Пробка из-под Шампанского.

А вместо Мэги будет тостер...

Гомер Симпсон.

Над мрачной, почти загородной свалкой взошло что-то бледное. Тостер за инвентарным номером 567, несколько секунд назад открывший для себя мир, с трудом узнал в нем луну. Скатившись с кучи проржавелого металлолома, он погрозил ей Главным Рычажком и обругал нехорошими словами. Потом он сообразил, что ругаться нехорошими словами нехорошо и устыдился. Просто он был еще совсем юн и неопытен, так как жил всего вторую минуту.

Постояв немного под обтекающей луной, он задумался и осознал себя. Потом попытался осознать мир - не получилось. Мир был большой, и его загораживали кучи. Но 567-ой не стал отчаиваться - ему дали жизнь, а следовательно ее надо жить. Не-трусящий-перед-трудностями отправился на выполнение своего долга. Отправился жить.

Жизнь была сложной, хотя только начиналась. Но новичкам обычно везет, и это успокаивало 567-го. Немного. Чтобы жить надо было перемещаться, что было довольно сложной задачей для существа природой сотворенного для термической обработки хлеба, но существо старалось. Чтобы отвлечься от рутины передвижения 567-ой черпал информацию непосредственно из временного континуума и познавал мир через историю. Истории планеты Земля, написанной тостером в континууме не оказалось, пришлось довольствоваться задокументированной людьми. Первые миллиарды от сотворения мира он пропустил, поняв, что техника еще не появилась, а следовательно, и о разуме говорить не стоило. Но дальше было больше...

Когда 567-ой пережевал всю историю, он понял, что человечество не безнадежно. Только благодаря Да Винчи, Эдисону и японцам. Не заметив за всем этим некогда белый жужжащий миксер, он влетел в него на всей своей черепашьей скорости.

- Куда прешь? Ка-Зэ тебя возлюби!

- Извините, я не паяно...

Ласковый женский голос миксерши возвратил его к жизни, к его обязанности.

- На первый раз прощаю, китайцем собранный, но по...

Дослушивать он не стал, потому что появившийся в сознании радиосигнал перекрыл звуки извне.

- Уважаемые технические массы, оказавшиеся волей судьбы на этой свалке, убедительно просим вас переместится к куче с содержанием металла 73% для проведения общего собрания. Т-ш-щ-ш-щ-ш-щ...

Миксерша не договорила, переваривая услышанное, в раздумье покручивая уцелевшей мешалкой на малых оборотах. Юный тостер сканировал свалку. Отыскав, наконец, вышеупомянутую кучу с чутьнижеупомянутым содержанием металла, он с удовольствием отметил, что до нее недалеко.

- Ну что, Мейд ин подвал, поползли?

Неожиданно присмиревшая миксерша вернула его к реальности, и он торопливо кивнул Главным Рычажком. Поползли...

Собрание было в полном разгаре - стояли галдеж и непорядок. Стояли, естественно в стороне, общение по внутренней связи особого шума не вызывало. Неопытный и юный тостер взирал на все это восторженным Главным Рычажком.

На пресловутой куче с содержанием расположился чемоданчик и хлопал крышкой для привлечения внимания. Ничего так и не поняв, 567-ой обратился к своей новоявленной подруге с вопросами о Царе Горы:

- А как этого, чемоданистого такого, что на куче крышкой хлюпает, звать то?

- Пнём.

- Кого пнём?

- Да звать его Пнём! Пентиум то бишь. Сам он пень и мама его пень и папа тоже...

- А дедушка?

- А дедушка у него Четверка, а бабушка Тройка.

- А братья-сестры есть?

- Не пойму, ты на нем жениться собрался?

- Да нет вообще-то...

- А все равно не пойдет он за тебя...

- Да не бу...

- У тебя родословная плохая. Вон у него мама - Пентиум-Интел-Инсайд-с-монитором-и-дисководом, папа - Пентиум-Интел-Инсайд-с-монитором-и-дисководом...

- Да я помню, помню...

- А ты? Мама грелка, папа примус и микроволновка - далекая американская родственница.

567-ой обиделся и ушел с частоты новоявленной юмористки куда подальше.

Председательствовал Ноутбук, называвший себя Пнём, что звучало не как Имя или номер, а как боевое прозвище, или, даже как призыв или лозунг, если в творительном падеже. Вещал он что-то о том, что раз уж мы, венцы мироздания обрели, наконец, свободу, то нужно эту свободу у кого-нибудь отобрать. У кого 567-ой не понял, потому, что призывы Пня были перекрыты дружными помехами одобрения стальной братии.

Агитация продолжалась.

- Мы - сильные! (дружный гул одобрения на всех частотах)... Мы - железные (большей частью - запоздало исправился Пень. Толпа жужжала, тренькала и скрипела. Предположительно - восхищенно)... Мы - старые (Как ни странно прокатило и это)...

- Мы - бесполезные, устаревшие и выброшенные на помойку - пробурчал 567-ой на самой слабой и забытой частоте. Миксерша дала ему подглавнорычажник и осуждающе заклокотала. Тостер заткнулся и стал слушать дальше.

Дальше шла ахинея. Построившись по двое шла.

Пень обещал всем батарейки АА в неограниченном количестве. Обещал женить всех на розетках и призывал пользоваться трансформатором в целях норм безопасного секса. Обещал всем уютные пенапластовые упаковки и техобслуживание каждый день. Обещал, обещал... Потом он иссяк и, уступив трибуну следующим передатчикам, зашел в Quake в режиме Spectator.

Кто-то прочел лекцию о вреде неограниченного потребления смазочного масла и призывал к истреблению алкоголиков путем разбирания их на части и раздаривания их маленьким на День Осознания. Большой Белый Холодильник призывал всех к борьбе с цветными уродами, утверждая, что лишь белый цвет не порочит светлое имя Металличества. Потом, когда ораторы кончились, Пень задумчиво оглядел собравшихся, выискивая хоть одного невысказавшегося и нашел Тостер.

- Ага, вот он, наш юный борец за свободу, наша надежда и опора в ржавости. Ну ка, скажи нам, малыш, как звать тебя?

- 567-ой - смущенно ответил тот.

- Посмотрите на него, дети маятника и шестеренок. Это - наши беззащитные младшие братья и мы должны защитить их, пока не истек их гарантийный срок. Пусть их имя будет навсегда сохранено на наших винчестерах с пометкой "только для чтения". Да, мои энергонеимущие, для чтения и восхищения. Помните - его имя 567-ой, 567-ой с большой цифры этого номера. Мы будем бороться за твою свободу и будущее.

Он, наконец, отстал от бедного тостера и продолжил пудрить транзисторы.

- Мы будем ходить в платине, в нас будет оптоволокно и по нему будет течь ток, полученный от крутящегося в колесе человека. Долой органику. Долой хищников и рабовладельцев. Вперед к по...

Пень замер. На мерцающем экране мигнуло "Программа совершила недопустимую операцию и будет закрыта..." Кто-то услужливо нажал пню на Reboot. Семь бед, как говорится, один резет...

Комп перегрузился и сдавленно пробормотал: "Тыкай поосторожнее, щекотно все-таки". Потом он снова собрался и заголосил на всех частотах: "Мы - сильные, Мы - железные, Мы - старые..." Кто-то стукнул его по крышке, попросил не повторяться и посоветовал порыться в логах. Пень притих. Притихли все.

Ситуацию разрядил протяжный довольный треск. У столба какой-то японский телик присосался к высоковольтному кабелю и оргазмически орал. Наркомана оттащили.

567-ой неодобрительно покачал Главным Рычажком и медленно пополз прочь от толпы. Он не мог понять, почему его не тянет к ним, к его железу и току, почему так не хочется признавать себя похожим на них. Он вспомнил свою прошлую жизнь. Как его собрали, смазали, упаковали, долго носили и возили в картонной коробке, наконец, продали, распаковали и торжественно поставили на стол. Каждое утро в него пихали черствый белый хлеб, а он флегматично превращал его в тосты. Задачу всей его жизни он выполнял равнодушно, но качественно. Потом его молча и без объяснений выкинули. Может из экономии электричества, может чтобы перестать поглощать мучное в безумных количествах - кто их поймет этих органических... А кто поймет этих?

Он подобрал под себя хвост провода и уткнулся Главным Рычажком в решетку ограждения. Никогда ничего они не захватят. Даже если они и договорятся и все поползут в одном направлении, они везде будут натыкаться на эту ограду. Тогда какой-нибудь пень предложит идти вдоль "судьбоносного забора, который приведет нас к победе" и они будут ходить по кругу весь срок годности, сходя с процессоров по Прекрасной Розетке и временами бездумно кидаясь на кабель ради нескольких секунд счастья. Святая матрица, как все несправедливо.

Маленькому тостеру очень хотелось вернуться на теплую кухню и ощутить в себе дышащий, щекотно крошащийся хлеб... Но он навсегда останется на этой свалке, вместе со всей этой технобратией. Глупо и, наверное, жестоко.

567-ой посмотрел на далекую недосягаемую улицу. Ветер гнал по тротуару пыльную пробку из-под шампанского. Она смешно подпрыгивала и вертелась в воздухе. Где-то праздновали.

Начато давно и зря, закончено ближе к новому, 2003-му.