Роцкий Трофим : другие произведения.

Отравленный перстень

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Орудием убийства может быть что угодно. Хотя бы, - перстень

Трофим Роцкий

ОТРАВЛЕННЫЙ ПЕРСТЕНЬ

трансцендентальный детектив

Пролог,

где описывается низкое, подлое, бесчеловеческое наемное убийство

   В прекрасный, ясный, бесподобнейший день 13 мая 1856 года - а именно что в четверг, - по тихой улице Петропавловска двигался злобненький, серый такой индивид в макинтоше, при фуражке. Этот индивид был убийца.
   На углу он остановился, повертел головой, что-то пробормотал. Он, кажется, достиг своей цели. То был трактир "У Сигнального мыса" с трапезной на первом этаже и комнатами для приезжих на втором.
   Неизвестный решительно потянул дверь на себя и, очутившись в просторной обеденной зале, снял фуражке. Тот, кто не поленился оторвать уста от кружки пива, мог заметить, что ее поля скрывали лицо человека лет тридцати пяти с четвертью, среднего роста и с темными волосами; пожалуй, неизвестного можно было даже назвать красивым, если бы превратности его профессии не оставили прискорбный осадок на его лице.
   Но никто не обратил внимания на незнакомца, а жаль: его портрет показался бы весьма знаком полиции по обе стороны Ла-Манша.
   Напротив, неизвестный оглядел всех... И на его губах, на мгновение приоткрывшихся и искривившихся в уголке, проскользнула не то усмешка, не то удовлетворение: в центре залы за столом в окружении офицеров сидел матерый, большой человечище; на его плечах горели адмиральские нашивки.
   - Je vous ai trouvИ, l'amiral Zavojko, [Я нашел вас, адмирал Завойко. - фр.] - прошептал убийца.
   Он сел за столик. Тут же рядом безмолвно материализовался половой, чуя претолстый кошелек господина:
   - Чего изволите-с?
   - Шампанского здесь не держат - это ясно по понурому виду ваших завсегдатаев... Что ж, Петропавловск, увы, не Париж и не Лондон, так что я удовольствуюсь и водкою.
   Сказавши это, неизвестный сунул руку в карман и вытащил (деньги вперед!) кожаный кошелек. При этом на его пальце сверкнул золотой перстень.
   "Три месяца назад княгиня Гориани оценила его в десять тысяч... Черт возьми! Он стоит этих денег! - так подумал индивид. - Но, пожалуй, - снова подумал он, - чего я жду?
   Воздух стал тяжелым, повисла тишина, словно мистическим образом в долю секунды ставшая субстанцией предвестия; убийца положил ладонь на запястье руки... Знал ли его высокопревосходительство Василий Степанович Завойко, что ему осталось жить мгновение?
   Неизвестный усмехнулся; раздался голос "ваша водка-с"; адмирал вздрогнул; какой-то офицер дернулся... Убийца странно шевельнул пальцами... Со стороны казалось, что он размял затекший сустав пальца.
   Но человек напротив упал мертвым.
  

Глава первая,

Которая демонстрирует, что если дело касается госбезопасности, то III отделение не посмотрит, что ты немец

  
   -Oui, madame la princesse. J'ai fini le livre. [Да, госпожа княгиня. Я закончил свою книгу. - фр.] - Так произнес месяц спустя в гостиной m-me Гориани некто фон Кольсрег, который, кажется, был барон.
   Княгиня ответствовала:
   -Поздравляю вас, monsieur. Ее уже напечатали?
   -Да, - усмехнулся барон, - только не здесь - в Царстве Польском.
   -Простите, monsieur! Там есть что-то недозволенное?
   -Да нет. Но я, знаете ли, человек осторожный... Не слышали - одному молодому поэту в "Современнике" отказались напечатать любовные стихи, где он превозносил свою возлюбленную...
   -Почему?
   -Представляете, княгиня, поэт поставил ее выше...
   -Всевышнего?
   -Бог с вами, госпожа княгиня! Нашего возлюбленного императора.
   Княгиня осведомилась:
   -Как звали того поэта?
   -Видите ли, опять засмеялся барон, - у меня скверная память - в ней случаются провалы... Я что-то сказал? Помниться, я превозносил мудрость государя и господина Бенкендорфа...
   -Вы просто трус, барон Кольсрег! - с некоторой театральной преувеличенностью воскликнула княгиня.
   -Трус?
   -Да-с. Трус.
   -О нет. Я всего лишь осторожный человек. И я помню о Петрашове.
   -Осторожный? Простите, я продолжаю полагать, что это скорее трусость.
   -Но вы ведь, госпожа княгиня, проверяете перед сном, закрыто ли окно - разве это можно назвать трусостью?
   -Это совсем разные вещи, господин барон.
   -Только на первый взгляд, сударыня.
   -Вы несносны!
   -Зачем вы меня интригуете, госпожа княгиня?
   -До меня дошли слухи, что в своих мемуарах "En Russie Ю la cour de deux empereurs (les souvenirs du Saxe sur le service russe)" [В России при дворе двух императоров (воспоминания саксонца на русской службе) - фр.] вы весьма дурно отозвались обо мне и моем муже...
   -И только? А я-то...
   -Это правда? - княгиня посмотрела собеседнику прямо в глаза.
   -Нет. В моей книге для вас нет ничего оскорбительного... - самым деликатным голосом ответил барон.
   -Неужели? - иронично приподняла брови княгиня.
   -А разве вы ее не читали?
   -К сожалению, нет.
   -Жаль. Великолепное творение!
   -Оно...- сказала m-me Гориани,- вы можете дать мне ее?
   -К сожалению, нет, сударыня.
   -Ложь.
   -А что...
   Раздались крики:
   -Полиция!
   И затем:
   -Откройте именем закона!
   -Что это значит?!- вскричал барон.
   -Не знаю,- ответила княгиня.
   Через секунду в комнату ворвалась полиция...
   Проницательному читателю должно быть интересно, где происходило столь беззастенчивое полицейское вторжение в беседу великосветских князей? А происходило это в Ораниенбауме в конце мая 1854 года. Место действия - летняя резиденция княгини Авроры Гориани. Действующие лица: барон Густав-Фридрих фон Кольсрег, госпожа княгиня и мрачноватые представители господина Дубельта. Декорации: богатые. Исключительно богатые - состояние Гориани исчисляется суммой... э-э... большой. Пожалуй, будет достаточно сказать, что в протяжении беседы, княгиня сидела возле столика, подаренного Людовиком XIV одной из своих жен, а точнее - гувернантке детей, рожденных любовницей короля, на которой - гувернантке, а не любовнице, - сиятельный император тайно женился.
   Итак, жандарм сказал:
   -Где здесь господин барон фон Кольсрег?
   -Генерал от артиллерии?- уточнил Густав-Фридрих.
   -Да, сударь.
   -По имени Густав-Фридрих?
   -Да, сударь, - несколько зверея, но тем не менее стараясь хранить подобающую обстановке высшего света невозмутимость, подтвердил жандарм.
   -Тот, кто родился в городе Брудерберге?
   -Да, сударь, - стараясь держать голос ровным, вновь кивнул служитель закона.
   -На вид лет тридцать пять, имеет темные волосы, один ус седой и шрам на лбу?
   -Да!
   -Черт возьми! Как много вы о нем знаете! Поистине, Третье отделение всеведуще...
   -Да... (тьфу!) где он?
   -Кто?.. Ах да, господин Кольсрег? Представляете себе, он вышел через задний проход минуту назад...
   -Кончайте ломать комедию!- ледяным тоном произнесла m-me Аврора.- Это он!
   -Кто?
   -Барон фон Кольсрег!
   -Что? Где? Взять его!
   -Я протестую!- крикнул барон, - это противоречит закону...
   Кольсрега схватили и зажали ему рот... Неистовым усилием он высвободился и выкрикнул:
   -Habeas corpus!
   -Кто здесь знает немецкий?- рявкнул жандарм.
   -Это латынь,- презрительно произнесла княгиня.
   -Не может быть!.. Так! Этого,- жандарм указал на Кольсрега, - скрутить и обыскать!
   -В чем меня обвиняют?
   -В подстрекательстве к... революции!.. - Кто-то принес саквояж Кольсрега; саквояж этот разворошили. - Ага, вот она! Еретическая книга!
   -Эй, не троньте мои мемуары!
   -Что? Он еще здесь? Увести!!!
   Кольсрег в сопровождении полицейских направился к двери, изукрашенной бронзовыми накладками и зеркалами... Неожиданно та рывком распахнулась, и на пороге предстал некий человек, не упомянутый нами в числе действующих лиц (мы просто не предполагали, что он появится так скоро)...
   -Госпожа княгиня Гориани? - бодрым голосом осведомился он.- Ваш муж найден мертвым на яхте "Полярная звезда" два дня назад.
  

Глава вторая,

в которой появляется титан дедукции

   Невозможно описать эффект этих слов.
   Княгиня Гориани (как и полагается утонченной даме) упала в глубокий обморок; полицейские остановились, словно споткнувшись сапожищами о персидский ковер; жандарм выронил книгу Кольсрега; все вперились в глашатая. И только он, человек, сообщивший эту ужасную новость, стоял как ни в чем ни бывало с приятным выражением лица.
   -Кто вы такой? - подозрительно спросил жандарм.
   -Честь имею представиться - господин Жорж Альдемов... А вы, надо полагать, служитель закона, исполняющий свои святые обязанности не взирая на дождь, град и ураган?
   -Именно так! Вы очень умны, сударь. Сударь... Да-с, сударь Альдемов.
   Вам не знакома эта фамилия? Ба! Да это же Жорж Фридрихович Альдемов - знаменитый на весь Петербург частный детектив... Что привело его сюда? То же самое, что и известную особу в Петропавловск - убийство.
   -Что же вы здесь делаете? - громовым голосом, продолжил опрос жандарм, взлелеявший надежду "схватить всю банду разом".
   -То же, что и вы,- отвечал Альдемов.
   -Арестовываете этого негодяя? - саркастически спросил жандарм.
   -Я негодяй не более чем вы, господа,- заметил Кольсрег.
   -Что? Его еще не увели?
   -Позвольте спросить - в чем его обвиняют?
   -В... политике! - полицейский произнес это слово с омерзением.
   -А вы говорили - в революции!- заявил Кольсрег.
   -А разве это не одно и то же?
   -Оставьте бесполезные споры, господа,- молвил Жорж Фридрихович,- давайте лучше поможем госпоже княгине - она без сознания...
   -Я не нуждаюсь в вашей помощи,- раздался высокомерный голос.
   -Госпожа княгиня? Вы уже пришли в себя?
   -А вы этого не видите?
   -Госпожа княгиня! Зачем вы выдали меня полиции?
   -Что?- рявкнул жандарм.- Его еще не увели?
   -Княгиня! Вы будете носить мне передачи в Петропавловскую крепость? В Алексеевский равелин, непременно! Не забывайте о бутылке красного вина!
   -Уведите его, господа,- приказала Гориани.
   -Позвольте!- начал было Альдемов, но Кольсрега, как явствовал вид из окна, уже энергично сажали в мрачный полицейский экипаж.
   -А теперь,- произнесла княгиня,- скажите: что с моим мужем?
   ***
   -Скажите же мне: вы действительно видели труп?
   -Да, госпожа княгиня,- ответил Альдемов,- я лично был на яхте и удостоверился...
   -На яхте "Полярная звезда"? Но она принадлежит нам!
   -Мне это известно. Так же как и то, что смерть произошла при невыясненных обстоятельствах.
   -Расскажите же мне! Скорее!
   -Труп обнаружили рано утром. Господин Мертвякс спал вечным сном в своей каюте на рейде Гельсинкдорфа. Позвали полицию. Но те говорят: ничего не знаем, в этом мы некомпетентны.
   -Так и сказали? - удивилась княгиня.
   -Ну, не совсем так. "Дело чрезвычайно сложное и запутанное". Согласитесь, в переводе с полицейского это означает именно то, что сказал я выше. Что делать? К счастью, в это время в Гельсинкдорфе находился ваш покорный слуга. Я любезно согласился провести осмотр... Результаты не заставили себя ждать... Ваш муж был отравлен триокисью арзеникума - по-простому - мышьяком...
   -Мышьяк?!
   -Что?
   -Продолжайте...
   -...но здесь есть ряд интересных моментов: мышьяк - яд мгновенного действия, стало быть, князь не мог быть отравлен за ужином. Что же тогда?
   -Что же? - как эхо откликнулась Гориани.
   -Это произошло ночью. Кто-то проник на корабль и заставил его принять мышьяк... или господин Мертвякс сам это сделал.
   -Самоубийство? Невозможно!
   -Вы уверены в этом?
   -Абсолютно. У моего мужа не было причин для этого.
   -Хорошо. Но что он делал в Гельсинкдорфе?
   -Не знаю. Четыре дня назад он поднялся на борт яхты и уехал, не сказав и слова.
   -У него были какие-либо дела в княжестве Финском?
   -Нет. Не припомню.
   -Он завещал все деньги вам?
   -Да,- не сразу ответила княгиня.
   -А вы знаете, что в Гельсинкдорф "Полярная звезда" зашла только из-за поломки паровой машины?
   -Нет... и что это значит?
   -В Гельсинкдорф господин Мертвякс попал случайно. Куда же на самом деле направлялся ваш муж на своей паровой яхте?
   -Не знаю!
   -Вот именно! Мы слишком многого не знаем... например, было ли убийство случайным или преднамеренным?
   -Убийство?! - побледнев, вскрикнула княгиня.
   -Да.
   -Но...- (в величайшем волнении),- как вы...
   -Вы сами мне об этом сказали.
   -!?
   -Вы мне сказали, что у вашего мужа не было причин для самоубийства, - значит, это было убийство...
   -Боже мой! Но ведь могут убить и меня!
   -Из-за денег?
   -Да!
   -Но ведь на деньги могут претендовать лишь наследники и родственники!
   -Такие есть!
   -Кто же?
   -Не знаю наверное... но муж упоминал мне о них..., - княгиня промокнула уголок глаза извлеченным из складок платья кружевным платком, издавшим элегантный запах великосветской праздности.
   Посетитель отметил мысленно, что достигший его обоняния аромат духов княгини слегка - самую малость, по-мужски взволновал.
   -Хорошо. До свидания, княгиня.
   -Вы уходите?
   -К сожалению... Мне надо кое-что проверить...
   -Вы пришли к каким-то выводам?
   -Пока нет.
   -Умоляю вас, найдите убийцу! Вы же лучший дедукционер в Петербурге!
   -Я сделаю все, что в моих силах. До встречи.
   Альдемов вышел, а княгиня откинулась на спинку кресла, сжав пальцами виски...
   Господин дедукционер сел в пролетку и покатил в сторону Петербурга. Он напряженно думал о чем-то.
   Он пребывал в возрасте, который с волнением принято называть возрастом Иисуса Христа. Его незаурядный ум скрывался под достаточно обычной оболочкой высокого человека с бледным красивым лицом и длинными тонкими пальцами. Но глаза Альдемова выдавали титана дедукции с головой. Они постоянно выказывали напряженную работу мысли и ума, которая, казалось, никогда не прекращалась.
   Через три четверти часа пролетка подкатила к внушительному зданию с порталом и облицованному гранитом первым этажом. "Приехали" - подумал дедукционер. Это был его дом.
   Швейцар, сидевший в вестибюле возле холодного камина, завидев жильца через входные двери с толстыми стеклами, встал с обтянутой потертым бархатом лавки.
   Альдемов поднялся по мраморной лестнице в квартиру 12. Там его ждали - то был очень подвижный человек средних лет, несколько толстоват, несколько лысоват, но преисполнен жизнерадостности - камергер Жоржа Фридриховича.
   -Прикажете подавать на стол?- живо спросил он.
   -Подавай, Арменакий.
   И тот с необычайным проворством накрыл поздний обед. Встав подле барина, Арменакий принялся следить, чтобы суп из спаржи и котлеты с грибами не иссякали в тарелках хозяина, со вниманием слушая о событиях сегодняшнего дня.
   ***
   -...Да не может такого быть, барин, чтобы княгиня убила своего мужа! Княгиня, дама-с!
   -А я разве утверждал, что она это сделала? Я лишь предполагал.
   -Но что, по крайней мере, натолкнуло вас на сию мысль?
   -Во-первых, реакция княгини на слово "убийство"... Стоило мне сказать: я что-то знаю, и она забеспокоилась. Затем - ссылка на некоего наследника, который хочет убить не только Мертвякса, но и ее... Насколько мне известно, у старого князя наследников не было.
   -Так она сказала это, чтобы отвести ваше внимание?
   -Вот-вот... Во-вторых: в конце княгиня сказала: "Умоляю вас, найдите убийцу!". Не "раскройте преступление", а "найдите убийцу".
   -Знаете что, барин? Я думаю, она знает что-то еще!
   -Вот мы это и проверим - ты пойдешь туда-то, - Альдемов продиктовал адрес, - а я...
  

Глава третья,

в которой фигурирует главный помещик империи

  
   Когда четверть века назад Николай Первый лично допрашивал декабристов после разгрома их восстания, то применял разные методы ведения допроса - это достоверно известно. С одним из таких методов и предстояло познакомиться барону фон Кольсрегу.
   Против всех его ожиданий, его повезли не в Шлиссельбургскую и даже не в Петропавловскую крепость, а в Петергоф, в Летний дворец. Государь Николай Павлович лично принимал барона в своем кабинете!..
   В другое время Кольсрег с большим интересом рассматривал бы богатое убранство дворца, но в данных обстоятельствах его больше занимала собственная будущность... Кольсрега ввели в маленький рабочий кабинет царя, обставленный мебелью красного дерева... В кресле, в глубине полутемной комнаты сидел Николай I, которого позднейшие монархисты называли Кровавым, а немонархисты - просто Палкиным.
   Он был не совсем таким, каким его изображали французские карикатуристы - страшным медведем со злобным реакционным взглядом. Напротив, Кольсрег увидел довольно красивого господина с поседевшими бакенбардами и прекрасной довлеющей над лицом лысиной.
   -Это он?- чуть приглушенным голосом спросил царь.
   Кольсрег бросился на колени, намереваясь облобызать высочайшую руку, поскольку, как говорили трактаты античности, злобные диктаторы очень любят проявления раболепия.
   Вопрос императора показался ему несколько странным, не дававшим выбора для ответа, и он даже на мгновение задумался: его ли появления ожидал государь император.
   -Да, ваше величество,- ответил тем не менее барон в преглупом положении.
   -Прошу вас,- неожиданно предложил Николай, указав на свободное кресло.
   Барон хотел было отвергнуть смиренно лестное предложение сесть рядом с царем, но, по секундному размышлению, решил повиноваться, и сел несколько скованно в кресло. Он заметил, что на столе императора лежала газета "Таймс" с передовицей: "Доблестная эскадра союзников готовится блокировать черноморские порты..."
   -Знаете ли вы, что я произнес в своей тронной речи тридцать лет назад? - так спросил царь. Он был очень хороший актер.
   -Не припомню, ваше величество.
   -Я сказал,- продолжал царь,- что до тех пор, пока я жив, ни одна революция не потрясет нашу страну. И я выполняю свое обещание. Все мои старания, вся моя жизнь направлены на то, чтобы отвратить от России революцию.
   Революция - это бездна, хаос, анархия; революция породила Кромвеля и Бонапарта; она залила потоками крови все европейские государства... Зачем мы ввели войска в Европу? Единственно для того, чтобы затушить искру до того, как из нее возгорится пламя.
   И вот вы, господин Кольсрег, своей дерзкой книжкой, осуждающей русские порядки, вносите раздор в наше общество... Зачем я учредил Третье отделение? Единственно для того, чтобы упорядочить нашу общественную мысль, не допустить проникновения революционного пожара в Россию. Но вы считаете, европейские порядки лучше российских; осуждаете деятельность Бенкендорфа и Дубельта; наконец, критикуете мою - мою! - политику! Дубельт хотел сгноить вас в Шлиссельбурге, но я... Мне захотелось увидеть вас, взглянуть вам в глаза. Скажите мне, Кольсрег: зачем вы это делаете?
   -Государь! - слегка напряженным голосом ответствовал визитер. - Если у меня нет другого выхода, кроме как заявить о своих мыслях и чувствах через книгу, что мне остается делать? Я не вижу в своей книге ничего революционного. Если критики в пух и прах разносят пьесы, сыгранные на подмостках императорского театра, то почему мне, вашему подданному, нельзя высказать свое мнение о существующей системе?
   Государь! У всякого творения есть недостатки. Но если критика справедлива, разве она плоха? В конце концов, развитие всякой науки, в том числе и науки об общественных отношениях, основано на отрицании ранее казавшихся незыблемыми фактов. В таком случае,- заявил Кольсрег со внезапно нахлынувшей смелостью, хотя и понимая, что рискует очень многим, - разве не тщеславие автора мешает ему признать свои ошибки после чтения критической статьи?..
   -Автора? Автора чего, господин Кольсрег?
   -Любого творения, Ваше Высочество.
   Император в упор посмотрел на Кольсрега... Повисла нехорошая тишина; стало слышно, как тикают напольные часы.
   -Понимаете ли вы, с кем так дерзко разговариваете? - ровным голосом спросил царь.
   -Да, государь. Я в вашей власти. Казните меня, если хотите.
   -Вы смелый человек, господин барон. И я отдаю должное вашей смелости. Я не противник демократии и свободы слова, каким должно быть кажусь вам. Но эту книгу я вам простить не могу. К счастью для вас, за вас заступились цесаревич и императрица. Если вы не терпите нашего высшего общества, уезжайте отсюда.
   -Но... куда?
   -В Петропавловск.
   -Но... Что мне делать в Петропавловске?
   -Война, сударь.
   -Не понимаю, Ваше...
   -Война, сударь. Англо-французская эскадра собирается напасть на Петропавловск,- царь указал на лежащий "Таймс".- Ваши таланты очень пригодятся там... Генерал-губернатор Муравьев шлет мне депешу за депешей, где беспокоится о положении Петропавловска и Камчатской флотилии в связи с начавшейся войной... Поезжайте туда и проверьте, обоснованы ли его опасения...
   -Слушаюсь, Ваше Величество!
   Аудиенция окончена.
   ***
   Кольсрег шел в сопровождении офицера по анфиладе залов дворца, и не видел ничего. В голове стучало, словно вся кровь организма поднялась к вискам и стремилась разорвать сосуды. Итак, он ожидал, что из дворца его препроводят прямиком на виселицу - этим, надобно сказать честно, и объяснялась та отвага, смелость и прямота, с которой он объяснился с государем (и которая спасла его в императорских воззрениях!); а путь оказался дальше и ближе одновременно: на войну! Что же, двум смертям не бывать, а одной не миновать!
  

Глава четвертая,

в которой продолжается расследование

  
   -Ну, Арменакий, что ты разузнал? - к вечеру следующего дня вопрошал Альдемов.
   -У них есть наследник, - кратко доложил Арменакий, скромно умолчав о перипетиях, какие пришлось ему пережить, добывая столь конфиденциальные сведения через... О, у дворни и прислуги есть свои задние ходы. Скажем лишь, что на сей раз это была кухарка княгини. Горячая женщина!.. (Кухарка, а не княгиня).
   -Вот как? Это чрезвычайно осложняет дело, - барин задумался.
   -Так может, этот наследник его и убил? - высказал версию Арменакий.
   -Возможно... да, кстати, как его имя?
   -Некто Джон Стоктон. Он является дальним родственником князя Мертвякса.
   -Этот Стоктон - англичанин?
   -Да, барин.
   -Он сейчас в Англии?
   -Никак неизвестно... А вы, позвольте спросить, что разузнали?
   -Дела князя Мертвякса в последнее время шли в гору; у него была любящая жена...
   -Только не понятно, кого она любила,- пробормотал Арменакий,- князя или его яхту?
   -...так вот, причин для самоубийства у князя не было - его жена была права... Баловень судьбы, денег - куры не клюют.
   -И что же мы имеем?
   -Хороший вопрос!.. неси бумагу, перо - сейчас запишем.
   Через короткое время Альдемов протянул слуге лист бумаги: ознакомься!
  
   что мы имеем:
   Князь Мертвякс убит на своей яхте.
   Убийство совершено через отравление мышьяком.
   Убийство произошло ночью.
   подозреваемые:
   Княгиня Гориани (мотив: деньги).
   Джон Стоктон, наследник (мотив: тот же самый).
   Какое-то другое лицо, заинтересованное в смерти Мертвякса (мотив: неизвестен).
  
   -Великолепно!- воскликнул слуга, впрочем не выяснивший для себя ничего нового.
   -Не стоит перехваливать меня, - суеверно отверг похвалу барин.
   -По какому пути мы пойдем дальше? - важно осведомился Арменакий, включив и себя в бригаду следователей.
   -В зависимости от того, какую гипотезу возьмем за исходную.
   -Как так?
   -Мы можем считать, что убийство совершила княгиня, неизвестный нам Стоктон или...
   -...кто-то другой? - радостно закончил слуга.
   -Именно. Возьмем, скажем, последнюю гипотезу. Итак, какую выгоду мог извлечь этот неизвестный из убийства князя?
   -Ей-богу, не знаю, - побожился Арменакий.
   -Деньги? Месть? Ревность? Какая из этих дьявольских причин?
   -Мне больше всего нравятся деньги, - признался слуга.
   -Хорошо, пусть будут деньги. Итак, в каком случае после убийства Мертвякса кто-то получает деньги?
   -Не знаю...
   -Только если он - наследник!
   -Черт возьми!- воскликнул Арменакий.- все наследники-то нам известны... А вдруг объявится кто-то еще?
   -Я в этом сомневаюсь,- загадочно усмехнулся Альдемов,- что у нас дальше?
   -Месть. Что как миллионы нажиты подлым образом?
   -Насколько мне стало известно, у покойного не было врагов: дела он вел один, без компаньонов; жен ни у кого не отбивал; сирот разоренных по миру не пускал, так что эта гипотеза представляется маловероятной.
   -А что, если ревность? - прищурил глаз Арменакий.
   -Князь Мертвякс был примерным семьянином... В связях, порочащих семейные узы, вроде бы не замечен.
   -Тогда сызнова перейдем к наследникам?
   -Пожалуй. Я думаю...
   -Барин, барин! У меня идея!!! - возопил вдруг слуга.
   -Что? Тебя опять озарило? - спросил Альдемов.
   -Княгиня должна иметь алиби!
   -Представь себе - она его имеет!
   -Да ну?! Не может быть, барин!
   -В ту ночь два дня назад она была у себя в Ораниенбауме...
   -Вот, право, жалость-то какая!
   Они перевели дух.
   -А что, если это Стоктон?- предположил Арменакий.
   -Мы даже не знаем, где он сейчас и где был тогда.
   -Как же узнать?
   -Поехать к княгине!
   ***
   -Право, барин, очень интересные вещи пишут в этой газете,- заметил Арменакий.
   -Да? Дай-ка почитать...
   Они уже ехали на извозчике по Невскому. Шустрый слуга успел купить газету довольно бульварного содержания у мальчишки-газетчика.
   -Что вы там вычитали, барин?- спросил слуга.
   -Любопытные вещи!
   -Например, барин?
   -Князь Николас Мертвякс, оказывается, никакой не англичанин, а остзеец!
   -Литвин то бишь? А я-то думал еще - что за странная фамилия!.. Но постойте? Разве об убийстве уже прознали черти-газетчики?
   -Еще как! Они всегда узнают все первыми... События, правда, обрастают любопытнейшими подробностями... Но тут есть кое-что еще - например, сей факт: на Мертвякса покушались и раньше.
   -Не может быть!
   -Да, было еще два покушения...
   -И третьего он не пережил!
   -Увы, да...
   -А что там написано об обстоятельствах предыдущих покушений?
   -Ровно ничего.
   Тут Альдемов заметил еще один краткий, но емкий заголовок внизу страницы: "Бунтовщика сослали".
   Еще ниже было написано: "Как нам стало известно из источников, близких к источникам, близких к источникам, барон Густав-Фридрих Фон Кольсрег, смутьян и революционер, был сослан в Бесарабию за публикацию недозволенной книги..." Альдемов пробежал глазами текст, ища подпись: Эрнст Лазурный.
   -Кольсрег? Этот донкихотствующий романтик? Какой уж он бунтовщик?! - возмутился дедукционер. - Но эта книга, как ее, наделала много шума...
   -Барин, барин!- прервал его слуга.- Мы приехали!
   ***
   Дом госпожи княгини был построен в стиле классицизма. Вообразите себе Парфенон, перенесенный на ораниенбаумскую землю, с двумя крыльями, с шестью колоннами на фасаде, поддерживающими крышу, стены снежно-белого цвета, и в вашем воображении предстанет этот замечательный дом.
   Вокруг дома был разбит английский парк - лужайки, прудик, и прочая. От дверей до массивных чугунных ворот шла широкая гравийная дорога, на которой без труда разъезжались пара встречных экипажей. С двух сторон дорогу обступали деревья, сросшиеся кроны которых были подстрижены столь искусно, что представляли собой сплошной гигантский зеленый брусок, как бы покоящийся на колоннах стволов.
   Днем, должно быть, эта аллея была просто прекрасна, но ночью... Ночью, когда во всем парке лишь фонарь у крыльца испускал мягкий желтый свет, все погружалось во тьму. Деревья вокруг особняка, вдоль ограды и в глубине парка простирали вперед свои корявые черные руки, стремясь схватить непрошенных гостей. Аллея была наполнена странными, необъяснимыми звуками - слышался то скрип дерева, то шуршание листьев, то свист воздуха в крыльях ночной птицы...
   Но вдруг раздался звук совсем иного рода - шорох гравия. Несомненно, в темноте шли несколько человек. Вот они вынырнули из-за поворота, и стало видно, что их двое. Уж не грабители ли? Но нет, воры обычно не разговаривают так громко и беспечно:
   -Барин, барин! - причитая, молвил один,- вы уверены, что мы вовремя к ним наведались?
   -Разумеется. Не мешай мне - я думаю.
   -Ах, барин!
   -Тише ты! - приказал невидимый барин.
   Все опять погрузилось в тишину. Сыщик и его слуга - нет нужды говорить, что это были они - уже приближались к дому... Вдруг испуганному Арменакию почудился не то шорох, не то какое-то движение среди деревьев... Но Альдемов, погруженный в свои думы, похоже, ничего не заметил. Арменакию стало страшно. Он ускорил шаг... И упал, споткнувшись о корень дерева; сыщик встрепенулся и тоже неизвестно зачем бросился на землю; в этот момент раздались выстрелы; среди кустов мелькнули красные вспышки; пули просвистели над головами сыщиков; Жорж выхватил кольт и нашпиговал пулями подозрительные кусты!..
   На шум из дома выскочило множество людей; они обнаружили на аллее сыщика Альдемова с дымящимся кольтом в руках и дрожащего Арменакия.
   -Проверьте все вокруг - они где-то здесь!- приказал Альдемов.
   Все бросились, хотя и не без страха, обыскивать кусты...
   -Стойте!- вновь крикнул сыщик.- Не надо! Я думаю, они уже сбежали...
   Была и другая причина: Альдемов не хотел, чтобы прислуга затоптала следы неизвестных - на земле он рассчитывал прочитать немало интересного...
   Альдемова и Арменакия ввели в дом. Там их уже поджидала взволнованная княгиня Гориани.
   -Что происходит? - быстро спросила она. - Что означают эти выстрелы? И ваше появление в такое позднее время?
   -Какие-то негодяи устроили нам засаду на вашей аллее, - приветствуя хозяйку поклоном, пояснил сыщик.
   -Вам? В моем парке? Не может быть!- удивленно воскликнула княгиня.- Но почему?
   -Подозреваю, это связано с убийством вашего мужа. Что же касается вашего второго вопроса...
   -Второго?
   -Да - зачем мы здесь? Чтобы ответить, мне нужно поговорить с вами наедине.
   Они поднялись в кабинет покойного Мертвякса (Арменакия, понятно, туда не пустили).
   Княгиня села на кожаный диван, жестом предложив сыщику сесть тут же.
   -Итак, говорите,- произнесла Гориани.
   -Прежде всего,- сказал Альдемов,- что вы знаете о некоем Джоне Стоктоне?
   Стало слышно, как вдали, очевидно к витым воротам подъехала карета.
   -Стоктон? - вздрогнула княгиня.- Что-то знакомое... Я где-то слышала эту фамилию... Но не более того.
   -Больше вы ничего не скажете? - попытался извлечь хоть еще крупицу информации Альдемов.
   -Нет - я не помню.
   -А жаль! Стоктон - ваш наследник...
   -Наследник?! - явно пораженная, княгиня нервно извлекла очередной кружевной ароматный платочек, теперь с тем, чтобы приложить его деликатно по очереди к каждому виску.
   -Именно так.
   -Кажется, я вспоминаю - муж говорил мне о нем. Стоктон, если память не изменяет мне - наш с супругом разговор о нем был весьма мимолетен, его племянник.
   -Он англичанин или остзеец?
   -Англичанин - сестра Николаса вышла замуж за британца.
   -А вы знаете, что господину Стоктону отходит...
   -Четверть миллиона? - раздался чей-то голос.
   Альдемов и княгиня повернули головы к дверям: на пороге стоял человек чрезвычайно интересной наружности. Его портрет показался бы весьма знакомым полиции по обе стороны Ла-Манша - темные густые волосы, прямой такой, весьма прямой нос, волевой подбородок... и глаза - странные глаза! В заключение остается добавить, что на его руке мрачным огнем горел золотой перстень... Узнаете?
  

Глава пятая,

где появляется чугунка

  
   Клубы пара и тумана окутали перрон. Сквозь их пелену проступили очертания громадного цилиндра с золотым двуглавым орлом, ставшим бурым от пыли; птица - символ величия империи - хищно выгибала клювы и растопыривала когти; вслед за цилиндром - паровой машиной, обрисовались контуры темной кабины, на крыше которой испускал зыбкий белый свет фонарь; наконец появилась вереница вагонов с ярко горящими окнами - казалось, сама жизнь проносилась мимо стороннего наблюдателя-зеваки.
   Раздались жуткий визг и лязг стали, и поезд остановился; при этом стоявшие на перроне испытывали чувство, что выиграли миллион.
   У одного из ярко горящих окон стоял мужчина среднего роста, с черными волосами и сатанинским взглядом - тот самый, способный убивать на расстоянии; он пристально смотрел на пеструю толпу, но среди купцов, военных, священников, учителей, дворян и советников видел только одного, с таким же жутким взглядом, того же возраста, с усами и шрамом на лбу; их глаза, разделенные двадцатью шагами, на миг встретились; старинные враги узнали друг друга... Что-то произошло, толпа дернулась - открылись двери вагонов, и они потеряли друг друга из вида...
   Кольсрег вновь столкнулся с этой темной тайной, которая преследовала его уже четырнадцать лет...
   ***
   Как барон Кольсрег оказался здесь, на перроне? Он лишь исполнял приказание государя - отправлялся на Камчатку.
   Два часа назад он в кратчайший срок упаковал вещи - они уместились в один чемодан, - зарядил пистолет и купил английский штуцер в лучшем оружейном магазине.
   Вот уже Кольсрег кричит извозчику:
   -На Московский вокзал!
   Пролетка срывается с места и доставляет его к творению г-на Тона, которое уже не освещает солнце, ушедшее в Финский залив.
   Кольсрег выходит на перрон и видит грозный призрак своего прошлого. Он в смятении возвращается в здание вокзала... Перед глазами его стоит 1840 год. Лондон. Жуткая сцена: "призрак" одной лишь силою мысли убил человека!
  
   ***
   Раздался звонок колокола. На перроне уже стоял московский поезд...
   Впрочем, уместнее было бы сказать просто "поезд", ибо во всей России тогда было лишь две железные дороги: на Москву и на Даугавпилс... По вышеописанным причинам Кольсрег выбрал первое.
   Барон шагнул в вагон. Вот, кажется, купе 12. Второй класс - Кольсрег немец и потому бережлив, как все его соотечественники.
   Барон потянул за ручку двери, освещенную спрятанным в нишу керосиновым фонарем, и оказался в купе. Он был там не один - за столиком сидел человек лет двадцати трех. Раньше, чем он представился, Кольсрег угадал, что попутчик - журналист - должно быть, его выдал профессиональный блеск в глазах... Сосед барона что-то сказал, но тот словно бы оглох...
   В жизни человека бывают вдруг просветления, когда наступает необыкновенная ясность мысли...
   -Вы - Эрнст Лазурный!- заявил Кольсрег, ни секунды не сомневаясь, что именно так и окажется.
   -Совершеннейше так,- ответил журналист.
   -Почему вы написали, что меня сослали в Бесарабию? - вместо приветствия спросил барон.
   В жизни человека бывают вдруг просветления, когда наступает необыкновенная ясность мысли...
   -Вы - барон фон Кольсрег!- крикнул Лазурный.
   -Да, правильно...
   -Вы едете до самой Москвы?
   -Да.
   -Ну, тогда располагайтесь - нам предстоит провести здесь сутки. Можете положить свой чемодан на полку... так... не опрокиньте мой саквояж... Постойте,- глаза Эрнста стали разгораться,- вы как будто говорили, что вас сосла... э-э-э... вы едете не в Бесарабию.
   -Ну и что?
   -Не могли бы вы объяснить...
   -Ах, господин журналист! В последнее время мне пришлось столько объясняться. Простите великодушнейше, но я чрезвычайно устал,- барон издал картинный зевок.- Я не в состоянии сейчас что-либо говорить - уже ночь... Да, кстати, из какой вы газеты?
   -"Санкт-Петербургские ведомости".
   -Хорошая газета,- (зевок). - Покойной ночи.
   ***
   Если вы когда-либо ездили на поезде, то должны знать: самая приятная часть пути - поход в вагон-ресторан. Оголодавший за ночь желудок делает continental breakfast просто бесподобным (особенно если вы на диете); прекрасные творения англичан хрустят на зубах и вы думаете: почему этих добрых людей, изобретателей золотистой круглой булочки, джема и бекона все вокруг называют врагами? Почему на них рисуют карикатуры в газетах?
   Они - трепещите, гурманы! - придумали страшную и одновременно изящную пытку: раздразнивание голода путем употребления "континентального завтрака"...
   На следующий день (то был конец мая 1854 года) Кольсрег испробовал эту пытку на себе.
   Но начнем по порядку.
   Итак, барон и Эрнст Лазурный встали, оделись, умылись из медного рукомойника и пошли в ресторан. Он был полон. Лишь в конце, возле стойки с разнообразнейшими бутылками напитков, огороженных никелированным заграждающим поручнем, находился свободный столик. Свободный, но не пустой - там сидела женщина или, лучше сказать, девушка - ей было около двадцати лет. Барон остановился, но некий магнит притягивал к этому столику его кровяные тельца...
   -Здесь свободно, сударыня?- несколько сдавленным голосом спросил Кольсрег.
   -Да, сударь, - ответили прекрасные глаза.
   Вообще-то ответил юный голос, но Кольсрегу показалось, что эта простейшая фраза была произнесена прекрасными глубокими очами.
   Барон опустился на единственное свободное место, совсем забыв о Лазурном.
   "Как эгоистична любовь!"- трагически подумал тот.
   Вдруг он услышал голос:
   -И тут Дубельт мне говорит: "Не смей хвалить правительство!"...
   Эрнст выхватил блокнот и позабыл обо всем на свете.
  
   ***
   Очевидно, у гг. журналистов своя логика - иначе с чего бы это г-н Лазурный употребил слово "любовь"?
   ...- Так вы едете на восток?- спросила Софья Зимина - так звали собеседницу Кольсрега.
   -Да, сударыня. В Сибирь,- из осторожности он предпочел умолчать о том, что послан в Петропавловск.
   -Куда именно?
   -В Иркутск.
   -А дальше?
   -Э-э-э... по обстоятельствам.
   -Да... а я вот еду в Петропавловск.
  

Глава шестая,

в которой говорится о богатом наследстве

  
   -Кто вы такой, милостивый государь? - с хорошо разыгранным изумлением спросила "призрака" княгиня.
   -Я полагаю, это не кто иной, как г-н Джон Стоктон,- произнес Альдемов.
   -Вот как?- насмешливо молвил "призрак".- Что же заставило вас так подумать, господин...
   -Альдемов, Жорж Фридрихович... Так вот, милостивый государь, вы - наследник г-на Мертвякса. Вы выдали себя, упомянув о некоей сумме... в четверть миллиона.
   -Да, господа. Я - Джон Стоктон.
   -Вы действительно наследник?- спросила княгиня.
   -Да, сударыня.
   -А что, если вы меня обманываете?
   -О, нет ничего проще - и вообще, почему вы не верите старому другу? - вот, смотрите.
   Приблизившись, он помахал перед Гориани какой-то бумажкой - должно быть, метрикой.
   -Что за бюрократическая страна!- по-французски произнесла княгиня.
   -Ну что же, господа! Похоже, я больше вам не нужен... Я, пожалуй, пойду,- промолвил Альдемов.
   -Постойте! Зачем же вы приходили?
   -Выяснить, знаете ли вы, что у вашего мужа был еще один наследник - господин Стоктон, которому отходит э-э-э... тысяч триста.
   -Но позвольте?!! Николас завещал все деньги мне! - гневливо возразила дама.
   -Вот как?!- воскликнули сыщик и Стоктон.
   -Да, так! Он при мне составил завещание!
   -Ах, вот оно что! Ну, тогда я спокоен: покажите его г-ну Стоктону, только и всего.
   -Показать?
   -Да, покажите!
   -А моих слов вам недостаточно?
   -Ах, сударыня... Россия, как вы изволили выразиться, бюрократическая страна, так что нам нужна бумага.
   -Бумага? Ее здесь нет.
   Княгиня встала, как бы показывая, что и господам гостям пора покинуть ее дом.
   -Где же она? - сделал вид, что не понял намека, сыщик.
   -Вы так хотите это знать?
   -Не увиливайте! - резко сказал Стоктон.- Где завещание?
   -У меня его нет.
   -Так где оно, где?
   -Должно, быть, у нашего душеприказчика...
   -Нет, сударыня, - заявил Альдемов. - Там его нет.
   -Тогда, должно быть, у адвоката...
   -Там его тоже нет!
   -И что же это значит?
   - В случае, коли завещание так и не обнаружится, вы получите наследство в соответствии с законом: около трети остается сестре г-на Мертвякса.
   -Мои родители умерли,- заявил Стоктон.
   -Значит, деньги достаются вам... А г-же княгине отходит все остальное...
   -Это все?
   -Почти. Я лишь должен сказать вам, что деньги будут выданы вам через очень неопределенный срок...
   -Какой?!- страстно воскликнули Стоктон и княгиня.
   -Продолжительный, господа. Ведь нужна уйма всяких бумаг - например, свидетельство о смерти г-на Мертвякса...
   -Да вы же сами мне сказали, что он умер! - в нетерпении воскликнула княгиня, вновь усаживаясь.
   -Не спешите, сударыня.
   Альдемов подошел к столу и медленно поднял с него вечернюю газету.
   -Вы читали ее?
   -Вы уклоняетесь от разговора!
   -Ничуть. Так вот, если вы читали газету, то должны были увидеть там на последней странице маленькую статью... Да, она называлась примерно так: "Яхта разбилась"...
   -Ну и что??
   -Так вот, читаем дальше. - Альдемов развернул газету:
   - "...сегодня, в восемь часов утра пополудни, на острове Мощном в Финском заливе была обнаружены сидящая на мели яхта "Полярная звезда". Ни спасательных шлюпок, ни членов экипажа там не было обнаружено - представляется, что вторые воспользовались первыми, чтобы покинуть судно. Ввиду шторма военные катера не смогли даже приблизиться к яхте, и через час от нее остались лишь обломки... Судьба членов экипажа неизвестна: представляется, что они погибли во время шторма, спасаясь на шлюпках. Яхта принадлежала..." И так далее и тому подобное. Подпись - Эрнст Лазурный.
   -Боже мой! "Полярная звезда" стоила сто тысяч!
   -Печальная потеря. Но не это главное, госпожа княгиня. Главное то, что с исчезновением трупа невозможно теперь провести экспертизу и достать упомянутый документ, подтверждающий смерть вашего мужа.
   -Боже мой! Но ведь вы трогали (вот мерзость!) его руками!
   -И что?
   -Скажете же об этом тем, кто должен составлять эту бумагу! Вам поверят - вас знает весь Петербург!
   -Дело не в этом, сударыня: у нас нет акта о смерти вашего мужа... А слова к делу не подошьешь.
   -Почему вы не составили акта, когда осматривали тело?!
   -Это - дело полиции. А я всего лишь частный детектив...
   -Другими словами,- прервал его Стоктон,- наследства мы не получим?
   -О, конечно получите! Через год-два, максимум пять. Словом, когда станет ясно, что ваш муж мертв и не объявился где-нибудь во Французском Сенегале.
   -Я не могу ждать столько времени!
   -Да, и еще один вопрос: где находятся деньги?
   -Вероятно, в банке...
   -В стеклянной?
   -Нет же, в Государственном банке, я думаю.
   -Ну, в таком случае, вы всегда можете рассчитывать рублей на пятьсот каждые полгода...
   -Что? Вы смеетесь? Да столько я еженедельно трачу на туалеты!
   -Сочувствую.
   -Не волнуйтесь - и этих денег вы не получите, - сказал вдруг Стоктон.
   -Что? Что??
   -Я уже навел кое-какие справки - представьте себе: ни в банке, ни где-либо еще их нет.
   -Боже, Боже! Что же делать?
   -У меня есть идея, - осторожно произнес Альдемов.
   -Идея? - просветлела лицом княгиня.
   -Пусть ваш муж сам скажет нам, где его деньги.
   ***
   -Значит, вы предлагаете провести спиритический сеанс? В уме ли вы? - довольно грубо переспросила Гориани.
   -О да, сударыня, - не обращая внимания на ее резкость, ответил сыщик.
   -Но мы же не дети!- резко сказал Стоктон.- Вы что, верите в духов и всю эту прочую чепуху?
   -Положим, я, грубый материалист, нет, но вот мой слуга является прекрасным медиумом! С его помощью мы и вызовем дух вашего князя Мертвякса... Эй, Арменакий!- крикнул сыщик в дверь. - Где ты там?
   По лестнице спешно затопали. Появился слуга.
   -Вы звали меня, барин?
   Альдемов подошел к нему и просительно взял за плечо.
   -Да. Тряхни-ка стариной, Арменакий!
   -Что?
   -Вызови нам духа г-на Мертвякса! У тебя ведь получалось раньше!
   -Да вы...
   -Садитесь за стол, господа - Альдемов незаметно наступил на ногу слуге.- Сейчас начнется общение с духом!
   Арменакий оглядел кабинет и, обнаружив в простенке между окон круглый столик, снял с него резной сундучок, очевидно, хранящий бумаги.
   С вашего позволения, барыня, - обратился он к княгине, хранящей высокомерное молчание, и вытаскивая столик в центр кабинета. Затем он поставил вкруг стола четыре стула и удовлетворенно сообщил:
   -Готово-с!
  

Глава седьмая,

в которой происходит крушение

  
   Как прекрасна лунная ночь! Поезд мчится, стремительно вспарывая воздух, золотой орел простирает свои крылья навстречу неизвестности...
   Умопомрачительная скорость! Пятьдесят верст в час! Еще двадцать лет назад о ней могли лишь мечтать! Но будь осторожен, машинист - на скорости сто верст в час, как утверждают ученые, наступает смерть от удушья...
   На небе горят мириады удивленных стремительных полетом поезда звезд; равномерное постукивание колес убаюкивает; поезд мчится в неведомые дали... Но вдруг в ландшафте, освященном мягким лунным светом, происходит неуловимое изменение...
   Силы небесные! Прямо на поезд по тому же пути несется фонарь другого паровоза! Между ними пятьсот шагов!
   Машинист дергает за тормоз; паровоз приподнимается на передние колеса; кочегара бросает о стенку кабины; в этот момент передняя ось находится над стыком рельс; что-то происходит; паровоз сходит с рельс; он летит на десять метров под откос, увлекая за собой остальные вагоны; затем уходит на полметра в землю; стрелка давления пара прыгает в красную зону... Машинист вдруг замечает: фонарь другого паровоза висит на небосводе... Через мгновение происходит ужасный взрыв; составные части паровой машины поднимаются на высоту трехэтажного дома; все окутывается паром...
   И наступает пронзительная тишина.
  
   ***
   Но вернемся на двенадцать часов в прошлое.
   -Как? Вы едите в Петропавловск? - удивленно спросил Кольсрег.
   -Что вас удивляет? - промолвила г-жа Зимина.
   -Но ведь в связи с предстоящий войной связь между Аяном и Петропавловском прервана...
   -Что вы хотите этим сказать?
   -Судоходство между дальневосточными портами и Петропавловском для партикулярных лиц прекращено...
   -Боже мой! Мой отец! - девушка испуганно поднесла руку к губам.
   -Простите?
   -Три месяца назад я получила письмо... там извещается, что он на последнем градусе чахотки...
   -Ваш отец находится в Петропавловске?
   -Да, уже несколько лет...
   -Но вам понадобиться три месяца, чтобы достичь Петропавловска! Три месяца по Великову Сибирскому Тракту!
   -Трудности меня не пугают.
   -Вашей смелостью можно восхититься, сударыня!
   -Отчего же - я всего лишь дочь, спешащая к больному отцу.
   -Да, но это очень рискованное путешествие - война со дня на день грозит перекинуться на Дальний Восток!
   -Русское оружие защитит меня.
   Кольсрегу нечего было возразить этой смелой девушке - да и вправе ли был он возражать ей?
   Тем не менее, скупой "континентальный завтрак", так резко контрастирующий с русским обычаем "разминаться" поутру холодной бужениной, пирожками и сливками, двумя-тремя чашками чая с калачом и прочая, подходил к концу, к немалой досаде Густава-Фридриха.
   -Простите, - сказала вдруг Софья,- ваше лицо мне кажется знакомым...
   -Разве мы встречались раньше?
   -Как будто нет, но... А, вспомнила!
   Она достала из своей сумочки сложенную в четыре раза газету "Санкт-Петербургские ведомости". На первой же странице Кольсрег увидел свой портрет, весьма льстивший прототипу мужественностью взгляда, и знакомый нам заголовок. Кольсрег вперился в текст:
   "-Все врет Бенкендорф! Меня сослали не в Бесарабию! Меня сослали в Петропавловск! - сообщил г-н барон фон Кольсрег нашему корреспонденту".
   Под довольно короткой заметкой красовалась подпись: Эрнст Лазурный.
   -А! Позвольте! Разве вы тоже едете в Петропавловск? - помахивая газетой, разоблачила собеседника Софья.
   Кольсрег издал какой-то неопределенный звук...
   -Лазурный! Как он мог? Когда он успел?
   -О чем вы, господин Кольсрег?
   -Лазурный - мой сосед по купе... Я вчера вечером сказал ему: в Бесарабию я не еду... Как он смог отправить это сообщение в газету?
   -А! Это тот молодой человек, который был с вами?
   -Да, это он.
   -Вчера он вдруг вышел из вашего купе и вернулся за минуту до отхода поезда?
   -Да, именно так. Но как...
   -Я видела - г-н Лазурный бросился в телеграфную...
   -...и сегодня утром эту заметку напечатали, погрузили на экспресс и из-за того, что наш поезд задержался на шесть часов под Малой Вишерой, газета раньше нас оказалась...
   -Но почему вы не сказали мне, что направляетесь в Петропавловск?
   -Обстоятельства таковы... Я вынужден держать цель и место моей поездки в тайне. Простите! Ей богу, меньше всего я хотел бы выглядеть лжецом в ваших глазах.
   -Но барон! В Петербурге уже все знают, что вас направил туда государь для проверки состояния гарнизона...
   -Разве? А как же Бесарабия?
   -Во всех правительственных газетах было написано опровержение.
   -Ну, если так... Сударыня! Если вам потребуется моя помощь в Аяне или где-либо еще - я к вашим услугам.
   -А, вы о каком-то запрете... Я благодарна вам, но не хочу злоупотреблять вашим влиянием.
   -О каком влиянии вы говорите? Я в опале.
   -Опала не должна пугать вас - в ней побывали все великие люди. А пока давайте поблагодарим англичан за этот завтрак.
   -Не угодно ли проводить вас до вашего купе?
   -О, не утруждайте себя.
   -Но я вынужден признать, что нам по пути.
   -Правду ли вы говорите, господин барон?
   -Клянусь честью. Вот и мое купе.
   -Двенадцатое... У меня - тринадцатое. Но я не верю в приметы. До свиданья, господин барон.
   -До свиданья, госпожа Зимина, - с сожалением произнес барон.
   Они скрылись в своих купе.
  
   ***
   Ночь. Поезд летит в какие-то неведомые пространства. Кольсрег спит на полке-диване спокойным сном - на душе его нет грехов.
   Внезапно барон просыпается... Он открывает глаза и видит чудную картину: за окном простирается бескрайнее, залитое лунным светом поле. Оно простирается до самого горизонта и где-то там, в необозримой дали переходит в черное небо. Стук колес о рельсы создает ощущение какой-то небывалой скорости и мощи... Внезапно Кольсрега охватывает приступ необъяснимого смутного беспокойства; сам не зная почему, он спускается на пол...
   ...и чувствует ужасный удар; все переворачивается, низ и верх меняются местами; где-то впереди происходит взрыв ужасной силы...
   -Лазурный! Крушение!
   Говорить это нет нужды - журналист уже стоит на полу - или потолке - и пытается одеться...
   Кольсрег выламывает оконное стекло и вылезает из поезда - тот лежит на боку; вслед за бароном показывается Эрнст...
   -Смотрите - пожар!- кричит он. Из всех щелей вагона валит черный дым - где-то воспламенился керосин в лампе...
   А два человека стоят посреди ужасной ночной трагедии; словно они - единственные ее свидетели...
   Вдруг мысль, одна мысль пронзает барона:
   "София!"
   Он бросается к соседнему окну и одним ударом разбивает стекло; оттуда вырывается огромный клуб дыма; Кольсрег залезает, поранив руки, в купе 13...
   Ничего не видно; все перевернуто вверх дном; едкий дым обжигает легкие барона; он натыкается на чье-то тело - это София, она не двигается и не дышит; Кольсрег берет ее на руки, но проклятый дым заполняет его легкие... Он почти теряет сознание и делает не шаг а прыжок, прыжок к окну. Но силы покидают его; сознание отделяется от тела... Кольсрега пронзает последняя мысль: он навсегда останется здесь, с девушкой на руках, в этом вагоне, ставшем для них могилой...
  

Глава восьмая,

в которой описывается спиритический сеанс

   -Все готово! - повторил Альдемов.
   -Вы уверены, что это необходимо?- в десятый раз вопрошал Стоктон.
   -Я не вижу другого способа узнать, где деньги и где завещание... Княгиня, потушите лампу - эктоплазма [вещество, из которого состоят призраки. - авт.] не любит света... так... садитесь сюда... и вы, Стоктон, и ты, Арменакий, - все садитесь за стол. Возьмитесь за руки... Готовы?
   -Готовы, - неохотно ответили Стоктон и княгиня.
   Арменакий заерзал, не зная, что и думать.
   -Спокойствие, - медленно заговорил сыщик, - думайте только о князе... о князе... вы видите его в воображении... - ботинком он дотронулся до ноги слуги. - Смотрите (медиум понизил голос), - Арменакий впал в транс...
   Слуга сидел, закатив голову и закрыв глаза; он что-то бормотал и издавал странные непереводимые звуки.
   -Он нашел духа... духа... скажи же нам убийцу!
   Никогда еще за свою бурную жизнь "медиум" не рисковал так отчаянно. Долю секунды шла напряженная работа мысли, после чего он решил поставить на карту все.
   -Слушайте же меня...- принялся монотонно бубнить он, - я, говорящий устами Великого Духа, заявляю вам... о вы, слушайте же: меня убил не кто иной, как...
   Княгиня диким, жутким взглядом вперилась в Стоктона, впотьмах имевшего вид весьма зловещий.
   -Смотрите же - эктоплазма!!!- возопил сыщик.
   -О Боже!
   Там, в десяти шагах, в воздухе появился шар!
   Вдруг из-за туч появилась луна и озарила комнату светом. Спириты почти почувствовали чью-то дикую боль...
   -СВЕТ! УБЕРИТЕ СВЕТ!
   Шар вспыхнул и исчез, освятив все оранжевым огнем.
   -Смотрите же - письмо! На столе лежит письмо!
   ***
   Они словно бы вернулись с того света.
   Княгиня дрожала, судорожно прижимая руку к тому месту на груди, где под платьем покоился украшенный эмалью крест. Стоктон, скептически отнесшийся было к сеансу, был поражен и отчасти напуган не менее своей сановной тетки. Даже Арменакий, соучастник мистификации, удивленно кряхтел, не ожидая такого поворота дел.
   Долго еще участники сеанса в мертвом молчании сидели за столом. Ни один звук не нарушал тишину ночи.
   Что же они увидели там, в неверной тьме?
   Было ли ЭТО коллективным видением, или же, что более вероятно - то была какая-то материя, неизвестная науке?
   Луна помешала назвать убийцу. Больше дух не придет... Но он оставил им что-то!..
   ...Наконец, Стоктон поднял со стола белевшую во тьме бумажку.
   -Что же это такое?
   -То, что мы искали,- сказал Альдемов.
   -Но как оно сюда попало?
   -Духи!
   -Разверните,- приказала княгиня, быстро перекрестившись.
   -Что-то написано...
   - Дайте взглянуть. О! Это почерк моего мужа!
   -Что там?
   -Две строчки. Зажгите же свет, кто-нибудь.
   Арменакий затеплил керосиновую лампу в плафоне с молочным узором и поднес княгине.
   Аврора перечла про себя, затем вслух:
  
   Все мои деньги - в Петропавловске! Твой суслик
  
   -Силы небесные! Что это значит?
   -Это значит, что мы едем в Петропавловск, господа, - сообщил сыщик.
   -И вы, сударыня, верите этому? - придя в себя, недоверчиво поинтересовался племянник.
   -Да, господин Стоктон. Это почерк моего мужа - я отличу его от тысячи других. Он послал мне эту весть... с того света...- княгиня зарыдала, но быстро совладала с собой.- Если вы отказываетесь от наследства, то можете не ехать в Петропавловск.
   -Я? О нет, я не хочу терять сотни тысяч. Но в Петропавловск я не поеду.
   -Почему же?
   -Моя доля и так достанется мне, - пожал плечами Стоктон.
   -А моя - никому, - велеречиво изрекла княгиня, - я составила завещание, в котором моя доля в случае моей смерти отойдет государству.
   -Не кажется ли вам, что вы делите шкуру неубитого медведя, господа? - произнес Альдемов.- Впрочем, это не мое дело. Арменакий, где ты там? Мы уже уходим. До свидания, госпожа княгиня, и вы, господин Стоктон.
   Сыщик и его слуга вышли из дома г-жи княгини, и в то же самое время из черного хода показался какой-то человек. Он обежал вокруг дома и увидел удаляющиеся спины Альдемова и Арменакия. На руке неизвестного сверкнул золотой перстень. Человек внимательно всматривался в людей, идущих по аллее...
   -Нет, слишком далеко,- пробормотал он и растворился во тьме. (Звучит напыщенно, особенно в сочетании с "луна показалась из-за туч", но что было то было: растворился, мерзавец, во тьме и никак иначе!)
   _______
  
   Ранним весенним утром в окрестностях виллы покойного Мертвякса появился некто, таинственно закутанный в плащ. Он остановился у высокой кирпичной ограды дома и, поозиравшись, вынул из складок плаща кошку - небольшой якорь на длинной веревке. Только с третьей попытки неизвестный забросил его так, что железные лапы оказались в трещине между двумя кирпичами. Тогда человек ловко взобрался по веревке и очутился в английском парке, окружавшем дом. Он некоторое время шел среди кустов, глядя себе под ноги.
   Но незнакомец пришел сюда не для того, чтобы любоваться сочной весенней травой, разбавленной самоцветами мускарей. Он искал следы... и нашел их. Шагах в трех от аллеи трава была изрядно примята - очевидно, кто-то долго стоял на ней. Тогда неизвестный опустился на колени и принялся ощупывать траву, словно ища что-то. Он делал это довольно долго, и наконец издал тихий радостный вскрик - в траве лежала гильза от пули.
   -Но почему только одна? Насколько я помню, было два или три выстрела. А что, если... Ну, тогда и искать не стоит.
   Неизвестный принялся внимательно осматривать следы... но тут его ждало разочарование - они были заметены, стерты с травы и проплешин земли. Но примятая трава и борозды на земле указывали следопыту направление этой операции... Заметенный след продолжался вплоть до самой ограды.
   Тогда неизвестный вновь вынул свою кошку и полез через преграду. Земля по ту сторону была девственно чиста. Не похоже даже, что ее нарочно заметали. Увидев это, неизвестный не мог сдержать смеха... То было странное зрелище - человек сидел верхом на заборе и дико хохотал. Но никто не видел его - все добропорядочные граждане еще спали.
   Совладав с собой, незнакомец спрыгнул с ограды и быстро пошел подальше от дома. Он оглянулся только один раз, уже будучи на порядочном отдалении от особняка, когда сзади раздался скрежет, и витые ворота открылись. Из них выехала карета и укатила в сторону Петербурга. В экипаже сидела княгиня Гориани, бледная, очевидно от дурно проведенной ночи.
  
   ***
   -...Слушай же меня, Арменакий: на нас покушался кто-то из живущих в доме!
   Барин с удовольствием отправил в рот ломоть буженины.
   -Не может быть, господин! - поразился Арменакий, едва удержав в руках самовар, доставляемый им к завтраку из буфетной.
   -Тем не менее это так. Что чай? Купил ли английского?
   - Купил-с. Как вы это узнали?
   - Об чае?
   - Нет, о тех, кто покушался на убийство. Брр! Страшно и представить!..
   -Кто-то старательно замел следы, оставленные теми, кто стрелял в нас из кустов, - пояснил сыщик.
   -И что же?
   -Этот след тянется до самой ограды. А вот за ней вообще никаких следов уже нет.
   -Ба! Так эти люди вообще не перелезали через ограду? - смекнул Арменакий.
   -Вот именно! И, сам посуди, стал бы ты возвращаться, чтобы замести следы на месте преступления, если один след невозможно отличить от другого?
   -Но ведь можно опознать по следам, мужчина то был или женщина!
   -А! Ну, теперь понятно, зачем же кто-то замел следы: стреляла сама княгиня!
   -Вот тебе и на! Зачем же?
   -Не все сразу, Арменакий.
   -Постойте, а пули?
   -Что "пули"?
   -Гильзы от пуль, барин! Они еще там, в кустах!
   -Ошибаешься - одна у меня в кармане.
   -А где остальные?
   -Очевидно, ночью при свете фонаря те, кто заметал следы, не смогли найти одну из гильз. И если у княгини Гориани не окажется кольта калибра 7.56, я подамся в дворники!
   С четверть часа барин и слуга неспешно чаевничали в задумчивом молчании: давешняя вероятная гибель сплотила их и повергла в одинаковые раздумья о бренности и мимолетности жития.
   -Арменакий! - встрепенулся сыщик.
   -Да, барин?
   -Ты купил билеты?
   -Какие билеты?
   -На московский экспресс, черт возьми!
   -А! Я то думал: что же я забыл? Только я никак не могу разуметь - зачем нам в Москву?
   -В Москву? Абсолютно незачем.
   -Вы не шутите, барин?
   -Конечно, нет! Мы поедем дальше!
   -Куда ж дальше?
   -В Петропавловск!
   -А! Так мы погонимся за княгиней Гориани?
   -Может, и погонимся... У тебя есть оружие?
   -Оружие? Откуда ж у меня оружие, барин? Топор разве только у дворника позаимствовать?
   -Без оружия никак нельзя. Как ты будешь отбиваться от английских солдат?
   -Английских? - перспектива отбиваться повергла мирного Арменакия в некоторое уныние. - Так ведь они на юге, в Крыму!
   -К тому времени, как мы приедем на Камчатку, союзные войска уже будут под стенами Петропавловска.
   -Так, стало быть, нам надо упаковать вещи?
   -Вот именно. Возьми побольше теплой одежды - в Сибири сейчас снег.
   -Слушаюсь барин, - смиренно произнес Арменакий. - Это все?
   -Почти. Все необходимое закупим в Иркутске. Да, попроси у нашего соседа его охотничье ружье - боюсь, оно нам пригодится. Надеюсь, ты закончил все свои дела? Поезд отходит через два часа.
   -А как быть с билетами?
   -Купим их прямо на вокзале. Поторапливайся - время не ждет.
   Время, действительно, не ждало...
   В вагоне-ресторане экспресса "Петербург-Москва" ярко горели лампы, но он был почти пуст - только два человека сидели за столиками. Первой была княгиня Гориани. В десяти шагах от нее сидел Альдемов.
   За час до того он показал официантам какой-то документ; те порядком побледнели, и безропотно выполнили приказание сыщика обслуживать княгиню в последнюю очередь...
   ...Сев в поезд, Альдемов начал размышлять. Он думал, не обращая внимания на роскошную, призывавшую к праздной дремоте, обстановку купе (из экономических соображений Арменакий ехал третьим классом) и, должно быть пришел к какому-то выводу.
   -Может, бросить? Может, признаться во всем? Но нет, это слишком чудовищно... Зачем только я согласился...
   Он привел свои мысли в порядок и пошел ужинать.
   Альдемов не случайно хотел задержать княгиню...
   Когда последний из официантов скрылся в служебном помещении, и ресторан опустел, Альдемов подошел к госпоже Гориани.
   Чуть наклонился и сказал:
   -Его убил Стоктон, ведь так?
  

Глава девятая,

где действуют героические личности

  
   Во всем теле Кольсрега бодрствовал только разум.
   Еще немного, и наступит смерть. Смерть не от ран, не от пули и не от чьей-то злой воли, а из-за удушья.
   Зачем Кольсрег захотел спасти Софью Зимину?
   Кольсрег отвечал себе: он исполнял свой долг.
   Но почему же тогда он не выломал стекло купе 10?
   Кольсрег не находил на это ответа.
   Он лишь знал: пришел его конец. Должно быть, за чудовищно длинные мгновения он вспомнил прошлое.
   И вдруг он понял: он ничего не сделал за свою жизнь!
   Зачем же Кольсрег жил?
   Чтобы написать никому не нужную книгу и проявить бесполезный героизм?
   И эта глупая смерть - неужели лишь последнее неотвратимое звено цепи нелепых случайностей? Если бы тогда, четырнадцать лет назад, студент Кольсрег не пошел гулять в городской парк... И вдруг барон понял: он изменил ход истории! Он повлиял на жизнь миллионов людей одним лишь поступком...
   Комар, букашка, как много может сделать один только человек!
   Не более и не менее, как предотвратить революцию!
   Ради этого, ради этих ничтожных мгновений торжества и величия - ради них стоило жить!..
   Признаемся честно, эти размышления Кольсрега весьма напоминали бред. Впрочем, не будем спешить с выводами.
   Неожиданно вокруг Кольсрега словно бы растаял лед, и он почувствовал биение жизни. Воздух пьянил его, как хорошее вино. Он был в дрожащих руках судьбы - в руках Лазурного. Эрнст вытащил барона и его драгоценную ношу из дымящегося окна... Парализованный, Кольсрег упал на землю; он упивался этим чувством торжества над смертью и судьбой, он безмолвно произнес тысячу слов радости и благодарности, он, должно быть, на миг сошел с ума от счастья...
   И вдруг к Кольсрегу вернулось то жуткое состояние неимоверного величия и мощи,- да, он спас Россию! И тут барон понял: в его судьбе все зависит только от него!
   Когда Кольсрег встал на ноги, он был уже другим человеком...
   -Что с госпожой Зиминой?
   Эрнст молчал.
   -Она жива?
   Лазурный посмотрел на Кольсрега и беспомощно развел руками...
   Барон вперил взгляд в Софию - и увидел свежее юное лицо, но смертельно бледное; она, казалась, даже не дышала... Кольсрег пытался сделать массаж сердца - все без толку...
   -Сделайте же что-нибудь! Что вы стоите?
   Лазурный беспомощно покачал головой.
   Их было всего трое - где-то вдалеке немногие спасшиеся пытались помочь тем, кто еще оставался в поезде, но удушливый дым не подпускал их к вагонам...
   Словно испугавшись этого зрелища, дым вдруг исчез. Но через мгновение из окон вырвались языки пламени, и в считанные секунды весь поезд объялся огнем... Красные, желтые и багровые вспышки освещали окрестность. При порывах ветра пламя поднималось на несколько метров, выхватывая из темноты лежащие на боку вагоны, похожие на тело исполинского змея; огонь пожирал, казалось, даже железо; в нем ревели и корчились части поезда...
   Но это было слишком страшно, чтобы восхищать.
   -Скажите мне - она жива?- спросил бледный как смерть Кольсрег.
   Лазурный, тоже похожий на призрака, вынул из кармана зеркальце.
   Он поднес его к ее губам...
   -Ну что же, что?
   -Помутнело!
   -Слава Богу! Она жива!
   -О да, жива! Организм борется с отравлением. Хорошо, что ее успели вынести на свежий воздух.
   -Смотрите, приходит в себя!
   Да, госпожа Зимина пошевелилась и открыла глаза.
   -Странно,- произнесла она,- я как будто видела странный сон... Дым, пожар, а потом...- София подняла голову.- Боже мой, где я?
   -Поезд потерпел катастрофу, сударыня.
   -А! Так это был не сон? И... это вы спасли меня, барон Кольсрег?
   -А разве...
   -Да, я видела все... только как бы в полусне... Как странно - словно бы я вернулась с того света... Что же нам делать?
   -Я думаю, нужно дойти до ближайшей деревни,- предложил Лазурный.
   -А как же наши вещи?- спросил Кольсрег.
   -Боюсь, от них мало что осталось. Хотя нет, постойте!
   Он поднял с земли какой-то предмет, показавшийся Кольсрегу длинной тонкой трубой, завернутой в рогожу.
   -Да это же мой штуцер!
   -Я схватил его, когда вылезал из купе.
   -Весьма благодарен вам. К счастью, деньги и документы находятся у меня в карманах... Пойдемте отсюда. Здесь пахнет смертью. Обопритесь о мою руку, сударыня. Идемте.
   Они поднялись на высокую насыпь.
   -Смотрите, поезд! Там, впереди!
   -Поезд? Нет же, сударыня, я не слышу грохота колес о рельсы.
   -А что, если он остановился?
   -Нет,- сказал Лазурный,- то, что вы приняли за фонарь паровоза, на самом деле - планета Венера.
   -Да, теперь я вижу - она висит на небосводе.
   -Должно быть, машинист так же, как и мы принял ее за свет встречного поезда и спустил состав с рельс - такие случаи известны,- произнес Кольсрег.
   -Не удивительно - Венера такая же яркая, как фонарь паровоза.
   Двое мужчин и молодая женщина медленно шли по насыпи прочь от пылающего состава. Впереди шагал какой-то другой человек - должно быть, тоже жертва крушения... Лазурный, увидев его, ускорил шаг, тот, заметив это, проделал то же самое; журналист перешел на бег, незнакомец - тоже...
   -Пчела! Стой, стой!- закричал Эрнст.
   Он и неизвестный одновременно влетели на окраину большого села; промчавшись до станции, вломились в телеграфную и, застряв в дверях, принялись отчаянно бороться. Молодость победила - Лазурный оттеснил корреспондента "Северной пчелы" и завопил насмерть перепуганному сонному телеграфисту:
   -Сверхсрочная в "Санкт-Петербургские ведомости": на перегоне Тверь-Редкино произошло крушение!..
  

Глава десятая,

в которой все хотят замочить друг друга

  
   За свою богатую жизнь Альдемов пришел к выводу: чтобы изобличить человека во лжи, надо ошарашить его правдой. Он был уверен, что княгиня Гориани где-то лжет, но где именно? И он ей сказал:
   -Его убил Стоктон, ведь так?
   Княгиня побледнела.
   -Да, это так,- глухо, но внятно ответила она.- Но как, как вы узнали?
   -Помните, мой слуга-медиум готов был назвать убийцу? Так вот, при этом вы взглянули на Стоктона, как бы ожидая, что Арменакий назовет его имя. Это первое. Второе. Вы подозревали, что он убьет и вас, чтобы завладеть всем наследством.
   -Почему вы так считаете?
   -Да потому, что, стремясь обезопасить себя, вы в присутствии Стоктона сказали, что завещали свою долю государству. Тогда ваше убийство потеряло бы всякий смысл.
   -Это все?
   -О нет. В-третьих, чтобы обезопасить себя, вы решили нанести контрудар - прикончить Стоктона.
   -Все это сплошной бред. Я не понимаю, о чем вы говорите.
   Голос княгини постепенно окреп, и она с завидным самообладанием принялась отрезать кусок бифштекса.
   -Но на нас покушались на той темной аллее - вы признаете это?
   -Положим, да.
   -Но при этом вышла маленькая ошибка - вместо Стоктона по аллее шли мы с Арменакием. Вы не знали, что мы навестим вас и ожидали Стоктона. Но он немного опоздал.
   -Даже если поверить в эту чудовищную ложь, почему вы считаете, что я... или кто-то другой знали, когда он приедет?
   -Вы договорились с ним о встрече. И даже послали ему телеграмму, когда узнали о смерти мужа... О нет, не возражайте. Я связался с полицией, чтобы они проследили, откуда приехал Стоктон. Оказалось, из Даугавпилса. Я предположил, что вы вызвали его телеграммой. Вновь связался с полицией. И что же? Да, телеграмма была. Вы даже поставили там свои инициалы - А. Г.
   -Все это было бы верно, но только в том случае, если я близко знакома с этим господином. А до недавнего времени я вообще не знала о его существовании!
   Княгиня принялась нервно разделываться с жареной в сухарях цветной капустой.
   -Ой ли? А если мне не изменяет память, этот господин сказал: "Почему вы не верите старым друзьям?". Как же это понимать?
   -Какое право вы имеете меня допрашивать?
   -А вы хотите, чтобы это делала полиция?
   -У вас нет никаких улик! Никаких доказательств! Слышите - никаких!
   Альдемов сунул руку в карман и вытащил гильзу от пули калибра 7.56
   -Узнаете?
   Княгиня вновь побледнела.
   -У вас есть кольт такого калибра. Ведь так?
   -Даже если есть,- ну и что? Все гильзы одинаковые!
   -О нет. Каждое оружие оставляет на гильзе и на пуле определенный след, деформацию; эти следы неповторимы, как папиллярные линии...
   -Так от меня, от меня-то вы что хотите?
   -Расскажите мне о Стоктоне.
   -Хорошо. Но обещайте - это останется между нами.
   -Потому-то я и не позвал полицию!
  
   ***
   -С господином Стоктоном я познакомилась в 1853 году, когда произошла наша свадьба с Николасом. Надо сказать, мне сразу не понравился этот человек - все время носит свой перстень на пальце и время от времени вперивает в него взгляд какой-то сатанинский... Вы когда-нибудь видели, чтобы человек и перед сном не снимал драгоценность?
   Так вот, сударь. Месяца через два произошло первое покушение на жизнь моего мужа. Он был на прогулке в нашем парке. Кто-то стрелял в него из-за кустов. Но этот кто-то промахнулся - пуля оцарапала Николасу висок. В кустах ничего не нашли. Даже следов не было. Словно убийца прибыл по воздуху.
   Второе покушение произошло пять месяцев назад. Моего мужа пытались отравить мышьяком - кто-то подсыпал яд в его вино. Николаса спасло то, что он распивал вино не один - с друзьями. Кто-то из них погиб, отхлебнув первым. Моего мужа даже обвиняли в преднамеренном убийстве, но, поскольку яд обнаружился и в его стакане и никак нельзя было предугадать, кто выпьет первым, Николаса оправдали.
   Теперь о Стоктоне. Да, он действительно пребывал в Даугавпилсе. Но он вполне мог отлучиться оттуда на несколько дней. Представьте себе - Стоктон узнает, что Николас отправляется на яхте в одном ему известном направлении, и никто не знает, когда он вернется. Тогда Стоктон на попутном судне следует за моим мужем и в Гельсинкдорфе, каким-то образом проникнув на "Полярную звезду", убивает его. Что англичанин делает дальше? У него было еще по меньшей мере шестьдесят часов - пока известие об убийстве дойдет до Петербурга, пока кто-то сообразит вызвать Стоктона как наследника телеграммой... В Гельсинкдорфе он, вероятно, садится на какое-нибудь судно и за два дня достигает устья Даугавы. Там Стоктон пересаживается на паровой катер и оказывается в Даугавпилсе.
   Я решила убить его, иначе он убил бы меня. Я ждала его с пистолетом в руках. Остальное вы знаете.
   -Вы заблуждаетесь, сударыня,- произнес Альдемов.- Если у вас есть какие-то подозрения насчет Стоктона, выскажите их полиции. Может быть, он вовсе и не собирался убивать вас?
   -Я сказала все, о чем знала... или догадывалась. У вас есть еще вопросы?
   -Пожалуй, нет, госпожа княгиня.
   Они покинули пустой вагон-ресторан и разошлись по своим купе.
   "Интересно,- подумал сыщик,- смогу ли я разгадать эту загадку одной лишь силою мысли?"
   Поезд прибыл в Первопрестольную в 10:04 утра. Альдемов и Арменакий не стали терять времени и сразу же зафрахтовали паровой катер и двинулись на нем вниз по течению Москвы-реки.
   Но где-то в Коломне сыщик приказал остановить судно и направился на телеграф. Он послал телеграмму в английский город Оксфорд и еще одну - британской полиции с требованием немедленного ответа. Обратный адрес: Россия, Нижний Новгород, до востребования.
  
   ***
   Но не только Жорж Фридрихович и его слуга решили в прекрасное утро первого июня воспользоваться паровым катером для путешествия по Волге.
   Где-то под Тверью примерно в 10:30 два человека тоже зафрахтовали небольшое, но быстроходное судно. Однако на этом и заканчивалось сходство двух событий, происшедших в одно время, но в разных местах.
   Первый человек назвался бароном Густавом-Фридрихом фон Кольсрегом. Ладно, поверим ему.
   Вторым человеком была его сестра, некто г-жа София Кольсрег. Хорошо, поверим и ей.
   Но и катер Альдемова, и судно Кольсрега плыли в одну сторону - к Нижнему Новгороду.
  

Глава одиннадцатая,

где появляется речной транспорт

  
   До отплытия парохода "Елизавета" рейса Рыбинск-Астрахань оставалось еще около четверти часа. Нарядная толпа людей, толпившаяся на дощатой набережной, то и дело выплескивала нескольких человек, спешивших сесть на корабль.
   Но из ста пассажиров, севших на "Елизавету" в Нижнем Новгороде, нас интересуют только пятеро.
   Первые двое из них показались вблизи трапа в 12:45 пополудни. Это была весьма любопытная пара: первый - высокий, сильный, нес маленький коричневый чемодан; второй - толстый, низенький, бежал на коротких ножках, не поспевая за первым; за плечом коротышки болталось несоразмерно длинное охотничье ружье в чехле, причинявшее ему своими размерами и весом невыносимые страдания. Эти люди чинно прошествовали по набережной и поднялись на борт парохода.
   В то же самое время, как они скрылись из виду, показались еще двое. Мужчина лет тридцати пяти с еле заметным шрамом на лбу вел под руку молодую женщину двадцати лет; у них не было никакого багажа, если не считать английского штуцера за плечом мужчины. Они тоже сели на "Елизавету".
   И, наконец, пятым и последним, достойным нашего внимания, являлся древний старик, с большим трудом переставлявший ноги. Он опирался на длинную клюку и сильно хромал. Всколоченная седая борода делала его похожим на состарившегося Черномора. Старик нес нечто вроде заплечного мешка, который то и дело спадал с плеча, и тогда человек с тяжким вздохом останавливался и поправлял его...
   Вы, должно быть, замечали, что, нося драгоценности, их хозяин настолько привыкает к ним, что часто забывает об их существовании. То же произошло и со стариком - он совсем позабыл о золотом перстне на пальце, весьма контрастировавшим с его одеянием...
   Теперь несколько слов о пароходе, на котором этим людям предстояло доплыть до Казани - почему-то все пятеро намеревались покинуть корабль именно там.
   Это судно было названо в честь "Елизаветы",- да, той самой "Елизаветы", одного из первых русских пароходов.
   Корабль был не меньше полутораста футов в длину и тридцати пяти в ширину. Его огромные гребные колеса достигали около двадцати метров в высоту. На нем не было парусов - паровые машины к середине XIX века стали уже достаточно надежными.
   "Елизавета" испустила долгий, протяжный гудок, напоминающий рев ископаемого зверя и отошла от причала. На верхней палубе находились упомянутые мужчина и женщина, наблюдавшие за отплытием; человек с коричневым чемоданом и низкорослым спутником разместились на палубе пониже, погрязнее и подешевле; старика с золотым перстнем и вовсе не было видно.
  
   ***
   Читателя, вероятно, интересует, как все эти люди - я льщу себя надеждой, что он узнал их - оказались на одном корабле в одно и тоже время. Что же, автор удовлетворит законное любопытство.
  
   ...Альдемов был в ярости. Они уже сутки торчали в Нижнем, а ответные телеграммы из Англии так и не пришли. Терпение сыщика стало уже иссякать, как где-то утром четвертого июня его разбудил крик Арменакия:
   -Барин, барин! Они пришли!
   -Телеграммы???
   -Да, барин! Я только что с почты.
   -Хорошо, сейчас я встану.
   Жорж Фридрихович торопливо поднялся с кровати дешевого двухместного номера гостиницы и быстро оделся. Несмотря на ранний час, в помещении было очень душно - солнце уже успело основательно нагреть Нижний Новгород. Вид синей Волги, игравшей на солнце бликами, вызвал у сыщика непреодолимое желание выкупаться. Но предстояли гораздо более важные дела, и Альдемову ничего не оставалось, как взять протянутые слугой телеграммы. Они были на русском языке - очевидно, авторы догадывались, что телеграмма на английском в самый разгар Крымской войны вызовет у телеграфистов ненужные подозрения.
   В первом послании содержалось следующее:
  
   как удалося нам выяснить стоктон дествитна родился англии но
   покинул ее связи скандал во время презд цесаревич александр
   1840 году когда стоктон убивайт человека но поскольку ни оружие
   ни способ убийство не смочь мы выяснить он был оправдан но
   все равно уезжать причины что касатсяваш секонд вопрос
   барон кольсрег учится оксфорде стоктон тоже но барон кольсрег
   тот же 1840 год уехал англии неизвестный обстоятельствах англия
   лондон скотленд-ярд инспектор Лестрейд
  
   А во второй телеграмме было вот что:
  
   Стоктон учился нашем университете с 1837 года зпт но в 1840-м
   бросил все и уехал Англии по неизвестной причине тчк Барон фон
   Кольсрег с отличием учился у нас с 38-го зпт но всетом же 1840-м
   вдруг тоже уехал на континент тчк Эти два человека были знакомы зпт но
   друзьями никогда не были тчк До нас дошли слухи Стоктон и
   Кольсрег участвовали какой-то темной интриге
   Британия Мелвилл-гарден Оксфорд Оксфордский университет Смит
  
   -Чрезвычайно любопытно,- с удовлетворением произнес сыщик, ознакомившись с этими документами. - А, главное, подтверждает мои предположения.
   -А какие у вас были предположения?- полюбопытствовал Арменакий.
   -Разные, - туманно ответствовал барин. Надо сказать, Кольсрег, как писали в газетах, хоть и немец, но учился в Англии, в Оксфорде. И тут я подумал: может, Стоктон и барон были знакомы раньше?
   -А какое же участие Кольсрег принимает в этой истории?
   -Разве я не говорил тебе? Он был среди друзей Мертвякса, когда того пытались отравить!
   -Ба! Что это значит? - почесал лысину Арменакий.
   -У меня есть дюжина гипотез, но ни одна из них не верна. Хотя...
   Сыщик еще раз прочитал первую телеграмму.
   -Цесаревич Александр действительно посетил Англию четырнадцать лет назад... И Стоктон...
   -Что же мы будем делать теперь, барин?
   -Играть.
   -Играть?
   -Да, играть в рулетку. Я ставлю на красное.
   -А если выпадет черное?
   -То я - большой-большой дурак, раз решился так необдуманно рискнуть... Ты купил билеты на "Елизавету"?
  
   ***
   Примерно в то же самое время катер, зафрахтованный Кольсрегом и его сестрой, подошел к Нижнему. Но читателю, вероятно, хочется узнать, каким образом госпожа Зимина превратилась в сестру барона?
  
   ...Они прождали Лазурного довольно долго, но тот так и не появился. Наконец, Кольсрег заглянул даже в телеграфную - там никого не было. Телеграфист сообщил, что гг. журналисты изволили удалиться в неизвестном направлении.
   -Что же нам делать, сударь? - спросила София.
   -Я полагаю, - ответствовал Кольсрег,- что ждать господина Лазурного бесполезно. В таком случае, лучше всего продолжать путешествие на восток, в Петропавловск. Вы по-прежнему хотите попасть туда?
   -Да, господин барон. Я не могу бросить моего отца.
   -Ну... в таком случае, ничто не мешает вам и дальше ехать на восток. Э-э-э... Да. Вот...- неловко сказал Кольсрег - логика почему-то изменила своему арбитру.
   -А как же вы?
   -Я? Я, пожалуй тоже... Да, именно так: я тоже поеду в Петропавловск.
   Он, кажется, хотел сказать что-то еще, но замолчал.
   -Господин барон!- промолвила вдруг София.- Хотите, я угадаю ваши мысли?
   -?
   -Вы, конечно, страсть как хотите сопровождать меня в этом путешествии, только боитесь это сказать?
   Гордость не позволяла Кольсрегу признаться, что все так и было.
   -Простите меня за мою дерзость, сударь, но я не смогла удержаться - видите ли, ваши мысли написаны у вас на лице.
   Кольсрег отвечал:
   -Положим, так, сударыня, но я как порядочный человек просто обязан сопровождать вас, тем более что нам по пути.
   -Хорошо, господин Кольсрег. Только не смейте воспользоваться при этом моим слабым положением.
   -Клянусь вам, - барон говорил и думал совершенно искренне.
   -Хорошо. Тогда пусть вы будете моим братом, а я - вашей сестрой, чтобы не вызывать подозрений как у людей, так и у господ в Аяне, которые приостановили сообщение с Петропавловском.
   -В таком случае, любезная сестра, пойдемте быстрее - мы на окраине Твери, и...
   -И что же, дорогой брат?
   -Как вам известно из уроков географии, через Тверь протекает Волга, а зафрахтовав паровой катер, мы сможем продвинуться на восток по этой реке на пятьсот верст. Впрочем, катер нам нужен, лишь чтобы добраться до Нижнего Новгорода. Там мы пересядем на пароход.
   К несчастью, из-за весьма позднего часа арендовать катер не удалось, и Кольсрег вынужден был снять в гостинице два номера - для себя и новообретенной единоутробной сестры своей.
   Найти подходящий катер удалось только к половине одиннадцатого следующего дня. (За это время госпожа Зимина-Кольсрег купила достаточное количество одежды взамен безвременно почившей в поезде для себя и "брата".)
   Дальнейшие несколько дней не заслуживают нашего внимания. Волга была великолепна; паровая машина катера работала прекрасно, и утром четвертого июня 1854 года судно доставило "родственников" в Нижний Новгород, где при известных обстоятельствах Густав и София сели на пароход "Елизавета".
   Итак, судно дало гудок и отошло от Нижнего. До Казани предстояло ехать сутки или около того.
   -А дальше, дорогой брат?
   -Дальше?
   -Да, скажи мне - куда мы направимся, когда прибудем в Казань?
   Путешественники договорились общаться при людях на "ты", дабы не возбуждать подозрений - для брата и сестры такое общение совершенно естественно.
   -Дальше мы поедем по Великому Сибирскому тракту. Это длиннейшая дорога! От Москвы она идет на Пермь, затем - Тобольск, Иркутск и Чита.
   -А дальше?
   -В Чите придется вновь сесть на корабль - этот город стоит на Амуре - и плыть до самого устья этой реки, где, говорят, путешественник Невельсий основал город... Как же его... Ах да, Николаевск!
   -А затем?
   -А затем придется пересесть на морское судно, и далее без всяких остановок плыть до самого Петропавловска.
   -И там я увижу отца!
   -Конечно, я уверен - ты... вы... - я совсем запутался! - ты, дорогая сестра, найдешь его целым и невредимым...
   -Как бы мне хотелось в это верить... Но ведь его болезнь - это медленная смерть!
   -Надейтесь, сестра! Надежда - это то, чего никакие обстоятельства не могут отнять у человека! А что, если в том письме что-то перепутали? Никогда нельзя терять надежду!..
   -Да, да! Вы так добры ко мне...
   Они стояли на палубе, у самых перил. Волга в свете заката казалась налитой кровью; необъятные заливные луга тоже как будто окрасились в багровый цвет; людей преследовало ощущение странного, неверного мира, окружавшего их... На юге бушевала война. Война чувствовалась во всем - в крикливых заголовках газет, в беспокойном крике чаек, в жутком красном цвете, которым было пропитано все вокруг...
   -Смотрите - мы едем в сторону солнца восходящего - против солнца заходящего! Это добрый знак, сестра, я уверен.
   -Да, если б это было так...
   В воздухе было разлито ощущение какой-то тревоги; вдруг некая личность вынырнула из сумерек и произнесла, обращаясь к Кольсрегу:
   -Вы спасли жизнь цесаревичу, ведь так?
  

Глава двенадцатая,

в которой исповедуются

  
   Кольсрег выпучил глаза и вперил взгляд в неизвестного. Как-то сразу наступила тьма, и верхний краешек солнца упал в воды реки.
   Неизвестно, что хотел сделать Кольсрег, но, во всяком случае, ничего хорошего - кто-то разгадал его тайну.
   -Да это же господин Альдемов - известный сыщик!- воскликнула София.
   -О, я рад, что хоть кто-то меня узнал,- сказал Жорж Фридрихович.
   -Да, я слышал о вас. И, помниться, видел вас у княгини Гориани, - промолвил Кольсрег.
   -Но мой вывод правилен?
   -Пойдемте, спустимся в мою каюту - здесь нас могут услышать. Раз уж вы узнали, я расскажу вам кое-что.
   Они скрылись в недрах корабля, и посторонний наблюдатель увидел бы, что опасения барона не были лишены основания - от стены отделилась некая фигура, старательно пытавшаяся остаться незамеченной, и направилась вслед за пассажирами... Пожалуй, в этом человеке, несмотря на тьму, можно было узнать того старика, который полдня назад сел на пароход; но на этот раз он почему-то пребывал без палки и ходил совершенно прямо. В глазах его был только холод - да это две льдинки, а не глаза! Перстень вдруг блеснул в наступившей тьме.
  
   Рассказ барона Кольсрега о 1840-м (и не только об этом) годе
  
   - Это произошло давно, четырнадцать лет назад. В то время я был в Англии. Меня отправили туда родные - учиться в университете. Из меня готовили дипломата и сановника - словом, того, кто мог бы продолжить дело Кольсрегов, служа европейским дворам... иногда сразу нескольким одновременно... впрочем, гм!..
   Мне в ту пору было чуть больше двадцати лет. Я был еще молод и не очень умен. Но именно тогда я познакомился с Джоном Стоктоном.
   Но я догадывался: он будет либо великим Человеком, либо великим преступником.
   Характер Стоктона был очень своеобразен: огромная сила воли, ум и энергия; но в то же время он был подвержен буйным человеческим страстям, и часто не мог совладать с ними. Учился Стоктон очень неровно, и успевал только по тем предметам, которые были ему по душе. Но он обладал одним качеством, англичане называют это харизмой - он мог подчинять себе волю людей... Должно быть, из него вышел бы неплохой политик.
   Но обо всем этом я стал задумываться после, а тогда, душным летом 1840 года мне было как-то не до размышлений о будущности Стоктона. Кажется, в то время был перерыв между семестрами, и все студенты отдыхали... Должно быть, как-то в моей комнате стало настолько жарко, что даже думать было невозможно. И я решил прогуляться. Я пошел в городской парк.
   Последнее время я думаю: а что, если бы я не сделал этого? Что, если бы тысячи причин не смешались в ту микстуру, которую одни зовут судьбой, а другие - роком? Что, если бы в тот день было облачно и я не предпочел бы лавку под деревом лавочкой на открытом месте? Право, мне становится страшно.
   Но я, порядком притомившись, все-таки сел под деревом, среди завесы листвы и кустов. И вдруг откуда-то из-за этого зеленого занавеса донесся тихий разговор. Я совершенно невольно прислушался...
   Мужской голос:
   -...Да, осечки не будет.
   Женский голос:
   -Но вы уверены, что цесаревич умрет мгновенно?
   -Абсолютно.
   -А что, если...
   -"Если" здесь быть не должно. Заметьте, я даже не спрашиваю, зачем вы или тот, кто вас послал, задумали убийство будущего монарха.
   -Вам это зачтется. Вы по-прежнему ничего не скажете о способе убийства?
   -Нет.
   -Не забывайте, это было одним из пунктов нашего договора.
   -Нашего? С вами я не договаривался. Я о чем-то договаривался с известной особой и только.
   -Но господин Стоктон! Я...
   -Сколько у нас времени?
   -Около двух суток. Запомните - вы поселитесь в отеле "Космополитен". Приглашение на бал вам пришлют позже.
   -А как же известная особа? Ей трудно сразу же его достать?
   -Вы задаете странные вопросы, господин Стоктон. Впрочем, ваше имя теперь - граф Лайонс.
   -Под этим именем я поселюсь в "Космополитене"?
   -Да. Вот документы и...
   Тут голоса вдруг смолкли - должно быть, они из осторожности пересели на другую скамейку. Но и услышанного мне было достаточно, чтобы прийти в ужас... Надеюсь, вы понимаете, о каком цесаревиче они говорили? Об Александре Павловиче - в 1840 году он посетил Англию. Королева Виктория давала в честь великого наследника бал - и вот на этом балу кто-то решил руками Стоктона совершить политическое убийство.
   Что мне было делать? Вначале я хотел рассказать о подслушанном разговоре полиции, но посудите здраво - разве мне поверят? Все это было слишком невероятно, а я даже не видел лиц тех людей! Стоктона я узнал по голосу, но кто может поручиться, что я не ошибся? Да и вообще, не получили ли вы часом солнечный удар, герр Кольсрег?.. Должно быть, услышав этот страшноватый разговор, я потерял способность мыслить здраво. Я справился в университете о Стоктоне - оказалось, что тот уехал в неизвестном направлении еще вчера. Но, тем не менее, все было слишком серьезно, чтобы ничего не предпринимать. И я отправился в Лондон. Тешил ли я себя надеждой, что мне удастся остановить этого зверя Стоктона? Не знаю. Не помню. Но перед тем мне пришло письмо. Оно было от моего незабвенного батюшки, из города Брудерберга княжества Кольсрегсхаус. Мой отец писал: его знакомому, г-ну Меррингу, атташе прусского посольства в Лондоне, пришло приглашение на бал, даваемый королевой Викторией; но поскольку г-н посол по таким-то и таким-то причинам не может посетить его, то был бы рад передать это приглашение сыну своего лучшего друга. Ободренный этим посланием, я тем более не стал откладывать поездку в столицу.
   Помниться, я воспользовался услугами тернпайков - так в Англии называются частные дороги, весьма скоростные. Через сорок часов я был в Лондоне.
   Конечно, я направился к господину Меррингу, чтобы засвидетельствовать нижайшее почтение и попросить у него приглашение на бал.
   -Хорошо, - сказал герр Мерринг, - но что с вами, молодой человек? Вы бледны? Вы чем-то взволнованы?
   -Нет. То есть да,- отвечал я и вдруг решил все рассказать господину атташе, - я надеялся, уж он-то мне поверит.
   Так и случилось. Мерринг, не без трепета выслушав меня, сказал, что я хорошо поступил, рассказав обо всем ему и именно ему, и пообещал принять все возможные меры.
   Только он вышел из кабинета в немецком посольстве, строжайше приказав мне никуда не отлучаться, как туда ворвались полицейские с единственной целью - арестовать меня. За что? Увы, господа полисмены почему-то не хотели распространяться об этом. Я подозреваю, что ни за что.
   Но я, надо сказать, в том нежном возрасте был человеком довольно нервным, и при появлении стражей порядка выхватил пистолет, который мой батюшка подарил мне на пятый день рождения. Увидевши такое, храбрые полицейские порядком струхнули, и ваш покорный слуга, воспользовавшись этим, удалился, выпрыгнув в окно - то был второй этаж, но я, к счастью, не ушибся.
   Я стал сопоставлять неожиданный уход Мерринга и последующее появление полиции. Уж не был ли господин посол заодно с известной особой? Тогда понятно, почему я очень мешал ему.
   Но что мне было делать дальше? Шумная лондонская толпа поднесла меня прямо к богатым дверям гостиницы "Космополитен", и в то же самое время из этих дверей, вышел никто иной, как Джон Стоктон собственною персоной! Я льстил себя надеждой, что он меня не заметил.
   Оглядевшись, Стоктон скрылся где-то в недрах здания. Я вспомнил, что до бала осталось не более двух часов. Тогда я сел в кэб и поставил его шагах в пятидесяти от входа в "Космополитен". К счастью, г-н Мерринг успел передать мне приглашение на бал до того, как я рассказал ему историю, уже известную вам. Конечно, атташе сделает все, чтобы поймать меня, но дело в том, что бланк был чистым - туда не была вписана фамилия. Пока я размышлял над своими дальнейшими действиями, из гостиницы вышел Стоктон, сел в кэб и поехал в направлении Букингемского дворца. Мой кэб последовал за ним.
   Видели вы когда-нибудь настоящий бал? Королевский? Мне посчастливилось его увидеть. О, что там было! Все сливки английского общества, весь лондонский beau monde! В просторной и высокой зале длиною не менее двухсот шагов находилось около трехсот человек. И тут я осознал свое ничтожество: мне нужно не попасться на глаза Меррингу, буде он там появится, найти Стоктона и, наконец, предотвратить покушение на цесаревича. От этих мыслей мне стало дурно. Но я подумал: кто другой, кроме меня, может это сделать?
   И тут я увидел Стоктона. Он стоял в двадцати шагах от меня, мрачен и безупречно элегантен... Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг подошел к нему и сказал:
   -А, граф Лайонс!
   И тут же мне стало дурно - Стоктон понял, что его тайна раскрыта. И он понял, что я это понял. И сказал сладчайшим голосом:
   -Кольсрег? Как вы могли так обознаться?
   Тут рассказчик передохнул и продолжал:
   Раз уж Стоктон предложил мне такую игру, я согласился.
   -Да, действительно, как это я мог обознаться? - спросил я и для вящей убедительности старательно выпучил глаза: Стоктон как сквозь землю провалился. Его нигде не было видно.
   Тем временем оркестр грянул полонез, и зал заполнился танцующими людьми. Но было бы неправильно думать, что в этом танце принимали участие все присутствующие. О нет, только Александр, королева Виктория, шедшие первой парой и еще около дюжины высших сановников принимали в нем участие. Вдруг я почувствовал на себе чей-то взгляд и на противоположной стороне заметил Мерринга. Он мрачно смотрел на меня и вдруг подозвал к себе какого-то человека... Должно быть, он отдал приказ арестовать меня. В тот же момент я снова увидел Стоктона - он стоял с другой стороны колонны, на которую оперся я...
   Первыми, как я уже сказал, шли русский цесаревич и английская королева - они были одного возраста; вот августейшая пара приблизилась к нашей колонне... Стоктон напрягся... Я бросился к нему, толкнул его; он взвыл, но убил, все-таки убил чело...
  
   -Стоктон! - закричал Альдемов.
   Дверь каюты открылась, и на пороге предстал старик, похожий на дядьку Черномора; сыщик схватил со столика графин с водой и плеснул его в лицо неизвестного; оно вдруг странно изменилось - морщины сошли, как кожа со змеи, и перед ними предстал Джон Стоктон. Он рывком сдернул седую бороду.
   Кольсрег вскочил и выхватил пистолет.
   -Не забывайте, что я могу убить вас силою мысли!- произнес Стоктон.
   -Однако это не помешает мне выстрелить.
   -Неужели?
   Стоктон ловко ребром ладони ударил по пистолету барона; тот выстрелил, но пуля улетела куда-то за плечо англичанина; Стоктон выбросил вперед руку... раздалось нечто вроде сухого хлопка и убийца с перекошенным от ярости лицом отступил вдруг назад... и бросился бежать! Кольсрег выскочил из каюты, но англичанина нигде не было видно.
   -Что это было? - спросил он, пораженный.
   Ответа не требовалось - в руках Софьи он увидел маленький блестящий дамский пистолет. Его обладательница была бледна как смерть.
   -Боже мой,- прошептала она,- я чуть не убила человека!
   -И очень правильно сделали бы - этот англичанин заслуживает и не такого наказания,- сурово произнес сыщик.
   -Не сокрушайтесь из-за этого, сударыня,- молвил Кольсрег.- Вы лишь защищали свою жизнь - он убил бы нас всех.
   -Как бы Стоктон нас убил - ведь мы вооружены?- с живостью спросил Альдемов.
   -Силою мысли!
   -Но за что ему убивать нас? - вопрошала Софья.
   -Он думает, что я разгадал его тайну, но на самом деле у меня лишь несколько бессвязных фактов и гипотез,- ответил сыщик, - да, господин Кольсрег, вы закончите свой рассказ?
   -Пожалуй, да. Прямо сейчас, если вы хотите...
   -Постойте? А разве вы не собираетесь преследовать этого человека?
   -Как сыщик говорю вам, сударыня: это не только бесполезно, но и небезопасно. Стоктон может спрятаться где-нибудь в трюме, а то и вовсе прыгнуть за борт.
   Прикрыв дверь, компания взволнованно уселась на диваны, и, задернув шторы, выходящего на палубу иллюминатора, приготовилась к продолжению рассказа.
   Продолжение рассказа барона Кольсрега
  
   ...Итак, я бросился к Стоктону, но поздно: он уже успел что-то сделать, но в последний момент он увидел меня краем глаза, и его орудие убийства - право, не знаю какое - в руках Стоктона ничего не было - дрогнуло... Какой-то человек, увы, упал, но, слова богу, то был не Александр... Я принялся выкручивать руки Стоктону, опасаясь, что тот выкинет что-нибудь еще...
   Конечно, возник грандиозный скандал; тут же, откуда ни возьмись, появились полисмены; они скрутили нас - меня и Стоктона.
   После недолгого следствия Стоктон был освобожден - против него не нашлось никаких доказательств, если не считать моего сбивчивого рассказа о встрече Джона в оксфордском парке с некоей женщиной... Но даже это я ничем не мог подтвердить.
   Дело как-то на удивление быстро замяли; в отношении меня ограничились только тем, что как иностранца выслали из Англии. О г-не Мерринге я предпочел умолчать, поскольку моя гипотеза об участии его в покушении на цесаревича также была бездоказательна...
   И я уехал из Англии.
   Дальнейшее и вовсе не заслуживает вашего внимания. Я не мог вернуться домой, не покрыв себя позором - виданное ли это дело - чтобы кто-то из Кольсрегов участвовал в подозрительной интриге и после был бесславно выслан из страны? Все мои рассказы в моей семье воспринялись бы как чудовищная ложь.
   И я, написав короткое письмо моему батюшке, поступил во французскую армию. Я решил стать военным. За четырнадцать лет я успел послужить во многих европейских армиях...
   Лет шесть назад Европу стали сотрясать революции. Докатилась она и до Австрии, под знаменем императора которой я служил в то время - это было около 1849 года. Восстали венгры. Государь Франц-Иосиф направил в Венгрию войска. Но его попытки подавить восстание и революцию закончились крахом. Австрийская монархия была бы порушена, если бы русские войска безвозмездно не были введены в Австрию... Восстание было подавлено, но я решил поступить на службу этой загадочной стране - России. Возможно, чтобы попытаться разгадать ее загадку, которая не давала покоя европейским стратегам... За пять лет пребывания здесь я выучил русский - надеюсь, весьма недурно - и дослужился до генерала от артиллерии.
   Но все эти четырнадцать лет мне не давала покоя тайно того страшного человека - тайна способности Стоктона без угрызений совести убивать людей на расстоянии...
   Все. Я закончил.
   -Весьма любопытный рассказ,- заметил сыщик.- Скажите, а того человека, которого Стоктон убил как бы по ошибке... он был отравлен мышьяком?
   -Да, именно так. Когда обследовали труп, констатировали отравление; но как Стоктон мог его отравить, если стоял в двадцати шагах?
   -Любопытный вопрос... Да, очень любопытный.
   -Скажите, господин сыщик, разве вы тоже едите в Петропавловск? - спросила Софья.
   -Да, сударыня. Во-первых, мне нужно поймать Стоктона - я убежден, он тоже отправится на Камчатку; во-вторых, разрубить тот Гордиев узел, который г-н Мертвякс завязал нам, скончавшись...
  

Глава тринадцатая,

в которой описывается морской бой

  
   Над Камчаткой взошло солнце. Оно вынырнуло из вод Тихого океана и грело своими лучами Петропавловск.
   В чистом свежем воздухе за многие километры были видны шедшие к Петропавловску корабли. Один из них уже был не далее как в двух милях от города; можно было рассмотреть в зрительную трубу его оснастку и такелаж. То было небольшое двухмачтовое китобойное судно - об этом неопровержимо говорила гарпунная пушка на носу.
   Должно быть, с борта китобоя открывался великолепный вид на Петропавловск. Представьте себе огромную бухту, способную вместить флоты всех стран мира; три сопки - Авачинская, Вилюйская и Корякская, - обрамляющие ее и раскинувшийся внизу город.
   Должно быть, как раз эту панораму и видели Кольсрег и его "сестра" с палубы судна.
   -Как вы думаете, любезный брат, где сейчас тот человек, сыщик Альдемов?
   -Не знаю, сестра,- отвечал "любезный брат".- Я не видел его с тех пор, как мы потеряли друг друга в Тобольске.
   -Тогда надо надеяться, что он опередил нас - это судно было единственным в гавани Николаевска... Как вы думаете, он сумеет разрубить тот узел, о котором говорил?
   -Ну конечно, сумеет. Альдемов - очень умный человек и может...
   Что именно может Жорж Фридрихович, навеки осталось неизвестным. Фрегат, находившийся от нашего китобоя не далее как в трех километрах, изверг вдруг дым из носовой пушки...
   Ядро шлепнулось в воду футах в ста впереди корабля.
   -Что это значит? - воскликнула Софья, отпрянув от поручня.
   -Во-первых,- с величайшим хладнокровием отвечал Кольсрег, - мы находимся в пределах попадания их пушек; во-вторых, это приказ лечь в дрейф.
   -Но почему он стреляет в нас?!
   -Это же английское судно! Я достаточно насмотрелся на них в Британии... Да, вот позади еще одно... и еще... Да их семь!
   с мачты китобоя отчаянно сигналили городу - должно быть, требовали поддержки артиллерии; засуетившаяся команда поднимала все паруса... Англичанин вновь выстрелил - на этот раз ядро упало в пятидесяти футах впереди по ходу корабля; но судно сдаваться не собиралось: свежий ветер наполнил его паруса и понес к Петропавловску.
   Англичанин выстрелил в третий раз, но снаряд лишь оцарапал мачты китобоя.
   -Слишком высоко взяли прицел,- констатировал барон спрятавшейся за его плечо "сестрице".
   Вновь выстрел - появилась солидная пробоина в корме - к счастью, выше ватерлинии; задняя каюта была разбита в щепы, но корабль продолжал идти к Петропавловску; тогда англичанин развернулся боком и последовал убийственный залп... Последствия его были ужасны - китобой лишился одной из мачт; борт был разворочен английскими ядрами; на палубу посыпались какие-то осколки...
   -Дело плохо, - заметил Кольсрег, метнулся в свою каюту и через секунду воротился со штуцером, и в этот момент...
   ...взрыв чудовищной, неописуемой силы потряс китобой; он весь содрогнулся, вдруг переломился пополам и за несколько секунд ушел ко дну; но Кольсрег и София этого не видели - ударная волна швырнула их за борт...
   От ужаса девушка даже не могла кричать. Ее длинное платье тотчас же намокло и опутало ноги чугунной тяжестью. Она лишь широко раскрыла глаза, в которых "братец", барахтавшийся неподалеку прочитал ужас. Кольсрег подплыл к Софье и протянул ей руку. Она молча ухватилась за локоть.
   -Смотрите, шлюпка! - крикнул Кольсрег.
   Да, недалеко от них действительно была шлюпка - той же ударной волной ее сорвало с корабля; помогая своей спутнице, Кольсрег добрался до яла; они взобрались на него и подобрали нескольких уцелевших матросов с китобоя...
   -У нас есть около минуты, пока развеется пороховой дым,- произнес Кольсрег, - наляжем же на весла.
   И первым подал пример.
   Гребцы выбивались из сил, но когда англичане заметили шлюпку, до города было еще не менее полутора километров...
   Еще несколько минут - и ял был уже в пятистах метрах от судна и в километре - от Петропавловска...
   -Они сейчас выстрелят! - воскликнула Софья.
   -Посмотрим, - зло произнес Кольсрег, заряжая штуцер - оружие и боеприпасы были плотно обернуты брезентом, замаскированным рогожей, и не пострадали от воды.- Смотрите, как удобно стоит судно - чуть боком к нам и...
   Грянул залп, но за мгновение до того Кольсрег поразил рулевого, и корабль завертелся на месте...
   София в ужасе зажала уши ладонями и зажмурила глаза.
   -Гребите, гребите! - кричал барон.
   Пока выравнивали фрегат, шлюпка успела проплыть еще сотню метров. Но вот прислуга вновь заряжает пушки...
   Кольсрег вновь вскинул штуцер...
   Но не успел ничего сделать - несколько ядер упали в двух футах от шлюпки; на миг она вознеслась на огромной волне... и с грохотом опустилась в океан; какое-то мгновение ял стоял на носу и затем перевернулся... Люди очутились в воде.
  
   ***
   Никто еще не предполагал, что день 29 августа 1854 года войдет в историю. И, конечно, об этом как-то совсем не думали завсегдатаи трактира "У Сигнального мыса". Тем более что минуту назад на их глазах произошло убийство! На полу обеденной залы лежал человек...
   Раздались вопли:
   -Убийство!
   -Что с ним?
   -Мертв!
   -О Боже!
   -Это он! Он виноват! Он что-то сделал, и этот упал!
   -Держи его!
   Но убийца, как выяснилось, уже был таков.
   -Упустили!! В погоню!
   И тут дверь распахнулась, и на пороге предстал блистательный Альдемов и его верный Арменакий.
   -Кто сказал - убийство? Убийства - моя специальность!
   -Вы палач? - оторопело произнес один из посетителей.
   -О нет. Я сыщик. Но...
   -Тише! - раздался голос, привыкший повелевать.- Всех посторонних прошу покинуть здание!
   Это говорил никто иной, как адмирал Завойко, командующий Петропавловским гарнизоном. Граждане нехотя подчинились и вышли из трактира. Остались только Альдемов, Арменакий, адмирал и несколько офицеров.
   -Кто вы такой? - строго спросил Завойко сыщика.
   -Жорж Фридрихович Альдемов, частный детектив.
   -А! Так вот вы каков. Слава о вас дошла даже до Камчатки!
   -Не переоценивайте мои заслуги. Давайте лучше осмотрим труп... Впрочем, я и так могу сказать: он погиб от отравления мышьяком.
   -Да, но... Откуда вы знаете?
   -Видели человека в сером пальто? Он, должно быть, сидел недалеко от вас?
   -Именно так. Я подозреваю, что он целился в меня, но несчастный, - адмирал указал на покойного,- шевельнулся вдруг и прикрыл мою голову...
   -А! А все говорят, что англичанин убивает их одной силой мысли! Но, поскольку мысль промахов не дает, то это значит, что он пользовался каким-то особым оружием...
   -Англичанин? Этот человек - англичанин?
   -Да его фамилия - Стоктон. Я проехал через всю Сибирь, чтобы настигнуть его здесь.
   -Постойте! Кажется, стреляют из пушки! Неужели они все-таки атаковали?
   Все дружно выскочили из трактира и очень скоро оказались на Сигнальном мысе - там располагалась часть русских батарей. Альдемов увидел семь кораблей под английскими флагами; один из них находился совсем близко к берегу.
   -Майор Зимин! Почему не стреляете?
   -Ждем, когда подойдут поближе, чтобы получить больший эффект, ваше высокопревосходительство!
   -А шлюпка? Смотрите, он гонится за... А! Ловко, черт возьми! Он подстрелил рулевого! Подождем еще...
   Прошло несколько минут; Альдемов сказал:
   -Не лучше ли оказать им поддержку артилле... Смотрите! Шлюпка! Она перевернулась!
   -Стреляйте! Стреляйте по англичанину!
   -Есть стрелять, ваше высокопревосходительство!
   Артиллерия открыла огонь; Сигнальный мыс окутался дымом... Английскому фрегату стало не до шлюпки, тем более что ее обитатели уже оказались в воде. Началась ужасная бомбардировка. Все семь вражеских кораблей принялись обстреливать город... Казалось, наступил конец света. Но в то же время корабли "Аврора" и "Двина", стоявшие на рейде Петропавловска, принялись маневрировать, преграждая англичанам путь внутрь гавани...
   Небо из ярко-синего превратилось в свинцовое - словно оно закоптилось от дыма; лазурные воды Авачинской губы стали фиолетовыми...
   Канонада стояла адская.
   Но, как и все на свете, она прекратилась через пятнадцать минут или через три часа - люди потеряли счет времени.
   Едва придя в себя, наши герои увидели, как из воды выходит человек, мокрый и страшный. На руках этот человек держал недвижимую женщину, вернее - девушку... У пятидесятилетнего майора, командующего батареей, вырвался крик; он в несколько прыжков подскочил к Кольсрегу и бережно принял его ношу...
   -Что это значит, господин Зимин?- спросил адмирал.
   -Это моя дочь, - укротив спазм, сжавший горло, еле слышно ответил майор.
  
   ***
  
   Что же было дальше? Барона Кольсрега встретили как героя - он сумел прорваться сквозь ядра врагов и привезти в Петропавловск образец новейшего штуцера.
   Когда шлюпка перевернулась, Кольсрег и его спутники очутились в воде; тут-то им пришел бы конец, если бы береговая артиллерия не открыла огонь; подплыть к берегу было невозможно, поскольку вода там вспучилась от падавших в нее снарядов... Но благодаря канонаде все окутал дым, и англичане больше не видели их. Кольсрег решил держаться на воде до тех пор, пока баталия не кончится...
   Однако несколько часов продержаться в воде, да еще потом проплыть около восьмисот метров - трудная задача для людей ослабевших... У самого берега Софья начала тонуть, и Кольсрег с риском для жизни принялся спасать ее... Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы ноги барона в этот момент не почувствовали твердую землю...
   Что же касается отца Софьи, майора Александра Зимина, то он был очень удивлен, узнав о письме, в котором его объявили при смерти. Он был совершенно здоров и болеть не собирался...
   Оставалось одно: найти Стоктона.
  
   ***
  
   Англичанина искали днем и ночью, с собаками и факелами, прерываясь только во время штурмов и обстрелов... И те и другие были ужасны. Русские дважды сбрасывали неприятельский десант в море; один раз враги подавили огонь батарей... Но Петропавловск стоял неколебимо.
   В задачу автора не входит описывать эти события; он лишь хочет рассказать о той истории, которая заставила стольких разных людей приехать в столицу Камчатки; в противном случае я обязательно рассказал бы о том, как девятьсот солдат геройски отражали атаки 2500 англичан...
   Но одного из них, самого ужасного и самого опасного, найти все еще не могли, несмотря на все усилия Кольсрега и Альдемова...
   И вот как-то ночью 4 августа сыщик разбудил барона сумасшедшим стуком в дверь - они жили в комнатах "У Сигнального мыса". Кольсрег понял Альдемова без слов. Они выбежали в прохладу тихоокеанской ночи.
   На улице их поджидал Арменакий с огромной собакой на поводке - то был сильный страшный черный дог-ищейка.
   -Понимаете, я иду с ним по улице, а он вдруг как завоет, да как понесет - почуял сле...
   Барон и сыщик уже бежали к морю; впереди них неслась собака - след был совсем свежий; позади бежал Арменакий, с трудом поспевавший за ними, и беспрестанно бормотавший "помилуй мя грешного".
   Они бежали среди фантастического нагромождения камней; рядом шумело море, оно стонало раненым зверем и билось о скалы; и тут в лунном свете преследователи увидели его. Стоктон казался серебряным в холодном перламутре ночного светила; он сумел обмануть бдительность солдат и уже мчался к воде, прыгая с камня на камень...
   Собака бросилась на англичанина, когда тот уже был по колено в воде; послышался плеск и шум, и вой перешел в жалобный лай, а потом и вовсе затих... Но Кольсрег и Альдемов уже стояли у кромки моря... В десяти шагах от них находился Стоктон... Неожиданно он захохотал, выбросил вперед руку, и в лунном свете Кольсрег прочитал на его лице свою смерть...
   Но в голове его пронеслось то, о чем Кольсрег так много думал: всегда и во всем моя жизнь зависит лишь от меня! Молниеносным движением, которого барон не ожидал сам от себя, он выхватил нож и метнул в Стоктона... Раздался жуткий вой ярости, прерываемый ругательствами; англичанин в бешенстве бултыхался на мелководье... В этот момент раздались выстрелы, и он затих навсегда.
  

Глава четырнадцатая,

в которой появляется много старых знакомых

  
   Преследователи подошли поближе к трупу и взглянули на него. Начальник караула принялся разносить меткого стрелка, поразившего Стоктона в голову.
   -А, так это был не английский десант? - солдат чесал затылок и смущенно крутил носом.
   -Конечно нет, дурья твоя голова! Зачем же ты стрелял?
   -Я думал...
   -Думал? Ты еще иногда и думаешь? Кто тебе приказывал думать?
   -Не обвиняйте этого рядового, господин прапорщик, - вмешался Альдемов. - Он убил опасного преступника... Господин Кольсрег, что с собакой?
   -Жива, слава Богу. Этот негодяй пырнул ее ножом.
   -Хорошо. Так... Ага!
   Сыщик снял золотой перстень с пальца Стоктона.
   -Он вам так нужен, барин? - опасливо спросил Арменакий. - Что как на нем лежит проклятье?
   Сыщик не ответил Арменакию, но повернулся к барону.
   -Занятная вещица... А теперь слушайте, Кольсрег: я раскрыл это преступление!
  
   ***
   Вся компания в молчании от происшедшего добралась до города. Уже рассвело. Постояльцы спустились к завтраку. Все они оказались знакомыми нам. После короткой трапезы разношерстная команда дружно поднялась в одну из комнат. Все вопросительно смотрели на сыщика. Он повторил сказанное на берегу Кольсрегу.
   -Раскрыли? Не может быть!
   -О да, дамы и господа, именно так. Раскрыл.
   "Дамы и господа", включая и Арменакия, находились в лучшем номере трактира "У Сигнального мыса". Присутствовали все, кто в конце мая 1854 года выехал в Петропавловск... (Да, именно так, все: княгиня Гориани появилась в городе еще утром третьего августа - корабль высадил ее в десяти милях к югу, вдали от боевых действий; до города княгиня дошла пешком. Несмотря на все усилия, никаких следов денег своего мужа она не обнаружила... И Лазурный был здесь! Он приехал вместе с Гориани, хотя и не сказал, зачем.)
   Итак, все были в сборе.
   -Посмотрите в окно, госпожа княгиня,- прервал молчание сыщик.
   -Что же я там увижу? Английские корабли?
   -Англичане ушли отсюда, потерпев поражение, еще вчера, - заметил Кольсрег.
   Княгиня все-таки подошла к окну...
   -Силы небесные! "Полярная звезда"! Но откуда?
   Княгиня обернулась к присутствующим, чтобы забросать сыщика вопросами.
   Дверь открылась... В комнату вошел Мертвякс!
   Это было уж слишком. Глубоко вздохнув, княгиня упала без чувств. Князь Николас стоял посреди комнаты, живой и невредимый...
   -Жив! Ты жив! - воскликнула Гориани, довольно скоро придя в себя.
   -О да. Я жив, дорогая.
   -Но постой... кто же убил тебя?
   -Его убил я!- ответил сыщик.
   -?!
   -От кого вы узнали о смерти? От меня. Кто морочил вам голову? Я. И вы, увы, не задались вопросом: а что, если я лгу? Вы же не видели своего мужа мертвым!
   -Как вы смели? - княгиня хотела было разразиться гневной тирадой. - Хотя нет. Не верю. Позвольте-позвольте... А статья в газете о том, что яхта разбилась?
   -Блестящая фальсификация - спасибо г-ну Лазурному.
   -А спиритический сеанс?
   -Это было проделано для того, чтобы заставить вас поехать в Петропавловск.
   -А записка? - голос княгини становился все более растерянным.
   -Я подбросил ее, пока вы наблюдали за эктоплазмой.
   -Да, кстати,- вмешался Мертвякс, эта эктоплазма была ничем иным, как воздушным шариком, наполненным водородом.
   -А! Тогда понятно, почему этот шар загорелся: водород - горючий газ... Но как он там очутился? - встрял Арменакий.
   -Я был там во время спиритического сеанса,- ответил Мертвякс. - Я спрятался кабинете за портьерой углового окна, к которому никто никогда не подходит. К шару была привязана пропитанная керосином нитка... Я поджег ее, пользуясь полной темнотой сеанса и тем, что твое внимание, дорогая, было занято медиумом.
   -Так вы заранее договорились с Альдемовым? - спросил Кольсрег.
   -Да, именно так.
   -Но зачем, Николас, зачем? - безвольно прошептала княгиня.
   -Да, я хотел перестроить наш дом в стиле барокко! У вас больше нет вопросов, господа?
   Все недоуменно смотрели на Мертвякса.
   -Я...- начал Лазурный.- Я хочу... э-э-э...
   -Что с вами, молодой человек? Вы бледны? Вы чем-то взволнованы? - спросил Мертвякс.
   При этих словах лицо Кольсрега вдруг мгновенно исказилось; он вскочил и, указывая на князя, крикнул:
   -Это же Мерринг!
   У всех вырвался возглас удивления.
   -Перед Богом и людьми я обвиняю вас - вы готовили покушение на цесаревича Александра!
   -Как вы смеете! Все это ложь!
   -А зачем же вы уехали из Англии и даже сменили фамилию после этого? Зачем выдавали себя за остзейца? - закричал сыщик.
   -Я вас не понимаю, - князь медленно отступал в сторону двери...
   Вдруг он бросился к выходу; рывком открыл дверь... и увидел стоявших за ней двух полицейских.
   -Как видите, я все предусмотрел. Английская полиция будет чрезвычайно рада видеть вас, герр Мерринг,- промолвил Альдемов.
   -Вы обязаны быть снисходительны ко мне! - проревел князь.- Меня подстрекали...
   -В суде разберутся, кто вас подстрекал! Уведите его! - приказал Альдемов.
   -Позвольте-позвольте...- произнесла княгиня.- Я что-то не понимаю...
   -А я что-то не понимаю, зачем вы подговорили Стоктона убить Александра?
   -Что? Что?!
   -А!- вскрикнул Кольсрег.- Теперь-то я узнал ее голос! Это ее голос я слышал в парке.
   -Уведите и даму за кампанию,- сказал Альдемов, обращаясь к полицейским.
   -Да, что-то нас мало осталось,- критически молвил Лазурный, как только преступников увели.
   Мало, зато все как один - честные люди, - встрял Арменакий.
   -Не печальтесь, господа, хотя все это, конечно, пренеприятно. Да, господин сыщик: раскройте же нам секрет Стоктона!
   -Какой секрет, барон?
   -Его способность убивать мыслью на расстоянии.
   -Ах, да! Смотрите!
   Сыщик достал перстень англичанина; сжал его между пальцев... В оконном стекле появилось безупречно круглое двухмиллиметровое отверстие.
   -А! Что это значит?
   -Это не что иное, как стреляющий перстень, господа.
   -Не может быть! Никогда о таком не слышал.
   -Да, именно так. Его пули - это крошечные пустотелые ампулы с ядом. Они разрываются в теле человека, и...
   -Майн готт! - от волнения Кольсрег позабыл русский язык. - Чудовищное изобретение!
   -Да. Что только не придумает человек для убийства! А вам было, дорогой Кольсрег, известно, что Мертвякс покушался на вас?
   -На меня? Когда же?
   -Когда пригласил вас к себе на обед - помните?
   -Да... тогда был отравлен сидевший рядом со мной человек...
   -Вот именно! Но яд предназначался вам - Мерринг узнал вас и решил избавиться, но так, чтобы подозрение не пало на него. И накануне он инсценировал покушение на себя, дабы все подумали, что и во второй раз яд предназначался для него, а вы погибли по ошибке...
   -Простите, - прервал сыщика журналист.- Мне нужно кое-что передать вам, господин Кольсрег...
  

Хеппи-энд,

в котором всё круто

  
   -Сударыня! Знаете ли вы, что сказал мне Лазурный?
   "Брат" и "сестра" стояли на высоком камне, с которого открывался захватывающий вид на океан.
   -Что же, господин барон? - Софья тронула Кольсрега за руку. Он радостно сжал ее узкую прохладную ладонь.
   -Я больше не нахожусь в опале - государю нужен мой военный талант на Кавказе - там идут бои за Карс, так что я уезжаю в Петербург.
   -Я рада за вас... - промолвила Софья, отвернувшись.
   -А вы? - барон произнес это короткое вежливое "а вы", страшась крикнуть или прошептать все те слова, что переполняли его душу.
   -Я остаюсь здесь, с моим отцом.
   -Э-э-э... Совсем?
   -Да, господин барон.
   -А я пришел попрощаться. Да. Вот так значит. - Кольсрег не хотел завершать разговор.
   -Прощайте, господин барон. Я остаюсь здесь.
   -Нет... сударыня... я... Я не позволю своей жене остаться в Петропавловске!! - наконец воскликнул он.
   -Жене? - Софья радостно улыбнулась. - Ах, ну почему же ты не сказал этого раньше? Значит, вместе на Кавказ?
   -На Кавказ, любовь моя.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"