Трещевская Ольга : другие произведения.

Выжить на дне. Часть 2. Обаятельные наркоманы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Глава 1. Великий исход из города Стаханов.
   Появление новой звезды.
  
   Нина осторожно поднималась по лестнице на платформу, стараясь справиться с нарастающей паникой. А вдруг она опять упадет и получит новую травму? Справилась. Подошла к продавцам с электрички. Они сидели возле своих объемных сумок. Одна из женщин вскочила, обняла ее.
   - Как же я рада тебя видеть! Наконец-то родное лицо!
   Улыбка скрыла легкое чувство неловкости. Она не помнила ее имени. Осмотревшись, поняла, - общество на электричке изменилось. Искала, с кем подружиться. Нет, не с этой приветливой женщиной. Может быть, с Лилькой, с новенькой?
   Лилька, яркая и эффектная, сразу привлекла к себе всеобщее внимание. Особенно хороши были ее серо-голубые глаза. Глаза актрисы - очень выразительные, они могли передать любую эмоцию. Густые светлые волосы уложены тщательно, словно для похода в театр. Немного провинциально, но, бесспорно, она выглядела королевой среди своих приятельниц.
   Приехала она с мужем и сыном. Муж - крепкий мужчина с коротко подстриженными усиками. Когда он в электричке говорил свое "Предлахается", сразу становилось ясно, откуда он родом.
   Лилька шествовала по электричке в стильных узких брючках, говорила через микрофончик. Это было дерзкое нововведение, до нее никто в вагонах микрофоном не пользовался. Продавала чудо-вешалку, - пластмассовую хреновину, с помощью которой в маленьком шкафу можно было разместить много одежды. Демонстрировала устройство на примере четырех своих прелестных шелковых блузок. Переносила блузки с крючочка на крючок, ловко вертясь в вагоне, что было удивительно при ее полноте.
   Нина выменяла вешалку на набор фломастеров, опробовала дома, - дерьмо, абсолютно неудобная, ненужная вещь. Она и одной такой не смогла бы продать, а Лилька в каждом вагоне продавала по несколько штук.
   Нина вошла в вагон, а там - Лилька со своими вешалками. Будет торчать в вагоне минут пять, не меньше.
   Решила подождать. И тут услышала грубый мужской голос .
   - Осточертела ты уже! Каждый день долдонишь одно и то же. Пошла вон отсюда!
   Лилька сделала вид, что не слышит грубияна. Продолжала говорить в своей спокойной, невозмутимой манере. Мужик поднялся, огромный, грозный.
   - Я тебе сказал, пошла вон!
   Лилька подхватила коробку с вешалками и без спешки, с достоинством удалилась, перешла в другой вагон.
   - Вот как. А я хотела ей подражать, - пронеслось в голове у Нины.
   Спустя три месяца Лилька ненадолго уехала в родной Стаханов. Вернулась не одна. Привезла целую ораву своих земляков.
   Стаханов вымирал, квартиры в городе в тот год продавались всего за 100 долларов. Никто не покупал, жить там было невозможно. Работы нет, отопления нет, квартплата высокая. Вот Лилька и пригласила земляков в Россию. Каждого внимательно выслушивала, вникала в ситуацию, сочувствовала. Помогала с жильем, давала деньги в долг. Стахановцы селились по пять человек в комнате, к условиям были нетребовательны. Работали в основном на Лильку. Россиян с первого дня начинали люто ненавидеть. Вы же, сволочи, нормальную работу можете иметь. Какого черта вас принесло на электричку!?
   Часть ее земляков работала в районе Курского вокзала, там тоже была торговля в электричках. Лилька встречалась с ними, интересовалась, спрашивала, - как там, на Курской дуге?
   Нина, увидев Лильку, тоже спросила, - Ну как там у вас, на Курской дуге?
   Лилька с минуту молчала, пристально буравя Нину своими надменными серыми глазами. Потом сказала:
   - Курская дуга - великий символ борьбы нашего народа с фашистами. Это святое, на Курской дуге люди погибали. А ты превратила все в забавную шутку. Тебе не стыдно?
   Нина на мгновение потеряла дар речи, даже не сразу нашлась, что сказать. Запомнила, - Лилька - манипулятор, она любую фразу может перевернуть, исказить, использовать против собеседника. От нее лучше держаться подальше. Лилька, в свою очередь, обладала тончайшей способностью определять, кому она мила, а кому - нет. Неприязнь Нины она мгновенно почувствовала и теперь ее попросту игнорировала.
   Но большинство из тех, кто имел дело с Лилькой, испытывали к ней чувство благодарности.
   Лилька повезла своих стахановцев в паломническую поездку в монастырь в Дивеево. Одна паломница ссорилась с мужем перед поездкой. Стояли рядом с автобусом, взбешенные, разгоряченные, готовые вцепиться друг другу в глотку. Лилька встала между ними, как скала, нашла нужные слова, успокоила. А потом уже подействовала благодать монастыря. На обратном пути паломница сидела умиротворенная, любовалась проплывающими за окном бескрайними полями. Говорила, - у меня не было друга лучше и надежнее Лильки.
  
   ***
  
   Лилькин сын, стройный и загорелый, в клубной куртке, с сумкой через плечо, разгуливал по платформе, пожимал руки продавцам, своим землякам и бывшим коллегам. Заработав деньги, он перешел на рынок продавать обувь. Звал с собой мать. Но Лилька не захотела уходить с электрички. Она пребывала в эйфории, закрутив роман с тридцатилетним парнем по прозвищу Циркач.
   Безусловно, выглядел он мужественно. Жесткий взгляд, стальные мускулы, двусмысленная усмешка. Продавал газеты, самые дешевые. Гибкие проворные руки раздавали газеты и с виртуозной скоростью возвращали сдачу. Он словно жонглировал своими газетами. Приятно было смотреть, как он работает. Все уже знали, что парень действительно бывший жонглер. Цирк оказался еще одной жертвой Перестройки. Оставшиеся без работы сотрудники из сострадания разобрали по домам отощавших, изголодавшихся цирковых животных. У Циркача поселился ручной енот.
   В перерыв торговцы пили кофе. Лилька и Циркач устроились на парапете. Циркач сидел, положив нога на ногу. Лилька сидела у него на коленях, лицом к нему, положив руки на плечи. Наглые глаза его смотрели на Лильку с вожделением.
   Он ритмично покачивал ногой, подбрасывая обнимавшую его Лильку. Голова ее была запрокинута, глаза полузакрыты, выражение лица сделалось сладострастным и томным. Все изумленно смотрели и не могли оторваться. Боже, да это же самый настоящий половой акт! При всем честном народе! И Лилька вот-вот испытает оргазм. Да вот же, - она дернулась, руки судорожно впились в его плечи, с губ вырвался слабый стон.
   Перерыв закончился, все направились на перрон. На Лильку и Циркача старались не глядеть, не встречаться с ними глазами, - было неловко.
   Но Лилькиному мужу кто-то все рассказал. Не удержался от соблазна увидеть его реакцию.
   Вечером Лилька опять сидела на парапете, уже одна. Муж подошел и со всего размаха ударил ее в лицо. Лилька коротко вскрикнула, а он резко развернулся и почти бегом бросился к электричке.
   Ночевать не пришел, уехал на Украину. Он был страшно напуган собственной смелостью. Что он без Лильки? Их переезд в Россию, всю коммерческую деятельность организовала она. Без нее в Стаханове, в умирающем опустевшем городе он станет нищим. Но он все равно уехал.
  
   ***
  
   На электричке появилась еще одна яркая женщина, звезда первой величины, - Светка. Ей было тоже за сорок, как и Лильке. Приехала из Днепропетровска с сыном и дочерью.
   У Светки были голубые глаза, волосы, осветленные белой хной, и шикарная фигура с тонкой талией. Когда она шла своей упругой гордой походкой, покачивая крутыми бедрами, мужчины невольно оборачивались, любуясь ею.
   В вагонах уже образовывались очереди из продавцов. Первым идти было выгоднее. Стахановцы совершенно обнаглели, выходили на работу кучей и совершенно задавили россиян. Россияне плелись в хвосте. Но впереди всех, опережая даже стахановцев, всегда шла Светка. Она продавала занавески. Влетала в электричку, как метеор. Мощным взмахом вскидывала вверх руки, поднимая занавеску высоко над головами пассажиров. Ее мощный голос звенел набатом, перекрывая шум в вагоне. Если кто-то пытался ее обойти, она только взглянет грозно, в прозрачных глазах полыхнет голубой огонь, и нарушитель заведенного порядка стушуется, почувствует страх. Даже Лилька остерегалась вступать с ней в конфликт.
   Светка ревниво следила за успехами Лильки. Пробовала тоже брать продавцов, но ей не понравилось. Она никому не доверяла. Выбрала другой путь - продажа дорогого товара, всегда связанная с риском, плюс хорошая реклама.
   В перерыв вокруг Светки собирались приятельницы, привлеченные ее рассказами, ее необычайно сильной энергетикой. Говорила она ярко и живо и казалась открытой, искренней.
   - Я сейчас на мели, - рассказывала Светка. - Богатой я уже была. Мой первый муж, армянин, был богатым. Я ни в кого не влюблялась. Просто выбрала лучшего и вышла за него. Он был таким же обаятельным, как Кирилл.
   Нина метнула на нее взгляд, полный сомнения. Так ли уж обаятелен ее сын Кирилл? Да, высокий, большие карие глаза, вьющиеся темные волосы. Держится свободно, раскованно. Пожалуй, действительно обаятельный. Но Нине он не нравился. Уж слишком поверхностный, легкомысленный.
  - В Армении жизнь семьи походила на праздник. Гости, вино, веселье, смех. Мне полагалась роль покорной восточной жены. А я властная, независимая. Покорной быть не умею. Родственники мужа запретили мне красить волосы в светлый цвет. В тех краях всех блондинок считали проститутками. Тогда я взяла и выкрасила волосы в красный. Нет, не в рыжий. Буквально, - в красный.
   - Здорово! - вскричала Нина, - достойный протест!
   - Протесты ничего не меняли. Там свои устоявшиеся нравы. Муж мог ходить в гости, развлекаться. А я дома с ребенком, помогаю свекрови готовить обед. И вдруг узнаю, - он мне изменяет! Такого я стерпеть не смогла. Ворвалась в дом, устроила скандал. И муж поднял на меня руку. В первый и последний раз. Я подхватила ребенка в охапку и уехала.
   - К матери?
   - Нет, на БАМ.
   Все продавцы одновременно ахнули.
   - На БАМ? С ребенком?
   - Я понимала, - ехать к матери в Днепропетровск нельзя. Там муж меня найдет. Приедет со своими друзьями, выкрадет ребенка, увезет в Армению. Вот я и приехала на БАМ, в Тынду. Первым делом пришла в милицию. Сказала, - Муж будет меня преследовать. Адрес мой не давайте никому, даже матери.
   В Тынде меня сразу заметил начальник района. Предложил руководящую работу. Отвечать за снабжение города водой. А я молодая совсем. Испугалась, - вдруг не справлюсь? Он говорит, - как ты можешь не справиться? Ты знаешь, что такое вода? Вода - это жизнь. Это власть. И я справилась. Командовала взрослыми мужчинами. Они подчинялись мне, слушались меня, как малые дети.
   Условия жизни в Тынде были спартанские. Отопление не работало. Я разрезала батарею, наливала туда воды, опускала большой кипятильник. Так и грелись.
   - Опасно. Пожар мог случиться.
   - Все опасно. Я каждый день рисковала, так и выжила. В Тынде в меня парень влюбился, на семь лет моложе меня. Стали жить вместе. Кирилл повсюду бегал за мной, яслей никаких не было. Но я не побоялась и второго ребенка родить. Оксану.
   - Здорово жить с молодым мужем?
   - Не так уж и здорово. Я с детьми, а муж всю ночь на дискотеке. Но, конечно, страсть, в постели шикарно. А потом все закончилось в один день.
   Он попал в дурную компанию. Парня они в драке убили. Его судили, пятнадцать лет дали. Я любила его. Но тут сказала себе, - все, кончено. Выбросила его из головы. Думать себе о нем запретила.
   - Может, они за дело его убили.
   - Может, и за дело. А мне что до этого? Семью он разрушил.
   - И передачи в тюрьму не носила?
   - Еще чего! Никаких передач. После его ареста я уехала из Тынды. Вернулась с детьми в Днепропетровск.
   Светка неохотно говорила только об одном, - о руке Кирилла. Левая рука его болталась в рукаве, совершенно безжизненная. Сначала он был поваром, готовил прекрасно. Мог бы работать в хорошем ресторане, мог бы даже открыть собственное кафе, но вот, - рука.
   Светка сказала, что в гараже на руку Кирилла упала тяжелая плита. Но все уже знали ее манеру говорить, знали когда что-то скрывает или не договаривает. Случай в гараже, это - не вся правда. Должна быть другая причина.
   Забавно было слушать, как она рассказывала о своей семье. Для скучающих продавцов члены ее семьи уже были как родные, так ярко она их описывала.
   - Мать моя - жгучая брюнетка. Огненная, сильная женщина. Отец начал ей изменять. Она еще не знала про измену, а мне добрые люди рассказали, - отец для своей любовницы новый дом строит. И адресок дали. Разбирайся, если хватит духу.
   Я села в машину отца, в нашу черную ауди. Поставила в багажник газовый баллон. Приехала по указанному адресу. Отец и его любовница выскочили навстречу. Я из машины вышла, подняла высоко над головой баллон с газом, крикнула:
   - Если не вернешься в семью, если еще хоть раз здесь появишься, я ваш этот дом спалю! И вас обоих сожгу живьем к чертовой матери!
   И отец вернулся. Больше не ездил к той женщине.
   - Молодец! - восхищалась Нина. Но другие продавцы отнеслись к рассказу Светки с недоверием.
   - Врет она все. Какая ауди? Москвич, может, старый.
   - Пусть даже и Москвич. Рассказ этот соответствует ее характеру, ее темпераменту. Да и подержанные иномарки появились на Украине раньше, чем в России.
   Дочь Светки Оксана поступила в институт. На Светку смотрели с завистью и удивлением.
   - Образование платное. Пять лет надо платить. Неужто потянешь?
   - Естественно. Она хочет учиться. Неужели я ее в этом не поддержу?
   Никто из приезжих не заглядывал в будущее так далеко, никто не был в себе так уверен.
  
  ***
  
   Из Украины приехала Ира, маленькая, крепкая и складная женщина, фигуркой похожая на статуэтку Майоля. Разведенная, приехала со своим семилетним сыном. Кирилл начал за ней ухаживать. Он со своей непринужденностью, приветливой и шутливой манерой общения выглядел ярче и интереснее. своей избранницы. К тому же Ира была старше его на пять лет. Все думали, Светка будет против такой невестки. Но она опять всех удивила. Сказала, - Кирилл ее любит, значит, и я буду ее любить.
   Ира стала жить в их съемной квартире. Она оказалась превосходной хозяйкой, они со Светкой по очереди готовили ароматные борщи.
   Ира уже была беременна. Кирилл рассказал о беременности матери. Ждал, что скажет мать. Светка ни секунды не колебалась. Сразу заявила, - пусть рожает. Это тоже было вызовом. Приезжие делали аборты. Как рожать? Ни жилья своего, ни постоянной работы. Страшно. Светка не испугалась. Сказала Ире, - выбирай любой роддом, самый дорогой. Я все оплачу.
   Светка с Кириллом остановились под окнами выбранного ею роддома. Ира выглянула в окно.
   - Ну как ты?
   - Родила!
   - Уже? Врешь! Не может быть!
   Ира легко вскочила на подоконник, закружилась на нем, демонстрируя свою уже тонкую талию. Светка радостно замахала руками, в улыбке ее отразилась смесь восхищения и зависти к молодости невестки. А Кирилл восторженно повторял, - Сына родила! Сына!
   Мальчика назвали Павликом. Здоровье у него было богатырское. Светка хвасталась, - чудо, а не ребенок! С Павликом по очереди. нянчились все члены семьи, и больше всего - Оксана. Она рано возвращалась из института, малыш приветствовал ее появление радостным воплем.
   Ира вскоре вышла на работу, но не на электричку. Она устроилась продавцом в местное СЕЛЬПО и ушла таким образом от постоянного Светкиного контроля, который ее угнетал. Продавцы следили за успехами их семьи. Ревниво и не вполне доброжелательно.
  
   Нине уже нравилась ее работа на электричке. В теплые летние дни они со Светкой уезжали на перерыв в Привалово. Зависали на полтора часа на чудном безлюдном полустанке. Вокруг луга, яркое разнотравье. Чистейший воздух, запахи мяты, полыни, сена. Устраивались прямо на лестнице, отдыхали, подставляя солнечным лучам лица и обнаженные руки. Блаженство!
   Витька, продающий мороженое, кормил продавцов лакомкой и эскимо. С Витькой женщины никогда не кокетничали, относились к нему, как к доброму папаше. Могли сказать, - Витька, посмотри, никого нет поблизости? Садились писать. Самого Витьку не стеснялись совершенно.
   Витька торговал в белом халате. Считал, что именно так должен выглядеть работник сферы питания. Халат уже давно был не чисто белым.
   Однажды на платформе женщине стало плохо. Вызвали скорую. И тут Витька подошел, в своем грязно- белом халате, солидный, раздобревший, с огромным своим баулом.
   - А вот и доктор пришел! - обрадовалась старушка. Продавцы расхохотались.
   Разрешение на торговлю Витька не брал. Подружился с ментами, угощал их мороженым.
   Когда менты шли по вагону, торговцы проявляли солидарность. Спешили предупредить тех, кто не успел купить разрешение, передавали друг другу, - Менты в вагоне!
   Мент подошел к Нине.
   - Ваше разрешение?
   Она показала пластиковую карточку.
   - Работайте! Нет вопросов.
   Он уже вел по вагону арестованных, тех, у кого разрешения не оказалось. Они шли цепочкой, расстроенные и злые. Остановились в тамбуре, ждали. Витька вошел в вагон, продал два эскимо, уселся возле своей огромной сумки. Сидел, спокойный и безмятежный, уже даже задремал. И тут в вагон вошла Светка. Окинула всех острым пронзительным взглядом, вскинула руку и резким движением указала на Витьку.
   - Вот этого арестуйте! У него нет разрешения!
   Мент с любопытством взглянул на Светку. Ну и стерва! Подошел к Витьке, велел ему перейти в тамбур к задержанным.
   На следующий день продавцы возмущенно рассказывали друг другу о происшествии. Светка сдала коллегу ментам. Хоть бы Рустема, он такая тварь, все бы только порадовались. Так ведь нет, Витьку!
   - Напрасно ты так, с Витькой.
   - Нечего мне указывать! Я и впредь буду так поступать. Законы для всех должны быть одни.
   Нина осторожно предупредила, - Тебя все осуждают.
   - А мне на всех плевать. Для меня важна только моя семья!
   Прямо так и сказала, - Мне на всех плевать!
   Вот оно что. Вот почему Светку не любили.
   Витька продолжал работать и по- прежнему угощал всех мороженым. Однажды Нина принесла на электричку тоненькую. книжку Венедикта Ерофеева " Москва- Петушки". Поэма! Но тоже про электричку. Собиралась дать почитать Витьке. Знала, - ему понравится.
   Но Витька уже вторую неделю не появлялся. Пришлось покупать мороженое у шоколадников. А они все жадные, заплатила втридорога. Потом услышала, - Витьки больше нет. Умер скоропостижно, от инфаркта.
   - Доконали его тяжелые сумки.
   - Ну, нормально же. На 52 году жизни. Чего ужасаться-то?
  
  
   Глава 2. Без медицинской страховки.
  
  
   У Светки появился любовник. Крепкий, высокого роста сорокалетний мужик с синими глазами. На электричке он получил прозвище Чапай.
   Крупные мужчины обычно нравятся женщинам, но Чапай был огромный, он буквально пугал своими размерами. Глаза у Чапая были яркие, необыкновенные, но в целом красивым его назвать было нельзя. Грубые черты лица, нос искривлен, поломан в драках. Жена от него ушла, он оставил квартиру детям, а сам уехал в Подмосковье. Что ж, благородный поступок.
   Светку он обожал. Она завороженно слушала его, верила его обещаниям.
   - Приобретем землю, я построю дом. Я все могу, все умею.
   Переехав к Светке, сразу купил огромный телевизор. Светка его расхваливала, удивлялась, как от такого мужчины могла уйти жена.
   Это была последняя попытка Светки завести полноценную семью. Увы, неудачная, как и все ее предыдущие попытки. Вместе они прожили месяцев шесть, не больше.
   Оба были горячие, вспыльчивые, темпераментные. Вспыхивали ссоры, бурные и безобразные. Светка орала:
   - Убирайся к чертовой матери! Мне ничего от тебя не нужно! Забирай свой поганый телевизор!
   Чапай поднял телевизор своими огромными ручищами и выбросил прямо через окно на улицу, пробив им стекло. И всю ночь бродил вокруг Светкиного дома, терзаемый стыдом и раскаянием. Утром вернулся, просил прощение. Светка его впустила.
   Кирилл, миротворец, пытался сгладить все углы, старался угодить и матери, и новоиспеченному отчиму. Оксана его боялась. Ира, скрытная и уравновешенная, наблюдала молча, скрывая свои эмоции. В глубине души она была уверена, что роман ее свекрови вскоре закончится сам собой, без постороннего вмешательства.
  
   Чапай тащил огромную Светкину сумку. На горизонте уже показалась электричка. Светка ускорила шаг, начала креститься, - Господи, помоги нам успеть на поезд!
   - Нельзя упоминать имя Бога всуе!
   - Можно. Чем чаще вспоминаешь о Боге, тем лучше.
   У нее на все было собственное мнение.
   На бегу она продолжала говорить. Черт его знает, что там она ляпнула, почему слова ее так взбесили Чапая. Он вдруг заорал.
   - Да ты идиотка! форменная идиотка!
   - Заткнись, мудак! - бросила Светка зло, сквозь зубы.
   Чапай швырнул ее сумку, кинулся прочь.
   - Света! Света! Он твою сумку бросил! - кричали продавцы.
   Светка, не оглядываясь, продолжала решительным быстрым шагом идти к электричке. Вскочила в поезд и уехала домой. Продавцы приволокли ее сумку в билетную кассу. Попросили, - пусть у вас постоит. Она придет, возьмёт.
   На следующий день Чапай забрал ее сумку. Пришел к Светке, опять умолял его простить . Светка встала на пороге комнаты, ее трясло, она часто дышала, крепкая грудь вздымалась под тканью тонкой блузки. В глазах Чапая отразились вожделение, обожание. Казалось, - вот - вот уже помирятся. Но одно неосторожное слово, и снова крики, ярость, ненависть. Чапай ребром ладони ударил по дверному косяку. Мебель в комнате затряслась, со шкафа слетела хозяйская ваза, со звоном упала на пол. Светка швырнула в него стакан с недопитым кофе. Чапай увернулся. Стакан влетел в стену, разбился на мелкие осколки. Остатки кофе потекли по обоям.
   В соседней комнате закрылась, дрожа от страха, Оксана. Прижимает к себе испуганного Павлика. Боится, что Чапай ворвется в. комнату, сорвав крючок. Боится его огромных кулаков. Боится, что произойдет убийство.
   Чапай выскочил за дверь. Светка кричит вдогонку, - Убирайся, сволочь! Глаза ее сухие, никаких слез, одна только ненависть. Сама себе твердит:
   - Все! Больше никогда! Никогда!
   Чапай, снова бездомный, слоняется под дождем по улице, мечется между домами. Вспоминает Светкину фигуру, ее тонкую талию, ее дивные льняные волосы. Хватается, как безумный, за голову. Не могу без тебя! Не могу! Не могу!
   Но шансов вернуть Светку у него уже нет. Благополучие и покой детей для нее несравненно дороже, чем страсть. К тому же ей пришлось сделать аборт. Зачем ей эти проблемы?
  
   Катька Протасова, та самая Катька, с которой у Нины была драка, - пригласила всех на день рождения своего мужа Жени, на шашлыки.
   Вошли в квартиру, взяли приготовленные Катей сумки и направились к лесу. Шли по деревенской улице. Вдоль домов сплошным ковром сверкали на солнце яркие соцветия одуванчиков. Устроились на поляне, окруженной молодыми елочками. На мягкой шелковистой траве расстелили пледы. Мужчины стали разжигать костер.
   Катя, кроме мяса для шашлыка, приготовила еще кучу разных закусок. Очень старалась. Муж ее болел, у него обнаружили опухоль. Никто об этом еще не знал. Катя боялась, что этот день рождения будет последним для ее мужа. Пусть же будет веселым, незабываемым.
   Прозвучали первые тосты. Чапай все поглядывал на тропинку, ведущую к поселку. Ждал появления Светки. Светка еще работала на электричке, не могла упустить возможность торговать в отсутствие конкурентов. Но вот и Светка появилась. Расположилась на краю поляны.
   Чапай хотел устроиться рядом, но она не позволила. Услышав ее грубое " Отвали!", сделался хмурым. Пил и все больше пьянел.
   Гости уже были сыты. Стали петь. Катя спела романс " В лунном сиянии". У нее был приятный грудной голос. Отблески костра освещали ее миловидное лицо с нежным румянцем. Пряди густых каштановых волос в свете костра казались золотыми, совсем как на старинных иконах. Она была очень хороша в этот день. Но Чапай смотрел только на Светку.
   Женька ухаживал за Ниной. Это была бравада на публику, ему хотелось выглядеть этаким крутым ловеласом. На самом деле он любил свою жену, ему никто, кроме Кати, не был нужен. Приставал к Нине, - Что же ты не поешь?
   Нина начала подпевать, тихо и неуверенно. Женька махнул рукой.
   - Вы, русские, петь не умеете.
   А украинцы пели хорошо. Все они были музыкальны, имели мощные голоса, и слова песен знали до самого конца.
   Опустился вечер. Угли потухающего костра вспыхивали в наступивших сумерках красными огнями. Пробовали танцевать. Светка и Катя танцевали вдвоем, кружась в центре поляны. Тела обеих женщин сплетались, ритмично двигаясь в такт музыке, льющейся из магнитофона. Поднятые вверх загорелые руки, сильные и нежные, покачивались в полутьме со змеиной грацией. Чапай наблюдал, весь дрожа от возбуждения. Он поднялся, направился к Светке. Растопырил ручищи, наступает на нее, разгоряченный и опасный.
   Но не родился еще такой мужчина, который мог бы испугать Светку. Чапай попробовал схватить ее, обнять за талию. Она изогнулась и с неожиданной силой отшвырнула его, и он тяжело рухнул задом прямо на догорающие угли костра. От боли взвыл. Вскочил, взбешенный и яростный. Приплясывая, отряхивал пепел, приставший к прожженным брюкам. Его безумные синие глаза горели, изрыгая искры огня.
   Наступившую тишину прорезал чей-то одинокий смелый смешок. Чапай схватил свою сумку и бросился прочь. Продавцы смотрели на его скрюченную фигуру, на разодранные дымящиеся брюки. Вот он исчез, скрылся в вечернем сумраке за деревьями.
   С его уходом веселье вспыхнуло с новой силой. Слышны одобрительные возгласы в адрес Светки, - Молодец! Здорово его проучила! Женщины хохочут, слышен чувственный смех Лильки, она сидит, раскинув полные ноги, прижавшись к груди собственного мужа. Ссора их давно позабыта. Циркач уехал, открыл в провинции собственный цирк. Он теперь далеко, ездит по стране с гастролями.
   Приехал на машине Лилькин сын, привез в подарок конверт с деньгами. Для него снова жарят шашлык. Водка льется рекой.
   Наконец все собираются уходить. Укладывают в сумки пледы, собирают посуду. Направляются к станции. Все веселы и добры. Едва знакомая Нине девушка помогает ей донести сумку до электрички. Катька довольна. Отличный день, праздник вполне удался.
   На следующий день. Чапай все же вышел на работу. Нина, пробираясь через переполненный вагон, в тамбуре с ним столкнулась. Нечаянно коснулась сумкой его обожженного зада. Чапай взвыл, закричал, - Не трогай меня!
   Пассажиры изумленно оборачиваются. Нина от стыда готова сквозь землю провалиться.
   Светка так c Чапаем и не помирилась. Поняла, что он психопат, жить с ним невозможно. Светке назло он начал ухаживать за новенькой, за Зоей, но взаимности от нее не добился. Видя его измену, Светка окончательно его возненавидела.
   Всю неделю шел дождь. Женщины на станции прятались под навес. Чапай тоже хотел спрятаться от дождя. Светка поставила свою огромную сумку так, чтобы для него не осталось места. Сказала сквозь зубы, - Вали отсюда! Он даже не огрызнулся. Отошел в сторону и так и стоял под дождем, угрюмый, униженный, с патлами мокрых волос, словно бездомная собака.
   Подступало отчаяние. Водка ему не помогала, водку его организм не принимал. Он заболел, с болями в животе попал в больницу. Сделали операцию.
   Выйдя на работу, он, смеясь, рассказывал:
   - Из меня все кишки вынули, половину отрезали и выкинули. Остальные опять в меня засунули, зашили. Сказали, - тяжелое не поднимать. Две недели лежать, как пласт, не дергаться.
   Катька взглянула на его сумку, доверху наполненную товаром.
   - Так -то ты тяжелое не поднимаешь?
   - А куда денешься? За операцию заплатил, теперь за квартиру надо платить. А то вообще за дверь выкинут.
   - Взял бы в долг.
   - Ага, в долг. Просил уже. Кто даст? Ты дашь?
   - Я не дам. У Светки своей проси.
   - Как же, даст она. Держи карман шире!
   Чапай перестал смеяться, грубое лицо его исказила гримаса горечи. Оно было страшным, его лицо. Особенно пугающими выглядели запавшие синие глаза, обведенные темными кругами.
   В электричке ему сделалось плохо. По рации передали на ближайшую станцию, - требуется скорая. В Михнево к электричке подошли санитары, погрузили его на носилки. Он скрипел зубами, чтобы не стонать, волновался за сумку с товаром, оставленную в электричке. В больнице выяснилось, - швы разошлись после операции. К вечеру следующего дня он умер.
   Смерть его испугала приезжих. Такое с любым могло случиться. Ни у кого из них не было страхового полюса. Вот и Катьку муж ее с диагнозом " острый живот" едва успел довести до Украины. Уже перитонит начинался. Если бы одна была, без мужа, ее бы и не спасли.
   Спрашивали у Светки, - жалко тебе Чапая?
   - С чего мне его жалеть? Сдох и сдох. Туда ему и дорога.
   Нина взглянула на нее изумленно, испуганно.
   - Он же тебя любил!
   - Как же, любил! Знаешь, как он моим детям нервы трепал? Как Оксана дрожала, пряталась в туалете? Как Кирилл, белый как мел, бросался на помощь, стараясь меня заслонить?
   Зоя, узнав о его смерти, только равнодушно пожала плечами. Похорон никаких не было. Удалось дозвониться его бывшей жене, но она приехать не пожелала.
  
  
   Глава 3. Жертвы героина.
  
  
  
   Вскоре и у Оксаны появился жених. Приближался день торжественного бракосочетания. Светка работала до позднего вечера, ей хотелось устроить для дочери богатую, пышную свадьбу. Слишком возбужденная, она не чувствовала усталости.
   Все думали, что и Кирилл будет работать больше. Ради любимой сестры, помогающей растить Павлика. Кирилл был достаточно ловок, несмотря на поврежденную левую руку. Торговля шла у него вполне успешно, он умел очаровывать пассажиров шутками и улыбками. Но он выходил на работу все реже. Выйдет на час, увидит своих друзей.
   - Ну что, по коньячку? Давайте возьмём лучшего, пятизвездочного!
   Продавцы наблюдали, делились впечатлениями.
   - Слышала? По коньячку? Вот скотина!
   - Друзьям старается понравиться.
   - Крутым притворяется. В точности как Светка.
   - Светку не трогай. Она трудяга. А этот сидит на шее у своих баб, да еще выпендривается.
   Жаловались Светке. Ей не нравилось, что Кирилла осуждают.
   - Он в пять утра выходит на работу, когда вы все еще спите. Уже заработал кучу денег, теперь отдыхает.
   Над ней начали смеяться.
   - Бог ты мой! Кирилл в пять утра выходит на работу! Перетрудился!
   - Опять врет. Совсем уже завралась.
   Кирилл хитрил, старался быть с матерью ласков, буквально обволакивал ее своей показной нежностью и вниманием.
   Однажды появился в перерыв в Михнево. Светка должна была приехать следующей электричкой. В станционном кафе Кирилл суетился, спрашивал у продавцов, - Какие пирожные обычно берет моя мама? Какие - ее любимые?
   Приехала Светка. Кирилл вертелся вокруг нее, угощал купленными пирожными. Продавцы наблюдали этот спектакль, посмеивались.
   - Светка будет умиляться, - ах, какой у нее замечательный, любящий сын!
   Поползли слухи, что он подсел на наркотики. Спрашивали у Иры, она отмалчивалась.
   Работать он уже не мог. Вскоре его поймали с наркотой, арестовали.
   В СИЗО валялся в ногах у ментов, умолял, чтобы его пощадили, отпустили.
   - Это Элька во всем виновата. Она одна. Это она меня втянула.
   Эльку сделала наркоманкой ее собственная мать, бывшая учительница математики из Тамбова, В Перестройку она начала продавать наркотики. Прятала героин в корзине под клубникой. Привлекла и Эльку к торговле. Сама на наркоту не подсела, а Элька соблазнилась, стала колоться.
   Продавцы передавали друг другу ошеломившее всех известие, - Кирилл в СИЗО! Кирилла арестовали!
   Уже не злорадствовали, сочувствовали.
   Светка вошла в вагон, энергичным движением вскинула руки, подняла рекламируемый товар. Все, как всегда, - звонкий голос, работает быстро и ловко, ни одного лишнего движения. Продавцы бросились к ней.
   - Света! Света! Почему ты здесь? Ты что, не знаешь? Кирилл в СИЗО!
   Светка обернулась, высокомерная, грозная, метнула на доброжелателей короткий, как молния, взгляд.
   - А где я должна быть? Дома сидеть, реветь? Мне на адвоката надо заработать!
   На адвоката она заработала. Кирилла отпустили. Эльку посадили в тюрьму. Через полгода она вышла из тюрьмы совершенно больная, с гепатитом. Чувствовала себя скверно, но продолжала работать на электричке. Ей нужно было кормить двух маленьких детей. Муж исчез. Мать помогать отказалась, она возилась с внуками своей второй дочери. Верила, - из той может получиться что-то путное. Из Эльки уже ничего не получится.
   В январе ударили морозы. Продавцы отсиживались по домам. На работу вышли только Светка, Нина и Элька. Трясясь от холода, Нина говорила:
   - Если еще на пару градусов похолодает, я уже не смогу работать.
   - Конечно. Тебе можно. У тебя жилье свое, не съемное.
   - У меня руки в мороз не слушаются.
   Она достала из меховой рукавицы свою посиневшую озябшую руку. Светка дотронулась до ее руки своей теплой ладонью.
   - Надо же? И правда, ледяная.
   Нина разомлела, обрадовалась сочувствию. Принялась жаловаться.
   - У меня кровообращение нарушено. Да еще и со сном проблемы. Все говорят, - нам бы только до подушки. А у меня вот бессонница.
   Элька призналась, что тоже стала плохо спать.
   - Только я из-за этого не заморачиваюсь. Встаю, включаю чайник. Чайку попью и опять ложусь.
   Возле нее, уже тяжело больной, все еще вертелись кавалеры. Юноша, почти мальчик, нес в электричке ее тяжелую сумку. Споткнулся, товар рассыпался.
   - Ну ты, обморок! - прикрикнула на него Элька. Мальчик бросился поднимать упавший товар. Увидев его испуг, Элька расхохоталась.
   Она по- прежнему веселила окружающих шутками. Пока ждали электричку, рассказывала о своем маленьком сыне.
   - Ну не может он не воровать. Ей богу, не может! Такой характер!
   - Наследственность? - пошутила Нина.
   - И это тоже. Вот иду я по рынку, он сидит верхом у меня на плечах. Смотрю, - у него в руках уже что-то есть. Сцапал апельсин или яблоко. А тут вообще дорогущие очки спер с прилавка.
   В голосе ее звучало одобрение, восхищение.
   - Отлупила бы его за воровство.
   В глазах Эльки появились лукавые огоньки.
   - Это еще зачем? Я его по японской системе воспитываю. В Японии детей до пяти лет не наказывают, все им
   разрешают.
   Нина Эльке симпатизировала. Ей нравился ее юмор, ее задорный цинизм. Никакой скуки, никакого занудства. И - никакой жалости к себе.
   Внезапно Нина заметила, что белки глаз у Эльки пожелтели.
   - Что у тебя с глазами? Взгляни, я сейчас зеркальце достану.
   - Да знаю я. Желтуха это, - Элька небрежно махнула рукой. Передразнила Нину, - зеркальце!
   Парень, который нес ее сумку, хихикнул.
   Через неделю ее не стало. Умерла на тридцать первом году жизни. Матери ее пришлось забрать двух ее детей, сына четырех лет и дочь шести. Дети ходили в сад, и мать еще некоторое время работала на электричке. Наркотики она уже не продавала.
   Накануне Родительской субботы Нина спросила у нее, пойдет ли она в церковь.
   - Что я там забыла? Ты что, считаешь, что женщина, потерявшая дочь, может верить в Бога?
   - С Богом. же легче!
   - Нина, ты вроде умная женщина. Как ты можешь верить в эту ерунду? Нет никакого Бога! Тем более - Бога милосердного!
   Вскоре она уехала. Оформила опеку над детьми и вернулась в школу. Стала опять преподавать математику. Нести детям знание, нести "добро."
  
  
   Глава 4. Обаятельный убийца.
  
  
   Кирилл некоторое время держался. Дурь употреблял, но не героин. Известие о смерти Эльки он воспринял спокойно, а вот трагедия, произошедшая с Генкой, его лучшим другом, произвела на него тяжелое, пугающее впечатление.
   Генка жил со своей любимой девушкой Надей. Мать Нади продавала газеты и уже почти окончательно спилась, и все радовались за Надю, когда она ушла от матери, переехала к Генке.
   30-летний Генка был симпатичный, обаятельный парень. Входил в электричку, говорил:
   - Дорогие пассажиры, я вас всех очень люблю! Я принес вам подарки!
   Те, кто ездил каждый день, немедленно откладывали в сторону газеты, на лицах появлялись улыбки. Знали, - парень устроит какое-нибудь представление. Может, анекдот расскажет. Ждали развлечения, рады были расслабиться.
   Генка продавал складные алюминиевые стульчики, на собственном примере демонстрировал в вагоне их удобную, надежную конструкцию. И тут стульчик под ним развалился, Генка растянулся на полу. Пассажиры расхохотались. Генка тут же вскочил, ловкий, проворный и гибкий. Театрально поклонился.
   - Дорогие пассажиры! Я хотел продать вам это жалкое фуфло. Простите меня великодушно! Завтра же снесу все на помойку.
   - Эй! Не выбрасывай! Подари лучше мне, - обратился к нему мужчина плотной, солидной комплекции.
   - Вам- нет. Не могу рисковать вашим драгоценным здоровьем. А вот этой изящной невесомой даме рад буду подарить. Ее стульчик точно выдержит. И этой мамочке для ее милого малыша.
   Под аплодисменты публики раздал весь свой товар.
   В тамбуре чертыхался, но тоже не зло, добродушно. Смеялся, - Я дурак, дурак, опять начал выпендриваться.
   На следующий день вошел в вагон, улыбаясь.
   - Тили бом, тили бом, это я пришел с ведром!
   В ведерке - чудо- ножик. Генка продемонстрировал, как им можно быстро нарезать овощи. Тонкие и сильные руки его взлетали, как у заправского факира. Морковная стружка сыпалась в ведерко. Вырезал из морковки розочку, заговорил стихами собственного сочинения.
   Вы умеете ли делать
   Из моркови той цветы?
   Знаю, знаю, - надоели
   Мы вам всем до тошноты!
   Пританцовывая, начал пятиться к двери, делая вид, что уходит из вагона.
   - Нет, нет, не уходи! Я куплю чудо- ножик!
   Покупатели радостно протягивали деньги. В конце недели Генка пересчитал заработанное, хватило на новенький магнитофон. Надя была в восторге.
   Еще через два месяца он показал ей другое свое приобретение - автоматический пистолет. Надя побледнела, почувствовала тревогу.
   - Зачем он тебе?
   - Каждый настоящий мужчина должен иметь оружие. Иначе какой я защитник?
   Надя попыталась улыбнуться, но тревога не уходила. Настроение испортилось.
   Генка гордился своим оружием, любовался им, гладил его матовый ствол. Надин страх его забавлял и восхищал.
   - Ты настоящая женщина!
   Вскоре характер Генки кардинально изменился, он сделался вспыльчивым, агрессивным, от любого пустяка впадал в истерику. Надя ужасалась, - Ты меня больше не любишь!
   Позже открылась страшная правда. Генка сел на героин. Кололся вместе с Кириллом и Элькой. Следующий месяц прошел как в аду, - слезы, скандалы, разочарование. Грустные и безнадежные примирения. Его обещания завязать и ясное понимание, что это уже невозможно.
   Надя попыталась уйти. Он нашел ее у подруги, ворвался к ней, - жалкий, со страдальческим выражением на тонком нервном лице. Вернул свою девушку. Она его и любила, и ненавидела одновременно. Ощущение, что он ее обязательно потеряет, сделало его безумно ревнивым. Он то упрекал ее в безразличии, то сам сидел поникший, безвольный, с остановившимся стеклянным взглядом. И вдруг вскочил, убежал.
   Вернулся поздно, взвинченный и возбужденный. Обезумевшие глаза бесцельно блуждали по комнате. Надя побросала какие-то мелочи в свою сумку, - бигуди, расческу и паспорт. Вскочила, собираясь уйти.
   - Куда? - заорал Генка.
   От его истошного крика Надя вздрогнула, испуганно забилась в угол. Вся сжалась в комочек.
   - Все равно я уйду!
   И тут его окончательно замкнуло. Он метался по комнате, крича и разбрасывая ее одежду.
   - Это все для кого? Не для меня! Не для меня!
   В исступлении рвал ее блузки, ночные сорочки.
   Не помня себя от ужаса, Надя рванулась к двери. И тут Генка выхватил пистолет. Выстрелил в упор. На полу под ее телом уже разливалось кровавое пятно. Генка в ужасе смотрел, как оно увеличивается в размере. Как по ее лицу разливается смертельная бледность. В панике выскочил из дома и бежал, бежал...Пистолет то ли выбросил, то ли где-то потерял. Наконец опустился на землю и заплакал.
   Ночь застала его на тихой улочке на краю поселка. Вдали слабо разливался свет от единственного фонаря. Под раскидистым кленом стоял на коленях человек, плечи его сотрясались от беззвучных рыданий.
  
   Соседка слышала шум в их комнате. Некоторое время сидела в нерешительности. Затем встала, заглянула в приоткрытую дверь. Надя лежала на полу, безжизненный взгляд устремлен в потолок. Вызвала скорую... Спасти девушку не удалось.
   Генка, просидев полночи под деревом, наконец решился вернуться домой. В комнате его ждала полиция. Труп еще не увезли. Генка, увидев мертвое тело, завыл, с ним сделалась истерика. Он кричал, - Я ее любил, любил! Потом замолк, впал в прострацию. Менты трясли его за плечи.
   - Ты убил? Ты?
   Он ничего не отвечал, уже совершенно бесчувственный, словно в ступоре.
   Соседка показала, что в эту ночь его не видела. Рассказала, что к ним в комнату часто приходили подозрительные парни, его друзья. Надя их боялась.
   Генка больше походил не на убийцу, а на напуганного, помешавшегося от горя человека. Менты решили, что убил не он. Да, наркоман, привел в дом каких-то кретинов. Пока шлялся, разыскивая кайф, подонки эти захотели поиметь его девочку. Она не давалась. Может, сказала что- то обидное, оскорбившее их, вот они ее и пристрелили.
  
   Нине уже рассказали про убийство. Что ж, очередная смерть. Совсем не повод прекращать торговлю. Надю она почти не знала.
   На перерыв уехала в Михнево. Вошла в привокзальный туалет, а там молодая женщина сидит на корточках и быстро-быстро массирует свою промежность. Тонкие пальцы ее пробегают по клитору, словно по струнам гитары. Женщина повернулась к Нине.
   - Извините. Я, приезжая, у меня мужчины давно не было.
   - Ничего, пожалуйста. Я все понимаю.
   Надо бы выйти, но уже невтерпёж. Устроилась писать.
   Туалет был не то, чтобы грязным, но весьма неприятным. Лампочки нет, из полуоткрытой двери падает тусклый луч света, слабо освещает три круглые дыры в темном бетонном полу. Застоявшийся запах мочи, испражнений. Как здесь можно заниматься онанизмом? А она, конечно, с Украины. Только хохлы могут вести себя подобным образом. Вышла из туалета. От чувства брезгливости ее слегка подташнивало
   Возле станции на большом бревне расположились ее коллеги. Скорбная фигура посередине, - мать погибшей Нади. В темно- коричневом платье, в черной шали на голове. Сидит на бревне и мерно раскачивается, как маятник.
   Нина подошла, спросила, когда похороны.
   - Не знаю я, когда похороны. У меня денег нет на похороны. Мне ее даже хоронить не в чем. Генка всю ее одежду порезал.
   Продавцы слушали молча, сидели смущенные, угнетенные. Молчание было тягостным. Что тут скажешь? Светка была мрачнее тучи. В голове Нины пронеслось, - пропал обед.
   И тут Лилька подходит. Решительная, деловитая.
   - Какие проблемы?
   - Да вот, Тоня говорит, денег нет на похороны.
   - Деньги будут. Уже почти всю сумму собрали.
   - Тоня сказала, что Надю и хоронить не в чем.
   Лилька поворачивается к Нине и Кате.
   - Девочки, у кого подходящий размер? Может быть, найдете что-нибудь?
   - У меня есть красивая шелковая блузка. Мне мала стала, а Наде будет как раз.
   - Вот и хорошо. Ну, какие еще вопросы? Все? Тогда пойдемте обедать.
   Все встают, облегченно вздыхая, направляются в кафетерий. Прямо гора с плеч. Молодец Лилька. С любыми затруднениями может справиться.
   Генку за убийство не посадили. Он продал телевизор, магнитофон, оплатил похороны. И Надина мать его пожалела, забрала заявление из полиции. Сказала, - он ведь ее любил. Он один только ее и любил.
   Собранные Лилькой деньги пошли на поминки. Весь прощальный обед Надина мать проспала в пьяном забытьи. Лежала, мыча, в углу. Потом захрапела. На следующий день женщины посадили ее в поезд, она уехала на родину и там окончательно спилась. Генка пережил Надю ненадолго. Умер от передозировки героина..
  
  
   Глава 5. Кирилл и его женщины.
  
  
   В августе 2010 года Москву накрыл смог от пожаров. Воздух прогрелся до тридцати девяти градусов. Солнце казалось тусклым диском, в странной белесой дымке двигались автомобили с зажженными днем фарами. Видимость не превышала двух-трех метров. Пахло гарью, в Подмосковье духота держалась до позднего вечера. Даже пожилые женщины были в открытых сарафанах, но и легкая одежда не спасала от жары. Люди шли, смахивая капельки пота с усталых, измученных лиц.
   В тамбуре продавец зажигалок крайне эмоционально что-то рассказывал Кириллу.
   - Я ему твержу, ты взял, да? Да?!
   А он в ответ, - Я же не знал!
   Тут я вскочил, ору: - Брешешь, гад! Гнида ты! Сволочь
  поганая!
  Парень рассказывал в лицах, наскакивая на Кирилла, размахивая руками, выкрикивая оскорбления, предназначенные своему обидчику. Пассажиры, готовящиеся к выходу, удивленно обернулись. Создалось впечатление, что бранными словами парень обзывал Кирилла. А тот молчит, рассеянно улыбается. Заметив какое впечатление беседа произвела на пассажиров, Кирилл нервно рассмеялся, похлопал рассказчика по плечу, - Ладно, хватит. Понял я, понял. Успокойся.
  
   На остановке вышел из раскаленной электрички, чувствуя раздражение и неизвестно откуда взявшуюся тревогу. На платформе глубоко вздохнул, надеясь ощутить вечернюю прохладу. Но жара и не думала спадать. Воздух оставался неподвижным, и душным. Кирилл шел медленной, усталой походкой, вытирая потное лицо влажным платком. По его спине под рубашкой тоже стекали липкие струйки пота. Дойдя до конца улицы, почувствовал, что заснуть не сможет. Домой идти не хотелось. Он решил зайти к жене в магазин, она работала в ночную смену.
   Сторож взглянул на него равнодушными заспанными глазами, махнул рукой, - она в подсобке.
   Кирилл уже там бывал. Он прошел через полутемный коридор, здесь было немного прохладнее, пахло сырым деревом и слегка подгнившими овощами. Он. открыл дверь и замер, остолбенев. Среди нагромождения пустых ящиков на грязном диване он увидел свою жену. Над ней нависло мускулистое тело грузчика магазина. Задранные вверх голые ноги жены лежали на его плечах.
   - Сука! - заорал Кирилл. Грузчик обернулся, вскочил, закрыл промежность своей пестрой рубашкой. Ира тоже вскочила, Кирилл успел заметить ее всклокоченные волосы, дикие выпученные глаза, в которых застыл ужас. Он завыл, как смертельно раненый зверь, бросился прочь, выбежал из магазина. Несколько. часов бродил, кружил. по освещенным полной луной сельским улочкам. Его шатало, как пьяного, он спотыкался в полумраке, терял сумку с товаром, один раз упал и снова поднялся, и опять шел, то замедляя, то резко ускоряя шаги, подчиняясь сумасшедшему ритму нарастающей. в мозгу паники. Под утро он налетел на прохожего. Мужчина вскрикнул, увидя в рассветном полумраке его искаженное болью лицо, а затем грязно выругался. Услышанный мат привел Кирилла в чувство. Он остановился, озираясь, узнал перекресток и повернул к дому. И уже не шел, а бежал, спеша к матери, надеясь найти у нее утешение и защиту. Дома, рыдая в ее объятьях, рассказал ей все. Проснувшаяся Оксана сидела, забившись в угол. В глазах ее тоже были ужас, отчаяние, вот такой подарочек к свадьбе!
   Светка прикрыла дверь, чтобы ее не мог услышать спящий внук. Ее голубые глаза сверкали огнем непримиримой ненависти. Ненависть душила ее, она шипела - Шлюха! Гадина! Пусть убирается к чертовой матери!
   И тут же возникло решение, - ребенка мы у нее заберем.
   Кирилл перестал рыдать. Светка, обнимая сына, уже представляла, как кулак его врежется в ненавистную рожу невестки. Как он будет ее бить, бить, бить.! Как Ирка будет валяться в ногах, молить о прощении.
   Утром Кирилл ушел. Светка была в таком возбуждении, что тоже не смогла оставаться дома, выскочила на электричку.
   Ира, спрятавшись. за углом дождалась, пока ее муж выйдет из дома. Прошмыгнула в квартиру, побросала в сумку самые необходимые вещи и спешно уехала к тетке в Тверь. Она боялась показаться на глаза Кириллу, боялась, что он ее прибьет. Детей оставила, не только Павлика, но и своего старшего сына. Знала, - свекровь не станет отыгрываться на детях. А она вернется. через месяц тогда все как-нибудь уляжется, утрясется. Тогда она попытается помириться с мужем.
   На следующий день Кирилл привел домой Ольгу, свою любовницу. Мстил таким образом за боль, причиненную Ирой и ему, и его матери. Ольга осталась на ночь в их квартире.
   Светка сразу приняла Ольгу, ни минуты не колеблясь. Сказала, - Ирку он выгонит. Пусть Ольга с ним живет.
   Не справившись с эмоциями, рассказала обо всем на электричке. Об измене Ирки, о ее спешном отъезде. Об этой Ольге, неизвестно откуда появившейся.
   Продавцы были потрясены услышанным. Всю неделю бурно обсуждали случившееся. Спорили, горячились, лезли к Светке с советами. Уговаривали ее не спешить.,
   - Не руби с плеча. Ирка все же мать. И хозяйка хорошая. Кирилл тоже не ангел. Еще помирятся.
   - Да не сможет он с ней жить. Не сможет! Не-смо-жет! У него южная кровь, темперамент горячий, бешеный. Он ее просто убьет.
   Вот в этом она, безусловно, ошибалась. Темперамент у Кирилла не был бешеным. Светка его идеализировала. На самом деле он был мягкий, слабохарактерный и, в отличие от Светки, добрый. Да, добрый, это качество у него присутствовало. Могли бы и помириться. Если бы Светка не вмешалась.
   Ирку, конечно, осуждали. Не за измену, за то, что детей бросила. Вот это по-настоящему всех возмутило.
   Любовница Ольга казалась Светке выгодной партией. Россиянка, учится в институте. Отец - обеспеченный человек. У него квартира в Домодедово и дача шикарная, двухэтажный кирпичный особняк. Светка строила воздушные замки, - Кирилл получит российское гражданство, Кирилл будет богатым. Грустить и впадать в депрессию было не в ее характере, в любой ситуации, даже самой безнадежной, она умела видеть светлые стороны. А когда жизнь делалась совсем мрачной, она держалась на волнах своих фантастических иллюзий, черпая в них силы.
   Ира вернулась через месяц. Хотела поговорить с Кириллом наедине. Не получилось. Ольга никуда не собиралась уходить. Сидела, тесно прижавшись к Кириллу, напряженная и враждебная. Ира попыталась уцепиться за последнюю соломинку. Подняла на Кирилла глаза, полные смирения и раскаяния. Рассказала ему, что тетка согласилась прописать к себе и ее, и Павлика. Они получат вожделенное российское гражданство.
   Кирилл еле заметно улыбнулся. Ольга обещала то же самое, и не в Твери, в Подмосковье. Нет уж, спасибо. Обойдемся.
   Повисло тяжелое, мучительное для всех молчание. Ничего не добившись, Ира в тот же вечер уехала. Взяла с собой старшего сына, а Павлика оставила Кириллу и Светке. Не Ольге. Ольгу она всерьез не воспринимала. Ольга, скорей всего, ненадолго.
   Продавцы всполошились.
   Как это Ирка могла отдать ребенка? Стала бы стеной, забрала бы мальчишку. Тоже мне, мать! И как Светка могла забрать сына у матери? Разве ему будет лучше с таким отцом?
   - Может, и лучше. Если Ольга окажется хорошей мачехой.
   - Ну, это вряд ли. Случайная девка, он ее только что подцепил.
   Всем уже не терпелось увидеть эту Ольгу. И, наконец, дождались.
   - Да вот же она, эта его девка.
   Ольга стояла возле Кирилла, совсем молоденькая девчонка, ростом ему по плечо. Этакий киндер-сюрприз. Лицо ее было самое обычное. Может, и приятное, но не запоминающееся. Волосы густые и вьющиеся, цвет невыразительный, то ли темно-русый, то ли каштановый. Лучше бы она красилась. Кудри ее вились в полном беспорядке, казалось, расческа никогда не касалась ее волос. По общему мнению, Ирка была привлекательнее.
   Продавцы разглядывали Ольгу в упор, не стесняясь, под этим недобрым критичным взглядом она чувствовала себя неуютно, ближе прижалась к Кириллу. Он обнял ее своей здоровой рукой, уверенным жестом, не выказывая ни малейшего смущения. Его ничуть не беспокоило, понравится Ольга продавцам или нет. Обменялся с коллегами шутливыми репликами. А они все смотрели, внимательные, любопытные, насмешливые. Ольга смешалась, потянула его за рукав, - Зая, пойдем!
   Они ушли, а продавцы еще долго смеялись над ее плохо расчесанными волосами, передразнивали, повторяли это жалкое "Зая" и готовились рассказать Светке о своих впечатлениях.
   Ира не вернулась в семью, ей не дали вернуться. Кирилл спешно оформил развод. Он уже называл Ольгу своей женой.
   Светка вовсе не старалась защищать новую невестку. Она уже в глаза называла ее ободранной кошкой, а Ольга, в свою очередь научилась не обращать на нее внимания и вела себя так, как ей удобно.
   Светка жаловалась продавцам, что Ольга оказалась плохой хозяйкой.
   - Придет из института, сядет, уткнется в книгу. Умная, конечно. Но мне то что от ее ума?
   - Обед ты готовишь?
   - Конечно, я. Доверю я ей обед! Говорю, - ты хоть приберись в комнате! Возьмёт веник, махнет им два раза. Пылесос ленится в руки взять.
   - А к Павлику как относится?
   - Да никак. Просто его не замечает.
   Помолчала. Потом не удержалась, опять стала жаловаться.
   - Она даже обувь свою за собой не моет. Я пришла, смотрю, ее грязные сапоги в коридоре стоят. Сама вымыла. Не сидеть же в грязи. Но так и хотелось запустить этот сапог ей в рожу
   - Да выгони ты ее.
   - Не могу. С кем тогда Кирилл останется?
   Она уже понимала, что ее сын наркоман никому не нужен. Догадывалась, - Кирилл снова на героине.
   Она требовала, чтобы Оксана приглашала Кирилла к себе, в свою компанию.
   Нина ужаснулась.
   - Ты с ума сошла! Хочешь, чтобы и муж Оксаны стал наркоманом?
   - Он не станет. Но Кирилл не должен быть один. Оксана - его сестра, должна его поддерживать.
   Кирилл действительно уже не мог работать. Нина видела, как он шел по электричке, мучаясь одышкой, его смуглое лицо было покрыто бисеринками пота. Толкнула Катьку в бок.
   Смотри! Хреново выглядит.
   -Да *** с ним. Вот уж кого не жалко!
   Катька пропустила его вперед, брезгливо отшатнувшись от его массивного, потного тела. Видела, как он вышел из электрички.
   - Домой поперся. Работничек!
   На платформе Светка снова жаловалась на Ольгу. Женщины слушали с жадным любопытством, кивая, изображая сочувствие и солидарность.
   Однажды Павлик нагрубил своей мачехе, и Ольга отшлепала малыша тапочком по лицу. Светка налетела на нее, как коршун, выхватила тапочек из рук, заорала, - Ты что делаешь? Шавка ты безмозглая!
   Защитила внука. Сказала Ольге, - ты родишь, я к твоему ребенку близко не подойду. Никогда не прощу тебе, как ты к Павлику относишься!
   Почти сразу после этого инцидента Светка обнаружила у себя в комнате тряпичную куклу. Сунула руку под матрац. Бл@дь! Кукла с воткнутыми иголками! Что эта сумасшедшая сука задумала? Уморить меня решила? Вот ведь тварь!
   Повыдергала иголки и села поджидать невестку. Ее всю трясло. Нечего себе! Колдовать вздумала! Придушить ее мало, гадину!
   Чтобы как-то сбросить избыток энергии, принялась чистить обувь, - Хрясть! Хрясть щеткой по ботинку!
   И тут заявилась невестка. Довольная, на лице улыбка. Светка повернулась к ней, и Ольга увидела ее яростное, искаженное злобой лицо. Улыбку как ветром сдуло.
   Светка набросилась на невестку, тыча ей в рожу куклу с уже выдернутыми иголками,
   - Это что? Что? Заговор на смерть, да? Ах ты свинья неблагодарная! Змея! - хлестала Ольгу по щекам. Голова невестки моталась под сыпавшимися на нее пощечинами. Загораживая лицо руками, Ольга визжала, - Не на смерть! Не на смерть! Просто - чтобы вы оставили нас с Кириллом в покое!
   Ольга уже рыдала навзрыд. Светка, наконец, утихла. Выдохлась.
   Ночью Ольга плакала, жаловалась Кириллу, просила, - Зая, давай уедем!
   К вечеру следующего дня они переехали к Ольгиному отцу. Матери у нее не было, она умерла от туберкулеза.
   - Проваливайте! Скатертью дорожка! - такими словами Светка проводила сына и невестку, хотя обижаться на сына в данной ситуации не было оснований, он уже двадцать раз просил прощение за все Ольгины фокусы. С их отъездом с деньгами Светке стало легче. У Ольгиного отца в квартире продуктов было завались.
   Павлика они с собой не взяли. Мальчик оказался преданным дважды, - и матерью, и отцом. Он уже ходил в первый класс. Спрашивал у учительницы, - Почему у всех - у всех! - нет отцов, а у меня одного нет матери? Вот и у Павлика не стало отца. Да еще любимой тетки Оксаны больше не было рядом. Мальчик угождал, заискивал перед ней, в детской своей наивности надеясь таким образом ее удержать, но она вышла замуж и уехала. Осталась только бабушка. Суровая, строгая и властная бабушка. Да и той целые дни не было дома, даже по воскресеньям.
   Кирилл работать не мог, но, боясь раздражать Ольгиного отца, делал вид, что работает. Уходил утром из дома, скучая, искал друзей. Одиночества он не переносил. Это его окончательно и сгубило.
   А Ольга была уже беременна. Продавцы обсуждали новость.
   - Беременна от наркомана? Что она, рехнулась?
   - Может, не от него?
   Ольга шла осторожно, стараясь не поскользнуться на гололеде. Волосы грязные, черная куртка с трудом сходится на животе.
   - Надо же? Действительно, беременная.
   - А этот идиот по- прежнему колется.
   - И откуда у него деньги на героин? Неужели Светка дает?
   Вспомнили, с какой интонацией Светка говорила о покойном Генке.
   - Генка и героин? Да ну, бросьте вы! - губы ее кривились в презрительной усмешке, - У него что, есть деньги на героин?
   Прозвучало так, что она презирает Генку не за то, что он докатился до наркомании, а за то, что не может заработать деньги на свои порочные пристрастия. Любой человек, умеющий заработать деньги, вызывал у Светки уважение.
   Она достаточно наслушалась историй о наркоманах, которые, не имя денег, совершали кражи, попадали в тюрьмы. И да, она давала Кириллу деньги. При этом продолжала судорожно, иступлено искать помощи и спасения, любой помощи.
  
   На электричке появились некая Зарина. Она походила на цыганку, - смуглое лицо, недобрые темно- карие глаза. Тяжелый взгляд, - того и гляди нашлет на тебя проклятие. Зарина объявила себя экстрасенсом. У себя на родине она работала медсестрой и имела некоторые познания в медицине. Приставала к Нине, - У тебя координация движений нарушена. Я могу помочь. А иначе будет все хуже и хуже.
   Нина отмахнулась. - Это не лечится. Какая есть координация от природы, с той и буду жить.
   А вот Светка ей поверила. В отчаяньи она хваталась за любую соломинку, за все, что могло обещать надежду, хоть самую призрачную. Зарина проводила какие-то обряды, читала заклинания, жгла свечи в полутемной комнате. Светка опомнилась только через полгода. Сказала, - Я ей столько денег отдала, а Кириллу все хуже и хуже.
   К беременности Ольги она отнеслась равнодушно, не связывая с ней никаких. надежд на улучшение состояния сына. Ни разу ей не звонила, не интересовалась ее здоровьем.
   Ольга родила девочку. Светка регулярно встречалась с сыном, а Ольгиного ребенка увидела, когда малышке исполнилось. четыре месяца.
   Светка, наконец, приехала с подарками в гости. Они с Ольгиным отцом. уставились друг на друга, ловко скрывая неприязнь, полные взаимного недоверия. Светка взяла на руки ребенка. Болтая погремушкой, напряженно всматривалась в маленькое личико, ища сходство со своим сыном. Удовлетворённо улыбнувшись, передала ребенка невестке. Квартира. отца вызвала у нее больший интерес. Потом рассказывала о своем визите, о своей маленькой внучке на электричке.
   - Милая такая, вся в кудряшках. Очень к себе привлекает, но у меня нет той любви, какую я испытываю к Павлику. И, наверное, уже не будет.
  
  ***
  
   Наконец она нашла для сына врача в Днепропетровске. Врач, опытный нарколог, перевел Кирилла с героина на метадон. Светка не переставала восхищаться этим врачом, обещавшим относительное выздоровление, говорила, - Он умница, профессор, доктор пяти наук!
   Она заставила Кирилла переехать в Днепропетровск. К удивлению продавцов, Ольга, уже закончившая институт, последовала за ним.
   Деньги Светки рекой потекли в Днепропетровск в карман к профессору, которого Светка не переставала называть гением и медицинским светилом.
   Ольга жила в квартире Светки вместе с ее матерью, на посылаемые Светкой деньги. Она занималась только ребенком. Готовила и убиралась в квартире Светкина мать.
   Светка говорила, - матери это на пользу, она ожила с приездом Кирилла. Носится по квартире, как электрический веник.
   - Сколько же ей лет?
   - 72.
   - Ого!
   Пожала плечами, - Разве это много? У нас в семье все долгожители.
   Все рассказы Светки были только о Кирилле. Все удивлялись, - рассказывала бы о дочери. Оксана всем нравилась. Умная, серьезная девочка. Закончила институт. На работе на хорошем счету. Но все мысли Светки были о сыне. Профессор вселил в нее надежду, и она снова строила воздушные замки.
   - Кирилл купит пасеку, будет продавать мед. Он прирожденный бизнесмен.
   - Кирилл откроет свою юридическую фирму. Ольга будет его секретарем, не зря же она высшее образование получила.
   - Кирилл будет проповедником! В церкви его все так любят. У него там столько друзей, он всех совершенно очаровал.
   Церковью она называла секту, которая опекала Кирилла. Светка посылала в секту деньги, пресловутую десятину, которую Кирилл не мог сам заработать.
   - Ты не очень доверяйся его друзьям. Может, они тоже наркоманы?
   - В церкви? Ты думай, что говоришь.
   А слухи о его друзьях уже докатились до украинцев, работавших на электричке. Рассказывали, что Кирилл еще на Украине стал наркоманом. И руку он повредил не в гараже отца. Руку прострелили его сомнительные друга. Из- за них Светка и уехала из Днепропетровска. Увезла его от греха подальше. Но ведь недаром говорят, - свинья грязь везде найдет.
   На электричке откровенно потешались над Светкиными радужными надеждами.
   - Слышала? Кирилл будет проповедником! Он хоть одну молитву наизусть выучил?
   - А Кирилл - глава юридической фирмы? Это тебе как?
   - Опять хвастается. Завралась совсем, слушать ее противно.
   На самом деле всем нравилось ее слушать. Рассказы ее были для скучающих продавцов как незаконченный детектив с захватившим всех сюжетом. Продавцы с нетерпением ждали трагической развязки. Хеппи-энда никто не ожидал и не желал, хеппи-энда у истории с Кириллом быть не могло.
   Иногда Светка рассказывала о разрухе, которая охватила всю Украину.
   - Дача наша погибла. Пока я тут работала, водопровод разобрали. Металл сдают в утиль. все трубы разворовали. А без воды все засохло к чертовой матери. Черешня, смородина, яблони, все, что отец сажал, - все погибло! Эту дачу теперь и продать нельзя, гроша ломаного за нее не дадут.
   - А куда соседи глядели?
   - Да что соседи! Им бы свое спасти.
   Светка рассказала, как в домах в городе жители перестали платить за отопление. Зачем платить, если все равно холодно? Повсеместно начали проводить в квартиры автономное газовое отопление. Стоило такое удовольствие в рублях пятьдесят тысяч. Светка продолжала работать, как вол, послала матери пятьдесят тысяч, и она провела автономное отопление. Почти во всех квартирах стояли газовые колонки.
   - Когда-нибудь у вас дом взорвется.
   - Типун тебе на язык.! Не каркай!
   - Ну правда же, опасно.
   - У нас вся страна так живет.
   Посылая деньги на Украину, она экономила на всем, кроме еды для Павлика, и прежде всего - на своей одежде. Приходила на работу в старых ветхих брюках, в кофтах Оксаны, которые ей были малы на три размера и едва сходились. на ее полной груди. Брюки ее однажды на заду все-таки лопнули. У Светки с собой всегда была булавка, Приколотая к подолу, она якобы защищала от сглаза. Светка заколола прореху в брюках булавкой и уехала домой.
   На следующий день продавцы застыли от изумления, увидев Светку в светло-серых мужских кальсонах.
   - Ты что это на себя нацепила? Это же нижнее белье!
   Она взглянула надменно, свысока.
   - Да, это брюки Кирилла. Фирмы Адидас, между прочим. Ты знаешь, сколько стоил этот его костюм? 1500рублей!
   - Да сними ты на *** этот Адидас! Купи на рынке хлопчатобумажные брюки, они и стоят -то всего пятьсот рублей. Не позорься!
   Но у Светки не было этих лишних пятисот рублей. Она требовала деньги для Кирилла у Оксаны и ее двадцатилетнего мужа. Просила у Ольгиного отца, но тот отказал. Нина продолжала смеяться над ней вместе со всеми, при этом ощущая, что насмешки эти уже граничат с подлостью.
   - Может, Ира поможет? Пусть хоть Павлика заберет.
   - Павлик не хочет от меня уезжать. Он отчима боится.
   - Отчима?
   - Ирка в третий раз вышла замуж, родила еще одного малыша.
   - Господи!
   - У нее оклад - десять тысяч. Там в Твери так у всех. В нищете живут. Я ей звоню, говорю, - ты хоть не забудь Павлика с днем рождения поздравить. А больше я ничего от нее не требую.
   Нина вдруг поняла, что злость ее на Ирку давно прошла, на смену ненависти пришли горечь и даже сочувствие.
   - Она хоть гражданство российское получила?
   - Да, и у Павлика теперь российское гражданство. Это она сделала.
  
   Относительное благополучие Кирилла длилось еще некоторое время, а потом он все же сорвался. Вколол себе какую- то дрянь, у него отнялись ноги. Светка помчалась на Украину.
   В больнице Кириллу не помогли. Продержали две недели и выписали домой. Друзья-сектанты на носилках внесли его на пятый этаж их дома. Кирилл был тяжелым, на лестнице его чуть не уронили. Мощное его тело соскользнуло набок, голова стукнулась о перила лестницы.
   Светка ринулась к нему, едва не сшибив с ног несущих его парней. Светкина мать, увидев любимого внука в беспомощном состоянии на носилках, заплакала. Она не плакала, когда хоронили ее мужа. Не плакала перед операцией, когда у нее самой нашли раковую опухоль. А тут заплакала.
   Светка вернулась в Россию, ей нужно было зарабатывать деньги. Она была вся взвинченная, задерганная. Все время звонила на Украину, спрашивала о Кирилле. И замирала от страха, боясь услышать ответ.
   И вот они пришли, неутешительные, мрачные новости. Светка вновь собралась на Украину. Стояла с застывшим лицом, похожим на маску, в холодном предчувствии беды. Дрогнувшим голосом сказала, - может быть, еду его хоронить. Вся боль ее души вырвалась в этой короткой фразе.
   И тут она в первый раз обратилась к коллегам за помощью. Попросила денег. Газетчица Валя попыталась собрать деньги. Откликнулись только Сергей и Нина. Больше денег никто не дал.
   - Деньги Светке? А она кому-нибудь давала деньги? Никому и никогда!
   - Светке не дам. Она нас всех ненавидит.
   - Это для Кирилла.
   - Для этого мудозвона? Ха! Для него я и гроша ломаного не дам, - сказал Павел и сплюнул. Стоял, злорадный, самодовольный, на его толстом животе разошлись пуговицы новой голубой сорочки. Три года назад он сам кодировался от алкоголизма, а теперь завязал, стал успешным продавцом, гордился. своим дешевым благополучием. Его вдруг всего затрясло.
   - Деньги ему подавай! Нашли дураков! Долбоеб хренов!
   - Чего ты завелся?
   - Чего я завелся? Я тут вкалываю, как ишак, а этот козел ни *** не делает, только баб меняет. И я еще должен помогать! Обнаглели совсем!
   Вечером Валя смущенно протянула Светке собранные триста рублей. Та взглянула на эти жалкие бумажки, горько усмехнулась. Отодвинула их рукой.
   - Не надо. Сама как-нибудь справлюсь.
   И пошла прочь. Все той же упругой твердой походкой.
   Нине вдруг захотелось догнать ее, удержать. Сказать, - Не переживай из-за них. Они хуже тебя, они тебя не стоят! Но она так и не окликнула ее, так ничего и не сказала.
  
   Светка вернулась с Украины, продолжала торговать. Платила какой-то старухе, та забирала Павлика из школы. Суровая, спокойная, лицо совершенно непроницаемое.
   - Как Кирилл?
   - Выкарабкался.
   Потом все стали замечать, что она перестала говорить о сыне.
   - Это Оксана запретила ей говорить.
   - Точно. Оксанка умная, соображает.
   Ну, может и так. Светка держалась холодно и недоступно, но самые любопытные и бесцеремонные все равно лезли с вопросами. Светка отвечала коротко, - они с Ольгой в Днепропетровске. Ольга там работает.
   - А Кирилл?
   - Он пасекой занимается.
   И отворачивалась, уходила от разговора.
   Продавцы злорадствовали, - Больше не хвалится. Значит, Кириллу совсем хреново. Лежит в постели, как овощ.
   - Молодой парень. Вот стыдоба!
   - Да заткнитесь вы наконец! Что вы плетете? - взорвалась Нина.
   Поползли слухи, что Кирилл умер.
   - Умер?
   Катька боязливо поежилась. Стоящая рядом женщина перекрестилась.
   "Мы бродим вокруг чужих смертей, как гиены." Нине пришла на память эта горькая фраза. Принадлежит любимому ею писателю Жаку Шессе. Да, мы ждем известия о новой смерти с жадным любопытством, с алчным предвкушением. Словно гиены. Или стервятники. Но им-то чужие смерти нужны. Необходимы для выживания. А для нас это порой как занятный фильм. Триллер. Не дает скучать. Щекочет нервы.
   - А Светка молодец, держится, продолжает работать.
   О Светке снова говорили с уважением. Считались с ее мнением, даже побаивались. Только через два года она призналась Вале- газетчице, - Еду на Украину ставить памятник на могилу сына.
   - Тебе ничего не сказала?
   - Нет.
   - А почему именно Вале? Разве она с ней не дружила?
   - Да потому, что Валя добрая, не будет злорадствовать. Не чета нам всем.
   - Толку-то от ее доброты? Из-за этой доброты у нее самой проблемы.
   - С сыном?
   - Ну да. Пьет он, Валин сын.
   Продолжение следует.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"