Аннотация: Есть просьба - не читайте это произведение, если вокруг шумно. Оно тихое.
Сверкающий полукруг.
Маленькое тело. Совсем крохотное. Песчинка в Космосе.
Его огромное желание не сделает его огромным. Оно останется желанием миниатюрной, тонко сработанной игрушечки. Эта игрушечка предоставлена себе, сама в себя играет.
Во что играем сегодня?
Я оказалась в мире, который не считался со мной. Мир не первый из тех, что я посетила. Но он был иной, совсем иной. Едва я появилась в нём, он потребовал, чтобы я забыла обо всём, что было ранее со мной. Мало этого - он потребовал, чтобы я забыла и о будущем - здесь оно должно было подёрнуться пеленой неизвестности.
Мне не след - звёздной страннице - спорить с законами чужой планеты, принявшей меня. И я никогда не спорила. Принимала что есть.
У меня не было того, что зовут Родиной. Но моим домом становилось место, куда я попала. Любое место, где была жизнь. Я становилась частицей этой жизни, я не рассуждала о том, жестока ли она или прекрасна, легка или нет... Всюду, где она есть, есть и глубокая мудрость, иначе - целесообразность, иначе и не было бы этого понятия - жизни. А я шла по новой земле вместе с теми, кто испокон веков жил на ней. С теми, кто не имел выбора - идти или нет. А потом исчезала - и никто не замечал моего исчезновения. Исчезала, чтоб появиться уже на другой звезде.
И посреди Вселенной мерным, ритмичным пульсом билась моя мысль. Я верила, что новое путешествие не напрасно. Мысль была со мною всегда, и освещала всё, что я видела. У неё были сотни оболочек. Неважно. Сокровище всего увиденного и понятого оставалось неизменным.
А эта планета оказалась чужой. Вспоминаю, до сих пор с содроганием вспоминаю, как в первый раз увидела мир: удар холода, внезапного холода и ужас близкой смерти. Но страшило не это.
Я не верила в смерть и не боялась её - уходя много раз и возвращаясь. Но тогда ощутила нечто худшее. Не знаю как передать это ощущение - я словно падала куда-то, а моё сознание стремительно пропадало. Выглядело всё так, будто я хочу что-то удержать, да руки крепко прикованы. Последний страх - ещё секунда - исчезнет моё "Я". Останется лишь беспомощный комочек плоти, целиком принадлежащий этой чужой земле... Я захотела уйти, но я уже была не властна над собой. Это я ощутила во всей полноте безвыходности. И - обрыв.
Отто потом сказал мне - никто не приходил в этот мир с таким отчаянием в душе.
Некоторым нравится жизнь такой, какая есть. Другой им не нужно. А некоторым - я из их числа - всё чего-то недостаёт. У всех у них рано или поздно появляется ощущение, что до поворота - один шаг. Идёшь, идёшь всю жизнь к чему-то - кто к чему. Пройдёшь все огни и ветры, с грехом пополам минуешь горе и радости. Станешь таким, как и надо было, дойдёшь до цели, вопреки чужим и даже своим надеждам. Подошёл - а там дверь. Ты миновал тысячи препятствий, но сюда можно только постучать.
Так и я в тот год. Я уже подошла, я стучала в ворота своей судьбы. Я ходила с неясным чувством чего-то недостижимо близкого. Я разуверилась ждать случайности, которая могла бы перевернуть мне жизнь. Но тем внимательнее стали глаза, смотревшие на окружающий мир.
И вот я иду по земле, а точнее - по пыльной улице, где много людей и машин. Я хороша собой и мне только 20. На душе светло, а на сердце - холодок. Небольшой. Остался с того самого первого дня, когда я хотела вырваться отсюда. Как рубчик от давней ранки. Душа, кстати, не совсем то, что пишут о ней в местных религиозных книгах, но понятие вполне реальное. Не высокое и святое - а живое и болезненное. Эта душа в последнее время стала ненасытной. Требует всё нового и нового. Требует перемены мест, музыки, риска, работы до упаду. Но как назло я успеваю всё и ничто не заполнит мою пустоту.
Пустота. А знаешь ты, что это? Это не то, когда ничего нет. Пустота - это когда то, что приходит, не теснит то, что пришло до него. Поэтому пустота мой и твой друг.
Детство моё было долгим. Интересно, почему-то ни одно животное здесь не имеет столь длинного. Ну год, два...А четвертая, много - пятая часть жизни - для чего бы... Я мало играла с другими детьми. Они побаивались меня за непохожесть, я их - за грубость. У меня был мирок с вымышленными существами, живущими в воде, воздухе, в горах.
Ещё одна странность человеческой фантазии - её влечёт к неизведанному, а не к лучшему.
Но вернёмся к настоящему... Как ни грустно, но это по-прежнему пыльная улица. Но по этой улице я иду на одно из самых странных свиданий в моей жизни.
Там, через два поворота, меня ждёт Отто. Он хирург. Познакомились недавно, сейчас даже не вспомню точно, как именно. Неважно. Важно то, что когда впервые в жизни я захотела опереться на тёплую и надёжную руку, только Отто показался мне человеком, которому можно было доверится. Довериться, вот и всё.
Позавчера я смотрела на падающую звезду. Необычайно яркая, она обожгла всё небо, предрассветное небо. Может, мне показалось, но следом за ней заполыхало что-то похожее на северное сияние. Я была так заворожена, что не успела даже загадать желания, как завещает традиция. Кстати, я думала - какой смысл в том, чтоб загадать желание при падении звезды? Решила так - если есть в твоём сердце такое желание, что вспомнишь за короткое мгновение, пока падает звезда, то это непустое желание. За короткое мгновение не придумаешь выгоды, и если что-то вспомнилось - значит, оно и не уходило из тебя. А такие желания всё равно сбываются, даже и без звёзд.
А наутро в газетах появились сообщения о неопознанном летающем объекте. Первая мысль - нашли повод поднять шум и заполнить им первую колонку. Рассеянно я пробегала глазами страницы, почти не вникая в смысл. Потом собралась и отправилась на работу. Шуруя, как деловая колбаска, между другими прохожими, натыкаюсь на старого знакомого. Работает на стройке на окраине. Здрасьте и досвиданья, как дела, и у меня хорошо...Стандартный наборчик фраз. Но вот...
- Сонька, ты газеты читала? - в глазах предвкушение того, как он сейчас меня удивит.
- Читала? А что? - подыгрываю ему удивлением.
- Марсиане высадились...Егор тянет, не договаривая чего-то.
- А-а-а...Читала. Что дальше-то? - начало меня разочаровывает. Гоняться за сенсацией большинство русских людей отучилось уже давно. Перекормили.
- Сонька, это ж они у нас на поле высаживались! - выпаливает Егор. - Трава жжёная осталась! Полукругом!.. Я рассказываю - мне не верят, перепил, говорят, а они были!
Да...Сейчас-то он трезвый... Девять пятнадцать! Опаздываю...Изобразив на лице достойный восторг и некую смесь удивления с восхищением, прощаюсь с Егором. Он видимо доволен эффектом, но с удовольствием поговорил бы ещё. Так и остаётся стоять, обернувшись мне вслед, и руки ещё жестикулируют, описывая полукруг...
С работы возвращаюсь в настроении мумии. Ощущаю себя примерно в том же возрасте и состоянии, хотя надо бы жить иначе в мои-то годы. Окружающая действительность не воспринимается. И вообще, куда менее реальна, чем мои мысли. А мысли вертятся вокруг Егорова сообщения. Да, похоже я единственная дура, которая ему поверила. Вот приду домой, и забуду...
Но и дома мне не забыть. Не даёт мне почему-то покоя эта тарелка полукругом...Почему? Если б было всё басней, полукруг бы Егор не выдумал...Сколько про НЛО ни писали, тарелки были круглыми, и следы оставляли жжёными кругами. А вот тут...
Рассеяно варю кофе. Над плитой висит листик с запиской самой себе - кому позвонить этим вечером. Имена, имена...Кто из них не скроит удивлённое лицо, если...
Вот этим вечером я и назначила первое свидание Отто, чтобы вместе с ним отправиться поглядеть на жёлтое поле и следы летающей тарелки.
Отто уже ждал меня. Он меня тоже, видимо, плохо помнил, и долго вглядывался, прежде чем поздороваться. Молодец, узнал. По-моему, он подумал вчера, что я чудачка, от скуки бегающая за призраками. На той вечеринке, где мы познакомились, я, помню, как раз вела себя чудно. Оделась странно, говорила невпопад, хотя пила мало. Может, именно этим и заслужила его внимание? Просто такое было настроение...
- Привет.
- Привет.
Шаг ко мне, я шаг назад...Даже без улыбки. Немножко смущённые мы. Он меня представлял явно иначе. А я сейчас почти обычная московская девчонка, в меру модная, слегка симпатичная. Только глаза не блудливые, как у многих сейчас, а внимательные. Эта внимательность и настораживает, похоже.
- Соня, ты всерьёз собралась к чёрту на рога, или пройдёмся в кафе? - голос приветливый.
Ах, вот ты как теперь всё объясняешь себе...Ну уж нет.
- Отто, в кафе мы посидим после приезда обратно, согласен? Ну не разглядывай меня так, как будто уже нашёл инопланетянку! Мы и вправду едем, пускай далеко и пускай к чёрту на рога!
В моих слова было почти отчаяние - ну не поймёт же он меня! Отто засмеялся. Мне понравился этот смех. В глазах особенный огонёк, который я в первый раз не разглядела.
Что такое смех?
Случилось не так, как ты ожидал. С точностью до наоборот даже. Но тебе от этого хорошо, так, да?
В электричке.
- А ты и вправду веришь, что что-нибудь там найдёшь? Что существуют инопланетяне, что они высадились ночью на поле? Которое, между прочим, на самом деле -заброшенный полигон.
- Раз уж ищу...Я не хочу быть одна во вселенной. А ты не веришь?
- Знаю, что пыль в глаза пускают, а люди доверчивые. Ну, не смотри так. Может и верю потихоньку.
Потом был другой разговор. Как у всех - какая любимая музыка? Кем работаешь, есть ли хобби. Обсудили последние новости и чьи-то стихи...На всё это я отвечала уже машинально, просто слушала его и свой голос.
Какой смысл имеет вера я так и не поняла. Но думаю, что вера наперекор всему - это уже свобода. А знание - оковы. Потому что ты подчиняешься фактам.
Заброшенный полигон. Стройка вдалеке, и большое поле. Ветрено, холодно, неуютно.
Но я полна решимости обойти всё поле, если нужно.
Мы бродим сосредоточенно уже с добрый час, как-то незаметно замолчали. Я смотрю в землю, Отто - в небо. Может даже ругая себя за то, что попал сюда.
- Скалли, пройдём немного вперёд. Ты здесь второй раз проходишь!
Я не сразу понимаю, почему он меня так назвал. Потом доходит - героиня известного сериала, охотница за непознанным. Ты тоже подошёл бы на роль Малдера - ироничного, невозмутимого.
Тускнеет небо.
- Малдер, ты не знаешь поблизости действительно какого-нибудь кафе? - спрашиваю я. - Холодно что-то и голодно...
- Кафе поблизости нет. - разочаровывает меня мой спутник. Но если тебе так уж не хочется уходить...
Отто достаёт из сумки какой-то свёрток, разворачивает. Я не могу не восхититься его предусмотрительностью - в свёртке пирожки с мясом, яблоки и ещё какая-то вкусность...Завершают пиршество две банки кока-колы. Очаровательно. Отправься мы с ходу в ресторан, я бы не получила от тамошних блюд такого удовольствия. О чём и сообщаю вслух.
Вообще, небо, холод, и замёрзшие пирожки сближают больше, чем романтика оперы или кино. Хотя, если сейчас ещё и дождь начнётся, Отто, пожалуй, будет со мной не согласен. Здесь негде даже спрятаться.
Дождь, правда, не начался, тучи были разогнаны ветром. Мы бродили до темноты. Отто, наконец, начал меня поторапливать. Я упиралась.
- Последняя электричка в девять! У нас ещё больше часа.
- Соня, мы побывали тут всюду уже по два раза. Ты осмотрела каждый квадратный метр. Притом смотрела так внимательно, что нашла бы даже шуруп от этой тарелки, если б он вывалился из неё... Пора уже.
Мы бредём обратно по полю. Звёзды уже видны над головой.
- Отто, когда падает звезда, ты успеваешь загадать желание?
- Нет. А ты?
- Вчера не успела...Смотри наверх, там красиво...
Что нам пять минут? Стоим, смотрим на звёзды... Мне так хорошо, как бывало, если вспомнится что-то давно забытое. Проходит время. Мы отрываемся от неба и...
Прямо под ногами в темноте фосфорецирует голубоватая полоса. Если приглядеться, видно, что она неровная. Полукруг.
Трава здесь не была обожжённой. Она светилась, как светятся светлячки.
Отто наклонился и сорвал пару стебельков. Они некоторое время слабо светились в его руке, но потом потемнели. Он бросил их на землю и там они засияли снова.
Была глубокая-глубокая ночь, когда мы постучались на стройку к Егору и попросились переночевать.
Утро. Моя жизнь уже изменилась. Так изменилась. Здесь и вправду было нечто, пока недоступное нам, но тем более притягательное. Интересно, что изменилось для Отто, тоже видевшего сияющий полукруг. У нас есть теперь тайна. Да, я хочу чтобы всё осталось в тайне. Иначе снова будет шум, враньё, газеты, люди. Учёные, одних из которых не подпустят, а других подпустят. И исследования...Тошно.
Отто согласен.
Мы приехали потом сюда ещё раз, каждый из нас пропустил свой рабочий день. Но свечения почти не было. Мы знали, что на следующий день уже ничего не найдём. Немного травки взяли на проверку, но ничем она по химии не отличалась от обычной.
И жизнь опять пыталась затянуть нас под свои колёса. Поезд, на котором все спешат и все в конце концов опаздывают. Работа навалилась двойной тяжестью. Привычный круг пытается закрыть повседневностью всё необычное. Особенно, если всё необычное уже прошло. "И не будет, никогда не будет у тебя нового. То что было, было по случайности. То что прошло - не повторится" - убеждает нас действительность.
А я зажимаю ладонями уши и с достоинством говорю:
- Это меня не кусается.
Мы с Отто начали встречаться. Как-то само собой это получилось. И непонятно - всё не так, как надо, но иначе и не нужно вроде бы... На душе у меня легко, когда я с ним. Но общаться с ним труднее, чем со всем остальным миром, вместе взятым. Чья тут вина? Говорить вообще тяжело.
Я так и не поняла значения некоторых слов.
Я произношу их. Я правильно их употребляю. Но они кажутся мне пустыми или туманными.
Это то, чего я не поняла в людях. Это то, что они сами до сих пор в себе не поняли. Поэтому объяснить мне некому.
И никакие словари не помогут.
Сегодня был случай. Гуляла женщина с ребёнком. В парке. Свет, весёлый гомон, голубое небо. Женщина показывает рукой наверх:
- Посмотри, Лёва, какое красивое небо!
- А ты спусти его!
Общий дружный смех. Смеются все, кроме меня. Вот возьму и попрошу завтра у Отто, чтобы спустил мне небо. Интересно, что он скажет. Поймёт?
Непонятный человек. Он выбрал свою профессию, совсем не любя людей. Но работает он безупречно. Пациенты рассыпаются в благодарность и зовут его спасителем. Он улыбается, но в улыбке я вижу грусть и усталость.
- Для этого нужно забыть, что у тебя под руками, под ножом чья-то жизнь, мысли и чувства. Об этом можно подумать потом.
- А кто у тебя под руками? Нервы, мясо? - я возмутилась.
- Да, конечно.
Что-то я сказала тогда резкое и глупое. Отто даже спорить со мною не стал. Потом я подумала - ощущать любовь к людям - это наслаждение. Это даже роскошь. И эту роскошь не всегда может позволить себе человек, который хочет, чтобы люди жили.
Но я начала припоминать многое из того, что забыла. Мысли, столь заторможенные и непослушные ранее, постепенно оживали. Медленно, как заживший перелом, срасталась память, память веков. И мир передо мной обращался в ясную и цельную картину.
- Я люблю тебя.
Что значит "любовь"? Песенка гормонов? Не верится, чтоб только так.
Что значит "вера"? Это моё маленькое "хочу" взялось спорить со всем миром? Желает во чтобы то ни стало оказаться правым?
Больница. Мы с Отто в коридоре. Тот после операции, только-только успел переодеться. Подбегает какой-то молодой человек.
- Ты сотворил чудо, Отто!
Что значит, например, "чудо"? Недосягаемое для мысли событие? Событие, вокруг которого слишком мало понятных нам фактов? Тем не мене, в сказках о нём говорят с восхищением, а вся жизнь направлена на то, чтобы развенчать чудо и раздеть догола. А потом исследовать.
Я вспоминаю то, что было. Никому нельзя рассказать о воспоминаниях - люди давно уже решили, что можно о себе помнить, что нельзя. Можно - о каше, которую съел на обед, о первом свидании, о книжке, прочтённой для галочки. О том, как умерла первая мечта, о радости какой-нибудь - уже как сказать. А о том, чего знать не положено и невозможно, помнить нельзя совсем. Припишут ущербность психики.
То, что я вспоминаю, было до рождения. Там было хорошо, там было спокойствие, знание и - путь. Ещё - была пустота и тишина, но я шла к жизни, и несла в неё всё, чем владела. А сюда я пришла, утратив всё сразу. Но не верю в эту утрату, хочу вернуть. Знание среди тьмы не нужно. Я вспоминаю и свои мысли.
Казалось, в прошлом, будучи свободной, я была совершенна. Знала будущее, но только события, словно киноплёнку о себе. Какой смысл сейчас знать, что в дверь постучат, если неизвестно - обрадуешься этому или расстроишься.
Наши встречи с Отто трудны. Вокруг смотрят косо. Каждому кажется, что он может судить о нас. Хуже всего, если нам тоже так кажется. Цивилизация смотрит на тебя, как удав на кролика, и ты поддаёшься гипнозу. Я малого достигла в жизни, по общему мнению. Я оправдывалась, потом бросила - да, я не знаю наверное куда мне идти. Куда бы ни пошла, что бы не совершила - всё мало. Как мы себя назвали, "венец природы", кажется? Да, были Леонардо да Винчи и Декарт, Сократ, Достоевский и тысячи неизвестных... Вспоминая их, мы говорим гордо "мы"... А рваные тела на военной полосе, а бродяги в грязи трущоб, а блестящие красивые приспособленцы на местах сытной кормёжки? Тоже мы?
Что вы все так громко кричите об индивидуальности? Все силы направлены на то, чтобы сотворить из вашего общества высококачественный термитник. С хорошим распределением ролей, обязанностей и рабочих сил. Да ведь и термитника-то не выйдет - слишком многие хотят быть трутнями.
Эта планета жестока - благодаря людям. Язык бы не повернулся назвать жестокостью естественный отбор. Но тут столько бессмыслицы и хаоса. И оттого нарастает тревога, иногда - почти отчаяние.
- Отчего я тогда не умерла, Отто? У меня всё равно ни на что не хватает сил. Я здесь напрасный человек! Кто веселится, кто бьётся в агонии. Одни воюют, другие гниют, третьи радуются...А я хоть и ни с кем, но одна из них, Отто!
Я заплакала. Нет, в его спокойных глазах не было сочувствия. Он словно говорил мне: "Да, ты упиваешься своим отчаянием. Да, тебе нужно ощутить и боль, и горечь, и одиночество. И хоть раз заплакать об этом. Но ты и сама знаешь, что вытерпишь всё - так что же тебя утешать?".
Но он не понял, насколько мне нужно было его утешение.
Я тебе не загадывала загадок и не просила жить за меня. И не шутила, когда говорила, как мне трудно. Трудно - это пройдёт, как всё на свете проходит. Я привыкла проходить через трудности и творить реальность. Но кое-что я хочу получить в подарок. Своё счастье.
Я не хочу тебя завлекать и очаровывать. Не хочу казаться лучше, чем я есть, оттого иногда кажусь хуже чем на самом деле. Вывожу тебя из себя... Вокруг кокетки, которые хотят урвать кусок получше, фальшивые куклы, которые ласково обвивают руками... Им везёт больше, чем мне.
Кто же поймёт, как мне нужно, чтоб меня на руках отнесли в мою сказку. Чтобы я поверила, что она есть, а не придумана мною? Нет, и Отто тоже не понял...
А мне хочется, чтобы кто-то назвал меня - "милая"... Старомодное слово, и наверно каждый побоится его произнести. Чтобы не засмеяли. А мне оно нравится. Даже тихонечко щемит сердце от этого словечка. И хочется его услышать. Но кто меня услышит, кто осмелится.
Работа, учёба...Самообразование. На тот случай, если понадобиться, предчувствую, что именно понадобится. Я любила все эти науки, и они гостеприимно впускали меня в свои покои. Раньше всё, за что я бралась, давалось мне с поразительной лёгкостью. На зависть остальным. Я шутя понимала то, над чем другие бились годами. Но во мне нет способности к великому открытию. Пытливо трудиться над задачей я не стану и останусь наверное вечным любителем. Я никогда не стану таким прекрасным хирургом как ты, Отто. И знаешь, почему? Не хочу представлять живое, как мёртвую систему. Для меня даже цветок должен быть именно цветок, а не пестик плюс листик плюс тычинки.
Морской песок под ногами. Жёлтый. Босые пятки уже чуть-чуть огрубевшие от ходьбы босиком, прямо-таки нежатся от его прикосновения. Солнце ещё высоко, но уже не палит. Ласковое, как ты сегодня.
Я обожаю свежий ветер. Он лёгкий, солёный. Губы теперь тоже солёные и горячие. Кожа стала бархатной.
Сегодня я впервые поняла, что такое желание. Не святая любовь, не грязная похоть, а нечто сильное и красивое. Нечто, не терпящее чужого взгляда, но и не знающее стыда. Когда в человеке вдруг всколыхнутся все силы - и тёмные, и светлые. Перельются через край и истомят до изнеможения.
Это миг или час, когда мы вправе отпустить себя на свободу. Когда не страшно ничего, кроме отсутствия твоего Другого. И не сладко ничего, кроме его присутствия.
Ты подходишь. Твоя кожа (не как моя) белая - ты не любишь загара. Твои глаза блестят ярче, чем наше море под солнечными лучами, но ты только потихоньку и осторожно гладишь мои губы.
Когда пролетело столько часов? Сумрак спускается. Слабо мерцают в голубом небе две-три звезды. И в воздухе носятся ночные тени, а с берега слышны голоса. Ты был нежен и ласков. А это, думаю, нелегко. Сейчас мы оба улыбаемся.
И вдруг ты подхватываешь меня на руки и несёшь... До самых ступеней крыльца. Там осторожно опускаешь. И мы идём в дом. Вместе.
Вот ты какое, счастье моё...
Время идёт, бежит, торопится, чтоб нам не перепало чего лишнего.
Чем-то я отличаюсь от других. Это хорошо? Не знаю... Во мне любят загадку, даже Отто влечёт загадка. Но если загадка не разгадывается сразу? Ему кажется, что я чужая, а что я могу поделать, кроме как сказать, что это не так? Почему за радостью маятник жизни должен качнуться обратно...Закон? Почему мы расстаёмся, Бог знает насколько? И кто придумал часы?
Что такое "часы"? Кроме тех случаев, где они нужны, это традиция. Традиция уйти домой не тогда, когда хочется. Традиция сравнить бег жизни с показаниями циферблата. Радость длилась два часа. Горе - час. Но этого хватило. Я тосковала минуту, как мало! Но вы же не знаете, чего она стоила! Я колебалась полминуты, но это много, слишком много даже...
- Я слишком хороша или слишком дурна для тебя?
Но когда он прошёл мимо меня, обнимая за талию какую-то девчонку, и небрежно кивнул, я крикнула:
- Отто, противник не желает драться!
Но он сделал вид, что не понял.
Тогда-то и выяснилось, что у меня больное сердце. Отто пришёл проведать меня и нашёл меня на полу кухни без сознания. В тот день я пришла в себя быстро. Но обследование показало, что всё хуже, чем я могла подумать. От меня пытались скрыть (глупая тактика!). Но по одним только горячим заверениям, что всё О'К, можно было понять...Глупые. На операцию всё равно нужно было моё согласие..
Тянуть было опасно, мне в конце концов рассказали всё. Отто заверил меня, что денежные вопросы касаются его одного.
Никогда нельзя судить о человеке по тому, что он говорит тебе. Никогда.
Той ночью я много размышляла. Да, если порок был врождённый, он должен был когда-нибудь проявиться.
Сейчас, например. Когда я только-только успела поверить в то, что счастлива. Когда меня уже попытались разуверить. Когда я, несмотря на это, впервые полюбила жизнь. Отто не оставит меня сейчас, пока я нуждаюсь в его помощи. Сейчас...
А в этом мире не бывает знания о "потом"...
Запала в душу его фраза: "у тебя хорошее сердце, нежное, хоть сразу не поймёшь". Чем это его хотят заменить теперь? Искусственным. "Если всё проидёт успешно, оно никогда больше не будет болеть". Как это? Даже если нет рядом тебя? Даже вот так?..
Бегали люди и вокруг была паника.
Сначала я различала их силуэты сквозь полуприкрытые веки. Потом растворилась в каком-то мираже. Цветные переливы перед глазами, как плёнка бензина на асфальте. Потом они стали отчётливыми, вырисовали ясные образы.
То была галерея картин, уже виденных мною когда-то наяву. Картин, которые скрывала от меня моя человеческая память. Далёкие миры, для которых тут не может быть слов.
Да, может быть когда я тосковала от того, что жизнь вокруг сера, я тосковала именно об этих красках.
Неожиданно вспомнился мой приход сюда - страх, отчаяние, предчувствие скорой боли и незримые цепи на моих руках. Но боль пришла нескоро. И вместе с ней пришло освобождение. Пришло так ясно и неоспоримо, как тогда пришла безнадёжность.
Глупое тело и больное сердце, несбывшаяся надежда и гора проблем - всё так далеко-далеко. И я впервые свободна, и раскинула руки, как для полёта...
Но сквозь видения звучит голос. Его голос. Словно над самым ухом.
- Идём домой?
И мне хочется спросить по-старому, по-своему: "а что такое дом?".
Острая боль. Я очнулась с раскинутыми руками на больничной кровати.
Странно - отчего мне стало жаль моего сердца? Я боюсь этой боли. Но могу развязаться с ней навсегда и прожить остаток жизни лучше, чем многие. Тело - инструмент, который
должен работать слаженно и хорошо...
Отто советует не медлить. Ему, хирургу, виднее конечно.
Что такое "сердце"?
Великолепно сокращающаяся мышца? Не нужно.
То, что было потом длилось много дней, но всё можно рассказать в двух словах.
Я сбежала из больницы.
Идти было некуда. Дома кто-нибудь отыскал бы. Друзья далеко, да кроме того они готовы помочь, но не могут понять... В моём сознании носились смутные образы, мысли переплелись как клубок, с которым поиграла кошка. Кошкой было всё моё существование. И я отправилась в единственное место, которое ещё было мне дорого - полигон, на котором мы вместе с Отто искали сияющий полукруг. Там я прошла по краю неведомого, но так и не взглянула в него. Дверь, в которую мы могли только постучать.
Я пришла туда, а на сердце была смертельная тоска и спокойствие. Я ничего не могу изменить. Я бегу за прошлым? Нет, я иду к будущему. Сквозь всё, что не могу о себе ни знать, ни помнить. И сквозь воспоминания.
Дело было к ночи. Я бесцельно вышла на середину поля - там было холодно и ещё светло. Ясный контур полукруга встал в памяти с невыносимой чёткостью. Я смотрела в пыльную траву. Только через много минут я поняла, что это не воспоминание. Пришельцы никуда не исчезали - это мы стали неспособными их видеть. И они были здесь, видели меня - а я, наконец-то, их... Мы с Отто были слепы, но не наша в том вина. Как не замечают молекулы воздуха - зачем бы это? Как не ощущают крови, текущей по собственным венам...Как иногда не замечают улыбки человека, который тебя любит. Но говорят - "хотим знать". Люди, люди...
Миллионы лет эволюция трудилась над тем, чтобы вы сбылись. Миллионы лет потрачено на то, чтобы вы видели не то, что есть на самом деле, а то что нужно для выживания. Не наивно ли после этого полагаться на пятёрку проверенных вами чувств?
Сверкающий полукруг - разве он был таким, как мы его увидали тогда? Нет, иным. Но для того, чтобы это увидеть не хватит хороших глаз и здравого смысла.
Я сбежала из больницы. Это было протестом, а не глупостью, как говорили обо мне. Протестом против всего - против Отто с его правотой, против искусственного сердца, против человеческой слабости.
И как странно - этим я подписалась в том, что свободна. Я так горячо поверила в свою свободу, что не только сознание согласилось с нею - но и непослушное тело. Тело, которому незачем стало бояться неизведанного сумело увидеть то, что не увидишь глазами. Я подошла...Я увидела их.
Я вспомнила их язык. Это был поистине великий язык. В нём было неисчислимое количество слов, непереводимых на язык людей. Но главное было в другом. Единственный звук нёс в себе смысл, для передачи которого на земле потребовалось целая фраза. Они заговорили со мной - и эти слова были лучше забытой музыки и тысячи книг...Я поняла - меня звали с собой.
Только одно подумалось мне - нам с Отто хватало даже молчания.
//пропущенный эпизод
...Егор увидал меня запыхавшейся, растрёпанной, со странно блестящим взглядом. Я требовала телефон и не отвечала на вопросы. Знакомый-знакомый номер, где меня отнюдь не ждали.
Не знаю, почему Отто согласился приехать сюда. Я боялась - он сочтёт мой сбивающийся рассказ выдумкой. Выдумкой, ради того чтобы его увидеть. Но он вспомнил наверное первое наше свидание.
И поэтому поздней ночью мы вместе вступили в сияющий полукруг.
Примечательно - на Земле нас не искали. Даже не заметили, похоже... "Где это София? - И правда! Скоро появится наверное...".
Время летит - нет, всё неизменно. Не везде оно есть и не везде властвует - это время. Мне есть что рассказать о событиях, произошедших с нами - для этого можно прочесть мой "Дневник с новой планеты". Но я не хочу приводить его здесь - этот рассказ не о нём. Потому что мы вернулись не для того, чтоб подарить сенсацию. Не для того, чтоб стать властелинами новых знаний. Я принесла с собою спокойствие и свободу. Что принёс мой друг?
Мы стоим вместе с ним на пригорке, нас освещает весеннее солнце. Мы вновь люди - не больше чем... Нам не положено знать то что знать нельзя - будущее, мы можем лишь догадываться. Нам не положено читать в мыслях, раз человечество придумало слова.
И поэтому я теряюсь в догадках. Я кричу в тишине, беззвучно, и так хочу чтоб меня услышал человек, который стоит рядом. Что он понял, познав неведомое никому доселе?
Отто, если я скажу, что ты - это самое дорогое, что я встретила на этой планете, это будет правдой. Но только половинкой правды. Ты - самое дорогое, что было за всё время жизни этой Вселенной. Но как сказать об этом, чтобы ты поверил? Я не помнила прошлого, мне, как и всем вам, казалось глупостью помнить будущее. Но теперь я снова становлюсь собою.
Отто, я была на других планетах. Изобретение самцов и самок - не достояние единой Земли, есть и другие миры с тем же порядком. И если бы те говорили на вашем языке, они, пожалуй, тоже назвали бы своё влечение любовью. И меня тоже поглощала эта страсть, и я отдавалась ей. И когда я ощутила вот эту боль в сердце, я подумала, что это закон вашей планеты - плакать от любви. И подумала, что это пройдёт, стоит только вспомнить всё.
И я вспомнила. Но остался ты...
Ты знаешь теперь больше, чем любой человек на земле, неизмеримо больше. Тебе открыты тайны, которые ты хотел разгадать и ты увидел миры, что до сих пор могли быть лишь плодом твоей фантазии. Ты упоён своей силой, свободой... Своими звёздами.
И несмотря на всё это я спрашиваю тебя - что ты нашёл здесь, чего не было в твоей душе? Что обрёл по-настоящему нового?.
Ты смотришь на меня, ожидая, что в моих глазах такой же блеск а в них задумчивость. Ты удивляешься, но просто я уже видела это. Я смотрю только на тебя, а тебя можно каждый день узнавать заново.
Но кажется, ты начинаешь понимать и меня.
Звёздная или человеческая эта тоска - не знаю.
Я думала, моё чувство к тебе - это то, что я получаю вместе с человеческим телом, на время. Тебе наши братья подарили звёздный полёт, а мне - свободу от тела и от души, которая болит. И тогда оказалось, что нет ни боли, ни желания, и ничего больше. Но есть ты.
И я стою возле тебя на нашей земле, и ветер трепет мои волосы. Ты смотришь на меня, пытаясь понять, кто я. Я - просто человечек с этой земли. Твой человечек. Просто твоя Соня.
Не знаю, что скажешь ты. А я сказала, что могла. Для большего нет слов.
Я одно время полюбила писать рассказы. Я придумывала их, я верила в них. Мне было плохо, а я сочиняла, сочиняла, сочиняла... Про девушку из виртуального мира, наконец встретившуюся со своим загадочным другом. Про героя, оборонявшего чужой остров, и нашедшего на нём своё чудо. А мы с Отто стоим друг против друга, и я не знаю, чем всё кончится... Как хотелось бы рассказать всем хорошей конец, чтобы не боялись верить в свои сказки. Чтобы не боялись мечтать, и знали, что всё хорошее сбудется. Сбудется за то, что верят, как верила я...
Но мы с Отто пока просто стоим друг против друга.
Читала однажды в сказке про Питера Пэна - фея должна была умереть. "Может быть, я не умру, если все-все мальчики и девочки на свете хлопнут в ладоши". Сказка сказкой, но... Хлопните мне кто-нибудь в ладоши!
Отто смотрит на меня. Что он видит? Я с земли и не с земли, я нужна и не нужна. Маленькое тело. Совсем крохотное. Песчинка в Космосе.
Его огромное желание не сделает его огромным. Оно останется желанием миниатюрной, тонко сработанной игрушечки. Эта игрушечка предоставлена себе, сама в себя играет. А ты знаешь, что из всех, кто существует в природе, только наш Творец умел играть?