Трещевская Ольга : другие произведения.

Наш Любимый Доктор. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   (Главы с 1 по 10)
  
   История отношений обаятельного психопата, московского доктора Хауса.
   (В романе использованы фрагменты ранее опубликованного рассказа "Людочка.")
  
   Глава1
  
   Освещенная слабым светом комната, тяжелые выцветшие занавески скрывают годами не мытые окна. Старинные книжные шкафы до потолка, над диваном несколько репродукций Ван Гога: та, что с отрезанным ухом и подсолнухи в разных вариациях увядания. На столе ни кофе, ни чая. Они приходят сюда каждый день, сидят на потертом диване, на скрипучих стульях, даже на полу. Обсуждают что-то, спорят, слушают музыку.
   Людочка устроилась в старом кресле, кутается в плед, у нее небольшая температура. Свет от настольной лампы освещает ее удлиненное лицо с высоким лбом, тонко очерченным носом. Ее серые глаза смотрят внимательно и печально.
   В детстве у нее удалили легкое и с тех пор она все время болеет. Руки ее ужасающе худы, ножки - словно две тонкие палочки. Школу она почти не посещает, и весь год ее подружки, ученицы девятого класса, проводят в ее квартире.
   Людочка живет вдвоем с матерью. Ее мать не работает, у нее инвалидность. Она курит, пишет стихи и разрешает приятелям Людочки часами сидеть, болтать и рассматривать книги, которых в квартире множество. Считается, что они приходят помогать Людочке с уроками, но никакими уроками они не занимаются, в квартире царит атмосфера вседозволенности и свободы.
   Последней в квартиру заходит Женя. Снимает дорогое пальто цвета слоновой кости, вешает его в прихожей, садится на диван. Руки ее расправляют на коленях платье из тонкого кашемира, приглаживают волосы, - густые, слегка вьющиеся, темно-каштанового цвета. Она чувствует на себе завистливые взгляды подружек. И под этими взглядами осанка ее становится еще горделивее.
   Жене нравится здесь бывать. Людочка умна, с ней можно говорить обо всем - о боге и свободе воли, о дзен-буддизме, о любимых книгах Борхеса и Берроуза.
   Больше никого в компании дзен-буддизм не интересует. В Людочке их привлекает ее умение слушать, вникать в чужие проблемы, и они рассказывают ей - только ей одной - все самое сокровенное.
   К восьми часам вечера все уходят, остается только Мила. Красавица Мила, голубоглазая блондинка с пухлыми чувственными губами. Мучительно краснея, она рассказывает Людочке о своем свидании.
   - Он обнимал меня за талию, потом руки его опустились ниже. Они скользили по моим бедрам, коснулись живота. Я прижалась к нему, мне казалось, если он уберет свою руку, я умру. Бог знает, какая это была сладкая мука. А потом - удивительное ощущение, словно внутри все пульсирует. Я сразу догадалась, что это оргазм. Это оргазм, да? Я ведь только тебе могу рассказать. Одной тебе.
   - А почему не Жене - она ведь тоже твоя подруга, разве нет?
   - Женя - лицемерка. Говорит, что подобные разговоры вызывают у нее чувство брезгливости.
   - Она не лицемерка, - задумчиво говорит Людочка. - Это ты не можешь допустить, что ей действительно неприятно тебя слушать.
   В комнату входит Марья Александровна, мать Людочки. Сообщает, что у нее закончились снотворные таблетки. Вопросительно смотрит на Милу.
   - Я могу сбегать в аптеку, - с готовностью отзывается Мила. Марья Александровна удовлетворенно кивает, достает рецепт.
  В воскресенье Женя идет гулять в парк Горького. Приглашает с собой Милу. Иметь красивую подругу удобно. Знакомые мальчики ищут их общества, незнакомые провожают восхищенно-заинтересованными взглядами.
   Сначала ребят привлекает броская красота Милы, хотя у Жени черты лица тоньше и правильней. Но стоит разговору продолжиться дольше пяти минут, и внимание неуклонно переходит к Жене. Разговаривать с ней интереснее, она вечно выдумывает нечто новое, забавное, интригующее.
   Они сидят на скамейке в розарии. Осень, розы уже укутаны мешковиной. Грустная картина, но здесь не так ветрено, как на набережной. К ним подходит симпатичный паренек в нейлоновой курточке.
   - Девушки, можно с вами познакомиться?
   - Нельзя, - говорит Женя. Взгляд ее на мгновение останавливается на парне. Она потупила взор, на губах играет улыбка. Привычная улыбка от сознания, что ею любуются.
   - Почему нельзя? Вместе нам будет веселее.
   - Нельзя. И я уже не девушка, а мама.
   - Вы - мама? Я думал, вам лет пятнадцать.
   - Шестнадцать. И у меня - прелестная дочурка.
   Женя поднимает на мальчика свои сияющие серо-голубые глаза. Несколько минут они говорят о несуществующем ребенке.
   - Вы...вы как мадонна! Он смотрит на нее с благоговейным восторгом и, смущенный, уходит.
   Мила, раздраженная тем, что ее даже не заметили, недовольно говорит:
   - Зачем ты ему наврала? Почему тебе не хочется быть самой собой?
   - Я и была собой. Просто - в другом времени, - говорит Женя тоном легкого превосходства.
   На следующий день она заходит к Людочке. Людочка чувствует себя лучше, собирается пойти на прогулку. Подходит к зеркалу, примеряет берет.
  - А Мила что, не придет?
   - Нет, у нее свидание. Я сейчас ее встретила, говорила с ее кавалером.
   - И как он тебе? Хороший?
   - Ну откуда у Милы - хороший? - смеется Женя. Она замечает лихорадочный румянец на щеках подруги.
   - А тебе точно можно гулять? Нет температуры?
   - С утра не было. Да плевать, пойдем уже.
   Они выходят из дома, подходят к трамвайной остановке. Там уже стоят два парня, один - довольно привлекательный, одет в яркую клубную куртку.
   - Класс! - тихо шепчет Людочка. Жене становится ее жалко. Была бы на ее месте Мила, она бы состроила глазки понравившемуся парню. Но Людочке с ее болезненной худобой, с ее ножками-палочками не по силам привлечь его внимание.
   И тут Людочка начинает говорить. Рассказывает о клубе астрофизиков, которые якобы собираются у нее в квартире.
   - Уже доказали, что мы живем в десятимерном мире, и его шесть измерений являются полностью свернутыми. Так что в них может существовать что угодно, принципиально иные миры, вроде ада и рая. Это все давно было известно мистикам древнего Востока. Они входили в транс и отправлялись туда. А времени по крайней мере два. Представляешь, пространство имеет три измерения, а время - только одно. Я в это не верю.
   Ребята повернули головы, прислушиваются. Подошел трамвай. Женя услышала, как один из парней шепнул, - поедем на следующем. Женя понимает, что Людочка несет полную ахинею. Пытается ей подыграть, но знаний и находчивости не хватает. Она говорит только, да и нет. Это не совсем то, чего от нее ожидает Людочка. Людочка поворачивает голову, громко и весело говорит:
   - Ну что, едим к католикам? На Малую Грузинскую?
   - Девчонки! Возьмите и нас с собой!
   - А вы разве католики?
   - Нет. Мы - атеисты. И еще немножечко - православные.
   - Так вы - русские? - Людочка делает презрительную гримаску. Рассмотрев парней, она успела почувствовать разочарование.
   - А вы - разве нет?
   - Мы из Шотландии!
   Девочки запрыгивают в подошедший трамвай и там уже позволяют себе расхохотаться. Парни с растерянным видом остаются на остановке.
   Смех Людочки прерывается мучительным кашлем. Она нервно шарит в сумке, нащупывает карманный ингалятор. План посетить католический собор на Малой Грузинской рушится.
   - Я не доеду. Домой, мне нужно вернуться домой.
  
   Глава 2.
  
   Новому кавалеру Милы восемнадцать. У него сильные руки и железный брюшной пресс, который он гордо продемонстрировал ей, подняв рубашку, уже на первом свидании. Мила снова и снова пересказывает Жене, как они вошли во двор, где образовался снежный затор. Павел поднял ее на руки и перенес через грязный снег.
   - Я влюбилась, люблю его до безумия. Когда он поднял меня, сердце мое так и ухнуло. А потом словно замерло. А когда мы подошли к качелям...
   - Ты об этом уже рассказывала.
   - Да, прости, - спохватывается Мила, но, не в силах справиться с наплывом эмоций, тут же начинает пересказывать все заново.
   Женя рассеянно слушает, думает про себя, - лучше гулять одной, с плеером. Жалко, что Людочка болеет.
  
   Миле захотелось показать Людочке своего нового парня. Они с Павлом стоят на лестничной клетке. Мила звонит в дверной звонок, Павел обнимает ее за плечи. Людочка дверь не открывает.
   Они прождали минут десять, не переставая целоваться. Павел прижал ее к стене, расстегнул пальто, руки его жадно искали ее тело. В это время дверь квартиры распахнулась. Мила вырвалась из объятий и, радостная, устремилась навстречу подруге. Людочка стояла молча, строгая и холодная.
   - Я все видела. Что, если я позвоню твоей маме и расскажу ей, чем вы тут занимались?
   - Ты этого не сделаешь.
   - Ты уверена? - голос ее звучит насмешливо.
   - Нет, умоляю тебя, не делай этого. Ты же знаешь, я на все для тебя готова. Когда ты болеешь, я и в аптеку, и в магазин. Все для тебя.
   Павел усмехнулся.
   - Вы тут разбирайтесь, я подожду внизу. Только не долго.
   Мила, наконец, вышла из подъезда.
  - Ну и сука эта твоя подружка.
   - Не знаю, что это с ней сегодня. Она иногда бывает совершенно непредсказуемая.
   Мила рассказала об инциденте Жене.
   - Почему она так со мной поступила? Она что, мне завидует?
   - Ей нравится чувствовать власть над людьми. Такой характер.
   -Это же подло.
   - Почему обязательно подло?
   - Ну как же не подло? Она сознательно сделала мне больно.
   - Попробуй ее понять. Она почти не выходит на улицу. Вокруг - все те же стены. И мы. Все тот же мир, он почти не меняется. А ей хочется этот мир разнообразить.
   Мила продолжает хмуро смотреть на свою подругу.
   - Ну как бы тебе это объяснить? Она превратила свой мир в игру. Играет нами, как кошка мышками. Ты оказалась частью ее игры.
   - Я - часть игры? Да она просто ненормальная. И притом - злая и коварная.
   - А ты этого не знала? Ты же слышала - Лена перестала с ней разговаривать. И Аллочка тоже. Я как раз вошла и застала эту чудную сценку. Аллочка заливалась злыми слезами. Кричала, что из-за нее она поссорилась со своим парнем.
   - С Колоколовым?
   - Ну да. Людочка рассказала ему что-то, что Алла хотела скрыть.
   - Вот же сука. Как ты думаешь, они помирятся?
   - Да сто раз уже помирились. Я спросила у Люды, не возникло ли у нее угрызений совести. А она говорит, - а с чего бы? Аллочка - прелестная кошечка, крутит своими кавалерами, как хочет. Вот я и хотела помочь ему раскрыть глаза. А то ходит за ней, как щенок. А она все равно его оставит.
   - Не оставит. У них любовь.
   - Может, и любовь. Только Аллочка - умная девочка, рассудительная. У него же нет ничего - ни денег, ни квартиры.
   - Гадость все это.
   - Время такое, - пожала плечами Женя.
  - Люди стараются жить по расчету.
   - Я никогда не буду так жить. Но ведь и ты - тоже нет? Для нас с тобой главное - чувства.
   - Мы - эмоциональные, - согласилась Женя. - Но дело даже не в этом. Расчет - вещь совершенно невозможная. Там (она указала на небо) смеются над нашими расчетами. Я достаточно слышала подобных историй.
   Они распрощались. Мила торопилась на свидание.
  
  У кинотеатра "Алмаз" ее ждал Павел. Фильм, который шел в кинотеатре, они уже видели. Павел стоял, засунув руки в карманы, хмурился.
   - Денег на кафе у меня нет.
   - Давай просто прогуляемся, - робко взглянув на него, сказала Мила.
   Они пошли по бульвару. Поднялась метель, первая в этом ноябре. Хлопья мокрого снега летели в лицо. Они повернулись так, чтобы ветер дул в спину. Мила ежилась от холода, Павел ее обнимал, но ему уже все надоело, он отвечал односложно и зло.
   - Может быть, пойдем к Людочке, - предложила Мила.
   - К этой тощей? Не боишься, что она опять тебя обидит?
   - Нам же некуда больше пойти.
   Они купили вафельный тортик и поднялись на третий этаж, вошли в квартиру. Людочка отправила Милу на кухню варить кофе, а сама стала беседовать с Павлом. Мила пыталась войти, на сердце ее сделалось тревожно.
   - Закрой дверь. Дай нам поговорить.
   Потом они пили кофе, болтали. Павел рассказывал анекдоты, Мила развеселилась и хохотала.
   Вышли на улицу. Метель улеглась. Снег на тротуарах уже начал таять. В сумраке зловеще чернели корявые стволы старых лип. Павел небрежно обнял девушку за плечи.
   - А ты, оказывается, бл..дь.
   - Это она тебе сказала?
   - Допустим, она. Ну и что? Это же твоя подруга.
   - Я не бл..дь. У меня еще никого не было.
   - У тебя характер бл..ди.
   - Это неправда.
   - Точно неправда?
   Он увлек ее в подъезд, домофон в котором был сломан. Прижал к батарее, расстегнул пальто, принялся целовать. Руки его стянули с нее колготки, сдернули трусы. Он приподнял ее, его член сначала уткнулся ей в живот, а потом - ниже. Она почувствовала боль, вскрикнула. Его рука легла на ее губы, и она уже не кричала, а только стонала в его объятиях и, наконец, поникла, обессиленная, испуганная, счастливая. Вязаная шапочка ее валялась на полу возле батареи, он наступил на нее ногой, выругался. Опять принялся целовать ее лицо, волосы, вдыхая запах ее дешевых духов, дешевой губной помады.
  
   - Я вчера стала женщиной, - призналась она Жене, а потом и Людочке.
   - Нельзя было так, честное слово, нельзя, - сокрушалась Женя, а Людочка деловито сказала:
   - Купи себе противозачаточные таблетки. Сегодня же купи. Не хватало еще беременности!
   Встречи Милы и Павла продолжались ровно пять месяцев. Потом наступила ссора, которой он давно уже искал.
   - Тебе подходит твоя фамилия - Мягкова. Ты - мягкая и безвольная. Вот я сейчас тебя оскорбляю, говорю тебе гадости, а ты продолжаешь меня слушать. Другая давно бы уже ушла.
   Он повернулся и пошел прочь. Она смотрела, как он садился в трамвай. Зови, кричи, - уже не вернется.
   Пришла домой. Чувствовала в груди боль. Только боль, все другие чувства умерли. Сказала матери, что простудилась. Легла в постель, отвернулась к стене. Слезы бежали по ее лицу. Мать осторожно прикрыла дверь, думая, что она уснула. Ушла на работу.
   Мила вспоминала его низкий голос, который ее так завораживал, его грубоватые, резкие манеры, его небрежную уверенность. Больше никогда его не увидит. Больше никогда. Смысл этих слов только сейчас начал доходить до ее сознания. Позвонила Жене.
   - Приходи. Мне сейчас очень плохо.
   - С ума сошла? Завтра же контрольная.
   - А вдруг меня завтра не будет? Совсем?
   - Ты что, напилась? Идиотка!
   Женя бросила трубку.
   Вот так. Никому нет до нее дела. Случилось горе, а она одна. Совершенно одна.
   Подошла к окну, прижалась лбом к стеклу. Слушала шум машин, несущихся по шоссе, проникающий через деревянные рамы. Потом направилась в ванную, наполнила ее теплой водой, легла в нее, распустила свои светлые длинные волосы. Бритвой полоснула по запястью. Смотрела, как расплываются по воде кровавые узоры. Вот она я. Пройдет час, и меня уже не будет.
   Ей вдруг стало страшно. Страх возвращал ее из путешествия в небытие. Она потянулась к телефону, который лежал поблизости. Позвонила Павлу, а потом опять Жене.
   Женя прибежала к ней, открыла дверь своим ключом. Однажды Женя потеряла ключи и долго не могла попасть в квартиру. С тех пор они с Милой обменялись запасными ключами. Женя пыталась вытащить ослабевшую подругу из ванной. Мила сопротивлялась.
   - Не надо. Пусть он увидит. Он сейчас придет и все увидит.
   Пришел Павел. Вытащил ее из ванной, перенес на диван. Вместе с Женей они перевязали покалеченное запястье.
   - Ну что, подруга? Чего ты этим добилась? Все равно мне с тобой скучно, а тебе скучно со мной. Что, разве я не прав?
   Мила пыталась возражать, но он резко ее перебил.
   - Замолчи. Знаешь, что я прав.
   Повернулся, ушел. Женя просидела у нее до поздней ночи. Вернулась с вечерней смены мать Милы. Странно звучал в тишине квартиры ее резковатый веселый голосок.
   - Ты поела? Уроки сделала? А чего до сих пор не легла? Ах вы, полуночницы! - смеясь, добавила, - Я в твоем возрасте была такая же.
   - Хорошая у тебя мать. С такой матерью легко, - сказала Женя, и было непонятно, жалеет она Милу или завидует ей.
   Ночью у Жени поднялась температура. Она замочила рукава, вызволяя подругу из ванны, потом сидела три часа в мокром свитере и простудилась. Справившись с простудой, зашла к Людочке. Удивилась, что Людочке уже все известно о вскрытых венах.
   - Вы правильно сделали, что не вызвали врача. А то бы она уже стояла на учете у психиатра.
   - Зачем она тебе рассказала? Разве можно рассказывать о таких вещах?
   - Это мне-то нельзя? Да она только и ждет, когда сможет со мной поговорить. Ей нужен человек, который захочет ее выслушать.
   - Обратилась бы к психологу.
   - Ты смеешься? Откуда у нее деньги на психолога? А мне она доверяет.
   - И напрасно, - рассердилась Женя. - Это ведь ты подтолкнула ее к близости с Павлом.
   - Считаешь, что кто-то мог ее подтолкнуть? Или, наоборот, остановить? Да она сама этого страстно желала.
   Увидев гнев в глазах Жени, Людочка насмешливо сказала:
   - Ты что, меня осуждаешь? Да если б она в тот вечер позвонила мне, а не тебе, ничего бы этого не было. Не было бы порезанных вен. Но она позвонила тебе. А тебе на нее наплевать. Да тебе на всех наплевать. Ты эгоистка.
   - Да, я эгоистка, - вздохнула Женя. Вспомнила, как мать рассказывала, что в детстве она не выговаривала букву "Р", говорила, - мы две подлюги. Горько усмехнулась.
   - Но как странно все связано. Я серьезно простудилась, вытаскивая ее из ванны. Теперь кашель будет мучить меня весь год. Она отомстила мне, не собираясь этого делать. Как будто у мести есть собственная душа и собственные глаза.
   - Да, мы все связаны. Помнишь, мы читали статью "Вселенная как голограмма"?
   Они сидели в полумраке. Свет от настенной бра падал на кресло, но лицо Людочки оставалось в тени. Глаза под длинными ресницами, казалось, скрывали какую-то смутную тайну.
   - Мы все связаны. Я иногда чувствую свое влияние на судьбы других людей. И знаешь, это завораживает.
   Женя, попав под влияние ее колдовского обаяния, слушала ее со смешанным чувством страха и восхищения. Потом словно опомнилась.
   - Это же не само собой происходит. Тебе нравится манипулировать людьми.
   - Да? Только ты одна это понимаешь.
   - Не только я. Девочки понимают. Аллочка ведь перестала к тебе приходить?
   - С чего ты взяла? Вчера у меня была, вместе с Колоколовым. И позавчера заходила, посоветоваться.
   - Я ни за что не стала бы с тобой советоваться.
   - Это твое право, - сказала Людочка и вдруг мягко коснулась ее руки. - Давай послушаем музыку.
   Она выбрала "Поэму Экстаза" Скрябина.
   - Это любимое произведение Саши. Он повернут на симфонической музыке.
   Они слушали "Поэму экстаза". Едва возникшая неприязнь растаяла. Женя чувствовала, что Людочка - очень дорогой, близкий ей человек.
   Звуки музыки смолкли. Людочка сидела, не двигаясь, скрестив руки на груди,
  с мечтательным выражением повторила, - это любимое произведение Саши.
  
  
   Глава3
  
   Она была влюблена в Сашу Венгерова. Буквально бредила им, девчонки только и слышали, - Саша! Саша! Он был племянником ее умершего отчима. Отчим был умным, талантливым человеком, это его книги во множестве стояли в шкафах их квартиры. Книги по искусству, по философии. Прежде чем умереть, он четыре года лежал парализованным. За время его болезни семья совершенно обнищала. Обои в квартире отвалились, скатерть пожелтела, занавески выцвели. И только в серванте оставались дорогие сувениры, подарки сочувствующих родственников, в том числе слон, вырезанный из кости, подарок родителей Саши. Людочка его уронила, на хоботе появилась трещина, и Мария Александровна сочла это плохой приметой. Хотела его выбросить, но Людочка спрятала слона у себя.
  
   Саше было двадцать шесть лет, он работал врачом-урологом в Боткинской больнице. Людочка захотела показать его Жене, и они, - под предлогом передать какую-то книгу, - поехали к Саше.
   Дом, в котором жил Саша, находился в самом центре Москвы. И дом, и улица, вся в посольских особняках, показались Жене удивительными. Людочка рассказывала, что в доме его широкая мраморная лестница и лифт, спрятанный за фигурной решеткой. Но входить они не стали, и Саша вышел к ним на улицу. Он был в элегантном черном пальто, без головного убора. Снег падал на его волнистые волосы крупными хлопьями. Волосы были светлые, необыкновенно красивого благородного оттенка.
   - А мы идем от Тверского бульвара, там уже все готово к рождественским гуляниям.
   - Рановато, - улыбнулся Саша. Махнул рукой в сторону фонаря, в свете которого медленно кружились снежинки. Сказал, - Снег - это всегда волшебство. Когда падает снег, наша улица преображается. - Спросил у Людочки, читала ли она Жана Кокто. - У него есть отрывок о падающем снеге. Для французских школьников он так же важен, как для наших, - "Чуден Днепр при тихой погоде" Гоголя. Они учат Кокто наизусть. А произведение называется "Ужасные дети".
   - Ужасные дети? Это, определенно, про нас, - сказала Женя. Саша взглянул на нее с любопытством и снова обратился к Людочке.
   - Может быть, вы все же зайдете? Выпьете чаю?
   - Нет, мы идем на Чистые пруды, там сейчас красиво. Волшебство падающего снега, это же ненадолго. Через час опять будет грязь и слякоть.
   - Да, к сожалению.
   - До свидания.
   - До свидания. Желаю вам приятной прогулки.
   Пройдя несколько шагов, Людочка оглянулась. Саша все так же стоял возле подъезда, и снег все также падал на его волнистые волосы.
   Женя удивилась, что Людочка отказалась от чая.
   - Там же его родители. Они будут смотреть на меня, как на больного ребенка. Чувства близости не возникнет. Или оно будет разрушено.
   - Понимаю. Ну так что, идем на Чистые пруды?
   - Нет, не хочется. Это я так сказала. Он тебе понравился?
   -Очень.
   - Хотела бы встречаться с таким мужчиной?
   - Встречаться? Зачем я ему?
   - Как ты думаешь, у меня с ним может что-нибудь получиться?
   - Не знаю. Если честно, я представляю его только со взрослой женщиной. С какой-нибудь шикарной, экзотической.
   - Все так и есть. Он встречается с болгаркой с иссиня-черными волосами. Родственники называют ее "Болгарка фон экспорт".
   -Его невеста?
   - Нет, он не хочет жениться. Они оба бешеные. Если поженятся, поубивают друг друга.
   - Он не показался мне бешеным.
   - Так сразу не видно. Вроде блондин, интеллигентный. Но по темпераменту он холерик.
   Весь день мысли Жени возвращались к Саше. Соединить воедино собственные впечатления и то, что о нем говорила Людочка, не получалось. Она записала в своем дневнике. - Саша произвел на меня неизгладимое впечатление. Нос с едва заметной горбинкой, надменные губы, волевые карие глаза. Подумав, она зачеркнула слово "волевые". Через три года она снова встретится с ним и обнаружит, что глаза у Саши вовсе не карие, а серые.
  
  
   Глава4
  
   В воскресенье Женя и Мила пришли на каток в парк Горького. Мила выглядела восхитительно, - шапочка из меха голубой норки прелестно оттеняла голубизну ее глаз.
   - Не жарко тебе будет в меховой шапке? - спросила Женя. Мила обиделась, услышав насмешку там, где ее не было. Они познакомились с симпатичным молодым человеком. Кирилл учился в одиннадцатом классе физико-математической школы. Зашли в кафе, Кирилл купил для них сандвичи.
   - Он мне очень понравился. Не кокетничай с ним, ладно? - шепнула Мила.
   - Я и не собиралась, - сухо сказала Женя.
  Они съели бутерброды, выпили кофе из бумажных стаканчиков и снова выехали на лед. Мила оживленно щебетала. Женя в детстве занималась в секции фигурного катания, ей захотелось вспомнить свое былое мастерство.
   Она выехала в центр катка, медленно кружась, сделала ласточку. Кирилл остановился, стал наблюдать ее плавное катание. Уже и другие катающиеся тоже смотрели на Женю, делали одобрительные замечания. Она развернулась и закружилась, вытянув руки, демонстрируя осиную талию.
   - Чтоб ты, сволочь, упала, - пробормотала Мила. Она и сама удивилась силе вспыхнувшей злости. Женя сделала полуоборот и действительно упала. Споткнулась, растянулась на льду, лежала, как подстреленная птица, - рука откинута в сторону, белая перчатка, рукав, отороченный светлым мехом.
   Парень, стремительно мчавшийся навстречу, не успел затормозить и тоже упал, задев коньком ее откинутую в сторону руку. Женя закричала, крик прозвенел отчаяньем и болью, заглушая музыку. Белая перчатка окрасилась кровью. Несколько человек бросились ей на помощь. Кирилл довел ее до медпункта, вызвали скорую, - требовался рентген поврежденной кисти. Кирилл поехал в больницу в качестве сопровождающего.
   Минуло две недели. Женя сидела на диване, мрачная, с потухшим взором. Рука ее была забинтована. Мила расположилась напротив, - розовощекая, румяная, счастливая тем, что ее пригласили в гости.
   - Очень болит?
   - Совсем не болит.
   - Ну и хорошо.
   - Ничего хорошего. Кости пальца раздроблены. Для меня это - конец.
   - Палец отрежут?
   - Нет, но он будет искривлен. Это - конец мечте.
   Мила смотрела на нее, не понимая ее отчаянья.
   - Я мечтала стать пианисткой, хорошей пианисткой. Известной, знаменитой. Мама говорит, я смогу преподавать музыку в школе. Но я не хочу - в школе. Для меня этого мало.
   - Да, - растерянно сказала Мила. Женя выступала на школьных концертах, ее хвалили. Но Мила и представить не могла размера ее амбиций. Ничего себе - известной пианисткой. И ведь никогда об этом не говорила.
   Проснувшееся сочувствие вмиг растаяло, как только она узнала, что Женя встречается с Кириллом. Они ужинали в ресторане, побывали в театре на Малой Бронной.
   - Знаешь, сколько стоили билеты? По три тысячи рублей каждый.
   -Ужас.
   - Вот и я говорю - ужас.
   Она отвела рукой прядь волос со щеки.
   - Видишь эти сережки? Это его подарок.
   - Золотые?
   - Ну конечно. А камень - аквамарин.
   - Выйдешь за него замуж?
   - Да ты что! Я же его не люблю. Я ничего ему не позволяю, - ни объятий, ни поцелуев.
   - Но ты приняла дорогой подарок. Это обязывает.
   Женя гордо вскинула голову.
   - Он проводит время в моем обществе. По-твоему, общение со мной не стоит дорогого подарка?
   Мила вздохнула.
   - А мой новый парень - нищий. Ходили в кино, каждый платил за себя.
   - Ну и бросай его к черту. У Кирилла есть друг. Хочешь, я вас познакомлю?
   - Познакомь! - обрадовалась Мила. - Вот будет здорово! Будем вместе ходить на свидания.
   Сознательно или бессознательно, знакомство Женя все время откладывала. После падения на катке характер ее совершенно испортился. Она сделалась нервной, капризной, ее эгоизм превосходил все мыслимые и немыслимые пределы.
   Девочки иногда встречались после уроков.
   - Ну, и куда мы сегодня пойдем?
   - Давай в кино, - Мила умоляюще заглядывала ей в глаза.
   Вопрос был чисто риторический. Они всегда шли туда, куда хотела Женя. Если заходили в торговый центр, Женя вертелась перед зеркалом, примеряя новые наряды, требуя, чтобы подруга оценила их достоинства.
   Приобретала вещь и тут же теряла интерес к покупкам.
   - А как же моя блузка? - спрашивала Мила, теребя в руках тощий кошелек, в котором лежали деньги, - скромная сумма, выделенная ее матерью на покупку.
   - Купишь в другой раз. Пойдем уже, здесь душно.
   Девочки ссорились, Мила часто убегала в слезах. Но тут же возвращалась. Без Жени ей было скучно, а Людочка лежала в больнице.
   После ссор Мила пыталась объяснить подруге, в чем та была неправа. Женя никогда не опускалась до подобных объяснений, гордость не позволяла. Она просто делала вид, что никакой ссоры не было. Девчонки мирились, но оставался неприятный осадок. Мила терпела ее раздражительный характер. Обижаясь, думала, - вот познакомит она меня с другом Кирилла, и я к ней больше на пушечный выстрел не подойду.
  
   Глава5
  
   Мила наконец дождалась обещанного. Женя предложила вместе ехать на лыжную прогулку. Договорились отправиться в Расторгуево. Мила временно жила у отца, с которым ее мать была в разводе. Договорились встретиться на платформе.
   Утром в квартиру Жени ввалилась веселая компания - Кирилл, его друг и еще одна влюбленная пара. Приехали на машине. Узнав о плане ехать в Расторгуево, удивились. Расхохотались.
   - На электричке? Да вы что, ребята, с дуба рухнули? Едем в Битцевский парк, там и тачку есть где поставить. У нас в машине здоровенный термос, куча всякой еды.
   - Звони своей подруге, - сказал Кирилл.
   Телефон Милы не отвечал.
   - Послушайте, она, наверное, уже выехала и ждет нас на платформе. Так что придется вам соглашаться на Расторгуево.
   - А где я там машину поставлю?
   - Оставь ее здесь, во дворе.
   - Да, и, как идиоты, попремся пешком с лыжами, с термосом?
   - Позвони ей еще раз. Мы за ней заедем.
   Телефон Милы молчал. Женя одевалась. Кирилл заботливо поправлял шарф на ее шейке.
   - В машине можно согреться. Если поедем на электричке, ты опять простудишься.
   Женя видела - ему не хотелось огорчать своих друзей. Она обернулась к парню, который хотел познакомиться с Милой.
   - Знакомство не состоится. Как это тебе?
   - Я переживу. Только бы не ехать на электричке, - рассмеялся парень.
   Женя сдалась. Поехали в Битцевский парк.
   Мила приехала в Расторгуево раньше назначенного времени. Купила кофе и пончиков. Кофе был горячим, настроение великолепным. Возле платформы росли маленькие сосенки. Снег сверкал на солнце розовыми, голубыми, фиолетовыми искорками. Подошел пес, Мила бросила ему половинку пончика, пес радостно завилял хвостом.
   В десять часов к станции подошла электричка. Мила не удивилась, что Женя на ней не приехала, она никогда не была слишком пунктуальной. Подошла следующая электричка. Мила напряженно следила за выходившими из вагонов пассажирами. Жени опять не было. Мила полезла в карман за сотовым телефоном и тут обнаружила, что забыла его дома. Настроение стремительно упало.
   В одиннадцать часов она все еще стояла на платформе, продрогшая, обиженная, едва сдерживающая слезы. Она уже точно знала, что они не появятся. Женя опять заболела, - думала Мила. Только болезнь казалась достаточной причиной, извиняющей ее отсутствие. В голову лезли фантазии, - Женя лежит с температурой, они с Кириллом заходят ее навестить. Кирилл уводит ее на кухню и тихо, чтобы не обидеть Женю, предлагает встречаться. Ей гораздо больше хотелось быть с Кириллом, чем с тем, другим, незнакомым ей парнем.
   Кататься одна она не стала. Купила еще пончиков для собаки. В расписании электричек был перерыв, так что она приехала в Москву во втором часу. Не заходя домой, помчалась к Жене. Позвонила в дверной звонок. Никто не отвечал. Вышла на улицу, опять вернулась. Снова позвонила в звонок, нажала на ручку двери. Дверь оказалась открытой. Промелькнула мысль, - Женя ждет врача. Вошла в прихожую и тут увидела Женю, только что вернувшуюся с лыжной прогулки. Она стояла румяная, свежая, с растрепавшимися волосами.
   - Они такие упрямые. Решили, - Битцевский парк и только Битцевский парк, никаких других вариантов. Мы тебе звонили, надеялись, что ты еще не уехала.
   Она увидела красное от возмущения лицо Милы, но не могла сдержать ликующую улыбку, - радость переполняла ее, рвалась наружу.
   - Мы же договорились встретиться на платформе. Мы договорились! Ты это понимаешь? - голос Милы зазвенел, ее всю трясло.
   - Мы хотели за тобой заехать.
   - Только ты так можешь поступать с людьми! Я там вся продрогла. Ты эгоистка. Нет, это даже не эгоизм, это гораздо хуже. Это подлость, вот что это такое! Да, ты подлая, подлая!
   В этом ее вопле отразились все скопившиеся обиды. В квартиру вошел Кирилл. Это для него Женя оставила дверь не запертой. Он прошел в комнату своими мягкими, неслышными шагами и замер, увидев Милу, ее перекошенное от злости лицо, все в красных пятнах. Женя стояла испуганная, губы ее дрожали, он видел, что она вот-вот разревется. Такая хрупкая, беззащитная. Нежность к ней мгновенно переросла в бешенство по отношению к ее обидчице.
   - Ты подлая, подлая! - визжала Мила, задыхаясь от ненависти и отчаянья. Она полностью потеряла над собой контроль. Кирилл сделал шаг вперед, схватил левой рукой Милу за руку, рванул ее к себе, а правой со всего размаху залепил пощечину. Сказал Жене, - я сейчас вернусь. Больно сжав локоть Милы, потащил ее к двери, грубо втолкнул в лифт. Миле казалось, что мужчина ведет ее на казнь.
   Вечером, лежа в постели, она снова и снова ощущала на своей щеке жар от его удара. Замирала, вспоминая властную резкость его голоса. Бедра ее сжимались, руки касались промежности, дрожь сладкой волной пробегала по всему телу. Она уже во второй раз испытывала оргазм.
   В школе на занятиях девочки по-прежнему сидели рядом. На лабораторной по физике возле них вертелись ребята, и Женя заботливо наклонялась к Миле, - давай я тебе помогу. Это было ее обычное лицемерие, ее желание показать окружающим, какая она замечательная. Когда они оставались одни, она переставала разговаривать. Этот день занятий тянулся для Милы, как день на каторге.
   Мила и сама толком не понимала, что заставило ее снова прийти к Жене, - желание снова увидеть Кирилла или это ощущение неуюта, которое она испытала в школе. Увидев ее, Женя растерялась. Вспыхнула, - что тебе надо?
   - Я пришла попросить прощение.
   - Не за что, - сухо сказала Женя, собираясь закрыть дверь. Но Мила уже протиснулась в квартиру. Разрыдалась, с ней случилась истерика. Она упала на стул в прихожей и, давясь слезами, говорила, как она любит Женю, что жить без нее не может.
   - Я всегда слушалась тебя, всегда верила тебе, я относилась к тебе, как.... она не могла подобрать нужное слово... как к ангелу-хранителю... Она всхлипывала, рыдания ее становились все громче, все безутешнее. Женя опустилась на колени, обняла ее. Мила вцепилась в нее, прижимала к ее груди свое мокрое лицо. Женя обнимала ее, по ее лицу тоже бежали слезы.
   Потом они сидели на кухне. Женя достала из буфета бутылку сухого вина.
   - Выпьем немного. Мама не рассердится.
   Мила жевала шоколадные конфеты, съела их без числа, заедая сладким горечь минувшей ссоры.
  
  
   Глава6.
  
   За несколько дней до выпускного бала Мила узнала, что трое ребят из их класса сделали предложение Людочке.
   - Предложение - вечно болеющей, худющей Людочке! Я обалдела, когда про это услышала. Может, это какая-то шутка?
   - Почему тебя это удивляет? - сказала Женя. - В ней действительно есть нечто особенное. Кажется, это называется притягательная сила. Редкое свойство. Исключительное.
   - Как ты думаешь, кого она выберет?
   - Я думаю, что Бориса. Он надежный, серьезный. И он действительно ее любит.
   - Любит? Как же я ничего не замечала?
   Людочка выбрала Бориса. Мария Александровна была недовольна.
   - Борис - простой парень. А за тобой сын профессора ухаживал.
   - Мама, сын профессора не будет выносить за мною горшки.
   На выпускном вечере все девочки были очень хороши. Мила была в бледно-голубом платье, светлые волосы убраны в высокую замысловатую прическу. Женя была в белом платье, она пришла с Кириллом, представила его как друга семьи. Появилась и Людочка, только что вышедшая из больницы. Женственная, трогательно хрупкая, в строгом жемчужно-сером костюме. Огромные глаза на бледном худом лице, в руке - алая роза, подаренная Борисом. Поздравить Людочку пришли Алла с Колоколовым, выпускники прошлого года.
   Утром, измученные романтической бессонной ночью, девочки сидела на диване в квартире Жени. Женя с томным видом рассматривала фотоснимки.
   - Ты уже решила, куда будешь поступать?
   Женя помрачнела. - Мне все равно. Я ведь хотела в Гнесинку. Но теперь это уже не имеет смысла.
   - Давай вместе поступать в институт Стали, - предложила Мила.
   - Почему в Стали?
   - Потому что он близко. Не нужно будет терять время, простаивая в пробках. И общество там в основном мужское. В экономическом ведь одни девчонки. Злющие, сплетницы.
   - То, что близко, это хорошо.
   Осенью они с Милой стали студентками МИСиС. Людочка поступила в медицинское училище. В институте Женя увидела Сергея и влюбилась в него, - с первого взгляда, с первого звука его мягкого бархатного голоса. Он подошел, спросил, в какой аудитории будут читать лекцию по физике. Движения его стройного тела были гибкими и уверенными. Женя взглянула в его смуглое лицо и замерла в сладком оцепенении. Отвечала, смущенно потупив глаза, бросая на него краткие взгляды из-под опущенных ресниц. Когда он отошел, сказала Миле: - Я его боюсь. И больше никогда с ней о нем не говорила.
  Началось долгое терпеливое ожидание взаимности. Она видела его только на лекциях, он учился на том же потоке, но в другой группе. Веселый, общительный, всегда окруженный друзьями.
   Никогда еще Женя так тщательно за собой не следила. Ее хрупкие тонкие пальцы были быстрыми и ловкими, каждый день она появлялась с новой прической. Еще в школе экспериментировала с окраской волос и, наконец, нашла свой цвет - светло- рыжий, теплый приглушенный оттенок листьев золотой осени.
   Девчонки в институте матерились, обнимались с парнями, позволяли себе фривольные шуточки. Женя выбрала для себя образ чистой девушки, нежной и женственной недотроги. Мила в ее присутствии начала бурно и откровенно кокетничать. Женя рассердилась, она не могла допустить, чтобы подруга ее компрометировала. Тогда Мила начала копировать поведение своей более мудрой подружки. Это принесло свои плоды - ребята ими восхищались.
   Женя рассказала, что уже к завтраку выходит тщательно причесанная, с накрашенными ресницами.
   - Ни один человек не может застать меня врасплох, неприбранной, небрежно одетой. Этого просто не может быть. Никогда.
   - Ты не расслабляешься. Это утомительно.
   - Я расслабляюсь. Это просто полезная привычка. Моя мама показала на работе мою фотографию, и один сотрудник уговорил ее нас познакомить. Я сижу на диване, и вдруг в комнату входит незнакомый мужчина. Я ему понравилась. Ты, конечно, понимаешь, я была не в мятом халате. В элегантном домашнем платье.
   - Будешь с ним встречаться?
   - Нет. Он показался мне чересчур рациональным.
   - Значит, опять не то. Когда же ты, наконец, влюбишься?
   Женя промолчала. О своей любви к Сергею она никому не рассказывала. А Мила, как всегда, ничего не замечала.
   Они пришли на вечеринку в гости к одной из своих сокурсниц. В комнате было тесно и накурено. Среди гостей Женя увидела Сергея. Он приехал на машине и совсем не пил. Сидел с мрачной улыбкой, пристально наблюдая за Женей.
   Хозяйка объявила белый танец. Некрасивая Ира Кобякова потянула Сергея за руку, - пойдем! Он вырвал руку, - Иди к черту! Гости почувствовали неловкость. Другой парень пригасил Иру на танец.
   Женя вышла на кухню, предложила хозяйке сварить кофе.
   - Сергей невозможно резкий. Просто грубиян. Ну как же можно так, с женщиной?
   Женя решила заступиться.
   - Он вовсе не грубый. Она сама виновата. Он будет относиться с уважением к женщине, которая этого заслуживает.
   Ребята опьянели, начали распускать руки. Женя нахмурилась, сказала Миле, - Пойдем. Нам пора исчезнуть.
   - Ладно, сваливаем, - вздохнула Мила, привычно подчиняясь подруге.
   Женя попросила Сергея сделать так, чтобы никто не помешал им уйти. Сергей одел куртку, вышел на лестничную площадку. Предложил отвезти их на своей машине.
   - Вот уж не надо. Мы на метро, - сказала Мила.
   - Я провожу вас до метро.
   Метро было рядом. Девушки спустились в вестибюль, Сергей вернулся на вечеринку.
   - Здорово я его отшила? - рассмеялась Мила, ожидая одобрения. Она плюхнулась на сиденье и вдруг увидела свирепый, ненавидящий взгляд Жени. Догадалась, что сделала что-то не то, испуганно замолчала, но тут же снова принялась болтать.
   - Замолчи! У меня голова разболелась.
   Женя была в напряжении уже второй год, стараясь выглядеть идеально, вести себя идеально. Она так себя измотала, что стала плохо спать. Глотала валерьянку, которая не всегда помогала. Осенью, уже на втором курсе, Сергей, наконец, заговорил с ней о своих чувствах. Сказал, что влюбился в нее давно, с первого взгляда.
   - Понимаешь, я очень гордый. Мне трудно было сделать первый шаг. Я боялся, что ты не ответишь мне взаимностью.
   Все закрутилось очень быстро. В первую ночь она закрывала лицо руками, шептала, - Мне стыдно. Мне ужасно стыдно!
   На лекциях Мила теперь сидела одна, с завистью поглядывая на сидящих рядом Сергея и Женю. О них говорили, - красивая пара, словно Ромео и Джульетта. Мила попыталась подружиться с девчонками, с которыми привыкла вести себя надменно, почти их не замечая. Девчонки не приняли ее в свою компанию.
   Иногда ей удавалось поговорить с Женей.
   - Как тебя приняли его родители?
   - Хорошо. Они считают, что я его достойна.
   - Вы уже живете вместе? Еще до свадьбы?
   - Да.
   - И как это сочетается с твоим идеалом чистоты?
   Женя взглянула на нее изумленно.
   - Чистота - это одно, а лицемерие - это совсем другое. А свадьба будет после экзаменов.
   - Вы живете у твоей мамы?
   - Нет. У Сергея. У него комната возле Красных Ворот.
   - В коммуналке? Но это же ужасно. Ты не будешь чувствовать себя хозяйкой в квартире.
   - Я чувствую себя хозяйкой в своей комнате, - сказала Женя с обычной своей гордой улыбкой.
   - Я рада за тебя. Рада, что ты счастлива.
   Женя была счастлива в течение первого месяца их совместной жизни. Готовить она не любила, но Сергей ничего не имел против фастфуда. На ужин варила сосиски, разогревала в микроволновке готовые блинчики с мясом. Иногда к вечеру они обнаруживали, что холодильник абсолютно пуст, и тогда шли в ночной магазин. Любовь, какие могут быть ссоры из-за бытовых проблем?
   Но уже тогда она начала ощущать смутную тревогу. Когда впервые пригласила его к себе домой, ее мама, Валентина Иосифовна, сказала:
   - Встречайся. Только не выходи за него замуж.
   -Почему?
   - Он не нашего круга. Сразу видно, что из торговой семьи.
   - Мама, сейчас вся страна занимается торговлей. Время такое.
   - Женя, ты понимаешь, о чем я говорю.
   Женя с грустью подмечала огромную разницу в культурном уровне ее и Сергея. Зашел разговор о Бродском.
   - Такой талантливый, и так рано ушел из жизни.
   - Он что, умер?
   - Ну конечно, умер.
   - Ну, туда ему и дорога.
   - Это что, такое у тебя отношение к поэзии?
   - Да нет. К поэзии я отношусь нормально. Серегу люблю. Есенина. Вот Серега - это наш человек.
   Фамильярное "Серега" покоробило Женю еще больше, чем его слова о Бродском. Как-то она предложила ему послушать "Кармину Бурану". Сергей сидел как истукан, ждал, когда музыка закончится.
   - Это мистическая вещь. Шикарная. Послушаем еще раз?
   - Не надо, - взмолился Сергей. - Скучно же.
   - "Кармина Бурана" скучно?!
   - Ну. тебе не скучно, а мне скучно. Я же не заставляю тебя смотреть футбол.
   Он увлекался кино. Считал себя знатоком в этой области. Но и здесь порой случались проколы. Однажды они смотрели "Бассейн", фильм 1969 года.
   - Роми Шнайдер изумительна. Настоящая женщина! - сказал Сергей, - А на роль любовницы Алена Делона взяли какую-то случайную девку. Просто длинные ноги, ничего больше.
   - Да это же Джейн Биркин.
   - Биркин? Не знаю такую.
   - У Hermes есть линия сумок Birkin.
  - А, сумки! Тогда понятно. Хочешь такую? Давай купим.
   - Сумка Биркин нам пока еще не по средствам.
   Женя постаралась уверить себя, что ум у Сергея другой, технический. Убеждала себя, что он талантливый, что будет успешным в бизнесе. Они много говорили о будущем.
  Женя мечтала о красивой гостиной с фортепьяно, где они будут принимать своих друзей.
   - У тебя будет все, что ты пожелаешь, - уверял ее Сергей, и она, удовлетворенная, засыпала в его объятиях.
   Женя собралась заехать к матери. Решила заодно навестить и Людочку. Мила увязалась за ней. Купили осетинский пирог. Людочка включила чайник.
   - Представляешь, она уже живет с Сергеем, - сказала Мила.
   - Ну и что? Я тоже уже живу с Борисом. Правда, он не всегда у нас ночует. Это из-за мамы. Она его почему-то невзлюбила.
   - Невзлюбила? -в голосе Жени послышалось непритворное участие.
   - Везет вам, девчонки. А у меня все не складывается, - пожаловалась Мила. - Проболталась парню, что и до него у меня были мужчины. Он спросил, вроде так игриво, - а сколько у тебя было мужчин? Я отвечаю, тоже игриво, в тон ему, - четверо. Так потом был такой скандал! Теперь ревнует меня к каждому столбу.
   - А сколько у тебя было мужчин? Действительно четверо?
   - Больше! - расхохоталась Мила.
   Сидели, пили чай. Вспоминали школьные годы. Людочка достала тетрадку со стихами, которые они переписывали и дарили друг другу. В тетрадке были стихи поэтов Серебряного века. И еще - их собственные. Женя улыбнулась, увидев свою фамилию рядом с Цветаевой.
   - Ты что, сохранила мои стихи?
   -Конечно.
   - Выброси их.
   - Ни за что! Местами они очень талантливые.
   Женя поглядывала на часы, начала собираться. Мила неохотно последовала за ней.
  
  
   Вечером следующего дня Женя расспрашивала Сергея, были ли у него любовницы.
   - Были. Одна - еще в школе. И еще одна - в институте.
   - В нашем институте?
   - Да.
   - Ты мне ее покажешь?
   - Нет.
   - Долго ты с ней встречался?
   - Больше года.
   - А почему не расстался с ней сразу? Когда понял, что любишь меня, а не ее?
   Сергей улыбнулся.
   - У мужчин же все по-другому. Не обязательно любить женщину, с которой спишь.
   - Я знаю.
   - Я к ней успел привязаться. Так иногда привязываешься к животным.
   - Она красивая?
   - Нет. Совсем нет. Я не знаю других красивых женщин. Кроме тебя.
  
   Глава7.
  
  Утром зазвонил телефон. Сергей медлил, - стоит ли отвечать. Звонила его бывшая любовница. Женя была на кухне.
   - Слушаю, - сказал он сухо и холодно.
   - Сергей? Зайди ко мне. Я должна тебе кое-что рассказать.
   - Я не могу.
   - Зайди. Это важно.
   - Я же сказал, - не могу.
   В трубке секунду молчали. Потом он услышал, - Зайди. Я беременна.
   - Это шутка?
   - Если бы.
   - Хорошо, зайду.
   Женя вошла в комнату. Взглянула в его изменившееся лицо.
   - Что- то случилось?
   - Нет. Звонили из правления кооператива. Насчет ремонта. Достали уже. - взгляд его сделался злым. - Я должен зайти к председателю. Опоздаю на занятия.
   Женя пожала плечами, - Хорошо.
   Уехала в институт.
  Спустя полчаса Сергей уже сидел в квартире любовницы.
   - Чего ты от меня хочешь? Я же просил, - больше никаких звонков.
   - Я беременна.
   - Я тебе не верю.
   - Я забеременела в нашу последнюю встречу. Ты не предохранялся.
   Он подумал, - Черт подери, это был единственный раз, когда он не надел презерватив.
   - Сделай аборт.
   - Аборт? Ни за что на свете! Слышишь? Ни за что!
   - Так чего тебе от меня надо? Денег?
   - Женись на мне.
   Ты сошла с ума! Я живу с Женей. Люблю ее.
   - Женись на мне. Потом разведешься. В роддом я должна поехать замужней женщиной. - она взглянула на него умоляюще. - Это из-за мамы. Ты же знаешь, какая у меня мама!
   - Что же ты раньше о ней не думала?
   - Да я ни о чем не могла думать. Я же любила тебя! Любила! - она воскликнула это горестно и жалобно и тут же начала всхлипывать.
   - Я не могу на тебе жениться.
   - Но ты должен, должен! Все же так делают. Все порядочные люди.
   - Я не женюсь, - он вырвался из цепляющихся за него рук. - Прости. Не могу.
   Она перестала плакать, вскочила. Глаза сузились, загорелись ненавистью.
   - Ах, так? Значит, не женишься? Нет?
   - Нет.
   - Все из-за нее?
   - Да, из-за нее.
   - Ну, так и с ней тебе не жить! Слышишь? Не жить!
   Он вышел на улицу, в ушах все еще звенел ее истеричный вопль, - Не жить! Не жить!
   Через несколько минут она тоже выбежала из дома, пронеслась мимо, не заметив его, стоящего за углом, раскуривающего дрожащими руками сигарету. Ворвалась в институт, пробежала глазами расписание занятий, нашла, в какой аудитории занимается группа, где учатся Женя и Сергей. Поднялась на второй этаж, остановилась, попробовала отдышаться. Сердце колотилось в груди, как бешеное.
   Женя выходила из аудитории. Дорогу ей преградила темноволосая девчонка. Встала, широко расставив ноги. Глаза безумные, в голосе - вызов, исступление, ярость.
   - Стой, сука! Жениха у меня решила отнять? Не получится! Что, не знала, что мы встречаемся уже два года? A что он - отец моего будущего ребенка, тоже не знала? Стерва! Учти, я буду за него бороться! Имею на это право!
   Женя замерла, смотрела на нее во все глаза. Царственным жестом подняла руку, гордая и надменная. Попыталась этим жестом отстранить наглую девицу. Та не сдвинулась с места, не давала пройти, снова начала орать. Вдруг чьи-то сильные руки подхватили ее, оттащили в сторону. Это был не Сергей, другой парень. Один из тех, кто относился к Жене с симпатией.
   Яростно вырываясь, девица вопила:
  - Пусти, сука! Дебил! Сволочь! Но парень держал ее крепко, не отпускал. Женя на ватных ногах шла по коридору, словно под дулом пистолета. Знала, что за ней следят десятки любопытных глаз.
   Вышла из института, прошла к трамвайной остановке, уехала к матери. Только дома позволила себе разрыдаться. Валентина Иосифовна, уже смирившаяся с выбором дочери, беспомощно повторяла:
   - Этого не может быть. Наверное, она солгала.
   Женя покачала головой.
   - Не могла она солгать. Мы же были не одни.
   - Ну, пусть рожает. В конце концов, это только вопрос алиментов. Что мы, с голоду из-за этого поумираем?
   Сергей узнал о происшедшем и немедленно приехал. Обнимал Женю, утешал. Все время повторял, - Я люблю тебя. Никогда ее не любил. - и еще, - Я все улажу.
   Измученная, она затихла в его объятиях. Они так и уснули, толком не раздевшись, она спрятала мокрое лицо у него на груди. Настоящее объяснение случилось только на следующий день.
   Женя села завтракать и снова заплакала.
   - Перестань. Хватит уже реветь. Я же сказал, я все улажу.
   - Как это можно уладить? Ничего же уже не сделаешь.
  - Заставлю ее сделать аборт.
  - Какой аборт? На таком сроке? Ее беременности больше пяти месяцев.
  - Не больше. Как раз два месяца.
  - Два месяца?
  Сергей испуганно замолчал.
   - Значит, ты спал с ней, когда мы уже были вместе?
   - Так получилось. Она все звонила мне, звонила. Пришлось рассказать ей о тебе. Она устроила истерику. Страшную истерику. Была как безумная. Грозилась отравиться. Я растерялся.
   Женя слушала его, взгляд ее был как у слабоумной, - испуганный, растерянный и совершенно детский. Когда он коснулся ее плеча, она отдернула руку, словно это было нечто омерзительное, вроде жабы, крысы или разлагающегося трупа.
   - Я дурак, дурак, но я же не зверь какой-нибудь. Не мог я просто взять и вышвырнуть ее за дверь.
   Женя тихо плакала. Он попытался ее обнять, она оттолкнула его, закричала, - Уходи! Уходи! Молотила кулаками по его груди, по лицу. - Уходи! Уходи!
   Тогда он больно сжал ее своими сильными руками.
   - Не дури. Ты не можешь просто так меня прогнать. Я всем объявил, что ты - моя невеста. Друзьям, родителям.
   Она перестала сопротивляться. Чужим бесцветным голосом сказала:
   - Поезжай в институт. Я сегодня не пойду на занятия. А ты иди. И, пожалуйста, пока не приезжай. Хотя бы несколько дней.
   - Хорошо, - сказал Сергей. Ему и самому уже хотелось уйти. Он чувствовал безумную усталость. Словно из него вынули душу.
   Весь вечер она не выходила из своей комнаты. На следующий день села за стол напротив матери, - бледная, решительная, с потухшим взором. Кончики ее губ слегка подрагивали, говорила она, запинаясь на каждом слове.
   - Я к нему больше не вернусь. Дело даже не в измене. Я уже ничего не чувствую. Не осталось никаких чувств. Это случилось не сегодня. Боялась себе в этом признаться.
  
   Мать слушала ее, - худенькая, очень прямая, внешне спокойная. Сказала, - Тебе нужен отдых. Отдых у моря. Поезжай-ка в Симеиз. К хозяйке, у которой мы отдыхали семь лет назад.
  
  
   Глава8.
  
   Она поселилась в домике, окруженном садом с плодовыми деревьями, в маленькой чистенькой комнатке с побеленными стенами. Вышла к морю и застыла в немом восторге, наблюдая, как грозные валы обрушиваются на каменистый берег. Восхищение скоро сменилось ощущением неуюта. Из-за шторма купаться было нельзя, духота казалась совершенно непереносимой. Она ушла с пляжа, вошла в кафе. За соседним столиком сидели четыре девицы, обменивались впечатлениям, Женя слышала пошлые шуточки, бранные слова, грубый смех. От их резких голосов, от их хохота у нее вот-вот разболится голова. Оставив недоеденное жаркое, она поспешила выйти.
   По дороге цеплялись кавалеры. Она уже понимала, что посидеть вечером на пляже, наслаждаясь одиночеством, не получится. Одиночества в Симеизе - недоступная роскошь. Не с ее внешностью. Подвыпивший парень раскинул руки, не давал пройти. Она оттолкнула парня, грусть сменилась отвращением, отвращение плавно переросло в отчаянье. Она вернулась в сад, опустилась на скамью. Взгляд ее оставался одновременно напряженным и отсутствующим. Снова накатило ощущение пустоты и бессмысленности жизни, появившееся еще в Москве.
   - А я хорошо помню твою маму, - услышала она мягкий голос хозяйки. Хозяйка угостила ее домашним вином, настоянном на розовых лепестках. Женя пила вино маленькими глотками, и по всему ее телу разливалась приятная теплота. Раздражение ее улеглось, отчаянье отступило.
   С хозяйкой она подружилась. Пятидесятилетняя женщина хорошо чувствовала людей, и не каждый отдыхающий, желающий заплатить за право поселиться у нее в доме, удостаивался этой чести. Она вслушивалась, всматривалась, согласно кивала, но чаще отрицательно качала головой. В результате такой фильтрации в ее доме селились люди спокойные, уравновешенные, не слишком шумные, не слишком вульгарные. Вечером гости ее собирались за длинным столом, кто-нибудь непременно приносил вино, текла неспешная беседа. Всерьез никто не напивался. Женя тоже покупала массандровские вина. Она уже не могла обходиться без вина, опьянение сделалось сначала желанным, а потом и необходимым.
   Однажды хозяйка сказала, - Девочка моя, ты слишком много пьешь. Почти как я. Но я уже вдова, у меня полжизни позади, а ты должна думать о будущем.
   Женя беспечно рассмеялась, - Это же только здесь, на отдыхе. В Москве я не буду пить. Конечно же, не
  буду!
   А потом появился этот мужчина. Доцент кафедры алгебры и логики из Новосибирска. Подтянутый, мускулистый, в стильной бежевой рубашке с коротким рукавом. Представился, - Игорь Витальевич. Поставил на стол две бутылки муската, начал всех угощать.
   - Этот ритуал у нас начинается позже, после семи вечера.
   - Дамы позволят мне присоединиться?
   Хозяйка кивнула. Он сидел в расслабленной, небрежной позе. С мечтательной улыбкой начал вспоминать.
   - Когда я был помоложе, приезжал в Симеиз каждый год. Останавливался у Моховых. У нас там была своя компания. Все увлекались восточной философией. Занимались йогой, медитаций.
   - Вы там все курили марихуану, - улыбнулась хозяйка.
   - Это да. Она росла прямо за домом.
   - Мохов уехал в Индию. Там теперь большой гостевой дом.
   - Да, я видел. Но в маленьком домике мне нравилось гораздо больше. Мои друзья "востоковеды" больше сюда не приезжают. Зимой живут в Индии, летом в Амстердаме. А того, что было, уже не вернешь. Не найдешь нигде. Даже в Амстердаме. Вы же понимаете.
   Вечером Женя позволила ему сопровождать ее на прогулку к морю. Они шли по каменистой тропе, в темноте мерцали бледные соцветия олеандров. Пахло розами. Его комплименты и восхищение постепенно превращались в признания. Звучали вполне уместно и не казались ей преждевременными. Она споткнулась о камень, руки его подхватили ее. Изящные, тонкие, как у Сергея. Внезапно она почувствовала слабость, головокружение. Он попытался ее обнять, она отстранилась. А в голове стучало, - Вот оно! То, что мне нужно. То, что поможет забыть, забыть Сергея. Это же так просто!
   Он наклонился к ней, жарким шепотом сказал, - Ты будто создана для меня! Чудное, божественное создание! Я с ума сойду, если ты не станешь моей!
   - Но вы же наверняка женаты. Скажите честно, вы ведь женаты?
   - Я разведен. - сказал он после едва заметной паузы.
   Женя взглянула в его лицо и поняла, что он лжет. Рассмеялась. Смех относился к ее былым иллюзиям. К идеалу чистой девушки, который не был по достоинству оценен.
   Они гуляли по набережной до двух часов ночи. Голос ее звучал все более томно, волнующе и нежно.
   На следующий день они ушли с пляжа рано. Вошли в дом. Там было прохладно и тихо. Хозяйка ушла на рынок. Другие отдыхающие еще были на море. Они выпили вина, в голове появился приятный туман. Она встала, поставила пустой стакан на стол, взглянула на него исподлобья. Губы его коснулись ее щеки, она ответила на его поцелуй. Он рывком избавился от одежды. Страстное, безумное соитие завершилось его экстатическим криком, - Б@лять! Б@лять! Это был его оргазм, апофеоз любви.
   Она написала стихи:
   У него есть дочка Марина.
   Только мне не все ли равно,
   Если этот красивый мужчина
   Превращает мне кровь в вино.
   Я сегодня опять в его власти,
   И к чему мне его ревновать.
   Я люблю его пьяным от страсти,
   В упоении кричащего - Б@лять!
   Он строил планы. Как он приедет в командировку в Москву, как они встретятся. Заговорил о совместной поездке в Грецию. Но в свете нового дня он не казался ей таким уж привлекательным.
   - Мы больше не встретимся. И свой телефон я вам не оставлю. Ни за что.
   Это был последний день ее отдыха. Такси увезло ее в аэропорт.
  
  
   Глава9.
  
   Она искренне считала, что в Москве в ее жизни вина не будет. Но уже в первый вечер появилось мучительное желание прикоснуться к чудесному напитку, дарующему забвение. Она решила, что это лишнее, но уснуть в ту ночь так и не смогла. Появились тревога, сердцебиение. Она сидела на кровати, глаза ее расширились от ужаса. Стены смыкались, давили ее своей тяжестью. Она ощущала себя насекомым, которое вот-вот раздавит невидимое чудовище. Вот оно, рядом, дышит тяжело, прерывисто. Но ведь никого же нет. Господи, да я схожу с ума!
   Женя знала про панические атаки, они живописно были представлены в каком-то сериале. Но она никак не ожидала, что такое может случиться с ней.
   Зажгла свет, ее бил озноб, и, хотя в комнате было тепло, она никак не могла согреться. Утром встала с тяжелой головой, в институт не поехала. Зашла в магазин, купила бутылку вина, выпила стакан и снова легла в постель. И только тогда провалилась в сон. Вечером снова захотелось выпить. Вспомнила ночное состояние ужаса, содрогнулась. Лучше уж спиться, чем снова ощутить этот мучительный липкий страх. Достала пузырек с настойкой валерианы, вылила все содержимое в стакан, добавила воды, выпила. Этот коктейль ее успокоил. Она позвонила Людочке. Отправилась к ней в гости, прихватив с собой бутылку крымского муската.
   Они не виделись уже больше года. Людочка спросила ее о Сергее.
   - Почему ты не стала за него бороться? Драться за него с этой девкой?
   - Бороться? Мне не нужно было за него бороться. Он же не хотел уходить.
   - Значит, все-таки разочарование?
   - Ну да. Разве Мила тебе не рассказывала?
   - Ах, эта Мила. Что она понимает.
   Женя молчала.
   - Первая любовь почти всегда заканчивается разочарованием. Чем скорее это поймешь, тем лучше, - сказала Людочка.
   - Разочарование приходит в один миг. Как озарение. - Женя попробовала рассмеяться, но получился только горький смешок.
   - Ладно, забудь. Расскажи лучше про Симеиз.
   - Симеиз - это ужас. Не знаю, зачем я туда поехала. Ты не представляешь, что за идиоты там собрались. Песни орали - ни одной верной ноты. И ведь не уснешь под эти их вопли. Я думала, - выйду к ним и кого-нибудь убью. Да ты пей, хорошее же вино.
   - Я боюсь, голова разболится.
   - Не разболится.
   Людочка отрицательно покачала головой. Женя выпила оставшееся вино, развеселилась, и ее вдруг понесло. Она разоткровенничалась, что было на нее совсем не похоже.
   - У меня там был любовник. Единственный интеллигентный человек среди всей этой серости.
   - Красивый парень?
   - Не парень. Мужчина. Доцент кафедры.
   - Ух ты! Будешь с ним встречаться?
   - Нет. Все уже. Это был курортный роман. - она рассмеялась новым своим пьяным смехом. - У него была одна забавная особенность. Сказать, какая?
   - Давай.
   - В самый момент оргазма он кричал - Б@лять! Б@лять!
   - Действительно, мило. А соседи это слышали?
   - Не знаю. Мне кажется, я была одна во всем Симеизе, кого это слово хоть сколько-нибудь шокировало.
   Женя встала, начала собираться.
   - Спасибо тебе. Я хоть выговорилась.
   В дверях обернулась. - Миле не рассказывай.
   - Ладно. А, собственно, почему?
   - Потому что там, где мы учимся, наша репутация должна быть идеальной.
   - Ты все такая же мудрая.
   - Не очень-то она мне помогла, моя мудрость.
   Женя вернулась домой, собиралась поужинать, но зазвонил телефон. Звонила Людочка.
   - Послушай, возвращайся ко мне. Сейчас приедет Саша Венгеров. Попробуй его соблазнить. Я хочу, наконец, понять, это я ему безразлична, или он вообще перестал интересоваться женщинами.
   - Я вечером иду на концерт. Могу к тебе зайти, но времени будет совсем немного. Полчаса, не больше.
   - Полчаса будет достаточно, если соблазнять его активно и энергично. Ты ведь сможешь?
   - Запросто! - рассмеялась Женя. Она достала уже открытую бутылку красного вина, налила себе полстакана, выпила и помчалась к Людочке.
  
   Глава10
  
   Вошла, подсела к столу. Прерванный разговор продолжился. Людочка сидела напротив Саши раскрасневшаяся и возбужденная. Говорили о его бывшей возлюбленной. О болгарке Наде, с которой он уже расстался.
   - Вы ее, наверное, ревновали.
   - Конечно. Она же была красивая. Мама за нее заступалась.
   - Мария Федосеевна - заступалась? Надя ей нравилась?
   - Не то чтобы нравилась. Просто родители от меня устали. Рады были, что я, наконец, ушел из дома.
   Женя взглянула на часы, - не опоздать бы на концерт. Для Людочки это послужило сигналом, что действовать нужно очень быстро.
   - Представляешь, такой мужчина, и уже целый год один! - Она взглянула на Женю, - ну же, давай!
   Женя пересела на диван. Гибкое ее тело переместилось ближе к Саше, выпитое вино уничтожило смущение. Играя глазами, спросила, - Неужели целый год? Никаких симпатий? Как это может быть? Она улыбалась, кокетничала, очаровывала. Легкие пальцы ее коснулись его руки. Людочка с озорной улыбкой бесцеремонным жестом и кивком головы указала, что ее рука должна опуститься ниже. Саша рассмеялся. Сказал, что она производит на него" антигиперсексуальное воздействие", от которого желание затухает.
   - Я пишу кандидатскую диссертацию, но работе очень мешают мысли о женщинах. Что, если я вам позвоню? Может быть, вы и по телефону спасете меня своей "антигиперсексуальностью"?
   Это была насмешка, вызов, но она видела, что очень ему нравится. Готова была принять вызов, но времени уже не оставалось, пора было уходить. Она поднялась, попрощалась, направилась к двери.
   - Так вы оставите свой телефон? - крикнул он вдогонку.
   - Ну вот еще, - отозвалась Женя из прихожей. Людочка уже услужливо писала ее номер на бумажке. Закрыла за Женей дверь, вернулась к Саше.
   - Она легкомысленная женщина. У нее полным- полно мужчин.
   - Я понял.
   Она взглянула на Сашу, на огонек, загоревшийся в его глазах. Повернулась к книжной полке, взяла в руки "Будденброков".
   - Вы это читали?
   Саша отодвинул протянутую книгу, - конечно, читал.
   - Вы ей позвоните?
   - Пока не знаю. Настроение меняется каждый час. - Улыбнулся, - А ты хочешь, чтобы я ей позвонил?
   - А мне то что? Мне это безразлично. Я о вас беспокоюсь. Вдруг вы так и останетесь один.
   - Одиночество - дар. Особенно - после сумасшедших дежурств в больнице.
   - Зачем вы пошли в медицинский институт? С вашим-то характером. Сейчас, наверное, жалеете.
   - Не жалею. Мне интересно.
   - Но больных вы не любите.
   - Нет, конечно. Но помогать им у меня получается.
  
   Саша позвонил Жене через неделю. Вечером, когда в ее крови уже разливался алкоголь.
   - Я знаю, у вас полно поклонников. Но если среди ваших встреч появится окно, прошу иметь меня в виду для вполне конкретных мероприятий.
   - Что-то я не понимаю, о чем вы говорите, - сказала она и рассмеялась.
   Не обращая внимания на ее слова, он спросил, - завтра вы свободны?
   - Да.
   - Вот и хорошо. Встретимся в семь вечера возле памятника Карлу Марксу. В центре. Ведь вам так удобно?
   - Удобно.
  
   Она слушала длинные гудки телефона. Покачала головой, - ну и наглец! Позвонила Людочке.
   - Хочешь, чтобы я пошла на свидание?
   - Конечно, иди. Разве тебе самой не интересно?
   - Авантюры, которые ты придумываешь, всегда интересны. Я только не уверена, что подхожу для той роли, которую ты для меня определила.
   - Ты можешь прекратить это в любой момент.
   - Вот только это и утешает.
   Постепенно трезвея, она начала злиться. Завтра наговорит всем гадостей, - Саше, Людочке, всем, кто попадется на ее острый язычок. Он думает, что она слишком доступна. Ну что ж, ему придется испытать разочарование.
   Появилось желание напиться основательно. Почти нестерпимое. Саша наверняка угостит ее хорошим вином. Она улыбнулась, - вечер с ним может оказаться весьма приятным.
   Подошла к памятнику, где ее уже ждал Саша. Костюм ее был подчеркнуто строгим, - белая блузка, серая плиссированная юбка. Волосы убраны в затейливую, но скромную прическу. Поздоровалась надменным кивком головы.
   - Пойдемте, - Саша решительно увлек ее за собой.
   - Куда вы меня ведете?
   - Тс, - он сделал ей знак замолчать. - Здесь нельзя громко разговаривать. Повсюду подслушивающие аппараты.
   - Но мы же не собираемся говорить о политике.
   - А о чем мы будем говорить? - шутовски поклонившись, он с насмешливой улыбкой сказал, - Позвольте обсудить последний концерт Стаса Михайлова.
   Женя нахмурилась.
   - Я тоже не люблю Стаса Михайлова. Можем поговорить о медицине. По крайней мере, в этом вы разбираетесь.
   - Вот-вот. Все знакомые женщины хотят говорить со мной о медицине.
   - Они что, все больны?
   - Не больны, но все равно хотят посоветоваться. Самый главный вопрос, конечно, о еде. Как есть много и при этом не полнеть.
   - А вы не рассказывайте всем, что вы врач.
   - Я так и делаю. Когда на пляже в Сочи меня спросили о моей профессии, я сказал, что я лепидоптеролог.
   - Лепидоптеролог? Это кто?
   - Специалист по крыльям бабочек.
   - Это вы подражаете Набокову.
   - А вы слышали о Набокове? Может быть, вы его даже читали? Нет, это вряд ли. Сейчас книги модно не читать, а выбрасывать.
   - Почему бы их и не выбрасывать? Все есть в электронном виде.
   - Вы, наверное, и виниловые диски выбрасываете? Моя маменька грозилась выбросить Пахельбеля и Фрескобальди. И вообще всю старинную музыку.
   Он повернулся к Жене, лукаво улыбаясь, спросил.
   - Вы любите Шуберта? Как правильно произносить, - Шуберт или Шуман?
   - Правильнее, наверно, Шопен.
   Разговор в таком духе продолжался еще некоторое время. Потом они зашли в маленький ресторанчик. Саша заказал сухое вино и мороженое. Он уже больше не ерничал, не старался острить. Женя с наслаждением пила вино. Вечер обещал закончиться приятно. И тут зазвонил телефон. Звонил Сашин приятель. Просил приехать к заболевшему ребенку. Температура тридцать восемь, боли в пояснице.
   - Сейчас буду.
   Вышли на улицу, он извинился, что не сможет ее проводить. Посадил в такси, оплатил проезд.
   - Очень надеюсь вас снова увидеть. Я вел себя, как пес, но все равно надеюсь.
   В такси Женя внезапно поняла, что не хочет, чтобы Людочка знала о ее новых встречах. Тут же позвонила ей и сказала:
   - Мы весь вечер состязались в остроумии.
   - И кто победил?
   - Он, наверное. Обычно побеждают мужчины, - Женя постаралась, чтобы фраза прозвучала как можно равнодушнее. - Но следующей встречи не будет.
   - Не будет? - в голосе Людочки послышалось разочарование.
   - Нет. Мы друг другу не понравились.
   Людочка вздохнула. - Нет таких женщин, которые нравятся абсолютно всем мужчинам.
   - Я знаю. Я никогда и не старалась всем нравиться.
   - Ты, наверное, ему нагрубила.
   - Да. Мне еще тогда, у тебя в дома, этого хотелось.
   - Я примерно так все и представляла, - вздохнула Людочка. - Но он все же очень интересный человек. Ты ведь согласна?
   - Да уж. Про него не скажешь, что это - пирожок ни с чем. Но его начинка не в моем вкусе.
   - А ты стала злой.
   - Адекватной.
   Поговорили еще о Миле, о ее неоправданной самоуверенности. Закончив разговор, Женя почувствовала удовлетворение. Ее ложь прозвучала вполне правдоподобно.
  
   ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"