Трищенко Сергей Александрович : другие произведения.

Учителю - Высоцкому Владимиру Семеновичу

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

         УЧИТЕЛЮ -
         
         	Высоцкому 
         		Владимиру 
         			Семеновичу
         посвящается
         
         
         	ЮБИЛЕЙНОЕ
         
         И со щитом - и все же на щите,
         Как на огромнейшей Доске Почета,
         А под щитом, в духовной нищете,
         Толпа разнообразнейшего сброда.
         
         Сейчас, стараясь все взвалить на щит,
         В "друзья по духу" лезет чуть не каждый.
         Вот-этот от натуги аж пищит:
         Пытается поднять, что сам втоптал же.
         
         Уже засижен "ахами" портрет,
         На черно-белом - ярости румянец.
         "Да, был поэт, поэтов больше нет",-
         Готовят лавры, ретушь, нимб и глянец.
         
         Потоки слов вздымаются, грозя
         Все затопить, хотя они - пустые.
         Пустили сопли и идут, скользя:
     
         "Ну как же мы такое допустили?"
         
         Толпой стенают "братья по перу":
         "Ах, как поэты рано умирают!"
         Пером гусиным черную икру
         Среди зубов лениво ковыряют.
         
         Кто признавал с собою наравне,
         Кто дат бежал, трагически-манящих?
         Вопросы задавал: когда же мне?..
         А может, я поэт не настоящий?
         
         Теперь очнулись, спохватившись вдруг:
         "Потомки, может, вспомнят, не забудут,
         Что нам он тоже был какой-то друг.
         Из-за него и нас все помнить будут."
         
         А если б ожил? Отвернулись бы
         И не признали б, верно, и доныне.
         Ну почему мы ценим так гробы,
         Забыв, что люди могут быть живыми?
         
     			***
         Все говорят: не выдержало сердце,
         Разорвалось  - как лопнула струна.
         От жизни еще можно отвертеться
         И только смерть у каждого одна.
         
         В те дни, когда во тьме брежневековья
         Согласно все кивали головой -
         Свой голос поднял против пустословья _
         Отныне и доподлинно живой.
         
         О нем молчали долго и упорно -
         Не привыкать Поэтов умолчать.
         Лишь прошипят порой: "Поете вздорно.
         Скажите тихо, для чего кричать?"
         
         А он кричал, вбивая песни в душу
         И собственную душу в песни вбил.
         Остановись, задумайся, послушай:
         Для этого ли ты на свете жил?
         
         Зачем писать стихи, когда не слышат
         И песни - если некому их спеть?
         Кричал, боясь: а если не услышат?
         И торопился: может не успеть.
         
         И не успел. Как много не сказал он!..
         Но спелось столько, сколько не спилось -
         И двух сердец, чтоб все вместилось, мало -
         Поэтому одно и взорвалось.
         
         И песни - сердца и души осколки
         Летят и кружат всюду над страной.
         "Он умер, умер!" - завывают волки,
         А он всего лишь стал всегда живой.
         
         Легко бороться против человека:
         Нож в спину - и уже закрылся рот.
         Но дух поэта дышит с духом века
         И будет жить, покуда жив народ.
         
         
         	    У ПАМЯТНИКА
         
         	Ваганьково. Пора рассвета.
         	Как неприветлив этот час!
         	Рассвет зимы - не сумрак лета:
         	Все небо тучами одето,
         	Непроницаемо для глаз.
         
         	Не видно солнца над страною
         	Все мрак и сырость, 
         	Тлен и грязь,
         	Как будто прошлою порою
         	Похоронить успели нас.
         
         	И вдруг - сверкнуло над снегами...

         	Тот бронзовый неяркий свет...
         	Земля качнулась под ногами
         	И расстелился снег лугами.
         	Стоял, смотрел певец- поэт.
         
         	Гитары нимб над головою..
         	Освобожденное крыло...
         	И привередливые кони.
         	Присыпан снегом, как золою,
         	Плиту - цветами занесло.
         
         	И снег вокруг плиты подтаял -
         	Как видно, сердце все горит...
         	Но где-то рядом волчья стая:
         	Пусть не догонит - не устанет -
         	Упряжка за спиной храпит.
         
         	Кто сможет взять его гитару,
         	Кто крикнет так и прохрипит,
         	Не сдуру-спьяну, не с угару
         	Поддать сумеет жизни жару,
         	Кто суть его возьмет, не вид?
         
         	Он в песнях крыл всегда открыто
         	Тупые души, псевдовласть...
         	Такое нами не забыто:
         	Поэта тело здесь зарыто,
         	Душа - в народе осталась.
         
         ***
         
         Держу в руках особенный предмет:
         Прямоугольный, параллельно-плоский.
         Приятный взгляду темно-синий цвет
         И золотые буквы: "В. Высоцкий".
         
         Открыта книга... Где ты, струнный звон?
         Лишь с шелестом листаются страницы...
         И не понять: он - или же не он?
         Зачем посмел в бумагу превратиться?
         
         Затиснут в рамки строчек и страниц,
         Обуженный обрезом, сжат обложкой...
         Слова сквозь буквы - взгляд из-под ресниц.
         Поднять их, распахнуть, вздохнуть немножко!
         
         Привязан к черным параллелям строк -
         Они креста надежнее и крепче.
         Ни черти не помогут и ни бог,
         И даже просто выругаться нечем.
         
         И хриплый голос не рванет ушей,
         Не взбудоражит болью песен души..
         Бумага что - отрада для мышей.
         В сравненьи с языком - гораздо суше.
         
         ,,,Слеза скатилась из-под сжатых век,
         А на душе скребли уныло кошки -
         Ну до чего обидно: человек
         Становится словами на обложке.
     
         	МАСКИ-2
         
         		"Вокруг меня сжимается кольцо,
         		 Меня хватают, вовлекают в пляску.
         	     	 Так-так: мое нормальное лицо
         		 Все остальные приняли за маску."
         					
         						В. Высоцкий
         Смеялся бы, но в горле зреет плач:
         Зачем меня на карнавал зазвали?
         Я знаю: мой рассудок - мне палач,
         Не выйти из извилин мне развалин.
         
         Вокруг давно бушует маскарад,
         Все ходят в масках, спрятав свои лица,
         А я такому празднику не рад:
         Я не могу бездумно веселиться.
         
         Я не люблю веселья на заказ,
         Дежурный смех - уж лучше без причины.
         Всегда я обходился без прикрас
         И сторонился мелочной личины.
         
         Но все же тоже маску я надел -
         Лицо мое иначе опознают,
         Хотя за мной и нет особых дел,
         И за простые - просто растерзают.
         
         Стою, улыбкой яркой до ушей
         До крови разрываю свои губы.
         Смеются сзади: "Ты ее ушей!"
         Добавили еще, но очень грубо.
         
         А вот в таких же масках, как и я,
         Идут, танцуют и призывно машут.
         И обнадежен я: они - друзья!
         Отныне праздник станет только нашим!
         
         И маски одинаковы, и грим,
         Как лица мысли - все похожи тоже!
         Но мы молчим, а если говорим,
         То речи масок выглядят убожей.
         
         Мне надоело слушать этот бред,
         Прошу я их: "Друзья, снимите маски!"
         Они удивлены: "У нас их нет.
         На жизнь всегда мы смотрим без опаски."
         
         Не может быть!.. К губам присох мой смех,
         Когда взглянул я в их глаза пустые.
         Как оказаться смог я среди тех,
         Кого сюда случайно пропустили?
         
         Здесь маскарад, здесь праздник, здесь - не жизнь!
         Все не всерьез здесь, правда, понарошку?
         Насмешливо сказали мне: "Не злись!
         Устал, бродяга? - протрезвей немножко."
         
         Затравленно спина идет к стене:
         Прижаться, раствориться, укрепиться!
         И откровенно ясно стало мне:
         Не маски всюду - подлинные лица.
         
         Вот волки, лисы, змеи, палачи
         И нелитературные герои.
         Душою, сердцем, горлом хоть кричи -
         В ответ никто не вскрикнет, не завоет.
         
         Под маску сразу потом лезет страх:
         А где же настоящие-то люди?
         И вниз сплывает маска на слезах:
         А что потом, что завтра с ними будет?
         
         Пока я в маске, среди них я - свой.
         Своих, надеюсь, редко кто терзает.
         Но чувствую - неладно с головой:
         К лицу надежно маска прирастает!
         
         К их лицам, может, тоже приросли
         Их маски в прошлом, и они привыкли,
         Не плакали - и с масками росли -
         И маски в лица глубоко проникли.
         
         Мне людям лица хочется вернуть,
         И чтоб в глазах у них светился разум.
         Я покажу сейчас обратный путь:
         Мы снимем маски, пусть не все, не сразу!
         
         Пытаюсь снять, но маска приросла
         И брызжет кровь из глаз - иль это слезы?
         Но и слеза такая не спасла:
         Должно быть, спохватился слишком поздно.
         
         Как с маской непослушной совладать?
         Как удалиться с праздника без вою? -
         Собрать все силы, дернуть и - сорвать.
         Хотя бы даже вместе с головою.
         
         
         	(ПОДРАЖАНИЕ)
         
         Стальная громада брони и мотор -
         Я "тигр", я немецкий танк.
         Я с места вторую врубил и попёр.
         Попробуй-ка, сделай так.
         
         Топчу и стреляю, преграды мне нет,
         Что есть на пути - сомну.
         Что есть на пути - уничтожу в момент,
         Я рад, что пошел на войну!
         
         Расчет орудийный под траки подмят,
         Мчу дальше, к востоку, но вот
         Встает из окопов одетый в бушлат,
         Ко мне, не сгибаясь, идет.
         
         Зачем сумасшедшие здесь, на войне?
         Он что - в рукопашный бой?
         Он хочет пройти не позволить мне?
         Он стихнет сейчас подо мной!
         
         Все ближе и ближе... Зачем пулемет?
         Его раздавлю я и так.
         А он мне навстречу рванулся вперед,
         Под гусеницами обмяк.
         
         И тут - взрыв! -  недолгий восторг мой прервал,
         Пронзил острой болью в бок.
         Я дернулся резко и сразу же встал,
         Бензиновой кровью истек.
         
         Огонь меня обнял, рвет жалюзи мне,
         Мне б люки открыть, чтоб вздохнуть...
         Но краска кипит на горячей броне
         И к прошлому не повернуть.
         
         Я здесь остаюсь, не сумел я пройти,
         Но сзади идут друзья.
         Они доползут!.. Но на их пути
     
         Матрос. И пройти нельзя.
         
         Что вижу?! Он ожил?! Нет! Нет!.. Я в огне,
         Броней прожжена трава...
         Никто не прошел, уподобившись мне,
         За ним осталась Москва.

             	ВЕЩИЙ ОЛЕГ-3
         
         С женой разошлись мы, квартиру я - ей,
         А сам, не подумав, подался
         В места, где еще не пугают зверей,
         Вот там-то и обосновался.
         
         Я домик себе отыскал типовой -
         Натыкано тут их немало.
         Моя же хатенка - клянусь головой! -
         У самого края стояла.
         
         Казалось: какие-такие дела
         В глуши нашей могут твориться?
         Но, видно, ошибка большая была
         Мне в эти места удалиться.
         
         Однажды случилось: под самую ночь - 
         В одиннадцать или двенадцать -
         Мне спать захотелось уже, что не в мочь.
         Вдруг слышу: сцепились ругаться.
         
         Сначала негромко, а вот издали
         Благим и как будто бы матом:
         "Куда-де мою лошаденку свели?
         Я - князь, хоть и был дипломатом!"
         
         - Да вот же она! - и подводят поблизь.
         Гляжу, на его  сапожищах
         И тина, и грязь, и болотная слизь,
         Микробов - огромная тыща.
         
         А рядом стоял и хихикал в рукав
         Один старичишечка древний.
         Я князю сказал, на сапог указав:
         - Почисти сначала, деревня!
         
         Но он не услышал, он думал: "Мой конь!
         Товарищ, соратник..." И прочее.
         А из таких, что меня только тронь -
         И всех растерзаю на клочья!
         
         Надеялся, что не отыщут в тайге...
         А князь о коне все гнусавит
         И грязную ногу в своем сапоге
         На крышу он домика ставит.
         
         Что делает он? Ведь не выдержал я!
         А далее - Пушкин сказал:
         "Из мертвой главы гробовая змея
         Шипя, между тем, выползал."
         
         Да, выскочил я и его укусил -
         Не  выдержали мои нервы.
         Юристы сказали - я после спросил,-
         Что он виноват: начал первый.
         
         Но что ни тверди, а подобная речь
         На нос никакой не налазит:
         Меня же за мокрое могут привлечь!
         Убил же я все-таки
         		      князя.



 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"