Часы на ратуше пробили полночь. Родриго проснулся в холодном поту. "Я все пропустил. Все прособачил. Все пропало." С сильно бьющимся о ляжки пистолетом в кобуре он вскочил с сундука, где любил проводить время между заданиями. Непроизвольно глаза его остановились на настенных часах. И тут он вспомнил. Вспомнил все, чему его учили в краеведческой школе. Вспомнил так ясно, что слезы набежали на его глаза. "Зачем, зачем мне эти лишние знания? Отчего мне не забыть все это, как страшный сон? Где же справедливость, черт возьми!" Справедливость не замедлила явиться из настенных часов - ведь не зря же они висели на стене, ожидая чеховского выстрела.
- И ты, Иуда? - возопила Справедливость. - Ты звал меня? Зачем?
- Спроси у кукушки. Она хранитель главного секрета.
Кукушка не стала ждать, пока ее спросят.
- Тебе придется убить его! Убить, убить, и все это за одни сутки!
И мерзкая птица принялась убивать во весь голос: "Убить-убить-убить! Фьюить-убить-убить!" и так тридцать два раза.
"Тридцать два часа!" - вздрогнул Родриго. Он понял, что сегодня тридцать второе июля и нужно действительно поторапливаться. Убить "Центр Американского Английского Языка" не представлялось реально возможным даже его повелителям. Только поэтому Родриго Муравушкин, как самый опытный монтер, получил такое неподъемное задание. Он считался монтером 07-08, был пылким любовником и талантливым мистификатором. К тому же был редчайшим траглодитом, то есть владел как минимум восемнадцатью языками, но лучше всех все-таки немецким. Немел моментально и тотально.
"Динамика, вот что главное, вот что спасет мир!" - подумал Родриго почти вслух и проклял Ратушу, часы на которой пробили полночь. Ратуша тут же исчезла и на ее месте возникла шикарная, вся из стекла и бетона, остановка трамвая. Родриго накинул тогу на бедро и вылетел из дома, как - он и сам не осознал. Очнулся он в трамвае, который медленно ехал в сторону "Центра Американского Английского языка."
"Убить!" - пронеслось в голове монтера 07-08 и тут же унеслось опять. Он так и не успел уловить это "Убить!". Примерно через полторы секунды нахождения в трамвае, Родриго оценил ситуацию. Так ему никогда не доехать до "Центра". В крайнем случае, до "Юго-Запада", но "Юго-Западу" как раз приказано долго жить и приказ этот уже приведен в исполнение. Нужно срочно пересесть в соседний вагон. Нельзя терять ни километра, ведь этот вагон увозит его все дальше вширь, а ему нужно все левее и левее, недаром он считался пылким любовником и мастером своего дела. Он огляделся. Нет, никого нет! Одна только красивого вида Странная Девица сидела неподалеку и сцеживала потихоньку молоко в пачку из-под простокваши. На пальце ее - хорошо, что именно на пальце, подумалось Родриго - сиял настоящий алмаз.
- Вот, что мне нужно! - громко подумал Родриго. - Дайте мне на восемнадцать секунд ваш алмаз, любезная, и я проникну в тот вагон посредством разрезания стекол в обоих!
- Только не кричите так, у меня не получится простокваша, что я буду делать тогда? - обидчиво бросила Девица вместе с кольцом. Кольцо Родриго поймал. - Вы, кстати, знаете, что за вами погоня?
Родриго обрадовался - значит, он ехал все-таки в правильном направлении. Он оглянулся - и увидел обыкновенного почтальона, того самого, с толстой сумкой на ремне, Толстосумова с участка улицы Бассейной. Он уже давно охотился за Родриго, принося ему все больше и больше заказных писем.
- Писем нет! - закричал Родриго, пытаясь сбить с толку Толстосумова, забыв однако, что девичья фамилия того Догадайлов. - Писем нет и не было!
Толстосумов догадался - Родриго сейчас опять исчезнет, а письма на его имя уже давно оттягивали живот почтальона. Он бежал, силясь догнать маэстро монтера, но отдалялся от него все дальше и дальше, пока не уперся в закрытые двери трамвая. Тогда он сел и заплакал. Родриго же не поддался на эту уловку. Он вовсю кромсал алмазом, пойманным на лету, стекло кабины, процарапываясь в соседний вагон, который ехал в сторону "Центра". Он дернул шнур, выдавил стекло, отбросил ненужный больше алмаз назад Странной Девице и ловко перепрыгнул в правильное направление. Тогда Толстосумов, в девичестве Догадайлов, догадался, что это его последний шанс. Он поднатужился, и, обливаясь потом, метнул связку писем в Родриго.
Он успел. Родриго машинально схватил тяжелую пачку и в момент, когда пальцы его коснулись писем, он понял - это конец. Он никогда не мог выбрасывать непрочитанные письма. Наверное, это было единственное его слабое место. Он мог делать все - убить родную бабушку, хотя нет, пожалуй, этого он тоже не мог сделать, она умерла до его рождения, более того, даже до своего - но только не выбросить письма. И вот, он понял - из тридцати двух часов, отпущенных ему на задание, он потратит львиную часть времени на чтение писем. "Лучше начать сразу" - подумал Родриго. Он раскрыл первое:
"Центр Американского Английского Языка"...
Родриго опешил. Но тут же опомнился и опять залез в трамвай. Пешим далеко не уедешь, да и письма... Он начал с остервенением вскрывать все подряд - и ни одно письмо не порадовало его разнообразием. Все письма были от могучей гидры, опутавшей сетями и опиумом его народ. Битых три часа боролся монтер 07-08, рвал и метал, но Толстосумов явился ему опять и забросил еще одну пачку писем. Жажда мести мучила его нестерпимо, он стал понимать, что задание ему поручили верное и зря он проклял Ратушу вместе с часами, пробившими полночь так вовремя, хотя и несколько раз в разное время. И время пришло подумать, а каким способом следует убить "Центр Американского Английского Языка". Будучи профессиональным траглодитом, он размышлял упорно и трезво, отогнав назойливое время в другой вагон. Самым лучшим способом опять представилась ему расчлененка. Расчленить "Центр" было необходимо, но не представлялось возможным. Все логические ходы не могли увенчать дело удачей. "Здесь нужна женская логика" - решил монтер и ринулся в вагон к Странной Девице. Еле успев - ведь вагон ехал в сторону "Юго-Запада", он сорвал с Девицы алмаз, возопив при этом: "На колени!" Девица сорвалась на плач.
- Ты испортил мою простоквашу! Она никогда, никогда больше не прокиснет! Теперь ты должен умереть!
- Умирать? - изумился Родриго. - Таким молодым? Сегодня тридцать второе число, мне не удастся умереть, даже если бы я этого захотел сам. Я могу только умертвить. Но в этом-то и загвоздка - как? Мне нужен твой совет - как мне убить моего врага?
Девица окинула взглядом вагон, увидела Толстосумова, сидящего на своей суме обхватив колени, отобрала алмаз обратно и изрекла:
- Без жертвенного почтальона не обойтись. Нужна наживка. На живца клюнет.
Родриго онемел. Немецким он владел лучше всего. Как же он сам не догадался? Почему женская логика такая сильная? Отблагодарив Девицу прямо на глазах у Толстосумова, Родриго захватил того в заложники. Толстосумов не стал отбиваться, напротив, он был счастлив послужить живцом для народа.
Трамвай тем временем набирал скорость и грозил скоро взлететь. Родриго с наживкой должен был проникнуть в лоно врага, а это было не так просто. Он стал чертить план на одном из обрывков писем из "Центра Американского Английского Языка". План был свежим и взял хорошо. Приближалась кульминация его карьеры. Совершенно неожиданно трамвай остановился. Для верности Родриго прихватил с собой и Странную Девицу. Женской логикой нельзя было пренебрегать. Девица оказалась сговорчивой и сопротивления у нее не наблюдалось. Не наблюдалось также и напряжения, и пульса, не говоря уже о глазном давлении.
"Центр Американского Английского Языка" стоял. Его как раз красили маляры и Родриго усомнился в их принадлежности к охране. Как могли поставить на охрану такого важного стратегического объекта таких молокососов? В том, что они молокососы, сомнений не было. В этом легко было убедиться, когда они все посыпались с окон и стен "Центра" и потянулись к девице на запах сцеженного молока. "Центр" остался без охраны и Родриго легко проник в него через парадную дверь. Операция началась удачно, у дач владельцев "Центра" стали осыпаться крыши, но они этого не заметили, ведь крыши эти находились в непосредственной дали от своих владельцев, а именно в Америке. Задействованы были все тонкие механизмы, все рельсы и шпоры, а также сети мирового империализма и эмпириокритицизма.
Итак, Родриго стоял в центре "Центра" и отцентровывал свои самонаводящиеся циркули. Бортовой комьютер показал температуру за бортом, поздоровался и пригласил пройти на собеседование для разгруппировки. Родриго, ведя перед собой Толстосумова под прицелом циркулей, прошел на собеседование с одним членом "Центра", который на поверку оказался несколькими членами. "Да, убедился Родриго, расчлененка - самый мудрый способ борьбы с подобными центральными организациями. И еще письма. Необходимо срочно найти кого-нибудь, кто будет посылать им письма. Столько писем, чтобы ни один почтовый голубь не смог справиться." Вынув из кармана тоги, что все еще была перекинута через его бедро, мобильный телефон, он отослал звуковое распоряжение своему начальству - начать писать письма и посылать почтовых голубей. Поразить "Центр" было возможно только в сочетании с применением их собственного оружия, остальное монтер брал на себя и успех операции практически гарантировал.
Начальство Родриго поступило очень опрометчиво. Оно быстро наняло местных бабушек, обрисовало ситуацию и попросило писать жалобы. Бабушки строчили быстро, точно, аккуратно и вскоре ресурс местных почтовых голубей оказался исчерпан. Пришлось привлечь для этой сверхсрочной работы почтовых голубей различных огранизаций и предприятий, но такого наплыва птиц не могли выдержать воздухопотоки. Погода не хотела сдаваться и задули страшные ветры. Маляры замерзли и стали возвращаться на свои рабочие места, однако оттуда их сдувало и они стали падать то там, то сям, создавая сильную путаницу и отрезая все пути к бегству в случае неудачи.
Родриго остался один на один с гидрой. Толстосумов в счет не шел, он был брошен жертвой прямо в пасть империалистической гадине. Его пытали и заставляли произносить страшные клятвы. Когда из-за двери стали доноситься крики "Ай, ай, ай", Родриго понял - сейчас.
Он ворвался в жерло жертвенника, жравшего Толстосумова.
- Айн минутхен! - сориентировался Родриго. - Вы должны отпустить всех принадлежащих вам голубей! Иначе я всех вас расчленю вот этими самыми циркулями!
Поднялась паника. Никто не собирался сдаваться без боя. Первого это коснулось Толстосумова. Его толстую сумку разорвали на части и оттуда вывалились письма. Когда разъяренные члены "Центра" поняли, что это за письма, они разъярились еще больше. Это были недоставленные письма их центра.
- Мы будем жаловаться! - кричали члены "Центра", - голубей нам, голубей!
И, как по мановению волшебных костылей, голуби появились, влетели в иллюминаторы и стали клевать всех и вся, забрасывая свежерасклеванные раны письмами. Завязалась кровавая битва. Кто-то открывал письма, кто-то отстреливал голубей и их тушки усеивали столы, стулья, стойки, стайки, стельки и постельки. Кто-то пытался дотянуться до маузеров, но на всех них одной ногой стоял Родриго. Пора было приступать к обещанному пункту расчленения циркулями. Схватив за шиворот некоего высокого члена в футболке, футляре, футуризме и фу-ты-ну-ты, Родриго начал свою миссию. Брызнули потоки крови и циркуль вонзился в артерию члена "Центра".
- Нет! - прохрипел он. - Я не член! Я программист! Пощады и я прекращу писать подметные письма!
- Поздно, - разошелся Родриго, вкручивая циркуль все глубже и шире вперед и ввысь. - Судьба твоя была предрешена в тот час, когда ты отправил первое письмо по моему адресу. Если кто и будет расчленен, так это именно ты!
- Меня заставили, пытали и били, мы были и должны были... - и он затих.
Этой показательной казни было достаточно, чтобы "Центр" вывесил белые флаги. Белых не было, пришлось вывесить красные в синюю звездочку, но маляры, напившиеся молока, перемерзшие и натерпевшиеся страху, по очереди красили флаги в белый цвет, извлекая белое молоко из своих желудков. Фактически это была победа. Но действовать надо было наверняка. Если монтер не сожжет все концы, ему не светит награда - путевка в санаторий "Ялта". Так рисковать он не мог, печень пошаливала уже не на шутку. И он извлек из кармана тоги, по-прежденму перекинутой через бедро, свое последнее и самое верное оружие. Ёжиков. Ёжики должны уничтожить это паршивство, этих голубей, Если уничтожить две составляющие террора, то третья уже не будет столь опасной. Программист, голуби, и сам "Центр Американского Английского Языка". "Центр" было не уничтожить, но программист уже не существовал. И ёжики начали свою ежовщину. Это были не простые ёжики, они находили не только голубей, но и голубиные яйца, и душили, давили, грызли, пускали кровь и накалывали этих богомерзких птиц. Без них "Центр Американского Английского Языка" не представлял из себя ничего опасного и фактически был убит. Родриго победил.
Опьяненный победой, он подобрал программиста, почтальона, девицу, пару тушек голубей на память и одного ёжика, своего самого любимого, Тимофея Поликлиниковича, и направился к трамваю. Уже ничто не мешало трамваю взлететь. Через несколько секунд все они раскланивались перед начальством Родриго Муравушкина, срывая аплодисменты. Путевка была обеспечена. Ехать можно было с девицей, а на такой подарок судьбы Родриго даже не рассчитывал. Хоть она и была очень Странная Девица, но вида была чрезвычайно красивого и благодарность принимала самозабвенно.
За успешно проведенную операцию "Убей "Центр Американского Английского Языка" Родриго присвоено звание почетного монтера 07-08-09. Посмертно.
