Границу пересекли утром. Оранжевая полоса ярким взмахом разделяла зеленое поле пополам, удаляясь к горизонтам.
Но полоса делила не только поле: такая же, но много бледнее, широкая черта проходила и по небу, наподобие радуги.
Вост, привстав на телеге, окинул взглядом границу голубого неба и зеленой травы - и зеленого неба и голубой травы.
"Не происходит ли переворота вниз головой при пересечении кордона?" - подумал он.
Но переворот если и происходил, то только в мозгах. А внешне это никак не проявлялось.
Однако и внутри себя Вост не замечал никаких перемен. Это несколько удивило его, хотя он понимал: если он изменился полностью, то уловить изменения никак не сможет - согласно расширенной трактовке принципа Гейзенберга.
Во всяком случае, отношение к поездке осталось прежнее: любопытство исследователя не исчезло. А это было самое главное.
Вост вспомнил: когда он впервые узнал о внезапно открывшемся новом мире, сначала его укололо легкое чувство досады: опять новая грань Тени, опять орки, опять гоблины, опять тролли, опять феи, опять невысоклики... Да сколько же можно? До каких же пор?
Но потом пошли первые сообщения о совершенно невиданных живых существах. И Вост тотчас принялся собираться. Слухи следовало проверить на месте.
- И никакой охраны? - удивился Вост, крутя головой во все стороны. - Это и есть граница?
Пент усмехнулся:
- Никакой охраны не нужно. Граница охраняет сама. Она не простая линия. Кого попало, она не пропустит.
Он помолчал, и, искоса взглянув на Воста, добавил:
- И не выпустит.
- Вход свободный - выход платный? - криво усмехаясь, спросил Вост. Не то, чтобы он пожалел, но...
- Вроде того. Но ты не бойся. Ты не принадлежишь нашему миру. И если ты не сильно изменишься за то время, что пробудешь у нас, то спокойно вернешься домой. Или же если изменишься в правильную сторону, то тоже вернешься. Граница нужна больше для того, чтобы не выпускать в ваш мир кого попало. Вон, полюбуйся на голубчиков.
Пент ткнул пальцем в небо.
- Летучие мыши? Днем? - удивился Вост. - И почему такого странного вида?
- Нет, это не летучие мыши. Это летуши, - пояснил Пент. - Кто их так назвал - неизвестно. Но попал в самую точку. Они и сами себя стали так именовать, с незапамятных времен. Кто-то считает, что название произошло от слова "летать", кто-то - от слова "уши", а кто-то - от того и другого вместе. А может, от слова "лето", потому что зимой они в воздухе не появляются.
- Расскажи подробнее, - попросил Вост, ложась на спину и закидывая руки за голову.
Телега шла ровно, очень больших ухабов на дороге не встречалось, а мелкие толчки сглаживала добрая охапка пахучего сена.
Странные создания в вышине продолжали либо гордо парить на одном месте, либо медленно ходить кругами, либо двигаться прямолинейно, следуя за им одним видимым объектом.
Они сильно отличались по форме ушей, и Вост подумал, что классифицировать их будет довольно легко - скажем, "треугольноухие", "квадратноухие", "прямоугольноухие", "трапециевидноухие", а также "круглоухие". Но попадались и "неправильноухие". Уши у таковых были словно обгрызены по краям, и может быть поэтому передвигались они как бы слегка подергиваясь из стороны в сторону.
Он ложиться не стал, просто подгреб сена под бок и оперся на него, подперев голову рукой.
- Летуши очень любят летать. И очень любят слушать. А поскольку летают они при помощи ушей, то и слушать им в полете намного удобнее, чем на земле. Они для того и поднимаются в небо, чтобы лучше слышать. Они парят, раскинув огромные уши, на значительной высоте, и слышат все, что другие говорят внизу. Ну, это ты видишь сам, из чего можешь сделать вывод о правдивости моего рассказа.
- Обязательно сделаю, - пробурчал Вост, и тут же удивленно посмотрел на Пента: - И нас слышат? Как же ты не боишься рассказывать про них?
- Конечно, слышат! И не только слышат. Они нас и видят. Зрение у них тоже хорошее. Но ты не бойся, я про них ничего плохого не скажу! Я ничего плохого о них не знаю, - добавил Пент, понизив голос.
- А что, могут отомстить? - спросил Вост.
- Кому приятно слушать о себе плохое? - усмехнулся Пент. -Особенно тем, кто находится сверху. Вверху, сам понимаешь, возможностей для воздействия больше. Ну так вот. Летуши - безобиднейшие существа. Ну, любопытны без меры, так что с того? Надо же им чем-то заниматься. И, опять же, любопытство - не порок.
"А большая глупость", - продолжил про себя Вост, но вслух произносить не стал: кто знает, как летающие ушастики отнесутся к подобному мнению?
Пент продолжал:
- Оттого, что летуши целый день пребывают на солнце, уши у них снаружи - со стороны спины - сильно загорают и задубевают. И это еще больше повышает их летательные способности. А с внутренней, со стороны лица, уши остаются чрезвычайно бледными и нежными. Это положительно влияет на слух. Потому они и могут слышать с невероятно большой высоты, что у них такие чувствительные уши.
- И что, они так и кружатся наверху сутки напролет? - спросил Вост. - А как же ночью?
- Нет, к вечеру они спускаются. Вечером ведь холодает, восходящие воздушные потоки ослабевают, или прекращаются совсем, на широких ушах оседает роса... Это очень неприятно. К тому же, в темноте всегда плохо видно. Что толку слушать разговоры, если не знаешь, кто говорит? Нет, попадаются и среди них экстремалы, что любят кружить в темноте, но таковых очень мало. Но они - экстра! И уши у них покрепче, и глаза позорче.
- Еще бы! - согласился Вост. - Летать по ночам, это уметь надо... Тут ногами идешь, а и то спотыкаешься.
- По вечерам, приземлившись, летуши любят навещать трактиры, харчевни, корчмы, - продолжал Пент, - словом, всякие присутственные заведения, где собирается много народа. Вот там-то они и разворачиваются вовсю!
- Уши распахивают, что ли? - не понял Вост. - Так примнут же! Или они настолько задубелые, что не боятся?
- Не-ет! Ты слушай. Летуши любят рассказывать гулящим завсегдатаям то, что услышали на земле за день. Вокруг них постоянно собирается уйма народу! Это им очень нравится: они любят находиться в центре внимания.
- Ну, это каждый любит, - зевнул Вост. Полубессонная ночь и мягкое колыхание телеги едва не усыпляли его, и лишь желание побольше услышать о новой стране удерживали его от того, чтобы не задремать.
- Но они просто упиваются вниманием!.. Собственно, в этом нет ничего плохого, - спохватился Пент, - ты прав: каждый человек пытается по-своему привлечь к себе внимание, да не у каждого это получается. И не каждый заслуживает.
- У одних лучше, у других - хуже, - пробормотал Вост.
- Некоторые летуши состоят на службе у короля, князей и баронов, - заметил Пент. - Но об этих я ничего сказать не могу: никогда не встречал. Эти не любят болтать попусту. Их мало кто видел.
- Ты говорил, ночью они не летают? - спросил Вост. - А где же они спят? И спять ли?
- А как же! - воскликнул Пент. - Спят. Как обычно, в домах. Но им не нужны ни простыни, ни одеяла: спят летуши, завернувшись в собственные уши. И тогда становятся похожими на коконы бабочек. А зимой многие из них вообще впадают в спячку, потому что в наших краях порой бывает очень холодно, можно уши отморозить. И не такие большие.
- Согласен, - Вост сел, и, приложив ладонь козырьком к глазам, принялся всматриваться в парящих над ними большеухих созданий. - Однако, на такие уши много мороза потребуется...
- Не любят они летать и в дождь, - Пент не обратил никакого внимания на слова Воста. И пояснил, почему: - Капли барабанят по ушам, и им ничего не слышно.
- Хорошо, что они не могут перелететь через границу, как ты говоришь, - задумчиво произнес Вост.
- Да, граница их не пускает, - кивнул Пент.
- И что, они всегда летали, слушали и сплетничали?
- Нет, - вздохнул Пент. - Их первичное предназначение - стражи кордона. Но, к сожалению, времена изменились...
- А кто еще живет у вас в Стране? - задумчиво спросил Вост.
- Потерпи - и ты все узнаешь, - улыбнулся Пент.
И оба устремили свои взоры вперед, между оглоблями телеги, которая без помощи лошади или иного тяглового средства влекла их в раскрывающиеся перед ними просторы странной Страны...