Трофимов Александр Юрьевич : другие произведения.

Ливень первого Августа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Ливень Первого Августа.

Мне окуляр Системы душной

В светофора одетый рубаху

Мигает желтым равнодушно -

Иди, мол, на хуй...

О Петеньке Скромкине.

  
   Рыба была невкусной. Несмотря на то, что ей явно надоело остывать на треснувшей тарелке (с голубой каемочкой, между прочим... М-да), баловать вкусовые рецепторы она явно не собиралась. Петр выплюнул недожеванный кусок обратно и выкинул тарелку в распахнутое окно. В зажигающую слепые окна ночь. В неразговорчивый грубый ливень. В пошлый смрад мусорных гробов. В ночь, ливень и смрад первого августа. В первую ночь первого дня первого августа этого лета этого городишки. Петя поперхнулся и этой мыслью. Что-то все ему невкусно, этому Пете... Странный он. И рыбу недоел. Пять дней ничего, а тут - рыба... и не ест. И август ему и ливень - а он все никак. Странный - одно слово. А больше и не надо. Нету больше.
   Взгляд Петра Скромкина тем временем лежал на листе бумаги. Белый такой лист, на столе перед Петей. Некогда идеально белый, теперь - с жирным следом от тарелки. Взгляд силился охватить след целиком, вот только почему-то не получалось и он бегал без конца по расплывчатой окружности, время от времени замирая от понимания соли ситуации, затем продолжал вращение.
   Еще Петеньке не нравилась полупрозрачная тень от полупустой пол-литры, врезающейся в лист как ледокол где-то на полюсе. Петя пытался с тенью воевать. Первые полчаса он ее сдувал. Потом он ей угрожал, а теперь - игнорировал. Мысль просто убрать бутылку или передвинуть лампу ему не нравилась. Даже чем-то пугала. Скромкин был загадочен и одинок.
   Петя отлепил взгляд от листа, только потом, видимо что-то себе доказав, закрыл глаза и попытался побыть вовне. Даже самого паршивенького Вне поблизости не нашлось (случайность ли?), все было везде и Пете пришлось снова открыть глаза на мир. Наткнулся на стену. Кирпичная. В цементе, обоях в средний цветочек и вранье в раме, работы Мастера. От увиденного одновременно сводило зубы (ассоциация раскрошенной челюсти), живот (от ассоциации бумажно-травоядных), чувство прекрасного (от вранья, конечно же) и глаза от яркого сухого света. Ассоциации Петенька прилежно решил записать. Не нашел стило. Растерял мысли. Ком подступил к горлу, потом Пете стало страшно страшно от того, что сейчас ему станет страшно, но он глубоко вздохнул и махнул на все рукой. Смел-таки попутно пол-литру. Ничего. Больше не понадобится.
   Стило не было, сухой свет придавливал сморщенные ладони к столу, под которым снова шуршали и бегали Маленькие Ножки. Ножки достали Скромкина давно, да вот все совесть держала. Маленькие они все-таки. На этот раз он совесть заткнул и прицельно долбанул ногой по шуршанию. Ножки хлюпнули и с плеском нырнули обратно в свое ничто. Скромкин им завидовал - у них было свое ничто. Он даже заглянул под стол на предмет распахнутого портала. Не нашел. Только туфля слетевшая. И впрямь маленькие они - туфля-то с ладонь. Петя туфлю поднял и швырнул в окно. Ливень исчез, а ночь и смрад усилились.
   Он откинулся на плетеном трескучем стуле и затянул:
  -- Солнце встрепенулося, жопой повернулося...
   Ночка жгуча до утра растянулася...
   Петя умолк. Не то слово какое забыл, не то недопридумал, не то голос его бархатный сел, не то обстановка его доконала, не то голод одолел, да рыбка отринутая вспомнилась, не то ночка одна пред очами его очаковыми встала. Может давняя, а может и самая что ни на есть вот эта. Кто ее знает, ночку-то? Может только Петенька Скромкин и знает. Может, оттого и выть перестал. Вот его то, Петеньку точнехонько никто не знает, и знать не может. Странный он. А может и обычный... Говорю вам, ничего о нем доподлинно не известно...
   О, опять завыл... Сильно его что-то...

Боже, Боже...

Дай по роже

Мо-о-оже помо-о-же...

   Кстати, вы туфлю мою не видели, не?
  

О мистере Дриперсе.

   Старушка - детям не игрушка. Его слова, мистера Дриперса. Да святится имя его. Хотя нет, пусть сначала исправится, а потом святится. А то как-то неблагозвучно. Седовласое тело под окном выпустило зонтик и скрипуче рухнуло в лужу. Дети всосались в подъезды и не высовывались. Да уж, метко сказал... Как выстрелил. Хотя почему, собственно говоря, "как"? Не любит он старушек. Как гаркнет: "Ну, старушка, где же кружка?", помолчит-помолчит, а потом так, грозно: "Нету кружки - нет старушки" и пальнет. И свою небось пристрелит. Мечта, небось - жениться, состариться и пристрелить. Вот такой вам мистер Дриперс и никакой халвы...
   Между тем тело мистера Дриперса издало неприличное содрогание и снова замерло. Лежать ему видно неудобно. Смотрит-глядит, как ежик света от фонаря расползается - в глазах все плывет. Пылью дышит и ждет. Чего ждет? Ясно чего - пока Петенька свет Скромкин к окошку подойдет вонью гробомусорной подышать. Вот тогда он его и... Как старушку. Ненавидит он Петеньку пуще всех Божьих Одуванчиков. Есть за что, наверное. Может, за то, что рыбу тот по ночам из окна выкидывает, кто знает...
   Дриперс (Я уж без мистера как-нибудь) поежился и перевернулся на другой бок. Волю проявил. Оторвался от окошка ненавистного. На дверь в сортир уставился, будто брата родного увидал. Смешной человек, ей богу. Пальцами по полу заскреб. Противно так. Взгляд свой, с поволокой в угол прицелил. С таким взглядом - только за ножичком тянуться. А и потянется при случае. Не всех же пистолем стрелять. Гордость же должна быть и самовыражение... Куда смотришь-то, лихой человек? В угол, значит. Ага, в уголок, темный самый. Елка у него там. Сильно она его напрягает. Восьмой месяц как. Все не выкинет. Как тут выкинуть, коли штаны рваные, и Петеньку ненавидеть потребность есть? А то и обязанность... Дрянная елка, облезлая. Ни шарика на ней, ни гирлянды. Колючки одни.
   Закурил мистер наш Дриперс. Как только руки-то сообразили? Залежалые, отсохшие. Ан нет, сдюжили. Молодцы. Пляшет огонек. На полу пятнышки света лунного подплясывают. Стена-то - не стена - решето кухонное. Пострелял кто-то знатно, добротно. Может, Петя? Добрый ты молодец, Скромкин, только не видно по тебе.
   Мститель в штанах драных да елкой-дурнушкой окурком об пол елозит. Докурил, страдалец неуловимый. Удовлетворился... Сызнова заскреб пальцами своими. Что ж ты творишь то? Скрежет же уничтожительный! Пальцы тебе эти для того давали? Подмести решил, что ли? Вон елку возьми. Она тоже веник, если совесть потерять. Чего пальцами-то?
   Плачет. Надо же! Плачет мистер. Мистериус ты, мистер. Еще какой. Кто ж ожидал от тебя, а? Ворочается, руками сучит. Жалостливо так. Дергается, вроде так и надо. Знаем мы вас, дриперсов, на мокрухе не проведешь!.. Вот черт, услышал! Насторожился, убивец двинутый.
   Ай! Что ж книгой-то? А? За что книжкой? Прям по ноге мне, по маленькой. Не везет ей сегодня. Туфлю сбили, отмерзла вдобавок, а потом еще и книгой! Ну, как так можно! Уйду.

Пойду в ничто.

В ничте ништяк

А здесь - голяк.

Земля, земля...

   Больно, черт. Зараза! Нытик! Ну тебя.
  

О Крамониэль.

  
   Стоит девица на краю крыши. Чего стоишь, Крамониэль? Али не продувает тебя ливнем, аль не заливает тебя ветром? Август, понимаю, вся фигня... Тепло ли тебе, девица? Вижу ни тепло, ни холодно. По барабашке тебе на погоду. В душе буря разыгралась. Верней доигралась. Стоит Крамониэль, вниз не смотрит. Что она не видела там внизу? Что не видела - то рассмотрит. В полете.
   Четырнадцать лет девчонке, а все помереть неймется. Кручина видно большая. Очень. Что ж, люблю-сочувствую, пока время есть. Мало его осталось. Край близко. Шаг остался. Недолго теперь мерзнуть.
   Рука дрожащая в кармане копошится. Неспокойно ей. Образ любимого трепет. Такой вот любимый, что до края крыши довел. Хреновые нынче любимые пошли. Знаю даже кто это, можешь и фотку не доставать. Петенька это Скромкин, знаю. Любовь безнадежная и непонятная. Когда влюбиться-то успела? Он же из дома носа не показывает. Вообще ничего не показывает, знает только тарелками швыряться. Гурман.
   Жалко мне тебя, Крамонюшка, ой жалко! Худо тебе было, бедной, да худо-бедно держалась. Да не удержалась, видать. Тарелку как увидела, так и не удержалась. Сидит объект страсти твоей девичьей, голодом себя морит, рыбу мечет, да тени сдувает. Не знает дурачок малахольный, что в него дяденька целится из оконца противоположного. Он не знает, да ты знаешь. И знаешь, что спасти не сможешь, пыталась, небось, уже. Не хочешь ты смотреть, как суженого твоего вечно молодым сделают. Вперед него побежала. На небо плакучее, неизведанное. Приготовить все к его прибытию. Дуреха, жить бы тебе еще и жить. Хоть с Дриперсом, хоть с кем!
   На луну Крамониэль смотрит. За жизнь не насмотрелась. Бельмо на небе. Ничего интересного, ей богу. Нашла, на что с крыши смотреть.
   Назад отходит. Неужто одумалась? Да нет, только и смотрит, что на столб фонарный. Думаешь, как бы не столкнуться в полете? Нет, так и уставилась. Как мотылек, право слово... Да, слово оно завсегда право...
   Тушь у тебя потекла, девочка. Словно отчаяние твое черное тебя переполнило да наружу поперло. И платье вымокло. Голубенькое такое, до щиколотки. Все вымокло, к ногам липнет. Ноги-то - на загляденье. Только босые. Вот обувку бы тебе понаряднее, да показать всем - Петенька бы враз ум потерял - так бы влюбился. Он бы с тобой весь мир полюбил. И рыбы стылую и тень от пол-литры и вранье в раме и обои в цветочек средненький. Даже мистера Дриперса полюбил бы.
   А Дриперс-то любит тебя уже. По глазам его мутным понял. В каждом лучике света - только ты видишься. Пол выскребывает к твоему приходу. Елку не выбрасывает - тебя по пути встретить боится, да полюбить весть мир с тобой - и елку, и дверь сортирную и стену дырчатую и, что страшней всего - Петеньку Скромкина ненавистного. Он его сначала застрелить хочет, потом только тебя найти. Тогда и Петеньку полюбить можно. Посмертно. Эх, жалко не найдет тебя и не увидит сейчас прямо. Так бы все решилось замечательно.
   Напряглась Крамониэль, подготовилась. Глаза б мои ужасов сих не видели. И не видят. Нету глаз - ноги одни. Ими и вижу. И чувствую и знаю все на свете. Гадко я вам скажу это - все знать. Даже совестно несколько. Девчонка, девчонка, думала в мечте оказаться, а, как все, в ничте окажешься. Жду тебя там с превеликим нетерпением. Смоем тушь твою, платьице высушим... И туфельки, туфельки тебе разнепременно справим. Лазурные, с бантиком. Все, я побежал. Жду-жду-жду.
   Ой! Твою мать, Крамониэль. Смотри под ноги, когда с крыши прыгаешь! Себя жизни лишаешь, так хоть других не лишай. Вон этих внизу не лишила же удовольствие самоказнь свою лицезреть, а как об меня, так спотыкаться. Ладно, состояние аффекта, итэдэ.
   Но вообще... все равно гадкие вы все! Уйду! То туфли лишают, то книжкой, то вообще спотыкаются об тебя. Ни мир, а просто слов нет. Глупость одна. Ушел...
  

Маленькие ножки

Шагали по дорожке

Были те ножки

Не мышки, не кошки,

А просто сами по себе такие ножки и кроме самих себя у них ничего и никого не было, как и всех нас,

Дорогие крошки.

Эпилог, где нет уже ног топающих, маленьких, шуршащих, переминающихся, и, самое главное - переступающих...

   ...Зачем только я на мамин браслет поспорила? Вот он, в кармане. Теплый. Не вывалится? Не должен вроде. Если кувырок правильно сделаю, не вывалится. Что б мне его правильно не сделать? Пять лет в зале делала, а здесь не сделаю? Фонарь этот потолще перекладины будет, но я все равно сделаю. Медалистка все-таки. Не верят. Внизу сейчас, небось, стоят. Под дождь выйти не поленились. Ага, орут уже. Ничего, прыгну. И схвачусь хорошо. И провернет меня правильно. И сойду вовремя. А потом кувырок - и я снова на крыше. Все просто...
   Зачем я только на браслет поспорила? Не разобьюсь, так простужусь точно. А, к дьяволу...
   Разбег побольше, и...
  
  
   Кто там орет опять под окнами? Черт, как они меня достали. Все. Получай!.. А, к черту, все равно жрать невозможно... Что же мне ей написать? Мол, у меня полная жопа, помоги, если сможешь... Может мне к ней вернуться? Зашибись! Сел на мель и сразу к бывшей жене - прими, мол, ряженого обратно под крылышко. Что ж я за дерьмо? Точно, так ей и напишу. Дорогая, я, мол - дерьмо... Ага, на жалости сыграть хочешь? И впрямь дерьмо. Нет, все-таки сообщу, что осознал. В полной мере и со всей ответственностью. Нет, я не помню, как это пишется. Просто - в полной мере. Это просто и доходчиво... Где ручка-то? Хана, допились. Писать нечем. Чем же я ей напишу, что я дерьмо? А, на фиг, все равно последний лист испортил. Хорошая рыбка была, и соус жирный, ишь как расплывается. Все у нас с тобой, женушка, по кругу. То я к тебе, то ты от меня. Не наоборот, но заново. Мухи поналетели. Наглые. Дуешь - не реагируют. Попеть что ли?.. Не помогло. Что ж делать то? Жить-то хочется как-то. И выпить тоже. Водки еще половина, так она ж паленая. Снова травиться? А у меня, типа, выбор есть? Ничего-то у меня нет!.. Пошла вон со стола, отрава нечестная. Так, а на что это мы там под столиком натыкаемся? Не бутылочка ли это коньячка армянского многозвездного? Посмотрим... Ага, глюки это твои алкоголические, дружок. Дошел до ручки. Хотя нет, ручку я уже протерял. Туфля вот какая-то. Откуда у меня туфли под столом? Денег нет, выпить нет, ручки - и той нет, а туфля есть. В окошко тебя, родимую. Может хозяйка отыщет.
   Боже, боже, дай по роже...
  
  
   ...Под окном, дождем и тусклым светом фонаря резвились дети. Какая-то старушенция орала на них и махала зонтиком. Наверное, хотела загнать домой. Ну, старушка, где же кружка? Я с трудом приподнялся на локте, прицелился в старушенцию из пальца и сказал "К-хх". Из окна напротив вылетела тарелка и грохнулась бабке на голову. Бабка упала. Да, бабуля, нету кружки, нет старушки. Поднимается. Матерится, кстати, при детях. Заботливая, млин. Свет от фонаря расплывался в глазах, рука подгибалась, и я упал на спину.
   Черт, сердце! Как не вовремя. Никого же рядом! Корвалол в аптечке, в ванной. Не доползу, черт... Все ногти содрал - ни миллиметра... Тело не слушается... До чего же погано... Ведь никого же рядом... Ведь помру же один... Всю жизнь вместе с вами шли, а помру один. Где вы все, друзья мои Настоящие и Верные. Старые и не очень. Стоило один раз мне ошибиться. Оступиться, сойти с пути принятого, и может даже истинного - и все. И не друзья и не верные и не старые. Не простили вы. Так и сдохну теперь один... Ну на коленях же умолял остаться, я же без вас никуда. Простить умолял. Ну по глупости я... Не хотел. Честное слово, не хотел... Елка наша все стоит, ребят. Последняя общая. Помните, как в запой ушли на три дня, шарики с нее срывали и в прохожих швыряли? Поздравляли... Как участкового водкой поили, помните? Как Машка чуть с Гошей не поссорилась? А стену, на стену посмотрите! Как мы ее сверлили помните? Чтобы наш знак на полу ночью высвечивался, как созвездие? Помните, только молчите, да и то не здесь. И не близко даже. И корвалола принести некому... Какого черта я курю, сейчас же опять сердце застучит? Застучало, сволочь!... Черт... Черт... Черт... Некому принести. Некому, черт... Совсем... Кому я теперь..? Кому я вообще...когда-нибудь..?
   В этом доме теперь одни крысы. И меня все за крысу держат. Да не крыса я, слышите? Я ошибся, просто ошибся! Человек же ошибается, любой из вас мог, а получилось, что я. Я не крыса, слышите. Что ты, сука, шуршишь? На тебе, падла. Вали и своим передай. Я не крыса и не был я никогда крысой... Вали... Передай.
   Я не крыса, а может и крыса, а может я никто и не было меня никогда, просто елка... созвездие... и сердце... и некому принести... и стакан воды... и за окном грохнулось что-то и кто-то опять орет... Скорую? Кто бы мне скорую вызвал... или просто хотя бы...
  
  
   ...Апчхи! Ну, когда она там? Не прыгнет ведь. Как пить дать, струсит. Вовка ее на это и взял. Трусишь, мол. И на что ему этот браслет сдался? Крикнула что-то. Правда что ль прыгает? Вот дура девка. Ну, давай уже, а то тут все вконец простынем. Летом. Ни мороженого тебе, ни прогулок. Летом дома сидеть из-за этой...
  
   Что?..
   Черт, споткнулась. Где ж она умудрилась на ровной крыше?
   Господи, третий этаж же, а она прям головой.
   Не дышит...
   Кровищи-то...
   Мама убьет...
   Не дышит ведь...
   Совсем...
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"