Глава 6. Нежданно-негаданно
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Приключения небесных дев продолжаются)) А оценки и комменты - в общий файл:)
|
Глава 6. Нежданно-негаданно
Дневник Тьян Ню
"Здесь есть прекрасная идиома: "Старик на границе коня потерял", аналог русскому выражению: "Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь". Мы так много потеряли, но приобрели еще больше. Гораздо больше, чем смели мечтать"
Тайвань, Тайбэй, 2012
Ин Юнчэн и Сян Джи
Сян Джи не верила в идеальные свидания. О, иногда на подобное чудо можно было поглазеть в кино: там, на экране, герой точно знал, когда взять героиню за руку, а когда - за какое-нибудь другое стратегически важное место. Но сидя в темном зале, девушка обычно усмехалась не без некоторого цинизма, глядя на этакую идиллию и слушая приглушенные вздохи своих излишне романтичных подружек. Ведь реальность, какой стороной ее не поверни, совсем не соответствовала выдумкам.
Ее собственный опыт в этом смысле был обширен и вполне позволял делать неутешительные, но правдивые статистические выводы.
- Он все время ерзал на одном месте, - жаловалась она бабушке на своего первого школьного бойфренда, любовь с которым продлилась целых три недели.
- Двух слов связать не может, - припечатывала девушка второго.
- Ладони у него холодные и мокрые, не руки - щупальца! - доставалось третьему.
Со временем список претензий к несостоявшимся ухажерам изменился, отношение - нет. Тьян Ню частенько ворчала, что внучке не помешали бы розовые очки - мол, негоже выискивать в хороших людях недостатки, кто ищет - тот всегда найдет. Только любовь может превратить девчонку в настоящую женщину.
- Когда полюбишь, - улыбаясь каким-то своим мыслям, повторяла бабушка, - то все равно станет, высокий ли, низкий, бешеный или там скромник. Твой будет - и все.
Сян Джи слушала, соглашалась почтительно и даже пыталась следовать мудрым бабушкиным советам. Как дочь человека влиятельного, она хорошо усвоила, когда надо улыбнуться или пошутить, чтобы прослыть остроумной, и недостатка в поклонниках никогда не испытывала... как и мало-мальски теплых к ним чувств.
Оттого-то и сейчас, на свидании с Ин Юнчэном, девушка заранее приготовилась если не к провалу, то к конфузу. Ну, понравился ей парень, да так, что дыхание перехватило. Бывает. Но вообще - мало ли чего там, под дождем, показаться могло! Истина все равно ведь рано или поздно откроется. Стоит им только сесть напротив друг друга, заказ сделать, разговор завести - тут-то они и полезут, несовершенства, никуда не денутся.
Чувства - так вот давным-давно решила для себя внучка Тьян Ню - требуют практичного к себе подхода. Доброжелательное понимание того, с какими небезупречностями в избраннике человек готов мириться - вот что такое настоящая любовь.
Поэтому когда Ин Юнчэн припарковал свой мотоцикл неподалеку от небольшого, спрятавшегося между небоскребами бара, она, уже слегка успокоив разбушевавшееся было сердце, последовала за ним с твердым намерением развеять невесть откуда взявшееся наваждение. Одно неидеальное свидание - вот и все, этого будет достаточно, чтобы освободиться от несвоевременной симпатии к незнакомому и явно невоспитанному парню. Наверное. Нет, точно.
"В чем же, - размышляла Сян Джи, усаживаясь за столик, открывая меню и упорно стараясь не краснеть при взгляде на своего спутника, - он ошибется? С излишним усердием наляжет на коктейли? Отпустит сальную шуточку - их тех самых, про очень большие глаза?"
К счастью - или к сожалению - она даже представить не могла, что ждет ее впереди.
Ин Юнчэн никогда не отвлекался на частности, когда перед ним была ясная, простая и желанная цель. Первое свидание, второе или там пятнадцатое - разницы, по его мнению, не было никакой. Если, всегда растолковывал он друзьям, парень вообще девушку пригласить решил, а она возьми да и согласись - так разве заранее не понятно, чем все дело закончится?
Друзья реагировали по-разному. Великан и добряк Чжан Фа только и делал, что флегматично пожимал плечами: он, личность на редкость неконфликтная, еще с университета привык во всем со своим товарищем соглашаться. К тому же эта лихая теория всегда подтверждалась практикой - девушки, которые ходили с Ин Юнчэном на свидания, в итоге неизбежно оказывались сначала в его квартире, а потом и в кровати. Для Чжана Фа это был такой же незыблемый природный феномен, как собственная немалая физическая сила или наступление сезона дождей.
Пиксель же этот подход к делам интимным решительно не одобрял, мучился, страдал и обзывал приятелей ослами и балбесами. Он, натура утонченная, прекрасных дев предпочитал завоевывать не наскоком, а сладкими речами и комплиментами.
- Первая встреча, - соловьем заливался Ю Цин на вечеринках и попойках, - подобна нежному бутону, что готов раскрыться навстречу солнцу! Прояви неосторожность - и вот уже завял он и усох. Один лишь неверный шаг, одно только слово...
- Предки! - только и вздыхал на это Ин Юнчэн. - Какое, к чертям, слово! Ну не дурак ли ты? Она тебе нравится, ты ей нравишься - к чему тут вообще разговоры-то?
Этот животрепещущий вопрос они с друзьями с похвальным энтузиазмом обсуждали каждый раз, как подворачивался повод, и сейчас Ин Юнчэн с досадой думал, что, может, в нотациях Пикселя имелся какой-никакой смысл.
Потому что в этот раз девушку он подцепил явно непростую, и выяснилось это довольно быстро. Едва отошел от их столика официант, принявший заказ, Сян Джи улыбнулась ему, этак лукаво склонила головку набок и спросила многообещающе:
- А чем мы займемся после обеда?
Ин Юнчэн, не сдержавшись, поперхнулся, сразу представив... всякое. Воображение у него, это все говорили, было богатое, поэтому картинка перед внутренним его взором нарисовалась вполне себе манящая. "Любовью, чем еще", - едва не брякнул он сгоряча - и вовремя прикусил себе язык.
Слава всем богам, инстинкт - чутьем на ловчие ямы называл это настырный Пиксель, начитавшийся в свое время древних поэтов - остановил его вовремя. Слишком уж ярко сияли девичьи глаза, так и заманивая в западню - давай, мол, отвечай, я жду, я слушаю.
"И правда ведь лиса, - прищурившись, подумал он. - Ну, на всякую лису найдется свой дракон, э?"
Вслух же, улыбаясь как можно приятнее, Ин Юнчэн сказал совсем другое.
- Как чем? - делано изумился он и взмахнул ресницами не без намека. - Стихи читать будем! Однозначно стихи - это мой выбор.
Теперь пришла ее очередь удивленно таращить глаза и всячески пытаться справиться с изумлением.
- Н-неужели? - чуть заикаясь, выдавила наконец Сян Джи, и в этот самый момент официант подскочил к их столику и ловко начал расставлять перед ними блюда и чайнички с напитками. - Какие же?
- О, - воодушевился парень, с аппетитом отправляя в рот кусочек обжаренной до золотистой корочки говядины. - Разве ж возможно выбрать? Всякие! И те, что покороче, такие, знаешь ли, гладкие... округлые. Но и длинные тоже хороши, слово за слово, и вот они уже перед тобой, холмы гармоний и пещеры, ммм, тайн и познаний.
Сян Джи побагровела и как-то на редкость прицельно, по-снайперски, ткнула палочками в крупную креветку на своей тарелке. Ин Юнчэну показалось, что несчастное ракообразное, нанизавшись на деревянный конец палочки, выпучило глаза еще отчаяннее. Разговор определенно начинал ему нравиться, и он, ухмыляясь, решил, что пришло время сменить тактику. Внезапность - кинжал в рукаве полководца, не так ли?
Поблагодарив про себя просвещенного Ю Цина, то и дело таскавшего его с Чжаном Фа на выставки, поэтические чтения и прочие сногсшибательные и зубодробительные мероприятия такого вот рода, парень потянулся через стол и взял в ладонь руку Сян Джи. Девушка встрепенулась.
- Послушай, например, - совсем другим тоном произнес Ин Юнчэн, дотронулся до ее тонких пальчиков и, ничуть не смущаясь официанта, столбиком застывшего поблизости, процитировал:
Луна восходит на ночное небо
И, светлая, покоится влюбленно.
По озеру вечерний ветер бродит,
Целуя осчастливленную воду.
О, как божественно соединенье
Извечно созданного друг для друга!
Но люди, созданные друг для друга,
Соединяются, увы, так редко.
Сян Джи открыла рот, а потом, не найдя слов, вмиг запунцовела, и Ин Юнэчн вдруг едва ли не с ужасом почувствовал, как ехидная усмешка сползает и с его губ. Девушка опустила глаза, но свою руку не отняла, и так они и сидели несколько долгих мгновений.
- Да, - наконец откашлялся он, - стихи.
- Идиот, - тихо сказала его спутница и впервые за все время, что они провели вместе, посмотрела на него прямо и открыто, без подозрений и сомнений.
Сян Джи пребывала в растерянности. Это было невозможно - но Ин Юнчэн будто чуял все ловушки, которые она расставляла для него. Ни разу он не промахнулся, не сказал глупости или пошлости. И руки... руки у него были не холодные и липкие, а вовсе даже и наоборот - теплые и твердые, будто нагретый на солнце, обкатанный морем камень.
Придраться ей было решительно не к чему, и это девушку пугало.
Потому что по всему выходило, понимала Сян Джи, что если он после обеда предложит ей заняться... стихами, то она вполне может согласиться. Вот и где, спрашивается, ее хваленое воспитание?
Пытаясь отвлечься от таких вот мыслей, девушка открыла сумочку в поисках телефона: надо было проверить, не обнаружили ли родители побег своей блудной дочери. Дисплей не отобразил неотвеченных звонков, и Сян Джи вздохнула с облегчением. Взгляд ее упал на маленький шелковый конверт, в котором ждала своего часа терракотовая рыбка.
Девушка достала ее, повинуясь неожиданному импульсу. Безделушка, изгибая свой выточенный из камня хвост, застыла на ее ладони: маленькая, смешная, пучеглазая.
Ин Юнчэн придвинулся поближе, так, что плечи их соприкоснулись, и наклонился, чтобы рассмотреть фигурку.
- Талисман? - спросил он с любопытством.
- Бабушкин подарок, - отозвалась Сян Джи и протянула ему рыбку. - Я как раз сегодня ее собиралась показать специалисту по артефактам древности, вроде бы она старинная.
Ин Юнчэн завертел фигурку в пальцах, поднес поближе к глазам и зачем-то смешно сморщил нос. Девушка прикрыла рот ладонью и рассмеялась, отгоняя вдруг невесть откуда взявшийся страх. Почтенная Тьян Ню писала, что именно рыбки стали причиной их с сестрой путешествия во времени. Кто знает, вдруг сейчас и она с Ин Юнчэном...
Высокий женский голос вдруг ворвался в ее мысли, сбил с толку. Сян Джи обернулась и с удивлением увидела, что к их столику через весь ресторан идет, улыбаясь, эффектная девица в оранжевом платье. Была она, прямо сказать, хороша - стройная, быстрая, белозубая.
- Ин Юнчэн! - с придыханием завывала сия незваная гостья, бодро стуча каблучками по деревянному полу. - Как я рада тебя видеть, котик!
- Котик? - беззвучно повторила Сян Джи и приподняла бровь.
Лицо ее спутника скривилось и помрачнело.
- Это, - с неудовольствием пояснил он и поднялся из-за стола, - моя, э, знакомая. Прости, я... сейчас.
Девица же не теряла времени даром. Подскочив к Ин Юнэчну, она с привычной, уверенной фамильярностью обняла парня за плечи, привстала на цыпочки и игриво прижалась губами к его щеке. Сян Джи поначалу оторопела, а потом разозлилась, да так, что сама себя испугалась. Холодный, жгучий огонь льдом опалил ее кровь, и девушка сжала руки, скручивая в ладонях салфетку, будто шею своей внезапной соперницы.
Откуда вдруг взялась эта вот яростная ненависть, она и сама понять не могла. Никогда прежде Сян Джи не испытывала ничего подобного.
- Послушай, Мэйли, - говорил между тем Ин Юнчэн, безуспешно пытаясь выскользнуть из весьма цепких объятий предприимчивой красотки, - я занят. Очень.
- Чем? - хихикая, интересовалось оранжевое платье, окатывая Сян Джи презрительным взглядом. - Подружку своей матушки развлекаешь? Брось! Пошли лучше веселиться, как прежде, раз уж встретились! Ты и я, и кровать...
- Котик, - с ядом в голосе добавила Сян Джи, взяла со стола свою рыбку и, аккуратненько положив на стол изнасилованную салфетку, встала.
Терпеть подобное обращение внучка Тьян Ню была не приучена. Она, конечно, вполне могла оскорбить мерзкую стерву в ответ, но... Не уподобляйся низким, учила ее бабушка, и в данном конкретном случае именно так девушка и была намерена поступить. Схлестнуться с какой-то склочной, вульгарной подстилкой из-за мужчины? "Ну нет!" - заскрипела зубами Сян Джи и, вильнув бедром, обогнула Ин Юнчэна и его "э, знакомую".
Парень, чернея лицом, рванулся было за ней, но девушка сейчас ни слышать, ни видеть его не желала.
- На чай, - отчеканила она, достала из кошелька банкноту, сунула ее Ин Юнчэну в руки и быстрым шагом вылетела из бара.
На улице было людно, и поначалу Сян Джи решила, что затеряется в толпе. Там этот... этот чертов повеса, этот распутник, этот блудливый волокита ее уж точно не найдет! Но девушке повезло: едва она сбежала по ступенькам, поблизости затормозило такси. Вскинув руку, Сян Джи подлетела к машине, запрыгнула в салон - и очень вовремя, потому что в этот самый момент на выходе из бара показалась фигура Ин Юнчэна.
- Национальный дворцовый музей! - рявкнула девушка первое, что пришло ей на ум, и водитель, кивнув, завел мотор.
Откинувшись на спинку сиденья, Сян Джи отвернулась от окна. Идеальное свидание, ха! Предназначенный судьбой мужчина, как же! Все-таки, наверное, даже мудрая Тьян Ню могла... не ошибаться, нет, но мерить иных по себе. Ей ведь повезло повстречать дедушку, чья любовь была бескрайней, как море. Не всем суждено такое счастье.
Такси уносило ее от бара и от парня, чей голос и слова заставляли ее раз за разом терять голову, и Сян Джи сама не понимала, что чувствует. И злость, и разочарование, и печаль - эмоции смешались в ее груди в клубок, перепутались, переплелись. Вздохнув, она в раздражении ударила кулачками по коленям и поняла, что до сих пор сжимает в ладони бабушкин подарок.
- Вот чем надо было заниматься, - пробормотала девушка себе под нос, - а не тратить время на этого ловеласа!
Что ж, еще было не поздно. Ассистент профессора Канга сказал, что будет ждать ее после обеда - вот к нему она и поедет. Может, судьба просто преподала ей сейчас урок - мол, не отвлекайся на смазливых мужиков, когда в руки тебе попала такая тайна!
Сжав губы, Сян Джи решительно кивнула.
Снова! Снова Сян Джи умудрилась сбежать от него! От него! Своенравная, упрямая, непослушная девчонка!
Ин Юнчэн был зол. Ему хотелось крушить, кромсать, ломать и буйствовать, и он едва сдерживался от того, чтобы не сорвать свою злость на Мэйли. Которая, вообще-то, вполне заслуживала хорошей взбучки. Когда-то его развлекал ее по-змеиному изощренный, злобный характер. Встречи с ней были похожи на поход в террариум - Мэйли шипела, брызгалась ядом и извивалась, как кобра, и Ин Юнэчн, всегда любивший опасность, забавлялся, глядя, как хитра она бывает с мужчинами и жестока - с женщинами.
Впрочем, девица быстро наскучила ему. Порой, если находило на него подходящее настроение, он звонил ей - где-где, а в постели его злонравная подружка была хороша. Но верно говорят - приюти в своем доме змею, и рано или поздно она вопьется тебе в сердце. Вот и он доигрался.
Ин Юнчэн сжал зубы. До сих пор ему и дела не было, о кого там точит свои зубы Мэйли, но Сян Джи...
Сян Джи принадлежала только ему, и никому не было дозволено трогать ее.
Ин Юнчэн застыл на пороге бара, с яростью глядя на быстро удаляющееся такси. Позади него тихо хихикнула Мэйли - конечно же, она не могла не посмотреть, чем закончилась ее выходка.
- Ну вот, - прощебетала девица и положила ладонь с ухоженными ровными ноготками ему на плечо. - Теперь, когда мы избавились от того, что сидело за твоим столиком... это существо было женского пола, верно? Так вот, теперь...
Ин Юнэчн развернулся, едва ли не скалясь. Мэйли, увидев его исказившееся лицо, приподняла было брови, заулыбалась, но потом нахмурилась.
- Что? - капризно сказала красотка. - Ну, Юнчэн, не злись. Я так скучала! Неужели нельзя чуть пошутить?
- Ты, - медленно, не торопясь рыкнул он и шагнул вперед. - Пошла прочь.
Глаза Мэйли округлились, губы задрожали. Она попятилась, уперлась спиной в дверь бара, быстро мигая.
- Котик, - пролепетала девица, все еще не веря, что разозлила его всерьез.
- Прочь! - взревел Ин Юнчэн и, отвернувшись, бросился к своему мотоциклу.
Сян Джи не убежать - по крайней мере, от него. Он догонит ее и, если понадобится, уговорит, убедит, очарует... завоюет. Он не остановится - не бывало еще так, чтобы мир не прогибался под него.
Черный байк под руками Ин Юнэчна зарокотал, вздрогнул, будто неприрученный дикий зверь, и через несколько мгновений сорвался с места, набирая скорость. Лиса может быть сколь угодно хитра, но от дракона ей не уйти.
Империя Цинь, 208 год до н.э.
Люси
Люся поняла, что пора валить, как только вернулась в отведенную ей комнату после непродолжительной, но приятной прогулки по саду в компании с генералом Сяном. Она бы и дольше побродила с молодым красавцем по дорожкам, посыпанным белоснежным песком, вдоль прудов с карпами, нюхая экзотические цветы и внимая пению райских птиц, но у благородного спасителя своих дел было невпроворот. Дом, куда Сян Юн привез спасенную девушку, оказался вовсе не его собственным, а попросту захваченным по дороге поместьем какого-то местного чиновника. Сам хозяин, некстати возглавивший оборону имения во главе отряда слуг, успел лишиться головы и остыть, а покои, в которых так славно отдыхалось небесной гостье, принадлежали хозяйке. Как, впрочем, и шелковые одежды, и даже заколки для волос. Судьбой семьи чиновника Люся предпочла не интересоваться. Некоторые вещи лучше не знать.
Теперь-то ей стало понятно, почему во взглядах челяди крылось столько страха и ненависти. Уж не ее ли, хулидзын, эти люди считают повинной в своих бедах?
Отважного генерала Сян Юна такие мелочи совершенно не заботили. А вот Люсю - очень даже. Особенно когда спаситель обмолвился, что ее с собой брать не собирается.
- Надеюсь, прекрасной хулидзын понравилась эта жалкая хижина, - генерал широким жестом обвел поместье. - С красотами Девяти Небес ей, конечно, не сравниться, но оставаться здесь все же уместней, чем...
Он не стал продолжать, очевидно, щадя чувства небесной лисы, и не напомнил ей о клетке и борделе, но Люся услышала и поняла главное - дальше ей с Сян Юном не по пути.
Можно, было, конечно, уговорить или попытаться пригрозить гневом Яшмового Владыки, и Людмила даже всерьез обдумывала эту идею, когда возвращалась в комнату... Но едва вошла, поняла - бесполезно.
На изящном расписном столике исходил паром пузатый чайничек, а рядом на подносе возвышалась целая пирамида сладостей. И сушеная хурма, и рисовые пирожные, и давешние персики, и еще что-то неопознанное, но крайне аппетитное на вид.
Если бы у Люси на хребте росла шерсть, как у настоящей лисы, сейчас она встала бы дыбом.
- Что это? Откуда? - резко спросила она служанку, имени которой так и не удосужилась пока узнать.
- Это... - пролепетала та, отпрыгнув от столика и угощения. - Это от почтенного господина Сян Ляна... для вас, госпожа...
"Твою мать! - очень неженственно высказалась про себя Люся, чувствуя, как растекается по ногам холодное оцепенение, а недавно съеденные персики каменеют в желудке. - А он времени не теряет, этот китайский дядюшка!"
Сложно себе вообразить намек толще. Да, это было оно - последнее китайское предупреждение, которое гласило: "Убирайся, и быстро, иначе я собственноручно тебе яд в глотку затолкаю!"
- Кто-нибудь... это трогал? - ровным голосом молвила Люся и тут же поджала нижнюю губу, предательски дрогнувшую. - Ты... как там тебя... Ты это не ела?
- Ваша слуга не посмела бы, госпожа Небесная Лисица!
Но взгляд исподлобья, которым служанка неуловимо скользнула по "небесной лисе", насторожил Люсю еще больше. Почудилось в этих глазах некое предвкушающее любопытство, словно китаянка прекрасно знала, что там, в чайничке. Или в сладостях. Знала и ждала. Еще одна охотница до ливера хулидзын?
"Прекрасно! Эдак если меня дядюшка не отравит, так эта красавица придушит, а не справится - помощников кликнет. Разорвут на сувениры, с-сволочи! Ишь, как глазоньки щурит..."
- Поди прочь, - процедила Люся, но служанка не двинулась с места. И тогда "хулидзын" вызверилась даже не по-лисьему - по-волчьи.
- Что, курва желтомордая, ждешь, пока я тебе пинками ускорения придам? Пошла вон!
И зарычала, оскалив зубы.
Китаянка, пискнув, шустро отползла, а потом и вовсе опрометью выскочила из комнаты.
- С-сволочи... - выдохнула Людмила и в сердцах пнула столик так, что и чайник, и лакомства разлетелись по комнате. - Ну, ладно, гады. Держитесь у меня.
Как всегда в минуты опасности, злость помогла разбить мгновенное оцепенение, словно пешня - некрепкий еще лед, и Люся вихрем метнулась по комнате, сшибая широкими рукавами ханьфу всякие мелкие побрякушки и безделушки. Почти не напрягаясь, она подперла дверь каким-то комодом, а потом принялась методично обыскивать покои на предмет хоть чего-то ценного. Бежать с пустыми руками - вообще неразумно, а уж по древнему Китаю... А бежать надо, и как можно быстрее. В помощь генерала Сяна верилось слабо. Отважный "сын Белого императора", кажется, с небесной лисой уже наигрался, предсказание свое получил, а ссориться из-за нее с единственным старшим родственником явно не станет. Держать при себе хулидзын он тоже не намерен. А оставаться здесь - значит, гарантированно быть растерзанной прежде, чем пыль осядет за хвостом коня Сян Юна.
Выбраться из поместья, пока тут квартирует генерал Сян, нереально, солдаты на каждом шагу. А вот сразу после того, как он уйдет - самое время. А пока надо еще придумать, как именно сбежать, а потом странствовать среди китайцев белокожей женщине, облаченной в длинное и чертовски неудобное ханьфу.
Но тут в дверь кто-то тихонько постучал.
Люся, как раз обдиравшая со стены драпировку, чтобы соорудить из плотного куска ткани что-то вроде заплечного мешка, замерла, тревожно глядя на дверь. Интересно, стучатся ли китайские убийцы? Быстро прихватив вазу потяжелее, девушка строго спросила:
- Кто там?
- Уважаемая хулидзын, это я, - сказал генерал Сян. - Позвольте мне войти, сделайте милость.
Люсю так и подмывало продолжить содержательный разговор фразочкой: "Чего надо?" или "Какого китайского беса?", но с могучего генерала станется и выбить дверцу-то. Разок плечом навалится и вышибет. Так что она отложила вазу и с опаской немного отодвинула комод. В конце концов, ничего плохого, кроме хорошего, Сян Юн ей пока не сделал.
- Пожалуйста, проходите, генерал.
В узкий зазор Юн протиснулся с огромным трудом, с интересом огляделся вокруг и весьма высоко оценил учиненный лисой разгром. Он бы сам не смог сделать больше, чтобы превратить опочивальню в развалины. Еще лучше генерал понимал причину поступка Небесной Лисы. Носком сапога он поддел черепки чайника и сочувственно улыбнулся:
- Я вижу, мой дядя уже выказал вам свое почтение.
Не испытывая к врагу должного уважения, Сян Лян подсылал к тому убийц. Все же яд стоил дорого.
Люся вздохнула, не скрывая облегчения. Приятно, когда тебя понимают без лишних слов. А раз так, то и вилять не стоит. По идее, прямые и честные воины должны ценить прямоту и честность.
- Видите ли, генерал Сян, - откровенно призналась она. - Мне на Небеса возвращаться рановато. Не выполнила я еще задание Яшмового Владыки. Так что, боюсь, мне сушеная хурма и этот прекрасный чай впрок не пойдут.
- Эти никому впрок не пойдут, - согласился Сян Юн. Свои сомнения относительно других людей он привык разрешать с помощью меча, а не яда. За что был неоднократно руган дядюшкой.
И в этот миг его посетила новая и нетривиальная мысль.
- А могу ли я чем-то вам помочь? Чтобы задание Яшмового Владыки было исполнено до конца? - вкрадчиво спросил он.
- Докучать вам и вашему дядюшке своим обществом и дальше я не намерена. Так что... За более подходящую для путешествия одежду и связку монет я буду бесконечно благодарна, - без обиняков выдала Люся, добавив: - И Яшмовый Владыка - тоже. Надо же мне узнать, чем у вас тут на земле дело кончится. Узнать и доложить, - она ткнула пальцем вверх, - Самому.
Яшмовый Владыка умел подбирать кадры, а ответственных исполнителей поручений командования генерал Сян ценил очень высоко.
- Почему бы и нет? А взамен вы не хотите немного уточнить свое предсказание? - Юн все же решил чуть-чуть поторговаться. Но не из корысти, нет. Просто из любопытства.
Девушка открыто посмотрела на него, покачала головой и прямо ответила:
- А зачем? Вы свою судьбу уже держите обеими руками за хвост, генерал Сян, так какие вам нужны предсказания? Конь у вас есть, меч тоже, силы и храбрости хватает. Так что все в ваших руках. Отважному человеку покоряются даже Небеса, не то, что земные царства.
И это дополнение понравилось Сян Юну еще больше, чем само пророчество. Сильный человек всегда сам добивается своей цели. Оказывается-то, Яшмовый Владыка его прямо насквозь видел.
- Хорошо. Тогда подождите меня здесь, благородная госпожа хулидзын, ничего больше не громите и никуда не выходите из комнаты. Я скоро вернусь, - пообещал Юн.
Хулидзын была довольно высока для женщины, хотя и порядком пониже генерала. Но так даже проще. У него в отряде имелось несколько юношей подходящего роста, у одного из них в походном мешке нашлась запасная одежда. Бамбуковую шляпу Юн позаимствовал у старичка-садовника, а деньги -- из дядюшкиной шкатулки, посчитав сей безвозвратный займ своим вкладом в общемировую гармонию. В итоге выходило, что одной рукой Сян Лян подсыпал яд, другой -- помогал лисе сбежать. В будущем воплощении дядюшке деяния взаимно зачтутся.
Наконец-то подходящий наряд! Люся радостно ухватила сверток и, совершенно не стесняясь генерала, принялась переодеваться. Чего смущаться-то? Тот, кто видел ее в "лисьем" костюмчике в грязной клетке, видел всё.
Натянув свободные штаны и запахнув мужской халат-пао, девушка почувствовала себя гораздо уверенней. А уж мягкие сапоги вместо легких матерчатых тапочек и вовсе вызвали прилив энтузиазма. Теперь-то другое дело! Долгополое женское одеяние, конечно, красоты было несказанной, и в любое иное время Люся с удовольствием его носила бы, но по китайским холмам, горам и долам в шэнъи особо не поскачешь. Только колючки рукавами собирать.
Догадливый генерал добыл ей шляпу, спасибо ему. Но чтобы еще надежней прикрыть волосы, Людмила плотно повязала голову шарфом. И осталась собой вполне довольна.
Благородный князь Чу, разумеется, не стал бы подглядывать за переодевающейся женщиной -- ни за смертной, ни за небесной. А вот узнать, есть ли у хулидзын хвост, Сян Юну очень хотелось. Но генерал вовремя напомнил себе: он -- взрослый мужчина, а не буйный несдержанный подросток.
- Можете поворачиваться. Ну как?
Юн критически оглядел хулидзын, обойдя со всех сторон, поцокал языком и, ни мгновения ни колеблясь, протянул нож.
- Пригодится в дороге.
Все же Яшмовый Владыка одарил Небесную Лису очень женственными формами. Что, в общем-то, вполне логично. Ей же положено мужчин искушать.
- Благодарю, - Люся взвесила нож на руке и привычно сунула его за голенище. Мыкаясь по просторам бывшей Российской Империи, пылающей в костре смуты, и не такому научишься. Она поглубже нахлобучила шляпу и плотно завязала тесемки. И призадумалась. Генерал Сян чем дальше, тем больше ей нравился, не так, как может нравится мужчина, но... Что-то отчаянное в нем было, что-то почти знакомое. И Люся решилась:
- Кстати, генерал. А вы в императорском дворце скоро быть собираетесь?
Юн понимающе ухмыльнулся:
- Это как быстро ваше пророчество исполнится. Но -- да, планирую обязательно. А что?
- Да туда сестру мою увезли, Небесную Деву, - вздохнув, призналась девушка. - Нас с ней на землю вдвоем послали. А тут сразу как налетели эти, из Цинь, как схватили нас! Сестрица моя - дева нежная, тревожится обо мне наверняка. Я-то не пропаду, а вот ее из другой глины лепили, - и добавила, почуяв, что именно такое уточнение придаст ее словам веса: - Я сама от наложницы родилась, а сестра - от старшей жены, потому я - хулидзын, а она - Небесная Дева. Если вдруг встретите ее во дворце, передайте, что я жива-здорова.
- Непременно, - решительно пообещал Сян Юн, справедливо полагая, что Яшмовый Владыка оценит его услуги по достоинству. - Идемте со мной.
Охрана ухом не повела. Мало ли кто к генералу на доклад ходит. Может, парень в бамбуковой шляпе -- шпион с важной вестью?
Потом Сян Юн помахал убегающей девушке на прощание рукой. Все же отличное вышло приключение в череде скучных будней.
- Удачи! - искренне пожелала Люся, растворяясь в густой древней ночи, как настоящая лиса.
Сян Юн
От стариковских наставлений только одно спасение и осталось -- война. От дядюшки Ляна никакого спасу не было. С того момента, как хулицзын объявила волю небес, часа не проходило, чтобы дядя не являлся по беспечную душу подопечного с одной лишь целью -- лекции читать про всяческие лисьими проказы. Ни поесть, ни выпить, ни поспать в охотку.
Утром, ни свет ни заря, он взялся за племянника снова. На этот раз Сян Лян пошел в бой, вооружившись бамбуковым свитком с очередной поучительной историей, повествующей о том, каким образом лисы в людей превращаются.
-... Тогда берет она теменную кость покойницы, кладет её себе на голову и начинает кланяться луне, - вещал дядюшка, став в изголовье пытающегося подремать еще чуть-чуть генерала.
- Тьфу, гадость какая! - поморщился тот, переворачиваясь на другой бок.
- А я тебе о чем? Это же нужно могилу разорить, чтобы такое сделать.
Сян Юн душераздирающе зевнул, с огромным трудом разлепляя веки. Рядом на низком столике стояла ваза с мочеными сливами на случай, если накануне грозный генерал злоупотребил хмельной радостью. Однако довольный своей проделкой Юн вчера заснул сном невинного младенца. И снились ему та-акие небесные девы, что пальчики оближешь. Он злорадно покосился на кислую дядюшкину физиономию. С ним никакого похмелья не надо, так с души воротит. Так что сливы пришлись ко двору.
- Дальше-то что? Если уж разбудили меня, то до конца рассказывайте, - проворчал Юн и плюнул сливовой косточкой, метя в кувшин.
- Если превращению суждено совершиться, то кость удержится на голове при всех поклонах. А не удержится - стало быть, не бывать превращению!
- Занятно. И сколько поклонов нужно отбить?
- Сорок. А затем оборотень покрывает тело древесными листьями и лепестками цветов, чтобы они превратились в роскошные новые одеяния.
- Так хорошо же! - делано рассмеялся Сян Юн, чувствуя, что забава ему надоела. - Не нужно на одежду тратиться. Сплошная выгода.
- А еще...
- Так! Хватит! - рявкнул генерал, сменив милость на гнев. - Надоели мне ваши дурацкие сказки, дядюшка! От них у меня все планы из головы вылетели.
Это мгновенное превращение из добродушного милого юноши в дикого зверя Сян Ляна пугало более всего. Племянник края не знает, и в пылу злости может не поглядеть ни на родство, ни на выгоду.
- Ради твоего же блага стараюсь, - проворчал он. - Выгони лису, а лучше убей - и дело с концом.
Но Юн уже не слушал. Он кликнул слуг, приказал подать доспехи, оружие и седлать коня.
А чтобы в уши не просочились разумные речи старшего родича, принялся песню горланить. Из чистой вредности.
- В пути и в пути,
и снова в пути и в пути...
Так мы, господин,
расстались, когда мы в живых.
Меж нами лежат
бессчетные тысячи ли,
И каждый из нас
у самого края небес.
Сян Лян выдохнул с облегчением. Теперь-то уж точно самое последнее, о чем думает бешеный племянничек, так это какая-то хулицзын.
Тьян Ню
С самого раннего утра дедушка Линь Фу занялся своим любимым делом -- он маялся дурью. Сначала приказал послушникам испечь большую овсяную лепешку, а заполучив желаемое, уселся на пороге дома и, посыпая её солью, принялся приговаривать: "Идет-идет бедная лошадка, ножка у неё болит-болит... Ай-ай-ай... Буду-буду лечить лошадку..." Затем он положил немудреные слова на какой-то варварский мотив и несколько часов подряд пел без остановки.
Догадаться, чего ради затеяно представление, Таня даже не пыталась. Но уж точно не из-за неё или остальных обитателей деревни. Старый даос жил в особом мире, где здравый смысл не работал, но никто в деревне на причуды Колобка внимания не обращал. В хрупких домишках текла обычная жизнь -- мужчины ковырялись на крошечных огородах, женщины готовили что-то немыслимо ароматное или же сосредоточенно шили, галдящие, точно сорочата, дети бегали наперегонки, но при этом все они истово служили богине Нюй Ва -- Той, Что Сотворила Людей Из Глины.
Какой-нибудь западный человек, считающий себя вершиной цивилизации, посмеялся бы на искренней верой этих простых людей. Но там, наверху, где почти к самой вершине желтой скалы, точно ласточкино гнездо, прилепился храм, Нюй Ва царила так полновластно, что даже воздух искрился. Внезапно очутившись внутри, Таня даже пошевелиться боялась. Мнилось, будто со всех сторон глядят на неё маленькие глазки глиняных статуэток. Сотни, нет, тысячи фигурок людей стояли на алтаре, вырезанном из цельной глыбы в виде исполинских каменных рук. Пухленькие девочки и мальчики, изящные девушки и стройные юноши, крепкие сильные мужчины и созревшие для материнства женщины, сгорбленные старушки и сухонькие старички -- одинаковых не было, все разные, совсем как живые люди. Слепленные с любовью и тщанием из желтой глины, они словно бы ждали божественного касания, чтобы обрести жизнь, сознание и разум. А Нюй Ва, изображенная на фресках луноликой красавицей со змеиным хвостом вместо ног, всё не являлась и не являлась. Впрочем, у богинь всегда забот полон рот -- то небеса починить, то Черного Дракона заколоть, то научить людей музыке.
В святилище одуряюще пахло благовониями, ветерок теребил колокольчики, шелестели листья. На Татьяну вдруг снизошло неземное спокойствие, какое бывает только после искренней молитвы. Что-то похожее Таня уже чувствовала однажды в Успенском соборе Владивостока, когда стояла перед алтарем и молилась Господу за их с Люсей новую жизнь вне России. Её одинокая свеча, вставленная в паникадило, упорно горела, не поддаваясь сквозняку, и казалась в тот миг той путеводной звездой, что все четыре года скитаний вела двух сестер к берегу океана, к спасению. Благодать заполнила все существо девушки, и Татьяна вдруг поняла - всё закончилось, и всё, что они сделали, сделали правильно. За стенами собора мел снег. А на следующее утро они уплыли вместе с эскадрой Старка.
Вниз, в деревню, вела узкая крутая лестница, вырубленная в скальной породе, и Таня всю дорогу осторожно несла в себе это волшебное чувство, страшась расплескать умиротворение и радость.
Само собой, вредный дед-даос не захотел объяснять, каким чудом Татьяна переместилась из деревни в храм. "Фокус такой", - хихикнул он и попросил подержать козленочка крепче, чтобы сподручнее было ранку бальзамом намазать. Ли Линь Фу в свободное от сна и винопития время лечил всякую живность -- домашнюю и дикую. Таня своими глазами видела, как из чащи пришла и терпеливо дожидалась целителя под окнами раненая лань. Людей Колобок тоже пользовал, но не слишком охотно, делая это в виде исключения из правил.
- Ну, чего стоишь? Воды-то хоть притащи, - прикрикнул на Тьян Ню даос. - У коняшек рук нет, они сами себе в поилку воды не наберут, - но, быстро прикинув, что та не так часто прикладывала тонкие ручки к важному делу, позвал на подмогу односельчанина: - Эй! Братец Чжао И, помоги-ка нашей Небесной деве управиться.
- А что с лошадкой случилось? - спросила Таня.
В ответ -- тишина. Линь Фу с видом искушаемого апсарой аскета поглядывал на лепешку.
- А? Что? - очнулся он.- Ах, с лошадкой! Я так полагаю, какая-то двуногая скотина пыталась ей в грудь копье вогнать. Но древко обломилось, и в ране застряла огромная заноза.
- Понятно, - вздохнула Таня. Она тоже не любила, когда страдали бессловесные твари, но вспомнив бодливого козлика, поспешила добавить. - Лошадь я, пожалуй, не удержу.
- Никого держать не придется. Он сопротивляться не будет.
- Кто? Конь?
Лукавый Колобок заливисто расхохотался, его розовые щечки мелко-мелко затряслись, пузо заходило ходуном.
- Да ты - шутница, девочка. Ох, насмешила! Конь! Бу-го-га!
И внезапно со зверским видом откусил изрядный кусок от лепешки, сдавшись на милость победившего искушения.
- Хорошего -- понемножку, верно? Нам обоим хватит. Мне и... А вот и наша лошадка.
Несчастное животное брело по сельской улице, едва переставляя ноги. Из грудной мышцы торчал кусок дерева. Масти жеребца под слоем грязи крови было не разобрать, и с первого взгляда Таня решила, что на спине у него лежит какой-то мешок с тряпками. Одна из них -- белая в кровавых разводах - свисала до самой земли и норовила запутать животному ноги.
А потом "мешок" глухо застонал и медленно сполз прямо в пыль под лошадиные копыта.
- Это же человек! - воскликнула Татьяна и бросилась к раненому на помощь.
И не видела, разумеется, каким взглядом проводил её Ли Линь Фу. И очень хорошо, что не видела.
Удар о землю, похоже, добил бедолагу. Он больше не шевелился и едва-едва дышал. Таня едва нащупала пульсацию вены на шее, подивившись, насколько крепкий народ жил в древнем Китае. "Богатыри - не вы!" что называется. Из парня торчало несколько стрел, доспехи были все изрублены, одежда превратилась в клочья, а когда подоспевшие поселяне тащили его в дом Ли Линь Фу, то следом тянулась кровавая дорожка. Другой бы на его месте уже три раза дух испустил.
В Петрограде, как и многие юные дворянки, Таня Орловская ходила в госпитале за ранеными офицерами. Она даже курсы медсестер посещала, и не без успеха. И возле израненного древнекитайского воина Татьяна не растерялась, как, должно быть, ожидал Колобок.
- Значит так! - приказала она двум женщинам, что прислуживали даосу. - Воды чистой согреть, бинтов... ну, то есть длинные полоски ткани приготовить! И снимите с него всё это... тряпье.
Смущение тут было не при чем. Татьяна видела мужчин не только без подштанников, но и без головы, а также без рук и ног. Но как снимать с бесчувственного тела кольчугу в отсутствие слесарного инструмента под рукой, она даже не представляла. А сама направилась на поклон к Линь Фу. Не всем его снадобьям девушка безусловно доверяла, но что-то такое, подходящее для обеззараживания ран, у него обязательно должно было отыскаться. Например, рисовая водка. Пусть от пьянства будет хоть какая-то польза другим людям.
Краткое "хм" стало ответом. Отличавшийся многословием, Колобок вдруг решил дать обет молчания. Но требуемого "лекарства от всех печалей" выдал аж целый кувшин.
Тем временем незнакомца избавили от доспехов, раздели донага и даже начали отмывать от крови.
- Боже мой...
На мужчине живого места не было, настолько он был посечен вражескими мечами. Попервоначалу Татьяна бодро включилась в процесс, попутно обрабатывая раны подручным антисептиком, но потом растерялась. Предположим, что делать с порезами, она знала. Но как достать наконечник стрелы?
- Дедушка Лунь Фу! - позвала Таня, стараясь перекричать пищащих служанок.
- Ну и голос у тебя, - фыркнул тот. - Ты на Небесах глашатаем была, что ли?
Даос, видимо, уже давненько стоял за спиной у Татьяны и внимательно наблюдал за её манипуляциями.
- Надо стрелу достать.
- Так вынь её, - пожал плечами Линь Фу. - И исцели одним касанием. Или тебе мое разрешение требуется? Гляди-ка, парень красивый, явно благородных кровей. Выживет - будет твоим.
И только сейчас она обратила внимание на лицо раненого. А ведь даос прав был. Густые брови, длинные ресницы, нос с едва заметной горбинкой, чувственные губы...Жаль, если он умрет, и умрет только потому, что кто-то выдает себя за божественную посланницу.
- Я не могу, - обреченно вздохнула Татьяна. - Я не могу исцелять раненых прикосновением.
- Понятно, - вздохнул Линь Фу. - Тогда подвинься, будем спасать героя вместе.
Лю Дзи
Вжих!
Стрела свистнула прямо над ухом мятежника Лю, заставив приникнуть к самой шее Верного. Жеребец, умница, словно почуял, что лишь от него сейчас зависит жизнь хозяина, всхрапнул и рванулся вперед без понуканий. Но как бы ни был быстр и силен этот конь, от всех врагов не ускачешь.
Сзади раздались разочарованные вопли, но Лю не стал оборачиваться. Зачем? Он слышал преследователей, а они - отлично видели его, одинокого беглеца на единственной дороге. Путь змеился по дну глубокого ущелья, справа-слева - практически отвесные скалы, и захочешь, а не спрячешься. Всего лишь один шанс из ста оставался у Лю Дзи - доскакать до висячего моста, успеть перейти его и несколькими взмахами меча обрушить за собой. Но выдержит ли Верный? И так ли уж плохи лучники Цинь?
Как вышло, что мятежник Лю, еще вчера - предводитель внушительного отряда числом почти в две тысячи человек, сегодня превратился в удирающего во весь опор беглеца? О, эта история вполне в духе учения Кун Цзы! И рассказывать можно было долго, а если вкратце, то дедушка Линь Фу оказался прав. Не все небесные девы одинаково полезны. Но еще правее был Цзи Синь с его вечной присказкой о красавицах, которые губят героев. Хотя Лю не винил Небесную Деву в собственном разгильдяйстве. При чем тут Тьян Ню, если отвезти девушку в храм вызвался он сам, да еще и обоих заместителей с собой потащил? И чья вина, что вернувшись, Лю обнаружил войско Цинь на том месте, где он оставил свой отряд? Уж точно не Небесной Девы! Сам виноват, кто же еще.