кричать. А еще, наверное, я проклинал всё, до чего мог дотянуться и, в первую очередь, отправившего меня в царство боли Риар-Шагота.
   Когда боль отпустила свои излишне жаркие объятия, от обиталища Магистра осталось уже немногое. Собственно только он сам и бесконечно преданный ему огонь в камине. Я несколько ошалевшим взглядом вновь посмотрел на Побратима огня, надеясь ещё на какой-нибудь более конкретный ответ. Но мёртвый дьявол лишь одобрительно кивнул в мою сторону. Больше на меня он не смотрел.
   Камин обречённо рухнул вслед за своими соседями по памяти. Но ушёл в небытие лишь сам камин, огонь же преданно расплескался у ног Риар-Шагота. Мёртвый мастер стоял в постепенно поглощающем его кольце пламени, с печальной яростью смотря вверх. Ещё через мгновение пламя охватило его всего. Когда он падал, его силуэт было уже не различить в бушующем огне. Я посмотрел на свою руку, на её месте алел жестокий ожог.
  
   На этот раз дорогу в мёртвых пределах я нашёл достаточно быстро. Я бы даже сказал подозрительно быстро. Но ни тоскливая окружающая обстановка, ни немилосердно ноющая рука атмосферы для неспешных раздумий о коварстве врага не создавали. И очень жаль, как выяснилось буквально через минуту.
  
   Он смотрел прямо на меня. Смотрел, не мигая и не проявляя во взгляде ни капли дружелюбия. Ненависти там, впрочем, тоже было немного, а вот чего хватало, так это искреннего раздражения. Впечатление было такое, будто я оторвал его от чего-то очень важного, по какому-то крайне пустяковому поводу. Впрочем, стыда я не испытывал. Я психологически готовился к очередному нелёгкому рандеву.
   На этот раз мёртвая дорога вывела меня в несколько иное, относительно своего ассортимента, место. Тут был высокий стул, пара разбитых зеркал и собственно вероятный хозяин всего этого натюрморта. И надо признать, что он изрядно скрашивал скудную обстановку своей приёмной.
   Он был похож на дьявола. Вероятно, у создавшего его неведомого ваятеля задумка была именно такая. К сожалению, потом он решил сымпровизировать. В результате у изначального дьявола выросло ещё три ассиметричных и обломанных рога, один глаз переместился с лица на ладонь, рот оказался как минимум в два раза шире обычного, а зубы в этой пасти были слишком острые и как будто нетерпеливые. Общий его вид мог создать иллюзию комичности, но всё портил один предмет, на который лениво опиралась его вторая (безглазая) ладонь. Это была длинная, широкая, чуть изогнутая сабля из неизвестного мне абсолютно белого металла. Непонятные символы, венчающие её остриё, подрагивали багровыми сполохами. В ней сразу угадывалась та злая мощь, обладая которой ты становишься страшным и жестоким врагом. Разочаровал меня и его Путь, а вернее отсутствие искомого. Вместо Пути я увидел лишь его тень (кстати, это была первая увиденная мной тень Пути за всю продолжительную практику). С тенями Пути я, к сожалению, работать не умел и в связи с этим, следуя примеру своего визави, положил здоровую руку на эфес одного из своих мечей. Другая рука, увы, в данный момент вряд ли могла рассчитывать на звание боеспособной единицы. Непредусмотренный ожог вывел её из строя минимум на несколько недель.
   - А ведь память это всё, что у них оставалось, - недодьявол укоризненно покачал головой, - и ты лишил их даже этого. Разве это верно?
   Я настороженно промолчал, ожидая развития его обвинительной речи. Мой неназначенный судья вскочил со стула, быстро обошёл его три раза и облокотился об одно из зеркал.
   - Разве верно отнимать последнее? А ведь тебя предупреждали, - его наручный глаз, несмотря на постоянную жестикуляцию, неотрывно смотрел на меня с искренностью пьяного. - Я слышал и даже почти видел, - он в нервном прыжке переместился к другому зеркалу. - Но ты не послушал, ты решил, что лучше знаешь, что надо делать, что ты умнее познавших смерть. Так вот, - неожиданно он оказался на недопустимо близком от меня расстоянии, но в тот момент, когда клинок моего меча уже вылетал из ножен, пятирогий вновь оказался вблизи своего троноподобного стула, - я и подумал, пришла пора и тебе узнать, как в эти непростые времена тяжело быть мёртвым. - Он показательно медленно потянул из ножен свою просящую битвы саблю.
   - А ты кто? - никакой хитроумной воинской уловки у меня в мыслях, увы, не было, просто действительно хотелось узнать, что это за чудо мёртвой природы.
   - Я!? - казалось, рукоглазый даже обрадовался моему вероятно наивному с его точки зрения вопросу. - Ну имени у меня нет, прозвища тоже, но ты можешь звать меня просто - Хозяин.
   - Я сам хозяин, - мой меч уже давно был заботливо сжат в руке.
   - Не здесь.
   Его выпад был очень быстрым. Спасло меня не мастерство, но опыт. Клинки радостно зазвенели друг о друга. Достойную контратаку я провести не успел, так как пришлось немного суетливо отступать под градом хитрых, чётко рассчитанных ударов. Всё, что я сейчас видел, так это слепящие знаки на его клинке, вот только времени рассмотреть их повнимательнее не было.
   Внезапно каскад обрекающих ударов прекратился. Мой противник, вновь оказался на достаточно безопасном расстоянии от меня.
   - Хотя хозяин это конечно не правильно, - он как будто и не махал только что мечом, словно неистовый ураган. - Скорее меня сделали хозяином, - он стал неожиданно задумчив. - Или не хозяином, а слугой, слугой, который ощущает себя хозяином. Вот ты как думаешь, кто мы? Хозяева памяти или лишь слуги её? В общем, всё это чуть сложно, - подвёл он итог, не дожидаясь моего несостоявшегося ответа, - сложно и грустно.
   Завывающая сабля срезала пару миллиметров кожи с моего лица. В остальном мне вновь удалось уклониться от ищущей меня смерти. Минуты две наши клинки танцевали и пели, при этом мой оказался годен лишь для того, чтобы обеспечить своему обладателю более-менее достойную защиту. О нападении на этого слугу-хозяина памяти приходилось лишь изредка и неуверенно мечтать. Он превосходил меня и в скорости и, увы, в мастерстве. Пару раз его белый клинок уже легко рассёк мою кожу, преодолев казавшуюся столь надёжной защиту. Случайно проводя очередной изощрённый и легко разгаданный моим противником манёвр, я увидел глаз на его руке. Глаз был очень задумчив и, казалось, находился сейчас далеко от этой, так неудачно складывающейся для меня битвы. В голове мелькнула пугающая мысль о том, что же будет, когда мой оппонент сосредоточится на битве целиком. По всему выходило, что пришло самое время подумать о скорейшем тактическом отступлении, хотя сейчас я с удовольствием согласился бы и на позорное бегство.
   К сожалению, покинуть эту невольную арену на первый взгляд оказалось делом куда как не простым. Не считая такой проблемы как бешеные лезвия, поселившиеся в сантиметрах от моего лица, хватало и других, правда, гораздо менее агрессивных. Здесь были дороги. Много, крайне много дорог, но у них у всех был весьма болезненный для меня нюанс. Они все вели внутрь того отрезка пространства, на котором проходил наш поединок. И не было даже одного вожделенного пути ведущего наружу из этой мясорубки. Но уходить надо было обязательно, больше держаться против этого самоназванного мстителя я просто не мог. Уже пару раз меня спасло только, так странно заглянувшее сюда, чудо. В очередном своём диком выпаде он задел мне правую ногу. Это и послужило тем сигналом, который, как я надеялся, не наступит.
   Призвав на помощь все свои немногочисленные ныне силы, я рванул к ближайшей дороге. Ах, как она оказалась далека. Как много я успел обдумать, пока бежал до неё. И мысли эти были не самые радостные. Но, несмотря на общий пессимизм, я всё-таки добрался до начала небольшой тропы. Вернее, как я уже говорил не до начала, а до конца, конца, который, если я хотел ещё увидеть вулканы Ада, нужно было превратить в начало.
   Возможно, мой дебютный успех был спровоцирован ещё и тем, что увлёкшийся пеньем клинков зубастый возможнодьявол не ожидал от меня столь подлого хода. Мне показалось, что он даже протянул какой-то разочарованный звук. Однако долго на его меланхолию рассчитывать вряд ли приходилось. Всё-таки намерения у него были вполне конкретные.
   Последние шаги я предпочёл пролететь в лучшем в моей жизни прыжке. Дорога, как и ожидалось, приняла меня не слишком благосклонно, постаравшись вытолкнуть на уже набегающего врага. Сейчас всё решали секунды. Лишь один раз я проделывал то, что собирался сделать сейчас. Это было в другом, надо сказать, менее оригинальном месте и при совсем других обстоятельствах. Это было всего через несколько недель, после того как я стал Хозяином Пути. Поддавшись коварному азарту и второй бутылке вина, я поспорил на внушительную сумму, что у дорог нет конца, а если и есть, то я превращу этот конец в само начало. И после того, когда мне показали дорогу, у которой таки был конец, выбора уже не оставалось. Через день, отдохнув и подготовившись, я в сопровождении многочисленных наблюдателей отправился, как это тогда назвали - поворачивать дорогу. К моему гордому торжеству спор я выиграл. Для этого мне пришлось повернуть все Пути, находящиеся в поле моего зрения. Это заняло немало времени и отняло ещё больше сил, но именно тогда я впервые показал всем, почему меня нарекли Хозяином Пути.
   Проблема заключалась в том, что на этой дороге Путей не было, и вот тут уже нужно было начинать импровизировать. Совсем недавно меня постигло открытие того, что у Путей были тени. Логично было предположить, что они есть у всех Путей, а не только у моего недавнего и плохого знакомого. И я не ошибся, были они и на этой дороге, их было очень мало, и найти их было возможно, только если искать специально, но они были, и я их видел. А если была тень, то был и Путь, который её отбрасывал. Я уже искал этот Путь у моего оппонента, но так и не нашёл, видимо тот был слишком далеко. Но я логично предполагал, что Пути более рядовых представителей этих дорог вполне могут быть найдены.
   Повторюсь, что на этот глубокий поиск у меня было не более пары секунд. Это была страшная авантюра, достойная напрочь пьяного беса, но, кроме того, это был мой единственный шанс. Заставив себя абстрагироваться от всего, помимо этих желанных Путей, я начал искать.
   Наверное, я всё же был в некотором фаворе у Великого Пламени, мне хватило и времени, и мастерства, и фарта для того, чтобы выполнить задуманное. На самом краю чувств я уловил тончайшие, аморфные нити этих Путей. Повернуть их я уже не успевал, единственное, на что меня хватило, так это на то, чтобы ненадолго прервать ортодоксальный ход их радикального течения.
   Теперь у меня было уже не менее минуты для поиска другой, не стоящей таких мучений дороги. По нынешним меркам это была почти вечность. Но всё же я продолжал спешить изо всех сил. И причины крылись не только в обманчивости новообретённой вечности. Мой, так досадно оставшийся в неожиданном одиночестве спарринг-партнёр, явно не желал прерывать чрезмерной динамики нашей встречи.
   Я не видел его алчущего моей крови броска, ибо по согласию с разумом не оборачивался, но я прекрасно слышал и его неудержимый бег, и свист его пьяной от боя сабли. Подозреваю, что ему, для того чтобы пройти по любой здешней дороге, требовался лишь лёгкий намёк на полужелание.
   Нужную мне дорогу я увидел не то, чтобы в последний момент, но в тот миг, когда это момент был уже непозволительно близко. Она шла практически перпендикулярно первой и во вполне устраивающую меня сторону. Не знаю насколько элегантен оказался мой прыжок, но главное он оказался удачен. Дорога приняла меня в своё русло, как родного. Единственный минус состоял в том, что ещё более родным оказался для неё мой преследователь.
   Пятирогий неожиданно выскочил прямо передо мной. Как ни печально, но он улыбался. Несколько тревожных секунд мы стояли друг против друга. Бежать сейчас было бы уже глупо, враг с лёгкостью бы раскроил мой затылок, и мне ничего не оставалось, как готовиться к очередной дуэли, ожидая в её процессе шанса на чудесное спасение. Мой визави же продолжал всё также весело смотреть на меня.
   - Когда бежишь наугад, то часто забегаешь в тупик, - догнавший меня противник довольно ухмыльнулся.
   К сожалению, злая ирония вновь желающего поговорить местного красавца была абсолютно истинна. Я действительно слабо представлял, куда именно мне следовало бежать. Но зато я прекрасно знал откуда. А вернее от кого. Всё-таки зря он дал мне эти мгновения, я постарался использовать их максимально оптимально. Я снова потянулся к Путям теперь уже этой дороги. И снова мне это удалось. Я просто дёрнул за них со всей всё ещё возможной силой, и дорога послушно прыгнула в сторону. Я был к этому готов, а вот мой ухмыляющийся враг нет. Одураченная дорога унесла его в мятежно-серый туман, укоризненно оглядываясь на меня. Но мне некогда было сгорать от стыда, я вновь побежал.
   Дорога сменялась дорогой, поворот поворотом, а минута минутой. Я даже не лелеял надежду, что вновь обречённый на преследование враг откажется от погони. Теперь для него это уже было делом вероятной чести. А для меня делом простой жизни. И это дело всё как-то не складывалось. Я по прежнему не знал, как мне свернуть с этих уже весьма поднадоевших троп, с дорог мёртвых. Постепенная потеря надежды начала сменяться дебютом лёгкого отчаяния, которое, если его не остановить, закончится достаточно трагичным финалом. А долгожданного спасения так и не наступало. Я всё глубже и глубже забегал в тот тупик, о котором меня столь мило предупредил пятирогий.
   - Далеко же ты забрался, путник, - знакомый холод крепких рук сковал моё плечо.
   Милосердное пламя, как я был рад слышать этот равнодушный голос, как рад был вновь лицезреть его мёртвую хозяйку. В порыве счастья я даже хотел обнять княгиню, но пустота мёртвых глаз несколько отрезвила меня.
   - Поистине, княгиня, сегодня вы самая желанная из женщин, - мой сумбурный комплимент остался предсказуемо неуслышан.
   - Я думаю нам лучше вернуться, путник, - Мёртвая княгиня была настроена по деловому, - как видно, не все рады твоему присутствию на дорогах мёртвых.
   Мудрость мёртвой граничила лишь с её же своевременностью. Я согласно и нетерпеливо кивнул на её предложение. Знакомый холод охватил всё тело. Мир в очередной раз пьяно покачнулся.
   - Прыгай.
   Это были прекрасные слова. Я прыгнул и уже в последний миг моего пребывания на путях мёртвых до меня донёсся неприятно-знакомый весёлый голос.
   - Мы ведь только начали? Не правда ли?
  
   Не думал я, что унылый пейзаж Некрополиса наполнит моё истерзанное сердце таким искренним ликованием. Мне показалось, что за время моего отсутствия в мире живых прошли три маленькие вечности, однако в итоге рассвет только раздумывал о своём неумолимом пришествии.
   Мёртвая княгиня любезно сопровождала меня до места привала. Впрочем, моего согласия, как это последнее время и бывало, никто не спрашивал. Княгиня молчала, а вот у меня была некоторая тема для беседы.
   - Скажи, кто преследовал меня в пределах мёртвых, - я внимательно посмотрел на свою спутницу, почему-то не сомневаясь, что она может дать ответ на этот весьма любопытный для меня вопрос.
   - Странный вопрос, путник, - как оказалось, у каждого своё мнение на этот счёт, - кто может преследовать во владениях смерти?
   - Смерть?! - я запоздало испытал приступ лёгкого ужаса.
   Первый раз я услышал, как житель Некрополиса смеётся. И услышанное мало меня вдохновило. Редко какой звук вызывал столько отрицательных эмоций.
   - От смерти нельзя убежать, путник, - пронзительно-презрительный смех княгини был недолгим. - Не сама смерть преследовала тебя, но лишь её полузаметная тень, случайно брошенная в твою сторону. Брошенная, да так и оставленная там.
   Да, новость оказалась интересная. По всему выходило, что мне повезло ещё больше, чем я предполагал. Свидание со смертью, как правило, заканчивается всегда одинаково. И правило это без исключений. Вероятно, мы действительно только начали.
   Утро только начало свой уверенно-предсказуемый шаг, когда мы добрались до нашего с ангелом маленького лагеря. Элати всё также беззаботно спала и, судя по умиротворённому выражению лица, сны её были намного лучше моей яви.
   - Прощай, путник.
   Княгиня была лаконична и не ждала ответного прощания. Её плавный силуэт медленно растворялся в глубинах Некрополиса, оставляя мне раздумья и усталость. Спать не хотелось. Хотелось крепкого вина и ещё более крепкого табака. Вина, увы, у меня с собой не было, а вот в табаке я уже себе не отказал. Горький дым принял на себя и часть давившей жестоким прессом усталости и долю очередных оправданных тревог. Новый день расцветал перед моими глазами, насмешливо глядя на старающегося унести свои сомнения в белом дыме дьявола.
  
   Когда Элати проснулась, я уже выбивал остатки пепла из своей трубки. Леди легко встала и подошла ко мне, по ходу движения разминая мышцы.
   - Что с рукой, мастер? - в голосе ангела слышалось больше интереса, чем тревоги.
   - Плохой сон, крылатая, очень плохой сон, - я решил не посвящать жрицу в свои ночные похождения, которые и для меня самого остались не вполне ясны.
   - Опасные у тебя сны, дьявол, - леди не стала заострять внимание на этой необычной после просмотра сновидений детали. И я был ей за это даже в чём-то благодарен.
   После нехитрого завтрака, наш путь через город мёртвых продолжился. И по моим расчетам уже вечером этого дня он должен был подойти к своему логическому завершению. Двигались мы довольно быстро, стараясь приблизить этот очаровательный момент. Никто более не мешал нашему скорому маршу. Ни мёртвый, ни живой более не становились на нашей дороге. И это было прекрасно.
   День долгожданно подходил к концу. Скоро, уже очень скоро должны были показаться границы Некрополиса, после которых мир живых вновь радостно распахнёт нам свои объятия. Внезапно наш целеустремлённый марш остановила одна непредусмотренная преграда. Впрочем, это была та преграда, наличию которой я был даже рад.
   Это было здание, с первого взгляда ничем не отличающееся от остальных на нашем пути, более чем наполовину разрушенное, лишённое цвета и индивидуальности, навевающее тоску. Однако, одна деталь заставила меня присмотреться к этому образчику местного зодчества гораздо пристальнее. Сквозь пыль и время с одной из стен на меня по-прежнему гордо смотрел древний герб Ордена Войны - меч, пронзающий само мироздание. И этот нетривиальный меч был по периметру обрамлен полустёршимися изображениями ключей. Этот знак говорил о том, что здесь когда-то находилось хранилище Ордена. А поскольку Орден Войны уже в те времена был одним из самых богатых в землях Ада, то я просто был обязан уважить это место своим визитом.
   - А что, крылатая, как смотришь на то, чтобы поиграть в охотников за сокровищами? - я с наивозможно лихим видом подмигнул ангелу.
   - Тебя правда интересует моё мнение, мастер? - леди лениво подняла бровь.
   - Не скрою, леди, гораздо больше меня интересует, что Орден Войны оставил для меня в этих стенах, - я всегда старался быть по возможности честным.
   - Твой интерес - мой интерес, мастер, - Элати улыбнулась с показной грустью, - по-другому у нас, увы, не выходит.
   - Ну, значит, договорились, - по-другому у нас действительно не выходило.
   Ещё не закончив фразу, я решительным шагом отправился на поиски древних богатств. Под богатствами я не подразумевал золото и драгоценности, как раз они мне были совершенно не интересны, хотя там их располагалось наверняка немало. Орден Войны был славен другими ценностями и, прежде всего, оружием. Вряд ли там найдуться конкуренты моим клинкам, но вот разумное дополнение к ним вполне могло немного отяжелить меня в пути.
   Внутри оказалось темно и прохладно. Огрызок всё ещё действующего фонаря затеплился у меня в руке. Проведя небольшую экскурсию по оставшимся целыми комнатам первого и самого верхнего этажа, я в итоге оказался несколько разочарован. Три-четыре сундука, до отказа забитые тяжёлыми золотыми монетами, небольшая кучка вероятно свалившегося со стены неплохого, но далёкого до моих требований оружия, да пара больших изумрудов под ногами вот и всё, чем порадовали нас древние.
   Когда я совсем уже утвердился в несправедливом ко мне отношении этого подобия жизни, глаза неожиданно вернули расцветающую веру. В дальнем углу обнаружилась каменная плита с кольцом посередине, проще говоря, дверь в подвал. В подвал, на который я возлагал большие надежды. Открыть его, правда, стоило огромного и неокупаемого труда. В конце концов, используя вместо лома тяжёлый топор, валяющийся неподалёку, нам удалось приоткрыть эту завесу в алчную сказку.
   Лестницы там, увы, не оказалось, но её в целом и не требовалось, высота подвала не превышала двух метров. Легко спрыгнув вниз, я с ищущим взором обратился к содержимому каменной просторов. И на первый взгляд показалось, что на этот раз я пришёл туда, куда нужно. Второй менее эмоциональный взор лишь подтвердил резюме первого.
   Все стены и почти весь пол были завалены оружием. Хотя завалены будет неверно, скорее оно было заботливо разложено, просто его было очень много. Глаза метались из стороны в сторону, не решаясь обратиться к чему-то конкретному. И всё же пересилив свои детские порывы, я перешёл к планомерному осмотру представленного. Элати с не менее горящим взором двигалась параллельно мне, чуть позади.
   С первой же стены на меня грозно смотрели легендарные Поющие мечи Ордена. Лично я до сих пор видел их только на картинах и в легендах. Несколько чудом сохранившихся до нашего времени экземпляров надёжно хранились в главной сокровищнице Ордена Войны. Узнал я их по характерной исключительно массивной форме, которая скорее не рубила, а ломала противника. Кроме того, на каждом из них стояло клеймо мастерских Ордена, созданное именно для этих мечей, за подделку которого полагалась не слишком законная, но неминуемая смерть. Во время битвы, когда их щедро поили кровью и смертью, мечи в знак благодарности пели гибельные песни войны. Ужас сковывал тех, кто слышал их обрекающий глас. Когда в ряды врага врывался Мастер Войны с таким мечом, участь рядов была предрешена. К сожалению, для достойного владения этим клинком необходимо было пройти специальную и вполне вероятно сегодня несколько подзабытую подготовку, которой я естественно не располагал. Я всё же не удержался и, сняв со стены один из этих шедевров оружейного мастерства, для пробы пару раз взмахнул им. Песни я, увы, не услышал. Лишь раздражённый крик разбуженной стали стал мне относительной наградой.
   - Мастер!
   Я досадливо поморщился. Ну, почему даже секунды не проходит без этих треволнительных криков, редко сообщающих что-либо радостное. Однако игнорировать его я тоже не мог, именно по причине отсутствия в нём этой самой радости.
   Повернувшись, я не обнаружил ничего, чего бы я ещё не видел в Некрополисе. Примерно в центре этой оружейной сокровищницы, в позе готовности сорваться в гибельный для адресата прыжок, сидел очередной мёртвый. Лейтмотив его невыразительного лица был также давно и печально мне знаком, - это была яростная ненависть. Ненависть алчущего чужой смерти, но не имеющего возможности для исполнения своего кровавого желания. Я довольно ухмыльнулся, слово Мёртвых князей на этот раз держало крепко, а мы ведь наверняка были в самом центре его владений.
   - Не бойся, крылатая, он нам не помешает, - и более не теряя времени на местного мёртвого жителя, я поспешил продолжить столь грубо прерванный осмотр.
   И снова меня поджидала новая легенда, держать которую в руках я мечтал, когда ещё был совсем юн. На гордом расстоянии от всей остальной стали, к разбитой временем стене вальяжно прислонился огромный двуострый топор. Рукоять его снизу и сверху венчали два исполинских рубина. По тёмным, чарующим лезвиям расползалась загадочная вязь. А в центре каждого из них завораживающе алели пульсирующие круги. Таких топоров было создано ещё меньше, чем Поющих мечей и справиться с ними было ещё сложнее. Я не знаю, как называли их в Ордене Войны, но все любители острой стали, называли такой топор - Вулкан.
   Перед сражением на эти круги кидали по раскалённому углю. И сталь впитывала в себя через них всю мощь первородного пламени. И, когда приходила пора битвы, топор высвобождал эту яростную мощь. Нет, он не плевался огнём, но от него начинала идти клокочущая волна нестерпимого жара. Часто враг умирал ещё раньше, чем до него долетал лишённый милосердия клинок. И часто бывало, что воин, вооружённый этим топором, сам не мог уберечься от его не видящей союзников силы. Но всегда находился тот, кто вновь поднимал выпавший из мёртвых рук Вулкан и уже через мгновение покрывал себя ослепительной славой, разрушая отряды врага.
   И снова я, увы, ничего не мог извлечь из этого чуда древних мастеров. Это оружие создавалось для Мастеров Войны, и только Мастера Войны, прошедшие изнурительные и сверхсекретные тренировки, могли достойно владеть им. Ещё один вздох сожаления вырвался из моей груди, но ведь всё ещё только начиналось. Слегка повеселев от этой мысли, я двинулся дальше.
   Дальше мой путь изрядно скрасили несколько великолепных мечей, истории которых я, увы, не знал, целая вереница длинных, как дорога пьяного, копий, как с классическими, так и с совершенно фантастическими наконечниками, плеяда кинжалов тончайшей работы, но скорее парадных, нежели боевых, судя по количеству золота и драгоценных камней у них на рукоятках. Мастера Войны вообще недолюбливали кинжалы, считая их скорее оружием убийц, а не воинов.
   А вот уже что-то более знакомое. Столь же смертоносное, уникальное и абсолютно бесполезное для меня. Это были боевые щиты, назывались они также помпезно, как и всё остальное в Ордене Войны, всегда слегка тяготевшим к внешним эффектам, их называли Щиты грома. Щиты в этом их варианте использовались не только и не столько как орудие защиты, но и как смертоносное оружие. Края их были максимально остро заточены и могли раздвигаться, увеличивая радиус действия лезвий. Претендуя на универсальность, они могли также выступать в качестве метательного оружия, с легкостью разрубая напополам покрытого бронёй противника. Отдельные мастера могли бросить щит так, чтобы через мгновение он уже снова скалился у них в руке. Ну и конечно у них было ещё одно свойство, за которое им и дали такое имя. При ударе друг о друга щиты рождали чудовищный акустический взрыв, рвущий барабанные перепонки как тонкую нить. Существовали даже специальные наушники, которые воин одевал в пару к этим щитам. Но и они порою не спасали. В связи с упоминавшейся выше универсальностью это оружие получило гораздо большее распространение, чем другие эксклюзивные работы оружейников Ордена. Создавались даже специальные отряды - отряды грома, существовавшие, правда, не долго, ибо буквально через месяц, каждый воин такого отряда останавливался в шаге от абсолютной глухоты. Если останавливался.
   Через пару минут с трудом оторвавшись от лицезрения великолепных парных мечей, лишь самую каплю уступавших моим, я оглянулся в поисках ангела. Долгих секунд поиски эти не заняли. Элати с явным восторгом предавалась отрешённому созерцанию гениально исполненного стилета. Даже я, далёкий от короткоклинкового оружия дьявол, смог оценить и идеальный, несмотря на явную оригинальность, клинок, и тонкую рельефную рукоять, в которой рука чувствовала себя как никогда желанно, и странный, загадочный узор, покрывавший тонкой вязью весь стилет. Ещё несколько секунд леди гладила его манящие её формы, а потом без видимых причин аккуратно положила обратно на пол.
   - Разве не великолепный клинок, крылатая? - я заинтересованно смотрел на неё.
   - Лучший из всех, что я видела за свою жизнь, мастер, - Элати коротко усмехнулась, - а я видела очень много.
   - Так пусть он станет твоим, златоокая - я подмигнул ей и указал на всё ещё явно ненавидящего нас мёртвого, - наш добрый хозяин будет только рад сделать для тебя этот подарок.
   Жрица невольно рассмеялась. - Если бы всё было так просто, мастер, но ты ведь лучше других знаешь, что все, как правило, наоборот слишком сложно. Если бы мы были сейчас в Раю, ты бы понял меня ещё лучше. Это великолепное оружие, дьявол, о таком, как правило, можно лишь мечтать, но, - золотые глаза ангела пронзила грусть, - но для меня оно чужое. Оно принадлежит Аду и никогда ангелу не владеть его силой. Оно не принесёт мне ни победы, ни минут торжества. Так что я останусь при своём, мастер, - теперь уже она подмигнула мне, - тем более, что Храм Светлой Стали делает клинки не хуже оружейников Ада.
   Я пожал плечами, как бы неохотно, но принимая её резон, и с заново разгорающейся страстью продолжил поиск того самого клинка. Но, несмотря на весь блеск и разнообразие итогов моих поисков, идеально подходящего мне оружия я так и не нашёл. Честно говоря, я был разочарован. С другой стороны чересчур оптимистично было рассчитать найти здесь что-то лучшее моих мечей. С покорившейся жестоким обстоятельствам душой я завершал свой осмотр. Внезапно в поле моего зрения попал длинный каменный футляр, как раз идеально подходящий для нужных мне клинков. С радостным предвкушением я подошёл к нему. Как только моя рука опустилась на резную поверхность, сзади раздался бешеный крик. Кричал мертвец. Кричал искренне и проклинающе. Я даже не обернулся. Разве могло что-то быть более подстрекающим к немедленному открытию разом набравшего цену футляра, чем этот ненавидящий меня крик.
   Я резко отбросил тяжёлую крышку назад. Сначала мне показалось, будто всё пространство футляра заполняла немигающая темнота. Крик мёртвого спустился до жалобного хрипа, а темнота немного расступилась. Из-за неё, словно из-за занавеса показались две бледные тонкие рукояти, будто сотканные из ленивого дыма. Мои руки, оглушив держащую их волю, потянулись к ним. И всё же не раз битая воля пришла в сознание слишком быстро. Вместо того, чтобы схватить молящие об этом рукоятки неведомых мечей, я машинально-идеальным движением выхватил свои клинки. Но это последнее, что я успел сделать.
   На мгновение всё застыло. Застыл я, застыл злобный хрип мёртвого, застыл свет и воздух. Лишь две бледные рукояти спокойно и неторопливо отдавали на парализующее созерцание лезвия, которые они держали. Словно две мертвенно-белые тончайшие, негнущиеся ленты выпорхнули из улыбающейся тьмы. Они взлетели над полом, как две птицы, измученные клеткой. Немного неуверенно, но с пьяным счастьем сбывшейся мечты. Они закружились, затанцевали, как двое влюблённых в тёмный вечер. Казалось, сейчас весь мир должен наслаждаться их счастьем, их вновь полученной свободой, их красотой и искренностью.
   Но не прошло и минуты, как радость их унялась. Я почти физически ощутил на себе их неживой, леденящий взгляд. Теперь мечи были направлены прямо мне в лицо. Через долю мгновения я скорее почувствовал, чем увидел их пронзающий меня полёт. Руки сработали быстрее глаз. Мои собственные, благословенные пламенем клинки в последний миг встретились с этими бледно-дымными духами стали.
   Алый кузнец не подвёл. Нет, неведомые мечи не рассыпались в прах и не отлетели во тьму, обиженно звеня. Вместо этого они словно прильнули к моим клинкам в развязном поцелуе. Как голодная змея, они обвили моё оружие, своими тонкими телами буквально впитываясь в него.
   Я слишком поздно понял, что происходит, а потом мне досталась лишь очередная банальность - долгий и вполне обоснованный крик. Призрачные мечи влились в мои, становясь с ними одним целым. На честную сталь навечно была наложена беспощадная длань смерти. И сама смерть отныне становилась хозяйкой моих клинков, и с этой минуты я лишь мог брать их у неё в аренду. И за эту аренду я должен буду платить, платить тройной ценой. Теперь это оружие не защищало и пронзало, не дарило азарт схватки и опасную красоту удара. Теперь оно несло лишь вечный покой тем, против кого будет обращено. Теперь, доставая их, я становился самим дыханием смерти. Её грозным и печальным палачом, её цепным псом, хватающим за горло по первому слову хозяйки. И я знал, что, несмотря на всё это, я никогда не смогу выбросить эти мечи, не смогу отказаться от той безграничной власти над чужими жизнями, которую дарит сама смерть.
   - Запомни, крылатая, - я закашлялся, - запомни и повторяй перед сном и обедом, перед врагом и другом, повторяй, - жадность ведёт во тьму.
   Я обернулся. Лицо ангела было бледным, и на меня она смотрела с откровенным страхом. Очень кстати погас, наконец, наш фонарик. Выход из принесшего мне силу и скорбь склада мы искали недолго, но как-то суетливо и потерянно. Во время поисков мы почти всё время молчали, сейчас явно нужно было помолчать.
   День встретил нас своим окончанием. А через ещё один молчаливый час вдалеке показался конец пределам Мёртвого города. Конец километрам скорби и серой пыли. Конец резиденции смерти в мире живых.
   Не знаю, что уносила в себе из этого места Элати. Мне же сейчас было тяжело под той ношей, которой я стал удостоен. Я ходил её дорогами, я владел её оружием, я вступал в сделки с её слугами. Я слишком доверху был загружен её жестоким, снисходительным взглядом. Но скинуть всё это я был уже не в состоянии, это стало частью меня. Частью, которую я буду ненавидеть и проклинать долгими тёмными ночами, но без которой мне уже не идти дальше. И часто-часто отныне я буду смотреть на этот смешной в своей наивности мир через призму её давящей мудрости. И от этого уже не спастись ни вином, ни схваткой. Я посмел бросить ей вызов, и я проиграл. Я посмел бросить ей величайшее оскорбление - уйти от неё. Но всё же я ушёл, а значит, Великое Пламя даёт мне, подобный глупой искре шанс если не на победу, то хотя бы на ничью, на боевую ничью.

Через раздумья до меня донеслось пение, непонятно как забравшейся так близко к Некрополису, птицы. Я улыбнулся и обернулся к Элати. Леди ответила мне усталой улыбкой. Нам оставались последние шаги по этой мёртвой земле. Ещё несколько шагов и мир живых вновь начнёт бить, обманывать и злобно хохотать над нами. Но даже злобный хохот живого лучше вежливой улыбки мёртвого.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"